Со временем все чаще в нашей жизни на первое место выходила работа. Работа в газетах. Работа по дому. Работа в саду. Работа над беременностью. И почти круглосуточная работа по воспитанию Марли. Во многом он был почти ребенок, требовавший времени и внимания, и мы получили отчетливое представление об ответственности, которая будет на нас возложена, если нам удастся увеличить нашу семью. Но только частичное представление. Какими бы профанами мы ни были в воспитании детей, уверен, мы бы не стали запирать ребенка в гараже с миской воды, чтобы пойти погулять.

Не успели мы отметить вторую годовщину свадьбы, как почувствовали, насколько однообразна взрослая жизнь женатых ответственных людей. Нам нужно было развеяться. Нам был необходим отпуск, чтобы мы остались вдвоем, и никаких ежедневных обязанностей. Однажды вечером я сделал сюрприз Дженни, преподнеся ей билеты в Ирландию. Мы уедем на три недели, три недели без экскурсий, туров с гидами и достопримечательностями. Только машина напрокат, карта и справочник мотелей. Даже одни билеты на руках смогли облегчить нам жизнь.

Но прежде нужно было решить несколько проблем, и первым пунктом списка, конечно, был Марли. Мы сразу же исключили приют для собак: Марли был слишком молодым и буйным, чтобы сидеть взаперти в клетке двадцать три часа в день. Как и предполагал доктор Джей, кастрация не уменьшила активности Марли ни на йоту. Это не повлияло ни на его энергичность, ни на его неадекватное поведение. Исключая тот факт, что он больше не горел желанием оседлать все неодушевленные объекты подряд, он оставался тем же полоумным псом. А когда его охватывала паника, он становился диким непредсказуемым разрушителем, так что за сохранность домов наших друзей мы поручиться не могли. Впрочем, как и за дома наших врагов. Нам требовалась собачья няня. Объективно за эту работу не взялся бы никто, особенно учитывая проблемы, которые создавал Марли. Нам нужен был ответственный, достойный доверия, очень спокойный и достаточно сильный человек, которому бы удалось удержать тридцать пять кило мчащегося лабрадора.

Мы составили список друзей, соседей и коллег по работе, всех, кого вспомнили, и начали вычеркивать одно имя за другим. Этот только по вечеринкам ходит. Чирк. Слишком рассеянный. Чирк. Терпеть не может собачью слюну. Чирк. Слишком пугливый, он и таксы испугается, не то что лабрадора. Чирк. У этого аллергия. Чирк. Не захочет убирать за собакой. Чирк. В итоге у нас осталось только одно имя. Кэти работала вместе со мной, жила одна, и ее не обременяли серьезные обязанности. Она выросла на сельском Среднем Западе, любила животных и надеялась, что в один прекрасный день ей удастся обменять свою маленькую квартирку на домик с садом. Она была спортивной девушкой и любила гулять. Вообще-то она отличалась застенчивостью и излишней мягкостью и не смогла бы диктовать свои условия вожаку Марли, но в других отношениях она подходила идеально. А лучше всего было то, что она согласилась.

Я оставил ей подробнейшие инструкции. Трудно было составить их более детально и скрупулезно, даже если бы мы оставляли на ее попечение тяжелобольного ребенка. Памятка для Кэти, напечатанная через один интервал, заняла шесть страниц.

ПИТАНИЕ. Марли ест три раза в день, по две мерных миски каждый раз. Мерная миска находится в сумке. Пожалуйста, корми его, когда встаешь утром и когда возвращаешься с работы. В полдень его покормят соседи. Таким образом он получит шесть мисок в день, но если заметишь, что он сильно проголодался, дай ему еще одну. Как ты понимаешь, переваренная пища должна выходить из организма. См. «УБОРКА ОТХОДОВ» ниже.

ВИТАМИНЫ. Каждое утро мы даем Марли одну витаминку. Лучший способ заставить его проглотить ее – уронить на пол, притворившись, что это случайно. Если он решит, что таблетку брать запрещено, он тут же на нее накинется. Если по какой-то причине фокус не удастся, попробуй подмешать ее в корм.

ВОДА. В жаркую погоду важно всегда иметь под рукой много чистой воды. Мы меняем воду в миске, которая находится рядом с его миской для еды, раз в день. Если он ее выпивает, мы подливаем. Маленькое предостережение: Марли любит опускать морду в воду и играть в подводника. После этого вокруг грязно. Еще у него за щеками умещается огромное количество жидкости, и она выливается на пол, когда он отбегает от миски. Если ты ему позволишь, он вытрет морду о твою одежду и о диваны. Последнее: после того как он попьет, он обычно отряхивается, в результате чего слюни летят на стены, обои, абажур и т. п. Мы стараемся вытирать их, пока они не высохли, потому что в противном случае удалить следы почти невозможно.

БЛОХИ И КЛЕЩИ. Если ты заметишь что-либо подобное на шерсти, побрызгай Марли спреем, который мы оставили. Есть также инсектицид, которым можно опрыскать ковры и т. п., если это необходимо. Блохи – крошечные и быстрые существа, их сложно поймать, но, как выяснилось, они чрезвычайно редко кусают людей, поэтому я бы на твоем месте не беспокоился по этому поводу. Клещи больше по размеру и двигаются медленнее, время от времени мы замечали их на Марли. Если ты найдешь клеща и не захочешь мириться с его присутствием, просто сними его, а потом раздави (лучше всего ногтями, потому что клещи необыкновенно живучие) или смой в раковине или в унитазе (что будет лучше, если клещ уже напился крови). Наверное, ты читала о болезни Лайма, передающейся через клещей, и осложнениях, которые могут из-за нее появиться. Мы навели справки у ветеринаров, но они заверили нас, что опасность подцепить болезнь здесь, во Флориде, очень невелика. В качестве предосторожности тщательно вымой руки после удаления клеща. Удобней всего снять насекомое с Марли, когда он чем-то занят, поэтому сначала дай ему игрушку, которую можно жевать. Зажми его кожу одной рукой, а ногти другой используй как пинцет, чтобы подцепить клеща. Кстати о Марли: если от него слишком плохо пахнет и ты не боишься заразы, искупай его в детском бассейне, который именно для этой цели находится на заднем дворе, только надень купальник – ты точно вымокнешь до нитки!

УШИ. У Марли в ушах образуется очень много серы, и, если ее оставлять, может возникнуть заражение. Раз или два за время нашего отсутствия возьми ватные шарики и раствор синего цвета для чистки ушей и проведи обработку. Это довольно мерзкая и грязная работенка, поэтому во время процедуры надевай старую одежду.

ПРОГУЛКИ. Если Марли оставить без утренней прогулки, он примется озорничать в гараже. Для своего же спокойствия выведи его ненадолго и перед сном, но это не обязательно. Можно использовать сдерживающий поводок, когда выгуливаешь его, но ни в коем случае не оставляй поводок на нем, пока он без присмотра. Он может запутаться и задохнуться, а зная Марли, я уверен, что он так и сделает.

ОСНОВНЫЕ КОМАНДЫ. С ним гораздо проще гулять, если ты добьешься, чтобы он шел рядом. Поэтому сначала посади его слева от себя, командуй «Марли, рядом!» и шагай с левой ноги. Если он бросится вперед, быстро дерни поводок на себя. У нас это обычно получается. (Он занимался на собачьей площадке!) Если Марли бегает без поводка, то он хорошо выполняет команды «Марли, ко мне!» Примечание: когда ты зовешь его, лучше не сиди на корточках, а стой.

ГРОЗЫ. Во время гроз и даже дождей у Марли слегка едет крыша. Мы оставляем успокоительное (желтые таблетки) в шкафу рядом с витаминами. Одна таблетка за полчаса до грозы (тебе придется слушать прогноз!) должна подействовать. Заставить Марли проглотить таблетку – это почти искусство. Он не станет есть лекарство, как витамины, даже если ты уронишь таблетку на пол и притворишься, что он не должен трогать ее. Проще всего посадить его и раздвинуть ему челюсти одной рукой. Свободной рукой нужно затолкать таблетку как можно дальше в глотку. Она должна находиться за пределами той зоны, откуда он сможет выплюнуть ее. Затем потри ему шею, пока он не проглотит лекарство. Конечно, после этого тебе захочется принять душ.

УБОРКА ОТХОДОВ. Под манговым деревом у меня лежит совок, предназначенный специально для уборки за Марли. Убирай за ним столько, сколько хочешь, в зависимости от того, сколько времени ты планируешь проводить на заднем дворе. И смотри под ноги!

ЗАПРЕТЫ. Мы НЕ позволяем Марли следующее:

– забираться на мебель;

– грызть мебель, туфли, подушки и т. п.;

– пить из унитаза (лучше всегда опускать крышку, хотя и в этом случае будь осторожна: он научился поднимать ее носом);

– копать во дворе или вырывать с корнями растения и цветы. Как правило, он делает это, когда чувствует, что ему уделяют недостаточно внимания;

– залезать в мусорные баки (за этим придется особо строго следить);

– прыгать на людей, обнюхивать их там, где не нужно, или совершать другие действия, с точки зрения общества недопустимые. Особенно рьяно мы старались отучить его покусывать руки, что, как ты догадываешься, нравилось далеко не всем гостям. Но он все еще поступает по-своему. Мы разрешаем шлепнуть его по попе и твердо крикнуть: «Фу!»;

– клянчить еду со стола;

– наваливаться на стекло парадной двери или на любые другие стекла. (Обрати внимание, что некоторые уже несколько раз меняли).

Еще раз спасибо за то, что согласилась помочь, Кэти. Это неоценимая услуга. Я не знаю, что бы мы без тебя делали. Надеюсь, вы с Марли подружитесь, и ты будешь без ума от него, как и мы.

Я показал инструкции Дженни, спросив, не забыл ли я чего. Несколько минут она читала, потом посмотрела на меня и сказала:

– О чем ты только думаешь? Ей нельзя показывать эту памятку! – Она помахала листками у меня перед носом. – Когда она это увидит, об Ирландии можно будет забыть. Кэти единственный человек из наших знакомых, кто согласился помочь, но если она прочтет это, все кончено. Она пустится наутек и остановится, только когда добежит до Ки-Уэст.

На случай, если первый раз я прослушал, она повторила:

– И о чем ты только думаешь?!

– Так тебе кажется, что это перебор? – спросил я.

Однако я всегда был убежден, что с самого начала нужно говорить всю правду, и сказал об этом Дженни. Кэти несколько раз вздрогнула, особенно когда мы показывали ей, как надо снимать клещей, но она оставила свои опасения при себе. Обескураженная и слегка побледневшая, она была слишком добра, чтобы пойти на попятный, и бодро сказала:

– Удачной поездки. С нами все будет хорошо.

Ирландия оказалась именно такой, какой мы себе ее представляли. Красивая, пасторальная, ленивая страна. Погода большую часть времени была восхитительной, солнечной, пугая местных жителей перспективами засухи. Как мы и планировали, у нас не было никаких целей и заранее намеченных походов. Мы просто ехали вдоль побережья, останавливаясь, чтобы прогуляться, купить что-то, побродить, выпить по бутылке «Гиннесса» или просто полюбоваться океаном. Мы останавливались, чтобы поговорить с фермерами, собиравшими сено в стога, и сфотографироваться с отарами овец, переходившими дорогу. Если мы видели красивую дорогу, мы сворачивали на нее. Мы не могли потеряться, ведь мы никуда конкретно не направлялись. Домашние обязанности стали далекими воспоминаниями.

Каждый день с приближением вечера мы начинали искать место для ночлега. Особенно нам нравились частные апартаменты. Ими заправляли симпатичные вдовы-ирландки, которые в нас души не чаяли: подавали чай, стелили постель и всякий раз начинали разговор с одного вопроса: «Ну что, скоро вы планируете пополнение в семействе?» А потом они оставляли нас в спальне, закрывая за собой дверь, и понимающе улыбались.

Мы с Дженни решили, что в Ирландии существует национальный закон, согласно которому все кровати для гостей должны находиться напротив огромного изображения либо Папы, либо Девы Марии. В некоторых домах присутствовало и то и другое. В одном месте даже нашлись огромные четки, они свисали с передней спинки кровати. Ирландский закон безбрачия для путешественников также гласил, что все кровати для гостей должны быть максимально скрипучими, чтобы поднимать тревогу, едва один из занимающих ее людей попытается хотя бы повернуться на другой бок.

Все было задумано так, чтобы обстановка была не более соблазнительной для любовных отношений, чем монастырь. Мы находились в чужом доме, – очевидно, доме ревностного католика – с тонкими стенами, скрипучей кроватью, статуями святых и непорочных дев и любопытной хозяйкой, которая, как мы могли поклясться, несла вахту с обратной стороны двери. Все это делало место нашего ночлега наименее подходящим в списке самых благоприятных мест для секса, что, естественно, с новой силой разбудило во мне страсть к жене.

Мы выключали свет, заползали под одеяло (пружины под нами нещадно скрипели), и я клал руку на грудь жены или гладил ее живот.

– Ни в коем случае! – шептала она.

– Почему нет? – удивлялся я в ответ.

– Ты что, рехнулся? Миссис О’Флаэрти находится прямо за стеной.

– Ну и что?

– Мы не можем!

– Конечно, можем.

– Она все услышит.

– Мы тихо.

– Ну да, конечно!

– Обещаю. Мы будем только двигаться.

– Ладно, давай только сначала закроем рубашкой или чем-то еще лицо Папы, – говорила она, наконец уступая. – Я не могу, когда он пялится на нас.

И вдруг секс показался таким… таким противозаконным! Будто я снова учусь в школе и все делаю украдкой, а моя мать подозрительно смотрит на меня. Пойти на риск и заняться сексом в этой среде значило рискнуть и быть подвергнутым публичному унижению за общим завтраком на следующее утро. Это был риск увидеть, как миссис О’Флаэрти, подавая яичницу с помидорами, приподнимает бровь и того и гляди спросит с хитрой усмешкой: «Ну, как вам спалось?»

Вся территория Ирландии была Зоной сексуальных запретов. Это и стало нужным мне стимулом. Все путешествие мы спаривались, как кролики.

Однако Дженни не могла перестать волноваться за нашего оставшегося дома большого малыша. Каждые несколько дней она бросала пригоршню монет в телефон-автомат и звонила домой, чтобы выслушать отчет Кэти. Я стоял рядом с телефонной будкой и слушал реплики Дженни.

«Он правда это сделал?.. Серьезно?.. Прямо на дорогу?.. Но с тобой ведь все в порядке?.. Слава богу… Я бы тоже закричала… Что? Твои туфли?.. О нет! Еще и сумочку?.. Конечно, мы компенсируем… Вообще ничего не осталось?.. Конечно, купим новые… Что он?.. Жидкий цемент, говоришь? Да как такое вообще могло произойти?!»

И так далее в том же духе. Каждый звонок выливался в длинный перечень проступков Марли, один хуже другого, многие удивляли даже нас, закаленных бойцов собачьего фронта. Марли был безнадежным учеником, а Кэти несчастной практиканткой. И ему это очень нравилось.

Когда мы вернулись домой, Марли выскочил нам навстречу. Измученная, уставшая Кэти стояла в дверях. На ее лице было отсутствующее выражение, как у контуженного после особенно безжалостной битвы солдата. На крыльце стояла ее собранная сумка, а в руке она держала ключ от машины, будто не могла дождаться момента, когда ей разрешат уйти. Мы вручили ей подарки, долго благодарили и велели не беспокоиться за съеденные Марли шторы и остальной ущерб. Она вежливо попрощалась и поехала к себе.

Как нам показалось, Кэти вообще не смогла оказать какое-либо давление на Марли, и пес совершенно вышел из-под контроля. А с каждой победой он становился все смелее. Он совершенно забыл команду «рядом» и тащил за собой Кэти куда ему заблагорассудится. Он отказывался бежать к ней. Он хватал все, что хотел, – туфли, сумочки, подушки – и не отдавал. Он таскал еду с ее тарелки. Он рылся в мусоре. Он даже пытался завладеть ее кроватью. Он решил, что пока «родители» в отъезде, он отвечает за дом, и не терпел, чтобы какая-то кроткая жиличка использовала служебное положение в личных целях и положила конец его веселью.

– Бедная Кэти, – сказала Дженни, – видок у нее был немного разбитый, тебе не кажется?

– Убитый, так точнее.

– Наверное, не стоит второй раз просить ее посидеть с Марли.

– Да уж, – ответил я. – Это не самая лучшая идея. Повернувшись к Марли, я сказал:

– Медовый месяц закончился, Босс. С завтрашнего дня возобновляем тренировки.

На следующее утро мы с Дженни поехали на работу. Но сначала я надел на Марли сдерживающий поводок и вывел его гулять. Он немедленно рванул вперед, даже не пытаясь делать вид, что пойдет рядом.

– О, как все запущено, – протянул я, дернув поводок к себе со всей силы, и сбил Марли с ног. Он поднялся, откашлялся, виновато посмотрел на меня, словно пытаясь сказать: Ладно, ладно, не сердись из-за ерунды. Просто Кэти не возражала против того, чтобы я тянул ее на буксире.

– Привыкай, – ответил я, усадив его.

Я отрегулировал поводок так, чтобы он прикреплялся к ошейнику сверху, то есть с наибольшим эффектом.

– Итак, давай снова.

Он посмотрел на меня с холодным скептицизмом.

– Марли, рядом! – приказал я, бодро шагнув с левой ноги и держа пса на коротком поводке так, что моя левая рука почти касалась ошейника. Он двинулся вперед, пошатываясь, а я резко дергал, беспощадно затягивая регулируемый поводок.

– Так вот как ты пользовался слабостью несчастной женщины, – пробурчал я, – тебе должно быть стыдно.

К концу прогулки моя хватка была настолько сильной, что суставы пальцев побелели, зато я наконец-то убедил Марли, что мои намерения серьезны. Это была не игра, а скорее жизненно важный урок на тему о том, что каждое действие имеет свои последствия. Когда пес бросался вперед, поводок перекрывал ему кислород. Каждый раз, без исключений. Если он подчинялся и шел рядом, я ослаблял поводок, и Марли чувствовал, что цепочка свободно болтается вокруг его шеи. Вперед – удушье, рядом – дыхание. Это оказалось доступно даже Марли. Прогуливаясь по велосипедной дорожке, мы снова и снова повторяли последовательность. Вперед – удушье, рядом – дыхание. Постепенно до него стало доходить, что я хозяин, а он домашнее животное, и что впредь порядок будет именно такой. Когда мы повернули к дороге, мой непокорный пес уже трусил подле меня, – не идеально, но приемлемо. Впервые в жизни! Я поздравил себя с победой.

– О да, – радостно пропел я, – командир вернулся!

Через несколько дней Дженни позвонила мне на работу. Она только что вернулась от доктора Шермана.

– Ирландское счастье, – объявила она. – Мы снова сделали это.