Когда Рика проснулась снова, Бьорна уже не было рядом. Однако он зажег маленькую лампу и оставил ее на деревянном сундуке у изголовья. Без нее в этой комнатке без окон было бы темно, как в глухую безлунную ночь. Ломоть хлеба и кусок соленого сыра лежали около лампы тоже явно для нее. Рика обшарила все углы, но ее кусачая туника куда-то делась.

Локи побери этого человека! Он прекрасно понимал, что она никуда не сможет выйти в своей короткой рубашке. Без всяких засовов он запер ее в своей каморке. Она фыркнула с досадой, взяла сыр, сердито отломила кусочек и сунула в рот. Комнатка Бьорна представляла собой небольшую каморку, отгороженную от большого зала дома Гуннара, без собственного очага и дымохода. Постель представляла собой земляное возвышение в торце, на котором лежал соломенный матрас, поверх него были навалены мех и тканые одеяла из тонкой шерсти.

Единственной мебелью был тяжелый деревянный сундук, предназначенный для хранения одежды и личных вещей. Круглый щит из задубелой кожи: стол, прислоненный к противоположной стене. Щит был весь иссечен следами отраженных ударов. Бьорн явно брал его с собой в битвы и набеги. «Какая жалость, что щит отразил их все», — подумала Рика.

Длинный широкий меч стоял рядом со щитом, надежно укрепленный на перевязи, надеваемой через плечо. Она обхватила пальцами его рукоять и попыталась поднять, но быстро поняла, что он слишком тяжел, чтобы она могла с ним управиться. Так что, досадливо фыркнув, она оставила его в покое.

Ей придется отыскать другой способ поквитаться с Бьорном Черным за смерть Магнуса.

Комнатка была чисто выметена, аккуратно прибрана и, как и ее хозяин, выглядела по-спартански. Единственной вещью, которая казалась не на месте, была маленькая костяная флейта на деревянном сундуке. Рика задумалась, умеет ли Бьорн на ней играть, или это осталось у него на память о чем-то или о ком-то — например, о победе над какой-нибудь безмозглой девицей… Наглец он этакий!

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник этот самый наглец.

— Ты проснулась. Это хорошо. — Бьорн решительно вошел в комнатку. Под мышкой он держал сверток одежды. Он бросил его на постель рядом с девушкой. — Вот, можешь надеть это. Ты знаешь, как ездить верхом?

— Да, я умею ездить верхом, — проговорила она, разбираясь с принесенной одеждой. Туника была из мягкой ткани цвета спелой пшеницы, и еще там была юбка цвета темной хвои. Рика коснулась пальцем двух сверкающих серебряных брошей. Они были такой же тонкой работы, как те, что покупал ей Магнус. Мысль о погибшем отце пронзила ее и заставила с отвращением отвернуться от подарка.

— Обычно мы плавали туда, где Магнусу предстояло выступать, но иногда он мог поехать верхом в какую-нибудь малонаселенную местность, — объяснила Рика.

— Такому прославленному скальду, как Магнус, не было нужды забираться в какие-то затерянные места, — пожал плечами Бьорн, отламывая кусочек хлеба. — Я слышал от одного из наших купцов, что он бывал при датском дворе.

— Мы много раз там бывали, но Магнус не мог долго выносить придворную жизнь… Всю эту суету, притворство, похвальбу и напыщенность. Так что спустя некоторое время мы отправлялись в глушь. — Под одеялом она стащила с себя его короткую рубашку. Если Бьорн воображает, что она станет раздеваться у него на глазах, он жестоко ошибается. — Кроме того, иногда в этих затерянных местечках отец находил новые истории, поэтому полагал, что далекая поездка всегда того стоит. Магнус любил повторять, что скальд нужен всем людям, а не только сильным мира сего. Наши саги и эдды делают нас тем народом, какой мы есть… Они делают нас сильными.

— Нет сомнения, что вчера ты подняла дух присутствующих в доме Гуннара. — В его темных глазах сверкнуло восхищение. — Столько смеха я не слышал с тех времен, когда ярлом был мой отец. — Голос Бьорна стих, словно память затянула его в далекие глубины.

— Давно его не стало? — спросила Рика.

Ее собственная утрата продолжала жечь сердце огнем, и она уловила такую же боль в его голосе и опущенных плечах.

— Немногим больше года, — ответил Бьорн. — Но так много произошло перемен, что кажется, прошло больше.

Рика не могла позволить себе сочувствовать человеку, который забрал у нее ее отца. Она совсем скрылась под одеялом и после непродолжительной возни с туникой и юбкой откинула его, будучи уже вполне одетой.

Бьорн насупился.

— Сколько хлопот ты себе доставила, одеваясь так. Будто я уже не видел тебя голой.

— Тогда я была без сознания, так что это не считается. — Она провела ладонью по своим коротко остриженным волосам. Они были так коротки, что она даже не пожалела об отсутствии гребня. — Меня не готовили к участи постельной рабыни, так что я не стану подчиняться твоим распутным представлениям о том, как себя вести.

— Жалко, — пробурчал он себе под нос.

Рика мрачно взглянула на него, но тут же сообразила, что ей следует быть ему благодарной. Маленькие замечания вроде этого помогают ей его ненавидеть, как он того заслуживает. Прошлой ночью, когда он проснулся от кошмарного сна, растерянный и испуганный, ей захотелось увидеть в нем просто человека… мужчину, а не грубого захватчика, каким она его знала.

При свете дня она задумалась, не притворялся ли он, не выдумал ли весь этот страшный сон, чтобы ослабить ее неприязнь и сдержанность. При воспоминании о его нежном поцелуе губы ее закололо иголочками, а в груди пробудилось некое стеснение. Она встряхнулась, чтобы избавиться от нежелательных ощущений. Ее озадачило, что тело вело себя независимо от доводов разума. Ее губы отказывались воспринимать Бьорна как врага. Нет, этот поцелуй был явно ее ошибкой. Несомненно. Теперь, когда она узнала, какой он хитрый, она будет бдительной вдвойне.

— Куда мы едем? — поинтересовалась она. — Я надеялась, что ты позволишь мне сегодня повидаться с братом. Хоть ненадолго. Мне нужно удостовериться, что с ним все хорошо.

— Сегодня мы поедем в горы, — сказал Бьорн. — Твой брат уже на пути туда. Я позабочусь о том, чтобы ты с ним повидалась.

— А ты уверен, что меня здесь не хватятся? — спросила Рика. — Может быть, нужно посоветоваться с госпожой Астрид? Наверное, осталась еще какая-нибудь уборная, которую я не выскребла?

— Я уже разговаривал с Астрид, — кивнул Бьорн, закидывая в рот очередной кусочек сыра. — Ты больше не будешь скрести уборные. Скальд Согне не может заниматься подобной работой. Отныне ты будешь только прислуживать мне. Днем и ночью.

— Может быть, я предпочла бы уборные, — пробормотала она, застегивая пряжку на новом кожаном сапожке.

Они пересекли двор перед домом ярла, направляясь к конюшне. Там они сели на двух похожих гнедых меринов и неспешно выехали на дорогу, мимо кузницы и сараев кожевенников, мимо пышных обработанных полей. Далее они поднялись по узкой тропе в сосновый лес, полный терпкого смолистого аромата. Воздух был таким свежим и морозным, что Рике пришлось поплотнее закутаться в шерстяной коричневый плащ, который Бьорн накинул ей на плечи перед выездом.

Стволы нескольких старых деревьев были искривлены жестокими ветрами и напоминали странные человеческие фигуры. С наростами на месте глаз, щелями в коре, похожими на рты, и неровными бородами мха они выглядели, как лесные тролли. Легкие порывы ветра, проносящиеся между деревьями, колыхали их, заставляя раскачиваться в жутковатом танце. Рика решила, что ни за что не хотела бы оказаться в этом лесу при лунном свете.

— Куда ты меня везешь? — поинтересовалась она. Порыв ветра с вершин, пронизанный легким морозцем, заставил ее получше завернуться в плащ.

— На новые поля, — отозвался Бьорн, награждая ее ослепительной… и обольстительной улыбкой. Лучи солнца играли синими бликами на его черных как смоль волосах. Она должна была себе признаться, что когда Бьорн хотел очаровывать, он был невероятно привлекателен.

«Наверное, таким становится проказливый бог Локи, когда стремится задурить голову какому-нибудь дурню», — напомнила себе Рика. Она с усилием оторвала взгляд от великолепной фигуры Бьорна, стараясь не обращать внимания на то, как возбуждается все ее тело и сжимаются внутренности от этого зрелища.

Бьорн махнул рукой в сторону тропы:

— Там есть чудесное ровное место. Когда срубим деревья и выкорчуем пни, мы сможем увеличить свои пахотные земли вдвое. Посадим больше ячменя и ржи. Сейчас в Согне живет довольно много людей. Гораздо больше, чем раньше. И всем им нужно есть.

— Но зачем мне это видеть?

— Лишняя пахотная земля необходима и важна для поселения в целом, — заметил Бьорн. — Я полагал, что скальдов интересует и жизнь людей, а не только возможность их развлекать. — И когда она неохотно кивнула, продолжил: — И вообще, это важно для меня.

— Но почему это должно меня интересовать? — резко откликнулась Рика, страстно желая забыть вкус его поцелуя.

— Потому что я этого хочу, — прищурился он. Окинув взглядом окрестности, он глубоко втянул в себя хрустальный воздух. — Земля дает нам все необходимое, если мы о ней заботимся, Рика. Я привез тебя сюда, чтобы показать то, что имеет для меня особое значение. Как иначе мне тебя убедить, что я вовсе не чудовище, каким ты меня считаешь?

— Действительно, как? Это ведь невозможно. — Она яростно сверкнула на него глазами и поджала губы. Лицо ее приняло выражение, от которого ее поклонники в местах, где они бывали, торопливо разбегались, возвращаясь к местным возлюбленным. — Я никогда не забуду, что ты отвечаешь за смерть моего отца, хотя не твоя рука нанесла последний удар. Ты зря тратишь время, Бьорн Черный.

— Моё время, мне его и тратить, — сказал он с обманчивой кротостью. — Но когда я целовал тебя прошлой ночью, мне показалось, что ты готова чуточку меня простить.

Кровь прилила к ее лицу. Значит, он почувствовал этот краткий миг, когда ее тело предало ее, открылось ему, упало в него, как ласковые воды фьорда, как она откликнулась на его поцелуй. Она сгорала от стыда при мысли об этом.

— Прошлой ночью ты говорил, что для всего есть свое подходящее время, — мрачно сказала она. — Наше с тобой время кончилось, не начавшись, когда умер мой отец.

Он вонзил пятки в бока лошади и, пока они ехали, больше не сказал ни слова. Крутая тропа продолжала подниматься в гору, в глухую чащобу. Вскоре Рика услышала удары топоров о стволы деревьев и скрежет двуручных пил. Еще раньше, чем она заметила людей, ее легкие наполнил запах умирающих деревьев, терпкий аромат сосновой смолы.

Через чащу они выбрались на прогалину, где люди и упряжки лошадей трудились над корчеванием мощных пней, оставленных дровосеками. Крупы лошадей, старавшихся исполнить волю своих хозяев, потемнели от пота.

Бьорн соскользнул с коня и нажал плечом на один из самых упрямых пней. Мощные мышцы его рук вздулись от напряжения, когда он с кряканьем присоединился к другим работникам.

— А ну-ка, все разом, — проревел он, и люди и лошади соединили свои усилия. Длинные змеистые корни наконец поддались, перестали цепляться за землю, выпростались наружу и, покорные воле людей, потянулись к небу. Все радостно закричали.

Бьорн одним прыжком вернулся в седло с грацией прирожденного наездника и, причмокнув, послал мерина вперед. Он искоса бросил взгляд на Рику, но она отвела глаза, твердо решив не позволить ему застать себя за рассматриванием его мышц. Вместо этого она уставилась на поля.

— Ты сказал, что Кетил будет здесь. — Она прикрыла глаза ладонью от солнца. — Но я нигде его не вижу.

— Он где-нибудь здесь работает топором. Сегодня утром он сказал мне, что ему нравится рубить деревья, — объяснил он, ища Кетила в дальнем конце делянки. — Он ведь сильный, твой брат. Я просил Сурта присмотреть за ним, но он сказал, что Кетил знает, как обращаться с топором.

— Это он знает… Кетил готов рубить дерево просто ради удовольствия. — Она была раздосадована тем, что Кетил разговаривал с Бьорном. Он не должен был этого делать. Одно дело она общается с человеком, взявшим их в плен… Особенно потому, что у нее нет выбора, а кроме того, хватает сообразительности быть с ним настороже… Но Кетил не может отличить ужа от гадюки. Ее кроткий брат был невероятно доверчивым. Он может стать легкой добычей для такого, как Бьорн, который легко повернет любые слова Кетила к своей выгоде.

— Вот он. — Бьорн протянул руку и указал на молодого человека, рубившего высокую сосну. Он пустил коня рысью, и Рика последовала за ним.

Когда они оказались достаточно близко, Рика сложила ладони лодочкой и выкрикнула имя Кетила. Он перестал работать топором и оглянулся. При виде Рики его потное лицо расплылось в широкой улыбке. Он вонзил лезвие топора в дерево и вперевалку зашагал к ней.

Резкий порыв ветра пронесся над вырубкой. Деревья закачались туда-сюда. Дерево, которое рубил Кетил, содрогнулось, затрещало и начало медленно падать.

— Беги, Кетил, беги! — взвизгнула Рика.

Кетил оглянулся, но вместо того чтобы броситься в сторону, чтобы уклониться от падающего ствола, он продолжал бежать по прямой, строго по линии падения сосны. У Рики перехватило дыхание, ее охватила паника. Кетил точно не успеет выбежать из-под падающего дерева.

Бьорн вонзил пятки в бока своего мерина и резко послал его в галоп. В мгновение ока он покрыл расстояние между ним и Кетилом, на глазах у потрясенной Рики соскочил с коня и отбросил Кетила в сторону как раз в тот момент, когда гигантский ствол обрушился на землю.

Рика ахнула, видя, как Кетил откатился прочь, в безопасность. Но брат ярла исчез под огромной грудой веток и хвои.