Когда огромный баобаб упадет, по нему могут скакать даже совсем маленькие козы.Африканская поговорка
Человек испытывает к различным животным отнюдь не одинаковые чувства: по-разному мы относимся к дождевому червю и слону, к амебе и шимпанзе. И уж, конечно, те животные, которых мы можем зажарить и съесть, нам намного симпатичнее тех, которые сами могут съесть нас… Мне, например, никогда не встречались любители животных, увлекающиеся крокодилами, несмотря на то что в Древнем Египте их почитали за божества. К слову сказать, крокодилы отнюдь не так уж опасны, как расписывают во многих приключенческих романах.
Мой знакомый лесничий Франк Попплетон каждое утро переплывал Виктория-Нил, реку, известную своими крокодилами, и тем не менее его ни разу эти животные не тронули. А вот его африканскому помощнику крокодил однажды совершенно изуродовал ногу. Когда же в Африке крокодилы еще встречались в массовом количестве, они иногда утаскивали и пожирали людей.
Так, в сентябре 1962 года три сына фермера Вильяма Кокса в возрасте трех, восьми и двенадцати лет купались в реке Кабуэ, близ Хинголы. Вдруг плававший там же британский полицейский инспектор Джон Максвелл, к своему ужасу, заметил, как к купающимся детям бесшумно подплыл четырехметровый крокодил. Максвелл был отличным пловцом, он моментально нырнул и успел одного за другим выбросить детей на торчащий из воды валун. Самому же ему уйти не удалось: огромный крокодил схватил его за ногу и потащил под воду. Однако Максвелл сумел, уже под водой, выдавить крокодилу оба глаза, после чего тот его выпустил. Молодая храбрая африканка Маломи прибежала на его крики, пересилив страх, вошла в воду, хотя сама не умела плавать, и вытащила обессилевшего от потери крови Максвелла на берег. Левую ногу ему пришлось ампутировать. А спустя месяц Максвелла привезли в Англию, где его наградили медалью Святого Георга.
В таких случаях африканцы часто проявляют неслыханное мужество и удивительную готовность прийти на помощь. К сожалению, в юношеской приключенческой литературе на Западе эти качества всегда приписываются только краснокожим, то есть индейцам, в то время как они не в меньшей степени присущи и африканцам, но об этом несправедливо редко упоминается в книгах.
Несколько лет назад мне самому довелось зашивать разорванную крокодилом руку молодому биологу Яну Паркеру, который пытался на мелководье поймать небольшого крокодильчика.
Я должен сознаться, что не люблю купаться в водоемах, где водятся крокодилы. Даже если их сверху не видно, они могут быть где-то поблизости, потому что взрослый крокодил способен больше часа находиться под водой и не дышать.
* * *
Но даже то, чего не любишь, может все же привлекать интерес. Туристы, отправляющиеся сегодня в национальные парки Африки, обязательно хотят видеть крокодилов, несмотря на то что они вызывают у них отвращение и страх. А крокодилов-то и нет! Ведь их можно считать уже почти вымершими животными. Они сделались жертвами моды. Дело в том, что с тех пор как в моду вошли дамские сумочки, туфли и перчатки из крокодиловой кожи, за каждый ее сантиметр стали платить немалую сумму. Так, например, в одном только 1952 году из Танганьики (теперешней Танзании) было вывезено 12 509 крокодиловых шкур.
Самые замечательные старые крокодилы сохранились теперь в Африке только в Уганде в национальном парке-Мерчисон-Фолс. Когда едешь на моторном катере из туристского отеля вверх по стремительному и широкому Виктория-Нилу по направлению к знаменитым Мерчисонским водопадам, то можно увидеть дюжины этих «степенных джентльменов», греющихся на солнце возле берега и на песчаных косах. Они давно привыкли к лодкам с посетителями и не обращают на них никакого внимания (впрочем, так же ведут себя и кафрские буйволы, слоны, бегемоты и носороги). Это, по сути дела, единственное место не только в Африке, но и на всем земном шаре, где еще можно на воле фотографировать крокодилов.
Много лет назад я лежал здесь часами в одних плавках в маленькой лодчонке и наблюдал за этими чудовищами. Так приятно печься под прямыми лучами экваториального солнца и посматривать на этих зеленовато-се-рых, уже немолодых лентяев! А они в свою очередь поглядывают на меня. Тишина. Время от времени в воде всплескивает какая-нибудь большая рыба, мимо проплывают зеленые пучки нильского салата, и такая на тебя нападет истома, что забываешь про кинокамеру; эти старые ленивцы все равно лежат на берегу без движения и снимать их неинтересно. А ведь некоторые из них уже вылупились из яиц в то время, когда еще ни один белый человек не видел верховьев Нила! По всей вероятности, они помнят и первого британского путешественника Саму эля Бэкера, проплывавшего по этой реке 80 лет назад вместе со своей юной женой — красавицей венгеркой в длинной макси-юбке. Ведь крокодил по достижении 20 лет ежегодно прибавляет в росте только 3,6 сантиметра; следовательно, гигантам, длина которых превышает 5,5 метра, больше 100 лет! Самый большой крокодил, застреленный в этих местах, достигал длины 6,3 метра. Уж такого в квартиру не затащишь! Из живота другого здешнего крокодила недавно извлекли пятиметрового питона, а один из наших лесничих два года назад наблюдал случай, когда крокодил подкрался к группе из пяти львов, спустившихся на водопой, схватил одного подростка и утопил.
* * *
В то же время этих страшилищ нельзя назвать прожорливыми. При своем малоподвижном образе жизни они расходуют очень мало энергии. Биолог Г. Б. Котт исследовал желудки 263 крокодилов. У 55 процентов из них в желудках не оказалось никакой пищи или были обнаружены лишь непереваренные остатки в виде шерсти, чешуи, когтей и так далее; при этом 68 процентов из тех, у кого желудки были наполнены, принимало пищу совсем недавно. У нас в зоопарке крокодил за 150 дней поглощает лишь столько мяса, сколько сам весит, в то время как, например, пеликан в один «присест» набивает в себя огромную массу рыбы, вес которой может составить одну треть его собственного веса. Следовательно, крокодилов никак не назовешь обжорами.
Национальный парк Мерчисон-Фолс в Уганде издавна славился как «крокодилий рай». Недаром зоологи, изучавшие жизнь этих гигантских ящериц, всегда стремились побывать там. Так было еще несколько лет назад. Правда, и теперь на Виктория-Ниле еще можно встретить крокодилов, но с каждым месяцем их становится все меньше и меньше. Соблазненные высокими ценами на крокодиловую кожу, жители рыбацких поселков на озере Киву занимаются браконьерством. Ночью они тайком пробираются в лодках по Виктория-Нилу, ослепляют спящих на берегу крокодилов прожектором и либо стреляют в них, либо закалывают копьями. Правда, на берегах специально для охраны поселили смотрителей парков, но практически они бессильны: увидев с берега браконьеров, они должны проехать на вездеходе 20–30 километров до лодочной станции и только потом догонять нарушителей на моторном катере. За это время те успевают не только исчезнуть в кустах, но и спрятать свои лодки. Смотрители не раз жаловались мне на свою вынужденную неоперативность. «Как жаль, что на автомобиле нельзя проехать по реке, а на моторной лодке — по кустарнику», — сказал мне как-то смотритель Жан Витер.
Тогда-то мне и пришла в голову счастливая мысль, как им помочь. У нас в стране одна фирма выпустила автомашины, на которых можно ездить по воде. Это настоящая находка в борьбе с браконьерством в Уганде! На такой машине можно быстро ехать вдоль берега и, завидя подозрительные фигуры, прямо въезжать в воду. Тогда браконьеры не успевают скрыться. Даже если они побросают свои лодки и побегут по берегу, их можно преследовать и вылавливать, освещая лучами фар. Такое приобретение, безусловно, придаст бодрости духа работникам парка в их бесконечной борьбе с браконьерством. Во всяком случае, это дело стоит того, чтобы его испробовать.
Решено. Я заказываю такую машину и сразу же переправляю ее в Момбасу, в Кению. Мой оператор Алан Рут принимает ее там и гонит своим ходом тысячу километров до Уганды. Когда я после девятичасового полета приземлился на аэродроме в Энтеббе (так быстро теперь туда можно добраться из Европы!), он уже встречал меня в этой весьма элегантной красной машине. Я погрузил туда свои чемоданы, откинул верх, и мы двинулись к национальным паркам.
Наш автомобиль мчался по проселочной дороге со скоростью 110 километров в час. Своим красивым и модным видом он выгодно отличался от обычного вездехода. Когда мы останавливались у бензоколонок, нас сразу же окружала толпа африканцев, которые присаживались на корточки и заглядывали под нашу машину; они тут же замечали, что сзади между колесами имеется два винта. Их удивлению не было границ: ведь они еще ни разу не видели автомобиля, который мог бы ехать и по воде. Когда же я в шутку сказал, что на этой новинке можно еще летать по воздуху, они легко в это поверили.
Автомобиль действительно оказался превосходным: когда мы его опробовали в канале Казинга в национальном парке Куин-Элизабет, а также в озере Эдуард, выяснилось, что на нем совсем не обязательно въезжать в воду осторожно; очень скоро мы научились влетать туда на полном ходу, поднимая целый фонтан брызг. Для того чтобы переключить двигатель с колес на гребные винты, нужно только повернуть рычаг, а управление осуществляется тем же рулем, который дает направление передним колесам.
Трудно себе представить удивление и испуг людей, едущих на пароме, когда я обогнал их и сделал пару «кругов почета». Обе дверцы моего автомобиля достают до воды, однако они закрыты герметически. При переходе с суши в воду их прижимают еще крепче специальной рукояткой.
* * *
Конечно, такой автомобиль-амфибия — превосходная игрушка для взрослых мужчин.
Семья бегемотов принимает мою «амфибию» за лодку, и самец грозно бросается мне навстречу. Но видя, что я спокойно продолжаю свой путь между ними, все 20 толстокожих предпочитают предусмотрительно скрыться под водой. По пузырям, лучами расходящимся по поверхности, я узнаю, где они сейчас находятся. Дело в том, что, когда бегемоты бегут по дну, они взбаламучивают своими толстыми ногами придонный ил, и пузырьки газа из него поднимаются к поверхности.
Но один самец, оказывается, не удрал — он здесь, подо мной. Я внезапно чувствую, как колеса наезжают на что-то круглое и скользкое. Потом меня приподнимает кверху… Но автомобиль не лодка, его не так-то просто опрокинуть, и тут обычный трюк рассерженного бегемота не пройдет!
Помню, как несколько лет назад на конголезской (заирской) стороне озера Эдуард бегемотиха атаковала мою железную лодку. Правда, опрокинуть ее ей не удалось, но африканец, сидящий на борту лодки, описал в воздухе круг и шлепнулся прямо на клык, торчащий из широко разинутой пасти толстокожего. Человек сильно поранил себе ягодицу, но преследовать и кусать его бегемот не стал: они вообще редко нападают в воде на людей.
А вот из эдакой машины меня не удастся выкинуть ни одному даже самому сильному толстокожему! Я сижу удобно и прочно на мягком сиденье и поистине наслаждаюсь «победой человеческой техники над силами природы». Скверно было бы, только если бы приподнявшему мою «амфибию» бегемоту вздумалось пробить своим клыком дырку в обшивке, тогда эта штука легко пошла бы ко дну. Но бегемот настроен не столь агрессивно, он не так уж всерьез рассержен.
Все это неожиданное происшествие с бегемотом Алан успел заснять на кинопленку. Мой оператор находится в гораздо более опасном положении: сидит в настоящей скорлупке — деревянной лодчонке с подвесным мотором, да еще вместе с молодой женой Жоан. Корма лодки едва возвышается над водой, так что Жоан все время приходится вычерпывать воду. Вот если бегемоту вздумается зацепить их суденышко, они имеют шанс быстро промокнуть! Поэтому-то они и стараются держаться на почтительном расстоянии от этих чудовищ и пользоваться телеобъективами.
* * *
Я дерзко подъезжаю прямо к группе слонов, пьющих воду у самого берега: ведь мне известно, что они обычно стараются преследовать своих врагов на суше, а не в воде. Несмотря на то что я заблаговременно выключил мотор и подплываю к ним бесшумно, верзилы забеспокоились. Они отступают, топча мягкий прибрежный песок, взволнованно поводят своими огромными ушами и быстро исчезают, ловко взобравшись по поросшему кустарником откосу. Сразу же все стихает, словно их здесь и не было. Но одному самцу, пасшемуся отдельно за песчаной косой, пришлось со мной познакомиться поближе. Он оказался столь легкомысленным, что зашел по мелководью на очень узкую полоску пляжа, за которой поднималась отвесная стена берега, слишком гладкая, для того чтобы по ней мог взобраться даже такой хороший скалолаз, как слон.
Вернуться назад он уже не решался, потому что я и мой красный автомобильчик не внушали ему доверия. Он продолжал отступать вдоль отвесной стены, пока ему не преградило дорогу большое дерево. Таким образом этот дуралей попал в ловушку. Памятуя, что лучший способ обороны — это наступление, он, громко трубя, делает несколько угрожающих шагов мне навстречу. Однако, заметив, что красная штуковина и не думает от него убегать (на что он, видимо, втайне надеялся), слон снова теряет присутствие духа и отступает. Окажись он похрабрее, я не уверен, что смог бы так быстро включить мотор, чтобы вовремя отъехать. Наконец, полный отчаянной решимости, он совершает прорыв: быстро с поднятым хвостом проскочив мимо меня, он исчезает в кустарнике на более отлогом месте.
Когда от вас в панике убегают такие великаны, вы начинаете казаться себе значительно внушительнее; во всяком случае, пробираясь по африканским зарослям пешком, я держу себя гораздо скромнее…
Это прекрасное «автомобильное чувство» меня не покидает, и я наслаждаюсь им, удобно устроившись на мягком сиденье. Только на мелком месте надо быть осторожным: винт может застрять в песке. Дело не в том. что он сломается — винты вмонтированы высоко между задними колесами и потому не достают до дна; даже если и застрянешь, нетрудно высвободиться, надо только пустить в ход задние колеса. Однако на переключение двигателя и снятие с мели уходит некоторое время, и, если в этот момент на берегу стоит возмущенный кафрский буйвол и делает угрожающие движения в вашу сторону, вы начинаете чувствовать себя несколько неуютно. Если при подобных обстоятельствах внутрь машины попадает вода, то достаточно потянуть за соответствующую ручку, и заработает электрическая помпа, которая мгновенно ее выкачает.
Мне совершенно непонятно, каким образом в такой надежной посудине двое недавно ухитрились утонуть. Это случилось возле Гамбурга. Вероятно, у них был закрыт верх и они в панике не могли его открыть. Я же предусмотрительно езжу в открытой машине, что для меня совсем непривычно. Ведь обычно здесь, в Африке, мы пользуемся закрытыми вездеходами, где сидишь, как в домике, и откуда в случае необходимости можно вылезти через верхний люк на крышу.
* * *
Семейство львов ничего не имеет против моего визита и даже разрешает осторожно проехать между львицами и их детенышами. Они ведут себя так же, как и все другие современные львы в национальных парках. Эти животные все меньше обращают внимания на назойливых посетителей, приезжающих на машинах.
Львы не только не нападают на вас, но даже не рычат, они просто не удостаивают вас вниманием. Вы не существуете для них, вы что-то вроде надоедливых мошек. Если они улеглись в тени, то никакой вездеход и даже 20 туристов не в силах вынудить их подвинуться хотя бы на один метр, для того чтобы их можно было сфотографировать при солнечном освещении. Львица не обращает на вас никакого внимания, ее взгляд лениво скользит мимо; вы можете кричать, свистеть, топать ногами — она даже не повернет головы. Если какой-нибудь лев и посмотрит в вашу сторону, то создается впечатление, что он смотрит сквозь вас, вы для него пустота, воздух.
Многие люди очень тяжело переживают такое пренебрежение. Им хочется бросаться камнями и ругаться, чтобы заставить царя зверей удостоить их хоть беглым взглядом. Однако это большая желтая кошка поднимается, проходит в полуметре от задних колес вашей машины и исчезает за ближайшим холмом.
Львы, которых я обнаружил здесь, прямо среди голой степи, нисколько не заинтересовались моей красной машиной, хотя, безусловно, никогда еще не видели такой сверкающей диковины (такова уж их невозмутимость). Это три взрослые львицы с подростками и одним совсем маленьким, примерно четырехмесячным, детенышем. Я утешаюсь тем, что заинтересовал собой хоть «беби». Он отделяется от общей группы, разглядывает меня и обходит вокруг моей красной «амфибии». Может быть, теперь мамаша забеспокоится о нем и подойдет, чтобы приглядеть за своим малышом? Ничуть не бывало. Я продолжаю оставаться пустотой для нее, хотя она сидит так близко, что при желании я мог бы дотянуться до нее рукой.
И в то же время среди здешних львов есть какой-то преступник. Прошлой ночью на границе национального парка впервые за 50 лет был съеден один человек. Он ловил рыбу, задержался и пришел слишком поздно к пограничной заставе, где его уже не пропустили через границу. Пограничники предложили ему переночевать в ближайшем домике у проезжей дороги. Обитатели хижины ничего не имели против, только не согласились взять в комнату ведро с пойманной снулой рыбой. Боясь оставить свой улов без присмотра, этот человек решил заночевать на крыльце. На другое утро его не нашли. Кровавый след вел в кустарник. Там в луже крови лев оставил лишь руку и ногу несчастного.
Но это из ряда вон выходящий случай. Для спасения чести львов я должен сказать, что чаще здесь бывает наоборот: за последнее десятилетие бесчисленное множество львов было раздавлено автомашинами на дороге, ведущей через парк Куин-Элизабет. За два дня до трагического происшествия с рыболовом грузовик врезался прямо в группу отдыхавших львов, одного убил, а остальных покалечил.
Моя «амфибия» привела в необычайный восторг американских туристов, и они усиленно уговаривали меня продать ее им. Но мы с моим другом Обри Бакстоном решили подарить ее Угандинскому национальному парку. Будем надеяться, что с ее помощью африканскому директору парка Френсису Катете удастся полностью покончить с браконьерством.
Для успешной борьбы с браконьерством на Виктория-Ниле Франкфуртское зоологическое общество подарило ему еще и моторную лодку.
* * *
Спустя несколько месяцев я получил от своего оператора Алана Рута письмо следующего содержания:
«Теперь я уже выбрался из больницы, но чувствую себя еще паршиво, вся рука от самого плеча до кисти опухла и болит. Случилось это со мной в национальном парке Меру, в палаточном лагере Джой Адамсон. Недалеко от лагеря я обнаружил африканскую гадюку длиной примерно в 1 метр 20 сантиметров, которую и поймал, для того чтобы показать ее Джой и одной американке, сопровождавшей нас в поездке. Я открыл гадюке пасть и выдавил немного яда, чтобы показать дамам, сколько за один раз может выделяться яда у таких змей. Затем я опустил змею на землю, потому что молодая американка должна была перезарядить пленку. Когда же я снова хотел поднять змею и схватил ее за шею, она была уже настолько обозлена, что резко вывернулась и укусила меня за руку.Алан».
Поскольку меня десять лет назад уже кусала такая змея и мне вводили противозмеиную сыворотку, я знал, что новое вливание в таком случае может оказаться противопоказанным. Поэтому я решил выждать с этим делом, чтобы сначала выяснить, сколь опасным будет для меня этот укус. Так как я у этой змеи предварительно уже выдавил часть яда, то полагал, что у нее осталось его не так уж много. Однако рука быстро опухала, сознание мое мутилось и к горлу подступала тошнота. Тогда Жоан вкатила мне три шприца (30 кубических сантиметров) сыворотки, и мы вылетели на самолете в Найроби.
Как мы и ожидали, мой организм очень резко прореагировал на противоядие — меня вырвало, дыхание и сердцебиение начали катастрофически учащаться. Когда мы добрались до больницы в Найроби, врач решил, что мое состояние вызвано змеиным укусом, и добавил мне в вену еще 10 кубиков сыворотки. Я сейчас же впал в шоковое состояние, и тогда уж им, чтобы спасти мою жизнь, пришлось срочно вводить в меня антигистамины, кортизон, адреналин и кислород.
3 последующие три дня мое состояние все ухудшалось. Кисть чудовищно раздулась и покрылась огромными пузырями, наполненными кровью. Вся рука распухла, посинела и стала толщиной с мою ляжку. Большие кровяные опухоли ползли от подмышки через всю лопатку почти до поясницы, а спереди — до шеи. На четвертый день процент гемоглобина у меня упал до 36–40, что считается самой нижней границей. Тогда мне перелили 2,2 литра крови, после чего я почувствовал себя значительно лучше.
С этого дня дело пошло на поправку. Для моего дальнейшего лечения Жоан вызвала профессора Дэвида Чэпмана, специалиста по лечению от укусов змей, который и прилетел на самолете из ЮАР. Его консультация имела для нас большое значение, потому что в эти первые четыре ужасных дня здешние врачи явно уже склонялись к тому, чтобы отнять поврежденную руку. В ней перестал прослушиваться пульс, а пальцы до того опухли и деформировались, что казалось, я уже никогда не смогу ими пользоваться. Однако теперь, спустя четыре недели после укуса, рука почти приняла свои прежние размеры, и даже кисть каким-то чудом стала приходить в норму. Хотя она еще несколько отечна и болит, тем не менее большой палец и три других стали почти нормальными, я ими двигаю, и в них даже восстановилась чувствительность. Зато указательный палец, в который, по-видимому, глубоко вонзился ядовитый зуб, выглядит неважно. Вся кожа и мясо до самых сухожилий изъедены ядом. В течение ближайших недель его будут латать новой кожей. И только позже выяснится, будет ли он в дальнейшем представлять для меня какую-либо ценность.
Помнишь, ты рассказывал мне о том, как тебя укусил за палец шимпанзе. Я заметил, что ты совершенно свободно владеешь этой рукой, хотя средний палец и не сгибается. Должно пройти, наверное, не меньше двух месяцев, пока я снова смогу хоть как-то пользоваться своей рукой. Хотя у меня уже иссякает терпение, но я понимаю, что должен быть благодарен судьбе, что хоть так отделался.
С сердечным приветом от нас обоих
Указательный палец все же пришлось отнять. А поскольку двигательные функции большого пальца восстановились лишь частично, мой друг Алан был вынужден еще на два месяца вылететь в Англию, где ему повторно прооперировали руку, на сей раз с блестящим результатом.
Когда он вернулся в Африку и все знакомые с жалостью стали разглядывать его изуродованную кисть, на которой не хватало одного пальца, он каждого отводил в сторону и совал ему в руку отрезанный, окровавленный палец, который он якобы законсервировал и привез с собой на память. Знакомые, особенно дамы, вскрикивали, а Алан получал при этом маленькое удовольствие: оказывается, он специально раздобыл себе в Лондоне искусственный палец из мягкой пластической массы для этаких «веселеньких шуточек».
Вскоре мне пришлось побывать в Ботсване в болотах Окованго. Тесть хозяина дома, где я остановился, пятидесяти одного года от роду, как раз за четыре недели до этого участвовал в крокодильей охоте, во время которой его укусила за руку ядовитая мамба. Случилось это за 350 километров от его жилища как раз в тот момент, когда он собирался залезть в лодку. Спустя полчаса после укуса он сам впрыснул себе противозмеиную сыворотку, но от волнения разбил одну из двух имеющихся у него ампул. К сожалению, пострадавший решил сесть за руль и самостоятельно добраться домой. В дороге он умер.
Все это означает, что в Африке и в наши дни при определенных обстоятельствах по вине змей могут произойти несчастные случаи. Однако у обычных туристов мало шансов встретить в Африке живых змей. Они могут увидеть их разве что раздавленными на шоссе.
