К тому моменту, когда Сёкей и Татсуно оседлали лошадей, они услышали грохот механизма — повторно открывались ворота замка. Люди господина Инабы готовились преследовать беглого заключенного и его сообщника. Татсуно гнал впереди по узким проходам города. Цокот копыт лошадей казался особенно громким на фоне безмолвия спящих домов и лавочек. Сёкей подумал о ночных патрулях, которые так же, как и в Эдо, реагируют на любое движение после наступления сумерек.

Беглецы услышали топот стремительно приближающихся лошадей. Татсуно осадил своего скакуна и соскользнул на землю. Стрела все еще плотно сидела в его плече, как заметил Сёкей. Ее наконечник проходил через плоть насквозь, из раны текла кровь. Это, верно, убавляло силы смельчака.

— Веди лошадь туда, — сказал Татсуно.

Он жестом указал в направлении темной дорожки между двумя лавочками. Это было хорошее потайное место, Сёкей никогда бы сам не обратил на него внимания. Юноша спешился и повел лошадь в узкий проход. Татсуно хлопнул свою лошадь по крупу и бросил поводья ей на спину. Испуганное животное убежало, затем Татсуно вошел в переулок.

— Люди Инабы будут следовать за ней, — сказал он.

Они повели вторую лошадь глубже в тень. Сёкей был уверен, что никто не может увидеть их из прохода. Татсуно пошатнулся и, падая, налетел на Сёкея, который поймал и удержал его.

— Ты серьезно ранен, — сказал Сёкей. Он подумал о лекаре Генко, который, к сожалению, был на расстоянии по крайней мере дня пути отсюда. Татсуно медленно осел на землю. Сёкей слышал его тяжелое дыхание и с ужасом осознал, что этот человек может умереть.

— Спасибо за то, что спас меня, — поблагодарил Сёкей. Он не посмел добавить: «Я хотел поблагодарить тебя прежде, чем это может стать слишком поздно».

Татсуно издал хрипящий звук. Было не понятно, смеялся он или готовился умирать.

— Ни один из нас все же не в полной безопасности, — сказал Татсуно. — Слушай!

Оба замолкли, потому что мимо их потайного места проехал отряд самураев. Сёкей поглаживал лошадь, пробуя успокоить ее.

— Когда они отыщут другую лошадь, то вернутся, — произнес Татсуно. — Мы должны сменить укрытие.

— Тебе не хватит сил, — сказал Сёкей. — Мы должны найти лекаря.

— У меня есть мое собственное лекарство, — ответил Татсуно, — подойди сюда и помоги мне.

— Что я должен сделать?

— Схвати конец стрелы и отломи его.

— Отломить его?

— Да. Я не смогу вынуть стрелу, если наконечник останется на ней.

Сёкей глубоко вздохнул.

— Хорошо, — отозвался он.

До чего он был неуклюж! Ему требовалось обхватить оба конца стрелы, и каждый раз она двигалась в ране, что только усиливало кровотечение из плеча Татсуно. Древко стрелы оказалось очень крепким. Сёкей почувствовал, как наконечник вонзился ему в руку, когда он напрягся, чтобы отломить его. Юноша представил, как это должно травмировать Татсуно, но ниндзя не издал ни единого звука. Наконец с легким щелкающим звуком стрела треснула. Татсуно немедленно ухватил древко с другого конца и потянул его из плеча. При этом он не вскрикнул и даже не заворчал. Сёкей был поражен его самообладанием. Все же силы оставляли его, Татсуно исчерпал себя.

— В моем поясе, — сказал он, — находится мешочек с заживляющими травами, достань его.

Сёкей все выполнил. В кожаном мешочке он нашел душистый мох, которым были обложены высушенные листья и семена.

— Помести часть этого с обеих сторон раны, — велел Татсуно.

Сёкей был удивлен, увидев, как сырой мох цепляется за плечо Татсуно, будто врастает в кору дерева. Татсуно запахнул кимоно и завязал пояс. Он попробовал встать, но не смог.

— Тебе надо отдохнуть, я разбужу тебя, если услышу приближающихся самураев.

Татсуно кивнул.

Но случилось как раз наоборот — Татсуно разбудил Сёкея, который был не в состоянии открыть глаза. Для начала Сёкей присел. Потом он задремал, и ему приснилось, что самурай, лошадь которого они взяли, вбегает в переулок с обнаженными мечами. Когда Сёкей собрался закричать, Татсуно закрыл ему рот. Юноша проснулся, замигал и посмотрел на Татсуно.

— Как ты определил, что я заснул? — спросил Сёкей.

Татсуно улыбнулся.

— Твое лицо сказало мне, — произнес он. — Ты еще не владеешь тайной сокрытия своих истинных чувств.

Сёкей уставился на него. Татсуно, казалось, шел на поправку. Он выглядел посвежевшим.

— Ты сейчас выглядишь намного лучше, — сказал Сёкей. — Как твое плечо?

— Я не обращаю внимания на него, — ответил Татсуно. — А ты был весьма полезен. Мне было бы трудно сломать древко.

— Это я виноват в том, что тебя подстрелили, — сказал Сёкей.

— Нисколько, — возразил Татсуно. — Каждый делает свой собственный выбор. Если я был настолько глуп, что попробовал спасти тебя от господина Инабы, то я должен и принять все последствия этого.

— Господин Инаба! — воскликнул Сёкей. — Я забыл. Господин Инаба намеревается послать самураев, чтобы уничтожить лекаря Генко и тех крестьян. Мы должны предупредить их!

Татсуно потряс головой.

— Если господин Инаба осуществил свое намерение, то мы не сможем их спасти.

— Но… если они узнают, что приближаются люди господина Инабы, то смогут спрятаться или убежать.

— Убежать? Куда? Большинство из них ни разу в жизни не покидали своей деревни. Как они жили бы? Что делали бы их семьи?

— Даже так… — начал Сёкей, но Татсуно прервал его.

— Довольно. Теперь нам пора идти. На улицах уже появились люди. Лавки открываются. Мы должны потеряться в толпе.

Они нашли в переулке несколько пустых мешков и бросили их на круп лошади. Татсуно развязал пучок волос, который служил знаком самурая, и взял один мешок, скрывая им знаки отличия Инабы на его косодэ. Два трофейных меча он спрятал под одеждой. Для случайного зрителя Татсуно и Сёкей могли бы сойти за крестьян, отправляющихся по домам после продажи своих товаров в городе.

Дважды они повстречали самураев, которые тщательно рассматривали прохожих. Сёкей едва не застыл на месте, но Татсуно зарычал на него:

— Пригни голову.

Самурай не остановил их. Они достигли городского предместья. Впереди пролегала дорога, которая вела к развилке. Одно ответвление шло на запад, другое на юг.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, — заговорил Сёкей.

— Если ты не возражаешь, некоторое время я поеду на лошади, — сказал Татсуно.

— Конечно, — ответил Сёкей.

Он был удивлен. Похоже, рана причиняла Татсуно боль, но тот не подавал виду. Он даже позволил Сёкею помочь ему взобраться на лошадь. Когда ниндзя удобно уселся, он сказал:

— Ты хотел спросить меня кое о чем?

— Да, — ответил Сёкей. — Что была за штука, которую ты бросил, защищаясь, когда мы готовились сбежать из замка?

— Это был серикен, — ответил Татсуно, — тонкий металлический диск с острыми зубцами. Очень полезен для того, чтобы остановить любого на твоем пути.

— А еще такие у тебя есть?

Татсуно посмотрел на него.

— Почему ты спрашиваешь?

— Почему?.. Я подумал, что нам по пути могут повстречаться новые недруги.

— Это оружие ниндзя, а не самурая. И кроме того, ниндзя никогда не показывает, сколько оружия у него есть.

— Ты действительно ниндзя, ведь так?

— Твой отец же сказал тебе, что это так. Разве ты не поверил ему?

Лицо Сёкея залилось краской.

— Конечно, поверил. Вот только ты не очень-то…

— Не очень-то похож на них? Это — один из способов быть невидимым.

Сёкей кивнул.

— Скажи мне еще кое-что. За что ниндзя хотел бы убить господина Инабу?

Татсуно не ответил сразу. Сёкей посмотрел, чтобы убедиться, не заснул ли он на лошади. Когда Татсуно наконец заговорил, его голос звучал тихо, как будто он рассказывал историю долгих лет.

— Сначала ниндзя были людьми, которые жили в горах, очень близко к ками природы. Но потом сёгуны и даже императоры обеспокоились, что эти люди смогут жить вне их поля зрения. Они послали самураев, чтобы завоевать нас.

Татсуно приостановился, и Сёкей задумался над тем, что подразумевалось под высказыванием о «нас». Никто и никогда еще не говорил ему о ниндзя от их лица.

— К тому времени, — продолжил Татсуно, — ниндзя были так близки к ками, что смогли смутить самураев и прогнать их.

— Как вы смутили их? — спросил Сёкей.

— Чтобы знать это, — сказал Татсуно, — надо быть ниндзя.

— Хорошо… Что тогда случилось с самураями?

— Они уехали, погибли… — Татсуно взмахнул рукой. — Кто знает?! Но после этого ниндзя поняли, что сёгун может противопоставить им большее число самураев. И тогда мы стали совершенствовать свои способности. Только теперь мы сконцентрировались на защите.

Татсуно снова сделал паузу, глядя куда-то вдаль и думая о прошлом.

— Мы стали лучшими убийцами из всех, когда-либо известных людям, — произнес он, — лучше, чем любой самурай. — Это примечание прозвучало с гордостью, но также и с глубокой печалью.

Его голос изменился.

— Так ты знаешь, что случилось потом? — спросил он Сёкея.

— Они пугали людей, — ответил Сёкей.

Татсуно издал короткий смешок, острый, как кашель.

— Это правда. И сёгун и князья, которые в те времена часто воевали друг с другом, приехали, чтобы оценить наше умение. А мы проникали туда, куда другие не могли пройти, и в совершенстве владели техникой убийства. Поэтому всякий раз, когда сёгун, или князь, или любой другой, кто угодно, хотел кого-то убить, они нанимали ниндзя.

Татсуно снова затих.

— Ты помнишь свой вопрос? — спокойно спросил он через мгновение.

Сёкей почти забыл.

— Почему ниндзя хотел бы уничтожить господина Инабу? — повторил он еще раз.

— Потому что кто-то заплатил ему, чтобы сделать это, — ответил Татсуно.

— Крестьяне? — спросил Сёкей. — Думаешь, что крестьяне сделали это?

— Одно ясно, — сказал Татсуно, — что оба господина Инаба — и старый, и новый — имеют много врагов.