— Пожалуйста, — как милостыню вымаливала Кенна, протянув руку к миссис Миллер. — Еще капельку.

Элизабет Миллер минуту поколебалась, но потом покачала головой и положила флакон в карман.

— Для одного утра более чем достаточно, дорогуша. — Она многозначительно улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.

Умоляющее выражение на лице Кенны тут же сменила ненависть. Ее стремление добиться своего было так велико, что слабость и апатия, вызванные постоянным употреблением одурманивающего средства, из-за которого она была так уступчива и послушна последние несколько недель, моментально сменились небывалой агрессией.

Соскочив с кровати прежде, чем миссис Миллер вышла из комнаты, Кенна схватила мадам, толкнула ее к двери и с необычайной силой вцепилась в ее одежду, надеясь оторвать карман с заветным флаконом и не обращая внимания на крики о помощи. Она отпустила миссис Миллер только тогда, когда флакон выпал из ее кармана и покатился по полу. Обе женщины бросились к нему, но Кенна оказалась проворнее и торжествующе подняла его над головой подальше от мадам. Истерично смеясь и отталкивая миссис Миллер, которая пыталась опустить ее руки вниз и отобрать флакон, она вытащила пробку и подставила рот струйке жидкости. Большая часть влаги пролилась на губы и щеки, но Кенна слизала ее кончиком языка. Было похоже, что горький вкус совсем не претил ей.

— Мерзкая сучка, — выругалась миссис Миллер, как только смогла разжать пальцы Кенны и забрать у нее флакон. — Посмотрим, кто будет смеяться завтра, когда ничего не останется.

Но Кенну это уже не заботило, она мечтательно улыбалась и ждала, когда зелье начнет свое действие. Пусть завтра будет что угодно. Ее волновало только настоящее, только ожидание волшебных ощущений.

На лестнице и в коридоре послышался шум, и дверь в спальню Кенны распахнулась.

— Тебе придется отдыхать здесь, — угрожающе проговорила миссис Миллер, оглядывая взъерошенного лакея с некоторой неприязнью. — Ты опоздал, как без труда можешь заметить. — Кенна уже откинулась на кровати, прижимая колени к груди и безмятежно улыбаясь. — Дай ей несколько минут, потом привяжи к кровати. Не хочу, чтобы она расцарапала и покусала моих девочек, когда они придут приготовить ее. Я нашла молодого лорда, который выразил желание увидеть Диану сегодня вечером. — Миссис Миллер величаво выплыла из комнаты, поправляя растрепавшуюся прическу. — Несколько ближайших дней, думаю, ей придется беспокоиться только о том, чтобы понравиться ему.

Кенна не выразила ни малейшего протеста, когда лакей шнуром привязал ее запястья к изголовью кровати, и даже не пискнула, когда позже пришли Линда и Кати, чтобы уложить ей волосы, намазать кремами и румянами лицо и одеть в шелковое платье, похожее больше на ночную рубашку. Она даже не заметила жалостливых взглядов, пока они купали ее, и не поняла их разговора о том, что ее нежная кожа, возможно, никогда не оправится после посещения молодого лорда Тремонта. Кенна вряд ли даже слышала их предупреждения, оставаясь в своем собственном мире ярких красок, звуков и образов.

— Соглашайтесь, милорд, — сказала миссис Миллер, ведя Тремонта по узкой лестнице на верхний этаж своего заведения. — Я уверена, что в нашей Диане есть все, чего можно пожелать.

Он слабо улыбнулся, но глаза, прикованные к спине мадам, по-прежнему оставались враждебными.

— Раньше я почти всегда разочаровывался. Вы показывали мне девочек, которые совсем не подходят моим требованиям. — Тремонт провел арапником по ее бедру. — Расскажите о Диане.

— Она названа в честь богини охоты, милорд. Молодая девушка редкой красоты и моральной силы.

— Я больше всего заинтересован именно в последнем. — Миссис Миллер откашлялась и открыла дверь в спальню Кенны.

— Сегодня вечером, к сожалению, милорд, вы не найдете в ней этого качества. Но в конце концов, это же только первое знакомство. Если вы ее выберете, смею уверить, не будете разочарованы.

Тонкая нижняя губа Тремонта слегка задрожала, когда он посмотрел поверх плеча мадам на молодую женщину, привязанную к кровати. Ее прекрасные руки были подняты над головой. Она лежала в позе покорности и мольбы. Короткие кудри цвета красного дерева обрамляли лицо, но красиво изогнутые брови были более светлого оттенка. Темные глаза в окружении черных ресниц были открыты, но смотрели куда-то в пустоту. Щеки пылали, а рот был слегка приоткрыт, влажный, как если бы она только что облизала губы языком. Ее грудь просвечивала сквозь шелк туники, обнажающей одно плечо, как могло быть у римской Дианы. Пояс из кованого золота подчеркивал узкую талию и плавные изгибы бедер.

Тремонт вошел вслед за миссис Миллер и медленно подошел к кровати. Концом арапника он коснулся подола туники и поднял его над лодыжками и икрами. Шелк запутался у коленей, но он увидел достаточно. Лорд поднял арапник и погладил им по шее Кенны, обнаженному плечу, очертил соски.

Она едва слышно что-то прошептала и попыталась отодвинуться.

— Щекотно, — вяло произнесла она.

— Неужели, моя дорогая? — Тонкое запястье Тремонта выверенным движением повернулось, и плетеная кожа арапника хлестнула по животу Кенны.

Кенна застонала и повернулась на другую сторону, закусив губу. Арапник заработал снова, на сей раз по бедрам. Ее протестом были тихие жалобные звуки и слезы, выступившие на глазах.

Удовлетворенный, Тремонт отошел от кровати и повернулся к мадам.

— Сейчас она мне не подходит — слишком одурманена, — сказал он, постукивая арапником по маленькому столу.

— Мы же договорились, что это только знакомство. Если вы согласны, то я сделаю ее менее спокойной.

— Я хочу услышать ее визг, — капризно пробормотал Тремонт. Прядь волнистых волос упала на лоб, и он резким движением отодвинул их в сторону.

Миссис Миллер постаралась успокоить его, улыбнувшись как можно более льстиво.

— Все будет так, как вы желаете, милорд. Я приготовлю отдельную комнату, так что другие джентльмены не побеспокоят вас и вы сможете использовать Диану, когда вам будет удобно.

— Тогда хорошо, — сердито ответил он, снова взглянув на Кенну. — Она слишком высокая, вы не находите?

Мадам знала, что молодой Тремонт болезненно относился к своему росту или, вернее, к его недостатку, и потому очень осторожно продолжила:

— Думаю, вам будет приятно управиться с такой, как она. Ваше мастерство хорошо известно.

Тремонт слегка выпятил грудь:

— Да, мне будет приятно. Ваша Диана вызывает определенный интерес.

Миссис Миллер нетерпеливо кивнула:

— Тогда я могу вас ожидать через три дня?

— Так долго? — Он капризно надул губы.

— Но вы же хотите услышать ее крики, — напомнила она ему.

Он облизал губы и даже перестал барабанить арапником.

— Очень хорошо. Через три дня. — Тремонт в последний раз посмотрел на Кенну и вышел из комнаты.

Миссис Миллер задержалась на несколько .секунд.

— Три дня, Диана. Ты пожалеешь, если встанешь мне поперек дороги, — прошипела она и закрыла за собой дверь.

Полли Дон Роуз задумчиво постукивала пальцами по стакану с водой и смотрела на серьезные и осунувшиеся лица восьми девушек, сидящих за обеденным столом.

— Леди, — наконец прервала она затянувшееся молчание и постучала ложкой по китайской тарелке. — Что случилось? Судя по вашим печальным взглядам, кто-то собирается замуж. — Попытка поддразнить почти не вызвала ответа. Полли положила ложку на стол. — Я настаиваю, чтобы вы рассказали мне, с чего это у вас такие кислые лица. Мы открываемся менее чем через два часа, а клиенты хотят платить за хорошее настроение и не дадут и полпенса за наши проблемы. — Полли повернулась к молодой женщине слева от нее: — Шейла, начинай.

— Это все из-за новой девушки у миссис Миллер. — Полли вздохнула:

— Опять она. Я думала, с этим покончено. Я не могу для нее ничего сделать. И вы ничем не поможете, — добавила она подчеркнуто.

— Вы сами нас спросили, — ответила Шейла, отодвинув свою тарелку.

Полли посмотрела, как остальные девушки с мятежным выражением на лицах последовали ее примеру.

— Вот как, леди? И что, вы думаете, мы можем сделать?

В этот момент кухарка тяжело опустила блюдо с горячим горохом на стол перед Полли. Несколько горошин скатились с блюда и разлетелись по белой скатерти. Сидящие за столом захихикали, но быстро смолкли, когда она цыкнула на них.

Кухарка прокашлялась и обратилась к Полли:

— Мы думаем, что сможем вытащить ее оттуда, мисс Роуз. Так же, как вы когда-то вытащили меня.

— Это совсем другое дело, — ответила Полли, стараясь сохранить спокойствие. — Тебя предложили мне на продажу. А ее — нет. Да, я помогаю некоторым, если это в моих силах, но этой девочке невозможно помочь.

На дальнем конце стола Лоретта откинула назад черную гриву волос и решительно вмешалась:

— Днем я поболтала с Кати в парке. Диану — так ее назвала миссис Миллер — сегодня ночью отдадут лорду Тремонту! Вы знаете, что с ней случится, Полли?!

— Я слышала, что со дня приезда она все время пьет какое-то зелье, — добавила Шейла. — Даже ведьмы Бетти жалеют ее. Они говорят, что она не перенесет Тремонта. Бетти уговорила его подождать эту девушку три дня. Он сойдет с ума к тому времени, как получит Диану.

Полли сложила руки на коленях. Она знала «требования» Тремонта, так как ей пришлось однажды лечить двух девушек, которые пережили его побои и пытки кнутом. Тогда она работала у миссис Миллер. Ей еще повезло, что он никогда не обращал на нее внимания. Тремонт был тогда молодым извращенным щенком, хотел, чтобы с ним все считались, но так и не повзрослел с годами. В собственное заведение Полли не пускала его дальше дверей.

— Девушки Бетти могут быть жалостливыми, но захотят ли они помочь? Пошевелит ли хоть одна из них пальцем, чтобы освободить Диану? — Ответом ей была тишина. Девушки опустили головы, старательно изучая вышивку на белой скатерти. — И я так думаю. Ну и что можно сделать?

— Мы думали… а вдруг… поможет мистер Каннинг, — едва слышно прошептала одна девушка.

Полли даже не стала рассматривать этот вариант:

— У него слишком много своих проблем в последние недели. Я не могу просить его. Женщина, которую убили, леди Кенна Данн, была его близким другом.

Это сообщение было встречено изумленными вскриками.

— Мы не знали, — тихо сказала Шейла. Полли похлопала ее по руке:

— Все нормально. И эта последняя заварушка с Наполеоном… Ну, вы можете представить, как он ко всему этому относится. Так долго сражаться на полуострове, и ради чего? — Она отодвинулась от стола и встала, бросив салфетку на тарелку. — Если вы по-прежнему хотите освободить Диану, тогда мы должны сами придумать план.

— Мы? — неуверенно спросила Лоретта.

— Да, мы. Все вы и я, — твердо сказала она как о давно решенном деле. — И не забывайте: у нас не так много времени.

Руки Кенны дрожали. Когда Линда стала укладывать ей волосы, Кенна нервно вскрикивала, стоило девушке коснуться ее головы. Лицо, которое отражалось в зеркале, не принадлежало ей. Ее щеки и губы не такие красные. Кенна помнила, что ее волосы темнее и длиннее. Веки зачем-то накрасили ярко-голубыми тенями. В комнате было холодно, и ее подкрашенные соски, вызывающе напряглись под тонким платьем, которое ее заставили надеть на голое тело. Кенна со стыдом думала, что платье совсем не скрывает наготы.

— Я не могу этого сделать, — произнесла она, хотя, по правде, не имела четкого представления, чего от нее требуют. Миссис Миллер объясняла ей это несколько раз за последние три дня, всегда держа заветный флакон на расстоянии вытянутой руки и давая Кенне понюхать перед тем, как уходила из комнаты.

Линда положила руку на голое плечо Кенны.

— Конечно же, ты сможешь, — с трудом выговорила она. — Ты же хочешь еще своего лекарства, ведь так?

Кенна кивнула, сжала виски, пытаясь успокоиться, чтобы все обдумать. Ничего не получалось.

— Я хочу его прямо сейчас, — раздраженно сказала она. — Мне нужно! Я плохо себя чувствую.

Линда знала, что в этих словах нет ни капли лжи. Днем у Кенны были сильные судороги и приступ тошноты, заставивший ее сгибаться в три погибели, и она долго приходила в себя, скорчившись на коленях. Миссис Миллер была вынуждена дать Кенне больше снадобья, чем собиралась, чтобы ей не стало еще хуже. Линда подняла Кенну на ноги:

— Иди сюда, Диана. На постель. — Кенна, спотыкаясь, пересекла комнату.

— Не зови меня Диана. Это не мое имя.

— Конечно-конечно, — с легкостью согласилась Линда. — И Линда не мое. Мы не используем наши имена здесь, за исключением очень красивых.

— Угу. — Объяснение удовлетворило Кенну.

— Вот так. Ложись. — Линда расправила прозрачное платье на Кенне. Длинный разрез полностью обнажил одну ногу.

Кенна потрогала мягкую ткань, вряд ли догадываясь, что скоро от нее останутся только клочья.

— Очень милое.

— Да.

Кати вошла в комнату, запыхавшись от бега по лестнице. Она оглядела стены, увешанные тяжелыми гобеленами, и скорчила недовольную рожицу.

— Господи, как я ненавижу эту комнату! Миссис Миллер хочет знать, готова ли Диана. Она говорит, что скоро впустит Тремонта. Диане не следовало ссориться с ней.

— Думаю, что она не знала, что делает. — Линда связала вместе запястья Кенны и прикрепила веревку к изголовью кровати. — Этот ублюдок уже ждет?

— Он еще не приехал. Давай быстрее, пошли отсюда. Линда нагнулась над Кенной и нежно поцеловала ее в лоб.

— Мне так жаль. Прости меня.

Кенна мечтательно улыбнулась и не ответила. Выйдя, Линда и Кати столкнулись в коридоре с мадам.

— Все готово, девочки? — Они одновременно кивнули, не поднимая глаз. — Хорошо. Его светлость будет здесь в любой момент. Он уже немного опаздывает. Но ничего страшного, он дорого заплатил за эту встречу. Все, что я потратила на нашу упрямую амазонку, и кое-что сверх. Даже если из нее ничего не выйдет, за один вечер я окуплю все затраты. — «И свое унижение», — подумала она, не обращая внимания на побледневшие лица девушек.

Линда и Кати обменялись тревожными взглядами. Слова миссис Миллер означали, что она простит Тремонту убийство Дианы. Понимание этого тяжким грузом легло на их плечи, но они были бессильны что-либо изменить.

Миссис Миллер снова открыла рот, но ее внимание привлекла суматоха внизу.

— Господи, что случилось? — Она заторопилась к лестнице, а увидев, что происходит в холле, побежала вниз.

Миссис Миллер так резко остановилась на последней ступеньке, что Кати и Линда с ходу врезались в нее. Она даже была вынуждена ухватиться за перила, чтобы сохранить равновесие. Один из тщательно уложенных локонов выбился из прически и неряшливо повис над ухом.

— Вам не кажется, лорд Тремонт, что она похожа на мою таксу? — весело спросила Полли, слегка подталкивая локтем в ребра своего спутника. — У моей бедной собачки тоже было только одно ухо.

Лорд Тремонт понимающе захихикал, тяжело опираясь на руку Полли. Его окружали шесть девушек из Дома Цветов, все, несмотря на холодную погоду, в красивых тончайших платьях.

— Выпусти еще одну прядь, Бетти, и будешь похожа на мою таксу! — развязным тоном предложил лорд.

Миссис Миллер съежилась от такой наглости. Она топнула ногой, требуя уважения, и получила за свои труды вспышку смеха, так как еще один локон выбился над ухом. Такого унижения она снести уже не могла.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила она, пристально глядя на Полли.

Глаза Полли непроизвольно расширились, когда некоторые из посетителей миссис Миллер встали с диванов по углам комнаты, чтобы принять участие в общем веселье. Они сгрудились вокруг девушек Полли и были встречены с нежностью и воркованием.

— Подумай о своем сердце, Бетти. Мы только немного поразвлеклись с лордом. Правда, любовь моя? Совсем заблудился, бедняга.

— Ну уж нет, — возразил лорд Тремонт, поднимая к губам стакан виски.

— Ну уж да, — настаивала Полли сладким голосом.

— Ну хорошо: да.

— Вот видишь, Бетти, он заблудился. — Она всеми силами старалась не рассмеяться. — Наверное, перепутал дома. Не могу понять, как он мог совершить такую ошибку. Надо будет что-то придумать, чтобы в будущем такого не повторялось. Видишь, я привела его назад к тебе. Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я ворую твоих клиентов.

— Он пьян, — напряженно сказала миссис Миллер. Молодой лорд кивнул:

— Вот именно.

— Он уже таким прибыл ко мне. Настаивал, что у него свидание с молодой богиней.

— Диана, — с надеждой позвал Тремонт, делая неуверенный шаг к лестнице. — Хочу видеть Диану.

— У меня нет никого с таким именем, и я подумала, что он идет к тебе. Правильно?

— Это уж точно, — язвительно сказала миссис Миллер. — Кати, Линда! Помогите его светлости подняться наверх. Убирайся отсюда, Полли, тебя никто не приглашал.

— О-о-о, — разочарованно протянула та. — Так жестоко с твоей стороны. После того как я пришла с оливковой ветвью мира… — Она махнула рукой своим девочкам: — Мне придется уйти, девочки. Не задерживайтесь надолго.

— И прихвати их с собой!

Девушки Полли громко выразили свое неодобрение, обняв джентльменов, стоявших поблизости.

— Девочки! — строго уговаривала их Полли. — Не будьте жадными. Сегодня вечером у вас есть свои собственные гости. Они почувствуют себя покинутыми.

С разнообразной степенью неохоты девушки отпустили кавалеров и последовали за Полли. Последнее, что они увидели, — это миссис Миллер, которая торопилась вверх по лестнице на помощь Линде и Кати в их почти тщетных попытках успешно завершить пьяное восхождение лорда Тремонта.

Помахав кучеру Тремонта, молчаливая группа молодых женщин быстро зашагала вниз по улице к их собственному дому. Поздравления не звучали, и никто из них не отваживался спросить, справились ли они… Все думали только об одном. Хватило ли времени Лоретте и Шейле? Что, если черный ход был закрыт? Нашли ли они Диану, и если да, не сопротивлялась ли она?

В Доме Цветов было тихо. Вопреки утверждениям Полли ни один мужчина не ждал их возвращения. Сегодня публичный дом был закрыт для гостей.

Полли слабо улыбнулась, вспомнив, как были ошеломлены Тремонт и его кучер, когда перед ними появились ее девочки. Кучер без малейших колебаний остановил лошадей, чтобы к нему вскарабкались две девушки, размахивающие руками посреди улицы. Да и потом его хватило лишь на видимость сопротивления. Тремонт оказался более крепким орешком, но четверо девушек забрались в карету и все вместе помогли ему понять, что он не прав. На его лице были написаны сомнения, не навредят ли ему несколько рюмок, выпитых в компании с этими очаровательными полуголыми красотками. Но они легко возбудили его аппетит, позволив подразнить себя арапником. Улыбка Полли погасла, когда она толкнула дверь на кухню, надеясь, что их труды не пропали даром.

Так оно и было, но… Девушки напирали сзади, изумленно разглядывая обычно чистую кухню. Мука из опрокинутого бочонка была рассыпана по полу и столу. Такая же участь постигла и ведро с водой, которая растеклась по всей кухне. Следы вели в кладовку. Тарелки были разбиты. Три горшка и чайник на полу довершали беспорядок. Стулья лежали на боку.

Шейла подпрыгивала на одной ноге, зажимая порез на другой, а Лоретта держала плечом дверь кладовки, прилагая все силы, чтобы та не раскрылась. Она увидела Полли с девушками и указала на дверь, за которой раздавался глухой шум.

— Она там, внутри.

Полли кивнула и быстро начала командовать:

— Аманда, помоги Шейле с ногой. Памела с Ренатой — начинайте убирать. Нам надо поскорее выпустить Диану из кладовки — еще до того, как Бетти придет сюда ее искать. Дебора, принеси простыни из ванной и приготовь для нее что-то вроде гнездышка в большом шкафу в твоей спальне. Сделай помягче. Мы спрячем ее там, пока Бетти не закончит свои поиски. Остальным приготовиться к сражению.

— Она не сопротивлялась и была покорна, пока мы не вышли на улицу. Но потом ее было не успокоить. Шейла ударила ее в челюсть, и только это помогло нам хоть как-то утихомирить эту фурию. По крайней мере чтобы дотащить до дома. А потом все повторилось. Она хочет вернуться за своим лекарством — так она говорит.

Полли посмотрела через плечо на девушек:

— Кто-нибудь, принесите снадобье, которое мы подмешали в питье Тремонту. Придется его сейчас использовать. Торопитесь. Нам надо ее чем-то подкупить. Отойди от двери, Лоретта.

И как только Лоретта это сделала, дверь распахнулась, и девушка, стоявшая на коленях и барабанившая по ней кулаками, упала вперед. Ошеломленная, она слегка приподняла голову и огляделась. Ее окончательно запутало множество незнакомых лиц вокруг, и, сжавшись в комок, чтобы заглушить внутреннюю боль, она начала тихо причитать.

— Бедное измученное дитя, — с жалостью сказала Полли. — Давайте попробуем отнести ее наверх.

Пронести Кенну через захламленную кухню оказалось очень сложно, но в конце концов они справились с этим. Процессия дошла до комнаты Деборы на втором этаже, где они положили Кенну на кровать. Полли взяла пузырек с жидкостью и показала его девушке.

— Только немножко — чтобы помочь тебе уснуть, Диана, пока все не пройдет. А потом мы должны избавить тебя от этой опасной дряни. — Она приложила пузырек к губам Кенны и осторожно отмерила дозу. — Этого достаточно, дитя.

Кенна застонала, когда убрали флакон, но, получив дозу, она не стала просить еще.

— Как только она заснет, спрячьте ее в шкаф и закройте простынями. Надеюсь, что Бетти сюда не доберется, а если попробует, то будем молиться, чтобы Диана случайно себя не выдала.

Прибытие миссис Миллер не заставило себя ждать. И хотя мадам ругалась и угрожала уничтожить Полли, даже обыскала дом со своим лакеем и парой девушек, в конце концов она была вынуждена признать поражение. Полли искренне заверила ее, что их представление было не более чем шуткой, к которой не следует относиться серьезно.

Потом, когда миссис Миллер уже собралась уходить, Полли отвела ее в сторону:

— Что Тремонт сказал об исчезновении Дианы?

— Этот молодой пьянчужка еще не знает. Он сразу завалился спать.

— Он уже заплатил за вечер с ней?

Миссис Миллер кивнула, с подозрением глядя на Полли:

— Очень щедро. Это было оговорено несколько дней назад.

— В таком случае ты ничего не теряешь, ведь так?

— Но он потребует свои деньги назад, и, если я хочу продолжать свое дело, мне придется отдать их.

— Нет. Если он будет думать, что уже имел ее. — Она хитро улыбнулась: — Скажи ему, что он замучил девушку до смерти. Он будет доволен. Никто больше не должен знать, что твоя девчонка исчезла… сама по себе, естественно.

— Не иначе. — Миссис Миллер завернулась в плащ и, сопровождаемая свитой, прошествовала на улицу.

Рис положил голову на руки и вытянулся на кровати Полли. Полли села рядом, откинув несколько прядей темных волос с его лба. Она нахмурилась, заметив неопрятную щетину, тени под глазами, пустой взгляд и морщины вокруг рта, которых раньше не было.

Он закрыл глаза.

— Тебе надо поехать со мной в Америку, Полли. — Она заморгала, чтобы удержать слезы, просившиеся наружу:

— Что, там ощущается недостаток в женщинах легкого поведения?

Рис взял ее руку и прижал к щеке.

— Поехать моей женой, Полли.

— Ты рехнулся!

— Нет! — Он открыл глаза, и их выражение было серьезным. — Выходи за меня замуж, Полли. Никто не узнает, чем ты здесь занималась.

— Но я — это я, Рис, дорогой. — Слезы брызнули у Полли из глаз и покатились по щекам. — И этого не изменить. Я делаю то, что хочу. Неужели ты никогда не сможешь этого принять?

— Зачем принимать, если все можно изменить?

— Только если я сама захочу, — мягко ответила она. — Но не сейчас. — Она высвободила свою руку и вытерла глаза. — Ты оказал мне большую честь, Рис. Я не надеялась на это, но будет лучше, если я не приму твои слова слишком серьезно. В конце концов мы будем горько разочарованы.

— Я люблю тебя, Полли. — Она фыркнула:

— Знаю. Но не так, как любил ее. А только настоящая любовь может изменить мою жизнь. — Она наклонилась к нему и поцеловала одинокую слезинку, которая застряла на его виске. Вдруг, испугавшись, что он сейчас обнимет ее и сокрушит нерешительное сопротивление, она отпрянула и села подальше, старательно скрывая смущение.

— Ну… и когда ты уезжаешь?

— В ближайшие три дня. Я откладывал это так долго, как мог. Вчера мне принесли еще одну охапку писем с многочисленными просьбами вернуться и заняться собственностью. Законники не в состоянии изменить что-нибудь без моего разрешения. Но что я смыслю в судоходстве? Я солдат!

— Да, — понимающе протянула она, — ты боишься.

— Ты, как все англичане, всегда преуменьшаешь. Проклятие, я струсил! — Он глубоко вздохнул. — Все ждут, что я приведу дела судоходной компании отца в порядок после всего кавардака в той глупейшей войне.

— О какой глупой войне ты говоришь?

— О той, о которой американцы говорят как о войне 1812 года, — нетерпеливо пояснил он. — О той, которая только что, в декабре, закончилась, а потом еще были бои в январе в Новом Орлеане. Глупейшая война! Эмбарго президента Мэдисона разрушило торговлю в Новой Англии, и я должен налаживать ее снова. Сомневаюсь, что хотя бы десятая часть американцев понимает и знает, что Наполеон сейчас в Париже — собирает свою армию. Для американцев это время, чтобы вернуться в свои магазины и к своим идеям свободной торговли. Насколько их торговля будет свободной, если они будут иметь дело с Наполеоном?

— Тебе надо объяснить им это, — спокойно сказала Полли. — В конце концов, ты американец. Они могут прислушаться к своему человеку.

Рис не был в этом убежден.

— Они могут не принять меня. Как это случилось с отцом.

— Твой отец был дураком. До сих пор я думала, что у вас нет ничего общего. Но вот ты бездоказательно осуждаешь свой народ и проклинаешь свои способности, не делая никаких попыток проверить их в деле.

Рис, немного смущенно улыбнувшись, повернулся на бок.

— Ты уверена, что не хочешь выйти за меня замуж? — Полли игриво потупила глаза:

— Я, сэр? О, я перестану вам улыбаться, если будете распускать руки. Лучше вам найти здоровую молодую американскую девушку. — Она собралась еще порассуждать на эту тему, но ее прервали пронзительные крики снизу. Полли испуганно схватилась за горло и вскочила.

Рис вздрогнул от неожиданности:

— Что это было?

— Диана. Я писала тебе о ней.

— Не помню ничего подобного или я просто все пропустил.

— Ничего страшного. — Она побежала вниз, объясняя по дороге. — Ты поможешь нам? Мы украли ее у Бетти, чтобы спасти от Тремонта. Она привыкла к одурманивающим средствам, и мы просто в ужасе. Прошло всего два дня, а кажется — что вечность. У нее ночные кошмары и… — Она открыла дверь в спальню Кенны и замолчала.

Руки Кенны были обернуты плотной тканью, чтобы она не расцарапала себе лицо или не ранила тех, кто ей помогал. В этот момент она пыталась отнять флакон с лекарством у Шейлы, которая вцепилась в короткие волосы Кенны и, в свою очередь, старалась оттолкнуть ее. Рис стоял в дверном проеме, не в состоянии шевельнуться. Он мог только молча смотреть на разворачивающуюся перед ним ужасную картину. Флакон выпал из пальцев Шейлы и, пролетев по дуге, упал на пол. Кенна закричала, так как волшебная жидкость вылилась. Она оттолкнула Шейлу, упала на колени и, погрузив свои обмотанные руки в лужу, жадно сосала тряпки, не обращая внимания на осколки стекла, которые ранили губы.

Полли и Шейла в одно и то же время кинулись, чтобы оттащить Кенну, но Рис опередил их. Оторвав ее руки ото рта и удерживая за запястья, он поставил девушку на ноги. Кенна забарабанила по его груди и плечам. Когда это ни к чему не привело, она безвольно обмякла в его руках и заплакала.

— Шейла, — сказал Рис, прижав к себе Кенну. — Мы с Полли сами с ней справимся. Она слишком истощена.

Шейла хотела возразить, но Полли уверила ее, что все в порядке и она может идти.

Когда Шейла вышла, Рис поднял Кенну на руки и понес к постели. Он положил ее, и она сразу же свернулась в клубочек, не переставая плакать даже с закрытыми глазами. Рис коснулся капелек пота на ее лбу и попросил у Полли мокрое холодное полотенце. Он протер лицо и шею Кенны, затем положил его ей на лоб.

— Ты ведь знаешь ее? — спросила Полли.

— Это Кенна Данн. — Очень осторожно, как если бы она была сделана из тончайшего хрусталя, Рис помог Кенне распрямить ее скрученное судорогой тело. Он взял одеяло, лежащее в изножье кровати, и накрыл ее, потом медленными круговыми движениями начал гладить ее живот.

Глаза Полли стали почти круглыми от удивления. Только через минуту она смогла произнести:

— О Господи…

— Без сомнения. Ей остригли и перекрасили волосы, но это Кенна. Расскажи мне снова, как она оказалась здесь.

Полли рассказала ему все детали спасения Кенны из заведения миссис Миллер, а Рис слушал, никак не выражая обуревавших его чувств.

Жалобные слезы Кенны прекратились, и Рис понял, что она заснула.

— Она не узнала меня.

— Этого следовало ожидать, — ответила Полли. — У нее в голове только одна мысль: о зелье, к которому ее приучили. Она не понимает, что с ней происходит, хватается за тени и съеживается от страха, окруженная своими видениями. Она может быть спокойной и тут же жестокой. Бедняжка не способна справиться с этим самостоятельно. Нам потребуется время, Рис.

— Сколько?

— Несколько недель, возможно, несколько месяцев. Миссис Миллер не жалела своего средства. Это могло убить ее.

— Сейчас она вне опасности?

— Думаю, да. При надлежащей осторожности со временем все будет в порядке.

Рис несколько минут измерял шагами комнату, прежде чем принял решение.

— Я возьму ее с собой, Полли. В Бостон. Недели, необходимые ей для выздоровления, она проведет на борту судна.

— Нет, Рис, как ты можешь так делать? Разве ей не надо возвращаться в Даннелли? А как же ее родные?

Рис отрицательно покачал головой:

— Ты не понимаешь. Ей безопаснее находиться со мной. Кто-то в Даннелли пытается убить ее. И я там никому не доверяю.

— Но ее брат…

— Никому, — повторил он. — С этого момента я не могу быть уверен ни в ком. Все думают, что она мертва. Если я скажу им правду, вполне вероятно, следует ждать еще одного покушения на ее жизнь. Мне надо ехать в Соединенные Штаты, Полли, и я не могу защитить ее, если между нами будет океан. Я не смог сделать этого, когда она была так близко. Я должен увезти Кенну из Англии.

— Это жестоко по отношению к ее семье, — мягко возразила Полли.

— Жестоко оставить Кенну одну среди врагов.

— Я понимаю, — кивнула Полли.

— Ты никому не должна говорить, чту я собираюсь сделать.

— Не скажу, — прошептала она, уязвленная его недоверием.

— Прости, но даже твои девочки не должны знать. Пусть думают, что Диана умерла. Это единственный способ сохранить ей жизнь. Ты будешь единственным человеком в Англии, который знает о том, где она.

— Как мы вытащим ее отсюда? И где она будет жить, пока ты не уедешь? Ты не можешь взять ее в свой городской дом, если хочешь сохранить секрет.

— Да, не могу, ты права. Но корабль, на котором я плыву в Бостон, принадлежит моему отцу… То есть сейчас он принадлежит мне. Я могу вечером провести Кенну туда так, чтобы судовая команда ничего не заподозрила.

— А если она скажет им?

Рис скептически отнесся к этой возможности:

— Ты на самом деле думаешь, что в ближайшие два дня она будет в состоянии говорить о чем-либо?

— Вряд ли, — согласилась Полли.

— Тогда решено. — Он с нежностью поцеловал Полли в губы. — Мы можем пойти в твою комнату? Я бы хотел, чтобы ты объяснила, как помочь ее выздоровлению.

В этот же день, вооруженный многочисленными наставлениями Полли, Рис начал рыскать по лондонским магазинам в поисках вещей, которые могут понадобиться Кенне во время путешествия. Сложнее всего оказалось найти одежду. Модистки старались угодить ему и радостно кивали, когда Рис описывал фигуру Кенны. Да, у них многое подойдет такой стройной женщине, говорили они. Но когда Рис упоминал о ее росте, они бледнели.

В конце длинного дня у него было по крайней мере три смены одежды: Чтобы помочь Кенне скоротать время в путешествии, когда она придет в себя, он купил несколько кусков различной ткани. Модистки довольно улыбались, когда он выбирал отрезы шелка и атласа, бархата и шерсти тех цветов, которые, на его взгляд, лучше всего шли к светлой коже и золотисто-рыжим волосам. В одном из магазинов Рис добавил к требуемому списку ленточки, кружева, иголки и нитки нужных цветов. Желая все предусмотреть вплоть до мелочей, он купил чулки, женское белье, изящно украшенные комнатные туфли и ботинки для улицы, сапоги, шали, ночные рубашки и отделанную соболями накидку, прекрасно защищающую от холодного океанского ветра.

Рис купил даже книги, которые должны были, как он думал, понравиться ей, и шахматы, если она будет искать занятие для ума. Он упаковал все в чемоданы и отослал на «Морского дракона». Обессиленный после похода по лондонским магазинам, Рис вернулся в свой городской дом и наконец спокойно уснул, впервые за последние месяцы.

На следующий день он посетил Дом Цветов и до ночи сидел с Кенной. Он выкупал и накормил ее, почитал ей газету и рассказал все последние сплетни. Он боролся с ней, ругался и кричал, когда она кричала. Он носил ее на руках, гладил по спине и без устали шагал по комнате, когда она спала. Он думал, что все худшее позади, но, вернувшись на следующее утро, обнаружил, что недооценил Кенну Данн.

Рис осторожно отмерил чайную ложку жидкости, положил флакон с остатками в карман и поднес ложку к губам Кенны. Сначала он собирался не давать ей ни капли, но Полли решительно возразила. Она уговорила Риса постепенно уменьшать дозу, считая это единственно возможным способом отучить девушку от дурманящего снадобья.

Кенна обеими руками схватила его за запястье, боясь, что он уберет ложку раньше времени, и, выпив все до последней капли, откинулась на подушку в ожидании сладостного забвения.

— Ты очень добр ко мне, Рис, — сказала она. Ложка упала на пол.

— Кенна!

Она слабо улыбнулась:

— М-м-м. Оно мне больше нравится, чем Диана.

Обрадованный, Рис опустился на кровать рядом с ней не веря своим ушам.

— Ты все помнишь? — Кенна кивнула:

— Почти все. Правда, это похоже на сон. — Она погладила его руку. — Я была несправедлива к тебе, Рис.

— Ш-ш-ш. Не важно. Не сейчас.

— Нет, важно. — Кенна приподнялась, но у нее внезапно закружилась голова. Она схватилась за Риса, чтобы не упасть. — Все прекрасно, Рис. Просто изумительно.

Рис посадил ее на колени, и она расслабилась. Ему было неудобно так сидеть, но он не отодвинул бы ее, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Кенна засунула руки внутрь его расстегнутого пиджака и, почувствовав, как у него участилось дыхание, провела пальчиками по его спине, а потом по груди.

— Мне нравится, когда ты рядом.

— И мне, — ответил он, тяжело дыша. Кенна заглянула ему в лицо.

— Поцелуй меня, Рис.

— Кенна?!

Ее зрачки с тонким карим ободком были настолько расширенными, что глаза стали почти черными.

— Поцелуй меня. — Ее рот призывно открылся. Рис сопротивлялся еще секунду, но затем сдался.

Он снова произнес ее имя, но на этот раз с безмерной нежностью. Ее губы слегка горчили, и Рис понял, что это наркотик лишил их пьянящей сладости, которую он так любил. Он обнял ее, потом обхватил пальцами ее грудь. Кенна принимала его ласки с обезоруживающей податливостью, слегка покачиваясь рядом с ним. Она первой прервала поцелуй и укусила его в ухо, подбородок, потом щеку.

Кенна нащупала пуговицы рубашки и, расстегнув их, сначала положила руку на грудь Рису, затем провела ею по его упругому и плоскому животу, и, определив, что у него перехватило дыхание, она, хитро улыбаясь, стала целовать его щеки, шею, плечи…

Рис отвечал на ее ласки и вскоре почувствовал, как твердеют ее соски, когда он гладит их подушечками пальцев. Тончайшая преграда — ночная рубашка — возбуждала ее еще больше. Тихие стоны наслаждения, которые срывались с губ Кенны, Рис смаковал, как капли росы.

Руки Кенны скользнули вниз. Ее движения стали более неистовыми, раскованными, настойчивыми.

Поддавшись страсти, Рис не сразу заметил, что она вытащила флакон с зельем из его кармана. Как только желанный эликсир забвения оказался у Кенны, она оттолкнула Риса и убежала в другой угол комнаты.

Там, развернувшись спиной к Рису, она отчаянными рывками пыталась открыть пузырек. Рис схватил ее за локти. Она вырвалась и опустилась на пол, загораживая всем телом драгоценный флакон.

— Убирайся! — скрежеща зубами от ненависти, выкрикнула она.

— Отдай мне флакон, Кенна.

Вместо ответа она вытащила пробку и подняла флакон ко рту. Рис успел схватить ее за руку. Кенна повернулась и ударила Риса головой в живот. От боли и неожиданности он слегка ослабил хватку, и этого оказалось достаточно, чтобы Кенна дотянулась до горлышка флакона.

Но через мгновение Рис завел ей руку за спину, подняв ее так высоко, что она вскрикнула от боли. Кенна сопротивлялась до последнего, но не выдержала и разжала пальцы. Рис подхватил флакон, не дав ему упасть, и быстро отошел в сторону.

— Отдай мне его, Рис! — Взвыв, Кенна бросилась на Риса, исцарапав ему все щеки.

Держа большой палец на узком горлышке флакона, чтобы не пролить содержимое, Рис свободной рукой оттолкнул Кенну. Она пошатнулась, собралась с силами и снова кинулась на него. Воспользовавшись короткой передышкой, Рис спрятал флакон за спину.

Единственное, чего сумела добиться Кенна, — это заставить Риса отступить к стене. Там она упала перед ним на колени:

— Пожалуйста, Рис. Умоляю тебя. Отдай мне. Я не могу без него! Неужели ты не видишь, как мне плохо!

То, что Рис видел, словно острым ножом кололо его сердце. У Кенны не осталось гордости, а душа была опустошена желаниями тела. Теперь она жила ради того, чтобы получить свое зелье. Она не думала о брате или Викторине и ни разу не спросила о Дженет. Во всей Вселенной ее беспокоило только одно — то, что Рис прятал сейчас за спиной.

— Я не могу дать тебе это, Кенна.

— Можешь! — Она со всей силы ударила по полу сжатыми кулаками. — Ты можешь! Я все сделаю для тебя, Рис! Все! — Кенна обняла его бедра. Почувствовав, как он напрягся, она встала и начала суетливо расстегивать ему брюки.

Только каменные изваяния остались бы равнодушны к такому откровенному приглашению, а Рис был не из их числа. Кенна двигалась с кошачьей грацией, ее ласки безмерно возбуждали, и он потерял контроль над собой. Кенна прижалась животом к выпуклости на его бриджах и обхватила руками Риса за шею.

— Мы можем заняться любовью, — прошептала она сладострастно. — Я хочу тебя. Вижу, что и ты не прочь. — Кенна вздрогнула, услышав внезапный смех Риса.

— Ты понимаешь, где мы находимся? Если мне потребуется женщина, то я позову Полли, Шейлу, Пам или Лоретту…

— Будь ты проклят! — Из ее глаз брызнули слезы.

— И ты, Кенна Данн! — с чувством сказал Рис.

— Пожалуйста, Рис! — снова начала клянчить Кенна. — Я должна выпить свое лекарство. Я так страдаю. Умоляю! Без него мне не жить! — Она рыдала у него на груди. — Я сделаю все, что ты хочешь. Только дай мне флакон.

— Выходи за меня замуж.

— Как скажешь, — покорно согласилась Кенна.

— Сейчас. Сегодня же.

— Да. Конечно. — Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. — А сейчас дай мне флакон.

Он покачал головой:

— После того, как мы поженимся.

— Но…

— После. — Он заметил ее секундное замешательство, но страсть к зелью в очередной раз победила гордость, и Кенна уступила. — Возвращайся в постель, Кенна. Попытайся уснуть. Когда я вернусь, мы поженимся.

Полли была шокирована планом Риса, но согласилась помочь.

— Кенна разозлится, если ты не дашь ей это средство, — предупредила Полли, обрабатывая глубокие царапины на его щеках.

— Я готов рискнуть.

— Очень хорошо. Я знаю священника, который может провести церемонию.

Рис в удивлении поднял бровь:

— Посетитель Дома Цветов?

— Почти завсегдатай. — Она подмигнула ему. — Но приходит, чтобы спасти наши грешные души. Думаю, он согласится, если ему сказать, что этим он помогает заблудшей душе справиться с пагубной страстью.

— Тогда договорись на вечер. Я приеду с Кенной в его церковь. Хотелось бы, чтобы ты была свидетелем.

— Я приду туда, даже если ты будешь меня выгонять, Рис.

— После этого я сразу доставлю Кенну на борт корабля. Тебе придется в одиночку объяснять своим девочкам, что она умерла.

— Ничего, я справлюсь. Ты сам не подкачай.

Рис вернулся за Кенной после полуночи. Полли сделала так, что все ее девочки надолго занялись клиентами. От небольшой дозы наркотика, который Полли дала ей часом раньше, Кенна была вялой и соглашалась на все. Она без сопротивления надела свадебное платье персикового цвета, украшенное гирляндой цветов, вышитых на подоле. Кружевная косынка цвета слоновой кости покрывала ее плечи, а светлые перчатки до локтей закрывали руки. Полли причесала ей волосы и набросила на плечи меховое манто, приподняв воротник вокруг изящной шеи Кенны. Рис вынес девушку через черный ход Дома Цветов и положил на сиденье кареты, затем усадил в карету Полли. Она положила голову Кенны себе на колени, а Рис занял место возницы и погнал лошадей по узким аллеям и улицам Лондона к церкви.

Священник, уже в облачении, ждал их у алтаря. Документы о заключении брака были готовы. При появлении Риса с двумя женщинами он забормотал что-то о нарушении традиций, но Полли невинно улыбнулась, и он, прервав поток жалоб, покашлял, прочищая горло, и выжидательно посмотрел на гостей.

Рис стоял очень близко к Кенне, так что мог незаметно поддерживать ее.

— Ты знаешь, что мы сейчас будем делать? — прошептал он ей на ухо.

— Да. Мы заключили сделку.

Рис был удовлетворен ее ответом и сказал священнику, что они готовы.

Церемония была короткой. Полли пролила несколько слезинок, но не забыла толкнуть Кенну, когда той надо было отозваться на вымышленное имя. Кольцо, которое Рис надел на палец Кенны, было великовато ей и грозило соскользнуть с пальца. Рис отвечал уверенно, Кенна немного запиналась. Поцелуй, который скрепил их клятвы, не был долгим. Пока Полли занимала священника разговорами, Рис помог Кенне подписать бумаги. С его помощью ее подпись вышла такой неразборчивой, что вряд ли кто-нибудь смог бы понять, что там написано не имя Дианы Дон. Рис расписался за себя и дал знак Полли, что все закончено и они могут уходить.

По пути назад в Дом Цветов Кенна никак не могла успокоиться. Она ощущала внутри пустоту, которую могло заполнить только дурманящее средство. Полли заметила страдания Кенны, но сделала вид, что ничего не происходит. И только при выходе из кареты она шепнула Рису, что Кенне снова необходим ее эликсир.

Заглянув в карету, Рис увидел, что Кенна скорчилась на сиденье, прижав колени к груди. Он взял Полли за руку и отвел ее на несколько шагов.

— Не волнуйся. С ней скоро все будет в порядке, Полли.

— Она сама должна хотеть выздороветь, Рис, — настойчиво сказала Полли, сжав его ладони. — Ты не можешь заставить ее лечиться насильно. Сейчас Кенне наплевать на твои благие намерения. По опыту знаю, некоторые девушки не могут оросить принимать зелье, потому что жизнь с ним лучше, чем без него. Реальность безрадостна и скучна. Однако я думала, что это не относится к таким, как Кенна, — ведь она из другого круга и с детства жила в роскоши. Но я ошибалась. Она сражается за свое снадобье до последнего, потому что не хочет возвращаться в ту жизнь. Думаю, она была не очень счастлива, Рис.

Рис знал, что Полли права. Кенна была испугана и одинока. Жизнь в Даннелли разрушила ее душу и превратила Кенну в обессиленное, смущенное и загнанное в угол существо. Не стоит удивляться, что она попалась в ловушку.

Рис мягко сжал руки Полли:

— Мы с Кенной справимся. Благодарю тебя за все, что ты сделала, и не только для Кенны. Я напишу тебе.

Полли почувствовала, как защемило сердце. Она встала на цыпочки и поцеловала Риса в губы. Он обнял ее, и несколько минут они не двигались. Затем она мягко оттолкнула его:

— Я хочу знать обо всем. О путешествии, о вашем доме, делах.

— Обещаю.

Она кивнула, моргая, чтобы скрыть слезы:

— Счастливой дороги, Рис. Да хранит тебя Господь.

— И тебя, мисс Роуз.

Но она молча повернулась и пошла не оглядываясь по ступеням к двери.

Кенна спала, когда Рис остановил карету на причале. Благодаря Бога за эту удачу, он взял ее на руки и поднялся по трапу на «Морской дракон». Мимоходом приветствовав вахтенного, Рис, не останавливаясь, отнес Кенну в свою каюту.

В темноте он без труда обнаружил постель, но фонарь ему пришлось поискать. С нескольких попыток он зажег его и закрепил в держателе на массивном столе из дуба. Оглянувшись по сторонам, он пожалел, что Кенна не сможет оценить роскошь обстановки. Его отец, являясь образцом бережливого американца, любил путешествовать с комфортом.

Кровать занимала три четверти всей ширины каюты, а матрас был набит гусиным пухом. В дорожном сундуке, прикрепленном к полу, лежали теплые одеяла и чистое белье. В углу каюты стояла маленькая печка для обогрева, по внешней стене в ряд шли несколько больших иллюминаторов. Во всю длину под ними стояла широкая скамья, обтянутая красным бархатом, под которой находились ящики с припасами.

В каюте поместились и обеденный стол, за который с легкостью могли усесться шестеро, и две полки, прибитые к стене, на которых стояли книги по корабельному делу, религии и науке, и дубовый шкаф, забитый одеждой Риса и Кенны. Тут же стоял столик с вделанным в него тазом для умывания. Большая часть деревянного пола была покрыта дорогим восточным ковром, бронзовые ручки и держатели тщательно отполированы. Рис подумал, что если бы он продал содержимое этой каюты, то мог бы сразу привести в порядок дела судоходной компании Каннингов.

Кенна продолжала спать, пока Рис переодевал ее в одну из самых скромных ночных рубашек, которые он ей купил. Ему пришлось немного повозиться, чтобы сделать все без ее помощи, но он знал, что если бы она проснулась, то разгорелось бы настоящее сражение. Он уверился, что сделал все, чтобы ей было удобно и тепло, вышел из каюты и закрыл за собой дверь.

На вахте стоял все тот же матрос.

— Моя жена весь вечер будет спать в нашей каюте. Надеюсь, ее не побеспокоят, пока я съезжу посмотреть, что из наших вещей осталось в городском доме.

— Я предупрежу всех, мистер Каннинг, — с готовностью ответил матрос. — Никто не разбудит ее. — Он нерешительно замялся. — Я сочувствую вам, сэр, в связи с ужасной смертью вашего отца и мистера Ричарда. Хорошие они были оба. Пожалуйста, примите мои сожаления.

— Спасибо. — Рис постарался не выказать неловкость от соболезнований моряка. Во время похорон он был вынужден смириться с тем, что никогда по-настоящему не знал своего отца — мужчину, который был так богат и уважаем другими. Только Ник понимал, как тяжело было Рису выслушивать слова восхищения его отцом от дипломатов, знавших его, и принимать соболезнования по поводу смерти. — Вы очень добры. — Не дожидаясь ответа моряка, Рис растаял в туманной лондонской ночи.

Рис совсем не спал этой ночью. Он написал рекомендательные письма своим слугам, которым придется в ближайшем будущем искать новую работу, и подписал адвокату доверенность на продажу городского дома, присовокупив к ней дополнительное распоряжение, запрещающее продажу, пока все слуги не найдут себе новые места, такие же, какие они имели у него. Рис оставил значительную сумму на содержание слуг после его отъезда и еще один конверт с долговыми расписками приятелей-картежников в адрес Полли. Она сама решит, как с ними поступить.

Перед рассветом в его кабинет пришел Пауэлл и сообщил, что пора выезжать.

— Спасибо; Пауэлл, — ответил Рис, поднимая дымящуюся чашку с чаем. — Ты не хочешь поехать со мной?

— Я не могу, сэр. Очень много дел дома.

Рис понимал, что другого ответа и не будет. Услуги Пауэлла были нужны, так как Наполеон лелеял мысли о возвращении к власти. Рис жалел, что не сможет участвовать в борьбе против бонапартистов.

Возможно, его мысли отразились на лице, так как Пауэлл сказал:

— Вы сделали больше, чем положено, сэр. Раскрыли заговор с целью освобождения императора. Позор, что эти парни в министерстве иностранных дел заболтали этот вопрос, вместо того чтобы действовать.

— Они не решились действовать в спешке.

— Ну теперь им есть о чем подумать.

— Да, ты прав. — Рис отхлебнул чай, глядя на Пауэлла поверх чашки. — У тебя есть вопросы относительно расположения пещер и дорог в Даннелли? Пауэлл коснулся пальцем лба:

— Все здесь, сэр. Каждое слово. Я начну свою работу в доме через два дня.

— Хорошо. Ты должен обнаружить, кто отсюда снабжает деньгами Наполеона. Я очень жалею, что не сделал этого сам.

— Вас никто не может обвинить в бездеятельности. — Рис усмехнулся, вспомнив о сотрудниках министерства:

— Я рад, что у них появится возможность оценить тебя по заслугам, Пауэлл.

— Я оправдаю ваше доверие, сэр. Рис поставил на стол чашку.

— Сейчас, когда все решено, может быть, расскажешь мне, как я выгляжу в пьяном виде?

— Что до этого, — сказал Пауэлл, ухмыляясь от уха до уха, — я оставил вам мой специальный рецепт. Вы найдете его среди бумаг.

— Спасибо, — серьезно ответил Рис. — Я все понял.