Пока Рэй, ведя за руку Кортни, шла от конюшен к дому, холодный ветер ноября так и норовил растрепать волосы. Девочка без устали щебетала, умолкая только для того, чтобы извлечь несколько бессвязных нот из самодельной свирели, подаренной ей Джерри. С тех пор как ее ненаглядный папа и обожаемый дядя Ной вернулись с войны, девочка так и лучилась счастьем. Эшли с шутливой досадой говорила, что на стороне ее дочери больше настоящих мужчин, чем в войсках генерала Вашингтона. И в самом деле, маленькая шалунья умела найти доступ к любому мужскому сердцу.

— Нет, ты только посмотри, тетя Рэй, разве это не чудо! — Кортни подняла свирель, чтобы и Рэй могла полюбоваться на это выдающееся творение рук человеческих. — Я думаю, дядя Джерри играет даже лучше, чем старый Джейкоб.

— Не знаю, не знаю… — рассеянно ответила девушка. — Но свирель и правда превосходная.

«Дядя Джерри, это же надо! Только что не член семьи. Хочет втереться в доверие. Ох, Рэй, и как тебе не стыдно так думать!»

— А дядя Джерри сказал тебе, что эта дудочка называется свирель?

— Как птичка? — обрадовалась девочка.

— Нет, птичка — это свиристель. В отличие от нее твоя дудочка не заиграет сама.

— Ну так сыграй ты! — Кортни сунула свирель в руки Рэй.

— Я уже давным-давно не… а впрочем, почему бы и нет? Я же не собираюсь днями ходить с вытянутым лицом!

Девушка пару раз дунула в свирель, чтобы примериться, потом довольно ладно заиграла «Янки Дудл». Кортни аккомпанировала, с азартом хлопая в ладоши. Песенку пришлось повторить «на бис», и вот тут уже более громкие хлопки ладоней присоединились к аккомпанементу малышки. Рэй перестала играть и огляделась.

Джерри стоял у перил веранды. В охотничьих брюках и белой рубашке Салема и пиджаке Ноя он выглядел очень импозантно. Как бы ни хотелось продемонстрировать высокомерие, но Рэй упустила шанс, когда спрятала свирель за спину, словно ребенок, пойманный с печеньем, стянутым с противня у кухарки. К тому же Кортни, не замечая ее смущения, требовала продолжения концерта.

— В самом деле, мисс Маклеллан, сыграйте нам что-нибудь еще.

— Я играю только для детей, мистер Смит! — отрезала Рэй, возвращая девочке свирель. — Вы уже вышли из детского возраста. Кстати, почему вы не в доме? Вам еще рано стоять на холодном ветру.

Джерри оставил ее слова без внимания и обратился к Кортни:

— Тильда просила передать, что испекла пирог с твоим вензелем. Он еще совсем теплый, но если не поторопишься, до него доберутся другие.

Девочка бросилась в дом. Рэй хотела последовать за ней, но Джерри загородил дорогу.

— Нам нужно кое-что обсудить, Рыжая.

— Мы ведь с вами уже договорились, мистер Смит! В крайнем случае я для вас Рэй, — отчеканила она, вскидывая подбородок. — Я готова списать вашу забывчивость на подорванное здоровье, но должны же вы когда-нибудь…

— Не трать порох, Рыжая, — перебил Джерри, намеренно подчеркнув прозвище. — Тот, кто забывает и вспоминает по собственному усмотрению, не имеет права придираться к другим.

Девушка застыла с настолько ошеломленным видом, что он тут же смягчился.

— Идем пройдемся. Твоя мать уверяет, что прогулки пойдут мне только на пользу, а твой отец даже снабдил меня тростью.

Рэй позволила взять себя за руку и повлечь в сторону от дома. Слишком ошеломленная, чтобы протестовать, она подставила плечо, когда Джерри, ковыляя, спускался по ступеням. Ее чувства были в смятении. Она решила начать с ничего не значащей беседы, которую Джерри охотно поддержал, зная, что это лишь накалит обстановку. Он давно задумал этот разговор, намереваясь превратить его в поединок личностей. Если бы Рэй не избегала его так упорно, они уже обсудили бы все спорные вопросы, к худу или к добру. Ей было легко скрываться, пока он был прикован к постели, но теперь настали иные времена.

— Трость осталась с давних времен. Папа не любит привлекать внимание к своей хромоте.

— Вполне с ним солидарен, но пока у меня нет выбора. Можно узнать, какова причина его хромоты? Подагра?

— Не вздумайте задать этот вопрос ему! Он будет оскорблен до глубины души, рапа был ранен несколько лет назад. Нет, не во время войны с индейцами. Его подстрелил дядя Эшли.

— Герцог Линфилд?

— Ах да, вы ведь в курсе дела, мистер Смит. Помнится, вы уберегли Эшли, когда Найджел послал своих людей, чтобы похитить ее. Пора присвоить вам почетное звание ангела-хранителя всех Маклелланов! Салем говорит, что вы, как никто другой, годитесь для охраны тыла.

— Очень мило с его стороны. А что, мисс Маклеллан, вы уже вспомнили все эпизоды своего прошлого? Таверну «У Вульфа», например?

Рэй промолчала. Фальшивое оживление оставило ее.

— Вон там беседка, присядем ненадолго, — сказал Джерри.

— Думаю, нам лучше…

— Присядем!

— Но ваша нога…

— Я же говорю «присядем», а не «побежим наперегонки».

Ничего не оставалось, кроме как помочь ему подняться на несколько ступенек, что вели в восьмиугольную беседку. Рэй подождала, пока он усядется на скамью, и заняла место напротив, то есть наиболее удаленное.

— Тебе не кажется, что уже слишком поздно избегать меня? — полюбопытствовал Джерри самым дружелюбным тоном.

— И давно ты знаешь, как обстоят дела? — спросила Рэй сквозь зубы.

— Ну вот, так-то оно лучше, — заметил он с улыбкой, которая сейчас раздражала сверх всякой меры. — Узнаю свою Рыжую! Помнишь тот вечер, когда ты пулей вылетела из моей комнаты, потому что… впрочем, я понятия не имею почему.

— Помню. Продолжай.

— Лия видела это и немедля явилась требовать объяснений. Я сразу перешел из ранга подопечного в ранг негодяя. Вы, Маклелланы, стоите друг за друга стеной!

Рэй с нетерпением постучала ногой по полу.

— Я, как мог, объяснил суть проблемы и прямо спросил, отчего ты так настроена против прозвища «Рыжая». Лия посмотрела на меня как на слабоумного и сказала, что это совершенно естественно: ты не любишь вспоминать, как выступала в роли шлюхи. После этих слов уже я уставился на твою сестрицу как на чумную. Сама посуди, ведь я наивно верил, что ты и в самом деле забыла те дни на шхуне. На другой день Гарет обрисовал мне всю картину.

— Всю картину? — встрепенулась Рэй.

Нет, он не мог выдать этому несносному типу ее секрет!

— Всю как есть, — невозмутимо подтвердил Джерри. — Ты притворялась, потому что вбила себе в голову, что воспоминания о тех днях стали для меня источником неловкости. Я обдумал эту интересную мысль и вот что скажу тебе, Рыжая. Даже зная все, я поступил бы так же.

— И почему это меня ничуть не удивляет? — усмехнулась девушка.

— В любом случае тот, кто стыдится своих ошибок, никогда не сделал бы такого заявления.

— Своих ошибок! — Рэй опустила взгляд. — Как будто моих там не было! Я так тебе навязывалась, буквально умоляла, чтобы ты… чтобы ты… — Припомнив собственное бесстыдство, она пристыженно помолчала. — Но если ты думаешь, что я вновь поступила бы так же, ты жестоко ошибаешься!

— Не думаю, чтобы те из ряда вон выходящие обстоятельства повторились. Прежде всего я уже никак не смогу принять тебя за шлюху. А как насчет того, что между нами было? Надеюсь, ты не проговоришься. Твои братья, конечно, подозревают правду, но это не то же самое, что знать наверняка. Что бы ты ни думала, вся вина будет возложена на меня одного, и не без оснований. Я мог… вполне мог побороть искушение.

— Да? — Рэй скривила губы в иронической усмешке. — Ты перепутал реплики, Джерри. По ходу пьесы это произносит героиня, а не герой.

Он повел плечами и принялся рассеянно чертить тростью на полу сложный завиток.

— Почему бы нам не остаться в дружеских отношениях? Ведь однажды мы уже были друзьями. Кстати, разве твоим близким не странно, что во время болезни ты не отходила от меня ни днем, ни ночью, а стоило мне встать на ноги, начала избегать?

— Это не так, — смутилась девушка. — Я же здесь, с тобой! — Встретив насмешливый взгляд Джерри, она смутилась. — Никому нет до нас дела!

— Да неужто? А по-моему, все подозревают, что я совершил по отношению к тебе нечто ужасное, причем даже во время болезни. Вот уж не знаю, как они себе это представляют.

Джерри откинулся на скамье и посмотрел из-под полуопущенных ресниц на Рэй. Он очень надеялся, что его уловка сработает. Он уже несколько раз менял план по завоеванию Рахаб Маклеллан. Стратегия менялась — цель оставалась прежней.

— Пойми, я здесь гость. Шарахаясь от меня, ты осложняешь мое пребывание под вашей крышей.

— Ты преувеличиваешь. Мои близкие в долгу перед тобой. А впрочем, ты прав. Мы вполне можем остаться друзьями, хотя это и не совсем то, чем мы однажды были друг для друга. — Она начала нервно крутить пуговицу жакета. — Но при одном условии…

— Я весь внимание.

— Ты сказал, что я должна помнить таверну «У Вульфа», а я не помню ничего из того, что там разыгралось! Стоит об этом подумать, как у меня раскалывается голова. Если точнее, не только об этом, но остальное не имеет к тебе никакого отношения. Просто я прошу в разговорах не касаться событий в таверне.

— Я и сам не в восторге от этой темы, так что можешь быть спокойна. Это все?

— А… Гарет не говорил тебе… ничего такого?

— Какого? Уточни. Мы говорили о многом.

— Да нет, это так, ерунда. Глупо было даже упоминать об этом.

Открученная пуговица упала и покатилась по полу. Джерри, осененный неожиданной мыслью, впился взглядом в живот Рэй.

— Ты носишь моего ребенка, Рыжая?!

— Как тебе такое пришло в голову! — Девушка вскочила. — Разве тогда я сказала бы, что это ерунда? И не называй меня больше Рыжей!

— А собственно, почему? Когда я называю тебя Рыжей, все возмущаются, потому что такое прозвище пристало шлюхе, но никак не женщине из семейства Маклеллан. Тогда чего ради тебя назвали Рахаб? Если мне не изменяет память, это была пресловутая библейская блудница. Требую объяснений!

— О дьявол! — вскричала Рэй. — Салем и Гарет вместе выбрали это имя. Оно показалось им звучным. Они не ведали, что творят, потому что одному было десять лет, а другому восемь. Если некий Джерри Смит от рождения знал, что такое блудница, то мои братья не имели об этом ни малейшего понятия!

— Что, и родители тоже? — полюбопытствовал Джерри, давясь смехом.

— Мама тяжело перенесла роды, отец сильно за нее переживал, так что им обоим было не до того. Когда они разобрались, в чем дело, имя уже было внесено в метрики. Думаешь, почему все зовут меня Рэй? А на твоем месте я бы не стала лопаться от хохота, не то разойдутся швы! Хочу напомнить, что воля Господа помогла Рахаб спастись из Иерихона! Прошу запомнить это, Джерико Смит!

Рэй, выпрямившись в струнку, покинула беседку маршевым шагом. Джерри следил за ней, пока она не скрылась в доме. На его губах застыла улыбка, полная нежности и тоски. Как ему недоставало пылкой, острой на язык Рыжей!

— Дьявол и вся преисподняя! — прошипела Рэй. Девушка прыгала на одной ноге, держась за черную гриву и пытаясь избавиться от камешка, застрявшего в трещине подошвы.

Сказанное предназначалось лишь для ее собственных ушей, однако гнедой жеребец, словно разделяя возмущение хозяйки, потряс головой и всхрапнул.

— Мы с тобой вполне друг другу подходим, правда, Лазарь? Обоим нужно заботиться о ногах, а заодно и поднять настроение.

Камешек наконец выпал на пыльную дорогу. Рэй ласково потрепала животное по холке и зашагала к дому, прихрамывая на ногу, поврежденную острым краем куска щебенки. Рядом хромал жеребец: он тоже обзавелся камешком в подкове левой передней ноги, который так и не удалось извлечь.

Джерри подумал: если бы и он, ковыляя на своих двоих, присоединился к ним, картина стала бы полной и по-своему гармоничной. Он тихонько засмеялся, натягивая поводья. Его горячая гнедая кобыла затанцевала на месте, словно высмеивая хромоту бедняги Лазаря.

— Не обращай на них внимания, — громко обратилась Рэй к жеребцу. — Афина слишком молода, чтобы помнить о хороших манерах, а у ее всадника их отродясь не было.

Джерри повернул кобылу и пристроился рядом с ковыляющей парой. Сарказм Рэй не смутил его. Со дня их разговора в беседке прошла неполная неделя, и девушка заметно оттаяла. Она уже не бросалась прочь со всех ног при одном его появлении. А Ной даже утверждал, что однажды он лично видел, как они мирно проговорили двенадцать минут, прежде чем подначки Джерри заставили Рэй повернуться к нему спиной. Это было высказано за ужином и развеселило всех Маклелланов, а Рэй не только не рассердилась, сообразив, что они с Джерри развлекают весь дом, а, наоборот, улыбнулась. Ей и в голову не пришло, что эти поддразнивания были частью общей стратегии.

Джерри перегнулся с седла, размышляя, как бы поддеть Рэй, и решил, что наилучшей провокацией был бы страстный поцелуй. По его мнению, девушке этого сильно недоставало. Бархатная шапочка криво сидела у нее на голове, перья забавно дергались при каждом неровном шаге. Руки чесались сорвать это нелепое творение моды, отбросить в сторону, зарыться пальцами в рыжую гриву и как следует ее растрепать. Если намотать эти густые пряди на кулак, Рэй волей-неволей замрет, и тогда можно будет запрокинуть ее лицо для поцелуя…

— Ты не слышал ни слова! — возмутилась девушка и посмотрела на Джерри. К счастью, он уже успел вернуться к реальности.

— Отчего же, прекрасно слышал. Ты говорила о камешке в подкове у Лазаря.

— Слава Богу! Я думала, что говорю в пустоту. Даже хотела повторить сказанное, для начала как следует подтолкнув тебя локтем.

Она обиженно надула губы, что выглядело как приглашение к поцелую.

— Давно ты идешь пешком?

— Примерно полчаса. Сегодня на прогулке я забралась дальше, чем хотела. День так хорош для верховой езды…

— И пешей ходьбы.

— И для этого тоже, поэтому глупо его терять. Не за горами снегопады и метели. Ты заметил, с каждым днем становится все холоднее?

— Зачем эта светская беседа?

— А затем, — ответила Рэй после короткого раздумья, — что я не желаю давать тебе повод к насмешкам. Ты только и делаешь, что изощряешься в остроумии. Сегодня у меня не то настроение.

— Знаешь, какая черта твоего характера меня особенно восхищает? Привычка всегда говорить то, что думаешь. А если я пообещаю не дразнить тебя, ты сядешь ко мне в седло? Афина — лошадка крепкая, она сможет везти нас обоих.

Для пущей убедительности Джерри подвинулся назад и постучал по седлу перед собой. Рэй скептически оглядела его, прежде чем принять протянутую руку. Тогда, на шхуне, она вела себя бесшабашно, теперь же поступала с оглядкой, но кто мог бы обвинить ее после всего, что принесла ее неосмотрительность?

Приняв дополнительный груз, Афина громко фыркнула. Свободного места в седле оказалось меньше, чем казалось. К тому же, чтобы держать поводья, Джерри пришлось заключить Рэй в нечто вроде живой клетки. У самой лошадиной спины тела их не просто соприкасались, а прижимались куда плотнее, чем предписывали приличия. Сама поза предлагала ей откинуться назад и сделать контакт еще теснее. Во всем этом было приятное чувство защищенности, но оно и тревожило, почти пугало.

— Джерри, мне кажется, не стоит…

— Тсс! Дело сделано.

Голос прозвучал над самым ухом, так близко, что у виска Щекотно затрепетала выбившаяся прядь. Рэй сладко содрогнулась, смутилась и глянула через плечо, чтобы удостовериться, что Джерри ничего не заметил. Вот это уже было явной ошибкой, потому что губы их оказались совсем рядом и ею овладело желание поцелуя.

— Рэй!

— Что?

— Если я тебя поцелую, ты ведь не сочтешь это поддразниванием?

— Смотря в каком смысле…

Губы соприкоснулись на один короткий миг, разделились и приблизились снова, уже приоткрываясь. Афина вдруг затанцевала на ходу. Джерри автоматически напряг ноги, как всегда, когда хотел успокоить лошадь. На этот раз, однако, они сжались вокруг бедер Рэй. Девушка нервно облизнула губы.

— Все-таки мне не стоило…

— Лучше обними меня за шею.

В шепоте Джерри было что-то завораживающее, и она позволила околдовать себя, хотя и сознавала, что позже будет раскаиваться. Позже, когда рассудок проснется и возьмет верх. Но в этот момент их желания совпадали, поэтому Рэй обвила руками шею Джерри и первой потянулась к его губам. Трудно сказать, как далеко завел бы этот поцелуй. Однако интимный момент был прерван, так и не начавшись. Что-то заставило их обоих бросить взгляд на дорогу. Они заметили всадника на жалкой кляче, с блудливой ухмылкой на губах. Возможно, он давно уже любовался ими.

Рэй отпрянула, словно обожженная. Вид незнакомца не понравился ей с первого взгляда. Было трудно судить о его росте. Но казалось, что это был коротышка, и притом наглец, что нередко свойственно людям, которым нечем похвастаться. Обратив на нее не больше внимания, чем на пустое место, что тоже не располагало в его пользу, незнакомец обратился к Джерри:

— Прошу прощения, добрый господин!

При этом он пошевелил бровями и ухмыльнулся еще шире, как бы давая знать, что понимает, что к чему.

— Здесь такой крутой поворот, что я чуть было на вас не наткнулся, когда, значит, из-за него выехал. Выехал, значит, да и говорю себе: «Сэм Джадж…» Сэм Джадж — это будет мое имя. «Сэм Джадж, поезжай-ка ты потихоньку мимо, потому как добрые господа тебя все равно не заметят». Но дуреха Берри…

Он так потрепал свою клячу, что та в негодовании затрясла головой. Джадж возвел глаза к небесам, словно говоря: ну что с ней поделаешь? Рэй невольно подумала, что на месте лошади сбросила бы такого седока.

— Берри, значит, не из тех лошадок, что потихоньку проедут мимо. Самое время сдать ее на живодерню!

Рэй не нужно было оглядываться, чтобы понять: Джерри тоже проделал мысленную оценку Сэма Джаджа и его глаза сейчас холодны как лед. Тем не менее поразил его любезный ответ:

— Куда держите путь, сэр?

— Кабы я знал! В том-то и вся загвоздка, добрый господин. Еду я, значит, в какой-то Лэндинг, не то Маккувертов, не то Маквергартов… язык сломаешь! Вообще-то мне нужна мисс Эшли Линн, но в Норфолке сказали, что таких тут не водится, а есть только миссис Эшли Мак… Мак… тьфу ты, ей-богу! Эх, если бы не пакет, повернул бы я назад, а так пришлось сесть на паром и тащиться, значит, к черту на рога, чтоб проверить, та ли это мисс Эшли.

— Та самая, — ровно произнесла Рэй. — Это я. Линн — мое девичье имя.

Джерри проклял свои недавние мысли о том, что Рэй в конце концов научилась осторожности.

— А я — Иерусалим Маклеллан, муж этой дамы, — сказал он с мысленным вздохом.

— Слыхала, Берри?! Мы с тобой думали, что едем к уличной девке, а она, значит, выбилась в жены! Что ж, дело хорошее, нужное… хотя бы и пришлось стоять у алтаря, когда пузо уже лезет на нос.

От гнева Рэй бросило в жар. Что за гнусный тип! Обозвать Эшли уличной девкой! Если Джерри не свернет ему челюсть, это с радостью сделает она — если только сумеет высвободиться из стальных тисков. Что это с ним? Какой-то прощелыга ощупывает ее взглядом, а он и не думает выбить ему сразу оба глаза!

— А что за пакет? — осведомился Джерри.

Сэм Джадж расстегнул на своем пыльном сюртуке пару пуговиц, сунул руку за пазуху и извлек толстый, накрест перевязанный бечевкой пакет. Узел был залит печатью.

— Вот, целехонька! — объявил он, подъезжая вплотную, и протягивая его в руки Рэй. — Это чтобы вы, значит, ничего такого не подумали.

Девушка вцепилась в пакет левой рукой, а правой примерилась заехать наглецу в глаз — опять-таки если Джерри догадается ослабить хватку. Вместо этого он высвободил ноги из стремян и сильно обвил ее лодыжки. Со стороны они, должно быть, выглядели как два голубка.

— Вы очень добры, мистер Джадж, — сказала Рэй, сдерживая злость. — Не желаете ли доехать с нами до Маклеллан-Лэндинга? — Про себя она добавила: «Чтобы мои братья могли задать вам хорошую трепку». — Наверняка вам не терпится передохнуть с дороги? — «А лично я вышибу вам пару зубов».

— Это он, ваш Лэндинг? — спросил Сэм Джадж и ткнул пальцем в западное крыло дома, частично видимое с дороги.

— Да, это он, — ответил Джерри. — Так вы поедете с нами или нет?

Джадж повозился в седле. Он явно был не в восторге от любезного приглашения в дом и в конце концов сделал вид, что изучает небо на горизонте.

— Нет, добрый господин. Я бы рад заехать к вам на часок-другой — перекусить, а может, и выпить рюмочку, — но похоже, с севера засинивает. Не разыгралась бы к ночи метель! К тому же старушка Берри терпеть не может чужие конюшни.

Интересно, подумала Рэй, как бы он выкрутился, если бы горизонт не был обложен снеговыми тучами?

— А что нам метель! — Она пожала плечами. — В доме тепло и места хватит на всех. Переждете непогоду и тогда уже пуститесь в обратный путь.

— По правде сказать, я не большой любитель новых знакомств. — Джадж стукнул свою клячу пятками, демонстрируя готовность немедленно повернуть назад. — Знали бы вы, как я рад, что встретил вас вот так, на полдороге. Ну до свиданьица! Надеюсь, в этом пакете нет ничего неприятного. — С этим он удалился, приговаривая на ходу: — Ну скажи, Берри, разве не славные люди? А уж как он прижал ее. Не часто встретишь мужа, который, значит, так тискает жену…

— Боже мой, мне от него уже дурно! — прошипела Рэй, извиваясь в объятиях Джерри.

— Перестань возиться! Надо возвращаться, да поскорее. Твой жеребец доберется сам?

— Доберется, конечно, но когда? Он едва ковыляет. Так не хочется бросать его здесь одного. Скажи, почему ты не поставил точку на его бессмысленном существовании?

— Чьем? Лазаря? — удивился Сэм, трогая лошадь.

— При чем здесь Лазарь? Я говорю об этом гнусном типе!

— Ах, о Сэме Джадже! Прости, но сегодня я, как нарочно, оставил дома свой верный меч, поэтому дракон и улизнул живым и невредимым. А ты для прекрасной дамы чересчур кровожадна.

— Опять изощряешься в остроумии! А ведь знаешь, какого сорта этот человек.

— Как раз поэтому я и не стал с ним связываться. Когда держишь в объятиях женщину, сто раз подумаешь, прежде чем размахивать руками. Ты не слишком наблюдательна, Рыжая, иначе заметила бы выпуклость у него под сюртуком. Сэм Джадж путешествует с огнестрельным оружием у пояса, и могу побиться об заклад, что оружие это заряжено. Когда доходит до стычки, такие не долго думая начинают стрелять. Сдается мне, ему нужна Эшли, а раз Эшли — это ты, он бы забрал тебя с собой, если бы не я.

— Я-то думала, ты вел тонкую политику, а ты просто пользовался мной как живым щитом!

— Отчасти, отчасти, — усмехнулся Джерри. — Ты поразительно догадлива. Кстати, о догадливости. Чего ради ты решила назваться Эшли?

— Сама не знаю. Какое-то шестое чувство. Хотелось первой заглянуть в этот загадочный пакет. Только Найдхел может иметь наглость подослать кого-то к племяннице после того, как отказывался признать ее брак. Видишь, он и теперь адресовал пакет Эшли Линн — намеренная колкость! Я не позволю этому человеку снова вмешаться в ее жизнь… в жизнь всех нас! — Рэй перевела взволнованное дыхание. — А зачем ты назвался Салемом?

— А что мне оставалось делать? Если бы Сэм Джадж застал Эшли в объятиях постороннего, он бы с восторгом известил ее дядю, что в самом деле доставил пакет уличной девке. Не начни ты эту игру, мне не пришлось бы подыгрывать.

— Да… верно. Но что же делать теперь?

— Давай вскроем послание, — сказал Джерри и направил Афину в сторону от дома, к беседке. — Надеюсь, Эшли не застанет нас врасплох.

У входа он помог Рэй спуститься на землю, потом последовал ее примеру. Джерри неплохо владел раненой ногой и прихрамывал уже куда меньше. Афине он дал шлепка по крупу, отчего она затрусила на конюшню.

На этот раз вместо того, чтобы усесться как можно дальше, Рэй прижалась к Джерри. Она просто хотела согреться. Ветер набирал силу и свежел, а тучи, замеченные еще Сэмом Джаджем, уже клубились почти над их головами. Очередной порыв наклонил перья на шапочке Рэй так, что их кончики попали в глаза. Девушка с досадой сорвала шапочку, не сводя глаз с пакета, который Джерри внимательно изучал.

— Тебе знакома эта печать?

В центре была сложная, с завитками, буква «L», а по периметру шла надпись на латыни, которой Рэй не знала.

— Это печать Линнов. Эшли как-то показала ее мне и назвала девиз, но я его не помню.

— Vestiga nulla retrosum, — задумчиво произнес Джерри. — Это означает «Ни шагу назад». Тебе не кажется, что в этом весь Найджел? Он упрям как осел!

Девушка так резко вскинула голову, что закрученные в косу волосы упали на плечо.

— Сейчас для этого не время, но будь уверен, я узнаю, где и когда ты изучил латынь! Высокообразованный человек из низов! И он еще придирался к шлюхе, которая умеет читать!

— Не начинай, Рэй! — попросил Джерри. — Скажи лучше, это тот самый девиз или нет?

— Тот самый.

Печать сломалась с легким треском. В пакете оказалось несколько писем, каждое из них было тоже запечатано. Джерри заколебался.

— Не раздумывай, ломай и эти.

Рэй взяла верхнее и вскоре уже разворачивала дорогую и плотную писчую бумагу. Пока Джерри распечатывал другое письмо, она прочла написанное и уронила листок на колени, заметно побледнев. Пробежав глазами другое послание, Джерри стиснул зубы так, что на скулах выступили желваки.

— Он одержим навязчивым желанием вернуть племянницу в Линфилд, — тихо произнесла Рэй. — В письме нет ничего, кроме просьб вернуться.

— В моем не только просьбы, но и угрозы, на мой взгляд, довольно гнусные.

— Про этого человека не скажешь, что он в здравом уме.

Джерри молча отложил оставшиеся письма на свою сторону скамьи, не желая, чтобы Рэй к ним прикасалась, однако выражение его лица при чтении говорило само за себя. Очевидно, в каждом было одно и то же: просьбы пополам с угрозами. В конце концов все было заново уложено в пакет и перевязано бечевкой.

— Первое написано два года назад, последнему меньше месяца. Дети упомянуты тоже. Он пытается шантажировать Эшли, угрожая детям.

— Боже мой!

— Он знает и о тебе. Должно быть, получал регулярные отчеты обо всем, что происходит в нью-йоркском доме Салема. Хотелось бы мне знать, почему твой брат ничего не предпринял еще пять лет назад, когда…

— Думаю, что-то он предпринял, — тихо возразила девушка.

Ей было больно при мысли о том, как Эшли дорога Джерри. Без сомнения, он знал, что Салем принял меры, чтобы защитить жену, но они не казались ему достаточными.

— Он не так уж много мог, Джерри. Не забывай, шла война. По-твоему, надо было отправить в Англию наемного убийцу?

— Нет, отправиться самому и убить этого негодяя!

— Эшли никогда не допустила бы такого. Она не позволит Салему приблизиться к ее дяде на милю, не то чтобы на расстояние выстрела. Ты не знаешь, как она ненавидит все, что с ним связано, в том числе поместье, где выросла. Отец подозревает, что она — единственная наследница всех земель и состояния Линнов, что Найджел был вычеркнут из завещания, но она молчит на этот счет. Пойми, Джерри, этот человек — чудовище! По крайней мере за океаном Эшли в безопасности и…

— Рэй, послушай! — перебил Джерри, стиснув пакет так, что побелели костяшки пальцев. — Как ты можешь говорить о какой-то безопасности после того, как прочла эти письма? Ты хочешь отмахнуться от угроз детям? Допустим, ты можешь за себя постоять, но как насчет Кортни и Трентона?

— Не говори так! — крикнула девушка, впиваясь ногтями ему в руку. — Даже мысленно не допускай такого! Говорю тебе, здесь мы в безопасности!

Джерри понял, что Рэй уже все для себя решила и намерена стоять насмерть, защищая свою точку зрения. Он предпочел бы видеть с ее стороны растерянность, колебания, даже страх.

— Я закопаю пакет. — сказал он угрюмо. — Прятать его в доме неосторожно: рано или поздно кто-нибудь на него наткнется.

— Как скажешь, — кивнула девушка, чувствуя, как на нее наваливается оцепенение.

Джерри обогнул беседку и скрылся. Рэй закрыла глаза и просидела так, пока он не вернулся.

— Опять земля под ногтями. Ненавижу это!

Она лишь истерически хихикнула. Джерри привлек Рэй к себе и ощутил, как она дрожит. Ее руки были холоднее дерева беседки. С минуту он пытался согреть их растиранием, потом просто спрятал себе под куртку.

— Не переживай так, милая. Все будет хорошо, обещаю.

— Но почему, Джерри? — спросила Рэй. — Почему герцог отправил все эти письма именно сейчас?

Ответа не последовало. Тогда она отстранилась и заглянула Джерри в лицо. Взгляд его был тяжелым, мрачным, вокруг стиснутых губ залегли морщинки.

— Этот Сэм Джадж… ты думаешь, он и впрямь мог пустить в ход пистолет? Убить тебя или, скажем, Салема?

— Все зависит от того, что ему приказано. Если на уме у Найджела новая попытка похищения, его люди не остановятся перед убийством. Сэм Джадж не слишком подходит для такого поручения — комплекция не та, но согласись, он не простой курьер.

— Жаль, что не удалось заманить его в дом. Как бы он, по-твоему, поступил, если бы не встретил нас?

— Постучал бы в парадную дверью, спросил Эшли и вручил ей пакет. На вопросы, которые, без сомнения, были бы заданы, он ответил бы, что знать не знает никакого герцога Линфилда, что был нанят третьим лицом или что-нибудь в этом духе. Пришлось бы отпустить его.

Джерри был прав, и Рэй невольно содрогнулась.

— Пора вернуться в дом. После обеда я переговорю с твоим отцом и братьями.