Прошло десять дней, как «Цербер» вышел из Лондона, прежде чем Маколей Стюарт хоть немного привык к морю.

– Может, хотите сделать еще круг по палубе? – спросила Клер, когда он подвел ее к трапу. С тех пор как доктор, позеленев, перестал выскакивать из-за стола во время ужина в кают-компании, их путешествие явно стало намного приятнее.

– Еще один круг? – задумчиво произнес он, судя по всему, пытаясь оценить, как к этому отнесется его желудок. – Это мысль. Может, принести вам трость?

Клер покачала головой. – Пока вы рядом, вряд ли она мне понадобится.

– Что ж, отлично. Тогда вперед.

– А мне казалось, что это ваша обязанность – вести меня, – напомнила Клер.

– Верно, только вы все время заставляете меня забывать об этом.

Клер решила принять это как комплимент. Сама она быстро привыкла к морю. Это было тем более приятно, что своими успехами она была обязана исключительно себе, а не доктору Стюарту. В те редкие минуты, когда он не висел, перегнувшись через поручни с риском свалиться в воды Атлантики, Стюарт отлеживался в своей каюте, а Клер была предоставлена самой себе.

Они поднялись на палубу, и Клер с удовольствием подставила лицо свежему ветру.

– Как будто летишь, правда, доктор?

– Надеюсь, вы меня извините, если я позволю признаться, что не разделяю вашего энтузиазма.

Клер рассмеялась. Она повернула Стюарта лицом к правому борту.

– Вначале нам не повезло с погодой, но уже скоро наступит полное безветрие.

Стюарт поразмыслил над тем, что она называет безветрием.

– Что до меня, я считаю, что в этих широтах безветрия просто не бывает.

– Возможно, вы и правы, – улыбнулась Клер.

Стоя на квотердеке, Катч смотрел, как доктор под руку с Клер расхаживают по палубе. Несколькими минутами позже к нему присоединился Рэнд.

– Похоже, нынче вечером нашему доктору удалось-таки пропихнуть в себя ужин, – ехидно заметил Катч, обращаясь к капитану. Краем глаза он наблюдал за лицом Рэнда. – Конечно, до ночи еще далеко…

Взгляд Рэнда не отрывался от парочки внизу.

– Хм-м… – промычал он.

– Вот и я так думаю. Почему бы тебе не намекнуть нашему милому доктору, что ему лучше убраться к себе в каюту?

– Лучше уж сразу швырнуть его за борт! – рявкнул Рэнд.

Катч расхохотался – судя по всему, капитан даже не заметил, что сказал это в полный голос. Но Катч не преминул воспользоваться представившейся ему возможностью.

– Постараюсь что-нибудь придумать, – объяснил он и скатился вниз прежде, чем Рэнд успел его остановить.

Проводив его взглядом, Рэнд покачал головой. Ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Если Катчу удастся уговорить доктора вернуться к себе, то Клер останется одна. Конечно, не было среди команды «Цербера» ни единого человека, кто не отдал бы все на свете, чтобы провести с ней несколько минут. Не будь она слепой, Клер бы увидела, как матросы буквально устраивают свалку всякий раз, когда нужно помочь ей сойти на палубу. А стоило ей выйти подышать свежим воздухом, как вокруг нее тут же образовывалось живое кольцо добровольных охранников. Рэнду пришлось даже предупредить своих людей, что если это войдет у них в привычку, то ему придется ограничить мисс Банкрофт в прогулках.

Можно было и не говорить, что на судне сам он больше не пользовался былой популярностью.

– Мисс Банкрофт, – приветствовал ее Рэнд, в то время как Катч уводил доктора. Тот, правда, пытался протестовать, но Катч был неумолим. А при его семи футах роста ему ничего не стоило настоять на своем.

Лежавшие на поручнях пальцы Клер слабо дрогнули.

– Капитан!

В ее голосе явно слышалось облегчение, но что-то подсказывало Рэнду, что оно не имеет никакого отношения к его появлению.

– Вы без трости, – заметил он.

Клер сделала легкую гримаску. Потом слегка кивнула в сторону удалявшегося доктора.

– Как видите, я была не одна.

– Так же как и сейчас. Вы позволите? – Она кивнула, и капитан продел ее руку в свою. – Интересно, что сказал ему Катч, что он так быстро ушел?

– А вы не знаете?

– Если б знал, не спрашивал бы.

– Странно. А мне казалось, вы с Катчем были вместе, перед тем как он подошел к нам.

Рэнду пришло в голову, уж не обмолвился ли об этом сам доктор. Или она специально расспрашивала его?

– Я спрашивала доктора, не знает ли он, где мистер Катч, – объяснила Клер.

Рэнд хмыкнул, но принял объяснение без возражений. Катч с первого дня стал любимцем Клер. И пока доктору нездоровилось, Рэнд по собственному почину взял кое-какие из обязанностей Катча на себя, чтобы тот мог проводить возле нее больше времени.

– Мне говорили, что он читает вам вслух, – пробормотал капитан.

– Да. – Тяжелый локон, выбившись из прически, упал на щеку Клер. Она небрежно отбросила его в сторону. – Но думаю, сегодня у него не будет времени. Он забрал доктора Стюарта к себе, сказал, что хочет посоветоваться: у него какие-то проблемы с желудком.

Господи помилуй, так вот что придумал Катч! Рэнд изумленно покачал головой, но предпочел промолчать.

– Может, доктор вам почитает. Теперь, когда он оправился, это его обязанность.

Клер даже не пыталась скрыть, насколько мало ее привлекает подобная возможность.

– Конечно. Да и вы вправе настаивать, чтобы мистер Катч больше времени уделял своим обязанностям. Я все понимаю. Спасибо и на том, что вы так долго смотрели сквозь пальцы на его участие ко мне.

Вот это да! А Рэнд и не подозревал, что она догадывается о его роли в этом деле.

– Мистер Катч объяснил, что это вы ему разрешили, – сказала Клер. – Это так мило с вашей стороны! Тем более что вы еще в Лондоне достаточно ясно дали понять, что думаете по этому поводу. И я догадываюсь, чего вам стоило это сделать.

– Я чувствую некоторую ответственность, мисс Банкрофт, – в конце концов, доктора взяли к вам по моему настоянию. Мы обсуждали его кандидатуру втроем: я, герцог и миссис Уэбстер. И ни одному из нас не пришло в голову поинтересоваться, как он переносит качку.

Клер очень хотелось напомнить капитану, что ее-то как раз и забыли спросить, когда решали вопрос с доктором, но потом она передумала. Тому, кто провел большую часть жизни в море, такое может просто не прийти в голову.

– Погода была неважная, – пробормотала она, делая попытку выгородить злополучного доктора.

Рэнд пожал плечами.

– Ну, не такая уж плохая. Сами-то вы на ногах!

Клер потянула Рэнда за локоть, потом, отпустив его руку, ухватилась за поручни и повернулась лицом к морю.

– Уже стемнело?

– Пока еще нет, солнце как раз садится. А корабль словно пытается обогнать его.

У Клер перехватило дыхание – благодаря Рэнду она так живо это представила: быстроходный парусник летит вперед, а оранжевый шар солнца словно балансирует на тонкой линии горизонта.

– И долго так будет продолжаться?

– Не более получаса. «Церберу» так никогда и не удалось его обогнать, – хмыкнул он. И тут Рэнд заметил, что Клер слегка дрожит. – Вы замерзли. Давайте-ка я провожу вас вниз.

– Нет-нет, только не сейчас. Со мной все в порядке. – «Это не от холода», – хотелось ей сказать. Клер поплотнее укуталась в плащ.

Забыв обо всем, Рэнд в восхищении любовался ее точеным профилем. Свежий морской ветер заставил ее щеки слегка порозоветь, но что-то подсказывало ему, что краска на ее лице вызвана не только холодом. Он давно уже обратил внимание, что бледность исчезла еще в Лондоне, а с тех пор, как они отплыли, здоровье ее явно пошло на поправку. И невзрачная девушка, на которую он едва обратил внимание в кабинете герцога, казалась бледной тенью той, что сейчас стояла рядом с ним. Теперь она вряд ли осталась бы незамеченной даже в огромной толпе – по крайней мере его глаза отыскали бы ее в мгновение ока.

Морской бриз снова завладел локонами Клер, но на этот раз она даже не попыталась привести прическу в порядок. Шелковистые пряди обвились вокруг ее шеи, и Рэнд мог бы поклясться, что она вздохнула от удовольствия.

– Вы оставили шляпу в каюте, – пробормотал он.

– Хм-м… – протянула Клер, – конечно. Хотите знать почему?

– Если не возражаете.

– Эти шляпки такие неудобные! Те, у которых нет ленточек, просто унесет в море. Понадобились бы шпильки размером с якорь, чтобы они держались на голове. А те, что с ленточками, просто меня душат. – Она провела рукой поперек шеи, чтобы показать ему, насколько это ужасно. – Так что уж пусть их остаются в каюте.

– Вы правы.

– А вы носите шляпу, капитан? – Нет.

Клер попыталась представить, как ветер треплет медно-рыжую гриву его волос.

– Неужели у вас даже нет треуголки, которую носят все капитаны?

– Ну, я ведь не совсем обычный капитан. И «Цербер»… это исследовательское судно, а не военный корабль.

– Я догадываюсь. – За минувшие десять дней, сопровождаемая Катчем, Клер умудрилась обследовать весь корабль, пробравшись даже в каюту Рэнда Гамильтона. На борту «Цербера» оказалось немало микроскопов с предметными стеклышками, различных химикатов для сохранения интересных экспонатов, а также множество инструментов для взятия проб и препарирования образцов. Катч даже позволил ей потрогать огромную кипу журналов на столе Рэнда и не пожалел труда, чтобы рассказать, что хранится на полках в шкафах. Похоже, старик немало гордился познаниями своего капитана. Клер оставалось только надеяться, что ей удалось скрыть смущение, охватившее ее в святая святых Рэнда.

– Но ведь во время войны вы тоже были капитаном, не так ли?

– Вернее, лейтенантом. И в армии, а не на флоте. Только вот треуголку я не сохранил.

От внимания Клер не ускользнула нарочито легкомысленная нотка в голосе капитана. Судя по всему, о своем участии в войне говорить ему было неприятно.

– А как же тогда случилось, что вы стали командиром «Цербера»? Почему просто не наняли кого-то?

– Терпеть не могу, когда мной командуют.

Клер невольно прикрыла рукой рот, чтобы скрыть усмешку. В это она могла поверить.

– Но вам доводилось плавать и раньше?

– До того, как я приобрел этот корабль, только в качестве пассажира. А пока «Цербер» чинили, я взял несколько уроков у старых морских волков. После этого они заявили, что у меня хватит ума доплыть до форта Самтер и обратно. – Уголки его рта дрогнули в улыбке. – Но с тех пор я доказал, что способен на большее.

– То есть, надо понимать, вы не посадили корабль на мель.

– Я этого не говорил. – При виде изумленно приоткрывшегося рта Клер Рэнд оглушительно захохотал. – Было и такое – на песчаных отмелях Аваруа. Знали бы вы, чего мне стоило спасти корабль! А туземцы заломили несусветную цену за то, чтобы помочь. С тех пор я взял за правило более внимательно изучать карты и соблюдать особую осторожность возле островов.

– Надеюсь!

– Вам не о чем тревожиться, мисс Банкрофт. По крайней мере по этому поводу. Берите меня под руку и пройдемся еще немного. А то скоро вы совсем замерзнете.

Ухватившись за его руку, Клер двинулась за ним, моментально подстроившись под его шаг.

– У вас получается значительно лучше, чем у доктора, – удивленно призналась она.

Доктору повезло – ему не перепало на этот счет столько указаний, сколько пришлось выслушать Рэнду.

– Наверное, это получается само собой, – пробормотал он.

Клер рассмеялась.

– Не пытайтесь меня обмануть. Миссис Уэбстер рассказала мне, сколько вы ее расспрашивали!

Рэнд лихорадочно рылся в памяти, пытаясь припомнить, не просил ли он почтенную вдову хранить это в тайне.

– Ей не следовало этого делать, – смутился он.

– Почему? – насмешливо спросила Клер. – Или вы боитесь, что я настолько глупа, что сочту это проявлением интереса с вашей стороны? Думаю, это маловероятно. Если не считать двух визитов в наш дом, мы с вами впервые проводим столько времени вместе. Но я не жалуюсь, капитан. Я ведь уже говорила – я не нуждаюсь в том, чтобы меня развлекали.

Рэнд осторожно обвел Клер вокруг огромной бухты канатов.

– У вас нет претензий у Стюарту? – осведомился он.

– Я ведь едва его знаю. Зато мне удалось гораздо ближе познакомиться с мистером Катчем.

– Катчем.

– Простите?

– Просто Катчем – не «мистером». Его никто так не зовет.

– Я зову. И ему это нравится. Это уважительно.

– Катч и так знает, как я его уважаю.

– Я и не спорю. Он ведь ваш друг, не так ли?

Рэнд немного помолчал, прежде чем ответить. Назвать Катча другом значило бы не сказать ничего о тех отношениях, что связывали их. Друг? Нет. Учитель, помощник, наставник, нянька… отец.

– Да, – подтвердил он, – мы с Катчем друзья.

– Милейший человек!

– Катч был бы в восторге, – сухо заметил Рэнд. Клер улыбнулась:

– Представляете, он читает мне «Вокруг света за 80 дней»!

– Моему «Церберу» такое не под силу.

– Я привезла с собой кучу книг.

– Мне уже доложили. А я-то думал, все эти сундуки, которые вы привезли с собой, набиты платьями.

– Платьями?! – Клер изумленно покачала головой, словно недоумевая, как такое могло прийти кому-то в голову. – Да мне за всю жизнь не сносить даже тех, что у меня есть!

Только сейчас Рэнд заметил, что под плащом на ней изящное дорожное платье в синюю с белым полоску. Оно составляло приятный контраст с тем унылым одеянием, в котором он увидел ее впервые.

– Ваш крестный заказал вам новый гардероб?

– Он просто ненавидел все те платья, которые я выбирала для себя прежде, – призналась Клер. – Вечно твердил, что я, дескать, ношу траур и оплакиваю свою слепоту. И бесполезно было возражать, что все это связано с потерей отца и брата. Тогда бы он решил, что я потеряла всякую надежду отыскать их.

– А он угадал – вы действительно оплакивали себя?

– В общем, да. Только мне стыдно признаваться в этом.

– В том, что он был прав? Или в том, что вы надели траур по себе?

– И в том и в другом.

Рэнд рассмеялся. Потом повернулся, и они направились в обратную сторону.

– Не хотите постоять за штурвалом? Глаза Клер расширились.

– И посадить «Цербер» на мель? – Она покачала головой. – Нет уж, увольте!

– Мы в открытом море, мисс Банкрофт.

– Ну… тогда налететь на айсберг!

– Обещаю, что увижу его издалека.

– Но я могу сбиться с курса!

– Ну, не настолько, чтобы я не справился с этим!

– А вдруг ваш «Цербер» опрокинется? Тогда мы утонем? Брови Рэнда поползли вверх. Он внимательно всмотрелся в ее лицо: взгляд незрячих глаз был безмятежен, но легкие морщинки у рта выдали ее.

– Вы боитесь, Клер?

– Конечно, нет!

– Лгунья, – тихонько прошептал он ей на ухо.

– Осторожнее, капитан! Меня так и подмывает вцепиться вам в физиономию!

– Хорошо еще, что вам нечего швырнуть мне в голову, – проворчал он, подводя Клер к рубке и взглядом приказывая рулевому Додду отойти в сторону. Потом осторожно положил ее руки на штурвал, давая почувствовать исходившую от него могучую силу. А сам, легко обхватив ее плечи, встал у нее за спиной. – И не пытайтесь что-то делать, – предупредил он, – «Цербер» сам выбирает себе путь. Легко и уверенно.

Теперь, когда Рэнд прикрывал ее собой, юбки Клер уже не так хлестали ее по ногам. Она слышала, как над головой ее плескалась громада парусов. Натянутые ветром снасти звенели, как струны. Если бы не руки Рэнда, лежавшие у нее на плечах, Клер испугалась бы, что свежий ветер, оторвав ее от штурвала, увлечет за собой туда, где ревели и пенились валы. Словно могучий конь, закусивший удила, корабль летел по волнам, и эта стремительность, эта мошь захватили ее. Клер дрожала всем телом. Ничего подобного она еще никогда не испытывала.

Рэнд вдыхал аромат ее волос. Он стоял так близко, что разметавшиеся локоны девушки щекотали ему подбородок. «Лилия», – подумал он. Должно быть, она добавила капельку духов в воду, когда принимала ванну. Ему нравился этот запах.

– А какие еще книги вы привезли с собой? – спросил он.

– «Хижина дяди Тома». «Девяносто третий год» Виктора Гюго. «Граф Монте-Кристо». – Она задумалась. – По-моему, это все. Ах нет, еще «Лунный камень» Уилки Коллинза!

– Похоже, у доктора Стюарта не будет и минутки свободной!

– Наверное, – вздохнув, кивнула она. – Если вы, конечно, не позволите мистеру Катчу хоть иногда почитать мне.

– А Катч вам предлагал? – подозрительно спросил Рэнд.

– О нет! Но признаюсь, мне нравится, как он читает – как будто перевоплощается то в одного, то в другого из героев книги. У него даже голос меняется.

– Да, он талантливый человек, наш Катч, – саркастически заметил Рэнд. – А что тогда прикажете делать с доктором? Теперь, когда ему явно полегчало, придется ему отрабатывать свой хлеб.

– Я что-нибудь придумаю.

Рэнд нисколько не сомневался в этом.

– Ладно, там будет видно, – проворчал он, не желая связывать себя обещанием. – Додд, возьми штурвал. – Он заметил, с какой неохотой Клер выпустила из рук рулевое колесо. – А у вас неплохо получается, мисс Банкрофт. Ну а теперь вам лучше вернуться к себе.

Клер оперлась на протянутую ей руку и позволила отвести себя в каюту. До самых дверей она не произнесла ни слова. Ей казалось, что человек, шедший рядом, заполняет собой все пространство вокруг них. Вся дрожа, она протянула руку, нащупывая ручку двери, и пальцы их соприкоснулись.

– Спасибо, капитан. Дальше я сама.

– Конечно. – Он замер, но не подумал убрать руку. И тут же заметил, что и Клер не убрала свою. Глаза ее смотрели в какую-то точку поверх его головы. «А вдруг она не слепа, а просто смущается?» – подумал он. Рэнд осторожно коснулся кончиком пальца ее подбородка и заметил, как она резко вздрогнула. – Простите, – тихо сказал он, – я забыл вас предупредить, – и мягко повернул ее лицо к себе. – Скажите, Клер, вас и вправду так часто целовали?

Во рту у нее пересохло. Наверное, следовало бы оскорбиться. Интересно, какой ответ он рассчитывает получить? Сказать правду? Но что тогда будет?

Спасение пришло с другой стороны. Чуть дальше по коридору распахнулась дверь и показалась голова доктора Стюарта.

– А-а! Мисс Банкрофт, – обрадовался он, – и капитан Гамильтон! Как мило, что вы позаботились о ней вместо меня! Я дал мистеру Катчу порошки – думаю, ему полегчает. Уверен, что завтра с ним уже все будет в порядке.

Услышав, как скрипнула дверь каюты, Рэнд молниеносно сунул руки в карманы. И сейчас он подозрительно вглядывался в безмятежное лицо доктора, гадая, не выдал ли себя. Но лицо Стюарта просто лучилось мальчишеской радостью. Во внешности доктора не было ничего ребяческого, однако выглядел он значительно моложе своих двадцати девяти лет. В глазах его светился мягкий юмор, на лице всегда сияла приветливая улыбка. Хорошее настроение почти никогда не покидало его – даже повиснув на поручнях с риском свалиться за борт, он продолжал взирать на мир с философским спокойствием.

Он был не очень высок, едва ли чуть выше Клер, но гибок, хорошо сложен и держался с большим достоинством. Как-то он признался, что, живя в Эдинбурге, немного занимался боксом, и Рэнд сразу же догадался, откуда у доктора такая легкая, пружинистая походка. Он тоже был рыжим, но в отличие от Рэнда, чьи волосы цветом напоминали старую медь, огненная шевелюра доктора даже в темноте горела, как факел. Каждый раз, когда он смотрел на Стюарта, в голове Рэнда вспыхивала одна из соленых морских шуточек: «Восход алый – моряк не плавай!» Он понимал, что это несправедливо, но ничего не мог поделать. А заканчивалась поговорка так: «Вспыхнул закат – моряк будет рад!»

– Я собираюсь подняться на палубу, так что, если хотите, присоединяйтесь ко мне, – предложил ему Рэнд.

– Да нет, я останусь с мисс Банкрофт, – взглянув на Клер, отказался доктор, – если вы не возражаете.

– Он обращается к вам, мисс Банкрофт, – вмешался Рэнд, видя, что Клер молчит. – О! – Она смущенно вспыхнула.

На скулах Рэнда заходили желваки. Конечно, он понимал, что у Стюарта нет такого опыта в обращении со слепыми, как у миссис Уэбстер, к тому же он совсем не знал Клер, но, по мнению капитана, сама профессия врача уже обязывала его быть более догадливым.

– Вы должны обращаться к ней по имени, доктор, иначе как же мисс Банкрофт узнать, что вы спрашиваете ее?

Стюарт побагровел от неловкости так, что лицо его по цвету практически слилось с волосами.

– Конечно, – забормотал он. – Ради Бога, простите! Клер нахмурилась. Суровая отповедь Рэнда явно пришлась ей не по вкусу. Сама она сделала бы это тактичнее.

– Забудьте об этом, – мягко сказала она. – Да, и, пожалуйста, зовите меня Клер. К чему так официально – «мисс Банкрофт», раз уж мы так долго будем вместе?

Распахнув дверь каюты, Клер пригласила доктора войти. И невольно подумала: показалось ей или нет, что удаляющиеся шаги капитана прогрохотали как-то уж подозрительно тяжело?

«Цербер» вошел в порт Чарлстона четыре дня спустя. Часть команды осталась на судне, остальные должны были провести на берегу без малого две недели.

Катч отправился вперед, в «Хенли», дать знать о возвращении хозяина, а Рэнд занялся поисками экипажа, который должен был доставить его вместе с пассажирами и их багажом на плантацию. Когда это было сделано, он сам уселся на козлы и стал ждать, когда доктор Стюарт устроит поудобнее Клер. Он тронул лошадь, не дожидаясь, пока Стюарт последует за ней, и доктору пришлось прыгать чуть ли не на ходу.

– С вами все в порядке? – с тревогой спросила Клер, услышав его испуганный возглас и почувствовав, как он мешком свалился на сиденье возле нее.

– Да-да, все нормально, – пропыхтел добродушно доктор, выпрямляясь. – Капитана можно понять. Держу пари, подплывая к Лондону, мы с вами тоже будем приплясывать от нетерпения.

«Может, и так», – мрачно подумала она, но непохоже, что Доктор Стюарт при этом станет толкаться, не заботясь о том, что может сбить кого-то с ног. Однако она благоразумно оставила эту мысль при себе. Меньше всего ей хотелось привлекать внимание Рэнда. Матросы поговаривали, что, когда капитан в таком настроении, лучше держаться от него подальше. Все как один, даже Катч, молча занимались своими делами, стараясь не попадаться ему на глаза.

– Расскажите мне, что вы видите, Маколей, – попросила Клер.

Рэнд изо всех сил старался не прислушиваться – ему было нестерпимо слышать, как какой-то чужак описывает город, который он любил. Увиденный глазами незнакомца, город тоже становился для него чужим. И потом, разве доктор сможет как следует описать прямые, как стрела, дороги, убегающие вдаль, или изумительные сады, выглядывающие из-за оград домов, мимо которых они проезжали? Откуда он мог знать историю особняков, покрытых великолепной лепниной? Да и где ему было взять подходящие слова, чтобы передать те восхитительно-нежные пастельные тона, в который они были окрашены? Разве он был знаком с хорошенькими юными женщинами, выходившими на балкон, чтобы упиваться клятвами возлюбленных? Разве только одни торговцы выстроили себе особняки в Бэттери? Да каждый из тех плантаторов, чьи земли расстилались вдоль берегов Купера и Эшли, внес свою лепту в создание того архитектурного чуда, в которое превратился его любимый город! В летние месяцы все, кто принадлежал к сливкам Чарлстона, покинув богатые рисовые и индиговые плантации, перебирались сюда, сменив удушливые испарения малярийных болот и страшную жару на свежий морской воздух.

Но вот они выехали из города, и особняки остались позади. Мерный цокот лошадиных подков по проселочной дороге стал глуше, стих городской шум и голоса прохожих. Над их головой проплывали облака. Благоухание цветов смешивалось с пряным смоляным запахом разогретых солнцем сосен; воцарилась тишина, нарушаемая лишь болтовней вьюрков и крапивников – постоянных обитателей Каролины.

Они проезжали мимо плантаций, где хозяйские дома, недавно восстановленные после войны, с трудом сохраняли остатки былого великолепия. Что не разрушили янки, то уничтожили «саквояжники». Гордые семейства, чьи ряды изрядно поредели после войны, делали все, что в их силах, чтобы сохранить свои земли.

Семья Рэнда Гамильтона не была исключением. Он подумал об этом, как только кобыла свернула на подъездную дорожку, ведущую к «Хенли», У самого входа, перед воротами, из кирпичей было выложено новое название усадьбы: «Конкорд». Рэнд вдруг почувствовал, что у него сжимается сердце.

Услышав от Маколея, что они приближаются к поместью, Клер напряженно застыла. Хотела бы она сейчас увидеть дом глазами Рэнда, да еще после столь долгого отсутствия! Не может быть, чтобы он был всего лишь прямоугольником из красного кирпича с белыми колоннами у входа и такими же белыми ставнями, как описывал его доктор! А как же солнечные зайчики, играющие в стеклах, благодаря которым стены кажутся теплыми? И дым, кольцами поднимающийся из каминных труб? И неужели же никто не выбежал на балкон, чтобы радостно помахать Рэнду?

Завидев вдали «Хенли», Рэнд попридержал лошадь.

– Кирпич привезли из Англии, – коротко объяснил он. – Его обычно используют на судах как балласт. По семейной легенде, потребовалось не меньше семи судов и еще долгих пять лет, чтобы сделать «Хенли» таким, как вы его видите. Только тогда хозяин поместья был удовлетворен. Он и его невеста все это время жили в бревенчатой хижине на берегу реки, обрабатывали землю и строили планы на будущее. Теперь этой хижины уже нет. Мой дед приказал снести ее, чтобы сады могли спускаться к самой воде. Правда, теперь от них мало что осталось. Во время войны их вырубили и сожгли.

Клер с радостью слушала бы о доме и дальше, но Рэнд неожиданно осекся, будто только сейчас заметил, что он не один. Клер услышала, как в воздухе резко свистнул сплетенный из китовой кожи кнут и опустился на спину лошади. Экипаж резко дернулся и быстро покатился вперед. Больше Рэнд не произнес ни слова.

«Что ж, этого вполне достаточно», – подумала Клер. Теперь она догадывалась, что видел Рэнд, когда смотрел на «Хенли»: историю и традиции своей семьи.

Джебедия Браун поспешно подскочил к повозке, чтобы взять кобылу под уздцы, и Рэнд торопливо спрыгнул на землю.

– Добро пожаловать домой, масса, – сияя, проговорил он. – Счастлив видеть вас снова в добром здравии!

– Да, я вернулся, Джеб! – Рэнд бросил недоумевающий взгляд в сторону крыльца, словно ожидая там кого-то увидеть. – А где мама? И Бриа?

Джеб оглянулся, и его сияющая улыбка моментально увяла.

– Миз Фостер неважно себя чувствует весь день. А мисс Бриа… она пошла прогуляться к реке, чуть только услышала, что вы возвращаетесь не один, а с гостями. Вы ведь помните, какая она стеснительная!

– А Оррин? Где он?

Коротко кивнув в сторону последнего окна на первом этаже, Джеб украдкой сделал такое движение, словно опрокидывал в рот рюмку.

Рэнд угрюмо кивнул:

– Позаботься о лошади, хорошо, старина? – Потом повернулся и увидел Клер и доктора, робко стоявших возле экипажа. Оставалось только гадать, заметил ли доктор пантомиму, которую только что разыграл Джеб, и хватило ли у него такта промолчать. Сообразил ли он, что человек, ставший хозяином «Хенли», превратился в законченного алкоголика?

– Добро пожаловать в «Конкорд», – бесстрастно произнес Рэнд. «Нет, это больше уже не мой дом, – устало подумал он. – Это уже не „Хенли“». – Пойдемте, я провожу вас в отведенные вам комнаты.

У дверей их встретила Адди Томас и радушно пригласила гостей в дом. Ее улыбка была ничуть не менее сияющей, чем у Джебедии.

– Ваша матушка просит вас прямо сейчас подняться к ней, – кинулась она к Рэнду. – Поспешите! Она и так уже расстроилась, что не смогла спуститься вниз и встретить вас.

– Идите же, – подтолкнула его Клер.

Рэнд заколебался. От необходимости самому решать, что делать, его спасло появление Катча на верхних ступеньках лестницы. Оставив Клер и доктора в его надежных руках, он поспешил в комнату матери.

Элизабет Гамильтон, теперь Фостер, с комфортом устроилась в широкой удобной постели, со всех сторон обложившись подушками и подложив еще одну себе под спину. Это была миниатюрная женщина с медно-рыжими, как у сына, волосами, которые лишь кое-где на висках слегка посеребрила седина. Ее кожа, тщательно оберегаемая от лучей палящего солнца, сохранила нежный оттенок свежих сливок – если не замечать чуть желтоватого синяка на одной щеке, бросавшегося в глаза, как кусок мокрой штукатурки.

Заметив, что взгляд Рэнда остановился на нем, она поспешно прикрыла щеку ладонью. Глаза Рэнда стали ледяными, и сердце матери болезненно сжалось.

– Это не то, что ты думаешь, дорогой, – мягко сказала она. – Я упала на лестнице и ударилась ногой о перила. Ну же, забудь об этом и поцелуй меня!

Присев на край кровати, Рэнд обнял мать, осторожно коснувшись поцелуем щеки, на которой не было синяка, и позволив ей обнять себя за плечи. Потом погладил ее по спине и крепко прижал к себе. Она всегда казалась ему хрупкой, как статуэтка, – только ничто не могло сломить ее. Он сделал вид, что поверил в ее обман с лестницей, хоть и знал, что это ложь от начала до конца. Тут он ничего не мог сделать, и собственное бессилие приводило его в ярость.

Отодвинувшись от сына, Элизабет Фостер окинула его критическим взглядом.

– Как ты похудел! И совсем черный стал, как головешка! – резко заметила она. – Почему ты позволяешь Катчу так ужасно тебя стричь? – Ее худенькие пальчики осторожно сжали литые мускулы на руках сына. – Ох, ну и жилистый же ты! Как вяленая оленина! И ни капли жира, одни мускулы!

Рэнд рассмеялся.

– Шшш, мама! Ты совсем вскружишь мне голову! – Если не считать синяка, мать показалась ему такой же красивой, как всегда. – А почему ты в постели? – спросил он. – Надеюсь, не из-за этого… падения? Ты попросила доктора Эдвардса осмотреть твою ногу?

Она явно смутилась.

– Мне казалось, дело не стоит того, чтобы посылать Джеба за доктором.

Но Рэнд заподозрил, что дело тут не в этом. Либо его мать подчинилась приказу мужа, либо она просто побоялась скандала.

– Тогда это просто удача, что к нам приехал погостить доктор Стюарт. Как только он устроится, я попрошу его подняться к тебе.

– Гость… будет осматривать меня? Ни за что!

Взяв тонкую руку матери в свои, Рэнд нежно сжал ее пальцы.

– Тебе не о чем беспокоиться, мама. Давай-ка я лучше расскажу тебе о том, кто еще у нас в гостях.

Солнце уже село за горизонт, когда Катч предложил Клер пройтись к реке Купер. Галантно подав ей руку, он перекинул через другую свернутое одеяло. Проводив Клер через дом, он вывел девушку на веранду, и через минуту они уже оказались в огромном саду, простиравшемся до самого берега реки. Воздух был напоен незнакомыми для нее ароматами, но все заглушал сильный запах реки.

Взяв одеяло, Катч аккуратно расстелил его на траве.

– Только не вздумайте отправиться дальше, – ворчливо сказал он. – Мало кому захочется выуживать вас из реки.

Клер достала книгу, которую захватила с собой.

– Не хотите мне почитать?

– Только не сегодня. Я… мне… у меня есть кое-какие неотложные дела.

– Неужели у вас свидание, мистер Катч? А вы молчали!

– Как сфинкс. – Он огляделся. – Но к счастью, кажется, сюда идет мисс Бриа. Вот кто почитает вам вместо меня!

Клер замерла. Меньше всего на свете она бы хотела встретиться с Бриа Гамильтон. Еще когда их представили друг другу, девушка приветствовала ее столь сдержанным тоном, что это граничило с холодностью, а за обедом и потом за ужином хранила ледяное молчание. Клер предпочла бы, чтобы ее предоставили самой себе – уж она бы постаралась как-нибудь добраться до дома. А то, оставшись с ней наедине, эта Бриа, еще чего доброго, заманит ее к берегу да и спихнет в реку!

– Добрый вечер, мисс Банкрофт, – тихо поздоровалась Бриа.

– Пожалуйста, зовите меня Клер. – Она уже не раз предлагала это, но сестра Рэнда упорно продолжала обращаться к ней официально. Клер похлопала по одеялу. – Не хотите присоединиться ко мне? Мистер Катч взял одеяло, на котором могла бы поместиться добрая половина команды «Цербера». – Ответом ей было молчание, и улыбка Клер увяла. – Мистер Катч? – смущенно прошептала она.

– Мне пора идти, Клер. Оставляю вас на мисс Бриа. Под ногами Катча захрустел песок. Потом послышался слабый шорох юбок, когда Бриа наконец опустилась на одеяло рядом с ней. Доктор уже успел сообщить Клер (с совершенно несвойственным ему жаром), что Бриа Гамильтон – редкостная красавица. Как он расписывал, волосы девушки, которые она небрежно скалывала тяжелым узлом на затылке, были цвета свежего меда, а ее похожие на влажные сапфиры глаза казались особенно темными из-за густых, длинных ресниц, делавших взгляд отстраненным и немного таинственным. Клер попыталась представить ее себе – длинные, изящные ноги и тоненькую талию, которую подчеркивал жесткий корсет на китовом усе; руки, единственным недостатком которых, по словам того же доктора Стюарта, была загрубевшая кожа. Они загорели до черноты, а нежная кожа на ладонях была покрыта трещинами, ногти обломались почти до самого основания. Если девушка и пользовалась какими-то кремами, то без особого успеха.

– У вас с собой книга, – пробормотала Бриа. – Если хотите, я вам почитаю. Только недолго, а то скоро стемнеет.

Клер уже потянулась за книгой, потом решительно отложила ее в сторону.

– Может, не стоит? Не возражаете, если мы просто посидим?

Бриа задумчиво уставилась на реку.

– Это одно из моих самых любимых мест, – прошептала она.

Судя по всему, это должно было означать, что она, Клер, вторглась на чужую территорию. «Да, с сестрой Рэнда ладить не легче, чем с ним самим», – уныло подумала она.

– Здесь и вправду красиво, – согласилась Клер.

– Но откуда вам знать? Вы ведь не видите!

– Я не нуждаюсь, чтобы мне всякий раз напоминали о моей слепоте, – стиснув зубы, заявила Клер, сдерживаясь из последних сил. – Однако трудно вообразить, что кто-то может полюбить место, в котором нет даже намека на красоту, вы согласны? К тому же я способна чувствовать аромат цветов, а мои уши еще не разучились различать журчание реки. Если я невольно помешала, когда забрела в ваш любимый уголок, то прошу меня простить – я не знала.

Бриа ничего не ответила, но и не попыталась уйти. «Однако эта Клер Банкрофт – крепкий орешек», – подумала она.

– Что Рэнд рассказывал обо мне? – спросила Бриа наконец.

Вопрос застал Клер врасплох.

– Практически ничего, – призналась она. – Но во время плавания у нас с вашим братом почти не было возможности поговорить, тем более о его семье. А мистер Катч вообще неохотно затрагивал эту тему.

– Стало быть, вы спрашивали?

– Признаюсь, мне было интересно, особенно когда капитан сказал, что мы прогостим тут несколько дней. Но когда он упомянул ваше имя, я сначала решила, что вы его невеста.

Уголок рта Бриа дрогнул в улыбке, и она вдруг стала очень похожа на брата.

– Должно быть, ему это показалось забавным, – проговорила она.

– Ну… я ведь ему не сказала. Представляю, как бы он разозлился, если бы узнал! А может, предпочел бы мистифицировать меня и дальше, чтобы посмотреть, что будет…

– О, вот как? Чтобы посмотреть, что будет? – Бриа с интересом взглянула на Клер. – То есть не станете ли вы ревновать?

Клер обрадовалась, что сгустившиеся сумерки скрыли ее смущение.

– Да нет… скорее, сгорала бы от любопытства. Ваш брат… он…

– Хотите сказать, что порой хочется его придушить? – невозмутимо подсказала Бриа.

– Да, – кивнула Клер, – иногда. Бриа рассмеялась.

– А ему вы об этом говорили? Я хочу сказать – в лицо?

– В лицо только раз, а за глаза уж и не знаю сколько. Улыбка Бриа стала еще шире.

– А вы молодец, мисс Банкрофт… Клер. – Она подсела поближе, исподтишка внимательно разглядывая Клер. – Обожаю, когда он выходит из себя. Но видите ли, мы тут все Гамильтоны, а Гамильтоны редко находят общий язык друг с другом. Рэнд вбил себе в голову, что я должна поскорее выйти замуж, уехать и предоставить «Хенли» Оррину. Думаю, ответ вам ясен без слов – доверить управление плантацией Оррину? С таким же успехом можно просто бросить тут все на произвол судьбы!

– Должно быть, у вашего брата есть причины так говорить.

– О, конечно! Мои интересы – по крайней мере он это так называет! Просто он хочет, чтобы я уехала. И не понимает, что я не могу бросить маму. – Голос девушки понизился до шепота. – Он не понимает… не понимает, что я хочу спасти «Хенли»… сохранить ее… для него же!

Уж не пришло ли Бриа в голову взять ее в союзники, подумала Клер, – просто потому, что и ей тоже порой хочется придушить Рэнда?

– Для чего вы мне все это говорите? – поинтересовалась она. – У меня нет никакого влияния на вашего брата. К тому же, возможно, так действительно было бы лучше – и для вас, и для него. А вам никогда не приходило в голову, что он попросту не желает, чтобы вы жертвовали собой ради его интересов?

– Жертвовала? Но это… это ведь и мой дом! И я в равной степени несу ответственность за то, что станется с «Хенли». Так что ни о каких жертвах и речи быть не может!

– А вы говорили об этом с братом? – мягко спросила Клер.

Ответом ей был тяжелый вздох.

– Ровно двадцать минут назад, – упавшим голосом призналась Бриа. – Я даже толком не успела прийти в себя, когда увидела вас.

– Понятно, – тихо протянула Клер, даже не подозревая, каким взглядом смотрит на нее Бриа.

– Да, – кивнула та. – Держу пари, что вы действительно все понимаете.

Не прошло и недели, как происходящее на плантации перестало быть тайной для Клер. Оррин Фостер был законченным алкоголиком. Глупо-сентиментальным, с заплетающимся языком и невнятной речью, но самым что ни на есть настоящим. Пить он начинал, едва проснувшись, и продолжалось это до самого вечера, пока он, мертвецки пьяный, не сваливался в постель. Время от времени ему приходило в голову отправиться посмотреть, как идут дела на плантации. Уму непостижимо, как он до сих пор ухитрялся не сломать себе шею – впрочем, как говорится, пьяницам и дуракам везет.

Владелец «Конкорда» – а он не упускал возможности упомянуть об этом при каждом удобном случае, – как правило, весь день пребывал в благодушном настроении. Внешность у него была располагающая – широкое лицо всегда сияло улыбкой, на пухлых, как у младенца, щеках играл румянец. Шумный и экспансивный по натуре, во время разговора он бурно жестикулировал, а в подтверждение своих слов оглушительно стучал по столу кулаком. Правда, к вечеру он обычно уставал и становился вялым и неразговорчивым.

И пусть Клер была лишена возможности видеть что-то сама – она видела и замечала все глазами окружающих. Нараставшее к вечеру напряжение во время ужина становилось почти ощутимым. Элизабет Фостер прилагала неимоверные усилия, чтобы утихомирить мужа или светской любезностью хоть как-то скрыть впечатление от его очередной безобразной выходки. Бриа обычно извинялась и исчезала. Доктор Стюарт неизменно убегал вслед за ней, предлагая вместе погулять по саду или спуститься к реке, так что за столом оставались Рэнд и Клер. Время тянулось нестерпимо долго, и только с уходом Оррина этот кошмар заканчивался. Присутствие пасынка, насколько могла судить Клер, ни в коей мере не влияло ни на пагубное пристрастие Фостера, ни на его манеры. К Рэнду отчим не питал ни малейшего уважения. Оррин даже не пытался хотя бы сделать вид, что испытывает нежные чувства к Элизабет или Бриа; более того, Клер подозревала, что теперь он третировал их еще сильнее, чем прежде. Оррин Фостер принадлежал к числу тех натур, которым наплевать на то, что о них думают. Он поступал так, как считал нужным, и, по-видимому, получал немалое удовольствие от того, что пасынок был бессилен что-либо предпринять.

Случилось так, что поздно вечером довольно унылого воскресенья, спустя почти неделю после их приезда в «Хенли», Клер решила, что может ненадолго оставить Рэнда и Оррина наедине в гостиной, полагая, что все будет в порядке. К тому времени мужчины едва обменялись несколькими словами. Измучившись от натянутости, которая, точно темным облаком, окутывала всех, стоило только появиться Оррину, Клер извинилась и вышла вслед за Элизабет. К ее немалому удивлению, та все еще медленно взбиралась по ступенькам.

Выставив впереди себя тросточку, Клер уверенно двинулась через огромную прихожую к подножию лестницы. Отсчитав про себя три ступеньки, она вдруг обнаружила, что догнала Элизабет.

– Нога болит? – участливо спросила Клер. – Мне почему-то сразу показалось, что она беспокоит вас сильнее, чем вы утверждаете.

Вцепившись пальцами в перила, Элизабет перенесла вес своего миниатюрного тела на здоровую ногу.

– Это ерунда, – отмахнулась она. – Боюсь, просто я еще не привыкла к боли.

– Что-то подсказывает мне, что это не так, – тихо проговорила Клер. Женщина, безропотно сносившая грубости такого дикаря, как Оррин Фостер, и терпевшая его дурной нрав, должна была давным-давно привыкнуть к боли. Ей вдруг пришло в голову, что Элизабет в некотором отношении так же слепа, как и она сама. Казалось, она пребывает в каком-то странном отупении. – Вот, возьмите. – Клер протянула женщине свою трость. – Держитесь одной рукой за перила, а в другую возьмите трость.

Но Элизабет даже не шелохнулась. Клер пришлось разжать ей пальцы и почти всунуть трость ей в руку.

– Вот, – терпеливо повторила Клер. – Возьмите, не то я, ей-богу, позову Рэнда. – Только эта угроза заставила Элизабет очнуться.

Клер услышала, как осторожные шаги Элизабет прошелестели по лестнице и замерли на самом верху.

– А теперь позвольте, я возьму вас под руку, а вы возьмите трость. Уверяю вас, все будет хорошо.

Элизабет протянула ей руку, но Клер, вместо того чтобы опереться на нее, сама уверенно подхватила ее под локоть и они вдвоем медленно двинулись по коридору. Добравшись до своей комнаты, Элизабет сделала попытку вернуть Клер трость.

– Оставьте ее себе. Думаю, завтра она вам понадобится больше, чем мне.

– О нет! Я не хочу, чтобы они… – Элизабет испуганно осеклась, – не хочу, чтобы Рэнд и Бриа догадались, как сильно меня донимают боли!

Клер понимала, чего стоило Элизабет признаться в этом.

– Думаю, они догадываются. А что говорит доктор Стюарт?

– Он осмотрел мою ногу только раз – в день вашего приезда, – призналась Элизабет. – Больше я не просила его об этом. Говорит, что это ушиб, правда, сильный, но всего лишь ушиб.

Открыв дверь в комнату, она пригласила Клер войти.

– Вы не позволите мне осмотреть вас? – решилась Клер. Брови Элизабет поползли вверх.

– Вы?! Не понимаю… что вы имеете в виду, дорогая? Осмотреть…

Клер протянула к ней руки.

– Вот ими! – Ей не нужно было иметь глаза, чтобы знать, какое изумление и недоверие написано на лице Элизабет. – Видите ли, я долго жила на островах и училась у туземных хилеров. Я знаю, как определять болезни сердца и даже желудка. А уж сломанная кость для меня вообще не проблема.

– Но тогда вы могли видеть, – едва слышно прошептала Элизабет. – А они… они же были туземцами.

– Послушайте, я же не предлагаю лечить вас с помощью амулетов или заклинаний! Но ведь есть такие травы, что способны облегчить вашу боль значительно быстрее, чем порошки и примочки доктора Стюарта!

Элизабет осела, будто ее внезапно перестали держать ноги.

– Откуда… откуда вам известно, что он мне что-то давал?!

– Ваше дыхание слегка отдает анисом и спиртом. Элизабет ошеломленно прикрыла ладонью рот.

– О Боже!

– Не удивлюсь, если узнаю, что он добавил туда немного опия, – продолжала Клер. – Но легче вам не стало, верно?

– Нет… а я так надеялась!

– Вы сидите на краю постели, Элизабет? – Да.

– Тогда ложитесь.

Поставив трость у изголовья, Элизабет со вздохом облегчения откинулась на подушки. Потом чуть заметно сморщилась, когда осторожные пальцы Клер дотронулись до ее ноги, медленно прошлись вдоль икры, ощупали колено и, наконец, взялись за ступню.

– Скажите, тут кожа все еще пурпурно-синего цвета, – спросила Клер, – или синяк понемногу прошел и она уже пожелтела?

– Цвета индиго, – вздохнула Элизабет. – Вот там… и еще там.

Клер кивнула и осторожно опустила на постель больную ногу Элизабет.

– Не уверена, что это просто ушиб, Элизабет. И не растяжение. Скорее трещина. Лучше бы вам полежать в постели и дать ноге отдых. А синяк – из-за отека и плохой циркуляции крови. И никаких микстур на основе спирта – от этого будет только хуже. А на тот случай, если вы решили, что я научилась этому у туземных лекарей, знайте – мне это объяснял отец. Он много занимался исследованиями крови – искал средства, которые влияют на ее свертываемость и состав. Знаете, многие дети обожают, когда им читают вслух. Так вот, сэр Гриффин позволял мне забираться к нему на колени и смотреть в микроскоп. Он читал мне свои статьи, как другие читают детям Диккенса. Много лет я считала, что клетка – это живое существо. – Услышав смешок Элизабет, Клер грустно улыбнулась. – Когда мы с отцом вернулись в Полинезию, я стала его помощником. Я помогала ему работать над разрешением проблемы гемофилии.

– Думаю, тебе стоит прислушаться к мнению мисс Банкрофт, мама.

Элизабет и Клер повернули головы в сторону двери. Как ни гордилась Клер своим умением различать едва слышные звуки, Рэнд появился в комнате тихо, как привидение. Он подобрался почти вплотную к кровати, а она так ничего и не услышала.

– Если вы хотели, чтобы вам никто не помешал, – сказал Рэнд, – было бы благоразумнее закрыть дверь. Я не собирался… – Взгляд его упал на колено матери, на котором не было и намека на синяк, и он в сердцах выругался.

– Рэнд! – одернула ею мать. – Держи себя в руках! Не смей так выражаться!

Клер молча улыбнулась, подумав, что Рэнд и без того продемонстрировал завидную сдержанность. За время плавания ей довелось услышать немало соленых и цветистых выражений, которые срывались с его губ, и то, что прозвучало сейчас, на их фоне и ругательством назвать-то было трудно.

– Не стоит беспокоиться из-за меня, – любезно проговорила она. – Мне приходилось слышать и похуже!

Рэнд очень жалел, что Клер не видит взгляд, который он метнул ее в сторону при этих словах. А уж будь у него возможность высказаться…

Глаза Элизабет, такого же орехового оттенка, что и у сына, перебегали с лица Рэнда на Клер, и ей впервые пришло в голову, что оба неосознанно используют свою взаимную неприязнь как броню.

– Почему бы тебе не составить компанию Клер? – с намеком сказала она. – Еще не так поздно, чтобы нельзя было прогуляться по саду. Думаю, Бриа с доктором уже там. И нечего вам вдвоем стоять тут и глазеть на мою ногу. – Элизабет раздраженно одернула юбки. – Лучше пошли ко мне Адди, пусть поможет мне лечь в постель.

– Я хотела сделать вам припарку, – вмешалась Клер, – и, может быть, поставить пиявки.

Элизабет скривилась.

– Нет уж, никаких пиявок! А вот против припарки не возражаю, но это потом. А сейчас лучше погуляйте. И не тревожьтесь обо мне, хорошо? – Она с ласковой улыбкой кивнула сыну.

Интересно, подумал Рэнд, заметила ли мать кислый взгляд, который он бросил на Клер?