Жар его губ Джонна ощутила за мгновение до того, как он ее поцеловал. Она могла отпрянуть, отвернуться, оттолкнуть его. В глубине сознания крутилась мысль, что любой из этих вариантов можно использовать. Тем не менее она ничего не сделала.

Вместо этого она раскрыла губы. Его рот был теплым, прикосновения нежными и изучающими. Он переменил положение тела, склонил голову и продолжил поцелуй. Декер провел языком по ее верхней губе, потом по нижней, как бы дразня, пробежал по краю зубов, не пытаясь проникнуть глубже.

Джонна сама сделала поцелуй более страстным. Легкий звук, вырвавшийся из ее груди, говорил о растерянности, и губами она ощутила, что Декер улыбается. Когда его язык скользнул по чувствительной внутренней стороне ее губы, она отозвалась на это движение. И с удовлетворением поняла, что улыбка у него исчезла.

Почувствовав на своем языке вкус чая и лимона, она поняла, что это вкус Декера. Поцелуй теперь казался более интимным, и она полнее ощущала прикосновения Декера. Теперь ее чувства воспринимали тепло и запах его кожи, звук его дыхания. Только зрение не участвовало в этом. Она знала: если откроет глаза, все кончится.

«Боже, помоги мне!» — подумала она. Ей не хотелось, чтобы это кончилось.

Декер почувствовал, как в ней нарастает страсть. Она вернула ему поцелуй полной мерой. Губы его становились все алчнее, все требовательнее, но Джонна не отстранялась. Когда она прижалась к нему, он обнял ее за талию. Его руки медленно заскользили вверх по ее спине. Джонна напряглась, но Декер не отпускал ее, а она и не просила об этом. Когда его пальцы коснулись ее грудей, она изумленно вскрикнула.

Даже через одежду он почувствовал, как затвердели ее соски еще до того, как он обхватил ее груди ладонями. Потом руки его скользнули вверх, по ее плечам. На миг он сжал в ладонях ее лицо и еще сильнее припал к ней губами, а затем поднял голову.

Ее сочные губы опять призывали его. Но он легко и быстро коснулся ее закрытых глаз, уронил руки ей на плечи и наконец отпустил ее.

«Значит, это кончилось», — подумала Джонна. Даже несмотря на то что глаз она не открыла.

Ока заморгала, все еще чувствуя его объятия. На губах ее остался отпечаток его губ, и она с трудом подавила желание поднести к ним пальцы, чтобы удержать это ощущение. Его тепло и запах словно окутали ее. Джонна знала, что ночью, в постели, будет вдыхать этот запах. И еще в ушах ее стоял слабый гул, заглушающий стук ее сердца.

Джонна не сводила с него глаз, а он пристально смотрел в ее лицо, изучая его, пытаясь понять. Он не улыбался. Он просто смотрел.

Голос ее прозвучал почти неслышно:

— Грант не захотел меня. Я предложила ему себя, но он не захотел.

Декер ничего не сказал. На скулах его играли желваки.

— Я не уверена даже, нравитесь ли вы мне или нет, — сказала она.

— Я знаю. — Он произнес это мягко, без тени насмешки.

«Тогда почему же, — вертелось у нее на языке, — почему я исследовала языком твой рот? Почему позволила тебе прикасаться ко мне? Почему позволила бы тебе повторить все это прямо сейчас?» Руки Джонны спокойно лежали у нее на коленях. Она посмотрела на них. Ах, если бы сердце у нее было таким же спокойным и твердым!

— Я считаю, что вам больше не следует меня целовать.

— Наверное, вы правы.

На этот раз Джонна вовсе не была уверена, что ей по душе его покладистость. Она украдкой взглянула на Декера:

— Это был эксперимент для вас, не так ли? Вам хотелось посмотреть, как я поведу себя?

Едва заметная улыбка мелькнула на его губах, но глаза оставались серьезными.

— Не в том смысле, в каком вы думаете. Она нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду. Декер взял Джонну за подбородок, приподнял ее лицо и. стараясь прогнать с него тревожное выражение, сказал:

— Ни в коем случае не сомневайтесь: вам дано вызывать страсть.

Фиалковые глаза Джонны прояснились, а складочка на лбу между бровями разгладилась. Она почувствовала, как лицо ее обдало жаром. И прежде чем она успела подумать, слова уже сорвались с языка:

— А вам хотелось поцеловать меня? То есть хотелось ли вам…

Наконец на лице Декера появилась усмешка, Джонна замолчала. Он опустил руку и прислонился к изголовью кровати:

— Не вздумайте уверять меня, будто вы этого не знаете.

Однако она не знала.

— Я просто подумала… — И голос ее неуверенно замер.

Декер взбил подушки у себя за спиной. На ночном столике лежала газета. Он взял ее и сделал вид, что собирается читать.

— Ступайте спать, Джонна, — сказал он. Усмешка исчезла с его лица, и он не смотрел на Джонну. — Вам может не понравиться, как я отвечу на остальные ваши вопросы.

Наутро за завтраком Джонна узнала, что Декер уехал. Миссис Девис удивилась, когда Джонна не стала никого посылать за ним и пытаться его вернуть.

— Джек присмотрит за ним, — сказала она, и этим тема была исчерпана.

Увидевшись с Джеком Куинси в конторе, она коротко осведомилась о самочувствии Декера. Убедившись, что он спокойно отдыхает в комнате, которую снимает, она больше не заводила о нем разговор. Ей казалось: чем меньше она будет говорить о Декере Торне, тем реже будет о нем думать. Холодное, отчужденное выражение, появляющееся на ее лице всякий раз, когда кто-то называл его имя, заставляло всех немедленно менять тему.

Грант Шеридан вернулся из Чарлстона за неделю до Рождества. Джонна как-то не обратила внимания, что он пробыл в своей поездке на Юг дольше, чем предполагал. Он сам напомнил ей, что обещал вернуться несколькими днями раньше.

— Что случилось? — спросил Грант, когда они удалились в гостиную. И едва Джонна прикрыла дверь, он схватил ее и сжал в объятиях. — Весь вечер вы были так спокойны. Признаться, я ожидал более горячей встречи.

Джонна подняла голову и заметила, что его взгляд направлен на ее губы. Он долго смотрел на них, прежде чем наклонил голову. Хотя Джонна и знала, что не любит Гранта, ее разбирало любопытство: может ли ей понравиться его поцелуй? Она удивила обоих, отвернувшись в последний момент и подставив щеку.

— Джонна!

Она высвободилась из его объятий и слегка отодвинулась. Теперь глаза у него стали совсем темными, почти черными и смотрели на нее без всякого выражения. И было неясно, какое чувство вызвал в нем ее отказ — боль или раздражение.

Джонна повернулась к маленькому столику, где был накрыт чай. Она взяла серебряный чайник и поняла, что у нее дрожат руки.

— Я бы предпочел что-нибудь посущественнее, — сказал Грант.

Голос его прозвучал совсем рядом с ней. Джонна медленно поставила чайник на стол, разгладила серое шелковое платье и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Конечно, — сказала она. — В буфете.

Она ждала — либо он пойдет за бренди, либо отступит в сторону, чтобы пропустить ее. Оказавшись между столом и мощной фигурой Шеридана, она не могла сделать и шагу, чтобы не упереться либо в столик, либо в него.

Грант положил ей руку на плечо. Ладонь его ощутила гладкий и прохладный шелк платья. Наверное, и кожа у нее такая же, подумал он. Он наклонил голову и прикоснулся губами к шее. Да, он прав. Прохладная и гладкая.

Джонна закрыла глаза. Руки его тяжело лежали у нее на плечах. Он не повернул ее к себе, но тяжесть этих рук удерживала ее на месте. Он горячо дышал, губы его были слегка влажные. Она почувствовала, как он впился в ее кожу. Зная, что после этого на шее останется пятно вроде ожога, она ощутила тошноту. Она не хотела, чтобы он к ней прикасался.

— Грант, — начала она, — я не хочу…

Но он уже стиснул ее в своих объятиях. Позднее она подумала: наверное, ее возражение подействовало на него возбуждающе. Но в тот момент, когда все это происходило, она вообще не была способна думать. Его губы жестко закрыли ей рот, словно она была его собственностью, и Джонна отпрянула, представив себе отпечаток его губ на своих. Она толкнула его в плечо, но ее сил явно было недостаточно, чтобы удар хоть как-то подействовал на его могучее тело. Спиной Джонна почувствовала край стола.

И Джонна укусила его за губу.

Грант резко вскинул голову. Во рту он ощутил вкус крови. Отпустив Джонну, он вынул носовой платок и поднес ко рту.

— Это зачем? — спросил он. Взгляд его темных глаз был холоден и ясен.

Джонна скользнула в сторону, подальше от него. Хотя его голос был приглушен платком, звучал он крайне сердито.

— Я принесу вам бренди, — спокойно ответила она.

— Не нужно бренди! Объясните, чем я заслужил это?

Джонна слегка вздернула подбородок и твердо посмотрела на Гранта.

— Я не хотела, чтобы вы меня целовали, — сказала она. — И мне вообще не хочется, чтобы вы ко мне прикасались. — И прежде чем он успел что-либо возразить, быстро добавила:

— Прошу вас, садитесь. Вы спросили меня, что случилось. Наверное, я могу вам ответить.

Грант не шевельнулся, только отнял от губ носовой платок и сунул его в карман.

— Я думаю, вам лучше это сделать.

Джонна поняла, что он не собирается облегчить ей задачу. И могла упрекнуть его за это.

— Я вас не люблю, — сказала она. — Мне очень жаль, но я никогда вас не любила и никогда не вводила в заблуждение на этот счет. Вы знаете, что я восхищаюсь вами, уважаю вас и ценю ваши советы. Ваша дружба всегда будет мне очень дорога. — Она на мгновение устремила взгляд в пол, пытаясь взять себя в руки. Когда она снова посмотрела ему в глаза, голос у нее был удивительно ровный:

— Для замужества этого недостаточно.

— Джонна. — Его голос звучал как-то снисходительно, словно он решил, что она сама себя не понимает. — Что произошло в мое отсутствие? Когда я уезжал, все было иначе.

— Ничего не произошло. — Это было не совсем так, но не объясняться же с Грантом по поводу Декера Торна. Она ведь и сама еще не совсем понимает, что произошло. — Перед вашим отъездом было то же самое. Яснее выразиться я не могу. Мы не помолвлены. Вы мне не жених. Мы никогда не вступим в брак. — Джонна заметила, что его лицо побледнело. Больше он ничем себя не выдал. — Прошу вас, Грант, простите меня. Вы знаете, мне хотелось, чтобы все было по-другому. Мне хотелось, чтобы я была другой.

Он шагнул к ней и остановился, увидев, что она тут же отпрянула.

— Вы боитесь меня, Джонна? — спросил он. — Разве я дал для этого какой-либо повод?

— Нет, — сказала она. — Это ответ на оба ваших вопроса.

Он поднял бровь и окинул ее откровенно скептическим взглядом. Чтобы доказать свою правоту, он сделал к ней еще один шаг. Она не двинулась с места, и он заметил, каких усилий ей это стоило.

— Это не то, что вы думаете, — сказала она. — Я больше не хочу, чтобы вы меня целовали. Вы считаете, что этим способом сможете изменить мое мнение?

— А разве нет?

— Нет.

Грант смотрел на нее изучающим взглядом. Каждая линия ее гибкого тела выражала упорство, а губы были вызывающе сжаты.

— Хотел бы я знать, кого вы хотите убедить, — сказал он и, не дав ей ответить, добавил:

— Вот теперь я, пожалуй, налью себе бренди.

Джонна направилась к буфету только после того, как Грант уселся. Она налила бренди, подала ему, затем налила чаю себе и села в кресло, стоящее наискось от дивана, чтобы Грант не смог к ней подсесть.

— Мне бы хотелось, чтобы мы остались друзьями, — проговорила она наконец.

— И деловыми союзниками.

— Конечно.

— Но не партнерами.

Джонна не поняла, идет ли речь о супружестве или о бизнесе. Она решила, что это не имеет значения. Ответ ее относился и к тому, и к другому.

— Нет, — сказали она. — Не партнерами.

Грант задумчиво смотрел на нее поверх стакана.

— Понятно.

Но Джонна не думала, что он совершенно убежден. Она размышляла, что еще можно добавить, когда дверь гостиной вдруг отворилась. На пороге стояла миссис Девис, а рядом — юная чернокожая девушка. Девушка стояла на расстоянии от экономки, но вся ее поза говорила о том, что ей очень хочется прильнуть к старой женщине.

— Она пришла забрать поднос, — сказала миссис Девис. — Она обучается своим обязанностям.

Грант обернулся через плечо на дверь, а потом на Джонну. Сейчас вид у него был спокойный, а улыбка — почти насмешливой.

— Опять новенькая, Джонна? Пора бы вам уже найти хорошую помощницу и остановиться. Или миссис Девис — людоедка?

Экономка вспыхнула.

— Да ну вас, мистер Шеридан. — Она легонько подтолкнула девушку вперед. — Я знаю, вы не будете возражать, если мы попрактикуемся при вас. Она боится, бедняжка. И не может сказать ни слова.

Грант смотрел на девушку с гораздо большим интересом, чем Джонна.

— Она глухая? — спросил он.

— Нет, — ответила миссис Девис. — Она все слышит, но как бы не понимает. И никто не может добиться от нее ни единого слова. Наверное, она немая.

— Как ее зовут? — спросил Грант у Джонны. Она посмотрела на миссис Девис в поисках ответа.

— Рейчел, — ответила экономка.

Девушка узнала свое имя и повернулась к экономке. Она выжидающе посмотрела на миссис Девис большими тревожными глазами. Экономка показала рукой, что она должна заняться своим делом и унести поднос. Девушка быстро собрала сервиз, ощущая на себе испытующие взгляды экономки, хозяйки и гостя. Руки у нее дрожали, серебро и фарфор дребезжали и звенели. Чем больше она пыталась успокоиться, тем более неловкими становились ее движения.

Грант поставил на стол бренди и пришел к ней на помощь. — Ну-ка, — спокойно сказал он, — дай я тебе помогу.

Маленькое темное личико повернулось к нему. Сначала оно выражало беспокойство, потом благодарность, но оба эти выражения были омрачены страхом.

Грант передал поднос миссис Девис.

— Думаю, что ей нужно еще потренироваться. Вы видите, она старается.

Экономка с благодарностью улыбнулась, встретив такое понимание со стороны Гранта.

— Вы правы. — Она отступила, давая девушке пройти, и тоже ушла.

Захлопнув дверь, Грант повернулся к Джонне:

— Вы обманщица, Джонна Ремингтон!

Джонна заметила, что при этом вид у него был вполне довольный.

— Вот как? Почему же?

— Вы никогда ничего хорошего не говорили о противниках рабства, а сами устроили в своем доме приют для оказания помощи бедным молодым негритянкам.

— Одно никак не связано с другим, — возразила Джонна. — Эта девочка — свободная. Миссис Девис нашла ее в приюте для цветных и взяла под свою опеку. Она считает, что девушка очень способная, но я в этом сомневаюсь.

— Сколько ей лет?

— Семнадцать-восемнадцать…

— Вот как! А я было подумал, что она младше.

— Очевидно, в записях указано неверно.

— А что у нее с рукой?

Джонна сообразила, что он заметил покалеченную руку девушки, когда взял у нее поднос.

— Вы тоже собираетесь взять ее под опеку? — спросила она. — Я думала, что вы и ваши друзья хотят только освободить рабов.

— Это узкий взгляд, — ответил Грант. — Но я удивлен тем, что вы его сторонница. — И добавил, не удержавшись:

— Вас и всех бостонских коммерсантов интересуют только деловые связи с Югом.

— Осторожнее, Грант. Вы ведь того же ноля ягода. Вы ведь тоже бостонский коммерсант.

Он усмехнулся, подняв свой стакан в знак приветствия.

— По правде говоря, я было подумал, не заняться ли мне этой девушкой? Нам иногда нужно вспоминать, что проблема рабства существует не только на Юге.

Джонна выпрямилась.

— Эта девушка находится в моем доме не как рабыня. Она получает жалованье, комнату и стол.

— Разумеется. Но хотелось бы мне знать, насколько свободнее она здесь, в Бостоне, чем была бы ниже линии Мейсон — Диксон.

— Вы, надеюсь, не собираетесь выставить ее на всеобщее обозрение на вашем собрании, чтобы задать ей этот вопрос? Он улыбнулся на это проявление заботливости.

— Вот видите, Джонна, вы обманщица. — Она не обратила внимания на это замечание, но губы ее сжались. — А что у нее все-таки с рукой?

— Кажется, собака укусила. Совсем недавно. Миссис Девис попросила доктора Харди осмотреть ее. Очевидно, сделать ничего нельзя. Он не может восстановить мясо на руке, но по крайней мере инфекции нет. Он считает, что некоторое онемение пальцев останется навсегда.

Грант медленно кивнул:

— Тогда понятно, почему она так обращалась с подносом. Мне показалось, что она могла опрокинуть его на вас.

— Думаю, вдобавок она еще очень волновалась. Сегодня вечером она впервые исполняла свои обязанности на людях.

Грант задумался, а затем спросил:

— Потому что у вас не было гостей за это время или потому, что она здесь совсем недавно?

— И то и другое.

Отставив стакан, Грант наклонился вперед. Он уперся локтями в колени и сложил руки.

— Даже Декера Торна?

Джонна не любила ложь и прибегала к ней через силу только в крайнем случае, хорошо все обдумав. Сейчас она не могла обмануть Гранта. Он задал свой вопрос слишком неожиданно. Кроме того, она знала, что так или иначе уже выдала себя. Гораздо больше ее беспокоило то, что ей захотелось солгать.

— Капитан Торн провел здесь вечер, — сказала она. — Но я думаю, что это вам известно.

Грант кивнул.

— Я услышал о драке уже через несколько часов после прибытия в Бостон. И, естественно, эти же люди пожелали сообщить мне, что вы помогли освободить его из тюрьмы. Зная вас, я удивился, что Декер провел здесь всего лишь одну ночь.

— Это был его выбор.

— Так я и подумал. — Грант встал, но к Джонне не подошел. — Меня удивляет ваш интерес к Декеру. Еще недавно вы бы его в два счета уволили. — Он улыбнулся, но его черные глаза оставались мрачными. — Мне всегда казалось, что вам нравится Колин Торн. Или вы нашли, что Декер более подходящая замена его брату, чем я?

Джонна вздрогнула, будто от удара. От этого выпада она просто задохнулась. Она встала, уперлась руками в бедра и, с трудом сохраняя спокойствие, проговорила:

— Очевидно, с этого момента мы не можем быть даже друзьями.

Раскаяние всегда давалось Гранту Шеридану нелегко, но просить прощения он умел. Осознав, что явно перешел границу дозволенного, он высокопарно произнес:

— Приношу свои извинения. Я, кажется, наговорил лишнего. Вы думаете, мне не больно было слышать ваши слова? Я люблю вас, Джонна.

Он впервые признался ей в любви. Джонна поразилась, что его признание не произвело на нее никакого впечатления.

— Я тоже прошу прощения, — спокойно сказала она. — Но я не разделяю ваших чувств.

Грант колебался, не зная, как заставить ее передумать. И с глубоким сожалением понял, что таких слов не существует. Он направился к двери, неслышно отворил ее и вышел. Остановившись на тротуаре перед домом Джонны, где она могла его услышать, если не увидеть, он в заключение поклялся себе: «Ничего не изменилось». Он вспомнил, как целовал ее. Как его губы прижимались к ее губам. Как она упиралась в его плечи, как извивалась в его объятиях. Вспомнил, какова на ощупь ее кожа. Прохладная и гладкая. «Ты все-таки будешь моей женой».

Джонна отошла от большого окна гостиной, в то время как Грант продолжал стоять на тротуаре, и задернула бархатные драпировки. Она обхватила себя руками, чувствуя холодок от прощального взгляда Гранта, и подошла к камину. Опустившись на колени, потянулась лицом и руками к огню. Что такое он проговорил, прежде чем повернул прочь от ее дома? Было слишком темно, и она не могла разобрать слова по движению губ, однако у нее осталось четкое впечатление, что они предназначались ей.

Как несправедливо, что она никогда не была влюблена в него! Ей часто хотелось этого. Раз или два она даже была готова поверить в это.

Огонь освещал печальное и бледное лицо Джонны и окрашивал его в розовый цвет. Она никогда не считала себя особо глупой. Сейчас она сомневалась в этом. Джонна тихонько засмеялась над собой. Она знала одного-двух человек, которых не надо было в этом убеждать.

Рождество Джонна встречала в одиночестве. Она раздала подарки прислуге и отпустила тех, кто хотел провести праздник в кругу семьи. Джонна знала, что оставшиеся соберутся на кухне и сядут за праздничный стол перед очагом. Сама она поела после полудня и провела остаток дня в библиотеке. Ее уединение нарушила только Рейчел, которая принесла чай и подбросила в камин дров. За этим исключением Джонна была совершенно одна.

В прошлые годы она принимала приглашения. В последнее время она праздновала Рождество с Грантом. Она не жалела о своем уединении и тем более не жалела о Гранте. Она уверяла себя, что у нее нет никого, с кем ей действительно хотелось провести этот праздник. Она верила в это почти весь день, до самого вечера.

И только услышав, как два знакомых голоса фальшиво и весело распевают под ее окном, Джонна поняла, что лгала самой себе.

Отодвинув стул от письменного стола, она подошла к окну. Падающий снег поблескивал в свете фонаря, который держал Декер. Фонарь Джека плясал у него в руках, и свет, отбрасываемый им, падал на мостовую, покрытую блестящим снегом. Они прятали в шарфы лица, раскрасневшиеся от ветра, а нос Джека выглядел обмороженным. Джонна смотрела на них, прижав лоб к холодному стеклу. Она изменила свое мнение о состоянии носа Джека, когда он послал ей широкую, несколько коварную улыбку. Скорее всего он хорошенько выпил.

Джонна указала на дверь и махнула рукой, приглашая их войти. Джек тяжело навалился на Декера, и девушка поняла, что не ошиблась в старом мореходе. Всякий раз, когда ноги у него подгибались, фонарь ударялся о землю и взрывал снег.

Она встретила их в дверях. Джек ввалился с шумом и стряхивал снег с плаща и сапог с непринужденностью промокшей дворняги. И пока он не закончил, Джонна и Декер ничего не могли поделать.

— Вы возьмите у него плащ и шарф, — сказал Декер, отряхивая шапку Джека, — а я поддержу его. Будь молодцом, Джек.

Следовать совету оказалось не просто. Джек отталкивался и размахивал руками так, словно пытался отстоять свою честь, а не плащ. Джонна не смогла удержаться от смеха.

— Какая славная музыка! — сказал Джек молодому человеку. — Не могу сказать, что часто слышал ее в последнее время.

Джонна заметила, что Декер старательно оберегает ребра от Джека. Она сразу же стала серьезной.

— Я поддержу его, — предложила она. — А вы снимите шарф. Киньте его прямо на ступеньки.

— Где Дорси? — осведомился Джек. И вытянул шею, оглядывая холл.

Джонна не сразу поняла, что речь идет об экономке.

— Миссис Девис сегодня навещает своих детей.

Декер стряхнул с плаща снег и повесил его на вешалку. В его волосах блестели снежинки. Он провел ладонью по волосам, и их вьющиеся концы рассыпались по воротнику.

— В доме совсем никого нет? — спросил он.

— Кое-кто из прислуги, у кого нет семьи. Мне не хотелось их беспокоить. Отведите-ка Джека в библиотеку. Я приберу вашу одежду.

Через несколько минут Джонна присоединилась к своим гостям. Она принесла из кухни поднос с печеньем и горячий чай.

— Хотите выпить чего-нибудь покрепче? — поинтересовалась она у Джека, когда он с подозрением оглядел чайник.

— У вас здесь только виски, — проворчал он. — Оно никуда не годится после нескольких кружек эля.

Джонна покачала головой, притворяясь рассерженной, и поставила поднос. Декер протянул руку за печеньем, и она взглянула на него. С тех пор как он гостил у нее, они виделись впервые. Двигался он легко, и никакой скованности, говорившей о травме, уже не было заметно. Вряд ли он полностью оправился, подумала она, но, судя по всему, сломанные ребра его уже не беспокоят. Но потом вспомнила, как Декер поспешил уклониться от локтя Джека. Вполне вероятно, что он старается держаться бодрее, чем есть на самом деле.

Декер взял песочное печенье, поднес к губам и посмотрел на Джонну.

— Вы убедились, что я все такой же? — спросил он, небрежно откидываясь на спинку большого кресла и запихнув почти все печенье в рот. Его яркие синие глаза, обращенные на нее, смеялись.

— Вы не так пьяны, как Джек, — сказала Джонна.

— Это верно, — согласился он. — Но это не причина смотреть на меня таким взглядом.

— Каким взглядом?

От эля, выпитого в обществе Джека, беспечная улыбка Декера превратилась в насмешливую.

— Вот таким, — сказал он и сузил глаза так, что они превратились в щелочки, и медленно оглядел Джонну с головы до ног.

Она забыла о Джеке. В этот момент для нее существовал только Декер, и от его легкой и насмешливой улыбки сердце сбилось с ритма. Она никогда не смотрела на него так, как он сейчас смотрел на нее. Она не сумела бы так. Она и не осмелилась бы. Этот взгляд был материален, как прикосновение. Джонна чувствовала его руки на своих волосах, на затылке; чувствовала, как он провел пальцем по бьющейся жилке на ее шее.

В этот вечер она была одета в изумрудное платье из блестящего шелка. Шелк мерцал, когда она стояла неподвижно, и сверкал, как зеленый лед, когда она делала вдох.

Вот она вздохнула, и взгляд Декера скользнул по ее плечам, по груди, смерил длинные ноги. Джонна чувствовала, как он раздевает ее взглядом, и ей захотелось стыдливо прикрыться руками. Выражение его лица не менялось, оно не выражало ни одобрения, ни отвращения, пока он не встретился с ней взглядом. Тогда она прочла в его глазах откровенное восхищение.

— Вы хорошо выглядите, — небрежно обронил он и потянулся за вторым печеньем. — Вы не собираетесь садиться?

Джонна камнем упала в кресло, стоящее позади нее, и взглянула на Джека. Голова у него склонилась набок, глаза были закрыты. Она надеялась, что он спал и не видел критический осмотр, который ей учинил Декер.

— Я никогда не смотрела на вас таким взглядом! — жарким шепотом проговорила она.

— А следовало бы.

Джонна неодобрительно поджала губы.

— Полагаю, что вы выпили гораздо больше, чем кажется с первого взгляда.

Он этого не отрицал.

— Я не старался угнаться за нашим другом Джеком, но своего не упустил. — Потом он указал на чайник и спросил:

— Вы позволите?

— Конечно. — Она хотела налить чаю, но он остановил ее. Джонна опять уселась в кресло, а Декер налил чаю и себе, и ей. — Утром Джек не сможет поднять голову, — заметила она.

Декер взглянул на спящего друга:

— Он вряд ли обратит на это внимание, так у него будет болеть голова.

— Может, отвести его в одну из спален? Там ему будет удобнее.

Джек приоткрыл один глаз.

— Мне и здесь хорошо! — пробурчал он. Потом слегка поерзал в кресле, примостил голову поудобнее и закрыл глаз. — Без дуэньи нельзя. — И он почти сразу уснул, на этот раз тихонько захрапев.

Джонна прищурилась и посмотрела на Декера:

— Как он это делает?

Декер уже поднялся с кресла и взял в руки поднос.

— Понятия не имею. Я думаю, он научился этому на море. Он почти никогда не спит в каюте. Во время шторма его привязывают к стулу у штурвала, и он спит урывками, когда может. — Декер поднял поднос повыше. — Пусть он остается здесь. А мы пойдем куда-нибудь еще. — Она не сдвинулась с места, и он, помолчав, добавил:

— Неужели вам действительно нужна дуэнья?

Джонна поднялась.

— Глупо!

Декер отвернулся и украдкой улыбнулся. Он прошествовал за Джонной в коридор, а затем в гостиную, поставил поднос и подал ей чашку с чаем. Взяв себе еще печенья, подошел к камину и подбросил пару поленьев. Джонна уже придвинула поближе к огню два кресла.

— Здесь холоднее, чем я думала. — Она взяла со спинки кресла плед и, усевшись, укрыла им колени. Она сделала глоток. — Если не считать ужина, я все время провела в библиотеке.

Декер все еще стоял перед ярко вспыхнувшим огнем. Он оглянулся на нее через плечо.

— Работали?

— Ну да, — отозвалась она, словно оправдываясь.

— Это не упрек, Джонна. — Он наблюдал ее реакцию на это обращение к ней по имени, но возражений не последовало. Декер отряхнул с рук крошки и сел. Джонна подала ему чашку. — Благодарю вас.

Она смотрела, как удобно расположился Декер в своем кресле, и ей стало завидно. Как свободно он держится, какая у него прекрасная осанка!

— Это Джеку пришла в голову идея прийти сюда и распевать рождественские гимны?

— Джеку вздумалось запеть во всю глотку, когда мы вышли из таверны. А уж извлечь какую-то пользу из этих вокальных упражнений пришло в голову мне. Ни к чему нам было приземляться за решеткой. — Декер отставил блюдце и обхватил чашку руками. — Вы что же, весь день провели в одиночестве?

Перемена разговора насторожила ее. Этот вопрос показался ей почему-то более интимным, чем оценивающий взгляд, которым Декер рассматривал ее недавно.

— Дома есть несколько слуг, — сказала она. Он искоса взглянул на нее, и этот быстрый взгляд сказал ей, что он не удовлетворен ответом.

— Ну, ладно, — произнесла она. — Вы с Джеком — первые гости у меня.

— Тогда я очень рад, что мы пришли. Не годится проводить Рождество наедине с собой.

— Что, есть такое правило?

— Да, — ответил он. — У меня. — Он сунул руку в карман и достал оттуда маленький сверточек. — Это вам от меня.

— Да, но…

Декер протянул ей руку:

— Прошу вас принять.

Джонна поставила чашку и взяла в руки сверток, аккуратно завернутый в простую коричневую бумагу. Развязав его, она увидела деревянную коробочку. Совершенно не представляя себе, что бы это могло быть, Джонна подняла крышечку.

Внутри лежал кусочек слоновой кости, немногим больше ногтя ее большого пальца. Джонна без труда узнала изображение на резьбе. Это была «Охотница». Превосходно вырезанный клипер стремительно скользил по волнам, его прекрасные паруса поймали ветер, струи воды обтекали борта. Джонна положила кусочек кости на ладонь и легко провела по нему пальцем. Казалось, что она физически ощутила скорость, с которой идет «Охотница».

— Это прекрасно, — тихо произнесла она. Она не поднимала взгляд на Декера, пока не убедилась, что слезы уже исчезли. — Спасибо! Это в самом деле прекрасно. — С неохотой она положила подарок в коробочку и закрыла крышку. Она убрала бечевку и бумагу с колен, оставив у себя коробочку. — Это вы вырезали «Охотницу»? — спросила она, наконец подняв на него глаза.

Декер кивнул.

— Этот кусочек слоновой кости лежал у меня несколько лет. Я никак не мог придумать, что на нем вырезать.

— Я польщена, что вы выбрали «Охотницу». — Это действительно было так. Ей хотелось верить, что в этом превосходном рисунке Декер запечатлел какую-то часть ее самой. Интересно, знает он об этом? — Должно быть, вы потратили на это уйму времени?

Декер пожал плечами.

— У меня его было предостаточно, пока заживали мои ребра.

Как ни глупо, но Джонна почувствовала, что ответ разочаровал ее. Ей хотелось, чтобы он сделал этот подарок специально для нее, а не занимался им от скуки.

— Ваши ребра уже зажили? — спросила она.

— Я готов к плаванию, — последовал неожиданный ответ, и, прежде чем она успела продолжить эту тему, Декер сказал:

— Я не был уверен, что застану вас дома сегодня вечером. Думал, вы пойдете куда-нибудь с Шериданом.

Джонна слегка сжала пальцами коробочку:

— Это вас вовсе не касается, капитан Торн, но…

— Декер.

Она пропустила это мимо ушей.

— Но мы с Грантом пришли к выводу, что не подходим друг другу.

Декер поднял брови:

— Вот как! И когда же это произошло?

— Сразу же после того, как он вернулся из Чарлстона.

«Больше недели назад!» — подумал Декер.

— А вы уверены, что Шеридан разделяет ваши чувства?

— Я достаточно ясно дала ему это понять.

— Я не об этом, — возразил Декер. — В порту ходят слухи, что весной вы поженитесь.

Джонна постаралась скрыть свое раздражение.

— О том, что мы помолвлены, говорят давно. Я не могу отвечать за людскую молву.

— Значит, это не правда?

— Что я собираюсь выйти замуж за Гранта? Не правда. Я самостоятельный человек, капитан. Даже если я решу отказаться от «Морских перевозок Ремингтон», моего наследства вполне достаточно для моих нужд. Мне нет надобности обзаводиться мужем, чтобы иметь опору в жизни.

— В таком случае вы можете позволить себе роскошь выйти замуж по любви.

С этой стороны она никогда не думала о замужестве.

— Да, — задумчиво проговорила она, — возможно, это верно.

— Если только он будет богатым человеком, — добавил Декер. Джонна смотрела на огонь, не поднимая глаз.

— Если только он будет богатым человеком, — спокойно повторила она. — Видите ли, иначе я бы беспокоилась из-за денег.

— Почему?

— Думала бы, что он женился на мне из-за них. — Она печально улыбнулась. — Нет худа без добра. Грант как верный друг охранял меня от охотников за чужими капиталами. Моего отца эти охотники очень тревожили. Вы же знаете, что я не так красива, как моя мать. — Эту последнюю фразу Джонна произнесла просто, без всякого кокетства.

Декер молчал. Он пристально вглядывался в профиль Джонны, смотревшей на огонь. Его резьба на слоновой кости была грубой поделкой по сравнению с изящными чертами лица Джонны. Изгиб ее бровей, очертание щеки, линии носа и подбородка казались выточенными искусной рукой мастера. «Интересно, — думал он, — понимает ли она, что паруса ее клипера, наполненные ветром, и палуба, скользящая по волнам, имеют такие же гордые очертания?..» Вырезая корабль, он все время думал о Джонне.

— Ну, думаю, мне пора идти, — сказал он наконец. — Поднять Джека на ноги будет задачей нелегкой.

Джонна очнулась от своих грез. Она встала, все еще держа в руке подарок Декера.

— Вы можете оставить его здесь, — сказал она. — У меня достаточно слуг, чтобы перенести его в какую-нибудь комнату. Он будет в порядке.

— Вы уверены? Джонна кивнула.

— Я представляю, каким кажусь избитым и немощным, получая от вас подобное предложение.

— Боюсь, что так, — улыбнулась Джонна. Он взглянул на нее с преувеличенным разочарованием. От этого ее улыбка стала еще шире.

— Благодарю вас за то, что вы не дали нам замерзнуть на улице и впустили в дом.

— Я не могла придумать иного способа, чтобы прекратить ваше пение.

Взгляд Декера упал на ее губы. На ямочках в уголках губ играли отсветы огня. У него вылетело из головы все, что он собирался сказать.

— Благодарю вас за подарок, — сказала Джонна. Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Сейчас ее глаза казались скорее синими, чем фиалковыми.

— Жаль, что сейчас над нами нет никакой омелы.

Она кивнула головой:

— Я бы не возражала, если бы вы меня поцеловали.

Так он и сделал. Губы его были нежны и требовательны. Он слегка сжал ладонями ее лицо и уловил ее дыхание. Оно было свежим и теплым. Ему хотелось большего, о чем он не мог просить и чего не мог бы принять. Он поднял голову и почувствовал, что Джонна приподнялась на цыпочках. Он опустил руки ей на плечи и слегка отстранил ее.

— Теперь я пойду, — сказал он. Она открыла глаза и взглянула на него:

— Хорошо.

— Мой плащ? — спросил он. — Мой шарф?

Джонна не сразу собралась с мыслями. Она была рада, что сейчас он не казался самодовольным. Никогда ей еще так не хотелось заплакать.

— Там… — сказала она.

Когда Декер вышел на улицу, снег все еще падал. Он пошевелил плечами, прячась поглубже в плащ. Услышав, как за ним закрылась дверь, он с трудом подавил желание оглянуться. Он легко сбежал по ступенькам, оставляя за собой следы на свежем снегу. Декер разглядел полузасыпанные следы, оставленные им и Джеком, когда они, спотыкаясь, шли к дому Джонны. Хаотичность этих следов вызвала у него улыбку.

Но тут же улыбка исчезла с его лица. Он наклонился, опустил фонарь пониже и стал присматриваться к цепочке следов. Она шла не с той стороны, откуда появились они с Джеком, и была лишь слегка припорошена снегом. Это значило, что следы были почти свежие, такие же, как и его собственные, которые он только что оставил.

Декер из любопытства пошел по этим следам. Хотя в голодные времена он и наловчился присваивать чужую собственность, следопыт из него был неважный. И все-таки он понял, что человек, оставивший следы, стоял какое-то время в четырех ярдах от окна гостиной. Там, где он стоял, снег был умят и следов было много, словно человек переминался с ноги на ногу или топал ногами, чтобы согреться.

Встав на это место, Декер стал медленно поворачиваться, чтобы выяснить, что же так заинтересовало этого человека, и замер, оказавшись лицом прямо перед окном. Находясь в гостиной, он не обратил внимания, что драпировки не были задернуты. Теперь он пожалел об этой оплошности. Отсюда можно было рассмотреть только часть гостиной, но Декер хорошо видел, как Джонна прошла по ней, слегка наклонилась и подняла поднос с чаем и печеньем. Она вышла из гостиной, а Декер все еще продолжал стоять. В эти мгновения ему показалось, что все внутри у него сжалось, а потом опустилось вниз.

Кто-то видел, как он обнимал Джонну Ремингтон. Кто-то видел, как они целовались.

Декер всмотрелся в цепочку следов, уходящую за угол особняка. Он опустил фонарь и задумался над возможными последствиями.

На второй день нового года Декер Торн опять принял командование «Охотницей». Джонна смотрела из своего окна в конторе, как на судно поднимали груз, отправляемый в Лондон. Груз был дорогостоящий. «Охотница» везла несметное количество баррелей сушеного виргинского табака, шелк и ковры с Востока, а также технику для строящихся железных дорог. В этом плавании пассажиров не будет. Пассажирские каюты были забиты тюками хлопка, недавно доставленного из штата Каролина.

Джонна надкусила яблоко. До сих пор она еще ничего не ела. Остальная еда, принесенная для ленча, лежала в корзинке и не привлекала ее. Она задумчиво прижала руку к груди. Под серой тканью платья она чувствовала кусочек слоновой кости, подаренной ей Декером. На другой день после Рождества она отнесла его ювелиру, и тот прикрепил к нему тонкую золотую цепочку. Через два дня Джонна получила медальон и с тех пор носила его постоянно.

Внезапно Джонна опустила руку. Какой-то странный запах заставил ее отвернуться от окна и наморщить нос. Джонна чихнула. Дело не в том, что запах странный, подумала она, он просто здесь неуместен. Бросив яблоко, она побежала к двери.

Из ее складов доносился запах дыма, и это не сулило ничего хорошего.

Контора пустовала, и Джонна вспомнила, что мистер Кэплин говорил о каких-то делах на корабле. Она поспешила вниз по узкой лестнице, выбежала через заднюю дверь и оказалась на складе. Она подняла голову и принюхалась, затаив дыхание, стараясь уловить запах дыма, который так отчетливо ощутила наверху, в конторе.

Помещение склада походило на пещеру, и шаги Джонны жутким эхом раздавались в полной тишине. На складской территории никого не было, все были заняты погрузкой, да и сами склады были почти пусты. За последние три дня «Охотница» была четвертым кораблем, стоявшим под погрузкой, и все они должны были отчалить не позднее завтрашнего дня. Джонна, расхаживая среди оставшихся клетей и бочек, подумала, что ей необычайно повезло.

Прошло несколько минут. Джонна уже начала успокаиваться, хотя и не верила, что запах дыма ей почудился. Она не была склонна к фантазиям.

По левой стороне помещения находилось с полдюжины небольших каморок. Иногда они использовались как рабочие комнаты клерков. Эти комнаты запирались и в основном их использовали для хранения наиболее ценных товаров. Там хранились картины, которые были застрахованы на сумму большую, чем обычно предусматривалось в судовых декларациях. Туда же иногда помещали личные вещи какого-нибудь пассажира по его просьбе.

Хотя две из этих комнат были расположены ближе всего к ее конторе, Джонна решила начать с других. Она полагала, что эти комнаты совершенно пусты.

Когда дошла очередь до них, Джонна заглянула в первую комнату. Она действительно была пуста.

Но когда она отворила дверь второй комнаты, оттуда повалил дым. В небольшое помещение проник воздух, от которого пламя разгорелось еще сильнее. Огонь вырвался из двери и лизнул ее руку и подол платья. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но жгучий жар опалил ей горло и не дал говорить. Она сбила с волос искру.

Джонна попыталась захлопнуть дверь, но ручка так раскалилась, что к ней невозможно было прикоснуться. Тогда девушка побежала к выходу. Она отчаянно размахивала руками, чтобы привлечь внимание прохожих. Но люди не замечали ее поднятые вверх руки: они видели прежде всего шелковую юбку, горящую, как факел.

Джонна почувствовала удар ниже груди и окончательно задохнулась. Ее швырнули на землю и стали грубо катать. Испуганная и ничего не понимающая, она сначала пыталась бороться с человеком, бьющим ее по ногам. Она слышала, как кто-то громко призывал гасить огонь. Потом все вокруг нее взорвалось грохотом бегущих ног и разноголосием криков.

Тяжесть, давившая на ноги Джонны, исчезла, когда Декер поднял Джереми Додда и буквально отшвырнул в сторону. Джек помог несчастному молодому человеку встать на ноги, а Декер опустился на колени перед Джонной.

— Быстро соображаешь, парень! — сказал Джек, обращаясь к Джереми. — Ты, кажется, спас ей жизнь. А теперь бери ведро и становись в цепочку. Некогда почивать на лаврах. — Старый моряк посмотрел вслед убегавшему Джереми. Спиной он чувствовал жар от горевшего здания. — Унесите ее отсюда, Декер. Мы и без вас обойдемся.

Теперь Джонна уже сидела, а Декер поддерживал ее.

— Нет, — сказала она, задыхаясь почти на каждом слове. — Я хочу остаться здесь… Я хочу…

Декер встал и поднял Джонну на ноги. Юбка ее платья почти сгорела. Остались только обрывки обгоревших нижних юбок. Но этого было достаточно, чтобы ее стыдливость не пострадала. Когда Декер отпустил ее, она покачнулась, но сознания не потеряла.

— Это ваши склады, — сказал Декер. — Возьмите ведро.

Он зашагал прочь, а за ним последовал Джек. Джонна взглянула на языки пламени, добравшиеся до крыши дома, потом бросилась вслед за мужчинами.

Подобно тому, как муравьи, движимые инстинктом, бросаются спасать свою царицу, все работники компании «Морские перевозки Ремингтон» поспешили на помощь Джонне. Докеры быстро собрали их со всей пристани. Таверны и склады опустели, как только распространился слух о пожаре. Прибыла повозка с насосом, но лошади шарахались от бушующего огня. Лошадей немедленно выпрягли и подкатили повозку поближе, чтобы можно было из шланга поливать соседние постройки.

Ветер не способствовал людям в борьбе с пожаром. Бриз, дувший с океана, разжигал каждый незамеченный язычок пламени. Джонна встала в середину цепочки и тоже принялась передавать полные воды ведра. Ее скрюченные пальцы, покрытые волдырями от ожогов, хватали веревочные дужки и ощущали боль от тяжести ведра. Ее почерневшая одежда блестела, покрытая тонким слоем льда, волосы тоже смерзлись. Она упрямо отказывалась уйти, и все мужчины, работавшие рядом, удваивали усилия, глядя на нее.

Людям дважды казалось, что они сбили пламя, и дважды они убеждались в том, что ошиблись. Они не смели надеяться на победу до тех пор, пока не потушили огонь везде, кроме маленькой боковой конторы и складских помещений. Джонна не знала, что они одержали победу, пока не услышала радостные возгласы тех, кто находился ближе к огню. Однако она так устала, что даже не поняла значения этих криков. Она ошеломленно огляделась вокруг. Джонну бережно провели вдоль всей вереницы людей, тушивших пожар, и передали Декеру, стоявшему в начале цепочки.

— Все! — сказал он.

Его руки, обхватившие Джонну за талию, не дали ей упасть.

Джонна устремила взгляд на обгоревшие остатки своего склада. Она понимала, что ей еще повезло, поскольку уцелела хотя бы половина, однако особого счастья она сейчас не испытывала.

— Мне бы хотелось вернуться домой, — хриплым голосом проговорила она.

Декер отрицательно покачал головой:

— Позже. Сейчас я отвезу вас на корабль.

Джонна выпрямилась.

— Нет. Я не стану подниматься на борт.

Между тем цепочка рассыпалась. Те, что стояли в конце, теперь подходили ближе к складу, чтобы разглядеть плоды своих усилий. Собиралась толпа. Люди высказывали различные мнения о причине пожара. Декер и Джонна быстро оказались в самом центре собравшихся. Заметив Джека, пробирающегося сквозь толпу, Декер подозвал его к себе.

— Я отвезу ее на корабль, Джек, — сказал молодой человек. — Вы сможете здесь управиться?

Сняв шляпу, старый моряк вытер лоб рукавом, отчего на лбу у него остались полоски сажи. Он внимательно всматривался в лицо Декера, пытаясь понять, что тот задумал.

— Ага, — ответил он. — Смогу, сколько понадобится.

Декер кивнул:

— Джонна!

Она не ответила ему. Ее внимание было устремлено в сторону. Проследив за направлением ее взгляда, Декер увидел, что к ним приближается Грант Шеридан. Никто не обрадовался его внезапному появлению, особенно если учесть, что он был одет в безукоризненно чистый плащ и хорошо отглаженные панталоны. Хотя его привлекательное лицо и выражало заботливость и торопливость, на этом лице не было никаких следов пота или сажи.

Грант протянул руки к Джонне.

— Я заберу ее отсюда, — обратился он к Декеру. — Мой экипаж здесь.

— Только в том случае, если она сама пожелает. Вы желаете, мисс Ремингтон?

Джонне все труднее становилось сохранять ясность мысли. Она неуверенно переминалась с ноги на ногу и была очень благодарна Декеру за то, что он ее поддерживает. Она закрыла глаза и приложила пальцы к виску. Рука Декера крепче обхватила ее талию, и ей стало трудно дышать.

Она успела подумать, что нужно было бы спросить у Гранта, где он пропадал все это время, и упала в обморок.