Глава 1

Апрель 1869 года

Она смертельно устала. Сутулясь и опустив голову, она едва плелась под дождем, шлепая по лужам. Подол ее платья был забрызган грязью, туфелька на правой ноге промокла насквозь. Она устало вздохнула и осторожно обошла глубокую лужу. Из окон дансингов и игорных домов на мостовую падал свет. Но она не замечала этого, пока не настало время свернуть в темный переулок на задворках игорного дома «Серебряная леди».

Лидия остановилась, не решаясь шагнуть в страшную тьму. Здравый смысл подсказывал: остановись! Мало ли кто скрывается в темном переулке! Но ведь она может опоздать на собственное увеселительное мероприятие. Лидия не взяла экипаж, потому что пешком было проще уйти из дома и обойтись без неизбежных вопросов. Тем более у нее не было денег, чтобы нанять кеб. Родителе конечно, расплатились бы с кебменом, но это опять-таки вызвало бы нежелательные расспросы.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как оказалась между двумя мужчинами.

— Ничего себе товар. Свеженький, — хохотнул один.

— Товар? Но я ничего не продаю, — сказала Лидия.

Мужчины обменялись взглядами и рассмеялись. Девушка съежилась от оглушительного хохота и тошнотворного запаха. Она хотела закричать, но человек с усами мгновенно зажал ей рукой рот и перестал хохотать. Большим пальцем другой руки он взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Посвети-ка мне, — сказал он приятелю. — Красивой, конечно, ее не назовешь, но в темноте, как говорится, все кошки серы. Однако когда я увидел, как она закусила нижнюю губу, тут же понял, что товарец неплохой.

Лидия, поняв наконец, что они имели в виду, говоря о «товаре», побледнела.

— Вы ошибаетесь, — как можно спокойнее произнесла она. — Я не то, что вы думаете.

— Как же, как же, — саркастически ухмыльнулся бритый. — Мы видели, как вы выходили от мисс Бейли. Всем известно, что это за заведение…

— Хватит болтать, — прервал его усатый. — Пора попробовать на вкус эти губки…

Лидия наклонилась и резко рванула с места, проскользнув между мужчинами. Не ожидавшие от нее такой прыти они на мгновение растерялись. Девушка помчалась в сторону ярко светившего фонаря на перекрестке переулка с улицей. Она бежала, подобрав юбки и наклонив голову, пока не наткнулась на стену.

По крайней мере так ей показалось, пока «стена» не поддержала ее обеими руками. Лидия принялась вырываться из крепкой хватки. Человек тихо застонал и отступил на шаг, чтобы удержать равновесие. Но как только Лидия почувствовала, что свободна, он развернул ее к себе лицом.

— Не бойся, я тебя не обижу, — шепнул он ей на ухо. Потом громко сказал, обращаясь к тем двоим, от которых она убегала: — Вы ведь тоже не собираетесь причинить ей зло, не так ли, джентльмены?

Лидия взглянула на незнакомцев и заметила, что они попятились.

— Мы не собирались ее обижать, — сказал бритый. — Просто хотели немного поразвлечься, поцеловать разок-другой. Что в этом плохого?

— В этом нет ничего плохого, когда это делается с согласия, — ответил ее спаситель. — А теперь убирайтесь отсюда подобру-поздорову!

Мерзавцы решили, что незнакомец не шутит, и, развернувшись, быстро растворились в темноте. Незнакомец не сразу ослабил хватку.

— Расслабьтесь, — тихо сказал он. — С вами все в порядке? Лидия высвободилась из его рук и отступила на шаг, потирая запястья. Она не потрудилась ответить на его вопрос, но он не обратил на это внимания, вглядываясь в темноту переулка.

— Вы что-то там увидели? — спросила она.

— Нет, ничего. Просто я задумался. — Он повернулся к ней. — Вы промокли насквозь. Давайте уйдем из-под дождя.

Предложение испугало Лидию.

— Ах нет, нет. Я не могу никуда пойти с вами, извините. — Она закусила нижнюю губку, слишком поздно осознав, что ее слова звучат черной неблагодарностью. — Я не хотела показаться грубой. Видите ли, я тороплюсь. Мне надо домой. Родители будут беспокоиться.

— Они встревожатся еще больше, увидев вас в таком виде. У вас разорвано платье. — Подняв руку, он указал на верхние пуговки лифа.

Лидия ощупала пальцами ворот. Брошь была сорвана, с одной стороны неопрятно свисала изодранная кружевная отделка.

— Моя шаль, — оглядываясь вокруг, пробормотала девушка. — Она, наверное, зацепилась за брошь и…

— Кажется, я вижу ее там. — Он взял ее за руку и потащил за собой в переулок.

«У него, должно быть, зрение как у ястреба», — подумала Лидия, когда он поднял с земли шаль.

— Она грязная, — сказал незнакомец. Почувствовав в его голосе отвращение, Лидия презрительно усмехнулась.

— Дайте мне, — сказала она. — Я не боюсь испачкаться. Мужчина что-то пробормотал, и Лидии показалось, что она, возможно, неправильно истолковала его мысли.

— В этом нельзя идти домой, — сказал он. — Разрешите я застираю шаль. У меня комната над «Серебряной леди» Это совсем рядом.

Когда незнакомец потянул ее за собой, Лидия уперлась каблуками в землю и энергично замотала головой.

— Я никуда с вами не пойду, — решительно заявила она. — Я даже вашего имени не знаю.

Его на редкость обаятельная улыбка растаяла. Однако тон его голоса говорил, что ситуация его забавляет.

— Иногда обстоятельства заставляют нарушать правила приличия, не так ли?

Лидия промолчала, потому что, в отличие от него, не находила в этой ситуации ничего забавного.

— Меня зовут Натан Хантер, — сказал он, поклонившись. — Ну а теперь мы, может быть, все-таки уйдем из-под дождя?

— Мистер Хантер… Я действительно…

— Кстати, не только вы должны были бы находиться сейчас совсем в другом месте, — сказал он. — Я, например, направлялся на встречу, когда обнаружил вас в объятиях хулиганов. Я мог бы, конечно, пройти мимо, но не сделал этого. Теперь я намерен вернуться к себе, сменить фрак и начать вечер сначала. Можете пойти со мной, а можете не ходить, но если вас беспокоит собственное здоровье, а также то, что сказать родителям, вы пойдете со мной.

Проявляя полное равнодушие к ее дальнейшим действиям, Натан Хантер повернулся, намереваясь уйти. Это заставило Лидию решиться. Она поплелась за ним. В вестибюле гостиницы, услышав, что Лидия чихнула, он снял с себя фрак и накинул ей на плечи. В промокших туфельках девушки хлюпала вода, и она оставляла за собой мокрые следы. Лидия шла, низко опустив голову, в надежде, что никто из гостей, выходящих из игорного зала, не узнает ее. Сама она никогда не была в «Серебряной леди», но знала не менее десятка мужчин из числа своих знакомых, которые частенько посещали это заведение.

Они быстро поднялись по застеленным ковровой дорожкой ступеням лестницы на третий этаж. Натан достал ключ из кармана жилетки и открыл дверь своих апартаментов.

Уже войдя внутрь, Лидия испугалась. Она немедленно отошла от Натана на безопасное расстояние и скрестила руки на груди, настороженно разглядывая человека, который помог ей.

Обычно она оценивала мужчин, сравнивая их с человеком, который воспитал ее, называл себя ее отцом, хотя между ними не было кровного родства. Он был человеком, которого она любила больше всего на свете, знала лучше, чем кого-либо, и который был единственным мужчиной, не интересующимся ее деньгами.

В Натане Хантере не было ничего, что напоминало бы ей отца. Он был выше ростом, стройнее. Волосы у него были темнее, а тело сильнее. Лидия не пошла бы с ним, если бы разглядела получше в переулке. Она могла бы повернуть назад в вестибюле, если бы не была так занята тем, чтобы спрятать от окружающих свое лицо. А теперь было поздно.

Губы Натана дрогнули в язвительной улыбке.

— Успокойтесь, я не торговец белыми рабынями.

Девушку смутило, что он читает ее мысли как открытую книгу. Нельзя сказать, что этот человек был похож на торговца белыми рабынями, но на пирата он был похож, это точно. У него были глаза хищника — холодные, серебристо-серые. По ним ничего нельзя было прочесть, и они не улыбались даже, когда лицо его озаряла улыбка. От уголков глаз лучами расходились морщинки, но их оставили не привычка часто смеяться и не возраст. Едва ли он был весельчаком. Что касается возраста, то ему было, очевидно, немногим больше тридцати лет. Лицо у него было продолговатое, четкой лепки; нос римский, а линия рта несколько смягчалась едва заметными ямочками, которые появлялись с обеих сторон, когда он улыбался. Его волосы были темнее, чем у нее, брови почти черные, а загорелая кожа придавала его лицу слегка угрожающее, но, безусловно, привлекательное выражение.

Судя по одежде, он был состоятельным человеком. На нем была надета белая шелковая сорочка, ладно сидевшая на широких плечах. Жилет светло-серого цвета расшит серебряной нитью. Он взглянул на карманные часы, висевшие на платиновой цепочке, и направился в спальню.

— Я дам вам несколько полотенец и одеяло, а сам застираю шаль, — сказал Натан, расстегивая на ходу жилет. — Можете разжечь камин и добавить угля. Чем скорее вы согреетесь, тем скорее мы сможем уйти отсюда.

Он вернулся через пару минут, нагруженный теплыми вещами. В комнате никого не было. Натан не удивился тому, что она испугалась. Пожав плечами, он положил одеяло и полотенца на ближайшее кресло и вернулся в спальню. Стоя перед большим напольным зеркалом, он принялся развязывать галстук-бабочку. Невольно Натан улыбнулся собственному отражению. Если бы Лидия увидела эту холодную улыбку, то испугалась бы непременно.

— Ах, Лидия, Лидия, — тихо произнес он. — Думаю, что ты лишь отсрочила неизбежное.

— Если бы ты была хорошенькой, все было бы по-другому. — Слова эти казались особенно жестокими, потому что были сказаны просто для того, чтобы констатировать неоспоримый факт. — Но для такой молодой женщины, как ты, деньги иногда являются настоящим проклятием. Думая, что мужчин интересуешь только ты, я бы так не беспокоилась.

— Мама. — Лидия отвела от зеркала взгляд. Она стоически разделяла беспокойство матери, стараясь не заострять внимания на обидной стороне ее высказываний. — Мне надо привести себя в порядок. Нельзя ли…

— Нет, мы не можем откладывать этот разговор. Ведь именно это ты хотела сказать? — Мэдлин Чедвик разгладила атласный лиф своего бального платья и незаметно бросила взгляд в то же зеркало, смотреть в которое избегала Лидия. С удовольствием отметив, что платье не топорщится, Мэдлин сосредоточила внимание на нитке жемчуга и поправила ее так, чтобы застежка была спрятана под собранными в шиньон густыми золотисто-каштановыми волосами. Она заметила, что за ней наблюдает Пе Лин, черные миндалевидные глаза которой никогда не выдавали ее мыслей. — Можешь идти, — сказала Мэдлин, жестом указав служанке на дверь. — Я сама помогу дочери собраться. Узнай, не нужна ли твоя помощь миссис Черч на кухне.

Мэдлин сделала вид, что не заметила, как Пе Лин, прежде чем уйти, взглядом попросила указаний у Лидии. Девушка едва заметно кивнула, и служанка, поклонившись, выскользнула из комнаты.

— Я никогда к ней не привыкну, — сказала Мэдлин, едва за девушкой закрылась дверь. — Она появляется и исчезает, словно темный призрак. Не понимаю, зачем ты оставила ее при себе. Я могла бы найти для тебя толковую ирландскую девушку, которая разбирается…

— Мама, — спокойно прервала ее Лидия. Мэдлин вздохнула.

— Ладно-ладно. Не будем говорить о Пе Лин. Позволь мне сделать что-нибудь с твоими волосами, — сказала Мэдлин и, остановившись позади Лидии, провела щеткой по ее локонам. — Волосы еще влажные, — заметила она.

— Перед твоим приходом я приняла ванну, — глазом не моргнув солгала Лидия. Наверное, отчаяние придало ей храбрости. Но разве могла она рассказать Мэдлин о том, что произошло с ней сегодня? Взяв щетку из рук матери, она принялась сама расчесывать волосы.

— Почему ты всегда все откладываешь на последнюю минуту? — спросила Мэдлин.

Лидия ничего не ответила. Ее пальцы с привычным проворством уложили волосы в строгий пучок, заколов его в нужных местах полудюжиной шпилек.

— Застегни, пожалуйста, платье, — попросила она, поворачиваясь спиной к матери.

— Тебе не следовало так долго спать днем. Посмотри на часы, — сказала Мэдлин, снова привлекая внимание Лидии к ее отражению в зеркале. — Под глазами темные круги. Я несколько раз подходила к двери твоей комнаты, но эта косоглазая, которую ты при себе держишь, не позволила разбудить тебя.

— Я поговорю с Пе Лин. Я действительно сегодня очень устала, но совсем не хотела запрещать тебе входить в комнату, — сказала Лидия. (Разумеется, именно этого они и хотели, и Пе Лин точно следовала ее указаниям. Наверное, девушке было не просто сдержать натиск Мэдлин. Лидия пообещала себе вознаградить служанку за преданность.)

— Пощипли щеки, — приказала Мэдлин. — Может быть, хоть это отвлечет внимание от фиолетовых синяков под глазами. Когда ты научишься следить за собой? Неужели для сегодняшнего вечера нельзя было выбрать более подходящее платье?

— Но ведь ты сама заказала его для меня, — мягко напомнила Лидия.

— Правильно. Заказала. — Темно-зеленые глаза Мэдлин окинули оценивающим взглядом бальное платье дочери.

Желтый цвет материи бледнил Лидию, отчего тени, залегшие под ее глазами, казались ярче. Лиф платья должен был подчеркивать высокую грудь, однако жесткая тафта делала бюст плоским. Складывалось впечатление, что волан, пущенный по краю декольте, был предназначен для того, чтобы зрительно увеличить маленькую грудь. Линия юбки от талии до щиколоток прерывалась двумя рядами пышных оборок. Еще одно полотнище, тяжело задрапированное вокруг талии, было собрано сзади в турнюр.

— Не понимаю, — продолжала Мэдлин, — оно изумительно выглядело на молоденькой манекенщице, которая демонстрировала его в салоне. Почему же ты выглядишь в нем такой толстой и неуклюжей?

— Возможно, потому что я действительно толстая и неуклюжая, — сказала Лидия. При одном взгляде на мать было ясно, что это заявление соответствует действительности.

Лидия привыкла считать, что Мэдлин обладает всем, чего недоставало ей. Мать была на несколько дюймов выше ростом, изящная, стройная и в то же время обладала роскошными формами. Ее лицо классической овальной формы имело тонкие черты, а широко расставленные глаза были зелеными, как изумруды. Ее блестящие золотисто-каштановые волосы всегда были в порядке. Их блеск красиво оттенял ее алебастрово-белую кожу. У нее были безупречные руки и ноги, изящные пальцы, тонкая талия и стройная шея.

Мэдлин наконец застегнула лиф платья и поправила золотой медальон, украшавший шею дочери.

— Вздор, — сказала она. — Это платье делает тебя такой. Поставив дочь перед зеркалом рядом с собой, Мэдлин с удовольствием улыбнулась. Лидия печально вспомнила, как в детстве не раз молила Господа, чтобы проснуться утром такой же, как мать. Почувствовав себя скорее двухлетней, чем двадцатилетней, она закусила нижнюю губу.

— Не делай этого. Это некрасиво, — сразу же сказала Мэдлин.

Лидии захотелось расплакаться.

— Я, наверное, напоминаю тебе о нем, поэтому и раздражаю.

Мэдлин не нужно было спрашивать, кого имеет в виду дочь.

— Как ты смеешь напоминать мне о Маркусе? — удивленно и обиженно спросила она.

— Он мой отец.

— Твой отец ждет нас внизу, готовится принимать твоих друзей, приглашенных на твой благотворительный бал, а ты вспоминаешь о Маркусе!

— Я не хотела…

— Мне кажется, я никогда тебя не пойму, Лидия, — сказала Мэдлин. Она раскраснелась, глаза ее потемнели. — Не будем обсуждать этот вопрос. А платье, кажется, действительно не очень удачное. Но в следующий раз, вместо того чтобы отдавать все свое время благотворительности, ты пойдешь в салон вместе со мной.

— Право же, все хорошо, мама, — сказала Лидия. — Тем более что меня никто и не заметит, когда ты находишься в комнате.

Мэдлин не поддалась на лесть.

— Муж нужен не мне. А тебе. Чтобы зря не спорить, Лидия сказала:

— Бал задуман не с этой целью, и ты это понимаешь. Вы с папой согласились помочь мне собрать деньги на строительство приюта Святого Андрея. Прошу тебя не превращать этот бал во что-то такое, для чего он не предназначен.

— Почему бы не объединить две цели?

— Я заинтересована в этом приюте, мама.

— А я заинтересована в твоей судьбе. Может быть, все-таки найдется человек, которого ты привлечешь больше, чем твои деньги?

Но Лидия знала, что не найдется. И знала почему. Ее красота меркла перед яркой красотой кокетливой, общительной Мэдлин. Не раз бывало, что мужчина, обративший внимание на Лидию, быстро переключался на ее мать. Девушка воспринимала это как должное и даже использовала как своего рода «испытание огнем», чтобы определить, интересует ли мужчину она сама или ее деньги. Лидия подошла к матери, приподнялась на цыпочки и поцеловала ее в гладкую щеку.

— Ладно. Ты будешь отвлекать их внимание, а я тем временем буду чистить их карманы. Так мы сможем объединить обе наши цели.

Сэмюел Чедвик прохаживался перед камином. Неожиданно распахнулась двустворчатая дверь. На пороге библиотеки появились жена и дочь.

— А вот и мои девочки! — радостно воскликнул он, раскрывая перед ними объятия. Лидия бросилась к отцу, целуя его в обе щеки.

— Папа, ты выглядишь великолепно! Настоящий франт! У тебя новый галстук? Это ты ради меня принарядился? Я тебя очень люблю, ты это знаешь?

— Я уже пожертвовал на приют, — сдержанно заметил Сэмюел.

Лидия сделала вид, что оскорблена в своих лучших чувствах.

— Считаешь, что я подхалимничаю?

— Ладно уж. Пять сотен долларов. И ни пенса больше, грабительница. Чтобы финансировать твою затею с приютом, надо наткнуться на золотую жилу.

Мэдлин подставила мужу щечку для поцелуя.

— Не хотите ли выпить по бокалу хереса, пока не начали съезжаться гости? Нужно немного взбодриться перед танцами.

— Нечего жаловаться, папа, — сказала Лидия, направляясь к бару из орехового дерева. — После нескольких танцев ты незаметно улизнешь вместе с тремя-четырьмя из моих гостей и все остальное время проведешь за покером.

Сэмюел сконфуженно замигал светло-голубыми глазами.

— Но все выигрыши пойдут на благотворительные цели, — пробормотал он.

— Конечно, пойдут, — с вызовом заявила дочь, подавая родителям бокалы. — Иначе я бы этого не допустила. — Она подняла свой фужер, как бы благодаря их за помощь в благородном деле.

Глядя на родителей, Лидия уже не в первый раз подумала, что они представляют собой очень странную пару. Ей всегда казалось, что они подходят друг другу, но в то же время каждый из них существовал сам по себе. Иногда они объединялись для достижения общей цели, но потом снова жили каждый своей жизнью.

Сэмюел был старше жены на целых двадцать лет: ему было пятьдесят восемь, а ей тридцать восемь. Причем для своих лет она очень молодо выглядела. Мэдлин была холодной и не отличалась сдержанностью, тогда как Сэмюел был человеком сердечным и уравновешенным. Он крайне редко повышал голос или выказывал свое неудовольствие, разве что мог нахмурить брови. Он терпеть не мог дураков, но считал, что человеку всегда следует предоставить еще один шанс. Кроме того, Чедвик был известен тем, что вел честную игру с каждым из своих партнеров.

В 1848 году, когда в Калифорнии обнаружили золото, Сэмюел был уже там. К тому времени когда первые неопытные жители восточного побережья хлынули на берега залива Сан-Франциско, он наткнулся на богатое месторождение и сделал свою первую сотню тысяч. Чедвик выгодно вложил эти деньги и превратил их в миллионы, занимаясь морскими перевозками и строительством железных дорог. Он не стыдился признаваться, что ему здорово повезло. Разве то, что он наткнулся на золотую жилу, не было чистой случайностью? С другой стороны, сама добыча золота была сопряжена с тяжким трудом.

О том, что этот человек не чурался тяжелой работы, свидетельствовали его натруженные руки, с которых не исчезали мозоли даже после многих лет праздной жизни, и широкие плечи с сильно развитой мускулатурой. Работать киркой и лопатой труд нелегкий. И сейчас, когда он чуть заметно передернул плечами, чтобы фрак сидел поудобнее, Лидия подумала, что, в отличие от супруги, он никогда не чувствовал себя уютно в парадной одежде, принятой в мире богатых. Лучше всего Сэмюелу было в рабочем комбинезоне, который он надевал, чтобы повозиться в саду или, прихватив фонарь, покопаться с киркой в руках в пещерах Сьерра-Невады. Вот Мэдлин, когда ей приходилось устраивать большой прием, как, например, сегодня, чувствовала себя в своей тарелке.

Пригубив хереса, Мэдлин поставила бокал на стол.

— Пожалуй, у меня еще есть время проверить, в какой последовательности будут рассаживать гостей за столом, — сказала она и удалилась.

Лидия покачала головой.

— Отправилась выбирать для меня соседей за ужином. Уверена, что слева будет сидеть Генри Белл, справа — Джеймс Эрли.

Сэмюел поморщился.

— Ты опять поссорилась с матерью? — спросил он.

— Как ты догадался? — удивилась Лидия, поняв, что выдала себя. — Извини, папа, за последнее время у нас то и дело возникают разногласия. И я в этом не виновата. Как только мама увидела это платье, она тут же решила, что оно ей нравится, вернее, что я в нем ей не нравлюсь. Я понимаю, мне следовало бы поехать вместе с ней в салон, чтобы выбрать наряд, но я была слишком занята. Мы с отцом Патриком обсуждали детали нынешнего вечера. Да и какое мне дело до того, в каком платье я буду на вечере?

— Правда?

— Правда, — сказала Лидия, не глядя отцу в глаза. — Ладно, — продолжила она минуту спустя. — Мне это не совсем безразлично. Ты сам видишь, что это платье на мне плохо сидит. И когда я стояла рядом с мамой перед зеркалом, то поняла, насколько мы разные, и осознала, что мне никогда не иметь и десятой доли ее красоты. Я подумала о Маркусе и не успела опомниться, как произнесла его имя.

— Понятно, — сказал Сэмюел. Он всегда сожалел о том, что Мэдлин решилась рассказать Лидии, что она является дочерью другого человека и что этот человек — насильник. Он мог лишь догадываться о том, какими мотивами руководствовалась Мэдлин, рассказывая об этом дочери. С ним не посоветовались и не обсуждали этот вопрос. Ему пришлось одному утешать растерянного и расстроенного ребенка, которого он с самого рождения растил как своего собственного. За шесть лет, истекших с того дня, единственным положительным результатом откровений Мэдлин для Сэма стало еще большее укрепление уз, связывающих его с Лидией.

— Должна ли я по-прежнему называть тебя папой? — спросила она, глядя на отца страдальческим взглядом.

— Если бы ты перестала называть меня папой, я бы, наверное, умер, — ответил он. Его слова звучали так искренне, что Лидия не усомнилась — они идут от чистого сердца.

— Мне не следовало упоминать о Маркусе. Маме, наверное, больно вспоминать о нем. Иногда мне кажется, что, глядя на меня, она видит его.

— Я так не думаю, — сказал Сэмюел, катая между ладонями ножку бокала. — Я догадываюсь, что видит твоя мать, глядя на тебя. Но это не имеет никакого отношения к Маркусу О'Малли.

Лидия взглянула на отца, ожидая, что он разовьет свою мысль, и он хотел это сделать, но в дверях появился мистер Харди, который объявил о прибытии первого экипажа с гостями. Лидия взяла Сэмюела под руку, и они направились ко входу в бальный зал встречать гостей.

— А я-то думал, придешь ты или нет, — сказал Натан, выйдя из наемного экипажа и увидев поджидавшего его Бригема. Рыжеватые волосы Мура блеснули в свете фар экипажа. Его губы тронула озорная мальчишеская улыбка. В свои тридцать четыре года он мало изменился и внешне, и характером. Бригем был все тем же парнишкой, что и полжизни назад.

— Я был приглашен. Так же, как и ты.

— Это не совсем одно и то же. Меня пригласил мистер Чедвик, тогда как тебя — миссис Чедвик.

— Ну и что? Результат один и тот же. Я здесь, и ты здесь. Игра началась.

— Что за дурацкое представление ты устроил сегодня в темном переулке? Сам опоздал, а твои наймиты могли тем временем с ней сделать все, что угодно. Хорошо я оказался рядом.

— А что бы они сделали? Изнасиловали? Я ее видел — ни кожи ни рожи. Мне пришлось бы приплатить им, чтобы они это сделали.

— Не обижай ее, Бриг. Девушка ни в чем не виновата.

— Обижать ее? — Мальчишеская улыбка снова осветила лицо Мура. — Это не входит в мои планы. Я собираюсь жениться на ней, Нат. — Он повернулся и направился к входу.

Дверь особняка открылась, и Бригем исчез внутри дома. Засунув руки в карманы фрака, Натан еще некоторое время задумавшись стоял на дорожке. Ну почему он не может относиться ко всему этому с такой же беззаботностью и самоуверенностью, как Бриг?

— Мистер Мур, — воскликнула Мэдлин, — как мило, что вы пришли к нам сегодня. — В ее голосе чувствовалось возбуждение. — Я не была уверена, что вы придете. Ведь мы намерены заставить вас раскошелиться на пожертвования.

Бригем слегка поклонился и галантно предложил ей руку.

— Готов вытерпеть что угодно ради удовольствия побыть в вашем обществе.

Мэдлин рассмеялась; причем впервые с тех пор, как начали съезжаться гости, ее веселое настроение было искренним.

— Я хочу представить вас своему мужу. Сэмюел, это мистер Мур, о котором я тебе говорила. Этот джентльмен спас меня на прошлой неделе возле универмага Шеридана.

— Ну как же, помню, — сказал Сэмюел, протягивая руку, — это случилось, когда произошел подземный толчок. Рад познакомиться с вами, мистер Мур. Очень любезно, что вы позаботились о безопасности моей жены с риском для собственной жизни.

— Вы, должно быть, не так поняли, — добродушно заметил Бриг. — Насколько я понимаю, ваша супруга толкнула меня, чтобы уберечь от опасности. Подземный толчок длился всего несколько минут, которые мне показались вечностью. Я даже подумал, что наступил конец света.

Сэмюел, улыбаясь, опустил руку.

— Тем более похвально, что вы сохранили присутствие духа. Мэдлин рассказывала, что вы действовали с невероятным спокойствием, несмотря на полученные травмы.

Бриг прикоснулся рукой к затылку:

— Все обошлось наложением нескольких маленьких швов. Сэмюел представил ему Лидию:

— Это моя дочь Лидия. А это мистер Мур.

— Рада познакомиться с вами, мистер Мур, — сказала Лидия. — Мама буквально поет вам дифирамбы. Она говорила, что вы недавно приехали из Англии. Большая редкость, что человек, не являющийся местным жителем, действует в критической ситуации с подобным самообладанием.

Лидия с некоторым удивлением заметила, как щеки Бригема Мура залились краской смущения. Интересно, почему он так смущается? Но тут он направил на нее всю мощь своей обаятельной улыбки, и Лидия утратила способность здраво мыслить. Если бы он сказал что-нибудь о ее сходстве с матерью, о ее красоте или изяществе, Лидию это моментально отрезвило бы. Но Бриг не сделал ничего подобного и тем самым совершенно пленил ее.

— Для меня большая честь быть здесь, — искренне заявил он, снова поклонившись. Он не спускал зеленых глаз Лидии, не скрывая своего интереса. — Я буду счастлив узнать о ваших планах относительно приюта. И обещаю, что меня не придется заставлять раскошеливаться на пожертвования.

— Вот как?

— Я воспитывался в лондонском работном доме, — сказал он, — и тоже рос без родителей.

Он сказал это просто, не в порядке оправдания, но Лидии показалось, что она разглядела в его глазах боль. Девушка была тронута.

— Дорогая, тебе, наверное, хочется познакомить Мистера Мура с отцом Патриком, — сказал Сэмюел. — Не беспокойся, мы с мамой встретим остальных гостей.

Мэдлин проявила меньше энтузиазма, чем Сэмюел.

— Может быть, ты и танцы откроешь? Мне кажется, некоторые пары ждут, когда начнутся танцы.

Лидия, уже взявшая Бригема под руку, замерла на месте, лихорадочно придумывая, что бы такое сказать, чтобы освободить Мура от навязанной ему необходимости пригласить ее на танец.

— Почту за честь, мисс Чедвик, если вы позволите пригласить вас на первый танец.

В этот момент Лидии больше всего хотелось провалиться сквозь землю, но она заставила себя улыбнуться.

— С удовольствием, — сказала девушка, а когда они отошли от родителей на достаточно большое расстояние, Лидия шепнула: — Позвольте извиниться за поведение матери. Вам совсем не обязательно танцевать со мной.

Бриг остановился и, наклонившись к Лидии, сказал:

— Это я должен просить прощения за то, что самым бессовестным образом воспользовался предложением вашей матушки. — Он быстро окинул взглядом бальный зал. — Здесь присутствуют джентльмены, у которых нет партнерш. Может быть, вы предпочтете предоставить им эту честь?

— О нет, нет… — залепетала она.

Светлая бровь Брига приподнялась, он явно забавлялся.

— Вы так мило смущаетесь, что я не могу удержаться, чтобы немного не поддразнить вас. В таком случае у меня есть шанс, хотя предупреждаю, что танцор я не ахти какой. — Он положил руку на ее талию и кивком головы указал на музыкантов: — Кажется, они ждут вашего сигнала.

Лидия взглянула на партнера, пытаясь оценить, насколько он искренен. Он был высок и строен. Красивое лицо с правильными чертами и квадратной челюстью озаряла мальчишеская улыбка, зеленые глаза блестели. Вся его поза выражала нетерпеливое ожидание. Он склонил голову набок, и прядь рыжеватых волос упала ему на лоб. Лидия не могла не признаться себе, что он ей нравится.

— Хорошо, — тихо сказала она и, поймав взгляд дирижера небольшого оркестра, кивнула. Почти сразу же зал наполнился звуками вальса.

— Какое величие, — сказал Бриг, кружа Лидию по залу.

— О чем это вы? — спросила она, не узнавая собственный голос. «Он солгал, сказав, что плохо танцует, — подумала она. — Танцор он великолепный».

— Я говорил о том, как вы отдали приказание дирижеру. Величественный кивок — и зал наполнился музыкой, смехом, танцующими парами.

— Величественный? Я так не думаю, мистер Мур. Моя мать, возможно, умеет быть величественной, но только не я.

— Позвольте не согласиться. Я знаю, о чем говорю. Ведь я своими глазами видел королеву. Вы, мисс Чедвик, были величественны!

Лидия вопреки опасениям почувствовала себя очень непринужденно и рассмеялась.

— Расскажите мне о Лондоне, мистер Мур, и о королеве.

У входа в бальный зал теплая рука пожала руку Натана.

— Рад, что вы смогли приехать, Хантер, — сказал Сэмюел. — Боялся, что вы не приедете. Это моя жена Мэдлин Чедвик. А это мистер Хантер, Мэдлин. Я пригласил его…

— Играть в покер, — закончила фразу Мэдлин. — Не извиняйтесь, мистер Хантер, я к этому привыкла. Я надеялась, что муж пригласит меня на танец…

— Может быть, ваш муж уступит мне это удовольствие? За карточным столом я люблю иметь на руках хорошие карты, но еще больше мне нравится держать в руках прекрасную женщину. — Сэмюел хотел было возразить, но Натан уже увлек Мэдлин. — Слишком поздно, — сказал он Сэму через белое плечико партнерши.

Чедвик добродушно пожал плечами.

— Пойду посмотрю, все ли готово для покера, — сказал он и удалился по коридору в направлении библиотеки.

— Так что вы думаете относительно наших планов, мистер Мур? — спросила Лидия. Они стояли в относительно спокойном уголке бального зала, где Лидия разместила трехмерную модель будущего приюта и разложила на столе чертежи архитектора. — Туда войдет и помещение миссии, которое отец Патрик использует в настоящее время. Приют размещался там с тех пор, как год назад пожар уничтожил старое здание. Миссия не была рассчитана на такое большое количество людей, тем более детей, и совершенно не приспособлена для их нужд.

Бригем, небрежно облокотившись на стол, изучал модель.

— План великолепен. Я потрясен тем, что вы намерены так много сделать для этих детей. Когда я рос, ничего подобного не было.

— Вы говорите это так, словно с тех пор прошла целая вечность.

— Мне тридцать четыре года, мисс Чедвик. А вас тогда еще не было на свете.

Лидия чуть вздернула подбородок. Ей совсем не польстило то, что он считает ее такой юной.

— Мне уже двадцать, мистер Мур.

— Прошу прощения, — сказал он, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

— Можете смеяться сколько угодно. Я привыкла к тому, что люди не воспринимают меня всерьез.

Бригем выпрямился.

— Вы ошибаетесь. Я очень серьезно отношусь и к вам, и к вашему проекту, — сказал он, жестом указав на модель. — Совершенно очевидно, что вы много думали, планируя этот приют.

— Мы с отцом Патриком работали в тесном сотрудничестве с архитектором.

— Похоже, что вам хорошо известно, каким должен быть дом, в котором детям будет уютно.

У Лидии потеплело на душе от комплимента, но она постаралась соблюсти объективность.

— Это скорее заслуга отца Патрика, чем моя, но я тоже проводила много времени в миссии Святого Андрея и помогала как могла. Детишки там чудесные и заслуживают большего, чем дает им община. В городе, где землетрясения и пожары составляют часть повседневной жизни и где дети могут осиротеть в мгновение ока, тем более необходимо позаботиться о них заранее. — Она замолчала, разглаживая загнувшиеся уголки чертежей. — Извините, когда об этом заходит речь, я не могу вовремя остановиться. Мама говорит, что это мой самый большой недостаток.

— Если это ваш самый большой недостаток, то вы образец добродетели.

От похвалы Брига у Лидии зарделись щеки. Уж не провоцирует ли он ее? Она, ожидая похвалы, взглянула на Мура, но он внимательно рассматривал чертежи, и девушка решила, что замечание имело невинный характер.

Она указала рукой на прилегающие к приюту земли и сказала:

— Мы хотели бы прикупить и эти участки, потому что намерены сделать приют самообеспечивающимся хозяйством, выращивая там свой скот и птицу. Продукция с огорода позволит не только удовлетворить потребности детей, но и продавать часть урожая в городе. А работа на свежем воздухе будет полезна. Дети любят ухаживать за животными и копаться на грядках. — Она улыбнулась и покачала головой. — Ну вот, я снова увлеклась.

— Я не возражаю, — сказал Бриг.

— Вы слишком добры. — Лидия бросила на собеседника шаловливый взгляд и добавила: — В следующий раз во время землетрясения хорошенько подумайте, прежде чем спасать какую-нибудь женщину во Фриско. Посмотрите, куда вас это завело.

Бриг рассмеялся, и Лидия поймала себя на том, что ей нравится, как он смеется.

В этот момент появились Мэдлин и Натан.

— Дорогая, нельзя монополизировать мистера Мура. У тебя есть и другие гости.

Свет, который зажегся в темно-синих глазах Лидии, тут же погас.

— Да, конечно, — сказала она, впервые обратив внимание на мужчину, которого держала под руку мать. Узнав его, она застыла от удивления.

— Позволь мне представить мистера Мура кое-кому из наших гостей, — сказала Мэдлин, — а ты тем временем покажи мистеру Хантеру планы приюта. — Она отпустила руку Хантера и бесцеремонно увела Бригема.

Оставшись наедине с Натаном, Лидия быстро спросила:

— Как вы меня нашли, и что вам от меня надо?

Зоркие глаза Хантера слегка прищурились, и он некоторое время смотрел на Лидию изучающим взглядом. В отличие от Бригема Мура, разрабатывавшего план, он не смел думать о благодарности, но и такой раздраженной реакции не ожидал.

— Мисс Чедвик, я вас вовсе не искал, и мне ничего не нужно.

Лидия скривила губы. Она явно не верила гостю. Сложив на груди руки, девушка внимательно смотрела на Натана.

— Ваша поза говорит сама за себя, — сухо заметил он. — Извините, пойду поищу мистера Чедвика. — Натан повернулся и успел сделать только три шага, как услышал окрик Лидии, но не остановился.

Смущенная собственной грубостью, девушка побежала вслед за гостем. Она взяла его под руку и попыталась остановить.

Натан холодно взглянул на нее:

— Я вам не лошадь, чтобы осаживать меня, хватая за поводок, мисс Чедвик.

Лидия нашла в себе силы пробормотать извинение.

— Я не виновата в том, что вы меня напугали, — попыталась оправдаться она.

— Я виню вас не за то, что вы испугались, а за то, что были грубы.

В дальнем конце бального зала она заметила танцующих Мэдлин и Бригема. Мэдлин закинула голову и смеялась, очевидно, тому, что говорил ее партнер.

Искоса взглянув на Натана, Лидия робко сказала:

— Возможно, мое настроение мог бы изменить танец. Натан проследил за направлением ее взгляда и кое-что понял.

— Не флиртуйте. Это вам не идет.

Лидия поморгала глазами, неуверенная, что правильно поняла слова Хантера. Ну и тип! А еще обвинял в грубости ее. Она собралась было сказать ему все, что думает, но Натан привлек ее к себе и закружил в танце.

 

Глава 2

Он не был искусным танцором. Ему не хватало изящества и чувства ритма, которые позволяли Лидии так уютно чувствовать себя в объятиях Бригема Мура. Лидия старалась приспособиться к его стилю, тем не менее несколько раз наступила партнеру на ноги, всякий раз извиняясь за свою неловкость. Он не говорил ничего, но ей казалось, что она слышит, как он считает вполголоса: «Раз, два, три… раз, два, три…»

Вопреки здравому смыслу она спросила:

— Откуда вы знаете моего отца? Натан ответил несколько тактов спустя.

— Что? — переспросил он.

— Вы сказали, что хотите найти моего отца. Как вы с ним познакомились?

— Я встретил его несколько недель назад в «Серебряной леди».

— Так вы игрок?

— Иногда играю. — Натан насторожился. — Что в этом плохого? А что вы имеете против игроков?

— Ничего, — торопливо ответила девушка. — Я просто… я хотела…

— Я же говорил вам, когда мы сегодня встретились, что спешу. Я торопился именно сюда. Ваш отец пригласил меня…

— Сыграть в покер, — закончила за него Лидия. — Папа не большой любитель танцевать.

— Теперь понимаю, почему он мне сразу понравился, — пробормотал Натан.

— Простите? — не поняв, вежливо переспросила Лидия.

— Судя по всему, ваш отец хороший человек. Я с удовольствием общался с ним всякий раз, когда мы встречались.

— Я и не знала, что папа часто бывает в «Серебряной леди».

— Не делайте поспешных выводов, мисс Чедвик. Там я встретился с Сэмом всего один раз. А еще мы встречались в конторе «Уэллс-Фарго», на бирже, а также на верховой прогулке в парке «Золотые ворота».

— Значит, сегодня вечером вы пришли играть в карты? Натан кивнул, сбился с ритма, из-за чего Лидия снова наступила ему на ногу. Он поморщился.

— Извините. На этот раз виноват я.

Очевидно, Хантер хотел этим сказать, что во всех остальных случаях, когда он сбивался с ритма, была виновата партнерша. Лидия просто горела желанием высказать все, что она об этом думает. Однако девушка сдержала себя.

— Полагаю, папа предупредил вас, что все выигрыши идут на благотворительные цели?

— Нет. Он этого не говорил. Наверное, он думает, что я проиграю.

— Только не делайте этого ради меня, мистер Хантер. Натан остановился возле входа в бальный зал. Он все еще крепко держал Лидию одной рукой за талию, хотя ее руку отпустил. Без усилий он прижал девушку к себе таким образом, что она должна была либо поднять к нему лицо, либо уткнуться в его плечо.

— Не обольщайтесь, мисс Чедвик, — холодно сказал Натан. — Сомневаюсь, что мне когда-нибудь придет в голову снова сделать что-нибудь ради вас. И если сегодня я проиграю деньги, то сделаю это ради детей.

Лидия не сразу сообразила, что сказать в ответ. А когда сообразила, Натан уже ушел.

Джеймс Эрли не дал Лидии возможности поразмыслить над странной встречей с Натаном Хантером. Он тут же умчал ее в танце, забавляя легкой, шутливой болтовней, пока Генри Белл не отобрал ее у него. Все шло своим чередом: она старалась собрать средства для строительства приюта, а они старались завладеть ее вниманием, чтобы потом претендовать на ее руку.

Время от времени Мэдлин встречалась с ней взглядом и выражала свое одобрение или неодобрение очередным партнером. Лидия игнорировала знаки матери, стараясь подчеркнуть, что этот вечер не имеет ничего общего с романтическими соображениями. Большую часть времени она провела рядом с отцом Патриком, общаясь с гостями, которые были старыми друзьями семьи и могли сделать существенные пожертвования на строительство приюта.

Когда мистер Харди объявил, что ужин подан, гости во главе с Мэдлин потянулись в столовую. Лидия, державшая под руку Генри Белла, оставила его, сославшись на то, что надо позвать в столовую отца и его гостей, игравших в покер. Она знала, что это всего лишь временная передышка. Так или иначе, но Генри будет сидеть за столом слева от нее, а Джеймс — по правую руку. Судя по знакам, которые подавала ей Мэдлин в бальном зале, мать уже позаботилась об этом.

За карточным столом в библиотеке сидели пятеро мужчин. Лидия, ожидавшая увидеть там отца и Натана Хантера, не слишком удивилась, увидев мистера Салливана и мистера Дэвиса. Жены этих джентльменов неоднократно высказывали удивление по поводу их отсутствия в бальном зале, но присутствие в библиотеке Бригема Мура застало ее врасплох. Он первый заметил, как она вошла в помещение, и его соблазнительная улыбка заставила дрогнуть юное сердечко Лидии. Она торопливо отвела глаза, смущенная нахлынувшими чувствами и уверенная, что каждый из присутствующих поймет причину ее замешательства.

Заметил это и все понял только один человек. Когда Лидия снова подняла глаза, то встретилась с пристальным изучающим взглядом Натана. Она с вызовом уставилась на него, пока он сам не отвел взгляд. Однако презрительная усмешка еще долго не сходила с его губ.

Лидия подошла к отцу и положила руки на его плечи.

— Папа, ужин подан. Мама и гости уже отправились в столовую.

Сэмюел рассеянно потрепал руку дочери и повернул свои карты так, чтобы она могла их видеть.

— Бригем предложил сделать довольно интересную ставку, — сказал он.

— Вот как? — Лидия старалась сохранить самообладание.

У отца был фул: три семерки и две тройки. Она заметила также, что выигрыш, лежавший перед ним, был невелик. Судя по количеству выигранных денег, за карточным столом везло нынче Бригему Муру.

— Что же поставлено на кон?

— Видишь ли, дорогая, у меня на кону очень мало денег. — Каждому из сидящих за столом было ясно, что Сэмюел мог бы поставить значительно большую сумму, но в самом начале игры они договорились относительно предельной ставки. — Бригем предложил открыть мне свои карты, если я поставлю на кон тебя.

— Папа! — Лидия покраснела до корней волос. — О чем ты думал? Какая дикость! — воскликнула она, поняв, однако, что это ее отнюдь не оскорбило, а вызвало странный трепет во всем теле.

Бригем положил свои карты на стол рубашкой вверх.

— Боюсь, что ваш отец недостаточно четко объяснил ситуацию. У меня совершенно честные намерения. Если я выиграю эту партию, то вы завтра вечером отужинаете со мной в «Клифф-Хаусе».

— Что ты на это скажешь, доченька? — спросил Сэм.

— Это неприлично, папа, — тихо сказала она, надеясь, что в ее голосе звучит возмущение.

Сэмюел вздохнул, сложив карты.

— Возможно, ты права. Но как не вовремя ты пришла звать нас к ужину. Еще минутка — и дело было бы сделано.

Бриг даже был готов пожертвовать свой выигрыш на благотворительные цели… при условии, конечно, что он вообще что-нибудь выиграл бы.

Лидия робко взглянула на Мура:

— Вы действительно пожертвовали бы выигрыш?

— Разумеется. — Его зеленые глаза блеснули, лицо озарилось открытой мальчишеской улыбкой.

— Будь по-твоему, папа, — сказала Лидия. — Не будем слишком щепетильны, если от этого выиграют дети.

Натан Хантер отодвинул стул от стола и вытянул перед собой длинные ноги.

— Ради детей это надо сделать во что бы то ни стало, мисс Чедвик.

Лидия окинула взглядом присутствующих. Никто, кажется, не заметил его сарказма. Слова Хантера были восприняты в прямом смысле, и все ждали, что она кивком или улыбкой выразит согласие со ставкой, сделанной ее отцом.

— Умница, — сказал Сэмюел, довольный решением дочери. — Теперь мы успеем к ужину.

Когда Сэмюел снова поднял карты, Лидия с нетерпением заглянула в них. Ситуация не изменилась. У отца по-прежнему был фул. Поняв, что у Бригема карты, возможно, хуже, она постаралась скрыть разочарование. Независимо от результатов этой партии дети останутся в выигрыше, подумала она. Проиграть может только она.

Сэмюел перевернул свои карты.

— Семерки и тройки, — сказал он, улыбаясь. — Вы, наверное, думали, что я блефую, не так ли? — Он принялся подгребать к себе деньги и записочку с именем Лидии, но Бригем остановил его.

— У меня десятки и восьмерки, — сказал он, веером раскидывая свои карты. — У меня фул старше. — Он бросил взгляд на Лидию и начал подгребать выигрыш. — Я не стал бы блефовать, когда на кону такая важная ставка.

«Мур имеет в виду меня», — подумала Лидия, почувствовав головокружение. Опасаясь, что он может счесть ее слишком молодой и нетерпеливой, она сдержанно улыбнулась, надеясь, что улыбка получилась холодной и в меру равнодушной.

— Но вы, очевидно, позабыли, что еще я не открыл карты, — сказал Натан, возвращая с небес на землю размечтавшуюся Лидию. — У меня четыре двойки, джентльмены, — сказал он. Подождав, пока Бриг уберет уже протянутую руку, он взял записку с нацарапанным именем Лидии и положил ее в жилетный карман. Остальную часть выигрыша он подвинул к Сэму: — Это для детишек. — И поднялся из-за стола.

Лидии хотелось завизжать, но она грациозно поклонилась, моля Бога, чтобы Натан не предложил сопровождать ее в столовую. Опасения были напрасны, потому что Натан задержался, чтобы поговорить о чем-то с Бригом, а Сэмюел тем временем сам предложил руку дочери.

— Наверное, он пытается утешить мистера Мура, — понизив голос, сказал Сэмюел.

— Вернее, он сыплет соль на открытые раны.

— О чем ты говоришь? — переспросил отец, подумав, что не расслышал.

— Так, ни о чем, папа. Это не имеет значения.

Они вошли в столовую, когда рассаживали гостей. Лидия поискала глазами Джеймса Эрли и Генри Белла, чтобы сразу же найти свое место. Проследив за ее взглядом, Сэмюел фыркнул.

— Похоже, что я выиграл пари, дорогая. Сегодня эти молодые люди будут в обществе мисс Эдамс и мисс Гендерсон.

— Не сомневаюсь, что это твоих рук дело, — ответила Лидия.

— При чем тут я? — с самым невинным видом воскликнул Сэмюел. Подведя дочь прямехонько к ее месту, он помог ей сесть, а сам отправился на хозяйское место во главе стола.

— Какое неожиданное удовольствие, — сказал Бригем, усаживаясь слева от Лидии.

— Что правда, то правда, — подтвердил Натан, занимая место по ее правую руку.

Оказавшись между ними, Лидия с трудом выдавила улыбку. Она боялась, что не вынесет такого напряжения до конца ужина.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Мэдлин после ужина. — Я никогда не видела тебя такой взвинченной.

Лидия увлекла мать в уголок, где стояли две большие пальмы. В бальном зале перед концертом, который должен был состояться после ужина, были расставлены стулья, но многие гости предпочли прогуляться в саду. Те, кто остался в помещении, слушали увлекательные рассказы отца Патрика о собственной бурной молодости или рассматривали подготовленные архитектором чертежи приюта.

— Я немного устала, — призналась Лидия, — но не подозревала, что это настолько заметно.

— Заметно? Да я на расстоянии чувствовала, как тебе тяжело было выносить за ужином своих соседей. Не понимаю, как могла произойти такая ошибка. Я не хотела сажать тебя между мистером Муром и мистером Хантером. Они оба слишком стары и, полагаю, слишком опытны для тебя. Было несравненно лучше, если бы твоими соседями были Джеймс и Генри.

— Уверена, что ты так думаешь, мама. Мэдлин прищурила глаза:

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Просто я устала. Извини, я хотела бы выйти подышать свежим воздухом.

Мэдлин застыла на месте, ошеломленная непривычной грубостью дочери, но быстро пришла в себя и отправилась искать солистку, которая должна была открывать концерт.

Лидия вышла в крытую галерею, выложенную каменной плиткой. В воздухе, влажном после весеннего дождя, струился аромат роз. Она не захватила с собой шаль и почувствовала, как оголенную кожу покалывает прохладный ветерок. Остановившись у каменной балюстрады, девушка наблюдала, как гости, прогуливаясь по дорожкам сада, направляются к пруду и расположенной неподалеку от него беседке. «Надо будет летом устроить гулянье с концертом на открытом воздухе и китайскими фонариками на пруду», — подумала она. Только в следующий раз она самостоятельно составит список гостей и уж постарается избежать сюрпризов.

Ужин обернулся для нее настоящим испытанием. Начиная с закусок и до подачи горячего блюда Лидия была вынуждена разговаривать почти исключительно с соседом слева. Однако она не могла насладиться общением с Бригемом Муром, потому что боялась того момента, когда настанет очередь беседовать с Натаном Хантером. Она предпринимала неловкие попытки завязать разговор, но так нервничала, что ее стало мутить.

Воспоминания об этих унизительных переживаниях прервал тихий голос Пе Лин:

— Мисс Лидия, идемте. Вас кое-кто хочет видеть. Они сказали, что это срочно. Я провела их в библиотеку. Поспешите, пожалуйста, пока вас не увидела ваша мать.

Лидия, кажется, догадывалась, кто пришел.

— Жди меня в коридоре, — сказала она Пе Лин, когда они подошли к дверям библиотеки. — Предупреди, если появится папа или мама. Я скоро вернусь.

Натан стоял в углу галереи, куда не достигал свет из бального зала.

Он видел, как Лидия подошла к балюстраде. Он стоял, не двигаясь, опасаясь, что она может подумать, будто он за ней шпионит. Девушка оперлась на балюстраду. Интересно, о чем она думает? Возможно, размышляет над тем, как выпутаться из истории с отцовской ставкой. Он сразу заметил, как она расстроилась неожиданным поворотом событий. За ужином Лидия была подчеркнуто вежлива, но отвечала односложно или явно неискренне.

Несмотря на холодный прием, Натан остался. Он привык к тому, что женщины указывают ему на дверь, как только познакомятся с Бригемом, и его это никогда не смущало. Однако на сей раз слишком многое было поставлено на карту, чтобы отступить. Натан похлопал рукой по жилетному карману, где лежала записочка Сэмюела, и подумал о завтрашнем ужине в «Клифф-Хаусе». У него еще есть шанс исправить положение — на этот раз в отсутствие Брига.

Он стал размышлять о том, куда пригласить Лидию после ужина и как с ней объясниться. В этот момент он заметил, как к девушке подошла молоденькая китаянка, которая, судя По всему, была служанкой. Потом они скрылись в доме. Десять минут спустя он увидел, как Лидия уходит из дома через боковую дверь — одна, закутанная в черный плащ с капюшоном и с корзинкой в руке.

Взъерошив пальцами волосы, Натан нахмурился, пытаясь сообразить, что могло заставить Лидию Чедвик покинуть бал. Но в голову ничего не приходило. Женщин, подобных Лидии, он еще никогда не встречал. Она была одновременно застенчивой и непокорной, то неуклюжей, то грациозной, то любезной, то грубой. Она еще не поблагодарила его за свое спасение. И тем не менее, танцуя с ним, ни разу не дала понять, что считает его безнадежно плохим партнером.

Он услышал, как музыканты начали настраивать инструменты. Прозвучало несколько аккордов на фортепьяно. Гости понемногу потянулись в зал. Натан заметил, как возле пруда Бриг взял под руку Мэдлин и они направились к дому. Он вспомнил, как впервые увидел Мэдлин два месяца назад, когда прибыл в Сан-Франциско. В тот раз она была тоже вместе с Бригемом Муром.

Интересно, намеревался ли Бриг подобраться к дочери через мать или же проявлял к Мэдлин личный интерес? Наверное, и то и другое. Обычно Мур продумывал все подробности операции, ничего не оставляя на волю случая, и сегодняшний проигрыш в покер нанес удар по его самолюбию. При воспоминании об этом губы Натана дрогнули в улыбке. Бриг и Мэдлин тем временем пересекли галерею и вошли в зал, а Хантер, все еще улыбаясь, отправился на поиски молодой китаянки, которую видел с Лидией.

Разыскивая Пе Лин, Натан обошел первый этаж здания. Он чувствовал себя воришкой, каким некогда был. Заглянув в три гостиных, малую столовую и картинную галерею, он наконец увидел Пе Лин. Она о чем-то возбужденно говорила с отцом Патриком. Натан подозревал, что разговор имел отношение к внезапному уходу Лидии.

Пе Лин и отец Патрик одновременно повернулись к вошедшему в комнату Натану. Пе Лин, поклонившись, хотела уйти, но священник остановил ее и, решив, что Натан заблудился, показал ему направление к залу.

— Я пришел, чтобы поговорить с этой девушкой, — сказал Хантер.

Отец Патрик снял очки в золотой оправе и протер стекла носовым платком. Его худощавое лицо раскраснелось, широкий лоб блестел от пота. Вновь надев очки, он промокнул платком лоб и лысину.

— Вы мистер Хантер, не так ли? Вас мистер Чедвик пригласил на покер, и вы сделали весьма существенное пожертвование?

Натан кивнул.

— Я хотел бы еще немного поговорить с Пе Лин, а потом поговорите вы. Мне нужно обсудить с ней очень важный вопрос…

— Я не задержу ее, святой отец, — прервал его Натан. Он понял, что правильно угадал тему их разговора. — Я видел, как мисс Чедвик ушла. Она сделала это тайком. Очень торопилась. Я хотел спросить у Пе Лин, — продолжал он, надеясь, что правильно уловил имя девушки, — нельзя ли мне сопровождать Лидию.

Отец Патрик поднял глаза к небесам и прошептал слова благодарности. Значит, его молитвы были услышаны.

— Несомненно, мальчик мой, — сказал священник. — Пе Лин сказала мне, что Лидия ушла к мисс Бейли.

— К мисс Бейли? Но это же… — Он чуть было не сказал, что она уже побывала там сегодня, но вовремя остановился.

— Это бордель, — сказал священник, закончив фразу, которую из вежливости не решился закончить Натан. — Когда Лидия что-нибудь вобьет себе в голову, ее трудно отговорить. Видите ли, она посвятила себя заботе о сиротах…

— Позвольте мне объяснить, — сказала Пе Лин. — За мисс пришли две женщины и сказали, что Шарлотта рожает. Мисс Лидди должна была помочь принять ребенка и забрать его.

— Забрать ребенка? — удивился Натан. — Зачем он ей?

— Чтобы поместить его в приют, — вмешался отец Патрик. — Она отправилась к мисс Бейли, чтобы взять ребенка Шарлотты в приют.

— Шарлотте ребенок не нужен, — добавила Пе Лин, — а мисс Лидия позаботится о том, чтобы у него был хороший дом.

«Почему бы не подождать с этим до утра?» — подумал Натан.

Словно услышав его невысказанный вопрос, Пе Лин объяснила:

— Мисс Лидия боится за ребенка. В борделе плохой врач, он много пьет. Она боится, что он может навредить. Она уже побывала сегодня у Шарлотты, но тогда еще было рано. А теперь, когда пришло время, мисс Лидия снова пошла туда.

Казалось, Пе Лин и сама была поражена своей разговорчивостью, потому что столько связанных предложений сразу она, наверное, не произносила никогда в жизни.

— Ну как, мистер Хантер? — обратился к нему священник. — Можем мы надеяться, что вы поможете мисс? Лидия просила Пе Лин ничего не говорить родителям, поэтому она обратилась ко мне. Боюсь, мое отсутствие на концерте уже заметили. Я не могу задерживаться дольше.

— Отсутствие мисс Чедвик, наверное, тоже заметили, — сказал Натан.

Пе Лин кивнула.

— Я сказала ее отцу, что она плохо себя чувствует и ушла в свою комнату. Он хотел навестить дочь, но я попросила ее не беспокоить. Но ее мать я не могла найти.

Натан знал, почему она не могла найти Мэдлин.

— Я пойду за мисс Чедвик. Не понимаю, почему она не отправилась туда вместе с женщинами, которые за ней пришли. По крайней мере ей не пришлось бы одной идти по Портсмут-сквер.

Отец Патрик удивленно вскинул темно-рыжие брови:

— Значит, вам известно, где находится заведение мисс Бейли?

— Не судите меня слишком строго, святой отец. Достаточно того, что я сам это делаю.

К тому времени как Лидия добралась до борделя, начался дождь. Она была рада укрыться от непогоды под крышей заведения мисс Бейли. По дороге от Ноб-Хилл до Портсмут-сквер Лидия при каждом шуме испуганно ускоряла шаг, а когда добралась до Чайнатауна, даже побежала. Поэтому, войдя в заведение через боковую дверь, она прислонилась спиной к стене и некоторое время стояла, переводя дыхание.

— Вот и вы, — сказала Джинни, спускаясь по узкой черной лестнице. — Мы с Марой думали, что вы не придете.

Лидия расстегнула застежку у шеи и повесила мокрый плащ на крючок возле двери.

— Могли бы и подождать меня. Я собралась за две минуты.

— Подождать вас? — удивилась Джинни. — А если бы вас с нами увидели?

Поднимаясь по лестнице, Лидия мысленно пожурила себя. Она упрекнула Джинни за то, что ей пришлось одной идти по темным улицам, тогда как девушки заботились о ее репутации.

— Вы все сделали правильно, — сказала Лидия. — Шарлотта еще не родила?

— Уже скоро. Мне кажется, она ждала вас. Она не позволила доктору Франклину прикоснуться к себе.

Они повернули налево и поднялись до следующей лестничной площадки. Для родов Шарлотте отвели комнату на чердаке. Аида Бейли не хотела, чтобы роженицы беспокоили криками клиентов.

— Я готова помочь, — сказала Джинни, пропуская Лидию в комнату. — Мара сейчас занята с клиентом, а я пока свободна. — Она перешла на шепот: — Сегодня у нас затишье. Похоже, все важные джентльмены на вашем приеме, зарабатывают себе пропуск в царство небесное.

Лидия привыкла к грубоватому просторечию Джинни, но сейчас ее слова заставили ее покраснеть. Она никогда не задумывалась о том, что за мужчины посещают заведение мисс Бейли. Интересно, сколько их танцевало с ней сегодня вечером, играло в покер с ее отцом или обещало пожертвования отцу Патрику? Возможно даже, что один из них был отцом ребенка Шарлотты. Эта мысль сначала расстроила ее, потом разозлила, но у нее не было времени размышлять на эту тему: закричала Шарлотта.

— Я уже здесь, — сказала Лидия, игнорируя бормотания доктора Франклина.

Она присела на краешек кровати и взяла роженицу за руку. На полу рядом с кроватью стоял таз с водой. Лидия смочила салфетку и обтерла бледное вспотевшее лицо Шарлотты.

— Надо бы сменить ей сорочку, Джинни.

— Не надо, — невнятно пробормотал доктор Франклин. — Она сейчас родит.

— Значит, сменим потом. Не лежать же ей в мокрой сорочке, тем более что здесь холодно. Почему бы вам не растопить камин?

Франклин, нетвердо державшийся на ногах, попробовал строго взглянуть на Лидию, но взгляд не получился, потому что в глазах у доктора двоилось.

— Врач здесь я!

— Как это получилось, для меня остается тайной, — сердито обрезала его Лидия, вызвав слабую улыбку на губах Шарлотты. — Вот и хорошо. С тобой все будет в порядке. И с ребенком тоже. — Она пригладила пепельно-белокурую прядь волос, упавших на лоб Шарлотты. — Когда будет больно, можешь терзать мою руку. Я выдержу. — Она взглянула на доктора: — Неужели вы не в состоянии помочь ей? Чтобы она не мучилась от боли?

— Все идет нормально, — сказал Франклин. — А вам вообще незачем было приходить. Вам здесь не место.

Вид доктора Франклина не внушал Лидии доверия. Глаза у него покраснели и слезились, руки тряслись. За то время, пока она находилась в комнате, он дважды подходил к своему черному чемоданчику и что-то подносил к губам. Лидия была не настолько наивной, чтобы не понять, что он пил.

Вернулась Джинни. Она принесла чистые простыни и ночную сорочку, разожгла камин и поддерживала огонь, стараясь не вмешиваться в перебранку Лидии с доктором.

Чтобы узнать, как продвигаются дела у Шарлотты, в помещение заглянула Аида Бейли. Получив ответ, она наконец сказала то, ради чего заставила себя подняться на чердак:

— Вас там спрашивают, Лидия. Мужчина говорит, что его послал отец Патрик для того, чтобы проводить вас домой, когда все закончится. — Ожидая ответа, Аида побарабанила по дверному косяку пальцами в кольцах.

Лидия вздохнула. Должно быть, Пе Лин сразу же отправилась к священнику и рассказала обо всем.

— Он назвал свое имя — спросила она, уверенная, что это либо Джеймс, либо Генри. Когда речь шла о ее безопасности, они были рады предложить свои услуги.

— Натан Хантер.

— Мистер Хантер? — удивилась Лидия.

В этот момент Шарлотта снова закричала, и лицо ее исказилось от боли. Доктор объявил, что ребенок вот-вот родится, и Лидия забыла оба всем.

Аида, которой не терпелось поскорее уйти, спросила:

— Что нам делать с мистером Хантером?

— Развлеките его, — коротко ответила девушка. Пухлые губки Айды тронула лукавая улыбка.

— С удовольствием. — Она выскользнула в коридор и тихо закрыла за собой дверь.

— Ребенок идет ягодицами, — сказал, откашлявшись, доктор Франклин. — Боюсь, что я не сумею…

— Уж лучше постарайтесь, — сердито прошипела Лидия. Она обернулась к Шарлотте, чтобы ободрить ее. Франклин попытался повернуть ребенка, и Шарлотта закричала еще громче.

— Вам придется обеим держать ее, — сказал доктор.

— Только не говори, что сейчас упадешь в обморок, — предупредила Лидия Джинни.

— Не буду, — ответила проститутка. — Мне, конечно, нехорошо, но самую малость. А вот вы меня удивляете.

Лидия пожала плечами. Смочив в тазу салфетку, она обтерла Шарлотте шею и плечи. Дыхание роженицы было учащенным и поверхностным. Потом она затихла.

— Она потеряла сознание, — сказала Джинни.

Лидия взглянула на Шарлотту. Она была бледная, ее губы посинели.

— Что происходит, Франклин? Что, черт возьми, вы с ней сделали? — Высвободив свою руку из пальцев Шарлотты, она подошла к доктору и, увидев кровь, побелела как полотно. — Силы небесные! Вы ее разорвали! Она истекает кровью!

— Ребенок не выходит, — сказал доктор и снова направился к чемоданчику.

Лидия взяла хирургические щипцы и ткнула ими доктора в зад.

— Только попробуйте еще раз хлебнуть, и я засуну это вам в глотку. — Она ткнула его еще раз и, когда он неуклюже повернулся, уперла щипцы ему в живот. — Проклятый пьяница! Сделай же что-нибудь! Останови кровотечение!

Франклин оттолкнул Лидию и выставил перед собой руки, чтобы хоть как-то защититься.

— Ничего нельзя сделать, — сказал он. — Она умрет.

— Черт бы тебя побрал!

— Но она всего лишь проститутка, — сказал он, пожав плечами.

Лидия замахнулась, чтобы ударить его, но ее остановила Джинни:

— Не делайте этого, мисс Лидия. Посмотрите на него. Он не может помочь Шарлотте.

Темно-синие глаза Лидии наполнились слезами.

— Выстави его за дверь, Джинни, и скажи мисс Бейли, что мне потребуется полотенце, гигиенические салфетки и кипящая вода, чтобы стерилизовать инструменты. И позови кого-нибудь, кто в состоянии помочь мне. Поторапливайся, Джинни. — Лидия подоткнула юбки и опустилась на колени в изножье кровати. — Доктор отступился, но я не сдамся.

Лидия принялась останавливать кровь. Она свертывала простыни и прижимала их к бедрам Шарлотты. Схватки участились, и роженица то приходила в себя, то снова теряла сознание. Лидия не имела ни малейшего понятия о том, что следует делать при ягодичном положении плода.

— Прошу тебя, Шарлотта, помоги мне, — шептала она.

За спиной Лидии открылась дверь. Взглянув через плечо, она увидела, что в комнату вошел Натан. Сбросив пиджак, он засучил рукава рубашки и подошел к кровати.

— Вы! Что вы здесь…

Натан не ответил. Он просто поднял Лидию с пола и поставил в стороне от кровати.

— Джинни несет то, что вы просили. Идите и помогите ей.

Подчинившись властному тону Хантера, Лидия перестала оспаривать его право присутствовать в комнате и давать указания. Она немедленно отправилась помогать Джинни.

— Значит, тебя зовут Шарлотта? — спросил Натан, моя в тазу руки и стряхивая капли воды. — Ну, Шарлотта, я собираюсь помочь тебе родить ребенка. Ты можешь кричать сколько хочешь, обзывать меня последними словами, если пожелаешь. Тебе будет больно, ведь первое, что нам надо сделать, — это повернуть твоего младенца. — Он продолжал говорить, давал указания, хвалил и в то же время работал руками. Ручейки пота стекали у него по спине, на лбу выступила испарина.

В комнату вернулась Лидия и поставила на огонь чайник. Бросив в кипящую воду инструменты, которыми пользовался доктор Франклин, она встала рядом с Натаном. Он работал молча, стиснув зубы и выпятив челюсть. Лидия взяла влажную салфетку и вытерла ему лоб.

— Спасибо. Возьмите ее за руку, поговорите с ней, заставьте ее помогать. Я почти перевернул ребенка. Джинни здесь?

— Здесь, сэр. Я принесла простыни.

— Найди что-нибудь, чтобы завернуть новорожденного. — Он снова обратился к Шарлотте: — Теперь тебе надо тужиться, Шарлотта. Вот так. Я уже чувствую головку ребенка. Только не останавливайся… Лидия, дайте щипцы. Она больше не тужится. — Лидия, обжигая руки, выхватила щипцы из чайника. — Осторожно, — предупредил Натан. — Мне и без вас хватает пациентов.

— Разве вы доктор? — спросила она, подавая ему инструмент.

Он покачал головой.

— Но откуда вы знаете…

— Я имел дело с овцами.

Лидия от удивления раскрыла рот. Джинни нервно хихикнула.

Натан продолжал работать. Он осторожно наложил щипцы на головку ребенка и при следующей схватке потянул. Он не показывал виду, но обилие крови его очень тревожило. Даже если ему удастся спасти ребенка, то жизнь Шарлотты была под вопросом.

Он взглянул на Лидию. Она гладила волосы роженицы и, наклонившись к уху, нашептывала что-то ободряющее. Ее печальные глаза на заплаканном бледном лице казались почти черными. «Она знает, — подумал Натан. — Знает, что мы потеряем Шарлотту».

Но сначала они потеряли ребенка. Натан поднял в ладонях крошечное тельце.

— Прости, Шарлотта, — тихо сказал он. — Ребенок родился мертвым.

Она едва заметно кивнула. Из-под сомкнутых век выкатилась и поползла по щеке слеза. Она сжала руку Лидии, которая едва сдерживала рыдание. Пусть даже Шарлотта клялась и божилась, что не хотела этого ребенка, она была уверена, что страдания матери, потерявшей свое дитя, были от этого ничуть не меньше.

Натан перерезал пуповину. Джинни принялась обмывать тельце ребенка в тазу, потом положила его в принесенную Лидией корзинку.

Натан, продолжавший бороться за жизнь Шарлотты, разогнул спину и выпрямился. Женщина перестала дышать, и Лидия закрыла ей глаза.

— Вы сделали все, что смогли. Дальше я обо всем позабочусь сама, — тихо сказала она.

Натан отвел тыльной стороной ладони прядь влажных волос, упавших ему на лоб.

— Нельзя ли где-нибудь помыться? — спросил он.

— В моей комнате, — предложила Джинни. — Этажом ниже. Первая дверь налево. Мисс знает, — сказала Джинни и взглянув на Лидию, добавила, обращаясь к Натану: — С ней все будет в порядке?

Натан, и сам задававший себе этот вопрос, бодро ответил:

— Она выдержит. Хотя, мне кажется, на этот раз она несколько переоценила свои силы.

— Да, такая уж она есть, мисс Лидди. — Натан заметил, что сказано это было с любовью и уважением. — Она храбрая девочка.

«И упорная, словно колонист, осваивающий новую территорию», — подумал Натан. Он одним движением поднял ее на ноги и повел по коридору в комнату Джинни.

В комнате было тепло, потому что в углу топилась маленькая угольная печурка. Натан с удивлением отметил, что мисс Чедвик покорно согласилась присесть на мягкую банкетку перед печкой. Несмотря на тепло в комнате, Лидию прямо-таки колотило. Налив в тазик свежую воду из стоявшего рядом кувшина, он вымыл руки.

— Давайте-ка сюда руки, я их помою, — сказал он и принялся мыть их с помощью салфетки, впервые обратив внимание на то, какие они маленькие и нежные. Натан невольно подумал о своих ладонях, огрубевших за более чем десяток лет тяжелого труда. Да, они стали слишком грубыми для такой работы, какая выпала на его долю нынче вечером.

— У вас красивые руки, — почти шепотом промолвила Лидия.

Натан застенчиво сжал длинные пальцы в кулаки, потом быстро поднялся на ноги и опорожнил таз. Ополоснув лицо, он опустил закатанные рукава рубашки.

— Я оставил наверху свой пиджак. А вы, пока меня не будет, найдите у Джинни что-нибудь подходящее, чтобы переодеться. Мне кажется, вы с ней примерно одного размера. — Заметив, что Лидия смотрит на него непонимающим взглядом, он добавил: — Ваше платье безнадежно испорчено.

Лидия, опустив глаза, осмотрела отделанный оборками лиф. Он был запачкан кровью. Были испачканы также рукава и юбки. Там, где кровь успела высохнуть, пятна казались черными.

— Да, — согласилась она. — Вы правы. Я не могу в таком виде идти домой. Но едва ли смогу надеть одежду Джинни.

— Почему? — резко спросил Натан. — Потому что она принадлежит проститутке?

Лидия вскинула голову:

— Н-нет. Конечно, нет. — «Платья Джинни не подойдут мне по размеру», — хотела сказать она, но, смутившись, пробормотала: — Идите. Я что-нибудь придумаю.

Не полагаясь на ее слова, Натан сам покопался в гардеробе и извлек сапфирово-синее платье простого покроя. Он бросил его на кровать с балдахином и тоном, не терпящим возражений, сказал:

— Наденьте вот это. Я попрошу Джинни уладить все остальное. И не вздумайте уйти, пока я не вернусь, мисс Чедвик.

На чердаке Натан помог Джинни обмыть и одеть Шарлотту. Отнес грязное белье в подвал, где находилась прачечная. Джинни рассыпалась в благодарностях, но Натан и внимания на них не обращал. Ведь в своих действиях он руководствовался отнюдь не человеколюбием. Шарлотта и ее ребенок мало его волновали, ему было важно завоевать расположение Лидии. Однако он не был уверен, что ему это удалось. Едва ли можно чего-нибудь добиться, совершая благородный поступок по неблагородным мотивам.

Когда тридцать минут спустя Хантер взялся за ручку двери, за которой оставил Лидию, то затаил дыхание, не зная, что его ждет внутри. Увидев, что Лидия все еще в комнате, он вздохнул с облегчением. Она стояла у окна, одетая в платье, которое он для нее выбрал. Возможно, она даже не услышала, как он вошел, потому что не шевельнулась. Но когда Натан остановился за ее спиной, Лидия повернулась и бросилась в его объятия.

Она не спрашивала себя, почему ищет утешения и защиты. Просто впервые в жизни Лидия почувствовала, как важно в тяжелую минуту прикоснуться к другому человеческому существу. Ей в это мгновение нужна была только доброта. Она не знала, что этот человек не мог по-доброму относиться к другим людям.

Натан обнял ее за плечи. Он чувствовал, как его рубашка промокла от слез. Ее кожа пахла сиренью, и эта свежесть и чистота тронули его. Он не знал, что делать. Натан держал ее в объятиях, не пытаясь воспользоваться неожиданной удачей, которую дали ему странные события этого вечера. Он просто позволил ей думать, что разделяет ее боль, тогда как в действительности не умел сочувствовать людям.

«Я ничем не лучше Брига, — думал Натан, — а возможно, даже хуже. Лидия ни о чем не знает. Разве есть у нее шанс выстоять против меня или Бригема Мура? Она и понятия не имеет, какие хитроумные планы разрабатывались, чтобы втереться в ее доверие». Он отстранил Лидию и протянул ей платок:

— Вот, возьмите. Вытрите слезы и высморкайтесь.

Смущенная строгим тоном Натана, девушка робко улыбнулась и поблагодарила его. Ей снова стало холодно, а сердце наполнилось печалью.

— Наверное, нам пора идти, — наконец сказала Лидия, аккуратно сложив платочек и засунув его под рукав платья. — Сколько сейчас времени?

Натан взглянул на циферблат карманных часов.

— Почти полночь.

— Папа, наверное, с ума сходит от тревоги.

— Пе Лин сказала ему, что вы себя плохо чувствуете и не хотите, чтобы вас тревожили. Отец Патрик, я уверен, тоже сохранит вашу тайну.

— А вы?

— О том, что произошло сегодня, ваши родители от меня не услышат, — заявил он, понимая, что тем самым едва ли увеличивает свои шансы как претендент на руку Лидии, потому что весьма сомнительно, что Чедвики с одобрением отнеслись бы к тому, что их дочь принимает роды в борделях.

— Это хорошо. — Лидия чуть вздернула подбородок. Натан успел заметить, что этот жест обычно означал вызов. — В таком случае пока я не хочу возвращаться домой, — сказала она.

Хантер и бровью не повел. Не зря же Лидия Чедвик напомнила ему упрямого австралийского колониста.

— А что вы хотите делать?

— Напиться.

Она сказала это так, как будто подобная затея была в порядке вещей.

— Вы когда-нибудь бывали пьяны, мисс Чедвик? — вежливо осведомился Натан.

— Нет.

— А вообще-то вы пьете?

Она пренебрежительно фыркнула:

— Разумеется, пью.

— Вино за обедом или капельку портвейна после ужина?

— Я пью херес. И сегодня вечером я уже немного выпила.

— Вот как? — явно забавляясь, произнес он.

— Вам смешно? Смейтесь, если хотите. Но я, право же, не понимаю, почему мужчинам позволительно напиваться под любым предлогом, а женщине этого делать нельзя, даже если ей пришлось быть свидетельницей двух смертей в течение одного часа. Шарлотта не была моим другом, мистер Хантер, но я узнала ее за последние несколько месяцев и считаю, что с ее смертью мир обеднел. Я хотела обеспечить ее ребенку дом у хороших людей, которые стали бы о нем заботиться. Но мне не удалось заполучить нормального доктора, который не был бы пьян. — Она зажала рукой рот, пытаясь подавить рыдания. Расстроенная несправедливостью происшедшего и своей неспособностью что-либо исправить, Лидия бросилась к двери. — Я сама доберусь до дома, спасибо.

Натан схватил ее за руку.

— Я обещал Пе Лин и отцу Патрику доставить вас домой в целости и сохранности. Я даже не возражаю, если вы будете пьяны.

Лидия перестала вырываться и пристально вгляделась в его лицо, оценивая его искренность.

— Правда?

— Куда бы вы хотели пойти?

— Не знаю, — призналась она. — По правде говоря, я не знаю ни одного подходящего места, но и здесь оставаться не хочу.

— Что вы скажете насчет «Серебряной леди»?

— Кажется, это игорный дом?

— Там мои апартаменты. Лидия некоторое время молчала.

— Может быть, вы передумали? — спросил он.

— Нет. — Она снова вздернула подбородок. — Я не передумала. Прошлый раз… там, в переулке… я была в замешательстве. Когда вы настояли на том, чтобы я пошла к вам… я растерялась. И поэтому убежала. А когда вы появились у нас на балу, я страшно испугалась. Поэтому так возмутительно вела себя. Ведь увидев меня в переулке с теми мужчинами, вы могли подумать, что я сама…

— Что вы напрашивались на нападение?

— Ну, что-то в этом роде.

— И теперь вы пытаетесь убедить меня, что идете ко мне только потому, что вам захотелось выпить?

— Наверное, так, — невнятно пробормотала она.

— Что вы сказали? — переспросил он.

— Спасибо. Я хотела поблагодарить вас.

 

Глава 3

В его апартаментах было холодно. От мисс Бейли до «Серебряной леди» они добирались сквозь густой туман, который сейчас прижимался к стеклам снаружи, словно какое-то живое существо. Лидия остановилась у двери, а Натан тем временем задернул шторы и разжег камин.

Сидя на корточках, он грел руки над потрескивающим пламенем и вдруг, не глядя на Лидию, спросил:

— Не могу понять, входите вы или уходите?

— Я не передумала, если вы это хотите узнать. — В ее словах чувствовалась бравада. Она озиралась по сторонам, примечая то, что не заметила во время своего первого краткого визита.

Апартаменты были обставлены весьма дорогой мебелью, а это говорило о том, что у Натана водились деньги. По обе стороны камина стояли два дивана, обитые шелковой тканью. Между ними лежал яркий восточный ковер. На окнах висели парчовые шторы цвета слоновой кости. Столики и бар были сделаны из темного ореха, что придавало комнате богатый и элегантный вид. Лидия избегала смотреть влево, на чуть приоткрытую дверь, ведущую в спальню. Есть вещи, которые лучше не замечать.

Она почувствовала, что Натан наблюдает за ней. На его губах играла улыбка. Казалось, он читал ее мысли. Лидия скорчила недовольную гримаску.

— Позвольте помочь вам снять плащ. — Он подошел к гостье. — Или вы предпочтете оставаться в нем весь вечер?

— Спасибо, я сама справлюсь, — ответила Лидия и, скинув плащ, повесила его на бронзовую вешалку. Не зная, что делать с руками, она сложила их на груди, как будто все еще не согрелась.

— Здесь вам было бы теплее, — сказал Натан, ожидая, что она подойдет к огню. Но Лидия не подошла, и он направился к бару, чтобы наполнить бокалы, а девушка немедленно приблизилась к камину. — Выбор напитков у меня не велик, — предупредил Натан, наполняя бокал для себя.

— Я выпью то же, что и вы.

— Я пью шотландское виски, — предупредил он. — Уверены, что это то, что вам нужно?

— Уверена. — Она уселась на один из диванов и сделала вид, что разглядывает картину, висевшую над камином.

Натан принес Лидии напиток и проследил за ее взглядом.

— Не очень хорошая картина, не так ли? — сказал он, усаживаясь напротив нее. — Мне всегда не очень нравились пейзажи. Я заметил, что в вашем доме имеется довольно большое собрание произведений искусства.

— Папа показывал вам галерею?

— Я видел ее. — Натан уклонился от прямого ответа. — Но вы не пьете. Может быть, предпочтете что-нибудь другое?

— Нет-нет, не беспокойтесь, — заверила его Лидия и в подтверждение своих слов сделала большой глоток. Она заставила себя улыбнуться и поморгала глазами, пытаясь прогнать выступившие слезы. Решив, что клин клином вышибают, Лидия тут же сделала еще один глоток.

— Как вы полагаете, надолго ли затянется ваш приступ упрямства? — спросил Натан, наблюдая, как она старается не задохнуться. — Среди моих знакомых леди немногие могли бы похвастать подобной отвагой.

Он слегка приврал, потому что среди его знакомых вообще не было молодых леди. Было множество женщин, которые пили все, что бы им ни предложили, но все это были проститутки, уличные женщины, воровки и нищенки, потрепанные жизнью так, как Лидии не могло бы и присниться. Чтобы выжить, они делали то, что их заставляла делать жизнь.

И все же мисс Чедвик была редкостным существом. Она делала то, что делала, потому что хотела это делать. Насколько он понимал, любая ее потребность удовлетворялась, а любое желание исполнялось. Натан сразу понял, что Сэмюел Чедвик души в ней не чаял. Ее баловали, но она не избаловалась против ожидания, а оставалась целеустремленной и решительной. У нее были удивительные глаза. Иногда они казались невероятно большими, а их кобальтово-синий цвет — почти черным. Это были мятежные глаза, непокорные и упрямые, однако в их глубине Натан иногда замечал печаль.

— Можно мне еще? — спросила она, показывая на пустой бокал. — Только не вставайте, я налью сама.

Ишь, как разыгралась у нее фантазия! Ему самому не понравилось направление собственных мыслей. В его планах относительно Лидии Чедвик не было места никаким сантиментам. Он протянул ей свой бокал и проследил взглядом за тем, как она пошла к бару. Ярко-синее вечернее платье подчеркивало стройную линию ее спины и тонкую талию. У девушки были узкие плечи, изящные руки, тонкие запястья. Натан вспомнил, как держал ее в объятиях сначала в темном переулке, потом в бальном зале, а еще позднее в борделе. И каждый раз его поражало то, как ее тело сливается с его руками. Она не была высокой женщиной, но ее стройная талия создавала впечатление, будто у нее очень длинные ноги. Удивительно, что он заметил это только сейчас. Обычно, глядя на женщину, он не оставлял такого без внимания. Натан взял из ее рук принесенный бокал.

— Вы могли бы сесть на диван с ногами, — предложил он. — Человек, желающий напиться, обычно располагается поудобнее. Расслабьтесь и перестаньте бояться. Я на вас не наброшусь. Пока я, кажется, не давал вам повода для беспокойства.

— Я вовсе не думаю, что вы на меня наброситесь, — сказала Лидия охрипшим от усталости голосом. — С чего это зам вдруг пришло такое в голову?

Натан оставил без внимания ее последний вопрос. Он мог бы привести ей по меньшей мере три причины, по которым ему хотелось бы показать ей свою спальню: ее глаза, ее ноги и ее капризные аппетитные губы.

— Перестаньте смотреть на меня так, словно ожидаете худшего, — резко сказал он. — Мы здесь, потому что мне захотелось оказать вам любезность, — и все.

Она кивнула и торопливо поднесла к губам бокал. Виски не показалось ей таким противным и обжигающим, как в первый раз.

— Как вы думаете, сколько нужно времени, чтобы напиться?

— Если дело пойдет такими темпами, как сейчас, то недолго.

— Ну, тогда все в порядке.

Натан наполнил бокал Лидии в третий раз и с некоторым удивлением увидел, как она залихватски осушила его за три глотка и попросила новую порцию.

— Можно пить помедленнее, — сказал Натан, наполняя бокал. — А можно разбавить виски водой.

— Сойдет и так, — с вызовом заявила девушка. Хантер пожал плечами:

— Как хотите. Это ваша голова. — Он поставил рядом с ней на пол графин со спиртным, а сам вернулся на свое место. Вытянув перед собой скрещенные ноги, он уставился на Лидию поверх краешка своего бокала.

— Не смотрите на меня так, — сказала она.

— Как это «так»?

Она прищурила глаза, сурово стиснула губы и подняла бокал до уровня своего носа. Несколько минут она пристально смотрела на него.

— Понятно, — сказал Натан, чуть не рассмеявшись при виде себя в ее изображении. — Это вас смущает?

— Я чувствую себя дурочкой, — честно призналась Лидия. — Одно дело — быть дурочкой и совсем другое — когда тебя заставляют чувствовать это.

— Прошу прощения, — сказал он, садясь прямо и подбирая ноги. — Вы все-таки моя гостья. Я постараюсь не раздражать вас.

Его уступчивость согрела ее сердце. Или, может быть, стало тепло от виски? Она хихикнула.

Натан понял, что виски начинает действовать. Он принялся размышлять о том, как бы доставить свою гостью в особняк на Ноб-Хилл, не подняв на ноги весь дом.

— Вы были знакомы с мистером Муром до сегодняшнего вечера? — спросила Лидия, прервав его мысли.

Натан ничем не выдал своего удивления, только его серые глаза чуть прищурились.

— Почему вы спрашиваете?

— Из-за вашего акцента. Он очень похож на акцент мистера Мура. Вполне естественно, что здесь, в Сан-Франциско, вас, англичан, потянуло друг к другу.

— Вот как? Я об этом не подумал. Скажите, а мистер Мур говорил вам, из какой он части Англии?

Она кивнула, задев подбородком край бокала, отчего немного виски выплеснулось ей на руку. Лидия слизнула языком капельки и облизала губы. Расстроенная своей неловкостью, она не заметила, как, остановившись на ее влажных губах, потеплел взгляд Натана.

— Он из Лондона, — сказала она. — А вы откуда?

— Из Лондона… Это еще ничего не значит. Вы и представить себе не можете, насколько велик этот город.

— Хотелось бы мне когда-нибудь его увидеть, — мечтательно сказала она.

Натан мог бы сказать то же самое. Это было единственное место, куда он никогда не сможет вернуться. Без полного помилования от губернатора въезд в Англию был навсегда ему запрещен.

— Это невероятный город, — сказал он, вспоминая место своего рождения. — Волнующий, многолюдный. Шумный и грязный. С узкими кривыми улицами, по обе стороны которых стоят жилые дома, и с дворцами, окруженными самыми прекрасными в мире парками. Там соседствуют такая нищета и такое богатство, что трудно себе представить.

— То, о чем вы говорите, очень похоже на Сан-Франциско.

— Вот как? Да, возможно, кое в чем сходство есть. — Натан допил виски и поставил бокал на стол. — Лондон имеет многовековую историю. И нищета, и богатство там существовали при жизни нескольких поколений, и это вошло в плоть и кровь горожан. У них развилась некая покорность судьбе, чего нет в вашем городе, мисс Чедвик. Здесь богатство молодое, ему всего несколько десятков лет, и многие еще помнят его происхождение. Мужчины и женщины здесь стремятся к чему-то другому. Меня это восхищает.

— Правда? Признаюсь, я удивлена.

— В самом деле?

— Откуда вы знаете об этом, мистер Хантер? — воскликнула она, жестом обводя богато меблированную гостиную. — Вы-то сами, судя по всему, вполне довольны тем, что подарила вам судьба. Если бы то же самое сказал мистер Мур, это было бы понятно. Он сегодня пришел на бал только потому, что это мероприятие проводится с благотворительной целью. Вы же явились играть с моим отцом в карты. Вам известно, что мистер Мур воспитывался в приюте, очень похожем на приют Святого Андрея? Он выбрался из лондонских трущоб, чтобы построить свою жизнь собственными руками.

— Он вас восхищает?

— Да… да, почему бы нет? Он не сдается под ударами судьбы. Он интересный человек…

— К тому же красивый.

Лидия покраснела, но почему бы не признать очевидное?

— Да, он красив. У него добрые глаза, чудесная улыбка, и он очень вежлив.

— Образец добродетели среди мужчин. Возмущенная насмешливым тоном, Лидия наморщила носик.

— Думайте что хотите. Но вам было бы неплохо поучиться у него манерам.

Поскольку было время, когда Натан и сам думал так же, он не мог упрекнуть Лидию в близорукости.

— Я непременно последую вашему совету, — сказал он, заметив, что ответ пришелся ей по душе.

Она снова окинула взглядом гостиную и покачала головой. Глаза у нее были огромные, как серебряные доллары. Может быть, ее удивляло, что она не дома.

— Похоже, вы уже опьянели, — заметил Хантер. — Каковы ощущения?

Девушка широко улыбнулась.

— Я получаю огромное удовольствие, — заявила она, старательно выговаривая каждый слог. — А вы?

— И не припомню, когда получал такое удовольствие.

Лидия наморщила лоб, пытаясь уловить смысл сказанного, потом, решив, что не стоит ломать голову, немного расслабилась и сказала:

— Знаете, как я на вас сегодня разозлилась?

— За что? — вежливо осведомился Натан, подумав, не предупредить ли Лидию, что алкоголь развязывает язык. Сомневаясь, что она прислушается к его предупреждению, он решил не делать этого.

— Я не хотела, чтобы вы выигрывали последнюю партию в покер. Мне кажется, вы об этом догадались.

— Догадался. Но что я мог сделать? Так уж выпали карты. Я выиграл бы, независимо от того, что было поставлено на Кон. Вам не следовало соглашаться на это. Сэмюел должен был позволить вам вежливо отказаться. Но вы согласились, надеясь, что выиграет Бригем Мур.

— У моего отца был фул. Помните? Я думала, что выиграет он.

— Возможно. Однако надеялись вы на то, что выиграет Бриг.

— Если вы это знали, то почему открыли свои карты? Могли бы просто сложить их. Выигрыш все равно пошел бы в пользу приюта.

— Вы в этом уверены?

— Конечно. — Лидия замолчала и сделала еще один большой глоток, подумав, что могла бы, пожалуй, даже пристраститься к шотландскому виски. — Не хотите ли вы сказать, что мистер Мур не удостоил бы меня чести?

Натану меньше всего хотелось говорить что-нибудь плохое о Бригеме. Это наверняка заставило бы ее броситься в объятия его старого приятеля. Он расстегнул пиджак и достал из жилетного кармана бумажку с ее именем. Держа ее между большим и указательным пальцами, он показал ее Лидии.

— Только скажите, и я брошу ее в огонь.

Лидия не поверила своим ушам. В библиотеке, получая эту бумажку, он был доволен собой! Она пришла к единственному возможному выводу:

— Значит, вы не хотите пригласить меня на ужин? Вы это сделали только лишь для того, чтобы насолить мне, потому что знали — я хотела бы поужинать с мистером Муром? — Она поздно спохватилась. Лидия выдала себя с головой и тут же задиристо вздернула подбородок. — Ну и что? Я действительно хотела поужинать с ним в «Клифф-Хаусе». Ставка была его идеей.

Натан холодно посмотрел на собеседницу.

— Так вы хотите, чтобы я бросил это в огонь, или нет?

— Нет. Не желаю облегчать вам путь к отступлению. Делайте с этой бумажкой что хотите.

Он откинулся на спинку дивана и вздохнул. Как странно на нее действует алкоголь: она ходит в разговоре кругами. Нет, видимо, когда они поженятся, ему придется запереть бар и носить ключ при себе. Он снова сложил записку и сунул в карман.

— Я ее сохраню. Завтра я поведу вас в «Клифф-Хаус» и не позволю ссылаться на жестокое похмелье в качестве предлога для отказа. Ваша готовность пойти туда с Бригемом нанесла тяжелый удар по моему самолюбию.

— Извините, что я нагрубила. Натан пожал плечами.

Лидия потянулась за стоящим на полу графином.

— Ух ты! Ваш ковер почему-то кружится, мистер Хантер.

— Натан.

— Повторите, я не расслышала, — пробормотала она и улыбнулась.

— Зовите меня Натан… Судя по вашей улыбке, я думаю, что с вас достаточно. — Он перехватил графин, отнес его на боковой столик и вернулся к Лидии. — Вам нравится быть пьяной? — спросил он, увидев, как девушка соскользнула с дивана на пол.

— Разве я пьяна? — спросила она. — Нет, правда пьяна?

— Такой пьяной девчонки я еще никогда не видывал. Но завтра вас ждет жестокое похмелье.

— Зато сейчас я чувствую себя великолепно, — сказала Лидия. — Если не считать того, что мне приходится задирать вверх голову, чтобы разговаривать с вами. От этого у меня болит шея.

— Хорошо, я сяду.

— Сюда, — сказала Лидия, похлопав по полу рядом с собой.

— Будет проще, если я снова посажу вас на диван, — сказал он.

— Там слишком высоко.

Он усмехнулся, услышав это мудрое замечание.

— Понятно.

— Можете называть меня Лидией.

Последовавшая за этим пауза не была напряженной. Уголком глаза Натан наблюдал за тем, как у Лидии смыкались ресницы и как она боролась со сном. Когда ее голова склонилась к горящему камину, он осторожно переложил ее на свое плечо. Вскоре она развернулась к нему всем телом и заснула, уютно устроившись в его объятиях.

Наверное, бывают проблемы и посложнее, подумал Натан, чем возиться с захмелевшей Лидией Чедвик.

Натан и не заметил, как заснул. Его разбудил настойчивый стук в дверь. Первые мысли при пробуждении были естественным продолжением сна, причем и там, и там главным образом фигурировала одна женщина, продолжавшая спокойно спать в его объятиях.

У Натана затекли ноги, и он не очень твердо на них держался. Он потянулся, взглянул на часы, потом наклонился и подхватил Лидию на руки. Девушка оказалась легче, чем он предполагал. Быстро пройдя в спальню, он уложил ее на кровать и накрыл одеялом, лежавшим в изножье.

Сняв пиджак, жилет и рубашку, он взлохматил волосы и, надев домашнюю куртку, снял носки и штиблеты. Стук в дверь стал громче и настойчивее. Прежде чем открыть дверь, Натан зевнул во весь рот и протер глаза. Увидев его, любой решил бы, что человека только что разбудили.

— Что тебе надо, Бриг? — устало спросил он. В его голосе не чувствовалось удивления. Натан был бы удивлен, окажись на месте Мура кто-нибудь другой. — Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

— Знаю. — Не ожидая приглашения, Бригем вошел в комнату. Он сразу же направился к бару и налил себе на три пальца виски, потом перевел взгляд с Натана, все еще стоявшего у двери, на женский плащ, висевший на вешалке.

— Ох, извини, старина. Вижу, ты не один, — сказал он, указав взглядом на плащ. — Мне следовало бы догадаться, ведь ты так рано исчез с гулянки. — Гулянкой Бриг назвал бал. Он, не таясь, говорил на жаргоне, когда оставался с глазу на глаз с другом. — Не возражаешь, если я загляну?

Не успел Натан остановить его, как Бригем проскользнул в спальню. Хантеру оставалось молить Бога, чтобы Лидия не повернулась во сне или не сбросила с себя одеяло. Муру показалось бы странным, что его друг спит с полностью одетой женщиной.

Бриг вернулся спустя мгновение.

— Там слишком темно, — сказал он, — но она, кажется, ничего. Не то что некоторые.

— Насколько я понимаю, ты имеешь в виду мисс Чедвик?

— Кого же еще? Какая жалость, что она не похожа на свою мать. Вот кто меня здорово возбуждает!

— Я это заметил.

— Причем интерес взаимный.

— Я так и подумал. Но будь осторожнее, Лидия может возражать против того, что ты слишком много времени проводишь с Мэдлин. Мне кажется, что такое уже бывало.

— Вот как? Ты что-то знаешь?

— Ничего конкретного. Чистая интуиция.

Бриг знал, что эту интуицию нельзя оставлять без внимания.

— Удивлен, что ты мне об этом говоришь. Учитывая то, что мы преследуем одну цель, мне казалось, ты был бы рад, если бы мои планы сорвались.

Подумав о Лидии, Натан позволил себе едва заметно улыбнуться,

— А может быть, я могу себе позволить великодушие. Бриг фыркнул. Он уселся на то самое место, где недавно сидела Лидия.

— Говори: кто она?

— Не твое собачье дело, — вежливо ответил Натан.

— Почему ты решил уйти?

Натан присел на подлокотник дивана, стоявшего напротив.

— Лидия удалилась к себе — по крайней мере так сказал мне Сэмюел. А без нее мне там нечего делать. Я ушел, когда начался концерт.

Бригем кивнул.

— Именно тогда я тебя хватился. — Он отхлебнул виски. — Мне не понравилось, что ты выиграл последнюю партию. Ведь идея этой ставки была моя.

— И неплохая, надо сказать.

— Ты уже второй раз вмешиваешься в мои планы.

— Мы уже обсуждали это, Бриг. Мне казалось, что ты высказал все, что хотел, еще до ужина.

— Я тоже так думал. Но чем больше я думаю об этом, тем сильнее злюсь.

Судя по всему, Мур не был зол. Он был немного пьян. Впрочем, Натан по опыту знал, что последнее было более опасным.

— Тебе не пора идти? Видишь, у меня гостья.

— Пожалуй, я действительно пойду, — сказал он и, за один глоток допив виски, поставил стакан на пол. — Может быть, тоже найду кого-нибудь на ночь.

— Ты не нашел до сих пор? Это на тебя не похоже, Бриг.

— Мне нужна леди, а не проститутка.

— Как насчет Мэдлин Чедвик?

— Я уже сказал, что мне нужна леди, — отрезал Мур и вышел в коридор.

Натан долго думал над последним замечанием Брига и лишь потом запер дверь, убрал свет в лампах. Он решил, что, прежде чем проводит Лидию домой, может поспать часика два. Тем более и она за это время немного протрезвеет. Прошлепав босыми ногами в спальню, Натан увидел, что Лидия лежит на спине и тихо похрапывает. Он перевернул ее на бок, отодвинул к середине кровати и лег рядом.

Почувствовав, что на ней нет ничего, кроме тонкой хлопчатой сорочки, Натан вздрогнул от неожиданности.

— Лидия? — окликнул он ее. Она не ответила. Он прикоснулся кончиками пальцев к ее плечу. Никакой реакции. Хантер снова потряс ее за плечо, якобы для того, чтобы убедиться, что девушка спит. — Вы спите?

Прислушиваясь к ее равномерному дыханию, он подождал целую минуту. Неужели она слышала их разговор с Бригом, пока раздевалась? При одной мысли об этом Натану стало не по себе. Многого добиться и все потерять из-за несвоевременного визита Мура? Хантер был готов убить друга. С этой мыслью Натан погрузился в сон, который был намного беспокойнее, чем сон Лидии.

Его рука лежала на ее груди. Полная гладкая округлость заполняла его ладонь, а большой палец скользил по соску. Один раз. Два. И еще. Под его грубым пальцем сосок затвердел. А он все прикасался к нему, подразнивая. Грудь стала полнее, тверже и теплее. Его рука скользнула под полушарие, замерла на мгновение на том месте, где чувствовалось биение сердца, потом переместилась на другую грудь, погладила кожу.

Рука Лидии лежала на поясе его брюк. Пальцы провели по краешку пояса и забрались под ткань. Его кожа была гладкой, живот плоским и твердым. Его плоть, предвкушая дальнейшее продвижение пальцев, неожиданно отреагировала.

Не сказав друг другу ни слова, они оба мало-помалу продвигались к середине кровати. От этих движений ее тонкая сорочка задралась до бедер. Он ласково погладил ее колено. Ладонь с каждым поглаживанием увеличивала нажим и становилась все горячее…

Наткнувшись на непреодолимый барьер в виде пояса брюк, ее пальцы скользнули вверх по его груди. Его тело чутко реагировало на прикосновения ее пальцев. Она почувствовала это, потерев его правый сосок. Ее пальцы спустились к локтю, потом поднялись к плечу. Двигаясь вдоль ключицы, пальцы обошли вокруг шеи и зарылись в густые темные волосы. У Натана по спине пробежали мурашки.

Его ладонь ненадолго задержалась на ее бедре. Потом спустилась ниже, оказавшись в самой интимной, теплой и влажной части ее тела. На каждое прикосновение она отвечала или гортанным звуком, который можно было принять за поощрение действий, или вздохом, который мог означать согласие.

Лидия приподняла колено и положила ногу между его бедрами. Когда ее рука снова оказалась на поясе брюк, он взял ее за запястье и направил к тому месту, где образовалось уплотнение.

Их ноги переплелись, и они стали двигаться в одном ритме: она на спине, он почти на ней. Его рот отыскал ее губы. Страстный поцелуй подавил возбужденный стон. Поцелуй не отличался тонкостью оттенков, он не был изящной прелюдией. Его слишком долго откладывали, и теперь он лишь символизировал пробуждающуюся страсть.

Они словно изголодались друг по другу. Их языки затеяли настоящую битву. Каждый из них жадно стремился получить удовольствие. Они брали друг у друга что могли и лишь по чистой случайности отдавали что-то взамен.

У них перехватило дыхание, и когда они на мгновение остановились, чтобы хлебнуть воздуха, внезапно возникло отрезвление.

Сначала они просто смотрели друг на друга.

— Силы небесные! — Натан буквально отскочил от Лидии. Он перекатился на край и, завернувшись в простыню, вскочил с кровати. Споткнувшись о кучу сброшенных на пол одеял, он сердито пнул их и, отыскав белоснежную рубашку, надел ее наизнанку, разорвав при этом по шву.

Шторы были раздвинуты. Молния осветила ошеломленное лицо девушки. За окном разыгралась настоящая буря, дождь стучал в стекла, словно кто-то бросал горстями мраморные шарики. Натан зажег лампу и задернул шторы.

Лидия сидела на кровати, прислонившись спиной к ореховому изголовью. Колени ее были прижаты к груди, хлопчатая сорочка прикрывала ее, словно палатка. Будто завороженная игрой света и тени, она пристально смотрела на противоположную стену.

Ее волосы были отброшены за спину, и лишь две темные пряди упали на щеки, резко контрастируя с белизной кожи.

— Я хочу домой. Немедленно, — сказала она. Отыскав жилет, Натан взглянул на часы. Было около четырех часов.

— Еще есть время, — успокоил он. — Нам надо поговорить.

— Я так не думаю, мистер Хантер…

— Натан, — поправил он.

Она и внимания не обратила на его слова.

— Я думаю, вам надо выйти, чтобы я смогла одеться.

— Подождите минутку.

— Немедленно.

— Сначала мы поговорим, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Могу себе представить, что за мысли вертятся в голове девственницы, но я не намерен ждать, пока вы, вернувшись к себе в Ноб-Хилл, начнете кричать, что вас изнасиловали. — Возможно, она больше похожа на мать. Зная кое-что о Мэдлин, ему следовало бы быть более осторожным с ее дочерью.

Лидия взглянула на Натана и, заметив в его холодном взгляде упрек, содрогнулась, хотя не подала виду.

— Можете представить себе все, что угодно, но вы ошибаетесь. Я никогда не стану кричать, что меня изнасиловали. Ведь ничего не произошло. — Она все еще чувствовала жар его руки на своей груди, ласковое прикосновение его пальцев к интимному местечку между бедрами. Она вспоминала все, что делала с ним. Разве об этом можно сказать «ничего не произошло»? Нет. Но она никогда в этом не признается. — Правильно, — сказал он, взъерошив волосы левой рукой. — Ничего не произошло. — Он все еще ощущал вкус ее губ, сладость ее языка. Там, где она прикасалась к нему пальцами, кожа все еще горела, а плоть еще не утратила напряжения. — И ничего не произойдет в дальнейшем. Перестаньте смотреть на меня так, словно хотите, чтобы это произошло. — Это ложь! — воскликнула возмущенная Лидия. — Я не хочу ничего подобного!

Зато он хотел. Схватив в охапку жилет, пиджак, носки и штиблеты, Натан выбежал из спальни, громко хлопнув дверью. «Да поможет мне Бог», — подумал он. Он все сделал неправильно и все испортил. Хантер должен был завоевать ее доверие, а не презрение. Он никогда в жизни не прикасался к девственнице, возможно, даже не знал ни одной, пока не встретил Лидию Чедвик. Но с момента их знакомства не прошло и суток, как он облапал ее своими ручищами.

Натан взглянул на руки. Они дрожали. Бросив одежду на диван, он взял чистый стакан и плеснул себе бурбона. Хантер был вынужден признаться, что напуган.

Лидия Чедвик, сама не зная об этом, держала его жизнь в своих маленьких изящных ручках. Если бы она обвинила его в изнасиловании… Нет, он не мог даже думать об этом. И не будет.

Натан залпом выпил напиток и с грохотом поставил стакан на стол. Услышав доносившийся из соседней комнаты шелест одежды, он понял, что Лидия одевается. Он последовал ее примеру.

Десять минут спустя Лидия вышла в гостиную. Было заметно, что она умылась. Ее волосы были безжалостно стянуты на затылке в тугой пучок, который она перевязала кусочком кружева, оторванным от нижней юбки.

— Нельзя ли попросить стакан воды, — сказала она, остановившись на пороге.

— Разумеется, можно. — Натан ответил ровным, спокойным тоном, как будто ничего особенного и не случилось. Он наполнил стакан водой и подал ей.

Лидия замялась, когда брала стакан. Она старалась избежать прикосновения его руки.

— Спасибо. — Лидия быстро выпила воду. — Хотите еще?

— С удовольствием. Даже не припомню, когда я испытывала подобную жажду.

— Это от алкоголя. — Хантер снова подал ей наполненный стакан.

Осушив его, она поставила стакан на боковой столик.

— Как ваша голова?

— Гудит.

Он кивнул, по-другому быть просто не могло.

— Вы готовы идти?

— Да. — Лидия помедлила. — Я не хочу затевать спор, но должна предупредить, что вы не обязаны сопровождать меня домой.

Натан тоже не хотел спорить, а поэтому сказал, тщательно подбирая слова:

— Но я обещал отцу Патрику и Пе Лин, что провожу вас. Что бы вы обо мне ни думали, я человек слова. — Он чуть помедлил, ожидая ее ответа. Она внимательно посмотрела на него, но не сказала ни слова. — Я принесу ваш плащ.

Пока они шли до ее дома, дождь лил не переставая. На улицах не было видно ни одного наемного экипажа. Извозчикам не хотелось заставлять лошадей взбираться по крутой Пауэлл-стрит, особенно когда она была скользкой от дождя.

Он проводил ее до той же боковой двери, сквозь которую она вышла из дома. Они остановились под козырьком, образующим навес над входом. Струи дождя, припустившего теперь всерьез, укрывали их словно хрустальной занавеской.

Они стояли лицом друг к другу. Натан пытался поймать взгляд Лидии, а она, как могла, избегала этого.

— Я зайду за вами в семь тридцать, и мы пойдем ужинать, — тихо сказал он.

— Вы это серьезно? — удивилась Лидия, хотя понимала, что ее спутник не шутит. — Но я никуда не пойду с вами ни сегодня, ни в любой другой день!

— Вы отказываетесь оплатить проигрыш?

— После того, что произошло час назад, ваш вопрос, по-моему, не заслуживает ответа.

— Понятно. Значит, вы все-таки вините меня.

— Я виню себя, — спокойно сказала она. — Я виню себя за то, что не сразу вас раскусила. Вы ничем не отличаетесь от всех прочих.

— От каких это прочих?

Лидия отвернулась и взялась рукой за дверную ручку. Натан, взяв ее за локоть, грубо развернул к себе.

— От каких прочих? — Даже в темноте он почувствовал, как она испугалась. Мысленно обругав себя, он отпустил ее и повторил вопрос спокойным тоном.

Лидия потерла локоть в том месте, где секунду назад была рука Натана.

— Прочие — это те, которые проявляют ко мне интерес, — ответила она. — Когда я говорю, что брак меня не интересует, они пытаются найти возможность скомпрометировать меня и не оставить выбора. Я отразила больше атак, чем генерал Грант, и не собираюсь поддаться сомнительным чарам какого-то иностранца. Сколько вам нужно денег, мистер Хантер? Возможно, завтра я смогу выписать вам счет.

— Похоже, вы кое-что забыли, мисс Чедвик, и, поскольку это важно для нашего разговора, я вам об этом напомню. Какой бы приятной ни была маленькая интерлюдия в моих апартаментах, она не была задумана с целью скомпрометировать вас. Я даже не уверен, что это произошло по моей инициативе. Вас можно было принять за проститутку, оказавшуюся в моей постели, — похрапывающую, мертвецки пьяную, пропахшую алкоголем. Кажется, я даже помню, что вы хватали меня за все части тела, и непременно расскажу об этом любому, к кому вы побежите с жалобами. Поверьте, я вскочил с кровати, как только осознал, кто вы такая.

А что касается денег, то забудьте об этом. Ваши деньги мне ни к чему, меня интересуете только вы, а мои намерения настолько благородны, что вы, возможно, даже сочтете их оскорбительными.

Выслушав его заявление, Лидия лишилась дара речи. Он назвал ее проституткой, посмел угрожать ей, а в довершение всего, похоже, давал обещание жениться на ней.

— Всего вам доброго, мисс Чедвик, — сказал Натан и, повернувшись, пошел по направлению к улице.

Лидия некоторое время смотрела ему вслед, потом повернула дверную ручку, чтобы войти в дом. Дверь не открывалась. Она попыталась еще раз. Ничего не получалось. Лидия принялась лихорадочно обшаривать карманы своего плаща в поисках ключа. Безрезультатно. Она навалилась на дверь плечом, хотя знала, что это бесполезно. Ей захотелось опуститься на землю там, где стоит, и дать волю слезам. Но она, обуздав гордыню, помчалась догонять Натана Хантера.

Он еще не успел далеко уйти.

— Прошу вас, — прошептала она и потянула его за рукав к дому. — Дверь заперта, а у меня нет ключа. Возможно, Пе Лин подумала, что я взяла его с собой, или кто-нибудь запер дверь после того, как она ушла спать. В ее комнате нет света.

Натан сомневался в этом. Горничная Лидии показалась ему беззаветно преданной хозяйке и более здравомыслящей, чем она. Вероятнее всего, Пе Лин заснула в комнате Лидии, ожидая возвращения хозяйки.

— Что вы от меня хотите? — спросил он.

— Чтобы вы помогли мне попасть в дом.

— Конечно. Но это называется «взлом и проникновение в жилище».

— Это мой дом.

— Это моя шея, — холодно сказал он, — и ваша репутация.

— Моя репутация пострадает, если я к утру не окажусь дома. Отец встает с рассветом, и Пе Лин не сможет долго оборонять мою комнату. Пожалуйста, — повторила Лидия, — мне нужно проникнуть внутрь. Вы мне поможете?

Натан молчал. Он мысленно взвешивал свои шансы. Наконец вымолвил:

— Я буду здесь в семь тридцать, чтобы сопровождать вас на ужин. Надеюсь, вы будете готовы к этому времени.

— Это шантаж. Он пожал плечами:

— Таково мое условие.

— Ладно, — неохотно согласилась она. — Я пойду с вами. Можете положиться на меня, мистер Хантер. Я тоже умею держать слово.

— Договорились. А теперь покажите мне другие входы в дом.

Лидия повела его вокруг особняка. Все двери были заперты, а без шпильки или ножа Натан не мог открыть замок. Из-за дождя были закрыты также все окна на нижнем этаже. Он попробовал каждую задвижку.

— Бесполезно, не так ли? — с обреченным видом спросила Лидия.

— Это мы еще посмотрим. Покажите-ка мне окна вашей спальни.

— Но моя спальня на втором этаже.

Натан взял ее за плечи, повернул и слегка подтолкнул в спину.

— Показывайте.

Комната Лидии была расположена в северо-западном углу дома. Услышав, как хлопает на ветру занавеска, Натан понял, что им повезло. Он указал на окно Лидии. Но это ее не обрадовало, так как окно было расположено слишком высоко, и добраться до него, судя по всему, не было никакой возможности.

Неподалеку от окна проходила водосточная труба, но Натан знал, что она не выдержит его веса. Лет двадцать назад он не раздумывая влез бы по водосточной трубе, но не теперь. Гранитные блоки, служившие облицовкой дома, были гладкими, как стекло, и слишком широкими. Это не давало возможности взбираться, переступая с одного шва на другой.

Натан взглянул на портик. Его плоская крыша служила также балконом для комнат второго этажа. Если встать на каменную балюстраду, то ему, возможно, удалось бы дотянуться.

— Кому принадлежат эти комнаты? — спросил он, указывая на ряд окон и стеклянную дверь, которые выходили на балкон.

— Самые дальние от нас окна — это комната моей матери. Потом окна гардеробной. А ближайшие два окна и стеклянная дверь ведут в комнату отца. — Лидия вздохнула.

— Как насчет гардеробной? — спросил Натан. — Оттуда можно попасть в коридор?

— Только через комнаты отца или матери.

— Но если они…

Понимая, о чем он хочет спросить, она подняла руку, чтобы остановить его:

— У отца и матери общая гардеробная, но они больше не спят вместе. Конечно, они мне об этом не говорили, но слуги болтают. И я кое-что слышала… — не очень вразумительно закончила девушка.

— Ладно. Не стоит надеяться на неожиданное супружеское воссоединение. Вариант гардеробной отпадает. Остается ваша комната.

— Но как же…

— Это моя забота. — Прежде всего он отыскал на цветочной клумбе несколько камешков и бросил их в окно комнаты Лидии.

— Что вы делаете? — прошептала она, пытаясь остановить его руку. — Кто, по-вашему, может вам ответить, если меня там нет?

— Ваша горничная.

— Пе Лин там нет.

— В таком случае где ее комната? Может быть, нам удастся разбудить ее. Это все-таки лучше, чем рисковать.

Лидия покачала головой:

— Ее там нет. Она спит с моим отцом.

— Понятно. — Натан еле слышно присвистнул. Как видно, Лидия Чедвик знала намного больше, чем подозревали Мэдлин и Сэмюел. В темноте он не видел выражения ее глаз, но не мог не заметить страдальческую нотку в ее голосе. — Значит, остается балкон.

Они вернулись к портику. Она опять покачала головой:

— Ничего не выйдет, потому что дверь не только на задвижке, она заперта на замок. Ключи хранятся в шкафу на кухне. Вам нельзя идти за ними через весь дом. Вы насквозь промокли и оставите за собой следы. И я не смогу убрать за вами. Я войду в дом тем же способом, что и вы,

Небо прорезала молния, и глухой раскат грома несколько приглушил сарказм, прозвучавший в ответе Натана.

— Великолепно! — сказал он. — Это просто великолепно!

Хантер снял пиджак и бросил его на балюстраду. Он размял руки, помахав ими, как ветряная мельница, потом подпрыгнул несколько раз, проверяя прыгучесть и выносливость ног. Решив, что готов, Натан вскочил на плоское каменное ограждение.

При первой попытке ему не удалось уцепиться за выступ балкона, и он спрыгнул на балюстраду, чуть не свалив Лидию на каменный пол галереи. Он сердито взглянул на нее и приказал не путаться под ногами. При следующей попытке он промахнулся всего на дюйм. Третья и четвертая тоже закончились неудачно: Натан ухватился за скользкий выступ балкона, но не смог подтянуться. Лишь с пятой попытки ему удалось подтянуться на руках и перевалиться через декоративное ограждение.

Оказавшись там, Натан поспешил к стене дома, где его нельзя было увидеть из окна. Прислонившись к стене, он перевел дыхание. Взглянув вниз, он увидел Лидию. Она стояла под дождем и наблюдала за ним. Он без труда представил себе ее кобальтово-синие глаза, горевшие ожиданием. Ему хотелось верить, что она тревожится, ведь у него были все шансы сломать ради нее шею.

Он прикинул расстояние оттого места, где стоял, до окна Лидии. Оно составляло чуть более четырех футов. От дождя облицовка дома была скользкой, как лед. Там было даже не за что зацепиться. Придется прыгать так, чтобы попасть в открытое окно, да еще постараться при этом не запутаться в шторах. Он не надеялся на успех.

Утерев со лба капли дождя и пота, Натан определил нужный угол прыжка, прикинул расстояние, снова перелез через ограждение, встал на узком выступе балкона и — прыгнул…

Он ухватился руками за штору, но под его тяжестью металлические пруты, на которых она крепилась, начали выскакивать из стены. Натан безуспешно попытался взобраться по шторе вверх, но вдруг почувствовал под рукой твердый подоконник и уцепился за него. Ему удалось просунуть в окно руку. На его рубашке затрещал и порвался еще один шов.

Его ноги беспомощно скользили по стене, пытаясь найти опору. Наконец ему удалось подняться чуть выше. Только благодаря упорству да Божьей помощи Натан смог протиснуть в открытое окно плечо. Передохнув, он вполз в комнату и, запутавшись в шторах, свалился прямо на коврик. В молодости ему приходилось проникать в помещения через окно второго этажа, и он, бывало, выполнял эту работу и более ловко, но Хантер и сегодня был доволен результатами. Выпутавшись из шторы, Натан отбросил ногой коврик, как можно шире раскрыл окно и, высунувшись наружу, помахал Лидии.

— Снимите плащ и бросьте его мне, — сказал он и с благодарностью увидел, что она подчинилась не раздумывая.

Мокрый плащ был тяжелым, и Натану удалось поймать его только с третьей попытки. Он скрутил его, выжимая воду, превратил в прочную веревку и свесил из окна.

— Хватайтесь за конец и держитесь крепче. Я подниму вас наверх.

Лидия подпрыгнула и крепко ухватилась за конец самодельного каната. Натан за несколько секунд втащил ее в спальню. На мгновение она оказалась в его объятиях, он, почувствовав замешательство, отпустил ее.

— Спасибо, — сказала девушка, — самой мне никогда не удалось бы проникнуть сюда.

— Будь моя воля, — язвительно заметил Натан, — вы вообще не ушли бы из дома.

— Означает ли это, что вы передумали насчет ужина в «Клифф-Хаусе»?

— Я намерен настаивать на том, чтобы вы выполнили свое обещание.

Лидии приходила в голову только одна причина такой настойчивости: что бы он ни говорил, его, должно быть, привлекали только ее деньги. Он даже не особенно старается скрыть свою неприязнь к ней.

— Хорошо, — сказала она. — Я буду готова.

Натан подошел к окну, помедлил, потом неожиданно повернулся, поцеловал Лидию и прыгнул.

Оказавшись внизу, Натан отыскал свой фрачный пиджак. Он уже был готов уйти, как его окликнули. Прикрывая ладонью глаза от дождя, он взглянул вверх и увидел, как Лидия выбросила из окна промокшее и испачканное платье, позаимствованное у Джинни.

— Избавьтесь от него, — сказала она шепотом и, помедлив, добавила: — Пожалуйста.

Натан поднял платье и скатал его в тугой комок. «Ну и дела», — подумал он. После того как Лидия распалила его, он и без ее просьбы подумывал о том, чтобы зайти к мисс Бейли.

 

Глава 4

— Этому следует положить конец, Лидия, — изрекла Мэдлин, врываясь в спальню дочери, словно холодный ветер с гор Сьерра-Невада. — Сейчас почти полдень, а ты все еще в постели. Более того, я не желаю, чтобы твой китайский дракон запрещал мне входить сюда.

За спиной матери Лидия увидела стоящую у двери Пе Лин, миловидное лицо которой было абсолютно спокойным.

Лидия зевнула, чтобы скрыть улыбку, которую не смогла сдержать. Отпустив служанку, она села в постели.

— Неужели и впрямь уже поддень?

— Конечно. Ты бы сразу заметила, если бы впустила в комнату солнце. — Мэдлин раздвинула шторы сначала на том окне, где они держались крепко, потом на окне, сквозь которое ночью в комнату влезал Натан. — Что это такое? Лидия, эта штора сейчас упадет. Что здесь произошло?

Мать смотрела на нее холодным неодобрительным взглядом, и Лидия почувствовала себя пятилетней девочкой, неуклюжей и неловкой.

— Когда я ложилась спать, то оставила окно приоткрытым, — объяснила она. — Ливнем намочило шторы. Видишь, что получилось в результате?

— Ты такая небрежная. — Мэдлин вздохнула. Она отшвырнула штору в сторону, подошла к Лидии и присела на краешек кровати. — Я сегодня же попрошу мисс Лидс повесить их. А теперь скажи мне, что заставило тебя вчера уйти с собственного бала. Пе Лин сказала, что ты себя плохо чувствуешь. На мой взгляд, ты выглядела усталой, но это еще не повод бросать своих гостей. Так не поступают, Лидия. Это неприлично.

Лидия опустила глаза.

— Извини… — Она взяла подушку и прижала ее к груди. За таким барьером ей было легче разговаривать с матерью. — Я знаю, что неприлично бросать гостей, но что Мне было делать? Полдня перед балом я провела в своей комнате с сильной головной болью. Наверное, мне не следовало выходить к гостям вообще.

Мэдлин чуть смягчилась.

— Гости проявили сочувствие, а я справилась с твоими обязанностями.

— Я была уверена в этом, мама. Моего отсутствия, наверное, даже не заметили. Спасибо.

— К слову сказать, мне не хотелось бы, чтобы это вошло у тебя в привычку. Если ты приглашаешь гостей, то уж будь добра довести дело до конца, несмотря на головную боль или другие неприятные обстоятельства. Кстати, сейчас ты выглядишь вполне здоровой. — Она приложила тыльную сторону ладони ко лбу дочери, потом прикоснулась к ее разгоревшимся щекам. — Жара нет, и в кои-то веки у тебя порозовели щеки. Тебе это к лицу. И глаза у тебя блестят. Ты уверена, что хорошо чувствуешь себя?

— Со мной все в порядке, мама. Не беспокойся. — Ей хотелось поскорее подбежать к зеркалу. Неужели события прошлой ночи оставили на лице какие-нибудь следы? Она потрогала чувствительную нижнюю губу, представив себе, как губы Натана Хантера прикасаются к ней. Может быть, мать что-то заподозрила? Она постаралась перевести разговор на другую тему: — Сколько денег удалось вчера собрать?

Мэдлин встала и подошла к гардеробу Лидии. Открыв его, она стала выбирать, что надеть дочери.

— Ты перевыполнила поставленную цель, — сказала она. — Теперь нет никакого сомнения, что на строительство приюта Святого Андрея денег хватит. Отец рассказал, что самым крупным пожертвованием приют обязан тебе. О чем ты думала, соглашаясь поставить себя на кон? Какое варварство! Я с трудом поверила, что ты согласилась на такое. Когда отец сказал мне об этом, я подумала, что он шутит. Поняв, что это правда, я высказала все, что об этом думаю. Сэмюел наотрез отказался изменить своему слову. Теперь только ты сможешь положить конец этому безумию.

Лидия уже пыталась это сделать — и не раз. Но теперь она дала слово, и, как ни удивительно, ей хотелось его сдержать.

— Полно тебе, мама. Почему бы мне не сдержать слово? Ведь это всего-навсего приглашение на ужин в «Клифф-Хаус». Я уже бывала там несколько раз и с Генри, и с Джеймсом. Ты сама говорила, что это вполне приличное место.

— Ты умышленно прикидываешься бестолковой, — заявила Мэдлин, вынимая из гардероба светло-зеленое платье и раскладывая его на спинке кресла. — Знаешь, это совершенно другое дело. Ты выставила себя на продажу, словно девица из дансинга! — Лидия хотела возразить, но Мэдлин жестом остановила ее. — Уверена, что ты сочтешь мое суждение слишком строгим, но как еще назвать то, что ты сделала? Мужчины платили за тебя деньги. И каждый из них наверняка подумал, что ты намерена предложить нечто большее, чем свою компанию. Что нам известно об этом мистере Хантере? Он всего лишь знакомый отца, игрок и к тому же иностранец. Манеры у него несколько грубоваты, танцует он ужасно и разговор поддержать не умеет. Он лишь изображает из себя джентльмена. Кстати, настоящий джентльмен не стал бы принимать такую ставку.

— Но это была затея мистера Мура, мама. А его пригласила ты.

— Не дерзи. Если предложение исходило от мистера Мура, о чем Сэмюел мне не сказал, то это лишь означает, что ты своим поведением привлекла его внимание. Он не предложил бы сделать такую ставку, если бы думал, что это делается исключительно в благотворительных целях. Мне кажется, я достаточно хорошо узнала его характер. Как-никак он спас мне жизнь.

— Не думаю, что я сделала что-то неприличное, мама. Я танцевала с мистером Муром и с мистером Хантером, кратко рассказывала им о приюте и разговаривала с ними обоими за ужином. Наша беседа за трапезой происходила после того, как партия в покер была закончена, так что едва ли она вообще имеет значение.

— Если ты не делала ничего, чтобы привлечь к себе их внимание, то напрашивается вопрос: почему они тобой заинтересовались? Если ты хорошенько подумаешь, то придешь к тому же выводу, к которому пришла я.

— Их интересуют мои деньги, — тупо сказала Лидия. В отношении Натана Хантера ей это не раз приходило в голову, но в отношении Бригема… Нет, об этом не хотелось думать. Лидия прижала к себе подушку и на мгновение закрыла глаза.

— Естественно, их интересуют твои деньги. И у меня есть все основания для беспокойства, Лидия. Твой друг Джеймс Эрли является более подходящим партнером для тебя, но ты вчера ему почти не уделила внимания. Мистер Мур и мистер Хантер подходят по возрасту скорее мне, чем тебе.

— Они такие старые? — не подумав, воскликнула Лидия. Мэдлин поджала губы.

— Вижу, что с тобой бесполезно разговаривать. Сейчас я ухожу на примерку, но вернусь в четвертом часу. Тогда мы и обсудим твои планы на сегодняшний вечер.

Как только Мэдлин ушла, в спальню проскользнула Пе Лин. Увидев расстроенное лицо Лидии, она без труда представила, что произошло между матерью и дочерью. Служанка наполнила ванну и достала из гардероба платье, которое сочла более подходящим, чем выбрала для Лидии Мэдлин.

— Вы поздно вернулись вчера, — сказала Пе Лин, расчесывая щеткой влажные волосы девушки. — Думаю, я была не права, попросив мистера Хантера позаботиться о вас.

— Нет, ты не ошиблась в нем. Он очень помог. Лидия рассказала ей обо всем, что произошло вчера, естественно, опустив постельную сцену.

— Мне жаль Шарлотту и ребеночка. Ей повезло меньше, чем мне, мисс Лидди. Если бы не вы, меня бы здесь сейчас не было. Если бы не вы, у сироток не было бы дома. Вы делаете много добра. Жаль, что на этот раз у доброго дела был такой печальный конец.

— Спасибо за эти слова, Пе Лин, — тихо сказала Лидия, — и за все остальное тоже. Приятно, что ты заботишься обо мне. Вчерашняя ночь была очень трудной.

— Хотелось бы мне увидеть вас пьяной, мисс Лидди. Наверное, вы делаетесь очень смешной.

Лидия улыбнулась:

— Мистер Хантер не согласился бы с тобой.

— Вам он нравится? — спросила Пе Лин, заметив улыбку своей хозяйки.

— Нет, — торопливо ответила она, потом, чуть помедлив, добавила: — Я не уверена. Он бывает грубым и довольно дерзким. Чтобы добиться своего, он способен даже угрожать. Но если бы только ты видела его с Шарлоттой… как он разговаривал с ней… как держал ребеночка… казалось, это был совсем другой человек. — «А какие у него сильные, красивые руки», — подумала она. — Наверное, мне никогда его не понять, мама права: он для меня слишком стар и интересуется только моими деньгами. Надо бы придумать какой-нибудь предлог, чтобы отказаться от ужина в «Клифф-Хаусе».

— А относительно мистера Мура вы думаете так же?

— Я его не очень хорошо знаю, — ответила Лидия и покраснела.

Пе Лин заметила это.

— Думаю, что у вас есть хорошая возможность узнать его получше. Он сейчас внизу. Ждет вас, чтобы пригласить прокатиться.

Темно-синие глаза Лидии округлились.

— Он здесь? Почему ты не сказала раньше?

— Я говорю сейчас, — разумно заметила Пе Лин. — Раньше вы не были готовы, так зачем говорить? Он ждет в малой гостиной. Ваша матушка всегда говорит, что мужчину следует заставлять ждать. Из всего, что говорит ваша матушка, это единственное, что мне нравится.

Лидия разгладила лиф и юбки розового платья. Неодобрительно взглянув в свое отражение в зеркале, она сказала:

— Знаешь, Пе Лин, надо, пожалуй, самой побывать у мадам Симон и выбрать для себя платья. Мама всегда хотела, чтобы я уделяла больше внимания своей внешности.

— Очень хорошая мысль.

— Мы так и сделаем. И даже не скажем маме. Пе Лин промолчала.

Лидия приняла приглашение Бригема Мура прокатиться с готовностью, которая, как она надеялась, не будет сочтена ни дерзкой, ни неприличной.

Он был очень приятным компаньоном, забавным, внимательным и обаятельным. Мур не был похож на Натана, и Лидия пожалела о том, что Хантер вынудил ее дать обещание.

Было прохладно, но светило солнце, и из открытого экипажа Бригема Лидия любовалась достопримечательностями Сан-Франциско. Кучер повез их по Пауэлл-стрит к оживленному шумному центру Чайнатауна и Портсмут-сквер. Они проезжали по тем местам, где прошлым вечером побывала Лидия. Однако в компании Бригема они не казались ни зловещими, ни опасными. Ей казалось, что в присутствии Бригема у нее обостряются все чувства. Она могла осязать на ощупь качество великолепных шелков, выставленных в витрине, и ощущать на вкус чудесные ароматы, доносившиеся из кухонь домов вдоль Грант-авеню. Люди громко перекликались на языке, который Лидия не понимала, но музыке голосов внимала с наслаждением.

Она радовалась вниманию, которым окружил ее Бригем. Он задавал вопросы, и от его интереса становилось тепло на сердце. Мур рассказывал о своем детстве в работном доме, о трудностях и невзгодах. Он говорил о ферме, о своих интересах в горных разработках и морских перевозках. Бриг был опытным и знающим человеком, однако интересовался мнением Лидии. Ей хотелось верить, что это не только из вежливости.

Когда экипаж проезжал мимо «Серебряной леди», Лидия почувствовала озноб. Решив, что она дрожит от холода, Бригем любезно предложил укрыть ее пледом.

— Благодарю, не надо, — сказала она. — Не прогуляться ли нам в парке? Я уверена, что там теплее.

Бригем тем не менее укрыл ее ноги и заботливо поправил на шее застежку плаща. Он низко наклонился к ней, она чувствовала его теплое, свежее дыхание. Они встретились глазами, и Лидия уловила в его взгляде неприкрытое желание. Она тут же отвела глаза, испуганная и в то же время возбужденная тем, как он на нее смотрит.

— Вчера вечером удалось собрать много денег, — смущенно сказала девушка первое, что пришло в голову.

Бригем улыбнулся. «Порядок, — подумал он, — она ко мне неравнодушна». Напряженное состояние, в которое он привел Лидию мгновение назад, заставит ее вспоминать о нем после того, как они расстанутся. Ему хотелось, чтобы она думала о нем, когда будет с Натаном.

— Как бы мне хотелось выиграть ту партию в покер, — сказал Мур. — Ради того, чтобы сделать более существенное пожертвование, и ради удовольствия побывать в вашей компании.

— Вы очень добры, однако мое присутствие здесь показывает, что в этом не было необходимости. Мама говорит, что не следовало соглашаться на условия пари, но мне… мне это даже показалось очень милым поступком. — Удивившись собственной откровенности, она взглянула на своего спутника, не зная, как он отреагирует. — Боюсь, мне не следовало этого говорить.

— Вздор! — воскликнул Бригем. — Мне по душе ваша искренность. К тому же, если не ошибаюсь, я услышал весьма лестный комплимент в свой адрес. Могу ли я надеяться, что вы не только не были оскорблены предложенной мной ставкой, но и желали, чтобы я выиграл эту партию?

Лидия смущенно кивнула. Бриг был очень доволен и пребывал в отличном настроении. Они прогулялись по парку, и она вернулась домой только после четырех часов. Мэдлин стояла в холле и даже не пыталась скрыть, что ждала Лидию.

— Ты с прогулки? — с упреком спросила мать.

— Сама видишь. Мистер Мур пригласил меня прогуляться в его экипаже. Экипаж у него открытый, с кучером, и мы все время были на глазах у окружающих. Все было абсолютно респектабельно. Кстати, ты сама представила мне мистера Мура.

— Я об этом сожалею. Ты же знаешь, дорогая, что я хочу для тебя самого лучшего. Мне казалось, что я достаточно хорошо разобралась в его характере, но ведь и я могу ошибаться. Видя его интерес к тебе и твой к нему, я навела кое-какие справки. Говорил ли он тебе, например, о том, что почти двадцать лет прожил в Австралии? По твоему лицу вижу, что нет. Не надейся, он не был вольным поселенцем. Его сослали туда на каторгу за воровство. Он уголовный преступник, Лидия. — Заметив, как побледнела дочь, Мэдлин продолжала: — Возможно, это проклятие, которое передается от матери к дочери. Я помню, как мне льстило внимание твоего отца, как покорили меня его красивое лицо и обаятельная улыбка. Я знала…

— Прошу тебя, мама, не надо повторять эту историю. — Лидия поняла, что мать говорит не о Сэмюеле Чедвике, а о ее настоящем отце Маркусе О'Малли, каторжнике из Австралии, который приехал в 1849 году в Сан-Франциско. Его и ему подобных с презрением называли сиднейской саранчой. Это был народ необузданный, не признающий законов, пьяный от свободы, одержимый мечтой о легкой наживе. Шляясь ночами по городу, громя магазины и опустошая кассы игорных домов, они терроризировали старателей, лавочников и женщин. — Я уже знаю про тебя и Маркуса. Зачем бередить старые раны?

— Со своими страданиями я справлюсь, — отрезала Мэд-лин. — Но тебя я должна предупредить. Бригему Муру нельзя верить. Не повторяй моих ошибок. Я тоже в свое время верила, что твой отец не такой, как другие. Но он проявил свою преступную сущность. Доказательством тому является твое рождение. Неужели тебе хочется страдать, как страдала я? Такой человек, как Бригем, воспользуется твоей чистотой и уязвимостью. Он тебя затащит в постель…

— Хватит, Мэдлин, — послышался голос стоявшего в дверях Сэмюела Чедвика.

Мэдлин испуганно взглянула на неожиданно появившегося мужа.

— Ты не все слышал и не знаешь, о чем я разговариваю с дочерью, — холодно заявила она.

— Я слышал достаточно, — насмешливо сказал он. — Оставь ее в покое. Даже тебе должно быть ясно, что твои предостережения принесли ей больше вреда, чем пользы.

Мэдлин собралась было возразить, но передумала и, с вызывающим видом вскинув голову, выскользнула из комнаты.

Сэмюел уселся на оттоманку, и Лидия, опустившись на пол, положила голову ему на колени и горько разрыдалась.

— Зачем я родилась? — всхлипывая, бормотала она. — Каждый раз, когда мама смотрит на меня, она вспоминает… Она меня ненавидит. И ее можно понять.

Сэмюел нежно погладил Лидию по голове:

— Нет, дорогая, она не ненавидит тебя, она просто тревожится, но не умеет этого выразить и, сама того не желая, причиняет тебе боль. Не забывай, что ты моя самая большая радость. В этом можешь не сомневаться. — Лидия приподняла голову и взглянула на отчима. На ее лице появилась улыбка, которая всегда согревала его сердце. — По правде говоря, я слышал лишь конец вашего разговора. Кажется, речь шла о Натане Хантере? Мэдлин была в ярости, узнав о нашем пари.

— Нет, — сказала Лидия, утирая слезы. Она старалась говорить беззаботным тоном, но ее подбородок предательски дрожал. — О мистере Хантере мы говорили раньше. А сейчас речь шла о мистере Муре. Мама выяснила, что он англичанин, приехавший из Австралии.

Сэмюел слегка приподнял брови и погладил седеющие усы.

— Каторжник? Лидия кивнула.

— Но как твоей матери удалось узнать об этом? Мистер Мур сам поделился с ней своим секретом? Похоже, что она чего-то недоговаривает. — «И это весьма вероятно», — подумал он. — Как тебе известно, не каждый из ссыльных был повинен в убийстве. Многие были осуждены за незначительные преступления против собственности. Я не оправдываю воровство, но трудно не посочувствовать мальчишкам или мужчинам, которых сослали на каторгу за кражу зонтика или, например, курицы, чтобы накормить голодающую семью.

— Ты думаешь, что подобное случилось и с мистером Муром? — спросила Лидия. — Мама сказала, что он пробыл в Австралии около двадцати лет. Он был моложе меня, когда его сослали. Еще совсем ребенком.

— Не знаю. Но почему бы тебе не спросить об этом у него? Возможно, он будет даже рад облегчить свою душу.

— Даже если он был каторжником, — сказала она, — то, судя по всему, сейчас он стал весьма состоятельным человеком. Вспомни, сколько он вчера проиграл за карточным столом. — На мгновение у нее мелькнула надежда, что Бригем Мур — исправившийся преступник, но потом она печально нахмурилась и закусила нижнюю губу. — Но возможно, деньги у него краденые. Как я раньше об этом не подумала? А что, если…

— У тебя разыгралось воображение, а это ни к чему хорошему не приводит, — сказал Сэмюел и, наклонившись, поцеловал Лидию в лоб. — Ну, перестань хмуриться, дорогая. Если я не ошибаюсь, тебе пора готовиться к встрече с мистером Хантером.

— Ты считаешь, что в том, что я согласилась быть ставкой в игре, нет ничего плохого?

— Ну конечно. Мэдлин все преувеличивает. Все было сделано с полным уважением к тебе. Я и сам надеялся выиграть и повести тебя в «Клифф-Хаус», но, видно, не судьба. Кто бы мог подумать, что у них обоих фул окажется старше, чем у меня.

— Может, они мошенничали?

— Если так, Лидия, то ты должна быть очень польщена. Единственное, что они могли выиграть, — это твое общество.

— А мои деньги? — напомнила она.

— Ты говоришь как твоя мать. Не следует придавать слишком большого значения своему состоянию. Обрати внимание на другие причины, которые могут заставить мужчину заинтересоваться тобой.

Лидия не напрашивалась на комплименты. Она действительно не понимала, что имеет в виду отец.

— Ты у меня красавица, доченька, — сказал Сэмюел. — Любой, кто не слеп, это видит.

«Отец не может быть объективным, когда речь идет обо мне, — думала Лидия, — он слишком любит меня. И потом, он, наверное, имеет в виду мои внутренние качества, а не внешность».

Лидия стала готовиться к встрече с Натаном. Она позволила себе подольше понежиться в ароматизированной розовой воде. Пе Лин сделала ей маникюр и по собственному усмотрению выбрала платье. Оно было цвета слоновой кости, который подчеркивал глубокую синеву ее глаз и хорошо сочетался с цветом ее лица. Однако в остальном страдало теми же недостатками, что и другие наряды: обилием декоративных деталей, слишком пышной юбкой и рукавами, которые зрительно увеличивали ширину плеч. Прежде чем спуститься вниз к ожидавшему ее Натану, Лидия остановилась перед зеркалом и, отметив все эти недостатки, печально подумала, что ей все равно, как она выглядит, потому что внизу ее ждет не Бригем Мур, а Натан Хантер.

— А вот и она! — воскликнул Сэмюел. — Скажите, Натан, разве она не хороша?

Больше всего Лидии хотелось повернуться и убежать. Но она заставила себя улыбнуться, делая вид, что верит всему, что сказал Сэмюел и что собирался сказать гость.

— Я думал, что ваш цвет — синий, — сказал Натан, умышленно напоминая о вчерашнем вечере, — но я ошибся. Вам очень идет цвет слоновой кости.

Его комплимент и напоминание о событиях прошлой ночи заставили девушку покраснеть. Она немедленно разозлилась на себя за то, что принимает всерьез все, что он говорит.

Вечер выдался ясный и прохладный. Солнце уже давно опустилось за горизонт, но еще не стемнело. Натан набросил на плечи Лидии короткую атласную накидку с капюшоном. Бисер отделки холодил кончики пальцев, и его руки задержались на ее плечах несколько дольше, чем нужно. Он заметил это только тогда, когда Лидия вопросительно взглянула на него через плечо. Он торопливо опустил руки и, попрощавшись с Сэмюелем, повел девушку к ожидавшему экипажу. Кучер в ливрее лихо отсалютовал им кнутом.

Как только они остались одни и карета тронулась, Лидия заметила, что у Натана изменилось настроение.

— Если вы предпочитаете не ходить в ресторан, мы могли бы попросить кучера остановиться, пока экипаж не съехал с холма, — сказала она.

Натан ответил не сразу. Он внимательно всмотрелся в лицо Лидии. «Не похоже, что она чем-то встревожена. Стало быть, она не знает». Натан сунул руку в жилетный карман, достал какую-то бумажку.

Это была вырезка из газеты. Она взяла ее в руки.

— Но я не могу прочесть, здесь слишком мало света.

— Это заметка из «Полицейской газеты». Прошлой ночью была убита проститутка.

— Почему вы мне это показываете?

— Ее звали Вирджиния Флинт. — Натан внимательно следил за выражением лица Лидии: недоумение сменилось пониманием, глаза округлились.

— Джинни, — выдохнула она.

— Да, Джинни.

— Но каким образом? Когда?

Натан развел руками и откинулся на спинку сиденья.

— Это, видимо, произошло после того, как я оставил ее с Шарлоттой и ребенком, и до того, как я вернулся, чтобы отдать ей платье.

— Она уже была мертва? Вы ее видели?

— Полагаю, что я первым обнаружил труп. — Он вспомнил, что кровь тогда еще не засохла, а тело было еще теплым. Он не сообщил Лидии этих подробностей, но понял, что воображение позволило ей дополнить картину.

У Лидии дрожали руки. Джинни мертва. Убита. Кому она могла помешать?

— Вы позвали людей? Сообщили в полицию?

— Нет.

— Нет? Не понимаю.

— Я и не ожидал, что вы поймете.

Как ей объяснить, что, увидев перерезанные запястья жертвы, он сразу понял, что это не самоубийство. Ему вспомнилась совсем другая женщина в совсем другом месте много лет назад. На сей раз он проявил гораздо меньшее присутствие духа, чем в четырнадцать лет. Правда, теперь ему было что терять, и его действия руководствовались этим соображением гораздо больше, чем здравым смыслом. Когда он вошел в бордель, в вестибюле заведения Айды Бейли не было ни души. Учитывая поздний час, он этому не удивился. Очевидно, даже проститутки спят по ночам, и он отказался от мысли утешиться в объятиях одной из них. Он поднялся в комнату Джинни, чтобы возвратить платье. Осторожно постучался и, не получив ответа, решил, что она, наверное, находится у тела Шарлотты. Тихо открыв дверь, Натан вошел в комнату… и увидел ее.

Она была мертва. Он понял это сразу. Ничего другого нельзя было предположить, потому что было слишком много крови. Глубокие порезы на запястьях были смертельны, однако Натан все-таки попробовал нащупать пульс и лишь потом поддался панике.

На лестнице — то ли наверху, то ли внизу — послышались голоса. Дверь в комнату Джинни была закрыта неплотно, и в любое мгновение кто-нибудь мог войти. Бросив платье, Натан открыл окно и не раздумывая второй раз за эту ночь выпрыгнул из окна. Он рисковал сломать себе шею или по меньшей мере повредить руку или ногу, но кусты, разросшиеся под окном, смягчили удар. Он отделался несколькими царапинами.

— Кроме вас, никто не знает, что я был там, — сказал он. — Пока. Вы, наверное, понимаете, почему я не хочу, чтобы мое имя упоминалось в связи с убийством? Это плохо отразилось бы на моей репутации в деловых кругах.

— Для вас так важна ваша репутация?

— Как и ваша для вас. Если вы кому-нибудь скажете, что я был там, то мне придется рассказывать обо всех наших приключениях в ту ночь.

Лидия побледнела.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Но Аида может проболтаться.

— Аиде Бейли нужно защитить свое дело и свою репутацию. Она ничего не скажет ни о своих клиентах, ни о тех, кто побывал у нее в заведении прошлой ночью, включая нас с вами. Вы сами видели, с каким равнодушием она отнеслась к смерти Шарлотты. Думаю, что к убийству Джинни она отнесется так же.

— Зачем вы вообще сказали мне, что возвращались туда? — спросила она. — Я попросила вас избавиться от платья, а не возвращать его. И я бы никогда не узнала, что вы там побывали.

— Узнали бы. Прежде чем уйти, я бросил платье на кровать Джинни. Репортер газеты упомянул о платье при описании сцены убийства, но не понял, как оно туда попало. Платье опознают как принадлежащее Джинни, но только вы и я знаем, почему оно мокрое и грязное. Увидев заметку в газете, я понял, что вы тоже можете ее прочесть. Я представлял себе, к какому выводу вы можете прийти. Уверяю вас, я не убивал Джинни Флинт.

У Лидии пересохло во рту, и она судорожно глотнула воздух. Ей хотелось, чтобы было темнее и она не видела на таком близком расстоянии холодные серебристо-серые глаза Натана, которые смотрели на нее так, словно она была загнанной в угол добычей хищника.

— Разумеется, не убивали, — наконец вымолвила она.

Однако по тону ее голоса не чувствовалось, что она уверена в его неспособности сделать это.

«Клифф-Хаус» был построен лет шесть назад у западной оконечности парка «Золотые ворота». Ресторан, из окон которого открывался вид на океанские просторы и белый песчаный пляж, пользовался большой популярностью у знатных граждан Сан-Франциско. Даже дорога, ведущая к «Клифф-Хаусу», считалась модным местом прогулок. Элегантные экипажи поднимались по дороге к ресторану и, развернувшись, спускались назад в город. Мода предписывала, чтобы за экипажем следовал далматинский дог, что превращало прогулку в настоящую процессию. Для тех, кто предпочитал насладиться быстрой верховой ездой, параллельно Пойнт-Лобос была проложена специальная дорога длиной в милю с четвертью.

Натана и Лидию усадили в уголке зала. Она была спокойна и держалась несколько отчужденно. Пока у них не приняли заказ, они почти не разговаривали, а если и разговаривали, то всего лишь о достоинствах ростбифа по сравнению с барашком.

Натан пил холодное пиво из оловянной кружки.

— Признаюсь, меня удивило, что вы согласились пойти со мной.

— Это не комплимент, мистер Хантер. Я дала слово. К тому же это ведь всего на один вечер, не так ли? После этого я не буду обязана вам.

— Зовите меня, Натан, Лидия.

Ну вот. Он, кажется, не намерен реагировать на то, что она говорит. Так хочет он или не хочет увидеться с ней еще раз? Ей было гораздо труднее разговаривать с ним, чем с Бригемом. Она чувствовала, что Натан говорит далеко не все, что думает.

— Мама не хотела, чтобы я шла с вами сегодня, — сказала она.

— У вашей матушки есть все основания настороженно относиться к людям вроде меня.

У Лидии от удивления округлились глаза. Она не ожидала, что он скажет такое.

— Вот как?

— Ну конечно. Много ли вы обо мне знаете?

— Моему отцу вы нравитесь.

— Взаимно.

— Но мне кажется, что он знает о вас не больше, чем я.

— Возможно. Вас интересует что-нибудь конкретное?

Лидия не стала задавать вопрос, так как в этот момент официант принес их заказ: аппетитные ломтики горячего хлеба и большие чашки золотистого грибного супа. Она погрузила в суп ложку и слегка помешала, ожидая, когда он остынет. Натан не стал ждать и запил первую ложку горячего бульона глотком холодного пива. Лидия сделала вид, что не обратила на это внимания. Но Натан знал, что спутница это заметила, и вспомнил о том, как велика между ними разница в воспитании.

— Откуда вы родом? — спросила Лидия. Она взяла ломтик хлеба, намазала маслом и подала Хантеру. Потом намазала кусочек для себя.

— Ну, это вы знаете. Я из Лондона. Я говорил вам прошлой ночью.

— Помню. Просто надеялась, что на этот раз вы будете более откровенным и расскажете поподробнее.

— Не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду, — сразу же насторожился он.

Она вздохнула и, не донеся ложку до рта, искоса взглянула на собеседника.

— Вы диггер? — грубовато спросила она. Диггерами называли австралийцев. Она иногда слышала этот термин от Мэдлин, когда та хотела очернить и унизить ее настоящего отца. Короткое замешательство Натана не укрылось от внимания Лидии и подтвердило, что она попала в точку. — Ладно, можете не отвечать. Вижу, что слово «диггер» вам известно, а это подтверждает, что вы являетесь одним из них.

— Это так важно?

— Возможно. Вы были вольным поселенцем?

— Видимо, вы хотите узнать, был ли я каторжником?

— Да. Именно это я и хочу узнать.

В это мгновение к столику подошел официант с горячим блюдом — ростбифом с кровью с гарниром из молодого картофеля и нарезанной соломкой моркови. Лидия, потерявшая аппетит, не стала доедать суп.

— Это из-за Джинни? — спросил Натан, когда официант удалился. — Из-за этого вы устроили мне допрос?

Ей пришлось усилием воли взять себя в руки, так как напоминание о Джинни выводило ее из равновесия.

— Вы сами сказали, что я мало знаю о вас. Даже предложили задавать вам вопросы. Если вы не хотите затрагивать некоторые темы, то надо было предупредить об этом с самого начала. Я приятно провела время с Бригемом Муром, но едва приехала домой, как моя мама сказала, что он каторжник. Вы не говорили, что были раньше знакомы с Бригемом, но и не отрицали этого. По правде говоря, вы так и не дали прямого ответа на мой вопрос. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы с мистером Муром из одной местности. Слыша, как вы нивелируете гласные или повышаете интонацию в конце вопросительного предложения, я сначала решила, что это кокни, что вполне вероятно, хотя есть в вашем произношении и другие особенности. Поэтому я спрашиваю вас еще раз: вы каторжник?

— Да…

Мэдлин Чедвик стояла, повернувшись спиной к арочному окну, в гостиничном номере Бригема Мура. Ее золотисто-каштановые волосы блестели в свете лампы. Свет придавал цвету лица тепло, хотя в жесткой складке возле губ его явно недоставало.

— Не смотри на меня так, — сказала она, обращаясь к Бригу. — Если уж кто и имеет право злиться, так это я…

Бриг был явно взбешен: его квадратная челюсть была упрямо выпячена, ноздри раздулись. Казалось, он вот-вот раздавит бокал, который крепко сжимал в руке. Наверное, он бы этого даже не почувствовал. Он был зол, и его гнев вызывала Мэдлин.

— Я мог бы задушить тебя собственными руками. И ты это знаешь.

Мэдлин потерла шею рукой, но не отступила.

— Чего еще можно ожидать от австралийского каторжника? Я с самого начала поняла, что ты за человек.

— И именно это тебя во мне привлекает?

— Неправда.

— Можешь отрицать сколько угодно, это ничего не меняет. — Его гнев несколько остыл. Он подошел к Мэдлин, заставив ее прислониться спиной к окну, так чтобы она чувствовала, насколько хрупка опора. — Ты рассказала Лидии о том, кто я такой, из ревности.

— И это неправда. Просто не хочу, чтобы ты вокруг нее увивался. Она слишком молода и неопытна. Ты обидишь ее, а я не могу этого допустить. Пусть уж лучше она сейчас узнает, что ты за птица, чем после того, как влюбится в тебя.

— С тобой именно так случилось, Мэдлин? Ты уверена, что ни с кем меня не путаешь?

— Не путаю, — грубо обрезала она и, оттолкнув Брига, направилась к двери.

Он крепко схватил ее за локоть.

— Пусти, — прошипела Мэдлин сквозь стиснутые зубы.

— Сначала я скажу тебе, что я обо всем этом думаю. Ты рассказала Лидии, что я каторжник, потому что решила — я использую тебя, чтобы подобраться к ней. Ты торопишься напомнить, что она молода и неопытна, а на самом деле желаешь, чтобы я полностью принадлежал только тебе.

Он улыбнулся, но не той озорной мальчишеской улыбкой, которая очаровывала окружающих. Сейчас улыбка была холодной, расчетливой.

— Помнишь, как мы встретились, Мэдлин? И через какое время после того, как я спас тебя от падающего камня, мы оказались здесь, в моем номере? — Она отвела взгляд. — Смотри мне в глаза, — приказал он. — Так вот: это случилось через двадцать минут. Ты спросишь, откуда я это знаю? Однажды я засек время и прошел путь с Маркет-стрит до своей комнаты. Потребовалось всего двадцать минут, чтобы пройти три квартала, подняться по лестнице на четыре марша и уложить тебя в постель. Мы тогда даже не разделись. Земля все еще сотрясалась, но ты ничего не замечала, настолько велика была твоя потребность во мне.

Мэдлин тяжело дышала. Бриг, державший ее за талию, крепко прижимал ее к себе. Она чувствовала, как напряглось его мужское естество, и знала, что нужна ему.

— Должно быть, в первые минуты я сказал что-то такое, что заставило тебя догадаться, кто я. Ты, наверное, была бы здорово разочарована, если бы вдруг оказалось, что я не каторжник. Признайся, что я прав.

— Я ни в чем не собираюсь признаваться, — хриплым голосом ответила она.

Бриг наклонился к ней, и запах виски в его теплом дыхании подействовал на Мэдлин возбуждающе, как поцелуй.

— Интересно, что тебе в нас так нравится? — тихо сказал он, положив руку ей на грудь. Он почувствовал, как она налилась от его прикосновения. — Хотя в данный момент это, кажется, совсем не имеет значения, — пробормотал он и, взяв Мэдлин за руку, повел в спальню.

Лидия, у которой окончательно пропал аппетит, положила вилку. Натан Хантер сам признался, что он австралийский каторжник. Ей очень хотелось узнать, за что он был сослан, но она не решалась задать вопрос. Поняв, что он не намерен развивать далее эту тему, она все-таки спросила:

— Вы хорошо знаете Брига Мура?

— Мы старые приятели.

— Понятно.

— Мы также являемся партнерами. Мы застолбили участок и добываем золото, а еще занимаемся овцеводством. У нас есть нечто вроде ранчо, только гораздо больших размеров. Вы сожалеете, что мы больше не закованы в кандалы? Она вскинула голову:

— Нет. Я даже не думала об этом, хотя…

— Хотя — что?

— Я ошибалась, считая, что вы с мистером Муром сильно отличаетесь друг от друга.

— Но мы с ним действительно не похожи.

Решив не ждать новых вопросов, Натан взял на себя инициативу в разговоре.

— Я приехал сюда следом за Бригом в связи с одним делом. Скажу лишь, что речь идет о расширении наших владений на абсолютно законных основаниях. Мы не афишируем наше знакомство, потому что в интересах дела нам лучше участвовать в нем независимо друг от друга.

— Вы что-нибудь продаете?

— Нет, покупаем. Вернее, пытаемся. Мы оба продемонстрировали свою заинтересованность, а теперь ждем, как дальше развернутся события.

— Вы не боитесь, что интерес со стороны сразу двоих покупателей взвинтит цену?

— Нет. По правде говоря, владелец не проявляет интереса к своей собственности. — Он отрезал кусочек ростбифа и поднес его ко рту. — Как я уже говорил, вашего отца я встретил в «Серебряной леди», и он вскоре пригласил меня в ваш дом.

— А мистер Мур спас мою мать во время землетрясения? Натан кивнул.

— И она пригласила его. По чистой случайности мы оказались у вас вместе, и, если вы помните, я познакомился с вами в тот самый вечер.

— Это было всего лишь вчера, — ошеломленно произнесла Лидия. — Я знакома с вами всего со вчерашнего дня.

Натан рассмеялся. Смех у него был веселый, заразительный и очень привлекательный, тем более что смеялся он редко.

— Но за короткий период нашего знакомства произошло много всего, не так ли?

Она невнятно хмыкнула и снова взялась за еду.

— Долго ли вы намерены пробыть в Соединенных Штатах?

— Пока не получу то, на что рассчитываю.

— Или пока это не получит Бриг?

— Да, — подтвердил он. — Или пока это не получит Бриг.

Бригем лениво потянулся и, пригладив копну волос на голове Мэдлин, попытался высвободиться из ее плена. Однако ее длинные элегантные ножки не желали его отпускать. Он потрепал ее по голому заду и даже слегка ущипнул, чтобы заставить подвинуться. Перегнувшись через нее, он ухватил за угол простыню. Мэдлин протестующе застонала, решив, что он хочет прикрыть ее обнаженное тело. Но Бриг спустил ноги с кровати и, завернувшись в материю, прошлепал босыми ногами в гостиную. Мгновение спустя он возвратился с бокалом красного вина.

— А мне? — капризно спросила Мэдлин.

— Я собирался поделиться с тобой.

— Тогда все в порядке. — Она села и принялась сооружать себе какое-то одеяние из отороченного оборкой покрывала. Подняв глаза, она заметила, что Бриг за ней наблюдает. В его глазах снова вспыхнуло вожделение. — Ну? — Она обеими руками приподняла волосы, как будто для того, чтобы остудить шею, потом выпустила их из рук, позволив шелковистым рыжим кудряшкам рассыпаться по плечам.

— Тебе не приходило в голову, Мэдлин, что мужчина может ухаживать за твоей дочерью для того, чтобы быть поближе к тебе? — спросил он. — Боже милосердный, тебе ли бояться ее соперничества?

— Это ты говоришь о себе?

Он сел на кровать и, отпив глоток вина, протянул ей бокал, следя за тем, чтобы ее губы прикоснулись к тому месту, к которому прикасался он. Когда она вернула бокал, на ее губах остались капельки красного вина. Он прикоснулся к ним языком и снова принялся целовать ее.

Натан и Лидия вышли из ресторана в десятом часу вечера. На горизонте небо сливалось с морем, и только высыпавшие звезды позволяли различать, где проходит эта граница. Снизу доносился мерный рокот прибоя, нарушаемый какофонией звуков, источник которых Натан не мог определить.

— Это сивучи, — сказала Лидия.

Натан вспомнил, что видел днем, как они лежали на скалистом берегу, нежась на солнце. На вид животные были более привлекательны, чем звуки, которые они издавали.

— А в Австралии водятся сивучи? — спросила она.

— Я их никогда не видел.

Они стояли на краю холма. Ветер забирался под накидку Лидии и парусом раздувал ее юбку.

«Интересно, как она отреагировала бы, если бы я прижал ее к себе, чтобы защитить от ветра?» — подумал Натан.

Он предложил ей руку, чтобы проводить к экипажу. Она самым естественным образом взяла его под локоть, и они двинулись вдоль мощенной булыжником дорожки.

— Зато у нас есть очень странное животное, которое называется утконос. Оно живет в океане. Слышали когда-нибудь о таком?

— Нет.

— Тело у него похоже на ваших морских львов. У него есть большой плоский клюв, перепончатые, как у утки, лапы, хвост как у бобра, а шкура покрыта шерстью, как у медведя. Он откладывает яйца, как черепаха, а детенышей выкармливает материнским молоком.

Лидия искоса бросила на него недоверчивый взгляд:

— Вы это выдумали.

— Нет. Вы смогли бы придумать такое? Она рассмеялась и покачала головой.

— Должно быть, это удивительное и необычное место.

— Это неприветливое и суровое место. Но еще более суровы, чем земля, населяющие его люди. Хорошо бы вам помнить об этом, Лидия.

Она размышляла над этим весь обратный путь до Ноб-Хилл. Натан Хантер был для нее загадкой. Порой она наслаждалась его обществом, но иногда он говорил или делал что-нибудь такое, что ее настораживало.

Когда они приехали домой, Лидия предложила ему прогуляться по саду. Натан взглянул на карманные часы. Лидия смутилась. Зачем он демонстративно подчеркивает, что ему не терпится поскорее уйти?

— Извините, я предложила прогулку, не подумав, — сказала она, опуская голову. — В условиях пари говорилось только об ужине, а не…

— К черту пари, — заявил Натан. — Я очень хочу посмотреть ваш сад. Кажется, там есть беседка возле пруда, не так ли?

— Да. Но вы, наверное, куда-то спешите? Вы посмотрели на часы, как будто…

— Я посмотрел на часы, потому что хотел убедиться, что сегодня вы сможете попасть в дом через дверь, желательно через парадный вход.

— Вот как?

— Вот так, — сказал он, слегка пародируя ее, и предложил ей руку.

Они шли по выложенной плиткой дорожке, избегая ступать в мокрую траву, по которой вчера бежали, не разбирая дороги. Призрачный свет полумесяца освещал им путь, воздух наполняли пряные ароматы, в зарослях кустарника стрекотали цикады, в пруду, выскакивая и шлепаясь назад в воду, гуляла рыба…

Когда они вошли в беседку, Натан заключил Лидию в объятия. Его серебристо-серые глаза не отрываясь смотрели на нее.

— Тебе, как и мне, любопытно узнать, что будет дальше? — прошептал он низким, волнующим голосом.

Природная честность Лидии не позволила ей притвориться, будто она не понимает, о чем идет речь. Она точно знала, о чем он говорит, и отрицать это было бы бесполезно. Он завораживал и пугал ее. Но в данный момент ей было совершенно безразлично, каковы его намерения. Ей хотелось лишь вновь попробовать на вкус его губы.

 

Глава 5

Его губы были мягче, чем она ожидала, а прикосновение уважительным, даже сдержанным. Поцелуй был таким нежным, что Лидия не испугалась, когда он прижал ее к себе еще крепче. Ей понравилось, как его губы на мгновение прикоснулись к ее губам, не заставляя, а лишь робко предлагая раскрыться.

Лидия подняла руки, но не для того, чтобы оттолкнуть Натана, как он сначала предположил, а чтобы ухватить его за лацканы пиджака. У нее подкашивались ноги. Хантер усмехнулся.

Лидия посмотрела ему в глаза.

— Я сделала что-нибудь не так? — прошептала она, закусив нижнюю губу. — Ты больше не хочешь целовать меня?

— По правде говоря, — тихо сказал он, — я не уверен, что когда-нибудь захочу остановиться.

— Тогда все в порядке. — Приподнявшись на цыпочки, она сама поцеловала его. Это было приятно, но он надеялся на большее, а потому снова взял инициативу в свои руки.

Прислонив ее к решетчатой стенке беседки, Натан переместил руки с ее талии под грудь. Лидия на мгновение затаила дыхание, потом качнулась в его сторону, и Хантер понял, что его дерзкое прикосновение воспринято положительно.

Его язык обвел по контуру ее верхнюю губу. Она закинула руки на плечи Натану и распласталась на его груди. Большим пальцем левой руки он прикоснулся к соску. Лидия шумно втянула в себя воздух, почувствовав, как волна удовольствия прокатилась по всему телу. Его язык теперь ритмично проникал в ее рот, намекая на более интимные ласки…

— Черт возьми!

Это резкое восклицание врезалось между Натаном и Лидией словно клин. Хантера удивило не столько внезапное вторжение, сколько то, что он позволил застать себя врасплох. Он опустил руки и шагнул вперед, защищая Лидию от взгляда непрошеных гостей.

Мэдлин, державшая под руку Бригема, холодно проговорила:

— Ты ведешь себя неприлично, Лидия. Выходи оттуда и немедленно возвращайся в дом. Мы поговорим об этом позднее.

Прежде чем дочь подчинилась приказанию матери, заговорил Натан.

— Добрый вечер, миссис Чедвик, — самым любезным тоном произнес он. — Приятно в такой вечер насладиться прогулкой, не так ли?

Мэдлин абсолютно не тронул любезный и невозмутимый тон Хантера.

— Мне кажется, что единственное, чем вы наслаждались, — это моя дочь. А у нее, судя по всему, нет никаких угрызений совести по этому поводу.

Лидия покраснела и попыталась возразить, но Мэдлин не желала слушать.

— Объяснишь свое поведение дома. Хотя как ты объяснишь это мистеру Муру, я, право, не знаю. Он заехал, чтобы отдать перчатки, которые ты забыла в его экипаже.

— Перчатки? — пробормотала Лидия, не решаясь взглянуть на Бригема. — Но я была без перчаток. Должно быть, они выпали из кармана накидки.

Чтобы положить конец этой сцене, Натан предложил проводить Лидию до дома. Но она отказалась и, выбежав из беседки, помчалась к дому.

Мэдлин строго посмотрела на Хантера:

— Как только об этом узнает мой муж, для вас двери нашего дома будут закрыты.

Она думала, что он немедленно уйдет или по крайней мере извинится за свое поведение. Не тут-то было! Натан оскорбительно усмехнулся и с презрением смотрел на Мэдлин. В конце концов, не выдержав этого взгляда, она отвела глаза.

— Извините меня, мистер Мур, — сказала она.

— Не стоит извиняться, — галантно ответил ее спутник. — И пожалуйста, не слишком браните Лидию. Думаю, она просто хотела заставить меня ревновать.

Мэдлин торопливо направилась к дому. Натан и Бригем заговорили только тогда, когда услышали, как за ней захлопнулась дверь. Постучав по каменным плитам наконечником трости из черного дерева с хрустальным набалдашником, Бриг тихо рассмеялся и сказал:

— Если ты намерен дать мне затрещину, то давай по крайней мере перейдем на траву.

Натан остановился перед другом, но и не подумал замахнуться на него.

— Она не хотела, чтобы ты ревновал, потому что не знала, что ты здесь.

— Ты в этом уверен? — добродушно спросил Бриг. — Когда мы с Мэдлин вышли из дома, лицо Лидии было повернуто в нашу сторону.

— Ты ее увидел?

— Сразу же.

«Значит, и она могла видеть Мура», — подумал Натан.

— Не думаю, что она хотела вызвать ревность, — сказал Хантер, однако прежней уверенности в его словах не было.

— В таком случае Лидия, возможно, целуя тебя, думала обо мне. Видишь ли, она уже почти влюблена в меня.

— Ты не уверен в ней, если появился здесь. Бриг рассмеялся:

— Ты слишком хорошо знаешь меня, Натан. Видит Бог, слишком хорошо. — Они шли по дорожке мимо пруда, и тишину нарушало лишь постукивание трости Брига. — Кстати, Лидия знает, что я каторжник. И скоро узнает то же самое о тебе.

— Она уже знает. Я ей сказал.

— Она спрашивала, за что тебя сослали на каторгу?

— Нет. Я не стал распространяться на эту тему.

— Молодчина. Не думаю, что она стала бы целоваться с тобой, если бы узнала про… как там ее звали?

— Бет Энн Ондайн.

— Вот-вот. Похоже, ты никогда не забудешь это имя, а?

— Не забуду, — спокойно ответил Натан. Но думал он не о Бет Энн, а о Джинни Флинт. Кто поверит, что он ее не убивал? — Почему ты об этом заговорил?

— Если Лидия будет слишком много знать, она не захочет иметь дело ни с одним из нас.

— Но в том, что она вообще что-то узнала, виноват только ты, — прошептал Хантер. Они уже подошли к портику и находились неподалеку оттого места, с которого Натан прошлой ночью влезал на балкон. — Сначала она услышала об этом от своей матери, а нам обоим известно, откуда у Мэдлин такая информация. Сначала она могла кое о чем догадываться, но ты подтвердил все ее подозрения. Надо быть полным придурком, чтобы связаться с ней. Она настоящая сучка, Бриг, а когда видит тебя, то теряет всякий стыд.

Мур усмехнулся:

— Дочь в этом отношении пошла в нее. — Заметив, что Натан не отреагировал на эту колючку, Бригем был разочарован. Может быть, он неправильно понял интерес Натана к Лидии? — Расскажи, какова она? Ведь я ее еще не поцеловал. Ты позволишь мне разделить с тобой это удовольствие, не так ли?

— Испытай на ней свои силы, Бриг. Я не буду в претензии. То, что ты проделал сегодня, похоже на запрещенный удар, но, как ты сам изволил сказать, в том, что касается завоевания Лидии, никаких правил не существует.

— Запрещенный удар? — воскликнул Бриг, невинно поглядывая на друга. — Ты имеешь в виду… перчатки?

— Вот именно. Она не обронила перчатки, и они не выпали из кармана ее накидки. Ты их утащил заранее и, выждав время, явился, чтобы вернуть. Ты знал, что Лидия ушла со мной. Возможно даже, что ты видел, как подъехал наш экипаж, но Мэдлин об этом не сказал, а повел ее сюда под предлогом прогулки по саду. Увидев нас с Лидией, Мэдлин была ошеломлена.

— Это ты правильно заметил.

— А во всем остальном разве я не прав?

Бриг пожал плечами, явно не испытывая ни малейшего раскаяния.

— Пожалуй, прав. Но ты и сам хорош! Вспомни игру в карты. Если бы не ты, я бы сегодня ужинал с Лидией в «Клифф-Хаусе» и, вполне возможно, целовал ее. Так что не будем говорить о запрещенных приемах.

Расстроенный тем, что Бригу опять удалось выпутаться, Натан тяжело вздохнул.

— А где Сэмюел? — спросил он.

— Не знаю. Но дома его нет.

«Весьма своевременно», — подумал Натан.

— Идем, Бриг. На сегодня хватит.

— Хватит, — согласился тот. Он обнял Натана за плечи, и они завернули за угол как раз под окнами спальни Лидии. — Жаль, что эта история не может закончиться так же, как сейчас. Победителей будет не двое, а всего один…

Помещение миссии, приютившей сирот, напоминало муравейник. Лидия торопливо обходила комнаты, разыскивая двух самых младших мальчиков. Выходя из одной спальни, она услышала за спиной приглушенное хихиканье Ричарда. Она остановилась и, вернувшись к кровати, извлекла из-под нее двух маленьких шалопаев. Ручонка Джонни зажимала рот младшего брата, а узкое треугольное личико самого Джонни озаряла очаровательная улыбка с дырками на месте выпавших зубов. Ричард, очень похожий на старшего брата, был покруглее и поменьше ростом. У обоих были большие темно-карие глаза и обворожительные улыбки.

Лидия попыталась проявить строгость:

— Миссис Финнеган ждет вас на кухне. Нехорошо удирать и прятаться, когда не сделана работа.

Ричард смущенно молчал, предоставив старшему брату возможность оправдываться за них обоих.

— Именно тогда, когда есть работа, самое время удрать, — заявил Джонни.

Лидия не забыла, что в шестилетнем возрасте думала так же.

— Ладно, — сказала она, притворяясь равнодушной, — но я слышала, что у нее есть овсяное печенье с изюмом для тех, кто вымоет полки для посуды. Что ж, если вы не хотите, то я…

Ей не пришлось продолжать. Оба брата прошмыгнули мимо нее в коридор и со всех ног помчались в кухню, громко топая башмаками по красному плиточному полу. Лидия улыбнулась и разгладила покрывала на шести кроватках для самых младших детей. Комната была чистая, опрятная, но какая-то голая, напоминавшая скорее тюремную камеру, чем спальню. Личные вещи ребятишек хранились в сундучках, стоявших в изножье кроватей. Стены были выкрашены белой краской, и их однообразие нарушалось лишь несколькими трещинками в штукатурке. Лидия с нетерпением ждала, когда же будет построен новый приют. Она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, и, повернувшись, наткнулась на Натана Хантера.

— Ой! А вы что здесь делаете?

Он заметил, что она удивлена, но не расстроена, и счел это добрым знаком.

— Разумеется, я пришел, чтобы увидеться с вами.

— Не понимаю зачем, — сказала она с достоинством. — После ужина в «Клифф-Хаусе» прошло три недели. Я думала, что вы давно вернулись в Австралию.

— Я не уеду, пока мы с Бригом не закончим дела. Лидия хотела пройти мимо, но Натан преградил ей путь.

— У меня есть работа, мистер Хантер. Я должна помочь отцу Патрику в классной комнате. Он меня ждет.

— Не ждет. Это он сказал мне, где вас искать. Он сказал также, что вы с удовольствием покажете мне приют.

— С удовольствием?

— Именно так он и сказал. Я надеюсь, это правда. — Заглянув ей в глаза, он понял, что Лидия полна решимости поставить его на место, хотя всячески избегает смотреть на него.

— Ладно, — сказала наконец девушка, даже не пытаясь быть любезной. — Я покажу вам, что у нас имеется. Ведь чем скорее это будет сделано, тем скорее вы уйдете.

Она показала Хантеру спальни, рассказала немного о детях и об их происхождении. В том, что она рассказывала, не было ничего личного: ей не раз приходилось проводить подобные экскурсии, когда она пыталась собрать деньги на новое строительство. Натан вежливо слушал и время от времени задавал вопросы.

— Вы получили мои послания? — спросил он, когда они вошли в часовню. Закрыв дубовую дверь, Натан прислонился к ней спиной. — С тех пор как мы виделись с вами в последний раз, я каждые три-четыре дня посылал вам записки. Вы их не получали? И цветы тоже?

— Я не получала ничего, — настороженно сказала она. — А вы действительно посылали мне цветы?

Натан указал на золотое распятие над алтарем:

— Здесь не то место, где можно лгать.

— Наверное, это дело рук моей матушки, — пытаясь скрыть улыбку, сказала Лидия. — Она хочет защитить меня.

— Но она позволяет вам видеться с Бригемом.

— Да, с тех пор мы с ним виделись дважды. Откуда вам это известно? Неужели он говорил с вами обо мне?

— Нет, — поспешно заверил Натан. — Все не так, как вы думаете. Просто я однажды видел вас в театре. Мы с Бригемом редко разговариваем. Даже не живем в одной гостинице. Он переехал в «Коммодор».

— Вы поссорились? Бригем тоже ничего о вас не говорит.

— Как вы относитесь к нему, Лидия?

— Почему я должна отвечать на подобные вопросы? Тем более что ни к Бригему, ни к вам никаких особых чувств не испытываю.

— Кажется, я получил ответ на свой вопрос, — сказал Хантер и сел на скамью, вытянув длинные ноги в проход. — Если бы вы получили мою записку, то согласились бы встретиться со мной?

— Я встретилась с вами, не так ли? Кстати, зачем вы хотели увидеться со мной? Зная, что вы с мистером Муром партнеры, я начинаю чувствовать себя костью, из-за которой дерутся собаки. Не могу себе представить, по какой причине, кроме денег, вы избрали меня объектом своего внимания. В Сан-Франциско есть сотни более красивых и гораздо более интересных женщин, чем я.

— Вы когда-нибудь говорили об этом Бригу?

— Конечно. И он ответил, что у меня разыгралось воображение. — Бриг сказал это ей между двумя нежными поцелуями. — Он сказал, что ему не нужны мои деньги. — Он сказал это, прижавшись губами к ее уху. — И еще он сказал, что я красива, — говоря это, он поцеловал ее в висок и проложил поцелуями дорожку вдоль ее щеки, — и очень, очень привлекательна.

— Вы ему поверили?

— Почему бы и нет?

— А если бы все это сказал я?

— Все зависит от того, как это сказано.

Воображение подсказало Хантеру все, о чем умолчала Лидия. Он лихорадочно соображал, о чем бы ей рассказать, чтобы вызвать неприязнь к Муру.

— Бриг — мой старый приятель, — сказал он наконец. — Но это не означает, что я без борьбы уступлю ему вас. С нами такое еще никогда не случалось, Лидия. Нам еще никогда не нравилась одна и та же женщина, так что неудивительно, что вы чувствуете соперничество между нами. Не знаю, что нужно от вас Бригу, зато знаю, чего хочу я.

— И что же?

«Жениться на вас», — чуть было не сказал он. Но что-то остановило его и не позволило сделать ей предложение. Часовня была неподходящим местом для того, чтобы говорить о таком браке, какой он имел в виду.

— Получить еще одну возможность увидеться с вами, — вместо этого сказал Натан.

— Вот как? В таком случае позвольте мне подумать, Натан, — тихо сказала Лидия, поднимая глаза. — Возможно, я что-нибудь придумаю. — Не дав ему ответить, она перешагнула через его вытянутые ноги и жестом приказала следовать за собой. — Мы еще не окончили осмотр приюта.

Лидия показала ему классные комнаты, гостиную, столовую и, наконец, кухню. Джон и Ричард сидели за столом, уплетая овсяное печенье с изюмом, и болтали ногами, пытаясь пнуть друг друга. Миссис Финнеган возилась возле большой чугунной плиты, а старшие девочки, жившие в приюте, тем временем лущили горох у стола для разделки мяса. Никто из них не обращал на мальчиков ни малейшего внимания. Натан первый заметил, как Джонни выбил стул из-под брата, и, бросившись на помощь, едва успел подхватить падавшего мальчика.

Оказавшись на руках, Ричард расплылся в улыбке, однако, почувствовав во рту вкус крови от удара о стол, заорал так пронзительно, что миссис Финнеган уронила ложку в рагу, а девочки перевернули миску с горохом. Поняв, в чем дело, кухарка взглянула на Джонни и направилась к нему, чтобы надрать хулигану уши. Малыш, взвизгнув, соскользнул со стула и, чтобы увернуться от карающей руки, пополз под стол, наткнулся на ноги Лидии, уцепился за ее юбку и стал умолять спасти его.

Чувствуя на себе цепкий взгляд миссис Финнеган, Лидия схватила мальчика за шиворот и потащила его из кухни. Натан с Ричардом на руках последовал за ней, давя по дороге рассыпавшиеся стручки гороха. Как только они оказались в коридоре, Лидия отпустила Джонни.

— Я не сделала тебе больно? — с тревогой спросила она и услышала, как за спиной фыркнул Натан.

— Не очень, — ответил Джонни в надежде, что она сочтет наказание достаточным.

— Ладно. — Лидия легонько шлепнула его по попке. — А теперь пойди к отцу Патрику и расскажи о своей проделке. И не надейся, что я не узнаю, побывал ли ты у него.

Худенькое личико Джонни помрачнело, и он пошел прочь, с трудом волоча ноги. Подавив улыбку, Лидия оглянулась на Ричарда. Удобно устроившись на руках Натана, малыш прижимал к разбитой губе носовой платок.

— Дай-ка я посмотрю. — Лидия подозревала, что он прикрывает платком озорную улыбку. Она не ошиблась. — Ах ты, постреленок!

Натан спустил Ричарда на пол.

— Он тоже отправится к отцу Патрику и скажет ему, что все произошло тогда, когда он стащил у брата печенинку. Ведь так было дело?

У Ричарда округлились глаза и задрожала нижняя губа.

— Я должен к нему пойти? — спросил он, с надеждой глядя на Лидию.

— Должен.

Посасывая разбитую губу, Ричард вернул платок Натану:

— Спасибо, сэр.

Когда он ушел, Лидия и Натан дружно рассмеялись.

— Ни один из них и не подумает пойти к священнику, — сказал Натан.

Она вздохнула:

— Наверное. Они рассчитывают, что я его об этом не спрошу.

— А вы спросите?

— Наверное, нет, — смущенно ответила девушка. Натан улыбнулся, и Лидия почувствовала, как один за другим рушатся барьеры, которые она воздвигла между ними. Почему он так добр к детям? Зачем она смеялась вместе с ним? Зачем он отыскал ее в этом месте, которое она считает убежищем?

— Я провожу вас до экипажа, — сказала она. «Ничего не поделаешь», — подумал Натан и принял ее предложение.

— Сегодня я не в экипаже, — сказал он, указывая рукой на привязанную к ограде рыжую кобылу. — Вы часто здесь бываете?

— Несколько раз в неделю. А почему вы спрашиваете?

— Я прикинул, когда мог бы увидеться с вами еще раз.

— Сегодня миссис Ньюберри устраивает раут в честь шестидесятилетия своего супруга. Я буду там с родителями и Бригемом. Вы приглашены?

— Нет. Я не знаком с Ньюберри.

— Если захотите пойти, поговорите с отцом. Ньюберри — его близкие друзья, и он мог бы устроить для вас приглашение. Не знаю почему, но вы, кажется, нравитесь моему Сэмюелу. Он часто спрашивает о вас.

— Мы вчера виделись с ним в «Серебряной леди». Именно от него я узнал, где найти вас. — Быстрым грациозным движением Натан вскочил в седло. Взглянув на Лидию, он заметил на ее лице смущенное, недоумевающее выражение. — Полно, мисс Лидди, не грустите, — сказал Хантер, подражая голосу одного из мальчиков. — Скушайте лучше печенье. Она уставилась на Натана, не веря своим глазам.

— Позвольте, где вы…

— Боюсь, что я нечаянно украл его, — сказал он, и глаза его на мгновение потеплели. — Но я обязательно покаюсь в этом отцу Патрику…

— … И он протянул мне украденную овсяную печенинку с изюмом, — сказала Лидия. — Что ты на это скажешь, Пе Лин?

Служанка расчесывала щеткой волосы Лидии. Их глаза встретились в зеркале.

— Я думаю, что мистер Хантер хотел, чтобы вы улыбнулись. Вы очень красивы, когда улыбаетесь.

Лидия опустила глаза и стала собирать шпильки для волос.

— Интересно, будет ли он сегодня вечером?

— Он придет. Сегодня многие молодые люди будут восхищаться вами. Там будет Джеймс. И Генри Белл. Мистер Мур будет вашим сопровождающим, а мистер Хантер попытается увести вас у него. Вот бы миссис Ньюберри и меня пригласила на эту вечеринку!

Лидия, рассмеявшись, подала Пе Лин шпильку.

— Думаю, там будет довольно скучно.

В этот момент в дверь постучали. Лидия с Пе Лин обменялись взглядами. Вошла Мэдлин и сразу же обратила внимание на платье Лидии.

— Ну, сейчас будет фейерверк, — пробормотала Пе Лин. Лидия сделала вид, что ничего не слышала.

— Что, мама?

— Я пришла, чтобы узнать, не нужна ли моя помощь, но ты, кажется, почти готова. — Изумрудные глаза Мэдлин критически оглядели обнаженные плечи дочери и строгий покрой темно-синего платья. Край довольно глубокого декольте был отделан поблескивающими синими бусинками. Такими же бусинками были отделаны рукава, а также подол и шлейф платья. На Лидии были надеты длинные сапфировые серьги, красиво выделявшиеся на гладкой матовой коже. — Встань, я хочу получше рассмотреть, что на тебе надето.

— Одну минуту, мама. Позволь Пе Лин закончить мою прическу.

Мэдлин хотела было возразить, но передумала. Все, что она скажет в присутствии этой китаянки, дойдет до ушей Сэмюеля, и он сразу же ее отчитает. Сейчас ей не хотелось навлекать на себя гнев мужа.

Пе Лин не спеша уложила черные волосы Лидии в замысловатый шиньон, заколов шпильками и закрепив золотым гребнем. Она умышленно высвободила несколько тонких прядей на висках и затылке, чтобы придать прическе менее строгий вид и создать привлекательный контраст со строгим покроем ее платья. Закончив работу, служанка легонько прикоснулась к плечу Лидии, словно желая подбодрить ее, и вышла из комнаты.

Лидия встала и повернулась так, чтобы Мэдлин могла осмотреть платье со всех сторон. Она еще надеялась, что мать скажет не то, что она ожидает. Но ошиблась.

— Мне это платье не нравится. Где ты его взяла? И когда успела?

— А я-то надеялась порадовать тебя, мама. Ведь ты всегда настаивала на том, чтобы я проявляла больше интереса к собственной внешности. Платье я заказала у мадам Симон. Оно было готово только вчера. — Открыв дверцу гардероба, она жестом указала на развешанные там новые приобретения. — Полдюжины платьев уже готовы, и еще три пока находятся в работе.

— Какая экстравагантность, Лидия! Что подумает отец, когда получит счет? Надо было сначала посоветоваться со мной.

— Я посоветовалась с папой. Он согласился.

— А почему ты мне ничего не сказала?

— Я хотела удивить тебя. — Лидии показалось, что Мэдлин обиделась.

— Тебе удалось меня удивить, — заявила она, махнув рукой в сторону платья дочери.

— Так тебе оно не нравится?

— Наоборот. Оно тебе абсолютно не идет. Ты слишком молода, чтобы носить такие вещи, Лидия. Наверное, к мадам Симон ты брала с собой Пе Лин? Но что, черт возьми, она может знать о моде? Девушкам твоего возраста нужны пастельные тона и легкие набивные ткани. — Мэдлин подвела дочь к напольному зеркалу. — Тебе не следует показывать плечи. И ключицы у тебя слишком заметны, не так ли? А это декольте? Я не уверена, что тебе стоит носить платья с таким глубоким вырезом. Что о тебе могут подумать мужчины?

— Может быть, спросить, что думает по этому поводу папа?

— Отец, наверное, не будет возражать. Он пощадит твои чувства, даже если ты наденешь на себя мешок. А теперь поищи и надень что-нибудь более подходящее. У нас еще есть время. А я пойду и скажу Сэмюелу и мистеру Муру, что ты немного задержишься. — Мэдлин ушла, оставив дочь в замешательстве.

Лидия, закусив губу, тупо уставилась на свое отражение в зеркале. Ей хотелось плакать. Она была так уверена, что сделала правильный выбор, а Мэдлин менее чем за две минуты обнаружила в нем массу недостатков. Значит, их заметят и все остальные. А ведь ей хотелось, чтобы у Ньюберри ею все восхищались. В этом наряде она поставит себя в неловкое положение. Тем не менее Лидия решила, что пойдет на раут в этом платье, — и пропади все пропадом. Пусть оно целый вечер напоминает о том, что она должна научиться, делая выбор, подходить к этому благоразумно.

— Честное слово, вы сегодня необычайно хороши! — воскликнул Бригем Мур, ведя Лидию к танцевальной площадке. Он надеялся, что в этом восклицании не прозвучало того удивления, которое он испытал, когда увидел, как Лидия спускается по лестнице. Он ее не сразу узнал и, пока зачарованно смотрел на девушку, чувствовал на себе встревоженный взгляд Мэдлин. Сегодня Лидия явно затмевала свою мамашу. Мэдлин знала это, и для нее это было все равно что конец света.

— Вы всегда делаете такие милые комплименты, — с улыбкой сказала ему Лидия. Щечки у нее разгорелись, глазки блестели. — Трудно понять, когда вы говорите серьезно, а когда шутите.

— Разве это комплименты? — Он притворился обиженным. — Я говорю чистую правду. Спасибо, что вы записали за мной три танца, пока на вас не набросилась толпа более молодых поклонников.

— Не забудьте, что мистеру Ньюберри сегодня исполнилось шестьдесят. Юнцом его не назовешь. А я оставила за ним два танца. — Она весело рассмеялась, а Мур несколько раз подряд круто повернул ее в танце. — Но с вашей стороны очень мило делать вид, будто вы ревнуете, Бриг. Хочешь не хочешь, но это льстит моему самолюбию.

— Это не притворство. Я действительно ревную. Взгляните в мои глаза.

— Глаза у вас, как всегда, зеленые.

— Вот и я о том же толкую. Таким уж я уродился. Я ревнив от рождения.

Заметив приближение Натана, Сэмюел, разговаривавший с приятелями в конце бального зала, направился ему навстречу. Он помахал рукой, подзывая Натана к себе, и тот быстро направился к нему, ощущая себя здесь чужаком.

— Почему у тебя такой виноватый вид? — спросил Сэм, — У тебя ведь есть приглашение, не так ли?

— Вашими стараниями, сэр.

— Вовсе не моими. Я и не подумал бы об этом, если бы не Лидия. Она не предложила бы тебе прийти сюда сегодня, если бы не хотела снова увидеться.

— Надеюсь, что это так, — с сомнением в голосе сказал Хантер. — Бригема вы тоже поощряете, как и меня?

— Бригема? Ну, этот не нуждается в поощрении. Кому, как не тебе, это знать. Лидия говорила, что вы с ним деловые партнеры, хотя мне кажется, что вы, австралийцы, как то странно ведете свои дела.

— Это особое дело, Сэмюел. Надеюсь, я могу полагаться на соблюдение вами конфиденциальности.

— Только при условии, что это в рамках закона.

— Ничего противозаконного.

— Ладно. То, как вы с Бригемом ведете свои дела, напоминает мошенничество. А если это так, то вас с негодованием изгонят из города. И то если повезет. Вероятнее всего, вас повесят.

Руки Натана потянулись к шее, но он сдержался, опасаясь, что Сэм может счесть этот жест признаком его вины.

— Мне не хотелось бы думать, что вы охотитесь за деньгами Лидии, — продолжал Сэмюел, многозначительно добавив: — Или за моими.

— Посмотрите на нее, — сказал Натан, повернувшись в сторону Лидии. В этот момент девушка танцевала с Джеймсом Эрли. Она смеялась, откинув назад голову. Стройная красавица, воздушная, как видение, буквально плыла над полом, удерживаемая лишь рукой Джеймса. — Неужели вы полагаете, что мужчина, глядя на нее, способен думать только о ее проклятых деньгах? — Он не стал ждать ответа Сэмюеля, а принялся размышлять о том, что скажет Лидии, когда придет его очередь танцевать.

Джеймс Эрли неохотно уступил очередь Натану.

— Почему вы не вышли замуж за этого парня? — спросил Хантер, обнимая Лидию за талию. Он старался держать ее не слишком крепко и не прижимать к себе слишком сильно.

Лидия, ошеломленная неожиданным вопросом, ответила не сразу. Натан возник ниоткуда, без лишних слов отобрал ее у партнера, а теперь задает вопросы сугубо личного характера, не потрудившись даже поздороваться. Все это было так неожиданно, что она не сразу заметила, что танцевать он стал значительно лучше. Он скользил по залу, и ей уже не приходилось следить за каждым его шагом — все происходило легко и естественно.

— Это было бы все равно что выйти замуж за своего брата. — Ответила, наконец, Лидия. — Именно так я отношусь к нему.

— Значит, вы говорили ему об этом?

— И не раз. Мне кажется, что и он думает так же, но время от времени ему приходит в голову мысль о женитьбе, а я остываю.

— А как насчет другого молодого человека, который иногда крутится возле вас?

— Должно быть, вы имеете в виду Генри Белла. Белл — неплохой парень, но не для меня. К тому же он допустил ошибку: его застукали, когда он целовал Мэдлин в галерее Чедвиков.

Они объяснили свое поведение тем, что оказались под рождественским венком из омелы и, поддавшись праздничному настроению, всего лишь исполнили обычай. Чтобы подчеркнуть невинный характер инцидента, Мэдлин время от времени напоминала Лидии о существовании Белла.

— В сопровождении Генри довольно приятно сходить куда-нибудь, но не более того.

— Он делал вам предложение?

— Однажды. Я его приняла, но потом передумала. Все это произошло в течение одного вечера, так что не оставило никаких душевных ран, мистер Хантер. — Она внимательно взглянула в его лицо, пытаясь сообразить, к чему он клонит. — Вы задаете вопросы слишком личного характера. Интересно, зачем это вам?

— Любопытно, сколько сердец вы разбили, — сказал он и подумал: «Сотню? Не менее сотни…»

Танец закончился. Оркестр заиграл следующий вальс. Натан был вынужден передать Лидию другому партнеру, и что было хуже всего, этим партнером был Бригем.

— Если не возражаете, я бы с удовольствием вышла та свежий воздух, — сказала Лидия, когда Бригем взял ее за руку. — Хочу немного отдохнуть.

— Понятно, — сразу же согласился Бриг. — Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. — Он окинул взглядом бальный зал и увидел Мэдлин, которая стояла к ним спиной, поглощенная разговором с Сэмюелем и его друзьями. Самое подходящее время для разговора с Лидией.

На территории поместья Ньюберри не было ни беседки, ни пруда, зато имелся огромный мраморный фонтан, который первый мистер Ньюберри вывез из Италии. Каждый из трех яру сов фонтана был украшен причудливыми скульптурными изображениями дельфинов, морских чудовищ и даже самого Нептуна. При свете дня это сооружение казалось Лидии довольно безобразным, но ночью, особенно при слабом свете полумесяца, оно выглядело неплохо, а шелест струящейся воды был даже приятен для слуха. Они не сговариваясь направились к фонтану.

Вокруг него располагались белые мраморные скамьи. Бриг и Лидия сели на самую дальнюю, которая была как бы отгорожена от бального зала фонтаном, и это создавало видимость уединенности.

— Дело, ради которого я приехал в Сан-Франциско, почти закончено, Лидия, — сказал Бриг, сжав ее руку. — Когда я приехал сюда, то не ожидал, что встречу здесь человека, который заставит меня пожалеть о том, что я покидаю Калифорнию один. Понимаю, мы пока слишком мало знаем друг друга, и мне не хотелось бы, чтобы мое предложение выглядело безответственной болтовней школьника. С моей стороны это не увлечение, потому что я достаточно опытный человек и в состоянии отличить увлечение от настоящего чувства. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Лидия. Поедем со мной в Сидней, а оттуда — в Баллабурн. Там мы могли бы быть счастливы. Я в этом уверен.

«Как он красив», — подумала Лидия. В бледном свете луны пряди его белокурых волос блестели серебром, а зеленые глаза были похожи на драгоценные камни. Однако озорная мальчишеская улыбка отсутствовала, а складки возле губ отражали тревогу. Его крепкая рука с гладкой кожей, сжимавшая ее пальцы, едва заметно дрожала.

— Не уверена, что это то, чего хотелось бы мне, — сказала она наконец. — Для меня это больше, чем замужество. Ведь придется покинуть отца и мать, бросить все, к чему я привыкла, и переехать в страну, которая, как я слышала, является краем суровым и неприветливым.

— Но ты мне не отказываешь? — прервал ее Бриг. — Значит, я могу надеяться?

— Разумеется, можешь. Я бы даже не хотела, чтобы ты так быстро сдался… но мне надо подумать. Я дам ответ позднее, — сказала Лидия, поднимаясь со скамьи.

— Позднее? Ты имеешь в виду сегодня?

— Да, — промолвила она, вскидывая на него обрамленные густыми ресницами глаза, которые сейчас казались почти черными. Ее влажные, манящие губы чуть приоткрылись. — Я имею в виду сегодня. Но не здесь. Я хочу о многом расспросить тебя… Давай встретимся где-нибудь… Например, у нас дома. Я могла бы открыть тебе дверь после того, как родители лягут спать. Мы наконец поговорили бы с глазу на глаз. — Заметив, что Бриг нахмурил брови, она сразу же пошла на попятную: — Но ты, может быть, не захочешь прийти…

— Я встречусь с тобой, Лидия. Есть в тебе интригующее сочетание хороших манер и дерзости. Перед этим трудно устоять. — Он окинул взглядом соблазнительную линию ее обнаженных плеч. — Многое в тебе достойно любви, дорогая. Я еще не говорил тебе об этом, но уверен, что ты и сама догадываешься — я влюблен в тебя, Лидия Чедвик. Безнадежно влюблен. — Он обнял ее и поцеловал сначала в лоб и закрытые глаза, потом в кончик носа, затем перешел к полненьким губкам. Он поцеловал ее так, что у нее перехватило дыхание, и не отпускал, пока не почувствовал, что ее тело беспомощно обмякло. — Я воспользуюсь любыми доступными мне средствами, чтобы добиться твоей руки, — сказал он, отрываясь от нее. Мур ушел, уверенный в том, что не оставил равнодушным ее сердце.

Натан, разговаривавший с группой мужчин, заметил, как в зал вошел Бригем. Примерно через минуту с небольшим вернулась Лидия. Судя по ее виду, ей не помешало бы сейчас выпить чего-нибудь покрепче, чем праздничный пунш, который он в конце концов и предложил ей.

— Спасибо, — поблагодарила она, принимая из его рук хрустальную чашечку, — вы очень любезны.

Натан взял ее под локоток, повел к выходу.

— Но я только что вернулась в зал, — запротестовала Лидия.

— Вам нужно выйти на свежий воздух. Вы еще недостаточно остыли после грубого обращения Бригема.

Лидия рассмеялась, и они вышли на террасу.

— Грубого обращения? Да вы никак ревнуете, мистер Хантер?

В ответ он лишь покрепче ухватил ее за руку. Украдкой взглянув на девушку, Натан заметил, что ее щеки все еще пылают румянцем, а милые полные губки чуточку приоткрыты. Она показалась ему очень уверенной в себе. Такой он ее еще никогда не видел.

— Позвольте мне хотя бы чашку куда-нибудь поставить, — попросила она, когда они подошли к фонтану. Она поставила чашку на мраморную скамью, и он увлек ее в темноту. Они остановились, и Лидия начала тихо напевать мелодию. Натан, не теряя времени, закружил ее в вальсе.

— Как вам удалось выйти из дома в этом платье? — спросил он.

Лидия споткнулась от неожиданности и наступила ему на ногу.

— Маме оно тоже не понравилось, — тихо сказала она.

— Тоже? — «Естественно, Мэдлин платье не понравилось», — подумал он. — Разве я сказал, что мне оно не нравится? Вам всегда следует носить такие платья.

Неуверенность на ее лице сменилась радостной улыбкой.

— Вы не думаете, что оно слишком… слишком…

— Думаю, — сказал он, медленно обводя взглядом ее лицо и останавливаясь на губах.

Смущенная этим взглядом, Лидия опустила голову и сказала первое, что пришло на ум:

— Вы теперь танцуете гораздо лучше, чем в первый раз… — Поняв, что допустила бестактность и, возможно, обидела Натана, она добавила: — Простите, мне не следовало…

— Все в порядке, — сказал он, не собираясь признаваться, что все это время брал уроки в школе танцев мисс Вильгельмины Гарднер.

Лидия впервые почувствовала уязвимость Натана Хантера и подумала, что, возможно, ошиблась, считая его самоуверенным и дерзким типом. Она решила не размышлять над этим слишком долго, опасаясь, что это может заставить ее поколебаться и усомниться в правильности принятого решения. Бригем как-никак уже сделал ей предложение.

— Я рада, что вы пришли. Насколько я понимаю, у вас есть повод отпраздновать радостное событие.

— Вот как?

— Конечно, — кивнула она. — Бригем сказал, что вы скоро отбываете в Австралию. А это значит, что ваше дело близится к завершению. Полагаю, вы тоже уедете?

— Да… наверное.

«О чем, черт возьми, она толкует? Какое дело близится к завершению? Не может быть, чтобы Бриг говорил о возвращении в Баллабурн без Лидии. Это могло означать одно: он сделал ей предложение. Неужели я опоздал? И Лидия дала ответ? Нет, не может быть, потому что Бриг в таком случае глаз бы с нее не спускал. Он бы объявил об этом сегодня же, пока Лидия не передумала».

Натан перестал танцевать.

— В чем дело? — спросила Лидия.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — выпалил Хантер. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Австралию. Я знаю, что не очень нравлюсь тебе, но для того, что я имею в виду, это не имеет большого значения.

«Не имеет значения? О чем он говорит? С каких это пор чувства перестали иметь значение в браке?»

— Я не понимаю вас.

— Наш брак будет несколько необычным. Я имею в виду, что нам не обязательно вступать в брачные отношения. — Не обратив внимания на то, что она тихо охнула и попыталась вырваться из его рук, он и не подумал ее отпускать. — Все равно это будет временное соглашение. Мне нужна жена на год. Всего на один год. Потом ты можешь уйти от меня. Если пожелаешь, я отправлю тебя в Сан-Франциско или в любое другое место. Как решишь, так и будет.

— Но почему?

— Что «почему»?

— Почему вам вообще нужна жена? Почему на один год? И почему именно я?

И впрямь — почему?

Лидия задавала вопросы, на которые Натан не мог ответить. Проще было бы солгать ей, притвориться, что влюблен, что она ему нужна, сказать ей все те глупости, которые наверняка наговорил Бригем. Это существенно упростило бы дело, но Натан не мог этого сделать. В конце концов она почувствовала бы, что ее предали, а поступить таким образом Натану не позволяла совесть.

— Все это трудно объяснить, — ответил он. И когда на этот раз она попыталась вырваться из его рук, он ее отпустил.

Лидия не убежала, а лишь отошла на несколько шагов и повернулась к нему спиной.

— Вы должны понять, что я не могу ответить вам сразу, — сказала она. — Мне никогда еще не делали подобных предложений.

Он подошел к ней поближе.

— Я уже говорил, что мои намерения настолько благородны, что это может даже показаться оскорбительным.

Лидия рассмеялась, но смех этот был невеселым.

— Действительно, вы это говорили. Я забыла. Однако ваши действия не всегда были настолько благородны.

— О чем это ты, Лидия?

— Так, ни о чем.

Натан прикоснулся кончиками пальцев к ее шее и почувствовал, как она вздрогнула. Он очень надеялся, что дрожь была вызвана желанием, а не отвращением.

— Лидия, — прошептал он, прикасаясь губами к ее уху. Она откинула назад голову, открыв взгляду красивую линию шеи. Он поцеловал ее. Ее аромат возбуждал. Она повернулась к нему и вскинула руки на его плечи. Губки ее чуть приоткрылись, глаза пытливо вглядывались в его лицо.

Натан наклонился, и она закрыла глаза, уступая ему. Он сначала легонько прикоснулся к ней, пробуя на вкус ее губы, но, почувствовав, как кончик ее языка пытается прорваться сквозь барьер его зубов, осмелел. Натану пришлась по вкусу эта милая баталия, и он с большим удовольствием включился в этот чувственный танец. Он прислонил ее спиной к стволу лавровишни. Одна рука придерживала ее за талию, а другая скользила по краю выреза платья, причем пальцы то и дело соскальзывали с холодного атласа на нежную, теплую кожу под ним. Ему хотелось спустить вниз лиф, взять грудь и прикоснуться к соску. Почувствовать, как он твердеет и напрягается. Натан был уверен, что она позволила бы сделать это, но не хотел форсировать события.

— Наш брак не обязательно должен быть лишен удовольствия, — прошептал он.

— Только любви не будет, — сказала в ответ Лидия.

В этот момент она могла бы оттолкнуть его, но не сделала этого. Она жадно впитывала в себя новые ощущения, его язык, дерзко прикасавшийся к ее языку, возбуждал ее. Его пальцы, ласкавшие грудь, дразнили ее. Ей хотелось почувствовать на нежной коже его горячие влажные губы. Чтобы прикоснуться к твердому и плоскому животу Натана, она нетерпеливо потянула его рубашку. Его поцелуи стали теперь более крепкими и жадными. Он прижался к Лидии и мечтал лишь о том, чтобы она задрала юбки и позволила ему войти в свое тело. Он представил, как она обовьет ногами его бедра и примет в свое лоно. Ее груди будут прижиматься к его груди, а язык будет задавать нужный ей ритм движения, воспламеняя чувства.

Неожиданно Натан резко отпрянул от Лидии. Его серебристо-серые глаза впились в потемневшие очи девушки.

— Есть еще кое-что, и об этом ты должна знать, — тяжело дыша, проговорил он и с вызывающим видом, даже сердито вздернул подбородок.

Лидия затаила дыхание, отчетливо понимая, что дело зашло слишком далеко. То, о чем она думала и чего хотела, теперь вдруг начало ее смущать. Лидии не хотелось смотреть на любовника, но и отвести взгляд она не могла.

— Я говорю о своем преступлении, — грубовато сказал Хантер. — Это убийство…

Он даже не попробовал узнать, какое впечатление произвели на нее эти слова, а просто повернулся и пошел прочь.

— Натан, — окликнула его Лидия. Он остановился. Оглянулся.

— Я хочу обдумать твое предложение. Я хотела бы также узнать еще кое-что. Приходи ко мне, когда родители лягут спать. Часа в два ночи. Можешь воспользоваться боковой дверью. Я оставлю ее открытой. — Она жестом остановила его возражения. — Приходи.

— Где ты будешь ждать меня?

— В своей спальне, — замявшись на мгновение, ответила Лидия.

 

Глава 6

— Сюда, пожалуйста, — сказала Лидия, открыв входную дверь Бригему. Старинные напольные часы в холле пробили полчаса. Они одновременно взглянули на циферблат: половина второго. Бригем был точен.

Он отдал ей шляпу и плащ. Когда Лидия стала подниматься по лестнице, Мур замялся.

— Я думал, что мы поговорим здесь, в гостиной, — сказал он.

Лидия, улыбнувшись уголком губ, покачала головой:

— Нет. Вдруг кто-нибудь проснется и увидит нас. А у меня в комнате — другое дело. Я часто подолгу читаю перед сном.

— В вашей комнате? Подумайте о своей репутации… Что, если нас застанут?

— В таком случае вам придется жениться на мне, — небрежно заметила она.

Делать нечего. Бригему пришлось подниматься следом за Лидией. Они не проронили ни слова, пока она не закрыла дверь своей комнаты и не повернулась лицом к Муру.

— Я люблю вас, — заявил Бригем, не дав ей времени опомниться. Лидия успела лишь вовремя наклонить голову, так что его поцелуй пришелся в щеку, а не в губы. Она жестом указала ему на кресло, а сама уселась в качалку.

— Нам придется разговаривать тихо, потому что комната отца расположена рядом с моей. У каминов в наших комнатах общий дымоход, так что иногда бывает хорошо слышно то, что говорят в соседней комнате.

— Меня это не беспокоит, — не пытаясь понизить голос, произнес Мур. — Как вы уже сказали, если нас обнаружат, вам просто придется выйти за меня замуж. — Он слегка наклонился и оперся локтями о колени. На его губах играла очаровательная мальчишеская улыбка, зеленые глаза одобрительно поглядывали на Лидию. Она была все в том же темно-синем вечернем платье. Глядя на нее, было трудно не мечтать о том, как бы затащить ее в постель. Хотя совсем недавно Бригему казалось, что сделать это будет трудно. —

Если ты согласишься выйти за меня, Лидия, я буду самым счастливым человеком.

— Почему?

Он был несколько озадачен вопросом, но быстро взял себя в руки и ответил:

— Потому что я люблю тебя.

— Ты уже говорил мне об этом, но то же самое мне говорили и другие мужчины. А означало это всегда одно и то же: Лидия, я люблю твои деньги.

— Неужели я произвожу впечатление человека, нуждающегося в деньгах?

— Нет, но и они не производили такого впечатления.

— Понятно, — медленно произнес он. — Конечно, твоим деньгам могло бы найтись применение. Но я в них не нуждаюсь. Когда мы поедем в Баллабурн, можешь отдать их в распоряжение матери, или пожертвовать на приют, или подарить своей горничной. Мне это безразлично. Мне нужна ты и ничто… и никто больше. Ты это понимаешь?

— В это трудно поверить.

— Может быть, мне лучше встать на колени?

— Ах нет-нет! — рассмеялась она, когда он, соскользнув с кресла, опустился перед ней на одно колено. — Не надо, прошу тебя! — Бригем опустился на оба колена и умоляющим жестом протянул к ней руки. — Перестань, Бриг. Я не смогу серьезно воспринимать твои слова.

Бригем взял Лидию за руки и осторожно стащил с качалки на пол.

— Быть того не может! — заявил он, почти касаясь губами ее губ. Ей не нужно было говорить, чего она хочет. Мур и без того это знал.

На этот раз она позволила поцеловать себя, не забыв, однако, посмотреть через его плечо на циферблат часов, стоявших на каминной полке. Лидия надеялась, что Натан будет так же пунктуален, как и его друг, а это означало, что в ее распоряжении остается еще пятнадцать минут. Поцелуи Бригема не оставляли сомнения в том, каким образом он хотел бы провести эти минуты. Она слегка отстранила его, взяв за плечи.

— Нет. Когда ты целуешь меня, я не могу думать.

— Я и не хочу, чтобы ты думала. Я хочу, чтобы ты чувствовала.

— Я знаю, что я чувствую, когда ты прикасаешься ко мне, — сказала Лидия, игриво отмахиваясь от него. Она чувствовала возмущение, отвращение, но сумела скрыть это. — Расскажи мне лучше о Балла… Бакка…

— О Баллабурне?

— Да, о Баллабурне. Это название твоего поместья?

— Поместья? — Он рассмеялся. — Нет, поместьем его не назовешь. Это всего лишь ранчо. В Баллабурне разводят лучших мериносовых овец. Они дают самую высококачественную шерсть.

— Этим ты зарабатываешь деньги?

— Мы опять возвращаемся к вопросу о деньгах, а? В этот момент Лидия услышала какой-то звук.

— Извини, Бриг. Мне показалось… Подожди, я сейчас вернусь.

Мур нахмурил светлые брови. Что-то его насторожило и встревожило. А вдруг это Мэдлин? Он предпочел бы получить взбучку от Сэмюела, чем встретиться с ней. Чедвик захотел бы, чтобы он женился на Лидии, тогда как его супруга возжелала бы прикончить Бригема на месте.

В конце коридора Лидия увидела Натана. Он уже поднялся по черной лестнице.

— Не шуми, — прошептала она.

Натан чуть не расхохотался, услышав ее предупреждение.

— Я уже не тот ловкий воришка-форточник, каким был, — тихо сказал он, останавливаясь. — Ты уверена, что хочешь, чтобы я вошел в твою спальню, Лидия? Еще не поздно передумать. Я мог бы уйти и вернуться утром.

Она покачала головой:

— Утром будет слишком поздно. К тому времени я успею опомниться. Ты, должно быть, понимаешь, почему я хочу, чтобы ты был здесь, — сказала она, целуя его в губы. Как и Бриг, Натан решил, что она хочет переспать с ним.

Взяв гостя за руку, она довела его до двери своей спальни и осторожно открыла ее.

— Входи.

Как только Натан оказался внутри комнаты, Лидия захлопнула дверь, повернула в замке ключ и прислушалась.

— Лидия? — окликнул ее Бриг, стоявший у окна.

— Лидия? — произнес Натан, оборачиваясь к закрытой двери.

— Натан! — услышал он удивленный возглас.

— Бриг! — Хантер круто, повернулся и лицом к лицу столкнулся со своим старым приятелем.

— Лидия! — одновременно воскликнули они оба, поняв, что их провели.

Натан попробовал открыть дверь, но она была заперта.

— Черт возьми, Лидия, открой дверь! Мы поднимем на ноги весь дом!

— Если уже не подняли, — пробормотала Лидия из-за двери. — Думаешь, я боюсь? Я здесь в полной безопасности. — Она вынула ключ из замочной скважины и, опустив его за пазуху, отправилась за отцовским дробовиком.

— Ушла, — сказал Натан, прислонившись спиной к двери. — Ну и дела! Похоже, что эта плутовка все спланировала заранее.

— Плутовка? — повторил Мур. — Скажи лучше — маленькая сучка! Интересно, что она затевает?

— Скоро узнаем.

— Ты не можешь открыть замок?

Натан наклонился, осмотрел замочную скважину и покачал головой.

— Она унесла ключ. Пока я открою, она вернется. — Он выпрямился. — Ты сегодня сделал ей предложение?

Бриг кивнул.

— А ты?

— Да.

— Она дала тебе ответ?

— Нет. А тебе?

— Нет.

Натан вздохнул:

— Похоже, нас раскусили. Она больше похожа на своего отца, чем я предполагал.

— Что правда, то правда, — сказал Бригем, которому было не до шуток. — Мэдлин произвела на свет настоящее отродье.

В коридоре послышались шаги Лидии.

— Осторожнее, Бриг. Пусть она по крайней мере скажет, чего хочет.

— Ты все еще надеешься, что она выберет одного из нас? Натан пожал плечами:

— Чем черт не шутит.

В замке повернулся ключ, и дверь открылась. Первым в дверном проеме появилось дуло дробовика. Натан посторонился.

Лидия ногой закрыла за собой дверь и показала дробовиком, что они должны подойти друг к другу поближе. Мужчины подчинились беспрекословно и встали на мраморном порожке перед камином, повернувшись спиной к каминной полке.

— Спасибо, — сказала Лидия. — Мне не хотелось бы стрелять. Тем более что стрелять я не умею. Я выбрала дробовик, потому что из него можно буквально поливать цель свинцом. Так что я не промахнусь.

— Уверен, ты это сумеешь сделать, — сказал Натан.

Она не промахнется. Но хватит ли у нее мужества открыть стрельбу, это еще не известно. Натан не хотел провоцировать Лидию и был уверен, что Бриг тоже не хочет этого.

— Может быть, ты скажешь теперь, зачем ты нас сюда заманила? — спросил Хантер.

— Естественно, не для того, чтобы выйти замуж, — сказала Лидия, заметив, как Бриг взглянул на Натана. Она еще ни разу не видела, чтобы кто-нибудь без слов так красноречиво сказал: «Я же тебе говорил». — То, что вы до сих пор считаете, будто я обдумываю предложение, лишний раз доказывает, насколько вы порочны. Отныне я не хочу иметь дело ни с одним из вас. Сожалею лишь о том, что потребовалось столько времени, чтобы встретиться с вами обоими. Надо было сделать это сразу же после того, как я услышала ваш разговор в саду. Помнишь? — Ее темно-синие глаза уставились на Натана. — Когда мама случайно наткнулась на нас в беседке?

— Помню.

— Только это было совсем не случайно. — Она перевела взгляд на Бригема. — Ты позаботился о том, чтобы мама оказалась в саду. Ваша ошибка заключалась в том, что вы вообразили, будто можете безнаказанно обсуждать свои делишки под моим окном.

Натан и Бригем принялись лихорадочно вспоминать, о чем они тогда говорили.

— Полно вам, не ломайте головы. Я узнала достаточно, чтобы понять, что ни один из вас не уважает меня и мои чувства. Не уверена, что понимаю, в какую игру вы играете, следовательно, не знаю ее правил. Поэтому я была вынуждена изобрести свои собственные правила, джентльмены. Я терпела внимание Брига, ожидая, когда Натан снова попытается увидеться со мной… Рада, что не ошиблась в вас, мистер Хантер. Я очень надеялась, что вы не сдадитесь. Мама, правда, несколько усложнила для вас ситуацию, но папа компенсировал эту неудачу, направив вас в приют.

Дробовик оттягивал руки, и Лидия мало-помалу опустила дуло,

— А ты, Бриг? Какую обстановку ты выбрал, чтобы сделать предложение? Помнишь фонтан у Ньюберри? Разве можно было воспринимать тебя серьезно в окружении всех этих мраморных рыб? — Она демонстративно вздрогнула, не обращая внимания на побагровевшего от злости Брига. — А ты, Натан?

Должна признаться, твое предложение было необычным. Ты даже не потрудился приукрасить его словами о любви и страсти. Бригем был не столь прямолинеен. Он хотел заставить меня поверить в то, что брачные узы свяжут нас навечно, тогда как ты откровенно заявил — я нужна тебе всего на год. Мур злобно взглянул на приятеля:

— Ты ей это сказал? Ты спятил?

Натан не ответил. Он внимательно следил за тем, как постепенно опускается дуло дробовика.

— Вы оба спятили, — сказала Лидия. — Как вы позволили заманить вас сюда? Я без труда убедила вас сделать это с помощью нескольких поцелуев. Заставить вас думать, что вы желанны, было проще простого. Вам еще повезло, что меня не вырвало прямо вам под ноги, хотя, Бог свидетель, я едва сдерживалась.

— Лидия! — предостерегающе промолвил Натан. Бригем лишь метнул в ее сторону взбешенный взгляд. Но Лидия не обратила на это внимания.

— Если я сначала вела себя как дурочка, то в конце концов в дураках оказались вы. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Она случайно нажала на спусковой крючок. Дробь, никого не задев, попала в стену, каминную полку и в топку камина. Сама Лидия, потрясенная содеянным, вскрикнула и выронила дробовик из рук. Натан подобрал оружие и, поскольку из него больше нельзя было стрелять, сунул его в трясущиеся руки девушки.

— Ты могла убить нас, — тихо сказал он.

По коридору кто-то бежал, звал Лидию, слуг. Хантер узнал голос Сэмюела, потом возгласы Пе Лин.

— Ты представить себе не можешь, как изменилась бы твоя жизнь, если бы это произошло.

Лидию била дрожь, но она сурово посмотрела в глаза Натану.

— Неужели ты считаешь, что ваши жизни чего-то стоят? — К ней подошел Бригем, и она плюнула на пол к его ногам. — Что значат жизни двух австралийских каторжников Для остального мира?..

Неожиданно Бригем ударил Лидию по лицу. Она стукнулась затылком о дверь, которую в этот момент открывали снаружи.

— Лидия! — воскликнул Сэмюел. — Объясни, что здесь происходит!

— Не делай глупостей, Бриг, — сказал Натан, заметив, что Бригем готов еще разок ударить девушку. — А ты ответь отцу, — обратился он к Лидии. — Он имеет право знать, почему здесь стреляли.

В руках у Чедвика был «кольт» с перламутровой ручкой, который за последние годы ни разу не использовался, но содержался в полной боевой готовности. Лидия прислонила дробовик к стене. Ее левая щека побагровела от пощечины Мура.

— Эти мужчины уже уходят, папа, — спокойно сказала она.

Оттолкнув стоявшую в дверях Пе Лин, в комнату ворвалась Мэдлин. Затянув поясом халат, она окинула взглядом присутствующих.

— Сэмюел? Что ты сделал? Что все это значит?

— Лидия сказала, что эти джентльмены уже уходят, — так же спокойно, как и дочь, ответил хозяин дома.

— Уходят? Я хочу знать, что они здесь делали!

— Что скажешь, Лидия? — спросил Сэмюел, который все еще держал на мушке Натана и Бригема, хотя и чувствовал, что они не представляют угрозы. Ни один из них не был вооружен, и, судя по всему, ни тот, ни другой не были склонны давать объяснения. — Ответь своей матери, Лидия!

— Они сегодня сделали мне предложение, мама.

— Силы небесные! — воскликнула Мэдлин, хватаясь за горло. Она бросила на Бригема убийственный взгляд. — Но это безумие! Они делали предложение здесь? Ты их для этого пригласила сюда? — Мать была вне себя от ярости.

— Я пригласила их после того, как каждый сделал мне предложение, — просто объяснила Лидия.

— Ты хочешь сказать, что приняла оба предложения?

— Нет, ни одного.

Стоявшая в коридоре Пе Лин зажала рукой рот, чтобы не фыркнуть. Взгляд ее черных глазок задержался на Лидии и ее ухажерах, потом переместился на родителей. В коридоре теперь толпились и другие слуги, и китаянка жестом попросила их соблюдать тишину, чтобы не пропустить самого интересного.

— Значит, вместо этого ты решила пристрелить их? — спросил Сэмюел, задумчиво пощипывая седеющие усы. «Все это похоже на какую-то дурацкую французскую комедию», — подумал он.

Он стоит тут в ночной сорочке, держа на мушке ухажеров дочери, его жена, пылая гневом, задает вопросы, его любовница хихикает, а толпа слуг, собравшись в коридоре, глазеет на эту сцену. Он даже не подумал о том, что назревает скандал. Кому придет в голову, что подобное возможно в доме Чедвиков?

— Сэмюел, — тяжело дыша, сказала Мэдлин, — как ты можешь шутить? На сей раз Лидия зашла слишком далеко. Мало того что она одевается как проститутка — потому что это платье мадам Симон кроила для хозяйки игорного дома, — но она и ведет себя как проститутка. Бог свидетель, я пыталась вразумить ее. Разве я не предупредила ее о том, что мистер Мур — каторжник, а мистер Хантер — не джентльмен? Однако ты позволил ей встречаться и с тем, и с другим. Слава Богу, мне по крайней мере удалось перехватывать записки и цветы, которые посылал ей мистер Хантер. А ты еще позаботился о том, чтобы раздобыть для него приглашение в дом Ньюберри…

— Это было ошибкой, — признался Сэмюел. Он заметил, что Бригем как будто собирался что-то сказать, но Натан незаметно ткнул приятеля в бок. — Вы, джентльмены, не хотите ничего сказать? Нет? А ты, Лидия, ничего не хочешь добавить? — Из-за меня они соперничали между собой, папа. На самом деле их интересовала не я.

— Вам не кажется, что вы злоупотребляете гостеприимством, джентельмены? — сказал Сэмюел. — Пора и честь знать. — Он вопросительно взглянул на Лидию.

— Папа, я хотела бы, чтобы они вышли через окно.

Бриг наконец решил высказаться:

— Не думаю, чтобы в этом была необходимость теперь, когда наше присутствие здесь больше не является тайной.

Я уйду так же, как и пришел, то есть через дверь, которую Лидия сама мне открыла.

Сэмюел оттянул назад курок пистолета.

— Подождите! Лидия, что ты думаешь по этому поводу? У тебя есть какие-то особые причины требовать, чтобы мужчины удалились через окно?

— Да, папа, — сказала девушка с ангельской улыбкой. — Я попросила мистера Лидса привести навоз для удобрения цветочных клумб, особенно той, которая расположена под моим окном.

Из коридора раздался сдержанный смех. Сэмюел не обратил на это внимания, а разгневанная Мэдлин захлопнула дверь.

— ты хочешь сказать, что под твоим окном лежит куча свежего навоза?

— Очень свежего. И весьма большая.

Бригем побагровел от ярости. Его лицо утратило свою обычную привлекательность.

— Пропади ты пропадом! Не надейся, меня этим не унизишь!

— Довольно, мистер Мур, — сказал Сэмюел. — Или вы воспользуетесь выходом, который предложила вам моя дочь, или вас вынесут отсюда через дверь в сосновом ящике. Мне не составит труда найти свидетелей, которые подтвердят, что я стрелял в вора. А поскольку вы каторжник, то дело едва ли дойдет до расследования.

— Будьте вы все прокляты, — тихо пробормотал Бригем. Его взгляд остановился поочередно на каждом из Чедвиков, потом он повернулся и направился к окну. — Ты идешь, Нат?

— Иду.

Бриг отодвинул задвижку. В лицо, словно пощечина, ударил терпкий запах свежего навоза. До последнего момента он надеялся, что Лидия блефует. Перелезая через подоконник, он оглянулся. Мэдлин стояла с застывшим, побледневшим лицом. Больше всего его задело то, что она не вмешалась и позволила этому случиться.

В комнате было слышно, как мягко приземлился Бриг.

Сразу же последовал взрыв отборных ругательств. Подождав, пока на лице Лидии угаснет улыбка, Натан сказал:

— Ты отвела душу. Меня восхищает твоя храбрость, Лидия. Но ты, наверное, не вполне понимаешь, какого врага ты себе нажила.

Лидия вздрогнула под пристальным взглядом Хантера и подошла поближе к отцу.

— Ты мне угрожаешь? — спросила она. Натан покачал головой:

— Я тебя предостерегаю.

Скандала не было. Никакого. Слуги посудачили между собой о событиях той ночи, но за гранитные стены особняка никакая информация не просочилась. Мэдлин провела большую часть дня в своей комнате, но когда появилась, по ее виду никто бы не заподозрил, что что-то произошло. Лидия три дня не выходила из комнаты. Отец говорил, что по соображениям безопасности, мать говорила, что в качестве наказания. Когда она появилась вновь, Сэмюел нанял ей телохранителя. Он хорошо помнил слова, сказанные на прощание Натаном.

— Ты пойдешь со мной, Пе Лин? — спросила Лидия после завтрака. — Мне не хочется идти одной к мадам Симон, а у мамы болит голова.

— Вы пойдете не одна, — сказала Пе Лин, убирая со стола посуду и передавая ее судомойке. — С вами пойдет мистер Кемпбелл. Вы уже забыли, что он будет сопровождать вас, куда бы вы ни пошли?

Лидия выпятила нижнюю губу и нарочито вздохнула.

— Хотела бы забыть. Но если уж отцу что-нибудь втемяшится в голову, он настоит на своем. Может быть, ты с ним поговоришь…

Пе Лин в ужасе замахала руками и выгнала из столовой служанку. От смущения она не смела поднять на Лидию глаза. Девушка сразу же примолкла. Она никогда не говорила об отношениях Пе Лин с Сэмюелом.

— Разумеется, ты не сможешь поговорить с ним об этом, Глупо было просить тебя. Не следовало мне злоупотреблять нашей дружбой.

— Я уже говорила с Сэмюелом, — тихо сказала китаянка, вскидывая на Лидию миндалевидные черные глаза, которые выглядели очень старыми на ее молоденьком личике. — Мне кажется, что он прав. Нанять мистера Кемпбелла — хорошая идея. Вы ранили гордость этих мужчин. Им будет нелегко забыть об этом. Я рада, что Сэмюел нанял человека, чтобы охранять вас. Я сделаю для вас все, что угодно, мисс Лидди, но это мне не по силам.

— Понимаю, — сказала Лидия, прикасаясь к атласному рукаву Пе Лин. — Скажи мне, ты любишь моего отца?

— Только одного человека я люблю больше, чем его, — сказала она. — Вы дали мне все, мисс Лидди, — мою жизнь и мою любовь.

Интересно, знал ли отец, насколько глубоко чувство Пе Лин, и если знал, то отвечал ли взаимностью?

Джордж Кемпбелл отнесся к перспективе похода к мадам Симон с поразительным стоицизмом. По крайней мере так показалось Лидии. Он был неразговорчив, а его светло-голубые глаза не упускали из виду ничего, что происходило вокруг, и лишь иногда останавливались на Лидии. Наверное, чтобы убедиться, что она на месте и с ней ничего не случилось.

Лидия, надеявшаяся позабавиться смущенным видом своего телохранителя, пытавшегося втиснуть свое массивное тело в хрупкое кресло мадам Симон, была разочарована. Мистер Кемпбелл остановился возле двери и, опираясь мощным плечом о дверной косяк, время от времени поглядывал через окно на улицу, отхлебывая маленькими глотками чай из фарфоровой чашечки, которая утонула в его крупной ладони.

Потом Лидия на время забыла о нем. Она примеряла новые платья, а три белошвейки, суетясь вокруг, вносили последние изменения. Наконец платья были готовы, завернуты в бумагу и уложены в коробки в подсобном помещении. Коробки были вручены мистеру Кемпбеллу. Было очень забавно видеть, как гигант телохранитель несет их к экипажу. Может быть, это заставит его хорошенько подумать, прежде чем повсюду ходить за ней по пятам! Ну какая опасность может угрожать ей у мадам Симон?

Дома Лидия распаковала коробки. В одной из них лежал плоский сверток, завернутый в грубую бумагу. Лидия повертела его в руках, не зная, стоит ли открывать. Наверняка он попал к ней по ошибке. Потом девушка увидела на пакете свое имя, небрежно нацарапанное в углу.

— Что это мадам Симон положила сюда? — вслух подумала Лидия, раскрывая пакет. Увидев содержимое, она вздрогнула и мысленно поблагодарила за дальновидность отца, нанявшего для ее охраны Джорджа Кемпбелла.

Лидия двумя пальцами подняла кусочек испачканной кровью желтой ткани. Это была часть волана, украшавшего лиф ее желтого вечернего платья. Отлично зная, что это такое, она все же не желала верить своим глазам. Значит, Натан намерен ее шантажировать? На нем была кровь Шарлотты, но Лидия помнила, что она оставила платье в комнате Джинни, когда переодевалась.

Натан сказал ей, что вернул синее платье Джинни, но не упомянул о том, что прихватил с собой желтое. Наверняка он хотел приберечь эту информацию до такого удобного случая, как сейчас, чтобы попробовать заставить ее подчиниться своей воле.

— Черта с два! — тихо пробормотала Лидия. — Ишь какой прыткий!

К кусочку ткани была приколота свернутая вчетверо и плотно заглаженная на сгибах записка, в которой было написано: «Нам нужно поговорить об этом. Серебряная леди. Четверг. Полночь».

Лидия торопливо завернула ткань в бумагу и спрятала под матрац. Сегодня понедельник. Чтобы приготовиться к встрече с Натаном и решить, что предпринять в связи с его попыткой заставить ее принять его предложение, осталось три дня. Она дернула за шнурок звонка, требуя к себе Пе Лин.

— Сходи в редакцию «Газетт» и «Геральд», — сказала она служанке, — и принеси все номера с того дня, когда я давала благотворительный бал. Возьми кого-нибудь, чтобы помочь тебе донести их, но сделай так, чтобы родители не узнали об этом. — Лидия сунула в руку Пе Лин золотую монету. — И поскорее. Мне потребуются твоя помощь и твое молчание. Пе Лин не раздумывая, бросилась исполнять поручение.

Она не понимала, зачем могли срочно потребоваться старые газеты, но сочла эту странную просьбу безобидной и, разумеется, ничего не сказала ни Сэмюелу, ни мистеру Кемпбеллу. Она взяла в помощницы служанку с кухни и, заплатив сдачей с золотой монетки, купила ее молчание.

За обедом Лидия, сославшись на отсутствие аппетита, извинилась и рано ушла из-за стола. Ее родители обменялись встревоженными взглядами, но ничего не спросили. Если бы они узнали, зачем она торопится вернуться в свою комнату, то наверняка пришли бы в ужас.

Вооружившись ножницами, Лидия вырезала из газет каждое упоминание о смерти Джинни Флинт. Заметок было всего шесть. Происшествие описывалось с большей или меньшей степенью подробностей, но во всех было кое-что общее, и это очень удивило Лидию.

Оказывается, Джинни Флинт была не убита, как говорил Натан, а совершила самоубийство — так в один голос утверждали газеты.

Лидия прислонилась к украшенной замысловатой резьбой деревянной спинке кровати и закрыла глаза, пытаясь сообразить, в чем тут дело.

Разумеется, Джинни не совершала самоубийства. Хотя смерть Шарлотты и ребенка была жестоким ударом по психике. Впрочем, как казалось, той ночью Джинни была не особо удручена происшедшим.

Правда, сама Лидия была в таком состоянии, что едва ли могла осознать, что чувствует другой человек. Но чтобы Джинни решилась на самоубийство? Нет, этого не могло быть! Тем не менее в газетах было написано, что это самоубийство. Она вскрыла себе вены бритвой, которую полиция нашла на полу в спальне. Репортер в мельчайших подробностях описал место происшествия и упомянул о двух смертях в борделе, имевших место той ночью. Он сделал вывод о том, что Джинни так горевала о смерти подруги и ее ребенка, что решила покончить с жизнью. По его словам, все выглядело вполне логично.

Лидия, бросив ножницы, прижала пальцы к вискам. Ее замутило от этих кровавых подробностей. Она не верила, что Джинни убила себя. Натан тоже не верил этому. Почему? Он ведь едва знал эту женщину и не успел разобраться в ее характере, тем не менее считал, что это не самоубийство, а убийство, что бы ни писали об этом газеты. Может быть, он сам и был убийцей?

Об окровавленном желтом платье нигде не упоминалось. Этому могло быть только одно объяснение: когда репортер прибыл на место происшествия, платья там уже не было. Натан, очевидно, взял его, но не уничтожил, а припрятал до поры до времени. Если бы Лидия согласилась принять его предложение, то никогда бы об этом не узнала. Но она унизила его, превратила в своего противника, и теперь он показывает ей, что значит заполучить врага в его лице.

Лидия соскользнула с постели и разожгла огонь в камине. Вырезанные заметки она положила в ящик прикроватного столика, а обрезки газет и пакет, присланный Натаном, швырнула в огонь. Потом вернулась в постель, размышляя, следует ли ей встречаться с Хантером и хватит ли у нее на это смелости.

В конце концов Лидия решила, что у нее нет выбора. Она купила оружие. Джордж Кемпбелл помог ей выбрать короткоствольный пистолет, который без труда умещался в ладони или ридикюле. Лидии казалось, что он втайне потешается над ее покупкой и немного обижен тем, что она считает, будто он не сможет защитить ее. Но она сделала вид, будто не замечает этого. Девушка не собиралась рассказывать ему, что замышляет удрать из дома, оставив его с носом.

— Куда направимся теперь, мисс Чедвик? — спросил Кемпбелл, когда они вышли из лавки оружейника.

— На кладбище, — ответила она.

Кемпбелл и бровью не повел. Он дал указание кучеру и сел в экипаж.

— На кладбище? — повторил он, поглядывая на букет роз, лежавший рядом с Лидией на сиденье. — Так вы для этого нарезали роз в саду?

— Да.

— Позвольте спросить… пистолет, цветы, кладбище… уж не мои ли похороны вы затеваете?

Лидию так поразил его неожиданный вопрос, что она расхохоталась, так и не ответив на вопрос.

Ответ Джордж Кемпбелл получил на кладбище. Побродив среди могил, Лидия наконец нашла то, что искала.

Две могилки рядом, под плакучей ивой. Могильные камни еще не успел омыть дождь, который лил прошлой ночью. «Шарлотта Адаме и дитя. Упокойтесь с миром», — было написано на одном. А на втором: «Вирджиния Флинт. Прикоснись к вратам рая».

Интересно, что это за женщины, по которым она горюет: близкие подруги или родственницы? Но почему она тогда не носит траура? И почему с трудом отыскала могилы? И еще: почему на камнях не проставлены никакие даты?

Положив на могилы розы, Лидия выпрямилась и отступила на шаг.

— Мы можем идти, мистер Кемпбелл, — сказала она, — я сделала то, что хотела.

Могильные камни были именно такими, как она просила. Лидия мысленно поблагодарила Пе Лин за то, что та так хорошо обо всем позаботилась. В это мгновение на подъездной дорожке появился экипаж, а позади него — всадник на коне. Джордж Кемпбелл сразу же приблизился к Лидии. Она хотела было пожурить его за излишнюю осторожность: мало ли людей приезжают на кладбище. Но, вспомнив, как просто Натан сумел передать ей послание у мадам Симон, она воздержалась от замечания. Нынешней ночью ей придется пуститься в путь совсем одной, без охраны, и она подумала, как бы не пришлось ей пожалеть о своей беспечности.

Улизнуть из дома было не так уж трудно. Узнав, что Лидия остальную часть вечера намерена провести у себя в комнате, мистер Кемпбелл несколько часов назад ушел домой. Впрочем, Лидия не солгала ему, потому что собиралась выйти из дома после полуночи, а это считалось утром следующего дня. Натан выбрал для встречи крайне неудобное время, потому что в этот час Сэмюел Чедвик обычно только ложится спать. Она опоздает в «Серебряную леди», но придет туда обязательно.

Ей придется идти пешком, но она предусмотрительно надела на себя одежду, которую отыскала в отцовском гардеробе. Это был шахтерский комбинезон, который давно следовало бы отдать старьевщику и который ей пришлось подвязать шнуром для штор. Наряд дополняла широкая фланелевая рубаха, на ноги пришлось надеть три пары шерстяных носков, чтобы слишком большие башмаки удобно сидели на ногах. Волосы она собрала в пучок на макушке и прикрыла широкополой шляпой. Лидия надела так же синий шерстяной пиджак с большими карманами, где поместились пистолет и чек, выписанный на ее счет в Американском банке.

Низко опустив голову, она быстро миновала Чайнатаун и Портсмут-сквер и, войдя в парадное «Серебряной леди», с независимым видом прошла через холл и постучалась в дверь апартаментов Натана.

Дверь сразу же открылась, и Лидию бесцеремонно втащили внутрь комнаты. Ее ничуть не утешило, что Бригем был не меньше ошеломлен ее видом, чем она его появлением.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она, вырываясь из его рук. Мур был в смокинге, белом атласном жилете, белой рубашке и черных брюках. Его белокурые волосы были немного всклокочены, лицо раскраснелось, как будто он только что выполнял какую-то физическую работу.

Зеленые глаза Бригема быстро окинули ее странное одеяние. Бесформенность ее фигуры не могла обмануть его, потому что он уже прикасался к ее груди и знал, какая она округлая и полненькая. Он знал, какая тонкая у нее талия, какие шелковистые ее черные волосы. Под этим одеянием любой мог бы счесть Лидию дурнушкой, он и сам некогда заблуждался. Но теперь-то знал, какая она. Мур улыбнулся.

— А ты, однако, большая выдумщица, — сказал он. — С тобой не соскучишься. Позволь мне помочь тебе раздеться?

Лидия покачала головой.

— Значит, вы оба в этом участвуете? И поэтому ты здесь?

— Оба? — удивился Бриг. Он плавным движением сунул руку за спину Лидии, запер дверь, а ключ положил в карман.

Девушка постаралась не показывать, в какое смятение повергли ее действия Бригема.

— Оба, — повторила она, окидывая взглядом комнату в поисках Натана. — Записка… платье… ну да ладно. Это не имеет значения. Я пришла, чтобы увидеться с Натаном. Где он?

Бригем указал рукой в сторону спальни.

— Нат сейчас едва ли пригоден для общения. Он отключился. Чуть не утонул в ванне. Я только что уложил его в постель. Мы с ним сегодня пили, но я успел вовремя остановиться.

Лидия нахмурилась. Судя по запаху — а она стояла достаточно близко от Брига, — было непохоже, что он много пил. Она растерянно взглянула в сторону спальни.

— Можешь войти туда, — хохотнув, сказал Бриг. — Не бойся, я тебя из окна не брошу. А если и брошу, то только на постель.

В голосе Мура не чувствовалось и намека на юмор, и Лидия вскинула голову. В его голосе она уловила едва сдерживаемый гнев и угрозу. Она хотела вернуться в гостиную, но он преградил ей путь.

— Ты, кажется, хотела видеть Натана.

На его губах появилась улыбка, но глаза не улыбались. Он развернул ее, взяв за плечи, и втолкнул в комнату.

Хантер лежал на боку в постели и, судя по всему, крепко спал. Он был до пояса завернут в смятую простыню, которая хотя и защищала его от нескромных взглядов, не оставляла сомнений в том, что он лежит абсолютно голый. Когда Бригем подтолкнул к нему Лидию, Натан даже не пошевелился.

— Довольно, — сказала девушка, — я видела все, что нужно. Мне нет смысла оставаться здесь. Должно быть, я перепутала день.

— Ты не ошиблась, — снова вставая у нее на пути, сказал Бриг. — Почему бы тебе не присесть… на краешек постели?

— Нет. Позволь, пожалуйста, мне пройти.

— Вот как? — Он изобразил удивление. — Леди, кажется, вежливо просит?

Лидия вскинула голову.

— Я не прошу. Я просто пытаюсь быть вежливой. — Она смотрела ему в лицо, засунув в карманы сжатые в кулаки руки. Она боялась Брига. Боялась его ярости, которая была похожа скорее на сумасбродство капризного мальчишки, чем на вспышку гнева здравомыслящего мужчины. Поняв, что он не намерен уступать ей дорогу, она спросила:

— Ты знаешь, почему я здесь?

— Само собой. Натан посвятил меня в свои планы. Пора бы тебе понять, что между нами практически нет секретов. Почему бы нам не присесть и не поговорить об этом?

Делать нечего. Лидия тяжело опустилась на край кровати, надеясь разбудить Натана, хотя не понимала как следует, зачем это было нужно. Но он, перевернувшись на живот, лежал неподвижно. Она достала из кармана чек:

— Вот, возьми. Можешь поставить там любую сумму. Бриг, прислонившись к двери, скрестил на груди руки.

— У тебя, должно быть, денег куры не клюют, если ты делаешь такие предложения? А вдруг я сделаю тебя банкротом?

— Надеюсь, что ты проявишь здравомыслие.

— Здравомыслие? Ишь чего захотела! — Он криво усмехнулся. — А кто заставил меня прыгнуть из окна? Я оказался по щиколотку в навозе! Это было разумно?

Лидия протянула чек:

— Вот. Держи.

Бриг потянулся, взял чек двумя пальцами и снова прислонился к двери.

— Он выписан на имя Натана, — сказал Мур. Сложив чек вчетверо, он несколько раз провел ногтями по местам сгибов, пока они не стали плоскими и острыми. Звук при этом был такой, словно скоблили ножом по стеклу. У Лидии мурашки пробежали по коже, она стиснула зубы.

— Что ты собираешься с ним сделать? — спросил она, когда Бриг, сложив чек, сунул его в карман.

— Мне он ни к чему, не так ли? Он выписан на Натана.

— Но я не знала, что вы с ним партнеры и в этом деле. Иначе я выписала бы чек на вас обоих.

— Неужели ты и впрямь такая наивная? Ты действительно думаешь, что кто-нибудь из нас может запросто явиться в твой банк и получить деньги? Нас там наверняка уже ожидает куча полицейских, не говоря уже об этом верзиле, который последнее время всюду сопровождает тебя. Не такие мы с Натаном простаки. Тем более что нам есть что терять — особенно Натану.

— Значит, вы получите наличные. — Следовало бы сразу догадаться, что они ей не поверят. Ведь она-то им не доверяла.

Бригем пожал плечами.

— Мне нужно платье. Все целиком. Каждый воланчик, каждая оборочка. Я не желаю зависеть от вас всю оставшуюся жизнь.

— Понятно. Но мы оказались в тупике: платье здесь, а вот денег здесь нет. — Он подошел к гардеробу Натана, открыл дверцу и показал ей висящее на плечиках желтое платье. — Видишь? Если верить Хантеру, это платье уличает тебя в том, что ты была в борделе мисс Бейли в ту ночь, когда умерли две женщины. Едва ли ты захочешь, чтобы об этом все узнали. — Он снял с плечиков платье, рассеянно пощупал ткань и, свернув, бросил его под кровать. — Твои родители будут в ужасе. На Ноб-Хилл еще долго будут толковать об этом событии.

— Именно поэтому я и пришла, — спокойно сказала Лидия и добавила: — Только не думайте, что я слишком забочусь о своей репутации. Моя совесть чиста. Не по моей вине умерли Шарлотта и Джинни.

— Вот как? Насколько мне известно, это ты выставила за дверь доктора, когда Шарлотта рожала.

Лидия тихо охнула от неожиданности.

— Это Натан тебе сказал? Бригем усмехнулся.

— Я же говорил, что между нами почти нет секретов. Впрочем, меня больше тревожит его репутация, чем твоя. Это он нуждается в защите, ведь он уже был замешан в подобном убийстве.

— Газеты пишут, что Джинни совершила самоубийство. — Лидия старалась сохранить спокойствие.

— А Натан говорит другое. Он говорит, что это было убийство. Ему можно простить, что он сегодня напился. Он уже несколько недель пребывает в страхе: боится, что ты обратишься в полицию. Вот мы и решили напомнить тебе о платье. Натану надо было убедиться в том, что ты будешь хранить молчание.

— Стало быть, ты не хочешь деньги за платье? Бригем покачал головой:

— Нет. Платьем мы воспользовались для того лишь, что-бы заманить тебя сюда, Лидия, и заманить без твоего тело-хранителя. Мы не можем отдать тебе платье, иначе как бы мы сумели заставить тебя молчать?

— Я дам слово.

— Маловато. Но я кое-что придумал.

Лидия знала, что будет дальше. Она лишь удивилась тому, что об этом заговорил Бригем, а не Натан.

— Придется тебе поверить мне на слово: я ничего никому не скажу. — Она встала и хотела было пройти мимо Бригема к двери, но он ее остановил и заломил руку. Схватка была короткой, а когда закончилась, у Бригема оказался ее пистолет. Лидия даже не почувствовала, как он вытащил его у нее из кармана.

Мур отпустил девушку и внимательно осмотрел пистолет.

— Следовало сразу же пускать его в ход. Иначе зачем носить оружие при себе? — Он нацелил пистолет на нее. — Если обойтись без убийства, то единственным приемлемым решением был бы твой выезд из страны. Это не было бы похищением в прямом смысле, если бы ты стала моей женой.

— Твоей женой? — удивилась Лидия. — Не женой Натана?

— Я не в такой степени озабочен его безопасностью. И все еще хочу, чтобы ты стала моей.

Лидия взглянула на кровать.

— Он не заснул. Ты его чем-то опоил. — Она обругала себя последними словами за то, что сразу об этом не догадалась. — Странное у вас партнерство. Каждый гребет под себя. Вы работаете вместе, когда это вам подходит, или каждый сам за себя, когда это сулит большее.

— Так у нас было всегда. Мы с ним слишком долго дружим, Лидия.

— Почему я так важна для каждого из вас? — У нее от волнения сорвался голос. — Неужели все это только из-за какого-то смехотворного пари, которое вы заключили?

Бригем не ответил на вопрос, задав вместо этого свой:

— Ты согласна? Ты добровольно выйдешь за меня замуж?

— Не выйду ни за тебя, ни за Натана. Вы оба спятили! Он вздохнул, сунул пистолет в карман и подтолкнул Лидию к кровати. Она чуть не упала.

— Судя по всему, ты намерена усложнить ситуацию? Лидия не отрываясь смотрела на Мура.

Бригем снял с нее шляпу и отбросил в сторону.

— Распусти волосы, — решительно приказал он, прикоснувшись пальцами к ее щеке. Лидия шарахнулась в сторону. — Не делай так больше, — сказал он и, когда Лидия открыла рот, чтобы закричать, зажал его рукой. — Это, кстати, тоже надо было делать сразу. Теперь поздно.

Бригем подтолкнул ее к каминной полке, где стояла рюмка, которую он недавно наполнил из графина. Ничего не объясняя, он быстро передвинул зажимавшую ей рот руку и зажал нос. Лидия открыла рот то ли для того, чтобы закричать, то ли для того, чтобы глотнуть воздуха, и Бригем, воспользовавшись моментом, влил жидкость ей в горло. Она закашлялась, попыталась выплюнуть жидкость, но была вынуждена проглотить большую ее часть.

— Воздействие почувствуется не сразу, — сказал Бриг. — Натан, например, долго сопротивлялся, но сама видишь, что это было бесполезно. А ведь он выпил этого зелья даже меньше, чем ты. — Его рука скользнула под ее фланелевую рубашку и стала пробираться к груди. — Чем мы займемся, пока ты не отключилась, зависит от тебя. Потом это будет зависеть только от меня. Можешь заранее распустить волосы, чтобы не заставлять меня возиться с этим.

— Думаю, не стоит этого делать, — сказала Лидия, прижимая дуло пистолета к его ребрам. — Чувствуешь? Не только у тебя проворные пальцы.

У Мура округлились глаза, однако руку с ее груди он не убрал. Он потер большим пальцем ее сосок. Ситуация его забавляла. В его голосе не чувствовалось ни гнева, ни страха.

— Кажется, ты не очень серьезно относишься к моему предложению?

— А ты не очень серьезно относишься к моей угрозе?

— Ты права. — Улыбка мало-помалу исчезла с его лица. — Убери пистолет, Лидия. Я намерен обойтись с тобой по-честному. Какая разница, овладею я тобой сейчас или после женитьбы?

— Я вообще не буду принадлежать тебе. Убери руки! Бригем и ухом не повел. Его пальцы крепко сжали ее сосок.

— Тебе хочется закричать, не так ли? А я мог бы сделать тебе приятное, Лидия. Мог бы заставить захотеть меня. Положи пистолет. Позволь мне показать, что я имею в виду. Ну же, Лидия…

Его рука сжимала грудь, принося невыносимую боль. Лидия судорожно глотнула воздух и всхлипнула. На глазах выступили слезы, она неясно видела лицо мучителя. Ее палец нажал на спусковой крючок скорее в ответ на боль, чем с намерением причинить ему увечье.

Выстрел был негромкий. Лидия отскочила назад, и на этот раз Бриг не стал ее удерживать. На его жилете расплылось кровавое пятно, и когда он зажал рану ладонью, кровь просочилась между пальцами. Он посмотрел на окровавленную руку, потом на Лидию, и в глазах у него помутилось. Мур хотел броситься к ней, вырвать из рук пистолет и направить его ствол в ямочку под ее горлом. Но ноги повели его в сторону, он споткнулся и рухнул на каминную полку, ударившись о нее сначала плечом, потом головой. Лидии, наблюдавшей, как нелепо сложилось его тело, почему-то вспомнилось, как тщательно он складывал банковский чек. Наверное, Бригему не понравилось бы, что его тело сложилось так неаккуратно.

Пистолет упал из ее рук.

— Боже мой! — прошептала Лидия, опускаясь на колени рядом с Муром. Она приложила пальцы к его шее и почувствовала слабый пульс. Его рука соскользнула с раны. Кровавое пятно на рубашке и жилете расплывалось все шире и шире. Лидия поднялась на ноги и, чувствуя дрожь в коленях, присела на кровать.

— Натан, — шепнула она и, наклонившись, потрясла его за плечо. Бй хотелось закрыть глаза на несколько минут и подумать, что делать дальше. Но это, конечно, было невозможно. Если она не позовет на помощь, то все будут думать, что она убила Бригема. — Натан, проснись! Ты мне нужен. — Лидия заплакала, подползла к нему и принялась трясти его обеими руками. — Черт тебя возьми, Натан. Ты обязан проснуться. Я не знаю, что делать.

Слезы текли по ее щекам и капали на спину Хантера. Но все ее мольбы были напрасны.

— Прошу тебя, Натан. Я выйду за тебя замуж… я сделаю все, что ты захочешь. Только не допусти, чтобы я стала убийцей. Помоги мне.

Он лежал без движения, не сознавая ни страха Лидии, ни опасности для Брига, не чувствуя, как ее маленькие кулачки колотят по его спине. Лидия снова сползла с кровати на пол. Ее мутило, голова кружилась. Она с трудом добралась до Брига, хотя он лежал совсем рядом. Обыскав его карманы, она нашла ключ от комнаты. Надо позвать кого-нибудь на помощь, пусть даже она изобличит себя. Как-никак она действовала в целях самозащиты. Представители власти поймут это.

Лидия некоторое время возилась с замком входной двери. Она не могла попасть в замочную скважину. Сосредоточившись, чтобы предпринять еще одну попытку, она почувствовала, как теряет силы. Ее глаза закрылись. Голова склонилась набок. Выронив из руки ключ, Лидия рухнула на пол…

 

Глава 7

Натан распахнул дверь каюты носком ботинка. Поставив чемоданы, он услышал, как остановились следовавшие за ним матросы, тащившие дорожный сундук. Повернувшись к Лидии, он протянул раскрытые ладони и спросил:

— Не желаете ли, чтобы я перенес вас на руках через порог каюты, миссис Хантер?

Лидия робко улыбнулась и едва заметно кивнула. Она заметила, как расплылись в улыбке матросы. Ее это ничуть не смутило. Протянув руки, она обняла Натана за шею, и он, подхватив ее с палубы, перенес в каюту. Матросы внесли следом дорожный сундук и чемоданы и удалились, плотно прикрыв за собой дверь.

Натан опустил Лидию на пол. Держа друг друга в объятиях, они замерли посреди каюты, которая станет их домом на целых пять недель. Натан тыльной стороной ладони осторожно прикоснулся к ее раскрасневшейся щеке.

— У тебя жар, — сказал он. — Может быть, тебе лучше лечь? Доктор сказал… — Он замолчал, потому что Лидия энергично замотала головой, совершенно не желая знать, что рекомендовал доктор.

— Меня не волнует то, что сказал доктор, — заявила она. По-моему, он был пьян. Ты заметил?

— Заметил. — Натан сомневался, что доктор Франклин может обходиться без своей фляжки. — Для ухода за тобой мне следовало найти более надежного человека.

Лидия прикоснулась указательным пальцем к губам Натана, заставив его замолчать.

— У меня есть более надежный человек, — тихо сказала она. — У меня есть ты. Ни днем, ни ночью не отходил от моей постели.

Натан промолчал и нежно поцеловал кончик ее пальца. «Интересно, что она скажет, когда вспомнит, что я за человек?» — подумалось ему.

После той ночи, когда Лидия стреляла в Бригема, прошла неделя, но девушка почти ничего не помнила. Она знала только то, что рассказал ей Натан, то есть несколько искаженные факты и неприкрытую ложь. Была в его словах и некоторая доля правды, потому что иначе по прибытии в Баллабурн Лидия могла быстро вывести его на чистую воду. Потеря Лидией памяти была одновременно и несчастьем, и подарком судьбы. Натан переписал ее личную историю. Теперь получалось, что он, прежде чем жениться, ухаживал за ней несколько месяцев. Он поражался готовности Лидии принимать на веру все, что он говорил. Впрочем, Хантер хорошо знал, что ей была свойственна прямолинейность. Она не могла бы представить себе, что вышла замуж за человека, которого не любит и который ей лжет.

Радуясь тому, что ему крупно повезло, Натан тем не менее ненавидел себя.

Лидия осматривала каюту. Здесь не было ничего лишнего, только самое необходимое: небольшой столик, который служил одновременно и обеденным, и письменным, два стула, обитая тканью банкетка под иллюминатором, шкафчик, в котором находились таз, кувшин и ночной горшок, небольшая печурка, шкаф, намертво привинченный к стене, и трехчетвертная койка, накрытая ярким лоскутным одеялом.

— Не совсем то, к чему ты привыкла, не так ли? — спросил он, подойдя к ней сзади и положив руки ей на плечи.

Лидия иронически улыбнулась.

— Я не помню, к чему привыкла, — сказала она, переместив его руки со своих плеч на талию. — Но то, что я вижу, меня вполне устраивает.

Прижавшись подбородком к ее темным шелковистым волосам, Натан окинул взглядом каюту.

— В твоей спальне был камин, — сказал он. — А на каминной полке — множество фигурок из яшмы и фотографий, а также шкатулка с гребнями из слоновой кости, духами и пудрой. Возле твоей кровати всегда стояли свежесрезанные цветы в хрустальной вазе, а пол был застелен восточными коврами. У тебя был громадный гардероб орехового дерева, кресло и качалка, а кровать была в полтора раза шире, чем здесь.

Все, о чем он говорил, было не о ней. Лидия не чувствовала себя владелицей всех перечисленных Натаном вещей. Она не смогла бы сказать, например, какого цвета было у нее одеяло, описать узор на коврах или назвать, какие цветы стояли в вазе. Она даже не пыталась это вспомнить. Это не имело значения по сравнению с тем, о чем по неосторожности проговорился Натан.

— Значит, ты бывал в моей спальне? — спросила она.

— Дважды.

— Вот как?

Легонько стиснув ее, он улыбнулся. Он видел ее насквозь.

— Ты собираешься спросить, почему я там оказался, или решишь, что я уже обесчестил тебя?

— Обесчестил? — повторила она, поняв, что он ее поддразнивает. Лидия подняла к нему лицо. — В том, что ты делаешь, нет ничего бесчестного. Глядя на тебя, я начинаю думать, что это я что-то сделала с тобой.

Он был красив. Его красота будоражила воображение и даже немного пугала, потому что Лидия чувствовала, как реагирует на него все ее существо. Ее завораживали его светло-серые глаза — глаза хищника, которые, казалось, смотрели не на нее, а сквозь нее.

Она мало что помнила о своем прошлом, но была абсолютно уверена в следующем: Натан Хантер, пусть даже и каторжник, все же был порядочным человеком, и она очень любила его.

— Итак, — сказала Лидия, — если я не позволила тебе овладеть мной в спальне, то зачем я вообще позволила тебе войти туда?

Натан тихо рассмеялся и сразу же почувствовал, что ее внимание переключилось на его губы.

— Этого я тебе не скажу. Доктор предупредил, что о некоторых вещах ты должна вспомнить сама.

— Как это удобно для тебя, — хрипло пробормотала она.

— Да, — согласился он и, наклонившись, прикоснулся губами к ее рту. Натан так сильно прижал ее к себе, что она, казалось, слилась с ним в одно целое. Наслаждаясь поцелуем, он знал, что совершает величайшее преступление. Тем не менее у него ни разу не возникла мысль о том, чтобы отступить.

Пол неожиданно вздрогнул, накренился сначала в одну, потом в другую сторону, и они оторвались друг от друга. «Эйвонлей» снялся с якоря, и Лидия бросилась к мягкой банкетке, встала на колени и выглянула в иллюминатор. Лунный свет отражался от гребня каждой волны и разбивался на множество сверкающих брызг, когда волна накатывалась на берег. За стеклом открывалась панорама города. Лидия, вытянув шею, смотрела на город, который покидала.

— Может быть, хочешь выйти на палубу, — спросил Натан, — чтобы попрощаться?

Она покачала головой. Теперь ее место было здесь, с мужем.

— Я никого не хочу видеть, мне некому что-либо говорить.

«Это лишь потому, что она ничего не помнит», — подумал Хантер. Лидия знала, что у нее есть родители, потому что об этом сказал Натан. Она знала, что они не одобряют ее связь с Натаном. Она думала, что покинула семью, чтобы выйти замуж за этого человека. Она не помнила ни о Бригеме Муре, ни о выстреле, ни о снотворном порошке, который чуть не стоил ей жизни.

Лидия не знала, что Натан, проснувшись на рассвете, обнаружил Бригема, лежащего у камина, и ее — на полу в гостиной. Натан перенес Лидию на кровать и пустился на поиски доктора Франклина, потому что это был единственный знакомый ему врач, молчание которого можно было купить.

Девушка вышла из состояния глубокого сна только через двадцать четыре часа. К тому времени Хантер перевез ее в сиротский приют. Он рассказал священнику о преступлении, которое она совершила. Он также сказал, что намерен ее защищать. И в то время как люди Сэмюела Чедвика, включая Джорджа Кемпбелла, метались по городу в поисках Лидии и Натана, они скрывались у отца Патрика.

Хантер, ожидая, когда Лидия проснется, прокрутил в голове массу вариантов дальнейших событий. Однако они отпали сами собой. Когда девушка пришла в себя, оказалось, что она не помнит даже своего имени. И тут Натан понял, что судьба дает ему еще один шанс. Одна ложь тянула за собой другую, пока не настал момент, когда дороги назад уже не было.

Доктор Франклин предупредил Натана, что память к Лидии может либо вернуться, либо не вернуться никогда. Хантер не стал обдумывать ни одну из этих возможностей. Он просто позаботился о том, чтобы уехать с ней из страны. По его настоянию Лидия написала коротенькую записку матери и Сэмюелу, в которой сообщала, что вышла замуж за Натана, что здорова и счастлива и надеется, они порадуются за нее. Он отдал письмо отцу Патрику и приложил свое послание, адресованное Пе Лин. Хантер попросил китаянку передать послание родителям Лидии после их отъезда. Натан надеялся, что Сэмюел поймет его и, возможно, даже простит. Однако он не исключал, что Сэм пошлет кого-нибудь, чтобы убить его за похищение дочери. Впрочем, об этом Натан предпочитал не думать. Ему не хотелось всю оставшуюся жизнь бояться даже собственной тени. Он взглянул на Лидию.

— Хочешь принять ванну? — спросил он.

— Ты не шутишь? Прямо здесь?

Натан улыбнулся, увидев неподдельную радость, озарившую ее лицо.

— Думаю, это можно устроить. — Хантер заплатил кругленькую сумму за то, чтобы Лидия путешествовала со всеми удобствами, хотя на корабле, пересекающем Тихий океан, их было не так уж много. Капитан «Эйвонлея» был добродушным, хотя и несколько грубоватым человеком. Он взял на борт нескольких пассажиров, чтобы покрыть кое-какие расходы. «Эйвонлей» был грузовым судном и, как подозревал Натан, в дополнение к перевозкам шелков и чая с Востока и лесоматериалов и шерсти из Австралии не гнушался участием в прибыльной торговле опиумом.

Не прошло и десяти минут, как в каюту была доставлена лохань, перехваченная медным обручем. Еще десять минут — и ее наполнили водой. Капитан прислал белые льняные скатерти, чтобы застелить лохань изнутри, и флакон соли с запахом лаванды. Лидия, опустившись на колени, добавила в воду кристаллики и, размешивая их, задумчиво спросила:

— Думаешь, это принадлежит жене капитана?

— Едва ли он женат.

— Тогда любовнице, — демонстрируя широту взглядов, заметила она. Увидев, как вспыхнули при этом ее щеки, Натан рассмеялся. Услышав смех, Лидия оглянулась. В уголках губ Натана образовались две очаровательные ямочки, и она подумала, что, наверное, полюбить его ей было нетрудно. — Было бы здорово, если бы мне всегда удавалось смешить тебя. Теперь это будет для меня самой важной целью в жизни.

Улыбка на лице Натана потухла, но Лидия, снова повернувшись к лохани, этого не заметила.

— Ты не будешь возражать, если я попрошу тебя на некоторое время выйти из каюты? — спросила она. — Видишь ли, я немного нервничаю…

Он присел на корточки рядом с ней.

— Признаюсь, я тоже…

— Вот как? Но ведь ты делал это раньше. Глаза у Натана едва заметно округлились.

— Да, конечно, — медленно произнес он. — Но не с тобой. Она робко взглянула на него и отвела взгляд.

— А вдруг я тебя разочарую?

Натан повернул к себе ее лицо и поцеловал в уголки губ.

— Ты разочаруешь меня только в том случае, если к моему возвращению не будешь сидеть по горло в воде. Даю тебе десять минут. Я вернусь, чтобы потереть тебе спинку.

Поцеловав ее еще раз, он вышел из каюты.

Лидия поставила рядом с лоханью, стул, перекинула через его спинку ночную сорочку и купальную простыню, а мыло и губку положила на сиденье. Она торопливо разделась, радуясь тому, что Натан вышел, потому что не представляла себе, как можно раздеваться в его присутствии. Как следует снимать платье: через голову или позволить ему соскользнуть на пол? И что надо снимать вначале: чулки и туфельки или платье? Как можно показывать ему эти ужасные красные полосы, которые оставил на теле корсет?

Погрузившись в воду, она положила голову на край лохани, закрыла глаза и прикоснулась к губам кончиком пальца. Его последний поцелуй был нежным, уважительным, но она чувствовала, что он сдерживал себя — по крайней мере надеялась на это. Лидия хотела, чтобы он желал ее так же пламенно, как она желала его. Она не переставала думать об этом с той самой минуты, как Натан внес ее на руках в каюту.

Лидия услышала звук открываемой задвижки и почувствовала приближение Хантера.

Увидев Лидию, Натан не был разочарован. Ярко белели чуть прикрытые водой груди, на изящно изогнутой шее поблескивали капли воды, похожие в свете лампы на ожерелье из желтых бриллиантов.

Натан опустился на колени, взял губку, смочил и намылил ее.

— С чего мне начать?

— Я думала, ты сам знаешь, — с трудом скрывая нетерпение, ответила Лидия.

— Это я тоже делаю впервые, — тихо признался он. — Но если ты чуть-чуть наклонишься вперед, я, как и обещал, начну со спины.

Лидия подчинилась и оперлась щекой о согнутые колени. Начав с шеи, Натан слегка прошелся губкой по плечам, потом спустился под воду и вдоль позвоночника добрался до ягодиц. Он чуть помедлил, наклонился и поцеловал ее в плечико. Лидия замурлыкала от удовольствия.

Натан никогда прежде не стремился доставлять женщинам удовольствие. Проститутки, с которыми он имел дело, даже не подозревали, что такое возможно. Время от времени это получалось, но по чистой случайности. Сейчас же он хотел, чтобы это случилось. Он хотел доставить удовольствие Лидии больше, чем самому себе. Если она не помнила ничего другого, то он хотел, чтобы ей запомнились эти мгновения.

— Теперь наклонись назад, — сказал он.

Разомлев от приятных манипуляций Натана, Лидия медленно развернулась, отклонилась на край лохани и лениво протянула ему руку. Она вдруг поняла, что хочет, чтобы оН смотрел на нее, прикасался к ней. Да, до сих пор она смущалась, теперь ей безумно хотелось этого, ей не терпелось узнать, что будет дальше.

Натан намылил ее руку от запястья до плеча. То же сделал с другой рукой, потом с ногами от щиколоток до бедер. Каждый раз, когда его рука скрывалась под водой, прикосновения становились более интимными, а мытье превращалось в ласку. Намыливая груди, он вообще обошелся без губки.

Лидии хотелось снова положить голову на край лохани, закрыть глаза и молить Бога, чтобы Натан продолжал как можно дольше прикасаться к ней. Она наблюдала за ним, любовалась его красивыми руками с длинными пальцами, которые так нежно ласкали, разжигая огонь желания.

Натан уронил мыло, но даже не попытался снова взять его. Он перестал притворяться, что моет ее. Ведь это было всего лишь предлогом для того, чтобы прикасаться к ней, и они оба это знали. Их взгляды встретились. Он стал нажимать на грудь чуть сильнее. Волна удовольствия прокатилась по ее телу.

— Ты чувствуешь мою руку? — спросил Натан, принимаясь за другую грудь. От ласкового прикосновения грудь Лидии, казалось, увеличилась в объеме. — Тебе это нравится?

Она закусила губу и кивнула. Натан улыбнулся.

— У тебя на щеках ямочки, — сказала она словно завороженная.

— Нет у меня ямочек.

Он перестал улыбаться. Лидия подняла руку и прикоснулась пальцем к уголкам его губ.

— Они появляются, когда ты смеешься. Здесь… и здесь. И то не всегда.

— Не всегда?

— Думаю, это зависит от улыбки.

Бывают улыбки холодные, бывают напряженные, даже угрожающие, скорее похожие на оскал. Бывают и такие, которые она не понимала и которые заставляли ее думать, что она очень мало знает своего мужа.

Рука Натана скользнула по животу и ниже, и Лидия перестала думать о том, что хотела ему сказать.

Пальцы Натана ласково провели по внутренней стороне ее бедер и прикоснулись к треугольнику темных шелковистых кудряшек между ногами. Он заметил, что она наблюдает за ним.

— Закрой глаза, Лидия. Я хочу, чтобы ты не думала ни о чем, а только чувствовала.

Его настойчивый хриплый шепот заставил ее повиноваться. Длинные черные ресницы, затрепетав на мгновение, больше не двигались. Он поцеловал ее в опущенные веки, и она замерла, не зная, чего ожидать.

Натан вызвал у нее целую бурю ощущений. Ее бросало то в жар, то в холод. Его руки двигались все настойчивее, и Лидия приподнялась навстречу его прикосновениям. Потом его пальцы оказались внутри ее. Она судорожно глотнула воздух, и он поцеловал ее в губы.

— Чувствуй, Лидия.

Она чувствовала. Она испытывала наслаждение. Ее дыхание участилось. Лидия ухватилась за край лохани так крепко, что побелели костяшки пальцев. С ее губ сорвался какой-то незнакомый гортанный звук. Натан заглушил его поцелуями. Он почувствовал, как содрогнулось ее тело, раньше, чем она сама поняла, что происходит. Он отстранился и позволил крику сорваться с ее губ. Его глаза прищурились, стараясь не упустить ни одного нюанса ее страсти. Щеки Лидии зарделись румянцем, влажные, полураскрытые губки приобрели темно-вишневый цвет. Она взглянула на Хантера из-под отяжелевших век. Взгляд ее темных глаз был вопрошающим.

Натан за запястья поднял ее. Вода ручейками сбегала с плеч и грудей. Она вздрогнула, но не от холода, а от огня, горевшего в его глазах. Он закутал ее в купальную простыню.

— Это для того, чтобы доставить себе удовольствие, снимая ее с тебя, — пояснил он.

Лидия застенчиво опустила глаза, но, судя по улыбке, осталась довольна таким объяснением. Натан подвел ее к кровати, присел на краешек и посадил к себе на колени. Ее руки сами по себе обвились вокруг его шеи. Она почувствовала, как напряглось его мужское естество. Она испытующе взглянула на него и едва заметно попыталась сменить позу. Натан шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Не двигайся, — сказал он. Его рот был так близко от ее губ, что она, казалось, ощущала его слова на вкус. — Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя?

— Да, — прошептала она.

— У меня еще никогда не было девственницы. Думаю, что я даже ни с одной не был знаком.

Лидию охватило радостное волнение. Наконец-то она сможет дать этому великолепному мужчине то, чего не было ни у одной из других женщин.

— Первый раз я, возможно, причиню тебе боль, — сказал он.

— Не имеет значения. Ты уже доставил мне удовольствие. — Пальцы Лидии зарылись в его волосы, лишив Натана возможности повернуть голову. Она крепко поцеловала его в уголки губ, в щеку и наконец игриво ухватила зубами за мочку уха.

Натан перехватил губами ее губы. Его язык скользнул внутрь ее рта, и он безумно обрадовался, почувствовав ее несмелую ответную реакцию. Желание придало поцелую Настойчивость, предваряя единение тел.

Лидия опрокинулась на спину. Ее пальцы лихорадочно расстегивали пуговицы на рубашке Натана. Он остановил ее поднялся с кровати и погасил лампы. Каюта теперь освещалась только лунным светом. Не понимая, зачем он погаси свет, Лидия подумала, что, наверное, непристойно испытывать желание смотреть на него, хотя ей очень этого хотелось «Может, я вовсе не девственница? — встревожилась она. — Может, я уже сотни раз занималась любовью?»

Он лег рядом и стянул с нее купальную простыню, придвинув ее к себе. Лидия мгновенно поняла, что ее опасения напрасны, потому что ничего подобного она еще никогда жизни не испытывала.

Ее руки погладили плечи Натана и переместились на спину. Кожа под пальцами была теплая, упругая. Неожиданно она наткнулась на рубец и ощупала его. Наверное, это был шрам, и Лидия хотела спросить, откуда он взялся, но Натан, взяв ее за запястья, переместил руки на свою грудь. Ее пальцы коснулись его сосков. Натан издал тихий стон.

Он нащупал и вынул шпильки, сдерживавшие ее роскошные волосы, и зарылся в них лицом. Он с наслаждением вдыхал ее запах — смесь лаванды и мускуса. Хантер поцеловал ямочку под горлом, проложив поцелуями дорожку по ключице. Потом он скользнул ниже, и, пока руки обследовали ее тело, губы завладели соском.

Вцепившись пальцами в его ягодицы, Лидия крепко прижалась к нему. Она не могла выразить словами свое страстное желание. Его губы медленно переместились на другую грудь, и когда он, обласкав ее, лизнул затвердевший сосок, она произнесла его имя. И хотя ее мысли так и остались невысказанными, Натан услышал все, что она не сумела сказать.

Его рука переместилась с изгиба талии на плоский живот, и, когда он раздвинул коленями ее ноги, пальцы принялись ласкать самое сокровенное местечко. Там было горячо и влажно. Ничего не боясь, она ждала его, сгорая от нетерпения.

— Прикоснись ко мне, Лидди, — хрипло сказал он. — Помоги мне.

Чуть помедлив, она сделала так, как он просил, — сначала робко, потом все увереннее. Лидия взяла в руку его возбужденную плоть и, повинуясь инстинкту, направила туда, куда нужно.

Он вошел в нее медленно. Натан наблюдал за ее реакцией, пытаясь уловить малейший признак боли. Лидия чуть переместилась, стараясь помочь ему войти и не желая, чтобы он догадался, что ей больно. Она не хотела, чтобы он останавливался. Однако Натан почувствовал, как напряглось все ее тело, и хотел остановиться, но Лидия обвила его ногами.

— Не уходи, — прошептала она. — Я предназначена для того, чтобы принять тебя целиком.

— О Господи, Лидия. Прости меня. — Накрыв ее своим телом, он вошел в нее полностью. Ее плоть была тугой и горячей. Ему хотелось немедленно начать двигаться, но он сдержал себя, давая ей время приспособиться к его вторжению. Он поцеловал ее долгим поцелуем, во время которого они начали двигаться в унисон.

Все, что он заставил ее почувствовать раньше, она испытала снова, только на этот раз ощущение было сильнее и ярче. Зная, что ее ожидает, Лидия с радостью участвовала в процессе. Ей хотелось видеть лицо Натана, чтобы убедиться, что он разделяет ее наслаждение.

Натан ускорил темп, и Лидия выкрикнула его имя. Напряжение отпустило ее, тогда как у Хантера оно продолжало нарастать. Когда он получил удовольствие, она обняла его и стала гладить с нежностью, свойственной ее натуре.

Раньше у Натана никогда не возникало желания вскрикнуть, завершив половой акт с женщиной. Сейчас он это сделал, даже не заметив. Он не просто хотел Лидию, она была ему безумно нужна. Он был близок к тому, чтобы рассказать ей правду, чтобы она возненавидела его и не позволила даже приближаться к себе. Он был потрясен, поняв, что боится этого.

— Знаешь, о чем я сожалею? — спокойно спросила Лидия, поглаживая Натана рукой. Она не ждала от него ответа, хотя знала, что он не спит. Его пальцы медленно скользили по ее талии. — Я сожалею, что не помню церемонии нашего бракосочетания.

Хантер поднял голову и поцеловал ее в кончик носа.

— Достаточно того, что ты не сожалеешь о самом бракосочетании.

— Не в этом дело. — Лидия улыбнулась, почувствовав, как губы Натана завладели ее губами. — Мне иногда кажется, что я помню кое-что. Ведь нас венчал отец Патрик, не так ли?

— Да.

— Я так и думала.

Чувствовалось, что она была довольна тем, что удалось вспомнить хотя бы один момент ускользнувшего из памяти обряда.

— Может быть, ты помнишь что-то еще? — спросил Натан, как будто от ее ответа зависело все его будущее.

— Нет. Только я никогда не забуду нашу первую брачную ночь.

Но ведь была и другая ночь, о которой Лидия не могла вспомнить, как бы ни пыталась. Натан рассказал ей, что после церемонии в церкви при сиротском приюте они сняли комнату в придорожной гостинице. Она тогда устала и, по его словам, беспокоилась, что покинула отчий дом и пошла против воли родителей. Лидия оценила честность Натана: ведь он мог бы и не говорить этого, чтобы не рисковать. Однако сказал. Видя, что жена устала, Натан не стал приставать к ней с ласками, а дал снотворный порошок, чтобы помочь заснуть. Она отчетливо помнила, что, когда проснулась, увидела Натана, который спал на полу, стоя на коленях, и крепко держал ее за руку.

— Знаешь, — сказала Лидия, — как только я увидела тебя, то почувствовала, что принадлежу тебе.

«Это у нее фантазия разыгралась», — подумал Натан. Впервые Лидия увидела его в темном переулке и не успела разглядеть, пока он не заманил ее в свой гостиничный номер. В тот момент у нее были совсем другие мысли. А когда представилась возможность, она просто удрала. И тем не менее, подыгрывая ей, он спросил:

— Откуда у тебя появилась такая уверенность?

«Разве могло быть иначе?» — подумала Лидия. Эту уверенность нельзя было объяснить словами. Это была не интуиция и даже не инстинкт, а нечто большее.

— Я не могу объяснить, — ответила она. — Но знаю, что никогда не смогла бы принадлежать никому другому.

— Лидди, — нежно произнес Натан. Ему хотелось сказать, что она не должна думать, будто принадлежит ему навсегда. Все может измениться, тем более что он совсем не такой, каким она его себе вообразила: добрым, хорошим, терпеливым, щедрым и любящим. Он не стал ее разочаровывать. — Лидди, — растерянно повторил Хантер и поцеловал жену в губы.

Она еще долго ощущала вкус его губ. Натан повернулся на бок и прижал к себе Лидию. Убаюканная мерным покачиванием судна, она почти сразу же заснула. Потом сон сморил и его.

Натан проснулся возбужденным. Он хотел немедленно овладеть Лидией. Его желание было столь сильным, что, если бы она этого не позволила, он взял бы ее силой.

Впрочем, до крайности дело не дошло. Еще не совсем проснувшись, Лидия повернулась и стала ласкаться к нему, как кошка, которая, завидя блюдце с молоком, начинает тереться о нога хозяина. Она чуть не замурлыкала от удовольствия, когда он вошел в нее. Мощным рывком он глубоко вторгся в ее плоть. Она выгнула спину и вцепилась в его плечи так, что ногти оставили на коже белые отметины. Лидия запрокинула голову и, почувствовав, что мощные рывки ускоряются, обхватила ногами бока Натана и подчинилась заданному ритму.

Ее руки, плечи, ноги и самое сокровенное средоточие ее женственности принадлежали ему. Так же как ее сердце и любовь. И все это он заполучил нечестным путем. Натана вдруг охватил необъяснимый гнев. В сердцах проклиная себя за это, он глубоко погрузился в нее, отдавая ей свое семя.

В наступившей тишине слышалось только его учащенное дыхание.

— Я сделал тебе больно? — вдруг спросил он.

Лидия не понимала, зачем он задает этот вопрос. Судя по всему, ему безразлично, что она ответит. Нет, он не причинил ей боли, хотя, как ей показалось, хотел это сделать.

— Нет, — ответила Лидия.

Натан повернулся на бок, приподнялся на локте и перекинул через плечо прядь ее волос.

— Да, — сказал он, — сделал.

Он не извинился, хотя Лидия заметила мелькнувшее в его взгляде сожаление. Ее это устроило.

Она не сомневалась, что принадлежит Натану душой и телом, но понимала, что знает о нем очень мало. Интересно, а как было раньше? Какими сведениями об этом человеке располагала она до того, когда потеряла память? Натан сказал ей, что до женитьбы они были знакомы всего несколько месяцев.

— Я тебя раньше хорошо знала? — вдруг спросила Лидия. Он почувствовал на себе пытливый взгляд ее прекрасных темно-синих глаз.

— Как и все остальные, — ответил Хантер. — Даже лучше, чем многие.

Она нахмурила лоб. Неужели он рассердился?

— Это не ответ.

— Не ответ? — Натан помедлил, а потом, словно против воли, спросил: — Что бы ты хотела услышать?

Лидия привстала и, прикрывшись простыней, прислонилась к спинке кровати.

— Ты сказал, что был каторжником. Почему ты не рассказал мне о шрамах на спине?

Значит, она все-таки почувствовала их. Натан, прикрывшись до пояса одеялом, тоже сел, отперевшись на спинку кровати. Он потянулся было за своей рубашкой, но передумал. Зачем прикрывать шрамы? Она все равно знает, что они есть. Он пытался скрыть их, но не успел. Было приятно чувствовать на спине ее руку — нежную, мягкую, исцеляющую, словно бальзам.

— Как я мог об этом заговорить? Я даже лампы погасил, чтобы тебе не было неприятно.

— Неприятно? Неужели ты и вправду думаешь, что я такая неженка? — Она отбросила простыню, указывая на свое колено. — Смотри. Мне так хотелось быть для тебя красивой, что, когда я увидела это…

Увидев шрам в виде полумесяца, Натан улыбнулся. Он наклонился и поцеловал его.

— Ты прекрасна.

Лидия взглянула на него не веря своим ушам.

— Не плачь, — сказал он, заметив на ее глазах слезы. — Почему ты плачешь?

Она бросилась в его объятия, и он перестал задавать вопросы.

Лидия и сама не знала, почему плачет. Она не могла объяснить этого. Натан протянул ей уголок простыни, чтобы она утерла слезы, и ее всхлипывания постепенно прекратились.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Пусть даже я и не помню, как влюбилась.

Натан крепко прижал ее к себе.

— В моей жизни никогда не было никого похожего на тебя, Лидия. Такого нежного, щедрого, честного и невинного человека. Иногда мне кажется, что все произошло по ошибке, что ты не можешь любить меня, и я… — Натан замолчал. Он не мог ей сказать, что страшно испугался, когда подумал, что она его не любит и не хочет. — Ты хотела узнать, откуда у меня шрамы?

Я получил их, работая на Земле Ван Дьемана. Ее теперь называют Тасманией, как будто от этого в этой преисподней что-то изменится к лучшему. Я работал на лесоповале возле Хобарта. Мы валили кипарисовую сосну, которая идет для постройки кораблей. Деревья достигали в высоту шестидесяти или семидесяти футов, а ствол иногда с трудом могли обхватить, взявшись за руки, три человека. Работали по шестнадцать часов летом и по двенадцать зимой. Я валил также мирт, который требовался колесникам, и филок-ладус ромбоидальный, древесина которого шла на мачты и рангоуты в судостроении. Иногда в качестве надсмотрщиков назначали каторжников. Эти были еще хуже. Труд ценился дешево, но человеческая жизнь вообще ничего не стоила. Многим смерть казалась избавлением. В это время на континенте обнаружили золото. Некоторые старались получить досрочное освобождение и, взяв кирку и лопату, отправиться искать золото в одиночку, вместо того чтобы работать на государственной земле. Я ждал досрочного освобождения десять лет и к тому времени уже имел эти шрамы. Двадцать пять ударов я получил за то, что пытался ослабить колодки на ногах. Никого не волновало, что я не мог в них ходить. Еще двадцать пять ударов мне приписали за то, что потерял казенную рубаху. У меня ее украли. Пятьюдесятью ударами меня наказали за драку с каторжником, который пытался меня изнасиловать. — Натан почувствовал, как дрожит Лидия, и, зная ее достаточно хорошо, понимал, что дрожь вызвана не отвращением, а состраданием. Она чувствовала его боль и разделяла ее. За всю свою жизнь Лидия не испытала ничего похожего на то, что пережил Натан, однако умела глубоко прочувствовать чужую боль. — К тому времени как я перебрался из Земли Ван Дьемана в Сидней, я провел более двухсот дней в одиночном заключении. Но не думай об этом. Я, например, стараюсь об этом не вспоминать. За десять лет это не так уж много.

Лидия не верила, что Натан не думает об этом. Он мог не говорить о страхе, об одиночестве или страданиях, но гнев, который они вызвали, жил в нем всегда. Это было средством самозащиты.

— Ты говорил мне, за что тебя сослали на каторгу?

— Говорил.

Лидии не хотелось заставлять его повторяться, но она должна была знать. Десять лет — большой срок. Наверное, преступление, которое он совершил, было серьезное.

— Я был приговорен к двадцати годам.

— Но ты говорил, что получил… досрочный…

— Досрочное освобождение. Но это не помилование и не означает, что приговор снят. Мне дали возможность устроиться на работу у какого-нибудь хозяина в качестве чернорабочего или слуги, и правительство перестало заботиться обо мне. Надо лишь, чтобы каторжник сообщал, где находится. Досрочное освобождение ограничивает также возможность передвижения.

— Однако ты приехал в Сан-Франциско?

— По договоренности со своим работодателем. — «И благодаря подкупу целого ряда чиновников», — мысленно добавил он. — Иначе я не смог бы этого сделать. Я пока еще не свободный человек.

— Но, Натан, когда тебя приговорили, ты был еще ребенком. Как это случилось?

— Мне было четырнадцать лет. — Он помедлил, почувствовав, как ее пальцы нащупали на спине рубцы с неровными краями. — Меня обвинили в убийстве. Говорили, будто мне повезло, что меня не повесили.

— Ты действительно совершил убийство?

— Меня редко спрашивали об этом. Ты, например, не спрашивала. А сам я не стал поднимать этот вопрос.

— Значит, я вышла за тебя замуж, не зная этого? — Она покачала головой: — Не может быть.

Натан взял ее за плечи и немного отстранил от себя.

— Не считай меня лучше, чем я есть. Я не убивал в четырнадцать лет, но с тех пор убивал не однажды. Это цена проживания на Земле Ван Дьемана, вернее, цена выживания там. Избавься от своих романтических фантазий, Лидия. Я не хотел бы разрушать твои иллюзии, но придется. Иначе ты не сможешь выжить там, куда мы едем.

Он спустил ноги с кровати, встал, пересек каюту, налил воды в голубой с белым тазик и, ополоснув лицо, начал бриться. В маленьком зеркале Натан видел отражение бледного личика Лидии, видел обиду в ее темно-синих глазах. Одеваясь, он умышленно повернулся к ней так, чтобы она лишний раз увидела его спину и как следует поняла, что он за человек.

Хантер мог защитить ее от кого угодно, только не от себя.

Когда он ушел, Лидия поднялась с постели. Она ощущала ноющую боль между бедрами и тем не менее снова хотела его. Если бы он не ушел, Лидия снова бы затащила его в постель. Когда речь шла о Хантере, у нее не оставалось никакой гордости.

Лидия быстро умылась холодной водой, застирала простыню, на которой осталось пятнышко ее девственной крови. В ее гардеробе было шесть платьев, включая то, которое она уже надевала на судне, а также костюм для верховой езды. Она выбрала зеленое с высоким воротником и перламутровыми пуговками. Волосы перехватила лентой такого же, как платье, зеленого цвета.

Она сильно проголодалась, но в отличие от Натана не могла одна разгуливать по судну, поэтому стала ждать, пока кто-нибудь вспомнит, что ее нужно покормить. Чтобы как-то скоротать время, Лидия принялась распаковывать чемоданы. Она обратила внимание, что одежда Натана была очень хорошего качества. Он как-то обмолвился, что Лидия из богатой семьи, но, глядя сейчас на его вещи, она поняла, что вышла замуж не за нищего. Она вспомнила что-то о золотых приисках. Но не знала, кто нажил это состояние — он или его семья. Нахмурив брови, она попыталась вспомнить, что именно Натан говорил, а главное, когда.

Так ничего и не вспомнив, Лидия продолжила разбирать вещи. В одном из чемоданов она нашла пяльцы, серебристо-серые нитки, в точности соответствующие цвету глаз Натана, и белые льняные салфетки с его аккуратно переведенным вензелем. «Вот как? — улыбнулась она. — Видно, я сильно влюблена, если решилась на такой подвиг. Вышивание не относилось к числу ее любимых занятий…

Среди одежды она нашла также колоду карт, две книги — сонеты Шекспира и пособие по овцеводству, а на дне чемодана пистолет.

Положив его на ладонь, она долго смотрела на оружие, не замечая охватившую ее дрожь. В это мгновение в каюту вошел Натан. Он остановился как вкопанный и вцепился в поднос, который держал в руках.

— Положи пистолет, Лидия, — как можно спокойнее сказал он.

Лидия вздрогнула и удивленно оглянулась через плечо.

— Почему у тебя пистолет?

Поставив поднос с завтраком на стол, Натан подошел к жене и отобрал у нее оружие.

— Для защиты, — ответил он, положив пистолет на место, закрыл крышку чемодана и затолкал его под кровать.

— Этот короткоствольный пистолет? Но это дамское оружие.

— Ты помнишь всякие пустяки, но только не важные веши. Этот пистолет легко спрятать, он подходит как для женщины, так и для мужчины.

— Мне это не нравится, Натан. Не мог бы ты от него избавиться?

Хантер подошел к столу и принялся разгружать поднос, накрывая завтрак для двоих: апельсин, бисквитное печенье, сливочное масло, мед, сосиски и яйца, сваренные вкрутую.

— Ты вчера обратила внимание на мужчин на нашем судне, Лидия? Мы отправились не в круиз вокруг Европы. Не забывай об этом. Это грузовое судно, на борту которого всего шестеро пассажиров. Кроме жены миссионера, ты здесь единственная женщина. А миссис Уилсон, кстати, около шестидесяти лет, и лицо у нее худое и плоское, словно шестипенсовик, поставленный на ребро. — Он наполнил черным кофе две кружки. — Ты понимаешь, о чем я толкую? Нет, выбрасывать пистолет мы не будем.

— Ладно. — Лидии не хотелось спорить с мужем. К тому же пора было завтракать.

Натан отодвинул для нее стул, и она, поблагодарив, села. Развернув салфетку, она положила ее на колени. Натан сделал то же самое.

— Откуда каторжник с Земли Ван Дьемана знает, как правильно накрывать на стол? — спросила она.

— Только не думай, что я отпрыск титулованного английского семейства или внебрачный сын какого-нибудь лорда. До того как меня осудили за убийство, я был мелким воришкой-форточником.

— А твой хозяин? Он тоже вор?

— Бешеный Ирландец? — Натан на мгновение застыл. — Нет, что ты! Он был политическим заключенным в начале сороковых, отсюда и его кличка. Он отбывал срок в Сиднее, мыл золото на берегах реки Тюрон, а потом купил землю в Баллабурне. Сейчас его угодья в десять раз превышают размеры поместья, конфискованного у него в Ирландии. Бешеный Ирландец обожает такие удивительные случайности Натан откусил кусочек бисквита и с задумчивым видом принялся его жевать.

— Но ты, кажется, спрашивала о моих манерах? Это целиком заслуга Бешеного Ирландца. Он разработал целый план. Затевать интриги — это, наверное, у него в крови. Я думаю, что он увидел во мне нечто такое, что ему понравилось. Пока он не взялся за меня, я был грубым и невоспитанным, как собака динго. — Поймав на себе восхищенный взгляд Лидии, Натан тихо добавил: — Но ему до сих пор не удалось сгладить острые углы.

Она улыбнулась, поняв, что таким образом он приносит извинение за утреннюю выходку.

— Боже мой, Лидия! Когда ты смотришь на меня так… —» Как будто обожаешь «, — мысленно добавил он. У Натана перехватило дыхание. Ему захотелось поскорее покончить с завтраком и овладеть Лидией.

Она опустила глаза. Но соски ее затвердели, будто Натан прикоснулся к ним, а ноющая боль между бедрами усилилась. Дрожащими пальцами она принялась чистить апельсин.

— Чему же научил тебя Бешеный. Ирландец?

— Он заставлял меня много читать. И писать. Обучил арифметике, чтобы вольные торговцы не могли обмануть меня. Научил разговаривать с аристократами, с женщиной, которая не является проституткой. Он даже учил меня танцевать, хотя у него ничего не вышло.

— Возможно, Бешеный Ирландец был неподходящим партнером?

— Я танцевал с тобой. Но тоже плохо. Лидия попыталась вспомнить.

— Бесполезно, — призналась она наконец. — Не могу вспомнить.

— Есть воспоминания, которые лучше оставить в прошлом, — сказал Натан, поднимая Лидию с места и заключая в свои объятия. — Кое-что лучше узнать заново. Напой какую-нибудь мелодию.

Она начала напевать вальс, по чистой случайности выбрав именно тот, под который они танцевали на балу у Ньюберри. Она и не подозревала, какой мощный поток воспоминаний нахлынул на Хантера, когда он начал кружить ее по каюте. Ему вспомнилось отделанное бусинками синее платье с почти неприлично глубоким декольте. В нем она его заворожила. Вот и сейчас Лидия была в одном из творений мадам Симон. Он был рад, что догадался забрать в салоне платья, которые она заказала. Это было рискованно, но зато теперь он может любоваться своей женой.

— Ты солгал мне. — Лидия перестала мурлыкать мелодию. Натан смутился. Он врал так часто, что не мог понять, за что именно его упрекают.

— Солгал?

— Ты танцуешь великолепно.

От неожиданности он сбился с такта, и она наступила ему на пальцы.

— По крайней мере танцевал до этого момента, — рассмеялась Лидия, и он крепко прижал ее к себе.

— У тебя такие губы, что их следует целовать подолгу и часто.

— Я очень, очень рада, что ты так думаешь, — сказала она, поднимая к нему лицо и буквально напрашиваясь на поцелуй. Когда он поцеловал ее, от него пахло кофе, медом и еще чем-то горьковато-сладким. Лидия решила, что назовет это» поцелуем на завтрак «, и улыбнулась, подумав о том, сколько завтраков и поцелуев ждет их впереди.

Поцелуй, возможно, перешел бы в нечто большее, но уединение влюбленных нарушил стук в дверь. Натан неохотно выпустил Лидию из объятий.

— Это, должно быть, миссис Уилсон, жена миссионера, с физиономией, похожей на томагавк. Наверное, хочет пригласить тебя совершить утренний моцион. — Сам того не желая, он обрадовался, заметив, что Лидия разочарована. — Извини, не знал, что ты намерена изнасиловать меня после завтрака. Я попросил бы миссис Уилсон подождать до обеда.

— А теперь придется подождать тебе, — заявила Лидия.

— Мне ли этого не знать, — печально сказал он, ощущая напряжение в паху.

 

Глава 8

Много судов приходило сюда с тех пор, как на горизонте, там, где небо встречалось с океаном, появилось первое парусное судно, похожее на альбатроса. Белый человек приносил на острова Самоа — Тугуила, Уполу и Савайи — странные обычаи. Жители Самоа называли иноземцев папалаги. Слово это означало не только белого человека, но и все, что в корне отличалось от образа жизни самоа.

Сорок лет назад преподобный Джон Уильяме из Лондонского миссионерского общества преодолел расстояние в половину земного шара, чтобы принести христианство аборигенам. Его до сих пор чтят, а мысли, вложенные в его проповеди, давно стали неотъемлемой частью духовного наследия самоа.

Миссис Уилсон, физиономию которой Натан сравнил с томагавком, была особой серьезной, суровой, довольно мрачной и склонной к пуританизму. Ширококостная и угловатая, она была ростом на четыре дюйма выше своего супруга. Лидия ежедневно прогуливалась с ней по палубе либо сидела в каюте за вышиванием, в то время как миссис Уилсон читала вслух Библию. В этот момент Лидии стоило больших усилий сдерживать себя и не начать клевать носом. Но когда миссис Уилсон начинала рассказывать о жителях Самоа, девушка оживлялась.

Хью Уилсон, лысеющий кривоногий толстячок в очках, внешне был полной противоположностью своей супруге. Он не понимал островитян, так и оставшись папалаги, но был, бесконечно предан своему делу. У Лидии он не вызывал симпатии, и она его по возможности сторонилась.

После отплытия из Сан-Франциско» Эйвонлею» сопутствовали северо-восточные ветры. Благодаря вспомогательному паровому двигателю, которым было оборудовано парусное судно, оно без труда преодолевало безветренный штиль, когда паруса обвисали. Капитан предполагал на два дня задержаться на острове Уполу, бросив якорь в бухте Апиа. Стоянка прежде всего объяснялась торговыми интересами: «Эйвонлей» взял на острове груз бананов, копры, зеленых кокосовых орехов в качестве прохладительного безалкогольного напитка и какао. О другой причине стоянки члены экипажа лишь перешептывались, опасаясь быть услышанными мистером и миссис Уилсон. Речь шла о застенчивых и пугливых, бдительно охраняемых местными мужчинами островитянках, которых каждый матрос надеялся, если повезет, уломать и увести из-под носа зорких стражей. Натан не верил этим рассказам. Он думал, что женщины с острова Уполу научились не доверять папалаги, которые путешествуют на крыльях больших белых птиц.

Пока экипаж судна занимался своими делами, молодожены отправились прогуляться по острову. Внимание Натана, залюбовавшегося небольшим водопадом, срывающимся со склона холма, отвлекла совершенно иная прекрасная картина: Лидия, купающаяся в прозрачной, как хрусталь, голубой воде небольшого водоема. Водоем был укрыт от посторонних глаз густыми зарослями папоротников. Со всех сторон, кроме утеса, образованного вулканической породой, на котором сидел Натан, к самой воде подступал непроходимый лес. Природа раскрасила этот уголок изумрудной зеленью папоротников, бриллиантами прозрачной воды, рубинами и аметистами цветов, но всю эту россыпь сокровищ затмевала красота Лидии. Ее влажные волосы блестели, как полированное черное дерево, ее кожа цвета слоновой кости была безупречно чистой, а нежная улыбка так и звала его присоединиться к ней. За время их морского путешествия Лидия освободилась духовно.

Хантер встал и развязал цветастую лава-лава, повязанную вокруг талии. Юбка упала на камень. Оставшись в чем мать родила, Натан прыгнул в воду. Проплыв некоторое расстояние под водой, он вынырнул рядом с Лидией, скользнув влажной кожей по ее телу. Он почувствовал соблазнительные округлости ее грудей, плоский живот, гостеприимные бедра.

Руки Лидии обвились вокруг его шеи, в глазах читалось неприкрытое желание. Ее губы раскрылись. Он чувствовал ее нежное дыхание и легонько прикоснулся к ней губами. Но Лидия требовала большего, и Натан, желая поддразнить ее, нырнул под воду и отплыл в сторону.

Она плавала лучше и без труда поймала его, схватив за щиколотку. Отплевываясь, Натан вынырнул на поверхность, и Лидия наградила его таким крепким поцелуем в губы, что у него перехватило дыхание. Они судорожно глотнули воздух и погрузились с головой в воду. Влюбленные всплыли на поверхность неподалеку от водопада, где вода бурлила и пенилась, а в воздухе стояла водяная пыль.

— Лидия, — тихо произнес Натан, смакуя звук ее имени, — иди ко мне.

Она подумала, что он поведет ее на мягкий мшистый ковер, расстилающийся под деревьями на берегу, чтобы заняться любовью. Но Хантер увлек ее на более мелкое место, где вода была спокойнее. Запустив пальцы в ее влажные волосы, он покрыл поцелуями ее лицо и, спустившись по шее к плечу, услышал, как Лидия нетерпеливо постанывает от желания. Высвободившись из его объятий, она перешла в наступление и крепко поцеловала Натана в губы. Лидия знала, чего ему хочется. Ее язык обласкал мочку его уха, зубки игриво куснули.

Он открыл было рот, чтобы назвать ее прекрасной соблазнительницей, но слова так и остались невысказанными, потому что Лидия закрыла ему рот поцелуем. Она взяла его за руки и провела ими по своей груди, показывая, какого движения ожидает.

Неожиданно Натан приподнял ее над водой. Груди Лидии оказались на уровне его рта. Она тихо охнула, почувствовав, как его язык нежно коснулся сосков. Натан затаил дыхание, ощутив ответную реакцию ее тела, потом озабоченно спросил:

— Я сделал тебе больно?

Его вопрос застал Лидию врасплох. Разве он не знает?

После нескольких недель, проведенных вместе, после того, как они спали в одной постели на «Эйвонлее» и обменивались самыми интимными ласками, он должен был знать каждую реакцию ее тела лучше, чем она сама. «Не сделал ли он мне больно? Да как ему в голову могло прийти такое!»

— Ну конечно же, нет, — тихо ответила Лидия. — Я люблю все, что ты проделываешь со мной. Когда ты ко мне прикасаешься, ты словно бы высвобождаешь во мне какую-то первобытную силу, которая заставляет желать тебя еще сильнее. Мне больно только тогда, когда ты не делаешь этого, когда не прикасаешься ко мне…

Правда, было еще кое-что, причинявшее боль: муж ни разу не сказал, что любит ее. Но об этом Лидия промолчала.

Натан почувствовал, как ноги Лидии обвились вокруг его талии, она приподняла тело. Он поддержал ее за ягодицы, и Лидия, ощутив его напряженную плоть, замерла, заставляя его умирать от нетерпения. Наконец она медленно опустилась, и на этот раз тихо охнула, затрепетав от наслаждения.

Она двигалась медленно, смакуя головокружительное чувство собственной власти. Ее руки ласково прошлись по его спине. Он не остановил ее, даже когда она прикоснулась к шрамам. Груди Лидии скользнули по его телу, и она почувствовала, как напряглись и затвердели его соски. Улыбнувшись, Лидия опустила лицо, очень нежно укусила его за плечо.

Натан наслаждался медленным ритмом любовной игры, пока не заметил ее загадочную улыбку. Издав глубокий гортанный звук, он крепко прижал ее к себе и рывком глубоко вторгся в ее плоть, потом еще и еще.

Лидия содрогнулась, запрокинула голову, вцепившись в плечи Натана. Закусив нижнюю губу, она сдержала крик наслаждения. Вместо нее об этом шумела вода, падая с утеса, шелестели папоротники и кричали незнакомые экзотические птицы.

Натан достиг наивысочайшего наслаждения одновременно с ней и еще долго не отпускал ее, прижавшись лицом к влажному изгибу шеи. Лидия не видела, как из-под его опущенных век выкатились и поползли по щекам слезы. Горло перехватил нервный спазм.

Натан осторожно поставил Лидию на ноги, наблюдая, как скрываются под водой ее великолепные груди. Он заметил, что и она смотрит на него. В ее взгляде были ожидание и некоторая настороженность. Интересно, что она хочет?

Лидия улыбнулась. Приподнявшись на носки, она легонько поцеловала Натана, потом взяла его за руку и повела за собой к каменистому берегу, где лежали их яркие повязки. Хантер обернул свое одеяние вокруг пояса, Лидия прикрыла груди и завязала ткань узлом под мышкой. При ходьбе лава-лава раскрывалась, обнажая ногу и бедро. Натан надел ей на шею ожерелье из диких орхидей. Он так пристально разглядывал ее, что даже смутил. Лидия отвела взгляд.

Они уселись на гладком плоском камне. Лидия перебросила влажные волосы через плечо и, расчесав их пальцами, заплела в одну толстую косу. Натан вытянул длинные ноги. «Что я делаю?» — мысленно спросил он себя, любуясь ее аристократическим профилем, гордой посадкой головы и нежной кожей. Ответ на вопрос не имел никакого смысла. Такой женщиной, как Лидия, он мог лишь любоваться издали, потому что был мерзавцем, сукиным сыном, вором, каторжником и убийцей. Подумав немного, Хантер добавил в свой послужной список еще две характеристики: похититель и лжец.

Во многих отношениях они были полными противоположностями. У него была черная душа, и чистая Лидия ослепляла его. Натан был не особенно добрым. У нее же было доброе сердце.

Лидия нарезала пищу и ела медленно, смакуя каждый кусочек. А Натан иногда забывал о том, что еду с его тарелки никто не будет воровать. Он спешно засовывал пищу в рот. Нередко он успевал очистить тарелку еще до того, как Лидия приступала к еде. Сейчас, когда прошлое почти полностью исчезло из ее памяти, Лидия жила сегодняшним днем. Одним днем жил и Натан. Но у него были другие причины: он ненавидел прошлое и боялся будущего, а поэтому жил только настоящим.

Хантер подозревал, что именно в этом заключается причина того, что они буквально вспыхивали, прикасаясь друг к другу. Другого объяснения он не находил. Весь опыт прошлой жизни не подготовил его к восприятию Лидии и к тому, что она была способна сделать с ним. Здесь, на покрытом тропической зеленью островке, затерянном в Тихом океане, она открыла для него такие глубины чувственного наслаждения, о существовании которых он не подозревал. Она щедро одаривала его любовью.

А он? Что в таком случае делал с ней он?

— Наверное, нет места на земле красивее, чем это, — с каким-то благоговением сказала Лидия, одарив Натана лучезарной улыбкой.

— Наверное. Значит, тебе не хотелось бы уезжать отсюда, а?

— А тебе?

Он и сам не знал, что ответить.

— Пожалуй, хотелось бы, ведь я именно такой человек, которого Господь изгнал из рая, Лидди. Я не мог бы остаться здесь навсегда. Я здесь чужой.

Ей было больно, когда Натан говорил о себе так, будто не ждал от будущего ничего хорошего. Видимо, удары кнута оставили неизгладимый след в его душе.

— Но ты — другое дело. Это твое место, ты здесь своя. Лидия прислонилась к нему спиной и сразу же оказалась в надежном кольце его рук.

— Мое место рядом с тобой, — сказала она. — Не забывай об этом, даже если я забуду.

Пройдя несколько миль по густому лесу, они добрались наконец до того места, где оставили свою одежду. Они шли по тропе, протоптанной местными жителями. Время от времени Натан нес Лидию на руках, потому что ее нежные ножки не привыкли ходить босиком.

Переодеваясь в обычную одежду, Лидия призналась, что ей этого вовсе не хочется.

— Как ты думаешь, — спросила она Натана, — что скажет миссис Уилсон, если мы появимся в деревне, одетые в лава-лава?

— Она не успеет вымолвить и слова, — ответил Натан, — потому что свалится замертво. А мистер Уилсон заметит, что, когда местные жители перенимают обычаи папалага, — это правильно, но нам, белым людям, не следует уподобляться самоанцам. — Натан так забавно изобразил мистера Уилсона, что Лидия рассмеялась.

Она сняла с себя лава-лава и стала надевать нижнее белье, включая корсет на китовом усе. Когда она повернулась спиной, чтобы Натан зашнуровал его, он, ни слова не говоря, сдернул корсет и забросил его на дерево.

— Неужели тебе и впрямь хочется носить это, Лидди? — спросил Натан. — Впрочем, если ты настроена и впредь терпеть муки, то я его достану.

Лидии приходилось видеть, как местные ребятишки влезали по высокому гладкому стволу, чтобы достать зеленые кокосовые орехи, но просить Натана забраться на пальму она не решилась. Даже если бы он и сумел это сделать, она умерла бы от страха за него.

— Ни один корсет не стоит сломанной шеи, — заявила она. — Пусть себе висит.

Натан усмехнулся. Он не стал предлагать потрясти ствол дерева или попробовать сбить корсет, бросив в него ботинком.

Когда они оделись, Натан подошел к Лидии сзади и обнял.

— Так, по-моему, значительно лучше. Я по крайней мере чувствую тебя, а не китовый скелет. — В подтверждение своих слов он провел кончиками пальцев по ее груди. Лидия прикрыла грудь руками.

— Ну вот, теперь все увидят, — почти простонала она. Натан озадаченно взъерошил волосы:

— Что у тебя есть груди? Уверен, это всем давно известно. — Он подобрал с земли яркую ткань. — Идем. Мы обещали вернуться в деревню до заката солнца. Если не поспешим, нас начнут разыскивать.

Последний вечер на Уполу Натан и Лидия провели в доме мистера и миссис Уилсон. Их дом, хотя и построенный из местных материалов, соответствовал пониманию приемлемого жилища, принятому у папалаги. Это была прямоугольная коробка с покатой крышей и четырьмя стенами, призванными защищать обитателей от постороннего глаза. В стенах вместо окон были проделаны четырехугольные не застекленные отверстия, а также входная дверь. По приказанию миссис Уилсон ее служанка, миловидная девушка с иссиня-черными волосами и бронзовым цветом кожи, приготовила для гостей ужин в европейском стиле — курицу с рисом. Они ели, сидя на неудобных стульях за накрытым по всем правилам столом, и вели нудный разговор. После ужина влюбленные вежливо откланялись. Не успели они пройти и десяти шагов, как дорогу им преградила девушка, которая прислуживала за столом.

— Идемте со мной, — пригласила она, весело улыбаясь. — Я хочу вас кое-чем угостить.

Фаамузами, так звали девушку, повела их по белому песку пляжа к пальмовой роще, где находилось ее жилище. Оно представляло собой осиное гнездо и было построено из вбитых в песок стволов пальм, промежутки между которыми составляли около пяти футов. Овальный дом был открыт со всех сторон, лишь сверху его прикрывала соломенная крыша. В жаркое время морской ветерок хорошо проветривал помещение, а когда шел дождь, отверстия в стенах закрывались циновками. Жилище поражало своей простотой и великолепно вписывалось в окружающий ландшафт.

Фаамузами представила гостей родителям, трем сестрам и двум братьям. Натана и Лидию угостили печеным таро с густым кокосовым кремом, который ели пальцами, не стесняясь их облизывать. Хантер наблюдал, как супруга смакует незнакомое кушанье. Ему вспомнилось, что она и его целует так же, как будто пробует на вкус. Он быстро отвел взгляд и встретился глазами с отцом Фаамузами, который одобрительно и с пониманием поглядывал на него.

Они сидели на циновках, разложенных на полу, и пили напиток под названием кава, который изготавливали из перечной травы, произрастающей на острове. Отец Фаамузами рассказывал истории из жизни островитян. Они узнали, например, что ни один белый мужчина, кроме Хью Уилсона, не допускался в их дом, потому что отец семейства опасался за своих дочерей. Для Натана было сделано исключение. Всем было известно, что он, кроме своей жены, ни на кого не смотрит.

Провожая Натана и Лидию в гавань, Фаамузами сказала:

— Один папалаги убил местную женщину. После этого отец стал особенно осторожен. Убийство было зверское. Ей с помощью острой ракушки перерезали вены на запястьях. Хотели, чтобы это было похоже на самоубийство. Глупо. Ни одна местная женщина так не сделает, потому что это противоречит нашим обычаям.

— Вы оказали нам большую честь, — вежливо сказала Лидия. — Спасибо. — Она ожидала, что и Натан поблагодарит островитянку, но он, извинившись, вернулся ненадолго в дом Фаамузами, а потом нагнал их, так и не дав Лидии никаких объяснений.

На борт «Эйвонлея» их доставила многовесельная лодка, которая скользила по поверхности океана наподобие водяного паука. Утром, когда они еще спали, «Эйвонлей» покинул гавань, чтобы преодолеть последний отрезок пути до Сиднея.

У Натана вошло в привычку бриться перед сном. Лидия, обычно наблюдая за ним, смущенно краснела. Она знала, что после этого последуют любовные игры — так было всегда. Однако на этот раз она не обращала на мужа внимания и о чем-то сосредоточенно думала.

— Что случилось? — вдруг спросил Натан, стирая с лица остатки мыльной пены. — Ты что-нибудь вспомнила?

— Она мне кого-то напомнила, — ответила Лидия.

— Кто? — удивился он, заметив, что Лидия еще не начала раздеваться.

— Фаамузами. Мне кажется, что я встречалась с ней раньше. Но ведь этого не может быть, не так ли? Я никогда не бывала в Самоа.

— Насколько мне известно, не бывала. Позволь побыть мне в роли горничной. — Он аккуратно снял с ее ножек туфельки. Потом сунул руки под ее юбку и спустил с ног чулки. — Ты привыкла пользоваться услугами горничной. Ты ничего о ней не помнишь?

Лидия покачала головой:

— Ничего.

— Она была немного похожа на Фаамузами. Такие же миндалевидные глаза, черные волосы, та же манера говорить. Возможно, тебе вспомнилась Пе Лин.

— Пе Лин, — медленно повторила Лидия. — Она была моей горничной?

— Больше. Если не считать Сэмюела, она была твоей самой большой защитницей.

— Если так, то она, наверное, помогла мне бежать с тобой?

— Нет, чего не было, того не было. Но она мне доверяла «По крайней мере раньше доверяла, — подумал он. —

Неизвестно, что она думает обо мне теперь».

Натан, конечно, написал Пе Лин письмо и постарался все объяснить в надежде, что она расскажет обо всем Сэмюелу. Однако он не знал, как она сама отнеслась к произошедшему. Ему хотелось это знать, потому что он был уверен, что реакция Лидии на правду, которая рано или поздно откроется, будет такой же.

— Расскажи что-нибудь о Пе Лин. Вдруг это поможет мне что-нибудь вспомнить.

Натан, снимавший с нее платье, опустил его на пол. Следом на пол упали панталончики.

— Я не так уж много о ней знаю. Только то, что однажды рассказал мне Сэмюел. У Пе Лин есть веские причины быть преданной тебе. Он говорил, что ты спасла ей жизнь.

— Должно быть, ты не так понял.

— Не думаю. Ты выкупила ее у одного моряка, который за деньги предлагал ее матросам. Тебе тогда было всего семнадцать лет, а Пе Лин была и того моложе. — Натан не сказал, что, когда жизнь Пе Лин была вне опасности, Сэмюел сразу же затащил китаянку к себе в постель. Он не имел намерения посвящать Лидию в семейные проблемы ее родителей. Со временем она все узнает сама. — Ты вела себя очень храбро.

Натан поцеловал супругу. Но не в губы, как она ожидала, а в плечо. Оттянув зубами широкую бретель ее сорочки, он открыл взгляду большой участок обнаженной кожи и немедленно устроил себе пиршество, покрыв всю эту часть нежными поцелуями. Лидия вздрогнула и беспокойно заерзала на постели.

Натан приподнял подол ее сорочки, обнажив ноги. Когда он поцеловал едва заметный шрам на ее колене, Лидия окончательно убедилась в том, что он ее обожает. Он разделся. Редко случалось, что Натан оставался голым, тогда как супруга была одета. Лидию это возбуждало. Она ждала, что теперь он снимет с нее сорочку. Но не тут-то было. Непредсказуемость его действий сводила ее с ума.

Он целовал ее груди сквозь тонкую хлопчатую ткань, неторопливо ласкал ее тело и остановился только тогда, когда услышал, как она начала постанывать.

Лидия запустила пальцы в его густую шевелюру и попыталась снова прижать его лицо к груди. Натан улыбнулся. На его щеках появились те самые ямочки, от вида которых у нее таяло сердце. Он покачал головой, отказываясь подчиняться.

— Скажи вслух, что я самая подходящая для тебя пара, — потребовал он.

Лидия еле слышно произнесла его имя.

— И это все? Только мое имя? Она быстро кивнула и зажмурилась.

Он повернул ее спиной к себе, и она почувствовала, как к ягодицам прикоснулась его возбужденная плоть. Натан, прервав долгий поцелуй, хрипло повторил:

— Скажи это.

— Ты самая подходящая для меня пара…

Натан рассмеялся, чувствуя себя победителем. У Лидии мурашки побежали по коже от удовольствия.

— Наклонись немного вперед, — глухо сказал он.

Она хотела возразить, но подчинилась, и Натан немедленно вошел в нее сзади. Лидия закрыла глаза, губы ее приоткрылись. Его руки нежно гладили ее тело от груди до бедер, не пропуская ни одного изгиба. Она испытывала новые захватывающие ощущения, и это было великолепно. Лидия млела от наслаждения. Его ритмичные движения участились, тело предельно напряглось, потом, содрогнувшись, расслабилось. Тяжело дыша, он опустился на бок и, положив руку на ее бедро, стал гладить бархатную кожу. От нежного прикосновения Лидия затрепетала. Натан хотел, чтобы она испытала такое же наслаждение, какое дала ему. Он понимал, что опередил ее. Лидия была близка к наивысшей точке, но не достигла ее. Его ласки стали настойчивее, интимнее. Прошептав ее имя, он проник в нее еще глубже и почувствовал, как содрогнулось ее тело. Он нежно прижал Лидию к себе, желая слиться с ней в единое целое.

Когда она повернула к нему лицо, он заметил на ее глазах слезы. Не успел он раскрыть рот и спросить, в чем дело, как Лидия сказала:

— Я так счастлива. — Уткнувшись щекой в его плечо, она вскоре заснула.

Когда Лидия проснулась, Натан сидел на мягкой банкетке возле бортового иллюминатора. Луч лунного света освещал его руки, оставляя в тени лицо. Уставившись в невидимую точку, он глубоко погрузился в свои мысли и даже не заметил, что Лидия наблюдает за ним.

Сначала она посмотрела на его руки. И, подумав о том, какую радость доставляют они, прикасаясь к ее телу, перевела взгляд на плечи. У него была гладкая кожа, плотно обтягивающая твердые, хорошо развитые мускулы. Лидия почти ощущала себя в объятиях этих рук, под их надежной защитой. Переместив взгляд чуть выше, она медленно обследовала его четкий профиль, римский нос, чистую линию скул.

Натан шевельнулся, и лунный свет на мгновение высветил его лицо. Блеснули серебристо-серые глаза хищника. Натан смотрел в ее сторону. Его взгляд был острый, чуть ли не сердитый, но потом на его лице появилась гримаса, словно от боли, и глаза снова оказались в тени.

Лидия села, закутавшись в простыню. Потом поднялась и, неслышно ступая босыми ногами, подошла к Натану. Он обхватил ее рукой и усадил рядом с собой.

— Извини, я заснула, — сказала Лидия. Он поцеловал ее с такой теплотой и нежностью, что у нее замерло сердце.

— Вот и хорошо. — Он не сказал, что давно наблюдает за ней и что эти мгновения были самыми тихими и спокойными за всю его жизнь. Нет, сожалеть о них он не намерен. — А ты давно проснулась?

— Недавно.

В каюте стояла тишина, а снаружи волна ритмично плескалась о борт «Эйвонлея», слышались шаги, кто-то танцевал, смеялся, раздавались аплодисменты. Лидия улыбнулась, Натан крепче сжал ее в объятиях.

— Там, кажется, веселятся вовсю, — сказала она. — Похоже, что им, как и нам, не хочется покидать этот остров.

— Возможно.

— Мне показалось, что Фаамузами сказала что-то такое, что тебя встревожило.

— Неужели? — переспросил он, притворившись, что не понимает, о чем речь.

— Да. Убийство на острове. А ты потом вернулся к ее отцу, чтобы расспросить об этом.

— Разве тебя это не встревожило?

— Конечно. Но я просто подумала… Нет, мне показалось, — тихо сказала она.

Натан обрадовался, что Лидия не заметила его облегчения. Он не хотел больше обсуждать убийство, не хотел думать о насильственной смерти той девушки. Не мог признаться, что не верит даже самому себе.

— Нам нужно устроить еще раз обряд венчания, — сказал Натан, перебирая пряди ее волос.

— Что ты сказал?

— Нужно повторить обряд венчания. В первую ночь на «Эйвонлее» ты сказала, что не помнишь, как нас венчали. Мы должны сделать это еще раз, прежде чем ехать в Баллабурн. В Сиднее есть церковь, которая, надеюсь, тебе понравится. И тамошнего священника я знаю. Отец Колган — близкий друг Бешеного Ирландца. Он с удовольствием нас обвенчает.

Лидия была так тронута, что утратила дар речи. У нее навернулись на глаза слезы.

— Я что-нибудь не так сказал? — спросил Натан, обеспокоенный ее молчанием. — Думаю, что ты не помнишь также, как я делал тебе предложение?

Она покачала головой. Говорить она не могла.

— Понятно… Ты выйдешь за меня замуж?

Он произнес эти слова с некоторой неуверенностью, и Лидия была благодарна. Ведь это означало, что ее муж не является самонадеянным типом, который абсолютно уверен в том, что покорил ее сердце.

— Я с радостью стану твоей женой, — ответила Лидия, накрыв рукой его руку. — Я хочу этого больше всего на свете.

Она говорит так, потому что не знает, какой он человек на самом деле. Не знает, что он обманул ее, что он ей лгал и продолжает лгать сейчас, почти не чувствуя угрызений совести. Почти. Натана немного успокаивало, что чувство сожаления и сочувствия он все-таки испытывает. Это говорило о том, что он не закоренелый мерзавец.

— Ты меня слышал?

Натан пожал ее руку и на мгновение закрыл глаза.

— Слышал.

«Он мог бы сказать, что любит меня», — подумала Лидия. Повернув голову, она поцеловала его. Лидии показалось, что она почувствовала у него на лице солоноватый привкус слез. Впрочем, вполне возможно, что это были ее слезы.

Потом они занялись любовью, и она на время забыла обо всем.

Взявшись за руки, они стояли у гакаборта «Эйвонлея». Судно готовилось к отплытию из гавани Апиа. На берегу собралась группа островитян, бегали и звонко смеялись дети. Один из мальчиков подбросил в воздух что-то белое, остальные с визгом пытались поймать этот предмет.

— Это воздушный змей? — спросила Лидия, которую заинтересовала забава ребятишек. — Я могла бы показать им, как лучше делать змея.

— Пожалуй, это не змей, — сказал Натан, вглядываясь в происходящее на берегу. — Не может быть… — пробормотал он и, на мгновение отлучившись, вернулся с капитанской подзорной трубой. — Черт возьми… Взгляни сама, Лидия.

— Силы небесные! — воскликнула она в ужасе. — Где они его взяли? — Она тут же вспомнила где и, смущенно покраснев, отдала подзорную трубу Натану. — Это все ты виноват.

Он попытался изобразить святую невинность, но глаза его искрились смехом. Предметом, за которым самозабвенно гонялись местные ребятишки, был корсет Лидии.

 

Глава 9

«Эйвонлей» отплыл из Сан-Франциско весной и четыре недели спустя оказался там, где стояла зима. Поздно вечером 28 июня впередсмотрящий с «Эйвонлея» заметил огонек единственной масляной лампы на маяке у входа в сиднейскую бухту. Лидия и Натан вместе с другими пассажирами стояли на палубе и наблюдали, как он по мере их приближения становится все ярче. Лидия была рада, что захватила с собой теплый плащ на подкладке, который всю дорогу провисел в гардеробе. Теперь он согревал ее, ведь было так холодно, что при дыхании изо рта вырывались клубочки пара.

Они остались на корабле на ночь. Судно бросило якорь в Уотсон-Бей, капитан не хотел рисковать. На рассвете было легче войти в сиднейский порт.

Лидия встала раньше Натана. Упаковав пожитки, она присела на краешек сундука, не в силах скрыть охватившее ее волнение.

Глядя на нее, Натан не мог удержаться от улыбки. Она приготовила его одежду, налила чистой воды. И если ей казалось, что он слишком медленно выполняет свой утренний ритуал, нарочито громко вздыхала.

Наконец они оказались на берегу, погрузили багаж в дилижанс, направляющийся по Южной дороге в Сидней. Лидии не терпелось увидеть свой новый дом, и она была готова ехать на крыше дилижанса вместе с багажом. Пассажиры отнеслись к подобному желанию с пониманием и уступили ей место возле окна, откуда она могла всю дорогу любоваться окрестностями.

Все, что она видела, ее радовало, удивляло и немного пугало. Натан чувствовал, что Лидия расстроена, и инстинктивно понимал причину этого.

— Дело не в твоей памяти, — прошептал он ей. — Просто ты никогда еще не видела ничего подобного. Представляешь, что думали люди, когда впервые увидели Ботани-Бей?

— Что это другой мир?

— Это преисподняя. — Он сказал это не со злостью, а просто констатируя факт. — Земля здесь сплошь из песчаника. Ты видела золотистые песчаные пляжи на берегу океана? Так вот: красивый золотистый цвет им придает выветрившийся песчаник. Местами он прикрыт тончайшим слоем плодородной земли. Для выращивания хлебных злаков, например, или огородных культур этого недостаточно.

Однако здесь растут, например, выносливые деревья с искривленными стволами, покрытыми толстой корой, и узкими серебристыми листьями, которые обладают, судя по всему, истинно австралийской жизнестойкостью. Есть здесь душистые эвкалипты с голубовато-зеленой листвой, благоденствуют капустные пальмы с грациозными, стройными стволами и шапками веерообразных листьев на макушке…

В гавани Джонсона, береговая линия которой была изрезана бухточками и заливами, виднелось множество быстроходных парусных клиперов. Дорога, по которой ехал их дилижанс, пролегала по берегу, огибая Роуз-Бей, Дабл-Бей и Вуллумулу-Бей. Странные, экзотические названия как нельзя более подходили для этой невиданной, непонятной земли.

Сам Сидней, кажется, отличался такой же жизнестойкостью, как и местная растительность. Поселившиеся здесь люди укоренились на этой земле, несмотря на то что у них почти не было шансов выжить. Теперь, через сто лет после появления первых поселенцев, Сидней уже не находился на грани выживания, а имел процветающую промышленность и торговлю и пользовался вполне заслуженной репутацией главного города Австралийского континента.

Натан и Лидия остановились в гостинице «Петти». Это было великолепное трехэтажное здание с широкими верандами, обнесенными решетками из кованого железа. Участок земли, на котором стояло здание, был огорожен металлической оградой. Два каменных столба обозначали главный вход.

Пока Натан регистрировался возле конторки администратора, а рассыльные вносили их багаж, Лидия окинула взглядом вестибюль.

— Бешеный Ирландец знает о вашем приезде? — спросил клерк, бросив на Хантера взгляд не сквозь очки, а скорее поверх них.

— Только разве если слухи здесь распространяются скорее, чем я предполагал. Мы только что прибыли.

Клерк глянул на Лидию, которая рассматривала висевшие по обе стороны камина картины.

— Так, значит, это она? — спросил клерк, удивленно вскинув брови. — Кто бы мог подумать, что Бешеный Ирландец… — Он замолчал, потому что Натан захлопнул тяжелый том книги регистрации, на странице которого лежала рука клерка, и сильно надавил. — Понял, я все понял, — пробормотал служащий, пытаясь высвободить руку. — Значит, она ничего не знает?

— Замолчи, Генри, или я, клянусь, сломаю тебе пальцы. Но буду делать это медленно.

Генри нервно улыбнулся. Лоб его заблестел от пота.

— Понял, не дурак. Мне ничего не известно о вашем пари. Совсем ничего.

Но Натан и после этого не освободил его руку, а, упершись локтем в переплет книги, подозвал Лидию.

— Это Генри Такер, Лидия. Он служит в «Петти» уже около четырех лет. Ведь так, Генри? — Клерк широко улыбнулся и кивнул. — Он позаботится о том, чтобы нам здесь было удобно.

— Уж будьте уверены, мэм, — пробормотал Генри.

— Вы очень любезны, мистер Такер, — сказала Лидия. — Я думаю, нам здесь понравится.

Натан убрал локоть с книги. Генри торопливо высвободил руку и подал ключи от апартаментов.

— Ваши комнаты выходят на веранду. Если что-нибудь окажется вам не по вкусу, скажите мне. Я мигом все исправлю.

Поднимаясь по лестнице, Лидия сказала:

— Мистер Такер очень гостеприимен. Вы с ним, наверное, хорошо знаете друг друга.

Натан пожал плечами.

— Одно время он работал у Бешеного Ирландца в Баллабурне. Теперь обслуживает скваттерократию.

— А что это такое?

— Скваттерократия? Это аристократия пастбищного скотоводства. Люди, которые в свое время самовольно захватили неосвоенные участки земли, чтобы разводить там овец, и разбогатели на этом. Скваттером обычно называют крупного землевладельца.

— Понятно. Значит, любезность мистера Такера объясняется тем, что у тебя есть деньги и ты занимаешь определенное положение.

— Наверное.

— А я-то думала, — тихо промолвила она, — все дело в том, что ты чуть было не сломал ему руку, прихлопнув книгой.

Церковь Святого Бенедикта, построенная из камня в готическом стиле, была одной из самых старых римско-католических церквей в стране. Ее шпиль возвышался над шпилями соседних церквей на Аберкромби-стрит и Георг-стрит. По будням помещение церкви использовалось под школу. Там Натан и нашел отца Колгана.

— Не следует прерывать занятия, — сказала Лидия, пытаясь удержать Натана. — Видишь, мы уже отвлекли их внимание.

Хантер почувствовал себя под прицелом двух дюжин любопытных глаз. Младшие дети уже громко обменивались впечатлениями и ерзали на стульях. Отец Колган хлопнул в ладоши, чтобы привлечь их внимание, и, отдав книгу старшему по возрасту мальчику, велел всем громко повторять вслух таблицу умножения.

— Натан, мальчик мой! — радостно воскликнул он, как только они вышли из класса. — Рад тебя видеть! Бешеный Ирландец начал уже сомневаться, что ты вообще когда-нибудь вернешься в Баллабурн. Я ему говорил, что Хантер слов на ветер не бросает. И вот ты вернулся, подтверждая мою правоту. — Отец Колган похлопал Натана по плечу. У священника были огненно-рыжие волосы и рыжие брови чуть более темного оттенка. Его зеленые глаза излучали дружелюбие. Нос был несколько приплюснут и свернут на сторону. Наверняка в результате кулачного боя. — Ты уже виделся с Бешеным Ирландцем? Ведь ты только что приехал из Баллаурна, не так ли?

Натан покачал головой:

— Нет, мы приехали из гостиницы «Петти». Но о моем приезде Бешеный Ирландец узнает еще до конца дня.

Отец Колган с улыбкой обратился к Лидии:

— Рад познакомиться с вами, дорогое дитя. Я мечтал встретиться с женщиной, которая сможет завладеть…

— … моим сердцем, — закончил за него фразу Натан. Он не знал, что хотел сказать отец Колган, но не хотел рисковать. Его уловка сработала. Внимание священника переключилось на другое.

— Значит, любовь? — улыбнулся он. — Зачем спрашивать? Я вижу это своими глазами. Кто бы мог подумать? Да еще такая красивая девушка! — Он легонько ткнул Натана под ребра. — Значит, ставка была поставлена на кон, а? Однако представь меня, дружище.

Натан так и сделал. Отец Колган горячо обнял Лидию. Девушка очень удивилась. Пока она ничем не заслужила столь теплого приема, разве что стала женой Натана Хантера. Возможно, за этим скрывалось нечто большее? Кто разберется в отношениях представителей этой самой скваттерократии?

— Мы с Лидией хотели бы обвенчаться здесь, святой отец, — сказал Натан.

— Обвенчаться? Но ты, кажется, назвал ее Лидией Хантер?

— Так оно и есть, — подтвердила Лидия. — Но я, видите ли, не помню обряда, и Натан подумал, что мне, возможно, захотелось бы повторить церемонию. Ведь вы сделаете это для нас, не так ли?

Отец Колган, продолжая улыбаться, остановил цепкий вопросительный взгляд на Натане.

— Лидия, — спросил Хантер, — ты позволишь нам с отцом Колганом поговорить наедине?

Этот вопрос застал ее врасплох, и после минутного замешательства она любезно согласилась:

— Пожалуйста. Я побуду с детьми. Кажется, они запутались в таблице умножения. Слышите? Семью восемь не шестьдесят три. — Лидия проскользнула в комнату, и мгновение спустя монотонное гудение голосов превратилось в слаженный хор.

Прислушавшись, отец Колган одобрительно кивнул:

— Она умница. Тебе повезло, дружище. А как воспринял все это Бриг? И что за история с потерей памяти?

— Пройдемте в ваш кабинет, — предложил Натан. — Лидия справится с детьми. Она их любит, особенно самых озорных.

Хантер в течение двадцати минут объяснял священнику сложившуюся ситуацию. Отец Колган слушал его не перебивая, но понимал, что молодой человек чего-то недоговаривает. Он хотел было задать наводящие вопросы, но, поразмыслив, отказался от этой мысли. Откинувшись на спинку стула, он произнес:

— С самого начала это была безумная затея. Я говорил об этом Ирландцу и скажу опять, когда снова увижусь с ним. С тех пор как вы с Бригом уехали в Калифорнию, он был в церкви всего раза три. А ему не помешало бы лишний раз помолиться.

Натан не возражал, но выслушивать очередную лекцию о том, насколько глупа затея Бешеного Ирландца, ему не хотелось.

— Так вы нас пожените? — спросил он.

— Она этого хочет?

— Да. Спросите у нее сами.

— Я тебе верю. Ясно как Божий день, что она тебя любит.

— Она думает, что любит.

— Ладно, Нат, — со вздохом сказал священник. — Я это сделаю. Но Бешеному Ирландцу наверняка захочется присутствовать на этой церемонии. Нельзя ли подождать денек-другой? Думаю, он успеет приехать из Баллабурна.

— Нет. Мы с Лидией хотим обвенчаться сегодня.

— Ладно. Церемония бракосочетания будет происходить в этой церкви. Я отменю уроки после обеда. Мне нужно лишь подготовить подходящее облачение и найти сестру Изабель и сестру Анну. Они с удовольствием выступят в роли свидетелей, и в их правдивости Бешеный Ирландец никогда не осмелится усомниться.

В конце церемонии Натан прикоснулся к губам Лидии холодными пересохшими губами. Держа ее руки в своих, он едва заметно ободряюще пожал их. Темно-синие глаза Лидии блестели, улыбка была лучезарной.

Отец Колган поздравил их и поцеловал Лидию в щечку. Потом обернулся к Натану:

— Такого пари еще никогда не бывало. И будем надеяться, никогда не будет. А теперь распишитесь в этой книге, чтобы брак считался зарегистрированным.

Лидия первая расписалась: «Лидия Чедвик Хантер». Дальше было оставлено место для указания.

— Что мне написать здесь? — спросила она.

— Американка, свободная поселенка, — подсказал священник. — Это означает, что вы не являетесь каторжницей, сосланной сюда.

Лидия быстро справилась с задачей и отдала перо Натану. Он достал из кармана справку о досрочном освобождении и послушно записал, за какое преступление осужден и к какому сроку приговорен. Лидия впервые осознала, какую тяжесть на душе он носит, и поняла, откуда горечь, которая иногда появлялась в его глазах. Когда Хантер, сделав запись, распрямился, она заметила, что он расстроен тем, что пришлось при ней указывать свой статус каторжника. Лидия взяла его за руку и чуть заметно пожала, желая подбодрить мужа.

После церемонии бракосочетания Натан повел Лидию обедать в отель «Ройял», который славился своим баром и двумя просторными салунами по сотне футов длиной каждый. Они заказали морских моллюсков с молодым горошком и выпили шампанского из изящных хрустальных бокалов.

— Тебя и здесь знают, — с каким-то благоговением сказала она.

Натан насмешливо фыркнул:

— В Сан-Франциско меня тоже знали, но там благодаря твоей известной семье. А здесь они знают Бешеного Ирландца, а меня — в связи с ним. Если ты приглядишься внимательнее, то заметишь, что стерлинги, то есть англичане, переселившиеся в Австралию, не обращают на меня ни малейшего внимания. Меня знают только корней, то есть уроженцы Австралии.

«Стерлинги? Карнси? — думала она. — Они говорят на английском, но создается впечатление, что это совсем другой язык».

— Какое отношение то, о чем мы говорим, имеет к деньгам? — спросила Лидия.

— Стерлингами называют англичан, детей свободных поселенцев, и деньги, имеющиеся в королевстве. Тогда как карнси — бумажные деньги, которые ходили здесь до того, как обнаружили золото. Но кроме того, так называют отпрысков каторжников и будут называть наших детей.

— Это тебя расстраивает?

— Я должен был задать этот вопрос первым. — По правде говоря, Натан никогда не думал о том, чтобы иметь детей, тем более с Лидией. Он понимал, что она, возможно, уже беременна, но ни разу не задумался о том, что это будет значить для них обоих. Какой же он эгоист! — Думаю, что я недостаточно хорошо подготовил тебя к жизни здесь, Лидия. В Австралии все по-другому.

— Я не помню, к чему привыкла. — Лидия окинула взглядом обеденный зал. Никто из посетителей не обращал на них ни малейшего внимания. Опустив руку под стол, она легонько прикоснулась к ноге Натана. — Наши дети будут с гордостью называть тебя отцом.

Он пристально взглянул на нее поверх края бокала. Ее Рука крадучись переместилась на внутреннюю сторону бедра. Он знал, что, несмотря на спокойное выражение невинного личика, мысли ее были отнюдь не невинными.

— Если вы задержите в этом месте свою руку еще на секунду, миссис Хантер, я уложу вас на стол, задеру юбки и постараюсь положить начало нашей семье прямо здесь и сейчас, — заявил он. Лидия вспыхнула от смущения и торопливо убрала руку. — Не шокируй окружающих. На тебя уже смотрят.

Лидия, опустив голову, занялась едой. Но в глубине души была очень довольна своей выходкой.

Первыми в Австралии, а следовательно, и в Сиднее, появились такие отрасли промышленности, как кирпичная, мукомольная, судостроительная, винокуренная и пивоваренная Пересекавшая город Георг-стрит вела к югу, в штат Виктория, или на запад — к Голубым горам. Улица была широкая, оживленная. Женщины, переходя ее, подбирали юбки, чтобы не испачкаться, пешеходы лавировали между транспортными средствами, рискуя попасть под колеса экипажей.

Лидия думала, что они просто гуляют, не придерживаясь никакого конкретного направления, но Натан неожиданно затащил ее в большой магазин, торговавший самой разнообразной одеждой — от последних достижений в мире моды до практичной и повседневной. После его посещения, а потом еще одного — в районе Сенного рынка — Лидия стала обладательницей двух юбок для верховой езды, пяти хлопчатых блузок, нижнего белья, чулок, ночных сорочек, трех повседневных платьев, которые пришлось подгонять по ее фигуре. Натан сам подбирал ткани и цвета, и, поскольку его выбор был всегда безупречен, Лидии даже не хотелось сердиться на него за чрезмерную самоуверенность. Потом были куплены перчатки и сапожки для верховой езды, изящные туфельки без задников, практичные ботинки для пеших прогулок и простые кожаные ботиночки для повседневной носки. К этому добавились шляпы для поездок за пределы города и изящные капоры для города.

Лидия случайно услышала, как один служащий шепнул на ухо другому, что Натан, делая покупки, уподобляется торнадо: сметает все на своем пути. К концу дня Лидия так устала, что по дороге в гостиницу чуть не заснула в экипаже.

Когда она проснулась, было темно. Прогоняя остатки сна, Лидия с удовольствием потянулась. Благодаря уличным фонарям и лунному свету она видела Натана, стоявшего на веранде. Он опирался на перила. В его позе чувствовалось напряжение, было видно, что он погружен в невеселые мысли. Лидия хотела было подойти к мужу, но подумала, что сейчас его лучше оставить в покое. Бывают минуты, когда человеку нужно побыть в одиночестве.

Увидев, что Натан снял руку с перил и распрямил спину, Лидия села в кровати и подвинулась к краю. Она не стала надевать платье, а накинула на себя плащ, подбитый мехом, и, сунув ноги в шлепанцы, открыла стеклянную дверь, ведущую на веранду.

Натан с радостью протянул ей руку и заключил в объятия. Он улыбнулся и шаловливо укусил жену за ухо.

— Боже мой, Лидия, что на тебе надето?

— Сам знаешь. Ведь это ты снял с меня платье, — ответила она. — Посмотри, здесь даже небо другое. Где Большая Медведица?

Натан постарался не показать удивления по поводу того, что она помнит расположение звезд и в то же время не помнит лиц Сэмюела и Мэдлин.

— Медведица здесь не видна, — сказал он. — Зато вон там, справа, находится созвездие Южного Креста.

Лидия взглянула туда, куда он указывал.

— Какая красота. Только все по-другому. Но я к этому привыкну.

Натан не был в этом уверен. Сейчас она полна решимости, но обстоятельства могут измениться. Лидия может передумать и еще до конца года вернуться в Калифорнию. Что он будет тогда делать?

— У меня кое-что есть для тебя, — сказал он.

— Ты уже накупил мне столько всего. Что это может быть на сей раз?

— Пока тебе подгоняли по фигуре платье, я зашел к ювелиру. — Он протянул ей обклеенную бархатом коробочку. —

Если тебе не понравится…

Повозившись немного, она нажала на расположенную сбоку кнопку, и коробочка раскрылась. Лидия была готова обрадоваться всему, что бы ни подарил Натан, но то, что она увидела, превзошло все ожидания. В коробочке лежало потрясающей красоты кольцо с опалом.

Взяв Натана за руку, Лидия потянула его в комнату. Она зажгла масляную лампу и вынула кольцо из коробки. Камень, вставленный в золотую оправу, играл всеми цветами радуги: отражая свет лампы, в нем вспыхивали зеленые и синие огоньки, виднелись розовые тона, переходящие в красный и даже фиолетовый цвета.

— Ох, Натан! — произнесла восхищенная Лидия, не найдя других слов.

— Позволь мне надеть его тебе на палец. — Он надел кольцо, внимательно наблюдая за выражением ее лица. — Тебе оно действительно нравится?

— Ты просто ошеломил меня! Он, кажется, немного успокоился.

— Если захочешь, можно купить бриллиантовое кольцо.

— Кому нужен банальный бриллиант? Ты сам выбрал это кольцо.

— Потому что камень австралийский. Я нашел этот огненный опал много лет назад в Баллабурне и никому никогда не говорил, откуда он. Он служил мне своего рода талисманом.

— Я тем более буду дорожить им, — сказала Лидия и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Натана. — Как тебе пришло в голову, что мне это может не понравиться?

— Ювелир сказал, что большинство женщин предпочли бы бриллиант.

— Ты упал бы в моих глазах, если бы отнес меня к большинству женщин.

— И еще он сказал, что опал приносит несчастье, если он не является камнем месяца рождения. А это октябрь.

— Тогда все в порядке. Я родилась в октябре. Выбирай день.

Он улыбнулся, заметив, как весело и радостно она решила эту проблему. — Двадцать третье.

— Почти угадал. Двадцать первое.

— Пусть будет двадцать первое. — Поскольку она уткнулась лицом в его плечо, Натан не мог заметить смятения и тревоги в ее глазах. — Если пожелаешь, можешь праздновать свой день рождения каждый месяц.

— Нет уж, благодарю покорно. Не успеешь оглянуться, как я стану старше тебя.

Он отстранил ее от себя. На губах Лидии играла манящая улыбка, темные ресницы застенчиво опустились на глаза. Однако сцену обольщения испортило голодное урчание в желудке.

— Надо бы тебя накормить. Здесь или в обеденном зале?

— Лучше здесь.

Они устроили легкий ужин с сыром и фруктами на десерт. Потом Натан сразу же заснул, положив голову на колени Лидии. Она ласково погладила его волосы, кончиками пальцев провела по линии черных бровей, водворила на место упавшую на лоб прядь волос.

Он проснулся только после полуночи и помог ей встать. Лидия просидела все это время без движения, даже когда в камине погас огонь, опасаясь нарушить его отдых, и у нее затекли ноги. С его помощью она с трудом добралась до кровати, где они сразу же заснули, держась за руки.

Утром Лидия проснулась раньше мужа и, оставив ему записку, отправилась прогуляться. Она не собиралась гулять долго, просто ей хотелось побыть одной и собраться с мыслями. Она шла, не выбирая направления, и оказалась на Йорк-стрит. Ее внимание привлекла стайка певчих птичек в саду возле гостиницы. Пернатые охотились за насекомыми и лакомились нектаром цветов. Лидия заметила, что ее присутствие их совершенно не смущает.

Она бесцельно шла следом за птичками, поворачивая то вправо, то влево и не запоминая дорогу. Кажется, к ней мало-помалу возвращалась память. Но хотелось ли ей вспомнить прошлое? Мысль о том, что, возможно, ей этого не хотелось, несколько обескураживала.

Когда они были на острове Уполу, лицо Фаамузами показалось ей смутно знакомым. Когда Натан сказал ей, кого она напоминает, лица Пе Лин она вспомнить не смогла. Когда она оставалась с детьми в классной комнате, ее удивило, что она знает, как взяться за дело. Правда, Натан рассказывал ей о сиротском приюте в Сан-Франциско и о том, как много она сделала для того, чтобы собрать деньги на его строительство. Ей смутно вспоминались лица двух мальчиков, по-видимому, братьев, с озорными черными глазенками. Но как она ни старалась, их имен припомнить не смогла.

В таком случае как она могла вспомнить про свой день рождения? Удивительно, но этого бы не случилось, если бы не опал и связанное с ним поверье.

Лидию вывел из задумчивости окрик кучера: она чуть не угодила под колеса экипажа. Смутившись, девушка вернулась на тротуар. За спиной фыркнул какой-то мужчина, и Лидия, оглянувшись, наградила его холодным возмущенным взглядом, потом торопливо перешла на другую сторону улицы.

Здесь она не бывала. Это был квартал бедняков. Вросшие в землю ветхие домишки плотно прижимались друг к другу. Дорога и узкие тротуары были покрыты грязью и нуждались в ремонте. В барах открытых настежь питейных заведений с такими названиями, как «Кот и дудочка», «Бурый медведь» и «Мир вверх тормашками», стояли, небрежно облокотясь на стойку, или сидели матросы. Они глазели на нее, когда она проходила мимо, иногда кричали что-то вслед, но быстро теряли к ней интерес, как только на горизонте появлялись более доступные молодые леди.

В этом районе было много китайцев. Они обращали на нее внимание только как на потенциальную покупательницу своего товара, который продавали с лотков и тележек. Она дважды попыталась заговорить с продавцами, но их знание английского было недостаточным.

Лидии показалось, что она ходит по кругу. Вновь увидев над одной из пивнушек деревянную вывеску с названием «Пристанище Ру», она поняла, что так оно и есть.

Поправив ленточку капора и покрепче сжав в руке ридикюль, Лидия внимательно посмотрела по сторонам в надежде найти человека, который смог бы подсказать ей, как добраться до гостиницы «Петти».

Натан сел в кровати и спустил на пол ноги. Он оглянулся и, не увидев Лидии, решил, что она спустилась в обеденный зал к завтраку. Он умылся, побрился, причесал волосы и только тогда заметил аккуратно сложенную записку на каминной полке.

— Силы небесные! — вскричал он.

Быстро одевшись, Натан помчался к Генри Такэу.

— Ты видел мою жену нынче утром? — спросил он, не тратя слов на объяснения.

Генри вытаращил глаза. Натан, обычно умевший держать себя в узде, дал волю гневу. Люди в Баллабурне всегда подозревали, что Натан Хантер обладает еще более бешеным темпераментом, чем Бешеный Ирландец. Бригем Мур отпускал шуточки по этому поводу, а овчары смеялись. Теперь вот Генри может убедиться в этом своими глазами. Но о том, чтобы улыбнуться или тем более рассмеяться, не могло быть и речи.

— Она вышла из гостиницы чуть более часа назад, — сказал он. — Полагаю, пошла прогуляться или за покупками. Она не сообщила о своих намерениях.

— Она ни о чем не расспрашивала, не говорила, что хочет что-то посмотреть?

— Нет.

— Ты видел, в какую сторону она направилась? Генри покачал головой.

Натан сжал кулаки и сердито прищурился. Но, к удивлению Генри, по конторке он не ударил, а повернулся и направился к выходу.

— Где ты собираешься ее искать? — спросил Генри.

— Там, где возникнет какая-нибудь заварушка.

Дверь пивной под названием «Пристанище Ру» с грохотом распахнулась, и появившийся на пороге бочкообразный хозяин с побагровевшей от гнева физиономией вышвырнул на улицу маленького мальчишку. Тот приземлился на четвереньки прямо перед Лидией и заревел, ободрав ладони и колени о землю.

Возможно, хозяин был вполне удовлетворен тем, что вышвырнул постреленка. Но мальчишка, видимо, не знал, что делать, обретя свободу. Поднявшись на ноги, он, сделав на прощание неприличный жест, крикнул: «Проклятый ублюдок!»

Хозяин, услышав оскорбление в свой адрес, с диким воплем снова появился на пороге пивной и протянул руку, чтобы схватить мальчишку. Он бесцеремонно оттолкнул Лидию. Девушка чуть не упала, но едва толстяк схватил свою жертву за шиворот, она принялась колошматить его своим украшенным бусинками ридикюлем.

С тем же успехом Лидия могла бить своего обидчика подушкой. Он был удивлен вмешательством и отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

Тогда Лидия удвоила усилия и, отбросив ридикюль, стала молотить хозяина кулачками, требуя, чтобы он отпустил ребенка. Вокруг собралась толпа зевак, однако на помощь Лидии никто не бросился. Ей даже показалось, что в толпе делали ставки на победителя, причем ее нельзя было назвать фаворитом. Возмущенная Лидия пустила в ход острые каблучки кожаных ботинок.

Теперь владелец «Пристанища Ру» отнесся к ней серьезно. Он почти отпустил мальчишку, а ее крепко ухватил за руку. Лидия была уверена, что мальчишка удерет, как только почувствует свободу, но ошиблась. Откинув назад голову как бойцовский петух, он поднял сжатые кулаки.

— Оставь ее, Билл! — завопил он и дважды ударил Билла в живот. Отступил, потом снова атаковал, на сей раз целясь в живот головой. — Слышишь меня, Билл? Не трогай ее!

Сомнительно, чтобы Билл внял увещеваниям малыша. Скорее всего он отпустил Лидию, когда она наступила острым каблуком на большой палец его ноги. Но не просто ослабил хватку, а оттолкнул ее от себя. Она оступилась и, подвернув лодыжку, упала. Ногу пронзила острая боль, на глаза навернулись слезы. Чтобы не расплакаться, она закусила нижнюю губу.

Тем временем Билл дал мальчику затрещину. Ребенок упал, но его стоны ничуть не разжалобили хозяина пивнушки. Он опустил закатанные рукава рубахи и, раздвинув толпу, направился в свое заведение. Народ стал медленно расходиться.

Только после того, как толпа рассеялась, кто-то предложил Лидии руку помощи. Она подняла голову и увидела перед собой мальчонку. О том, что он из бедняков, говорили не лохмотья, которые были на нем надеты. Дело было в пустом взгляде его глаз, в утрате надежды, в усталости, которая проявляется, когда человек не ждет от жизни ничего хорошего. Страшно было видеть подобное выражение в глазах столь юного существа.

Лидия приняла его руку и кое-как поднялась на ноги.

— Я думала, что это мне придется помочь тебе встать, — сказала она, отряхнув платье и поправив капор. — Спасибо. Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Со мной? — мальчишка ткнул в себя большим пальцем. — Я целешенек. Обо мне не беспокойтесь. Билл частенько бьет меня. А я как увидел, что он собирается дать мне затрещину, принялся стонать.

— Ты поступил умно, — сказала Лидия. Она попыталась опереться на ногу, но побледнела от боли. — Не поможешь ли мне перейти на тротуар?

— Меня зовут Кит. Кристофер. Но Биллу не нравится мое имя. — Он обнял Лидию за талию и подставил для опоры свое костлявое плечико.

— Билл — твой родственник?

— Муж сестры. Только сестра умерла полгода назад. Билл получил пивную и меня в придачу. Только я ему не нужен. Каждые три-четыре дня он, особенно если выпьет лишнего, устраивает мне выволочку. А как вы, мисс? Не ушиблись, когда упали?

— Я подвернула лодыжку.

— Вот беда! Я приведу экипаж и отправлю вас в больницу. Там сделают все, что нужно. — Он бросился бежать, потом остановился. — Дайте мне несколько монеток, мисс. Ни один возница и слушать меня не захочет, пока не увидит деньги.

Губы Лидии дрогнули в улыбке. Она понимала, что ее грабят, однако с готовностью дала Киту два золотых соверена. Зажав в руке деньги, мальчишка скрылся за углом, а Лидия с трудом доковыляла до низкой каменной стенки и оперлась о нее. Нога у нее распухла и болезненно пульсировала. Разболелась голова.

Натан увидел Лидию с противоположной стороны улицы и некоторое время стоял, наблюдая за ней и пытаясь унять гнев. В поисках жены он обегал весь Сидней, воображая всякие несчастья, которые могли с ней случиться. Она заслуживала хорошей взбучки. Неужели Лидия не видит, что это излюбленное место проституток и матросов, сошедших на берег после месячного пребывания в плавании? Разве не понимает, что на нее могут напасть даже средь бела дня?

Лидия заметила Натана только тогда, когда он оказался перед ней. Его волчьи глаза буквально пригвоздили ее к месту, но она и без того была не в состоянии двигаться.

— Послушай, Лидди. Ты, как видно, пропустила мимо ушей мои предостережения. Ты хоть заметила, в какой район ты забрела? В Сиднее нет района опаснее, чем этот. Это все равно что Портсмут-сквер в Сан-Франциско. Тебе следовало разбудить меня или посоветоваться с Генри, прежде чем отправиться на прогулку. Понимаешь, о чем я говорю?

Лидия закусила губу и потупилась. Ее лицо приобрело землистый оттенок.

— Я все понимаю, Натан. Не отвезешь ли ты меня домой? Я плохо себя чувствую.

Натан взглянул на нее, и его гнев сменился тревогой.

— Что с тобой? Что случилось?

— Пустяки. Я, кажется, подвернула лодыжку. Мне хотелось бы вернуться в гостиницу, — сказала она, наблюдая боковым зрением, как к ним медленно приближается экипаж.

— Значит, все-таки что-то действительно случилось, — сказал Натан. — Позволь-ка я посмотрю. — Он приподнял подол ее платья, но не успел прикоснуться к лодыжке, как подвергся нападению сзади.

Натан потерял равновесие и упал, потому что худенькие ручки вцепились ему в шею, а костлявые колени прочно оседлали талию. Он попытался вывернуться и схватить нападавшего, но не тут-то было. Кто-то укусил его в шею.

— Что, черт возьми, происходит? — в ярости прошипел Хантер.

— Не смей прикасаться к ней! — выкрикнул в ответ звонкий мальчишечий голосишко. — Разве не видишь, что она не какая-нибудь шлюха?

Лидия, закрыв лицо руками, смотрела на эту сцену сквозь раздвинутые пальцы. За ними наблюдал кучер, восседавший на высоких козлах, из окон окрестных домов выглядывали привлеченные шумом люди.

Кит, все еще не выпускавший из цепких ручонок свою жертву, продолжал орать:

— У нее, наверное, муж богач, и он выцарапает тебе глаза за то, что ты на нее пялишься! Я его держу, мисс, — сказал Кит, обращаясь к Лидии. — Стукните его хорошенько своей сумочкой!

Лидия отвела от лица руки.

— Он и есть мой муж, Кит.

— Спасибо, что сказала, — сердито заметил Натан, почувствовав, что мальчишка ослабил хватку. Он поднялся с земли, отряхнулся и так глянул на зевак, собравшихся вокруг, что они почли за благо поскорее ретироваться. Только кучер с экипажем остался на месте.

Натан, держа мальчишку за шиворот, поставил его на ноги.

— Значит, тебя зовут Кит? — спросил он. Мальчишка кивнул. — В таком случае, Кит, верни-ка мне банкноту в десять фунтов, которую ты вытащил из моего кармана, а также платиновый брелок… — он проверил жилетный карман, — … и соверен.

Услышав это, Лидия испуганно взглянула на свой палец. Но кольцо было на месте, хотя она понимала, что ей повезло.

— Я подумал, что ты собираешься ударить ее, — задиристо сказал Кит.

— Я так и понял, — сухо заметил Натан.

Лидия проковыляла несколько шагов по направлению к Натану. Он предложил руку.

— Ты вел себя очень галантно, Кит, стараясь защитить меня, но, как видишь, Натан не хотел причинить мне зла.

Кит, глубоко засунув руки в карманы, причем сквозь дыру в одном из них выглядывал палец, и покачиваясь с пятки на носок, пристально посмотрел на Натана, потом на Лидию и наконец, обращаясь к Хантеру, сказал:

— На вашем месте, сэр, я задал бы ей дома хорошую вздрючку. Так отец всегда поступал с матерью и старина Билл — с моей сестрой. Чтоб они знали свое место. Поверьте, ни одна из них не смела ходить туда, куда ей не разрешалось. Здесь сегодня могло случиться что угодно. — Кит достал из башмака соверен, который дала ему Лидия. — Держите, мисс. И не злитесь на него, когда он будет учить вас уму-разуму. Это нужно для вашей же пользы.

Лидия утратила дар речи, а Натан спросил с самым серьезным видом:

— Твой отец пользовался кнутом или лупил ее ладонью?

— Рукой, сэр. Правда, руки у него были огромные, как весла. Иногда он пускал в ход кулаки, но это не спортивно. Тем более когда лупишь леди. Мама умела за себя постоять и давала ему сдачи. Но ваша леди так не сумеет.

— Поживем — увидим, — пробормотала Лидия.

— Понятно, — сказал Натан. — Ты мне очень помог, мальчуган. Я подумаю о твоем предложении. — Он махнул рукой кучеру, и тот, спустившись с козел, распахнул дверцу экипажа. Натан посадил в экипаж жену и бросил Киту соверен. — Купи себе хорошую одежду, чтобы выглядеть, как и положено джентльмену.

Кит поймал монету.

— Спасибо, сэр, я так и сделаю. До свидания, миссис. Экипаж двинулся, Кит немного пробежал следом за ним, но не успели они завернуть за угол, как мясистая ручища, ухватив его за штанишки, приподняла над землей. Вытряхнув из мальчонки соверен, Билл вернулся в «Прибежище Ру».

— Ты видел? — спросила Лидия, из глаз которой катились слезы — не только от боли в ноге, но и от жалости к Киту. — Его родственник отобрал у него деньги! Надо вернуться, Натан. Я не позволю этому человеку так обращаться с ребенком!

— Что ты предлагаешь сделать? Охранять мальчишку всю оставшуюся жизнь? Да как только ты уедешь, этот мерзавец снова сорвет на нем злость и еще добавит за твое вмешательство.

Лидия не желала слушать никаких разумных доводов. Ей хотелось, чтобы Натан так же, как и она, возмущался несправедливостью.

— К тому же, Лидия, я почти уверен — парнишка крадет деньги из кассы в пивной. Такова жизнь в этом районе. Может, ты теперь расскажешь мне, что произошло здесь нынче утром? И часто ли мне следует ожидать, что маленький воришка будет набрасываться на меня, чтобы защитить честь моей супруги?

Лидия покачала головой и кисло улыбнулась, промокнув слезы кружевным платочком. Ничего не преувеличивая, она рассказала обо всем, что произошло, не упомянув лишь о том, что заставило ее предпринять эту одинокую прогулку.

— Так что, как видишь, — сказала она, заканчивая рассказ, — Кит меня очень удивил. Я не ожидала, что он вернется с экипажем да еще отдаст мне сдачу. Я так и стояла бы тут. Знаешь, что делали люди, собравшиеся поглазеть, как дерутся Билл и Кит? Они делали ставки на победителя, и никому не пришло в голову позвать полицию! Я обязана была вступиться!

— И что это дало, кроме растянутой лодыжки? Билл — в своей пивной, Кит — с Биллом. Ничего не изменилось, Лидия. Это не Сан-Франциско. Никто здесь не станет звать полицию, особенно в этом районе. Полицейских презирают, считая, что они ничем не лучше стражников в тюрьме. Здесь стараются обходиться без вмешательства властей и сочувствуют людям, преступившим закон. Их считают смутьянами, они — бельмо на глазу у правительства, которое всех их переловить не в состоянии. Здесь не доносят на братьев, Лидия, запомни это. Таков кодекс чести криминального сообщества. Соблюдай его или умри за его несоблюдение. — Натан вдруг опомнился и отвел взгляд. — Извини, — смущенно закончил он.

Она накрыла рукой его пальцы. Остальную часть пути до гостиницы они проехали в полном молчании.

 

Глава 10

Нога Лидии лежала на двух взбитых подушках, к ней был приложен завернутый в льняное полотенце лед. Она ощущала пульсирующую боль, но не жаловалась, опасаясь, что Натан снова примется упрекать ее в безрассудстве.

— Натан? — окликнула она мужа. — О каком это пари с Бешеным Ирландцем говорили сначала отец Колган, а потом и Генри? О чем шла речь?

— Мы всегда заключаем пари и деловые ставки. Спорим, например, о том, пойдет ли дождь во вторник. Или сколько фунтов шерсти настрижет за один день Боб Харди. Кто выиграет Мельбурнский кубок. Что в этом такого?

— Ничего. Мне просто захотелось узнать, о чем вы спорили в тот раз.

— Бешеный Ирландец бился об заклад, что за меня не пожелает выйти ни одна женщина.

— Значит, ты выиграл?

— Да, я выиграл, — помедлив, ответил он.

Из-за болезни Лидии отъезд в Баллабурн пришлось задержать на три дня. Натан не удивился бы, если бы в гостинице «Петти» появился Бешеный Ирландец. Трудно было представить, что весть об их приезде все еще не дошла до ранчо. А может быть, он просто испугался? В это с трудом верилось, однако причины наверняка были.

Лидия доковыляла до кровати и уселась на краешек поближе к Натану. Он читал, вернее, притворялся, что читает, утренний выпуск сиднейской «Геральд».

— Я закончила примерять платья, которые мы купили. Они все подошли, и я их упаковала. Так мы едем сегодня или ты опять передумал? — Лидия заметила, что муж почему-то всеми правдами и неправдами оттягивает отъезд из Сиднея в Баллабурн. Растяжение связки служило препятствием для отъезда лишь в первый день, после чего Лидия была готова к дороге.

Однако Натан настоял на том, чтобы проявить осторожность и задержаться. Потом он оправдывал отсрочку тем, что не были готовы платья. Теперь и эта отговорка отпала.

— Кажется, в голосе своей супруги я улавливаю недовольство? — ласково спросил он.

— Нетерпение, — поправила она.

— И никакого недовольства?

— Никакого. — Она перекрестила сердце.

Натан сгреб ее в охапку и придвинул к себе. Его пальцы принялись расстегивать пуговки платья. Лидия игриво оттолкнула его:

— Э-э нет. Я только что поднялась с постели и не намерена ложиться снова.

Он удивленно вскинул брови:

— Ты говоришь так, как будто это какое-то страшное наказание.

— Неужели? Ну, это, наверное, потому, что ты за последние три дня уходил и приходил, тогда как я провела их в четырех стенах. Моя лодыжка теперь в полном порядке. Видишь? — Она вытянула ногу и описала стопой несколько кругов в воздухе. — Я думала, ты еще утром понял, что я совсем здорова, — покраснев, напомнила она.

Натан улыбнулся. Когда утром они занимались любовью, Лидия превзошла саму себя.

— Ладно, — сказал он. — Но не забудь, что в Баллабурне у меня кровать вдвое больше этой.

— Ничего себе! Мне, пожалуй, потребуется карта, чтобы отыскать тебя там.

Они выехали из Сиднея по шоссе Парраматта на почтово-пассажирском дилижансе «Кобб и К°», который был весьма популярен в Австралии. Дилижанс был ярко покрашен и имел отличные рессоры, чтобы пассажиры не испытывали в пути слишком больших неудобств от рытвин и ухабов. Чалые лошади, впряженные в дилижанс, были хорошо подобраны и ухожены. На них были синие попоны, а упряжь тщательно отполирована и украшена синими же розетками.

Кроме Лидии и Натана, в дорогу отправились еще двенадцать пассажиров. Дилижанс мог взять и больше людей, если бы не сундуки и чемоданы Лидии. Ее смущало обилие собственного багажа, но Натана это, судя по всему, не волновало, да и другие пассажиры недовольства не выказывали.

Они направлялись в сторону Голубых гор, Большого Водораздельного хребта. Маслянистые испарения, поднимавшиеся над эвкалиптовым лесом, создавали дымку, которая придавала горам голубоватый цвет. Отсюда и произошло их название. Неприветливые земли в долинах с крутыми склонами из песчаника, которые заканчивались тупиками, долгие годы отпугивали поселенцев. Их начали заселять только после того, как исследователи обнаружили по другую сторону горной гряды великолепные зеленые пастбища.

Дилижанс «Кобб и К°» с поразительной скоростью мчался по горным дорогам. У Лидии, смотревшей в окно, не раз захватывало дух, когда казалось, что дорога обрывается в глубокую пропасть. Росли здесь главным образом душистые эвкалипты, огромные горные ясени да колючие кустарники.

Натан, наблюдая за Лидией, старался догадаться, как она реагирует на то, что видит. Видит ли она красоту этой земли или все здесь кажется ей слишком чужим? С высоты горного кряжа земля вокруг казалась рыжей пустыней, заросшей кустарником, но по мере спуска стали видны луга и речки, где было достаточно травы и воды, чтобы разводить овец и крупный рогатый скот.

— Далеко ли еще до Баллабурна? — спросила Лидия и удивилась, когда, услышав ее вопрос, некоторые пассажиры рассмеялись. Она взглянула на Натана.

— Мы уже полчаса как едем по земле Баллабурна, — сказал он.

— Почему ты не сказал мне, как здесь красиво?

Разве он не говорил? Пожалуй, она права: он говорил о том, как неприветлива эта земля, и о том, что она не прощает, если человек не знает, как ее обработать, как найти воду в необжитых районах и добыть пищу в зарослях кустарника.

— Я хотел, чтобы ты составила собственное мнение.

В Баллабурне главный дом усадьбы был расположен на невысоком холме, по склонам которого террасами спускались зеленые и золотистые пастбища. Неподалеку журчал ручей с прозрачной водой, от поверхности которого отражались солнечные лучи. Главное здание окружали заросли эвкалипта.

Баллабурн занимал несколько тысяч акров земли. Здесь имелись выпасы, навесы для стрижки овец, ветряные мельницы, артезианские колодцы, загоны для скота, дамбы, заборы и конюшни. Это была станция, где меняли лошадей дилижансы «Кобб и К°», а пассажиры могли подкрепиться. Но самым примечательным в Баллабурне был главный дом.

Бешеный Ирландец не сам проектировал его. До него дом принадлежал семейству Шоу. В 1851 году забастовавшие каторжники, работавшие здесь, освободились и бежали на шахты к югу от Мельбурна. Скот разворовали бродяги, считавшие его своей законной добычей, остальную собственность растащили диггеры, искавшие золото, и скваттеры, требовавшие свою долю. Куинси Шоу продал остатки собственности Бешеному Ирландцу и вместе с женой и пятью незамужними дочерьми вернулся в Англию.

Дом в Баллабурне был выдержан в стиле помещичьих домов сельской Англии, только в значительно меньшем масштабе. Он был двухэтажным, с широкой верандой на втором этаже и террасой на первом. Подъездная дорожка заканчивалась круглой мощеной площадкой. Окна в доме были прямоугольные, с широкими подоконниками и не закрывались ставнями. Из трех труб, клубясь, поднимался дымок, по самому краю черепичной крыши ходил ярко окрашенный вьюрок.

Дилижанс, переехав по мосту через ручей, замедлил ход и резко остановился возле входа на террасу. Как только Натан спрыгнул на землю, где-то в глубине дома раздались возбужденные возгласы. Он помог сойти Лидии. Тем временем их сундуки и чемоданы сгрузили на землю, из дилижанса, потягиваясь и разминая ноги, появились другие пассажиры, а кучер отправился на конюшню, чтобы сменить уставших лошадей.

Дверь дома распахнулась, и на пороге появилась женщина с двумя подбородками и красными, словно яблоки, щеками. Низенькая седовласая дама с глубоко посаженными голубыми глазками отнюдь не напоминала главнокомандующего, тем не менее, как успела заметить Лидия, несколько мужчин, в том числе и Натан, вытянулись в струнку. Однако возможно, во всем была виновата щетка для обметания пыли, которой она грозно размахивала.

— Сейчас вам подадут освежающие напитки. Я приготовила для вас шэнди, а для желающих — еще и печенье.

За время своего пребывания в «Петти» Лидия узнала, что шэнди — это смесь лимонада со свежим пивом. Она, наверное, побледнела при мысли, что снова придется пить этот напиток.

Заметив это, Молли Адаме покачала головой:

— Это не для вас, мэм. У меня есть отличный чай, которым я с удовольствием угощу вас, если ваш муж наконец проводит вас в дом. — С этими словами Молли повернулась и исчезла за дверью.

Лидия вопросительно взглянула на Натана:

— Она всегда такая?.. Он покачал головой:

— Только когда в ярости. — Взяв Лидию за руку, он повел ее к двери, пропустив выходившую из дома служанку с кувшином и стаканами на подносе. — Бери пример с меня, не обращай на нее внимания. Ты слышала, как она закричала, когда подъехал дилижанс? Я уверен, что Молли возмущена тем, что не присутствовала на нашей брачной церемонии.

— Чай здесь, — сказала, выходя в вестибюль, Молли и большим пальцем указала, куда следует идти. — Я только что заварила свеженького для Бешеного Ирландца. Он ждет вас с тех самых пор, как получил ваше письмо из Сан-Франциско, с тех пор, как прибыл «Эйвонлей», с тех пор, как он…

— Довольно, Молли! — раздался зычный голос. — Веди их сюда.

Женщина поморщилась.

— Не говорите, что я вас не предупреждала, — прошептала Молли. Потом она неожиданно улыбнулась. — Как же я рада снова видеть тебя, Нат, — сказала она и, распахнув пошире дверь, пропустила гостей в комнату.

В свои пятьдесят восемь лет Бешеный Ирландец выглядел здоровяком. На первый взгляд он не мог показаться красавцем, но было в нем нечто такое, что заставляло взглянуть на него второй, а потом и третий раз и в конце концов пересмотреть первоначальное мнение. Черты его лица отличались некоторой суровостью, которая была привлекательна для женщин и не позволяла расслабиться мужчинам. У него были широко расставленные темно-синие глаза и густые усы с проседью. Мускулистый и широкоплечий, он, судя по здоровому цвету лица, много бывал на свежем воздухе. В целом Бешеный Ирландец производил впечатление человека сильного и властного.

Он сидел в большом кресле с высокой спинкой, стоявшем между открытой дверью и камином. Ноги его были прикрыты шерстяным пледом. Когда они вошли, он не поднялся с кресла, а лишь протянул Хантеру руку.

Натан, ни слова не говоря, обменялся с ним рукопожатием и, подозвав жестом Лидию, обнял ее за талию.

— Так, значит, вот она какая, — сказал Ирландец, не дожидаясь, пока их представят друг другу.

Лидия почувствовала, как его глаза окинули ее оценивающим взглядом. Она гордо выпрямилась. Нельзя было позволить невоспитанному грубияну запугать себя. Трудно поверить, что этот человек мог научить Натана хорошим манерам. Молчание хозяина так затянулось, что девушка чуть было не высказала все это ему в лицо.

— Она напоминает свою мать, — сказал Ирландец, повернувшись к Натану. — Такая же гордячка.

— Мне показалось почему-то, что она унаследовала это от тебя, Ирландец, — сказал Натан.

Лидия наморщила лоб:

— Натан? Я что-то не понимаю… — Но правда мало-помалу открывалась ей.

— Значит, ты ей ничего не сказал?

— Ты сам поставил такое условие. Она не должна была ничего знать.

Лидию едва держали ноги. Чтобы не упасть, она тяжело оперлась о Натана.

— Все это непросто объяснить, Лидди, — сказал Натан, глядя на Бешеного Ирландца злыми глазами. — Этот человек сейчас изображает из себя грубияна и мерзавца, потому что не знает, что сказать тебе, — в этом все дело. Так что мне придется самому представить вас друг другу. Бешеный Ирландец, это Лидия Чедвик Хантер, моя жена. Лидия, это…

— Твой папа! — прервал его Ирландец. — Я твой отец… Лидия тупо уставилась на него. «Маркус О'Малли», — произнес чей-то голос — то ли это был ее голос, то ли Натана, то ли самого Маркуса. Лидия схватилась за голову и, не подоспей вовремя Натан, рухнула бы в обморок.

Сан-Франциска

Бригем Мур отыскал свои брюки в изножье кровати и натянул их. Потом осторожно надел рубашку, стараясь не задеть бинты на груди. Из-за перенесенного воспаления легких рана заживала медленно.

— Лицо у тебя уже не такое бледное, — сказала Мэдлин, надевая шелковый халатик и затягивая поясок на тонкой талии. — Надеюсь, я немного посодействовала этому?

Он презирал ее за постоянную потребность в самоутверждении. Тем не менее ответил так, как она того ожидала:

— Ты и сама знаешь, что это твоя заслуга. Не пора ли тебе одеться? Скоро придет Сэмюел.

Мэдлин выглянула в окно.

— Он уже вышел из конюшни. Поторопись, если не хочешь, чтобы он застал тебя со мной.

— Чертовка! — выругался Мур, торопливо застегивая пуговицы рубашки. — Тебе бы этого хотелось. Ты давно этого добиваешься.

— Да, потому что это единственная возможность удержать тебя здесь. Зачем тебе бежать за Лидией? Она выбрала свой путь. Вот и пусть страдает, как страдала я.

— Сейчас у меня нет времени спорить с тобой, — устало сказал он. — Мы уже обсуждали этот вопрос. Дай мне сначала разобраться с Сэмюелом, а там посмотрим. — Он выскользнул в коридор, держа в руках штиблеты, и едва успел закрыть за собой дверь, как о нее разбилась пущенная вдогонку фарфоровая статуэтка. Добравшись до гостевой комнаты, Бригем оделся окончательно, пригладил щеткой волосы и критически оглядел себя в зеркале. Кажется, ничего не выдавало того, что он провел последний час в постели Мэдлин. Значит, и Сэмюел ничего не заметит.

«С этой ревнивой сучкой надо что-то делать, — думал он, сбегая вниз по ступеням лестницы. — Она может все испортить».

Налив два небольших стаканчика виски для себя и Сэмюела, Бриг стал ждать хозяина дома в его кабинете.

— Я подумал, что вам может это понадобиться, — сказал он вошедшему Сэмюелу, который за последнее время, особенно после исчезновения Лидии, заметно постарел. Бригем знал, что Сэмюел, как и Мэдлин, не очень ему доверяет. Однако, в отличие от супруги, ЧеДвик относился к пребыванию в своём доме Мура как к средству достижения цели, тогда как Мэдлин считала этой целью самого Брига. Она впадала в депрессию, когда думала о его скором отъезде.

Сэмюел взял стаканчик, поблагодарил кивком головы и сел.

— Джордж Кемпбелл заказал для вас обоих места на «Фолуорте».

— Знаю, — сказал Бригем. — Мы отбываем через два дня. Но зачем вам посылать со мной Кемпбелла? Я справился бы и один.

— Если бы ты не знал, где найти Натана Хантера, я послал бы одного Джорджа. Я не разобрался, где у тебя кончается правда и начинается ложь, но в одном ты прав: Натана Хантера никто не выдаст. Я знаю вашу «сиднейскую саранчу» еще с прежних дней: вы готовы друг другу глотки перегрызть, но выдать своего — никогда.

— Именно так, сэр. Мы народ недоверчивый. Сэмюел поставил на стол стакан и, набив табаком трубку, закурил.

— Поэтому я и посылаю с тобой Кемпбелла: ты разыщешь Лидию, а Кемпбелл привезет ее домой. Это все, чего я хочу.

— Поверьте, сэр, — сказал Бригем, — и я хочу того же. С Натаном мне надо свести кое-какие счеты.

— Надеюсь, это не касается моей дочери.

— Нет, что вы. Она, ничего не подозревая, стала пешкой в чужой игре.

Чедвик понимающе кивнул:

— О'Малли снова что-то затевает. Уж лучше бы пуля Натана попала в его грудь, чем в твою.

— Я и сам так думал, когда доктор привез меня из госпиталя сюда.

— Тебе повезло, что Натан вообще послал тебя к доктору Франклину. Ты мог бы истечь кровью в своем гостиничном номере. Но для меня остается загадкой, почему он велел доктору привезти тебя сюда.

— Наверное, потому, что я спас вашу жену во время землетрясения. Натан решил, что здесь обо мне позаботятся.

— Мне непонятны его действия. Ты говоришь, что он направил Лидии записку с просьбой встретиться. Она приехала, и он попытался ее похитить. Ты узнаешь о его плане, вмешиваешься и получаешь пулю в грудь.

— Я не смог воспрепятствовать его отъезду с Лидией.

— Удивительно, что она вообще согласилась встретиться с ним. Мне показалось, что свое отношение к вам она продемонстрировала, заставив вас прыгать из окна своей спальни.

У Брига все еще не прошла обида, но он постарался не показать ее.

— Так оно и было, мистер Чедвик. Я был готов отказаться от дурацкого пари с Маркусом и даже сказал Натану, что оба мы проиграли. Но Нат так просто не сдается. Вы сами в этом убедились. В ту ночь Лидия приобрела себе врага.

Сэмюел помнил, что почти те же самые слова произнес Натан. Тогда ему показалось, что Хантер имеет в виду Бригема. Теперь он понимал, что ошибался.

— Я просчитался, думая, что смогу его урезонить, — сказал Бригем. — Надо было взять кого-нибудь на помощь. Но я боялся, как бы ваша дочь не оказалась вовлеченной в скандал. Сожалею, что не сумел сделать для нее большего.

— Когда ты видел ее, с ней было все в порядке? — спросил Сэмюел.

Бриг уже не раз отвечал на этот вопрос.

— Да. Поверьте, Маркус не хотел причинить вреда своей дочери, он хотел лишь увидеть ее.

— А записка? Она написала мне, что убегает с Натаном.

— Уверен, что ее заставили. Он хотел, чтобы вы подумали, будто она делает это по доброй воле. Он хотел выиграть время, боясь, что вы обнаружите их. (Сэмюел так и не увидел вторую записку, которую написал Натан, подробно объяснивший ситуацию. Натан хотел, чтобы записка попала к Сэмюелу через Пе Лин, но Мэдлин случайно ее перехватила и уничтожила. Теперь на все вопросы Сэмюела мог ответить только Бригем Мур, к которому Чедвик относился с настороженностью.)

— Возможно, Натан пытался убить тебя, но ведь он же пытался и спасти твою жизнь.

— Ничего удивительного в этом нет. Такая уж связывает нас дружба. Думаю, вам этого не понять. Мы с Натаном очень давно вместе. Я его подобрал, научил жить своим умом на улицах, где, чтобы выжить, надо стать человеком закаленным. Он был моим учеником, я — его наставником. Долгие годы я не выпускал его из поля зрения. Даже когда меня сослали на каторгу на Землю Ван Дьемана. Когда меня освободили, я отправился в Сидней, стал работать. Там встретился с Бешеным Ирландцем.

Он хотел иметь сына и сделал меня своим сыном. Я делал все, чего бы он ни попросил, и полюбил его как отца, но когда я отыскал Натана, то поставил условие, что он возьмет к себе и его. Два сына Ирландцу были не нужны, но он взял Натана на работу и позволил показать, на что тот способен. И Натан старался. В конце концов его взяли в главный дом, где я жил с Бешеным Ирландцем. Я тогда и не подозревал, что между нами пробежит кошка.

То, что рассказывал Бригем, было ново для Сэмюела.

— И этой кошкой стала моя дочь?

Бриг покачал головой. Налив себе еще стаканчик, он повернулся к Сэмюелу:

— Не ваша. Дочь Маркуса.

Баллабурн

— Она спит? — сразу же спросил Маркус, как только Натан вошел в гостиную.

— С ней осталась Молли, — кивнув, ответил Хантер.

— Ну-ка помоги мне перебраться в это чертово инвалидное кресло. Когда она упала в обморок, я еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Что это с ней? Она совсем хилая?

Натан ответил не сразу. Он подкатил к Маркусу инвалидное кресло и снял плед, прикрывавший ноги. Ирландец, оперившись на мощные руки, перенес в кресло свое тело. На его лице выступили капельки пота, и он нетерпеливо смахнул их ладонью.

— Дай-ка мне поскорее плед, не могу видеть свои беспомощные ножонки.

Пока Ирландец закутывал ноги и оправлял плед, Натан налил в чай виски.

— Твоя дочь — совсем не слабачок, Ирландец, — сказал он, помешивая чай ложечкой. — И не пытайся ее запугать. У нее сильный характер. Она не позволит плохо обращаться с собой. В противном случае просто уедет из Баллабурна, и ты так ее и не узнаешь.

— Лидия — твоя жена, — возразил Ирландец. — Она останется.

— Не знаю, насколько серьезно отнесется Лидия к нашим обетам, узнав, что стала жертвой обмана.

— Ты заставишь ее остаться. Иначе потеряешь землю. Не забудь, мы договорились о том, что она пробудет в стране целый год.

— В стране, а не в Баллабурне.

— Не придирайся к словам! При заключении пари так не делают, и тебе это известно. Она должна остаться в Баллабурне.

Натан с грохотом поставил чашку на блюдце.

— В условиях пари, заключенного со мной и Бригом, слово в слово говорилось следующее: «… Найти моего ребенка.

Если Мэдлин родила сына, то Баллабурн будет разделен между вами на три равных части. Но если это дочь и она не замужем, то тот из вас, кто привезет ее сюда в качестве жены и заставит прожить здесь целый год, получит львиную долю земли. — Он откинул назад волосы, немного остыл и продолжал уже спокойнее. — Другой же получит только участок между Львиной гривой и долиной Виллару, составляющий, как известно, тысячу акров зарослей кустарника, песка и глубокого оврага». Это единственная часть Баллабурна, которая практически ничего не стоит. Сколько там ни копали и ни бурили скважин, ни золота, ни воды не нашли. Ты знал, что предложить в качестве утешительного приза проигравшему! Ну что ж, я выиграл, Ирландец. Я привез твою дочь в Баллабурн. Я могу задержать ее в Австралии. Но если ты хочешь, чтобы она жила здесь, это твоя проблема. — Натан хотел уйти, но Ирландец его окликнул.

— Не оставляй меня, черт бы тебя побрал! — рявкнул он. — Земля еще не твоя. Год не прошел, я не умер! Я даже не уверен, моя ли это дочь. Ты не представил мне никаких доказательств.

Натан медленно повернулся.

— Ты говоришь с Натаном, а не с Бригом. У него была мысль привезти сюда кого-нибудь вместо нее.

Ирландец усмехнулся:

— Именно поэтому я и послал вас обоих. Знаю, что, когда вы вместе, это заставляет вас быть честными. — Он жестом указал Натану на кресло, которое только что освободил. — Сядь и расскажи мне, что произошло. Видит Бог, я не могу поверить и половине того, что услышал с тех пор, как вы прибыли в Сидней.

Натан помедлил в нерешительности. Бешеный Ирландец был незаурядным человеком. Властным. Требовательным. Нетерпеливым. Он был одним из самых умных людей, которых Натан когда-либо знал. Смирившись с неизбежным, он усмехнулся, покачал головой и, усевшись в кресло, начал отвечать на вопросы.

Когда допрос подходил к концу, дверь приоткрылась и в комнату заглянула Молли Адаме.

— Я несу чай и бисквиты Лидии. Она проснулась и желает видеть тебя, Натан.

Хантер кивнул.

— Дай ей все, что она захочет, Молли, и скажи, что я сейчас приду.

— А обо мне она не спрашивала? — спросил Ирландец. Молли и Натан уловили в его голосе тщательно скрываемые надежду и нетерпение.

— Нет, она просила прийти только Натана, — сказала женщина. — Поверь мне, тебе повезло, Ирландец. Если я не ошибаюсь, она намерена задать ему перцу.

— Иду, — повторил Натан. Молли исчезла, и они услышали ее тяжелые шаги. — Молли, наверное, права, говоря о намерениях Лидии. Ты едва ли понимаешь, Ирландец, что за силу ты привел в действие. Я проклинаю себя, но одержим желанием получить то, что ты предложил. Десять лет назад я удовлетворился бы участком бросовых земель.

Когда Натан вошел в комнату, Лидия уже встала с постели. По обе стороны кровати под балдахином были большие окна. Кремовые шторы на них были раздвинуты, и солнечный свет падал на деревянный пол двумя продолговатыми прямоугольниками. Комната была именно такой, какой ее помнил Натан. В одном углу находился гардероб, в другом — высокий комод, под каждым окном располагались овальные столики: один — с кувшином, тазом и стопкой полотенец, другой — с лампой и книгами. Перед камином стояло кресло-качалка, которое редко использовалось по назначению, а чаще всего служило вешалкой для брюк. На каминной полке пусто. Их дорожные сумки и чемоданы громоздились по всей комнате, но, судя по всему, их даже не открывали.

В луче солнечного света стояла Лидия. Он создал вокруг ее головы золотистый нимб, обволакивал плечи и просвечивал сквозь тонкую ночную сорочку. Лидия бросила халатик на спинку кресла-качалки и опустила руки. Она стояла, вытянувшись в струну, с таким достоинством, что эта поза сама по себе служила укором Натану.

— Я вспомнила все, — спокойно сказала она.

Он на мгновение закрыл глаза, крепко сжав за спиной кулаки.

— Я так и подумал.

— У меня нет слов, чтобы выразить тебе свое презрение, Все было ложью.

Натан молчал.

Лидия быстро взглянула в его сторону и подавила едва не сорвавшееся с губ рыдание. Мгновение спустя она попросила:

— Расскажи мне о Бригеме. Я действительно его застрелила?

— Да.

Она медленно кивнула, словно все-таки надеялась, что ответ будет другой.

— Я подумала, что это часть игры, в которую вы играли, что это уловка, с помощью которой вы хотели заставить меня думать, будто я его убила.

— Никаких уловок, — сказал Натан и, указав на раскрытые чемоданы, спросил: — Ты искала пистолет? — Она кивнула. — Я избавился от него вскоре после того, как ты обнаружила его на «Эйвонлее». Я не хотел, чтобы ты выстрелила из него в себя.

— Или в тебя?

— Такое мне тоже приходило в голову.

Не желая встречаться с Натаном взглядом, Лидия смотрела на невидимую точку над его левым плечом.

— Значит, отец Патрик не поженил нас.

— Нет. Он не стал бы.

— И все это время на борту «Эйвонлея»…

— Все было так, как будто мы женаты.

— Как будто, — невесело усмехнулась Лидия. — Но мы не были женаты.

— Нет, в то время мы не были женаты. — Натан сделал шаг в сторону Лидии.

Она яростно замотала головой и отпрянула от него.

— Не прикасайся ко мне. Я этого не вынесу. Я догадывалась, что что-то не так, но боялась узнать правду. Хорошо еще, что ты не говорил, что любишь меня. Это была бы самая мерзкая ложь.

Лидия отвернулась и подошла к окну. На лугу паслись овцы, рабочий у ворот конюшни седлал лошадей. Лидия дрожащими пальцами прикоснулась к шторам.

— Я хочу домой, Натан. Обещай, что поможешь мне уехать.

— Я не могу это сделать.

— Не можешь? Или не хочешь?

— Ладно, — сказал он. — Не хочу. Ты подумала о том, что это будет означать? Тебя ждет расследование в связи с покушением на жизнь Брига и, возможно, суд. Ты к этому готова?

Лидия побледнела, но взяла себя в руки.

— Это произошло в твоем гостиничном номере, Натан. Я пришла по твоей просьбе. Помнишь записку? Ты хотел поговорить со мной об убийстве Джинни Флинт. Я отправилась туда в надежде получить не обрывок, а свое желтое платье целиком. — Она оглянулась на Хантера, который стоял, нахмурив лоб, и задумчиво смотрел в пространство. — Никто не видел, как я вошла, и я уверена, что никто не видел, как ты вывел меня оттуда. Так что в покушении на жизнь Брига гораздо скорее заподозрят тебя.

— Ты забываешь об одном, Лидия: я этого не делал. А ты не будешь никого убеждать, что это сделал я. Это не в твоем характере. Ты никогда не переложишь на чужие плечи ответственность за свой поступок.

«Он меня хорошо знает», — уныло подумала Лидия. Она всегда считала честность добродетелью, и ей было обидно, что теперь это пытаются обернуть против нее. Она отчетливо вспомнила, как умоляла Натана помочь ей, как клялась сделать все, что угодно — даже выйти за него замуж, — лишь бы ее не назвали убийцей.

— Это была самозащита, — сказала она. Натан кивнул.

— Я знаю. Я так и сказал Ирландцу. — Несколько минут назад, поднимаясь сюда по лестнице, он поклялся себе, что скажет всю правду. Она того заслуживала. Но теперь, когда возникла угроза ее отъезда, у Натана появилось сильное искушение нарушить клятву, данную самому себе. Он понятия не имел, остался ли в живых Бригем Мур, но знал, что дума-Лидия, и мог бы этим воспользоваться. Но он этого не сделал. — Я не думаю, что ты убила его, Лидия.

— Я пыталась урезонить Брига, — продолжала она, погруженная в свои мысли. — Но он и слушать ничего не хотел.

Натан пересек комнату и остановился у нее за спиной. Он поднял было руки, чтобы взять ее за плечи, но сразу же опустил их.

— Ты слышала, что я сказал? Я не думаю, что ты его убила. Лидия резко обернулась:

— Что? Но как же его пульс… я не могла его нащупать. И было столько крови!

— Когда мы уходили, он был жив. Поэтому я послал к нему доктора Франклина, чтобы тот отвез его в ваш дом. Я подумал, что твоя мать о нем позаботится.

— У него с моей матерью была любовная интрижка, не так ли?

— Да.

— И у тебя тоже?

— О Господи, конечно, нет! Она ему поверила.

— Это уже кое-что, — сказала Лидия с горьким сарказмом. — Значит, последнее, что тебе известно о Бригеме Муре, — это то, что он устроился в доме на Ноб-Хилл и наставляет рога моему отцу.

— Этого я не знаю. Я просил доктора Франклина отвезти его туда, но мне неизвестно, сделал ли он это.

Лидия уселась на кровать, прижав колени к груди. Из-под подола ее ночной сорочки трогательно выглядывали пальцы босых ног.

— Ты мог бы позволить мне думать, будто я убила его.

— Ты могла его убить.

— Понимаю. Я все узнаю, когда напишу отцу. Но почему ты не захотел, чтобы я думала, будто убила Мура?

— Не хочу, чтобы ты оставалась здесь по ложным причинам, — сказал Натан. Он захлопнул крышку одного из сундуков и уселся на него. — Тебе не надо бояться возвращаться назад. Даже если бы ты убила Брига и состоялся суд, присяжные тебя оправдали бы. А уж если он жив, то вообще беспокоиться не о чем.

Лидия долго смотрела в глаза Натану.

— Теперь, если не возражаешь, я хотела бы побыть одна.

— Из Баллабурна дилижанс ходит один раз в сутки, — сказал он. — Сегодняшний уже ушел.

Она кивнула.

— Я знаю, что сегодня не смогу уехать, тем не менее хочу остаться одна. Мне надо подумать, что делать завтра.

Окна столовой выходили на запад. Яркие лучи клонившегося к закату солнца заливали подножия холмов золотисто-розовым светом. Ирландец восседал во главе большого стола, позади него в камине потрескивал огонь. Когда вошла Лидия, он вскинул голову и поставил на стол стакан, который держал в руке. Он слегка поклонился, показывая, что заметил ее появление.

Натан обошел стол и выдвинул для Лидии стул слева от Ирландца. Он видел, как она удивилась, заметив инвалидное кресло, тем не менее легкая улыбка на ее губах не дрогнула. Он вернулся на свое место по другую сторону стола, напротив нее.

Натан не был уверен, что Лидия присоединится к ним за вечерней трапезой, но она была здесь — свеженькая после ванны, аккуратно причесанная, смывшая с себя остатки дорожной пыли и усталости. Если не считать чуть припухших век, нельзя было даже догадаться, что она плакала. На ней было шелковое платье темно-лилового цвета, украшенное оборкой и пуговками чуть более светлого оттенка. Платье было высоким воротом и плотно облегающим лифом, отчего ее фигурка казалась особенно хрупкой. Ушки Лидии украшав золотые серьги с жемчугом, которые изящно покачивались, когда она поворачивала голову.

Натан перевел взгляд на ее руки и похолодел от ужаса: Лидия не надела кольцо.

Я рад, что ты решила поужинать с нами, — сказал Ирландец. — Молли не терпелось угостить тебя своей стряпней, особенно своим хлебом. Он только что из печки. Лидия окинула взглядом стол: баранья нога, жареные цыплята, картофельное пюре, мятное желе, соус, бобы, а также прикрытая салфеткой корзинка с горячими хлебцами. — Пахнет очень аппетитно, — сказала она. — Можно начинать?

Ирландец кивнул, ожидая, что она наполнит свою тарелку. Но Лидия опустила голову и произнесла молитву, потом наполнила его тарелку, затем тарелку Натана и, наконец свою. Занимаясь этим, она не заметила, как Ирландец и Ната обменялись взглядами, причем взгляд Маркуса выразил удивление, смятение и даже некоторое умиление.

— Как мне вас называть? — спросила она, обращаясь к Ирландцу Он ответил не сразу, и она пожалела, что задала этот вопрос, потому что поняла, что ему хотелось. — Я не могу называть вас отцом, — осторожно сказала она. — Мой отец в Сан-Франциско. Надеюсь, вы меня поймете.

— Сэмюел Чедвик, — сказал Ирландец. Она кивнула.

— Мама называет вас Маркусом. Натан всегда называл вас Бешеным Ирландцем.

Натан усмехнулся:

— Я не называю его Бешеным Ирландцем в лицо, Лидия И предлагаю забыть, как мы все называем его у него за спиной.

— Как будто я этого не знаю, — фыркнул Ирландец. — Я буду рад, если ты станешь звать меня просто Ирландцем. На другое имя я, пожалуй, и откликаться не смогу.

— Пусть будет Ирландец.

— Это означает, что ты останешься в Баллабурне? — спросил он.

Лидия перевела взгляд с Ирландца на Натана.

— Честно говоря, еще не решила. Я написала родителям и, как сумела, объяснила то, что произошло. Попросила папу прислать мне денег на обратный проезд, а пока мне придется жить либо здесь, либо в Сиднее.

— В Сиднее? — побагровев, возмутился Ирландец. Куда ты там пойдешь? Ведь ты никого не знаешь?

— Но здесь я тоже никого не знаю, — сказала она и, опустив глаза, приступила к трапезе.

Ирландец хотел возразить, но, встретившись взглядом с Натаном, промолчал. Не привыкший к тому, чтобы ему указывали, как поступать, Маркус сердито принялся за еду.

— Ты и раньше писала родителям, — сказал Лидии Натан. — В сиротском приюте, помнишь? Едва оправилась после лихорадки?

— Я написала тогда то, что ты велел, — сказала она, — Но это была ложь. Мы с тобой вовсе не сбежали. Сомневаюсь, что папа этому поверил, скорее, был озадачен. Он сам присутствовал при том, как я заставила вас с Бригом прыгать из своей спальни. Он понимал, как я отношусь к вам обоим.

— Прыгать из окна? — вмешался Ирландец, удивленно подняв густые седеющие брови. — Это что-то новенькое. О чем идет речь, Натан?

— Потом расскажу, — отмахнулся Хантер. — Я тоже на писал письмо, Лидия. Адресовал его Пе Лин, чтобы она передала отцу. Я рассказал ему все о Маркусе, о пари и о твоем участии во всем этом.

— Правда? — недоверчиво спросила она.

— Правда. Лидия помедлила.

— Значит, ты рассказал ему больше, чем знаю я, сказала она. — Я конечно, слышала о пари, но думаю, что всей правды мне так и не сказали. А теперь я хочу услышать обо всем от Ирландца.

— Натан прав, — сказал Маркус. Он подъехал к бару, налил в стакан на три пальца виски. — Ты крепкий орешек, кто бы подумал, что за такой ангельской внешностью скрывается железная воля? Интересно, это в тебе от Мэдлин или от меня?

Он снова вернулся к столу.

— Ты, наверное, думаешь, что все это делается тебе в ущерб? Тебе, наверное, и в голову не пришло, что это дела лось в твоих интересах? Сегодня, перед тем как потерять сознание, ты назвала мое имя. Я удивился, что ты вообще что-то знаешь обо мне. Я думал, что Мэдлин будет держать в тайне.

— Она хранила это в тайне много лет и рассказала только тогда, когда мне исполнилось четырнадцать, — И что же она тебе рассказала?

Лидди неожиданно смутилась, мысленно умоляя Натана прийти ей на помощь.

— Ирландец… — начал Натан. — Она… Ирландец сердито стукнул рукой по подлокотнику и рявкнул, обращаясь к Натану:

— Она просила меня рассказать о пари, и я сделаю это — своими словами, по-своему. А ты, если хочешь, можешь уйти. — Нет, я останусь.

— Что говорила обо мне твоя мать? — снова спросил Лидию Ирландец.

Девушка отложила вилку.

— Она говорила, что вы насильник… что вы изнасиловали ее. В результате родилась я. Она говорила, что вы из породы «сиднейской саранчи» и что вас сослали на каторгу за преступления. Однажды она сказала, что было время, когда она вам верила, думая, будто вы не такой, как все, но, как оказалось, она ошибалась. — А что бы ты сказала, если я все это назову ложью?

— Я сказала бы, что лжец вы.

Ирландец, ожидавший именно такой ответ, удовлетвоно кивнул.

— Значит, ты еще не готова услышать о пари, потому что не поймешь и ничему не поверишь.

— А вы ожидали, что я вам поверю? Вот так, ни с того ни с сего? — Она прищелкнула пальцами. — Я забуду всё, что говорила мать? Ничего из того, что вы делали, не было моих интересах. Все это делалось в ваших интересах. Вы действовали жестоко и не щадили ничьих чувств. Пусть я не понимаю, в чем заключалось ваше дурацкое пари, но мне достаточно, чтобы понять, что вы никогда не действовали ни в чьих интересах, кроме своих собственных.

Лидия сняла с колен салфетку, аккуратно сложила ее. Потом поднялась из-за стола и, шурша шелковыми юбками в гнетущей тишине столовой, вышла из комнаты.

Натан проводил ее одобрительным взглядом. Его губы дрогнули в торжествующей улыбке. Он, выбрав хлебец, принялся намазывать его маслом.

Ирландец сердито взглянул на Хантера и за два глотка допил виски.

— Ты, вижу, ее одобряешь?

— Кого, Лидию? Конечно, одобряю. И тебе следовало бы. Она твоя дочь, вся в тебя.

— Нет, — с тяжелым вздохом сказал Ирландец. — Она — дочь Сэмюела Чедвика. Только что она продемонстрировала, как сильно на него похожа.

В его словах была большая доля правды, и Натан не стал их опровергать.

— Что ты от нее ожидал?

— Объективности. Если бы она смогла непредвзято вы слушать меня, я был бы этим доволен. Но разве она будет меня слушать, когда Мэдлин забила ей голову ложью?

— Но ты не просил ее быть объективной. Ты хотел, что бы Лидия поверила тебе беспрекословно. Она этого не сделает. Ей надо дать время, Ирландец. Пусть она получше узнать тебя, научится хоть немного доверять тебе. Она пока не почувствовала, что ты ее отец.

— Ты сможешь поговорить с ней?

— Нет. Только не об этом. Ты же сам собирался ей все рассказать. Я не стану вмешиваться. А кроме того, она сего дня очень четко объяснила свои чувства по отношению ко мне. Я не способен оказать на нее влияние.

— Но она твоя жена. — Судя по его тону, он считал, что это решает все проблемы.

— Она думает не так, как каторжники, Ирландец, или их дочери. Она не ожидает, что с ней не будут считаться, а в спальне будут относиться как к шлюхе. Лидия — личность, и не пытайся заставлять ее безоговорочно принимать твои мнения — она их отвергнет. Тебе придется дать ей время.

— Время, — проворчал Ирландец. — Его-то мне и не хватает.

 

Глава 11

— Я принес тебе поесть, — сказал Натан, входя в спальню. В руках у него был поднос с тарелкой, на которую он положил всего понемногу, что было на столе. — Ты почти не ела.

— Ты не ошибся, я проголодалась, — сказала Лидия. — Но меня удивляет, что ты принес столько еды. Думала, меня посадят на хлеб и воду за то, что я грубо обошлась с твоим работодателем.

— Можешь вести себя как хочешь, и пусть мои отношения с ирландцем никак не влияют на твое поведение. Мне было приятно видеть, что нашелся человек, который сбил с него спесь.

— И все же я вела себя грубо.

— Он тебя спровоцировал. — Натан уселся в кресло-качалку и, вытянув длинные ноги, уперся пятками в пол, чтобы кресло не качалось. Он окинул взглядом комнату и подумал, что здесь надо многое изменить: поставить кресло для себя, чтобы можно было сидеть и смотреть, как она вышивает, письменный столик, за которым она могла бы писать, и еще один маленький стол, за которым они могли бы обедать вдвоем, когда Ирландец будет в плохом настроении. — Кстати, сегодня ты добилась уважения со стороны Ирландца.

— Не уверена, что нуждаюсь в его уважении, — честно призналась Лидия — И не уверена, что он мне нравится. Он не слишком добрый человек.

— Добрый? Нет, добрым Ирландца не назовешь. Они с Сэмюелом совсем разные люди, и ты их не сравнивай. Ирландец не претендует на твою любовь. Он просто хочет узнать свою дочь.

Лидия обмакнула в мятное желе тонкий ломтик баранины.

— Кстати, откуда мне знать, что он действительно Маркус О'Малли? И я действительно его дочь? Натан тихо рассмеялся:

— Он задал такой же вопрос. Но стоит поглядеть на его лицо, и будешь знать правду. Вы с ним очень похожи.

Она ничего не сказала, продолжая задумчиво жевать.

— Что у Ирландца с ногами? — наконец спросила Лидия.

— Он, наверное, думает, что я уже рассказал тебе. Ты почти никак не отреагировала, когда увидела его в инвалидном кресле.

— Я была потрясена. И ты это заметил.

— Я же к тебе прикасался, поэтому заметил, что ты вздрогнула.

Лидия замерла на мгновение, почувствовав, как по телу прокатилась жаркая волна, потом, неожиданно рассердившись, сказала:

— Не смей говорить мне такие вещи и не смотри на меня так.

Натана это, кажется, позабавило, но он сказал как ни в чем не бывало:

— Ты хотела узнать насчет ног Ирландца?

— Да. Давно он в инвалидном кресле?

— Чуть более трех лет. У нас были проблемы с беглыми каторжниками. Они крали овец, сносили заборы и рушили запруды. Один из овчаров в Баллабурне был убит. Одно время бродяги оставили Баллабурн в покое, наверное, потому, что Бешеный Ирландец сам был каторжником. Но он богател, его земельные угодья расширялись — и все изменилось. Вообще-то к беглым каторжникам относятся с некоторым сочувствием, но только не в Баллабурне, где они показали себя во всем своем безобразии.

Мы с Бригом и Ирландцем разработали план действий, чтобы прогнать бандитов со своей территории. Когда это случилось, мы с Ирландцем ехали рядом, неподалеку от холмов Ниллабурра, направляясь к югу. Я даже помню, о чем мы говорили.

«Мы говорили о Сан-Франциско», — подумал Натан.

Даже в тот момент они говорили о пари. Ирландец в течение нескольких лет вынашивал этот план. Еще до того, как Натан приехал в Баллабурн, Ирландец готовил Бригема к поездке в Калифорнию, чтобы привезти ему сына или дочь. А когда по настоянию Брига он принял к себе и Натана, стал готовить и его. Поскольку Бриг обучался уже давно, он был покинуть Баллабурн раньше, чем его приятель. Но пришлось ждать, пока Ирландец натаскает Хантера. — Я убеждал его послать сначала Брига, но он и слышать об этом и не хотел, — сказал Натан. Почувствовав, что разговор подошел слишком близко к объяснению пари, он увел его в сторону: — И тут я заметил, как бандиты занимают боевые позиции вдоль обрывистого края гряды. Не успели мы вынуть оружие, как прозвучали выстрелы. Наши лошади за упрямились, подались назад, спотыкаясь на крутом склоне холма. Моего коня убили, и я катился кувырком пятьдесят ярдов по склону, пока не достиг дна глубокого оврага. У меня была сломана нога и вывихнуто плечо. Ирландцу повезло меньше. Он получил пулю в спину. И с тех пор не мог ходить? Натан кивнул.

— Нас сочли убитыми и бросили там. И мы бы умерли, если бы не Бриг. Когда мы той ночью не вернулись домой, он, прихватив с собой несколько человек, отправился на поиски. Нас нашли утром и приволокли домой на волокуше, устроенной из нескольких связанных вершинами небольших деревьев.

«Снова Бриг, — подумала Лидия. — Наверное, Натан ненавидит меня за то, что я сделала с его лучшим другом. А Ирландец? Что он должен думать?»

— Почему ты не поинтересовался, что случилось с Бригом? — спросила она. — Ты не проявил о нем ни малейшего беспокойства.

— Откуда ты знаешь? Во время поездки я не мог говорить с тобой о нем, потому что ты все равно ничего не помнила. Тебе не кажется, что твой вопрос несколько лицемерен? Ведь это ты в него стреляла.

— Он пытался…

Натан жестом остановил ее:

— Не надо оправдываться, я не собираюсь тебя обвинять. Мне ли не знать Брига. Иногда кажется, что, если бы не потеря памяти, ты и меня бы пристрелила.

— Еще не все потерянно. — Сказала она и испуганно прикрыла рот рукой, потому что неожиданно высказала вслух то, что приходило ей в голову.

— Даже не пытайся, Лидия, — холодно сказал Натан. — Тебе не понравятся последствия. А что касается Брига, то, если он выжил, мы скоро об этом узнаем, потому что он, несомненно, явится в Баллабурн. Ну а если не выжил, то едва ли я смогу ему чем-то помочь.

— А ты, оказывается, жестокий человек.

— Это не жестокость, а практичность. Я реалист, Лидия. Я уже сказал, что не осуждаю тебя за случившееся. Более того, я должен благодарить тебя за то, что ты вывела Брига из игры и помогла мне победить. — С этими словами он повернулся и направился к двери.

Несколько минут спустя Лидия увидела из окна, как Натан вывел из конюшни коня и во весь опор поскакал в направлении холмов, на которые спускались сумерки.

Натан возвратился в спальню после полуночи. В течение двух последних часов Лидия то просыпалась, то засыпала, но, несмотря на все предосторожности Хантера, она услышала тихий скрип двери и моментально села в постели.

— Кто это?

Вопрос заставил Натана остановиться. Он немного покачнулся из-за того, что выпил с Ирландцем пива больше, чем нужно.

— Это Натан, — сказал он. — А ты кого ожидала? Лидия пошарила на столе в поисках спичек и, отыскав их, зажгла масляную лампу. Она осторожно водрузила на место стекло и подкрутила фитиль.

— Я никого не ожидала, — сказала она и плотнее закуталась одеялом, но не только потому, что в комнате было свежо.

Натан тяжело опустился в кресло-качалку и принялся снимать с себя сапоги и носки. Он усмехнулся, отчего в уголках рта появились ямочки.

— Я не «никто».

— Я и тебя не ожидала, — сказала она. — Что ты здесь делаешь?

Он взглянул на нее. Сапог, который он держал в руке, соскользнул и с грохотом упал на пол.

— Разве не ясно? Я раздеваюсь.

— Это я вижу. Но почему здесь?

Натан, стягивавший пиджак, нахмурил лоб.

— Я, конечно, немного пьян, но не настолько, чтобы не понимать, что если бы я разделся где-нибудь в другом месте, это вызвало бы ненужные разговоры. А где, по-твоему, мне следовало бы раздеться? В загоне для овец? В вестибюле? Или на кухне?

— В своей спальне.

— Это моя спальня. — Он подошел к комоду и широким жестом открыл ящик. — Видишь? Вот моя одежда… — Он озадаченно замолчал. — Моей одежды здесь нет. — Оглянувшись, он заметил, что в комнате больше нет ни сундуков, ни чемоданов. — Что ты сделала?

Лидия, собираясь с духом, сделала глубокий вдох.

— Я распаковала свои пожитки. А твои вещи перенесла в другую комнату, несмотря на протесты экономки. Но я настояла на своем. Ты найдешь свои вещи в комнате в конце коридора, которую занимал Ирландец до того, как случившееся с ним несчастье заставило его поселиться на нижнем этаже. По-моему, там очень удобно.

— Черта с два! — пробормотал моментально протрезвевший Натан.

Лидия видела, как он с решительным видом прошествовал в конец коридора. Минуту спустя он возвратился, волоча за собой два чемодана, кое-как набитые вещами. Потом он снова ушел. На сей раз его возвращение сопровождалось грохотом и скрежетом, потому что он тащил по коридору один из дорожных сундуков.

Лидия подбежала к двери, пытаясь закрыть ее перед его носом, но Натан успел придержать ее плечом.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь, — сказала она, отступая от двери.

— Я это понял. — Он схватил ее за талию, когда она попыталась выскользнуть в коридор. — Я же, наоборот, хочу быть здесь и хочу, чтобы ты была со мной.

— Как видно, мне не стоит надеяться, что ты будешь спать где-нибудь в другом месте?

— Ты поняла правильно.

— В таком случае погаси лампу, когда закончишь распаковывать свои вещи, — сказала она и свернулась калачиком в самом дальнем углу кровати.

Он не имел намерения раскладывать свои вещи сегодня, он просто желал настоять на своем, и ему это удалось. Натан наконец разделся и, загасив лампу, улегся в постель голым. Протянув руку, он почувствовал тепло, оставленное телом Лидии. Его пальцы почти касались ее спины.

— Тебе не обязательно спать в дальнем углу, Лидди. Я не собираюсь тебя трогать. — Лидия не отвечала, и Натан подумал, что она заснула. Но Лидия не спала, а думала.

— Зачем ты это делаешь, Натан? — спросила она наконец.

— Ты моя жена, — сказал он единственное в свое оправдание.

Сан-Франциска

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — капризно сказала Мэдлин.

Бригем высвободился из ее объятий.

— Говори тише. Сэмюел услышит.

— Сомневаюсь. Сегодня с ним его китайская потаскуха.

— Ты и впрямь ненавидишь Пе Лин, не так ли?

— Почему бы и нет? Пока Лидия не притащила ее в наш дом, Сэмюел был мне верен.

— Но в том, что ты была ему верна, я почему-то сомневаюсь, — сказал Бригем. Он затянул потуже шелковый поясок на халате Мэдлин и на шаг отступил от нее. — Не понимаю, почему он мирится с твоими изменами.

Мэдлин пересекла комнату, уселась перед зеркалом и принялась расчесывать волосы.

— Сэмюел знает, что я вышла за него замуж только для того, чтобы дать ребенку имя. Я никогда этого не скрывала.

— Насколько я понимаю, ты могла дать ребенку имя О'Малли.

— Кому оно нужно? — заявила Мэдлин и, повернувшись, добавила: — Я не хочу, чтобы ты завтра уезжал.

— Ты уже говорила это. Но места на судне зарегистрированы, и я твердо решил уехать. Неужели так важно, что Натан выиграл?

«Еще как важно», — подумал Бриг. Но сказал он совсем.

— Пока он еще не выиграл. И не выиграет, если мне удастся убедить твою дочь уехать со мной. — Она написала в записке, что вышла за него замуж.

— Мы оба знаем, что он заставил ее. В Сан-Франциско их брак нигде не зарегистрирован. Да это и не важно. Ты, например, поедешь со мной, если я попрошу?

— Только попроси.

— Займи место Джорджа на судне.

— Ты это серьезно? — вытаращила глаза Мэдлин.

— Серьезно. — Он усмехнулся. — Ну, что скажешь?

— Ты сумасшедший. Зачем мне ехать в эту проклятую страну, если здесь я имею все, что пожелаю?

Бриг подошел к ней и повернул ее лицом к зеркалу.

— Ты действительно имеешь все? — спросил он. — Думаешь, тебе удастся найти другого такого же любовника, как я?

— Не говори глупостей. Очень уж ты высокого о себе мнения.

— Всего несколько минут назад ты умоляла меня остаться.

— Умоляла? Ишь чего захотел! Когда умоляют, то пишут любовное письмо, что-нибудь вроде «Я не могу жить без тебя» или еще какую-нибудь чушь.

Бригем подошел к бюро и взял лист бумаги и перо. Положив все это перед ней, он сказал:

— Напиши это. Обожаю получать любовные письма.

— Ты, наверное, часто их получаешь. — Мэдлин взяла перо и написала: «Я не могу жить…»

— Достаточно, — сказал Бриг и, поцеловав ей руку, взял листок.

— Если бы я захотела, чтобы ты остался, то сказала бы Сэмюелу о содержании письма, написанного Натаном, которое мы уничтожили. Мой муж постарался бы сделать так, чтобы следующие десять лет ты провел в тюрьме.

— Ты угрожаешь мне, Мэдлин? — Он нежно провел кончиками пальцев по ее ключице, и она не заметила угрожающей нотки, прозвучавшей в его вопросе.

Мур достал из комода шелковый шарф и игриво накинул ей на плечи. Она обмотала один конец вокруг руки, он взялся за другой и повел ее к кровати. Она упала на постель, потащив его за собой, и принялась горячо целовать в губы, развязывая свободной рукой поясок на халате.

Потом руки Мэдлин скользнули под его расстегнутую рубашку, и пальцы, словно когти, вцепились в его спину. Постанывая, она извивалась под ним всем телом. Он закрыл ей рот поцелуем.

— Тс-с, тише, дорогая. Не надо меня царапать, — сказал он, крепко привязывая шарфом к спинке кровати ее запястья.

— Что ты делаешь? — прошептала она, скорее возбужденная, чем встревоженная его действиями.

— Тебе не следовало угрожать мне, — сказал он, накрывая ее лицо подушкой. — Пока я не услышал угроз, я пребывал в нерешительности относительно твоей судьбы. Но ты сама подсказала мне решение.

Бригем отработанным движением перерезал ей вены на запястьях ножом для вскрывания писем. Засунув в карман брюк окровавленный шарф, он уложил ее тело на кровати так, чтобы сцена соответствовала его замыслу. Потом присел к секретеру и, немного потренировавшись, закончил начатую записку, в которой теперь было написано: «Я не могу жить с этой болью в душе». Заперев изнутри дверь комнаты, он вылез через окно и вновь вошел в дом через боковую дверь на нижнем этаже.

Потом он крепко заснул, уверенный, что никто не ожидает, что Мэдлин проснется на заре, чтобы проводить его. Когда ее тело обнаружат, Бригем будет уже несколько часов находиться в море, да и вообще едва ли на него падет подозрение. Ловкий ход он придумал с этой предсмертной запиской!

Мэдлин сама виновата. Если бы не ее глупая угроза, он бы, возможно, взял ее с собой и оставил в живых до прибытия в Сидней.

Баллабурн

Лидия сидела на кухне с Молли и раскладывала начинку из изюма с орехами на квадратики теста. Она то и дело поглядывала в окно и вздыхала. С тех пор как приехала в Баллабурн, она почти не бывала за пределами дома. Дождь, зарядивший через день после приезда, закрыл серой завесой долину, превратил ручьи и речки в бурные потоки и загнал все живое в укрытия, кроме овец и Натана Хантера. Он отсутствовал уже четыре дня и три ночи, объезжая самые отдаленные уголки ранчо.

Ирландец большую часть времени не выходил из своей комнаты. Лидия встречалась с ним только за столом, где они обменивались ничего не значащими фразами и оба испытывали большое облегчение, когда трапеза заканчивалась. Лидия гораздо свободнее чувствовала себя с Молли Адаме и, сама того не замечая, откровенничала с ней. Никто на ранчо не был так хорошо осведомлен о мыслях и чувствах Лидии, как Молли. Но женщина скорее сгорела бы на костре, чем позволила себе проболтаться.

— Тебе не обязательно сидеть здесь и помогать мне, — сказала Молли и, обмотав полотенцем руку, приоткрыла духовку, чтобы проверить готовность печенья. — Последние десять лет я делаю все это одна и не жалуюсь. А если потребуется помощь, позову Тесс. Ей все равно нечего делать нынче утром, только разве пыль немного смахнуть.

— Сегодня дилижанса не будет? — спросила Лидия. Прохладительные напитки пассажирам подавала обычно Тесс, которая сыпала шуточками и флиртовала с пассажирами налево и направо, чтобы они почувствовали себя в Баллабурне как дома. Насколько заметила Лидия, флирт был самый безобидный — просто чтобы развлечь усталых пассажиров, пока меняют лошадей.

— Слава Богу, дилижанса не будет. Джек уже сыт по горло ее проделками. После отъезда Брига он старался привлечь ее внимание, но она о нем и слышать не желает. Этой девчонке хочется иметь то, чего она иметь не может, или то, что ей не нужно.

От неожиданности у Лидии дрогнула рука и кусочек начинки шлепнулся на поверхность стола. Она торопливо подобрала его пальцем и отправила в рот, уничтожив вещественное доказательство своей реакции на упоминание о Муре.

— Тесс и Бриг? — как ни в чем не бывало переспросила она, облизывая палец.

— Мне не следовало говорить об этом, — сказала Молли. Она посыпала мукой пирожную доску, сильно шлепнула ладонью тесто и принялась энергично раскатывать его. — Забудь об этом — по крайней мере о том, что услышала это от меня.

— Уже забыла.

— И вообще нечего целый день торчать на кухне. Конюхи подберут для тебя подходящую лошадку. Пора тебе познакомиться с Баллабурном.

Лидия положила на стол ложку.

— А вдруг заблужусь? Это ведь не то что прокатиться по побережью Тихого океана или по дорожкам парка «Золотые ворота». Тесс рассказывала…

— Опять эта Тесс? Наверное, забивала тебе голову всякими страшилками о чернокожих аборигенах и прочей чушью? Но если ты и впрямь беспокоишься, то возьми кого-нибудь с собой. — Она чуть помедлила. — Например, Ирландца.

— Ирландца?

— Кого же еще? Это его ранчо. Он здесь знает каждый дюйм. Конечно, он теперь не может бывать повсюду, но в этой штуковине, в которой он ездит, добирается до самых отдаленных уголков.

— Вы имеете в виду инвалидное кресло?

— Я имею в виду двуколку.

Ирландца удивила просьба Лидии сопровождать ее. Но он с такой готовностью согласился, что она поняла, как права была Молли, предложив ей это. В конюшне Лидию снабдили рыжей кобылкой, которая была, как уверяли конюхи, надежной и послушной. Серого мерина, на котором обычно ездил Ирландец, впрягли в специальную одноместную двуколку. Ирландца подняли, усадили на место, укутали ноги шерстяным пледом и вручили кнут. Все это делалось без суеты и как видно, было делом привычным.

— Это неплохой способ передвижения, — сказал Маркус, когда они проезжали по мосту, — но меня утомляет необходимость все время любоваться видом на заднюю часть Горацио. Лидия хорошо его понимала. Двуколка имела низкую посадку и напоминала тележку для жокея на бегах. Она была наклонена назад, чтобы Ирландцу не приходилось сидеть в напряженной позе. Следить за дорогой можно было глядя слева или справа от крупа лошади, но Ирландец чаще задавал своему Горацио общее направление, а умный мерин сам привозил его туда, куда требовалось.

— Натан никогда не говорил, что Баллабурн такой величественный, — сказала Лидия. Хотя Ирландец пожал плечами, как будто ему это было безразлично, она заметила довольную улыбку на его обветренном лице.

— Возможно, он думал, что тебе он таким не покажется. Он рассказывал о том, где ты жила. Баллабурн, наверное, вдвое меньше.

— Я жила не во дворце, Ирландец. Да, дом у нас большой, но не огромный.

— Однако больше, чем Баллабурн.

— Да. Но почему это для тебя так важно?

— Вовсе не важно.

Лидия понимала, что он лжет, но не могла понять почему. Она оглянулась через плечо на гостеприимное золотисто-коричневое кирпичное здание, от которого так и веяло домашним теплом, чего никогда не ощущалось на Ноб-Хилл.

— Твои владения гораздо больше, — сказала она.

— Так и должно быть. Ведь Сэмюел, в отличие от меня, не скотовод.

Лидия не нашлась что ответить. Ирландец был твердо намерен проводить сравнения, но все же умышленно недооценивал масштабы и красоту своих владений. Кого он пытается поразить?

— Не забудь, что я совсем не такая, как моя мать, — сказала Лидия, неожиданно догадавшись, в чем тут дело.

— Боже упаси, — пробормотал Ирландец, возведя глаза к небу. — Не напоминай мне об этой дьяволице.

Но Лидия, замедлив бег кобылки, подъехала совсем близко к двуколке и продолжала:

— Ты понимаешь, о чем я говорю. Показывая свои владения, ты как будто стараешься произвести впечатление на мою мать, Ирландец. Но ведь она, откровенно говоря, не оценила бы все это, она бы все это возненавидела. Мэдлин сошла бы с ума из-за того, что оторвана от городской жизни, и даже жизнь в Сиднее ее бы не устроила. Твой дом показался бы ей деревенским и слишком маленьким Слуг здесь тоже слишком мало. А хуже всего то, что здесь обслуживают пассажиров дилижанса, и будь ты даже богат как Крез, мать все равно стала бы воротить нос от всего, что ты построил.

— Но я, черт возьми, строил это не для твоей матери, — рявкнул Ирландец, огрев кнутом мерина так, что двуколка резко вырвалась вперед, оставив позади кобылу Лидии. — Я построил это для тебя, — пробормотал он уже значительно тише.

— Что? Что ты сказал? — переспросила Лидия, посылая вперед кобылу.

— Я сказал, что построил это для тебя, — сердито повторил Ирландец. — А теперь скажи, намерена ли ты узнать побольше о своем наследстве или будешь продолжать болтать о своей матери?

Лидия, открывшая было рот, чтобы возразить, закрыла его, не сказав ни слова. Она отстала от двуколки, чтобы подумать, а когда снова нагнала ее, сказала:

— Ты, конечно, невоспитанный мужлан, Ирландец, но я хочу, чтобы ты рассказал мне все про Баллабурн. — На этот раз она совершенно ясно увидела, как густые седеющие усы Маркуса чуть приподнялись в довольной улыбке.

Ландшафт Баллабурна то здесь, то там перемежался лугами с пасущимися овцами. Как узнала Лидия, их было около четырех тысяч. Большей частью это были мериносы, дававшие мягкую шерсть отличного качества, продажа которой приносила Баллабурну огромный доход. Безрогие соусдоуны с короткой шерстью и округлыми тушками выращивались главным образом на мясо. Дорсетские овцы с белыми мордочками давали молоко и были чрезвычайно Плодовиты, что позволяло без труда поддерживать численность стада. На ранчо держали также крупный рогатый скот, но для того лишь, чтобы разнообразить меню и не кормить людей одной бараниной. Лошадей выращивали только рабочих. Никому голову не приходило выращивать у себя претендента на Мельбурнский кубок. На огороде возле кухни росли помидоры, кукуруза и другие овощи, а склоны холмов были покрыты колючими зарослями дикой ежевики. То, чего не производилось в натуральном хозяйстве Баллабурна, привозили из города, а то и вообще обходились без этого. Молли в сопровождении многочисленных помощников ездила за припасами в Сидней всего три раза в год.

Лидия и Ирландец сидели под эвкалиптом, сквозь листву которого пробивалось солнце: она расположилась на одеяле, он сидел в своей двуколке, из которой Лидия выпрягла Горацио, поставив ее так, чтобы находиться лицом к лицу с Ирландцем. Они с удовольствием подкрепились тем, что упаковала для них в корзинку Молли — холодным мясом, свежими фруктами и булочками с начинкой из изюма с орехами, — запив все это теплым пивом из кувшина.

Насытившись, Лидия прислонилась спиной к толстому стволу эвкалипта.

— Мне нравится твоя земля, Ирландец. И твои пахучие овцы нравятся, и голубые ленты речек. Небо здесь необъятное, а свет… свет пронизывает все. А как называются птицы, которые хохотали, когда мы проезжали мимо?

— Кукабурры.

— Да, кукабурры. Мне даже они нравятся. Ирландец прищурил глаза, чувствуя, как согревает его ее нежная улыбка.

— А ты гораздо красивее, чем была твоя мать. Лидия принялась собирать корзинку.

— Нам пора возвращаться, — заявила она.

Ирландец мысленно выругался, кляня свою беспомощность, потому что не мог выскочить из двуколки, встряхнуть ее хорошенько и остановить.

— Что я такого сделал? — спросил он.

— Ты, должно быть, не очень хорошо помнишь мою мать, иначе никогда не сказал бы, что я красивая. Я терпеть не могу эти сравнения.

— Думаю, ты поняла, что доброта не входит в скупой перечень моих добродетелей. Я достаточно хорошо помню твою мать. Когда я познакомился с ней, она была моложе, чем ты сейчас. И если бы ты приняла во внимание все обстоятельства, то поняла бы, что я сказал то, что считаю истинной правдой. — Помедлив немного, чтобы его слова дошли до сознания Лидии, он добавил: — Впряги коня в двуколку, Лидия. Пора нам в обратный путь.

В тот вечер после ужина Лидия сидела с Ирландцем в его кабинете. Он составлял каталог книг своей богатой библиотеки. Когда он обратился к ней с просьбой помочь, она с радостью согласилась.

— Как ты думаешь, когда вернется Натан? — спросила Лидия. Взяв один из множества окружавших ее томов, она сдула с него пыль и принялась протирать кожаный переплет смоченной маслом тряпкой.

— Трудно сказать. Думаю, он пробудет там около недели. Она вздохнула. Значит, еще три дня.

— Тебе его не хватает? — пристально глядя на дочь, спросил Ирландец.

Лидия, не поднимая глаз, стала еще энергичнее обтирать переплет книги.

— Он уехал, а мы так и не решили, кое-какие вопросы.

— Не решили? — нахмурился он. — Что именно?

— Прежде всего уезжать мне или оставаться. А также условия нашего брака. И возможное расторжение — об этом тоже надо подумать.

— Развод? — Ирландец взглядом пригвоздил Лидию к месту. — Ни о каком разводе не может быть и речи.

— Это не тебе решать, Ирландец, — спокойно сказала она. — Это будем решать мы с Натаном.

Маркус объехал вокруг стола и остановился перед Лидией.

— Видно, ты не знаешь условия пари, — сказал он размеренным тоном. — Если ты подумываешь о том, чтобы просить у Натана развод, то тебе следует знать, во что этот развод ему обойдется.

Она уже чувствовала, что может пожалеть об этом, тем не менее, взглянув прямо в глаза собеседнику, сказала: — Я тебя слушаю.

— В пари участвовали трое: Натан, Бриг и я. На кон был поставлен сам Баллабурн, разделенный поровну между ними и моим ребенком, если это мальчик. Но если это девочка, Баллабурн почти целиком получал муж моей дочери. Если бы ты, Лидия, была мальчиком, то тебе пришлось бы прожить здесь всего один год, чтобы получить треть моих владений. Это включает доли в золотых приисках к северо-западу отсюда, а также недвижимость, которой я владею в Сиднее.

Я не надеялся, что моя дочь приедет сюда, тем более согласится остаться, особенно если эту дочь воспитывала Мэдлин. Поэтому, если мой ребенок окажется девочкой — а оно так и случилось, — Натан и Бриг получили шанс привезти ее сюда, но только в качестве своей жены. Поскольку это удалось сделать Натану, теперь для того, чтобы вступить во владение землей, ему нужно заставить тебя прожить в этой стране в течение года. Я предпочел бы, чтобы ты жила в Баллабурне, но Натан напомнил, что в соглашении сказано, что ты должна прожить в этой стране, то есть в Сиднее, Мельбурне, любом другом месте, а не обязательно в Баллабурне.

Тебе все ясно, Лидия? В этом соглашении развод не предусмотрен. Натан может получить собственность только через брак. О месте твоего проживания еще можно поспорить. Но пребывание в браке — условие неоспоримое.

Прикрывшись книгой, Лидия внимательно наблюдала за выражением лица Ирландца.

— Значит, ты хочешь сказать, что Натан не согласится на развод?

— Не согласится. Больше всего на свете он хочет получить Баллабурн. Ты, наверное, и сама теперь знаешь, как много Баллабурн значит для него.

— Ты использовал его, — тихо сказала она. — Ты знал, как страстно он желает обладать таким великолепным, таким прекрасным местом, как это, и ты этим воспользовался.

— Я его не обманывал. Он знал, что я его использую. Бриг тоже знал. Его я выбрал не потому, что он любит Бадлабурн, а потому что он жадный.

— Я могла бы выйти замуж за Мура.

— Конечно. Но если бы ты была больше похожа на свою мать и меньше на своего отца. В то время когда я отправлял их в Сан-Франциско, я этого не знал. Я даже дал Бригу преимущество, отправив его на месяц раньше. Натан, прибыв туда, вполне мог столкнуться с тем, что вопрос уже решен. Но этого не произошло.

— Нет, не произошло. Я познакомилась с ними обоими в один и тот же день.

— И сделала правильный выбор.

Черные брови Лидии удивленно приподнялись.

— Выбор? Но у меня не было выбора. Правильный? О справедливости там и речи не было. Не знаю, что рассказал тебе Натан, но мы с ним не поженились бы, если бы Бриг не попытался опоить меня каким-то зельем, а Натан не наврал бы мне с три короба. И таких людей ты выбрал, чтобы отыскать своего ребенка, Ирландец? — В ее голосе не было гнева, а была лишь какая-то безысходность. — Ты так мало думал о том, как это может отразиться на мне, что мне начинает казаться, ты, наверное, сожалел о моем зачатии даже больше, чем моя мать.

Маркус нахмурился.

— Это тебе Мэдлин сказала? О том, что она сожалела о твоем зачатии?

— Может быть, не так подробно. Но я всегда это знала. Мэдлин сожалела о моем существовании.

— Потому что я ее изнасиловал.

— Именно поэтому, — поморщившись, сказала Лидия.

— Понятно. — Ирландец окинул взглядом устало опущенные плечи дочери, ее дрожащую нижнюю губу. Она показалась ему беззащитной, и он решил воспользоваться этой возможностью, чтобы рассказать ей свой вариант этой истории. — Я любил Мэдлин Харт. Мне было тридцать восемь лет, когда я вместе с несколькими другими каторжниками отправился в Сан-Франциско. Все мы были охвачены «золотой лихорадкой». Я мечтал найти богатую золотую жилу, разбогатеть и вернуть себе утраченное человеческое достоинство. Проклятые британцы отобрали у меня все, и я мечтал восстановить справедливость.

Я мыл песок в ручьях, рыл в горах, но золота не нашел. Зато нашел Мэдлин. В свои восемнадцать лет она была той еще ведьмочкой с огненно-рыжими волосами и задорными зелеными глазами. Ее улыбка влекла мое сердце. Я совсем потерял голову. Я был на двадцать лет старше ее и много чего повидал в жизни. Возможно, именно это и привлекло ее ко мне. Не знаю.

Мы с Мэдлин имели интимную близость всего три раза. — Маркус заметил, как вспыхнули щеки Лидии, но продолжал: — Ни один из этих случаев не был насилием. Ты могла быть зачата в любой из этих дней, потому что я не предохранялся. Я хотел, чтобы она родила мне ребенка, и хотел, чтобы она стала моей женой. Хочешь — верь, хочешь — не верь, Лидия, но я хотел, чтобы ты родилась.

Лидия подняла голову и теперь смотрел ему в лицо и слушала.

— Твой дед, отец Мэдлин, застукал нас, неожиданно вернувшись в скобяную лавку, которой владел. Мэдлин, конечно, была смущена и испугана и сказала первое, что пришло ей в голову. Она обвинила меня в том, что я забрался в лавку и изнасиловал ее. Я даже не пытался это опровергнуть. Мэдлин была в истерике, а пистолет ее отца был нацелен мне в живот.

— И ты убежал.

— Вижу, она рассказала об этом. Лидия кивнула.

— Да, я убежал и с тех пор все бежал и бежал: был одним из компании «сиднейской саранчи», презираемой каждым добропорядочным янки, и чувствовал, как веревка все туже и туже затягивается на моем горле. Но я не уехал из Калифорнии. Я ждал, что Мэдлин одумается и поймет, что ей нет необходимости врать своему отцу. Шесть недель спустя я тайно встретился с ней и сделал предложение. — Ирландец покачал головой, вспоминая события двадцатилетней давности. — Она отказала мне, Лидия. Вернее, она расхохоталась мне в лицо. Отец ее разбогател, его скобяная лавка процветала. Нашли золото, и киркомотыги были в цене. Они шли по сорок долларов. Брезентовые палатки — по сотне. А что мог ей предложить я? Ничего. И она выгнала меня вон.

Подождав еще две недели, я снова пошел к ней в надежде заставить ее пересмотреть свое решение. Она уже знала, что беременна и что ребенок от меня, и ненавидела меня за это. Она не желала слушать, когда я пытался рассказать ей о том, как подслушал в одном из пабов, что земля к западу от Голубых гор очень похожа на землю, в которой нашли золото в Калифорнии.

«Я разбогатею, — говорил я ей. — Ты и не представляешь, как я буду богат. У меня будет хороший дом и достаточно земли, чтобы прокормить дюжину детишек».

— Она тебе не поверила, — сказала Лидия.

— Нет, — вздохнул он. — Мэдлин не верила в мои силы. Она меня не любила, а возможно, вообще не умела любить. Она продолжала настаивать на версии изнасилования, хотя понимала, что из-за этого я буду вынужден покинуть страну. За несколько дней до отплытия из Калифорнии я услышал, что она собирается выйти замуж за Сэмюела Чедвика. Я слышал о нем, хотя и не был знаком лично. Говорили, что он наткнулся на одно из самых богатых золотых месторождений в Калифорнии, и, насколько помню, мне хотелось убить его за то, что ему так повезло.

— Папа — хороший человек, Ирландец, — сказала Лидия. — Он заслуживает большего счастья, чем дала ему мать.

— Натан мне говорил то же самое. Он сказал, что мне повезло, что я отделался от такой судьбы.

Лидия печально улыбнулась.

— Но она все-таки моя мать. И я не намерена плохо говорить о ней. Она такая, какая есть, и не может стать другой, как и ты не можешь стать другим.

— А что я за человек, по-твоему? — спросил он.

— Грубый, жестокий и обидчивый. Думаю, что ты все еще зол на нее. И еще ты любишь манипулировать людьми.

Ирландец, выслушав ее оценку, лишь втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Не забудь еще добавить — мужлан…

— И еще мужлан. Но здесь, в Баллабурне, есть люди, которые готовы на тебя молиться. Молли говорит, что ты щедрый.

Тесс говорит, что ты добрый. Джек говорит, что ты справедливый, и Натан о тебе тоже худого слова не сказал, хоть ты и используешь его в своих целях. — Лидия подвинулась поближе к инвалидному креслу Ирландца. Она опустилась на колени и взяла его руки в свои. — Все это наводит меня на мысль, что либо ты хочешь отомстить Мэдлин через меня, либо испугался, что не понравишься мне, и не знаешь, что делать дальше. — Она заглянула в его глаза. — Ну, что скажешь, Ирландец? Он поморгал, чтобы прогнать выступившие слезы.

— Боюсь, что я испугался до смерти.

Лидия поднесла его руки к губам и поцеловала толстые костяшки.

— Ладно уж, — сказала она. — Всякий может испугаться. Этого нечего стыдиться.

Подъезжая к дому, Натан был голоден как волк. Видавшая виды старая шляпа плотно сидела на голове, защищая от солнца и непогоды. Его одежда пропахла лесом и лугами, эвкалиптовым маслом и овечьим навозом, камфарой и коровами. Увидев свое отражение в гладкой поверхности вод ручья Балбилла, через который переезжал по мосту, он подумал, как удивилась бы Лидия, если бы увидела его сейчас.

Одно можно было сказать с уверенностью: его внешний вид не изменит в лучшую сторону ее мнение о нем.

Он пришпорил коня и перешел на рысь. Хантеру не терпелось поскорее оказаться дома. Он отсутствовал восемь дней, и не проходило дня, чтобы он не скучал по Лидии. Когда он видел коала на эвкалипте или кенгуру, энергичными прыжками преодолевающего густые заросли, то сожалел, что Лидия не может порадоваться или удивиться этому. Ему было жаль, что она не разделяет с ним крышу над головой во время ливня или тепло камелька в темные — хоть глаз выколи — вечера.

Ему не хватало ее вопросов. Он с удовольствием вспоминал как она заставляла его задумываться над тем, что он привык принимать как само собой разумеющееся.

Он мысленно обращался к ней днем и протягивал к ней руки ночью. Ему мучительно хотелось прикоснуться к ней, его преследовал ее нежный аромат.

Конь Натана заржал, вернув его к реальности. Спешившись, он задал животному корм и, оставив его в загоне, направился к дому. Остановившись на пороге кухни, он увидел Лидию. Она наполняла горячей водой большую медную ванну. С ее поверхности поднимался пар. Лидия раскраснелась, кожа ее чуть поблескивала от влаги. Она опустила в воду пальцы и резко отдернула руку, выругавшись себе под нос, а потом добавила в ванну ковшик холодной воды. Он обвел взглядом стройную спинку, узкую талию, вокруг которой был повязан простой белый передник, и нежную округлость бедер. Натан прислонился к косяку двери, которая сама захлопнулась за ним.

— Могу ли я надеяться, что это для меня?

Лидия так и подскочила от неожиданности и инстинктивно заняла оборонительную позицию, выставив перед собой пустое ведро. Хотя страх прошел, сердце у нее еще долго продолжало бешено колотиться.

— Ты меня напугал.

— Сам вижу, — сказал Натан, вглядываясь в ее лицо, по форме напоминающее сердечко, которое состояло из темно-синих глаз и манящих пухленьких губок.

— Это для тебя.

Натан не сразу понял, о чем она говорит. Что для него? Глаза? Губы? Потом он вспомнил, в каком он виде. Для него приготовлена ванна. Тыльной стороной ладони он потер заросший подбородок и виновато улыбнулся. Даже поцеловать ее он пока не может. Оттолкнувшись от косяка, Хантер принялся стягивать с себя плащ.

— Я увидела, как ты переезжал по мосту через ручей, и подумала, что тебе, наверное, захочется принять ванну.

— Даже на таком расстоянии ты разглядела, как ужасно я выгляжу?

— Нет… я просто подумала, что тебе это будет приятно.

— Спасибо, — сказал он, расстегивая рубаху.

— Положи одежду на стул. Я вернусь за ней, когда ты будешь в ванне. Наверху я приготовила для тебя чистое белье, сейчас я за ним схожу.

Натан проводил ее взглядом. Ему вспомнилось, как закончилась их первая встреча в «Серебряной леди», и он прошептал те же слова, которые произнес тогда:

— Ох, Лидди, думаю, что ты лишь отсрочиваешь неизбежное.

 

Глава 12

— Вы с Ирландцем хорошо ладите, — сказал Натан. Стерев с лица остатки мыльной пены, он отложил полотенце. Под предлогом тщательного осмотра выбритой челюсти на предмет возможных порезов Натан снова посмотрел в зеркало. Однако глаза его остановились на отражении Лидии. Глубоко погруженная в свои мысли, она сидела в кресле-качалке, спокойно сложив руки на коленях, и, казалось, не замечала его.

Натан вгляделся в нее повнимательнее. Ее прекрасные волосы были заплетены в толстую косу, которая была перекинута через плечо на грудь. Ночная сорочка была застегнута на все пуговицы, а халат туго стянут поясом на талии. Она казалась такой строгой и неприступной и, возможно, именно из-за этого особенно желанной.

— Сегодня за ужином я заметил, — продолжал Натан, — что он пребывает в приподнятом настроении.

Только тут Лидия заметила, что Натан с ней разговаривает, и вышла из задумчивости.

— Мы с ним заключили своего рода перемирие, — призналась она.

— Не скромничай, это нечто большее.

— Возможно. Я полагаю, ты доволен достигнутыми успехами?

Натан, в этот момент расстегивавший рубашку, замер.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Ведь не будешь же ты отрицать, что твой отъезд на окраины ранчо был спланирован заранее?

— Не буду. Но ты, видимо, подозреваешь какой-то скрытый умысел? Я думал, что мой разговор с Ирландцем за ужином успокоил тебя. Ты что же, ничего не слышала? А мне показалось, тебя это заинтересовало.

— Разумеется, я все слышала, и, разумеется, меня это интересует, но ты, кажется, умышленно не желаешь меня понять Я хочу сказать, что ты заранее задумал оставить меня с Ирландцем на неделю, потому что тебе важно, чтобы мы с ним лучше узнали друг друга. И перестань делать вид, что ты сделал это исключительно в моих интересах. Да, как ты изволил заметить, мы с Ирландцем хорошо ладим друг с другом. Более того, мне он стал нравиться и мы с ним с удовольствием общаемся. Но это ничего не меняет в наших с тобой отношениях, Натан.

Хантер снял рубашку и повесил ее на крючок, потом уселся на край кровати и принялся стаскивать с ног сапоги.

— Как так не меняет? Насколько я понимаю, в наших отношениях изменилось все. Или ты забыла путешествие на «Эйвонлее»? А пребывание в Самоа? Если так, то мы с тобой по-разному смотрим на вещи.

Несмотря на то что Лидия сидела поблизости от камина, в котором весело потрескивало пламя, ей вдруг стало холодно.

— Это несправедливо, — сказала она. — Ты знаешь, что я ничего не забыла. Но все это было ложью, Натан. Все основывалось на том, что я ничего не помню из того, что происходило раньше. Думаю, нам надо обсудить, как жить дальше.

Как жить дальше. В ее словах ему почудилось что-то зловещее.

— Ты, наверное, много думала об этом за последние дни и уже приняла какое-то решение. Почему бы тебе не поделиться со мной своими мыслями.

Лидии не понравился сарказм, который она уловила в его тоне. Подобрав ноги, она обняла колени руками.

— Я действительно много думала и пришла к выводу, что единственным приемлемым решением является фиктивный брак.

— фиктивный брак? — Натан сделал вид, что задумался — Нет, мне это не подходит.

— Но ты даже не обдумал этот вариант, — с упреком сказала Лидия.

Он пожал плечами:

— Угадала. И знаешь почему? Потому что это еще более безумное решение, чем все то, что придумывал Ирландец. Неужели ты и впрямь веришь, что я ночь за ночью буду лежать рядом с тобой, не прикасаясь к тебе, или что ты сама не захочешь меня? Я не монах, Лидия, и никогда им не стану. А ты, видно, совсем не помнишь, как мы плыли на «Эйвонлее», если думаешь, что выдержишь такую жизнь.

Его слова пробудили воспоминания, от которых Лидии снова стало жарко.

— Я все помню, — сказала она. — И поэтому считаю, что нам разумнее всего иметь отдельные спальни. Перед отъездом ты и слышать об этом не пожелал. Я не могу выдворить тебя отсюда силой, но могу сама перейти в другую комнату.

— А я притащить тебя назад.

— Я так и подумала, — кивнув, сказала она. — Поэтому пока и не перенесла отсюда свои вещи. Мы должны оба согласиться с тем, что один из нас будет ночевать в другом месте.

— Мы оба останемся здесь, — заявил Натан. — Я так хочу.

— А с моим желанием ты не считаешься? — возмущенная его высокомерием, воскликнула Лидия. — Или оно уже ничего не значит?

Хантер встал, пересек комнату и остановился перед ней.

— Твои желания? Они очень много для меня значат. Но мне кажется, что ты сама не знаешь, чего хочешь.

Он держал ее за запястья, чтобы она не убежала.

— Отпусти меня, Натан, прошу тебя. — Она попыталась высвободить руку, не веря, что он будет удерживать ее силой. Но Хантер схватил ее еще крепче.

— Может быть, мне сказать, чего ты хочешь? — Он поднес ее руку к утолщению, образовавшемуся под брюками. — Ты хочешь этого. Хочешь, чтобы это было внутри тебя, чтобы ты кричала, получая от этого наслаждение.

Лидия начала вырываться всерьез. Щеки у нее горели, глаза пылали гневом.

— Не будь неотесанным чурбаном, Натан. Если бы я хотела только этого, мне подошел бы любой мужчина.

— Ага! — торжествующе воскликнул Натан. — Значит, тебе не подойдет любой мужчина? Значит, ты хочешь меня?

— Да… то есть нет… Зачем ты пытаешься запутать меня?

— Ты запуталась без моей помощи, Лидия. Ты путаешь меня с кем-то другим, который не является твоим мужем. А мы ведь с тобой обменялись клятвами, дали обеты. Любить, почитать, повиноваться.

— Вот любви-то я и не приметила. Ты помнишь только то, что служит твоим интересам.

— Вот как? — Положив руки ей на плечи, он развернул ее лицом к себе. — Неужели ты думаешь, что только я в этом заинтересован? Я предлагаю тебе верность и уважение, а также вполне комфортабельное жилье. В постели, которая стоит за нашими спинами, я предлагаю тебе наслаждение. Неужели ты настолько упряма, что не пожелаешь принять того, чего хочешь больше всего?

— Тебе ли знать, чего я хочу, — сказала Лидия, отворачиваясь от него. Взгляд ее темно-синих глаз стал печальным. Ей было жаль, что он не может или не хочет понять ее.

— Мне ли не знать этого? Ведь я вижу даже то, о чем ты сейчас подумала. Знаешь, как потемнели твои газа? Они пленили меня еще во время нашей первой встречи. Даже сейчас, когда ты демонстрируешь открытое неповиновение, я заметил в них волнение, которое тобой так старательно скрывается.

— Ты ошибаешься.

— Как бы не так! Я чувствую, как колотится твое сердце. — Он потянул за поясок халата. Его рука скользнула под одежду. — У тебя такая теплая кожа. Я чувствую ее сквозь тонкую сорочку. Если я прикоснусь к твоей груди, она набухнет, а сосок напряжется и затвердеет. И не потому, что тебе холодно, Лидия. Мы это оба знаем. Тебе нравится ощущать мои руки. Ты любишь, когда я тебя целую. Лидия судорожно глотнула воздух. Рука Натана все еще лежала на ее животе, а ей казалось, что он проделывает все, о чем говорит она представила себе, как он целует сосок, и теплая волна моментально пробежала от груди по всему телу, сладкой болью отозвалась где-то между бедрами. Лидия закрыла глаза.

— Кожа у тебя нежная, шелковистая, Лидия. Ее аромат неуловим, но всегда напоминает мне цветы — сирень, лаванду и даже тропические орхидеи. — Он говорил хриплым шепотом, его слова обволакивали ее, словно шелковая сеть. Ей было безумно приятно запутываться в этой сети. У нее подгибались колени.

— Раскрой губы, Лидия. Позволь мне поцеловать тебя так, как ты хочешь, чтобы тебя целовали.

Лидия вздрогнула и замерла.

— Нет, — пробормотала она, прогоняя наваждение, и снова туго затянула поясок халата. — Оставь меня в покое, Натан. Я вовсе не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Иди к Тесс, если тебе нужна женщина. Она будет рада тебе услужить.

— Тесс? Ты путаешь меня с Бригом. Тесс никогда не была в моей постели.

— Все равно она не будет возражать.

— Возможно. Но мне нужна ты, моя жена. Пока я был в отъезде, я все время думал о тебе, сожалел, что пришлось уехать. Ты права в том, что я хотел дать вам с Ирландцем время побыть вдвоем. Но это еще не все: я по глупости хотел убедиться, что любовь в разлуке разгорается сильнее. Теперь я вижу, что все это чушь. Но если даже ты не скучала по мне ни умом, ни сердцем, то телу твоему меня не хватало. Я в этом убедился.

— Не знаю, что тебе пригрезилось, но я не хочу тебя, Натан Хантер. Ты меня понимаешь? Не хочу!

Хантер отбросил ногой кресло-качалку. Оно с грохотом повалилось набок, Лидия испуганно поежилась и взглянула на дверь.

— Нам никто не помешает, — сказал он. — Ирландец не сможет сюда подняться, а Молли и Тесс не посмеют. Мы Должны раз и навсегда решить нашу проблему.

— Ладно, — сказала она, сложив на груди руки и гордо подняв подбородок. Поза у нее была явно оборонительная. Натан понимал, что Лидия обороняется от его прикосновений, и решил подыграть ей. Он обнял ее одной рукой за шею и, сломав слабое сопротивление, приблизил ее лицо к своему.

— Ты действительно не хочешь меня? — спросил он. Лидия почувствовала его теплое свежее дыхание и отвела взгляд.

— Я не хочу тебя.

— Это мы еще посмотрим. — Он провел губами по плотно стиснутому рту Лидии.

Потом поднял ее. Лидия не обхватила его руками за шею, а просто мертвым грузом повисла у него на руках. Натан отнес ее на кровать и улегся рядом. Лидия лежала тихо и, кажется, не собиралась сопротивляться. Приподнявшись на локте, он заглянул ей в лицо. Она смотрела в потолок безразличным взглядом.

— Не создавай лишних проблем, Лидия, — сказал он, поигрывая прядью ее шелковистых волос. — Лучше сдайся сразу, не заставляй меня ломать твое сопротивление. Ты получишь удовольствие в любом случае, но, сопротивляясь сейчас, потом будешь испытывать чувство вины. Зачем это тебе нужно?

— Согласись, я знаю, чего хочу, и оставь меня в покое. Пойми, я имею право распоряжаться своим телом по собственному усмотрению.

— Ошибаешься. Пока ты моя жена, ты такого права не имеешь. Ты принадлежишь мне.

Он вспомнил, как, подъезжая к дому, мечтал поскорее овладеть ею, и подумал, что ситуация очень сильно изменилась. Его желание не остыло, она была нужна ему все так же сильно, но Лидия, возможно, сама того не понимая, распоряжалась его эмоциями. Больше всего Натану хотелось оказаться внутри ее тела, но ему нужно было услышать, что она разрешает это, она тоже этого хочет.

Наклонившись к Лидии, он обвел кончиком языка ее ушную раковину и потянул зубами мочку уха. Натан отлично знал, где следует прикоснуться, чтобы добиться ее реакции, но то, что он сейчас делал, напоминало скорее не любовную игру, а атаку. Он поцеловал уголок ее рта, подбородок, шею.

Запустив руку под халат, он обхватил полную грудь и медленно проделал поцелуями дорожку к соску. Она тихо охнула. Он приподнял вверх подол ее сорочки. Она без особого энтузиазма попыталась водворить ее на место. — Делай что задумал, Натан, — холодно сказала она, вновь овладев собой.

— Нет. Только не так.

Он попытался поймать губами ее губы, но Лидия отвернулась. Пришлось удовлетвориться поцелуем в шею. Она беспокойно заерзала, хотела что-то сказать, он воспользовался моментом и поймал наконец ее губы. Поцелуй был страстным, но в ее реакции что-то изменилось. Она на него сердилась и хотела, чтобы он это знал.

Лидия хотела отказать ему, хотела отказать себе. Но не сделала ни того, ни другого. Ее тело двигалось, подчиняя заданному им ритму, и они одновременно достигли высшей точки наслаждения. Но после этого ей впервые захотелось плакать. Как только Натан приподнялся, Лидия поправила подол сорочки, погасила лампу на прикроватном столике и отодвинулась на свою сторону кровати, так что даже зоркие глаза Натана не смогли разглядеть ее лицо.

Хантер вздохнул. Он лежал на спине. Ну и что он этим доказал? Он знал каждый дюйм ее тела, обожал его, боготворил. Он знал, как доставить ей удовольствие, однако не мог заставить ее сказать, что она его хочет.

Натан накрыл одеялом себя и Лидию, положил руку ей на бедро. Она поежилась.

Он окликнул ее:

— Лидия?

Она не ответила.

— Я знаю, что ты не спишь.

— Я хотела бы заснуть.

— Мне хотелось бы поклясться, что этого больше не повторится, — тихо сказал он, — но боюсь, что это было бы ложью.

Натан долго молчал, и Лидия даже подумала, что он больше ничего не скажет, но вдруг он продолжил:

— Знаю, ты думала, будто я охочусь за твоими деньгами. Возможно, в этом есть доля правды, потому что ты была дочерью Ирландца и поэтому мне было важно заполучить тебя. Требовалось всего лишь, чтобы ты взяла мое имя, но я почти с самого начала знал, что этого будет недостаточно. Ты с самого начала была желанна. Ты такая красивая, что у меня дух захватывает.

Слезы, которые никак не приходили, наконец покатились из глаз Лидии и тихо капали на подушку. Ей давно хотелось, чтобы кто-нибудь сказал, без всякой задней мысли, что она красивая. Наверное, она ждала этого всю жизнь. А теперь, услышав эти слова, поняла, что это совсем не важно. Она плакала, жалея то ли себя, то ли Натана. Ей пришлось рукой зажать рот, чтобы не разрыдаться в голос.

Натан тихо сказал:

— Я не хочу, чтобы у нас был фиктивный брак. Я этого не вынесу. Даже в течение года.

Она кивнула и, собравшись с духом, сказала:

— Понимаю.

В середине ночи Лидия повернулась к Натану лицом. До этого она лежала к нему спиной, ощущая ягодицами всю мощь его желания. Он был голый, и его состояние было очевидно. Тем не менее Натан не делал попыток прикоснуться к ней. Лидия думала, что он спит, но, повернувшись, увидела, что его глаза открыты. Серебристый лунный свет падал на его лицо и плечо. Его взгляд остановился на ее губах, метнулся в сторону, затем снова вернулся к губам, и лишь потом он посмотрел в ее глаза.

— Я не буду предпринимать никаких действий, — сказал он, чувствуя, как сильно она нужна ему именно в эту минуту.

— Даже если я попрошу тебя?

Натан вздрогнул, почувствовав, как ее руки, исчезнув под одеялом, прикоснулись к его напряженной плоти. Она гладила, потом целовала и любила его душой и телом с той же нежностью, как это было во время их путешествия на корабле. Но только один из них знал, что это было своего рода прощанием.

Проснувшись утром, Натан обнаружил, что Лидии нет рядом. «Жестоко начинать день в одиночестве», — сонно подумал он.

Подушка рядом еще хранила ее аромат. Натан улыбнулся и зарылся в нее лицом. На него нахлынули воспоминания о полуночной любовной сцене. С какой нежностью Лидия одаривала его своей любовью… Он обязательно пожурит ее за то, что позволила ему так долго спать, но сделает это так, чтобы не заметили ни Ирландец, ни Молли. Он шепнет ей об этом на ушко, и это будет их маленькой тайной. А все остальные пусть гадают, почему вдруг заалели ее щечки. Все еще улыбаясь, Хантер вошел в столовую. Лидии там не было. Был Ирландец. Натан не мог скрыть разочарования. Кивнув хозяину, он наполнил себе тарелку и уселся за стол.

— Лидия уже позавтракала? — спросил он.

— По-видимому, — мрачно ответил Ирландец. Натан удивленно приподнял бровь. — У тебя боли с утра? — спросил он. — Какое тебе, черт возьми, дело? — Будет тебе, Ирландец. Может, скажешь сразу, что происходит?

— А ты сам не понимаешь? Может, это тебе поможет? — сказал он, вытаскивая из кармана рубахи обручальное кольцо Лидии. Кольцо с опалом — красивое и изящное — лежало на его загрубевшей ладони, резко контрастируя с ней. — Я нашел его сегодня в своем переносном сейфе. При нем была записка, адресованная тебе. Я ее прочитал.

Натан почувствовал, как кровь отливает с его лица. Еще никогда в жизни ему не было так больно. Уж лучше бы его избили, высекли или морили голодом. Он протянул руку, чтобы взять кольцо.

Ирландец, зажав его в кулаке, спрятал руку за спину.

— Э-э нет. Оно мое, — сухо заметил он. — Она оставила его взамен денег, которые взяла из сейфа, и лошади, взятой из конюшни.

— Нельзя ли взглянуть на записку? Ты сказал, что она адресована мне.

Убрав кольцо в карман, Ирландец дал ему аккуратно сложенный лист бумаги.

— Как это ты умудрился? Едва успел вернуться домой, как все, над чем я трудился двадцать лет, все, что у нас с дочерью было за последнюю неделю, полетело к чертям! Если бы не ты, она осталась бы в Баллабурне!

У Натана возникло ощущение, будто его ударили. Сжимая записку в руке, он встал из-за стола и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Выйдя из дома, он побрел куда глаза глядят. Утро 6ыло весьма холодным, но он не замечал холода и все шел и шел.

Оказавшись на гребне холма, Хантер остановился. Он уселся на землю под красным эвкалиптом. Дом был далеко внизу и казался отсюда драгоценным камнем на изумрудно-зеленом бар хате. Земля эта, насколько видел глаз, была обещана ему — поля и луга, заросли ежевики, голубые ручьи и речки и бескрайнее небо. Все принадлежало ему. Натан горько рассмеялся.

Он долго смотрел на записку Лидии, потом развернул и принялся читать:

Поверь, я понимаю важность того, что ты сказал вчера вечером. Я думаю, что не подхожу для брака, который я предложила. Ты доказал это мне, потом я сама доказала это себе, Зная твои чувства и зная мои, я поняла, что о разводе не может быть и речи, а потому решила, что единственным правильным выходом будет мой отъезд из Баллабурна.

Надеюсь, ты не будешь меня разыскивать. Я не собираюсь бежать из этой страны. Ирландец подробно объяснил мне условия пари, поэтому я намерена прожить здесь целый год, начиная с даты нашего официального бракосочетания. Я намерена обосноваться в Сиднее. Как только устроюсь, напишу, куда переслать мне мои пожитки, так как уезжаю налегке.

Прежде чем уехать, я долго думала, так что решение принято не под влиянием случайных импульсов и я понимаю его последствия. Не забывай об этом, если тебе вдруг придет мысль о том, чтобы заставить меня вернуться, особенно если к этому тебя подтолкнет уязвленная гордость. Я поняла, как сильно ты любишь Баллабурн и почему согласился на все условия пари Ирландец был несправедлив к нам обоим, но особенно к тебе Он воспользовался твоим желанием получить землю и твоим уважением и хорошим отношением к нему и обратил все это против тебя. Не позволяй ему угрожать тебе тем, что ты потеряешь Баллабурн. Ты его выиграл, он твой. Я, со своей стороны, позабочусь о том, чтобы ты сохранил его.

Надеюсь, ты поймешь, что я поступила правильно. Если тебе интересно знать, то я тебя не презираю, хотя и желала бы. Смею надеяться, что ты больше не считаешь меня всего лишь средством достижения своей цели. Лидия.

Натан тяжело всхлипнул. Слезы жгли ему глаза, но плакать он не мог. Он сложил записку, положил ее в нагрудный карман и, прищурив глаза, взглянул на небо. Где-то в ветвях над его головой пронзительно расхохоталась кукабурра.

Он медленно покачал головой. Лидия уехала. Наверное, он всегда опасался этого, потому что испытал даже некоторое облегчение, когда наконец это случилось. Неужели он сознательно подталкивал ее к отъезду из Баллабурна, пока она не узнала правду? Что он сделал, чтобы произошло то, чего он боялся? И чего не сделал?

— Я люблю тебя, Лидди, — пробормотал Натан.

Отец Колган вперил в Лидию пытливый взгляд поверх очков в металлической оправе. Не прерывая ее, он терпеливо слушал, как она объясняла сложившуюся ситуацию.

— И я подумала, что вы, возможно, поможете мне найти работу или укажете, к кому обратиться. — Лидия старалась не обращать внимания на помявшееся в дороге платье, тем не менее то и дело принималась нервно разглаживать рукой ткань юбки. Она понимала, что отец Колган не остался равнодушен к ее проблеме, но понимала и то, что он потрясен ее бегством из Баллабурна. — Я пообещала Натану прожить в Сиднее в течение года и намерена сдержать слово. Правда, мне придется зарабатывать на жизнь.

— Так, — задумчиво произнес отец Колган, — так-так-так. Задали вы мне задачу. С такой ситуацией мне еще не приходилось сталкиваться. Стало быть, вы не хотите брать деньги У отца?

— Нет, — твердо заявила Лидия. — Даже если бы папе и удалось быстро перевести сюда какую-то сумму, я решила жить своим трудом. Возможно, это глупо, но я так решила. Папины деньги всегда позволяли мне получать все, что захочу, выпутываться из любых затруднений. Пора научиться справляться с жизнью, опираясь на собственные силы. Отец Колган рассеянно поправил сползающие с носа очки.

— Вы так думаете? Ирландец так долго ждал возможности оказывать вам поддержку. Я не понял, почему вы сказа ли, что всегда зависели от его денег.

— Я говорила не об Ирландце, святой отец. Я говорила о моем папе, Сэмюеле Чедвике. И я не хочу материальной по мощи ни от папы, ни от Ирландца.

— А как насчет вашего мужа? Лидия нежно улыбнулась:

— Нет, святой отец, от Натана мне тоже ничего не нужно.

— Стало быть, вы настроены на независимость?

— Да, насколько хватит сил. Вы мне поможете?

Отец Колган снял очки и, сложив их, аккуратно положил на стол вверх стеклами. Потом помассировал пальцами веки.

— Должен сказать, что, по моему твердому убеждению, ваше место рядом с вашим мужем, мистером Хантером.

— Я уже объяснила… Он жестом остановил ее:

— Я вас выслушал. Хорошо зная Ирландца и Натана, я понимаю, что заставило вас решиться на такой шаг. Но все же считаю, что ваше место в Баллабурне с Натаном. Вы любили его, когда выходили за него замуж.

— Многое изменилось.

— Все вокруг меняется, только не это. Я не слепой и вижу, что вы все еще любите его. И это правильно. Не надо ни отрицать, ни подтверждать это. Позвольте мне, старику, оставаться при своем мнении. Несмотря на все, я намерен помочь вам, миссис Хантер. Что вы хотели бы делать? Работать в лавке. Или, возможно, в конторе? Может быть, вы умеете шить или вышивать?

— Откровенно говоря, святой отец, я хотела бы найти какую-нибудь работу здесь, при церкви Святого Бенедикта Я имею в виду школу.

— В школе мне помогают монахини. А у вас есть какой-нибудь опыт работы с детьми?

— Я не училась этому специально, но опыт у меня имеется. — Она рассказала о своей работе в приюте Святого Анд-рея. — Отец Патрик был доволен моей работой, — добавила она.

— Хорошо, — сказал, выслушав ее, отец Колган. — У нас сестра Анна скоро уезжает работать в миссию на остров Фиджи. А у сестры Изабель и без того много обязанностей. Так что, возможно, я смог бы предложить вам… — Благодарю вас! — прервала его Лидия. — Обещаю, что вы не пожалеете. Можно мне приступить к работе немедленно? Или вы предпочтете, чтобы я сначала сходила в гостиницу и переоделась с дороги? вы не будете возражать, если дети будут называть меня мисс Чедвик? Если я буду работать под фамилией мужа, это, несомненно, вызовет ненужные вопросы.

Отец Колган поднял вверх руки — то ли для того, чтобы остановить хлынувший на него поток слов, то ли в знак согласия со всем, о чем она просила.

— Довольно, Лидия. Уймитесь. Ваш энтузиазм делает вам честь, но умерьте немного свой пыл. Вы приступите к своим обязанностям в понедельник. К тому времени учащиеся вернутся в школу. У нас тут случилась драка, и я не позволил им посещать школу, пока не поговорю с родителями.

— Драка?

— Ничего особенного, мальчики выясняли отношения. Один из новеньких отличается горячим нравом. Да вы сами все это увидите в понедельник.

— Так вы его не исключили?

— Нет. Я пообещал его благодетелю, что сделаю для него все, что в моих силах. И не отступлюсь, я упрямый.

Лидии это понравилось.

— Думаю, мы с вами сработаемся, святой отец. Значит, до понедельника. Кстати, можно мне взять кое-какие книги, чтобы подготовиться?

— Следуйте за мной. Я покажу вам, где что находится.

Ирландец круто развернул инвалидное кресло, зацепился колесом за ножку стола и остановился. Натан не бросился на помощь, зная, что это лишь вызовет у Ирландца раздражение. Он сидел на краешке письменного стола, спокойно сложив руки, и смотрел, как Маркус пытается высвободить колесо.

— Пропади все пропадом, — сердито пробормотал Ирландец и, опрокинув стол, высвободился из плена. — Ты, конечно, поедешь за ней.

— Ты вроде бы сказал, что прочитал ее записку, — на, помнил Натан. — Ни о каких «конечно» и речи быть не может. Ты знаешь, чего хочет Лидия. Я остаюсь в Баллабурне.

— Она сама не знает, чего хочет.

Натан не стал спорить. Все утро он думал именно об этом и пришел к противоположному выводу. Лидия знала, что делает.

— А что говорится в письме, которое она написала тебе? Не могла же она уехать, не написав тебе.

— Сказала, что очень нежно относится ко мне, что ей будет меня не хватать и что она будет рада, если я навещу ее в Сиднее. Нежно относится ко мне — каково? Приглашает посетить ее — каково? Как будто мне этого достаточно! Я хочу, чтобы она жила здесь, Натан. Я был знаком с ней всего лишь неделю! Одну неделю!

— Ты пробыл с ней дольше, чем я, Ирландец.

— Что ты имеешь в виду? Ты был с ней в течение всей поездки на корабле.

— Ладно. Это не имеет значения. — Их путешествие на «Эйвонлее» было вне времени, как будто его и вовсе не было. Потеря памяти изменила ее реакцию на него. Тогда Лидия доверяла ему, любила его, потому что не знала, что он за человек на самом деле. А теперь она все вспомнила и уехала. — Она написала, что ты можешь навестить ее, — продолжал Натан. — Я, например, такого приглашения не получил. На твоем месте я не относился бы так небрежно к нежному чувству, которое у нее к тебе появилось. Когда-то Лидия думала, что любит меня.

Высокомерие Ирландца как рукой сняло. Он не мог ни запугать Натана, ни пригрозить ему.

— Что ты предлагаешь мне сделать?

— Подождать, когда она напишет. Как только Лидия устроится, отвези ей вещи лично. Если она написала, что хочет, чтобы ты ее навестил, то так оно и есть. Лидия — человек предприимчивый, Ирландец. Она скоро напишет.

Маркус кивнул, тяжело вздохнув Он несколько успокоился и был теперь не только поглощен собственной печалью, но и чувствовал, что Натан тоже опечален. — А ты что будешь делать? Хантер пожал плечами.

— Я буду здесь на тот случай, если она вдруг передумает. Безразличие Натана не обмануло Ирландца. — Каковы твои чувства к моей дочери? — спросил он. — Что именно тебя интересует? — Она знает, что ты ее любишь?

— У меня много работы, Ирландец. Целое утро не мог приняться за дела, — сказал Натан и направился к двери.

— Она собиралась просить у тебя развода, — сказал Ирландец. Он взглядом следил за Натаном и заметил, что тот сразу же остановился. — Когда я рассказывал ей об условиях передачи Баллабурна в твою собственность, то сказал, что ты никогда не согласишься на расторжение брака. Я был прав?

— Это спорный вопрос. Никто этого не узнает, потому что она об этом даже не говорила. Мы спорили вчера совсем о другом. О расторжении брака мы даже не упоминали.

— Почему, как ты думаешь? Не думаю, что она боится, что ты ей откажешь. Она могла бы рискнуть. Ей нечего терять.

— К чему ты клонишь, Ирландец? Говори прямо, чтобы я мог не согласиться с тобой и заняться работой.

— Я хочу сказать вот что: она не поднимала этот вопрос потому, что боится, что ты согласишься с ее предложением. Так сильно она хочет, чтобы ты получил Баллабурн. И если это, по-твоему, не отражает всю полноту ее любви к тебе, то ты, приятель, полный тупица.

Натан криво усмехнулся:

— Пытаешься обеспечить счастливый конец для своей плохо продуманной затеи. Будь доволен тем, что хоть чего-то удалось достигнуть. Ты заполучил Лидию на целый год и обеспечил для себя преемника в Баллабурне. Ни о чьем счастье речь никогда не шла. Ни о счастье Брига, ни о моем, ни тем более о счастье Лидии. Ты не можешь исправить наши с Лидией отношения, так что не вмешивайся. Ты можешь лишь догадываться о чувствах каждого из нас. Но на самом деле ты не знаешь ничего,

Ирландец. Совершенно ничего. — С этими стонами он повернулся и вышел из комнаты.

Маркус скорчил недовольную гримасу и пригладил указательным пальцем густые усы.

— Кое-что я понимаю, — сказал он самому себе. — Я, кажется, отдал Баллабурн дуралею и произвел на свет дуреху. Это не делает чести умирающему человеку.

Лидия с нетерпением ждала утра понедельника, и вот наконец оно наступило. Комната, которую она сняла в гостинице «Петти», была совсем крошечной по сравнению с апартаментами, где они жили с Натаном, но ее она устраивала: сравнительно недорогая и вполне удобная. И до церкви Святого Бенедикта отсюда было недалеко. А Генри Такер обращался с ней так, словно она была членом королевской семьи. Лидия уже написала Натану и со дня на день ожидала прибытия своего сундука с одеждой. В письме была приписка о том, что она передает привет Ирландцу и вновь приглашает его в гости.

Ожидание начала занятий в школе отвлекло мысли Лидии от Баллабурна. Зато ночью, если не спалось, она думала о Натане, а когда засыпала, он снился ей. Лидию удивляло, что ее горе не видно окружающим. Она могла перечислить множество причин, по которым ей было разумнее находиться в Сиднее, чем в Баллабурне. Но ни один из этих доводов не спасал от тоски, которая охватывала ее всякий раз, когда, просыпаясь ночью, она тянулась к Натану и не находила его. Ей не хватало его улыбки. Время шло, но тоска не проходила. Возможно, она навечно поселилась в ее сердце.

В классе было семнадцать детей в возрасте от шести до четырнадцати лет, в том числе десять мальчиков — драчливых, крикливых и любопытных. Один из них сидел особняком: как видно, никто не пожелал садиться с ним рядом. Лидия заметила его сразу же, как только вошла в классную комнату следом за отцом Колганом. Не этот ли постреленок был виновником беспорядков, случившихся в школе на прошлой неделе?

Не успел священник представить ее ученикам, как его зачем-то позвала сестра Изабель. Он извинился и, шепнув Лидии, что она может начинать, вышел из комнаты. Делая перекличку, она не успела дойти до половины списка, как первый комок жеваной бумаги открыл боевые действия.

Насколько она поняла, одиноко сидевший мальчик не был зачинщиком, но на акт агрессии отреагировал немедленно. Вскочив на крышку парты, он перепрыгнул через три ряда и набросился на главного заводилу. В воздухе замелькали кулаки и послышались такие отборные ругательства, что Лидия вытаращила глаза.

Теперь она знала точно, кто этот мальчишка и где она видела его раньше.

Похлопав в ладоши, Лидия выпроводила в коридор всех заинтересованных наблюдателей и закрыла дверь. Потом, раздвинув парты, она освободила место, чтобы избежать ненужных синяков и ссадин.

Противником Кита был далеко не такой здоровяк, как его зять, но сражение, судя по всему, должно было закончиться с тем же исходом. Кит был на голову ниже и на двадцать фунтов легче своего противника, но был так зол, что совсем не думал о том, как изловчиться и выйти победителем. Тем не менее он демонстрировал завидное упорство. Его руки работали как ветряные мельницы, правда, в цель попадала всего треть ударов. И всякий раз, когда Дэниел Флогери швырял его на пол, Кит поднимался и снова бросался в драку.

— Уберите от меня этого придурка, — взмолился Дэниел, — или я его отколочу по-настоящему.

— Ишь расхвастался! — немедленно раздалось в ответ. Лидия отодвинула еще одну парту, расширяя поле боя.

Движения обоих мальчишек замедлились. Они поглядывали на нее, надеясь, что Лидия вмешается. Но она пожала плечами и подняла обе руки, показывая, что сохранит нейтралитет.

Мальчишки продолжали ходить кругами, но в тычках, которыми они время от времени награждали друг друга, не было настоящей злости. Наконец они остановились и одновременно повернули к Лидии озадаченные физиономии.

— Вы не хотите остановить меня? — спросил Дэниел.

— Вы не остановите его? — спросил Кит. Лидия загадочно улыбнулась.

— Расставьте по местам парты, мальчики, — спокойно и твердо сказала она. — Сейчас я впущу в класс детей.

Класс привели в порядок, из коридора вернулись остальные ученики. На присмиревших драчунов бросали любопытные взгляды, и Лидия услышала, как один из мальчуганов спросил: «Кто победил?» Ответа она не услышала, но, оглянувшись, увидела, как Кит и Дэниел указывают на нее пальцами.

Ей это было очень приятно.

 

Глава 13

— И что ты сделала потом? — спросил Ирландец, давясь от смеха и пытаясь проглотить грог, который он отхлебнул из кружки. У сидевшей напротив Лидии на губах играла самая невинная улыбка, как будто она не понимала, что его так рассмешило.

— Разумеется, я начала урок. — Когда подошел официант, чтобы подлить ей вина, она жестом отказалась, но приказала принести еще грогу для Ирландца. — А потом я оставила Кита и Дэниела после уроков.

— Наверное, заставила их делать уборку? Она покачала головой.

— Убрать классную комнату не проблема. Поговорив с ними, я узнала, что Кита постоянно дразнят за то, что он отстал в учебе. Раньше он просто не учился в школе, хотя остальным детям до этого нет дела. Знаешь ведь, как это часто бывает с детьми.

— Не знаю, — признался он. — Но ты, кажется, хорошо их понимаешь.

Лидия вспыхнула, довольная явным восхищением, прозвучавшим в голосе Ирландца.

— Дэниел самый большой мальчик в классе. Один лишь его рост мог бы сделать его вожаком, но он при этом еще и умен. Начиная драку, он рассчитывал на то, что кто-нибудь из взрослых его остановит. Драка на прошлой неделе дала им возможность несколько дней не ходить в школу. Так что он стал настоящим героем. — Лидия усмехнулась и покачала головой, вспомнив озадаченные физиономии мальчишек, когда они услышали, какое им назначено наказание. — Дэниел теперь ежедневно после школы полчаса занимается с Китом. А вечером Кит приходит ко мне в гостиницу, и я помогаю ему готовить уроки. У него уже есть успехи, и Дэниел им доволен. Маркус сиял от гордости.

— Ты делаешь удивительно хорошее дело. Отец Колган, наверное, доволен.

— Думаю, что доволен, — сказала Лидия. — За месяц, что я работаю здесь, он понял, что на меня можно положиться.

— Месяц, — тихо повторил Ирландец. — Трудно поверить, что ты уехала всего месяц назад. Нам тебя так не хватает.

— Ты мог бы приехать раньше. Думала, что ты привезешь мои вещи.

— Именно это предлагал Натан, но я. — Маркус не мог тогда пуститься в дорогу. Боль в спине неожиданно стала невыносимой и приковала его к постели. Пуля, застрявшая в позвоночнике, сдвинулась с места. Хирург предупреждал, что это может случиться. Вот и случилось… — Но я подумал, что тебе надо дать время устроиться здесь. Надеюсь, ты не подумала, что я не хочу тебя видеть?

— Мне такое и в голову не приходило. — Лидия взглянула ему в лицо. Он похудел, в уголках глаз и на лбу появились новые морщинки. — Ты все это время хорошо себя чувствовал, Ирландец?

Он удивленно вскинул седую бровь:

— Я? Я не жалуюсь на здоровье. — Он знаком показал официанту принести очередную порцию грога. — Вот если бы только моя дочь снова жила в Баллабурне.

— Это невозможно. По крайней мере сейчас. Может быть, через несколько месяцев…

«Несколько месяцев, — подумал он. — Будем надеяться, что это не окажется слишком поздно».

— Ты намерена жить в «Петти»?

— Я проживу здесь еще некоторое время. Гаррисоны обещали мне комнату. Это люди, которые взяли к себе Кита Ты их знаешь, Ирландец?

— Гаррисоны, — задумчиво произнес Маркус. — Это не те ли, у которых сапожная мастерская на Элизабет-стрит? Насколько я помню, это хорошие сапожники.

— Да, это они.

— Наверное, это Колган устроил?

— Да, но у Кита есть благодетель. Кто-то помогает ему платить за обучение и одежду, оплачивает кое-какие расходы Гаррисонов. Об этом тебе что-нибудь известно?

— Откуда? Лидия вздохнула.

— Я подумала, что, возможно, Натан говорил тебе что-нибудь.

— Натан? Ты хочешь сказать, что Натан оказывает финансовую поддержку ребенку?

— Твое удивление не очень лестно характеризует его. Я не сомневаюсь в том, что он является благодетелем Кита. Значит, он это делает втайне от тебя?

— Ну и ну! Кто бы мог подумать? — усмехнулся Ирландец. — Кстати, откуда он взялся, этот постреленок?

Лидия рассказала о том, что произошло в портовом квартале.

— Натан тогда сказал, что мальчишке ничем не поможешь, но когда я случайно наткнулась на него в следующий раз, я его едва узнала: чистенький, наглаженный, и глазенки умом светятся. И все это дело рук Хантера. Я бы никогда не узнала об этом, если бы не оказалась в школе Святого Бенедикта.

Лидия помолчала, задумчиво ковыряясь вилкой в тарелке.

— Натан говорил, что был сослан на каторгу за убийство. Это правда?

— Насколько мне известно…

— Что это значит?

— Натан не убивал проститутку. Я этому верю. И всегда верил. Он тебе об этом не рассказывал?

— Он сказал лишь, что не совершал убийства. Я тоже ему поверила.

— Сам Натан мало говорил об этом. Мне об этом рассказал Бриг.

— А Бригем? Его за что сослали?

— Этот придурок захотел быть со своим другом. Он пытался спасти Натана и оказался с ним в конце концов на одном судне. Потом, когда ему было позволено покинуть Землю Ван Дьемана, он явился в Сидней. Здесь я его и нашел, а через него — Натана.

— Значит, они были очень близки? Ирландец пожал плечами:

— Странная это дружба. Меня всегда удивляло, что Бриг хочет, чтобы Натан был рядом и он мог бы защищать его, но с другой стороны…

— Продолжай.

— У меня сложилось впечатление, что Натан держится рядом, чтобы иметь возможность защищать всех остальных от Брига. — Он рассмеялся. — Странные мысли иногда приходят в голову. Не могу тебе сейчас привести конкретный пример, но дело вот в чем: когда они вместе, то Бриг руководит, а Натан позволяет это делать, но при этом Нат всегда начеку.

Лидия обдумала сказанное.

— Натан никогда не рассказывал тебе о Джинни Флинт?

— Джинни Флинт? Нет, что-то не припомню. А-а, ты, должно быть, имеешь в виду проститутку, которую убили в Сан-Франциско? Натан упоминал об этом. Мерзкая история. — Он нахмурился, его глаза затуманились. — Неужели ты предполагаешь, что это сделал Нат?

— Боже упаси! — сказала Лидия. — Но я без конца думала об этом. Хантер никогда не был убийцей. Убийца — Бригем Мур.

Лидия собрала книги, достала из ящика стола свою сумочку и, окинув классную комнату взглядом, встала из-за стола.

— Можешь идти домой, Кит, — сказала она — Совсем не обязательно провожать меня до гостиницы.

— Мне не трудно, — заявил мальчуган, под левым глазом которого красовался желтовато-фиолетовый синяк, полученный в стычке, происшедшей после уроков. Лидию он провожал в гостиницу скорее ради собственной, чем ее, безопасности, хотя никогда бы в этом не признался. Впрочем, синяк он получил, тоже защищая Лидию от грубых высказываний.

— Ну, если так… — Она вручила ему связку книг. — Хочешь пообедать вместе со мной в гостинице? Мы могли бы по пути зайти к Гаррисонам и предупредить.

— Было бы здорово.

— Решено, — сказала Лидия.

В этот момент дверь классной комнаты распахнулась и на пороге появился человек, увидев которого Лидия замерла в изумлении. Более того, Кит почувствовал, что она испугалась.

— Здравствуй, Лидия, — сказал Бригем. Он оперся на дверной косяк и усмехнулся. Мур был доволен тем, как Лидия отреагировала на его появление. — Отец Колган сказал, где тебя найти. Он всегда рад помочь ближнему. Такова его натура.

— Мисс Чедвик? — обратился к ней Кит, наморщив лоб. — Хотите…

— Все в порядке, Кит, — успокоила она мальчика. — Подожди меня в коридоре. Дай мне две минуты — и мы с тобой пойдем. — Она подтолкнула ученика к двери. — Иди.

Кит медленно перевел взгляд с Лидии на ее гостя, но подчинился и закрыл за собой дверь классной комнаты.

Лидия, приняв оборонительную позу, сложила на груда руки. Бриг почти не изменился с их последней встречи. Только светлые волосы и брови стали еще светлее — наверное, потому что он много времени проводил на палубе судна, не защищаясь от солнца шляпой. Лицо его озарилось обезоруживающей улыбкой. Теперь, когда она увидела, что он жив, ей безумно захотелось, чтобы он умер.

— Ты отъявленный негодяй, — спокойно сказала она. — Я рада, что имею возможность сказать тебе это.

Бригем рассмеялся. Его забавляла ситуация. Он уселся на крышку парты, протянув перед собой скрещенные в лодыжках ноги.

— Я-то гадал, какие будут твои первые слова при встрече! А ты словно привидение увидела.

Лидия пропустила его слова мимо ушей.

— Как ты нашел меня?

— Сначала позволь передать тебе привет от твоих родителей. Они беспокоятся о тебе, Лидия. Твой отец нанял меня, чтобы я привез тебя в Сан-Франциско. Он оплатил проезд и выплатил часть денег за работу с условием расплатиться окончательно после твоего возвращения.

— Ложь. Он никогда не сделал бы этого. Ему известно, как я к тебе отношусь.

— Ты, наверное, имеешь в виду тот случай, когда заставила меня прыгать из окна спальни? Но ведь, если помнишь, и к Натану ты тогда отнеслась так же. Однако сейчас ты замужем за Хантером, не так ли? Сэмюел не знает, что и думать.

— Натан все ему объяснил в письме. Бригем пожал плечами:

— Насколько мне известно, единственное письмо, которое они получили, было написано твоей рукой, и в нем говорилось, что ты уезжаешь с Натаном. Если бы Сэмюел получил еще одно письмо, я знал бы об этом, потому что весь период выздоровления прожил в их доме.

— Это не имеет значения, — сказала Лидия, чувствуя, что в том, что Сэмюел не получил письма, каким-то образом виноват Бриг. — Я нахожусь здесь уже семь недель и к этому времени папа не только получил мое письмо, но и, наверное, написал ответ.

Бриг кивнул. Он был готов к тому, что Сэмюел в конце концов узнает правду от Лидии.

— Рано или поздно это должно случиться, — сказал Мур. — Но знай, что на самом деле я не имел намерения возвращать тебя в Сан-Франциско.

— Что тебе нужно, Бригем?

— Сейчас? — Он легко вскочил на ноги и улыбнулся. — Я хотел лишь, чтобы ты узнала, что я здесь, Лидия. А что будет потом, придется решать нам с Натаном. Боюсь, что твоего мнения никто спрашивать не станет.

Лидия не сразу нашлась что ответить, и он успел уйти.

Она снова увидела Бригема только через два дня. Он ждал ее после занятий на ступенях церкви Святого Бенедикта, с самым беззаботным видом нежась в лучах послеполуденного солнца. Ей не хотелось устраивать скандал, да и дорога до гостиницы была весьма оживленной, поэтому Лидия позволила Бригу сопровождать ее. Кит, которого Мур попытался прогнать, тем не менее следовал по пятам, держась на почтительном расстоянии.

— Что тебе нужно на сей раз, Бригем? Мне не нравится эта игра в кошки-мышки. — Она резко сбросила с локтя его руку, когда он хотел перевести ее через Георг-стрит.

Бригем притворился оскорбленным, бросив на нее обиженный взгляд.

— Боже, как ты высокомерна. Чувствуется влияние матери. Скажи, от нее есть какие-нибудь вести? Или от Сэмюела.

— Не твое дело.

Ответ Лидии ничуть его не обескуражил. Он по крайней мере понял, что она еще не знает о смерти матери. А он тем временем уговорит Генри Такера отдавать ему корреспонденцию на ее имя. Надо лишь придумать, как это сделать.

— Значит, ты живешь в гостинице «Пегги»?

— Если бы я знала, что ты этого не знаешь, то не позволила бы тебе провожать меня.

— В тебе появилась какая-то язвительность, которой я не замечал раньше Тебе это не идет, Лидия. Не из-за этого ли Натан выпроводил тебя из Баллабурна?

Лидия постаралась скрыть свое удивление. Значит, Бригему Муру отнюдь не все известно? Ему только кажется, что он все знает. Она ответила на вопрос вопросом:

— Ирландец знает о том, что ты вернулся.

— Скоро узнает Натан тоже. Я не собирался задерживаться в Сиднее. Не ожидал, что вы с Натаном так быстро разбежитесь Может, вернешься в Баллабурн со мной? Я скоро туда еду.

— Мне и здесь хорошо, — огрызнулась она. Оглянувшись через плечо, Бриг посмотрел на Кита.

— Я слышал, как твой телохранитель назвал тебя «мисс Чедвик», однако отец Колган сказал, что лично совершал обряд вашего бракосочетания.

Лидия вздохнула. Отец Колган, конечно, поделился этой информацией с Бригом из самых лучших побуждений. Несомненно, он относился к Бригу также хорошо, как к Натану.

— Мы с Натаном сочетались законным браком, Бриг. Баллабурн теперь принадлежит ему.

— Не совсем так. Пока не умер Ирландец, это всего лишь его наследство.

— Мне об этом никто не говорил, — сказала Лидия, искоса поглядывая на собеседника.

— Оно и понятно. У Ирландца есть два завещания. Какое из них вступит в силу, зависит от выполнения условий пари.

— Но Натан его выиграл. Мур беспечно пожал плечами:

— Время покажет. За год может всякое случиться.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Лидия, хватая его за локоть. Но Бригем, резко сбросив ее руку, как это некоторое время назад сделала она, развернулся и ушел, не оглядываясь.

Следующие четыре дня Лидия прожила вместе с Китом у Гаррисонов, надеясь, что за это время Бригем уедет из Сиднея. Она взяла за правило не выходить никуда без сопровождения, в церковь и обратно ходила разными дорогами Она уже решила, что ей удалось избежать встречи с ним, когда, вернувшись в «Петти», обнаружила у себя в комнате Бригема.

Лидия не стала спрашивать, как он попал сюда, потому что поняла — его впустил Генри Такер. Она не собиралась входить в комнату, где Бригем небрежно развалился в кресле, закинув одну ногу на подоконник.

— Тебе придется уйти, или я закричу. Я закричу так громко, что меня услышат даже в Баллабурне. Убирайся.

Бриг выпрямился в кресле.

— Я прошу уделить мне всего две минуты, — сказал он, для убедительности поднимая два пальца.

— Ладно. Две минуты, — устало сказала Лидия, но не перешагнула через порог.

— Ты ведешь себя так, словно ожидаешь от меня какой-нибудь каверзы, Лидия. Не могу сказать, чтобы это мне льстило. Это мне следует опасаться. Ведь в последний раз, когда мы виделись в Сан-Франциско, ты в меня стреляла.

Лидия оставила его слова без ответа.

— Если бы не Натан, я бы, возможно, не выжил. Он нашел человека, который позаботился обо мне. Такие уж мы с ним друзья, Лидия. Нас ничто не могло разлучить, пока не появилась ты.

— Не я встала между вами, Бриг, а Баллабурн.

— Ты и есть Баллабурн.

— Ну уж дудки! — возмутилась она. — Я не позволю ни тебе, ни Нагану обращаться с собой как с земельным участком.

— Из-за этого ты сейчас не с Натаном? Он не умеет обращаться с женщиной? — Бригем вскочил на ноги. — Я тебе больше подойду. Это я тебе обещаю. Не верю, чтобы ты была счастлива здесь. Но если ты разведешься с Натаном, то сможешь стать моей женой.

— Так вот ты какой друг! — воскликнула Лидия. — Убирайся отсюда, или я закричу.

Бригем взял со стола шляпу и перекинул через руку плащ.

— Если ты не подумаешь о разводе, то не оставишь мне выбора, — с несколько печальной улыбкой сказал он. — Всего хорошего, Лидия.

Она посторонилась, когда Мур проходил мимо, как будто боялась запачкаться, если он к ней прикоснется. Проводив взглядом его удаляющуюся по коридору фигуру, она вошла в комнату, заперла дверь и опустилась на пол, прислонившись к ней спиной.

«Развод, — думала она. — Не обязательно развод. Достаточно было бы признать брак недействительным, как будто его никогда не было. Бриг воспримет это как знак, указывающий, что она готова выйти за него замуж, и у него не будет причины искать других способов завладеть Баллабурном».

Признание брака недействительным, в результате чего Натан Хантер останется без нее и без Баллабурна, являлось, возможно, единственным способом сохранить ему жизнь.

Во вторник отец Колган, заглянув в класс, прервал занятия, сказав, что к Лидии явился посетитель. Стараясь не показать своего раздражения, она отправилась в кабинет священника, где в кресле с высокой спинкой, повернувшись спиной к двери, кто-то сидел. Она сразу поняла, что это Бригем.

Лидия громко захлопнула за собой дверь, с удовлетворением заметив, как вздрогнул от неожиданности гость.

— Я не люблю, когда прерывают уроки, — сказала она. — Если ты хотел меня видеть, то мог бы оставить записку у Генри. Мы где-нибудь встретились бы с тобой, но только не здесь. А теперь, прошу прощения, я должна вернуться к своим ученикам.

Кресло развернулось, и на нее уставились серебристо-серые глаза Натана.

Лидия остолбенела. Натан немного успокоился. Он не раз представлял себе, как она может его встретить, но такого холодного, неприязненного приема не ожидал. К счастью, это, видимо, предназначалось не ему.

— Натан?

— А ты кого ожидала увидеть?

— Я подумала… — Она осторожно опустилась на стул по другую сторону стола и сложила на коленях руки. — Отец Колган не сказал, что это ты. Я не ожидала, что ты так скоро откликнешься на мое письмо. Как хорошо, что ты приехал, Натан.

— Я приехал не из-за письма, Лидия. Возможно, оно пришло в Баллабурн после моего отъезда.

Он не получил письма? Значит, все, что она, тщательно подбирая слова, изложила в письме, теперь придется объяснить лично. Но он моментально разгадает все ее опасения.

— В таком случае почему ты приехал? — спросила она. — Неужели что-нибудь случилось с Ирландцем? — встревожилась она.

Натан покачал головой:

— Нет. Он чувствует себя нормально. — Хантер сдержал обещание, данное Ирландцу, и ничего не сказал ей об ухудшении его здоровья. Но если Лидия обладает наблюдательностью, она поймет, что здоровье ее отца оставляет желать лучшего. — Он шлет тебе привет.

— Мне его не хватает.

— Ты могла бы исправить это положение, — сказал Натан. Ему было трудно оставаться на месте и сохранять дистанцию, как будто они чужие. Ему хотелось поцеловать Лидию. Он нежно обнимет ее, его губы прикоснутся к ее губам — сначала легонько, чтобы она вспомнила его на вкус, потом крепче, затем его язык…

— Натан? — окликнула его Лидия. — Я спросила тебя: почему ты приехал? Чтобы убедить меня вернуться в Баллабурн?

Хантер вернулся к реальности.

— Ты ставишь телегу впереди лошади, Лидия. Скажи лучше, ты могла бы оставить на кого-нибудь своих учеников? Здесь не лучшее место для разговора, ради которого я приехал. Пойдем в «Петти». Я снял там апартаменты на несколько дней.

Лидия побледнела.

— Ты снял апартаменты в «Петти»? Ах, Натан, как ты мог это сделать? Что скажут люди, узнав, что мы живем в разных комнатах? Генри, наверное, уже кому-нибудь разболтал.

Не веря своим ушам Натан приподнял брови.

— Если тебя так беспокоит общественное мнение, то тебе следовало бы жить не здесь, а в Баллабурне. Так ты сможешь освободиться от занятий?

— Мы встретимся в «Петти» в моем номере.

— Приходи в мой. Это те же самые апартаменты, в которых мы жили вместе, помнишь?

Еще бы ей не помнить.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Ты мне не доверяешь?

— Да нет… я тебе верю, — пробормотала она. «Очень глупо с твоей стороны», — подумал он и сказал:

— Значит, ты не веришь себе. Увидимся через несколько часов.

Остальную часть дня Лидия не находила себе места. Ей было трудно на чем-нибудь сосредоточиться. Притвориться холодной и сдержанной с ним было просто, когда она находилась в городе, а он был на ранчо. Совсем другое дело, когда они останутся в комнате вдвоем. Она отлично знала, как действует притягательная сила его серебристо-серых глаз. Но Лидия была обязана убедить Натана в своем безразличии.

— Входи! — крикнул Натан, когда Лидия постучала в дверь. Он находился в это время на веранде. Она пришла прямо из школы. В руках у нее были стопка книг, сумочка и какие-то бумаги. Бросив все это на кровать, она положила поверх шляпку и плащ, подошла к камину, чтобы погреть руки. Натан вошел в комнату и уселся за ее спи-ной в мягкое, обитое парчой кресло. Его взгляд скользнул по стройной спине и изгибу бедер. Ее скромное серое платье было строгого покроя, с высоким воротом. Интересно, подумал он, носит ли она кружевные панталончики и батистовую сорочку, которые он ей подарил. Натан уставился на подол ее платья, надеясь разглядеть мелькнувшую на мгновение нижнюю юбку. Наконец Лидия оглянулась. Хантер улыбнулся.

У Лидии заколотилось сердце.

— Ты не сказал мне, почему приехал, — спокойно сказала она, усаживаясь в кресло напротив.

— Ты, наверное, уже это знаешь, Лидия. Я за это время успел поразмыслить над твоей реакцией, когда ты сегодня вошла в кабинет отца Колгана. Ты мне так и не сказала, кого ожидала там увидеть, но я понял. Ты думала, что это Бриг.

Она кивнула.

— Значит, ты виделся с ним? Он уже в Баллабурне?

— Нет. Когда я уезжал, его там не было. Ты полагаешь, он поедет туда?

— Он сам так сказал.

Натан выругался сквозь зубы. Отведя взгляд, он уставился в огонь.

— Я надеялся приехать сюда до того, как ты поговоришь с ним. Несколько дней назад до нас дошли слухи, что он появился в Сиднее. До вчерашнего вечера я делал объезд дальних территорий, иначе приехал бы сюда раньше. — Он встал, налил себе выпить, потом снова сел, на сей раз на подлокотник кресла. — Как он тебя нашел?

— Не думаю, что это было очень трудно. Ведь я от него не пряталась. Ты говорил, что у него был шанс выжить, но я все-таки верила, что убила его. И когда снова увидела…

Натан закончил фразу за нее:

— Тебе захотелось, чтобы так оно и было.

— Да. Это, конечно, не делает мне чести, но я пожалела, что не убила его.

Чтобы не протянуть руку к Лидии, Натан покрепче сжал в ладони, стакан.

— Сколько раз ты виделась с Бригом? — спросил он, изо всех сил стараясь придать голосу полное безразличие.

— Три раза. Два — в школе и один раз в гостинице. Он уговорил Генри пустить его в мой номер.

— Что? — взревел Натан.

— Все в порядке, Натан. Я уже поговорила с Генри. Больше этого не повторится.

— В этом ты права: этого не повторится. Ты возвращаешься в Баллабурн, где будешь в безопасности.

— Благодарю покорно, но я останусь здесь.

— Вопрос не подлежит обсуждению, — заявил Натан и, залпом осушив стакан, поставил его на стол. — Я приехал с намерением уговорить тебя, но, узнав о том, что здесь происходило, вижу, что у меня нет выбора. Ирландец сказал, что ты считаешь Брига убийцей. Если это так, то ты тем более должна находиться там, где я могу защитить тебя.

— Если я так считаю? Если? Ты должен знать правду, Натан. Думаю, ты очень давно подозревал об этом, но необоснованное чувство преданности к другу заставляло тебя молчать. Если бы ты не знал, что он за человек, ты бы не стремился увезти меня в Баллабурн, не последовал бы за ним в Сан-Франциско и не возвратился бы к отцу Фаамузами, чтобы узнать подробности аналогичного убийства на острове.

Натан подошел к стеклянной двери, ведущей на веранду, и остановился.

— Я хочу, чтобы ты вернулась в Баллабурн. Зная Брига, уверен, что в любом другом месте он будет продолжать запугивать тебя. Я последовал за ним в Сан-Франциско, потому что это был мой единственный шанс заполучить ранчо. А о чем я разговаривал с отцом Фаамузами, ты не знаешь, потому что я тебе не рассказывал.

— Ну так расскажи сейчас. Он пожал плечами:

— Ладно. Я расспрашивал его об одном растении, повышающем половое влечение, которое произрастает на острове. Ты знаешь, что такое половое влечение?

— Да. Но я тебе не верю. Когда ты ушел, Фаамузама рассказала мне о самоубийстве той девушки.

— Это совпадение.

Лидия достала из сумочки листок бумаги и дала его Натану.

— Сложи его.

Натан в полном недоумении покачал головой, но подчинился. Он сложил листок вдвое и пригладил кончиками пальцев.

— Еще? — спросил он. Она кивнула. Он сложил бумагу еще несколько раз и точно так же пригладил кончиками пальцев. Потом отдал квадратик Лидии. — И что это доказывает?

— В тот вечер, когда я стреляла в Бригема, я пришла в твой гостиничный номер, чтобы встретиться с тобой. В тот день, когда я была на примерке в салоне мадам Симон, я обнаружила дома вложенный в коробку с платьями пакет. Там была записка, как я думала, от тебя. Она была аккуратно сложена и место сгиба было до острого края заглажено ногтями. Я никогда не видела твоего почерка и мне не с чем было сравнить. Там же лежал кусок ткани от моего желтого вечернего платья. Помнишь? Оно было надето на мне на благотворительном балу, а потом в борделе, когда мы принимали роды у Шарлотты. Я тогда безнадежно испачкала его кровью.

— Я помню, что дал тебе какое-то платье Джинни. Она кивнула.

— Которое ты потом вернул ей.

— К тому времени она была мертва.

— Я уверена, что так оно и было. Ты не припомнишь, видел ли где-нибудь в комнате мое испачканное желтое платье?

— Это было так давно, Лидия. Я не помню…

— Позволь помочь тебе. Я оставила его перекинутым через спинку единственного стула. Ты не помнишь, что видел его там? Нет? Ну так вот: ты не видел его, потому что его там не было. Мое платье забрал убийца. Желтое бальное платье было единственным в своем роде, Натан. Убийца забрал его, потому что оно уличало меня в том, что ночью я заходила в комнату Джинни. Он не сразу решил, как его использовать, но приберег на всякий случай.

Случай этот представился, я заставила его выпрыгнуть из окна своей спальни. Его лучший друг, то есть ты, предупредил меня, что я нажила себе врага. Но я тогда не поняла этого.

Когда получила записку и оторванный от платья кусок ткани, то подумала, что это писал ты. Поэтому я отправилась к тебе в гостиничный номер с чеком в кармане — чтобы откупиться — и с пистолетом, чтобы убить, если все другие возможности будут исчерпаны. Бриг встретил меня у двери. Ему даже не пришлась лгать, потому что я была убеждена, что мне следует опасаться тебя. Когда же поняла, что он не намерен отпускать меня, было слишком поздно.

Но было и еще кое-что, заставившее меня понять, что автором записки был он. Я дала ему чек, выписанный на твое имя, и он стал складывать его, заглаживая край ногтями. Я не выношу этот звук, у меня от него мурашки по спине бегут. Так же была сложена и полученная мною записка. Это не ты мне ее писал, а Бриг. Не ты, а Бриг взял платье. И убил Джинни тоже Бриг.

В камине весело потрескивали дрова, нарушая удручающую тишину. Натан долго смотрел на сложенный листок бумаги, потом взял его и бросил в огонь. Язычки пламени лизнули бумагу раз, другой, и вскоре от нее осталась лишь кучка пепла.

— Ты давно догадалась? — спросил Натан. Он стоял засунув руки в карманы, расставив ноги и чуть покачиваясь с носка на пятку.

— Нет, — ответила Лидия. — Я поняла это, только когда покинула Баллабурн. Случай в «Серебряной леди» не давал мне покоя.

— Но ты никогда ни о чем не спрашивала.

— Зачем? Однажды ты сказал мне, что не убивал Джинни Флинт. То же самое ты говорил об убийстве, за которое тебя сослали на каторгу. Расспросов о разговоре с отцом Фаамузами ты избегал.

Натана поразила ее откровенность.

— Неужели ты по этой причине так стремилась уехать из Баллабурна?

— Нет. Тебе не приходило в голову, что я ни о чем не спрашивала, потому что боялась узнать всю правду?

— Судя по всему, ты именно за этим и приехала. Она покачала головой.

— Все, произошло случайно. Однажды дети складывали листки бумаги, старательно заглаживая складки, некоторые даже норовили пройтись по ним зубами. И тут я отчетливо вспомнила записку, то, как Бриг складывал чек, и сравнила с твоей привычкой сжимать газету. Ты приглаживал складку кончиками пальцев или ребром ладони, но никогда не использовал для этого ногти.

Натан продолжал смотреть в огонь. Он почувствовал, что Лидия подошла к нему, но не повернулся.

— Что бы ты ни думала, у меня никогда не было стопроцентной уверенности. И практически никаких доказательств. Совпадения — это еще не доказательства, Лидия. Я не знал, как удалось Бригу выманить тебя из дома и заставить пойти в «Серебряную леди», пока ты случайно не упомянула о записке, уже будучи в Баллабурне. Поскольку я не писал ее, стало быть, она была написана Бригемом. Было ясно, что ты подозреваешь меня, но гордость не позволяла оправдываться. И о твоем бальном платье я тогда узнал впервые. Это была единственная улика, подтверждающая, что Бриг побывал в комнате Джинни. Но это не доказывает, что он виновен в ее смерти.

Я знаю, о чем ты подумала. Мне это тоже пришло в голову. Меня сослали на каторгу за убийство в возрасте четырнадцати лет. У меня уголовное прошлое. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что убийство молодой женщины в Лондоне имеет поразительное сходство с убийством Джинни Флинт. Но что бы я ни заподозрил в Сан-Франциско, все подозрения в конечном счете могли обернуться против меня. Пойми, что я в своих действиях руководствуюсь не необоснованной лояльностью к Бригу, как ты ее называешь, а элементарным чувством самосохранения.

— Когда не пытаешься защитить других, — добавила она. Он невесело рассмеялся:

— Не очень-то мне это удается. Ты знаешь о трех убийствах: в Лондоне, Сан-Франциско и на Самоа. В Сан-Франциско была принята версия самоубийства. Иногда это случается. Я знаю о двух подобных случаях здесь: в Сиднее около четырех лет назад и в Мельбурне два года назад, как раз накануне розыгрыша Кубка. Все это, возможно, было делом рук Брига, но разве я смог остановить убийства? Мне иногда кажется, что я даже каким-то образом способствовал им. Я всегда оказываюсь рядом, когда они происходят. Достаточно близко, чтобы попасть в число подозреваемых, если мне придет в голову сообщить кому-нибудь известную мне информацию, но недостаточно близко, чтобы предотвратить убийство. Я заранее не знаю когда это произойдет и кто может стать жертвой. Женщина в Лондоне была любовницей известного лорда. Джинни и женщина из Сиднея были проститутками. Убитая в Мельбурне была вдовой одного каторжника, с которым был знаком Мур. Девушка-островитянка, как заверил меня отец Фаамузами, была невинной девственницей. Она, возможно, умерла только потому, что отказала Бригу.

— Твой друг знает о том, что ты его подозреваешь?

— Не уверен. Я ему об этом не говорил.

— Веселенькая история! — вздохнув, сказала Лидия. Натан вдруг резко повернулся к жене:

— А ты говорила Бригу о своих подозрениях?

— Нет. Он думает, что я верю, будто убийство Джинни — твоих рук дело.

У Натана слегка отлегло от сердца.

— Хорошо. И в дальнейшем продолжай держаться этой версии. Это для тебя лучшая защита, как, впрочем, и скорейший отъезд со мной в Баллабурн.

— По правде говоря, Натан, именно об этом я писала тебе в своем письме, — собравшись с духом, сказала Лидия. — Жаль, что ты не получил его. Возможно, отпала бы необходимость ехать.

— Вот как?! — воскликнул Натан. Он еще не знал, о чем пойдет речь, но направление, которое принимал разговор, ему не нравилось.

— Видишь ли, я сказала, что не хочу развода…

— А теперь хочешь? — прищурив глаза, спросил он.

— Нет… ох нет. Но я подумала, что было бы лучше признать брак недействительным.

— Почему?

— Я хочу поехать домой, — сказала Лидия. — Я скучаю по родителям, от них давно не было никакой весточки. Возможно, они даже мое первое письмо не получили.

— Но ты обещала пробыть здесь в течение года. Так-то ты держишь свое слово!

— Извини, Натан. Я действительно думала, что смогу выполнить свое обещание.

— Зачем тебе признание брака недействительным? Ты могла бы уехать и без этого.

Она нахмурилась.

— Но тогда ты был бы все еще женат и не смог жениться снова.

— Я не собираюсь жениться снова. Может быть, ты собираешься?

— Я никогда не думала об этом.

— В таком случае в признании брака недействительным нет необходимости. Мы будем состоять в браке до тех пор, пока ты не пожелаешь снова выйти замуж.

— И ты мне позволишь уехать? — недоверчиво спросила Лидия.

— Я не могу удерживать тебя силой. Можешь уезжать в Сан-Франциско.

— Но ты потеряешь Баллабурн.

— Если брак будет признан недействительным, я его тоже потеряю Но в таком случае я не потеряю тебя. Я буду знать, что ты по-прежнему моя. И пока мы женаты, Бриг не сможет тебя заполучить.

«А следовательно, не сможет заполучить и Баллабурн», — мысленно добавила Лидия. Они с Натаном пришли к одному выводу, хотя и подходили к решению проблемы с диаметрально противоположных позиций. Для Мура самым верным способом аннулировать их брак было сделать ее вдовой. Лидия не хотела, чтобы Баллабурн перешел в руки Брига, но важнее собственной безопасности для нее была безопасность Натана. Значит, единственным выходом было признание брака недействительным.

— Не добившись признания брака недействительным, я не уеду из Сиднея, Натан.

— В таком случае ты поедешь со мной в Баллабурн.

— Как же ты это сделаешь? — вздернув подбородок, спросила Лидия. — Свяжешь меня и заткнешь рот кляпом? Запрешь в сундуке?

Столь эмоциональное описание его предполагаемых действий позабавило Натана.

— Я подумывал о том, чтобы оглушить тебя ударом по голове, а потом забросить твое безжизненное тело на спину моего коня. И если ты думаешь, что меня кто-нибудь остановит, то ошибаешься. Здесь это в порядке вещей. Ты моя жена, Лидия.

— Но я не твоя собственность.

Она чуть было не дала Хантеру пощечину, но потом как-то сразу остыла и тяжело опустилась в кресло.

— Я боюсь, Натан, — тихо сказала она, — я очень боюсь. Он присел перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Ты думаешь, что я не знаю, Лидия? Сегодня, когда ты вошла в кабинет, ты говорила так резко, стараясь показать, что тебя никто не запугает. С Бригемом эта бравада, возможно, сработала бы, но только не со мной. Ты боишься его, он убийца. И мы можем доказать это.

— Но ты ошибаешься. Я боюсь того, что он может… — Лидия не договорила.

Натан как-то странно посмотрел на нее, поднялся с колен и тоже уселся на стул.

— Я позабочусь о том, чтобы ты могла уехать из Сиднея. Через несколько дней ты будешь на пути в Сан-Франциско.

Лидия понимала, что не сможет этого сделать. В отличие от Натана она знала, что его жизнь находится под угрозой. Не могла она оставить его беззащитным. Кто-то должен прикрывать его спину, и Лидия это сделает.

— Я уже сказала, что уеду лишь тогда, когда будет аннулирован наш брак. А поскольку отец Колган не сделает этого без твоего согласия, я останусь здесь.

— В Сиднее?

— Мне что-то не улыбается перспектива быть оглушенной и заброшенной на спину коня. Поэтому я поеду в Баллабурн.

— Вот увидишь, все будет хорошо. В доме Ирландца Бриг ничего не сделает. Он побоится потерять права даже на тот участок, который выиграл, поэтому не решится тронуть тебя.

— Почему Ирландец ничего не предпринимает в отношении Брига? Почему не положит конец этому пари, не дожидаясь истечения года?

— Я думал, что ты знаешь, — удивленно произнес Хантер. — Дело в том, что Ирландец не верит тому, что ты рассказала ему о Бриге.

У Лидии глаза округлились от удивления.

— Он не верит мне? Он сидел напротив меня за столом и внимательно слушал все, что я говорила. И он ни разу…

— Он все выслушал, Лидия. И остался при своем мнении. Вернувшись в Баллабурн, он все рассказал мне. Насколько я понял, Маркус считает, что ты сделала ошибочные выводы.

— Ты говорил ему о своих подозрениях?

— Он не спрашивал, а я не спешил поделиться своей информацией, потому что знал, ему это будет неприятно. Ирландцу не хочется верить, что он так сильно ошибся в Муре, ведь он так гордился тем, что хорошо разбирается в людях. В Баллабурне он считает себя непререкаемым авторитетом.

— Я это заметила, — сухо сказала Лидия. — Из-за этого мы иногда ссорились. Он обычно считал, что прав, а я оставалась при своем мнении. Может, это к лучшему. У него и без того забот хватает. Если я буду жить в Баллабурне, то по крайней мере смогу больше времени проводить с Ирландцем. Пока он не приехал сюда, я не понимала, какие страдания он вынужден выносить. Наверное, эта поездка отняла у него последнее здоровье. Я поняла тогда, что он не сможет часто навещать меня, может быть, вообще не сможет больше приехать.

— Только не дай ему заметить, что ты возвращаешься ради него, — предупредил Натан. — Пострадает его гордость.

— Что мы ему скажем? Какие объяснения его устроят? Натан откашлялся и в самой непринужденной манере сказал:

— Я уже думал об этом. Мы могли бы убедить его, что по-настоящему любим друг друга. Думаю, это бы его удовлетворило.

— Он, наверное, порадовался бы своей дальновидности.

— Возможно.

— Ладно. Думаю, я смогла бы притвориться. А ты?

— Для меня это труда не составит.

— Но как быть с нашей спальней?

— Я могу спать на полу, — торопливо предложил он. — Никто, кроме тебя, об этом не узнает.

— Ну что ж, — нерешительно промолвила Лидия, — если ты действительно не будешь возражать…

— Я не сказал, что не буду возражать. Я сказал лишь, что могу это сделать. Значит, решено?

— Решено. — Лидия протянула руку, чтобы скрепить согласие. Натан крепко пожал ее. Сделка была заключена, но рукопожатие несколько затянулось, и оба с виноватым видом отвели глаза.

 

Глава 14

Так или иначе, их затея удалась. Вопреки опасениям обоих участников соглашения, они удачно справлялись со своими ролями. Они выработали план, позволяющий избегать трудных объяснений и скользких ситуаций.

Несмотря на то что Бригем так и не объявился в Баллабурне, Натан взял за правило работать в пределах видимости дома. Не исключено, что Мур появится неожиданно. И если такое случится, он хотел находиться рядом с Лидией. Тем более что она не возражала против того, что Натан держится поблизости от дома. Она ловила себя на мысли, что в течение дня не раз подходила к окнам, чтобы удостовериться, что Хан-тер где-то рядом. Это было удобно, пока овцы находились на пастбищах, но с наступлением весны их будут отбирать для стрижки и Натану придется уезжать на дальние пастбища. Лидия уже решила, что будет выезжать вместе с ним.

Лидия старалась не думать о Бригеме. Это было нетрудно, потому что Ирландец требовал все большего внимания с ее стороны. Он редко просил ее о чем-нибудь прямо, но Лидия чувствовала, что на ее плечи возлагается все больше и больше ответственности за выполнение работы, которую он считал важной. Они ежедневно занимались составлением каталога книг в его библиотеке. Он научил ее вести бухгалтерский учет, рассказал, как жизнь Баллабурна в неблагоприятные годы поддерживалась за счет доходов с золотых приисков. Лидия узнала, где лежат важные документы, какие доходы приносит ранчо, и, наконец, ей поручили составлять ведомость оплаты труда работников. Ирландец верил в ее таланты, и Лидия, удивляясь, обнаружила у себя немалые способности. Видя ее склоненную над счетами головку, Натан и Ирландец обменивались довольными взглядами.

— Он натаскивает тебя, чтобы передать в твои руки управление Баллабурном, — сказал ей однажды Натан. Он закрыл книгу, которую читал, и подошел к столу, за которым работала Лидия. Отодвинув гроссбух, Натан присел на краешек стола и непринужденно склонился над ее работой.

Тень Натана упала на страницу.

— Ты заслоняешь мне свет, — сказала она, отмахнувшись рукой. — Я не вижу, что делаю… — Он закрыл лежавшую перед ней книгу. — Ну, Натан, — с упреком произнесла Лидия.

— Ну, Натан… — очень похожим тоном передразнил он. Лидия рассмеялась и, взглянув на старинные часы в футляре из вишневого дерева, воскликнула:

— Силы небесные, как поздно! Я и не заметила, как пролетело время.

После возвращения в Баллабурн она взяла за правило первой уходить в спальню. Она выкладывала одеяла и подушки для Натана, проверяла, есть ли для него в тазу свежая вода, и гасила все лампы, оставляя одну на высоком комоде. Он обычно давал ей достаточно времени, чтобы приготовиться ко сну, и лишь потом заходил в комнату. За это время Лидия могла бы заснуть, но не получалось. Зарывшись поглубже в прохладные простыни и толстые шерстяные одеяла, она лишь притворялась спящей.

Она была уверена, что Натан это знает, хотя он никогда об этом не говорил. Кое о чем было лучше не говорить. Оба они были уверены, что именно это делает их совместную жизнь здесь выносимой. Или почти выносимой. Но если о проблеме не говорить, это не значит, что она перестает существовать. А если признавать, то надо было что-то решать. Но именно этого они хотели избежать.

— Если я устал, то могу подняться наверх первым. Небо не обрушится, если мы изменим заведенный порядок. — Он улыбнулся. — Но я не устал. Я собирался пойти на кухню и заварить чай. А ты не хочешь?

— С удовольствием. И поищи немного медовых пряников Молли…

Он сдержал обещание. Пятнадцать минут спустя Хантер вернулся из кухни с подносом, нагруженным самыми разно-образными закусками. Поставив его перед камином, он пригласил Лидию присоединиться к нему. Оставив работу, она уселась на краешке шерстяного ковра. Разгладив складки темно-синей юбки, Лидия принялась выбирать из принесенных деликатесов то, что ей больше по вкусу.

— Сказав, что Ирландец готовит меня к управлению Баллабурном, ты, наверное, пошутил?

— Нет, я серьезно. — Он налил себе чашку чаю. — Неужели ты не понимаешь, что именно к этому он клонит?

— Я никогда об этом не думала. Рано или поздно Баллабурн будет принадлежать тебе.

— И тебе — через меня. Ирландец ведь не знает, что ты намерена уехать по истечении года. Он хочет, чтобы ты участвовала в создании процветающего ранчо.

— Но это бессмыслица, Натан.

— Не такая уж бессмыслица, если учесть, что я практически ничего не смыслю в бухгалтерском учете. Эту часть управления ранчо Ирландец никому не доверял. Я знаю здесь все, что касается поголовья скота и земельных угодий. Умею выбраковывать скот, стричь овец, но ни за что не сумел бы сделать то, чем занималась целую неделю ты. Когда-нибудь мне придется нанять человека, который будет заниматься бухучетом.

— Я могла бы научить тебя, — сказала она, подумав при этом: «Или могла бы остаться».

«Ты могла бы остаться», — подумал Натан и произнес:

— Мне нравится эта мысль: научиться всему настолько, чтобы не позволить делать из себя дурака.

— Не думаю, что это возможно.

Хантера позабавило, как быстро она заняла оборонительную позицию. Он улыбнулся, с удовольствием наблюдая, как ее потеплевший взгляд задержался на появившихся у него на щеках ямочках.

— Мне кажется, что именно этим занимается Бриг. Я не удивлюсь, если он окажется где-нибудь поблизости.

— Ты имеешь в виду в Баллабурне? Но этого не может быть. Мы бы об этом узнали.

Натан покачал головой, злясь на себя за то, что заговорил об этом.

— Думаю, что об этом никто больше не подозревает. Овчары недавно сообщили об уроне, причиненном стаду — то ли дикими собаками, то ли беглыми каторжниками. Стадо овец загнали на гребень холма, и овцы сбросились со скалистого обрыва в ущелье. Может, за ними гнались дикие собаки. А может, это дело рук Брига. Мне завтра надо поехать на Львиную гриву и посмотреть, не заявил ли Бригем на этот участок свои права. Может быть, он решил обосноваться там.

— Не надо, — торопливо сказала Лидия. При мысли о том, что Натан отправится искать Брига, у нее пропал аппетит. — Почему бы тебе не послать туда кого-нибудь? Джека, например?

— Это можно, но я… В чем дело, Лидия? Уж не думаешь ли ты, что Бриг хочет выманить меня, чтобы заявиться сюда?

— Но это возможно, не так ли? — спросила она, хотя до сих пор эта мысль не приходила ей в голову.

«Конечно, — подумал Хантер. — Бриг способен на все». Натана тревожило, что он не понимает, что делает Мур. Если нападение на хозяйство Баллабурна было его рук делом, то какова цель? А если он не виноват, то где находится? Почему не возвращается домой?

— Если это тебя беспокоит, то я не поеду. Пошлю Джека или Пули.

— Спасибо. Так мне будет спокойнее.

— По правде говоря, Лидия, я не думаю, чтобы Бриг устроил какую-нибудь каверзу здесь, в доме. Едва ли он захочет сбросить маску перед Ирландцем.

— Может быть, Ирландец уже его раскусил. Он редко упоминает о Бригеме. Если бы ему показалось странным то, что Бригем не явился в Баллабурн, он бы об этом сказал. Знаешь, иногда мне кажется, что мы переоцениваем привязанность Ирландца к Муру. Возможно, что на самом деле он верит, что Бриг способен совершить все, о чем я ему рассказала.

— В таком случае почему он не ликвидировал второе завещание? Не думаешь ли ты, что Ирландец действительно хочет, чтобы Баллабурн достался Бригу?

— Нет! Только не это!

— Тогда что?

Лидия пристально смотрела на свои руки, сложенные на коленях. Она непроизвольно потерла то место, где некогда находилось обручальное кольцо. Маркус не вернул его ей, сказав, что это надо заработать.

— Если Ирландец признает, что пари выиграно, то мне будет незачем здесь оставаться. Ты получишь право на владение Баллабурном, а я смогу выбрать место проживания. Знаю, что Ирландцу не понравилось, что я уехала в Сидней. Но обстоятельства сложились так, и я вернулась.

— У него нет повода думать, что ты намерена покинуть меня, — сказал Натан. — За последние восемь дней ты безупречно играла роль любящей жены.

— Возможно, мы переоцениваем свои актерские способности. Может быть, Ирландец давным-давно разгадал нашу загадку.

Натан задумался, добавил себе чаю и погрел о горячую чашку руки.

— Надо об этом подумать, — сказал наконец он. — Отправляйся спать.

— Хорошо — Стараясь не смотреть на Натана, Лидия встала, оправила юбку и стала подниматься вверх по лестнице.

— Руки вверх!

Почтово-пассажирский дилижанс «Кобб и К°» уже замедлял ход, когда раздалась команда остановиться. Три всадника преградили дилижансу путь, и кучер, на мгновение оглянувшись через плечо, заметил четвертого, который приближался сзади. Он бросил вожжи и, подчиняясь приказанию, поднял руки. Человек с дробовиком в руках опустил оружие.

Разбойников, физиономии которых заросли волосами, было четверо, что навело пассажиров на мысль о том, что на них напала печально знаменитая банда Келли. Совершив налет на какой-нибудь городишко, они грабили и громили все кругом, напивались до чертиков и плясали ночь напролет. А еще они убивали. Но как бы ни восхищалась некоторая часть населения их удалью, никому не хотелось оказаться у них на мушке.

Пассажиры дилижанса, заискивая перед разбойниками, послушно отдали им все, что те потребовали. Им торопливо передали сейф, в котором везли почту и деньги. Несколько минут спустя людей снова загнали в дилижанс, раздался выстрел, и лошади пустились вскачь.

Как только дилижанс скрылся из виду, Бриг вскрыл замок сейфа.

— Когда я найду то, что мне нужно, вы возьмете остальное, — сказал он, роясь в содержимом металлического ящика.

— Все оказалось просто, как ты и говорил, приятель, — сказал один из бандитов. — Мы вели себя лихо, совсем как Нед Келли. Видели, как они перепугались?

Бриг, лицо которого скрывала густая борода, насмешливо фыркнул.

— Не обольщайтесь. Они всего лишь подумали, что вы банда Келли. Почему, по-вашему, я взял в помощники только троих из вас? Потому что их тоже четверо. А ты, Зак, с черной бородой и усами, как две капли воды похож на Неда Келли. — Грабители замолчали, обдумывая слова Мура. — Наконец-то! — Мур достал из сейфа конверт. — Я нашел что хотел. Остальное ваше. Думаю, не надо напоминать, чтобы вы не болтали о том, что случилось. Это может дойти до Келли, а тот разозлится, ведь у него в кармане не прибавилось после нашего подвига. Прощайте, джентльмены. — С этими словами Бриг вскочил на коня и, свернув с дороги в заросли, скрылся за гребнем холма.

Пока меняли лошадей, пассажиры дилижанса возбужденно рассказывали в просторной кухне Баллабурна о том, как лицом к лицу столкнулись с бандой Келли. Лидия, помогавшая Тесс и Молли обносить гостей прохладительными напитками, жадно слушала их рассказы. Из коридора подкатил в инвалидном кресле Ирландец, в дверь черного хода вошел Натан. Ли-дия подошла к мужу.

— Он рассказал тебе, что произошло? — шепотом спросила она.

Натан кивнул и шепотом сказал Лидии:

— Выйдем на минутку.

Они вышли из дома. День был пасмурный и ветреный, и Лидия придерживала руками юбки, чтобы их не раздувало ветром. Натан предложил ей свой пиджак, но она отказалась.

— Ты вызвал меня на минутку. О чем пойдет речь?

— Это не территория Келли, Лидия. Нед орудует к югу отсюда. Пусть пассажиры, если им нравится, думают, что дилижанс остановила банда Келли, но я этому не верю.

— К чему ты клонишь, Натан?

— Я хочу сказать, что с тех пор, как я знаю Брига, он всегда мечтал поиграть в разбойников. У каждого из нас будет по пистолету и по коню, — говорил мне он.

— Бриг? Думаешь, одним из грабителей был Бриг? Что за вздор!

Она, конечно, права. Полной уверенности у него не было, и он даже пожалел, что поделился с ней подозрениями. Лидия никогда не поймет характер Бригема, как понимал его он. Она не может знать, как ведет себя Бригем, когда его загоняют в угол, и на какую безрассудную жестокость он способен в критической ситуации. Натан чувствовал, что у него нет выбора: он должен встретиться с приятелем и урегулировать свои отношения. Только так он сможет защитить Лидию.

— Ты права, — сказал он. — Возвращайся в дом. Потом расскажешь мне, о чем они там болтают.

Лидия вошла в кухню и остановилась возле слушателей, окруживших рассказчика.

— Сожалею, что пропало ваше письмо, миссис Хантер, — сказал кучер. — Может, оно потом найдется. Едва ли парней Келли могло заинтересовать что-нибудь, кроме денег.

— Письмо? — переспросила Лидия. — В дилижансе среди почтовых отправлений было письмо для меня?

Кучер кивнул.

— Я сказал об этом мистеру Хантеру. Я случайно увидел письмо, адресованное вам, когда загружал почту в Сиднее. Оно, возможно, еще найдется. Неду нужны только деньги. Зачем ему брать то, чем он не сможет воспользоваться?

— Вы правы, — сказала Лидия и, чуть помедлив, добавила — Вы, случайно, не заметили, откуда письмо? Оно было послано из Сиднея?

— Нет-нет, мэм. Потому-то я и расстроился, когда мы его потеряли. Я прежде всего обратил внимание на почтовую марку. Письмо прибыло из самого Сан-Франциско…

К обеду пассажиры уехали, а с их отъездом улеглась и волна возбуждения. Ирландец и Лидия находились в столовой вдвоем. Они не стали дожидаться Натана, потому что Молли, поставив на стол горячее блюдо, приказала немедленно приступать к еде.

Лидия положила на тарелку Ирландца жаркое из кролика под вишневым соусом, картофель, зеленые бобы с луком.

— Я заметила, что у тебя за последнее время улучшился аппетит, — сказала она, когда Маркус приступил к еде. — Тебе не помешает немного набрать вес.

— Пытаешься откормить меня?

— Не откормить, а подкормить, — поправила она. Окинув взглядом его широкое лицо, Лидия заметила, как он осунулся и побледнел за последнее время. Здоровяк, с которым она познакомилась несколько месяцев назад, таял на глазах. Он, конечно, не падал духом, но частые боли оставили глубокие морщинки возле рта и вокруг глаз.

Он надул щеки, чтобы рассмешить Лидию, и, когда она рассмеялась, принялся есть.

— Натан пожалеет, что пропустил обед, — сказал он.

— Я попрошу Молли оставить что-нибудь для него. Он поест позднее.

— Думаю, он сегодня не вернется. Я слышал, как Джек говорил Тесс, что Натан поехал на Львиную гриву.

— Что? — воскликнула Лидия. — Ты, должно быть, ошибся Он вчера говорил мне, что пошлет туда Джека или Пули. Натан сейчас чинит ограду с Биллом и Эдом. Я своими глазами видела.

— Но он с ними не вернулся. Сейчас Билл и Эд обедают вместе с другими работниками. Ты куда, Лидия? Вернись…

— Я на минутку. Хочу найти Тесс.

Но Лидия так и не вернулась в столовую. Узнав от Тесс что Ирландец не ошибся, она отправилась на поиски Джека! Заручившись его обещанием сопровождать ее на Львиную гриву, она принялась собираться в дорогу. Ирландец вновь увидел Лидию, когда она спускалась по главной лестнице. Девушка успела переодеться в юбку-брюки для верховой езды, сменила обувь. Она тащила в руках скатку с постелью и седельную суму в которой лежали смена белья, кое-какие предметы гигиены и револьвер «ремингтон». На ее плечи был наброшен жакет, волосы собраны на затылке и перетянуты черной бархатной лентой. На голове красовалась широкополая шляпа.

— Куда это ты собралась? — спросил Ирландец, преграждая ей путь. Лидия попыталась проскользнуть мимо, но не тут-то было. — Думаю, я имею право знать, куда ты направляешься?

— На Львиную гриву. Я должна найти Натана.

— Черта с два ты поедешь!

— Черта с два ты остановишь меня! — рявкнула она в ответ. — Джек согласился показать мне дорогу. Не такая я дурочка, чтобы ехать ночью одной.

— Я прикажу ему остаться.

— В таком случае я поеду одна, Ирландец. Я хочу быть с Натаном.

Маркус, вцепившись толстыми пальцами в подлокотники инвалидного кресла, прикинул, насколько реальна угроза Лидии, и наконец освободил ей путь.

— Ладно, — проворчал он. — Поезжай. Прихвати с собой еще и Пули.

Лидия с облегчением вздохнула. Сойдя с последней ступеньки, она наклонилась к отцу и сделала то, чего никогда прежде не делала: поцеловала его.

— Спасибо, Ирландец, — прошептала она. — Я все объясню, когда вернусь.

Когда Маркус опомнился, в коридоре уже никого не было.

— Ей-богу, ты его действительно любишь! — пробормотал он.

Добравшись до своего кабинета, он открыл сейф, вынул два завещания и порвал одно из них, надеясь, что не натворил беды, слишком долго откладывая эту процедуру.

Как Джек и предупреждал, дорога до Львиной гривы была утомительной. Там, где это было возможно, ее сопровождающие ехали по обе стороны от спутницы, но время от времени дорога сужалась настолько, что можно было проехать только поодиночке. Лошади были надежные, но и они начинали беспокоиться и упрямиться на скользких каменистых осыпях. Джек ехал впереди с фонарем в руке. К ночи стало холодно. У Лидии зуб на зуб не попадал. На лесистых участках дороги кроны эвкалиптов были так густы, что не было видно ни звезд, ни луны, а землю устилала затвердевшая кора, которую деревья сбросили прошлой весной. Она хрустела под лошадиными копытами. Иногда в зарослях с шумом ломались ветки: это удирал кенгуру, испуганный приближением людей.

Путешественники ехали уже несколько часов, и Лидия стоически переносила молчаливое неодобрение своих спутников. Она не пыталась объяснить им цель поездки. История с передачей в наследство Баллабурна была делом частным, и овчаров она не касалась.

Джек осадил своего коня и указал на огонек, мерцающий вдали.

— Возможно, это Нат, миссис Хантер.

— Возможно?

Он пожал плечами:

— Кто знает? Я знаю лишь, что это Львиная грива. Сейчас не видно, но при дневном свете вы увидите холм из золотистого песчаника, напоминающий по форме гриву льва. Может быть, там ваш супруг, а возможно — бродяги. Теперь мы будем продвигаться как можно тише. Незачем обнаруживать себя, пока мы не узнаем, кто там. — Он задул фонарь, и путешественников окутала тьма.

Они еще час добирались до места стоянки, а когда прибыли, там не было ни души. От костра, огонек которого они видели, осталось лишь несколько угольков да кучка пепла.

— Мы остановимся на ночлег здесь, — сказал Пули. — Площадка очищена от кустарника, есть хворост, чтобы развести костер. Нет смысла ехать дальше. Подождем до утра, потом начнем его искать.

На склоне холма было множество валунов, и Пули, который отправился собирать хворост, скрылся за ними. Он вернулся через несколько минут — не один.

С ним был Натан.

— Я хотел бы получить объяснения, — решительным тоном заявил он. Он не смотрел ни на Пули, ни на Джека. Серебристо-серые глаза в упор уставились на Лидию.

Она взяла себя в руки и попыталась говорить так, как будто ничего не произошло.

— Разумеется, я все объясню, но предпочла бы поговорить с тобой с глазу на глаз.

Натан перевел взгляд с Джека на Пули.

— Поезжайте, — сказал он. — Можете остановиться на ночлег у подножия. Так вы будете достаточно далеко отсюда и не сможете помешать мне, когда я буду учить свою жену уму-разуму. — Мужчины рассмеялись, но Натану, судя по всему, было не до шуток. Лидия нервно хихикнула, не зная, как реагировать на слова мужа. — Мы встретимся с вами завтра утром и все вместе поедем назад в Баллабурн. Джек, Пули, спасибо большое. Думаю, что она приехала бы и без вас. Но все-таки лучше, что она была с вами.

— Ты прав, Натан, — сказал Джек. Взяв коня за уздечку, он повел его по тропинке, но вдруг неожиданно повернулся и спросил: — За какое время до нашего появления ты услышал, что мы приближаемся?

— За тридцать минут, когда вы начали подниматься на холм. Камни осыпаются под копытами, так что бесшумно подняться на холм невозможно. Поэтому я и выбрал для стоянки это место.

Джек, восхищенно улыбнувшись, покачал головой:

— Ты никогда ничего не упускаешь.

— Это точно, — добавил, ухмыляясь, Пули. Бросив собранный хворост на тлеющие угли, он вслед за своим приятелем стал спускаться по каменистому склону.

Шум, который они подняли, дал возможность Натану говорить, не опасаясь, что разговор подслушают.

— А теперь скажи мне, Лидия, что ты здесь делаешь, потому что я и впрямь подумываю о том, чтобы отшлепать тебя.

Лидия наклонилась к костру и начала раздувать огонь.

— Ты бросил меня в Баллабурне, а ведь я приехала туда, чтобы ты меня защищал. Мне не понравилось быть там одной!

— Я оставил тебя в Баллабурне, потому что там ты в большей безопасности! Всегда безопаснее находиться в доме, чем в дикой отдаленной местности! Как ты посмела рисковать своей жизнью и жизнью двоих работников?

— А как насчет твоей жизни? — спокойно спросила она. — Сегодня днем ты говорил мне, что дилижанс, возможно, ограбил Бриг. А потом ты исчез. Думаешь, я не понимаю, что ты затеял, Натан? Если хочешь встретиться с Бригом, то подожди, пока он сам к тебе явится. Пусть он придет в дом, где каждый человек защищен. Не встречайся с ним здесь, в глуши, где… где… — Она махнула рукой, не найдя подходящих слов.

— Где я в большей безопасности, чем в доме, — закончил за нее Натан. — Этот холм имеет естественную защиту. Ты не смогла подняться сюда бесшумно, и Бриг не сможет. Валуны, которые ты видишь вокруг нас, создают надежное укрытие. Это самая высокая точка в этих местах. Огонь костра ты увидела, наверное, за двадцать миль отсюда. И Бриг его увидит. Не найдя его здесь, я специально развел костер. Я хочу, чтобы он пришел ко мне. Пора нам с ним поговорить о Баллабурне.

— Поговорить? — не веря своим ушам переспросила она. — За этим ты и приехал сюда? Возможно, Брига здесь вообще нет, — сказала она.

— Ты права. Теперь, когда сюда явилась ты, я молю Бога, чтобы его здесь не было. Надеюсь, он не имеет никакого отношения к ограблению дилижанса. Завтра утром мы возвратимся домой, и ты там останешься.

— Но если ты уедешь…

— Ты останешься там. — Она ничего не сказала, но, как ему показалось, едва заметно кивнула. — Ну ладно. Надо немного поспать. Доставай свою скатку и все остальное, что тебе хватило ума взять с собой. Я принесу свои вещи. — Он ненадолго скрылся за валуном, вынес откуда-то скатку с постелью и Разложил ее на земле.

Лидия устроилась в нескольких шагах от Натана. Увидев это, он покачал головой.

— Ты замерзнешь. Лучше придвинься поближе. Воспользуйся теплом моего тела.

— Ты собирался ночевать здесь один, — сказала она. — Я тоже как-нибудь справлюсь.

— Не смеши меня, Лидия. Плащ у меня теплее, чем твой, матрац толще, да и спать на земле мне уже не раз приходилось. Но это все не поможет, потому что ночь предстоит холодная. Если не хочешь воспользоваться моим теплом, то позволь мне погреться возле тебя.

— Ладно. — Она подтащила к нему свое одеяло. — Вот. Теперь доволен?

— Как это любезно с твоей стороны, — не уступая ей в сарказме, ответил Хантер.

Чтобы не распространился огонь, Натан обложил камешками костер, проверил, все ли в порядке с лошадьми, потом подошел к расстеленным одеялам. Взглянув на Лидию, натянувшую на себя свое одеяло, он покачал головой.

— Что еще тебя не устраивает? — устало спросила она.

— Надо, чтобы мы оба были укрыты одеялами и согревали друг друга под ними. — Он наклонился, дернул за угол одеяло Лидии и выкатил ее оттуда.

— Натан! Что ты себе позволяешь?

— Не нервируй меня, Лидия. Я еще не пришел в себя от твоего появления здесь, но уж, поскольку ты явилась, изволь делать как я говорю. Ясно?

— Вполне.

— Вот и хорошо. А теперь встань с земли, пока не простудилась. Я устрою постель по-своему. — Он положил два одеяла друг на друга, разгладил их и приказал Лидии лечь. Потом, сняв пиджак, велел ей завернуться сначала в него.

— У меня есть плащ, Натан. А как же ты…

— Делай, что тебе говорят, — рассердился он. Она подчинилась. — Вот так-то лучше. Положив под голову седло, Натан улегся рядом с женой, прижавшись к ее напряженной спине. — Чувствую, ты все еще дрожишь.

Он придвинулся еще ближе, хотя казалось, что ближе уже невозможно. Дрожь Лидии была вызвана не только холодом. Его рука лежала у нее на талии, а на волосах она чувствовала его теплое дыхание. Она старалась лежать как ложно спокойнее, но наконец не выдержала:

— Натан?

Он тяжело вздохнул и, теряя терпение, спросил:

— Ну, в чем дело?

— Камень впился мне в бедро.

— Передвинь его.

Лидия поерзала и прижалась ягодицами к паху Натана. Боже, в каком нетерпеливом напряжении он пребывает!

— Я имел в виду «передвинь камень», а не «передвинь свой зад», — прошипел Хантер сквозь стиснутые зубы.

— Извини. — Она снова заерзала и на сей раз услышала, как он застонал и выругался. — Потерпи еще минутку, Натан. — Она вытащила наконец из-под себя камешек, удивляясь, что он такой маленький, хотя казался ей огромным валуном. Лидия отбросила его в сторону, и он покатился по склону.

— Что это было? — спросил Натан, хватаясь за ружье.

— Я бросила камешек. Хантер вздохнул с облегчением.

— Черт возьми! Наверное, все-таки придется отшлепать тебя.

— Прошу тебя, не сердись.

— Я сержусь? Едва ли словами можно описать то, что я чувствую.

— Извини. Я не думала, что ты так расстроишься.

— Расстроюсь? О чем ты говоришь, Лидия? Я почти две недели спал на полу в нашей спальне, потому что мы оба знаем, что происходит, когда мы оказываемся рядом друг с другом.

Лидия повернулась к нему лицом:

— Покажи мне, что происходит.

Натан шумно втянул воздух сквозь зубы.

— Не дразни меня.

— Я не дразню. Но если ты меня сейчас не поцелуешь, то я это сделаю сама. — Ее теплые губы нетерпеливо прижались к его рту. Она обвела языком его верхнюю губу, поцеловала в щеку, подбородок, лоб. Потом, чуть покусывая кожу зубами, прильнула к его шее. Услышав тихий взволнованный стон, Лидия поняла, что делает все так, как надо. Повозившись с пуговицами рубашки, она распахнула ее и, опустив голову, покрыла поцелуями его грудь. Сердце у Натана бешено колотилось, он то и дело задерживал дыхание, замирая в предвкушении прикосновений ее губ или пальцев.

— Лидия? Ты уверена, что хочешь этого?

— Да, да и да, — заявила она, подкрепляя каждое слово поцелуем. — Позволь мне любить тебя, Натан.

Хантер перевернул жену на спину и склонился над ней.

— Ты замерзнешь, — прошептал он.

— Так укрой меня своим телом.

Она помогла ему расстегнуть пуговицы своей блузки и вытащила ее из-под корсажа юбки. Натан поцеловал ее груди сквозь ткань сорочки, и соски сразу же затвердели и натянули ткань. Когда он прикоснулся к ним губами, Лидия прогнула спину.

Потом она ослабила его ремень и принялась расстегивать пуговицы. Лидия пыталась стянуть с Натана джинсы, а он тем временем путался в ее юбке.

— Что, черт возьми, на тебе надето? И как это снимается?

— Это юбка-брюки. Ее нельзя снять через голову или задрать вверх.

— Никогда не надевай ее больше.

— Не буду…

Лидия помогла мужу снять с нее юбку-брюки. Натан оказался между ее распахнутыми бедрами. Ее рука скользнула между их телами и, обнаружив его твердый, напряженный жезл, направила его внутрь своего тела. Мощным уверенным рывком он вошел в нее, потом еще и еще. Лидия чувствовала его горячее дыхание. Он что-то шептал ей на ухо, но она почти не понимала слов. Все, что говорил Натан, все, что он делал, возбуждало ее сверх всякой меры.

Их губы соединились, как и тела, движимые обоюдным страстным желанием. Тело Натана напряглось, он откинул назад голову, чувствуя едва заметные движения Лидии, направлявшие его к завершающему аккорду. Не в состоянии больше сдерживать себя, он сделал последний мощный рывок и, прошептав ее имя, содрогнулся всем телом.

Лидия впилась пальцами в его плечи, тело ее выпрямилось. Она вскрикнула и прижалась губами к его рту, чувствуя, как напряжение мало-помалу покидает ее.

Их дыхание казалось очень громким в тишине ночи. Его тело, теплое и тяжелое, лежало на ней, и Лидии было приятно, если не считать…

— Натан? Камень впился мне в бедро.

— Так передвинь его, — рассмеялся он. Лидия сунула руку под одеяло.

Натан покачал головой и, прикоснувшись кончиком носа к ее носу, сказал:

— Не камень передвинь, дуреха, а свой зад. Она попыталась сменить позу.

— Вот так?

— Именно, — простонал он и, поцеловав Лидию, скатился с нее, опасаясь, что не устоит перед этой соблазнительницей.

Лидия избавилась от камня, нашла свои панталончики и устроилась на одеялах. Свою юбку-брюки она не обнаружила, но махнула на это рукой. Они завернулись в теплый плащ Натана и лежали рядом, словно две гусеницы в одном коконе. Лидия заметила, что муж чем-то озабочен, и легкомысленная улыбка, блуждавшая на ее губах, постепенно исчезла.

— Почему ты перестала улыбаться? Я люблю твою улыбку. — Он обвел указательным пальцем ее губы. Она поцеловала его палец.

— Ты ни о чем не сожалеешь? — спросила она.

Натан ответил не сразу. Он внимательно взглянул на ее лицо, как будто решая, готова ли она выслушать то, что он хочет сказать.

— Я сожалею только об одном, — сказал он. — О том, что ни разу, занимаясь с тобой любовью, не сказал, как сильно люблю тебя.

Лидия тихонько охнула от неожиданности.

— Я давно люблю тебя, Лидия, — продолжал Хантер. И поскольку он безумно боялся, что она отнесется к его словам пренебрежительно, поспешно добавил: — Хотя это совсем не важно.

— Только это для меня и важно, — заявила Лидия. — Ты и представить себе не можешь, как отчаянно хотелось мне услышать от тебя эти слова.

— Пожалуй, я могу представить это. Она не сразу поняла смысл его слов.

— Но ведь ты же знал, как я отношусь к тебе?

— Откуда? Когда мы встретились в первый раз, ты убежала от меня.

— Я испугалась.

— А потом в тот же вечер мы встретились снова, и ты постаралась, чтобы я понял — ты не желаешь иметь со мной ничего общего.

— Я была смущена и боялась, что ты расскажешь родителям, где я побывала.

— Ты разозлилась, что я выиграл в покер у твоего отца.

— Мне показалось, что ты сделал это, чтобы досадить мне.

— Ты тогда была увлечена Бригом.

— Я была глупа.

Натан не ожидал от нее такого признания. По его лицу расползлась довольная улыбка, от которой у Лидии потеплело на сердце.

— Да уж, — сказал он. — Ты была глупа.

Ничуть не обидевшись, Лидия с довольным видом кивнула.

— Ты также узнала о споре между Бригом и мной и весьма круто с нами разделалась.

— Я, конечно, была глупая, но до определенных пределов.

— Мы заслуживали этого, — сказал Натан, вспомнив прыжок из окна ее спальни.

— Даже приземление в кучу навоза?

— Именно.

— Куча могла оказаться и глубже.

Почему-то именно сейчас Натан начал понимать, что она его действительно любит. Несмотря на зло, которое он ей причинил, Лидия его полюбила.

— Я не хотел, чтобы ты потеряла память, — сказал он, — но был отчасти благодарен судьбе за это, потому что она как бы давала мне второй шанс завязать с тобой отношения, хотя я не вполне понимал, как мне им распорядиться. Ты тогда приняла меня с такой легкостью, с такой доверчивостью, что я стал бояться за тебя. Я не мог допустить, чтобы ты страдала, хотя сам же и причинял тебе боль.

— Ты уже любил меня, — сказала она. И это был не вопрос, а утверждение.

— Да… наверное, так оно и было.

Она улыбнулась, почувствовав, что он удивлен. — Я тоже уже любила тебя. Натан покачал головой: — Тебе это всего лишь казалось. — Нет. Не приуменьшай мои чувства только потому, что я не могла вспомнить прошлое. На «Эйвонлее» я была влюблена в тебя. Я даже не подозревала, насколько сильно мое чувство, пока мы не приехали в Баллабурн и я не обнаружила, что не могу возненавидеть тебя, как бы ни хотела. Я уехала, потому что не могла сохранять хладнокровие в наших отношениях Я боялась, что если останусь, то навсегда отдам тебе свою душу.

— А уехав, навсегда забрала с собой мою.

Лидия всмотрелась в его лицо пытливым взглядом «А ведь он говорит правду, — с удивлением подумала она. — Он действительно любит меня».

— Я этого не знала, — тихо промолвила Лидия.

— Это потому, что ты вышла замуж за труса. Я боялся сказать тебе, — с покаянной улыбкой признался Натан. — Ах, Лидия, мне кажется, я боялся тебя с самого начала. Я никогда ничего не хотел так сильно, как тебя.

— Кроме Баллабурна, — добавила Лидия.

— Я никогда ничего не хотел так сильно, как тебя, — упрямо повторил Хантер. — А Баллабурн — пропади он пропадом.

Она приложила палец к его губам.

— Не говори так. Я тоже полюбила Баллабурн. Я знаю, что ко мне тебя привела жажда получить землю.

— Отчасти, — помедлив, признался Натан, — но было и другое. Полагаю, ты некоторое время назад догадалась об этом.

— Бригем. Он кивнул.

— Я не хотел выпускать его из поля зрения. Если бы ребенок Ирландца оказался мальчиком, Бриг убил бы его. Он не удовлетворился бы третьей частью Баллабурна. Когда я приехал в Сан-Франциско и узнал, что у Ирландца дочь, мои опасения рассеялись лишь отчасти. Я знал, что Бриг нравится женщинам, и не сомневался, что дочь Ирландца перед ним не устоит.

— Так оно и было, — честно призналась Лидия и заметила, как Натан поморщился. — Именно в этом и проявилась моя глупость.

— Ты ведь знаешь, что я тебя не считал глупой, — сказал он, поцеловав ее в губы.

— Знаю. Но мне очень льстили ухаживания Брига. Он был богат, равнодушен к чарам моей матери и проявлял интерес к моей работе в сиротском приюте. Он был приятным собеседником, внимательным, добрым и…

— То есть обладал всеми качествами, которых не было у меня.

— Некоторыми качествами ты не обладал, — поправила его Лидия. — Не забудь, что мы с тобой впервые встретились совсем в других обстоятельствах.

Натан хохотнул.

— Наша первая встреча не состоялась бы без Брига. Ту драку в темном переулке инсценировал он. Это он нанял каких-то проходимцев. Все было задумано так, чтобы он получил возможность спасти тебя. Я случайно узнал о его планах. А ты, вместо того чтобы поблагодарить меня за вмешательство, возмутилась.

— Я говорила тебе, что была смущена. Но почему ты вообще вмешался?

— Мне показалось, что Бриг зашел слишком далеко. Я боялся, что ты можешь пострадать.

Лидия теснее прижалась к мужу.

— Я тебе благодарна, — прошептала она. — За это и за многое другое.

— Многое другое?

— За твою помощь при родах Шарлотты. И не говори, что от тебя тогда не было проку. Пусть даже все закончилось печально, но ты дал Шарлотте шанс, которого не смогли бы дать ни я, ни доктор Франклин.

— Я видел тебя на кладбище. Ведь это ты заказала надгробия для нее и Джинни Флинт, не так ли?

— Так ты был там? — Она вспомнила, как молилась у могил, как рядом стоял Кемпбелл, как вдали появился какой-то всадник, а потом проехал экипаж. — Ты следил за мной?

— Не совсем так. Я следил за Бригом. Иногда это было то же самое, что следить за тобой.

— Пожалуй, — согласилась Лидия. — Знаю, что ты многое сделал для Кита: послал его в школу Святого Бенедикта и прочее. Понимаю, что ты делал это не ради меня, но все равно благодарна тебе за это. Я рада, что полюбила такого хорошего человека.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Полно тебе, — усмехнулась она, — не притворяйся, что не знаешь. Но должна признаться, скромность тебе идет.

— И все же я не понимаю, о чем речь.

— Достаточно того, что это знаю я, — сказала Лидия, целуя Натана.

Он крепко прижал ее к себе, заключив в надежное кольцо своих рук.

— Может, объяснишь мне теперь, что заставило тебя приехать сюда?

— Я уже сказала, что мне не хотелось оставаться дома одной.

— Я надеялся, что на этот раз ты скажешь правду. Лидия помедлила с ответом. Неужели он заслуживает того, чтобы выслушать очередную ложь? Они должны доверять друг другу.

— Видишь ли, — тихо сказала она, вздохнув, — я приехала, чтобы защитить тебя.

— Понятно. С чего ты взяла, что я нуждаюсь в защите?

— Странно, что ты до сих пор этого не понял. Нам обоим известно, что Бриг отчаянно стремится завладеть Баллабурном. Сначала он попробовал манипулировать нами. Он настаивал, чтобы я развелась с тобой и вышла замуж за него.

— Значит, из-за этого ты хотела, чтобы наш брак был признан недействительным?

— Я никогда не вышла бы за него. Я уехала бы из этой страны, и ты был бы в безопасности. Поскольку я не стала бы женой ни одного из вас, Ирландцу пришлось бы пересмотреть свои планы относительно дальнейшей судьбы Баллабурна. Думаю, он в конце концов разделил бы собственность пополам между тобой и Бригом, а вы бы с Бригом договорились о том, как управлять хозяйством Баллабурна.

— Вижу, ты об этом много думала, — медленно произнес Хантер.

— Конечно. Но ты не захотел аннулировать брак. Это меняло дело. Теперь, если Мур сделает меня вдовой, я буду свободна выйти за него замуж. Он попытается получить Баллабурн таким способом. Я уехала с тобой из Сиднея, чтобы получить возможность защищать тебя, а не наоборот.

— Этого-то я и опасался. Ты настоящая дочь Бешеного Ирландца — тут уж не ошибешься.

— Я начинаю понимать, что имеют в виду люди, когда говорят это мне.

Натан фыркнул:

— Не воспринимай это исключительно как комплимент.

— Это я тоже начинаю понимать.

— Как же ты собираешься защищать меня? — спросил Натан.

Лидия безошибочно распознала покровительственную нотку в его тоне.

— У меня в седельной суме лежит один из револьверов Ирландца, — сказала она. — На сей раз это надежный «ремингтон», и я достаточно хорошо владею оружием, чтобы заставить Брига хорошенько подумать, прежде чем причинять тебе зло.

Натан моментально вскочил, оглядываясь в поисках ее седельной сумы. Найдя ее, он осторожно переложил ее так, чтобы Лидия не смогла до нее дотянуться.

— Натан! Положи револьвер поближе! — встрепенулась она, приподнимаясь с подстилки. Холод и сильная рука Хантера заставили ее лечь снова.

— Боже мой, Лидия, не будь такой наивной! Ты не тронешь Бригема, слышишь? Я сам разберусь с ним. Я давно знал, что он попробует воспользоваться тобой, чтобы добраться до меня, но если ему это удастся, он все равно использует тебя. Он женится на тебе, приберет к рукам Баллабурн, а год спустя Ты совершишь «самоубийство», вскрыв себе вены. Возможно, он сначала изнасилует тебя, привязав твои руки к изголовью кровати, а если ты будешь сопротивляться, то Бриг будет в полном восторге. Подозреваю, что это ему нравится. Лидия закрыла уши руками.

— Перестань, Натан! Хантер обнял жену.

— Я люблю тебя, Лидия, — прошептал он. — И не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты меня понимаешь? — Почувствовав, что она кивнула, он положил ее голову себе на плечо. — Если я погибну, то не смогу защитить тебя, а если ты сунешься между Бригом и мной, так и случится. То, что ты готова рисковать ради меня, очень важно, но мне не нужно доказывать, что ты меня любишь. Я знаю это.

— Ты прав, ты абсолютно прав, — сказала Лидия, чувствуя, как глаза защипало от близких слез. — Обними меня покрепче, Натан.

 

Глава 15

Натан, стоявший вместе с небольшой группой что-то оживленно обсуждавших овчаров, повернул голову. Он всегда чувствовал приближение Лидии. Она остановила коня. Натан подошел к ней, помог спешиться и взял у нее из рук корзинку. Ее содержимое было прикрыто салфеткой в синюю и белую клетку, но от аппетитного запаха цыпленка со специями и фирменного яблочного пирога Молли у Натана буквально потекли слюнки.

— Как прикажете это понимать? — спросила Лидия, увидев, что муж нетерпеливо заглядывает в корзину. — И в щечку не чмокнул, и даже не сказал, что рад меня видеть!

Натан поднял голову и виновато усмехнулся. Обхватив Лидию за талию, он игриво притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы. Послышались аплодисменты мужчин, наблюдавших за этой сценой.

Лидия театрально присела в реверансе и заставила мужа поклониться публике. Сопровождаемые добродушными шуточками, они рука об руку отправились за ближайший холмик, чтобы пообедать.

— Я уже, кажется, говорил, чтобы ты никогда больше не надевала эту юбку-бркжи, — сказал Натан, устраиваясь у ствола красного эвкалипта. Он относился к ее юбке для верховой езды так же, как некогда относились пылкие рыцари к поясам целомудрия.

Лидия сложила жгутом салфетку и шлепнула ею Натана по груди.

— Надо было шлепнуть немного пониже, — сказала она, окинув взглядом внушительное утолщение в паху. — Я уж подумала, что ты изнасилуешь меня, как только мы завернем за поворот.

Натан покопался в корзинке, выудил цыплячью ножку и жадно стал жевать.

— Ты бы решила наконец, чего хочешь, — произнес он с набитым ртом. — Сначала я получаю выговор за то, что встречаю тебя без должного радушия, потом снова получаю выговор за проявление радушия. Я был бы признателен, если бы ты уточнила, чего ты хочешь.

Лидия наклонилась к нему и заложила за ворот салфетку.

— Не слишком привыкай к такому обслуживанию, — лукаво подглядывая на него, сказала она. — Сегодня я приехала только потому, что Ирландец лег вздремнуть, а Молли и Тесс прогнали меня из кухни. Совсем недавно ушел дилижанс, и у них много работы. Кстати, тебе прислали пакет.

Узнав на конверте почерк Кита, Натан улыбнулся и сунул его в нагрудный карман.

— А тебе письма не было? — спросил он.

Лидия покачала головой, в ее глазах появилось печальное выражение.

— Нет. С момента ограбления прошла неделя. Едва ли мое письмо когда-нибудь найдется.

— Похоже на то, — сказал он, подумав: «Особенно если его взял Бриг».

После того единственного случая больше ограблений не было, что лишь подтверждало подозрения Натана — это дело рук Брига. Хантер не был уверен, было ли изъятие письма целью ограбления или же Бригему нужны были деньги, а на письмо он наткнулся случайно. Через два дня после ограбления сейф нашли в кустах, в нескольких ярдах от дороги. Некоторые конверты были вскрыты. Бандиты явно искали деньги. Письма, адресованного Лидии, среди них не было.

— Ты написала отцу новое письмо? Рассказала о том, что случилось? — спросил он.

— Написала несколько дней назад. Но пройдет много времени, прежде чем я получу ответ! А мне очень хотелось бы знать, как поживают родители, как они отнеслись к моему решению остаться здесь. Не думают ли они, что я предала их? А вдруг папа подумает, что я стала меньше любить его из-за того, что привязалась к Ирландцу?

— Думаю, Сэмюел все поймет правильно, — сказал Натан.

— Надеюсь. Но мама не поймет.

Натан швырнул через плечо цыплячью косточку, вытер руки о салфетку и, ухватив Лидию за руки, привлек к себе. Когда она уютно устроилась, прижавшись к нему, он сказал:

— Твоя мать не доросла до понимания. И возможно, никогда не дорастет. Она осталась все той же беспечной испорченной семнадцатилетней девчонкой, какой была, когда встретила Маркуса. Замужество и рождение ребенка не изменили ее. Она держала тебя в тени, чтобы ты не затмила ее, а когда это случилось, постаралась убедить тебя, что это не так.

— Натан, — тихо сказала Лидия, — она моя мать. Мне не всегда нравится то, что она делает, но я ее люблю. Я лучше, чем ты, знаю ее недостатки. Она хотела сделать из меня свое подобие, но у нее не получилось.

— И слава Богу, — с чувством произнес Хантер. — Если бы ты была умнее и еще красивее, то давно бы вышла замуж за Джеймса Эрли.

— Особенно если бы я была умнее, — рассмеялась Лидия.

— Вот именно.

Лидия взяла корзинку и поставила ее на колени.

— Съешь-ка лучше что-нибудь еще. Я не намерена… — Она повернула голову, и то, что увидела вдали, привлекло ее внимание. Над холмом поднимались клубы серого дыма. — Что там такое? — спросила она, указывая на дым.

Натан моментально вскочил на ноги.

— Скачи скорее домой и скажи всем, кто остался в конюшне, что возле Кулабри горит лес. Они знают, что надо захватить с собой. Сама не возвращайся ни в коем случае, Лидия. Оставайся дома с Ирландцем. Он, чего доброго, вздумает притащиться сюда в своей колымаге, а это небезопасно.

Лидия, поскакавшая в сторону конюшен, оглянулась. Натан вместе с овчарами уже мчались галопом в направлении пожара.

Бригем Мур с вершины небольшого холма наблюдал, как распространяется огонь. Огонь натыкался на кучу прошлогодней сухой коры эвкалиптов или на участок, заросший высокой травой, и тогда оранжево-красные языки пламени разгорались особенно ярко. Овцы сбились в тупике, которым заканчивалась долина, и беспомощно блеяли. Натан прибыл на место пожара одним из первых. Бригем сразу же заметил, что они не захватили с собой никакого противопожарного инвентаря. Это его вполне устраивало. Значит, в его распоряжении было не меньше часа, прежде чем придет помощь. Тем временем огонь распространится дальше, непременно произойдет несчастный случай. Именно на это он и рассчитывал.

Мужчины разделились на группы раньше, чем предполагал Бриг. Большинство направилось в дальний конец долины, чтобы попытаться вывести овец в безопасное место. Один и овчаров спешился, достал из-под седла лошадиную попону и принялся сбивать пламя. Брига интересовали только действия Натана. Он увидел, как его старый приятель проверил направление ветра, как объехал выгоревший участок. Бриг выжидал момент. Натан должен был оторваться от группы. Только тогда Мур мог предпринять дальнейшие действия.

Бриг удобнее устроился в траве и поднял ружье. Он был отличным стрелком, но не переоценивал свои способности. У него не было права ошибиться. Пусть даже он чувствовал, что Натан его предал, Бригему не хотелось делать приятеля инвалидом. Нет, выстрел должен быть абсолютно точным. Нужно было попасть в «яблочко».

Натан медленно продвигался по внешней границе охваченного огнем участка. «Должно быть, там жарко», — подумал Бриг, держа его на мушке. Он ждал. Ветер переменил направление.

Прозвучал выстрел.

Лидия помогла собрать в конюшне и в доме необходимый инвентарь и погрузить его на телегу. Собирали все: топоры, лопаты, вилы, одеяла. Молли и Тесс упаковали еду и питье для мужчин и сами повезли все это на телеге. Ирландец вкатил свое кресло на кухню как раз в тот момент, когда Лидия на прощание махала им рукой.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — спросил он. — Люди носятся вверх-вниз по лестнице. Все орут.

— Лес горит, — сказала Лидия. Высунувшись из окна, она указала на северо-запад. Горизонт заволокло серой дымкой. — Видишь? Натан сказал, что это горит Кулабри. Все, кроме нас с тобой, уехали туда. Мы должны держать оборону крепости.

Ирландец смачно выругался.

— Что могут защитить девчонка и инвалид? Чья это идея? Твоя? Или Натана?

— Натана. Но я с ним согласилась. А тебе просто жаль себя, и я не собираюсь потакать тебе.

— Я не могу допустить, чтобы моя собственная дочь так со мной обращалась, — начал было Ирландец, но Лидия одарила его своей лучезарной улыбкой, и возмущение как рукой сняло. — Давно ли начался пожар?

— Не знаю. Мы заметили дым минут тридцать назад.

— В это время года обычно не бывает лесных пожаров, — задумчиво произнес Ирландец, пристально вглядываясь в дымку на горизонте. — Говоришь, это в Кулабри? Отсюда трудно определить.

— Так сказал Натан. Мы были вон на том холме.

— Ну что ж, ему виднее. — Маркус подкатил к черному ходу и выехал на крыльцо. — Ветер поднимается. Это плохо. — Вдали вспорхнула в воздух стая сорок. Они набрали высоту, сделали круг и опустились в кроны белых эвкалиптов, росших ближе к дому.

— Почему ты нахмурился? — спросила она. — Думаешь, что им не удастся остановить пожар?

Ирландец нахмурился. Он жестом показал Лидии, что хочет вернуться в дом.

— Они его остановят. Возможно, на это потребуется несколько дней. Если пойдет дождь… Но если поднимется ветер, придется провозиться дольше. Все зависит от того, удастся ли огню вырваться из долины.

— Несколько дней, — тихо повторила Лидия. Только сейчас она начала понимать, с какой страшной стихией приходится бороться Натану. — Мне никто этого не объяснил. Я думала… Ничего я не думала, просто мне никогда не приходилось сталкиваться с лесным пожаром.

Ирландец не рассказал ей о страшных пожарах, которые иногда дотла выжигали овцеводческие угодья. В Баллабурне было несколько участков, подверженных лесным пожарам, но Кулабри не относился к их числу. Львиная грива или Виллару были, конечно, пожароопасными участками, но не в это время года. Сейчас трава в загонах была зеленая и кустарник в лесу еще не засох. Кора, сброшенная эвкалиптами, быстро загоралась, но и она не могла вспыхнуть сама по себе. За последние дни не было гроз, так что лес не мог загореться от удара молнии.

— Ну что ж, и сейчас с огненной стихией тебе не удастся познакомиться, — сказал он. — Натан оставил тебя здесь ради моего удобства. Отвези-ка меня в кабинет.

Лидии стало жаль себя, но она подчинилась. Она, конечно, догадывалась, что существует некоторая опасность, но подлинные масштабы стихийного бедствия Натан постарался от нее скрыть. Теперь и Ирландец старательно делал то же самое.

— Что будет, если огонь не сумеют остановить? Он добежит сюда.

— Возможно, но маловероятно. Ветер дует не в эту сторону. Пожар в конце концов прекратится сам по себе. Вопрос в том, какую площадь плодородных пастбищ и леса успеет уничтожить пламя. В Кулабри отличное пастбище. Натан с овчарами постараются увести овец, чтобы они в панике не потоптали друг друга. — Ирландец подкатил к письменному столу и открыл нижний ящик. Притворившись, что перебирает какие-то бумаги, он проверил, на месте ли «ремингтон», и убедился, что револьвер заряжен. Он оставил ящик стола приоткрытым.

— Мне нужно чем-нибудь заняться, — сказала Лидия. — Пожалуй, я приготовлю чай. Хочешь чаю?

— Не помешает, только с виски.

— Хорошо.

Как только Лидия ушла, Ирландец отправился в холл и запер на задвижку входную дверь. Потом проверил, закрыты ли окна на нижнем этаже в его спальне, гостиной, столовой. Возвратившись в кабинет, и там проверил запоры на окнах. Ожидая Лидию, он обдумывал, какие еще меры предосторожности следовало бы предпринять. Надо бы отослать ее под каким-нибудь предлогом наверх, а самому запереть черный ход. Лидия и не подозревает, как она права, сказав, что их оставили держать оборону крепости. Интересно, давно ли Натан узнал, что это не обычный лесной пожар, а преднамеренный поджог? Давно ли он понял, что опасность угрожает не только Кулабри, но и самому сердцу Баллабурна?

Может быть, сказать Лидии о своих опасениях?

— Лидия! — крикнул он. — Брось ты этот чертов чай и иди сюда. Лучше я налью нам обоим виски, потому что… — Увидев на пороге дочь, Маркус замолчал, не договорив фразу. В руках она сжимала деревянный поднос с чайными чашками. Девушка была бледна, в ее глазах застыл испуг. Она не мигая смотрела на Ирландца. Позади нее стоял Бригем.

— Я позволил ей закончить приготовление чая, — любезно сказал Мур, подталкивая Лидию в спину.

Она поставила поднос и хотела, обогнув стол, подойти к Ирландцу, но Бриг остановил ее, ухватив за корсаж юбки. Маркус заметил у него за поясом пистолет.

— Это он устроил поджог, — сказала она.

— Я так и думал. — Рука Ирландца небрежно лежала на полуоткрытом ящике. Он мог без труда достать «ремингтон».

Бриг рассмеялся, словно ситуация его искренне забавляла.

— Какие вы умные. А вот Натан меня сегодня разочаровал. Я уже показал Лидии его плащ с дыркой от пули. Она знает правду. К этому времени огонь уже прибрал его останки. Теперь и плащ можно бросить в печку. — Он усмехнулся. — И все окончательно сгорит в огне.

Болезненно-бледное лицо Ирландца побагровело от гнева. Бриг и внимания не обратил на его укоризненный взгляд.

— Дай мне переносной сейф, Ирландец. Я хочу видеть завещания, которые ты написал. Пошевеливайся.

— Возьми сам. Ты знаешь, где он стоит.

Бриг выстрелил в сторону Ирландца, вдребезги разбив оконное стекло над его головой. У Лидии подогнулись ноги, но он подхватил ее, не позволив упасть на пол.

— Покажи мне завещание, — спокойно повторил Мур. Ирландец с большой неохотой снял руку с ящика стола.

Но когда Бриг использует Лидию в качестве прикрытия, стрелять все равно невозможно. Он подкатил к книжному шкафу и достал сейф с нижней полки. Вскрыл его с помощью ключа, который всегда держал при себе.

— Осталось только одно завещание, — сказал он. — Другое я уничтожил.

Лидия охнула.

— Когда ты это сделал?

— В ту ночь, когда ты уехала за Натаном на Львиную гриву.

— Но ты не говорил об этом…

— Я хотел окончательно убедиться.

Бриг ткнул Лидию в бок, взбешенный тем, что его персона больше не находится в центре их внимания.

— Я хочу посмотреть сам, если не возражаешь. Поставь сейф на стол. — Он пробежал глазами текст завещания и понял, что сбылись его худшие опасения. Все было завещано Натану.

— Я не слишком удивлен, — сказал он. — Отец Колган рассказал мне, что ты был очарован Лидией. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ты решишь отдать землю Натану. Я надеялся, что из их брака ничего не получится, но понял, что развода не будет. Как же мне заполучить Баллабурн?

Ирландец медленно подъехал к письменному столу. Он старался, чтобы его действия не выглядели целенаправленными.

— Я же сказал тебе, что завещания нет. Теперь ты сам убедился в этом.

— Придется написать другое, — сказал Бриг, следуя за креслом Ирландца. — И положи руки на крышку стола. Вот так. А ты сядь, Лидия. — Когда все подчинились его команде, Бриг подошел к ящику и изъял револьвер. — Ты думал, что я забуду? Твои действия до смешного предсказуемы, Ирландец. Ты меня ждал. А я ждал случая, когда ты и Лидия останетесь в доме одни. — Не поворачиваясь спиной к Ирландцу, он подошел к Лидии и уселся на подлокотник кресла.

— Начинай писать. Условия те же самые, что и прежде. Незачем кому-то знать, что ты уничтожил оригинал. Напиши, и я позволю тебе доживать здесь до смерти. Согласись, это гораздо больше, чем то, что хотел бы предложить мне ты.

— Будь я проклят, если… Лидия заглянула Маркусу в глаза:

— Напиши то, что он просит, Ирландец. Бриг усмехнулся:

— У твоей дочери есть здравый смысл. Послушайся ее.

Ирландец внимательно посмотрел на Лидию и почувствовал ее боль острее, чем собственную. Она не упрекала его, не напоминала, что из-за затеянного им пари все они попали в такую ситуацию, тем не менее Ирландец считал себя виноватым в гибели Натана, как будто сам нажал на спусковой крючок. Они некоторое время молча смотрели друг на друга. Потом он взял бумагу, перо и начал писать. Закончив, он подвинул к Бригу бумагу.

— С самого начала следовало написать одно завещание, — сказал Мур. — В тот день, когда ты написал два завещания, жизнь Натана стала ценой обладания Баллабурном. Я поначалу надеялся выиграть пари и избавиться от необходимости убивать его, но не получилось. Не думай, что я не скорблю о его смерти.

— Ах ты, сукин сын! Не смей говорить, что скорбишь о нем! Ты не любил Натана! Ты всегда использовал его для своих целей! Думаешь, что Баллабурн теперь твой? Черта с два, Бриг! Ведь меня ты не заставишь выйти за себя замуж!

— Не заставлю? — Он поднял дуло пистолета и нацелил его в голову Ирландца. — Не думай, что я не сделаю этого. В Баллабурне многие поверят тому, что Ирландец сам пустил себе пулю в лоб, не выдержав болей, которые преследуют его с тех самых пор, как пули беглых каторжников сделали его инвалидом.

Перед Лидией вдруг открылась правда. Удивительно, как она не поняла и даже не заподозрила этого раньше.

— Это сделали не беглые каторжники. Это ты сделал его инвалидом.

По глазам Брига Ирландец понял, что Лидия права.

— Проклятый сукин сын! — заорал он и усилием воли приподнялся в кресле. Его лицо исказила гримаса боли. — Я убью тебя своими руками! — Забыв о своем увечье, Маркус хотел выхватить пистолет из рук Брига, но Мур швырнул его в кресло с такой силой, что оно откатилось назад и Ирландец беспомощно рухнул на пол.

Бриг и не подумал помочь ему подняться. К нему бросилась Лидия. Она заметила слезы на глазах отца, выступившие скорее от унижения, чем от боли. Лидия поняла, что Бриг нанес смертельный удар по гордости этого сильного человека.

— Отойди от него! Не надо еще раз напоминать ему, каким беспомощным был он все эти годы. Еще до того, как он стал инвалидом, он стремился свалить свою работу на других. Без меня ему не удалось бы отыскать тебя, Лидия. Изначально он планировал послать в Сан-Франциско меня одного.

Бриг жестом приказал Лидии отойти в сторону. Увидев, что она не двинулась с места, он грубо схватил ее за плечо и подтащил к себе. Лидия запнулась о распростертое тело Ирландца и поморщилась при мысли, что причинила ему еще большую боль.

Бриг, крепко державший ее за талию, повернув к себе спиной, расхохотался и направил пистолет на Ирландца.

— Смотри! — Он изо всех сил пнул его в бедро. — Ему здесь совсем не больно. — Он пнул еще раз выше пояса. — Он ничего не чувствует. Ведь правда, Ирландец?

Лидия изо всех сил стукнула Брига локтем в живот и услышала, как он охнул. Мур вытащил из-за пояса пистолет.

— Ах ты, сучка! — прошипел он. — Пойдем-ка наверх, нам надо обсудить наши свадебные планы.

Ирландец, выругавшись, с усилием сел.

— Не смей ее трогать, Бриг! — угрожающе заявил он.

— Или что? — криво усмехнувшись, издевательски спросил Мур. Он расхохотался и, уткнув дуло пистолета в спину Лидии, вывел ее из комнаты.

Втолкнув девушку в свою бывшую комнату, он все еще улыбался. Он даже не потрудился закрыть дверь, уверенный, что под угрозой пистолета Лидия сделает все, что он захочет.

— Располагайся поудобнее, — сказал он, указывая на кровать.

— Пошел ты ко всем чертям!

— Я бы не стал торопиться, обрекая меня на адские муки. Ты еще не выслушала и половины того, что я хочу тебе сказать.

— Я не желаю тебя слушать!

— Вот как? — Он достал конверт из жилетного кармана. — Я собирался прочитать тебе это, но если ты не хочешь…

Даже издали Лидия узнала почерк Сэмюела.

— Отдай! Это мое! — Она протянула руку. Бриг покачал головой.

— Письмо я, пожалуй, не отдам, но если сделаешь, что я хочу, то скажу тебе, что в нем написано.

Лидия помедлила, переводя взгляд с Брига на конверт и обратно. Сейчас ее больше интересовал не конверт, а пистолет, лишь бы этого не заметил Бриг. Двигаясь с явной неохотой и неподдельным страхом, она подошла к кровати под балдахином и уселась на самый краешек.

— Ты выкрал письмо из дилижанса? — спросила она. Он удивленно приподнял светлую бровь:

— Ты это знала?

— Натан подозревал, а я была не уверена.

— Надо было ему верить. Он знает меня лучше, чем кто-либо другой. Трудно было придумать, как выманить его из Баллабурна, чтобы он не заподозрил неладное. Лесной пожар был удачным решением.

Лидия почувствовала, как вдруг у нее онемели конечности, удары сердца стали медленнее и глуше, даже слез на глазах не было. Казалось, что она не сможет двигаться, да ей и не хотелось.

— Ты всегда использовал Натана, чтобы получить то, что хочешь. Даже тогда, когда вы были мальчишками.

— Он рассказывал тебе, как мы сюда попали? — Бриг хохотнул и покачал головой, вспоминая. — Бедняга Нат. В то время он не был таким умным. Он никогда бы не согласился пойти на то дело, если бы я не заставил.

— Значит, это ты убил ту женщину в Лондоне?

— Одной проституткой больше, одной меньше — какое это имеет значение? Никто не оплакивал мою мать, когда она совершила самоубийство, в том числе и я. Я остался один в возрасте восьми лет. Знаешь, это я ее обнаружил. На запястьях у нее были веревки. Только став значительно старше, я понял, что последний любовник привязал ее к кровати, прежде чем использовать. А она не потрудилась снять веревки, прежде чем вскрыть себе вены.

Лидия вздрогнула, подумав о странном способе, который выбрал Бриг, чтобы почтить память своей матери.

— Ты позволил Натану взять на себя вину за то, что сделал сам?

— Не только. Я позаботился о том, чтобы его арестовали. Я подложил в его башмак улику, доказывавшую, что он побывал в доме той проститутки в ночь ее смерти. По правде говоря, я не собирался убивать ее. Она наткнулась на меня, когда я бродил возле ее дома. Она подумала, что я нищий, и пригласила войти в дом. Но мне не нужна была ее жалость.

— И поэтому ты ее убил.

На мгновение в глазах Брига мелькнуло нечто похожее на страх.

— Так уж получилось. Я набил руку. Никто так и не догадался, что самоубийства были на самом деле убийствами.

— Натан это знал.

— Но он не мог об этом сказать. Кто бы ему поверил? С его-то прошлым? — Мур снова поднял конверт. — Кое-что тебе лучше услышать от меня, Лидия. Сэмюел пишет об этом, но я хочу, чтобы ты услышала от меня. Твоя мать покончила жизнь самоубийством.

Онемение, охватившее Лидию, наконец добралось до мозга. Она потеряла сознание.

Ирландец взмок от пота, пока взбирался на инвалидное кресло. Объехав стол, он поискал брошенный Бригом револьвер и обнаружил его в кресле. Он взял его в руки и убедился, что он все еще заряжен. Вытерев вспотевший лоб, Маркус, тяжело дыша, подкатил к лестнице. Остановившись возле первой ступени, он взглянул наверх. Лестница казалась ему непреодолимым препятствием. Засунув револьвер за пояс, Ирландец ухватился за балясину лестницы и поднял себя с кресла. Цепляясь за перила и опираясь локтями на ступени, он начал подниматься, волоча за собой беспомощные ноги.

Лидия была без сознания всего несколько минут, но Бригем за это время успел привязать ее запястья к изголовью кровати. Она попыталась было сопротивляться, но в результате узлы на шарфах затянулись еще туже. Она заметила, что пистолет лежит на ночном столике, но о том, чтобы достать его, теперь нечего было и думать.

— Я знал, что эта новость ошеломит тебя, — сказал Бриг. Лидия попыталась сесть, но не смогла.

— Ты убил ее.

— Сэмюел пишет, что это было самоубийство. Возможно, она не вынесла разлуки со мной. Ты, наверное, догадалась, что мы с Мэдлин были любовниками? Очевидно, она покончила с собой вскоре после моего отъезда. Мне искренне жаль ее.

На глазах Лидии выступили слезы, руки сжались в кулаки.

— Тебе, наверное, жаль, что ты не убила меня в «Серебряной леди», — сказал Бриг. — Это вполне понятно. Не знаю, что мне с тобой делать, хотя обычно быстро принимаю решения. Я убил бы тебя сейчас, если бы был уверен, что это сойдет мне с рук, — сказал он. — Но здесь на сотни миль вокруг каждая собака знает о Бешеном Ирландце, об условиях пари и о его проклятом завещании. Если я не женюсь на тебе, то не получу ничего.

У Лидии пересохло во рту, иначе бы она плюнула ему в физиономию.

— Не забудь, что жизнь Ирландца поставлена на карту. Ты не могла спасти ни свою мать, ни Натана, но жизнь Ирландца еще можешь. Видишь ли, мне нечего терять. Если ты не выйдешь за меня замуж, я не смогу получить Баллабурн. А если так, то мне все равно, умрет Ирландец сейчас от новой раны или немного позднее — от старой. Однако тебе, я думаю, это не безразлично…

Ирландец дополз до открытой двери и вытащил револьвер. Он тяжело дышал, сердце его гулко билось.

— Мне безразлично, — произнес он. — Развяжи мою дочь. — Он лежал на полу с револьвером в руках.

— Осторожнее, у него на столике пистолет, — крикнула Лидия. — Не позволяй ему…

Бриг потянулся к столу, и Ирландец выстрелил. Пистолет отлетел на несколько футов в сторону. Прикрываясь столом, Бриг попытался добраться до него. Пуля вошла в стену прямо над его головой. Пальцы Лидии лихорадочно работали, пытаясь освободить запястья от узлов. Бриг ответил на выстрел Ирландца. Пуля попала ему в плечо, и он откинулся на спину и затих. Мур осторожно встал и медленно при близился к Ирландцу, держа пистолет перед собой.

Лидии уже удалось высвободить одну руку. Она заметила, что Маркус неожиданно мигнул. Бригем увидел это и взвел курок. Свободной рукой она метнула в голову Мура подушку и громко вскрикнула, чтобы отвлечь его внимание. Бриг выстрелил, но пуля ушла куда-то в сторону. Это дало Ирландцу время сосредоточиться. Преодолевая мучительную боль, он несколько раз подряд нажал на спусковой крючок, всадив в грудь Бригему три пули.

Бригем покачнулся и рухнул у изножья кровати, умерев раньше, чем его тело коснулось пола.

Лидия, вскочив с кровати, бросилась к отцу и опустилась рядом с ним на колени. Оторвав полосу от своей юбки, она перевязала его раненое плечо.

— Чертовски больно, — слабым голосом пожаловался Маркус, пытаясь изобразить улыбку. — Мог бы прострелить мне ногу. Я бы вообще не почувствовал боли.

— Тс-с! Не разговаривай. Я должна позвать кого-нибудь на помощь. — По щекам Лидии катились слезы и падали на землисто-бледное лицо Ирландца. Рана на его плече продолжала кровоточить, и она не могла остановить кровотечение.

— Никто мне не поможет, — сказал он. Его кобальтово-синие глаза были печальны. — Я о многом сожалею, дочь моя, но только не о том, что захотел познакомиться с тобой. Разве можно сожалеть об этом?

Лидия приподняла голову отца и положила к себе на колени. Она гладила пальцами его седые волосы.

— Я горжусь тем, что я твоя дочь… — сказала она и, помедлив, добавила: — … отец.

— Спасибо тебе за это, — прошептал он. Слеза Лидии капнула ему на щеку. Он улыбнулся, потому что понял, что прощен. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, надеясь, что он успеет услышать ее, потому что боль уже покинула глаза Ирландца.

Лидия тихо заплакала по родному человеку.

Некоторое время спустя во дворе послышался шум, в доме захлопали двери, кто-то быстро взбежал по лестнице. Сзади ее обняли руки — такие сильные, такие знакомые. Они удушливо пахли дымом. Она не стала спрашивать, каким чудом они здесь появились и обняли ее. Она приняла это как должное и, попав в их надежное кольцо, прислонилась к груди Натана.