Алекс Кардоса тоже слышала сирену, ведя «БМВ» по Кварц-Клифф-драйв. Резко повернув руль и сместившись вправо, к ограждениям, за которыми начинался обрывистый берег океана, она бросила взгляд в зеркальце заднего вида и заметила красные сигнальные огни «скорой помощи», промчавшейся по направлению к Пасоверде-Эстейтс, где провела почти весь день. Эти состоятельные пенсионеры не придумали ничего лучше, как дурачить агента по продаже недвижимости, прося показать им особняки, которые они не собираются покупать. Наверное, кто-то из стариков упал в обморок на поле для гольфа.

Алекс мысленно представила себе пожилую чету Хендерсонов: Дик в очках с тонкой золотой оправой и его молодящаяся жена Пат в белых теннисных кроссовках, цвет полосок которых совпадал со спортивной повязкой на голове. Они требовали, чтобы Алекс показала им все особняки в округе, и в первую очередь дом Брюстера. Им всем не терпится увидеть роскошный дворец, в котором известная звезда телесериалов семидесятых Брик Брюстер пустил себе пулю в лоб.

Алекс нервно сжала руками обтянутый кожей руль. Из-за острой головной боли, пульсирующей в висках, она щурилась, хотя носила дорогие солнцезащитные очки – правда, скорее для шика, чем по необходимости. Алекс заметила велосипедиста в последний момент. Парень выскочил из-за угла прямо перед ее носом, и она еле успела затормозить.

Подросток пронесся мимо, и Алекс с трудом перевела дух. Черт подери, надо быть осторожнее, тем более что она так взвинчена! Да, вот уже несколько месяцев Алекс не помнила ни одного спокойного дня. Она уезжала на работу рано утром, не успевая проводить двойняшек в школу, а потом весь день носилась как угорелая: покупатели привередничали и никак не могли определиться в выборе, а владельцы особняков не желали сбавлять цены. В результате ей не всегда удавалось получить комиссионный чек до закрытия кассы.

Это бы еще ничего, если бы над Алекс не висел дамоклов меч в виде ежемесячных уведомлений от «Виза» и «Мастер кард», появлявшихся на экране компьютера с завидным постоянством. Отчеты бесстрастно фиксировали ничтожно малые суммы, которые никак не могли закрыть брешь в ее бюджете.

Оглядываясь назад, когда поправить уже ничего было нельзя, Алекс ясно видела свои просчеты и ошибки. Но понимание пришло к ней слишком поздно. Она потратила не только свою долю от продажи дома на Миртл-стрит, но и почти все свои сбережения: покупка дома и новой мебели, переезд и… да, еще и расходы по бракоразводному процессу, будь он неладен. Алекс надеялась накопить денег за счет комиссионных, причитающихся ей как риэлтеру, но цены на особняки за последние два года резко упали. Этих денег хватало только на ипотеку, кредитную карточку и мелкие домашние расходы. В настоящий момент ее долг Дяде Сэму составлял ни много ни мало сорок тысяч долларов.

При одной мысли об этом Алекс становилось дурно. Ее бухгалтеру удалось ненадолго отсрочить катастрофу, но если через два месяца она не выплатит долг, предупредил Бретт, то может лишиться всего: дома, машины, мебели. Даже зарплаты.

Сердце Алекс забилось как в лихорадке – последние несколько недель нервничать стало для нее так же естественно, как и дышать. Потому-то сегодня утром она и сорвала зло на бедной Китти. И в самом деле, как вам это понравится? Она, Алекс, с ног сбилась, готовясь к праздничному вечеру, увеличила семейные фото, заказала места в гостиницах для приезжающих родственников и нашла портниху, чтобы подшить скатерть, а Китти забыла купить какие-то дурацкие салфетки! Ведь так необходимо, чтобы праздник удался.

Если все пройдет хорошо и отец будет в добродушном настроении, то у него можно будет попросить взаймы. Папочка щедр в мелочах, но когда речь идет о крупных суммах, становится на редкость прижимистым. Особенно если долги – следствие расточительного образа жизни. А вдруг он откажет? Тогда Алекс придется распрощаться со всем своим имуществом.

Вот почему, вместо того чтобы ехать домой, она неслась по Кварц-Клифф-драйв к своей подруге Лианн. Необходимо проверить кое-какие предположения, вполне способные произвести эффект разорвавшейся бомбы, если Алекс не предпримет срочные меры.

Вчера, просматривая список приглашенных, она с удивлением отметила, что в их числе нет матери Лианн. Берил Чапмен была лучшей подругой матери вот уже сорок лет – столько же, сколько прошло со дня свадьбы родителей. «Должно быть, мама забыла внести Берил в список», – подумала Алекс. Но когда заговорила об этом с матерью, та ответила весьма уклончиво: «Берил нет в списке, потому что я не пригласила ее». Вот и все – разговор исчерпан. Сколько Алекс ни подступала к ней с расспросами, мать больше не сказала ни слова.

«Неужели она узнала про отца и Берил? Но как?» Это случилось много лет назад. Если мать не стала поднимать шум тогда, зачем делать это сейчас? Наверное, она просто поссорилась с Берил. Да, именно так.

Вот тут-то Алекс и понадобилась помощь Лианн. Может, ей что-нибудь известно? Вообще-то Берил не очень ладила с дочерью, но после рождения Тайлера стала навещать ее гораздо чаще, предлагая свою помощь. Если бы Берил и мать Алекс поссорились, Лианн обязательно сказала бы об этом.

А что, если Лианн знает больше, чем говорит? Она ведь была совсем маленькой, когда ее родители развелись. Предположим, отец сообщил ей истинную причину развода. Что тогда?

Нет, едва ли. Лианн непременно упомянула бы об этом. Ведь они знают друг о друге все. Алекс была первой, кому Лианн поведала, что у нее начались месячные (а случилось это в то лето, когда им обеим исполнилось тринадцать). А потом, в колледже, призналась Алекс, что ее изнасиловал пьяный приятель. Нет, не в характере Лианн скрывать что-либо от лучшей подруги.

Однако здесь есть еще одна сложность. Если Лианн и в самом деле ни о чем не подозревает, имеет ли Алекс право вводить ее в курс дела? У бедняжки Лианн и без того хватает проблем.

Алекс поежилась от холода – влажный вечерний ветер дул в открытое боковое стекло. Ей так хотелось пребывать в счастливом неведении, как Лианн или ее сестры! Уж им-то не приходится вскакивать среди ночи в холодном поту и трястись от страха, что тайна выплывет наружу. Она, Алекс, не сделала ничего дурного, так почему же она чувствует себя виноватой?

Отец впервые доверился Алекс, когда ей исполнилось одиннадцать. Это было во время вечерней прогулки вдоль берега океана, которую они, как обычно, совершали вдвоем после ужина. У Дафны и Китти всегда находились какие-то важные дела, а мама… она и не помышляла о том, чтобы бросить недомытую посуду и отправиться вместе с ними.

Алекс нравилось думать, что эти прогулки вдвоем – подтверждение ее статуса отцовской любимицы. Она всегда ощущала, что он относится к ней не так, как к сестрам. С Дафной и Китти отец часто бывал вспыльчив и суров, а Алекс могла рассказать ему все без утайки, и он спокойно выслушивал ее и давал советы, не стараясь настоять на своем. Поэтому в тот вечер она, ничуть не смущаясь, спросила его о том, что услышала сегодня от учительницы на внеклассном занятии для девочек, посвященном деторождению.

Миссис Лейдекер нарисовала мелом на доске нечто похожее на голову рогатого бычка (имелись в виду женские детородные органы) и начала было что-то говорить про яйцеклетку, которая выходит из фаллопиевой трубы и встречается с похожим на головастика сперматозоидом, как вдруг Лана Бутсакарис подняла руку и попросила: «Объясните, каким образом сперма попадает туда».

Миссис Лейдекер густо покраснела и пробормотала, что у людей это происходит примерно так же, как и у собак. Кто-нибудь видел, как спариваются собаки? «Вот, именно так», – замолчала она и поспешила перейти к следующей теме. Девчонки захихикали, гримасничая и кривляясь, а бедная Алекс сидела словно оцепенев. Она никак не могла представить себе, чтобы папа делал с мамой то же, что и ирландский сеттер Отис с соседской собакой. Если именно так получаются дети, Алекс ни за что не выйдет замуж!

Отец не рассмеялся, когда она спросила его, правда ли то, что сказала учительница. Он даже не покраснел, в отличие от мамы, которая заливалась краской при виде затянувшихся экранных поцелуев. Отец слегка улыбнулся и сказал: «Алекс, никогда не стыдись того, что естественно для человеческого тела. – И добавил: – То, что происходит между мужем и женой – прекрасное таинство, а вовсе не что-то гадкое и отвратительное».

Но Алекс знала, что это происходит не только между супругами. Неделю назад она посмотрела по телевизору старый черно-белый фильм, и там мужчина и женщина влюбляются друг в друга, а у каждого из них уже есть семья. И любовь приносит всем одни несчастья. Алекс спросила отца и об этом.

Он долго молчал, глядя, как серебристые волны набегают на берег. Солнце садилось, окрашивая небо во все цвета радуги. Их длинные тени ложились на мокрый прибрежный песок, вечерний бриз слегка шевелил волосы отца – он всегда тщательно причесывал и закреплял лаком свою редеющую шевелюру. Когда же отец вновь заговорил, Алекс показалось, что он обращается к самому себе, высказывая вслух свои мысли.

«Алекс, иногда случается и так, что супруги любят друг друга, но этого мало. Некоторые женщины избегают супружеских сношений, часто не по своей вине, и их мужьям не остается ничего другого, как искать утешения на стороне».

Неожиданно для себя Алекс выпалила: «Ты говоришь о себе?»

Отец внимательно посмотрел ей в глаза и горько усмехнулся. «Я очень люблю твою маму, и ты это знаешь. То, что я тебе сейчас сказал, должно остаться тайной. Поняла?»

Она кивнула. По спине ее побежали мурашки.

«У меня было много женщин, – продолжал отец. – Но я никогда не любил их так, как твою маму. Если ты случайно услышишь от кого-нибудь из подруг… да вот хотя бы от Лианн… Тогда вспомни, что я тебе сейчас сказал».

И Алекс запомнила его слова.

Прошло немало времени, прежде чем она узнала продолжение истории с матерью Лианн… и другими предшественницами Берил. По мере того как Алекс взрослела, отец доверял ей все больше и, не слишком вдаваясь в подробности, посвящал дочь во все свои интрижки.

Итак, после Берил была Анна Стимсон, студентка медицинского колледжа, проходившая у отца практику по анатомии. Их связь длилась восемь месяцев, пока Анна не перешла в отдел педиатрии. Насколько знала Алекс, они расстались друзьями. Затем отец встречался с Леонорой Крабб, владелицей магазинчика керамики. Леонора почитывала на досуге «Рубаи» и была убежденной фаталисткой. Отец крутил с ней роман, пока она не познакомилась с местным художником по витражам, от которого впоследствии родила двоих детей.

Начало восьмидесятых ознаменовалось появлением в жизни отца Мери Кейт Клаузен. Эта симпатичная темноволосая медсестра постоянно закатывала ему истерики, а когда он наконец бросил ее, грозила даже покончить с собой. После Мери Кейт у отца долгое время никого не было, а потом он стал встречаться с замужней дамой-аптекаршей из пригорода – ее имени Алекс не помнила. Может, их роман продолжается до сих пор? Если так, она наверняка знала бы об этом.

Иногда проходили месяцы и годы, прежде чем отец вскользь упоминал о своем новом увлечении. И Алекс казалось вполне естественным, что он делится с ней своими секретами. Кому же еще ему довериться, как не любимой дочери?

Однако необходимость хранить отцовскую тайну становилась непосильным бременем для Алекс. Ей казалось, что она ходит по минному полю и неминуемо настанет день, когда все взлетит на воздух.

Джим частенько язвил, что Алекс постоянно натянута как струна и вот-вот лопнет. «Да, Джим. Если бы он не бросил меня, я не была бы сейчас по уши в долгах», – подумала она.

Ей пришлось продать дом, за который они выплатили почти всю необходимую сумму, и купить в рассрочку другой – на значительно менее выгодных условиях. Алекс буквально выбивалась из сил, стремясь, чтобы Нина и Лори не лишились того, к чему привыкли с детства, то есть модной одежды, карманных денег, уроков тенниса, верховой езды и членства в подростковом клубе.

Но хуже всего, что с уходом Джима Алекс потеряла того, с кем могла поговорить по душам. Она влюбилась в Джима в семнадцать лет, и он стал ее первой и единственной любовью.

На глазах Алекс выступили слезы досады. В июне исполнится шестнадцать лет со дня их свадьбы, а вместо того чтобы праздновать это знаменательное событие, она устраивает торжественный вечер по случаю юбилея совместной жизни родителей.

Возможно, они правы и секрет долголетия брака состоит в том, чтобы создать видимость внешнего благополучия, а на остальное попросту закрывать глаза. С иллюзиями жить проще, чем с суровой правдой.

Алекс глубоко вздохнула, и в следующую секунду печали и тревоги отступили – из-за поворота открылся чудесный вид на залив, который всегда оказывал на нее целительное воздействие и успокаивал ее мятущуюся душу, как старомодный мотив, случайно услышанный по радио.

Слева от Алекс вдоль дороги выстроились в ряд «пряничные» домики, словно сошедшие с рекламных проспектов. Когда-то этот район считался не престижным, но прошли годы, и коттеджи скупили состоятельные жители города, придав строениям модный лоск. Впрочем, местная архитектура отличалась эклектизмом, поскольку владельцы домов старались продемонстрировать свой достаток.

Улочка Снаг-Харбор-лейн, в миле от побережья, не идет ни в какое сравнение с фешенебельным кварталом. Трясясь и подскакивая по разбитой дороге, Алекс невольно содрогнулась, подумав: «Скоро и я могу тут очутиться». Если ей не удастся выплатить долги, придется довольствоваться деревянным домиком с видом на соляные топи с гнилостными испарениями.

Строительство здесь началось еще в шестидесятые, когда Мирамонте постепенно приобретал статус летнего курорта. Домики возводились с таким расчетом, чтобы выдержать летнюю грозу или внезапное нашествие гостей на выходные, и не более того. Зимой на отопление приходилось тратить уйму денег, а все остальное время в коттеджах было сыро. В отличие от прибрежных построек, на восстановление и ремонт которых были затрачены огромные суммы, Снаг-Харбор-лейн так и не привлекла к себе внимания застройщиков. Помешало одно-единственное «но» – болота, простиравшиеся насколько хватало глаз, оказались в ведении Береговой комиссии.

Снести летние домики и построить здесь современные коттеджи – значило углубить фундамент, а это, в свою очередь, могло нарушить экосистему и пагубно сказаться на экологии. Словом, чтобы обеспечить процветание болотных куропаток, домовладельцы вроде Лианн должны были принести в жертву собственный комфорт.

Домик Лианн стоял как раз на том вместе, где дорога заканчивалась тупиком и начинались болота. Когда-то стены его были ярко-желтого цвета, но сырость сделала свое дело, и краска приобрела оттенок сухого яичного порошка. Притормозив у обочины, Алекс помахала рукой подруге, поливавшей из грязного шланга пересохший газончик перед домом. Лианн помахала ей в ответ и пошла выключать кран.

День выдался не по сезону теплым, и на Лианн были брюки-капри и голубенький трикотажный топ. Золотисто-рыжие волосы она собрала в хвостик на затылке. «А она похудела», – отметила Алекс. Лианн всегда была стройная, но в последнее время выглядела усталой и изможденной. Ночные смены не прибавляют здоровья, не говоря уж о том, что Тайлер в свои четыре года так и не научился сидеть и есть с ложки и не узнавал никого, даже свою маму.

Лианн закрутила вентиль крана и, прищурившись, смерила Алекс насмешливым взглядом.

– Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! Сотрудница косметической фирмы заехала в нашу глушь, чтобы поведать о новых достижениях в области очищающих средств для увядающей кожи лица.

Алекс улыбнулась:

– А что, твоя кожа нуждается в чистке?

– Нет, но рядом с тобой я выгляжу сущей уродиной, и мне срочно нужна косметическая помощь. – Подбоченившись, Лианн продолжила критический осмотр. – Да, на твоей мордашке не так-то просто отыскать прыщик, разве что с лупой. – Она направилась к дому, сделав Алекс знак следовать за ней. – Идем, я приготовлю лимонад. Тайлер спит, и у нас будет время поболтать.

Переступив порог комнаты, Алекс опустилась на диван, покрытый покрывалом, которое Лианн вязала, когда еще жила вместе с Чипом. Потом этот негодяй бросил ее, беременную, а после рождения Тайлера вязать у Лианн не было уже ни сил, ни времени.

– Располагайся, – сказала Лианн и пошла на кухню. Алекс слышала, как она хлопает дверцами буфета, размешивает лимонад в бокале, открывает холодильник… – Черт, льда-то и нет! – Лианн заглянула в комнату. – Холодильник опять отключился. Посиди, а я пока сбегаю к соседке за льдом.

– Не суетись, я обойдусь. Обожаю теплый лимонад.

– Врушка. – Лианн лукаво улыбнулась, что случалось с ней редко.

Лианн была самой красивой девушкой в их классе. С тех пор жизнь изрядно потрепала ее, но, как ни странно, с годами она стала интереснее. На одной из выставок Алекс видела серию фотографий, посвященных фермершам. Они чем-то напоминали Лианн – та же яркая, естественная красота, не нуждающаяся в косметических ухищрениях и модных прическах, та же внутренняя сила и то же чувство собственного достоинства. Слово «поражение» было неведомо Лианн – трудности и невзгоды не сломили ее.

– Не забывай, что я зарабатываю на жизнь враньем, – усмехнулась Алекс. – Пока ты спасаешь людей, я из кожи вон лезу, стараясь убедить беднягу покупателя, что стоит ему перекрасить стены и повесить новые гардины в комнате без окон, и там сразу станет светлее.

Лианн протянула ей бокал лимонада.

– Ты известная оптимистка, – рассмеялась она. – Помнишь, как мы списывали на тестировании по алгебре, а мистер Эванс заметил это и поставил нам самый низкий балл? Ты тогда сказала, что это знак свыше и нам не суждено знать алгебру.

– Женщине вообще не обязательно знать ни алгебру, ни геометрию.

– Хорошо тебе говорить – ты можешь себе это позволить. – В голосе подруги Алекс уловила затаенную обиду.

Почему она не призналась Лианн, что сидит на мели, Алекс не знала. Вполне возможно, боялась, что Лианн, вынужденная экономить каждый цент, сочтет ее транжиркой. Но Алекс чувствовала, что истинная причина не в этом. Просто в последнее время в их отношениях появился чуть заметный холодок, причем со стороны Лианн. Значит, подруга что-то утаивает.

Может, она чем-то невзначай обидела Лианн? Или их матери поссорились? Так или иначе, Алекс твердо решила, что не уедет, пока не выяснит все до конца.

Она окинула взглядом скромную обстановку уютной комнатки: удобные стулья из разных гарнитуров, столик вишневого дерева и кедровый комод, в котором Лианн хранила фотоальбомы и свои старые детские вещички. Правда, там не было комбинезончиков Тайлера – Лианн понимала, что их незачем хранить для сына, который никогда не улыбнется, вспомнив, каким он был маленьким и беспомощным.

«По крайней мере у меня есть Нина и Лори». Джим ушел, а девочки растут так быстро! Еще совсем недавно они неуверенно переступали крошечными ножками и держались за ее подол, выклянчивая крекеры «с дырочками», как говорила Нина. Алекс улыбнулась и вздохнула. А каково Лианн? Ее малыш растет, да не взрослеет. Бедняжка Лианн…

– Как твой судебный иск? Что новенького? – спросила она подругу.

Лианн устало откинулась на спинку дивана, поджав под себя ногу.

– Да все то же. Вот только у главной свидетельницы по делу, Агнес Батчелдер, вдруг обнаружилась полная потеря памяти. Прямо в родильной палате. Она ведь сама говорила мне, что Пирс должна была сразу сделать роженице кесарево сечение, а теперь, видите ли, ничегошеньки не помнит! Конечно, на нее нажали, вот она и струсила, старая клуша! Меня они уволить не могут – перевели на ночную смену.

– Думаешь, она придет на заседание суда?

– Если не придет, я не буду держать на нее зла.

– Черта с два!

– Да, ты права, так бы и придушила ее, – рассмеялась Лианн. – Ей два года до пенсии осталось, вот она меня и подставила. – Потягивая лимонад, она добавила: – Деннис, мой адвокат, говорит, что мы можем потребовать ее присутствия на суде, но что толку?

– На какой день назначен суд?

– Его перенесли на середину августа. Точнее, на пятнадцатое.

– Еще четыре месяца. За это время многое может измениться.

Лианн задумчиво кивнула, и Алекс снова почувствовала себя неуютно. Как пройдет праздник? И почему не пригласили мать Лианн? Она хотела уже открыть рот, но тут Лианн спросила:

– А у тебя что новенького? Мы с тобой не виделись недели две, и вдруг ты появляешься на своем «БМВ», как кинозвезда. Я-то думала, ты еле ползаешь после всех приготовлений к празднику.

Алекс вздохнула:

– Пусть тебя не обманывает мой цветущий вид. Макияж и лак для волос – вот и весь секрет.

– Насколько я знаю, основные заботы взяла на себя твоя мама?

– Конечно, но нам приходится не только составлять меню и заказывать цветы. По ходу дела возникают тысячи мелких проблем, которые необходимо решать. Вот хотя бы ссора между нашими мамами.

– Какая ссора? – удивилась Лианн.

– Да так, ничего особенного. – Алекс беспокойно взглянула в окно, за которым простирались соляные топи. – Твою маму почему-то не пригласили на праздник.

– Ты шутишь? Этого не может быть. Мама обязательно сказала бы мне об этом. – Тон и взгляд подруги показались Алекс странными. Лианн поставила бокал на столик, расплескав лимонад на пачку газет, – Что произошло? Она объяснила тебе?

Бурная реакция Лианн застала Алекс врасплох. Почему подруга приняла эту новость так близко к сердцу? Неужели что-то знает?

Скорее всего она что-то подозревает, не более того. Но и этого достаточно, чтобы вспылить. И злится Лианн не только на Берил, но и на отца Алекс. С самого детства подруга боготворила ее отца, который, как она сама говорила, был с ней гораздо ласковее, чем ее собственный. Родители Алекс брали Лианн в семейные поездки, она часто ужинала у них. Лианн и Алекс называли друг друга сестричками, да так оно и было по сути. Китти дружила с Дафной, у Алекс была Лианн. И все же… Алекс не могла отделаться от неприятной мысли, что если бы Лианн представился такой шанс, она бы тут же заняла ее место и не терзалась угрызениями совести.

– Может, твоя мама сама отказалась прийти? – с надеждой предположила Алекс. – Наверное, ей не хотелось оставлять тебя одну.

– Потому что я не могу пойти? Но у меня ведь Тайлер.

Лианн сердито взглянула на Алекс, и та оторопела, поскольку не сказала ничего такого, что могло вызвать вспышку ярости у подруги. Лианн побелела как мел, черты ее исказила злоба и отчаяние.

– Прости, я не хотела…

– Я бы обязательно пришла, ты же знаешь, – перебила ее Лианн. – Но Бет и так делает все, что может. Несправедливо заставлять ее сидеть с Тайлером целые сутки.

У старшей сестры Лианн было двое детей, но она неизменно присматривала за племянником, когда Лианн уезжала на ночные дежурства. В этом вся Бет – добрая, открытая душа, в отличие от скрытной, нервной Лианн.

– Тебе незачем передо мной оправдываться, – заверила подругу Алекс. – Ты тут ни при чем.

Лианн встала, прошлась по комнате, собрала в стопку журналы на столике, подняла с пола носочек Тайлера, поправила картину над телевизором (какая-то третьесортная мазня, изображающая коров, жующих травку на лугу).

– Понятия не имею, из-за чего поругались наши матери, – промолвила она наконец, видимо, успокоившись. – Никто мне ничего не говорил. Наверное, ты права. Как поссорятся, так и помирятся.

– Мы тоже ссорились, – подхватила Алекс, стремясь сменить тему. – Помнишь выпускной класс? Я разозлилась на тебя, потому что ты строила глазки Джиму.

Лианн усмехнулась.

– Ты испортила мой дневник и не разговаривала со мной целую неделю.

– Я не портила его – просто пролила чернила на ту страницу, где Джим написал: «Я благодарен тебе за четыре года, проведенные вместе».

– Держу пари, он писал это всем подряд. – Лианн внимательно посмотрела на подругу. – Неужели ты все еще дуешься на него? Прошло уже два года.

– Спасибо, что напомнила.

– Послушайся доброго совета: меньше обращай внимания на всякие слухи, а больше думай о своих проблемах.

Алекс подумала о том, что ждет ее дома: надо приготовить обед, постирать, а потом вооружиться калькулятором и засесть за счета.

– У меня на это никакого времени не хватит. Лианн сочувственно вздохнула:

– Знаю, знаю.

Алекс посидела еще минуту-другую, потягивая приторно-сладкий теплый лимонад, похожий на сироп от кашля, и, взглянув на часы, поднялась. – Ой, мне уже пора. Я обещала маме завезти кое-какие покупки по дороге домой.

Лианн проводила ее до двери.

– Прости, ничем не могу тебе помочь. Старушки, должно быть, впали в маразм. Ничего, они помирятся. Может, это произойдет еще до праздника.

Алекс не разделяла этой уверенности, но не стала спорить. Она уже и так сказала более чем достаточно. Не буди лихо, пока спит тихо…

«Спящее лихо не кусается».

Так говорила мама… Ее слова всплыли в памяти Алекс из ниоткуда, и она вздрогнула, словно ее укололи.

– Я позвоню тебе на неделе, поболтаем. – Но фраза эта прозвучала крайне фальшиво. Не менее фальшиво улыбнувшись, Алекс взялась за ручку двери.

Лианн несколько мгновений смотрела на нее отсутствующим взглядом, будто что-то решала для себя, затем улыбнулась и кивнула. И снова Алекс показалось, что подруга знает больше, чем говорит.

– Что ж, я не против. – Лианн перевела удивленный взгляд на скомканный носочек в руке, явно не понимая, как он к ней попал. – Если только не сдохну от усталости.

Всю дорогу к Агва-Фриа-Пойнт Алекс обдумывала разговор с Лианн. Да, вид у подруги и впрямь усталый, но это вовсе не оправдание, чтобы наброситься на Алекс из-за ссоры их матерей. Будто она, Лианн, имеет к этой ссоре самое прямое отношение.

Странно… Почему подруга чувствует себя виноватой? Допустим, она знает про Берил и отца – ну и что с того?

Алекс вдруг вспомнила, что в багажнике лежат подсвечники, взятые ею напрокат для праздника. Еще пять минут, и она наконец-то избавится от них. И если мама снова начнет причитать, что они не подходят к сервизу, Алекс не станет ее слушать. Все, с нее хватит! Сколько можно прикрываться мелочами, создавая видимость благополучия, и прятаться от главного?

Уже почти стемнело, когда Алекс повернула на Сайприс-лейн. Интересно, позвонила ли Китти отцу? Скорее всего нет. Сестра была сегодня утром явно чем-то озабочена. Да, проблемы есть у всех – не только у нее, Алекс. Надо будет завтра позвонить Китти и извиниться.

Примерно за квартал от дома родителей она заметила две полицейские машины, припаркованные прямо у подъезда. Вокруг суетились полицейские: один из них протягивал от крыльца желтую ленту, а двое других выходили из дома, складывая что-то похожее на пакеты для мусора.

В свете фар происходящее казалось Алекс сценой из фильмов ужасов, которые она с сестрами частенько смотрела по ночам. В чем дело? Почему здесь полиция?

У Алекс внезапно перехватило дыхание, и нервный смешок застрял в горле. Как в тумане подъехала она к обочине и остановилась, вперив взгляд в полумрак, где разворачивалось действие до жути реального кинофильма.

Кто-то постучал в боковое окошко автомобиля, и Алекс вздрогнула как ужаленная.

К окошку склонился полицейский. Алекс опустила стекло онемевшей рукой и уставилась на молодого человека в форме и со шрамом на лице.

– Что здесь происходит? – спросила она, и голос ее прозвучал на удивление холодно и отчужденно.

– Вы знаете владельцев дома? – осведомился полицейский.

– Конечно. Это мои родители. – Алекс колотила нервная дрожь.

Молодой человек смущенно взглянул на нее.

– Оставайтесь здесь, мэм. Так будет лучше для вас.

– Да что стряслось? – воскликнула Алекс.

«У мамы сердечный приступ», – вот первая мысль, которая пронеслась в голове. От этого умерла Нана, и они даже не успели отвезти ее в больницу. Потом Алекс вспомнила, что отец последнее время стал часто принимать лекарства от давления. По его словам, ничего серьезного, но кто знает…

Алекс начала лихорадочно отстегивать ремень безопасности.

– Я позову сержанта Купера. Оставайтесь здесь.

– Отцу плохо? Скажите, что с ним? – Но полицейский уже бросился к дому за помощью, которая была ей не нужна.

Наконец дрожащие пальцы Алекс справились с замком, и она выбралась из машины. Колени ее подкашивались от страха, и она неуверенно ступила на газон, выкрикивая срывающимся голосом:

– Папа! Мама! Да ответьте же мне, что здесь происходит? Вдалеке затихал пронзительный вой сирены «скорой помощи».

К ней подошел полицейский офицер средних лет и представился:

– Сержант Купер. Не согласились бы вы пройти со мной? Мне необходимо побеседовать с вами. – Он указал на патрульную машину, перегородившую въезд на территорию особняка.

– Что случилось? – в который раз спросила Алекс.

– Мэм, прошу вас, идемте со мной…

Алекс как зачарованная уставилась на полоску усов над его верхней губой, шевелившуюся словно противная мохнатая гусеница.

– Я никуда не пойду, пока вы не объясните мне, что происходит.

Заметив, что она близка к истерике, суровый страж порядка смягчился:

– Несчастный случай. Ваш отец, мэм, получил пулевое ранение в грудь. Рана очень опасная. Его увезли в больницу.

Алекс пошатнулась, как от удара. Голова у нее закружилась.

– О Господи! Мама! Я должна увидеть маму, – пробормотала она слабеющим голосом и рванулась к дому, но офицер удержал ее.

– Вашу мать увезли в полицейский участок.

– Но за что? Это же несчастный случай! – в отчаянии крикнула Алекс и тут же умолкла, похолодев.

– Ваша мать арестована по подозрению в покушении на убийство.

– Нет, неправда… нет… – Алекс рухнула на колени в мокрую траву и закрыла лицо руками. – Нет, это невозможно!

Подняв голову, она увидела над собой темное ночное небо. Звезды бесстрастно взирали на нее сверху, по-идиотски весело мерцая. Алекс почувствовала, как всю ее обволакивает густая пелена, лишая воли. Дом, патрульные машины, непривычно темные окна родительской гостиной – все потонуло в тумане, и Алекс погрузилась во мрак.