1. Ситуевина.

11.09.12. 15:00 Окрестности города N–ск. Свалка.

Какого черта принесло этого черножопого урода сюда. Что мне проблем в жизни мало. Ну не должно его сегодня здесь быть.

Прибывший местный султан Аслан — «Ослан» прямо из своего черного джипера «Land Cruiser Prado» направился в свою резиденцию — вагончик. Сразу туда же рванули «ослановы джигиты».

Что‑то затевают.

Уже давно обещали городские власти построить мусороперерабатывающий завод, так он в обещаниях и остался. Лишь на очередных местных выборах его новый проект появляется в новых обещаниях тех же самых людей. А построй они завод, тогда бы столько рабочих мест добавилось. И дешевая энергия. Стал бы чище город. И не задыхались бы горожане от часто горящей свалки. Особенно в раскаленное южное лето. Поменьше стало бы здесь «черных» — ведь здесь придется работать.

А сейчас они сами устроили сбор металлолома, макулатуры, цветмета, пластика, бутылок, шмотья и прочего вторсырья, используя бесплатную «бомжовую» рабскую силу.

«Черные» уже совсем достали. Зачем им разрешили спуститься с гор. Сидели бы там и друг друга резали, не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой. А вооруженные казаки бы их охраняли от нас. Нет, блин, толерантность, дерьмократия и прочие ужасы Запада для нашего бюрократического не слишком Востока.

Нам нельзя ничего — черным же все можно.

И вот результат — джигиты заправляют делами в российской глубинке, даже на городской свалке.

Ненавижу эту наглую породу за нежелание работать, хоть головой, хоть руками.

Смелые, когда десятеро на одного, и трусливы, когда один на один.

Тупорылые, в основном, но хитрожопые.

Культивирующие право сильного, как у животных.

Такие вот альфа–самцы человеческого рода.

Они ненавидят других людей, хоть чем‑то отличающихся от них: верой, полом, знаниями, умением, финансовым достатком… Особенно последнее. Для них наличие у других хоть маломальских материальных ценностей — просто личное оскорбление, которое они пытаются быстро разрешить, невзирая на протесты ограбляемых. А если кто не только сопротивляется, но и дает им должный отпор — ненавидят вплоть до самой смерти.

Вот и у меня тоже вот такое же случилось.

Перешел дорожку этому эмиру свалки. Не дал себя обобрать и не стал их рабочим–рабом. Да еще с глазу на глаз пообщался с «осланом».

Устроил им небольшую «войнушку».

Теперь мстит.

И если попаду в поле зрения его или его банды — сразу каюк.

И ни какой толерантности.

Итак, надо делать ноги отсюда — место моего пребывания здесь становиться опасным для моего здоровья. Иначе можно самому искать крепкую веревку и надежный сук, чтобы не было мучительно больно …

Но это не для меня. И даже не успокаивает то, что на парочку горцев меньше станет на этом свете.

Джигиты свои горные законы у нас вводят — Запад молчит: это же не национализм.

Начинаем сопротивляться — хочется оставаться русскими со своими традициями. Запад сразу подымает вой о русском махровом национализме и шовинизме.

Если в предыдущие века дети смешанных браков, особенно при Советах, всеми правдами и неправдами старались записаться русскими, хотя инородцу при Империи жилось легче. То в последнее десятилетие новая тенденция — только не дать записать в графе национальность русский (-ая).

Вот и результат новой власти: количество русских резко стало падать.

От нас уже ничего не зависит. Нас просто не слышат. Но, несмотря на это, хотелось что‑то изменить, как‑то исправить такое положение.

Один дед молдаванин рассказывал, как в сороковых годах двадцатого века казахи ссыльных чеченов воспитывали.

В совхозе праздник — привезли из района кино. После просмотра картины старшее поколение разбредается по домам или в гости, а молодежь идет на танцы.

Танцуют парами. Здесь все вперемешку: и казахи местные, и ссыльные украинцы с молдаванами; и эвакуированные с захваченных фашистами территорий.

Тихо — мирно.

Одно слово — праздник.

Как не бывает бочки меда без ложки дегтя. Так и на этом празднике появляются молодые джигиты с дальней чеченской кошары.

И как всегда, их закон — для всех закон. Подходят к девчонкам, хватают и тащат танцевать. Сопротивляющихся начинают бить. Заступаются парни по одному, и их отоваривают втроем, вчетвером.

Казахи как‑то сразу все исчезли.

В общем, полный конец праздника.

Крики. Гвалт. Избитые ребята. Плачущие девушки.

И тут возвращаются молодые казахи на конях.

Арканами похватали чеченов, и по земле, если не устоял на ногах уволакивают далеко в разные стороны степи. А там плетками, нагайками — выдают полный воспитательный комплекс.

Под утро все чечены — от детей до старух, под предводительством старших рода, вооруженные чем попало приходят в совхоз на разборки.

Местные аксакалы отвечают, что наказали только виновных.

А те в ответ чечен всегда не виновен и не подсуден. Выдайте виновников, а то всех порежем.

Аксакалы видя такое не уважение, посылают пасти баранов и даже близко здесь не появляться во избежание …

Чечены в драку, от мала до велика.

Опять казахи на коня, арканами — и в степь — остудить страсти, не смотря на пол, возраст.

Напал — отвечай.

Остался в стороне — не тронули.

Все! Финал — больше чечены к этому совхозу близко не подходили. Даже к далеким кошарам.

А прийти сюда и дебоширить — да упаси Аллах!

 

2. Скорострельное решение.

Чего‑то отвлекся я от наблюдения.

Анализируя сложившуюся ситуацию, и следя за округой, обратил внимание, что джигиты «ослана» устроили «тараканьи бега» — все повылазили, суетятся, бегают. Ментов, что ли ждут. Не любят они конкурентов.

Надо бы поближе все рассмотреть.

Достал бинокль TASCO из футляра. Это одноглазое камуфлированное чудо из Китая, кратностью 8х21. Конечно, не совсем удобно одним глазом наблюдать, но что поделаешь. Когда настраиваешь (фокусируешь) бинокль на объект, правый объектив вообще не двигается — просто забыли одну деталь при сборке. Хотя, найденному коню… Эх, найти бы подобный бинокль хоть без линз, и отремонтировать, вот было бы хорошо.

Так, хватит мечтать. Обозреваем внимательно окрестности.

Рассматривая в бинокль территорию, увидел подъезжающую автоколонну. Первым шел совсем не новый тентованый КамАЗ, за ним военная «шишига», потом буханка серо–стального цвета, Урал с кунгом, видимо, списанный военными. Вдалеке гарцует «козлик» защитного окраса.

Ахмет, шестера «ослановская», увидев подъехавших, рванул за своим бугром. Тот час из вагончика выскочил Аслан, увидев КамАЗ притормозил и дальше двинулся вальяжно в сторону прибывающих гостей.

Переместив направление бинокля в сторону колонны, увидел, как открылась дверца водителя КамАЗа. Не глуша движок, вылез здоровый шоферюга выше среднего роста. Руки как лопаты. Оглядевшись внимательно вокруг, направился к вагончику слегка сутулясь при ходьбе.

Почти сразу возле КамАЗа оказался рыжий среднего роста, кряжистый мужик слегка за тридцать. Когда и откуда успел он появиться? Скорее всего, со стороны «шишиги». Также оглядевшись по сторонам, плавно двинулся к кабине КамАЗа.

Судя по движениям этот малый непростой — либо профессиональный охотник, в смысле егерь, либо кто еще покруче. Так как он двигается, не напрягаясь, наверное, подкрадываются к добыче. Хотя может быть военный. Рыжий плавно перетек ближе к голове колонны. В руках у него появилось руж–жо. Судя по узнаваемому профилю, торчащего снизу магазина «калаша», это — скорее всего нарезная «Сайга» .

Боковым зрением заметил, как к стоящему возле вагончика Аслану в окружении своих джигитов, уже подходит водила подъехавшего КамАЗа.

Поприветствовали друг друга и стали о чем там деловито общаться между собой, так сказать перетирают вопрос. Договорившись о чем‑то с гостем, Аслан повернулся к своим джигитам и что‑то сказал. Они сорвались с места и направились в сторону шастающего по своим делам «народу». Началась неслабая такая движуха бомжей и «синяков». Некоторые, особи посообразительнее быстро рассосались по своим нычкам и берлогам.

Заныкался и я.

Во! Пока я прятался, гости успели договориться с Асланом.

Шофер возвращается к КамАЗу. Сказав что‑то рыжему охотнику, скорее всего результаты сделки, шустро забрался в кабину. КамАЗ завелся и направил его в сторону вторсырья.

Охотник, пропустив его мимо себя, переместился ближе к «шишиге». Он даже не собирался убирать свою «Сайгу», и как не в чем небывало прогуливался возле головы колонны, продолжая отслеживать «движуху» в округе.

Рассматривая подъезжающий к местным залежам металлолома, я обратил внимание на номер КамАЗа. Смотри‑ка КамАЗ‑то земляка моего, обрадовался я, и загружается металлоломом. Значит, рванет обратно. На таможне наверняка на «лапу» давать будет, вон у них цельная автоколонна получается. Может и в кузов не глянут вообще. Ну, значит, и мы рванем домой. Хотя там уже нет моего дома. Ну, тогда хоть на свою малую родину. Может там удастся восстановить документы. Загружаться долго будет, наверное. Ведь надо будет еще все закрепить–привязать. Надеюсь успеть. Но надо поторопиться.

Местные «синяки», подгоняемые джигитами, начали загружать в кузов КамАЗа металлолом.

Так! Быстро собрать вещи и воды побольше с собой захватить.

Нищему собраться — только подпоясаться.

Чего тут собирать: рюкзак, сумка для инструмента, сумарик с едой, да чуток воды — литров …дцать. Все‑таки сутки в пути.

Ну, тогда погнали!

Запихав в полупустой рюкзак свои оставшиеся вещи, утрамбовал мускулистой силой то, что не хотело отправиться со мной в путешествие.

К рюкзаку приторочил арбалет в самодельном чехле. Конечно, лучше бы его заряженным в руках держать для контроля ситуации, но у меня лишь две руки.

С правого боку присобачил отремонтированное мачете Tramontina.

Рюкзак готов!

За голенище сапога засунул нож–засапожник, сделанный из обломка шашки.

Теперь я вооружен и может даже где‑то и кому‑то опасен.

Теперь инструмент.

Весь наличный инструмент храниться в специально сшитой мной сумке. Закидал туда сверху туристический «отреставрированный» топорик советских времен, садово–саперную лопатку и тесак, сделанный из «волговской» рессоры, чтобы быстро достать, если что.

Да, надо воду не забыть. Взять по максимуму. У меня всегда в нычке лежит запас воды, так как доступ к местной скважине ограничен. А больше питьевой воды в округе негде взять.

Выполз из своей берлоги нагруженный как вол. Нам к этому не привыкать.

Огляделся.

Пока я собирался, оказалось, что КамАЗ загружен и развернулся на выезд. Движок пашет. Кабина со стороны водителя прикрыта.

Водитель, видимо, уже расплатился за металл, теперь двигается по направлению к «народу», наверное, по поводу оплаты за погрузку. Сразу возле него поднялся какой‑то нездоровый хипеж. «Синяки» устроили «хоровод» вокруг камазиста.

Во! Такой удобный момент по–тихому загрузиться в транспорт.

Надо оперативно использовать сложившуюся ситуацию.

Быстро добежав до штабеля вторсырья, ближайшего к цели моего движения, шухерясь от неожиданных «друзей», начал пробираться поближе к КамАЗу.

Снова огляделся. Лишняя осторожность не помешает.

Вроде никто сюда не смотрит. Все слишком заняты.

Местному «народу» и их хозяевам не до меня: первые хотят получить деньги за свою работу и быстро свалить, а вторые — прихватизировать их у первых безвозмездно, пока те не успели заныкать.

Со стороны же остальной колонны задний борт КамАЗа не должен быть виден.

Быстро метнувшись к заднему борту, закинул все в кузов.

Сам забрался.

Теперь бы разместится быстренько где‑нибудь тут без грохота и лишнего шума.

Подсветив светодиодным фонариком себе под ноги, двинул с вещичками вглубь кузова, стараясь не навернуться и найти место, где можно затихориться до отъезда.

Ничего себе — металлолома не так уж много накидали.

А я ведь мог и опоздать.

Хорошо что поспешил. Зато сейчас спешить не надо, а то будет большой грохот.

Под ногами попадался, то уголок, то швеллер или арматура, трубы, рельсы и другой металлолом. Расположили его от середины к левому борту кузова, отгородив железными листами здоровые ящики со станками и лари какие‑то, находящиеся в правой части кузова и вдоль кабины КамАЗа.

Надо миновать это железное поле и спрятаться за железными листами, чтобы при резком торможении не оказался как бабочка в «гербарии». А «булавочек» здесь нагружено по колено. Но мы‑то трезвые, и море‑то железное…

Так! Может облюбовать себе вот этот верстачок прижатый к борту, и до половины засыпанный металлоломом. Неплохой такой диванчик получится.

Нет, здесь не спрятаться. Это место хорошо видно со стороны заднего борта.

Двигаем дальше, ближе к кабине. Будем искать другое место посадки.

Пока я тут как партизан прятался, «хипеж» на свалке затих.

Прислушался — чьи‑то шаги приближаются к КамАЗу, причем к заднему борту.

Неужели заметили меня?

Видно как слегка приоткрывается задний полог.

Что там происходит‑то?

У меня сердце чуть не выскочило изо рта. Только затихающий адреналиновый шторм опять захлестнул новой волной.

Полог закрылся и началось непонятное шуршание.

Во! Дошло до меня — он закрывает задний полог.

Фу–ух!!! Пронесло!

А как я потом отсюда выберусь?

Ладно. Надо сначала отсюда свалить, а там как‑нибудь разрулим.

Услышал шаги вдоль левого борта. А затем скрип.

О, это водила открыл дверь и залазит в кабину.

Захлопнулась дверь.

Водитель добавил газу.

Ну, все! Тронулись в путь!

Скатертью нам дорога!!!

 

3. И швец, и жнец, и на… нервах чьих‑то дудец…

11.09.12. 15:40 Окрестности города N–ск. По дороге в D–ск.

КамАЗ стал набирать скорость. Трясти стало меньше. Значит, вышли на шоссе. Отъедем подальше, и надо будет получше устроится. А пока проверим, хорошо ли меня здесь закрыли, и можно ли выбраться отсюда в случае чего, заодно разведаем — как там за бортом. Подошел к заднему борту, попытался поднять полог.

Фиг–вам — индейская хата такая!

Зато сквозь небольшую щель увидел, лишь улетающую в даль дорогу. КамАЗ замыкал автоколонну. Так, понятно — в принципе, свалить отсюда не трудно

Теперь надо повнимательней осмотреть свои временные апартаменты на сутки путешествия. Светя фонариком, аккуратно пошел к кабине.

Вот то, что надо! За здоровым ящиком, прижимающим к переднему борту лари из10 мм фанеры, поставленные друг на друга. Все капитально закреплено. Вот где себе лежанку устроить. Только проверю надежность крепления. Вроде нормально.

Тогда переезжаем. Взял и перенес туда свои шмотки, компактно сложил. Пускай все будет под рукой.

Так теперь надо провести инвентаризацию наличия — отсутствия, что взял с собой — а что осталось на прежнем месте моего пребывания, т. е. что я мог забыть впопыхах, что — где есть — и как обойтись без того чего нет.

Я по природе своей хомяк: все в дом- все в дом. А так как дом в последнее время там где я сам, то я как та черепаха — все свое ношу с собой, а точнее — за спиной, в самопальном рюкзаке типа ранец. Смастерил его из кусков, по всей видимости, военной палатки, лямки от велорюкзака и спинки от туристического рюкзака. И велорюкзак, и туристический достались лишь фрагментально. Куски от них пошли на карманы и верх клапана–кармана рюкзака, чтоб дождик мимо лил. А также все стяжки обвязки и подвески перешли по наследству. Получилось чудо с карманами литров на шестьдесят–семьдесят.

Снаружи к рюкзаку приторочил свое единственное стреляющее оружие — арбалет.

Достался он мне в крайне тяжелом положении: слегка покоценный рычаг взвода, Отсутствовали плечи арбалета. Изрядно ободран пластиковый приклад. Тетивы вообще не было. Но «живой» сам механизм, цел курок спуска. В общем можно отремонтировать, что я и сделал.

Новые плечи арбалета прямо с концевиками сделал из рессоры. Намучился, конечно, все вручную пришлось делать. Тетиву решил сделать из тонкого металлического троса. В этом бесперспективном деле помог один «синяк» — бывший «тросоплет», так сказать. Умение не пропьешь, а желание добавить — самый лучший стимул. Увидев, как я пытался вплести петлю — ухохотался. А когда был послан в далекий безвозвратный пеший эротический поход, предложил мне за малую толику любого спиртосодержащего решить этот вопрос быстро и качественно.

Вот так появилось это «грозное» оружие охотника за голубями.

Проблемой стала подбор нормальных болтов — даже если прямые, то слишком легкие, то тяжелые. А материал для болтов редко можно найти, чтоб достаточно прочные, но легкие. Железо не идет. Трубки алюминиевые или железные. Иногда пластик.

А со стабилизацией в полете вообще беда …

Поэтому охота не была частой.

Промахнулся — прощай стрела. Не всегда удавалось найти. Видимо Василис Прекрасных в округе не наблюдалось. Даже лягушек не наблюдалось. Степь однако. Зато появилось стреляющее оружие для своей защиты. Так сказать — весомый аргумент в некоторых жизненных ситуациях.

С другой сторону к рюкзаку приторочина «крышу дома» своего сделанную из брезента. Отвязываем ее и раскатываем. Сейчас она мне пригодиться.

В клапане–кармане лежит коврик из прямоугольных кусков пенополиэтилена, обшитых материалом из старых зонтов, соединенных вместе. Получилось не слишком большая и, достаточно удобная конструкция. Тоже достаем.

В одном кармане рюкзака лежит простой дождевик и довольно потертая армейская фляга с водой, в другом — аптечка.

Даже вот так: АПТЕЧКА. Без нее на свалке ласты склеишь моментом. В футляре автомобильной аптечки еще времен союза находятся в основном обеззараживающие вещества, такие как йод, перекись водорода, «зеленка», марганцовка, спиртосодержащая жидкость типа «настойка Календулы». А также активированный уголь, куда ж без него, анальгин, стрептоцид, аспирин, цитрамон, клочочек ваты в герметичной пластиковой баночке из‑под какого‑то крема, да пару бинтов. Вот вся скорая помощь.

Развязываем рюкзак, — ну и что тут у нас внутри.

Сверху прикрывает кусок толстого целлофана, так сказать во избежание.

Мягкое, но плотное — поближе к спине лежит — брезентовая стеганка; сине–голубая спецовка–полукомбинезон, с кучей карманов; куртка–спецовка.

Единственная приличная одежда еще из дома: джинсы, рубашка и толстовка.

Почти как новая куртка из нынче не модной толстой кожи.

Небольшой пакет с рыболовными снастями. Видно жена горе–рыбака его амуницию выкинула после очередной «рыбалки». Несколько раз ходил рыбачить с прикормом из объедков. Нормально так получилось.

Что там дальше у меня.

О! Н.З.: неприкосновенный запас, состоящий из нескольких пакетов различной быстролапши, да пачки из шести плиток черного шоколада, зашабашеной на загрузке макулатуры.

Фонарь типа «жучок», собранный из нескольких различных фонарей на базе советского «жучка».

У меня, правда, есть еще один фонарь, так сказать, чудо моей конструкторской мысли — светодиодный, на солнечной батарее. Скрестил пару садовых фонарей, аккумулирующих энергию солнца, с корпусом старого нерабочего фонаря на батарейках. Получилось вот этот чудо фонарь, без батареек. Правда, долго искал рабочие аккумуляторы для него. И как не странно, добыл их из современных фонариков «жучков». Но теперь я всегда со светом. Солнца в N–ске слишком много. Его здесь даже «шариком» кличут. Единственный минус фонаря — хватает аккумуляторов максимум часа на полтора — два. Все‑таки аккумуляторы бэушные. Но сегодня он здорово меня выручил, помог не навернуться внутри кузова и надежно спрятаться здесь, и при этом не создавать специфического шума как это происходит с «жучком».

Чего‑то я увлекся своими поделками.

Что там дальше в рюкзаке?

А дальше лежит моя одежда — футболки, трусы, носки, теплая футболка пролетарского цвета, портянки и… все.

Ближе к наружной стенке, ко дну лежит алюминиевая литровая кастрюлька с кружкой и турка для кипячения воды.

Во! Еще одно чудо моей «реконструкции» — Вилка–ложка.

Это был когда‑то, по всей видимости, туристический набор знаменитой китайской промышленности, превратившийся в набор деталей конструктора «Сделай сам». Вот и сделал сам, выкинув сломанные и ненужные детали. Собрал нужные. Получилась ложка–вилка–переделка.

Вынимаю аккуратно плотный футляр из дерматина, где находиться печка для таблеток сухого спирта, сделанная из пивных банок. Там же — пяток этих таблеток и куча огарков свечи, заменяющие их. А также два десятка разных декоративных свечек- таблеток.

Дальше пошла сумочка набрюшник со всякой нужной мелочью. Тут даже компас есть. Советский!

Бывшая когда‑то косметичка с различными швейными прибамбасами для шитья всего, в том числе кожаных изделий, брезента и т. п. Тут же лежит дратва из автомобильного ремня на генератор.

На самом дне рюкзака компактно расположил свою обувь: туфли типа мокасин еще из дома, кроссовки и слегка битые берцы, засунутые целиком в диэлектрические резиновые сапоги для электриков. Правда они тяжеловаты и не совсем удобны, но порой очень нужны, когда раскрываются хляби небесные и сухая глинистая почва превращается в грязюку по колено.

Не так уж и много вещей набралось. Часть пришлось оставить.

Но ничего, наживем.

Домой бы только добраться.

Переходим к следующему объекту инвентаризации — сумарик для инструментов. Сам сшил его из голенищ кирзачей взамен своей, порванной. После многодневных мук получилась раскладывающаяся сумка, с кучей отделов и карманов. Сделал так сумку, чтобы было легко нужное найти, быстро сложить и удобно носить.

Открываю свои инструментальные сокровища: плотницкий топор, пара стамесок, небольшой гвоздодер, ножовка по дереву, самодельная ножовка по металлу, клещи, пару молотков, рашпиль, деревянный рубанок, маленькая ручная дрель со сверлами, тисочки, слегка покоцанные, пассатижи–плоскогубцы–кусачки, напильники надфили; точильный камень; гаечные ключи и отвертки различные и по мелочи всякое. Большинство инструмента из металла еще советского производства. Что есть «хорошо».

Решая проблему «водоснабжения» в пути забрал всю скважинную воду, которая был запасена в «нычке». А это четыре полторашки, связанные между собой и с 10–литровой пластиковой канистрой.

Для того чтобы вода в канистре не испортилась, опускаю туда микроячейстую пластиковую пакет–сетку из под фирменного чая Tess с различным серебряным ломом.

Помогает!

Сам был одет в толстые брезентовые штаны от спецовки советских времен, с двойными гачами для предохранения от различной ползающей гадости. Брезентовая же куртка от ватной «полярки». Под ней футболка. На ногах сапоги офицерские кожаные. Достались со стоптанными каблуками. Ничего, нашел сапоги с подходящей колодкой, аккуратно срезал каблуки и присобачил к своим. На голове кепи. На поясе — старый офицерский ремень, на котором висит чудо–бинокль в футляре, сшитый из сапожной кожи, тут же и нож, как бы охотничий, китайский. Так как достался мне лишь с куском рукоятки, то рукоятка стала кожаной.

Вот так был вынужден экипироваться на свалке некрупного российского города N.

11.09.12. 17:40 По дороге в D–ск.

Пока бегал — проголодался. Сейчас чего‑нибудь соображу поесть. Где‑то тут сумарик с едой был. И в термосе должен еще чай остаться.

Потом еще обустраивать спальное место.

 

4. Как докатился до жизни такой …

Развалилась страна, которая рекрутировала моих родителей по комсомольской путевке в далекую даль. А затем правопреемница подарила все результаты их тяжелого труда какому‑то «дяде», а их на старости лет и их детей бросила без помощи.

Продают за бесценок квартиры, дома, дачи, гаражи, а то и просто бросают и уезжают в Россию.

В России же их не ждут.

Тут они никому не нужны. Даже не всем удается получить статус вынужденного переселенца, как будто сами решились бежать по своей прихоти, а там их никто не гонит и нет проблем с местным населением.

Не хочет государство некому платить по долгам. Ни внутренним, ни, оказавшимся за пределами, россиянам. Не хочет ссориться и с Баями–соседями.

Люди сами пытаются как‑нибудь устроиться в России. Городские жители в третьем–четвертом поколении уезжают в деревни, где из местных жителей остались лишь не кому не нужные старики, да алкаши со стажем.

Большинство быстро спивается.

И мрут.

А нет людей — нет проблемы. Проблемы вынужденных переселенцев. Быстро и без затрат бюджетных средств, которые можно попилить с вышестоящими начальниками.

Я, сколько возможно долго оттягивал получение казахстанского паспорта, бегая по различным легальным и нелегальным организациям. Все‑таки добив это дело до конца с кучей финансовых и нервных потерь, получив вместо советского паспорта — российский. Тут же во всей красе нарисовалась проблема. До этого с трудом держался на работе, а тут сказали — не хочешь быть казахстанцем, уезжай в свою Россию. И уволили по сокращению.

Не стало никаких возможностей заработать легально. Только грузчиком, подсобником, короче — тяжелый физический низкооплачиваемый труд на благо очередного бая. И это с высшим техническим образованием.

Личная жизнь не сложилась, спасибо маме. Она‑то хотела как лучше, а вышло как всегда. А когда понял — все уже повыскакивали замуж или же уехали. Не казашку же в жены брать.

Хотя при всем их примитивизме русскому человеку казахов легче понять, чем «чернозадых».

Решился все‑таки переехать в Россию. В N–ск — ближайший российский город, где много переселенцев осело. Не так косо будут смотреть местные и, соответственно, легче найди работу. Пару раз туда гонял. Да и через интернет сведения собирал. Закончил все материально–финансовые дела в D–ске. Купил билет на поезд. Специально взял билет в купе, чтоб в дороге ничего не сперли — сплю как убитый.

Собрался, и в путь!

Вроде и брал только самое необходимое, но набралось прилично вещей: здоровая сумка–рюкзак, чемодан, небольшая сумка со своим инструментом, ноут в сумке со всем сопутствующими прибамбасами, пакет с едой.

Как оказалось, купейный вагон не гарантирует от неприятных попутчиков. Достались какие‑то хмурые соседи по купе. Видимо, они приняли меня за командировочного. Я либо спал, либо занимался своими делами.

В общем не общались. Да и не слишком хочется общаться с такими.

Когда до N–ска оставалось три–четыре часа езды, решил перекусить и начать собираться. Только присел за стол, а тут сразу взрыв — искры из глаз. Дальше обрыв, как в том кино:… «потерял сознание, очнулся — гипс».

Гипса правда не было, зато появилась большая шишка на башке. И судя по ощущениям, она продолжала расти и расти. Отоварили хорошо. Как говориться: от души.

Выгребли все подчистую: и деньги, и вещи, и все документы. Хорошо хоть военный билет лежал в заднем кармане штанов вместе с носовым платком. Вот так оказался в чем был — джинсах и толстовке, где‑то в степи в окрестностях N–ска. Да разорванная сумка с разбросанным инструментом.

Хорошо к ментам не обратился, решил сам выкручиваться, а то загребли бы — и работал бы ударно и бесплатно на даче или на стройке коттеджа какого‑нибудь местного начальника. А могли, вообще, черным продать — и ищи–свищи меня. Мои опасения по этому поводу впоследствии подтвердил «свалочный народ».

Очень много людей периодически исчезало. Откровенных «синяков», конечно, не трогали — кому они нужны. Пьющие спецы тоже долго не задерживались. Наверное, джигиты рабов на заказ вывозят.

Собрав инструмент, который смог найти, двинулся в сторону города. Побродив вдоволь по округе, вышел на дым костра — как оказалось, это горела свалка. Метан, образующийся при гниении, самопроизвольно взрывается и вот тебе пожар готов.

Вот так я оказался на свалке.

Ну ладно, прощай, свалка. Дай бог, не свидимся больше.

11.09.12. 23:25 По дороге в D–ск.

Что‑то потянуло меня на воспоминания. Хотя от этого время в дороге пролетает незаметно.

Поудобнее все сложил в рюкзаке. Ну, вроде все. Сумарик уже завтра уложу, если останется что‑нибудь. Одну из полторашек в карман рюкзака засунуть.

Рюкзак удобно уложен. Флягу на ремень перестегнуть.

Так теперь лежанку устраиваем: на крышку ларя брезент от «Крыши», на него коврик сверху — стеганная брезентуха вместо спальника пойдет.

Все, лежак готов!

Вдруг КамАЗ пошел на торможение.

С чего бы это вдруг?

Остановились. Хлопнула дверь кабины. Раздались удаляющиеся шаги и разговор вдалеке.

Переместился к пологу, откуда можно оценить ситуацию.

Приоткрыл его.

Уже опустились сумерки. Но световые буквы АЗС будут видны и самую темную ночь.

Дозаправиться решили.

Зачем, скажите мне, пожалуйста.

Что солярки в обрез что ли? Ведь топливо в D–ске дешевле. Там бы заправились.

Во! И второй бак заправляют.

Вообще непонятно.

Может D–ске соляра подорожала?

Странно все это.

Закрыли бак. Завелся движок.

И вперед!

Не понял!

На такой скорости вперед не едут. Ползут на такой скорости.

Проползли мы на такой скорости с пяток километров и остановились.

Здрастьте! Че, уже приехали?

Тишина. Они чего там заснули все что ли?

Точно! — осенило меня — заснули. На ночевку встали.

Да–а, не водитель–дальнобойщик я. Ни разу.

Тот бы на раз сообразил что к чему.

Ну, раз все спать, то и нам пора.

Наконец кое‑как разместившись, улегся.

Не мог уснуть. В голову лезли всякие неутешительные мысли.

Размышляя о не состоявшемся, подводя итоги этого периода своей жизни, твердо решив начать все заново. И не заметил, как заснул.

 

5. Второй день в пути. Фатальные обстоятельства.

12.09.12. 5:00 По дороге в D–ск.

Проснулся оттого, что КамАЗ поехал.

Ну, поехал и поехал.

Открыл пол глаза, глянул на часы — пять часов.

Офигеть! Так рано будить единственного пассажира.

Не–е, мы дальше спать. Во сне и дорога короче становиться.

12.09.12. 10:00 По дороге в D–ск.

Утро красит…

Кто‑то кого‑то может и красит, а тут так затек в «гнездышке», что еле выполз.

Зарядка–разрядка и утренний моцион в предобеденное время.

Завтрак, то есть перекус чем бог послал, или точнее — что осталось. А осталось сугубо Н. З. и еще чуток.

А где наша не пропадала. Недолго осталось ехать.

Таможню как бы по времени должны были проехать.

Но ничего не слышал.

Точно, на лапу давали.

Поскорее бы домой.

Куда домой?

Дом продан.

Другу.

Может друг приютит меня на недельку, пока документы попробую восстановить.

А потом в Россию. В N–ск.

Второй шанс, блин!

Свой дом построить.

А то бродишь как неприкаянный, как лист гонимый ветром.

Без дома, без семьи.

Потерявшийся в катаклизме эпохи.

Один из потерянного поколения.

Поколения ненужных людей.

Под напором новых реалий жизни растерялись, привычные ориентиры превратились в миражи. Все это выбило из колеи. А жернова продолжали вращаться.

Некоторые все‑таки перестроились. Кое–кому даже повезло.

Даже те, кто смог хорошо устроится после перестройки–прихватизации, разменяв лучшую часть себя, все равно уже проигрывает идущим за ними следом по «золотой лестнице» молодым и злым, которых они сами уже успели «обуть» и не один раз.

Эти молодые, уже выросшие в 2000–х годах, ценят только финансово–карьеристкие доводы. Вся человечность из них вытравлена. Иначе не прорвутся наверх.

При первой возможности поставят подножку, поддадут локотком, а то и «пинаку под ср..у». И адью!

А в ответ на твои претензии с бездушной американской улыбкой скажут: «Извини. Ничего личного — это бизнес».

Наши новомодные экономисты превратили хозяйственную советскую систему из промышленной в финансовую, как в Великобритании при Маргарет Тэтчер. Но там при очередном наезде на народ для нее плохо кончилось. А у нас всякие рыжие и прочие «гайдары» пытались внедрить нежизнеспособную систему, и мы удивляемся, что реформы буксуют. Да их вообще нет. И не будет. Только «дойная корова» для ограниченного количества людей.

Вот с такими грустными мыслями решил пообедать остатками былой роскоши. Все равно сегодня уже буду дома.

Время уже слегка за полдень.

Притормозили.

Остановились.

Странно как‑то — движки даже не глушат.

Только разговор, и детский смех и мужское «бу–бу–бу».

Видимо, последствие обеда на ходу.

По кустикам побежали.

Мальчики налево, девочки направо — впрочем, как всегда.

Эх, мне вылезти бы …

Да и развеяться–проветриться не помешало бы…

Ладно. Потерпим немножко. По времени уже скоро должны прибыть.

Вот уже и двинулись.

Поехали дальше.

Теперь уже можно получше рассмотреть, что там твориться за бортом, и долго еще нам пилить до моего городка. Выглянул, отогнув в одном месте полог.

А за пологом …

12.09.12. 13:30 По дороге в D–ск.

 

6. Золотая осень на пороге.

А пока еще только первые листья осени полетели. Хрупкая красота природы на грани расцвета, во всей полноте — зрелости и, увы, неизбежности скорого увядания.

Вот эта «хрупкость и кратковременность» навевает поэтическое настроение:

Михаил Галин

Колыхающееся золото, еще не убранных полей. Золотистый багрянец леса, вплетает красно–желтые тона в разноцветье позднего лета. Кое–где еще остается зелень — долгожители, еще полные сил. Пестроты добавляют торопыги уже сбросившие всю листву.

Легкий шелест опавших листьев под колесами машин.

Красота‑то какая вокруг расстилается.

Красиво и величественно!

Как у Пушкина:

Увядание природы навевает грусть и печаль.

Осиротевшая земля прячется под плотной шалью листьев.

И наступает поздняя осень, когда …

холодный ветер крутит лист последний …

и природа

Поздняя осень — завершение жизненного цикла природы. Осенью природа готовится к глубокому зимнему сну. Медленное, но неуклонное засыпание природы перед лютой зимой, с надеждой на возрождение следующей весной.

Все в природе идет по кругу!

Что‑то я совсем загрустил.

Видимо переломный возраст наступает, когда пора подводить первые итоги.

И не всегда эти итоги утешительны.

«… листья — как золото потерь» и «боль несбывшихся желаний …»

Наступает пора духовной зрелости человека.

Зрелость — золотая осень человека как личности.

Жизнь начинает протекать по границе баланса между действием с юношеским запалом и мудрой рассудительностью старости.

Постепенное увядание тела — на фоне накапливаемой мудрости.

Не так уж мы уже шустры становимся с каждым годом. Все чаще мобильность подменяется правильным направлением действия. Пока спасает накопленный опыт, доведенный до автоматизма. Подсознание работает во всю силу.

Голова работает быстрее рук.

Поздняя осень наступает вдруг

В день, когда ее не ожидаешь.

Тебе больше хочется находиться на природе, подальше от суеты и людей.

Стал чаще замечать за собой, что замечтавшись, уходишь в мыслях все чаще в прошлое, чем в будущее. И тебе это нравиться. Понемножку лелеешь надежду на тихую обеспеченную старость.

«И, последний лист на ветке трогая, мудрость и смиренье обретем…»

А там и старость, когда в общении с природой или богом стремишься познать ощущение вечности.

Да куда меня занесла моих мыслей река.

А какие могут быть мысли у гражданина в такой стране?

А что страна?

У нашей страны давно наступила золотая осень.

Золотой осенью собирают плоды, накапливают богатства, наслаждаются покоем, нарушаемым только внешними войнами, расширяют территории влияния своего государства.

Возникает идеал, на который следует равняться, которому надо подражать. Любое уклонение от этого считается ленью или крамолой. Если не получается — небрежение обязанностями. За все это положено наказание.

Человек должен все время стремиться к достижению идеала, он не должен стремиться быть лучше своего идеала. Не положено. Выше идеала никто не может быть, а если хочет — это дерзость, что тоже наказывается.

Строгий порядок, который обеспечивает возможность спокойно жить и существовать в меру своих обязанностей, никогда не претендуя на достижение.

Время золотой осени миновало в нашей стране.

И страна активно движется к своей «поздней осени».

Когда

— уничтожение самобытной культуры и насаждение массовой;

— рост безграмотности и малограмотности;

— господство посредственности («троишники» у власти);

— навязывание чуждых идеалов;

— «процветание» толерантности вплоть до толерастии;

— и так далее в стиле «прокрустово ложе».

За порогом уже Зима — время растранжиривания богатств и славы, накопленных предками.

Но близки необратимые деструктивные процессы в обществе в преддверии катаклизмов, ведущие к краху государства.

Да нарисовалась такая мрачная картинка.

Прямо АПОКАПЛИСИС какой‑то.

Жить не хочется.

Сбежать бы куда‑нибудь.

Хоть в ту же Австралию.

 

7. Куда заехали?

12.09.12. 16:30 Где‑то в России.

Что это было?

В смысле название города.

Промелькнувшее название города на дорожном знаке, говорило о том, что колонна идет не туда, куда я думал. Судя по названию, мы как будто на север едем, а не куда мне нужно — на юг.

Срочно компас нужен.

Так! А где Он?

Точно!

В набрюшнике. Набрюшник в рюкзаке.

И, увы, не сверху — констатировал сей важный факт, закапываясь дальше вглубь рюкзака.

Ну, так всегда — то, что нужно срочно — то всегда не под рукой.

Кое‑как откопал компас в рюкзаке.

Когда собирал вчера рюкзак даже не возникало мысли, что он мне в дороге может пригодится.

Посмотрел на извлеченный из рюкзака компас — едем на север.

Будем караулить следующий дорожный указатель.

Блин чуть не проглядел.

Какой–какой город?

Ну не хр… куда их понесло.

Да! Встрял я.

Надо оперативно что‑то делать.

Решил все же свалить на первой же остановке, если в ближайшее время не повернем на юг. А пока подготовлю вещи к срочной эвакуации и десантированию.

Убрал лишние вещи в рюкзак. Туда же запихал сумарик с остатками еды. Еле закрыл.

Поэтому коврик и брезент, плотно свернув, просто приторочил к рюкзаку.

Полупустую канистру перелил во флягу и полторашки. А саму канистру привязал к рюкзаку. Одна полторашка в кармане рюкзака — нормально!

Так что у меня получилось две вещи: рюкзак и сумка с инструментом. То есть одна рука свободна.

В общем, как пионер, готов.

Теперь ждем первой возможности и валим отсюда.

Мои приготовления к десантированию оказались напрасны.

Колонна, уже который час нигде не останавливаясь, шпарила по шоссе на приличной скорости.

И так до самого вечера.

Даже нигде не притормозила.

12.09.12. 23:00 Где‑то в РФ. Промзона.

 

8. Мы ехали, ехали — и, наконец приехали!

Уже ближе к вечеру проезжали окраину незнакомого города. Как не приглядывался, опознать город никак не удавалось.

Смеркалось.

Кое‑как удалось прочесть названия нескольких улиц проезжающего города. Улица Механизаторов, Элеваторная, Транспортная, Роторная, Монтажников, Железнодорожная.

Промелькнувшие названия улиц не выдавали название местности. Как и в любом советском городе таких названий много. Особенно в промзонах.

Точно!

Мы заехали в промзону какого‑то города.

Скорость колонны немного упала, но останавливаться, видимо не собираются. Так и шпарят дальше.

Ну, что надо линять отсюда.

Только начал отгибать полог, а тут …

Оба–на!

«Козлик» сзади появился, теперь точно не слиняешь.

А жаль!

Как‑то тут заброшенно все выглядит.

Разруха какая‑то.

Уже потихоньку сгустились сумерки.

После непродолжительных маневров колонна остановилась, но движки не вырубались.

Заскрипели отъезжающие ворота.

Поехали дальше.

Опять остановились.

Опять ворота открывают, судя по грохочущему звуку.

Светлее становится.

Теперь понятно, почему светлее — в ангар заезжаем.

Куда это мы приехали? Точнее они.

И что за люди в камуфляже, да еще и вооруженные?

Какой‑то непонятный камуфляж. Как бы извернутся и получше разглядеть‑то.

На ментов (в смысле полиция) совсем не похоже, камуфляж отнюдь не ментовской.

На таможню вроде тоже не похоже.

Кто же это?

Охрана какая‑то.

И зачем эта «дранная» автоколонна сюда забралась.

Видимо, это все‑таки охрана. Вооружены «Сайгой» двенадцатого калибра , а не штатными «укоротами» .

Суматоха началась.

Откуда‑то женские и детские голоса взялись.

Тут были или приехали.

Блин! Столько вопросов и не одного ответа.

Голоса стали затихать, удаляясь.

Попробуем выглянуть. Может еще удастся отсюда свалить по–быстрому.

Ага! Два раза.

Ворота закрыты. Видны охранники.

Вот, блин попал!

Хозяева транспорта, судя по «козлику», куда‑то ушли.

Ну, попал, так попал!

«Как кур в ощип».

И что, прикажите теперь делать.

Сейчас отсюда точно не сдернешь — охрана подымет тревогу. За–арестуют, как вора, а то и похуже чего пришьют.

Может быть ночью или под утро, в так называемую «собачью» смену, охрана заснет или хотя бы задремлет, а я попробую «сделать ноги» отсюда.

Только как ворота тихо открыть?

Надо будет посмотреть.

Значит, ждем до утра.

Стало слегка холодать. Хоть находишься в ангаре, но на дворе осень.

Днем еще тепло, а ночью уже холодает.

Душно и холодно.

Завернулся в куртку. Сел так, что если закемарю, чтобы долбанутся об ящик и проснутся.

Пришлось вслушиваться, как там охрана себя чувствует …

И так извернулся, и сяк, и никого толку. Прислушивался, вслушивался и… закемарил.

Точнее вырубился.

13.09.12. 04:03

40.02.27. 08:51

 

9. Доехал, то доехал. Только куда?

Все‑таки это была ментовская облава, вон сирена завывает.

Заметался — прятаться или лучше бежать?

Конечно, бежать. И я сорвался в бег.

— Подальше отсюда, быстрее, еще быстрее, чтобы не догнали, иначе рабство, — пронзает навязчивая мысль. — У ментов или у черных — неважно — ты все равно труп.

— Лишь бы вырваться, — стучит сердце.

И тут началась пальба.

Выстрелы какие‑то странные.

Какое‑то новое оружие на нас испытывают, сволочи?

Ультразвуковое.

Мозг сейчас вылетит через уши.

— Не догоните! — стучала кровь в висках, и, не останавливая бег, задыхаясь, оглянулся …

И тут же, споткнувшись, с разбегу лечу в …

…в реку.

Откуда здесь река взялась?

А оказывается, что это вовсе не река и в ней не вода вовсе — а какая‑то густая обволакивающая холодная жидкость, затягивающая в себя.

Не хватает воздуха. Дышать хочется!

Воздуха!

Дайте воздуха!!!

Задыхаюсь! Пытаюсь вынырнуть и вздохнуть хоть глоток воздуха.

Усилие, еще резче!

Неожиданно мне это удается. Как будто головой с ходу прорвал мембрану, перекрывавшую доступ к воздуху.

Задохнувшись от жара, ударившего в меня горячего сухого воздуха …

… проснулся.

Вдыхая жаркий воздух полной грудью, панически пытаюсь сообразить: откуда жара такая?

Куда мы рванули с утра?

Вроде вчера ехали совсем в другую сторону, где такой жыры отродясь не было.

Жарко!!!

Духота!!!

Дышишь как — будто через толстый слой ваты.

Пить! Нащупываю рядом с собой полторашку с водой, скручиваю крышку и судорожно глотаю воду. Вода течет по лицу, стекая по подбородку капает на одежду.

Резко потею.

Быстро скидываю лишнюю одежду вплоть до …

Фу–у!!! Сразу стало легче дышать.

И тут слышу четким командным голосом.

— Если у Вас есть оружие, то его нужно будет уложить в ящики или сейфы и опломбировать! Нахождение на территории «Базы» с оружием запрещено!

— Блин! Менты все‑таки. Догнали, — проносится в голове, — а база — это что?.

И тут только доходит до меня — что это был сон.

У–ух!!!

Тогда это что, и прислушался.

— Есть, конечно, — услышал я, — охотники–любители и профессионалы как‑никак. Только руж–жо здесь, в кабине, а оружейный сейф в кузове. Можно же там опломбировать.

— Обязательно!!!

Ну, точно сон. Я же в КамАЗе был.

Блин, заснул все- таки!

А теперь уж точно попал!

Сейчас залезут сюда, а тут я: Здрасте, Вам, с кисточкой!

Сначала отмудохают для профилактики простудных и других несимпатичных заболеваниях, а потом будут разбираться. Затем со спокойной совестью сдадут с рук на руки легавым.

Вот блин! Разоспался — расслабился. Забыл, что бывает с расслабленными. Сейчас подымут полог и учуют исходящий от меня «амбре». Ну, точно.

Вот попал, так попал.

Откинув полог, хозяин КамАЗа начав залезать в кузов, слегка тормазнул.

— Кто здесь? А ну покажись.

Пришлось встать.

— Во! Безбилетник. «ЗаЕц», блин! Ну, Заяц, погоди! Сейчас мы тебя бить будем, — незлобливо пообещал хозяин КамАЗа.

— Все — сдаюсь сразу и весь. Только не бить по голове, а то сразу дурным становлюсь, — в тон отвечаю ему.

— А ну‑ка вылазь «заец» портальный, ак–куратненько так, — произнес вооруженный явно не «калашниковым», но и не «Сайгой» то ли мент, то ли охранник, то ли еще кто. — Без резких движений. А то нечаянно отстрелим ненужное.

— Как это портальный? — удивился я, — Почему это?

— Счас тебе все сразу обьясним. Быстро на выход с вещичками, — сказал охранник скорее всего. На нем камуфляж песчаной расцветки, не ментовской.

— И ты, это — чужого там не прихвати, — распережевался хозяин КамАЗа, помахивая ружьем, — здесь все равно тебя контроль «таможенный» ждет.

— Все свое ношу с собой. Чужого не надо. Здесь при всем желании если что и от борта отдерешь, то даже не сдвинешь с места. Все, уже выхожу, — сказал я, подхватив свои вещички, двинулся к откинутому пологу.

Сползая задом с кузова, слышу, как нервно вещает камазист, увидев торчащий из‑за рюкзака приклад, обтянутый брезентом:

— Смотри‑ка он еще и вооружен. Ну‑ка руки вверх. И тыкает меня стволом своего ружья. Охотник, блин.

— Да не оружие это. Это арбалет.

— А че арбалет не оружие что ли.

— Дык только по голубям охотится.

— Я тебе сейчас поохочусь. А ну бросай свою ружбайку.

— А ну‑ка смирно всем стоять, охотнички! Счас разберемся, где и что есть оружие, — рявкнул охранник.

— Все сдаюсь! Только, чур, на запчасти не разбирать.

— Кого не разбирать — встрепенулся шофер.

— Никого и ничего! — отпарировал я.

— Хорош трындеть — сказал военный — патруль счас быстро разберется со всеми проблемами.

— Какой патруль? — удивился я. Оказывается это чей‑то патруль.

— Какой надо тот и патруль. И поворачиваясь к камазисту, спрашивает:

— Так, уважаемый э–э…

— Роман Григорьевич, — подсказывает водитель.

— Так вот, уважаемый Роман Григорьевич имеете ли вы к этому охотнику на голубей претензии.

— А черт его знает, — и уже ко мне обращаясь — Ты там ничего не спер.

— Да не дай бог! — побожился я — У меня вещей — рюкзак, сумарик с едой да сумка с инструментами. А у тебя там станки, да всякое железо.

— Ну‑ка, какой еще инструмент? Давай показывай!

Снимая сумку с заднего борта, миролюбиво сказал: — На, глянь, Роман Григорьевич, что за инструмент у меня тут собрался, — и подал ему свою раскрытую сумку–инструменталку. А сам переложил остальные вещички с божьего тарантаса на грешную землю в виде больших бетонных плит, сквоэь щели которой пробивалась пожухлая трава.

Рассмотрев и сумку и находящийся там инструмент, хозяин КамАЗа уставился на меня:

— Что это — твой рабочий инструмент? Раритет местами, но справный. А сумку кто тебе шил? Смотри‑ка какая удобная. И все по своим местам, — уважительно произнес Роман Григорьевич.

— Все сам: и придумал и осуществил. Для себя же делал, чтобы было удобно.

— Ну чего тут музей–выставку устроили, — нагло влез в разговор патрульный. — Давайте, живей разбирайтесь «кто кому чего должен»!

Водила оживился:

— Ну, у меня там сейфы. Я счас гляну быстро, — подхватив свое ружье, полез в кузов.

— Вроде все нормально, проинформировал охрану шофер, сгреб, поданные Рыжим охотником, в охапку ружья и исчез за пологом.

Вслед за ним в кузов полез другой охранник, тьфу–ты, патрульный.

Боятся меня оставлять без присмотра.

Ага, бояться они, как же? Таких самих боятся надо.

— Так, задержанный, — вдруг обратился еще один подошедший патрульный, видимо старший со странным малиновым беретом на голове, — рассказывай, как туда попал, контрабандист? — И ручкой так небрежно в КамАЗ тыкает.

Ого! Уже контрабанду «шьют». Значит все‑таки таможня, а чего тогда на Север ехали, да на Юге оказались. И сами про какой‑то патруль говорили. Может пограничный. И чего это за малиновый берет на голове у него. Голубые береты — ВДВ, какие‑то черные, синие бывают, а вот чтоб малиновый не слышал. Значит все‑таки пограничный патруль.

— Чего тормознул так. Не знаешь что сказать.

— А что, начальник, говорить. Я из D–ска. На КамАЗе номера тоже D–ские. Вот и решил доехать втихую.

— А ты из D–ска будешь? — влез с вопросом Роман Григорьевич, вылезая из кузова, вслед за патрульным. О! Уже успели опечатать оружие в сейфе. Шустряки однако. Во! У этого патрульного тоже малиновый берет за погоном заткнут.

— Да, из D–ска.

— А когда же ты, «заяц» в кузов залезть. В N–ске там тебя не было. А от N–ска мы шли не останавливаясь. Только пару раз. И то в поле. А на заправке ты бы не успел.

— Так я в N–ске на свалке и забрался, когда вы рассчитывались.

— Так ты почти двое суток безвылазно в кузове. Где там нужду справлял? — грозно потребовал ответа Роман Григорьевич, внимательно осматривая кузов.

— Все аккуратно, даже запаха нет, Вы же туда подымались — уверял я его.

— Ну да! Ну да! — подтвердил он — ну надо же, какой «заяц» чистоплотный попался.

— Ну, все! Хорош! Следствие провели. Тогда мы его забираем с собой, — сказал охранник, видимо старший.

— А куда его?

— А чего с ним будет? — взволнованно раздались женские голоса от остальной части колонны.

О! Женщины подгребли наше шоу посмотреть.

Оглянувшись на подходящих к КамАЗу женщин, патрульный ответил:

— Да ничего ему не будет, я так думаю, — неуверенно ответил он. И уже мне:

— А ну, давай, охотник- «заяц», двигаем вперед по направлению к тому зданию.

Закинув рюкзак за спину и подхватив сумку–инструменталку на одно плечо, а сумарик с полторашкой в другую руку, поплелся вслед за патрульным.

— Ну и жарища. Солнце палит как у нас в степи — градусов за тридцать точно есть, но чересчур влажно, как будто где‑то рядом море или океан — промелькнула мысль в голове. — А ведь еще только утро. Что же здесь днем твориться …

 

10. Даешь второй шанс!!!

Территория, по которой я шел за патрульным, была огорожена забором из бетонных плит с витками «колючки» поверху.

Патрульный направлялся к зданию типа бункер. Следуя за ним, уперся взглядом в пристально уставившуюся на меня камеру наблюдения, расположившуюся над дверью. На табличке этой двери было написано «Иммиграционная служба Ордена» на русском и английском языках.

Открыв входную дверь, патрульный пропустил меня вперед.

Мощная металлическая дверь, приличной толщины с крашеной ручкой и глазком снаружи выглядела обманчиво просто.

Помещение иммиграционного службы Ордена встретила меня прохладным кондиционированным воздухом. После сногсшибающей уличной жары, даже кондиционированный воздух помещения был великолепен. Я остановился и стал наслаждаться прохладой, осматриваясь по сторонам.

Взгляд натолкнулся на кулер с холодной водой.

— Во! Водички холодной бы попить …

Не успела до конца сформироваться мысль, как следующий за мной патрульный молча, взмахом руки указал направлении дальнейшего движения. Дождавшись, когда продолжу движение в заданном направлении, зашагал вслед за мной.

— Облом с попить! — мелькнуло у меня в голове — Я уже под конвоем!

И неохотно поплелся дальше.

Вот так, под конвоем патрульного и подошел к стойке ресепшена, за которым находилась девушка с бейджиком.

— Добро пожаловать! Мы рады Вас видеть в Новой Земле! — приветствовала нас девушка, стоявшая за стойкой ресепшена, в точно такой же форме песчаного цвета, как у Патруля, и с пистолетом в кобуре. Блин! Все вооружены. Даже девушки на ресепшене. Это куда меня привели.

— Вот, доставил случайно попавшего — безбилетника.

— Как безбилетника? — удивилась девушка.

— Да вот в кузове у переселенцев слегка переночевал. Очухался уже здесь. Что с ним делать?

— А я знаю? — в тон ему ответила девушка и стала куда‑то звонить.

Слышно как ей что‑то отвечают. Судя по растерянному выражению лица, ничего хорошего меня не ждет.

Положив трубку телефона, и «сделав лицо» она выдала только что полученную информацию:

— Орден готов помочь по мере сил Вам найти свое место в новом мире. В мои обязанности входит кратко ознакомить вас с основными принципами проживания в Новой Земле, помочь разобраться в финансовой системе и при необходимости снабдить вас первоначальным набором необходимого для жизни здесь. Более подробную информацию вы можете взять из этой памятки, — она выложила передо мной книжечку с голубой обложкой и названием «Памятка переселенцу». — Прочитаете обязательно и внимательно! Это необходимо сделать до того, как вы покинете нашу базу. У нас опасный мир.

— Какая — такая Новая Земля? И что за Орден? Опять масоны?

— Новая Земля — это другой мир. Другая планета или параллельная вселенная, точно не скажу, наши научные светила сами сколько лет спорят и пока единого мнения не выработали. Со Старой Землей этот мир соединяют такие же «ворота», сквозь которые вас сюда перевезли. «Ворота» пропускают электромагнитные колебания в обе стороны, а материю только в одну, то есть — сюда. Поэтому вы не можете вернутся обратно на Старую Землю.

«Ворота» принадлежат Ордену. Подробная информация об Ордене имеется в этой памятке. — Она взяла брошюрку, повернув ее лицевой стороной ко мне. — А также в путеводителе. Вкратце же скажу, что Орден — организация ученых, открывших проход, и первых переселенцев, преследующая целью населить этот мир как можно большим количеством людей и старающаяся по мере своих возможностей облегчить процесс становления новой цивилизации.

— Понятно. Опять я куда‑то вляпался. Вот тебе Новый мир, то бишь Новая Земля, — и тяжело вздохнув, продолжил — ладно, оформляйте. Что для этого нужно? У меня, кроме военного билета, никаких документов нет.

— А ничего и не нужно. Сначала повернитесь к вэб–камере. Да вот сюда. Смотрите наверх. Чуть выше. Левеее. Да вот так, — девушка что‑то внимательно рассматривает на мониторе и удовлетворенная полученным результатом, продолжает.

— Теперь скажите, какое имя вы предпочитаете носить в новом мире?

— То есть как «какое»? — оторвав взгляд от ручки, спрашиваю я.

— Здесь новый мир — новая жизнь, каждый имеет право на второй шанс. Таков девиз Ордена. Хотите — оставайтесь с тем именем, которое вам дали родители, хотите — возьмите новое. Сейчас я оформлю вам ID и зарегистрирую Вас под тем именем, которые Вы сами себе выберите.

— Что можно любое?

— Да. Итак, что вписываем в документ?

— Да «Заяц» он — весело осклабился приближающийся хозяин КамАЗа.

— Точно можно? — переспросил я.

— Да. Это только ваше решение.

Ладно. Пускай будет новое имя и фамилия в Новом мире.

Начнем все заново.

Как я себе обещал.

Окончательно решив для себя, говорю:

— Егор Кулибин.

— Вот, ответьте, пожалуйста, на вопросы анкеты, — она протянула мне бланк и ручку.

Я быстро заполнил анкету, начеркав галочек в нужных местах, и протянул заполненный бланк обратно. Девушка что‑то отстучала на компьютере. Сразу что‑то там зажужжало, запахло пластиком. Затем протянула мне пластиковую карточку:

— Вот Ваши новые документы.

Беру в руки кусок еще горячего пластика, похожий на банковскую карточку. На ней моя фотография и новое имя. А над именем: ID.

В правом верхнем углу имелась радужно переливающаяся голограмма с изображением пирамиды с глазом. — Вот–вот, я и говорю — масоны! — На обратной стороне карты во всю ширину была изображена такая же пирамида в круге. Магнитной полосы и в помине нет, но есть штрих код.

Шустро‑то как!

Обалдеть можно!

И не требуют целой кучи бумаг и справок, всяких выплат и доплат «за чего непоподя». Может тут и бюрократии нет и взяток не берут. Да–а уж, дела–а! Одно слово — Новый мир! — пробормотал себе поднос.

— Это же и ваш банковский счет, — отвлекая меня от мыслей, продолжает вещать девушка — пользоваться им вы можете почти в любом населенном пункте Новой Земли. Отделения Банка Ордена есть почти везде. Счет привязан к вашей личной карте, номер карты является и номером счета. В случае утраты ID — идентификационной карты, вы можете ее восстановить в любом отделении Банка Ордена с использованием системы паролей и отзывов.

— ID можно пользоваться только в банке? — поинтересовался я.

— Нет, многие магазины в городах принимают расчеты по вашему ID. Вы можете пользоваться счетом по своему усмотрению или использовать наличность, хотя я не рекомендую иметь при себе большие суммы, это опасно.

Не дождавшись очередного вопроса с моей стороны, продолжила выдавать информацию:

— Вы идете по программе для неимущих переселенцев. Орден дает субсидию на обустройство в тысячу экю. А также бесплатно вот этот справочник и набор карт нового мира. Вам, как неимущему выделяется абонемент на трехдневное проживание и питание в гостинице на территории «Баз», или в Порто Франко.

— Тысячу экю!.. Подъемные!.. А это сколько же в баксах будет?

— Примерно десять тысяч американских долларов.

— Ох, не хрена себе!!! Такие подъемные там бы, при переезде в Россию выделяли бы, — высказался я, несдержавшись. — А по местным меркам — это сколько будет?

— Это достаточно приличные деньги, примерно соответствующие средней месячной зарплате рабочего в Порто–Франко. Если расходовать средства экономно, вам их должно хватить на месяц, чтобы добраться до места, где вы пожелаете осесть, — продолжала информировать девушка. — Если у вас остались какие‑нибудь наличные деньги Старой Земли — лучше потратить их тут. Они дальше нигде почти не принимаются. Рубли — к доллару по ныне действующему курсу Старой Земли, а потом из долларов — по местному.

— Понятно.

— Я бы еще вам посоветовала купить часы, так как время у нас отличается от времени Старой Земли. Местные сутки длятся тридцать стандартных часов, но последний — семьдесят две минуты. И в году у нас четыреста сорок дней. У нас есть неплохой выбор электронных часов.

— Давайте самые простые.

Девушка положила передо мной часы серого стального цвета в пластмассовом корпусе.

— С вас двадцать долларов, — ответила девушка.

Ну, вот сейчас всю мелочь и нумизматику оприходую — обрадовался я, выгружая на ресепшн кучу бумажек и монет.

Забрав ее, и через некоторое время, вернув пару бумажек и несколько монет, проинформировала:

— На ваш счет зачислено три экю тридцать два цента.

Автоматически взяв ненужные деньги с ресепшена, и поднес их к глазам.

Во! Тугрики! Номиналом один и три. В голове всплывают слова из советского водевильчика и я начинаю потихоньку ржать.

— Ничего смешного, — заявила девушка, — у нас сегодня такой курс обмена, — обиделась она.

— Извините, я смеюсь совсем по другому поводу, — протягивая одну из бумажек, спрашиваю — что там написано, в смысле, название валюты?

— Тугрики, — непонимающе смотрит на меня.

Боковым зрением вижу, как начинает догадываться Роман Григорьевич.

— Понимаете, в кино какой‑то «крутой бизнесмен» пел песенку о деньгах:

И вряд ли кто найдет.

— досочинил я сам.

И тут же добавил:

— Безмятежное было время. Веселая и добрая комедия, — пытался объяснить я.

— Да–а, были времена…, — мечтательно промурлыкал, тихо подошедший Роман Григорьевич.

Видимо на моей роже лица пропечаталась ТАКАЯ МЕЧТА!

Лицо девушки разгладилось, и, сменив гнев на милость, произнесла:

— Догадываюсь, про что фильм.

Хлопнула входная дверь!

И унесло очарование момента.

Растаяло дымкою.

Исчезло как наваждение.

— Э–эх!!! Хорошо жить в такой сказке — зло повержено, надежды сбылись, мечты осуществились, любовь была воздвигнута на пьедестал и требует постоянную жертву.

Да — а, размечтались мы тут, пора делами заниматься. И я уставился на девушку своими умными глазами.

Справившись со смущением, девушка продолжила:

— Ваш остаток на вашем счете — одна тысяча три экю тридцать два цента.

— Вот и первая покупка в новом мире, — пробормотал я. — Весьма символичная. Начинаю отсчет новой жизни.

Вернув мне ID,она продолжила:

— Если у вас есть золото. Можете помять его в Банке Ордена.

— Золота! Так я же — Буратино! У меня этого золота ого — го сколько!!! — слетело с языка.

Увы! Мой золотой запас был из того же источника что и денежно–валютный: золотая школьная медаль и затертое обручальное кольцо.

— Что теперь дальше? — спросил я, смотря девушке прямо в глаза.

Девушка задумавшись, выдала:

— Да, еще вам надо пройти курс прививок. Не бойтесь, ничего страшного, просто профилактика. Никаких осложнений, просто усиление иммунитета. Идите вон в тот кабинет — показала она рукой.

Я глянул в сторону направления руки и увидел, куда направлялись другие переселенцы.

Подхватив свое шмотье, пошел туда.

— Смотри‑ка уже очередь! — удивился я, подходя к кабинету.

Небольшая очередь в несколько человек непривычно быстро рассосалась.

Получив свою дозу пристального медицинского внимания, спросил медсестру, занимавшуюся мной.

— А как переносятся эти прививки? Что можно и чего нельзя после них?

— Обычно хорошо, если нет аллергии и не ослаблен организм. Правда могут возникнуть легкие недомогания, — обрадовала она меня. — Поэтому для адаптации к местным условиям вам дается трое суток свободного проживания на базе.

После медицинских процедур вернувшись к ресепшену, поинтересовался про дальнейший маршрут движения:

— Теперь куда?

— Вам нужно в Банк Ордена?

— В Банк мне пока рано, надо еще деньги потратить.

— Тогда вам необходимо посетить наш арсенал и купить оружие прямо у нас, со склада, — и показала рукой на узкий бетонный коридор, в конце которого виднелась основательная железная дверь. — У нас продаются оружие, снятое с вооружения российской армии. Совсем недорого, по местным меркам. В городах тоже есть оружейные магазины, но цены там заметно выше.

Подхватив все свои манатки, я двинул в арсенал.

Проходя мимо Банка, тихо продекламировал:

 

11. Арсенал

Пройдя по бетонному коридору, я подошел к основательной железной двери.

С усилием открыл ее. Сам арсенал представлял собой вытянутый вдаль от двери бетонный бункер с голыми стенами, потолком и полом из бетонных плит с деревянным прилавком и кассой.

А запах — ни с чем несравнимый запах оружия.

Глаза разбежались — никогда не видел одновременно столько оружия, тем более в одном месте. У меня даже зарябило в глазах от такого разнообразия стволов. Все оружие, похоже, было российского производства.

В длинных пирамидах стояли винтовки, автоматы Калашникова различных модификаций, разные пулеметы — ручные и станковые. Среди винтовок увидел знакомые силуэты «мосинки», СВД.

Отдельно лежали пистолеты, начиная от революционного «Нагана» и военного ТТ, до пистолета Макарова и здорового АПС.

В углу были свалены в кучу даже пистолеты–пулеметы ППШ и ППС. Вроде как новенькие, в пушечном сале.

На середине зала красовался штабель патронных ящиков и цинков.

Я аж растерялся.

В голову пришла мысль, что надо определиться для чего и какое оружие мне нужно.

С чего‑то надо начинать делать свой выбор.

Во–первых, таскать с собой много оружия по здешней жаре да без машины нереально.

Во- вторых, денег в обрез, хватило бы на дорогу.

А вот и продавец, так сказать, на ловца и зверь бежит. Надо поинтересоваться у него.

— Что‑то конкретное хотите купить, — сразу взял быка за рога, подошедший продавец, — или еще не определились?

— Знаете, пожалуй, винтовку и пистолет возьму. Хотелось бы узнать, какие у вас на Новой Земле самые распространенные патроны и цены на них?

— Самые распространенные патроны у нас: винтовочные 7,62х54R и автоматные патроны калибра 7,62х39мм — по сорок центов. Пистолетные патроны 9х18мм — по двадцать центов.

— Ну и цены, у вас! — удивился я.

— Что поделаешь, все с той стороны привозят, вот и цены такие, а без оружия тут никуда. И лучше бы автомат — и одиночными можно и очередями.

— Мне лучше винтовку.

— А Вы охотник?

— Да нет, дед был охотник–любитель… а я так себе охотник. Из ружья охотился. Из винтовки Мосина как‑то довелось пострелять. Для охоты лучше знакомое оружие, чтобы «сюрприза» не было. Мне бы лучше ружье российское.

— Ружей у нас тут нет, есть только вот это, — и продавец показал руками на стеллажи.

Мой взгляд последовал за рукой продавца и наткнулся на Романа Григорьевича, которому что‑то втолковывает рыжий охотник. Чуть дальше стоит вся мужская часть колонны, разглядывая милитаристическое изобилие. Даже пару лиц женского пола затесалось в мужской клуб любителей оружия. Решил и их и себя не отвлекать от важных дел.

— Если вы охотник, — продолжал продавец, — берите тогда СКС, он всего двести пятьдесят экю стоит. «Мосинки» и СВТ еще дешевле: всего двести за СВТ и сто пятьдесят за «мосинку», но к ним патроны подороже.

— Поможете советом, что из этого мне выбрать, и чтоб недорого.

Продавец, просканировав команду Романа Григорьевича и оценив их как еще не готовых, решил отыграться на мне:

— Оружие должно быть более–менее знакомым, чтобы можно было брать и сразу стрелять без предварительной подготовки, — начал мой ликбез продавец.

— Вот винтовка Мосина образца 1930 года. Пять патронов магазине калибра 7.62x54мм, вес около четырех килограммов, метр двадцать без штыка, ручное перезаряжание, продольно–скользящий поворотный затвор. «Болтовка» в общем. Снаряжается обоймами по пять патронов, малая стоимость, хорошие баллистические данные и доступность патронов.

— В этой же весовой категории также могу предложить СВТ-40. Магазин на десять патронов калибра 7.62x54мм. Длина: метр двадцать. Более скорострельная, но менее точная, чем «мосинка».

— Метр двадцать длиной и вес около четырех у этих винтовок. Может обойтись карабином. Он же покороче должен быть. Да и вес наверное поменьше, а каждый лишний килограмм на своих двоих тащить — проблема.

— Тогда вот смотрите еще, — продолжил он, — СКС — самозарядный карабин. Калибр 7.62x39 мм. Длина один метр. Вес, правда, такой же. Магазин на десять патронов, коробчатый, неотъемный. Заряжание СКС при помощи обоймы.

Это все, как я уже говорил, недорогие модели. Вот для сравнения возьмем СВД. Калибр: 7.62x54R под «снайперский» патрон с пулей со стальным сердечником, хотя можно использовать любые патроны 7.62х54R. Магазин на десять патронов коробчатый. Длиной метр двадцать. Весом четыре с половиной килограмма без прицела.

— Больно тяжелая получается при той же длине. И сколько она?

— Тысяча экю за комплект с оптикой.

— !?! — поперхнулся я — Шибко дорого для меня выходит! На фоне СВД даже СКС не так дорог.

Может взять СКС, а пистолет не брать.

Выделили всего тысячу, а оружие дорогое. И, как я понял — без него никуда.

Продавец, в очередной раз бросив взгляд в сторону знакомой мне компании, предупредил меня:

— Вы пока думайте, а я сейчас, разберусь с покупателями и подойду к вам.

— Пистолет здесь, на Новой Земле точно нужен? — Спросил я у уходящего к моим попутчикам продавца. — Может обойтись карабином?

— Без пистолета никак нельзя, это оружие не основное, а дополнительное. Здесь все второе оружие носят. К тому же в некоторых городах ношение длинноствольного и автоматического запрещено, а пистолеты разрешены — нравоучительно заметил оружейник, выкладывая на прилавок заказанное моими попутчиками: АКМ, АК-47, и магазины к ним, пистолеты, патроны и т. п.

Подходя к ним, заценив «калашников» поинтересовался:

— А сколько стоит АКМ?

— Пятьсот пятьдесят экю, — автоматически ответил продавец мне.

— !?! — поперхнулся я, но не отступил, — а к АК-47 штык идет в комплекте.

— Все автоматы у нас идут в облегченной серии. — И уже моим попутчикам: — Для фермеров — «крупняк» обязательно нужен, — авторитетно заявил оружейник, — или хотя бы ручной. У нас есть РПК и Ручной пулемет Дегтярева… — услышал я, направляясь к пистолетному прилавку.

Вот так и получается — взял такой автомат с патронами и подъемной тысячи на покушать не остается. И что прикажете делать?

Вот дилемма же…

Пока суть да дело, решил сам внимательно посмотреть, что тут из пистолетов есть.

Взял бы ТТ — он убойный, но калибр 7.62 мм для пистолета маловат. Наверняка и с патронами проблема.

Может взять ПМ. У него патрон помощнее 9х18 мм, патроны к нему распространены. Я взял его в руки, вынул пустой магазин, вставил обратно, передернул затвор, спустил курок, покрутил пистолет в руках и положил на стол.

В руке он лежал несколько неудобно. Задумался.

Взглядом наткнулся на револьвер. Взял. Тяжелый спуск, самовзвод. Тугой курок. В барабане всего семь патронов — маловато будет. Аккуратно положил его на место.

— Ну что надумал брать, — спросил подошедший ко мне продавец. — Хотите «Наган», берите, всего десятку стоит.

— А что так дешево?

— Патронов к нему у нас нет, и нигде не купишь. Ну что будете брать.

— «Огласите весь список пож–жалуйста» , — сказал я фразой из известной комедии, и добавил, — только дорогие и навороченные просьба не предлагать!

Роман Григорьевич оглянувшись на меня, заулыбался. Улыбались и другие, убирая купленное оружие в сумки.

— Из пистолетов, — начал лекцию для чайников продавец, подавая мне пистолет — самый дешевый — ПМ, т. е. Пистолет Макарова, всего семьдесят экю. Патроны по двадцать центов. В комплект входит армейская кобура с одним запасным магазином.

— А ТТ ?

— Понимаете разницу между проникающим и останавливающим действием пули, — вещал продавец. — У ТТ большая пробивная сила, но вот останавливающее действие никакое, и отдача слишком резкая. Так себе пистолет, на мой взгляд. К тому же ПМ на сто грамм легче ТТ. И пистолет, как я уже вам говорил, это оружие не основное, а дополнительное. А также цена — 70 экю за ПМ против 120 за ТТ.

— Да, весомые аргументы. Тогда мне ПМ, и еще один запасной магазин…нет два — бонусом?

— Нет, давайте всего два запасных? — увидев подтверждающий кивок, продолжил, — так, а с первым оружием вы определились?

— Да вроде бы — Винтовку Мосина. Только не хотелось бы лишний вес, да и габариты еще те. Для меня это критично — я ведь пешком. А СКС для меня несколько дороговат, да и тяжелее со штыком получается.

— Тогда предлагаю Карабин Мосина. Калибра 7.62х54мм, в отличии от винтовки вес у нее три с половиной килограмма. Почти на полкило легче и короче более чем на двадцать сантиметров.

— Да, пожалуй, это лучший вариант.

— Берите, берите. Это, пожалуй, самый дешевый вариант, другие обойдутся значительно дороже.

— И сколько он?

— В комплекте со съемным штыком …

— Мне без штыка, — перебил я его. — Зачем мне штык. Что я в рукопашную с местным зверьем пойду — не–е, не пойду, говорят оно здесь шибко крупное, и свои «штыки» у них побольше будут. На фиг–на–фиг, не будем дразнить собой местное зверье.

— А зачем тогда про штык к АК-47 спрашивали? — съязвил он.

— Так у АК-47, штык–НОЖ же! Почти мульти–инструмент, нечета какому‑то простому штыку. Да и сталь там еще настоящая — убеждал я, то ли его, то ли себя.

— Ладно, плюс пять экю, и штык к карабину превращается штык–нож к АК-47 — сказал искуситель. Итого сто пять экю.

— Согласен, — подтвердил я, не очень уверенно.

Продавец слегка усмехнулся и извлек из стоящего позади него ящика, здоровый штык–нож в ножнах.

— Вам к нему бы еще офицерскую портупею. На нее можно подцепить и штык–нож, и кобуру, и подсумки винтовочные. Можно еще и флягу, — продолжал искушать продавец.

Конечно, портупея смотрелась бы шикарно — но по такой жаре…

— Офицерский ремень у меня есть, — отказался я, — мне бы чего попроще.

— Попроще, — пробормотал продавец, — будет вам попроще, — и, повернулся к другому армейскому ящику.

— РПС солдатская, всего одно экю — сказал он, доставая из ящика. — Кстати, подсумки для винтовочных патронов нужны? Кожаные, всего одно экю за пару, — добавил он, выложив все это на прилавок.

— Беру и РПС, и подсумки… два комплекта, — задумчиво рассматривая это богатство, огласил свой заказ продавцу.

Вообще РПС с подсумками удобно использовать для мелкого инструмента при работе. Все под рукой. Надо взять еще один РПС и несколько подсумков, лучше разных.

— Сами посмотрите в ящике, там есть разные подсумки, — посоветовал мне продавец, выкладывая на прилавок еще один РПС и два подсумка.

Во! Оказывается, это я вслух так подумал! Размышляя, быстро рванул к ящику с разной амуницией. Выбрав из этой кучи подсумков нужные и выгружая все это на прилавок, подвел итог:

— Вот еще пять комплектов.

— Что‑нибудь еще будите брать? — хитроумно выдал он.

— Да. Патроны. Не то чтобы я слишком хотел бы ими пользоваться. Лучше б без стрельбы обойтись, а то денег никаких не хватит. Но, как получится, так получится. А как патроны у вас упакованы.

— Винтовочные патроны 7.62х54 мм упакованы в пачки по 20 патронов в каждой; в цинке — 22 пачки, т. е. 440 патронов. Пистолетные патроны 9х18мм упакованы в пачки по 16 патронов в каждой; в цинке — 80 пачек, т. е. 1280 патронов.

— Значит, винтовочных пять пачек, пистолетных — тоже пять.

Поставив передо мной пачки со всеми моими патронами, продолжил:

— Да, еще вам нужна пломбирующаяся сумка для оружия. На базе и в некоторых городах запрещено открыто носить оружие. Для этого используются специальные сумки, — с этими словами он положил передо мной большую серую прочную сумку, с ремнем и металлическими петлями по краю, в которые был вплетен тонкий металлический трос. — С вас еще десять экю.

— Разориться у вас тут можно, столько всего нужно.

— Увы, здесь, на Новой Земле, без оружия никуда. Здесь не получится без стрельбы. Опасностей хватает. За забором базы либо хищники схарчат. А их здесь много, и больших, и маленьких. Либо банды…

— Какие такие банды. Мне никто об этом не говорил?

— Сейчас дорогу до Порто–Франко подчистили немного, но все равно, случается, налетают. Гарантии безопасности никто не может дать. Даже Орден. Здесь есть банальный дорожный разбой. Мелкие банды, не пойми откуда. Слухи ходят, что за последние полгода стали пропадать новопоселенцы по пути от «Баз» до Порто–Франко. Орден считает, что это выдумка. Какая может быть выдумка. Люди выехали с «Базы» а в Порто–Франко не дошли. Орден объяснял, что они сразу поехали дальше, не заходя в Порто–Франко. Бред какой‑то. Здесь же степь кругом. Прерия. Куда они поедут? Без топлива. Здесь же население маленькое, территория большая. И не везде можно проехать. Здесь попадаются места, где люди не все хотят работать, а некоторые в принципе не умеют, — объяснял продавец, подсчитывая итог, — одно слово — Дикий Запад и отнюдь не мирный Восток.

Не все поняв из сказанного, но все запомнил. Переварив услышанное, решил кое‑что уточнить.

— Это что в людей, то бишь в бандитов стрелять придется, а потом доказывать, что он не просто «дорогу в библиотеку в три часа ночи» спрашивал, а хотел банально ограбить тебя — посетовал я.

— С этим здесь проще. Нападавший сразу виновен… К тому же главное, чтобы были свидетели нападения, тогда Орден выплачивает премию, а трофеи достаются вам. У нас даже негласное правило сформировалось: Применяй оружие осмысленно, и всегда по делу! То есть для самообороны или для защиты другого человека.

— Так получается грабеж наоборот, и не проконтролируешь это все. Кстати, мы договаривались на два запасных магазина к ПМ, — сказал, убирая ПМ в сумку.

— Ах, да, сейчас, — вспомнил он, — Вот возьмите.

Итак, с вас 250 экю — завершил он подсчеты. — Как Вы будете платить, наличными или по счёту?

— По счету, наличных пока у меня нет.

— Давайте сюда ваш ID, я сейчас все оформлю.

 

12. Банк Ордена.

Прикинул остаток своего уменьшившегося больше, чем на четверть счета. Не радует, что‑то. Еще надо куда‑то и на чем‑то доехать и как‑то и где‑то устроиться, что бы можно было заработать.

Ладно, хорош грустить, пора двигать.

Убрав карточку ID в карман, аккуратно сложил оружие в сумку.

Для начала решил одеть на себя РПС и снарядить ее. Затем оставшееся снаряжение компактно упаковал в рюкзак. Сумарик пришлось вытащить. Закинув рюкзак за спину, прикидывал, как распределить остальное. В поисках Соломонова решения, продолжал смотреть вокруг, и наткнулся на внимательный взгляд Романа Григорьевича.

— Идешь уже, или как, милитарист? — окликнул меня он.

— Да вот никак не могу сообразить, как все одновременно нести три сумки в двух руках и не запыхаться через пять минут.

— Давай помогу! Куда ты теперь, крестничек? — поинтересовался Роман Григорьевич.

— А куда мне сейчас деться? Даже представления не имею!

Пораскинув утомленными новыми впечатлениями, мозгами, спросил:

— Роман Григорьевич, как исправного пассажира, не подкинете меня до Порто–Франко?

— А почему бы нет? Айда, давай двигаем к колонне, Заяц — Кулибин, — позвал с собой Роман Григорьевич и, подхватив сумку–инструменталку, пошел вперед.

— Давайте, сначала заглянем в банк, — попросил я.

— Ну, давай, пошли, я тебя туда отведу. Только побыстрее там, — поторопил меня Григорьич и двинулся вперед.

— Надолго у меня средств не хватит, — уверил я, взяв оставшиеся сумки, я двинулся за ним.

Увы, в банке проторчали достаточно долго.

Золотую медаль и обручальное кольцо проверяли долго и тщательно, засовывая в спектрограф и еще куда‑то. Затем получив результат, замолотили по клавиатуре.

— В пересчете чистого золота 11.8 грамм и с учетом того, что золото конвертируется по курсу — одна десятая грамма за один экю минус процент за конвертацию, на ваш счет перевели сто шесть экю 23 цента. — Выдала на одном дыхании. — Деньги со старой Земли будете менять?

— Буду. — Только что там менять. Мой рублевый «запас», копимый на взятку всего‑то тысяч семнадцать в рублях. А просили двадцать пять за восстановление моего российского паспорта. Хотя не факт. Но утопающий хватается даже за соломинку. Вот и не успел накопить нужную сумму. А здесь и Российской Федерации нет, как мне сказали. И паспорт местный я бесплатно получил. Короче сдаю все.

И выложил жиденькую пачечку купюр различного достоинства прямо в целлофановом пакете.

Забрав деньги, опять услышали стрекот клавиатуры. Закончив издеваться над клавиатурой, выдала:

— С учетом, что рубли — к доллару по ныне действующему курсу Старой Земли, а потом из долларов — по местному получается сто семьдесят восемь экю пять центов. Итого у вас на счете одна тысяча тридцать семь экю шестьдесят центов.

Наличные будите брать.

— Да, двести тридцать семь экю некрупными купюрами, пожалуйста.

Кивнув мне, выдала с десяток разных кусков пластика, оказавшихся местными банкнотами и монетами. Банкноты больше всего и формой, и размером напоминали игральные карты из очень тонкого, прочного и упругого пластика. Одна сторона была у них полностью голографической, переливающейся блуждающими цифрами номинала, с другой стороны голограммы были маленькие и по углам, а номинал напечатан в центре банкноты. Кроме того, номинал был выдавлен рельефно и алфавитом Брайля. Монетки же напоминали пластиковые жетоны, на аверсе которого был виден его номинал, на обратной же стороне вместо герба голографическое изображение все той же глазастой пирамиды.

— Пластиковые деньги почти не изнашиваются и подделка их невозможна, — сообщили мне, наблюдая за моей реакцией на деньги.

Убрав деньги и ID и подхватив вещи, пошел к выходу.

На выходе из бункера, который изображал банк, меня опять встретил Роман Григорьевич.

— Ну, давай шустрее. Нам надо еще пообедать и в путь. Мы решили сегодня добраться до Порто–Франко.

— А где здесь кормят на талоны.

— А сейчас у наших и выясним.

— А где «наши»?

— Не переживай, сейчас найдем.

Как выяснилось — все уже были в каком‑то «Рогаче».

 

13. «Рогач».

Закинул рюкзак, оружейную и инструментальную сумку в КамАЗ. Освободив от лишнего содержимого сумарик, закинув его на плечо, я присоединился к Роману Григорьевичу, направляющемуся к какому‑то «Рогачу.

Поплутав немного мы, с Романом Григорьевичем вышли на маленькую площадь с небольшим фонтаном с противоположной от нас стороны. От площади расходились в стороны аккуратно застроенными домиками улиц. Слева от фонтана стояло здание с вывеской на двух языках — «Гостиница Hotel». Над верандой, в которую переходил первый этаж, висел череп неизвестного страшного существа. Череп просто огромного размера украшали шесть то ли бивней то ли рогов. Под черепом была еще одна вывеска — Бар «Рогач».

— Вот нам сюда! — показал рукой на эти рога–бивни Роман Григорьевич. И мы направились к входу бара. Внутри бар выглядел в стиле «Дикий Запад». Деревянные столы, массивные стулья, легкий полумрак — он вызывал ассоциации с салуном из нашего фильма про их Дикий Запад — «Человек с бульвара Капуцинов». Народу было не сильно много. Несколько столиков были заняты военными в форме Ордена с шевроном в виде пирамиды с глазом. Но сидели и люди в гражданском одеянии. Может это охрана и патрульные проводят здесь свой досуг. Хотя вон тот вдалеке столик — такие же, как мы. А военные, видно, что постоянные посетители. А не как мы — зашли и не знаем куда дальше идти. А вот уже узнали. Рыжий охранник из колонны машет нам рукой из‑за столика, недалеко от стойки бара.

— Пошли, — сказал Роман Григорьевич, кивнув на один из столиков — вон, наши уже заждались.

Роман Григорьевич подошел и спросил:

— А где Рихардович?

— А он пошел наших размещать, так сказать руками водить. У нас тут проблема нарисовалась.

— Какая еще проблема?

— Встречающий, либо сегодня вечером, либо завтра утром только прибудет. И у него тут свои какие‑то дела. Передали, чтобы мы не ехали в Порто–Франко, а ждали здесь. Соответственно, выезжаем послезавтра.

— Ну ладно! Давайте‑ка представлю вам нашего «зайца» — Егор Кулибин — прошу любить и жаловать! Кстати, а почему Кулибин?

— Прозвище. Я с детства все чего‑нибудь придумывал — вот так и прозвали, — ответил я, усаживаясь на свободное место.

— А тогда понятно, — подвел итог Роман Григорьевич. — А теперь, пока не подошла официантка, представлю своих попутчиков, друзей и компаньонов, — и, указывая на рыжего охранника, сказал — это Андрей, егерь наш. Правда егерем уже давно не работает. Сколько, Андрей»?

— Да как в N–ск переехал и в охрану ушел — ну где‑то лет восемь.

— А это — младший, Витька — лишь недавно: пару лет в N–ске, да и то вряд ли, к брату перекочевал. Есть у них и старший брат — мой друг, как ты уже слышал — Рихардович. Ну, а меня ты уже знаешь, как зовут. Но я привык, чтобы меня звали попроще — Григорьич.

— Конечно, Григорьич. Очень приятно, мужики. А то третьи сутки идут, а вас еще не знаю.

— С остальными потом познакомлю, — добавил Григорьич. — Так, а где кто‑нибудь, кто нас накормит?

Андрей встал и хотел уже направиться к стойке бара, как в открывающуюся дверь вышла дородная женщина с тарелками на большом подносе, и направилась в зал. За женщиной вышел толстый армянин, и, пройдя мимо стойки бара, направился к нам.

— Здравствуйте, я хозяин этой гостиницы и бара, — поздоровался армянин — зовут меня Арам. Вы новенькие? — увидев наши кивки головой и не давая возможности открыть рот, быстро выдал. — У меня для вас есть комнаты с душем по десятке за ночь, с ванной по пятнадцать экю. Все удобства включены. Из еды, тут тоже что хотите, у меня широкий выбор. Можете и поесть и хорошо выпить, если захотите.

— А вы где остановились? — обратился я к остальным.

— Здесь дороговато. Мы всем шалманом остановились в хостеле, — ответил егерь.

— Спасибо за предложение, Арам, но я с ними буду. И еще, Арам, мне выдали талоны на еду и проживание. Надеюсь, за обеды мои талоны подойдут?

— Дело в том, что я обязан по договору с орденом, предоставить по этому талону однокомнатный номер с душем, койка же в моем хостеле для беженцев 5 экю. Единственное, что я могу вам предложить — это вернуть вам разницу — пять за ночь.

— Да, конечно, нет проблем, я согласен. Только возвращать ничего не надо. Лучше нам в дорогу чего‑нибудь дадите пожевать. Да если, можно — в постирочную попасть.

— Ладно. Договорились. Сейчас кушать подадим.

Арам удалился на кухню. Вернулся он быстро, принес большой поднос заставленный едой на двоих. Это и какой‑то салат из морских каракатиц — осьминогов, большая тарелка мяса, как оказалось, из антилопы с гарниром из местной картошкой. Егерь и Витя, пожелав нам приятного аппетита, ушли по делам. Мы быстро поели — вкусно и много. Я рассчитался за обед талоном.

Попросил зеленого чаю, или хотя бы черного.

— Чай есть, но он здесь дороже кофе в несколько раз. Из‑за ленточки весь, здесь не выращивают. Пробовали — веник заваренный получается почему‑то. Правда, русские душицу наловчились выращивать и кипрей, по–моему, идет на ура. Заваривается почти черным, очень душистая смесь. Даже англичане покупают.

А вот кофе на Новой Земле очень ароматный получается — лучше, чем за ленточкой.

И я взял, расхваленное Арамом кофе, а Григорьич решил попробовать местное пивко.

Вот так, не торопясь, под новоземельское кофе и пивко мы и продолжили разговор.

— Как ты уже слышал, провожающий задерживается и появится только завтра. Он должен кого‑то еще встретить, забрать товар и вместе с нами в Демидовск.

Значит, послезавтра и рванем в Порто–Франко.

— Ну, раз вы не спешите, значит, сама судьба так хочет. Сразу после обеда пойду в иммиграционный отдел, к начальнику пробиваться буду на прием. Вдруг они смогут решить мой вопрос, пускай даже за какой‑нибудь процент. У меня же там на карточке около шестидесяти тысяч долларов — за продажу квартиры, гаража, вещей, что можно продать — уведомил я Романа Григорьевича.

— А давай‑ка я с тобой пойду. Поговорим. Если не получится — попробуем через Русский Банк решить этот вопрос. В каком у тебя Банке вклад?

— Банк Москвы. Счет на свое имя в N–ске сам ездил открывать и банк сам выбирал. И средства, что скопил — сразу на счет положил. Пинкод запомнил и сразу сжег.

Квартиру друг покупал — бизнес гостиничный расширял. Я у него и подрабатывал последнее время. И съехал оттуда прямо в поезд. И мебель с техникой он скупил оптом. А так пришлось бы бросать. И гараж забрал тоже он. И все деньги перечислил на этот счет, даже зарплату до последнего дня. Как он переслал деньги и пришло подтверждение, так все документы на недвижимость и оформили. А номер счета и пинкод помню даже сейчас

У меня с собой было очень мало денег.

— Хитрый друг. А номер счета и пинкод ты ему случайно не говорил.

— Нет, а что?.. — удивился я. — Вы думаете это его рук дело, — посетила меня догадка.

Задумался, сопоставляя факты.

— Да уж! Он еще предлагал сам счет на мое имя открыть, правда, в другом банке. А у меня, видимо паранойя подсознательно сыграла. Сказал, что не хочу его лишний раз напрягать, — вспомнив еще один фактик, сказал. — А что бумажку с пинкодом сжег я никому и не говорил. Да и кому говорить было?

Закончив обед, мы отправились в иммиграционную службу, предварительно заскочив в хостел, предупредить куда мы направляемся.

На входе в хостел были перехвачены группой фанатиков оружия «Егерь и Компания» по вопросу посещения стрельбища для пристрелки, купленного оружия.

— «Калаши» надо пристрелять. Обязательно!

— Не могу — у Егора дело в иммиграционной службе нетерпящее отлагательства, — проинформировал Роман Григорьевич. — А кто у нас главный стрелок — вот возьми и пристреляй.

— Да это и так понятно. Я о другом сказать хочу — и при этом смотрит на меня — я, может, всю жизнь мечтал пострелять из «мосинки», особенно из карабина — огласил свое желание Егерь.

— Раз есть такая мечта то почему бы не дать тебе ее осуществить.

— Так оружейную сумку нельзя вскрывать на базе.

— Но на стрельбище же можно. Вот и бери мою оружейную сумку целиком, а после стрельбища просто опечатаешь. Ну что пошли? Только давай шустрее.

Быстро добрались до моего ящика, и Егерь получив сумку с вожделенной игрушкой рванулся на выход.

— Постой Андрей, патронов к нему там нет.

— А и не надо. Я сам куплю. Нам все равно сначала в арсенал. Всех видов нужных для стрельбы патронов возьмем и сразу на стрельбище, — сообщил нам Егерь, пока неслись всей толпой в иммиграционный отдел.

— Маньяк оружейный — вдогонку пробормотал Роман Григорьевич. — Лишь бы пострелять.

 

14. Финансовая эпопея. Начало.

После изнуряющей жары опять окунулся в прохладу кондиционерного воздуха Иммиграционного отдела.

Хорошо!

Охладившись, направился ресепшену, за которым находилась знакомая по утренним событиям, девушка.

— Здравствуйте, девушка! Мы вас хотим отвлечь по одному важному делу, — начал свою речь я. и — Если помните, меня сегодня утром …

— Да, помню я ваши приключения. — остановила она мои дальнейшие объяснения — Какие у Вас проблемы?

— Ну, финансовая проблема. И она впрямую связана с неожиданным попаданием сюда.

— Каким образом, Вам как, беженцу, материальную помощь выделили?

— Но все мои основные средства находятся в банке, к которому у меня нет доступа, ввиду того, что я не могу вернуться «туда».

— Но вы сами виноваты. Залезли в транспорт, который шел через «ворота».

— Во–первых, я спал, то есть находился в бессознательном и безпомощном состоянии. Во–вторых, я думаю перед «воротами» должны были проверять как‑либо наличие незарегистрированных эмигрантов.

— Одну минутку. Я сейчас свяжусь по телефону с вышестоящими сотрудниками и только тогда смогу что‑либо Вам посоветовать. — и решительно взяла трубку телефона и набрала номер.

Там ответили. Девушка пересказала кратко мои аргументы. Ей долго отвечали. Видимо лимит эмоций у девушки на сегодня закончился, или же информация была не так плохая или ей ожидаемая, но на ее лице это никак не отразилось.

Сейчас уже узнаем, ждет ли меня встреча с моими финансами, или нет.

Положив трубку, девушка выдала:

— Пишите заявление на имя начальника Базы по приему переселенцев и грузов «Россия», где укажите свою мотивацию, а также в каком банке и какая сумма лежит и на чье имя, т. е. ваше старое имя и… Документ же у вас остался

— Да. Военный билет.

— Вот его данные запишите. Заявление отдадите мне. Результат не ранее чем послезавтра.

— Мы может послезавтра, прямо с утра уже уедем в Порто–Франко.

— Ничего страшного. Если Ваш вопрос решиться положительно, то на Ваш счет поступят деньги. Об этом вы можете узнать в любом отделении банка, в том числе и в Порто–Франко.

— Милая девушка, если вопрос не будет решен положительно, мне придется возвращаться сюда. А меня это финансово затруднит. Я ведь здесь оказался из‑за халатности сотрудников Ордена по ту сторону «ворот», а не по собственной воле.

— Ладно, пишите заявление. Чем быстрее я его получу, тем раньше им начнут заниматься специалисты, — и протянула мне бумагу и ручку. Взяв сие орудия труда, и мысленно составив и отредактировав свое заявление, быстро его воспроизвел на бумаги. Задержка была только из‑за данных военного билета. Но я и с этим справился.

Отдав заявление, поинтересовался:

— Все правильно? Ничего добавлять не надо?

— Вроде все правильно, — и подняв голову от заявления, добавила — но вам нужно завтра зайти к нам после обеда и узнать положение дел по вашему вопросу.

— До завтра! Приятно было с вами пообщаться! — попрощавшись пошел к выходу вместе Романом Григорьичем

 

15. Заселение к населению.

Наконец‑то вырвались из тяжелой среды царства бюрократии — Иммиграционного отдела Ордена — на свободу. Даже удушающая жара царящая на улице показалась нам приятной.

Мы вместе Григорьичем направлялись обратно в «Рогач», обсуждая на ходу последние события.

— Молодец, а как сказал‑то. А аргументы и факты на лицо, и кто виноват. Должен Орден компенсацию вклада дать. Должен.

— А могут и аргументом приложить и положить и фактом сверху придавить. Плевали они на нас.

— Да, могут. Но не по–человечески будет. Сюда‑то народ от несправедливости того мира, да безысходности бежит. Если и тут также, то им будет горячо. Должны они это учитывать. Откусят от вклада, конечно, а остальное выдадут.

Так, за разговорами дошли до «Рогача». А дальше наши дорожки разбежались. Григорьич пошел к КамАЗу за нашими вещами, а я к Араму — решить вопрос насчет двух ночевок в хостеле.

Арам стоял за стойкой бара.

— Добрый день, Арам, еще раз! — поприветствовал я хозяина заведения, и не став тянуть… за все подробности, с ходу озадачил. — В хостеле я будут ночевать только две ночи, вот вам два талона за проживание.

— И тебе Добрый день, Егор! — взяв талоны одной рукой, а в другой уже были ключи — две штуки с двумя бирками из толстого оргстекла. — Вот ключи от номера в хостеле. В комнатах по шесть коек. У каждого постояльца в комнате есть отдельный шкаф с замком. Ключ с большой биркой — номер комнаты, с маленькой — шкафа. В шкафчике постельное белье. Кровать выберете ту, что больше понравится. Умываться в общей душевой. Стирать приходи в гостиницу — я уже предупредил.

— Спасибо, Арам. Это очень кстати. А как отсюда в хостель добраться.

— Если по дороге то десять минут ходьбы, если прямиком, между складами, то пять. Отсюда налево и все время прямо до забора. Справа будет вход в хостель.

Как самый ненормальный герой я решил пройти напрямки и быстро дошел до длинного деревянного барака. На парковке перед бараком стояли знакомые автомобили. Не хватало только «моего» КамАЗа. Между транспортом носились дети разного возраста и пола. Войдя в длинный коридор, я быстро нашел свой номер. Узкий длинный пенал, как комната в общежитии, шесть высоких жестяных шкафчиков у двери, шесть коек, по три у стен, большое, затянутое москитной сеткой, окно напротив двери, все. Две койки были накрыты серым летним одеялом. Я выбрал одну из коек возле окна. Открыв свой шкаф, я вытащил оттуда постель и расстелил постель на выбранную кровать.

Дверь в комнату приоткрылась: — Эй, нахлебник — эксплуататор, — раздался молодой юношеский голос, и появилась вихрастая голова подростка, неуловимо похожего на Григорьича — забирайте свои вещи, — и, запихнув сумки и рюкзак в комнату, добавил — сейчас отец подойдет. Просил не уходить из хостела, дождаться его.

И исчез.

Шустрый, однако.

Надо сначала помыться и переодеться, а уж потом разговоры разговаривать.

А где здесь душевая? Надо было у пацана спросить.

Тут же выглянул в коридор и увидел убегающего к выходу сына Григорьича. Окликнув его, я спросил о местонахождении туалетно–бытовых комнат.

— Душевые и туалеты находятся в конце коридора, — ответил мимоходом он.

Подхватил рюкзак, оттащил его к своей кровати.

Открыл свой шкаф и аккуратно сложил туда свои сумки, оставив на кровати только чистую одежду.

Взяв банно–праченые принадлежности и чистую одежду, направился в местное «чистилище».

Вода была удивительно теплой и после изнуряющей уличной жары приятно холодила кожу. Долго мылся под теплой водой, как будто хотел смыть, стереть всю грязь и пыль покинутого мной недружелюбного мира Старой Земли.

Так сказать, смыть прах покинутого мною мира со своего тела, и распроститься с его проблемами. Еще бы скинуть грехи с уставшей от несправедливости души.

И тогда с очищенной душой и телом — в Новый Мир.

Начать здесь жизнь с чистого листа.

Нельзя никогда оглядываться назад.

Есть даже такая присказка: жизнь как зебра — полоса белая, полоса черная, полоса белая, полоса черная, а в конце ж…! Но это, когда ты сидишь задом наперед, как все на Старой Земле, и смотришь назад.

А если пересесть, как должнО, то эта ж… останется за воротами, а мы будем двигаться только вперед. В новый мир!

Вот с такими красивыми мыслями я подходил к своему номеру.

Зашел к себе переоделся во все чистое и только уселся на кровать что бы расслабиться, как дверь в номер внезапно открылась и внутрь зашел Григорьич.

От неожиданности я ничего более умного не мог сказать как:

— Присаживайтесь, Роман Григорьевич! — а вокруг лишь одни кровати. Покрутил головой, и посмотрев на Григорьича, добавил, — М–да! Полежать‑то есть где, а посидеть вот… — и развел руками.

Заулыбался и Григорьич и спросил:

— Какие у тебя планы? — и присел на край кровати, напротив меня.

— Я уже помылся и переоделся. Осталось перестирать все грязное. А что есть еще предложения?

— Разговор есть. Серьезный.

— Да. Я слушаю Вас, Роман Григорьич.

— Давай все‑таки перейдем на «ты» и называй меня, пожалуйста, Григорьичем. Так мне привычней. А то по имени отчеству только начальники да чиновники называли. А я их не сильно уважаю.

— Ладно, Григорьич. А о чем поговорить хотел со мной?

— Разговор — не разговор, а больше предложение. Давай с нами. Мы фермерствовать хотим на Новой земле, — предложил Роман Григорьевич.

— Да я не против. Но у вас станки, оборудование разное. Наверное, семена везете, корнеплоды.

— Да, конечно, — подтвердил шофер.

— Вот видите, у вас наверняка еще средства остались. А что у меня? — Подъемная тысяча экю уже пошла в ход. Кроме головы и рук с малым набором инструмента, пока ничего нет. Да и с Банком выгорит или нет — даже предполагать не буду.

— Видел я твой инструмент одним глазком, — весомо сказал РГ — Удивил ты меня. В основном раритет советский, но весь качественный — знать разбираешься. А если разбираешься — значит, умеешь с ним работать. А инструмент у тебя там и слесарный и плотницкий. Поэтому и предлагаю.

Я задумался. До Порто–Франко они меня довезут, а дальше что?

У меня даже времени свободного здесь, на Новой Земле, не было, чтобы обдумать все и определить хоть какую‑то перспективу. А ведь надо решаться и ответ дать.

Видя, как я загрузился мыслями–думами, он обнадежил меня:

— Не спеши пока с ответом. Вот будем уже в Порто–Франко — дашь ответ, — закончил разговор Роман Григорьевич.

— А чем пока собираетесь заняться, Роман Григорьевич? — спросил я

— Надо КамАЗу ТО провести, а то столько отмотали по Старой Земле. Все быстрее и быстрее. А нам завтра в путь. И далекий путь. По расстоянию — как через всю Россию. Ломаться никак нельзя.

— Давайте вам помогу — время пройдет. А вдвоем и быстрее и веселее.

— Ну, тогда пошли Кулибин — и двинул к выходу — жду тебя возле КамАЗа.

Я быстро переоделся в рабочее и рванул к стоянке транспорта.

ТО под опытным руководством Романа Григорьича провели быстро.

У входа в хостел Григорич предложил:

Давай по–быстрому помыться и переодеться и надо обязательно отметить первый совместный труд и вообще первый день на Новой земле.

 

16. Вечер трудного дня.

У входа хостела встретился с Григорьичем. Оба чистые, в приличной одежде направились вместе крепко поужинать и отдохнуть в бар «Рогач».

На входе столкнулись с Егерем. Он то и провел нас к теплой и дружеской компании «колоннонистов». А сам куда‑то быстро «учесал».

За большим столом сидела мужская составляющая нашей колонны.

Поздоровался с уже знакомыми и познакомился с незнакомыми еще «колоннонистами».

Из уже знакомых был только Витька. Старшего из Рихардовичей, до этого видел только мельком — в орденском «Арсенале». Рихардович был вместе со своим зятем Петькой, странно похожем на Григорьича.

Еще одна загадка.

Тут же за столом сидел рядом с младшим из Рихардовичей, Витькой — Антон, шурин Егеря.

Тут нам принесли поесть и мы с Григорьичем стали активно уничтожать вкусный ужин. Мне особенно понравилась местная «дичина». Люблю немного жестковатое мясо, правильно приготовленное с приправами.

Когда насытились. То заказали местной «вишневой» настойки. И так не торопясь сидели и общались.

Пришлось еще раз рассказать о своих приключениях.

И своей поездки в колонне.

И как оказался на свалке города N–ска.

В ответ услышал очень знакомую по проблемам историю появления колонны на свалке.

— Когда стране были нужны молодые, полные энергии люди, мы, еще «зеленые» комсомольцы сразу откликнулись и поехали строить будущее для всех, в том числе и для себя и будущих своих детей. А как построили, да освоили — то оказались там не нужны. И не молодые уже и сил осталось не так уж много — с горечью в словах поведал свой рассказ Роман Григорьевич.

— Да! Точно подмечено, — поддержал Рихардович.

— Когда поняли, что от государства, отказавшегося от своих соотечественников, отправленных им самим на освоение земель и строительство промышленных гигантов, ждать хотя какой‑либо бы помощи бесполезно, то решили сами выбираться. Поездили, поискали по всему приграничью, даже вглубь России местами забирались — никому не нужны простые работяги, которым придется платить. Некуда нам податься, лишь в батраки к фермерам…

А тут приходит к нам этот с таким предложением. Ну, мы, посовещавшись между собой, согласились, и стали быстро собираться.

— Да — подумал я, — простому народу уже мало обещаний. Они не верят уже на слово власть предержащих. Но, несмотря ни на что, готовы всем рискнуть ринуться во все тяжкие, только бы стать по–настоящему свободными, самостоятельными. Пользоваться самим результатами своего труда.

— Да не похож вербовщик был на тех, кто разводит лохов. Солидный такой. Мы сначала подумали, что куда‑то в Австралию предлагают. Мы даже одно время туда собирались, но не рискнули. А когда нам письмо от друга, пропавшего по дороге в Россию, лет пять назад, передали, да с пожеланиями своими. Тогда мы сильно задумались, засыпали вопросами вербовщика. Что мог нам рассказать — рассказал. Обрисовал ситуацию с освоением новых северных территорий и немного о природных условиях.

Посулил подъемные средства. Озвучил условия банковских кредитов местного Русского Банка и какого‑то «Товарищества по освоению северных территорий».

Окинув взглядом внимательно слушающих рассказ Григорьича, отметил как Витька и Антон слушали развесив уши как Чебурашки. Видимо впервые слушают эту историю. Времени у людей свободного не было совсем. Все в сборах и беготне.

— Я предложил своему другу — кивнув сторону Рихардовича, продолжил свой рассказ Григорич, — он тоже захотел. Друг оповестил братьев, что уезжает далеко и навсегда. Как узнали куда, — запросились с нами. Ну и завертелось, побежало — поехало …

Тяжко вдохнув от нахлынувших воспоминаний, Григорьич задумался.

Молодежь, то есть Витька с Петькой, воспользовавшись паузой, решила ускользнуть с вечера воспоминаний по своим молодым делам.

Проводив их взглядом, Григорьич продолжил:

— Мы обрадовались — ведь чем больше нас, тем легче будет начинать обустраиваться на новом месте, и тем больше шансов, что все получится. — Дома‑то, дачу, гараж были у нас уже проданы. У Алексея, ну в смысле, Рихардовича квартиру купил брат жены. Покидал все нужные вещи в свою «буханку» и ломанулся к нам.

— Двумя машинами налегке через границу рванули к его братьям в N–ск, чтобы тут докупить, что нам нужно. Собраться, упаковаться и вперед!

Андрей, давно в N–ск перебрался, уже почти местный. Свой дом в пригороде. Работал в охранном предприятии. Есть лицензия охранника и охотничий билет. Вот на его лицензию и набрали разного охотничьего и охранного оружия в N–ске. Увы, больше пяти «гладкостволов» и пяти «нарезняка» официально нельзя иметь одному охотнику. «Глакостволов» нам хватает. Вооруженных своим «гладкостволом» охотников у нас навалом: и Витька, и сам Рихардович, и у Петьки есть. Охранникам пришлось сдать же свои служебные Иж-71. Но наши вояки где‑то пятью ПМ разжились. Патронов только мало к ним было. А сейчас в арсенале прикупили два «цинка» пээмовских патронов, да еще парочку «макаровых».

«Чурки» со свалки продали нам пару «калашниковских» укоротов * по двести долларов. И как оказалось, дешево по сравнению с местными грабительскими ценами.

— А не побоялись у них оружие брать? Вдруг бы порешили под видом продажи, или подставили под «ментов».

— Так эта наводка Егеря была. Его недавние знакомые предложили и поручились. Стволы паленые, «ментовские», без патронов вообще. Они от них избавиться надежно хотели. А тут еще на этом заработали. Но мы на всякий случай страховались. Егеря ты должен был видеть, — в подтверждении я кивнул головой. — Так вот, кроме него Петька со своим «Тигром» на кунге «Урала» через оптику следил, да вооруженный Витька на «козлике» наготове был. Жаль, что только укорот под патрон 5,45. Пришлось на «Базе» эти два «весла» брать под патрон 7,62. Но, чувствую, придется как минимум еще пару «калашей» и ручник покупать, чтобы на каждую машину автомат или пулемет под «семерку» был. Все‑таки калибр 7,62 помощнее будет для защиты от местного зверья. Слышал небось какие здесь монстры есть.

— Да, так — одним ухом. Все не до этого было, — смутился я.

— Памятку не читал еще что ли?

— Да пока не до Памяток было. Но чувствую, надо будет их проштудировать, — пообещал Григорьичу.

— Обязательно и еще у знающих людей поспрашивать. Егерь уже нашел знакомых. Надо будет его расспросить. А вон и Егерь появился — легок черт на помине. Сейчас он нам все и расскажет, — сказал Роман Григорьич, кивком показывая на приближающегося к нам Егеря.

— Вот забирай, — сказал Егерь, протягивая мою оружейную сумку — Все пристрелено. Почти не пришлось подстраивать — лишь чуть–чуть. Хороший карабин. Но отдача у него мощная — это вам не СКС или «Сайга». Надо будет потом снайперскую «мосинку» приобрести до кучи. Кстати твой ПМ тоже почистили и пристреляли.

Оглядев сидящих за столом «колоннонистов», спросил:

— А куда девался Витька?

— Сбежал. Тебя пошел искать, — сказал старший Рихардович, усмехнувшись. — Как в детстве! Прибегает Витька и спрашивает у меня: «А где Андрейка!» Получив ответ, убегает. Затем, почти сразу прибегает Андрейка, — Рихардович кивнув в сторону Егеря, — и спрашивает, где Витюша. И так дальше. Раньше думал, что игра такую для них Лизка придумала, что бы и меня в свои детские игры вовлечь. А сейчас то и Лиза далеко и вы два здоровых мужика. Так что это было, а, Андрей?

— А–а–ах. Так себе. Не обращай внимание Старший на это наследие нашего буйного детства. Ерунда все это.

Рихардович видно сильно хотел сказать про интимные связи этой самой ерунды с Егерем и тому подобное безобразие. Но Григорьич ловко придержал своего друга и сам спросил:

— Зачем тебе Витька?

— Меня на охоту пригласили. Хочу спросить у него — пойдет со мной или нет.

— Что охотник почуял здесь добычу? Разве там, на Старой Земле тебе плохо охотилось, — с озорством спросил у Егеря:

— Там зверья почти не осталось. Все повыбили. Так по мелочи: сайгаки в степи, птица на перелете, а в лесу так теперь уже вообще уже не охота. А про новые правила слышал, когда на охоте с разобранным ружьем можно только находиться. Смех и грех. Даже байки на эту тему появилась.

Идет охотник по лесу видит заяц хрумчит чем‑то. Охотник, подкрадываясь к зайцу, говорит: ты это подожди я сейчас мигом. Шустро снимает чехол и начинает собирать руж–жо. А заяц хвостиком махнул и был таков. Охотник обратно разбирает с сожалением свое руж–жо, приговаривая — уже пятый заяц за сегодня и никак не угнаться за ними. «Тренироваться надо, тренироваться — тогда и будет получаться» передразнил он кого‑то — а когда охотиться.

Вот такие байки. Если раньше мог зарабатывать охотой и егерством — купил землю, построил на ней дом, купил «шишигу». Всегда были деньги.

То мясо–дичину на заказ.

То для начальника какой‑нибудь фирмы устраиваешь охоту с загоном.

То зарубежные братья по оружию на сафари к нам приезжают. А сейчас все это прикрыли.

Зато московские чиновники всех рангов зачистили сюда на охоту пьянствовать. Без допусков и разрешений. Даже липовых охотничьих билетов нет. И все приезжают с «калаша» зверя брать. А сами, в большинстве своем, первый раз оружие видят. Соответственно и стреляют куда ствол поведет, да еще и с закрытыми глазами. Хорошо, что рожок на тридцать патронов был. А то этот «ганфайтер» сначала требовал, чтобы ему банку от «ручника» дали. — Вся гармония чувств к таким «ганфайтерам» промелькнула в одно мгновения на лице Егеря. — Повезло мне тогда. Интуиция не подвела. Упал, а очередь как раз над головой прошелестела — а то бы привет, — саркастически добавил он. — Еще и платить сначала отказывались. После этого случая я и сам завязал участвовать в такой охоте и Витьку перестал брать с собой.

— Но вы же вместе с Витькой в охране вроде неплохо зарабатывали, — заметил Григорьич.

— А охраной так не заработаешь — чисто на жизнь хватает. А парень третий год как женат, а вынужден жить у меня во флигеле.

И перспектив никаких. А как услышал, что Старший куда‑то собрался ехать, так они с Настюхой тоже сразу засобирались. А я ведь даже и не думал никуда ехать. А тут с ними и этот Линдин брат, разгильдяище собрался «в землю незнаемую», — кивнув в сторону флегматично пьющего пиво Антона. — Только что «дембельнулся», а на работу никак не может устроиться уже третий месяц. Так по шабашкам и «мотылялся». И жил тоже у нас. Так что вслед за братьями своими и мы с Линдой стали собираться. Хорошо, что на мой коттедж сосед давно «облизывался» — начальничек местный. Вот ему и продал. Он и «Урал» кунг подогнал за полцены и станки по остаточной цене нам сдал, когда узнал что мы далеко и надолго. Видимо наворованное решил в звонкую монету перевести и следы замести. А еще дал спокойно собраться и дождаться вас. Можно сказать, повезло нам. Тут ребята из патруля такое порассказали — как Орден квартиры и другое имущество у людей за полцены выкупал. Вот так вот! Так что можно сказать мы Ордену не дали заработать на нашем имуществе.

— А он тут сколь хочешь, с тебя поимеет. Только за перевод денег и золота сколько слупил. Да и товар оттуда дороговат сильно. На одном только оружии и патронах с нас капитально сдирает. Так что Орден в накладе не будет — высказался Григорьич. — Вот и с Егором пока ничего не ясно. Чувствую, «оденут» его по полной программе, без скидок.

— Не без этого. Кстати, завтра мы с Витькой хотели с орденскими, которые с патруля, на охоту — Поедите? — спросил он у нас.

— Вот фанатики!!! — едко высказался Григорьич. — Но вообще‑то хотелось бы посмотреть, какая тут живность обитает, а то на картинках в Памятке не понятно что. А с чего это вдруг решили на охоту вас пригласить? — спросил Григорьич.

— Да там, в патруле оказался друг охотника–любителя, фанатика экстремальной охоты, который приезжал охотится из России к нам в Казахстан, еще во время моей работы егерем. Тот так разукрасил свой рассказ, что они поехали на следующий сезон — а там уже какой‑то казах устроился. Расстроились.

А я как раз после того бешенного, но денежного сезона подался в N–ск.

Так вот, тот вояка и хочет показать, что здесь охота покруче, чем там. А я хочу обязательно попробовать ПТРС как новое охотничье ружье против местного зверья. Мне ребята из патруля обещали привезти. Если понравиться, то куплю после того как землю оформим.

— Как ПТРС. А чего на танки охотится будем.

— Так Рогач — как танк и будет — прикинь размер черепа, то как раз со слона должен быть ростом. Так поедешь с нами, охотник на голубей.

— Конечно, поеду поохотиться, даже заготовщиком или грузчиком, лишь бы посмотреть на местное зверье под профессиональным надзором, — согласился я. — Так сказать зоопарк на выезде и под охраной.

— Ну, раз так, то сбор рано утром у входа в хостел. Оружие, патроны и воду не забывать. Пошел и я готовиться, а то Витька меня уже потерял.

— А Линда — не потеряла? — поддел Григорьич Егеря.

— А она меня сразу через десять секунд теряет. Так, что не важно — минута или пару часов. Ну, пока. Спокойной ночи на новом месте! — и забрав свое оружие и рюкзачок, направился в хостел.

Смотря вслед уходящего Егеря, спросил у Григорьича:

— А что ты Егеря по поводу Линды подкалываешь. Может у них там большая любовь.

— Ага! Сплошная «Санта–Барбара».

— Точно. Как в «Санта–Барбаре» кипят страсти и страстишки — поддержал своего старого друга Рихардович.

И оба заулыбались о чем‑то очень только им понятном.

Когда Рихардович отправился за очередной порцией пива к стойке бара, я спросил Григорьича:

— А родители Рихардовичей с сестрой Лизой остались.

Тяжко вздохнув, Григорьич поведал эту историю.

Лиза вместе с мужем Андреем, точнее Генрихом эмигрировали в Германию около десяти лет назад вместе с его семьей.

Рихардовичей не взяли бы. Они по отцу только немцы. Мать у них была хохлушка.

Сразу резануло мой слух слово «была» — значит уже нет.

— У Рихардовича же жена узбечка. Так, что путь в Германию ему заказан. Он туда и не рвался. Отец с матерью и младшей сестрой Катей жили в построенном им самим доме. Кате бы сейчас было сорок лет. Мать называла сестер — мои царевны. Елизавета и Екатерина.

Рихардович же жил отдельно, в своей квартире со своей семьей.

Увидев подходяшего к нам Рихардовича, замолчал.

— О чем балакаете? — спросил вернувшийся от бара Рихардович.

— Да, вот Егор поинтересовался, где твои родители.

Лицо Рихардовича сразу помрачнело.

Узнав, что успел рассказать Григорьич, он продолжил рассказ:

— Отец вместе с сестрой Катей поехали в горы и попали под сель.

Зачем поехали? Почему? Никто не знает. Мама так и не сказала, зачем их туда понесло в такое время. Все себя винила, что отпустила их. Я как раз в отьезде был. Андрей уже в N–ск перебрался, а Витька по контракту служил. Меньше года оставалось. А Эльза уже жила в Германии.

В общем на похороны вместе с мамой был только я. Егерь и Лиза смогли приехать только на девять дней. Витьку не отпустили даже на похороны. После похорон Лиза уговаривала уехать маму в Германию. Та категорически не хотела уезжать отсюда, от свежих могилок своих родных — тяжело вздохнув, продолжил свой грустный рассказ.

— За год мамы не стало. Рак. Знакомый врач сказал после осмотра, на который ее кое‑как удалось уговорить, сказал, что из‑за это стресса, на нервной почве. Осталось ей жить меньше года. Я сообщил братьям и сестре. Витька не стал продлевать контракт и вернулся домой. Через полгода мамы не стало.

После похорон Витька уехал в N–ск, к Андрею. Женился. Мы, старшие, хотели продать родительский дом и отдать деньги ему на строительство. Он категорически отказался. Я, говорит, может еще вернусь домой.

Тяжело вздохнув, подытожил:

— Вот и не получилось ему вернутся домой.

Вот так и завершилась это печальная семейная история.

Задумавшись о произошедшем еще как бы недавно, сидел Старший из Рихардовичей, попивая местное пиво, уставив грустные глаза в пространство.

Мы с Григорьичем старались не мешать ему.

— Перед отъездом сюда, когда Витька выразил желание ехать с нами, продал родительский дом родственникам своей жены. Теперь здесь, на новой Земле, как и у всех у нас, у него будет свой дом!

Мы еще немного поговорили о том — о сем и тоже собрались идти в хостел.

Мне еще надо постирать всю грязную и рабочую одежду с себя. Грязной одежки у меня многовато скопилось — вспомнил я, увидев у стойки бара Арама. Подойдя, спросил, можно ли будет сейчас устроить постирушки.

— Лучше приходи завтра, после обеда — народу в постирочной почти не бывает.

— Ладно. — Последуем совету знающего человека. — Тогда до завтра Арам! Спокойной ночи! — попрощался я и пошел догонять своих, направляющихся в хостел в теплой компании отдохнувших и немного повеселевших «колоннонистов».

Надо приготовимся к завтрашней охоте, доделать оставшиеся дела и укладываться спать, ведь завтра рано вставать. Такие умные мысли проскальзывали в моей голове по дороге в хостел.