Задача настоящей книги — дать широкому кругу читателей возможно более ясное представление о тех великих астрономических исследованиях и открытиях, которые привели человячество к современному понимаю вселенной и познакомили его с удивительной закономерностью мировых явлений.

Во всемирной литературе уже имеется прекрасное сочинение этого рода — это книга Александра Гумбольдта: «Космос». Она появилась в середине позапрошлого столетия на классическом немецком языке и была переведена затем на языки всех культурных народов.

«Космос» Гумбольдта рассматривает макрокосмос, т. е. общемировые явления окружающей нас вселенной, включая сюда и землю, а также микрокосмос — мир мельчайших явлений с управляющими ими силами и движениями, равно как и мир растений и животных, начиная от самых низших организмов до человека включительно.

Во втором томе «Космоса» Гумбольдт излагает историю постепенного развития человеческого познания формы и законов окружающих нас явлений. Кроме главного текста, это изложение включает много научных доказательств и примечаний, доставленных наиболее выдающимися учеными середины позапрошлого столетия.

В исторической части предлагаемого сочинения я руководствуюсь данными Гумбольдта, эпигона той классической эпохи; но в интересах доступности книги по возможности более широкому кругу читателей стремлюсь сделать ея изложение более популярным.

Последний рифенянин

Лейт Зир сидел около выходного люка, закрыв лицо руками. Он боялся открыть люк. В иллюминатор он видел лишь выжженную пустыню и перевернутые комья земли. Он видел белые тени зданий и в ужасе бегущих людей, которые вскоре исчезали, и снова вырисовывался однообразный, пылающий пейзаж.

Когда Лейт опускался в атмосфере, он видел растущие огненно-красные грибы и яркие, ослепительные вспышки. Где-то в глубине души он уже осознал, что война все-таки началась, но все же надеялся на чудо. Как он хотел, чтобы все это оказалось ночным кошмаром, но какой-то внутренний голос вновь разочаровывал его. Если бы рядом оказались другие члены экипажа «Стремительного»…

Но Крайт и Блинк погибли. Это случилось еще в системе Тау Кита. «Стремительному» было поручено уничтожить безобидную планетку с мирным, но немного отсталым населением. На счету «Стремительного» было много таких планеток, и все они были уничтожены.

На этот раз участники полета отказались подчиняться своему командиру. Когда корабль входил в Тау Кита, экипаж явился к командиру и потребовал вести корабль обратно. Командир приказал всем разойтись по своим боевым постам, но на этот раз никто не сдвинулся с места. Он снова повторил свой приказ. Тогда Крайт спокойно сказал: «Господин полковник, мы еще раз просим вас повернуть корабль назад. В противном случае нам придется прибегнуть к насилию!»

Командир посмотрел на Крайта. Вид у него был серьезный, даже угрожающий. Можно было не сомневаться, что он приведет свое обещание в исполнение.

«Я жду!» — сказал Крайт тоном, не терпящим возражений. Командир попятился назад, к столу. Рывком он схватил электропистолет и навел его на Крайта. «Быстро на место!» — приказал он. Но астронавт и не подумал отступать.

Когда-то в детстве он, испугавшись мальчишек, под свист и хохот позорно убежал от них. Отец тогда сказал: «Никогда не отступай, если уверен в своей правоте!» И Крайт не отступал. Не отступил он и теперь.

Он двинулся вперед, но тут командир нажал спусковую кнопку, и пучок ионов пронзил грудь Крайта. Он схватился за нее руками и рухнул на пол. «На место!» — вновь крикнул командир. Блинк решительно пошел на него, бормоча проклятия. Командир снова выстрелил. Блинк упал. Тогда Лейт понял, что только он один может избавить мир от этого чудовища. Он выхватил оружие и ринулся на командира. Тот беспомощно нажимал кнопку на электропистолете, но, вероятно, батарея питания кончилась. «Стоять! Не смей! Назад!» — орал он, но голос его становился все визгливей. А Лейт все шел на него. Командир отступал, пока не уперся спиной в стену. Он начал инстинктивно искать руками щель, куда можно было бы спрятаться, но такой щели конечно же не нашел.

«Возмездие не заставило себя долго ждать, полковник Дор!» — сказал Лейт. «Нет! Ты не посмеешь! Не надо! Не смей! Нет!» Командир оглушительно заорал. Лейт Зир нажал на спусковую кнопку. Крик смолк…

С тех пор прошло пять месяцев. За это время родной планеты Лейта не стало. Точнее планета осталась, но на ней уже не было ни одного цветка, ни одного животного, ни одного насекомого, а главное: цивилизации. Того, что Лейт любил, к чему стремился, о чем мечтал и чего хотел, уже не было. Лишь голые камни, безжизненные океаны и радиоактивная атмосфера расстилались перед ним.

Астронавт встал и решительно двинулся к выходному люку. Он твердо решил открыть его, но в последний момент передумал, «Ерунда! Это мне только кажется. Сейчас я открою люк и увижу толпу встречающих. Защелкают «запечатлители мгновения» и меня забросают цветами!» — уговаривал себя Лейт. Он вновь потянулся к выходному люку. Но внутренний голос снова заставил его сомневаться. «А вдруг там та же голая пустыня, которая так отчетливо видна в иллюминатор?» — подумал он. «Нет. Открывать нельзя».

Лейт еще раз подошел к иллюминатору. Он все еще надеялся увидеть там взволнованные и радостные лица встречающих, но в его сторону смотрели лишь глыбы камней и песка. И наконец Лейт решился. Преодолевая свои сомнения, он подошел к люку и нажал кнопку. На какой-то миг он пожалел об этом, но было уже поздно. Люк открылся. Перед Лейом расстилалась красная, выжженная пустныя. Астронавт со злостью и горечью разочарования захлопнул люк. Сомнений быть не могло. Война все же была развязана, и ничего живого не осталось.

Хотя за убийство командира полагалась смертная казнь, Лейт предпочел бы умереть, зная, что цивилизация осталась, чем жить, когда ее нет.

«Никого и ничего нет!» Эта мысль жгла Лейта изнутри, он не хотел в это верить. Но факты были против него. «Зачем же тогда жить», — мелькнула у него мысль. Он даже испугался этой мысли, но что-то внутри него заставляло ее развивать…

«Человек живет недолго!» — думал Лейт, — за это короткое время он должен сделать что-то очень нужное для других людей. Даже если он сделал что-то хорошее одному человеку, это уже значит, что он прожил жизнь, а не просуществовал, как растение… Но… если хорошее делать некому? Если никого, кроме тебя нет и не может быть, зачем же жить? Лейт снова пожалел об отсутствии Блинка и Крайта. Будь он помоложе, он, наверное, отправился бы искать другую инопланетную цивилизацию, но юношеская горячность безвозвратно прошла. Лейт зашел в свою каюту и, сняв со стены электропистолет, положил его рядом с собой на стол. Затем он принялся что-то оживленно писать.

Он писал долго. Наконец, закрыв последнюю страницу судового журнала, он глубоко вздохнул. Быть может его корабль и этот вот журнал найдут когда-нибудь пришельцы, — значит он прожил жизнь не напрасно. Ну, а если не найдут, — что ж, он сделал все, что мог.

Лейт Зир без малейшего страха и сожаления взял со стола оружие и, приставив к виску, нажал спусковую кнопку.

Максим Скворцов, 13 лет, шк. № 112.

Параллельными кругами называются круги на сфере, плоскости которых параллельны. В предложении 2 доказывается, что при равномерном движении сферы все точки ее поверхности описывают за равные времена подобные круги. В предложении 4 появляется «ограничивающий круг», отделяющий «видимые точки» сферы от невидимых, т. е. горизонт, в переводе с греческого означающий «ограничивающий».

Здесь рассматривается так называемая параллельная сфера, когда горизонт совпадает с небесным экватором; это имеет место на земном полюсе. Далее доказывается, что при этом ни одна точка сферы «не заходит и не восходит», т. е. не пересекает «ограничивающий круг». В предложении 5 рассматривается «прямая сфера», когда «ограничивающий круг» проходит через полюсы. При этом горизонт перпендикулярен небесному экватору; это имеет место и на земном экваторе. Показывается, что при этом все точки небесной сферы «восходят и заходят». В предложении 6 рассматривается «наклонная сфера», когда «ограничивающий круг» наклонен к оси. Доказывается, что при этом имеются «всегда видимые» точки сферы, «всегда невидимые» и точки, которые «восходят и заходят». Доказательства большинства предложений этого трактата основаны на применении движения: предполагается, что утверждение предложения неверно, производится поворот сферы и обнаруживается, что предложение противоречит тому, что получилось в результате поворота сферы.

Второй трактат Автолика «О восходах и заходах» посвящен восхождениям и захождениям точек некоторого наклонного круга, в котором нетрудно узнать эклиптику.

Музыкальная и натурфилософская гармония первая способствовала в значительной степени освобождению от иллюзий древнего мировоззрения, а также оказала сильное влияние на развитие более глубокого мышления и наблюдения.

В основание этого учения легли следующие соображения. Уже с очень древних времен весь людской род испытывал удовольствие, доставляемое ритмом, т. е. воздействием на мускулы, нервы и мысль живых существ равномерных, повторяющихся по простейшим законам движений внешнего мира или живого организма. Благодаря таким однородным, но не однообразным повторениям ритмических движений в мыслях и чувствах существ, появляется подъем настроения, исчезают неприятности и противоречия, а, так называемое, чувство такта, заставляет подчиняться закономерным и действующим по известным нормам силам, и даже в минуты сильнейших душевных волнений вызывает в нас нечто вроде инстинктивной покорности перед закономерностью этих сил.

Заметное повторение периода, состоящего из двух, трех или четырех двигательных импульсов, тотчас же вызывает элементарное чувство удовольствия, которое еще больше усиливается, как скоро такой ритм нарушается соразмерно повторяющейся сменой различных периодов движения.

Инстинктивное чувство удовольствия у человека вызывается лишь периодами в два, четыре и три четверти такта. Уже такт в три четверти вызывает у многих затруднения при ритмическом движении тела, потому что такого рода такт не совпадает с посменными движениями обеих ног и рук. Музыкальный такт и танцевальный ритм в пять четвертей достигают уже предела удовольствия и вызывают ощущения некоторого принуждения.

Когда ряд равномерных внешних движений, благодаря колебанию частиц воздуха, достигает нашего уха, то, в зависимости от скорости колебаний и ритма, в нашей душе возникает тон. Высота такого тона зависит от быстроты прохождения последовательных периодов колебаний, а чистота тона от равномернорсти и однородности хода этих колебаний. Наше удовольствие от восприятия чистых тонов имеет, таким образом, безсознательно ритмический характер.