I

— Ты хочешь быть действующим или понимающим? — спросил меня Никритин и счёл своевременным хитро улыбнуться.

— Я? Действующим! — ответил я тем тоном, каким иногда дополняют — Конечно! Как же иначе? За кого ты меня принимаешь?..

Но я не дополнил этого так. Я дополнил вполне себе вежливым вопросом «А ты?»

И тут произошло неожиданное:

— Я? Понимающим конечно! — сказал Никритин тем же тоном, каким я только что ответил ему противоположное, и вновь улыбнулся столь же хитро, сколь обаятельно.

Он младше меня на восемь лет. Когда он так улыбается, я мысленно с особым пылом начинаю себя убеждать, насколько это неважно.

Мы выпили ещё водки. По чуть-чуть. И выкурили ещё по сигарете. Мы стояли с ним возле клуба «Дом», в котором через несколько минут мне предстояло играть, а ему читать свои стихи на странном мероприятии, а именно на втором фестивале «Правда-матка-2003», организованном, в сущности, мной.

Дело было так. Когда в октябре 2000-го года мы с «e69» вернулись с гастролей в Австрии, меня в очередной раз в жизни обуял пафос культурного революционера. Со мной так уже было в 95-м, когда я тоже организовывал всякие мероприятия, выпускал малотиражную прессу и полагал себя лидером немного-немало молодёжного движения. Потом у меня началась Великая Депрессия по Имярекову Душу, и я всё похерил, что потом, понятное дело, с очень большим трудом восстанавливал, когда оная депрессия прекратилась.

Поздней осенью 2000-го всё возобновилось с новой силой. Пафос был простой. Обычный такой себе русский пафос. Мол, типа, какого хуя!

У них, западных мудаков, даже рядовые бюргеры в искусство въезжают, и даже в авангардное, то есть даже в «e69», а здесь у нас, в Центре Мира; в стране, где гений на гении и гением же погоняет — ни хуя. Сплошной голяк! Даже «Новые Праздники» мои (http://www.novopraz.com), попса попсой, хит на хите, особо не востребованы, потому что, блядь, даже на прилавки проклятая бездуховная и бездарная шваль и мразь не даёт сие положить. Что уж тут говорить о более тонких видах искусства, ради постепенной раскрутки коих «Новые Праздники» в своё время и были задуманы в качестве ракеты-носителя. Это потом уже выяснилось, что такой ракете самой носитель нужен:). Это так потому, впрочем, произошло, что по молодости лет я как-то не был в курсе подлинных масштабов человеческой безнравственности.

Ну да ладно. Короче, из Австрии я вернулся весь в пафосе партизанской войны. А хули, блядь? Если чернь бездарная взбунтовалась, что ж остаётся истинным Великанам Духа — только партизанская война им и остаётся. Ну да ничего, подумалось мне, партизаны — тоже военные, и посмотрим ещё, кто из нас больший профессионал!

А надо сказать, что если я уж точно уверен в правоте своего дела, то, конечно, нет таких горных цепей, что я не мог бы взорвать, и нет преград, что я не мог бы преодолеть. В такие моменты сам чёрт мне не брат, и нет такой силы, какой не мог б я эффективно противостоять. Это именно таких, как в некоторых случаях, я, называют Великанами Духа, они же — Локомотивы Истории. Одна беда — будучи потомственным интеллигентом и, как следствие, человеком с интеллектуальным уровнем существенно выше среднего, я часто подвергаю всё и вся весьма остроумным и хитровыебанным сомнениям, ибо, уж не знаю, к счастью ли или же к сожалению, — для кого-то так, для кого-то сяк, — но слишком много разных граней/сторон у любого предмета вижу — в особенности, у предметов тех или иных дискуссий:).

И я, короче, настропалил заниматься со мною всем этим писателя и издателя Соколовского, поэта и критика Давыдова, поэта, художника и дизайнера Калинина, а также супругу нынешнего аранжировщика группы «Би-2», который, понятное дело, раз эдак в «цать» талантливей тех, на кого приходится ему работать, Олега Чехова, Наташу Чегодаеву в качестве вэб-дизайнера (впоследствии по этой специальности она стала работать на «Русском радио»:)).

И мы засели за этот проект под придуманным мною названием «Летающий остров „Лапута“» (http://laputa.narod.ru/index2.html), мыслимом как такой вот свободный и автономный летающий остров, на котором «живут и работают» сплошь реально гениальные люди. Просто надо понимать, ребята, такую вещь: у всего этого дерьмеца, коим потчуют нас с телевизионных экранов есть как бы, мягко говоря, второе дно, оно же — истинная подоплёка и истинная первопричина. Нет дизайнеров, кои, на самом деле, в свободное от «работы», блядь, время не были бы по-настоящему талантливыми художниками; нет среди попсовых аранжировщиков композиторов ниже уровня какой-либо, там, Земфиры или Васильева из «Сплинов» (честно признаться — любой из них выше:)) и нет среди сессионных гитаристов, прибившихся, говну подобно, ко всяким «серьёзным» попсовым студиям никого, кто играл бы уж прямо хуже какого-нибудь недорезанного Гарри Мура или Ингви Мальмстина, не говоря уж о людях уровня Эрика Клэптона:). И всё это очень грустно, потому что на Всё Воля Божья, и поэтому это уже вроде бы и не грустно, а как бы Высшее Хорошо. А кто этого не понимает или, ещё того хуже, не приемлет, должен быть без лишних соплей аннигилирован в случае неиспользования им Трёх Шансов на Исправление. И баста!

Короче, «Лапута» (http://laputa.narod.ru/index2.html) должна была, по моему замыслу, существовать в двух совершенно очевидных на первый же взгляд ипостасях: «реальной» и… виртуальной.

В виртуальном плане это должен был быть тупо сайт, в реальном же — кое-какие издательские проекты и, конечно, серия «культмассовых» мероприятий следующего характера.

Ну, какого характера? Ну, например, такого характера. То есть, более-менее зрелищно это должно было быть. А зрелищным может быть только то, что более-менее тупо, ибо один и тот же человек, когда он один что-то слушает себе в плэйере или читает в туалете или в метро и когда он тусит на каком-либо мероприятии — ни в коей мере себе нетождественнен. А максимально зрелищная тупость обязательно должна ещё иметь некий подсекс и обязательно… с музычкой. Поскольку же речь шла (для меня лично как организатора она так шла, разумеется) о продвижении именно элитарного искусства и именно в массы, то подсекс и музычка были вполне себе нестандартными.

Первым «реальным» мероприятием в рамках деятельности «Летающего острова „Лапута“» был некий литературно-музыкальный перформанс под незамысловатым названием «69», то есть, короче, некий одновременный и глубоко обоюдный:) оральный секс, то бишь пресловутое слияние обеих ёбаных половин: хуя и рта, языка и клитора и, само собой, Мужчины и Женщины.

Вообще, мне просто хотелось противопоставить что-то этому непереносимому, несоответствующему нашему времени новой зодиакальной эпохи, фантастическому занудству так называемых, блядь, литературных вечеров.

Ведь хорошая литература никуда не делась сама по себе. Не перевелись, блядь, ещё на Руси ни настоящие поэты, ни прозаики (хоть их, конечно, и много меньше, чем думают в некоторых локальных помойках:)) — не исчерпывается всё, короче, к великому счастью Истинных Человеков (коих, понятное дело, раз-два и обчёлся:)) всякой макулатурной хуйнёй, типа каких-нибудь Улицкой, Марининой, Платовой, Робски или, ещё того хуже, феноменально бездарного Лукьяненко — но… сами по себе литературные вечера — это, конечно, что-то с чем-то; полный, кромешный пиздец, и если вы никогда не посещали подобных мероприятий, то ничего не потеряли и даже и не думайте посещать их впредь — скука смертная и убожество во всех смыслах.

И вот это-то и хотелось мне зимою 2000-01-го года попытаться преодолеть. И… в какой-то степени… пожалуй, что это у меня получилось.

Сделал я пару-тройку подобных мероприятий, и, смотрю, все так делать стали! В особенности, забавно, конечно, смотреть на тех, кого я помню в качестве скептически настроенных зрителей этих своих мероприятий. Ну да и славно, собственно! За это, собственно, и боролся. Я не сказал бы, конечно, что сам жанр литературно-музыкального перформанса привёз в Россию я, но, вместе с тем, то, что я был в первой тройке (а то, извините, и первым в ней:)) — это, конечно, неоспоримый факт, ибо первые подобные мероприятия действительно инициировал я, и проходили они на ведущих литературных площадках Москвы, в местах, где не заметить этого было просто невозможно — да оно и было замечено:) — хули, мне только радоваться остаётся, как водится:).

В ходе первого перформанса под названием, как я уже говорил, «69» должно было происходить следующее. Планировалось оно, где, собственно, потом и состоялось, в «Чеховке», то есть в зале Библиотеки имени Чехова в самом центре Москвы, что функционировал и функционирует как один из пятёрки более-менее пристойных литературных клубов Москвы. Поэтому «поэзия» там должна была звучать плюс-минус «высокая» (то есть, конечно, не графоманская рифмованная хуета под «серебряный век»), но что-то вполне себе «умное». Музыкой же там должна была стать импровизация музыкантов «e69», включая вашего покорного слугу, + Олеся Ростовская, терменвоксистка, пианистка, органистка и девочка-композитор из консерватории. При этом в качестве нот, музыкантами использовались зачитывающиеся в данный момент поэтические тексты, чтобы видеть как бы на строчку раньше, что, в свою очередь, позволяло создать у зрителей-слушателей полную иллюзию чего-то хорошо подготовленного и продуманного до мелочей, чем оно, в сущности, и было — по крайней мере, с моей точки зрения:). (А хули, мы на импровизации собаку съели, и в Европе нас тоже было, прямо скажем, слушать непротивно.)

И было два отделения. Я же говорю, всё должно было быть с подсексом и тупо. В первом отделении читали «мальчики»: Калинин, Никритин, Соколовский, Давыдов и ещё кто-то, а подзвучивали их как раз «девочки»: Яна Аксёнова и Олеся Ростовская. И это было здорово! Во всяком случае, тихая скромница «Чеховка» такого не видела никогда. Судите сами: экспрессивные, пропитанные мужской охотничьей сексуальностью тексты под нежный, но плотный, да ещё и вполне музыкальный, но именно рёв терменвоксов в исполнении поистине прекрасных женщин!

Во втором же отделении всё было естественно наоборот. Читали девушки: Шостаковская, Яна Токарева (должна было ещё читать Лена Костылева, чего мне искренне хотелось, но она в последний момент не смогла выбраться из своей Праги), Женя Воробьёва, Света Богданова, с коей мы некогда вместе учились в Литинституте, да Линор Горалик, тогда ещё не ставшая «знаменитой», сосватанная мне, как организатору, Соколовским буквально за день до мероприятия. Аккомпанировали девкам, соответственно, Костя Аджер, у которого только-только родилась первая дочь, да я, у которого на тот момент ещё никто не родился (в большинстве организуемых мной от лица «Лапуты» (это, вообще, если помните, был такой независимый летающий остров у товарища Свифта) я принципиально не читал ни стихов, ни прозы, руководствуясь простым соображением, что в качестве музыканта я буду полезней мною же и созданной партии, ибо стихи, и даже да, хорошие, но всё же много кто пишет, а вот хороших музыкантов в рядах гуманитарной интеллигенции всегда было немного, ибо в музыкальном плане, к большому моему сожалению, современная гуманитарная интеллигенция часто путает божий дар с яичницей и истинный профессионализм с профессиональной профанацией, что, конечно, постепенно приводит к упадку вкуса, не говоря уже об умениях. А хули, с другой стороны, стараться, если и так едят?). И вот это всё в целом и раздражало меня.

И да, получилось всё не с первого раза, естественно. А конкретно… сие было так.

Сначала мы с Леной Пахомовой, леди «Чеховка», договорились где-то на май 2001-го, и было это, ясен палец, не просто — всё-то организовать: чтобы все в этот день могли, чтобы был «аппарат», чтобы то, чтобы сё (при том, что брал я всё необходимое, включая «аппарат», буквально из воздуха, ибо своего у меня в то время и был-то только что синтезатор «Korg», да и тот был мой лишь условно, а со всем остальным (с комбиками, с пультОм, с микрофонами) договаривался я отдельно), и за каждой необходимой «мне» вещью стоял отдельный человек, с каждым из которых мне необходимо было, для успеха-то дела, установить свою, подходящую к каждому отдельному случаю, систему некоммерческих отношений, как можно быстрее отсечь его (каждый раз разную) систему координат, чтобы говорить с ним именно в его, а не в какой другой, чтобы просто не получить отказа, ибо никаких денег за помощь в том или ином роде предложить никому я не мог (а мог бы — непременно бы предложил — сами поймите, себе дороже — мозговую жопу так рвать:)). И всё это, повторяю, лишь для того, чтобы хотя бы конкретно на своём месте сделать хотя бы что-то, чтоб хоть когда-нибудь в целом прекратилось это унылое, беспросветное, безысходное убожество под названием «немытая Россия».

И я позвал туда кучу народу: литераторов, музыкантов, критиков, журналистов. Сам Дмитрий Ухов, великий музыкальный журналист, организатор серии фестивалей «Альтернатива» (лучшего музыкального фестиваля 90-х, где современный джаз, электронный авангард и современные формы академической музыки действительно существовали вместе, вместе же и составляя сложный и неповторимый узор на ковре современного именно серьёзного искусства, а вовсе не той хуйни, которая назойливо лезет к нам, блядь, аки приговская мохроть, с экранов телевизора, из всяких ёбаных отечественных MTV) подписал по моей просьбе на это мероприятие какую-то восходящую звезду современного джаза (фамилию я, увы, запамятовал — очень соррично каюся/извиняюся) и ещё должен был привести с собой какую-то целую тусу своих американских коллег, музыкальных журналистов. И самое страшное, что все они действительно пришли. Пришли вообще все, кто обещали!

Пришёл и DJ Андрей Панин, на лэйбле коего «Alley PM» (http://www.alleypm.com) впоследствии вышли два альбома «Новых Праздников» (тогда, правда, никакого своего лэйбла у него ещё не было и даже не намечалось, а просто он тихо крутил себе свои «пластинки» на танцах, и ему просто нравились «Новые Праздники», и просто мы были приятелями). Но… все мы поцеловали запертую дверь зала Библиотеки им. Чехова.

Просто за полчаса (ну хорошо, буду честен — не за полчаса, конечно, а… за 45 минут) до начала мероприятия мне позвонила Лена Пахомова и сообщила, что, мол, очень, блядь, извиняется, что, блядь, возникли, де, проблемы с администрацией и, короче, ничего сегодня не выйдет и, мол, если это меня устроит, мы можем осуществить задуманное в начале следующего сезона, то есть уже где-нибудь в октябре.

Я пришёл к «Чеховке» лишь потому, что времени всех обзвонить и сказать, что всё отменилось, у меня уже не было. Поэтому я просто тупо более часа встречал всех у запертой двери и глупо, блядь, извинялся.

Стоит ли говорить, что после этой истории я впал в довольно суровую депрессию?:) Ведь я всего лишь, реально бескорыстно, просто хотел, чтобы всем стало жить веселее и интереснее, а вовсе не ради личного прославления, как могут подумать безнадёжно тупые — в конце концов, я и без этих ебучих «утренников» много чего уже и тогда из себя представлял. А тут, блядь, по просветлённому еблу ссаной тряпкой!

На Пахомову я, помнится, особо не обиделся (что вообще с бабы-то возьмёшь, да ещё и с довольно красивой — у них же головы-то дырявые, ибо вместо мозга у них пизда — на что тут обижаться-то?:)), но расстроился, разумеется, крепко.

К моей чести сказать, спустя полгода я, конечно дожал это дело, то есть опять со всеми созвонился/договорился, всех на всё подвиг и, как вы уже знаете, мероприятие оное благополучно в конце концов состоялось и там же, где и было изначально задумано, то есть в «Чеховке» у Пахомовой — а хули, блядь?! Уж если я, блядь, чего-то решил (а решиться мне на что-либо бывает очень нелегко, потому что я, блядь, интеллигент, увы и ах, и слишком много у всего разных, взаимоисключающих порой, сторон вижу — ввиду того, что у меня интеллект выше среднего развит), то, как правило, этого добиваюсь. Поздно или рано — чаще, конечно, к сожалению, поздно — но добиваюсь. Я ж, видите ли, хохол наполовину:), то есть истинно русский, а не какой-нибудь там угрофинский татарин (смайлик, осклабившись, снимает ермолку, дабы почесать себе маковку:)), а на четверть я — иудей. А, как говорится, где хохол прошёл, там еврею делать нечего, хотя в моём случае он всё-таки что-то делает… гм… там — вероятно руку на пульсе держит (смайлик расстёгивает ширинку).

А за те полгода ведь, сами понимаете, множко воды утекло. Во-первых, я женился третий раз в жизни. Во-вторых, я женился на Да, с которой ныне у нас вообще растёт Бог-Ребёнок по имени Ксека, как она пока сама себя называет:). Когда, если не в курсе кто, что при моих раскладах редкость (за что и боролись:)), меня спрашивают, в какой раз я женат, я всегда говорю одно: официально в третий, но, на самом деле, в первый! — и в такие моменты я искренен как никогда (смайлик в пизду:)).

Просто однажды мы с Да в очередной раз бешено поругались по пьяни (все Близнецы испокон веков бухают так, что в состоянии опьянения не имеют почти ничего общего с собою же в состоянии трезвом:)), помирились, понятное дело, уже в постели. Когда мы устали мириться:), Да сказала очень серьёзно и искренне: «Я хочу за тебя замуж!» Честное слово. Именно так и сказала. Я что-то, для проформы, немного помычал на тему, что с меня, как с козла молока. Она сказала: «Нет, я хочу так, без денег!» (Ксеня, ты слышишь?:)) Тогда я сказал: «Тогда пойдём завтра же утром, несмотря на похмелье, подадим заявление в ЗАГС!» Я, как вы знаете, к тому времени имел некоторый опыт в подобных делах:). На том и порешили и так и сделали. Пришли, разумеется, в перерыв. Пока дожидались окончания обеда служителей ЗАГСа, похмелялись во дворике баночками слабоалкогольных коктейлей.

Ещё Да сказала, что хочет, чтобы на нашей свадьбе никого не было, кто знает её «прежнюю». И никого и не было там такого. Уже потом, через пару недель, мы собрали ограниченный контингент старых друзей. В сам же день свадьбы были только мы и наши свидетели. Я позвал Славу Гаврилова. Самое смешное, что я начисто забыл о том, что несколько лет назад на его свадьбе свидетелем был никто иной как я (это мне показалось весьма забавным, когда я вспомнил об этом).

Ну а в третьих, мне, ёбаному царевичу-лягушке, удалось наконец покинуть мой родовой прижизненный склеп на Малой Бронной, ибо родственники Да пустили нас с ней бессрочно пожить в одну из своих пустых квартир (о, они — магнаты!:) Помните, была в начале 90-х реклама «куриные окорочка летят! Союзконтракт!»? К этому предприятию имел кое-какое отношение двоюродный брат Да, некогда реально блестящий математик и профессиональный исполнитель бальных танцев в одном лице — проклятые 90-е, блядь!).

Однако, несмотря на этот, скорее, приятственный заворот, я, интеллигентный жидохохол, не забыл про свою хуйню (как еврею мне свойственен мессианский пафос, а как хохлу — умение добиваться своих целей любой ценой). И, как я уже говорил, первая невиртуальная акция «Лапуты» конечно же состоялась и именно там, где была задумана!..

Ну, понятное дело, как это всегда со мной происходит, на некоторое время после акции «69» я впал в такой лёгкий социальный анабиоз. Это просто. Просто выкладываешься как хуй знает кто, делая в одиночку столько, сколько среднее рекламное агентство с серьёзным штатом сотрудников, потому наконец, ценой невероятных усилий, получается почти всё, как задумал, а для окружающих это всё как в порядке вещей:).

Окружающие-то, по большей части, усилий прикладывать не умеют, а методом аналогии, к несчастью, владеют — вот и думают они, когда видят, что у кого-то там что-то получается сложное, что либо это такая же хуйня, на которую способны по их инфантильному мнению и они сами, либо же, если всё-таки некое нечто кажется им достаточно достойным и сложным, что, значит, тому, кто это поднял и сделал, оно ничего особо не стоит и даётся легко — ведь, повторяю, сами они усилий ни к чему толком прикладывать не умеют, и трудно представить им, обывателям от культуры, что кто-то на это способен. Они ведь все привыкли за просто хуй жрать, суки, манну небесную, или же полагать, что они её жрут. А жрут-то на самом деле говно и… в общем-то, вполне по реальным заслугам. А уж такая простая мысль, что сильный — не тот, кому Большее даётся легко, а тот, кто из последних реально сил преодолевает трудности, до последней капли крови борясь за достижение любой из своих целей — не то, чтоб недоступна их пониманию, но, в силу патологического их неумения конструктивно сомневаться в себе, кажется им настолько расхожим интеллектуальным клише, что западло как-то им, таким умным, и время-то тратить на подобные размышления.

Так и получается, что эта простая мысль, в общем, доступная их пониманию , совершенно, в то же время, недоступна им для постижения , а это безусловно разные вещи. Словом, такие люди, обыватели-потребители, хоть и стоят на чуть более высокой ступени развития, чем просто лишённые эстетических потребностей быдляки, так же будут аннигилироваться в случае неиспользования ими трёх шансов на исправление, каковые, в свою очередь, обязательно должны быть им предоставлены. (Об этом позаботится Особый Отдел (смайлик надевает пенсне).)

Так что ты, сука, блядь, толстопузая (это я о критиках всё:)), научись сначала посуду за собой мыть, носки менять своевременно и человеком стань, с которым хоть в чём-то дело можно иметь, а потом, блядь, уже используй словечки всякие, типа «дискурса», «универсума», «интертекстуальности/интерактивности», не говоря уже, блядь, о прочем «гуле языка».

И вот поделал я пару месяцев какие-то домашние семейные дела, пиша неспеша, извините, то, что потом назвал «Я-1» (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc) про дурку, да героин и сочиняя потихоньку вопросики для игровой программы «Обратный отсчёт» на канале ТВ-6, где я тогда штатно начал работать, а потом пошёл как-то в магазин за водкой, чтобы вечером употребить её с Да (она любит выпить, за что мне иногда её убить просто хочется:)) и… придумал новый перформанс.

После «69» мне показалось, что рафинада, пожалуй, пока достаточно, а то слипнутся у интеллектуалов попоньки (а как же они тогда будут в жопу ебаться — многие ведь из них без этого никуда, уж и не интеллектуалы как вроде:)), а захотелось мне, напротив, чего-то жгучего, чего-то пролетарского.

Название нашлось тут же: ПРАВДА-МАТКА! А хули, блядь?

И тут должна уже была вестись совсем иная игра. В какой-то степени, возможно, в самой этой идее, сделать всё по пролетарски, содержалось корневое для души всякого, блядь, интеллигента болезненное стремление к постоянному и редко при том реально уместному заигрыванию с братом-народом. Опять такой себе подсекс, ёпти. А хули, народ — мужчина, интеллигенция — женщина — им никогда не понять друг друга, но взаимная ебля мозгов только-то их обоих и развлекает. Короче, виделось мне это так.

Пятеро поэтов с несколько более мужской внешностью, чем это зачастую бывает, должны были читать поочерёдно свои тексты, нарочито изобилующие так называемой, блядь, инвективной лексикой, то есть попросту матом, но при этом довольно сложно и профессионально организованные с чисто технической точки зрения. В отличие от «69», состоявшем из 5-10-минутных выступлений каждого отдельно взятого пиита, «Правда-матка» была организована как постоянное экспрессивное чтение по кругу и каждый раз строго по одному стишку. Конкретно это должно было выглядеть, и действительно выглядело в итоге, так: крепкие ребята лет 25–30, кто в телогрейке, кто в ватнике, кто в другой рабочей одежде, натурально бухают на импровизированном столике, коим служил, разумеется, перевёрнутый ящик из-под бутылок; закусь, ясен хуй, на газетке и самая простая. Время от времени кто-то из них отходит от стола, берёт натуральный мегафон (рафиевская идея) и читает (читает — это, конечно, мягко сказано) свой стишок в зал. Как только он заканчивает, следующий правдоруб выхватывает у него мегафон, передавая предыдущему оратору взамен пластиковый стаканчик с водярой и начинает горланить своё. И такой вот перманентный весёлый и грубый кипеж происходит примерно 45 минут — час. Но… это ещё не всё. Была ещё одна и, собственно, главная фишка.

Всем известно, что в народе о поэтах бытует мнение как о слабохарактерных тонконогих вежликах, в сущности, не знающих настоящей жизни, у которых ещё, как правило, и руки из жопы растут. И безусловно, к большому моему сожалению, это мнение имеет под собой очевидные, блядь, основания. Но… таковыми уёбками в поэтической пиздобратии являются не все. Не таков, например, блядь, я; не таков, скажем, Вадик Калинин; не таков Володя Никритин; не таков Лёша Рафиев, коего я тоже туда позвал и с коим мы учились некогда в Литинституте. Я, например, было дело, и шпалы под Нижним Тагилом клал, и ремонты в 90-е делал. И чтоб, короче, доказать такую простую вещь, что некоторые из поэтов — и впрямь высшая каста Универсальных Истинных Людей; доказать то, что мнение о том, что кто-то там, де, талантлив в одном, кто-то в другом, кто-то в третьем — это всего лишь тупая обывательская соплятина-пошлятина, а на самом, де, деле всё обстоит совершенно иначе и жёстче: если у Человека высокая тактовая частота работы мозгового процессора и приличный объём оперативной памяти, то какую программу на него ни поставь — для писания ли стихов, сочинения ли музыки, делания ли ремонтов или валки леса — она будет нормально, корректно, работать, не выдавая то и дело сообщений об ошибках Системы, блядь, а если же частота низка и оперативка не очень, то хуёво работать на таком человеке будет даже Wordpad. Программы же «Поэт», «Композитор», «Аранжировщик», «Режиссёр» изначально можно поставить только на хорошую машину, и если ваша машина нормально тянет «Поэта», то уж руки у вас никак не могут из жопы расти. А если же они у вас всё же оттуда растут, то либо вы — ленивый, и вам просто надо переставить эту нехитрую программку ещё раз и повнимательней, заглянув предварительно в «Read me», либо же вы обольщаетесь на свой счёт в принципе, и стихи ваши скорее всего, если присмотреться, тоже говно. И вот это вот всё и хотелось мне доказать. А как это доказать? Только делом, ёпти!

Поэтому-то в ходе акции «Правда-матка» помимо распития водяры в рабочей одежде и горланинья матерных стишков в мегафон (в итоге нам удалось нарулить целых два) должен был, по моей задумке, обязательно быть создан нормальный такой себе Материальный Объект. Не художественный, заметьте, объект, в роли которого в наше время может порой выступать и кусок говна, что мы зачастую реально и наблюдаем, а… именно материальный.

Я думал-думал, что ж это может быть, и решил тупо построить из деревянного бруса кровать как конечную цель всех мужских потуг, и потом кого-нибудь красивого в эту кровать, например, уложить, что уже, в принципе, необязательно.

Кроме прочего я прекрасно знал, КАК это сделать, и знал, что среди читающих будет по крайней мере хотя бы ещё один человек, помимо меня, у которого руки точно растут не из жопы, а именно Володя Никритин, на которого в то время ещё можно было иногда всерьёз опереться, не переваливая, разумеется, на него всю ответственность, как это, блядь, часто у нас тут и там происходит. Потому как, несмотря на то, что я тут только что писал про нормальные, де, «машины» — это, конечно, правда — но у меня не было в то время уверенности, что из всех участников, кроме нас с Никритиным, у кого-либо ещё корректно, а не криво установлена программа «Работа руками»; что не пиратская, скажем, версия (смайлик по неосторожности вдребезги разбивает себе фиолетовым молотком собственную фарфоровую залупу:)).

И вот Рафиев откликнулся на эту мою инициативу, пожалуй, быстрее и восторженней всех. Он, этот Рафиев, неплохой парень, хотя в конечном счёте наши отношения с ним и пришли к полному упадку. Хуй его знает, возможно, всё дело лишь в том, что я — Водолей, а он — Рыба. Возможно, я на его вкус шибко умный, он на мой — шибко скандальный и истеричный. Неважно. Тогда же всё ещё было нормально, и ему очень понравилась моя идея. Он тут же сказал, что кровать — это гениально и всё такое, и у него есть замечательный друг Максим-дизайнер, который может круто помочь в этом деле.

Тогда я ещё недостаточно разуверился в людях, верил во всякие чудеса и вообще, для укрепления контактов с Рафиевым (он — пробивной, собака, а такие люди, подумалось мне, «Лапуте» нужны), решил я до некоторой степени пойти у него на поводу. Но, понятное дело, я совершил ошибку.

В нашу первую встречу Максим-дизайнер скорее понравился мне. У меня был к тому времени нехуёвый опыт поэта-песенника, у него — дизайнера дорогих интерьеров — так что мы нашли друг друга вполне друг другу соответствующими.

Он, конечно, сразу сказал, что деревянный брус — это говно, а вот металлоконструкции — это сила; что он всё знает, как всё разметить и где заказать; где взять металлические трубы и вообще всё знает. На словах всё действительно выглядело лучше некуда — в самом деле, для данного перформанса металл, конечно, годился больше, чем дерево, ибо это и более шумно, что хорошо бы передавало рабочий накал вкупе с матерными покрикиваниями «прораба», роль коего должны были попеременно играть мы с Максом, и вообще это чисто-тупо показалось нам всем более стильным (заметьте, блядь, никаких телевизионных реалити-шоу, типа «Дом» тогда ещё и не намечалось — ведь это был самый конец 2001-го года!) — да, охуительно было всё и на словах и на первый взгляд… кроме одного. Как работать с брусом, я знал хорошо, а в случае передачи этой части перформанса Максиму-дизайнеру, я как бы терял контроль над ситуацией, потому что с металлом работать я не умел и мог лишь тупо полагаться на его честное слово, что, конечно же, в последний момент вышло мне боком.

Нет, поначалу опять же, всё складывалось неплохо. Мы сошлись на устраивающих всех общих позициях. Максу даже удалось сварить по моим эскизам две железные фермы, на которых предполагалось установить — что, кстати, вполне удалось воплотить в жизнь — металлические вёдра и тазы разных размеров, создав, таким образом, две такие вот своеобразные ударные установки, на которых играли впоследствии два профессиональных барабанщика, одним из которых был незабвенный Игорь Марков, некогда игравший в «Новых Праздниках», а ныне работающий в группе «Конец фильма» и как студийный сессионник, а ещё некогда бывший трубач групп «Ногу свело» и «Бригада С», а имя второго барабанщика я, к сожалению, не помню, но он тоже весьма славно стучал на этой грёбаной «Правде-матке». Оба этих барабанщика и обеспечивали, извиняюсь за выражение, «музыкальное оформление» наших чтений, что, на мой взгляд, охуительно контрастировало с нарочито академичным и элитарным оформлением перформанса «69» в «Чеховке».

То есть сказать, что из моей затеи не получилось ничего — нет, конечно нельзя. Разве что, не получилось в деталях того, что и было изначально мною задумано:) и, как обычно, не по моей вине. То есть, в общем, по моей, конечно, вине, но заключавшейся лишь в том, что я опять рискнул положиться на кого-либо кроме себя самого.

Случилось так, что Макса до последнего динамили на заводе, где должны были нарезать, блядь, ему трубы:), а за три дня до перформанса он и вовсе ушёл в запой…

Вышел он из него аккурат утром того дня, на который и было намечено наше мероприятие. Нет, к чести его сказать, он пришёл в «Зверевский центр» за несколько часов до начала, чтобы помочь мне развесить вёдра и установить все декорации, но… как вы понимаете, основная идея, состоявшая именно в создании материального объекта (то есть сам стержень того, что можно вообще назвать словом «перформанс») благополучна пролетела, и доказать, что «поэты» — высшая каста Истинных Людей мне не удалось:). (Смайлик поправляет галстук-бабочку, надетый на голую мыльную шею.) То есть самому себе и про себя лично я в очередной раз доказал, что к этой касте принадлежу конкретно я, но, видите ли, на сей раз моей целью было всё же не это.

В качестве сомнительного, конечно, выхода из ситуации с проёбом материального объекта, мы вбивали огроменным молотком (вполне пролетарский символ:)) аршинные гвозди, в последний момент купленные по моей просьбе Никритиным, в здоровенное бревно, коим обычно препирали дверь в «Зверевском центре». Вбивали мы, разумеется, эти гвозди не абы как, а так, чтобы у нас получилось вполне читаемое слово «ПРАВДА».

Короче, несмотря на то, что вроде бы всем было весело, и все вполне благополучно нажрались, я остался не слишком доволен, и, мне кажется, я сейчас достаточно подробно обо всём рассказал, чтоб вам, милостивые читатели, стало ясно, почему. (Смайлик рвёт себе жопную целку, путём усаживания на бутылку водки:).)

Потом начались очень странные и трудные события в моей жизни и вообще в жизни нашей с Да новоиспечённой семьи. Я расскажу ещё об этом подробней, а пока лишь коротко вам сообщу, что когда мы вырвались с ней из этого совкового водоворота, то обнаружили себя хозяевами собственного жилья (хоть и как минимум вдвое меньшего, чем было положено мне по закону, да и вообще так чисто по совести, если б она, конечно, у кое-кого имелась); я обнаружил себя штатным автором вопросов игровых туров весьма популярной в то время телепрограммы «Слабое звено», а Да обнаружила себя одной из двух вокалисток довольно причудливого музыкального новообразования, созданного мною, с одной стороны, от безысходной скуки и вакуума, наступившего после кризиса очередного живого состава «Новых Праздников» и окончания работы над альбомом римэйков старых советских песен в исполнении прекрасной Иры Шостаковской (http://www.raz-dva-tri.com/shosta.htm), а с другой стороны для того, чтоб Да врубилась в то, что дело, коим её супруг занят по жизни, мягко говоря, более чем не является хуйнёй как бы из первых рук. Ну и ещё мне хотелось дать себе повод научиться наконец по-человечьи играть также и на гитаре. Второй вокалисткой в этом проекте была тогдашняя супруга господина Никритина, а сам же он играл там на барабанах в меру сил, коих, честно признаться, у него было в то время немного, ибо ему тогда довольно интенсивно ебли мозга на работе, куда его в качестве дизайнера-верстальщика, непосредственно после «Правды-матки», позвал Вадик Калинин. Короче говоря, долго этот проект не просуществовал (на бас-гитаре у нас, кстати, играла уже знакомая вам Тёмна-младшая, с которой я всё так и не могу вспомнить, целовался всё-таки или нет), да и, наверно, не мог просуществовать, но… целей, ради которых он был затеян, достичь удалось. Неважно.

Факт тот, что спустя год после «Правды-матки-2002» мне позвонил Лёша Рафиев и сказал, что, мол, Макс, давай-ка что ли повторим! И мы повторили. Тоже не без эксцессов, но повторили.

Было это 10-го апреля 2003-го года. И именно перед началом этого мероприятия между мной и Никритиным и состоялся тот короткий, но важный разговор, с которого, если помните, и началась эта часть и эта глава (смайлик нагревает на огне мечик:)).

 

II

Кто бы ты ни был, никогда не сомневайся в том, что времени у тебя хватит на всё… На всё, что от тебя требуется.

Ты успеешь ровно столько, сколько ты должен успеть, и это известно заранее. Даже тебе самому.

Времени нет. Его и не было никогда. Ты не должен был слушать взрослых. Никогда. И ни в чём. Потому что взрослых нет и не было никогда.

Ты сам дал им жизнь. Из слабости, из жалости, из шалости. Теперь они умерли. А ведь их убил ты.

Потому что ты дал им жизнь. Хорошо пошутил?

Тебе нравится твоя шутка? Тебе нравится твоя слабость? Ты знаешь, что ты никогда не умрёшь? Ты знаешь, что нет Бога, кроме Бога? Ты знаешь, что нет никого, кроме Тебя?

Тебе нравится твой выбор, которого не мог ты не сделать? Ты помнишь, как ты понял своё первое в жизни слово?..

Ты помнишь тот день, когда ты впервые понял, что понял то, что тебе говорят?..

Ты помнишь, кто это был?..

Кто говорил с тобой?..

Зачем ты послушал его?..

Ты уверен, что понял то своё первое в жизни слово верно?..

Зачем ты улыбнулся своему отражению? Ты понимаешь, что уже следующее же утро не наступило?

Ты понимаешь, что ты всё ещё там? Ты понимаешь, что ты никогда не сможешь не улыбнуться? Зачем ты придумал взрослых? Ты же знаешь, что теперь никогда не умрёшь. У тебя на всё хватит времени. Знай это!

Потому что времени нет. Потому что не может несуществующий ни умереть, ни ожить.

 

III

Всё дело в том, что когда Да не дала мне удалиться пожизненно в дурку, дабы там превратиться в растение (читайте об этом в «Я-1» (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc)), я подумал со свойственною мне душевною простотой, что, наверное, сие неспроста. Наверное, я должен всё-таки собраться с силами и что-нибудь сделать с этим ёбаным миром, само существование коего абсолютно точно и категорически неприемлемо — уж в чём-чём, в этом-то к тогдашним своим 28-ми я убедился твёрдо.

Коль скоро я не могу найти в себе сил, потому что в самой глубине души чувствую, что так просто нельзя , перешагнуть через Да, которая была категорически, в свою очередь, против моего ухода в дурку и вообще от неё (о, да! Да была единственным, что меня от этого удерживало) — стало быть, думалось мне, Бог требует, чтобы я избрал действие. Ведь он требует от каждого разное, но игнорировать его приказы не дано никому. А кто сказал, что он желает людям Добра? Кто сказал, что он желает нам Зла?

Про него достоверно известно лишь то, что он просто ВНЕ той нашей с вами хуйни, где вообще — и только в ней, в нашей с вами хуйне — существует дихотомия Добро/Зло. Он вне той хуйни, где вообще существуют какие бы то ни было дихотомии и любые прочие множества; в которой существует хоть что-либо числом более Одного, потому что всё, что числом более Одного — хуйня и неправда. А нужно это всё лишь для того, чтоб это стало вполне очевидным даже для такой какашки как Человек, а это (то, когда это станет вполне очевидным даже такой какашке как Человек) нужно, в свою очередь, лишь для того, чтобы узрев воочию полюс своего фантастического ничтожества, человечик увидел бы и полюс иной — полюс Истинной Природы Своей, а это нужно уже потому, что в момент Постижения Человеком Своей Истинной Природы в мире (в нём самом в первую и последнюю очередь) перестанет существовать что-либо числом более Одного, вернётся Торжество Абсолютной Гармонии, ибо во Вселенной, где нет ничего кроме Единицы, Единица равна Нулю, то есть небытию …

И не надо тут охать и ахать, мои скудоумные толстопузики. Вы же, надеюсь, не девственницы в преддверии менопаузы! Постижение Истинной Сути Вещей ни в коей мере не мешает любви к собственным детям, родителям и спутникам жизни. Если у кого это не совмещается в одно целое — так значит просто вы компьютер не первого сорта — Три Шанса на Исправление будут предоставлены вам по облегчённой программе — а не то вы сгорите — куда тогда труп девать?:) (Смайлик слюнявит грифель:).)

 

IV

Рассказать о событиях конца 2002-го года и первой половины 2003-го, пожалуй, будет непросто, но сделать я это обязан.

Кому обязан? А читали ли вы первую часть этого произведения? У вас остались вопросы? Если да, задавайте. Не бойтесь задавать мне вопросы. В любом случае, что-нибудь я вам да отвечу, и если вы внимательно читаете эту книгу, да и сами от природы являетесь человеком глубоким и вдумчивым, то вряд ли вы можете усомниться в том, что в какой бы момент вы не задали мне своего вопроса, мой ответ, которого я, конечно, тоже не знаю заранее, тем не менее будет именно тем, что ДОЛЖНЫ вы услышать с точки зрения Бога, то есть с Единственной Точки Зрения существующей в мире. (Понятное дело, что, строго говоря, точкой зрения это можно назвать с натяжкой, ибо сам феномен зрения, как и прочих чувств, возможен лишь в иллюзорном мире, где якобы существуют множества числом более Одного.)

Я отвечу вам именно то, что ДОЛЖНЫ вы услышать, ибо это ответит вам… Он.

Есть ли у вас выбор? О да, конечно! Вне всякого сомнения. (У смайлика внезапно звонит мобильник. Вы вынуждены ждать, пока он закончит разговор:).) Так, например, с необыкновенной лёгкостью в мыслях, присущей как гениям в начале пути, так и, в принципе, не очень умным людям, вы можете счесть всё, что я вам только что говорил, бредом сумасшедшего. Да, это ваш выбор и ваше право. Вне всякого, повторяю, сомнения. Я — всего лишь предостерегающий увещеватель (Коран forever!). Просто я обязан напомнить вам, что это… первый ваш шанс из трёх (а для кого-то второй, а для кого-то последний!). Если б я не напомнил вам об этом сейчас, это было бы просто нечестно.

Я просто и ясно говорю вам: если у вас есть вопросы, то задавайте. Не бойтесь их мне задавать. Бояться надо было раньше. (Смайлик расстёгивает ширинку:).)

 

V

Рассказать о событиях конца 2001-го года и первой половины 2003-го будет, пожалуй, непросто.

Суть в том, что в общих чертах (тогда ещё в общих) я всё про всё понял и понял также то, что то, что понял я и есть пресловутая Суть. Совсем всё.

Понял я всё и про себя и про всех, как живущих вокруг меня, так и про всех, кто жил тут когда бы то ни было. Я понял, к чему было всё, что было со мной когда бы то ни было (а я помню себя с очень раннего возраста и не только себя, но и подробности всех взрослых разговоров, что велись в моём присутствии вплоть до подробностей, типа, кто после какой фразы улыбнулся, да кто после какой фразы насупился). Говорю же, что понял всё:).

Всё внезапно сложилось у меня в одну стройную картинку: и мои почти ежедневные молитвы в старших классах за спасение человечества, и трудности с дефлорированием Милы (в конце концов, конечно, успешно преодолённые (смайлик-мальчик эякулирует в рот смайлика-девочки)), и пиздец с Ирой, и неоднократные поздравления меня с днём рождения в день Крещения Господня (у меня день рожденья 29-го января — в 2003-м несколько человек из числа некогда близких друзей поздравили меня с ним 19-го. Все они отчего-то перепутали), и конечно все мои хуйни с Единым Я.

Нет, конечно, если судить по моему литературному наследию (престарелый смайлик обмакивает печеньице в чай), то ничего такого принципиально нового я не понял. То, что я и любой другой человек на земле, как нынеживущий, таки живший когда бы то ни было — одно и то же лицо, я вполне на полном серьёзе писал ещё в своём первом романе «Псевдо» (http://www.raz-dva-tri.com/psevdo.doc) в ныне далёком 1995-м году. О том, что все должны стать Единым Я и о том, что это и есть/будет Царствие Божие, оно же — апокалипсис, и что это возможно, в том числе, технически, уже в наши дни, я писал ещё в первых «Новых праздниках» (в главе LXXI, о Промысле Божьем:)), но…

Видите ли, всё это понял я как бы заново и как бы по-настоящему. День Осознания МЕТА (21-е марта 1995-го года), провозглашённый в «Псевдо» (кстати, сильно впоследствии у некоего Микаэля Лайтмана я прочёл, что 1995-й год издавна, то есть задолго до своего наступления, считался годом, открывающим принципиально новый и, в сущности, завершающий этап окончательного торжества каббалистической доктрины и, в том числе, годом осознания Мессии самого себя в этом качестве), и то странное физиологическое состояние, что испытывал я, когда, сидючи в своём «шкафу» (как называла мою комнату в материнском склепе моя жена и мать наших детей Да), вбивал в программу «Lexicon», единственный доступный мне текстовой редактор, что мог тянуть мой несчастный тогда 386-й IBM главу LXXI в свой роман «Новые празднкии» где-то в октябре 1997-го года (а испытывал я нечто странное между глубочайшим внутренним холодом и глубочайшим же внутренним теплом) — нет, конечно, всё это не было для меня и тогда ни пустым звуком, ни какой-то остроумной хохмой, придуманной для собственного развлечения. Но… если можно так выразиться (почему ж нельзя-то?:)), всё это, несмотря ни на что и на то, что некая выворачивающая собственную душу глубина ощущалась мною в такие моменты всегда, всё это было всё же тогда для меня чем-то вроде рабочей гипотезы, хоть и с интуитивным ощущением, что скорее всего это так.

Потом в моей жизни было полное падение, лишь на поверхностном, если угодно, проявленном, плане выразившееся в подсадке на героин. После того, как мне удалось преодолеть и это, некоторое время всё было не так уже и плохо, но потом снова случилось резкое «обострение», выразившееся, в свою очередь, в жгучей жажде самоустранения (как раз тогда я и хотел лечь в дурку навечно), но мне реально не дала этого сделать Да. (Когда-то, в 2000-м — 2001-м гг., на заре наших интимных с ней отношений, она любила шутить дословно так: «Я — Ангел! Ангел, специально спущенный с небес для тебя!» И, честно признаться, я порой тоже так думаю. Конечно, Да — совершенно не ангел с обывательской точки зрения, но в её самоироничной фразе, значимыми были всё же все слова и уж, конечно, словосочетание «для тебя». (Смайлик извлекает из собственного носа козявку.) Поэтому-то в романе «Я-1» Да называется А. Такая вот каббала — фонетическая и смысловая темура (сноска: Темура (ивр. תמורה‎) — замена. В Каббале — правила замены одних букв еврейского алфавита другими с целью постижения скрытых смыслов в Торе. Изменение слова происходит как с помощью таблиц Цируф (ивр. צירוף‎), где еврейский алфавит разделяется на две половины, которые пишутся одна над другой, затем верхние буквы подставляются вместо нижних, а нижние — вместо верхних, так и с помощью простого прочтения слова наоборот…)

Прибавьте к этому полтора моих года постоянного прямого контакта с Информационным Полем в виде моей работы в качестве штатного автора вопросов игровых программ на ТВ. Короче, внезапно я понял, что то, что некогда было для меня рабочей гипотезой, на самом деле является Истиной, и всегда ею и было, а все мои падения и проблемы были связаны лишь с тем, что я просто трусил поверить в Это.

Короче, я в это поверил. Оставалось дело за малым: за тем, чтобы в это поверили остальные. (Смайлик долго и кропотливо ворочается, норовя поудобней устроиться в собственном дерьме:).)

Ещё весною 2002-го года (когда мы с Да и нашей новообретённой кошкой Василисой были вынуждены жить в комнате моей недавно к тому моменту умершей бабушки Марины Алексеевны Скворцовой в ожидании разъезда с моими родственниками. Кошка наша была, в свою очередь, вынуждена и жрать и срать в этой же комнате, потому как ей было запрещено покидать её ввиду внезапно открывшейся у всех моих родственников (уж сколько кошек у нас перебывало за мои детство и юность) аллергии на кошачью шерсть — ну да ладно, это так, к слову (смайлик-мама накалывает вилкой для Рыбы хуй своего сына и обмакнув его в хрен, отправляет в рот:)) я по-настоящему охуел от реальных возможностей, что предоставляла тогда любому желающему мировая компьютерная сеть для успешного ведения тотальной информационной войны — было б желание, отсутствие коего, впрочем, у абсолютного большинства моих сограждан давно уже перестало меня удивлять (Их проблемы. Так и подохнут все, тупые кроткие овцы). Ёпти, насмотрелся я этого в ходе проведения перформансов «Лапуты».

То, что этой войны, обречённой тогда на победу, в своё время никто не вёл (сейчас-то уж поздно, хороша-то ложка к обеду, как говорится — у «населения» мозг замылился) связано исключительно лишь с тем, что просто вовремя не нашлось охотников с талантами хотя бы на моём уровне и соответствующим мере этого таланта желанием. Говорю вам, всё это было реально, и даже моя, очень мягкая деятельность, имела некоторый успех. А то что деятельность эта, мне самому по тем временам и на том уровне внутренней раскрепощённости казавшаяся неожидаемой от самого себя ранее храбростью, не имела совсем уж большого Успеха Медийного Уровня — что ж, увы и ах; да, это так — свой первый из Трёх Шансов на Исправление я, похоже, всё-таки упустил. Профукал, как говорится.

Ещё в мае 2002-го года я создал базу данных по девкам, в частном порядке демонстрирующим те или иные стороны своей интимной жизни. Почему я создал именно такую базу? (На лице смайлика отражается беспокойство. Он слышит шаги; молниеносно прячет в штанишки письку и сворачивает окошко браузера:).)

Вообще говоря, с одной стороны, врать не буду, я люблю смотреть на голых девок и не вижу в этом, честно признаться, ничего ни аморального, ни постыдного. Хули, я мужчина или где?:) Я очень люблю смотреть на голых девок, потому как полагаю, что обнажённое женское тело — самое прекрасное из иллюзорных творений Господа Миров (а иллюзорными являются все его творения, из чего, впрочем, более чем не следует, что хоть к какому-либо из них допустимо пренебрежительное отношение такой уж и вовсе несусветной какашки как Человек:)) — ведь, если помните, даже в Книге Бытия (гл. 6, ст. 2.) написано, что вид голой девки вызывал немедленную стойкую эрекцию даже у Ангелов.

Почему так прекрасны голые девки? Я часто задавался этим вопросом. Извините, Бог его знает:). Быть может потому, что сама внутренняя суть Женщины и есть то, что скрыто у неё под одеждой. То есть, в некотором роде, мне представляется весьма возможным, чтобы Сокровенным Женской души и было её собственное Тело (ну не потому ли Женщина беспокоится о своей внешности примерно с тем же рвением, с каким иные святые отцы беспокоятся о спасении собственных душ (тоже, впрочем, гадость какая-то! Сказано же ясно в Священном Писании — что бережёшь, не убережёшь, если коротко:))) — только я не вижу в этом ничего для них/вас (:)) оскорбительного.

То, что сокровенной внутренней сущностью Женщины является её Внешность и вообще всё Внешнее; всё, что якобы можно потрогать руками, то есть то, что вещественно — с определённой точки зрения можно рассмотреть и как некую фору, данную ей Творцом для скорейшего понимания Истинной Природы Вещей ввиду ещё более наглядной абсурдности Очевидного, но… неистинного, чем, например, в случае Мужчины. То есть получается, что Женщина является как бы бОльшим Уроборосом, чем Мужчина, ибо Внешнее и Внутреннее в ней в гораздо большей степени наглядности представляет собою единое целое. И не потому ли Бог создал Женщину для Мужчины (я говорю сейчас и далее только об официальных версиях всех священных писаний мира, которые действительно нахожу более правдивыми с любых точек зрения, чем материалистический бред, созданный из одних лишь агрессивных амбиций его бездарных создателей, навек погрязших в собственном пубертате), чтобы, познав Её в полной мере, Мужчина понял бы наконец, насколько же прочно он заблудился в трёх соснах (одно из которых было Древом Мира, другое Древом Познания, а третье — Новогодней Ёлочкой, что он впервые увидел в детстве, когда ему наконец разрешили встречать Новый Год со взрослыми:)) ещё когда был Один. (Смайлик с головой прячется под одеяло. Там он пытается достать ртом собственный член, но его физической формы хватает лишь на то, чтобы несколько раз лизнуть крайнюю плоть:).) Но… это всё эзотерика:).

В экзотерическом же плане, причины создания этой базы данных выглядели следующим образом. Не знаю, кто как, но лично я отношусь ко всем этим разговорам последних лет о детях индиго и, в частности, о шестой расе вообще, представители которой, говорят, живут среди пяторасов уже сегодня (то есть людей, принадлежащих к уходящей пятой расе разумных существ на земле, сменившей когда-то атлантов, некогда сменивших, в свою очередь, лемурийцев, то есть вот эту вот всю «хуйню», которая с точки зрения официальной, но неверной концепции Древней Истории (то есть начинающейся, по их версии, всего лишь с Древнего Египта и Вавилона) и, надеюсь, уже скоро закончится исчезновением с лица земли американского континета) совершенно серьёзно и не считаю это своё отношение к данной теме чем-то предосудительным. Скажу больше, к иной человеческой расе отношусь и я сам, и некоторые мои знакомые (разумеется, не все, не надейтесь!:)). Вообще же, о шестой расе и кое-чём прочем я поговорю ещё с вами подробнее (http://www.raz-dva-tri.com/indigo.doc), но по любому в некотором последствии. Сейчас же вернёмся к голым девкам.

Просто чисто-тупо были у меня основания полагать, что люди, которые демонстрируют некоторую неадекватность социального поведения, то есть нечто, выходящее за рамки общепринятых в среде быдла моральных норм — уже по одному по этому являются как бы чище и лучше и уже заслуживают большего моего внимания.

Конечно, уже и в ныне далёком 2002-м году встречались в этой среде многочисленные подделки, и на некоторых пёздах излишне чувствовалась рука Мастера — как в варианте, когда всё выглядело дорого и, как теперь говорят, гламурно, так и в вариантах, когда профессионально подделывалась любительщина, но, видит Бог, многие письки, то есть, как я уже говорил, зеркала женской души, были вполне себе подлинными. И в этом тоже нет ничего удивительного, ибо то, что мужчины воспринимают бесстыдством — есть нечто чуть ли не самое органичное для Женщины.

Короче говоря, я создал подобную базу данных, потому что в принципе искал себе референтную группу. Во второй половине 90-х, в ходе моей работы попсовым поэтом-песенником и свечения, в связи с этим, моей морды то в «Песне года», то в «До 16-ти и старше», то есть во вполне топовых прайм-таймовых телепрограммах, я, конечно, поднаторел во всей этой нехитрой хуйне, которую ныне совсем потерявшие ум, честь и совесть люди из числа взлетевшего к вертикали власти быдла осмеливаются преподавать в ВУЗах под видом, не смейтесь, научных дисциплин:). Да и о чём тут вообще может идти речь, если в 90-е годы в России единственным и главным условием какого-либо профессионального успеха стало всего лишь тотальное отсутствие совести. Неважно, в каких проявлениях — для в каждого в своих, но недвусмысленно. Говорю же, тотальное. Вы уж поверьте человеку, который в 90-е был уже взрослым.

Тогда, весной 2002-го, я ещё не начал активных действий. В принципе, жизнь всегда оказывается несколько изобретательнее того, кто её живёт:) — хули тут говорить — даже быдлу понятно… если в нужный момент сказать:).

Просто начался размен-разъезд, и стало немного не до того. Да и как? Редкий день обходился без маминых истерик, которая вдруг неожиданно поняла, что никогда и не имела надо мной никакой власти; даже тогда, когда пиздила меня в детстве, после чего мне снились кошмары, в которых она убивала меня, проламывая мне череп почему-то моей же кроватью, которую она в моих жутких снах поднимала над моей головой, словно гигантскую мухобойку и обрушивала со всей дури прямо на меня.

Ситуация размена-разъезда была обострена тем, что я уже был не один, а с Да и с нашей новоиспечённой кошкой. Короче, что тут рассказывать, совок — он, как говорится, и в Африке совок. Ограничусь лишь тем, что по совокупности всего того дерьма, которое было вылито на нас с Да моими самыми ближайшими родственниками, которых я так любил в детстве и всё такое:), я имел полнейшее моральное право никогда их не прощать и, в особенности, свою мать, но… я простил их. Они так научили меня, и оказалось, что это прочно…

Хотя то, что они просто надругались надо мной и поступили, в общем, так, как редко поступают и с чужими — это абсолютный факт, который никогда уже не изменится и, поскольку моя биография безусловно, до некоторой степени, представляет собой Новую Священную Историю, это их дерьмо останется в веках их же вечной печатью позора. А как иначе-то, ёпть?:)

Они морально изнасиловали нас с Да, но… этого хотел Бог, ибо через это дерьмо мы поняли с ней кое-что важное, понять каковое Господь вообще предоставляет шанс далеко не всем. Впрочем, это тоже всё эзотерика.

Экзотерически же они просто обокрали меня, ибо при продаже нашей общей квартиры я получил менее половины официально принадлежащей мне доли. Ибо моя мама сказала, что в противном случае она повесится (смайлик в искреннем недоумении чешет жопу:)).

Так мы с тех пор и живём: мы с Да и с нашей дочерью Ксеней в сравнительно небольшой «однушке», которую, в принципе, я вполне сносно, и даже не без изыска, отремонтировал своими силами; мама моя живёт одна в «двушке» рядом со своей работой, куда большую часть жизни моталась через весь город (в одной из её комнат живёт рояль); да тётя моя в роскошной «трёшке» в центре. Ведь это было её условием — чтобы она могла ходить пешком на работу в консерваторию. Я думаю, вполне очевидно, кто более всех оказался в выигрыше в ходе этого разъезда. Ну да ладно. В природе ведь всё находится в равновесии — так и тётушка моя обделена зато умом и талантом, хоть и сама, конечно, считает иначе (смайлик-племянник разряжается в рот смайлика-тётушки, стоящей перед ним на коленях:)… Тётя-смайлик доверчиво улыбается и хочет что-то сказать. «Не стоит благодарности!» — предупреждает её реплику смайлик-племянник.:) Он очень вежливый:)). А как иначе-то, ёпть, я вас умоляю! Виноват — ответь по Закону Божьему за свои прегрешеньица, тварь!:)

Можно, конечно, задаться и ещё одним вопросом в связи с этой моей «ловлей человеков» образца начала Эры Водолея, к коему знаку Зодиака я, собственно, и принадлежу — то есть, а как вообще получилось, что я так много времени проводил за рассматриванием голых девок в компьютере. Да очень просто это получилось! И, как водится, весьма забавным, странным и парадоксальным образом.

Когда я временно потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь что-нибудь сложится с проектом «Новые Праздники», что было особенно печально, если учесть, что в локальном масштабе, то есть в маргинальном окружении, каковое маргинальное окружение при этом, по совместительству, представляет из себя свет отечественной словесности и музыки (не путать с бульварной хуйнёй, истинное место которой в очистительном огне Мирового Пожара:)) проект этот всегда, с самого своего основания, вызывал не просто симпатии, а подлинный восторг (кроме шуток, реально:)) — так вот когда я временно потерял надежду на успех этого предприятия (нет, не веру, а именно временно потерял надежду), то мне пришлось, понятное дело, задуматься о постоянной работе. И сразу по возвращении с гастролей в Австрии, куда пригласили, было дело, ансамбль «е69», я реально приступил к своим обязанностям в роли ведущего полосы «Музыка» в еженедельном приложении к «Независимой газете» «Ex libris», которое в то время возглавлял Игорь Зотов — прекрасный, без балды, человек.

В принципе, несмотря на скудную зарплату, мне там нравилось. Я писал себе критические статьи по своим любимым Шостаковичам, Стравинским, Губайдулиным и Денисовым, делая вид, что рецензирую свежевышедшие, посвящённые их творчеству, книги, ибо к этому обязывала меня специфика издания. Я объяснял «широким массам», что такое темперация, заодно проходясь по 24-тоновой системе индусов и додекафонии Шёнберга; я пытался заставить людей задуматься, а не была ли первая серьёзная возлюбленная Шопена Мария Водзиньска просто обычной слишком молодой сучкой, а статья посвящённая Софье Губайдулиной «Тайные танцы чисел» и вовсе имела подзаголовок «1:0 в пользу Сальери», и все эти мои опусы были с большим одобрением встречены в среде профессуры московской консерватории, и иные профессора спрашивали порой мою бездарную тётю, а что, мол, я закончил, и как, мол, странно, что у меня нет специального музыкального теоретического образования; побольше бы, мол, таких критиков и всё такое. Короче говоря, я чувствовал себя весьма на своём месте. Единственное, что меня не устраивало — это зарплата:). Но поначалу я это терпел.

Впрочем, как легко догадаться, небо в «Ex libris(е)» с самого начала не было таким уж безоблачным. Шёл конец 2001-го года, и в моде была провинциалка Земфира со своим «хочешь, я убью соседей?» и прочими псевдооткровениями девочки из глубинки, а «Ex libris», газетёнка для интеллигентско-диссидентской среды Эрэфии и их отпрысков с пресловутой, блядь, тонкой душевной организацией, всё-таки хотел быть модным, а если и не модным, то уж во всяком случае не совсем старомодным.

Поэтому в первую же мою полосу мне пришлось вставить рецензию на какую-то абсолютно непотребную бульварную книжонку о Земфире. Названия я, конечно, сейчас не упомню, да и много было бы чести моральным уродам, но факт тот, что наш главный, Зотов, сказал, что хорошо бы к этой статейке «Земфиркино» фото; мол, пошарь в интернете, найди чего-нибудь (Зотов, собственно, примерно тогда и принял историческое решение, чтобы в нашем издании слово «интернет» всегда печаталось с маленькой буквы — уважаю! И так с тех пор сам всегда и пишу!:)), и я, понятное дело, пошарил. А как? Начальник сказал — ты сделал. Это жёстко. И так должно быть повсеместно. Остальное от временно прочно утвердившегося в мире Лукавого (впрочем, тут тоже уместней маленькая буква).

Интернет в «Независимой» — ясен хуй был выделенкой. Я сел в такую себе обособленную комнатуху, где стоял у нас комп с сетью и тупо набрал в Яндексе словосочетание «земфира фото». Ну и пиздец, как вы понимаете! Первая же ссылка отправила меня на «girl.ru»… и понеслось.

Фото для статьи я, конечно, нашёл, но у меня по первости крыша поехала. Я, агнец божий (смайлик залупляет хуй и видит, что там у него появились вдруг маленькие глазки-бусинки, словно у хомячка. Несколько секунд смайлик и его хуй с интересом разглядывают друг друга), и подумать не мог, что в интернете есть такое, да ещё и в таком количестве, да ещё и совершенно бесплатно.

Я пришёл домой и всю ночь сидел на своём наимедленнейшем модеме, подключённом к наихуёвейшей старой телефонной линии самого центра города.

Понятное дело, что будучи на четверть евреем, постепенно я стал задумываться, как бы извлечь из этой своей новой страсти хоть какую-то пользу для человечества, а не дрочить, как на новые ворота баран.

И, как известно, создал базу данных по, назовём их так, «частницам», каковой базой так толком и не воспользовался, ибо, как я уже говорил, меня отвлекла «реальная» жизнь. Хули там, ведь не каждый же год люди квартиры меняют! Сработал, короче, катеживовский глиняный домик…

Спасибо, Катя! Ввек не забуду!..

 

VI

Все мы должны стать Единым Я, потому что это Единственное, что честно; Единственное, что справедливо; потому что это просто-напросто Единственный Выход.

Я знаю это точно.

Я энциклопедически образован; говна ел столько, что вполне хватило б на всех; я добрый и ненавижу Зло; я умею создавать прекрасную музыку и, вместе с тем, умею работать руками, и это именно я говорю вам, что то, что все мы должны стать Единым Я — это точно.

Вы не волнуйтесь! Когда мы станем Единым Я, меня сразу не станет. Стать Единым Я — не значит стать мною лично. Это значит стать Собой! Это значит стать Им! Я знаю это точно!

Что вам ещё? Какие ещё увещевания вам нужны?

Не спрашивайте о сроках. Никогда не спрашивайте о сроках! Потому что… времени нет.

 

VII

Как раз поздней осенью 2002-го года в общих чертах подошёл к концу процесс записи этих несчастных пяти песен («Тагудада», «Вечная Любовь», «Никаких небес!», «Горе чужое» и «Метрополитен»), которые потом вошли в альбом «Письмо» (http://www.novopraz.com/pismo.html), то есть в альбом абсолютно живой музыки. В отличие от тех песен (в том числе, «Письмо»), что мы записали, когда был ещё постоянный живой состав, за одну ночь, а за другую это «милостиво» свёл Серёжа Большаков, естественно не особо стараясь (ведь для меня же, для друга своего бывшего, который, собственно, его на эту студию и привёл — ну да ладно, затрахало говорить об этом) — эта сессия длилась целых два года.

Год длилась запись, а ещё год — сведение. Понятно, что это длилось так долго не потому, что таким уж большим был объём работ, а потому, что это делалось время от времени, когда, собственно, время это появлялось у Эли Шмелёвой (да, я снова, несмотря на даваемые в прошлом зароки, пришёл с этим проектом именно к ней и, хотя всё это опять очень долго тянулось, остался в итоге очень доволен), у басиста Пети Дольского, у нынешнего, кстати, гитариста Земфиры Андрея Звонкова, которого я знал практические с детства, у барабанщика Володи Дольского.

Пожалуй, осмелюсь всё-таки всё рассказать по порядку.

Примерно год после того, как осенью 2000-го года мы с Вовой Афанасьевым решили распустить живой состав «Новых Праздников» (подробно эта история изложена в моём романе «Я-1» вообще (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc) и в главе 78, в частности:)), что было очень кстати, кстати, для Тёмны, которую как раз в это время позвали петь в «Кукурузу», и она начала несколько разрываться меж двух огней — так вот, примерно год после этого я вообще ничего так особо не делал в музыке, а тихо себе работал в «Ex libris(е)». Впрочем, вру. Тогда же, очень потихоньку и неспешно, я делал проект танцевальных римейков на песни советских композиторов с Ирой Шостаковской, что получило потом название «Народные комиссары» (http://www.raz-dva-tri.com/shosta.htm). Мне очень нравилось этим заниматься, потому что когда у меня был глубокий мировоззренческий кризис, а именно его я тогда и переживал, загнав его, впрочем, довольно глубоко в подсознание, нет совершенно никакой возможности работать со своей музыкой, а вот с чужой, но всегда искренне, то есть прямо-таки с детства симпатичной — это совсем другое дело.

Но конечно, по уровню энергетических затрат это ни в коей мере не шло ни в какое сравнение с обеспечением работы живого состава, исполняющего мои собственные песни, играющим мою музыку, выписанную на ноты вплоть до барабанов и бас-гитары. Да, врать не буду, вся моя музыка всегда жёстко нотирована, и отступления от моего нотного текста допускаются только в случае отдельных договорённостей.

Сами понимаете, для того, чтобы четыре человека, не считая меня, делали всё, как я говорю, да ещё и за «бесплатно», от меня требовались недюжинные энергетические усилия, да и что уж скромничать, способности. Поэтому-то я вам серьёзно говорю, если у человека есть опыт работы лидером музыкального коллектива, то уж какой-нибудь сверхдержавой управлять — для него раз плюнуть да асфальт обоссать:). Вот посмОтрите! (Смайлик проводит хуем по высунутым язычкам строем стоящих на коленях прекрасных молодых барышень:).)

Но, в принципе, можно считать, что я ничего не делал, только молча охуевал от того, как жизнь проходит мимо меня, да как набирает обороты всякая противоестественная хуйня, не годящаяся по уровню талантливости мне в подмётки.

Впрочем, в моей жизни появилась Да, которая почти каждый день оставалась у меня «ночевать», нисколько не смущаясь моими многочисленными родственниками, да и они относились к ней поначалу вполне доброжелательно — ведь до раздела квартиры было ещё далеко; так далеко, что никто ещё этого даже и предположить не мог…

И вот мы почти каждый день пили с Да какие-то баночки, а потом запирались в моём «шкафу» и ложились в постель. Однако несмотря на то, что я любил и люблю её, от глобальной депрессии это меня не избавляло.

Где-то летом 2001-го года я всё-таки съёбся из «Ex libris(а)», потому что меня достало получать 100 $ в месяц, да и над ними, признаться, нависла угроза, поскольку «Независимая» принадлежала товарищу Березовскому, и летом 2001-го года перспективы нашего издания вообще были неясны.

Тогда же я начал постепенно влезать в мир игровых телепрограмм на ТВ. Сначала меня взяли внештатником в программу «Алчность» (была такая, но недолго — вёл её сначала Цекало, а потом брат Олега Янковского, Филипп), потом, где-то к декабрю я попал в штат программы «Обратный отсчёт» на ТВ-6, но уже в феврале ТВ-6 накрылось медным тазом, поскольку тоже принадлежало Березовскому — то есть врубитесь, эта сука подставила меня дважды, британский малоразмерный гондон!:) Лишь к началу лета постепенно влился я в штат «Слабого звена» — как-то само собой вышло это, реально.

Однако, хер с ней, с вынужденной работой для денег. Поговорим о более серьёзных вещах.

Где-то в августе мне позвонил всё тот же Вова Афанасьев и прямо спросил, нет ли у меня новых песен и не хочу ли я поделать что-нибудь с их новым составом, то есть с Кремнёвым из «Кегли-маугли», собственно, с Вовой и с его однофамильцем барабанщиком Димой (изначально тоже из «Кеглей»).

Ну, ёпти, если само звонит и само идёт в руки — значит, это весточка от Бога, я всегда так считал, и, ясен хуй, согласился. Ведь почему ж не попробовать-то, если от Бога весточка поступила, сами посудите (у смайлика кружится голова. То есть реально описывает круги вокруг шейной оси:)).

И я действительно приехал на репетицию в центр «Марс», где в своё время столько героина сторчали мы с Вовой, но уже где-то в октябре, то есть уже после свадьбы с Да, на которую, кстати, Вова клятвенно обещал приехать, каковую клятву, как ему это свойственно, не сдержал. (Когда это непосредственно произошло, я с удивлением заметил, что с тех пор, как сблизился с Да, стал обращать внимание на такие вещи, равно как и впоследствии на поздравления с днём рождения. Раньше мне было это категорически несвойственно.)

Предполагалось, что «живяк» — это сплочённый коллектив, который просто приглашает к себе «композитора» — поэтому предполагалось так же и то, что мои песни будет петь тогдашняя вокалистка «Кеглей» Настя, впоследствии даже родившая от лидера этого коллектива Кости Кремнёва:).

Я ничего не хочу плохого сказать о Насте — она действительно неплохая вокалистка, и есть масса ситуаций, в которых она абсолютно на своём месте (так, например, она совершенно потрясающе поёт латиноамериканский джаз — без балды) — но услышав, как все эти люди, включая Вову, играют мою песню «Метрополитен», я понял, что, несмотря на то, что все они действительно неплохие музыканты, конкретно к моей музыке это имеет весьма малое отношение — даже несмотря на игру, казалось бы, по моим нотам. Да, Настя говорила, что сегодня она не в голосе, потому что, де, у неё месячные, но как-то и без этого всё было абсолютно не то. И я в тот же день сказал об этом подвозившему меня до метро Вове, которому папа в то время как раз купил первый автомобиль.

Но… сами понимаете (надеюсь на это, по крайней мере:)), весточка-то от Бога уже тем не менее поступила и взять и вот так вот бросить всё это снова я уже не мог. А тут как раз произошло странное.

Дело в том, что свадьба, на которую так и не приехал Вова, не была, собственно, нашей с Да свадьбой, а была лишь постфактовым сбором друзей, которым заранее мы не сочли нужным ничего говорить о том, что решили связать свою жизнь друг с другом. На самой свадьбе были только мы и по одному свидетелю с каждой стороны (у меня — Гаврилов, у которого, в свою очередь, свидетелем тоже был я, о чём я же совершенно забыл к моменту приглашения его к себе, а у Да — Саша Нефёдова), а потом, уже недели через две, мы сказали народу, что так, мол, так и пригласили кое-кого к нам неформально побухать по этому поводу.

Но самое интересное даже и не это, а то, что Кате Живовой, которая и была некогда именно нашей общей знакомой, у которой мы с Да и познакомились, мы не сказали этого даже тогда, когда позвали всех к себе в гости. В сущности, это конечно было темой Да, но я и не особо противился, потому как меня реально уже все достали (то есть уже тогда:)). И вообще эта была уже моя третья, хоть и по сути дела первая, свадьба. В первые две были мудовые платья, костюмы и гости, а в третий раз ничего этого не было по одной простой причине — это действительно было и есть по-настоящему. До такой степени по-настоящему, что когда мы уже заполночь после загса и ресторана зашли на чай к родителям Да, моя новоиспечённая тёща, внимательно меня оглядев, сказала, что мой новоиспечённый же тесть в таком виде, как я сейчас, обычно ездит на дачу:). Я не обиделся — ну что вообще возьмёшь с поколения, из-за которого, собственно, и развалился Советский Союз; поколения, к которому принадлежат и мои родители, и родители Да. К ним ко всем надо относиться снисходительно. Без вариантов.

В гости к Кате, некогда подарившей мне действительно сильно подросший со временем глиняный домик, я попал уже где-то почти через месяц после нашей свадьбы. Мы сидели с ней у неё на кухне. Пили кофе.

Болталось нам вполне себе весело. Ведь мы действительно были некогда очень близкими друзьями. И в разные, особенно трепетные периоды, чуть не духовниками друг друга. А сколько всякой «хуйни» нагадала мне Катя при помощи карт Таро, абсолютное большинство коей, надо заметить, в точности постепенно сбылось и всякий раз тогда, когда я уже почти начисто забывал о её предсказаниях.

Уже примерно год Катя с Да не общались друг с другом. В общем-то, конечно, из-за меня, точнее, из-за того, что эта история (моя с Да) как-то вскрыла/обострила в них обеих некоторые противоречия, изначально созревшие, в общем-то, полагаю, вовсе не на моей почве, но тут под очевидным предлогом вылезшие прямо-таки наружу. Впоследствии девочки, конечно, помирились. Когда они помирились, уже наши отношения с Катей как-то сами собою сошли на нет, как, впрочем, и почти со всеми некогда нереально близкими мне людьми.

Однако к осени 2001-го года мы с Катей вполне непринуждённо общались, а между ними с Да пролегла довольно плотная и длинная кошка (Катя, кстати, заядлая кошатница), и поэтому, в какой-то мере, когда Катя сказала то, что она сказала, в принципе, это было неудивительно.

Сказала она такое: «Поздравляю вас со свадьбой! У меня даже есть для тебя подарок. Только я очень хочу, чтоб это был подарок именно для тебя. Я хочу подарить именно тебе триста долларов. Может быть на них можно что-нибудь записать?»

— Катя, ты понимаешь, что у меня нет моральных сил от этого отказаться? — сказал я.

— Вот и прекрасно! И не надо отказываться! Я же сказала, что хочу подарить подарок именно тебе! — сказала Катя.

И она подарила мне их, и я ничего не сказал об этом Да и только благодаря этим 300-та $, то есть только благодаря Кате, музыка в то одновременно и счастливое и дурацкое время не ушла-таки из моей жизни. А ведь если б она ушла из моей жизни тогда, в тот, в целом, неблагоприятный для меня период, то скорее всего она ушла бы уже навсегда. Спасибо тебе, Катя, ещё раз огромное! Как, впрочем и за глиняный домик. Как, впрочем, и за Да…

Наличие этих трёхсот баксов и дало тогда мне хоть малую возможность, пусть весьма малого, опять же, но манёвра в моей затяжной войне за мировую революцию духа.

Поначалу я действительно думал, что у меня что-то получится с Вовой и бывшими «Кеглями»; что мы всё отрепетируем и быстренько всё запишем у той же Эвелины Шмелёвой. Когда же стало ясно, что с ними ничего не получится, я почесал-почесал себе репу, да и решил идти к Эвелине один, чтобы тупо записать хотя бы свой голос вместо женского вокала и хотя бы под клавишный секвенсер.

И надо ж было такому случиться, как говорится, что Эля Шмелёва возьми, да и тоже выступи во всей этой истории моим добрым ангелом!

Я пришёл к ней и сказал:

— Эля, мне очень нужно записать пять песен. Жизнь моя, в принципе, уже ясно, что жестянка, и главное, для чего я хочу записать эти песни — это чтобы я сам мог задумчиво пить под них кофе и печально курить, но быть при этом уверенным, что я хоть и умер, но всё же не сдался.

И я поставил Эле эти песни, какие хотел записать, и сказал, что у меня есть на всё это всего 300 баксов, и что я предполагаю быстро сыграть всё сам и сам же всё спеть. Мысли ни о какой Тёмне мне и в голову тогда не приходили, ибо в то время я был уверен, что в большинстве смыслов — в том числе, в смысле музыкального сотрудничества — мы расстались с ней навсегда.

Песни звучали. Эля их слушала. Когда прозвучало примерно полторы композиции, в дверь позвонили. Оказалось, что это пришёл Володя Дольский, барабанщик Игоря Саруханова, в тот момент писавший у Эли на каких-то тоже полубартерных условиях свой сольник. Мы продолжили слушать уже втроём.

Когда вся эта байда доиграла, Эля сказала: «А давай запишем это по-человечески: с живыми барабанами, басом, вокалистку найдём, — и обратилась уже к Дольскому, — Вова, ты ведь поможешь?», намекая, таким образом, на вышеназванный полубартер.

«Можно…» — поначалу нехотя согласился Дольский, но узнав, что я — в прошлом профессиональный поэт-песенник, заметно оживился, вероятно быстро смекнув, что бартер возможен и у нас с ним, ибо с текстами у него была, как и у многих других, почему-то проблемка.

— Но у меня всего триста баксов… — из вежливости напомнил я.

— Но тебе ведь, как я поняла, не к спеху, — расставила точки на «ё» Эля, — будем делать потихоньку и в конце концов всё сделаем.

И мы действительно «в конце концов» примерно через два года всё сделали. Я уже был подготовленный боец, не раз, стиснув зубы, проходивший через всяко разные болота жизни, и на сей раз так всё с самого начала и предполагал.

Отказавшись от услуг творческого тандема басиста и барабанщика однофамильцев Афанасьевых, я всё же не избежал участия в судьбе этих пяти песен другой пары однофамильцев и тоже басиста и барабанщика, поскольку фамилия басиста, к профессиональной помощи которого я в результате прибег и которого, впрочем, знал с детства тоже была Дольский — только звали его не Володя, а Петя. К чему это я всё? Да к тому, что такая вот забавная штука жизнь (смайлик вводит себе в уретру басовую струну «соль»:)).

Да… И всё это было действительно долго и шло совершенно параллельным курсом с так называемой реальной жизнью, которая, согласно вселенскому закону инволюции, всё уплотнялась и уплотнялась. Слава Богу, на сей раз у меня хватало ума между различными этапами этой записи (а происходила она, понятно, далеко не каждый день и даже не каждый месяц) не скидывать промежуточные этапы на кассету для прослушивания дома, как многие тогда делали (да, несмотря на то, что вроде это всё было совсем недавно, каких-то пять лет назад, мне и самому трудно представить себе, что тогда ещё аудио-кассеты были ещё в большем распространенни, чем CD-болванки) — и это, в свою очередь, давало мне возможность, каждый раз приходя в студию, радоваться тому, какая, оказывается, тут у меня постепенно, потихоньку-полегоньку, складывается «сама собой» вполне себе неплохая музыка в то время, как в так называемой «реальной» жизни происходит у нас с Да такое великое множество, в сущности, полной хуйни. Ясен месяц, что если б я всё время слушал всякие «промежутки», то этой нечаянной радости я был бы лишён, а тогда жизнь моя была бы уже совсем беспросветной (смайлик делает «козу» сам себе до тех пор, пока в глазах его окончательно не темнеет:)).

Где-то месяцев через семь-восемь, к лету 2002-го года, когда были уже записаны барабаны (что означает, что для Дольского, в свою очередь были мною написаны все тексты, и некоторые из них, кстати, пришлось по паре-тройке раз переписать, пока ему всё не понравилось); когда был уже записан бас, для чего мне пришлось занять-таки у Гаврилова 150 баксов, которые я потом счёл возможным с него удержать как аранжировщик двух его песен, которые он записывал в то время на студии в МДМ (то есть реальной работы, как вы понимаете, было сделано как минимум на 800 (смайлик бренчит на счётах:)), а по моим сегодняшним расценкам прямо-таки на 2 штуки); когда были уже записаны клавиши, частично на моём «Korg(е)», а частично на так называемом «крокодиле» («крокодил» — это такой зелёный-зелёный советский аналоговый синтезатор-электроорган «Юность», образца начала 70-х, которые Ваня Марковский некогда тупо спиздил в одной из донецких школ, а потом уже московские мастера усовершенствовали его путём установки на нём различных фильтров, а также колеса, работавшего и как питч-бенд и как модуляция), каковой, короче, электроорган Ваня любезно дал мне совершенно безвозмездно на запись — так вот, когда всё это было сделано, встал реальный такой вопрос — а кто ж это всё будет петь? — ведь не я же, в самом деле! (Смайлик снимает ермолку — вероятно, с кем-то здоровается:).)

Нет, нет и нет, ещё раз вам повторяю, участие в этом Тёмны исключалось мной совершенно. Да, расстались мы более чем мирно, но оба были уверены, что, так или иначе, но… навсегда. То есть когда «Новые Праздники» всё-таки возродились в виде нашего с ней творческого дуэта, который стали уже реально крутить по радио и писать о нас в глянце, то это было уже чем-то исключительно необычным; чем-то таким, к чему применимо, пожалуй, разве что слово «чудо», а то и вовсе «судьба».

Сначала я думал, что это может спеть сестра терменвоксистки Яны Аксёновой, вокалистка Лана — то есть тоже, по сути дела, своего рода Тёмна. И я даже дал ей варианты этих песен с моим контрольным вокалом на пробу и всё такое. Однако по поводу Ланы у меня с самого начала были некоторые сомнения. В принципе, мне всегда нравилось, как она поёт; мы неоднократно делали что-то вместе в рамках «e69» (© проект Константина Аджера); вместе же летали в Австрию с тем же «e69»; я слышал также, как она поёт стандарты и пр., но… у меня были весьма серьёзные сомнения в том, что она могла бы всерьёз проникнуться именно моим материалом. Нет, скорее всего, она неплохо бы всё спела, но… проникнуться она бы вряд ли смогла.

Был вариант обратиться к Шостаковской, которая не будучи профессиональной вокалисткой, поёт при этом чуть ли не гениально, но тут тоже были свои «но». Как и большинство девушек знака Близнецы, Ира является человеком сверхъэмоциональным и в хорошем смысле буйным, что порой создаёт всё же некоторые препятствия для масштабной и продолжительной методичной работы.

Так и вышло, что в конце концов я всё же написал пространное электронное письмо Тёмне, в котором спрашивал её о возможности привлечения к этому делу кого-нибудь из её талантливых учениц (а к этому времени Тёмна уже два года преподавала в Колледже Джазовой Импровизации в Москворечье, который некогда сама и заканчивала), но, вместе с тем, сколь прозрачно, столь же, впрочем, и вяло намекал ей, что был бы весьма рад, если бы в этом всё же приняла участие она сама непосредственно, коли, паче чаяния, ей покажется это, в порядке бреда, столь же забавным, как и мне. (Смайлик не то улыбается, не то краснеет:).)

Через некоторое время — конечно, не сразу:) — она ответила мне, что, пожалуй, можно попробовать. Тон её ответа был хоть и шутливо доброжелательный, но вполне при этом официальный.

И где-то летом 2002-го года мы забили с ней стрелку на Таганке, где расположена одна из лучших в Москве студий звукозаписи, на которой работал Миша Клягин, гитарист «Кукурузы» и тоже преподаватель Джазового Колледжа Москворечье, каковой колледж, некогда заканчивала, к слову, по классу фортепьяно Ира-Имярек.

О, как она была прекрасна в тот день, эта ужасная Тёмна!

На ней были голубые обтягивающие джинсы, белоснежная рубашка навыпуск, за спиной в мягком кофре висела гитара, а в мобильнике… был выбран тот же вид звонка, что и у меня.

Мы не виделись с ней почти год и по-моему были вполне искренне рады друг другу. Обменявшись парой-тройкой дежурных фраз, мы немедленно взяли по пиву и отправились гулять по Садовому кольцу. Я плохо помню наш маршрут, потому что пиво мы покупали через каждые 20–30 минут; всё время, по понятной причине, подвисали в каких-то двориках, где я всё время пел ей какие-то дифирамбы и пару раз, помнится, весьма трепетно приобнял.

В конце концов, мы оказались с ней на «Парке культуры», а когда, уже не слишком твёрдой походкой, мы форсировали Москву, двигаясь по Крымскому мосту, с которого я в студенческие годы среди бела дня на спор мочился в реку, я и вовсе запел акапелла свои новые песни, в которых предполагалось её участие:

Говорят, что первая любовь не может быть…

Не может быть вечной.

Это так, я знаю по себе,

Знаю по себе, знаю по тебе,

Что это так,

Но пятая любовь…

Пятая любовь — тоже не любовь,

Ведь не бывает Вечной Любви, но…

I love you! — ревел пьяный я, и ветер разносил мои слова далеко по реке…

I love you, honey my baby…

I love you…

…NOW…

Эта песня казалась мне очень удачной. В особенности, по тексту. Мне думалось, что это практически чистый, как слеза младенца, какой-нибудь ебучий «Руки вверх!», а припев — прямая отсылка к сольному творчеству Пола Маккартни, в один день с которым, кстати, родилась моя Да (я, кстати, родился в один день с Антоном Чеховым), с неожиданным, но, на мой взгляд, клёвым и совершенно нелогичным, лишь, впрочем, на первый взгляд, уходом в минор на слове «you» — и вовсе казался мне большой удачей. Завершалось всё в итоге и вовсе каким-то безумным маршем с большим количеством дробей и тремоло на малом барабане, любезно сыгранных по моей просьбе Дольским.

Короче, где-то недели через две-три, когда опять же у всех появилось совпадающее друг с другом «свободное» время, мы пришли к Эле записывать вокал к «Метрополитену», который Света однажды уже пела в другой версии в альбоме «8-е марта» ((http://www.novopraz.com/8_e_marta.html) тоже отдельная история с этим названием! Дело в том, что когда я наконец записал первый полноценный альбом «Новых Праздников», мучительные подробности какового процесса сполна изложены в романе «Новые праздники-1» (http://www.raz-dva-tri.com/novye prazdniki.doc), то я стал переписывать его друзьям и друзьям друзей на кассеты (это был далёкий 1997-й год и самостоятельно нарезать CD можно было ещё только в весьма эксклюзивных местах. Мне, собственно, нарезали два аудио-диска по блату в студии «Крем-рекордс» в ГИТИС(е), — ибо до «Крема» там была студия Андрея Бочко, куда я в своё время и привёл Серёгу Большакова, и где теперь, спустя 10 лет, я работаю сам, — и с этих вот двух дисков я и записывал людям кассеты. Поскольку сам я несколько колебался с названием альбома, то на некоторых кассетах я писал «НП. Чужой язык», что, конечно, лучше отражало саму концепцию и то, почему я вообще за всё это взялся (см. роман «НП-1»), а на других же — «НП. 8-е марта» (кстати, никакой команды с похожим названием тогда и в помине не было). К Андрею же Панину, который впоследствии, спустя много лет, обзавёлся собственным независимым лэйблом и выпустил на нём нас, как раз попала кассета, на которой было написано «НП. 8-е марта» — это, на первый взгляд, случайное обстоятельство окончательно и решило, как вы понимаете, судьбу этого названия уже в конце 2004-го года. Жребий был брошен, и результат оказался таков).

Как только мы встретились с Тёмной на «Кропоткинской», чтобы идти к Эле (студия располагалась в то время прямо у неё дома, в восьмикомнатной старой квартире на Остоженке), она немедленно купила себе коньяку и как-то сразу выпила грамм 100. У искомого подъезда она зачем-то прислонилась к стене дома, весьма элегантно выставила вперёд коленку, опершись каблучком в ту же стену и, как весенняя кошка, изрядно выгнула спину, выпятив грудь и слегка откинув голову назад, как это следует делать на глянцевых фотосессиях (чего она впоследствии там-то как раз почему-то не делала — видимо, из принципиальных соображений:)) и захохотала с неподражаемо обаятельным безумием в голосе, глядя мне прямо в мозг.

Войдя в квартиру-студию, она поздоровалась с Элей и в следующую же секунду спросила, не снимая прекрасной улыбки: «А где тут у вас писают?»

Да, Тёмна была уже совсем другой девочкой, чем та, что входила пять лет назад в студию при консерватории к Серёже Большакову, чтобы петь, в том числе, тот же «Метрополитен» в первый раз. Да, теперь она стала заметно и пугающе ближе к образу лирической героини песен «Новых Праздников». Настолько ближе, что прямо-таки отличий я находил гораздо меньше, чем сходств. Поразительно! Бывает же такое! А впрочем, чего только не бывает! И если и есть в мире что-то удивительное, с обоими, кстати, знаками, то, как правило, оно происходит со мной.

Мы записали, короче, «Метрополитен», и, по-моему, получилось неплохо. Ещё через месяц записали «Тагудаду» (во многом, благодаря Эле, которая будучи с Тёмной одного пола, без лишних сантиментов объяснила ей, как это следует петь и на что опираться в аранжировке (странным/нестранным образом мы были с ней в этом единодушны — говорю же, во всей этой эпопее она выступила совершеннейшим добрым ангелом (у смайлика тают его восковые крыла. Подруга жизни облизывает ему спину, утверждая, что воск этот сладкий. «Попробуй сам!» — говорит она, но своей спины не оближешь. Оба смеются.:)))).

Менее удачно, но тоже вполне себе ничего, Тёмна пропела «Раз, два, три — тяжело вздохни!» (http://www.novopraz.com/pismo.html) и тут, когда оставалось всего две песни, «Горе чужое» в новой аранжировке и, собственно, «Вечная Любовь», что я так вдохновенно выл ещё на Крымском мосту в нашу первую после долгой разлуки встречу, дело вновь встало… Сначала не было свободного времени у Эли, потом был какой-то пиздец у меня, а потом Тёмна и вовсе принялась всё время переносить сроки.

Мне было ужасно обидно. Ведь почти уже получилось как-то само собой так, что вот-вот набирался уже почти материал на целый живой альбом, спетый от начала до конца именно ею, в чём мне, конечно же, виделся перст Судьбы. Да и как мне было его не увидеть, когда он торчал над этим проектом, как горячий, готовый к новым подвигам юный хуй. А тут снова какой-то ступор, ледник, пиздец навигации! Ведь сами поймите, несмотря на то, что я вполне искренне ещё в самом начале этой сессии сказал Эле, что главное — это чтобы мне самому было не стыдно пить кофе под эту музыку и курить себе печальные свои сигареты, всё-таки в самой глубине моей полумёртвой душонки ещё теплилась какая-то надежда на чудо (а только на чудо и мог я надеяться в том своём положении, и оно, кстати, в конце концов всё же произошло (смайлик бурно эякулирует в темноте светящейся спермой своею — получается будто бы вполне себе фейерверк:))). То есть, в принципе, полностью я всё же не исключал возможности, что кто-нибудь когда-нибудь всё это быть может и выпустит в свет, а тогда скорее всего встанет вопрос о концертной программе и вообще о публичном позиционировании этого проекта хоть в каком-то из возможных ключей, а для этого, в свою очередь, мне казалось совершенно необходимым, чтобы личность вокалистки была едина, и чтобы весь альбом был как бы пропитан сексуальностью именно одной, конкретно отдельно взятой, но постоянно ускользающей девушки. Эх… Ну что тут скажешь?:)

В принципе, у меня (у нас с прекрасной моею Тёмной) это получилось всё же в итоге сполна, хоть и вопреки тому, что эти две самые главные тогда для меня песни она так и не спела. Напрасно, короче, я разорялся на Крымском мосту. Тёмну это не впечатлило. Судя, опять же, по результату.

«Прости меня, Макс, пожалуйста! Ну я не могу! Ну совсем я этого не могу! Прости, пожалуйста!» — сказала она мне в конце концов по телефону весьма торопливо и сбивчиво. Бог его знает, почему так оно вышло. Может она встретила какую-то новую безумную любовь (такое с ней иногда случается), и ей вообще стало не до чего, не знаю.

В общем-то, я и сам Водолей, и где-то лет до 28-ти меня бросало из стороны в сторону довольно изрядно, и я, каюсь, не всегда задумывался о том, какие последствия могут повлечь за собой эти мои метания в судьбах других людей. После 28-ти я стал внимательнее и в принципе строже, как к себе, так и к окружающим. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

Таким образом, где-то в сентябре 2002-го, — когда вовсю уже развивался наш экспериментальный проект тяжёлой музыки, который мы затеяли с Володей Никритиным, в сущности, для того, чтобы развлечь наших жён, которые действительно после этого между собой подружились, — я встал перед необходимостью найти где-то девушку для двух оставшихся без вокала песен.

По большому счёту, мне стало уже всё равно, кто это будет петь, раз не Тёмна. Да хоть, опять же, я сам! И я позвонил своей хорошей знакомой певице Виктории Пьер-Мари. Она согласилась.

Я приехал к ней в гости, показал две песни. Она похвалила. Хорошая, добрая, вежливая. Потом, конечно, тоже несколько подпропала.

Но тут мне позвонила Эля — тоже хорошая, добрая, сложная — и сказала, что нашла для меня замечательную девочку. Звали её Настя (опять же, кстати, об изначальном плане сделать всё это с музыкантами «Кегли-Маугли» во главе с вокалисткой по имени тоже Настя:) (смайлик сопоставляет куски незнамо чего:))) по фамилии Балиет, протеже некто Кирилла Есипова, с которым Эля тогда тесно сотрудничала, некогда аранжировщика группы «Лицей», в каковой, в свою очередь, группе, примерно в описываемое время играло большинство музыкантов группы «Кукуруза», где тогда в качестве фронтвумэн уже трудилась Тёмна. О, ёбаный Миксер Судьбы!

Насте было двадцать лет, и пела она хорошо. Кроме прочего, это не было для неё бесплатной работой. Деньги, хоть и сравнительно небольшие, я на это нашёл. Она-то и спела две мои главные на тот момент песни: «Чужое горе», сочинённое аж в ночь на 31-е декабря 1997-го года, которая, кстати, однажды, как-то между делом, уже была записана в дуэтном исполнении Тёмны и вокалиста моей первой команды Другой Оркестр Максима Горелика, и относительно свежую «Вечную Любовь», то есть сочинённую всего лишь летом 2000-го:).

В принципе, поскольку я гений:), песни я сочиняю очень быстро. Достаточно мне сказать себе утром, что пора бы написать новый хит и, как правило, к полудню он совершенно готов, и это, ей-богу не пустое бахвальство с моей стороны, а чистая правда. Так, на спор (этот вечный гнилой и мудовый спор) с самим с собой я сочинил в ныне далёком феврале 1996-го года «Пойду за моря и реки» ((http://www.novopraz.com/8_e_marta.html), что сполна описано в первых «Новых праздниках» (http://www.raz-dva-tri.com/novye prazdniki.doc), так же я сочинил «Тагудаду» (http://www.novopraz.com/pismo.html) летом уже 2001-го года для проекта, что, было дело, пытались мы замутить с Ваней Марковским и Олегом Чеховым (такие своего рода «кукрыниксы» планировались — да, было дело, но не срослось в результате) и так же, в сущности, сочинил я, честно признаться, всё (в том числе песню «Письмо» — единственную нашу вещь, известную массовой аудитории по причине всё-таки в конце концов состоявшейся годичной радио-ротации в FM-диапазоне).

Другое дело, что потом, уже после сочинения, на меня начинает, как правило, выливаться, будто, блядь, из ведра, совершенно тропический по своей силе и протяжённости ливень из самых разнообразных препятствий к окончательной реализации самой, казалось бы, элементарной хуйни. Это обидно, конечно, спору нет, но такова, видимо, моя карма на эту жизнь, обсуждать которую бесполезно — ей можно только следовать, и это, видимо, единственный Прямой Путь для таких муслимов, как я. Во всяком случае, повторюсь, в этой жизни.

(Смайлик четырежды крестится по схеме: слева направо и снизу вверх, ибо именно так велел ему креститься… Господь. Непосредственно. Так и было. И это правда. Неверующим — Три Шанса на Исправление. И шуткой, со своей стороны, я это бы не назвал:).)

 

VIII

И я понял, пора. Видит Бог, я не позволял себе ничего подобного ровно до тех пор, пока окончательно кое-чего не понял, а это случилось со мной лишь на хрестоматийном и пресловутом тридцатом году жизни. Именно тогда я понял, что то, что я понял, я действительно понял. А понял я то, что, в сущности, знал я всегда, с самого детства и даже, подозреваю, что ещё до рождения в нынешнем виде. Я сейчас говорю вам правду. Это следует понимать так же чётко, как чётко на тридцатом году жизни я понял то, что я понял, а понял я это чётко:). Я вам, сказать по совести, не канатный плясун Пелевин, что хоть порой и говорит дельные вещи — на самом деле всё равно — полагаю, осознанно — продолжает играть в игрушки. А я не играю в игрушки. Ни Человек, ни, тем более, Сын Человеческий не имеет никакого морального права играть в игрушки.

Играть в игрушки дозволено только Богу, потому что… кроме Его игрушек у Него больше ничего нет, включая безусловно и Его Самого. А люди, которые позволяют себе играть в игрушки — делают нечто, что находится за границами Дозволенного. И это конечно далеко неединственное, что делают они за этими самыми границами. Почему недозволено людям играть в игрушки? Да потому, что они не умеют искренне (то есть с искрой божьей!) делать даже и этого, ни говоря уж обо всём остальном.

Я знаю, что мысль, вне всякого сомнения материальна, и я умею убивать и вызывать к жизни. Я умею делать так, что с людьми происходит, что я хочу, чтобы с ними происходило, и многие из этих, назовём это с «особо опасным цинизмом» словом, «проектов» являются осознанно долгосрочными и продолжаются в удовлетворительном качестве по сей день. Скажу больше (терять мне за неимением чего бы то ни было, что сочли бы ценностью обыватели, нечего), в этом мире нет ничего, что на самом деле не было бы моим «проектом» (тут уместно вспомнить, что «проект» и «проекция» — однокоренные слова).

И вот я понял. Понял, и понял, что пора.

До этого да, бывали самые разные периоды/годы проблески, проблески/всполыхи; да, некоторые из них были весьма яркИ (хотя бы вот: http://www.raz-dva-tri.com/dostizhenie_tseli.doc), но нет… пониманием, острым, ослепляющим как солнечный свет, жарким до немедленной потери сознания как костёр инквизиции — нет, таким пониманием это всё не было, то есть не было… ПОСТИЖЕНИЕМ.

Видите ли, понять можно хуеву тучу самой многообразной и такой, блядь, обаятельно противоречивой хуйни, а Истина — ОДНА, и её можно только постичь .

И я сделал первый шаг. Он был прост. Во всяком случае, на уровне действия.

Электронный почтовый ящик, который стал моим первым плацдармом, с которого я вознамерился выступить в Первый и Итоговый Бой за Торжество Мировой Революции Духа, целью каковой революции, да, всегда было Тотальное Преодоление Материи как Космической Категории, я, ничтоже сумняшись, назвал evpaty_kolovrat@… конечно же, front.ru. Почему? Ну да, ну конечно же потому, что да, «…и один в поле воин!»:), раз уж все мудаки такие и никто больше нихуя ни во что не врубается.

Пароль к этому ящику так же был прост; такое простое, такое знакомое слово из шести букв, трёх гласных и трёх согласных; согласные в сумме давали Девятку (запятую с дыркой — тут смайлик:)) и, таким образом, самоубивались, а каждая гласная имела значение Единицы. (Сейчас, сегодня, 12-го января 2007-го года я пишу об этом, как обычно, в вагоне метро (это единственное место, где в последние годы я могу писать — только в метро, только в дороге) и отчётливо слышу запах ладана — странная хуйня! Вероятно, у кого-то такие духи. Уф! Неровён час и ангелы поземные запоют:).) И получалось их три. Три Единицы. Золотая середина. Золотое сечение. Пресловутое ТриЕдинство в Одном (в данном случае, Слове), а две гласные из трёх и вовсе были повторением себя же самих; последняя же гласная была первой — то есть буквой «А», и то, что она была последней, будучи первой, и вовсе делало это Слово окончательно Круглым, а следовательно — Абсолютной Точкой, то есть Повсеместным Отсутствием. А первая гласная была той же, что и в имени Иры, моей некогда столь Вечной Любимой, что и в псевдониме её, собственно, Имярек. Не догадались ещё?:)

Нет, не подумайте, всё было не так вот просто и с бухты-барахты; мол, осенило или там и вовсе втемяшилось в башку и здрасте-нате поехали. Нет. Вернее, не совсем так. Видит Бог, до тех пор, пока я не постиг этого, я ничего такого не говорил и не делал; то есть ничего такого никогда не позволялось мною себе вплоть до исхода тридцатого года жизни. А поскольку, как я уже неоднократно вам заявлял, никакого такого уж прям меня на самом деле не существует, как и тем более любого из вас, то, скорее, правильней сказать, что не мною это не позволялось себе, а до поры до времени это не позволялось мне Богом, а потом, после определённых вещей, стало позволено, стало… можно. Ведь ничто не происходит во Вселенной без его ведома, санкций и прямого участия, поскольку Он — Единственный Сущий, а мы все — лишь какая-то ересь в Его Душе, флюиды унылого настроения.

Паролем к ящику [email protected] было слово: istina .

Заключается она в следующих пяти пунктах, строго по количеству крупных членов Человека, включая, разумеется, голову:); такая себе наибанальная/гениальная пентаграмма, основной всё же, сколь ни вращай, логотип нашей манвантары (сноска: मन्वन्तर, manvantara, «период Ману») — мера времени в индуизме, эпоха богов — дэвов. Согласно пуранам, 1 манвантара = 1/14 кальпы = 71 маха-юга = 852 000 лет дэвов = 306 720 000 солнечных лет. Есть мнение, что термином «манвантара» называют также День Брахмы — в космологии индуизма — период проявления активности, жизни Вселенной. Противопоставляется пралайе. Также см.: http://orel.rsl.ru/nettext/foreign/genon/genon1/atlant.html) (с тех пор, как я сформулировал это (конечно, не без божественной помощи (смайлик тут неуместен) прошло четыре с лишним года. Нет, я не хочу тут ничего ни изменить, ни дополнить. Да и не вправе я делать этого! Тогда было дано мне право высказать ЭТО вслух, но нет у меня права отменять или видоизменять то, что Бог, Бог-Ребёнок, Господь Миров вложил в уста Пластмассовой Коробочки по имени тогда ещё Максим Скворцов, по той лишь простой, вероятно, причине, что этот инструмент, Пластмассовая Коробочка-я, был наиболее удобен Ему в тот конкретный момент, наиболее как-то это было сподручно, через меня, потому что да, в ту зиму мы были ЕДИНЫ. Кто не понимает этого, обязан хотя бы постараться это понять. Непонимающим по причине осознанного, пусть даже физиологического отторжения того, что я говорю, то есть нежелающим даже попытаться понять, будучи уверенными в том, что они как бы выше этого — как и прежде, Три Шанса на Исправление. А ведь кто-то, возможно, свой первый шанс уже проебал. Ты думаешь, что ты выше — будешь ниже, то есть увидишь воочию истинное место своё, ибо… нехуй выёбываться — 144 тысячи раз сказано это во всех священных Писаниях нашего наименьшего из миров. Ещё раз напоминаю, что вдумчивое чтение этой книги — один из ваших трёх шансов . Для кого-то первый, для кого-то второй, для кого-то последний), и пункты эти таковы:

1. Бытие — иллюзия.

Тут всё просто. Понимать это следует совершенно буквально. (Ещё раз — уж не помню, в какой — повторяю, я не стремлюсь к Оригинальности. Стремление к Оригинальность — вечный удел посредственности, её альфа и омега, её низкие потолки. Да будет это ёбано пони бегать по круг до конца времён — слава Богу, уже недолго осталось! Я… Что я?.. Меня нет. Я всего лишь следую традиции своей касты, касты предостерегающих увещевателей (смайлик продольно разрезает себе вены на левой руке и голый ложится на землю Соловецкой Голгофы:)).) Об этом написано во всех священных писаниях. Не верите — изучите!

Если мы можем что-то потрогать руками — это ещё вовсе не доказывает реального существования этого. Просто такую иллюзия можно назвать тактильной, вещественной, иллюзией осязания. Об остальном и говорить смешно. Само собой.

Главной же иллюзией является существование кого бы то ни было, включая тебя самого, из чего, впрочем, вовсе не следует, что к чему бы, а тем паче, к кому бы то ни было допустимо пренебрежительное отношение. Категорически нет. В противном случае, аннигиляция, а так как на самом деле ничего и никого нет, то и нет в этом ничего страшного. В любой из смертей.:)

И это Голова, голова пентаграммы, которой, на самом деле, не существует.

2. Время бренно — вот Рука Правая, вещественная, проявленная, существующая «реально», то есть отражение… руки левой, истинной причины и природы вещей.

О ней говорится вначале, перед Рукой Левой, чтобы обозначить движение справа налево, то есть движение Истинное. Да, известно, что по законам живописи, справа налево — это назад. Если вы рисуете, будучи ребёнком-мальчиком, могучую танковую армию, движущуюся справа налево, это значит, что несмотря на всю свою мощь, эта армия отступает. Но вся эта чушь работает безупречно только в нашем, лишь временно допускаемом (а Время бренно, то есть сама Вселенная, в которой существует Время как категория, сам пространственно-временной континуум — есть явление, простите за парадокс, сугубо временное), перевёрнутом мире.

На самом же деле, движение справа налево — это не отступление, то есть не только, а Возвращение; возвращение к Истине, то есть к Абсолютной Точке. Само же отступление, как частный случай движения вообще (в изначально иллюзорном, несуществующем мире) предполагает за кадром наличие Большей Силы, под натиском коей и происходит отступление/возвращение, и Сила эта находится в Голове Пентаграммы/человека и заключается в Истинном Осознании Истинной Природы Своей.

Трансформация же Правой Руки в Левую, под руководством Головы, осознавшей свою Истинную Природу, в этом значении является даже не столько возвращением, сколько переходом на новый уровень.

В этом нет ничего необычного и противоречащего логике даже нашей поверхностной иллюзорной жизни, где мы находим массу примеров, убедительно подтверждающих, что при определённых условиях само по себе Возвращение к чему-либо является скорее шагом вперёд, нежели назад.

Однако повторяю ещё раз, всё это действует до поры до времени во «временно» допускаемом к существованию Господом Миров нашем пространственно-временном континууме.

3. «Ты» не существует — и это Рука Левая, она же, в сущности, Сердце, то есть то, что важно и близко просто само по себе; то, с чем ничего невозможно сделать; то, ради чего бесконечно переруливаются мировоззренческие концепции, дабы в конце концов убедительно оправдать то, что на самом-то деле изначально не нуждалось ни в каких оправданиях. (Перед кем? Перед кем оправдываться Тебе, Господи?) Это то, что «там» было всегда и не претерпит никаких изменений в главном даже когда мир вновь станет Абсолютной Точкой. Для чего же тогда всё это было?

Ещё раз повторяю, при определённых условиях, само по себе Возвращение к чему-либо, одновременно являющееся отказом от чего-либо другого, противоположного, является шагом вперёд, но не назад.

Что же конкретно означает тезис «„ты“ не существует»? В чём сущность Левой Руки?

Смысл её существования в постепенном, последовательном осознании себя Головой, затем Пентаграммой в целом, а затем, наконец, искомой… Абсолютной Точкой, кроме коей никогда ничего не существовало, да и не могло существовать, ибо никогда не существовало и не существует её самоей, ибо Абсолютная Точка — это её отсутствие.

Что же до несуществования «ты», то тут, как и в любом важном тезисе, равноправно сосуществуют несколько уровней понимания в зависимости от того, каким уровнем развития интеллекта или духовного опыта мы волюнтаристски наделяем сгустки проявленности (в просторечии — людей), каковых ошибочно полагаем существующими объективно за пределами нашего субъективного мировосприятия и независимо от него. Полагаю, что о Левой Руке сказано достаточно. Sapienti sat, если позволите:). (Глаза смайлика самопроизвольно проваливаются в его же горло. Он судорожно сглатывает и в следующую же секунду распознаёт в рельефе внутренней поверхности своей брюшной полости тот же рисунок, что видел он на обоях из своей детской кроватки, когда ещё не умел держать голову:).)

У звезды конечно имеются ноги. То, на чём она стоит с общепринятой, то есть с обывательской точки зрения (в этом и трагедия нашего времени (и уже не первое столетие), что общепринятой, то есть принятой ко всеобщему сведению и использованию, является именно точка зрения не лучших сынов и дочерей человеческих, а именно обывателя) и что, конечно же, изначально является неким допуском, совершаемым из чистого сопливого человеколюбия, ибо действительно ну просто сил никаких нет смотреть, как мучаются иные, якобы существующие, пытаясь что-то такое понять.

4. Жизнь прекрасна — вот Нога Правая. В изначально перевёрнутом мире, коий представляет собой наша реальность, она выглядит более сильной, и кажется иным, что стоять на такой ноге, означает в принципе прочно стоять на земле. Они не ведают, что пока стоишь на земле, Истинного Равновесия не достигнешь. Что с них взять? Они невиноваты. Их личный опыт ничего такого им не показывает, что заставило бы их усомниться в примитивной собственной правоте (На Всё Воля Божья, но… он не ведёт Прямым Путём несправедливых людей:)).

Есть и здесь разные уровни понимания. Жизнь прекрасна ещё и потому, что прекрасен замысел Творца в принципе, ибо он абсолютно безумен, ибо ум — низшая форма духовного бытия, годящаяся лишь для человека за отсутствием на данном этапе его развития способностей к большему.

Прекрасна жизнь потому, почему, в принципе, прекрасен Неверный Шаг, а он прекрасен, в свою очередь, потому, что именно после него делается шаг назад, который на самом деле есть шаг вперёд, ибо Время бренно, то есть само по себе есть явление временное и иллюзорное. Ну и вообще жизнь прекрасна по многим причинам. Мало ли…

5. Смерть безвредна — вот Нога Левая, более истинная, но всё же нога, то есть нечто, хоть и правдивое, но являющееся правдой лишь определённого этапа.

Так и в жизни, которая есть антитеза смерти только на первый, более чем поверхностный взгляд, мы часто говорим: «Ладно, пусть будет хоть так», когда не видим возможностей к лучшему или хотя бы более подходящему:).

Безвредна смерть потому, что она не является чем-то продолженным во времени, в отличие от жизни, то есть изначального допуска; чего-то такого, что допускается с большой натяжкой и исключительно под влиянием необходимости, вызванной Диктатурой Момента, ибо Время как категория и обеспечивает существование Ада, которым является наша земная жизнь. Время, как любая другая множественность — есть основа Ада. Запомните это. Запомните это хорошо. Бенкните, наконец, эту ноту! (тут смайлик:).)

Говорить о смерти в категориях жизни — полная глупость, и это такой допуск, с такой натяжкой, что, конечно, это заведомая бессмыслица. Однако если уж всё же петь бессмысленные песни агнца перед закланием (то есть «трагедии», в истинном смысле данного слова), то есть безумству храбрых:), то можно было бы сказать, что смерть — есть мгновенный переход/перескок (как с одной канавки виниловой пластинки на другую) из одной жизни в следующую и о, да, расстройтесь/утешьтесь, всегда в свою же собственную.

Смерть — всегда Одна, но… в категориях жизни бывает разных степеней, разных уровней перескока. Да, в каком-то, на самом деле более глубоком, чем можно сначала подумать, смысле, можно сказать, что в течение того, что воспринимается нами как одна жизнь, смерть приходит к нам не единожды. И я имею сейчас в виду нечто более глубокое, чем то, о чём порой, упоённо жуя собственные мелочные сопли, обыватели говорят с праведной, как им кажется, экспрессией «И во мне тогда всё, как умерло!» Нет, я не об этом.

Я о том, что порой это происходит на самом деле. Человек не всегда прыгает, перефразируя Фаину Раневскую, из могилы обратно в пизду (хотя когда он всё-таки делает это, он прыгает всегда в одну и ту же пизду (полагаю, тут сказано достаточно:))). Иногда, и гораздо чаще, он прыгает в разные точки одного и того же вектора, что на самом деле есть кольцо — только очень большого размера (Лобачевский, в принципе, говорил об этом), которым является его Индивидуальная Судьба, как об этом говорят продвинутые обыватели. Эти и объясняется избирательность нашей памяти — в одни «периоды жизни» мы помним о своих детстве и юности одно, в другие — другое, как кажется нам, соседнее. Вследствие этого, контекст, в котором нам видится собственное Настоящее никогда не бывает цельным и абсолютным, ибо является иллюзией изначально. А является он ей только и просто потому, что так решил Бог-Ребёнок, Господь Миров, а обсуждать его решения — не человеческое дело.

Бог-Ребёнок прав и непогрешим не только потому, что он Бог, но и потому, что Ребёнок. Дети же правы более взрослых в первую очередь потому (надеюсь, можно не повторять, что речь обо всём этом ведётся сейчас в категориях земной жизни, изначально малоприменимых к этим вопросам) — так вот, дети правы более взрослых во всём, что они говорят и делают потому, что контекст, в котором они воспринимают своё настоящее и само это их настоящее являются, по сути дела, Единым Целым.

Я ещё раз хочу напомнить вам о том, что я не стремлюсь к Оригинальности и ни в коем случае на неё не претендую. На Истину, как говорится, в последней инстанции я тоже не претендую. Я её просто сообщаю, ибо лучшее, что может сделать в конечном итоге человек (скажу больше, ничего другого он просто не может, даже если сам он временно уверен в обратном:)) — это следовать Традиции своей касты. Моя каста — это каста Предостерегающих Увещевателей. (Один смайлик дарит другому шерстяную серую шапочку с козырьком:).)

И вот однажды вечером, а точнее в ночь на 2-е декабря 2002-го года, когда Да мирно спала после полутора-двух литров сухого красного вина в упаковках всеобъемлющих Tetrapack, я вышел в открытый интернет и… отправил первым 30-ти девушкам свой роман «Я-1» (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc) прикреплённым файлом и пару индивидуальных «командных» строк, аппелирующих в каждом конкретном случае к информации, содержащейся в их анкетках на портале знакомств «Dating.ru».

Это было легко. Ещё раз напоминаю, был конец 2002-го года, и тогда ещё, во всяком случае в России и так называемом Ближнем Зарубежье, интернет был ещё достаточно элитарен и совсем уж тупых и случайных людей там было намного меньше, чем теперь:). Индивидуальная информации не только практически не охранялась, но, напротив, лезла на тебя буквально изо всех щелей, даже если ты специально её не искал. Так, например, для того, чтобы получить «мыло» любой понравившейся тебе девушки, нужно было всего лишь попросить об этом местного робота, попросту указав свой e-mail-адрес. В этом плане оный робот был совершенно безотказен. Единственное, что он категорически не посылал ничего на «mail.ru» — мелкие корпоративные войны уже начались — но и это не было проблемой, ибо завести себе новый дополнительный ящик на другом портале, как известно, дело пяти минут.

Ну и понятно, в силу того, что это было хоть и относительно недавнее, но уже совершенно иное время, людей ещё просто-напросто не успел заебать всякий спам, о котором многие, конечно, знали, но в основном ещё понаслышке, и поэтому многие девушки легко откликались на эти «послания» и действительно читали всякие прикреплённые файлы, открывая их совершенно бесстрашно (а некоторые были и вовсе умны до того, что знали, что файлы с расширением «doc» в принципе неопасны).

Кроме прочего, я неслучайно брал адреса именно на сервере знакомств, так как таким образом я выходил на контакт только с теми, кто самим фактом своего там присутствия официально подтвердил, что, в принципе, он/она не против. И вообще, говорю же, в некотором смысле, я был одним из первопроходцев, а для первопроходцев всегда открыто (поначалу:)) больше дверей, чем для тех, кто движется следом.

Меня не удивляло всё это, как не удивляет и то, что из этого выросло на сегодняшний день. Всё, что только ни происходит в мире, рождается сначала у меня в голове (это проверено), а потом уже в сильно деградировавшем виде становится частью масскультуры и, конечно и, в общем-то, слава Богу, пожалуй, без какого-либо упоминания моего имени:).

Это началось ещё в детстве. И даже не с того, о чём сейчас расскажу.

Я учился в четвёртом классе, и был где-то декабрь 1983-го года, когда в массовом сознании ничто не предвещало беды и ни одна собака даже в самых смелых собачьих своих мечтах не могла и помыслить о конце социализма. А я был таким юным патриотом своей Родины, пионером, членом редколлегии нашей классной стенгазеты и ненавидел Америку, равно как и побеждённую нами фашистскую Германию и вообще всех тех, кто не хочет мира и счастья для всех людей на земле. (Я их, кстати, и сейчас ненавижу и искренне желаю им смерти, которая, впрочем, как вы помните:), безвредна.)

Было где-то без двадцати восемь утра, и я, перед тем, как уже отправиться в школу, выгуливал в собственном дворе свою же собаку, русскую псовую борзую по кличке Патти. Кажется, у неё была в тот период течка, и после того, как она справляла малую нужду, в снегу оставались глубокие кровавые дыры.

Почему я допустил подобное предположение, из-за которого и рухнула потом последняя Традиционная (в геноновском смысле) Цивилизация, коей, несмотря на революционный способ прихода к власти, всё же являлся Советский Союз? Да я не знаю, могу лишь развесть я руками. Не было к этому никаких предпосылок, и даже Сахаров, там, какой-то был всем, в общем-то, абсолютно по барабану, и никаких «вражеских голосов» я не слушал, ибо не было вообще это принято в моей семье — как-то и без слушания этих ёбаных голосов было всем, чем заняться. Почему же я допустил это? Да, пожалуй, просто потому, что почему бы и нет — такое простое мальчишеское детское допущение. Что же такого допустил я? О чём подумал тогда? А вот о чём.

Патти уже засобиралась домой, но вдруг передумала и всё-таки села срать. Тут-то, в порядке шаловливого допущения, то есть, в порядке бреда я и подумал, — а вдруг на самом деле всё наоборот; вдруг социализм и коммунизм — это плохо, а капиализм — это хорошо?

Какие последствия это моё детское, «всего лишь» интеллектуальное, допущение повлекло за собой в ближайшие десять лет, все вы хорошо знаете, хоть уже и немногие из ныне взрослых людей, родившихся после 80-го года, знают о том, как было до этого, да им и реально мешают это узнать. Да, история переписывается и переписывалась всегда — теперь я знаю это точно, ибо вижу это своими глазами.

По всему по этому (ибо был это, прямо скажем, не единственный случай, когда из моих игровых допущений, сделанных, в сущности, из одной подростковой шалости, вырастали потом всеобщие проблемы и истинный ужас этого мира) я и ощущаю довольно часто личную ответственность за убожество нашей жизни, которая всё равно, конечно, прекрасна. А вы? А с вами ничего подобного не случалось? А вы уверены? А почему же тогда личной ответственности не ощущаете вы? Как же тогда вы можете жить со спящей или и вовсе мёртвой совестью и иметь наглость считать при этом, что вы живёте на самом деле?:)

В середине 90-х, когда последствия моего безрассудного детского допущения урожая 1983-го года зашли уже достаточно далеко, но я ещё не понимал, что во всём виноват именно я, я на полном серьёзе думал о том, как было бы в сложившейся ситуации (о, наивный! Тогда я думал, что сложившейся ОБЪЕКТИВНО!:)) здОрово, если б существовал такой круглосуточный радиоканал, в который постоянно звонили бы и приглашались люди, независимо от своего социального слоя — сегодня электрик Петрович, а завтра Алла Борисовна Пугачёва. Рабочим названием этого радиоканала, живущего в моей голове было «Кого ебёт чужое горе?» (об этом, в частности, и написана песня «Горе чужое» (http://www.alleypm.com/mp3/audio/novye_prazdniki/Pismo/novye_prazdniki-gore_chuzhoe.mp3), которую долгое время я считал своей главной — о том, что, как это ни грустно, не ебёт оно никого). Во что, в свою очередь, выродился уже этот мой смелый замысел, ныне все тоже хорошо знают: частично в программу «Окна» и ей подобные, частично — в нелепую катавасию интернет-дневников.

Тогда же, в середине 90-х, я вообще буквально бредил метакоммуникацией всего и всех, а также созданием всевозможных коллекторов-аккумуляторов современной культуры. Сегодня мы видим, сколь успешно вырождается уже эта идея в сети интернет, с каждой минутой превращаясь во всё более несмешную пародию на саму себя.

И я ещё раз повторяю, что ответственность за нынешнее фантастическое убожество нашей жизни мне трудно переложить на кого-либо, кроме себя самого. Да и много тому подобного было — обо всём не расскажешь.

Так что в том, что «Dating.ru» был как будто специально создан для меня и именно к тому времени, когда во мне всё созрело для активного действия, я не видел ничего удивительно-странного. Не ощущал я этого, впрочем, и каким-то особым подарком судьбы. Что удивительного, если, в каком-то смысле, я сам же и создал это ёбаный «Dating.ru», вкупе с «реально» создавшими его людьми? (Макушка смайлика как бы проваливается внутрь его головы. Теперь в ней можно хранить шариковую ручку, а то и пару-тройку цветных карандашей. Время — выбирать цвет…:))

В день первый я начал с простого. Я выбрал всего лишь не то 30, не то 33 девушки из тех, кто согласно официальной версии сайта, зарегистрировался там в последние два дня. Невероятно удобен был интерфэйс, оформленный как фотокартотека, состоявшая из преьвюшек «девушек», желающих «познакомиться». При нажатии на понравившуюся превьюшку в новом окне открывалась уже отдельная страничка этой девушки, где было уже несколько полноразмерных фотографий и анкета, где помимо антропометрических данных имелось поле, в котором каждая рассказывала что-то о себе и о цели знакомства как бы своими словами. «Остальное при встрече…» — вот сакраментальная фраза, которой заканчивалось большинство анкет. Всё, что нужно было сделать, чтоб получить e-mail той или иной девушки — это кликнуть одноимённую кнопку.

На сайте было предусмотрено множество вариантов сортировки: и по возрасту, и по городам, и по странам и как угодно. Впоследствии я пробовал всё. Сортировка же по времени регистрации на портале, была самым примитивным, что только можно было себе представить и, собственно, в качестве самой расхожей открывалась «по умолчанию».

В ночь на 2-е декабря 2002-го года я воспользовался именно ею, потому что принципиально было просто попробовать, то есть начать (смайлик расправляет нижние крылья:)). Меня необыкновенно заводила мысль о том, что в течение суток три десятка девушек в принципе узнают о моём существовании во Вселенной. Да, конечно, читать «Я-1» и вообще открывать прикреплённый файл, многие из них не станут, но от 2-х до 5-ти процентов даже и нецелевой аудитории чего бы то ни было всегда делают то, что от них хотят полностью — этот числовой закон незыблем при любом раскладе, а в случае, когда ты входишь в контакт с теми, кто изначально подтвердил свою потенциальную готовность к нему, этот процент может быть — и был, конечно же, — существенно выше. И уж в любом случае, каждая из тех, кто получит это письмо, будет думать о том, кто я, какой я; хотя бы в порядке бреда будет думать, будет ли между нами секс, и если будет, то как именно это будет: так ли, как нужно/нравится ей или так, как нравится мне, а вдруг со мной возможно то, о чём она всегда стеснялась сказать предыдущим — ну и всё такое. Сайт знакомств — он и есть сайт знакомств.

И ещё раз повторяю, это не было простым спамом — каждая из тех, кто получал от меня письмо, была уверена, что это адресовано лично ей, как, собственно, это и было на самом деле. Хотя файл «Я-1» я прикреплял ко всем (:)), в каждом письме содержалась прозрачная отсылка к тому, что я читал в их анкете, в графе, где они говорили что-то своими словами.

Да, я был готов к «максимально близкому общению» с каждой из тех, кого я сочту подходящей для общего дела. Весь сложный комплекс многоуровневых сомнений/переживаний я оставил к этому времени позади. Да, это всё было и это было трудно (не надо думать, что так вот всё легко — нет, не легко), но я уже принял решение и шёл теперь напролом. Ведь основной целью для меня было создание целой организации, то есть того, что обывателям ныне рекомендуется для простоты восприятия именовать религиозными сектами и деструктивными культами. (Я думаю, можно не пояснять, что восприятие искусственно упрощается всегда с одной целью — чтобы люди просто потеряли чувствительность, то есть перестали бы воспринимать всерьёз что-либо вообще, включая то, что делает правящая нами уголовная хунта с нашими же детьми, родителями, супругами и друзьями, не говоря уж о нас самих:))

Впоследствии, повторяю, я пробовал разные варианты сортировок, отправляя почти ежедневно в течение нескольких месяцев письма как минимум 30-ти адресатам женского пола (Евпатий Коловрат трудился во мне на полную катушку:)), живущим в самых разных странах и городах, в возрастном диапазоне от 16-ти до 50-ти лет (не скрою, в зависимости от внешних данных, из чего вовсе не следует, впрочем, что все мои адресатки были красавицами с точки зрения инфантильных мачо — а все мачо, к слову, всегда инфантилы:). Нет. Но зато все они были красавицами с моей точки зрения, и их всех я любил; во всяком случае был готов к этому; в том числе и к любой ответственности за свои действия. К этому времени, лично для себя, я уже пришёл к чёткому убеждению, что я — Божий Внук:).)

В один день я выбирал возрастной параметр (на момент зимы 2002-03 гг наиболее контактными в интересовавшей меня сфере были девушки от 27-ми до 33-х, хотя тут были, конечно, свои вариации. Так например, в регионах, начиная с юга России (Ростов-на-Дону, Краснодар, Ставрополь) и далее на юго-запад — то есть почти вся Украина — достаточно контактной оказалась возрастная группа от 23-х до 25-ти. В то же время восток России, в особенности, Западная Сибирь, характеризовались весьма контактными девушками в возрастном диапазоне от 37-ми до 45-ти. Ещё раз напоминаю, я был первопроходцем, и всё это ещё не успело никого заебать, да и, конечно, я обладаю некоторыми «скромными» талантами в сфере коммуникации в принципе. Недаром я — Водолей и горжусь этим. В славянском Зодиаке знак Водолея называется Крышнем, и многие специалисты прямо отождествляют его с Гермесом, и только обыватели, да и то не все, знают его как бога Торговли, а вовсе не как автора так называемой «Изумрудной Скрижали»).

В другой день я руководствовался геополитическими соображениями, и тут, понятно, что, возможно, играла свою роль моя индивидуальная карма и мой личный состав крови: наибольшую ответную реакцию моё сердце фиксировало в Украине и Израиле.

Иногда же, на основе уже полученных знаний я использовал смешанную технику, тестируя, например, ту или иную возрастную группу, проживающую на той или иной географической территории.

Насколько удачно всё это было? Да, в общем, пожалуй, удачно. По крайней мере, коэффициент реальной контактности был всё же существенно выше 2–5 %, и это при том, что количественные показатели вовсе не были для меня существенными.

Хочу напомнить также и о том, что ЖЖ, ЛирУ и прочие онлайно-дневниковые порталы хоть уже и существовали, но до сегодняшнего уровня распространения им было ещё очень и очень далеко. Поэтому меня весьма радовало то обстоятельство, что уже к Новому 2003-му году Лариса из Харькова (30 лет), Настя из Новокузнецка (24 года), Оксана из Томска (32 года), Ева из Тель-Авива (41 год), Анна из Ростова-на-Дону (26 лет) и некоторые другие уже не были для меня абстракциями, а были вполне конкретными, пока ещё только духовными (что и прекрасно!) сущностями, о самом факте существования коих во Вселенной ещё вчера было мне попросту неизвестно, а уже сегодня мне удалось как бы оживить их в себе и… дать себе жизнь в них. Ну разве уже одно это само по себе не прекрасно?..

О чём мы говорили с ними? Как происходило всё это? Прежде всего мы говорили о Я, то есть о них, то есть обо мне; о том, что отличает нас от других людей; существуют ли другие люди в действительности, за пределами нашего восприятия, или же они являются исключительно плодом нашей интеллектуально-духовной деятельности, то есть являются всего лишь экстраполяцией различных аспектов нашего же собственного Я; и не допустили ли мы в своё время заведомую ошибку, приняв на веру то, что говорили нам наши родители о том, что было, де, время, когда нас не существовало, а они, мол, уже были и только потом, в результате известных их действий (о, людская самонадеянность!:)), на свет появились мы — ведь ни проверить, ни доказать это невозможно — то есть первое и самое главное, что мы всерьёз «узнаём», принимается нашим юным доверчивым сердцем просто на веру — уж очень, узнавая впоследствии своих же родителей всё лучше и ближе, велика вероятность наёбки с их стороны; ведь если нас наёбывают практически постоянно, из разу в раз, то с какой же тогда стати мы должны считать, что они не поступали так с нами всегда?:)

Разумеется, употребление таких слов как «экстраполяция» я первоначально сводил к минимуму, до выяснения ситуации с уровнем развития той или иной Прекрасной своей Собеседницы. Зато… на первом этапе я не скупился на комплименты, воспевающие на том или ином уровне завуалированности (в зависимости, опять же, от того типа темпрамента, коим обладала та или иная Девушка — порою, и даже зачастую, помогал уровень откровенной скабрезности, хотя и в рамках литературных норм — это тоже важно) всё же именно телесный аспект их Красоты. Опыт лета 2000-го года не прошёл для меня даром и спустя пару лет я просто широко применял те знания, которые, прямо скажем, не без труда приобрёл. Не помню имени того умника, кто сказал как-то абсолютно верную вещь: «С женщиной можно делать всё, что угодно. Необходимо лишь чётко объяснить ей, что именно вы с ней делаете».

Следующим этапом были долгие разговоры по поводу пяти универсальных пунктов (бытие — иллюзия, время бренно, «ты» не существует, жизнь прекрасна, смерть безвредна), а также разъяснение значения моего пантакля, что на сегодняшний день выглядит так:

, что представляет собой букву «Я», слившуюся со своим зеркальным отображением и одновременно вращающуюся вокруг своей оси, то есть единственной Прямой Вертикали (понятное дело, что в случае вращения мы получаем две объёмные фигуры: конус и шар, каковые в разрезе являются треугольником и кругом, и то, что Круг, таким образом, увенчивал собой вершину Треугольника, символизировало Путь Человека (а буква «Я», как и латинское «R», — в принципе имеет идеографическое значение Человека Идущего) через дерьмо изначально несовершенного, но данного как испытание материального мирка к Постижению Истинной Природы Вещей и Своей Собственной! Sapienti sat, или, как я иногда шучу, «сопите сами»:)). Тогда же, под влиянием Никритина (до нашего разговора у клуба «Дом», состоявшегося 10-го апреля 2003-го года — как выяснилось позже, прямо перед моим Посвящением — было ещё далеко) этот символ выглядел чуть иначе, хоть и на основе того же первоэлемента: — это было более попсово и походило ни то на банальную пацифику, ни то на логотип «Тойоты», и, как я теперь понимаю, не вполне верно.

Да, то, что Круг, образованный как разрез Шара, не был разделён вертикальной чертой, с одной стороны, лучше отражало суть доктрины, но с другой — отражало её как раз таки хуже, поскольку само «Я» в качестве отправной точки становилось неочевидным. Во-вторых, то, что это Всеобщее «Я» само по себе было вписано в Круг, а не заключало его в себе в области, извиняюсь, вращающейся головки буквы «Я» — было, пожалуй, неверно в принципе. В-третьих, повторяю, в целом неподготовленным контрсознанием (а контрсознанием является любое сознание, каковое мы ошибочно полагаем существующим независимо от нашего восприятия. Так и получается, что и всех врагов своих мы создаём сами. И ещё напомню, что к оригинальности суждений я не стремлюсь. Просто всё это лишний раз подтверждает довольно старую и абсолютно верную мысль) хуже читалась основная идея.

Чего всем этим я хотел добиться в идеале? Да всё же просто! Я хотел создать не то чтоб новую религию (потому как точно знаю, что все разговоры о Едином «Я» и вообще о Единстве — это всего лишь разговоры о Ядре, об основе всех мировых религий, существующих за всю историю человечества, каковая, в свою очередь, с одной стороны, конечно, намного длиннее общепринятой и лишь временно официальной, с другой же — намного короче, то есть не превышает возраста любого из нас, точнее даже того, что мы сами думаем о своём возрасте. То есть предлагаемая мною доктрина — есть всего лишь разговор о самом Главном в том, что и так волнует любого из нас), но всё-таки максимально развить сеть адептов этого, прямо скажем, ненового и неоригинального учения, хоть и сам я сначала дошёл до этого сам, и лишь потом, много лет спустя, мне стали попадаться письменные источники, прямо или косвенно подтверждающие мою Абсолютную Правоту.

Да, безусловно я делал опору на Гендер как таковой. И да, писал только девушкам. Во многом это было связано с тем, что то, что я хотел передать, было всё же ни чем иным как Откровением. А для передачи Откровения годятся лишь вполне определённые волны, обладающие совершенно определённой частотой.

В режиме интеллектуального, пусть даже высокоинтеллекутального:), но дружеского общения между особями одного пола (если они, конечно, не являются гомосексуалистами, а, впрочем, даже и в этом случае:)) передача Откровения невозможна. Это всего лишь обмен мнениями, которые можно в лучшем случае принять к сведению, но это всё равно никого ни к чему всерьёз не обязывает. Видите ли, по водопроводным трубам не передают электричество (хотя, в принципе, это, пожалуй, неплохая идея:)), а подача воды в оросительных системах не предусматривает использования для этого электрокабеля.

Из этого, впрочем совершенно не следует, что я собирался доносить это откровение только до женщин. Нет, план состоял в ином. Осуществлялось это в несколько этапов.

Этап первый: расположение к себе в принципе; сначала как к собеседнику, а затем и как к основному конфиденту. Это было нетрудно, поскольку я правильно выбрал момент в социальной истории: всех мрачно всё заебало, но душа, а тем более женская, желала верить ещё в чудеса, и я готов был эти чудеса предоставить — Бог действительно дал мне для этого силы; я бы даже сказал, именно для этого:). Интернет же был ещё для многих малоизученной штукой и изначально располагал к большей откровенности, чем в повседневной, так называемой, «реальной» жизни, ибо на первых порах весьма походил на идеал любого человека, коим всегда и для всех является максимально насыщенное общение, в сущности, с самим собой. В принципе, таковым является, и являлось изначально и всегда, любое общение, но в сети это было как бы самоочевидно и более наглядно. И ещё раз повторяю, Мои Прекрасные Собеседницы ждали чуда, и всё, что мне оставалось — это просто не сдаваться и следовать изначальному плану с упорством Рахметова или Мересьева, что, собственно, я и делал. Все сомнения я оставил на тот момент в прошлом.

Второй этап: частичное раскрытие своего плана действий и, так сказать, лёгкое приоткрытие тайны, на наличие коей мягко, но прозрачно намекалось с самого начала. Сюда же шли разговоры о Евпатии Коловрате, о том, что один очень даже в поле воин, и всё, что вообще можно сказать о том, что тупорылые обыватели называют мессианским комплексом. А сказать об этом можно очень и очень многое — с каждой мы говорили о чём-то своём.

Третий этап: весьма эмоциональное признание в том, что на самом деле деятельность, о планах ведения которой сообщалось на втором этапе, уже началась и, на самом деле, именно в рамках ведения оной деятельности мы с ней, Прекрасной Собеседницей, и познакомились. Тут с моей стороны шли хоть и запланированные с самого начала, но вполне искренние извинения, ибо сам факт занятий всей этой темой — сам по себе есть достаточно серьёзное испытание для человеческой психики; что уж тут говорить, конечно я извинялся искренне, хоть и с самого начала вёл отношения именно к этой точке. Я и говорил, повторяю, одновременно и искренне и в то же время по чёткой схеме, что, мол, да, действительно, когда только планировал всё это, то не знал, что встречусь именно с Ней, но… где тут, спрашивается, неправда? Ведь я действительно не знал этих Девушек до того, как познакомился с ними, то есть до тех пор, пока мы взаимно, с моей точки зрения, не материализовали друг друга. Да и не только с моей подачи, право слово! Вспомните сам факт их присутствия на сайте знакомств! Просто произошло слияние двух поначалу независимых векторов, изначально же, между тем, запланированное Богом-Ребёнком, Господом Миров. Ведь если бы это не было предопределено изначально, то этого бы попросту не произошло. Примерно на том же этапе я сообщал Собеседницам об их неединственности; о том, что подобный уровень отношений есть у меня не только с нею одной, но… конечно же да, намекал, и опять же, номинально говорил правду, что так, как я общаюсь с Ней, я не общаюсь больше ни с кем.

После этого я ждал письменного ответа. Как вы думаете, в чём он, как правило, заключался? Ну да, к этому моменту Гендер и старик Фрейд делали своё дело: я получал принятие, согласие и одобрение.

Этап четвёртый: я признавался в Любви и предлагал разделить со мной мою судьбу, не забывая в очередной раз обозначить, простите за каламбур, размытость границ Субъекта и Объекта, Меня и не-Меня, Её и не-Её. Уж что-что, а это я делал настолько искренне, насколько искренне я вообще существую (из ушей смайлика вылезают его же собственные ноги:)).

После этого, в случае согласия, Девушке выдавался пароль к ящику [email protected], то есть слово… «istina».

Не начинали ли на меня после этого смотреть как на идиота? Да, в общем, нет. Почему? Да, в общем, по очень простой причине — у меня был совершенно самоочевидный социальный статус.

Во-первых (впрочем, это даже не во-первых), в любой поисковой системе я довольно очевидно отображался как писатель и музыкант с ссылками на упоминание моего имени в таких некогда олдовых изданиях как «Знамя», «Новый мир», «Новое литературное обозрение» и даже «Русская мысль», ну а во-вторых, и, наверное, даже это во-первых, моё имя и фамилия практически ежедневно мелькали в титрах топовой игровой программы «Слабое звено», шедшей в прайм-тайм по одному из центральных телеканалов «ОРТ» (будущий великий и ужасный «Первый»), вещавшему не только на всю Эрэфию, но и почти на всё так называемое постсоветсткое пространство, включая, разумеется, Украину. Судите сами, смотрит весь бывший многомиллионный совок, а вопросы придумывают три человека, один из которых я:)! Так что в теории, видит Бог, я рассчитал всё верно. Собственно, он-то за меня всё и рассчитал, да и решил тоже. У Человека нет никакого выбора. То есть в саму ситуацию выбора он ставится постоянно — да, это, конечно, так, но… Бог-то заранее знает, что и когда мы выберем. (В Коране об этом говорится, кстати честнее, чем в Евангелие — этого не отнять:).)

Пароль к «коловороту» давался с совершенно прозрачными целями. (И, кстати, если вдуматься в смысл слова «коловорот», для обладающих Знанием становится очевидным, что иного пароля к нему и быть не могло! (Смайлик удаляет из носа сухую козявку, но та увлекает за собой «мокрую»:).)

Во-первых, это работало на пробное (оно же — пристрелочное:)), и пока ещё в весьма лёгкой форме, но уже до некоторой степени размывание субъектно-объектных отношений между мной и другими участниками «проекта», ибо совместное пользование «коловоротом» предполагало, при неограниченности полномочий каждого из реальных пользователей и полную свободу его действий, что все эти действия совершаются как бы от Одного Общего Лица, которое не есть ни Я, ни Она, но зато, вместе с тем, представляет собой именно что в буквальном смысле слова «Квинтэссенцию» Лучшего в нас. То есть это была такая вполне себе рабочая модель, пробный опытный образец грядущего «тотального» МОНОКОСМА.

Во-вторых (а на самом деле даже во-первых), я был изначально прицельно заинтересован в том, чтобы Девушки постепенно приступили к формированию своей сети, работая уже, в свою очередь, с Юношами:).

В этом плане мне повезло. Ведь Бог знает что делает:)! Мало того, что Лариса из Харькова (на тот момент — 31 год, Водолей, менеджер рекламного отдела) уже в январе 2003-го года приступила к подобной работе, она действительно испытывала, как выяснилось (и вероятно, в глубине души, всегда:)) склонность к мужчинам младше себя. И это было важно и замечательно. Ведь просто гендерного канала для передачи Откровения мало!

Для того, чтоб прислушиваться к тому, что говорит Женщина, мало её вожделеть. Это вожделение обязательно должно быть скрыто инцестуального характера, то есть оно должно быть, с одной стороны, острым и ярким, но с другой — сам факт наличия у субъекта подобного вожделения, по мере обнаружения такового в себе, должен медленно, но верно, изо дня в день подсознательно как бы выталкивать его из болота общепринятого в целом. То есть, попросту говоря, Девочка должна быть старше:). Это жёстко. Это опыт. Как чужой, так и свой:).

Что чувствовал к Ларисе я? Чувствовал ли что-то вообще? Увлёкся ли ею как женщиной? Да, конечно, чувствовал. Да, конечно, увлёкся. Увлёкся ли я ею более, чем другими «сотрудницами» затеянного мной предприятия? Пожалуй, можно сказать так: я любил её ровно настолько больше, насколько лучше, тоньше и больше других она во всём этом участвовала.

Безусловно. Скрывать не буду. Самые нежные и искренние чувства, конечно же, не без сексуальной окрашенности я испытывал ко всем участницам «Я». Это безусловно была Любовь. Любовь совершенно для меня новая и небывалая. Это не было каким-то выделенным чувством к Ларисе или к Еве, к Оксане или к Насте, к Анне или к Свете — это было действительно глубоким и нежным чувством к Девочке Вообще с доминантой, пожалуй, всё-таки именно отцовского начала в отношениях к каждой из них — разумеется, независимо от их возраста, ибо цифровой возраст — всегда фикция для непосвящённых в её истинные глубины (смайлик дразнит язычком вход во влагалище Матери Мира, как будто не решаясь войти:)).

Короче говоря, если уж и затрагивать моральный, с точки зрения обывателя и рядом никогда не стоявшего с теми проблемами, что встали в ту зиму передо мной, аспект, то я могу именно что коротко сказать следующее: я любил этих Девочек; мне были небезразличны их Судьбы; все сомнения были оставлены в прошлом, и я был абсолютно уверен, что мне дано право быть уверенным в том, что сам факт возникновения наших отношений говорит о том, что Бог-Отец всё-таки дал мне право вести этих людей туда, куда он же мне их вести и велел; уверен же я в этом был потому, что всё это постоянно подтверждалось фактами; я не врал Девочкам; я не говорил им одного вместо другого; если они мне задавали вопросы, я отвечал на них с той искренностью, с какой говорю сам с собой и отвечал бы на Страшном Суде; да, в крайнем случае (подчёркиваю, что именно в крайнем!) я допускал для себя возможность единичного сексуального контакта с каждой из них, наряду с другими, но только один раз и только по Её инициативе; если брать экзотерику, я с самого начала не скрывал ни от кого из них, что женат; и не скрывал также, что цель нашей переписки вовсе не в установлении именно сексуального контакта .

Однако, конечно, к этому времени я уже знал, что более верного пути к Нижнему Сердцу Женщины нет. Да, с одной стороны, именно к их Нижним Сердцам я и осознанно шёл, но удовлетворять «слишком человеческие», то есть слишком женские, амбиции этих самых их Нижних Сердец, я не собирался совершенно. Я шёл к их Нижнему Сердцу лишь потому, что шёл на самом деле к их Верхнему Сердцу, то есть к самому Сердцу Мира, но, к большому моему сожалению, путь к Сердцу Женщины лежит всё-таки — повторяю, к большому моему сожалению — всё же через Пизду. А вовсе не наоборот, как могут по неопытности полагать менее искушённые пользователи, слишком, возможно, доверчиво относящиеся к совершенно осознанным пропагандистским манёврам собственных матерей. Да и вообще, Женское Сердце — это Пиздец. Язык сам за себя всё сказал:).

Таким образом, зима 2002–2003 гг. стала, с одной стороны, четвёртым, но, по сути дела, первым периодом, когда мне всё было можно. Доказывалось это тем, что у меня, в общем-то, всё получалось. А получалось у меня всё, соответственно, потому, что мне всё было можно.

Мы были едины тогда как с Отцом, так и со всеми моими Девочками (когда было мне ещё лет пять-семь, у меня внутри была удивительная параллельная страна, где мне тоже всё было можно, и в этой стране был только я и целая армия (да, именно армия!) потрясших моё воображение кино- и литературных героинь от Гули Королёвой до Снегурочки:)), включая, разумеется, Да. Как она относилась ко всему этому? Как ко всему этому относился я сам? Да, как ко всему этому относился я сам? Я отвечу. Хорошо, я отвечу вам.

…Я был всего лишь… самим собой, то есть тем, кем в принципе удаётся стать в этой жизни не всем. А послание же Христа к Ангелу Сардийской Церкви, явленное миру Иоанном Богословом в его «Откровении», я безусловно относил и отношу к себе лично. Так, как будто это было сказано лично мне, с глаза на глаз, как на самом деле это и было:

«…так говорит имеющий семь духов Божиих и семь звёзд: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мёртв.

Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны перед Богом Моим.

Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя» .

 

IX

Дело шло уже к две тысячи третьей весне, если, конечно, по нашей общечеловеческой слабости, всерьёз относиться к общеродительской телеге о том, что когда-то якобы было время, когда нас ещё не было, а они, мол, уже были — щазз, как же! Хуй на рыло вам, матушка с батюшкой!

Лариса переписывалась со всякими молодыми людьми, преимущественно из Израиля (смайлик с извиняющейся улыбкой теребит гвоздик, коим к его голове прибита ермолка), материалы каковой переписки методично пересылала мне (в ходе этих эпистолярных бесед они говорили и обо мне, и я, предстающий там в виде далёкого и недоступного харизматического лидера в возрасте примерно эдак Христа, не мог про себя не отметить, что в силу этого обстоятельства — невероятно, но факт — всё идёт, как по маслу), я писал себе свои грёбаные вопросы для «Слабого звена», телепередачи союзного значения, Да постоянно пила своё любимое тогда красное вино и пребывала в депрессии из-за того, что уже больше года не могла найти работу, которую потеряла в первый же месяц нашего официального брака — как обычно, как нам обоим с ней это свойственно — по независящим от себя лично причинам (просто газета «Россия», в коей она тогда служила корреспондентом, стоило нам пожениться, взяла и приказала долго жить:)).

В принципе, особенно Да работу и не искала. Её, в общем, вполне устраивала тогда её жизнь. Они пила красное вино. Если она выпивала литр, то это было для нас ещё как-то нормально, но если полтора или два, то тогда сразу обнаруживалась у неё куча претензий ко мне лично, да и к жизни вообще. Почти все наши вечера неизменно кончались её истериками, после которых она часто ходила сначала блевать, а потом я помогал ей ложиться спать. К сожалению, это действительно так и было тогда.

Весь ужас состоял в том, что штатная работа в «Слабом звене» не предусматривала ежедневного хождения в офис. Спрашивали с меня жёстко и звонили постоянно, но сам факт того, что работаю я дома и отсылаю вопросы по электронной почте, всех более чем устраивал, ибо офис программы «Слабое звено» представлял из себя весьма скромную комнатку внутри железного ангара под названием «корпорация „Теледом“», которую они к тому же делили с редакцией программы «Кто хочет стать миллионером?», и наша главная, Благоверова, сидела практически лицом к лицу с аналогичною дамой из «Миллионера» чуть ли не за одним столом, каковую картину имел счастье я наблюдать всякий раз, когда раз в месяц приезжал за зарплатой:).

Таким образом, в том, что работал я дома, был как плюс, так и минус, потому как всё-таки довольно часто Да мне реально мешала и зачастую вполне осознанно. Нет, сам факт её присутствия не мешал мне никогда и ни в чём, но вот то, что порою для неё становилось принципиальным выяснить со мной отношения именно во время моей работы, конечно, не могло меня, мягко говоря, не беспокоить.

Тем не менее, мы любили друг друга, и я очень хорошо помнил, что женат уже в третий раз, отчётливо, вместе с тем, понимая, что по сути дела «по-настоящему» в первый. И, несмотря на мою бурную виртуальную деятельность, о которой я, честно признаться, в мягкой форме рассказывал Да во время наших ежевечерних посиделок, у меня в мыслях не было оставить её, и то, что Жена у Человека может быть только одна (неважно сколько раз до этого он ставил себе закорючек в паспорт и в какое количество пёзд он входил, как к себе домой), я к тому времени уже не только хорошо знал, но и ежедневно остро физически чувствовал (я не о сексе, разумеется; не об этих быдланских радостях:)).

Безусловно, я искал пути для того, чтобы включить Да в свою игру, ибо это было намного большим изначально, чем просто какая-то там чья-то Игра, какой-то очередной якобы Индивидуальности. Ведь никакой Индивидуальности нет, кроме Индивидуальности Господа Бога. То, что мы часто называем Индивидуальностью — всего лишь яма в деревенском сортире, в которой с характерным зловонием нежатся наши собственные капризы.

Я понимаю, что мало кто готов принять подобную концепцию, но что следует делать с подобными людьми, то есть с абсолютным их большинством, я говорил уже неоднократно: им следует всесторонне, то есть трижды, это всё объяснить; если они не поймут и тогда — их следует уничтожить.

Понимаю, что это жёстко, но, поймите, и мне несладко. Мне действительно весьма нелегко всё это говорить. Правду вообще говорить трудно. (Смайлик лижет лунку, оставшуюся на месте удалённой левой верхней «шестёрки»:).)

Да относилась ко всему этому, мягко сказать, неоднозначно. В принципе, мало кто из женщин вообще способен серьёзно относиться к проблемам Духовного, Тонкого Мира — то есть к тому, что, собственно составляет «стержень» практически любого мужчины, начиная с пророков и заканчивая работягами — только языки у них разные, а суть, в общем, одна. Вы уж мне поверьте, я работяг не токмо в кино бачил, да и сам не раз въёбывал, как это называет товарищ Лосев, на лоуфайных работах, так сказать, с народом нашим плечом к плечу:).

Но с другой стороны, Девочек это нисколько не портит. У каждого пола во временно допускаемом варианте «реальности» свои задачи и цели. Задача Мужчины, в том числе и время от времени, говорить со своими Женщинами о Высоком, дабы и у этих дурочек, грубо говоря, тоже был шанс войти в Царствие Божие. То же могу сказать и о матерях наших, на которых грешно обижаться. Заявляю это как человек, долгое время всерьёз полагающий себя сильно натерпевшимся горя от собственной мамы:).

Что поделать? Люди не сразу понимают, что обиды, которые наносят мужчинам их матери — всего лишь неотъемлемая часть, необходимое условие, осуществления совместного проекта каждого отдельно взятого мужчины и Господа Бога. Не обижаться мы должны на матерей своих, а помочь им увидеть Свет Истинный.

Если у кого-то это не получается, то не матери виноваты в этом — это изначально не в их компетенции. Не следует думать, что Бог-Ребёнок наделил их большею силой, чем мы с Ним наделили их сами. Матери — женщины, и в этом ключ к Пониманию. Просто есть женщины, которых на свет производим мы, а есть женщины, которых мы производим на свет в виде Субстанции, кою сами же наделяем сверхъестественной способностью произвести на свет нас, по своей лишь слабости искренне скрывая от самих себя правду. Так в чём же может быть виновато нами же порождённое?

Я не могу знать, какие отношения с матерью были у Зигмунда Фрейда, но на самом деле всё обстоит с точностью до наоборот. Это не влечение к Женщине — есть подсознательно стремление к сексуальному обладанию матерью, а стремление к сексуальному обладанию матерью — есть на самом деле стремление к её Удочерению (о чём не раз я уже писал, как здесь, так и в других местах), то есть стремление к Истине как она Есть, а не каковой она кажется на пути к Ней.

В Женщине, независимо от того, кто она нам — жена или мать — Мужчина должен видеть свою Дочь. Во всяком случае, стремиться к тому.

Сексуальные контакты с Женщиной бесспорно допустимы и даже, конечно, по-своему приятны:), но допустимы они, в первую очередь, потому, что, к сожалению, девочки наши просто по-другому не понимают.

Между тем, сексуальные отношения с Женщиной никогда не были и не могли быть самоцелью для Истинных Мужчин (понятно, конечно, что в наше время далеко не каждый обладатель мочеполовой системы по маскулиному типу является Истинным Мужчиной). Сексуальные отношения с Женщиной — это всего лишь веха на пути к развитию истинно Отцовского Отношения к Женщине, да и к людям вообще.

Секс с Женщиной — это Путь к Дочери. Отношения же с дочерью, принципиально несексуальные — это путь к пониманию той непреложной истины, что и жёны наши и наши же матери — суть дочери наши. А как по другому-то? По-другому эта жизнь не имеет ни малейшего смысла, потому как по-другому — это Царство Женского Взгляда на Мир, то есть… Царство Теней…:)

Где-то в феврале, когда моя работа по созданию Очага Истинного Сознания, была в самом разгаре, Да стали сниться странные сны. По большей части это были не то, чтоб кошмары, но глубоко апокалипсические видения, в финале каковых катастроф все спасались, а она нет, потому что, как правило, сама выбирала отказ от Спасения. Естественно, дело было во мне.

Я не имею, конечно, намерений публично подвергать психоанализу Свою Жену, мать Нашей Дочери (достаточно того, что психоанализу на этих страницах я постоянно подвергаю себя самого:)), но, коротко говоря, конечно, основная проблема, на мой взгляд, всегда заключалась в том, что она происходит из семьи, где в принципе не принято идти за своим Мужчиной. А поскольку сами женщины, в большинстве случаев, ничего взамен предложить не могут, то подобные семьи обычно так никуда и не идут вовсе. А что вы хотите? Грех беспочвенной женской гордыни закрывает Путь обоим — таков Порядок!:)

Когда Да увидела, что у меня и впрямь стало получаться что-то по-настоящему для меня важное, она сразу подсознательно решила устраниться — об этом и рассказывали её сны, недвусмысленно намекающие на то, что спасение все находят именно в моих трансперсональных «экзерсисах».

Естественно, общий фон наших с ней истерических ссор, каждая из которых одновременно являлась богословским диспутом (это у меня повелось ещё со времён моей второй официальной жены Лены Зайцевой) возрос. Примерно в это же время, где-то в феврале 2003-го года, я всё же влез в «болото» личных, хоть и по-прежнему виртуальных, отношений с Ларисой.

Врать ни во чьё спасенье не буду — это была ЕЁ Цель, ЕЁ Работа и ЕЁ Успех в ней. Да, случилось так, что я, в общем, всё же вошёл с ней в более близкий, хоть и пока духовный, контакт, чем изначально для себя допускал. Так или иначе, где-то к концу февраля-началу марта мы с Ларисой помимо «мыла» стали довольно часто в течение дня перекидываться уже эсэмэсками.

В день, когда я впервые «сказал» Ларисе, что тоже люблю её (впрочем, я никогда не говорил ей, что не люблю Да. Наоборот. Поначалу Лариса отвечала, что отлично это понимает:)), Да сказала после секса, что сегодня было необычно, что она испытала ощущение какой-то Вселенской Нежности. Вот так. Знаете почему? Потому что это и было Вселенской Нежностью… Да, это было так.

Да, я принял на себя некоторые обязательства, сродни немного-немало тем обязательствам, что принял на себя Иисус из Назарета, когда он ещё не был Христом. Да, я считал для себя единственно возможным работать именно с Женщинами, с моими дорогими девочками, каждая из которых была и остаётся для меня лучшей девочкой в мире, самой прекрасной девушкой на земле, и никаких логических противоречий тут нет. Они, противоречия, могут видеться здесь либо просто низшим формам сознания, дело которых тихо посапывать себе в свою ссаную тряпочку и потихоньку, в меру своих небольших способностей, врубаться в то, что я говорю; либо тем, кто, будучи человеком изначально неглупым, пока просто ещё не достиг того уровня развития, на котором можно наконец перестать врать самому себе.

Все мои девочки были прекрасны и были по сути Одной Прекрасной Женщиной, в то время, как я действительно был одновременно всеми мужчинами мира, ибо по-другому вообще никогда не бывает. Люди, разуйте глаза! Никогда, вы слышите, никогда не было такого, чтобы все мы не были Одним Единственным Человеком, наделённым при этом довольно богатыми воображением и фантазией.

На этом уровне весьма условным является даже деление на Мужское и Женское. И ещё раз повторяю: Я пришёл не для того, чтобы вас развлекать какой бы то ни было оригинальностью суждений или экстравагантностью поведения — Я пришёл только затем, чтобы в очередной раз подтвердить, что то, что было вам сказано уже тысячу раз во всех Священных Писаниях Мира — является Абсолютной Правдой, Абсолютной Истиной.

Ещё Магомет говорил, что сначала вам дали Тору — вам было похуй — мол, Тора Торой, а «спасибо» на хлеб не намажешь. Тогда вам, ёпти, дали Инджиль (Евангелие) и послали с увещеваниями Христа. Этот вариант Учения был уже и так адаптирован под ваш невысокий уровень, коий вы обнаружили в ходе Божественного Тестирования. Тут некоторые из вас даже покивали слегка головами — мол, христианство — это пиздатая штука, но снова ничего не изменилось, ибо нет ныне Веры ни в одном из христианских храмах, как нет этого, конечно, и в мечетях, и, подозреваю, как не было её там никогда, ибо единственным Храмом для Веры может быть только наше Общее Единое Сердце, и кто не поймёт этого с трёх раз, должен быть уничтожен — других вариантов нет. Может и хорошо бы, чтоб они были, но Бог иных вариантов не предусмотрел, ибо… вы сами лишили себя иных вариантов…

Что же нам теперь делать? — спросят, возможно, в глубине души лучшие из вас. Да всё же просто! Известно, что делать! И всегда это было известно. Всегда был известен Единственный Прямой Путь — Покаяние и Несение своего Креста.

А если кому-то его крест слишком лёгок, так, ёпти, помоги, сука, тому, для кого он непомерно тяжёл! Что тут недоступного-то для понимания?!.

Однако да, существуют два мира: тот, где существует только Я (в сотый раз прошу не путать ни со мной лично, ни лично с кем-то из вас) и тот, где существуют Да, Лариса, Оксана, Настя, Анна. Да и много кто существует. (Голый смайлик голой жопою сидючи на Северной Голгофе разрезает себе вены на обеих руках. Вместе с кровью из вен вылезают какие-то сгустки/комочки. При ближайшем рассмотрении они оказываются крошечными трупами людей, с которыми он когда-либо был знаком, в уже не первой стадии разложения.)

И пока эти два мира существуют — мир, где есть только Я, и мир, где есть не только Я — Абсолютная Правда первого мира всегда будет выглядеть Абсолютной Ложью мира второго. Почему? Да потому что чисто-тупо не может быть ничего абсолютного в мире множеств. Абсолют может быть Абсолютом только себя самого.

До тех пор, пока существуют «Я» и «Ты» (существуют в качестве прочной иллюзии (иллюзии, но прочной/порочной)), в виде, так сказать, навязчивой идеи, которая является ещё и самой примитивной и первой пришедшей на ум — ничего хорошего быть не может, а каждый отдельно взятый пиздец каждой отдельно взятой личности будет только усугубляться и прогрессировать, ибо Смертным Грехом является уже само по себе допущение, что что-либо вообще можно брать отдельно. Положи, где взял, короче, мудило, всё, что ты когда-либо брал отдельно!

О чём, короче говоря, вообще вся эта глава?

Да о том, что я любил и люблю свою Жену, но у меня есть ещё долг перед Миром, который, на минуточку, я же и породил, и, несмотря на то, что я любил и люблю свою Жену, я делал то, что я делал; был тем, кем я был — и как тогда, так и сейчас мало того, что не считаю себя перед ней виноватым, но по-прежнему убеждён, что это был единственно возможный тогда вариант для начала осуществления своей Миссии, каковая безусловно именно на самом деле у меня есть.

Я понимаю, разумеется, что многие люди на этом месте могут либо возмутиться, либо там снисходительно, блядь, заулыбаться, но я с детских лет знаю одно: они могут себе сейчас такое позволить исключительно потому, что у них у самих такой Миссии нет. Ведь если бы она у них была, они бы знали об этом.

А у кого такой Миссии нет — у того её нет — он может и дальше беспечно лыбиться себе хоть до самого Конца Света — благо уже недолго осталось:).

Кроме прочего, ещё раз повторяю, всё, что я сейчас говорю вам, я говорил и своей жене; говорил это и Ларисе; говорил многим, и об этом я писал, в общем-то, ещё в самом начале этого романа. Если люди неспособны всерьёз воспринимать то, что я им говорю, моей вины в этом нет. Я понимаю, конечно, что многим женщинам свойственно считать, что то, что им иногда совсем от души говорят их мужья, является правдой лишь одного момента, и они обожают надеяться, что то, что для их мужчины является самым сокровенным, у него всё-таки не получится и окажется, таким образом, обыкновенным, слишком человеческим, бредом, но что, вместе с тем, ёпти, могу с эти поделать я, если в моём случае это, во-первых, не так, а во-вторых — и об этом обо всём тоже я уже сто раз говорил? (В горло спящему смайлику заползает каучуковый ёжик:).)

Случилось так, что Да узнала о моих реально уже ставших личными к тому времени отношениях с Ларисой… Это произошло, понятное дело, потому, что и это было частью Божественного Плана, каковые планы, как известно почему-то сравнительно небольшому проценту людей, не подлежат ни обсуждению, ни ведению на сей счёт каких-либо дискуссий.

В плане же Материальной Проявленности это произошло потому, что во-первых, я, по всей видимости, ослабил своё внимание на некотором участке того, что в наираннейшем детстве счёл для себя удобным называть реальной жизнью, а во-вторых, потому, что как бы Да порою ни осуждала склонность своей собственной матери шариться по карманам её отца в поисках геморроя на собственную же жопу, сама, по-видимому, сделала из этого несколько не те выводы, что можно было бы счесть логичными, если исходить из её же вполне недвусмысленного осуждения данной, как выяснилось позже, наследственной склонности. Что, круто завернул? Это потому, ёпти, возможно, что сие правда есть:). (Я сейчас допустил подобный пассаж, начиная со слов «Что, круто завернул?», потому что сперва подумал, что вот, например, если б я остался навек автором «Псевдо» (http://www.raz-dva-tri.com/psevdo.doc), то сей пассаж просто напрашивался бы самой логикой текста, но в «реальности»-же я допустил сейчас такой пассаж потому, что всё-таки, сколь ни вращай, я действительно остался-таки автором «Псевдо» и изложенной там в первом приближении теории MЕТА (сноска: Хочу иметь крутой компьютер, чтобы забить туда некий роман, между каждыми двумя строчками которого располагалось бы ещё по роману, темы которых были бы косвенно связаны со смыслом, содержащимся в тех двух строчках первого романа, между которыми каждый роман второй ступени и был бы помещён. Собственно, самый первый роман или роман первой ступени можно было бы назвать МЕТАРОМАНОМ, но поскольку между строчками каждого романа второй ступени тоже помещается несколько тысяч романов третьей ступени (и так до бесконечности), то, стало быть, МЕТАРОМАНОМ может называться любой роман подобной системы. Кроме того, понятие ступеней также компрометировалось бы в моём компьютере, ибо где-нибудь между строчками МЕТАРОМАНА какой-нибудь десятой или сотой ступени располагался бы как раз исконный роман, ранее обозначенный как МЕТАРОМАН первой ступени. Жалко только, что и сотен жизней не хватит на воплощение этого проекта. А ведь создание такой искусственной системы вполне может соперничать с реальным бытием человечества! Впрочем, всемирная литература, если её правильно разложить по ранжиру, вполне может сойти за пародию на МЕТА. И в этой связи мой «Псевдо» занимает законное место между строчками какого-то из общеизвестных романов. А поскольку именно в «Псевдо» только что была изложена теория МЕТА, то это может означать только одно: не далее, чем строчку назад, круг замкнулся. Сегодня, в 10 часов 31 минуту (21 марта 1995 года) мировое искусство вступило в новую стадию. Стадию осознания МЕТА. С этого момента автор «Улисса» и «Бесов», «Мертвых душ» и «Илиады» — Максим Скворцов! Авторы «Псевдо» — Толстой, Достоевский, Пруст, Маркес, Лимонов и кто угодно. В плоскости искусства Гомер и я — это одно и то же лицо! Моя творческая индивидуальность абсолютно тождественна всем остальным.), о чём многое там, хоть и робко ещё, но говорится, и на сегодняшний день вполне успешно себе функционирует:).)

В быту Да, как правило, проявляет себя либо как «жена декабриста», либо как «хрестоматийная стерва» — третьего не дано, что, среди прочего, и делает её одной из лучших женщин в мире. Поэтому после обнаружения ею в моём мобильном телефоне (:)) Ларисиных эсэмэсок и, что самое страшное, моих же на то ответов, в нашем доме сразу вспыхнул горячий скандал.

Нет, конечно, это всё не закончилось немедленным расставанием — сие детский сад, а мы считали себя людьми взрослыми. Мы долго «беседовали», после чего стали принимать алкоголь и, в конце концов, оказались в супружеской постели. Однако в ближайшие же дни она написала Ларисе нечто, начинавшееся чуть ли не словами «Здравствуй, сестричка!..».

Вы спросите, возможно, а где она взяла адрес? Дело в том, что к этому времени ящика «evpaty_kolovrat» было два. Один из них общий, а другой — только Ларисин. Поскольку всё, что называлось «евпатием» было прообразом Единого Я, каковое «я» не мыслилось чем-то существующим в обход Божьей Воли, а претензии на то, чтобы её как-то синтезировать и, тем более, игнорировать не было у меня никогда, то я не счёл возможным скрывать это и от Да.

После её письма Ларисе, та сразу же написала мне. Она сказала, что опять-таки всё понимает, но среди прочего заметила как бы вскользь, что Да, пожалуй, сильнее меня. «Неужели и ты тоже такая же дура, как все, если ЭТО для тебя сила?» — на мгновение подумал я, но решил, что будет разумней, не подавать даже вида, что её брошенные будто бы между делом слова произвели на меня хоть какое-то впечатление. Ну, бросила и бросила, вскользь так вскользь — не попала, бывает, промахнулась девочка-ученица…:)

Хотел ли я её уже к этому времени? Пожалуй, что уже да. Нет, конечно, это ни в коем случае не было для меня самоцелью. После Имярек секс с Женщиной вообще не является для меня чем-то безотносительно и необсуждаемо прекрасным, да и даже тогда, когда мы были с ней ещё вместе (те несчастные несколько вдохновенных случек и годы взаимных соплей и разлуки:)), если присмотреться, это уже было не совсем так. Тем не менее, после нашего первого соития девочка Ира-Имярек, которая, как известно, старше меня на 9 лет, сказала, что не понимает моей первой жены, потому как на её месте она, де, не развелась бы со мной даже если б я был полным идиотом — в первую очередь из-за того, что со мной хорошо в постели. Но я уже тогда воспринимал сей её комплимент не как Откровение, а как нечто в порядке вещей…

Да, к тому времени я уже хотел Ларису. Лариссу. Но во многом потому, что мне было ясно, что этого уже страстно хочет она, и мне уже скорее всего просто не отвертеться:). А как иначе? Сам заварил кашу — сам и расхлёбывай. Сказал «горшочек, вари!» — так не ропщи, когда он говорит тебе «кушать подано!».

Ещё в начале февраля Ларисса как-то раз заявила, что она постарается организовать себе в марте командировку в Москву, а к началу марта того же 2003-го года это и вовсе было уже делом решённым, и я среди прочего был занят поиском гостиницы для неё. Безусловно, если бы всё прошло, как намечалось изначально, это бы более способствовало реализации именно моего плана — того плана, что нарисовало себе Нечто в рамках материального тельца по имени Максим Скворцов (тогда меня ещё звали так), но у Отца на сей счёт, как выяснилось, были иные планы…

А как действительно было бы замечательно, если бы Лариса приехала в Москву, поселилась бы в гостинице, где мы замечательно же, в полном соответствии с её искренними желаниями, провели бы отпущенное нам, прямо скажем, недолгое время; а потом было бы взаимно трогательное Расставание, после чего она уехала бы себе в свой Харьков и с удвоенною, не без моего участия, энергией принялась бы за наше общее дело. Но… как говорится, Судьба распорядилась по-иному.

О том, как именно по-иному Она распорядилась, любопытствующие могут с лёгкостью прочесть тут (http://www.raz-dva-tri.com/da.doc), в моём шестом романе «Да, смерть!», написанном, что называется, по горячим следам и обладающим, вследствие этого, несколько иными подробностями всей этой истории.

Однако где достоинства, там всегда же и недостатки, а посему пусть кто хочет читает, а кто хочет — нет. Всё равно едино Ядро; всё равно всегда Ноль, как выразился вчера довольно талантливый молодой человек Корней, с коим мы оба тут подвязались работать аранжировщиками на студии Андрея Бочко. Короче говоря, Господу Богу угодно было поступить иначе, чем сие рисовалось Пластмассовой Коробочке-Мне.

Ему было угодно, чтобы в пылу одного из наших ежевечерних алкогольных скандалов меня окончательно всё достало.

Сначала я кинулся к компьютеру, чтобы подыскать номер в гостинице уже для себя, но Да принялась так голосить, что я поспешил связаться тогда ещё с моим другом Иваном Марковским и договорился с ним, что он пустит меня на одну ночь к себе, а там я уж придумаю что-нибудь.

Я как раз только на днях получил последнюю свою зарплату в «Слабом звене», откуда, к слову, решил уволиться. К описываемой ночи от неё оставалось в нашей общей коробочке не то 300, не то 350 баксов, не помню, не суть. Во всяком случае, Да я точно оставил на пропитание/пропивание 100, остальные же спешно сунул в карман (тогда я ещё принципиально не пользовался кошельком, считая сие дурным тоном, присущим ублюдкам обоих полов, из-за которых, де, и все беды в мире. Забегая вперёд, скажу, что впоследствии эта опция была мною изменена:)) и покинул нашу квартиру, оставив в ней Да и нашу рыжую кошку Василису.

Я довольно быстро поймал тачку и поехал на другой конец города к Марковскому. Оказавшись на правом переднем сиденье какой-то полуночной «четвёрки», я немедленно выключил мобильник, чтобы Да не имела возможности продолжить выяснять со мной отношения уже по телефону, и принялся оживлённо пиздеть с водителем о бабах вообще. В большинстве вопросов мы, конечно, с ним были единодушны.

Приехав к Ване, я всё ему рассказал, во всех подробностях, и про Ларису, и про Революцию, и про то, что я — Божий Внук, и про созданную мной агентурную сеть (честно признаться, выпил в тот день я изрядно). Ваня истерично, но восхищённо похихикивал и время от времени восклицал: «Какое прекрасное безумие!» (Если он когда-нибудь прочтёт этот текст, скорее всего он будет всё отрицать — это понятно даже ежу:)).

Потом ему позвонила Да, разыскивавшая меня. Я подходить к телефону, конечно же, отказался. Ваня пиздел с ней, войдя в одну из своих любимых ролей психоаналитика, минут сорок (он обожает — во всяком случае, раньше обожал утешать девушек. Клянусь, так и было. Может и сейчас так — не знаю. Но раньше точняк. Хлебом не корми — дай утешить кого-нибудь:)). После того, как они наговорились, Да (а было уже часов пять утра) принялась отправлять эсэмэски всем моим друзьям, телефоны которых ей были известны (а это несколько десятков человек:)) с текстом: «От меня ушёл Скворцов». А мы с Ваней пошли спать.

Утром я проснулся, нашёл газету «Из рук в руки» и стал зачем-то, по Ваниному совету искать себе 17’’-й монитор, который давно мне был, в принципе, нужен. Я нашёл то, что искал, поехал и купил его. Купив его, я привёз его на тачке в наш с Да дом. А куда мне было его девать?..

Через некоторое время приехал поэт и художник Вадим Калинин, с которым мы, собственно, накануне вместе и пили и который, в общем-то, всегда был не прочь переспать с Да, которая, собственно, и пригласила его. Мы попили с ним коньячку, и я уехал как бы уже совсем. Дверь за мной в моём доме закрывал уже Вадик, ибо Да к тому времени уже отключилась.

Я поехал к Кате Живовой, которая любезно согласилась приютить меня на пару-тройку дней.

По дороге я заехал к Тёмне. В тот период она вела семейную жизнь с одним реально замечательным парнем-барабанщиком, родом из Запорожья. Там я ещё немного выпил — уже с ними. Я всё время, помню, с бешенными глазами рассказывал им что-то о нумерологии и даже кучу всего убедительно им посчитал. Когда я уехал, между ними, как выяснилось позже, вспыхнул громкий скандал, закончившийся чуть не взаимным рукоприкладством.

Через несколько дней я снял через агентство довольно дорогую комнату в «двушке», рядом с метро «Отрадное», в нестранной, хоть и внешне случайной, близости с Никритиным, переехав, таким образом, с Юга на Север, и в моей жизни начался новый этап.

 

X

Вообще говоря, любовь к нумерологии привил мне Никритин, как водится, особо ничего для этого специально не делавший:).

Видите ли, какое дело, я родился ровно в полночь между 29-м и 30-м января. Поэтому установить точную дату моего рождения, в силу многих причин, практически невозможно. И поэтому же так называемое «золотое сечение», когда дата твоего рождения совпадает с количеством исполняющихся тебе лет, я отмечал аж дважды — и в 29 и в 30 лет.

Когда я отмечал своё первое «сечение», мы с Да только поженились и жили в квартире, любезно предоставленной нам её родственниками. Гостей было немного — только самые близкие люди — всего человека четыре, не считая нас с Да.

Это, конечно, уже совсем не походило на шумные вакханалии моей юности с кучей народа, морем дешёвой водки и случайным сексом на лестнице. Времена изменились, хули тут говорить.

Среди моих немногочисленных гостей был и Никритин, который был тогда совсем юным мальчиком, ибо он младше меня на восемь лет. Однако к этому возрасту он уже успел стать хроническим алкоголиком, неплохим барабанщиком и перкуссионистом, неплохим поэтом, а так же по собственной инициативе нашёл спонсора для моей уже вышедшей к тому времени книге романов «Душа и навыки» (http://www.raz-dva-tri.com/zakaz.htm). (Кстати, совсем недавно, когда мы минувшим летом мирно пили с ним коньяк во дворике под стенами «Матросской Тишины», он признался мне, что спонсора он придумал — он просто заплатил свои деньги — пиздец, конечно!:))

Просто когда мы ещё не были с ним лично знакомы, к нему, некогда также ещё и студенту Литинститута, попала случайным, то есть более чем неслучайным, образом трёхдюймовая компьютерная дискета с моим литературным наследием:). Юный Володя всё это с удовольствием прочитал. Особенно по душе ему пришлось «Достижение цели», которое, собственно, в книгу, мало того, что не вошло, но и не могло войти, ибо это есть для меня нечто такое, что не подлежит печати при моей жизни.

Когда я впервые увидел его? Где?

Это случилось осенью 1999-го года, не то незадолго до, не то вскоре после его, к счастью, неудачной попытки самоубийства, о чём я узнал, разумеется, сильно позже, когда мы уже подружились. Первая же наша встреча произошла, как это ни смешно, в Центральном Доме Литераторов, и вот как это получилось.

Замечательный музыкант и писатель Сергей Мэо (http://sergeymeo.narod.ru/), некогда исполнявший обязанности барабанщика в Другом Оркестре (http://www.raz-dva-tri.com/do.htm), забил со мной стрелу возле этого самого грёбанного ЦДЛ, чтобы не то что-то передать мне, не то что-то забрать у меня — точно не помню. Встречались мы там потому, что, во-первых, это было рядом с моим «материнским склепом», где я тогда ещё был вынужден жить, а во-вторых, потому, что в ЦДЛе должно было происходить какое-то мероприятие Союза Писателей Москвы, в коем Мэо должен был принимать участие.

Пока я ждал его у входа, я совершенно неожиданно для себя повстречал своего бывшего однокурсника по Литинституту Лёшу Рафиева, который к тому времени только вышел из тюрьмы, куда попал, как он выразился, за мошенничество:). Я ему обрадовался. Он мне тоже. Я только слез с героина, он только вышел из тюрьмы — нам было о чём поговорить (ах, 90-е!:)). Он тоже собирался на то же мероприятие, что и Мэо, и они оба натурально позвали меня с собой. Я взял, да и пошёл с ними.

О-о! Это было, конечно, пиздец-мероприятие, как, собственно, и большинство мероприятий всевозможных Союзов Писателей. Такого скопления реально больных, мелочных, злобных, амбициозных людишек, в сущности, неумеющих в этой жизни нихуя, кроме того, как громко скулить и бороться за свои якобы имеющиеся у них права, то есть, конечно, только думать, что они за них борются, ибо не умеют они также и этого — вы не встретите, пожалуй, больше нигде. Разве что, в сумасшедшем доме. Вы уж мне поверьте, как человеку, бывавшему и там и там и ещё много где.

Довольно быстро выяснилось, что эта относительно камерная посиделка предполагает и чтение по кругу. Я слушал эту вонючую ересь и всё никак не мог для себя решить, читать ли мне что-нибудь или нет. Однако после того, как какой-то вечный волчонок, в возрасте чуть за сорок, поведал собравшимся о своём опыте работы в качестве поэта-песенника, каковой, конечно же, оказался неудачным — по его версии, из-за того, что глубоко бездарные и тупые козлы не оценили его очевидной для него самого гениальности — а потом ещё и зачитал публике свой «шедеврик», я подумал, ну уж нет, блядь, пожалуй всё же прочту! И прочёл следующее:

* * *

Хуё-моё, ты мною прожита.

Глаз вон тому, кто старое помянет.

Ещё горят мои прожектора,

но пальцами уже заляпан глянец —

той книги нашей искренней любви,

где «хуй в пизду», «рука в руке» и Счастье;

где Ветер сам, хоть я и не просил,

помог задрать твоё ни к чёрту платье.

Хуёво, блядь, но мне не привыкать

к тому, что не вернуть того, что было…

Нельзя…

Нельзя любимых долго не ебать,

а если не ебёшь,

то и нехуя потом недоумевать,

отчего же это сердце моё остыло…

Когда я дочитал, на несколько секунд в помещении повисла мёртвая тишина. Потом я услышал сдержанное, но искренне одобрительное похихикивание и, обернувшись на него, обнаружил, что помимо чудовищ из сна Татьяны Лариной, здесь присутствует вполне себе творческая молодёжь. Затем подал голос Рафиев, пользовавшийся тут, как оказалось, некоторым авторитетом: «А что?.. Да по-моему, Макс — просто единственный, кто сказал правду о том, что здесь происходит!» Естественно, Рафиев всегда умел использовать почти любой поворот сюжета в своих целях. Этого у него не отнять. И, пожалуй, своего рода это талант. Однако речь не об этом.

Довольно скоро после этого эпизода мероприятие наконец окончилось, все стали медленно расходиться, и тут-то ко мне и подошёл, в ту пору длинноволосый, молодой человек…

Он улыбнулся мне той улыбкой, которой так хорошо умею пользоваться и я сам: нечто среднее между смущением и не то что даже недоумением от того, что мир в целом столь по-мудацки устроен, что смущение вообще существует как категория человеческой чувственной сферы, а полным внутренним неприятием этого факта, а также демонстрацией полной уверенности (пусть не всегда без маскирующейся под это агрессивности сугубо при том сексуальной окраски:)), что тому на кого направлена твоя улыбка, тоже всё это хорошо известно. Короче говоря, так мы улыбаемся только тем, в ком сразу же узнаём пресловутых «своих», будучи твёрдо уверенными, что уж на этот раз всё взаимно.

Так вот, он улыбнулся мне именно таким образом, чуть ли не подмигнув, и… сказал так: «Большое Вам спасибо за „Другой оркестр“! И за „Новые Праздники“ тоже!..». Понятное дело, для меня это был совершенно сакральный момент в собственной биографии. Я сказал ему столь же искреннее, сколь и внешне сдержанное «спасибо», и мы пошли своими дорогами.

Через некоторое время мы оказались на одной из лестниц ЦДЛа. Все закурили — уж что-что, а это-то все лоботрясы-писатели умеют преотлично. Там этот молодой человек подошёл ко мне снова — или мы, впрочем, снова оказались рядом «случайно» — и подмигнув уже недвусмысленно заговорщицким образом, спросил: «Водку будешь?»

Ну-у, сами понимаете, при таких обстоятельствах я согласился бы даже в том случае, если б терпеть не мог алкоголь, но сказать этого про меня давно уже было нельзя. Я сделал пару-тройку больших глотков, занюхал, как водится, рукавом, а может у него была и запивка — не помню — но сразу после этого мы расстались, со значением пожав руки друг другу.

Следующая наша встреча произошла уже в начале лета 2000-го года на дне рождения не то Шостаковской, не то известной вам по первой части этого романа Дэйзи, которая когда-то была его возлюбленной, как выяснилось уже, разумеется, позже и которую он-то, собственно, и ввёл в своё время в околовавилонский круг. Таким образом, всё это можно рассмотреть и так, что моё возвращение в мир ведущих половую жизнь граждан с вышеназванной Дэйзи 8-го марта 2000-го года, в какой-то мере, было частью его «спасибо» за… всё. (Смайлик скрепляет стэплером свою крайнюю плоть:).)

Там мы снова друг другу вполне понравились и, снова расставшись, встретились через пару недель уже на кухне у Дэйзи. Там мы проболтали втроём часов до четырёх утра, а ушли уже вместе и долго гуляли в лучах рассветного летнего солнышка, то и дело присаживаясь на лавочки бульварного кольца, перманентно пия какую-то гадость и искренне пизжа о Высоком, то есть о том, какое весь мир — дерьмо:). (Смайлик засовывает себе в жопу баночку слабоалкогольного коктейля, достоинством — 0,33.)

Короче, шаг за шагом мы подружились. Через некоторое время он узнал от меня, что Дэйзи беременна. От меня. От меня узнал. Как я теперь понимаю, наверное, я сделал ему очень больно. Но, видите ли, при том, что наше общение стало к тому времени уже достаточно регулярным, было бы, по-моему, ещё хуже ещё, извините, менее по-мужски, если бы он узнал об этом не от меня. Такие дела. (Такие дела — это, если помните, такой рефренчик у Курта Воннегута. Вот только не помню в каком романе. То ли в «Ловушке для кошки», то ли в «Крестовом походе детей».)

Наутро после моего первого «рассечения» все мы проснулись с серьёзного бодуна. Мы с Да и те, кто у нас остался, потому что не мог ходить:). Никритин сам вызвался сходить за пивом и буквально через 15 минут принёс его нам — себе же, в качестве опохмела, купил чекушку. Мы стали похмеляться и смотреть по видео детский фильм «Гостья из будущего», подаренный нам с Да, шутки ради, моим тестем на Новый 2002-й год.

Постепенно все рассосались. Остались только мы с Да, да Никритин. Да сварила превосходный суп — не то борщ, не то щи — не помню за давностию лет:). И тут нам всем опять захотелось выпить. Мы с Никритиным пошли за водкой.

Изначально планировалось, что он дойдёт со мной до магазина, а дальше поедет в другие гости. Он был в то время влюблён в одну первоклассную поэтессу, и у него всё уже почти с ней получилось (это потом уже — как говорится, спустя много лет — у него с младшей сестрой этой самой поэтессы родилась дочь). К ней-то в гости он и собирался в тот день. Но… как говорится, опять же, судьба распорядилась по-иному.

Она распорядилась так, что, купив водки, мы вернулись домой вдвоём. Он никуда не поехал. Короче говоря, так я и познакомился с удивительной наукой нумерологией.

Среди прочего пьяная Да тоже ему погадала на обычных картах, нагадав ему в скором времени очень хорошую девочку — а что ещё нас всех интересует, ну скажите на милость!:) Тогда же, среди этого самого прочего, выяснилась ещё одна сакральная истина.

Как известно, мой «материнский склеп» не сразу обрёл прописку на Малой Бронной. До этого, в том же составе, он располагался на Октябрьской улице, что в Марьиной Роще, в доме 68, квартире 28. Мы жили там до лета 1983-го года. А в соседней квартире жила наша соседка со странным, но нормальным для человека её возраста именем Олимпиада Фёдоровна. И надо ж было такому случиться, что где-то в начале, извиняюсь, второй половины 90-х, Володя Никритин впервые попытался начать самостоятельную жизнь и жил в одной из комнат квартиры Олимпиады Фёдоровны, что к тому времени уже умерла, а квартира стала коммуналкой. Жил он как раз в той комнате, за стенкой которой располагалась комната, в которой до 1983-го года жил ваш покорный слуга. Да, такое бывает. А чего, собственно, только не бывает?

Где-то через полгода после описываемого моего двадцатидевятилетия, когда мы с Да стали хозяевами крохотной, но своей собственной квартирки на юге Москвы, где живём и поныне, мы с Никритиным организовали некий музыкальный проект. Зачем? Не знаю, честно признаться, что в первую, что во вторую очередь, но, короче говоря, с одной стороны нам с ним определённо хотелось встречаться в то время почаще и не просто тусоваться, а делать при этом какое-нибудь общее дело; с другой же стороны, и не менее определённо, нам хотелось развлечь не только себя, но и наших девочек: мне, понятное дело, Да (плюс к развлечению я надеялся также методом, извиняюсь, «глубокого погружения» убедить её, на её же собственном опыте, в том, что то, чем я занят по жизни — это вполне себе достойное для мужчины занятие, если не сказать, что по сути дела вообще-то, так на минуточку, наиболее достойное из всего, что только можно себе представить), Никритину — свою гражданскую супружницу, очаровательную девушку Эллу, которую ему, собственно, и нагадала в вышеописанный вечер моя супружница Да. (Ныне Да и Элла вместе работают в газете «Антенна», одним из выпускающих редакторов коей является Катечка Живова. С Володей же они, спустя несколько лет, расстались большими друзьями. Мы с ним так умеет. Умеем так расставаться.) На бас-гитаре у нас играла уже известная вам по первой части Тёмна-младшая, бывшая вторая жена Вовы Афанасьева (фамилия его первой жены, как и у Кати — Живова:)), с коим мы играли вместе в «Другом оркестре» и в «Новых Праздниках», ставшей к тому времени совершенно прекрасной девицей-красавицей 23-х лет отроду.

Как я уже говорил, ничего серьёзного из этого проекта толком не вышло, но поставленные цели были достигнуты. Наших с Никритиным девочек это всё весьма развлекло. Мне и поныне нравится вспоминать, как вдохновенно пищала девочка-Эллочка: «Ди-и! Ди-и! Снегирь! Прилетай к нам!!! Твои Котка и Буба!», а мы с Да писали по ночам тексты — она озарялась, а я руководил творческим процессом, чуть-чуть корректируя или иногда додумывая некоторые строчки. Вместо того, в общем-то, чтобы писать вопросы для «Слабого звена», потому что приход к пьяной Да вдохновения был как бы святым для меня делом — так в то время я считал нужным себя самому же себе позиционировать. Просто мама в детстве методом кнута и пряника (в основном, конечно, кнута:)) доходчиво объяснила мне, что Настоящий Мужчина — это тот, кто с королевским достоинством стелется заплёванным ковриком перед своей взбалмошной бабой. А я был когда-то маленьким и не знал, что это всего лишь мамин горячечный бред, вызванный тем, что она, как и я, выросла без отца.

Совсем недавно, буквально на днях, мы с Да как раз переслушивали, впервые за несколько лет, нашу с ней песню «Снеговичок» (http://www.liveinternet.ru/users/659389/post37724043/), сделанную мною пару лет назад на её день рожденья, уже в компьютере, но по мотивам наших наигрышей вживую, и хотя она, конечно, обложила тогда это всё говном (для неё — что-либо говном не обложить — себя не уважать — что с бабы возьмёшь — я на это не обижаюсь), но я видел, что ей приятно, а если б этого не было, то следовательно, одним поводом для хорошего настроения в её жизни было бы меньше. У меня вообще очень простая мораль:). Короче говоря, поставленных мною целей тот проект достиг.

Опять же на днях, Да придумала наконец (не прошло и пяти лет) даже название для него. Когда этот проект был ещё жив, названия для него так и не нашлось, а потом он умер, потому что что-то исчезло. Возможно, и это даже скорее всего, из нас с Володей — так что получилось, будто мы, свиньи, завели своих девочек в волшебный лес и, в сущности, так там и оставили. Впрочем, может я и сгущаю краски. May be yes, may be no, как говорят «враги». Название, между тем, что на днях постфактум придумала для него Да, очень бы ему подошло — «Сиротка Марыся», ибо оно яркое, клёвое, запоминающееся и выразительное.

Мы впервые встретились с Никритиным по поводу этого проекта в июне 2002-го года, разумно решив, что сначала мы с ним подготовим какую-то основу двух-трёх песен на гитаре и барабанах, а потом уже позовём девиц, начиная с Тёмны-младшей. Так мы и стали репетировать.

После репетиций же, мы брали алкоголь и употребляли его на побережье Царицынских прудов. Там, лёжа на травке, мы весело констатировали для себя тот факт, что всё остальное, кроме занятий музыкой — сплошное кромешное дерьмо, но что уж тут поделаешь, если каждый человек — скарабей, и дело его — не покладая своих кривых лапок, изо дня в день бессмысленно знай себе скатывать шарики из говна, как чужого, так и своего собственного, и сделать с этим, к сожалению, ничего невозможно. Автором сентенции о скарабеях и скатывании шариков из говна был Никритин, но всесторонне развивали и углубляли мы её уже вместе, наперебой дополняя друг друга.

Где-то с конца августа-начала сентября я как-то, сначала сам для себя незаметно, начал нет-нет, да поговаривать с ним о том, что, мол, знаю кое-какой выход из этого вечного круговорота дерьма в Природе. Как вы думаете, о чём именно мы говорили? Да, пожалуй, что угадали — конечно же о Едином «Я» — о чём же ещё! Да я для того и родился, чтобы об сём говорить! А как иначе-то, ёпть?..

Как-то раз, когда мы с очередными «банками» стояли у входа в метро «Царицыно», он особенно тонко понял меня и спросил: «Ты понимаешь, что если это осуществится в глобальном, всеобщем масштабе, то выделится столько Энергии, что может разрушиться Вселенная?»

— Да, конечно, — ответил я, — это будет тот же Большой Взрыв.

Да, говорю я вам сегодня, 3-го марта 2007-го года, это будет тот же Большой Взрыв. Не новый, не очередной, а тот же самый… потому что… времени нет. Тот же самый. Альфа и Омега. Первый и Последний. Отец и Сын. Единые в Святом Духе. Единые в том, что они друг о друге знают; единые в своём Высшем Знании, что оба они — ОДНО.

В сентябре мы, две семейные парочки, поехали на выходные в Питер. Вернулись мы где-то в полшестого утра в понедельник с тяжелейшего бодуна. В семь же утра я уже сидел за своим рабочим столом и спешно доделывал свои 300 вопросов для «Слабого звена», ибо к полудню каждого понедельника новые 300 вопросов должны были легко и непринуждённо оказываться в компьютере нашего шеф-редактора Ирины Благоверовой. Когда же до съёмок, что происходили в течение недели раз в три месяца, оставалась примерно половина этого срока, с меня начинали требовать помимо 300-т к каждому понедельнику ещё 150 к каждому четвергу.

Где-то часам к 11-ти я наконец закончил. Ещё какое-то время ушло на подключение к интернету (нормальная кабельная сеть появилась у меня только несколько месяцев назад. До этого всю свою бурную виртуальную жизнь я вёл через грёбаный «диалап»), но уже к половине двенадцатого я смог наконец выползти с кофе и сигаретами на балкон. Да ещё мирно спала…

Денёк был довольно пасмурный, и вообще даже воздух был какой-то промозглый — что вы хотите, осень! Короче говоря, в тот понедельник, где-то к вечеру, меня окончательно обуял некий пафос, непокинувший меня, в сущности, до сих пор.

Ну да, ну конечно, весь этот «бред» в стиле «кто же, если не я»; в стиле «то, как всё есть, точно ни для кого неприемлемо и вообще специально синтезировано Господом Миров в качестве лишь последнего и главного препятствия Тому, кто, „имеючи уши“, услышит и осознает, как обстоит всё „на самом деле“»; в стиле «других вариантов нет — проверено всесторонне и на личном опыте» и всё такое.

Я, конечно, понимаю, что многим людям все эти мои рассуждения/размышления и сам, так сказать, спектр проблем легко могут показаться, опять же, «бредом», но… люди ли они — вот в чём вопрос! Я тогда этот вопрос для себя решил. Решил, что да, люди конечно, хуй с ними, но только вот тогда вряд ли человеком являюсь я. А кто же я? Да просто всё. Сын — Я, компактно свёрнутое в якобы материальное тело Глобальное Информационное Поле; свёрнутое в якобы Точку, коя, как вы, надеюсь, помните, есть Абсолютное Самоотсутствие; Глобальное Информационное Поле, свёрнутое в якобы вещественный Объект внутри себя самого как Единственного Субъекта Мироздания, всякого Наличия вообще.

Я часто сам себя спрашиваю, почему понимая всё это, я всё-таки избрал Действие. Наверное потому всё же, что та моя часть, что является Человеком, неспособна сама по себе ничего для себя выбирать…

Выбор делает за Сына Отец, и да будет так вовеки веков! Выбор делает за Сына Отец, но… только в том случае, если Сын понимает это. (Если ж не понимает, то он — безотцовщина, то есть не существует вообще:).)

Так и я в тот момент просто понял, что не действовать просто нельзя. Не действовать в тот момент было для меня просто всё равно, что не быть вообще, а «быть» я чувствовал как настоятельную необходимость. Вот и всё… Но… это очень много. Да и какое право моральное имел я не быть, если Отец, посредством Да, убедительно показал мне, что некогда острое желание «превратиться в растение», о чём подробно рассказано в главе № 78 моего романа «Я-1» (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc) — было всего лишь временной «слишком человеческой» слабостью, в обладании правом на коию мне было совершенно очевидно отказано.

И в сентябре месяце 2002-го года я принялся, сперва робко, но потом всё смелей и смелей разрабатывать последовательно сначала Стратегию, а затем и Тактику Главного Действия. Цель же была определена ещё в ноябре 1995-го года. Тоже сперва проступили нерезкие очертания, которые в течение последующих 7-ми лет всё прорисовывались, пока Главная Цель не вытеснила все остальные, неистинные. Результатом, в так называемом «реальном» мире, того, что в ноябре 1995-го года мною впервые была впервые более-менее ясно определена Главная Цель, стало моё Высшее Расставание с Имярек, с Ирочкой моей Елисеевой, о чём написано в «Достижении цели» (http://www.raz-dva-tri.com/dostizhenie_tseli.doc), с Женщиной-для-меня, о чём написано в «Псевдо» (http://www.raz-dva-tri.com/psevdo.doc).

В сентябре же 2002-г года, в то самое утро, когда мы вернулись из Питера, где-то в районе половины восьмого утра, я мирно срал в туалете нашей собственной с Да квартиры, когда на глаза мне попалась одна странная фотография. На фотографии было запечатлено облако дыма и огня, вырвавшееся из одной из башен-близнецов Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке, только что протараненной одним из Священных Боингов. Рукой редактора, то есть скорее дизайнера-верстальшика (Никритин в то время как раз трудился по этой специальности в одной из конторок:)) неким циничным кружочком, имитирующим работу от руки, был обведён один из секторов этого облака, в котором совершенно явно прорисовывалось человеческое лицо… Это лицо… было моим лицом.

Я вытер жопу, вышел из сортира, показал с деланным смехом эту фотографию Да… «Да, — сказала Да, сделав вид, что всё это очень смешно, — похоже».

И я начал писать какие-то, грубо говоря, гибриды агитационных прокламаций и Апрельских тезисов Ильича. Поскольку вдохновение посещало меня в ту осень в самых неожиданных местах, я завёл себе привычку таскать за собой повсюду блокнотик, куда, собственно, и записывал посещающие меня озарения/откровения. Ознакомиться с этим, например, можно здесь (http://www.proza.ru/texts/2003/01/08-54.html) или здесь: (http://www.raz-dva-tri.com/tezisy.doc).

Основным моим конфидентом в ту осень и стал Володя Никритин. Мы пили и разговаривали, пили и разговаривали, разговаривали и снова пили. Иногда не пили. Иногда не разговаривали, потому что… понимали друг друга без слов.

Где-то в ноябре он сказал мне, изрядно уже пошатываясь, давай копать вместе, имея в виду, конечно же, Каббалу. И я стал копать. Поначалу он дал мне пару-тройку бульварных, в сущности, книжек типа Микаэля Лайтмана, написанных, по большому счёту, в стиле опорного высказывания в кинокомедии «Догма» — католичество — это круто! однако для начала сошло и это.

Далее я сам стал покупать какие-то книги, сперва руководствуясь принципом, какая из них на меня посмотрит сама. Меня не смущало, что, в основном, эти книги выхватывались мной из цветастого дерьмеца разделов «Эзотерика» и всё такое. Будучи некогда близким к миру маст-медиа и вообще всему тому говну, что ныне играет у нас роль Высшего Света с лёгкой руки бездарных тупорылых уёбищ, захвативших власть в 90-е (когда она, собственно, просто валялась в придорожной пыли, как и в 17-м:)), я хорошо знал, что всё Истинное и Великое, к сожалению, благополучно оттеснено ими далеко на вторые и третьи планы, и на всё это Истинное и Великое насильно напялена маска забавы для «социально несостоятельных» чудаков, что выглядят совокупно тем самым Вечным Дитятей (кстати, о Боге-Ребёнке), каковое чем бы не тешилось, лишь бы не вешалось, а если и всё же повесится, так тем только лучше для якобы всех, то есть для тупорылых уёбищ:).

Ну что я вам, впрочем, объясняю? Полагаю, многочисленные антиутопии середины прошлого века, от Оруэлла до Хаксли, все читали. Со временем все мы оказались свидетелями тому, что всё, что там написано — правда.

И вот эти книги смотрели себе на меня, я их себе покупал и уже через пару месяцев обнаружил, что несмотря на разницу во времени написания и глубоко разноплановую географию расселения авторов — практически все эти книги представляют собой такой вот невиртуальный вэбринг. То есть, постепенно стало совершенно мне очевидно, что все эти книги действительно на меня смотрели и… не без каких-то сугубо своих же на меня видов:).

Потом было то, что описано в главе VIII данной части данного романа.

Потом я ушёл от Да, потому что, по сути дела, она выдавила меня из нашего, реально любимого мною дома, хоть и осознанного такого желания, конечно же, не испытывала. Просто вела себя так в порывах своих алкогольных истерик.

И вот я снял комнату в районе метро «Отрадное», в 15-ти минутах ходьбы от Никритина, и мы с ним стали соседями.

В тот день, когда я окончательно туда переехал — а был уже конец марта — температура воздуха неожиданно упала градусов на 10, и опять пошёл снег. Я, не предполагая такого развития сюжета, шёл с непокрытой головой и в лёгкой чёрной кожаной крутке и думал, как же всё это смешно. Думал, какая же это из моих книг сейчас читает меня. Наверное, что-то такое глубоко для юношества:). Пафосно, романтично и всё такое; природа даже, де, реагирует на внутреннее состояние героя — прям сказка какая-то, ёпти!

На следующий день после того, как я думал такое, Вова Афанасьев — бывший муж Тёмны-младшей и Лены, пофамильной тёзки Катечки Живовой — помог мне окончательно перевезти вещи: то есть кое-какую одежду, компьютер, недавно купленный 17-дюймовый монитор, пару чашек, пару тарелок, пару вилок/ложек, да, пожалуй, и всё. Ой, чуть не забыл! Ещё Да отдала мне электрический чайник, который нам некогда подарила всё та же Катя Живова, поскольку ей самой этим чайником мешал пользоваться её папа, опасавшийся, что выбьет «пробки».

С Катей Живовой связан ещё один довольно важный эпизод. Дело в том, что когда 6-го октября 2002-го года мы с Да отметили годовщину нашего официального брака, она, по дороге к нашему дому, ибо я встречал у метро её и подругу Да Эс, тихо сказала мне, что у неё есть маленький подарок для меня лично. Сказала она это примерно тем тоном, каким в своё время дарила мне 300 $, благодаря которым я таки не расстался с музыкой. Ещё она сказала, что дарит мне это потому, что ей кажется, что мне это сейчас очень нужно. С этими самыми словами она и протянула мне те самые мусульманские чётки, каковые, собственно, если помните, и вертел наш старый друг грёбаный смайлик в последних строчках первой части данного произведения.

И что тут скажешь — в общем-то, выводы, с одной стороны делайте сами, а с другой — ну да, практически я не расстаюсь с этими чётками примерно с того самого дня. Что это был за день? Да так, банальная «двойка». Как говорится, сопите сами, или, как иногда выёбываются, понимающему достаточно.

К началу третьей декады марта я знал уже точно, что я — сын божий, но что если это кого-то к чему-то обязывает, то только меня самого. Из уважения к Иисусу Христу, своему предшественнику, я в шутку называл себя божьим внуком (у смайлика внезапно начинает чесаться залупа, но в данной ситуации он не считает для себя допустимым утолять зуд. Тогда, помимо залупы, у него начинает чесаться жопа:)).

Ещё раз повторяю, подробно вся эта история, каковую люди необразованные, мало испытавшие и потому перманентно обольщающиеся на свой счёт и считающие, ввиду этого, собственное внутреннее дерьмо безотносительно ценной бессмертной душой, с необыкновенной лёгкостью в мыслях, свойственной всем отпетым тупицам, могут счесть просто горячечным бредом, изложена в моём шестом романе «Да, смерть!» (здесь: http://www.raz-dva-tri.com/da.doc и здесь: http://www.liveinternet.ru/users/1528637/). Возможно, как и любое произведение, написанное по горячим следам, оно в чём-то выражает то, что тогда происходило, лучше, но с другой стороны — в том, что я пишу об этом сейчас, есть то, что тоже именно тогда же было и остро чувствовалось, однако не записывалось, поскольку на первый план тогда выходило то, что чувствовалось острее. А всё почему? Потому что, на самом деле, Время — нелинейно, но чисто внешне выглядит своей полной противоположностью. Поэтому, несмотря на то, что никаких ни первых, ни вторых планов нет, чисто внешне, повторяю, всё выглядит так, будто они есть, и приходится, чисто же внешне, что-то делать в первую очередь, а что-то во вторую и третью.

Так или иначе, я считаю небесполезным для себя и для окружающих повторное проживание всей этой истории. Ведь сегодня я смотрю с несколько иной точки на… то «вчера», хотя, вне всякого сомнения, это самое моё «сегодня», существовало уже и в описываемое «вчера», а если уж совсем начистоту, то и описываемое «вчера» существует так же и сегодня, ибо, как надеюсь, вы уже уяснили, Времени нет. Нет его по-любому. Нет его и как категории вообще, а если б и было оно — всё равно б его уже не было, ибо, как вы помните, время близко. Язык — он врать не будет. Язык — единственная серьёзная философская система. Если времени нет, значит его нет, и это серьёзные вещи:).

И «вчера» и «сегодня» мало того, что существуют параллельно и одновременно, но и влияние друг на друга так же оказывают взаимно. О том, что «вчера» влияет на «сегодня», знают, или хотя бы слышали многие, но мало кто знает, что влияние «сегодня» на «вчера» значительно сильнее, хотя в наше время это становится всё более и более очевидным. Впрочем, моё высказывание, по поводу очевидности этого, конечно, весьма сродни знаменитому «имеющий ум, сочти число Зверя» — заведомо нерешаемая задача уже на уровне заданного условия (смайлик лижет дырочку от зуба:)).

Однажды ночью, где-то за неделю до первого секса с Лариссой я стоял в полной темноте, пил пиво и курил в форточку. И тут я принял сигнал. «Какой сигнал? Как принял?» — возможно спросят лучшие из вас. Да, блядь, не я первый, ей-богу, кто сейчас скажет общеизвестное — тем, кто таких сигналов никогда не принимал, объяснить, как это в принципе возможно, в принципе невозможно. Именно об этом говорят в один голос все великие маги Запада (маги Востока об этом просто молчат:)), когда указывают, что передача Знания невозможна без Инициации, что в христианской традиции именуется Откровением. Без Инициатического Испытания, которому как до, так и после сопутствует Откровение («до» — более слабой степени, «после» — более сильное), то есть путём простых бесед передача Знания невозможна.

Вспомните то, что я говорил вам в главе № 8 (а «восмёрка» — это всегда обязанности) о том, что для передачи любой Субстанции — будь то Электричество, Вода или Знание — существуют сугубо свои каналы связи, предназначенные строго для передачи строго того, для чего они созданы и ни для чего иного.

К этому времени, то есть к концу марта 2003-го года я уже знал три важные для Себя вещи. Во-первых, я знал, что в то время, как среди современных исследователей идут споры, а где же именно всё же располагалась Голгофа, гора, на которой был по собственной, в сущности, инициативе распят предыдущий Сын, выполнив таким образом свой несомненный Долг перед Миром и Отцом, то есть перед Самим Собой, существует гора, что на сегодняшний день называется и является Голгофой совершенно точно. Это не что иное как самая высокая гора Соловецкого архипелага. То есть это Голгофа Севера, а Север — это, по всем канонам, Чистая Любовь, Любовь жертвенная, альтруистическая и… Абсолютная (как, собственно, и искомая Точка).

Во-вторых, к этому времени, то есть к марту 2003-го года, я знал, что события, описанные во всех четырёх Евангелиях, одинаково и одновременно, как и вообще всё в «мире», которого на самом деле не существует, являются как описанием событий прошлого, так и сценарием, программой Будущего, обязательной к выполнению, подобно любой другой системной команде «бортового компьютера», обладающего Единством Тела со своим Программистом, который, в свою очередь, представляет Единое Неделимое Целое с Оператором.

Когда я мельком в разговоре сказал об этом поэтессе Ире Шостаковской, с которой мы некогда записали альбом римейков на советские песни (http://www.raz-dva-tri.com/shosta.htm), она неимоверно громко и артистично фыркнула, отпрыгнула от меня, как дикая кошка, и сказала: «Скворцов! (Тогда меня ещё звали так.) Ну тебя на хуй!»

А в-третьих, я к этому времени уже знал, что надлежит делать в связи с двумя предыдущими пунктами лично мне. Я уже знал тогда, что для восстановления всеобщей гармонии и возвращения в том или ином виде Золотого века, легенды о котором — тоже отчасти сценарий будущего, мне совершенно точно необходимо без каких-либо на то причин, кроме Ясного Внутреннего Знания, что мне, именно мне, необходимо поступить именно таким образом: поехать на эту Голгофу, раздеться там донага, сделать два-три грамотных продольных разреза (тут по поводу разрезов предстояло ещё почитать специальной литературы и кое с кем проконсультироваться) на обеих руках, лечь на Землю — в относительной, кстати, близости к Полюсу — и терпеливо ждать, пока вся моя кровь вытечет из меня и впитается в почву.

Я называл это про себя Заземлением, и я точно знал, что соединение именно Моей Крови с Землёй вообще — есть заранее спланированная Господом Миров, — он же — Отец, он же — Бог-Ребёнок, — акция для восстановления Мирового Баланса. Конкретно Я формулировал это так: АКТ БОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЕНИЯ ЕСТЬ АКТ СОЗДАНИЯ НЕБЫТИЯ ЧЕРЕЗ РАБОЧИЙ МОМЕНТ БЫТИЯ, ИЛИ ТВОРЕНИЕ АБСОЛЮТНОГО ХАОСА ЧЕРЕЗ ВЫНУЖДЕННОЕ ВРЕМЕННОЕ ДОПУЩЕНИЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ КОСМОСА.

Проведение этого мероприятия на номинативно (а кроме Слова ничего больше нет, зуб даю!:)) Духовном Полюсе Мира, смысл коего заключался в том, что Абсолютная Вода (Кровь Абсолютного Человека (я родился между 5-кой (число человека, Пентаграмма и всё такое) и 6-кой (Земля как она есть; у китайцев, помимо этого же, Любовь, но любовь физическая), то есть Человека, осознавшего Единство своего Внутреннего Мира и Внешнего и, плюс к этому, разгадавшего Замысел) соединяется с Абсолютной Землёй; сама же по себе Абсолютная Вода — это Кровь Воздуха, то есть… моя кровь, кровь человека, порождённого Огнём-Отцом и Водой-Матерью. Ну и, понятное дело, всё это вообще существует только внутри меня, ибо нет ничего, кроме Я ЕСТЬ.

Это-то всё я уже знал к тому времени. Однако именно описываемой ночью меня как будто что-то кольнуло, и понял я, что это должно случиться… в этом году.

Я кинул об этом эсэмэску Лариссе. Она крикнула мне из своего Харькова: «Подожди! Ты ещё не всё сделал!», потому что она, несмотря на то, что мы ещё ни разу не занимались с ней сексом, уже хотела от меня Ребёнка, о чём говорила к этому времени прямо. В тот период мы оба вели так называемые «дневники» на портале «liveinternet.ru», о котором опять же сообщил мне Никритин.

Это было так. Мы сидели с ним на лавочке в его любимом Тимирязевском парке и в буквальном смысле пили «Боржоми», так как оба временно отдыхали от алкоголя. Тогда-то, во время обсуждения подробностей разработки сайта, посвящённого «Я» вообще, который Володя любезно обещал мне помочь воплотить, так как сам я тогда этого не умел, он и сказал мне, что, мол, хочешь действовать — пожалуйста. «А что это?» — спросил я. «Ну-у, это такой, — он засмеялся, — наш ответ Ливжорналу». И я завёл себе страницу с названием «Я-1», предполагая, подобно большевикам в первые годы после Революции, что со временем там как грибы вырастут и «Я-2», и «Я-3», и «Я-4» и так до Бесконечности, пока оная Бесконечность не самоустранится вовсе по факту самоочевидной собственной бесполезности:).

Ларисса, в общем-то, можно сказать, по моему научению, тоже завела себе «дневник». Правда называть его «Я-2» она не стала. Впрочем, я об этом её прямо и не просил. Она назвала этот дневник «Larissa_Lanska» (это тоже отдельная история). Под этим названием он существует на «Liveinternet» и по сей день.

Впоследствии, где-то в середине осени того же 2003-го года, она, под влиянием событий, рассказ о которых ещё впереди, удалила всё то, что писала там с марта по сентябрь-октябрь включительно. А жаль — там было очень много интересных штрихов, однозначно подтверждающих, что всё то, что я вам говорю, является абсолютной правдой. Однако, чисто по-человечески её безусловно можно понять, мою девочку, ибо Правда эта вне всякого сомнения реально выше человеческих сил.

Не считая Лариссы, Никритин был первым, кому я поведал о том, что мне был, де, сигнал и всё такое. На самом деле, я конечно был в то время в несколько возбуждённом внутреннем состоянии. Нет, депрессией я бы ни в коей мере сие не назвал — скорее это был какой-то, если можно так выразиться, самурайский шок, но не надо всё же путать ни дар божий с яичницей, ни получение именно извне сигнала в форме приказа, обязательного для выполнения, со своими собственными желаниями. Нет, это ни в коей мере и ни в какой степени не было моим собственным желанием. Это действительно был чёткий сигнал извне, хоть я и прекрасно отдавал себе отчёт в том, что тем, кто сам не пережил подобного, а этого реально в наше время не пережил кроме меня никто, это совершенно невозможно объяснить, да и не моё это дело, убеждать каких-то баранов в своей правоте. Я пришёл к людям, а не к баранам! (За баранами придут ещё отдельно:).) И я отлично понимаю, как именно можно мне возразить, чтобы доказать, что всё-таки никакого сигнала не было, и это было всего лишь моим желанием. Однако оставим все эти якобы доводы на совести недотраханных психиаторш. Ведь они всё-таки тоже люди, и им же надо всё-таки как-то жить, а больше, видит Бог, они ничего не умеют.

В конце концов, тут всё так же, как в моих занятиях творчеством — как словесным, так и музыкальным. Вы поймите простую вещь, я не занимаюсь самовыражением или выплёскиванием каких-то ебучих эмоций. В повседневной жизни я очень сдержанный человек, и если и повышаю голос, то только в профилактических целях, ибо нет моей вины в том, что подавляющее большинство людей воспринимают сдержанность и воспитанность как слабость, каковую, в свою очередь, «слабость» считают для себя однозначным поводом для немедленной, хоть и в той или иной степени, но агрессии. Что же до самовыражения, то выражать мне особо нечего, потому что во-первых, я с юных лет достаточно знаю как о себе, так и о других, а во-вторых, Пластмассовая Коробочка — это вообще не то, что представляет какой-либо интерес для моего Высшего «Я». Поэтому уясните себе простую вещь: я не занимаюсь самовыражением; я выполняю свою Миссию, но это, в свою очередь, никого ни к чему не обязывает, и я не требую за это ни от кого никакой награды.

Теперь об «ИЗВНЕ» вообще. Я много тут говорил о Высшем Тождестве Внутреннего Мира и Внешнего. И поэтому у лучших из вас могут на этом месте возникнуть вопросы, а о каком же тогда «извне» может вообще идти речь. Я вам отвечу.

Несмотря на то, что никакого Внешнего Мира нет, он всё же существует в виде сегмента мира Внутреннего, и именно поэтому, строго говоря, в области морали и нравственности, того, что Кант, к примеру, называл «нравственным законом внутри нас», ничего не меняется. Наоборот. Всё только усугубляется, и ужесточаются правила. Почему? С какой такой радости? Да потому, что ты тупо становишься хозяином в своём собственном доме, и тебе перестаёт вдруг быть всё равно, чистый ли у тебя пол!..:)

Как ко всему этому отнёсся Володя Никритин? Да чёрт его знает! Не знаю я, как он отнёсся. Во всяком случае, внешне доброжелательно.

Примерно в это же самое время нам предстояло провести фестиваль «Правда-матка — 2003». Как вы знаете из главы I данной части данного произведения, это был уже второй фестиваль с подобным названием. Однако на сей раз с идеей его повторения выступил уже не я, а Лёша Рафиев, чем, честно признаться, очень меня поначалу порадовал, так как помимо превращения всего мира в Единое «Я» я всегда ещё так же мечтал и о запуске каких-то таких проектов, которые впоследствии могли бы дальше самоорганизовываться уже и без меня. И с «Правдой-маткой» у меня, казалось бы, это получилось, ибо Рафиеву в прошлом году так всё понравилось — всё, что я так успешно практически в одиночку сделал:) — что в начале 2003-го он позвонил мне уже сам с просьбою повторить.

Однако в этот раз хитрый татарин уже затеял, сцуко, свою игру, во что я, отчасти по наивности, отчасти же из-за внутренней поглощённости своей интернет-вербовкой девиц для «Я», врубился не сразу. Да и потом в то время я ещё не успел понять, что самое тупое, простое и примитивное — и есть наиболее важное. Скажу проще, в настоящий момент — уже одно то, что наше общение по поводу этого фестиваля проходило тупо не на нейтральной территории и не у меня дома, а, как правило, у него, насторожило бы меня сразу; до такой степени сразу, что такая ситуация под всяко-разными предлогами просто не была бы мною допущена. Но… тогда, каюсь, я ещё не до конца убедился в том, что почти все люди именно настолько тупы и морально уродливы, что, к сожалению, важно именно это.

Что сделал Рафиев? Грубо говоря, он просто сел на мою фишку, ибо ему действительно нравилось само название, которое придумал, при всей его простоте, всё-таки я, а не он, и во-вторых, ему нужны были мои контакты в клубе «Дом», ибо это действительно в определённых кругах престижно, и контакты эти действительно были опять же у меня, а не у него, а вот уж наполнить эту сугубо мою фишку он вознамерился, полагая, блядь, вероятно себя самым, ёпти, умным, уже какой-то своей, нахуй ненужной лично мне и моим людям, кучей людей своих, да ещё и во главе с Алиной Витухновской, которую я никогда, прости меня, Господи, не считал серьёзным поэтом, ну да дело даже и не в том. Получаются у девочки какие-то вполне себе катышки и на здоровье, как говорится, хуй бы с ним.

Официальным объяснением того, зачем нужна Витухновская, было то, что якобы она приведёт народ, который пойдёт по платным билетам, ибо Рафиев, как человек в шоу-бизнесе никогда не работавший, всё надеялся сделать шоу-бизнесом музыкально-литературные перформансы, не имея, в отличие от меня, чёткого знания, что мухи отдельно, а котлеты — отдельно, и такими вещами как всякие синтетические шоу для интеллектуалов можно заниматься только из банальной любви к ним и только на основе энтузиазма; по крайней мере, в нашей Эрэфии. Деньги — это деньги, а искусство — это искусство. Когда это пытаются совместить, всерьёз обычно не получается ни искусства, ни денег. Стыдно не знать этого в наше сложное время. Такова была, короче, его официальная версия, хотя я думаю, что, конечно, попросту он хотел кое-где кое-что подмазать, ибо скорей всего помимо моих контактов, он раскатал губу и на контакты Витухновской.

В назначенный день, где-то в январе, мы собрались у него дома. Пришла какая-то, опять же, хуева туча впервые видимых мною дизайнеров (полагаю, о предыдущем протеже Лёши Рафиева, дизайнере Максиме, вы помните из I-ой главы этой части романа), сама Витухновская и ещё какие-то странные граждане. Витухновская то и дело несла какой-то гламурно-революционный бред о том, что изменить что-либо можно только силой оружия; молодые же мальчики-дизайнеры, гордо перечислив свои, в сущности, скромные заслуги, начали наперебой предлагать какую-то суррогатную хуйню, то есть некое ни то ни сё; ни цивил, ни андеграунд.

Я всё это слушал-слушал, и мне становилось всё скучней и скучней. В конце концов я встал и достаточно спокойно сказал: «Ну-у, я всё понял. Я уже потихоньку пойду. В таком варианте лично мне это совершенно неинтересно, и лично я в этом принимать участие не хочу». Что тут началось!

Я уже пошёл себе к своим пальто и ботинкам, когда овладевший собою Рафиев спросил, можем ли мы хотя бы сходить с ним вместе в администрацию «Дома», на что я, разумеется, ответил, что не понимаю, что мешает ему сделать это самостоятельно. Так мы деликатно, не повышая голоса, препирались ещё какое-то время, но тут из-за стола поднялся так же и Соколовский (так называемых «моих людей» там и было-то всего Серёжа Соколовский да Володя Никритин) и начал просто-напросто очень громко и артистично… орать.

Каков был изначальный текст его крика, я, признаться, не помню (наверное, что-то типа: «Да что здесь вообще происходит!»), да это было и неважно. Важно то, что это был профессиональный высококлассный истерический ор, который действует на нас сам по себе, независимо от смысла выкрикиваемых слов. Зная Соколовского, я нисколько не сомневаюсь, что это конечно был совершенно осмысленный, продуманный и безусловно разумный в той ситуации жест. Во всяком случае, это разрядило обстановку, и домой засобирались уже все, так толком ни о чём и не договорившись.

Остаётся спросить, а что во время этой сцены делал Никритин? Разумеется, молчал, наблюдал и, вероятно, по-своему, конечно, был прав. По-своему все мы всегда правы — это не обсуждается. Просто бывает иногда несколько грустно от несовпадений. Ну да ладно.

Где-то уже в марте мне снова позвонил всё тот же Рафиев и сообщил, что договорился о проведении мероприятия в «Доме», в четверг, 10-го апреля и сказал, что, мол, неплохо бы сделать всё же всё это вместе…

Слово за слово мы снова нашли общий язык, и как-то потихоньку договорились. Он как обычно говорил о каких-то деньгах, которые по его мнению можно будет на этом «поднять» и как их поделить — не суть. Факт тот, что дата была определена, и в конце марта мы вовсю готовились к «Правде-матке — 2003».

Поэтому, как вы сейчас убедитесь, мне было отчего охуеть, когда в ходе совместной прогулки с Никритиным и его замечательной девочкой Эллочкой, Володя вдруг, улучив момент, негромко сказал именно мне: «Я обнаружил очень странную штуку. Если интересно, поезжай с нами до Владыкино, потом будешь возвращаться, сам посмотришь». И он назвал мне порядковый номер колонны в вестибюле метро, с обратной стороны которой я, по его словам, смогу увидеть то, что покажется мне интересным.

Я сделал всё, как он посоветовал. Мы тепло попрощались, покурили по последней, выпили по последнему «слабоалкогольному» коктейлю, и я снова спустился вниз, чтобы проехать ещё одну станцию до своего «Отрадного».

На искомой колонне висела внушительных размеров самоклейка. «ВТОРАЯ ГОЛГОФА. 10-е апреля» — кричали крупные буквы. И больше там, кстати, не было написано ничего.

Уже придя домой, я узнал из интернета, что речь идёт о презентации где-то какой-то книжки какого-то преподобного:).

Так, благодаря Никритину, я получил своё главное ПОДТВЕРЖДЕНИЕ…

 

XI

Ещё раз повторяю, время с декабря 2002-го и где-то по июль 2003-го было временем, когда мне практически всё удавалось, когда я всё знал наперёд и когда у меня хватало, нет, не мужества, конечно (как раз мужества тут не нужно:)), а внутренних сил особо не париться из-за того, что совершенно очевидные для меня вещи понимаю действительно только я один, и действительно делать, вследствие этого, совершенно беспроигрышные ходы.

Так например, с одной стороны, я знал всегда, что женщины устроены просто и всеми фибрами своих нижних сердец именно что алчут Сказки, а Сказка для них всех — это, по сути дела, довольно примитивная смесь довольно примитивной мелодрамы с таким же низкопробным боевиком-блокбастером, когда некий мачо при первом же удобном случае (как правило, это преддверие в том или ином виде Апокалипсиса) страстно овладевает ими под ближайшим кустом и всё такое, после чего оба они, насытившись животной еблей с громкими вздохами и душераздирающими стонами Лирической Героини, отряхиваются от травинок и прочего мусора и идут, собственно, спасать мир, что, по законам жанра, получается у них на ура. Да, с одной стороны, я знал всегда, что именно на эту хуйню падки практически все женщины, независимо от возраста и уровня образования. Но с другой — я всегда в глубине души мечтал встретить Человека женского пола, у которого бы помимо Нижнего Сердца было б ещё и Верхнее, ни говоря уж о Мозге. И многие отношения с противоположным полом не заладились у меня именно потому, что многим барышням до поры зачем-то предоставлял я шанс обнаружить в себе ту глубину, которой в них, к сожалению, не оказывалось:).

К весне же 2003-го, а если честно, то уже к лету 2000-го, я перестал ждать милости от женской природы, всесторонне удостоверившись в том, что женщина, во-первых, существо глубоко эгоистичное, а во-вторых, путь к сокровищам её «духовной красоты» лежит только через качественный, с её точки зрения, секс. А качественный секс для абсолютного большинства женщин — это когда вы ведёте себя с ней как грубое похотливое животное и не выёбываетесь.

Впрочем, вести себя как животное — ещё вовсе не означает, что все женщины предпочитают жёсткий секс с брутальным оттенком (это бывает по-разному), но всё-таки никогда не стоит излишне рефлексировать, хуй должен быть твёрд и напорист, глаза должны тупо гореть тупым желанием и… прочее дерьмо. Ну и, понятное дело, коитус должен быть достаточно продолжительным:). О себе я могу сказать, что мой первый раз никогда не превышает более 2–3 минут, но… если девочка мне нравится, ведёт себя со мной, на мой взгляд, интересно, то я могу, не останавливаясь, уйти на второй круг сразу (эрекция у меня обычно не ослабевает сразу после оргазма, и если я начинаю снова, то сохраняется во всей своей полноте до следующего:)), и тогда в сумме это составляет уже минут 10–12 непрерывной ебли. Впрочем, опять же, если девочка очень мне нравится, то я могу так же, не останавливаясь, уйти и на третий раз. Впрочем, это вообще всё мелочи жизни:).

Короче говоря, стоя 3-го апреля 2003-го года на платформе Курского вокзала в ожидании прибытия поезда из Харькова, я чётко знал, как именно через несколько минут я подам руку выходящей из вагона Лариссе, насколько крепко прижму её к себе и как именно впервые поцелую её в губы, непременно прежде чем поздороваюсь, потому что… Просто потому, что так надо.

Как говорится, сказано — сделано. В моём случае, замыслено — воплощено:). К этому времени и возрасту я уже научился осуществлять задуманное. Второй наш поцелуй, уже более долгий, произошёл через пять минут на эскалаторе, опускающем нас в метро «Курская».

Случилось так, что в то утро мы (в данном случае Ансамбль Спонтанной Импровизации «e69» (http://www.rea.ru/e69/)) подвязались поиграть на открытии какой-то литературной конференции под эгидой журнала «Новое Литературное Обозрение» в клубе «На Брестской», и Ларисса вынуждена была, не успев толком приехать, первым же делом сопроводить меня на одно из бесчисленного по тем временам цикла культурных мероприятий под совокупным названием «Дело Жизни Любимого Мужчины». Мы встретились с другими членами «е69» на «Маяковской» и отправились на саунд-чек.

Там я усадил Лариссу за столик под какое-то довольно крупное, ясное дело, сугубо авангардное полотно, в котором среди прочего угадывалось нечто напоминающее парашют. Тут надо сказать, что в это самое время моя Да должна была совершить свой второй в жизни прыжок с парашютом, о чём я знал из её недавней гневной эсэмэски, каковыми эсэмэсками она не прекращала осыпать меня по три-пять штук в сутки, начиная с той ночи, когда я ушёл от неё. Естественно, большинство этих эсэмэсок она писала в состоянии почти перманентного в тот период опьянения, и потому там же, где было рассказано про парашют, содержалось как то, что этот прыжок она посвятит нашей с Лариссой любви, так и обещание того, что она ещё подумает, открывать ли ей парашют вообще. Поэтому когда Ларисса, которая была в курсе предстоящего Да прыжка, просто молча указала мне со значением на довольно крупную надпись на той же авангардной картине, которую сам я сначала не приметил «Должно уже произойти…» меня, понятное дело, весьма ощутимо внутренне передёрнуло. Но… тут стало пора выходить на сцену. Я нежно улыбнулся Лариссе и пошёл выполнять свои прямые обязанности.

Мы исполнили свой так называемый «музыкальный квадрат» (я думаю, вы понимаете — моё любимое сочетание чисел «1» и «6» окружало меня в это время буквально со всех сторон. Ведь и ежу понятно, что Квадрат — это Семёрка, она же — Единица второго порядка, а квадрат «четырёх» — это 16:)), получили зарплату (каких-то жалких 100 баксов на четверых, но во-первых, я опять временно нигде не работал, а во-вторых, что возьмёшь с литераторов, а тем паче с литературоведов) и убрались восвояси.

Основную массу инструментов нужно было закинуть на тачке к Ване Марковскому. Я поднялся вместе с ним в его съёмную хатку на ВДНХ; Ларисса же, вся в известных романтических мечтах, осталась ждать в такси, пилотируемом каким-то грузином. На лестнице Ваня, которому, что греха таить, нравилась вся эта моя история (хули, мир приключений, ебёмте!:)) сказал: «Хорошая Лариса! Мне нравится!» Тут необходима маленькая оговорка. У Вани, как и у всякого высоко энергетичного и максимально щедро одарённого в творческом плане природой самца, конечно была не одна Истинная и совершенно Искренняя Любовь. Такая Искренняя и Истинная, что эмоционального наполнения любой из них с лихвою хватило б на сотню-другую самцов попроще (то же, что о Ване, я могу сказать и о себе:)). Однако была в его жизни история, которая, пожалуй, изменила его много сильнее прочих; такая история, через которую опять-таки весьма узкий круг самцов получает нечто весьма близкое к Инициатическому Посвящению (не путать с банальной Первой Любовью, а тем более — с первым сексом:)). Довольно популярно и при этом же с неповторимыми трогательностью, нежностью и талантом, присущими Ване, эта история изложена в его поэме «Лариса» (http://polutona.ru/index.php3?show=0718024153), ибо именно так и звали ту Прекрасную Девушку. Поэтому-то то, что вся эта, уже моя история, в принципе симпатичная Ване, была ещё и связана с девушкой по имени Лариса, безусловно обладало в его глазах дополнительной привлекательностью.

Заметив, что я тороплюсь поскорей назад, Ваня усмехнулся и сказал: «Ну конечно! А то сейчас увезёт грузин твою Ларису!» с едва уловимым внутренним акцентом на слово «твою».

Дальше… Дальше действительно началась вполне добротная смесь мелодрамы с блокбастером. Мы приехали, вошли уже в мою съёмную комнату и… оба сели на край дивана. Я взял Лариссу за ручку. Нельзя было по-другому. Как говорится, «должно уже произойти»…

Минут через пятнадцать-двадцать Ларисса сказала: «Эх! Ну-у! Зачем ты это сделал?!.» А я сделал всего лишь то, чего три года назад как раз не сделал с Тёмной. Да, тогда я не сделал этого из принципиальных соображений. Сейчас, по прошествии трёх лет, я сделал нечто совершенно противоположное и тоже не менее принципиально.

В решающий миг я… покинул поистине гостеприимное Лариссино лоно. Это её расстроило. Но когда я поступил противоположным образом с Тёмной, её расстроило уже это:). И я не знаю, как правильно в идеале; то есть не знаю, как сделать всё так, чтобы это подходило ко всем случаям жизни.

С одной стороны, когда ты всё-таки не кончаешь в женщину — во всяком случае, при «первом знакомстве» — то ты вроде ведёшь себя как Благородный Рыцарь, элементарно оставляя выбор Прекрасной Даме. Но со стороны другой, я вам честно скажу, с некоторых пор (то есть с той поры, как я действительно стал мужчиной, что случилось со мной, конечно же, много позже, чем я выучился спать с женщинами (это всё само по себе ещё не делает нас мужчинами:))) я просто не верю в существование женщин, способных видеть Мужчину, и уж тем более Благородного Рыцаря, в том, кто оставляет ей выбор.

В ситуации же с Лариссой, в её координатной системе, получилось и вовсе так, будто я с первого же раза наглядно продемонстрировал ей свою позицию в данном вопросе, то есть всё равно, таким образом, не оставив никакого выбора ей:).

Сложно всё. А, впрочем, просто. Просто всё это чепуха, потому что вспомните первый пункт: БЫТИЕ — ИЛЛЮЗИЯ:). (Рентген показывает, что сердце смайлика закатано в презерватив… И вот мне приснилось, что сердце моё — «капитошка»:).)

Мы повторили ещё раз. Я больше не делал того, чего она попросила меня не делать. О да, со мной всегда можно договориться:).

У неё была цель — зачать от меня Ребёнка. Я был не против, хоть это и была изначально не моя, а её игра. Но… что поделаешь. Меня так воспитали/научили, что любая чужая игра безоговорочно заслуживает уважения. А во всех спорных ситуациях — уважения большего, чем игра твоя собственная… «Кодекс самурая» по этому же примерно поводу учит примерно тому же: «Во всех спорных ситуациях без колебаний выбирай смерть!»

Тут некоторые неопытные горячие головы могут начать рьяно фрякать что-то типа того, что, мол, ах-ах, да ведь это же позиция Слуги, Рабская Психология и весь прочий либеральный пропагандистский бред ничтожеств-капиталистов. Нет, скажу я этим трогательно тявкающим кандидатам на аннигиляцию, как раз именно это и есть позиция Господина Истинного, а не слуги вовсе. А всё то, что вы думаете по этому поводу на сегодняшний день — есть всего лишь результат планомерной и грамотной промывки ваших мозгов, начавшейся, в вашем случае, ещё в колыбели, ибо все мы живём в мире, в коем, согласно, впрочем, Высшему Плану, временно допущена безраздельная власть сатаны, ибо… вспомните слова Иоанна Богослова: «Имеющий ум, сочти число Зверя, ибо это число… ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ». Так что вы — те, кто считает, что вышенаписанное есть Рабская Психология — не выёбывайтесь, а ступайте-ка лучше… учиться Истине! Ибо… лучше погибнуть от этой учёбы, чем жить в заблуждении…

Мы повторили ещё пару раз, попили кофе, приняли пищу, попили кофе ещё и покурили на лестнице, возле мусоропровода, обсуждая проблемы Добра и Зла. Точнее то, что Добро существует только как символ, как ориентир и идеал, и только Зло существует здесь непосредственно. Ведь то, что мы сейчас вместе с Лариссой, и нам действительно очень хорошо друг с другом — это Добро, но… это Добро для Лариссы. Для Да — это несомненное Зло.

Я понимаю, что опять же сейчас не говорю ничего оригинального (ибо я считаю, что говорить оригинальное — Зло:)) и для многих в подобном раскладе нет ничего, к сожалению, из ряда вон выходящего, и многие всё это переживали, но… есть, как говорится, один оригинальный нюанс. Я точно знаю, что те, в ком подобный расклад, когда то, что однозначно является Добром для одного, является однозначным Злом для другого, не вызывает глубочайшего и болезненного Чувства Высшей Несправедливости, будут… в скором времени уничтожены и, Господи, СЛАВА ТЕБЕ!

И мы пошли гулять, и мы были всё-таки счастливы. И была весна, и мы целовались на мостах, во дворах и просто на улицах, как в давно уже оставленной нами обоими позади юности.

У Лариссы сломался каблук на сапожке, и мы пошли в обувную мастерскую, где меня «обозвали» её мужем, и ей понравилось это, и она улыбнулась. И я тоже. И вообще не буду вам врать, мне было очень хорошо с этой девочкой и действительно это безусловно была Любовь.

В первый раз она приехала дня на три. Всё это время я не снимал обручального кольца, коим мы некогда засвидетельствовали свой брак с Да. Я обещал ей это. И я сделал это. И Лариса приняла это как данность. Я сказал ей, что обещал это Да и сделаю это, потому что всё «это» мои расклады, а больно ей, и я не могу не сделать того, о чём она попросила меня.

Конечно с парашютом она спустилась вполне благополучно. Прямо скажем, намного успешней, чем когда делала это впервые, 7-го октября 2000-го года, когда при самом приземлении внезапно налетел ветер, и её протащило несколько десятков метров по гостеприимной земле подмосковного Киржача, вследствие чего она сломала себе мизинец на правой руке. Когда мизинец сросся обратно, Да подарила мне свой гипс с отпечатком своих накрашенных губ (он и сейчас лежит у нас на антресолях).

Вообще, если кому-то не хватает страстей в описании нашей с Лариссой любви, то таких я могу ещё раз отослать… к своему роману «Да, смерть!» (http://www.raz-dva-tri.com/da.doc), написанному непосредственно в момент оных переживаний. Могу сказать одно: я любил её. Так, как мог вообще любить к тому возрасту, к тому времени, на том этапе прохождения своего жизненного пути. Это было искренне, и я готов повторить это на Страшном Суде, что, собственно говоря, в данный момент и делаю (смайлик надевает капюшон своего чёрного плаща. Внутри капюшон — красный…:)).

В воскресенье вечером, 6-го апреля 2003-го года, я отвёз Лариссу на Курский вокзал. Фирменный поезд, не помню, как он называется, «Москва-Харьков» уже поджидал её на перроне. Мы, не стесняясь искреннего пафоса, в последний раз крепко-крепко обнялись и слились в долгом поцелуе. Потом она вошла в вагон. Проводница закрыла двери, но поезд ещё стоял. Мы смотрели друг на друга через стекло. Я курил. Смотрел на неё и курил.

Когда-то, на тот момент уже лет восемь назад я так же курил и смотрел на уже занявшую место у окна в 400-м автобусе, на Зеленоград, Иру-Имярек, Лисеву мою, Девочку Мою Единственную. А потом череда повседневных событий спустя пару лет привела к тому, что в первых «Новых праздниках» (http://www.raz-dva-tri.com/novye prazdniki.doc) я искренне, от всей, извините, души, написал вот это: Конечно, было бы здорово, если бы мы с ней прожили всю жизнь вместе, и еблись только друг с другом, но куда ей с ее темпераментом. Да еби я ее хоть целыми сутками, ей все равно всегда нужны будут новые ощущения, она все равно останется при своих инфантильных идеях грехов, покаяния и прочей хуйни, выливающейся в новых мужчин, вливающихся в неё неукратимым потоком. А если даже и не в новых мужчин, то в какую-нибудь другую хуйню. Какая же ты дура! Как же я это все ненавижу! Как же я ненавижу весь этот ебаный мир, породивший тебя, меня и позволяющий тебе до сих безнаказанно разгуливать с моей крышей хуй знает где, делать с моей крышей всё, что твоей инфантильной душе угодно: ебаться с другими, ставя мою крышу на самое видное место, и в оргазмических своих стонах смотреть моей крыше в глаза и испытывать этот свой ёбаный перверсивный кайф от того, что в голове у тебя полный пиздец (метущаяся душа, ёбтыть), а в пизде у тебя хуй, принадлежащий не мне, что доставляет тебе чувство болезненной-болезненной радости; а потом этот не-мой хуй оказывается у тебя во рту (это у тебя всегда получается «на ура»), и ты здорово, почти на автомате, управляешься с ним, опять же глядя моей крыше в глаза, вспоминаешь мой хуй, мой язык, мои руки; при этом твой непосредственный партнер — он тоже, блядь, тебя вполне занимает; ты сосёшь ему хуй и в какой-то момент находишь для себя, что уздечка, или ещё какая-нибудь там хуйня похожа на какой-то там третий хуй, бывавший в тебе ещё до меня или где-то между мной и хуём непосредственным, каковой непосредственно у тебя во рту; и ты начинаешь рефлексировать на темы третьего хуя, и рефлексируешь долго, продолжая сосать; а потом твой сегодняшний партнер, каковому ты сосёшь хуй, что-то такое проделывает с тобой, чтобы стимулировать тебя к продолжению минета, а то что-то ты по его мнению потеряла темп (слишком задумалась о двух других хуях), и эта его стимуляция напоминает вдруг тебе уже четвертого твоего ёбаря, например, твоего бывшего мужа, и ты немедленно начинаешь думать о нём, вспоминать уже его хуй, и его манеры. Наконец у твоего приятеля происходит эякуляция, и степень её интенсивности напоминает тебе что-то там ещё. И так до бесконечности.

Сейчас я смотрел на уезжающую Лариссу и… чувствовал себя… Ирой. А в ней… видел себя. Такой вот «Аксолотль». Если помните, был такой рассказ у Хулио Кортасара. Он вообще очень любил всякие трансперсональные штучки. По молодости лет, когда я читал его впервые, я не понимал его глубины. Мне всё это очень нравилось, но воспринималось мною как безусловно красивая и изящная, но лишь фантасмагория. Времена изменились.

Наконец… поезд сначала еле заметно тронулся, но постепенно набрал ход и увёз-таки Лариссу из Москвы обратно в Харьков. (Киевляне в сердцах часто называют Харьков Хряковым, полагая его насквозь москальским городом. Не знаю, не знаю.)

Я остался на Курском вокзале один. Я купил себе бутылку пива и пошёл к пригородным поездам. Я обещал приехать к Да. Она не прекращала письменно меня об этом просить в последнюю пару дней.

Я не могу сейчас однозначно сказать, хотел ли я её видеть в тот день или нет. Нет, не могу сказать однозначно. Наверное, если бы совсем не хотел, не поехал бы.

От Курского вокзала практически до нашего с ней дома ходит электричка. Вообще транспортная система Москвы намного удобней и разветвлённей, чем полагают те, кто пользуются лишь метро. Используя электрички пригородного сообщения, если конечно знать расписание их движения:), можно изрядно порой сокращать и упрощать себе путь, или же в считанные минуты, если знать расписание:), оказываться в таких местах, какие, если мыслить схемой метрополитена, находятся совершенно в другом конце города. Я давно уже знал об этом.

Я стоял в тамбуре, курил и пил пиво. В районе станции Царицыно мне позвонил Никритин. Примерно в том самом месте, где мы столько раз стояли с ним минувшей осенью и беседовали о Едином «Я». Зачем он звонил, не помню. По-моему, без какого-либо конкретного повода.

Я приехал. Да как обычно пила вино, но внешне была намного собраннее, чем в последние два года. Что и говорить, хули тут городить интеллигентные огороды, наша совместная жизнь в собственной квартире, один на один, плюс отсутствие у неё тогда работы, плюс моё тогдашнее неумение вовремя повышать на Женщину голос — всё это изрядно распустило её. Я не помню, о чём мы говорили. Отношения выясняли умеренно.

В конце концов она прямо спросила меня, буду ли я с ней спать. Я совершенно искренне сказал: «С удовольствием!»

На следующий день утром она ушла по каким-то делам, а я задержался на пару часов писать текст для каких-то ублюдков, за который мне обещали 200 баксов с таким видом (ублюдки-то — они ж ублюдки и есть:)), будто я врал им, что обычно работал от 300-т, а я не врал. К тому времени я действительно делал это крайне редко, потому что тупо вообще-то ненавижу подобный вид деятельности, но действительно именно за эти деньги.

Что и говорить, я всегда любил и люблю свой дом; уже за то, что он просто мой, хоть и маленький он (и лишь по той причине, что мать у меня — человек непростой, а мне всю жизнь её, дуру, жалко, хотя в этом она мне никогда не отвечала взаимностью (не сомневаюсь при этом, что, конечно же, тоже из лучших побуждений)), и в этом самом нашем с Да доме мне конечно же работалось лучше, чем в Отрадном. Однако я принял решение и твёрдо решил ему следовать.

Я пописал немного текст, он всё-таки упорно не шёл, и поехал на Бутырскую улицу, в редакцию газеты «День», куда меня обещали взять корреспондентом с лёгкой руки моего родственника Жени Шпакова. Им как раз нужен был человек, который бы постоянно ездил по городам и весям за оклад 600 $ (больше чем мне платили в «Слабом звене») + гонорары. Это мне весьма улыбалось. Ведь я ни на секунду не забывал, для чего вообще всё это затеяно; для чего страдания Да, Лариссы, да и мои, что греха таить, тоже:). Мне необходимо было далее расширять «агентурную сеть».

Практика, и, в частности, практика моих отношений с Лариссой, показывала, что мои расчёты верны. Действовать надо именно через Нижнее Сердце. Это правильно. Это возможно. Это эффективно. Главное — самому не увлекаться остротой чувств, что, конечно, сложно, ибо чувства действительно очень остры — что вы хотите, блокбастер — это блокбастер, а тем более с мелодрамой в одном флаконе — гремучая смесь:).

Как, почему, зачем, что оправдывало меня в своих же глазах — отсылаю вас опять же к главе VIII. Нельзя же всё время пережёвывать одно и то же! Я же, чай, не корова вам всё-таки:)! (Да и даже если Священная (шутка юмора:)).)

Моя интернет-вербовка шла полным ходом. Мы довольно трогательно переписывались с Евой из Тель-Авива, которую я перевёл с «евпатия», где всё это могла бы читать Ларисса, на своё личное «мыло»; с Настей из Новосибирска мы переписывались в открытую, и, кстати, Ларисса уже стала довольно часто со мной заговаривать о том, что Настя в меня влюблена и неужели же, мол, я этого не замечаю. Только вот Оксана Дубровская, девушка-психолог из Томска, весьма успешно держала дистанцию, хоть, впрочем, и не пропадала совсем (спустя пару лет, уже летом 2005-го, когда Оксана перебралась в Москву, она сама разыскала меня, и мы совершили с ней пару весьма милых прогулок — в продолжении я заинтересован уже не был — так что совсем из моей жизни не уходит ничего и никогда:). Так-то вот…). Короче говоря, подобная работа в газете «День» очень мне тогда подходила.

В качестве моего вступительного взноса мы договорились с ними о том, что через неделю я принесу им материальчик для рубрики, точного названия каковой я не помню, но что-то вроде «живёт такой парень». Я собрался сделать интервью с Андреем Родионовым, который в то время работал в красильне музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. О том, что, де, живёт такой себе парень, красильщик, отец не то троих, не то уже четверых сыновей, но вот, мол, он — не только красильщик, а ещё и не самый неизвестный поэт, русский Эминем и всё такое. Я даже действительно поехал к Андрею в красильню и довольно много всего записал в блокнотик про то, какие бывают типы красок, типы тканей; как начиналась его литературно-музыкальная деятельность — в своё время я работал в отделе информации «Независимой газеты» и пользоваться блокнотом умел хорошо. Не помню, выпили мы с ним в тот раз водки или нет. Оставалось, короче, тупо сесть с этим блокнотом за компьютер и сделать, собственно, материал, то есть работы от силы часа на полтора, если даже не будет никакого настроения. Однако судьба опять распорядилась иначе.

Как вы уже знаете, на 10-е апреля был намечен фестиваль «Правда-матка — 2003», и в тот же день где-то в центре города должна была состояться презентация некой книжки «Вторая Голгофа», о которой больше я не знал ничего: ни кто автор, ни о чём книга (где-то чуть более чем через полгода эту книгу мне буквально вручила в метро какая-то бабушка. Оказалось, книга о Соловках, точнее, о располагавшемся там «исправительном» лагере).

С тех пор, как в октябре 2000-го года я вернулся из Австрии, куда меня пригласили в составе ансамбля спонтанной импровизации «е69», я начал осмысленно вводить в обиход литературной тусы Москвы такой способ организации культурного досуга распиздяев от искусства как литературно-музыкальный перформанс, к весне 2003-го года московские литераторы стали воспринимать музыкальное сопровождение своих виршей чем-то само собой разумеющимся — то есть мне, таким образом, опять глобально всё удалось (и, как водится, хуй кто упоминает в связи с этим теперь моё имя). Но как известно, стихи всё-таки писать проще, чем быть хорошим музыкантом. Я позволяю себе это говорить потому, что объективно доказано, что я умею хорошо делать и то и другое (что, опять же, никого ни к чему не обязывает:)). Поэтому, сколь ни вращай, а хороших музыкантов существенно меньше, чем неплохих поэтов, хотя и с последними, прямо скажем, не густо. Почему так происходит?

Ну, наверное, в первую очередь потому, что музыка всегда изначально требовала большей усидчивости, плохо совместимой со столь любимой литераторами вечной «пьянкой-гулянкой». Вы скажете, да ведь как раз о музыкантах-то в этом плане и ходят легенды! А я скажу вам, э-э-э-э-э… не всё так просто:). Во-первых, хороших музыкантов гораздо меньше, нежели людей, полагающих себя таковыми:). Во-вторых, музыканты успевают и то и другое, изначально же концентрируясь только на занятиях. Иначе они не стали бы музыкантами, что мы и видим на примере многих литераторов (прозаики в этом плане безусловно более усидчивые люди:)).

Да и как быть Поэту усидчивым, если стержень, извиняюсь, Музы его — это, в первую очередь, истерическое и категорическое неприятие Мира, Толпы и всего того, что требует хоть каких-то усилий в деле преодоления собственного эгоистического «я». Примерно об этом, собственно, и сура «Поэты» в Коране, со многими аятами коей я при всём желании не могу не согласиться (уж слишком много лет я провёл в «Вавилоне», оказавшись там, прямо скажем, в самом его основании).

Так или иначе, ещё в самом первом своём перформансе «69», о котором более подробно рассказано в главе I второй части данной саги, я осознанно перестал выступать как поэт, сконцентрировавшись на музыкальном сопровождении, раз и навсегда решив, что пусть уж лучше читает тот, кто не может ничего большего.

А что тут, собственно, мочь, — возможно спросят тут некоторые из вас, — тем более, если это импровизация, — садись да бряцай себе по струнам, клавишками или барабанам. Но тут-то и начинаются сложности. Ведь для того, чтобы всё это было искусством и обладало хоть какой-то эстетической целостностью, не говоря уж о ценности:), это должно быть слаженно. Договориться же о какой бы то ни было структурированности с немузыкантами весьма затруднительно, потому что этому, опять же, надо долго и усидчиво учиться. Какие тогда варианты?

Простые. Неизменным, неприкосновенным источником-стержнем становится сам Текст и манера чтения, подстраиваются уже музыканты. Но, опять же, не все музыканты являются одновременно и поэтами, и количество людей, на которых можно тут положиться, сразу сокращается практически, как это ни смешно, до меня:). Поэтому-то «Правда-матка — 2003» структурно была организована так: поэт начинал читать, где-то на третьей строчке я подхватывал на клавишах подходящий бас, успевая за пару строчек врубиться в ритмику текста и темп речи автора, дальше вступал на барабанах Игорь Марков, которому все эти поэты были, конечно же, именно что, простите за каламбур, по барабану, но с коим мы зато очень много играли вместе и что именно делаю с басом я — он понимал хорошо. Мы образовывали с ним такую вполне себе плотную, но разрежённую ритм-секцию, на которую уже накладывался терменвокс Яны Аксёновой и вторые клавиши в лице её тогдашнего бой-френда по прозвищу Атом из «Dup TV». Короче говоря, внешне всё выглядело вполне себе пристойно и гладко, в очередной раз оправдывая внутреннюю установку администрации клуба «Дом», что лохов к себе на сцену они не пускают.

Поскольку, повторю снова, всем музыкантам, кроме меня, всё это мероприятие не упёрлось, в общем-то, на хуй (да и я делал это, в общем-то, нехотя, потому что этот перформанс, изначально задуманный мной, с моим названием, на сей раз, в общем-то, делал Рафиев, с чем я смирился только потому, что голова моя была в тот период всецело занята революционной борьбой и тем, что в течение лета мне придётся ехать на Голгофу, вскрывать себе вены во спасение этого грёбаного мирка, от каковых перспективок моё материальное тельце, Пластмассовая Коробочка, конечно, была не в восторге), и все они — Марков, Яна и Атом — участвовали во всём этом, в общем-то, из личного расположения ко мне, то я обещал им «гарантию» в 300 рублей (смешные деньги конечно, но хоть что-то). А по 300 рублей, в свою очередь, я им обещал потому, что Рафиев божился и клялся, что мы «поднимем», по его словам, хотя бы тысяч пять. Дурак я дурак, всё время из жалости в последний момент верю людям, а правдой меж тем всегда оказывается то, что изначально предвидел я.

Короче говоря, отыграли мы это всё «на ура». Пока мы озвучивали поэтов, все желающие расписывали «кремлёвскую стену» — её нарисовал на куске оргалита Миша Ардабьев — матерными ругательствами. Наконец всё закончилось.

Мы с Рафиевым, который, как и на первой «Правде-матке», был уже изрядно пьян, быстренько дали интервью приехавшим телевизионщикам (впоследствии, откровения Рафиева, который нёс что-то про то, что, мол, не надо ходить на предстоящие выборы, они благополучно вырезали, оставив только интервью со мной, что, вероятно, и послужило внутренней глубинной причиной нашей размолвки с Лёшей, благодаря которой на сегодняшний день мы не поддерживаем с ним отношений) и пошли к администрации делить деньги со входа. Конечно, тут явно не обошлось без мухлежа с их стороны, но, так или иначе, спорить было без мазы и мы взяли причитавшиеся нам ровнёхонько 900 рублей. О том, что музыканты играют с нами за «гарантию» в 300, Лёша отлично знал. Я сказал, что надо отдать эти деньги им. Он согласился со мной и пошёл бухать дальше. А я отдал людям то, что я им обещал, ибо считаю, что поступать подобным образом правильно, не взяв ни единой копейки себе. Я вообще уже сто раз говорил — мухи отдельно, а котлеты отдельно. Это Рафиев считает, что они совместимы. Я — нет.

Я упаковал в мягкий кофр принадлежащие Ване Марковскому клавиши «Roland JP 8000» (действительно отличная вещь!) и засобирался домой. Тут надо сказать об этих клавишах несколько слов.

Ваня Марковский довольно долго искал именно этот самый «Roland JP 8000» по всему интернету. В конце концов он нашёл их аж в Минске, подождал всего каких-то месяца полтора оказии и наконец встретил их на Белорусском вокзале в Москве. Как только они у него появились, он сразу сказал: «Макс, ты можешь брать у меня их, когда захочешь!» Да, когда-то мы были близки с ним именно до такой степени; и как музыканты, и как люди — одним словом, друзья. И я действительно в течение довольно долгого времени брал их у него примерно раз в полтора-два месяца то на один концерт, то на другой. И, разумеется, всегда сразу же возвращал. Так было и на этот раз. Я взял их у него накануне и должен был вернуть вечером 10-го апреля, после «Правды-матки». Конечно, мне было бы удобней сделать это утром на следующий день, но Ваня сказал, что они обязательно нужны ему вечером, потому что ночью он, де, будет работать. Ну-у, сами понимаете, какие тут могут быть споры!

Я попрощался со всеми друзьями, попрощался с Да, которая по понятным причинам воспылала неожиданною любовью к мероприятиям с моим участием и на сей раз не преминула почтить «Правду-матку» своим присутствием. Пока мы жили с ней вместе, она, ясное дело, клалА на всю мою жизнь с прибором. Я, в общем, на неё не сердился, потому что к моменту нашего с ней интимного знакомства уже твёрдо усвоил на массе предыдущих примеров, что милости от женской природы ждать не стоит, хотя, конечно, иногда всё это меня доставало. В особенности, когда в стадии ежевечернего алкогольного опьянения Да бралась объяснять мне, как на её замутнённый взгляд, мне следует себя вести в тех или иных моих же делах, о которых, она, ясно ежу, не имела никакого понятия. Когда же наступало утро, и её взгляд на мир прояснялся, она говорила: «Хрюша, извини меня, пожалуйста! Это вчера была не я. В меня как будто кто-то вселяется!» Ну да не суть.

Я всем сказал «до свидания», немного поболтал у метро с Марковым, которого давно не видел, о Цифрах и Зодиаке, и отправился возвращать Марковскому клавиши.

Ещё не было полуночи, когда я вышел на станции «ВДНХ», с нового, недавно построенного, выхода на Аллею Космонавтов. До Ваниного дома мне оставалось пять минут пешком.

Я пошёл себе через эту самую аллею. Вокруг не было ни одного человека, но я же, сами понимаете, не кисейная барышня, и мне и в голову не приходило, что в этом раскладе есть хоть какая-то опасность для такого «лося» как я.

Вдруг навстречу мне вынырнула одинокая фигура паренька лет 23–25. Когда мы поравнялись с ним, он попросил у меня зажигалку. И тут произошла почти классика жанра. Я протянул ему зажигалку и в ту же секунду… получил удар в зубы. Паренёк же вдруг заголосил благим матом (пожалуй, это тот самый случай, когда уместно сказать «заблажил»): «Ты охуел! Ты мне, менту, анашу предлагаешь!?.» И в ту же секунду я получил в зубы снова.

Это старый приём: орать какую-то бессмысленную деморализующую хуету. В какой-то мере так поступают даже самцы обезьян, и это почти всегда действенно.

Всё, что сейчас я описываю так долго, на самом деле происходило гораздо быстрей. Я только и успел, блядь, подумать, что же, блядь, делать-то — ведь у меня, блядь, Ванины клавиши болтаются на левом плече, а за спиной у меня рюкзак (рюкзак я купил вместе с Никритиным у того же метро «Царицыно», когда мы репетировали наш «семейный» проект — он тоже тогда купил себе на том же лотке какой-то прикольный портфельчик:)) со всякой фурнитурой для «Правды-матки», примочка «драйв-дисторшн» Вовы Афанасьева, три собственных книжки «Душа и навыки» да совершенно чудовищная по концентрации внутренней правды о себе и о Священной Истории рукопись под названием «Enter» (там, в частности, было написано, что тогдашнее 29-е марта — последнее, мол, 29-е марта в моей жизни, но я вот не помню поставил ли я там год:)) — скинуть мне всё это на землю или же нет? Ещё раз повторяю, что подобные душевные метания в «реальности» происходили во мне в сто раз быстрее, чем я их сейчас описывал, ибо были они не размышлениями, а односложными, хоть и противоречивыми импульсами. Да и вообще, время в таких обстоятельствах течёт принципиально иначе.

Уже в следующую секунду «откуда ни возьмись» появилась вторая особь, уже покрупней. В первый миг он сделал вид, что хочет нас разнять и вообще выяснить, в чём дело. Надо быть феноменальным тупицей, чтобы сразу не понять, что он был именно напарником, я бы даже сказал, подельником первого паренька, но… что значило в той ситуации моё понимание? Увы, безвыходные ситуации бывают не только в кино, и, думаю, что не погрешу против истины (то есть Абсолютной Точки), если скажу, что безвыходными являются, если копнуть поглубже, абсолютно все ситуации, в какие мы попадаем в течение всех своих идиотских жизней, ибо смотри пункт первый: БЫТИЕ — ИЛЛЮЗИЯ, ибо жизнь по отдельности — это заведомая идиотия, ибо смотри пункт третий: «ТЫ» НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Прошло ещё три-четыре секунды после появления «подельника», и им удалось наконец сбить меня с ног вместе с Ваниной «JP 8000» и с моим рюкзачком, где лежали три «Души с навыками» и рукопись «Enter».

Пока я летел к земле с высоты собственных метра восьмидесяти, я успел подумать ещё две вещи: «Вот тебе пожалуйста и Вторая Голгофа! Вот и Заземление! — и вторая, — Катя же мне и это предсказывала! Вот оно! Свершилось, ёпть!..»

Когда я упал на землю, от первых же ударов ногами по голове я потерял сознание.

Наверное, я был, в прямом смысле слова, не в себе минут пять. Может меньше. Я ничего не помню. Это не было ни сном, ни пребыванием в каком-нибудь иномире — только Абсолютная Пустота. Просто какое-то время меня не было. Вот и всё.

В конце концов, я очнулся. Не сразу понял, где я, но довольно быстро всё вспомнил. На ноги я вставал довольно долго, воспользовавшись помощью любезно предоставленного мне Господом Миров близрастущим деревом, по стволу которого я и поднялся. Я оглядел место своего падения, в глубине души надеясь всё-таки обнаружить клавиши и рюкзак, но их, конечно же, не оказалось.

Карманы мои не тронули. Поэтому при мне остался мобильник, паспорт и даже двести рублей. Я, шатаясь, прошёл каких-то всего-то метров пятьдесят до метро и увидел, что прямо передо мной стоит такси. Как будто оно меня-то как раз и дожидалось:).

Я сунул в окошко свою окровавленную морду (крови, кстати, пролилось немало, голова — такое уж кровеобильное место — так что я считаю, Заземление вполне состоялось:); всё, смею надеяться, смешалось как надо), объяснил суть проблемы, и меня согласились отвезти в моё съёмное Отрадное. На часах по-прежнему не было полуночи.

Минут через 15–20 я уже вошёл в квартиру. Хозяйка, Галина Петровна, слава богу, уже спала. Я умылся, позвонил Ване, сказал, что клавиш его больше нет, после чего принял залпом не то пять, не то семь таблеток анальгина и мгновенно уснул.

На следующий день прознавшая об этой истории Да сразу сказала что-то вроде «приезжай болеть ко мне». Не без акцента, прямо скажем, на «ко мне», то есть в нашу с ней квартиру. На пару дней я действительно «к ней» приехал.

Уже с ней, с моей дорогой дружиной, мы снова съездили на Аллею Космонавтов, подали для проформы заяву в близлежащее отделение милиции (хуй знает, а вдруг бы нашли. Вряд ли конечно, но всё же…) и сходили в травмпункт, где обнаружилось, что у меня всё-таки сломан нос — мелочи жизни.

Вообще, повторяю уж не помню, в какой раз, вся эта драматическая история про Да, Лариссу и Заземление более подробно и по горячим следам изложена в моём романе «Да, смерть!». Могу сказать одно: на словах и Да и Ларисса собирались ехать на Голгофу вместе со мной; обе засвидетельствовали свою решимость и желание быть в мой последний час рядом со мной. Знаете что, я на полном серьёзе склонен думать, что если б в том злоебучее лето 2003-го года я всё-таки поехал бы туда, они бы действительно сделали это. Насчёт Да немного сомневаюсь, но Ларисса — точно.

Узнавшая о моей «беде» мама упросила меня съездить всё же обследоваться в клинику к моему дяде, довольно известному детскому невропатологу, профессору Скворцову. Я сделал это. Там обнаружилось, что у меня проблемы с сетчаткой. Меня направили в «доктор Визус» на Тверской. Мама дала своему непутёвому сыну триста баксов (сразу скажу, что я ничего такого в этом не вижу, ибо родственники мои на самом-самом деле совершенно объективно должны мне ещё тысяч десять долларов, которые они заиграли у меня при продаже нашей общей квартиры на Малой Бронной, коей я был собственником «в равных долях», в 2002-м году, а поскольку речь идёт именно о деньгах за квартиру, то в пересчёте на сегодняшние цены они должны мне и вовсе как минимум тысяч 50, ну да Бог им судья:), то есть я сам, но… я на убогих долго зла не держу) — так вот, мама дала мне триста баксов, и сетчатку мне благополучно приварили на место. Делается это так.

В глаза закапывается анастетик, ибо все, полагаю, знают, что любые механические воздействия на слизистую глаз очень болезненны. Через пять-десять минут, когда капли начинают действовать, на глазное яблоко надевается такой специальный окуляр, который является как бы стыковочным узлом между твоим глазом и, так сказать, уже непосредственно «гиперболоидом». Подбородком ты при этом жёстко упираешься в специальную подставочку, чтобы голова твоя была неподвижна при операции.

Когда все необходимые приготовления закончены, в тебя, прямо вовнутрь твоего мозга, ударяет луч лазера — ослепительно белый Абсолютный Свет…

То есть даже не то, чтоб белый и не то, чтоб в тебя ударяет, а просто всё то время, пока длится операция, ты как будто находишься внутри Солнца.

Это очень странное ощущение. С одной стороны, ты вроде сохраняешь способность мыслить, чувствовать и осознавать своё «я», но с другой — вроде как ничего больше, кроме Света, и нет…

Наконец мне всё сделали.

Я вышел на Тверскую улицу, которая так же была вся залита ярким солнечным светом. Я позвонил обеим своим женщинам, поскольку обе они об этом меня просили, и пошёл на Тверской бульвар пить пиво.

Несмотря на сломанный нос и два чуть не во всё лицо синяка вокруг глаз (кажется, это так и называется — panda-eyes:)) я чувствовал себя вполне счастливым в те дни. Я спал попеременно с двумя прекрасными женщинами, жил один, почти не общался с мамой, запись «Новых Праздников» у Эли Шмелёвой так же подходила к прочному и удовлетворительному финалу — о чём ещё, скажите на милость, может мечтать мужчина 30-ти лет?:) Да, и ещё раз «да», это было одно из прекраснейших времён моей жизни!..

Меня, правда, немного беспокоило временное отсутствие работы, но… в конечном счёте, какая разница, если этим летом я спасу весь мир путём смешивания своей крови с землёй Соловецкой Голгофы; Крови Единственного «Я», кроме которого нет никакой Вселенной и того сомнительного «Ты», которое это же «Я» по «слишком человеческому» слабоволию мыслит существующим за своими пределами, позор коего слабоволия это самое Единое, Неделимое и Единственное «Я» смоет собственной кровью, которой тоже на самом деле не существует, как и Земли, и кончится весь этот многовековой кошмар, который был необходим для прохождения через его Огонь, но… Время вышло, Путь пройден; «всем спасибо» и… «все свободны»; и никогда уже больше не будут мучиться во мне миллиарды ни в чём неповинных людей! Смерть Великой Матери! Спасибо, мама, довольно. В черепки, в черепки чёрное твоё золото! В черепки! Ибо и не было оно золотом никогда! Короче говоря, я был счастлив.

С газетой «День» ничего не вышло. Мало того, что я получил пизды чуть не насмерть и просто физически был не в состоянии писать что-либо, про Родионова ли или про кого-либо там другого, так сам этот грёбаный «День» попросту в одночасье приказал долго жить, будто бы дополнительно подтверждая Абсолютное Единство Моего и Не-моего, Внутреннего и якобы Внешнего.

Что в двух словах думал я сам о произошедшем со мной 10-го апреля? То, что на следующий же день, 11-го, я и сказал Никритину: «Пока не знаю ничего конкретно, но просто, на самом деле, я вчера получил оружие!» Почему я не сказал «благословение» или «посвящение», хотя они тоже безусловно были мне вручены в едином пакете? Почему употребил именно слово «оружие»? Откуда я сам могу это знать? Бог решил, что для его Проекта будет уместно и правильно, если после того, что со мной случилось, такому-то человеку в такой-то момент при таких-то обстоятельствах после таких-то его слов, такой-то — в данном, частном, случае, я — скажет именно то, что я сказал Володе Никритину. Я сказал. Он решил — я сказал. Я сказал это искренне. Я всегда искренне делаю то, что Он решает. Да и хуй бы с ним. Дальше — лишнее.

В следующий раз Ларисса приехала уже больше, чем на неделю, на все майские праздники, то есть уже в довольно скором времени. Однако мой panda-eyes всё же уже почти спал. Хотя, конечно, следы того, что он всё-таки был, ещё вполне сохранились.

Ларисса. Ларисса. Ларисса…

Да, нам было хорошо вместе. Не смею врать. Кроме одного эпизода. Да, впрочем, и он тоже по-своему был забавен.

Да, мы элементарно напились с Никритиным и его тогдашней супружницей Эллой. Ларисса, конечно, девушка далеко не пуританских взглядов, но… всё-таки москали — есть москали, — с непривычки ей было трудно. Хотя, понятно, никто не заставлял её этого делать насильно. Напротив, время от времени она сама проявляла инициативу. Не исключено, что для того, чтобы произвести впечатление на меня — о, ужас!

Расстались мы с четой Никритиных уже заполночь, возле магазина, что тогда назывался «Бин», где-то между их Владыкино и «нашим» Отрадным. В последний момент, уже почти у кассы, Ларисса метнулась вдруг в сторону и схватила какого-то медвежонка, которого увезла потом в Харьков. (Да, иногда гладя мою шерсть на груди, она ласково называла меня по-украински «ведмедик». Да, делая со мной тоже самое, называла меня «мой свитер»:).)

Весь следующий день Ларисса в полузабытьи пролежала в кровати. Время от времени её рвало в целлофановый пакет, которой я всегда вовремя успевал подставить. Когда она снова засыпала, я садился за свой тогдашний роман «Да, смерть!».

Зная о том, как всё получилось с моим рюкзачком, она привезла мне из Харькова другой, бордовый и довольно вместительный. Я был благодарен ей. В этот её приезд мы были вместе уже дней десять. Это действительно было забавно: не успел я, с грехом пополам, закончить одну свою семейную жизнь, как у меня тут же началась следующая. Отличались ли они друг от друга? Не знаю. Если честно, думаю, что не очень. Во всяком случае, реальное количество общения всё-таки опять превышало мои реальные в том потребности.

С другой стороны, в самом прохождении моей Пластмассовой Коробочкой того, что обыкновенно называют жизненным путём, для меня всегда был элемент трагически предопределённого принуждения; безусловно неприятной, но да, всё же несомненной необходимости. Даже моя мать, которой хотя бы в этом аспекте нет никаких оснований не верить, рассказывает, что в тот самый первый день моей жизни, когда глаза новорожденного единственный раз за всю эту самую жизнь говорят правду о собственном прошлом и будущем, я всем своим видом показывал лишь глубочайшее недовольство самим фактом своего же рождения. Чёрт его знает, может я и вправду ошибся «дверью», думаю я иногда до сих пор в минуты душевной невзгоды. Когда же духовные силы ко мне возвращаются, я снова и снова понимаю и чувствую, что нет никакого чёрта и нет вообще ничего, кроме Бога, Бога-Ребёнка, Истинного Господина Миров, и если даже я и ошибся дверью, то и исправлять эту «ошибку» нам тоже придётся «вдвоём».

Мы гуляли по Москве, пили пиво, лежали на газонах под деревьями, то есть именно что нежились на солнышке.

Она привезла мне из Харькова очень смешную тряпичную куклу, увезла с собой московского медвежонка и всё, короче, было хорошо. Скажу прямо, если б в этой жизни я искал счастья, а не Истинную Абсолютную Точку, можно было бы со всеми основаниями счесть, что мне наконец улыбнулась удача.

Мы рассказывали друг другу о своём детстве, сами удивляясь тому, что стало вдруг вспоминаться, и нам не надоедало слушать друг друга. Да, оба мы были Водолеями, а Водолеи умеют слушать. Скажу без ложной скромности, пожалуй, это единственный знак, в равной степени одарённый и в слушании и в говорении. Некоторым знакам — в особенности, земным — кажется порой, что как раз Водолеи-то слушать и не умеют, но, как правило, то, что по их мнению свидетельствует о неумении Водолеев слушать, на самом деле, свидетельствует об их неумении говорить:). С Лариссой у нас такой проблемы не было. Ей было интересно слушать меня, потому что я интересно говорил, а мне было интересно слушать её, потому что она тоже умела говорить интересно.

Однажды мы посетили с ней музей моего детства, Музей Советской Армии. Там ещё, если помните, у самого входа с одной стороны стоит какая-то древняя баллистическая ракета, а с другой — танк «Т-34», который я, как и решительное большинство моих сверстников весь облазил ещё в дошкольном возрасте, когда мне казалось, что на земле есть только два достойных занятия: лечить людей и защищать свою Родину. Если понимать это метафорически, то, в общем-то, я этим по жизни и занят:). Родина моя — Тонкий Мир, и я готов защищать его до полного уничтожения противника, то есть Мира Материального. А лишний раз напоминать людям, что духовные ценности выше материальных и что такое вообще Тонкий Мир, объяснять им это или хотя бы запускать в них нейро-лингвистические программы, ведущие, может и через много лет и лишь при благоприятных условиях, к пониманию того, что всё это действительно так: Дух выше Материи — это и есть исцеление их душ. Потому как человека, не постигшего, что Дух выше Материи, иначе, чем просто больным не назовёшь:). Его необходимо лечить. И в его интересах, и в интересах тех, кого может он заразить своей духовной проказой. Если же человек не хочет лечиться принципиально, он должен быть как минимум изолирован и помещён на карантин. Если же он, столь же принципиально, отказывается от лечения трижды, он должен быть аннигилирован.

Там, на внутренней территории Музея Советской Армии, есть ещё один музей, музей-парк под открытым небом, куда нужно спускаться, обогнув основное здание слева. Там выставлены образцы самой разнообразной военной техники от каких-то ужасающих бронепоездов до современных самолётов-истребителей.

Ларисса опять рассказывала мне о своём детстве, о своём отчиме, которого она очень любила и которой он в полном смысле заменил отца. Он был как раз лётчиком-испытателем и умер, кажется, когда ему ещё не было сорока. Практически сразу после того, как его отправили на пенсию — у лётчиков это рано.

Потом мы дошли пешком до так называемой 6-й улицы Марьиной Рощи (раньше они назывались проездами) и посидели во дворе дома, в котором я прожил первые десять лет своей жизни. В той самой квартире, из которой впоследствии была прорублена дверь в комнату квартиры соседей, в которую, по иронии судьбы, снимал много позже шестнадцатилетний Володя Никритин.

Постепенно мы решили, что через месяц я приеду к Лариссе в Харьков, и мы станем с ней жить-поживать. К этому времени я уже начал понимать, что то, чего я хотел добиться вскрытием вен на Голгофе, как раз и состоялось 10-го апреля 2003-го года, и уж этим-то летом я ни на какую Голгофу не еду точно. Возможно, мне ещё придётся туда поехать, но то, что случилось со мной 10-го апреля, вполне убедило меня в том, что у меня лично нет полномочий самостийно устанавливать сроки в такого рода делах. «Ему» пришлось пойти на крайние меры, чтобы «мне» это объяснить, но… поскольку мы — всё же друзья, после выдачи пиздюлей за мной прислали такси:).

Вообще говоря, вполне вероятен такой вариант, что четыре года назад мне вполне удалось задуманное, и я действительно был… убит на Алле Космонавтов, а когда я пришёл в себя, это был уже другой мир. В том, предыдущем, мире я умер, унеся весь тот мир с собою в могилу, что и было целью моей. То есть весьма вероятно, что всё у меня получилось. Я говорю это сейчас на полном серьёзе. Короче, сопите сами, или, как говорили римляне, понимающему достаточно.

Моя прекрасная Кошенятко отбыла на свою украинскую родину. Зато… осталась Котка. Я сам не звонил ей, но когда она звала меня, я приезжал. Да, я любил обеих и дорожил сексом с обеими же, хотя к тому времени я уже понял, что в сексе как таковом, то есть в том, что называется именно этим словом, а не в том, заметьте, что называется занятиями любовью, а то и любовью вообще, женщины заинтересованы существенно больше мужчин, и это абсолютно однозначный, ясный и совершенно самоочевидный факт/акт. Я бы вообще назвал это сексозависимостью.

Да, конечно, у юных девушек, пока, собственно, не пробудится в них похотливый зверёк Взрослой Женской Сексуальности, есть ещё какие-то эфемерные представления о Любви вообще, а заодно и о Справедливости, но за пределами 25–30 мне лично не встречалось женщин, не страдающих тяжёлой формой сексоголизма. В какой-то степени можно сказать, что после того, как в Женщине просыпается Зверь, жизнь её становится во многом проще и гармоничней, поскольку многие её идеальные представления — то, что у Мужчин называется Принципами — почти полностью исчезает, остаётся же только свойственная Женщине изначально гибкость сознания, позволяющая ей с одинаковой лёгкостью находить здравый смысл и красоту в словах тех, с кем ей нравится спать или с кем в глубине души она бы не прочь попробовать и, напротив, обнаруживать слабые звенья в рассуждениях тех, с кем ей спать не нравится или не хочется попробовать даже в порядке бреда, несмотря даже на то, что бред как таковой является при этом достаточно ровным фоном её чувственного мира вообще.

В последние три недели моего пребывания в реально ставшей мне окончательно ненавистной Москве (городе, где я родился и вырос, равно как и многие поколения моих предков) у меня было довольно много беготни. Во-первых, мне необходимо было доделать на студии у Эли Шмелёвой «Новые Праздники»; во-вторых, мне надо было продать свой компьютер, поскольку деньги кончились бесповоротно. Это, как и всё остальное, конечно же, было непросто. Компьютер надо было ещё и починить, ибо практически сразу после того, как я переехал в Отрадное, у меня тупо сгорел «винчестер». После первой же моей, казалось бы, невинной попытки всего лишь установить Cubase. Слава богу, он был на гарантии, и мне нужно было просто подождать, пока мне его заменят. (Кстати говоря, в том похищенном у меня рюкзачке помимо книг «Душа и навыки», рукописи «Enter» и драйв-дисторшна Вовы Афанасьева, лежала так же бумажка, свидетельствующая о том, что компьютер мой действительно в сервис-центре. Так что мне пришлось ещё и проявить некоторые чудеса дипломатии и красноречия, чтобы убедить ребят, что они починили всё-таки именно мой компьютер:).) Да и потом продать его мне нужно было именно за те деньги, за которые считал нужным я, а не какой-нибудь там ещё умник, ибо мне нужно было заплатить за комнату и привезти хоть что-то с собою в Харьков.

Некий человек по имени Палмер, Саша Чемеренко, некогда клавишник Саши Дулова и действительно блестящий пианист, некогда купивший у меня DX 7-ю Yamah(у) за 300 баксов вместо 400-т, вследствие чего я и был должен в течение нескольких лет недостающие сто Кузьмину (всего я был должен ему как раз четыреста:)), из-за чего изрядно попортились мои литературные дела:), уже хотел был повторить свой подвиг и купить у меня мой комп на 100 $ дешевле моей цены, но тут я, слава богу, в кои веки упёрся, и комп купил у меня Антон Севидов. И ровно за те деньги, что оправданно хотел за него получить я.

В мае же мы с Элей закончили сводить те пять песен во главе с «Тагудадой» и «Вечной Любовью», что вошли впоследствии в альбом «Письмо». Мастеринг изначально обещал мне сделать Ваня Марковский, но ввиду известного инцидента с его «JP 8000», он на меня не на шутку нагрелся. 800 долларов были для меня в то время абсолютно неподъёмной суммой, которую мне было не у кого и не подо что даже занять. Когда я, будучи в безвыходном положении всё-таки позвонил Ване и, набравшись храбрости, спросил, нельзя ли всё же принести ему эти трэки на предмет мастеринга, он ответил довольно нервно, что принести можно ему его клавиши «Roland JP-8000», и что вообще эти деньги я должен ему отдать немедленно и что, в принципе, ему есть к кому обратиться, чтобы на меня наехали уже как следует, если в ближайшее время я их ему не отдам. Тут уже рассердился я, вспомнив, сколько раз я ему звонил в тот день и просил разрешенья вернуть их ему следующим утром, и сказал, что я вообще себя ничего должным ему не считаю, и вообще это был классический форс-мажор. На это Ваня весело протянул: «Ну-у, вот если б тебя убили!..» На этом, как вы понимаете, наша с ним многолетняя и действительно некогда очень нежная дружба закончилась, и, в сущности, я не могу в этом обвинить ни его, ни себя. Интересно то, что спустя где-то полгода меня действительно вызвали как-то раз на Петровку для опознания по фотографиям (заяву-то я подавал). И там стало ясно, что в Аллее Космонавтов «работают» совершенно конкретные люди, и что, скорее всего, когда за год до инцидента со мной, сотрясение мозга прямо у своего дома получил сам Ваня, у которого отняли хозяйственную сумку, «люди» были, в общем-то, те же самые. Не думаю, кстати, чтоб их поймали:).

Примерно тогда же мне позвонил и Лёша Рафиев, который вероятно просто обиделся, что меня по телевизору показали, а его нет, и сказал, что я, что явилось для меня, кстати, большой новостью, должен Мише Ардабьеву 500 рублей за какой-то картон (напрягши память, я вспомнил, что Лёшину «идею» с написанием всеми желающими заборных слов на макете кремлёвской стены действительно воплощал Миша:)). С этой, на мой взгляд, наглой телегой Лёша перезвонил мне даже не один раз и звонил мне до тех пор, пока я не сказал, что не считаю себя ничего должным и ему, и что 900 рублей за «Правду-матку» мы получали с ним вместе и он должен помнить, что я не взял себе ни копейки и отдал всё музыкантам. Конечно, 500 рублей — деньги небольшие. На сегодняшний день по этой цене я довольно часто возвращаюсь домой на машине, когда засиживаюсь в студии до времени нехождения поездов метро, но… в то время неподъёмной суммой были для меня даже они. В отличие, надо сказать, от Лёши. На том закончились мои многолетние отношения и с ним.

В конце концов, вспомнив, одну из мантр своего детства, коими меня поистине щедро снабдили старшие родственники, что безвыходных ситуаций не бывает, я собрался с духом и позвонил бывшему гитаристу своего Другого Оркестра, а ныне ставшему реально именно что знаменитым звукорежиссёром, Серёже Большакову, который, несмотря на наши с ним непростые отношения, начинавшиеся когда-то тоже с большой дружбы, в итоге мне и помог. Карма, она и в Африке карма:).

В ходе этой некогда большой дружбы было создано не одно из произведений Другого Оркестра, а однажды, когда Другой Оркестр был уже в прошлом, мы и вовсе из принципа сосали друг другу хуи (это, конечно, не было велением сердца, ибо ну что тут поделаешь, если не дал нам с ним Господь Миров всерьёз однополого либидо!) в ходе нашей совместной ночи с ним и его к тому времени уже супругой Ирой Добридень, о которой столь многое написано в «Псевдо» (кстати, официальная публикация этого романа и стала причиной нашего отдаления друг от друга, хотя за пять лет до этого события Серёжа читал его в машинописи и выражал вполне себе одобрение, а Ире и вовсе «Псевдо» просто-таки нравился:)). «Зубрик, ну пососи Скворцу хуй!» — дословно просил Иру Серёжа. Но Зубрик этого делать не стала.

Тогда мы с ним снова занялись друг другом и он, будучи человеком, никогда не упускающим шанса якобы в шутливой форме сказать кому-либо гадость, сказал Ире, что у меня минет получается существенно лучше, чем у неё. Коитуса между нами не было. Серёжа же под конец наших игр овладел своей женой сзади. Мне не понравилось на это смотреть.

Спустя года полтора после той ночки мы всё таки переспали с Ирой. Уже без участия Серёжи, но тоже сделали это скорее из принципа (см. роман «Псевдо» (http://www.raz-dva-tri.com/psevdo.doc)) — я тогда торчал на героине и даже, помнится, не смог кончить (повозившись некоторое время, я вообще отказался от этой затеи), а у Иры была тогда глубокая депрессия, связанная, разумеется, с невнимательным отношением к ней Серёжи (опять же, смотри роман «Псевдо»:)), и она, в сущности, не получая от этого никакого удовольствия, целенаправленно, тоже из принципа, изменяла ему последовательно со всеми своими реально близкими знакомыми. (Да, возможно, Серёжа и прав: минет я, кажется, всё-таки делаю лучше:).) Так или иначе, тогда, в мае 2003-го, Серёжа мне очень помог с мастерингом, и я очень за это ему благодарен, как, честно признаться, и за многое другое.

И вот ко мне приехал Антон Севидов (когда-то мы с ним работали по текстам для его проекта, с которым ничего не вышло. За продюссирование взялся в итоге Костя Арсеньев (автор текстов большинства хитов Орбакайте и Овсиенко), переписал большинство моих текстов, добавив туда то, что, по его мнению, было необходимой в этом случае «молодёжной» и довольно плоской пошлостью, но проект всё равно не пошёл, ибо Арсеньева, кажется, кинул спонсор), отдал мне деньги и забрал уже свой компьютер (в том числе и купленный относительно недавно и при таких драматических обстоятельствах 17’’-й монитор «Sony Trinitron»).

На следующий же день я поехал на вокзал и купил себе билет в один конец до города-героя моей мечты Харькова.

Утром в день отъезда мы забили стрелку конечно же с Володей Никритиным возле кинотеатра «Байконур» (где, кстати, всё время, пока я там жил, встречались по ночам с живущей неподалёку Яной Аксёновой, у которой тоже была тогда непростая любовь, и отправлялись до рассвета гулять по отраднинским дворикам и пить пиво) — так вот, утром в день отъезда мы встретились с Никритиным возле кинотеатра «Байконур», выпили по маленькой банке и пошли ко мне на квартиру. По дороге мы застопили какую-то тачку.

Так же по дороге, не помню уж по какому поводу, я познакомил Володю с поговоркой «Бог создал и сам заплакал…», которую он до этого странным образом никогда не слышал и каковая вызвала у него приступ истерического хохота. Сам эту поговорку я впервые услышал от Вовы Афанасьева. Помнится, это было сказано в мой адрес и, разумеется, очень к месту:).

Мы зашли в мою комнату, схватили обе огромные сумки, в которые я практически не глядя хаотично покидал весь свой небольшой скарб: книжки, диски, тарелку, чашку и всякую мелочовку; погрузили всё это в машину и поехали на квартиру к моей маме, которая ещё не знала, что я уезжаю; которой, соответственно, точно не было дома и от квартиры которой у меня временно были ключи. По дороге к маме мне позвонил Костя Аджер и пожелал счастливого пути.

На кухне у моей мамы мы с Никритиным где-то с часок попили водки, послушали почему-то «e69» (ах, ну да, Костя же позвонил!:)), а потом и вовсе Ансамбль Новой Импровизационной Музыки под управлением Иры-Имярек (старые-старые записи), а потом Володя пошёл в гости к живущему по соседству Кириллу Баскакову, а я взял небольшой бордовый рюкзачок, что привезла мне Ларисса, и поехал к маме на работу.

Я отдал ей ключи; сказал, что уезжаю; мы попили с ней кофе, и я двинулся на Курский вокзал.

Вечером 6-го июня 2003-го года я выехал в направлении города Харькова, где, как выяснилось в тот самый момент, когда я пил с мамой вышеописанный кофе, родился мой дед, Арнольд Борисович Одэр, и где, как выяснилось уже существенно позже, когда-то был главным раввином мой прапрадед — в городе, куда я приехал впервые в мае 1999-го года как участник фестиваля современного искусства «Апокалипсис начнётся отсюда» и сразу же полюбил его всей душой.

Дорога на Харьков, как известно, проходит мимо нашего с Да дома. Когда я проезжал мимо, Да как раз позвонила мне и сказала, что она только что приняла смертельную дозу таблеток и скоро умрёт. Ещё сказала, что желает мне счастья.

Я перезвонил Калинину, который к тому времени уже спал с ней несколько раз и попросил его за ней присмотреть.

После этого я выкурил сигарету, вернулся в вагон, забрался на верхнюю полку и уснул хоть и совершенно пьяным, но довольно глубоким сном…

 

XII

Город Харьков прекрасен! Город Харьков прекрасен! Город Харьков — самый прекрасный город на всей земле!

Там живут замечательные люди и замечательные девушки, у каждой из коих потрясающе красивые ноги, глаза и грудь!..

Мне с детства нравился этот город. То есть не то, чтобы нравился, а просто как-то всегда некое смутное трогательное откликалось в сердце, когда я ещё в детстве слышал это название.

В командировку в Харьков пару раз ездил муж моей тёти дядя Серёжа; в день моего пятнадцатилетия другой мой дядя, брат моей мамы, дядя Игоряша, подарил мне первую, и, кстати, последнюю, в моей жизни электробритву (да, к 15-ти годам мне уже было зачем такое дарить), которая называлась «Харкiв»; в Харьков же после того, как я в первый раз слез с героина, мы ездили с Костей Аджером как Ансамбль Спонтанной Импровизации «e69» на фестиваль «Апокалiпсiс почнется звiдси» («Апокалипсис начнётся отсюда»); там же в свободное от мероприятий время мы довольно лирично гуляли с ним по местному зоопарку, предаваясь взаимной сладкой ностальгии по первым сильным своим любвям. Я грустил об Имярек, он — о девушке, с которой однажды, когда мы ещё не были с ним знакомы, случайно попал на концерт «Другого оркестра» (http:///www.raz-dva-tri.com/do.htm) и вроде бы это не вызвало у него активного неприятия. Не суть.

Тогда же, на тот же фестиваль, ездила с нами и Ира Шостаковская, в качестве поэтессы:). Однажды, когда мы обедали с ней за одним столом в столовой харьковской мэрии (о, да! Это был весьма громкий фестиваль; рекламу его мероприятий смело печатали на бортах троллейбусов и трамваев — скажите, возможно ли такое в Москве?:)), она ещё, иронизируя над названием (вспомните тут, как отпрыгнет она впоследствии в сторону, услыхав от меня, что Евангелие — это, возможно, всего лишь сценарий будущего), сказала, что надо ещё как-нибудь провести тут фестиваль: «Крокодилы должны жить на деревьях!»

Так или иначе, затевая в декабре 2002-го года интернет-переписку с девушками из Харькова, подсознательно имелись, конечно, у меня какие-то смутные, но в итоге вполне оправдавшиеся надежды!

Я всегда знал, что это мой город! Вот просто мой и всё!

А сколько всего написано о нём на страницах прозы Лимонова!

По иронии Судьбы именно на Салтовке, в так называемом некогда Салтовском посёлке, где провёл свои детство и юность Эдуард Вениаминыч, моя Ларисса как раз и жила. К этому времени туда уже давно провели метро — как раз конечная станция одной из линий под одиозным названием «Вулiца Героев Працi» («Улица Героев Труда»). То есть, да-да, именно там, в Салтовском посёлке, на родине одного из своих любимых писателей я и провёл, вне всякого сомнения, один из лучших месяцев моей жизни.

Несмотря на то, что в последнюю свою московскую пятницу, 6-го июня 2003 года, я набрался, расчувствовавшись, так, что останься я в Москве, я вряд ли бы смог подняться с постели в ближайшие двое суток, уже к раннему утру субботы, 7 июня, на подъезде к Харькову я почувствовал в себе необыкновенную, неслыханную доселе лёгкость, не говоря уж о полном отсутствии похмельного синдрома. Как будто на самом деле всё плохое осталось в ненавистной, тупой и жестокой Москве: Да со своим красным сухим вином и шантажём в лице угроз самоубийства (в своё время, при разделе квартиры на Малой Бронной, самоубийством меня так же пугала моя мама — в том случае, если я не сделаю, как она хочет, то есть не откажусь в её пользу от половины своей доли:)); вся эта хуйня с шоу-бизнесом и музыкой; вся эта хуйня, которую с годами стали говорить мне некогда близкие мои друзья — о том, как я, мол, в чём-то там не прав или, де, слишком категоричен (те самые «друзья», которые когда-то, когда души у них ещё были почище, говорили совсем другое, а потом просто, как это многократно везде описано, предали свои идеалы, и чтобы хоть как-то замазать факт своего предательства, стали говорить уже мне, что я, блядь, не прав и категоричен:)).

Она встречала меня на перроне, моя девочка, в каком-то светлом брючном костюмчике, глаза её светились счастьем и какой-то нездешней, уж во всяком случае, немосковской, трогательностью.

Из вещей у меня и был-то всего лишь недавно подаренный мне ею же бордовый рюкзак, хоть и набитый до отказа. Безусловно взял я с собой и модем. Без этого мне, как я тогда сам себя ощущал, идейному вдохновителю грядущей Мировой Революции Духа, было нельзя никак, вне зависимости от физического местонахождения. Да и что это такое вообще — физическое местонахождение — так, на постном масле очередная хуйня!:) (Смайлик вводит себе в задний проход узкую и длинную стеклянную пробирочку:).)

Не успел я оставить одну свою семейную жизнь, как у меня немедленно началась следующая. Что тут скажешь? Наверное, так на роду мне написано. Нет, я не обладаю внешностью великого мачо (хоть на самом-то деле именно я-то им и являюсь), но есть вещи, что умею открывать в женщинах только, именно и исключительно я. Это просто вот так вот и всё, хоть ты тресни! И всем женщинам обычно хочется за меня замуж. Зачем, казалось бы? Ведь всю мою жизнь, в материальном плане, с меня совершенно нечего взять. И… тем не менее это так. Всегда так было. С тех самых пор, как, извините, «женилка» выросла. Тут как раз уместно напомнить, что на пятнадцатилетие мне уже было зачем дарить вышеупомянутый «Харкiв»:).

Мы быстро-быстро доехали до Лариссиной квартиры на Салтовке. Буквально чтобы просто кинуть вещи, потому как сразу же по моему приезду выяснилось, что к 10-ти часам утра нас ждут на приёме в какой-то крутой местной ветеринарной клинике. Да-да, нас уже ждали: Лариссу, меня и, с этого момента, именно что уже НАШЕГО кота по имени Рыжий. Я вам ещё не рассказывал про него?

О, это был удивительный тип! Дело в том, что Ларисса, в принципе, знала, что моя «прежняя» семья состояла из меня, Да и нашей рыжей кошки Василисы, найденной и подобранной мною в подъезде моего «материнского склепа» за несколько месяцев до окончательного размена той квартиры. Не знаю, сыграло ли это тоже свою роль, но, тем не менее, где-то в апреле-мае Ларисса шла себе как-то по улице и вдруг увидела маленького-маленького беспомощного рыжего котёнка и, вдруг презрев все свои некогда аллергии, взяла да и подобрала его. И, — о, чудо, — никаких аллергических реакций друг на друга у них не возникло! Так вот и вышло, что в Москве я оставил одну семью с рыжей кошкой, а в Харькове меня ждала уже другая — формально, в том же комплекте. (Смайлик, будто заправский фокусник, вытягивающий бесконечную ленточку из бутафорской бумажной шляпы, вытягивает у себя изо рта собственный же язык и… в конце концов засовывает его себе в жопу. Уроборос — forever!:))

Мы довольно быстро сделали Рыжему какую-то плановую прививку, вернулись, сразу легли в постель и довольно долго искренне любили друг друга.

Я привёз с собою каких-то денег, оставшихся от продажи компьютера; конечно, немного, но кое-что. Ларисса же продолжала ходить на свою работу — в качестве менеджера рекламного отдела чуть не крупнейшей в Украине компании по продаже компьютеров под названием, по странному совпадению, «МКС» — то есть моё имя без огласовки. Тут уместно напомнить, что во всех, как в хороших, так и в плохих, смыслах Харьков — всё-таки не Москва, и быть там где бы то ни было менеджером рекламного отдела означает сочетание в своём лице и менеджера, и копирайтера и чуть ли не дизайнера (дизайнером там, впрочем, работала другая, тоже очень достойная, девушка по имени Тома).

Так, в общем-то, мы и жили с Лариссой: счастливо и, в общем-то, душа в душу. Однажды я спросил её, а почему в латинице ты всегда пишешь себя с двумя «с». «Просто не хочу, чтобы меня называли Ларайзой…» — отвечала она с улыбкой. «Понимаю» — сказал я и внутренне вспомнил, как моя первая жена Мила, уехав жить в Америку, тоже добавила себе в имя лишнюю букву, чтоб не быть Майлой:).

У Лариссы был родной брат Серёжа. Очень хороший парень. Сын её матери и того лётчика, что некогда заменял ей отца. Он жил в общежитии какого-то технического ВУЗа, где учился на младших курсах, и часто приезжал.

Ларисса подтрунивала над ним. На мой взгляд, не всегда оправданно, ну да что с бабы возьмёшь:). Он же просто очень искренне любил её и, наверное, любит и ныне. Ларисса довольно смешно играла в «старшую сестру». «Серёжа, — говорила она порою, нахмурив бровки, — мне опять звонила Ваша мама!»

— Она и твоя мама тоже! — довольно обиженно возмущался Серёжа.

— И тем не менее! — так же строго продолжала Ларисса.

Однажды мы после её работы сидели с ней на бревне во дворе «нашего» дома. Оу, харьковские дворики!.. А знаете ли вы украинскую ночь?!. И всё такое ещё… Харьков, Харьков, Харьков, Харьков, Харьков — самый любимый мой, самый родной мой город! Там всё было таким, будто я вернулся в своё детство, в любимые мои 70-е годы, то есть первое десятилетие моей жизни. Будто бы моё детство сначала ушло от меня, уехало в этот Харьков, а я всё-таки искал-искал, да и наконец разыскал его здесь!

Мы сидели с Лариссой на бревне и пили вечернее пиво, беседуя, опять же, о Мировой Революции Духа, когда вдруг увидели направлявшегося к нам Серёжу, тоже с какой-то банкой в руке (Эх, ёбана Перестройка!:)). Мы с ним пожали друг другу руки, потом он внимательно и с восхищением оглядел свою старшую сестру и сказал: «Ух ты! Какая ты! Макс, и чего ты с ней делаешь?:)»

Буквально в первые же дни после моего приезда мы разместили моё, прямо скажем, объективно нехуёвое резюме на нескольких местных сайтах, посвящённых поиску всяко-разных работ; у Лариссы тоже были какие-то завязки и мысли насчёт моего трудоустройства, но тут надо было кого-то там подождать, да и вообще меня, конечно, больше бы устроил какой-то более самостоятельный сюжет. Поэтому пока каждое утро, с понедельника по пятницу, Лариса уходила на работу, а я оставался дома, пытаясь мастерить какие-то полочки и столики, чтобы, в общем, была от меня хоть какая-то польза в хозяйстве.

Иногда, уже ближе ко времени окончания её рабочего дня, я уезжал в Центр; куда-нибудь на знаменитый Каскад (действительно очень красивая штука!) или куда-нибудь в Парк перед Зоопарком. Там я просто сидел на лавках, иногда писал и… просто был счастлив.

Что я писал тогда? Ну, в общем-то, третья часть романа «Да, смерть!» под красноречивым названием «То-то и оно!» на 90 % как раз там и написана.

Потом, в шесть вечера мою Лариссу отпускали с работы, я встречал её в близлежащем к их офису сквере, и мы отправлялись гулять. Как-то раз ходили на уличный концерт «Океана Эльзы», устроенный прямо на главной городской площади (тут необходимо лишний раз заметить, что эта самая главная площадь города Харькова является, между нами, девочками, говоря, самой крупной городской площадью в Европе, а если брать Евразию в целом, то превосходит её только знаменитая Тянь-ань-мынь в Пекине), и было сказочно хорошо…

Вообще в тот период у меня в голове в социально-политическом плане существования Пластмассовой Коробочки царили весьма энергетически насыщенные проукраинские настроения. Внезапно, будто не по своей воле, я вспомнил, что вообще-то я — наполовину украинец, и это почему-то вдруг стало наполнять меня какой-то чуть не героично (:)) радостной гордостью. Сказал бы мне кто-нибудь раньше, что такое возможно — я бы ни за что не поверил!

У Лариссы же украинцами были и мама и папа, но сама она отчего-то считала себя русской, а любимым её языком был и вовсе английский, и она действительно постоянно читала в метро в основном какие-то английские романы. Мне же ужасно нравилась украинская речь. Конечно, в Харькове, мiсте компактного проживания русскоязычного населения, её услышишь нечасто, но всё же гораздо чаще, чем в Москве — в общем-то несмотря на всё:).

Я жил в Харькове, был счастлив и ненавидел москалей, и мне было реально стыдно за то, что, как ни крути, я всё-таки родом из этого города. Я тогда не знал ещё, что мой прапрадед когда-то был здесь раввином. Кажется, всё-таки перед самым моим отъездом из Москвы мать сказала мне, что в Харькове родился мой дед по имени Арнольд, её отец, но без подробностей.

Я всё время спрашивал у Лариссы, как будет по-украински то, как будет сё — она отвечала, и мне ужасно нравилось. Она смеялась над моим москальским говором, и я смеялся вместе с ней, но местный принципиально не перенимал — может просто не успел. Вообще украинский язык прекрасен! Ну и будет, впрочем, об этом. Скажу одно: мною действительно настолько овладела украинская (то есть исконно русская) тема, что в скором времени я и вовсе взялся за перевод на русский глубоко националистической, но потрясающе остроумной книги некоего Олександра Боргарда (:)) «Двi культури», попавшей ко мне в руки в своё время через Олега Чехова (Боргард был другом его отца — оба они, кажется, были в Донецке физиками).

А как прекрасны украинские женщины!!!

Нет, пожалуй, больше никого, кто обладал бы такой внутренней свободой Духа и, вместе с тем, способностью любить и именно отдаваться своему мужчине — в глубоком смысле этого слова. И вообще, есть у меня серьёзное подозрение, что в тех случаях, когда на протяжении всей известной истории иностранцы воспевали «русских» женщин, они просто не знали деталей или же просто в них не вникали, а все, кого они воспевали, были либо чистокровными украинками, либо, так или иначе, имели частично такую кровь, которую может быть и нельзя назвать именно украинской, но… это кровь людей, исторически расселившихся на территории где-то с Дона и далее на юг, но… конечно, до определённых пределов:). И тут, чтобы правильно понимать, что именно я говорю, следует в очередной раз учесть, что я родился в СССР, и интернационалистический дух был воспитан во мне действительно навсегда — просто с возрастом, в процессе прохождения жизненного пути, я научился обращать своё внимание и на национальную составляющую, ибо иногда составляющая эта кое-что говорит; иногда же, впрочем, молчит.

Бесспорным же остаётся одно: вне зависимости от мало того, национальности, но и даже близкородственных связей, хорошим должно быть ХОРОШО, а плохим должно быть и будет ПЛОХО, ибо… всем по заслугам — таков Закон Божий!

Плохой — это тот, кто трижды отринул от себя шанс к Исправлению, то есть трижды плюнул в сторону Света:). Итог известен — АННИГИЛЯЦИЯ. (Отрезанная голова Берлиоза катится хуй знает куда. Поделом же ей!)

Однако моё москальское прошлое всё-таки нет-нет, да лезло ко мне, словно не могло смириться внутренне с тем, что мне без него действительно ХОРОШО; что я и впрямь ничего не придумал, ничего не надумал себе, и ощущаю именно то, что всегда хотел ощущать и к чему стремился всегда всей душой, и в чём «оно», моё москальское прошлое, всегда мне мешало, постоянно беря меня на реально, как показала практика, несостоятельные понты, что я, мол, без «него» не смогу. Я мог! Слышите, мог! Отлично мог без «него», и, более того, причина всех проблем ещё в детстве была определена мною верно! Причина всех моих неприятностей, всей моей боли (как внешней, так и внутренней!), всех моих неудач, была именно в «нём», в том, что я назвал своим «москальским прошлым», а именно — в людях, которые всю жизнь на разные лады навязывали мне мысль о глубинном, блядь, родстве с ними, какового родства я никогда не чувствовал и избавившись от которого, чувствовал себя, напротив, абсолютно счастливым и свободным.

У меня была моя Ларисса, у неё был её я (опять же, об этом многое написано в «Да, смерть!» (http://www.raz-dva-tri.com/da.doc)). И вот через пару недель моей жизни в Харькове (время там действительно текло по-другому, и через эти две недели я чувствовал там себя так, будто живу там всю жизнь) оно, «москальское прошлое», снова стало лезть ко мне, сцуко, в душу!

Я просто сделал очередную благородную глупость (как в своё время, по молодости лет, я поступил в угоду маме со своим будущим и будущим своей семьи в ходе нечестного, в её пользу, раздела квартиры) — уезжая в Харьков, я оставил, с Лариссиного согласия, её телефон своей матери. Она терпела некоторое время, а потом однажды всё-таки позвонила мне. Просто так. Поговорили немного, ни о чём, просто передали друг другу привет — только мне в душу почему-то снова, словно кошки нассали. «Отъебись! Отъебись от меня наконец!» — кричало будто бы всё во мне.

Через несколько дней меня разыскал, по городскому же телефону, уже Дулов. О, это отдельная история! В тот период Дулыч подвязался продюссировать очередной альбом певицы Аниты Цой. Он написал ей песен, тексты к которым написали, в свою очередь, известный поэт-плесенник Костя Арсеньев и всё тот же мой некогда близкий друг Ваня Марковский. Когда же уже все песни были успешно спеты Анитой, сведены и отмастерены, Дулыч приступил к их реализации на радио.

С одной стороны, он, конечно, молодец — типа назвался груздем и вполне себе полез куда надо, но методы, которыми он действовал, и которые при этом вполне общеупотребимы и общеприняты в попсовой среде, никогда не просто не были мне близки, а всегда были попросту ненавистны. Поэтому-то когда «Новые Праздники», как это ни удивительно, всё-таки доросли до уровня FM-ротаций, и когда нашу песню «Письмо» время от времени заказывали в «бизнес-ланче» «Серебряного дождя», я хорошо знал, чего на самом деле стОит то, что люди, заказывавшие нашу песню, делали это по искреннему велению своих сердец, а не были банальными «подсадными», в каковой роли меня, наряду с другими своими друзьями, считал возможным использовать Дулов в связи с раскруткой нового альбома Аниты Цой.

Он заебал меня этим ещё в Москве. Он звонил мне через каждый час даже когда я лежал влёжку с разбитой головой и с panda-eyes(ом) после 10-го апреля и всё спрашивал, ну как, удалось ли мне дозвониться на «Русское радио» или на тот же «Серебряный дождь». Или же он звонил напомнить, что вот, мол, именно сейчас начинается очередной «стол заказов» на какой-то уже другой радиостанции. Ёбана дружба детства! Дружба ли это, хочется спросить. Почему, блядь, я должен отвечать за то, что человек, с которым мы столько съели в юности соли, предал эту самую нашу общую юность, взял и послал её к собачьим чертям? Почему за это должен отвечать я, а? Я — всего лишь предостерегающий увещеватель, и на мне не лежит никакой ответственности, кроме ответственности за ясную передачу Откровения.

Я говорю вполне ясно: это предательство и не надо, просто нельзя, делать никаких скидок на реальность. Кто делает скидки на Реальность — тот не с Богом! Неужели я и сейчас неясно, блядь, выражаюсь?!.

Однако всего две недели жизни в Харькове вернули мне Силу, а когда я в Силе, я всегда добр и обходителен:). Чужое дерьмо начинает казаться мне всего лишь милыми странностями чужого характера, каковые, де, странности есть, мол, у каждого человека.

— Ой, а как клёво, что ты сейчас в Харькове! — сказал Дулов что-то типа того, — Это же реально из регионов будет звонок!

И он, короче, упросил меня позвонить на «Русское радио» из Харькова. Обещал ещё зачем-то и денег дать — идиот! (Кстати, потом, конечно, не дал:), да я и не напоминал…)

И… случилось так, что Лариссе действительно удалось написать удачную эсэмэску на «Русское радио», которую действительно в порядке бреда почему-то взяли, приняли и зачитали в эфире «Стола заказов» «Русского радио», после чего натурально поставили Анитину, то есть дуловскую, песню!

Будучи менеджером рекламного отдела крупного в масштабах Украины предприятия, Ларисса относилась ко всему этому заведомо легче меня и согласилась проделать это на раз. В тексте было что-то про Луну и про Солнце, как в «шутку» мы с ней называли друг друга. Всё получилось, короче. И мы решили поехать в центр гулять.

Мы шли к метро, держась за руки, было какое-то совершенно замечательное небо, и это был ещё один момент острого счастья — там, в городе моих предков — который запомнился мне, как выяснилось, навсегда…

Разумеется, практически всё то время, пока я был вполне себе счастлив в Харькове, Да присылала мне эсэмэски. Нет, бывали, конечно, редкие дни, когда она не делала этого, но, в общем, это происходило практически постоянно. Нет, слава богу, она всё-таки не покончила жизнь самоубийством. То ли она съела не те таблетки, то ли те, но не так, как надо, то ли — что, честно признаться, скорее всего — не ела их вовсе, а просто напилась сильнее обычного. Но, так или иначе, всё обошлось.

Эсэмэски были примерно двух видов. В одних, которые приходили в дневное, трезвое, время, она писала, что они с кошкой Васькой — моя семья, что они меня ждут и будут ждать всегда. Другие эсэмэски приходили по ночам. Они были злые, полные ненависти, гнева, проклятий и всего подобного прочего.

Я пытался не отвечать ни на какие из них. Некоторые даже удалял, не читая. Это было трудно. Однозначно трудно.

Ларисса, заслышав хлопанье крыльев влетающей в мой телефон эсэмэски, обычно сразу отворачивалась, делая вид, что именно сейчас занята какими-то своими делами, а то и вовсе уходила в другую комнату или на кухню, опять же, вроде бы по случайному совпадению с приходом сообщения от Да, по неотложным делам. Словом, пыталась не реагировать.

Что чувствовал я? Бог меня знает. Пожалуй, я молча, как мне тогда казалось, с достоинством, охуевал от этого ёбаного Зеркала Жизни. Постепенно я действительно начал чувствовать себя какой-то бумажкой, какой-то пластмассовой фишкой в чьей-то совершенно чужой, не имеющей никакого ко мне отношенья, игре! Если говорить откровенно — а я уж вроде решился делать по жизни именно это — в общем-то, Женское Начало стало доставать меня как-то в целом. Меня совершенно заебала и Пластмассовая Коробочка по имени Максим, и уж тем более борьба за эту хуйню (простите за каламбур:)), простую дурацкую коробочку, двух Монстров в образе Прекрасных Дев. По большому счёту, их совершенно неприкрытая борьба друг с другом за якобы меня даже на мелководье моей души, не говоря уже о её глубинах:), воспринималась мною ровно таким же бредом, как и столь же нелепые, сколь изобретательные, войны некогда моих одноклассниц из-за каких-нибудь заграничных ластиков, линеек или пеналов.

С другой стороны, конечно же, мне было чуть не до слёз жаль мою глупую девочку Да, с которой мы к тому времени действительно пережили уже целый ряд эксклюзивных сложностей, уготованных, прямо скажем, не каждой семейной паре.

Нет, я не хотел возвращаться в этот глубоко ненавистный мне город, где живут одни мертвецы, смеющие считать себя живыми и на этом неправедном основании, смеющие требовать что-то и от меня, да ещё и убивающие всех, кто ещё не успел незаметно для себя умереть.

Оставаясь в дневное время один в квартире с Рыжим, мы, когда я заканчивал хозяйственные дела, ложились с ним на нашу с Ларайзой супружескую постель, и он просто спал, а я читал — то мемуары Манштейна и Карла Денница, то Откровение Иоанна Богослова, и я уже точно знал, о каком именно городе под именем Вавилона там идёт речь.

Скажем так, когда моё «москальское прошлое» (да, в глубине души, врать не буду, именно этими словами я определял в совокупе всё то, что оставил в Москве) сидело себе в Москве и помалкивало, я чувствовал себя совершенно счастливым и правым; чувствовал себя и Человеком вообще, и, в частности, человеком, сделавшим в кои-то веки правильный выбор. Когда же Да снова писала мне эсэмэски (неважно, какого содержания), моё сердце, конечно же, довольно серьёзно откликалось на это. («Ты же всё-таки человек, Маугли! — говорит смайлик Балу смайлику Маугли, — Ступай к своей стае!..» «Я — Волк! Я — Волк Свободного Племени!» — спорит смайлик Маугли сам с собой.) «Мы — твоя Семья! — писала мне Да, имея в виду себя и рыжую кошку Ваську, — Мы всегда будем ждать тебя; ждать, пока ты к нам вернёшься!»

Примерно в это же время мне нужно было отправить свой, на тот момент недавно написанный, роман «Я-1», который я, если помните, разослал многим сотням неизвестных мне девушек, многие из которых его прочли, в издательство не то «Лимбусс-пресс», не то в «Ad marginem», не то куда-то ещё — точно не помню. Были тогда кое-какие слабые, но всё же завязки через моего предыдущего издателя и прекрасного писателя Серёжу Соколовского, каковые завязки было неразумно проёбывать. Так я в очередной раз оказался в офисе у Лариссы, за её рабочим столом, за которым она когда-то получила первую весточку от тогда ещё незнакомого ей меня.

Всего я был у неё в офисе не то два, не то три раза. Это всегда были выходные, и там никого не было, кроме нас. В соседней комнате у них жили морские свинки, как раз чуть не на рабочем столе дизайнера Томы, о которой я уже вскользь напоминал, и, собственно, помимо всего прочего, именно этих свинок мы как бы и ходили кормить в выходные дни.

Однако нет, несмотря на крайне благоприятные условия, мы не занимались там сексом. Что-то удержало меня. Впоследствии я понял, что это хорошо.

Взять Лариссу на её же рабочем столе, навсегда оставив, таким образом, недвусмысленное воспоминание о себе в месте, где она проводит бОльшую часть времени своей жизни было бы слишком, хоть она, конечно, хотела этого:). Впрочем, когда спустя несколько лет я увидел в её виртуальном «дневнике» фото, на котором она, с ногами взобравшись на этот самый «рабочий» стол, демонстрировала виртуальным друзьям свои новые сапожки, будучи при этом в довольно короткой юбке, я, конечно, немедленно вспомнил, что на этом самом столе мы в своё время могли бы очень неплохо развлечь друг друга и, в общем-то, не сделали этого скорее просто случайно… целых три раза (смайлик-девочка задумчиво крутит себе один из сосков:)).

Когда мы пришли к Лариссе в офис впервые, она вдруг достала, кажется, из нижнего ящика стола узелок с деревянными рунами. И это была моя вторая, на сегодняшний день последняя встреча с данной оккультной областью.

В первый раз это было в 1995-м году в Зеленограде, в квартире у Имярек, утром, кажется, после первого соития. Впрочем, могу ошибиться, что после первого, но то, что утром — точно, и то, что после соития — тоже точно.

ЛисЕва сказала: «На, вытягивай!» и протянула мне заветный узелок. Я вытянул. «Ты уже являешься тем, кем стремишься стать!» — возгласили Небесные Сферы в сентябре 1995-го года, определённо под знаком Девы. И надо ж было такому совпасть, что как раз незадолго до этого я понял, что я — Мессия, отчего, понятное дело, значительно прихуел, не взирая на тогдашнюю молодость лет.

И вообще с этим самым 95-м годом всё довольно-таки странно. Когда в новогоднюю ночь на этот самый год я занимался сексом с Аней Абазиевой, она зачем-то взяла, да и сказала мне прямым текстом: «Ты трахаешься, как Бог!», хотя, прямо скажем, видит всё тот же Бог, я не задавал ей вопроса, как именно с её точки зрения я это делаю. Я не знаю, почему она так сказала. Скорее всего она насмотрелась эротического кино, и ей не терпелось при соответствующих обстоятельствах сказать такое кому бы то ни было, но, так или иначе, такая фраза была произнесена женщиной, которую я только что выебал и не когда-нибудь, а именно в Новогоднюю ночь, и адресована она была именно мне, а не кому-то другому. Лисева, в том же 95-м, но позже, тоже говорила мне нечто подобное.

Вообще, после того, как я перестал иметь дело с девственницами, моя сексуальная самооценка ощутимо повысилась. Кроме прочего, Лисева говорила — и даже в письменной форме — что тем, что я «нашёл» её, я именно что доказал существование Бога.

Будучи девочкой, чей предок, как и у меня, кстати, тоже был кем-то на уровне православного протоиерея, она всегда была повёрнута на этих вещах. Однако когда я узнал о её предках, сам я ещё не знал, что тоже происхожу как от православных священников, так и от раввинов.

Ну и вдобавок изучающим каббалу по Микаэлю Лайтману (смешной псевдоним, право слово:)) известно, что 1995 год — год особый, ибо это год осознания Мессии себя самого в оном качестве. Но и об этом я тогда конечно не знал.

У меня долго хранилось её фото, сделанное 8-го апреля 1995-го года (кстати сказать, в день рождения Будды:)), когда в своём первом романе «Псевдо» я написал, собственно говоря, вот это: А когда взрыв закончился, на месте эпицентра осталась стоять девушка дивной ослепительной красоты. Милая, пригожая, нежная, тихой такой красоты, умной красоты такой. Просто посмотришь так на умницу эту — и даже о ебле думать как-то неловко, а просто хочется всю жизнь провести возле волшебницы сей, или жизнь эту самую ради неё немедля отдать. Одним словом, киса!..

Таким вот неожиданным поворотом закончилась эта странная ночь. И только мне известен сокровенный смысл сего явленья: сегодняшней ночью, 8-го апреля 1995-го года в мир явилась Женщина-для-Максима Скворцова! Имя её покрыто до поры мраком, но настанет великий день, и мы встретимся с ней! Она станет моей Женой, и всё кроме неё потеряет смысл! Да будет так! — апостол Максим сказал, и так оно всё и будет, потому что не какой-нибудь хрен об этом сказал, а я, апостол Максим!

Пришла, пришла моя Женщина в мир! Пришла моя девочка! Любимая! Осанна!

На этом фото она была потрясающе красивая, улыбающаяся и, как в прямом, так и в переносном смысле, буквально вся залитая Солнцем.

И вот, такой же заветный мешочек мне протянула Ларисса. Второй. Раз. В жизни.

Я запустил туда руку. И она запустила тоже. После. «Энергия. Мощнейшая энергия Солнца! Удача во всём!» — сказали мне. «То, что с тобой сейчас происходит, похоже на прыжок в пропасть с закрытыми глазами» — сказали ей…

Где-то во времени, где-то возле этого эпизода, мы сидели с Лариссой в одном замечательном сквере рядом с её работой. В какой-то момент она просто взяла и надела мне на большой палец какое-то колечко, как у себя. Знаете, есть такие. «Спаси и сохрани» там написано. Я не помню, на какую руку, хоть и носил его, не снимая, долее месяца. Я не помню, что она перед этим сказала. Просто случилось так, что вдруг как-то так раз, и это кольцо оказалось у меня на руке, не помню, на какой, ей-богу, но на большом пальце. Как, собственно, и у неё. Кольцо, обручившее нас с Да, я к тому времени уже не носил. Я снял его после того, как Ларисса первый раз уехала из Москвы, став уже моей женщиной в полном смысле слова, потому что обещал Да не снимать его именно в это время, когда буду с ней в первый раз.

И вот я снова оказался на рабочем месте Лариссы, чтобы вроде как отправить в два издательства свой роман «Я-1». Я вполне успешно сделал это и нажал на опцию «входящие» в своём ящике [email protected]. В то время ещё, с самого появления у меня этого ящика в конце 2000-го года, паролем там было следующее: 19011996last — день, когда я занимался сексом с Имярек в последний раз.

Я нажал на «входящие» и увидел там письмо от Да. К тому времени она уже тоже завела себе свой первый виртуальный дневник на li.ru. Я узнал об этом от Лариссы, обнаружившей её первой.

Поначалу дневник Да изобличал в ней на тот момент ещё поверхностное и неглубокое отношение к Истинной Реальности, то есть к тому, что люди второго сорта называют «виртуальностью», подчёркивая таким образом её незначительность. Поэтому её чуть не первый же пост выглядел довольно смешно: «Меня зовут „так-то“. Я завела себе дневник. Это вам не баран чихнул!»

Датой рождения в личных данных был обозначен день нашего интимного знакомства, то есть грамотным «пользователям» не надо разъяснять, что первым же ходом Да в реальном мире, как его понимаю я, было введение в него некой духовной сущности, которую мы с ней совместно создали в июне 2000-го года. Я это оценил, потому как вне зависимости от того, что думала по этому поводу она сама, работает это всё так, как надо — то есть ключами от её образов, то есть порождающих их сущностей, владел именно я, ибо да, она вошла в Мою Реальность, и немедленно приняла всё же её законы.

Возможно, если б она знала об этих законах заранее, то есть знала бы, что они именно таковы, она не стала бы делать этого ни за какие коврижки, но… она не знала об этом, и, в первую очередь, просто не хотела слушать, и я перестал ей говорить то, что могло бы ей дать знание, но бросить её совсем я тоже не мог, и раз она, по собственной воле, отказалась быть со мною на равных, то мне пришлось её удочерить (как в своё время я вынужден был поступить со своей матерью; моей, в этом смысле, первеницей:)) и говорить ей лишь то, что в конце концов приводит на Территорию Духа помимо её желаний, ибо… ибо она предала свою волю несколько раз на моих же глазах. Но… это всё про лирУ.

Письмо же её было написано в совершенно ином стиле. Да — безусловно человек во многом очень одарённый, но, как и во всём прочем, изначально довольно ленивый. Тут же она буквально сама себя превзошла. Письмо было весьма лиричным и грустным. Про то, как она сидит на нашем балконе, смотрит на облака (вероятно на те самые, на которых после смерти мы будем с ней пить пиво, согласно её идеальным представлениям:)) и мысленно разговаривает со мной: где я? Услышу ли я её? (в общем, и далее по тексту моей песни «Пойду за моря и реки» (Тонкая золотистая спица-специфика проходит сквозь голову смайлика, конкретно сквозь одну из тех круглых штучек, что расположены у нас в ближайших к носу уголках глаз. Возможно, именно эти штучки и называются пресловутыми «слёзными мешочками», хотя уверенности в этом у меня нет:))).

Мне изрядно взгрустнулось после её письма. Пожалуй, лишь я, да она знаем, чего ей стоило написать такое письмо…

Знаете, бывают такие легенды, в которых какого-нибудь там человека берут, заточают буквально с бухты-барахты в какую-нибудь темницу и говорят, вот, мол, тебе три дня и три ночи, разгадаешь загадку, над которой наши лучшие мудрецы бьются не один век — отпустим тебя с миром, а уж если не разгадаешь — не обессудь. Короче говоря, Да определённо сделала нечто в подобном роде.

Я дочитал её письмо, написал пару постов в свой блог, и мы пошли с Лариссой гулять.

Спустя несколько дней произошло следующее. Сейчас, по прошествии нескольких лет, я вполне ясно могу сказать, что, пожалуй, именно это и определило моё решение.

Был не то понедельник, не то вторник — короче, начало недели. Ларисса ушла на работу, а я остался мастерить какие-то полочки для кухни. В какой-то момент я включил телевизор и обнаружил там самый что ни на есть американский фильм-мелодрамку. Будучи человеком, от этого жанра принципиально далёким, я, каюсь, по сию пору не знаю, как он называется, а это при том какая-то очень известная, извиняюсь за выражение, кассовая мелодраматическая комедия, и когда я сейчас буду (да-да, буду-буду:)) вкратце пересказывать её сюжет, многие из вас, наверно, впадут в неописуемое изумление (как, мол, можно этого не помнить и всё такое!:)), ну да мне-то что с изумления вашего? Меня и собственным изумлением Бог не обидел, и как раз о нём-то я вам сейчас и поведаю.

Жила-была одна американская девочка и был у неё папа, с которым они, в принципе, очень друг друга любили. Но папа, который был очень милым, добрым и настоящим со своей дочкой, был при этом гуляка, фантастический бабник, да к тому же самозабвенный игрок, постоянно ошивающийся в Лас-Вегасе. В конце концов, семья, ясное дело распалась. Девочка, понятно, не без маминой помощи, на папу нагрелась, а спустя лет десять-пятнадцать, папа её, ведя, конечно, далёкий от здорового образ жизни, закончил своё земное существование.

Девочка тем временем вполне себе выросла, вышла замуж и как-то раз забеременела. Долго ли, коротко ли, подошло у девочки время родов. И вот тут-то и начинается самое интересное. Мы переносимся на Высшие Планы существования, то есть по обе стороны человеческой жизни представляющие собой вполне единый иномир.

Всех детишек перед их появлением на свет готовят специальные «люди» (привет Метерлинку, да и вообще многим:)), а когда детишки готовы к рождению (там они, ясное дело, намного взрослей и умней, чем рождаются у нас, что, кстати, чистая правда — я сам видел!), они строго по одному проходят сквозь Великие Ворота, которые на выходе трансформируются в родовые пути, расположенные уже якобы внутри каждой отдельно взятой девочки-мамы (двойняшки, тройняшки и прочие входят в эти ворота, взявшись за ручки — такое всё, короче, по-американски трогательное).

И вот подходит черёд проходить через Великие Ворота будущему сыну той самой девочки, у которой был, по её мнению, такой ужасный папа, которого она ещё всё так любила-то в детстве:). Черёд-то, значит, приходит, а мальчик-то наш… не хочет туда идти. Знает он как-то заранее всё, и не считает наш мир чем-то прям уж прекрасным и уж тем более не считает «жизнь», в нашем понимании, желаемой для себя участью. На другом плане (фильма и жизни) у девочки начинаются схватки, которые вдруг раз — и заканчиваются… И в этот самый момент вдруг прекращаются схватки у всех вот-вот уж готовых родить девочек в мире (в смысле, в нашем, уродском:)), потому что никто не может пройти сквозь Великие Ворота без очереди:), а наш юный герой (потенциальный сын нашей девочки и внук её кошмарного, с её, то есть навязанной ей её мамой, точки зрения, папы) натурально создал в этих Грёбаных Воротах пробку, чреватую, сказать по правде, концом света вообще, хоть и в относительно щадящем, но совершенно однозначном варианте.

Что делать — ума не приложат в Высшем Офисе (а это реально по фильму стандартный америкосовский офис с председательствующим там, извиняюсь за выражение, афроамериканцем — политкорректность форэва!:)), ибо наш мальчик упёрся таки не на шутку. И вот на очередном заседании приходит им там, в их политкорректном ёбаном офисе, светлая мысль (хули, чужую беду руками разведу — это-то принцип всеобщий, ясное дело!:)): послать нашего мальчика на Землю на экскурсию, сроком на сутки. А чтоб он уж точно понял, что жить хорошо, отправить его решают в сопровождении его же, собственно, потенциального дедушки. Естественно, ни ему, ни мальчику принципиально не сообщают, что они вообще-то близкие родственники.

И вот зовут Они к себе в Офис нашего героя-любовника и игрока, Девочкиного Папу. А он, ясное дело — тоже америкос до мозга костяшек и немедленно начинает набивать цену, едва лишь почувствовав, что дело серьёзное (хули, спасибо-то на хлеб не намажешь — америкосов ведь так всех учат. Ну да ничего, скоро за это будут расстреливать:)). Говорит умный Девочкин Папа: «Говно — вопрос! Я объясню этому мальчугану, что жить хорошо, а вы мне позволите навсегда вернуться». То есть я вам — вашу хуйню, а вы мне — Жизнь Вечную, и не этот ваш суррогат, что у меня теперь и так есть, а именно жизнь в смысле ЖИЗНЬ; то есть земную, со всеми её Лас-Вегасами и шлюхами.

Так и охуели ребята во главе с председателем-афроамериканцем, а выбирать-то и не приходится! Ну, говорят, братан, и многого же ты хочешь — придётся Главному звонить. Звонят кому-то по «аппарату», напоминающему телефон правительственной связи, говорят о чём-то, а потом и сообщают: «Добро! Действуй!»

И вот «плохой» папа и его внук, оба не знающие, что приходятся друг другу близкими родственниками, отправляются на Землю.

Сначала дедушка, будем отныне величать его так, идёт традиционным путём тупорылых взрослых: он катает мальчугана на аттракционах, обильно кормит мороженым и попкорном и всё приговаривает — ну смотри, мол, как тут кайфово! А мальчик знай долдонит своё: «Да ну, говно всё это!», с чем, честно признаться, трудно не согласиться:).

Потом дедушка везёт внука в свой любимый Лас-Вегас. Там он встречает какую-то свою бывшую любовницу и, короче говоря, в конце концов случается так, что мальчик, его потенциальный внучок, теряется и начинает путешествовать самостоятельно, с каждым шагом своим только укрепляясь в своём мнении о так называемой реальной жизни.

Другая же сюжетная линия, связанная с его потенциальной мамашей, она же — дочерь его потенциального дедушки, развивается тем временем так. Схватки и вообще всякая родовая деятельность прекращаются у неё к этому времени до такой степени, что её натурально отпускают из роддома на все четыре стороны до лучших времён. Тут необходимо отметить, что за несколько дней до родов она умудряется расстаться с отцом своего будущего ребёнка. Тоже по каким-то сложным высоко-духовным мотивам, то есть исключительно по своему бабскому сумасбродству:). Как и всякая уважающая себя американка, она регулярно посещает психоаналитика, каковая психоаналитик всё прогружает её своим ёбаным эдиповым комплексом. И вот девочка срывается и мчится в Лас-Вегас, чтобы уж понять наконец, что же это всё вообще за хуйня-то с нею, с её отцом и его отцовскими закидонами, про которые мама ей всегда объясняла, как это плохо.

Короче, девочка начинает играть во всякие автоматы, в казино, и всё это захватывает её всё больше и больше. То она выигрывает, то проигрывает, то снова выигрывает и так довольно долго. Остановиться она не может, пока в кармане у неё не остаются какие-то гроши, которых хватает лишь на кофе в какой-то забегаловке.

В глубокой ночи она (генетика — хули тут говорить:)) сидит за столиком, пьёт кофе и горько плачет. Тут-то её и находит наш мальчик. А слёз-то он ещё никогда и не видел — хули, в Раю не плачут:) — а за эти свои почти сутки экскурсии ему как-то ещё не свезло. Его удивляет это. Он подходит и спрашивает: «Чего с тобой?» И его потенциальная мама, не зная, что перед ней её потенциальный сын, всё равно вдруг берёт себя в руки и кое-что рассказывает ему. В частности, свою историю, что вот её мальчик не хочет рождаться. И ему так жалко её становится, глупую девочку, маму свою, о чём он тоже не знает, несмотря на всю свою духовную продвинутость, которая напрочь исчезнет, как только он непосредственно родится уже в нашей уродской реальности. И вот он утешает её, говорит ей «не плачь, всё будет хорошо» и одновременно с тем, как он её совершенно искренне утешает, внутри себя он наконец соглашается пройти сквозь эти Грёбаные Ворота. Ну не может он, чтоб эта дура так убивалась/расстраивалась. На хуй ему этого всего не надо по-прежнему и лишь укрепился он в правоте своего взгляда на этот дурацкий мир, но… зато это надо… ей. И никто-никто во всей Вселенной не может помочь тут, кроме него. Никто-никто. И уже не хочет он конца этого объективно ужасного мира, потому что… он любит её, и не может, да уже и не хочет он ничего делать с природой своей человеческой!..

«Да, хорошо, — говорит он внутри себя, — Я пройду сквозь Великие Ворота! Я хочу родиться на свет!» «Я хочу родиться на свет!» — это и есть та самая сакраментальная магическая фраза, произнесения коей и должен был, по условиям, извините, договора, добиться от него его будущий дедушка.

Ура! Торжествует Добро! Мальчик согласен родиться. Христос с улыбкой восходит на крест. Царь Мира в нём вступает в Славу Свою!..

Как раз в это самое время Девочкин Папа, который несколько последних часов исступлённо носится по Лас-Вегасу в поисках этого ужасного ребёнка, своего внука, вдруг пробегает мимо это самой забегаловки и видит вдруг через стекло свою дочку и… своего внука — тут-то ему и открывается Тайна Мистерий и всё такое. Он просто стоит и смотрит, не смея войти.

И в этот момент у девочки начинаются схватки. Очень сильные! Практически итоговые. Ведь наш мальчик произнёс то, что от него требовалось — я хочу родиться на свет! Он помогает без пяти минут своей маме выйти из кафе и дальше толком-то не знает, что делать. Но тут из какого-то тёмного переулка выныривает сияющий, бля, мотоцикл!

Чудес не бывает! Это, конечно же, его будущий папа, муж нашей нервной девочки. Просто он ведь тоже американец, и у него, конечно же, тоже есть свой психоаналитик, который и объяснил на пальцах ему всю хуйню, и муж нашей девочки, не будь дурак, понял, где искать свою безмозглую, но любимую лягушонку, и вот в самый решающий момент как раз и нашёл. Наш мальчик с рук на руки передаёт своему будущему папе свою будущую маму, и тот везёт её в ближайший американский роддом.

Мальчик же со своим дедушкой возвращается в эмпирей, где мальчику с минуты на минуту надлежит войти в Великие Ворота, а с дедушкой ещё решат, что делать:). И вот они едут на лифте всей честной компанией: дедушка, внучек и афроамериканец. Лифт останавливается на этаже, где расположены Великие Ворота. Мальчик выходит.

В кабине остаются дедушка и, называя вещи своими именами, высокопоставленный негр. «Мне, наверное, вниз?» — чуть ли не поджав пристыжено ушки, спрашивает дедушка. Афроамериканец некоторое время молчит, выдерживая паузу, а потом улыбается и сообщает: «Нет, Вам выше!..» Главный, типа, своё слово держит… Такая вот киносказка.

Я её смотрел и всё время, ближе к концу, плакал в прямом смысле слова. То есть чисто-тупо реально, вопреки моей супер-пупер воле, которую со временем мне всё же удалось сформировать в себе под давлением совокупности невыгодных обстоятельств, тело моё то и дело сотрясали какие-то совершенно безудержные рыдания. Слава Богу, Ларайзы, девочки, отважившейся на всё ради сомнительного меня, несмотря, ёпти, на «прыжок в бездну с закрытыми глазами», не было дома.

Скажу «чисто-тупо» больше. Сейчас, по прошествии почти четырёх лет с того дня, когда я сейчас вот только что пересказывал вам сюжет этого известного всем быдлякам фильма, глаза мои всё время были, тупо же, полны слёз каждый раз, когда я это писал, а поскольку моя «реальная» жизнь такова, что писать я могу только в метро, то это время от времени длилось два дня, и что при том, что, мягко говоря, я — далеко не робкого десятка парень, и позади у меня столько интересного прошлого, что, с точки зрения неподготовленного читателя, всё это совершенно непохоже на правду. Короче, что главное-то? Главное то, что шансов на исправление только три у каждой без исключения твари, к «человеческому» числу каковых бесспорно принадлежит и Пластмассовая Коробочка, прозывающаяся на сегодняшний день Макс Гурин (об этом по-прежнему позже и многое:) (смайлик, лукаво улыбаясь, уверенно, вместе с тем, нанизывает свой анус на биту для игры под названием «Городки»:))).

И я, короче, всё понял. Когда через несколько дней мне опять позвонила Да и спросила: «Когда ты приедешь?», я ответил: «Через неделю».

Теперь оставим все сопли и перенесёмся на план так называемой грёбаной материальной проявленности. Ведь, как вы понимаете, мало было решить — надо же было ещё и осуществить задуманное. Как объяснял я своё поведение себе самому?

Во-первых, я получил за последние три месяца не один совершенно чёткий сигнал ИЗВНЕ, что ни с чем нельзя перепутать. А следовательно, мои желания и сопли уже должны уйти как минимум на второй план, ибо сигналам ИЗВНЕ можно только подчиняться, ибо в виде сигнала извне проявляется только Воля Бога. Это только всякие сатанинские хуйни являются к нам в результате болезненных самокопаний — Сигнал же Извне всегда чист, как пресловутая слеза ребёнка. Да, я понимаю, что возможно большая часть читающих это толком не понимает, о чём вообще сейчас идёт речь и, отыскивая в своей жизни хоть что-то подобное (таков уж механизм восприятия: воспринимая что-либо, мы всегда воссоздаём в нашем воображении картинки, условно соответствующие тем словам, что поступают в наш мозг извне, ибо любое поступающее в нас Слово — есть Системная Команда, но… пугаться тут нечего, ибо, как правило, если присмотреться, команда эта — наша же собственная:)), находят там, в общем-то, совершенно не то, но… есть ещё и часть меньшая — люди, которые знают, что то, что я говорю — правда, что так действительно бывает и действительно испытывали что-то похожее сами.

Да, мне было сказочно хорошо в Харькове — раз, с Лариссой — два, но Господь Бог сказал мне, что я должен вернуться, и скорее всего у нас с Да будет ребёнок. А с Лариссой, сказал Господь Бог, нет, не будет, несмотря на острое желание её и на то, что мы, по её просьбе, принципиально не предохранялись.

А как же Вторая Голгофа?.. Мне вполне ясно указали, где она. (Смайлик попросту чешет нос:).)

Через три недели у Лариссы должен был начаться отпуск, и мы «договорились», что поедем на море. Перед этим мы условились, что я на несколько дней съезжу в Москву по делам (у меня и впрямь были там кое-какие дела даже при такой версии). В ближайшее воскресенье мы поехали на вокзал и купили там три билета: нам с ней до Симферополя и один мне до Москвы, из которой я должен был успеть вернуться в Харьков до нашего с ней отъезда на Чёрное море, где я, к слову, по сию пору ни разу не был (на Адриатике дважды был, на Балтийском был, на Северном был, а на Чёрном — нет, никогда). Я уже знал, что я не вернусь из Москвы. Ларисса — нет. Возможно, и скорее всего, что-то чувствовала, но вслух мы об этом не говорили, нет. Говорили о предстоящей поездке на море.

Почему я не сказал ей об этом прямо? Ведь в предыдущих жизненных ситуациях я, напротив, именно этим и славился. Знаете, почему? Да очень же это просто, блядь! Я просто хотел, чтобы эта, наша с ней, история, история нашей с ней недолгой семьи, развернувшейся в одном отдельно взятом святом городе моих предков на всём своём протяжении, от и до, не имела никаких примесей этого ёбаного москальско-вавилонского дерьма.

Мне хотелось, чтобы эта история началась с счастливого для нас обоих дня моего приезда, 7-го июня 2003-го года, а закончилась бы всего лишь временным в её сознании расставанием, немного грустным, но… с открытым финалом.

Я знал, что этот «открытый финал» на самом деле соединится с началом, с 7-м июня 2003-го года, и всю жизнь, доходя в своих воспоминаниях о нашей безусловно счастливой семейной жизни до «финальной» точки вечера 6-го июля, когда я уехал, Ларисса всегда будет возвращаться ко дню, когда я приехал и, таким образом, наша жизнь в Харькове будет выключена из основного потока наших «реально» отдельных судеб, став одновременно чем-то совершенно автономным и существующим вечно. Это станет совершенно независимым Кольцом Счастья, ибо это действительно было счастьем.

Уехав в воскресенье вечером, 6-го июля 2003-го года, я добился расслоения так называемой Реальности на два варианта: в одном из них на следующий день, согласно общепринятой, сильно упрощённой и верной лишь с очень большими допусками и оговорками, концепции времени, 7-го июля 2003-го года, по странному совпадению, в день рождения Константина Аджера, некогда основавшего «e69» и пожелавшего мне «доброго пути» в день моего отъезда, я вернулся в Москву; в другом — следующим днём после 6-го июля стало… 7-е июня… того же года, и приехал я вовсе не в Москву, а вернулся в Харьков…

Скажу больше, собственно конкретно в Москву я не вернулся ни в одном из этих двух вариантов, ибо в финале моего тогдашнего романа «Да, смерть!» написана чистая правда: «7-го июля 2003-го года я вернулся в город Вавилон, на Курский вокзал».

Я знаю, что мне удалось это. Я знаю, что мне удалось создать другую реальность. Я знаю это наверняка.

Быть может, кто-то спросит из вас, а что, интересно, думает об этом Ларисса? Знаете ли, я совершенно не сомневаюсь, что в пылу амазонского пафоса она по сию пору (я говорю об «этой», неважной, реальности:)) с лёгкостью найдёт в себе массу, мягко говоря, плохих слов в мой адрес, но… знаю я так же и то, что когда она в одиночестве, она тоже знает, что мне это удалось; знает, что я по-прежнему с ней, подобно тому, как со мной по-прежнему Имярек; подобно тому, как я всегда с моей Да, с дружиной моей; по-прежнему с ними со всеми, и все они есть… моя Дочь — Бог-Ребёнок. Это — Я. Это — Она. Это — Он, Великое Ничто.

Мы купили три билета, из которых был важен только один, знал о чём тоже только один из нас, и пошли гулять в центр (в каждом ведь городе есть свой центр:)). Пили пиво, сидели во двориках. В один из двориков, как оказалось, выходило важное для Лариссы окно. Она там бывала, по ту сторону некоего окна. Это было для неё важно. В Москве мы тоже сидели в одном дворе, куда выходило важное окно для меня.

В течение моей последней недели в Харькове, городе моих предков, о чём по условиям «игры» знал только я один, Да мне не позвонила ни разу. Да, ёбаный в рот, я обладал правом выбора между ними. И я сделал его. Кто сделал бы это кроме меня? Пробка в Великих Воротах недопустима. Для того, чтобы я это понял, Господь дал мне право на некоторое время её создать. Да, Он считает возможным поступать так со своими детьми. Обсуждать это глупо. Можно только следовать Воле Его. «Но… то есть, да… что бы ты ни делал, лично ты не делаешь ничего!» — могу и должен сказать я любому, включая себя самого.

В довершение последней субботы в Харькове Ларисса и я сели в трамвай, что привёз нас на некое озеро… Сердечный поклон городу Зеленограду и всем его жителям:). В частности, озеру, сидя на котором с Имярек, мы видели с ней, как идёт на посадку самолёт, в котором летели я и Элоун.

Мы сидели с Лариссой на берегу, прямо на траве, у самой воды. Озеро как будто звучало, и ему отвечали ветви, склонившихся к самой зыби деревьев. «Ты слышишь, они с тобой разговаривают?» — сказала примерно это Ларисса. Я слышал…

Знаете, как меня отпустила моя Имярек? Зимой 2000-го года Олег Чехов со своею Наташею, я и некая их подруга, которую тоже звали Элоун, поехали в Малаховку, где Наташа и Чехов снимали себе временное жильё.

Часа в два ночи я и Элоун пошли на прогулку вдвоём. Был где-то февраль. Мы шли по сугробам сельских улиц и вдруг в одном месте остановились. Оба мы замолчали. Что-то нежно зашумело в верхушках деревьев, и я вспомнил, как мы сидели на зеленоградском озерце с Имярек (я сидел на траве, а она сидела у меня на коленях). Я просто слушал и молчал. Вдруг Элоун сказала: «Ты слышал? Это был звук для тебя…». Больше я никогда не встречался с ней. Вроде бы ей нравились какие-то мои песни, в моём же, авторском исполнении.

«Ты слышишь?» — спросила меня Ларисса. Я ответил: «Да». Непроизвольно интонация вышла такой, будто я не слышал, но сказал «да», чтобы её не обидеть, что было чистой неправдой.

Мы вернулись домой. Мы были вместе в ту ночь. Были вместе утром и днём. У неё было самое начало цикла, и я не знаю, каяться ли мне в том, что я помнил об этом, или же, напротив, напротив.

Часть своих вещей я оставил. Иначе я не замкнул бы Кольцо. В Харькове не место Москве. Я должен был уехать так, чтобы она ждала моего возвращения. Потому что… ВЕРХ лучше, чем НИЗ. Вот и всё. Мне необходимо было осуществить ПЕРЕДАЧУ ОТКРОВЕНИЯ, которое сам я получил от Имярек, а она получила от кого-то, кого мне знать не положено, да и не интересно, и я по-прежнему верю, что Ларисса найдёт, кому передать ЭТО дальше, ибо… ТАК НАДО.

В последний раз мы были с ней вместе на ковре перед телевизором, где в это время шёл какой-то фильм по мотивам лимоновской прозы, посвящённой его харьковской юности.

Наконец поезд «Харьков — Вавилон» тронулся. Я смотрел в её глаза. Не буду об этом ничего говорить.

«Не оставляй меня! Не оставляй меня с Богом одну! Ну пожалуйста! Неужели так действительно надо?»

Часов до двух ночи я пил, зная, что у меня не будет похмелья. Потом лёг. Забылся. Ранним утром снова пошёл в тамбур. Курить. Как раз в этот момент поезд, только что въехавший в Вавилон, проезжал мимо нашего дома с Да.

Я докурил сигарету и сделал три очень медленных вдоха и три вдвое более медленных выдоха.