И вот тут-то и началось самое интересное. Знаете, такая забавная штука-дрюка, когда знаешь все наперед, и наперекор всякой философической хитрости все так и происходит, как наперед предначертано.

А началось-то все с пустячка. Мы с Богом сидели, тихонько писали какой-то моей возлюбленной письмецо и в общем-то ответа от нее не хотели. А она в это же самое время с тем же самым вышеупомянутым божеством думала чего-то трогательное обо мне.

Таким образом, далеко не сразу заметили оба мы вчетвером, что подали пресловутый мой самолет ко всем подъездам единовременно, ибо… Ибо. Охуительное такое словечко «ибо».

Ибо дверь исполинского лайнера превышала размером весь многоподъездный домик брезентовый. Почему брезентовый? А важно ли это? Опять, опять неверный контекст. Неправильный выбор.

А самолетик из прочной-прочной бумажки-фольги принял нас, приютил, и мы полетели, и лайнер на борту с нами, дурочками, САМО полетел.

Я, достоевский малюсенький, увидал забавненький сон, как будто запели девушки красиво и хорошо. И было их пятеро, и пели они трехголосьем. И были это все мои бывшие женщинки. Даром, что лишь одна из них обладала развитыми способностями к музыке, коих, увы, не отнять.

И пели они одно-одинёшенько слово «Макс», наподобие «аллилуйя».

А я, дурачинка, мальчиком себя ощутил, ребенком. Конечно, как свойственно детям, подумал, отчего же это иные (большинство) трахаются себе, и все как ничуть не бывало, а у меня с каждой женщиной прибавляется новый враг.

А злые любимые девочки, як на грех, пели изумительно хорошо надо мной, знаете ли, наподобие «аллилуйя»: «Макс… Макс… Макс…»