Из вереска напиток забыт давным-давно. А был он слаще мёда, пьянее, чем вино. В котлах его варили и пили всей семьёй малютки-медовары в пещерах под землёй. Пришел король шотландский, безжалостный к врагам, погнал он бедных пиктов к скалистым берегам. На вересковом поле, на поле боевом, лежал живой на мёртвом и мёртвый на живом. Лето в стране настало, вереск опять цветёт, но некому готовить вересковый мёд. В своих могилках тесных, в горах родной земли малютки-медовары приют себе нашли. Король по склону едет над морем на коне, а рядом реют чайки с дорогой наравне. Король глядит угрюмо: «Опять в краю моём цветет медвяный вереск, а мёда мы не пьём!» Но вот его вассалы приметили двоих последних медоваров, оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, щурясь на белый свет, — старый горбатый карлик и мальчик пятнадцати лет. К берегу моря крутому их привели на допрос, но ни один из пленных слова не произнёс. Сидел король шотландский, не шевелясь, в седле. а маленькие люди стояли на земле. Гневно король промолвил: «Пытка обоих ждет, если не скажете, черти, как вы готовили мёд!» Сын и отец молчали, стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, в море — катились валы. И вдруг голосок раздался: «Слушай, шотландский король, поговорить с тобою с глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, выдам заветную тайну!» — карлик сказал королю. Голос его воробьиный резко и четко звучал: «Тайну давно бы я выдал, если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, гибель ему нипочём. Мне продавать свою совесть совестно будет при нём. Пускай его крепко свяжут и бросят в пучину вод, а я научу шотландцев готовить старинный мёд!» Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик… И эхом ему ответил с обрыва отец-старик: «Правду сказал я, шотландцы, от сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды. А мне костер не страшен. Пускай со мной умрёт моя святая тайна — мой вересковый мёд!..»