Зная по опыту предыдущих встреч, в какой именно из комнат будет его ждать Дороти, Итан прямиком направился к двери в самом конце коридора на втором этаже. Когда он вошел в скудно освещенную одной свечой спальню, молодая женщина уже была там и ждала, сидя на краешке кровати. При виде Итана Дороти вскочила и бросилась ему навстречу.

— Что за девушку ты привел сегодня с собой? — с плохо скрытой ревностью спросила она.

— Она будет на меня работать, — объяснил Итан. — Я привел ее, чтобы показать тебе и Джошуа.

— Она будет на тебя работать? Как это понимать?

— Видишь ли, до меня дошли кое-какие слухи, и я собираюсь выяснить, насколько они правдивы, а Кэти мне в этом поможет.

— Кэти? — скептически скривилась молодая женщина, явно не одобряя замысел Итана. — Тебе хоть известно, кто она такая и откуда родом?

— Конечно! Она карманница из Лондона. Я нашел ее в «Русалке», где она пряталась от английских солдат. Чета Мунро взяла ее к себе в служанки, и Кэти некоторое время помогала им по хозяйству, но сейчас она работает на меня.

— Мне это не по душе, Итан! Ей можно доверять?

Итан ухмыльнулся, вспомнив ухищрения, на которые пускалась Кэти, чтобы вызвать его на откровенность.

— Боюсь, что нет, — сказал он и добавил, видя, что изумленная его словами Дороти собирается ему возразить: — Не волнуйся, Дот! У нее есть весьма действенный стимул быть со мной честной. Если она хочет остаться в живых, а она этого очень хочет, уверяю тебя, то она меня не предаст.

Итан видел, что молодая женщина не удовлетворена его ответом, но его это мало заботило.

— Милая, бог с ней, с Кэти, мы теряем драгоценное время! — нетерпеливо воскликнул он. — Что нового тебе удалось узнать?

— Новости очень тревожные, — ответила Дороти, понизив голос. — Я разговаривала с одним офицером, который только что прибыл из Аондона в распоряжение губернатора Гейджа, так, по его словам, британский парламент очень устал от «вспышек недовольства незрелых умов» в заморских провинциях, как называют это английские газеты. Говорят также, что лорд Норт собирается вскоре послать губернатору особый указ об аресте Сэ-мюэла Адамса, Джона Хэнкока и всех остальных руководителей Конгресса провинции Массачусетс. Вдобавок всех, у кого обнаружат медальон «Сынов свободы», решено сажать в тюрьму как изменников. — Хорошенькое пухлое лицо Дороти с ямочками на щеках омрачилось тревогой, и она попросила: — Итан, умоляю, не носи его больше! Если его у тебя обнаружат…

— Но ведь Джошуа тоже носит этот знак! — перебил он, и молодая женщина печально кивнула:

— Твоя правда!

— Разве Джошуа сорвал с себя свой медальон и швырнул его в сточную канаву потому, что его носить опасно?

Дороти отрицательно покачала головой.

— Вот именно! И я уверен, что твой брат никогда от него не откажется, как и я, потому что мы гордимся своим участием в борьбе за независимость. Для нас с Джошуа снять медальон — все равно что предать товарищей или отказаться от родных! — Испугавшись, что его слова звучат излишне патетично, Итан осекся и поспешил вернуться к главной теме разговора: — Что еще тебе удалось узнать у офицера?

— Англичане собираются конфисковать оружие у колониальной милиции.

— Для нас это уже не новость, — кивнул Итан. — Но Гейдж еще продолжает пребывать в нерешительности — раздумывает, как с наименьшими издержками провести эту кампанию.

— По словам капитана Монроза, лорд Норт недоволен губернатором, и день ото дня его недовольство растет. Всесильного министра раздражает именно нерешительность Гейджа, который не предпринимает против нас энергичных действий. Как бы то ни было, до тех пор, пока Гейдж не получил указа об аресте лидеров вигов, он не станет спешить с арестами наших друзей.

— И даже получив их, он не сразу отдаст такой приказ, — добавил Итан и пояснил, заметив недоумение на лице Дороти: — Гейдж считает наших лидеров своими соотечественниками, и это связывает ему руки. Кроме того, кто-кто, а он лучше многих других королевских чиновников знает, что на место каждого арестованного вига придут десять новых борцов за свободу.

— Что правда, то правда! — согласилась с ним Дороти. — Знаешь, нам лучше не задерживаться здесь надолго, — добавила она, бросая опасливый взгляд на дверь, — а обсудить надо еще многое. Ты придешь на губернаторский бал?

— Конечно! — улыбнулся он. — Тебе пора бы знать, что Итана Хардинга приглашают на все без исключения балы, званые обеды и вечера!

— Вот и хорошо! Говорят, там будет и Жан-Поль Шевен, французский аристократ, вот только титул его я запамятовала. Он эмиссар короля Франции Людовика, хотя, по официальному сообщению, прибыл в Бостон для укрепления дружбы и добрососедства.

— Какая там дружба, — усмехнулся Итан. — Французы с англичанами вековечные враги! Что этому Жан-Полю Шевену нужно на самом деле?

— Он вел секретную переписку с Бенджамином Франклином о предоставлении нам французских займов и другой помощи. Уверен, что Франклин уже предпринял в этом направлении самые энергичные усилия. Некоторые наши лидеры считают, что и ты мог бы поговорить на эту тему с Шевеном, даже обсудить условия предоставления займа, например, на тот случай, если мы будем воевать с Англией.

— Пожалуй, это неплохая мысль, — подумав немного, согласился Итан, — ведь французы любят поиграть на нервах у англичан, особенно когда это сулит прибыль. Однако я сомневаюсь, что удастся поговорить с французским эмиссаром на балу без риска быть подслушанными.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Дороти. — Может быть, как раз на балу у тебя будет отличная возможность поговорить с Шевеном.

— Так-то оно так, но Гейдж, несомненно, будет следить за Шевеном до самого его отъезда. Впрочем, я подумаю, как обставить нашу с ним встречу. Еще новости есть? Ты выяснила что-нибудь еще? Как насчет Лоуде-на?

— Увы, мне не удалось разузнать о нем ничего нового. Если он приехал в Бостон с какой-то тайной миссией, то, скорее всего, никто из офицеров не посвящен в его секреты. Даже капитан Уорт, похоже, ничего не знает.

— Ну, еще не все потеряно, всегда найдется кто-то, кто знает, — философски заметил Итан. В коридоре послышались шаги, и он бросил на дверь тревожный взгляд. — А теперь давай-ка лучше спустимся вниз, пока нас не хватились!

Он был уже у двери, когда Дороти позвала его:

— Итан!

— Что, милая? — обернулся он к ней через плечо.

— Я хочу тебе сказать… насчет той девушки, Кэти… — Она запнулась, потом сделала глубокий вдох, как будто слова давались ей с трудом, и продолжала: — Помнишь, ты меня учил, что в нашем деле нельзя доверять никому? Не пренебрегай же своим собственным правилом…

Он ободряюще улыбнулся Дороти — сестре своего ближайшего друга и боевого товарища, надежной, проверенной соратнице Дороти, за пятнадцать лет их знакомства уже не раз доказавшей свою преданность.

— Значит, никому не доверять? Даже тебе?

Ее хорошенькое пухлое личико окаменело.

— Даже мне… — пробормотала она еле слышно.

Непристойная выходка Итана и впрямь оградила одиноко сидевшую за столом Кэти от приставаний солдат, но, к великому смущению и беспокойству девушки, не помешала им на нее глазеть. Когда один из офицеров за соседним столом, сверля Кэти плотоядным взглядом, поднял в знак одобрения свою кружку и нахально подмигнул, девушка не выдержала.

— Как вам не стыдно! Вы же офицер английской армии! — гневно выговорила она обидчику тоном, который бы сделал честь самой мисс Пруденс. — Так ведите себя достойно, не позорьте свой мундир!

У офицера, не ожидавшего такой отповеди, от изумления отвисла челюсть, его товарищи добродушно засмеялись, и Кэти, помнившая, как Итан беседовал с английскими военными, подумала, что неплохо было бы найти его собеседников, разговорить и постараться вытянуть из них какую-нибудь полезную информацию о Хардинге.

Она собиралась уже приступить к поискам, как вдруг входная дверь пивной отворилась, и в зал шагнул еще один английский офицер. К ужасу Кэти, это был лейтенант Уэстон.

Господи, и зачем только Хардинг назначил здесь встречу! Мысленно призвав на его голову самые страшные из известных ей проклятий, девушка решила, что благоразумнее всего скрыться через черный ход, пока облапошенный лейтенант ее не заметил. Слова Итана о том, что при встрече с Уэстоном он купит ей свободу, не очень обнадеживали Кэти, а второй ее покровитель, Лоу-ден, с самого начала предупредил, что в случае непредвиденных обстоятельств ей не следует рассчитывать на его помощь, так что надеяться можно только на собственную прыть да на удачу!

Бочком пробравшись к двери на кухню, Кэти выскользнула из переполненного зала, выскочила через черный ход на улицу и помчалась прочь от опасного места. Но она не успела пробежать и десяти футов, как ее грубо схватили сильные мужские руки, и Кэти увидела перед собой красное от ярости и эля лицо лейтенанта Уэстона. Теперь ее могло спасти только чудо.

— Попалась, ведьма проклятая! — прорычал он, дохнув на нее перегаром. — Я тебя сразу узнал, это ты стянула на рынке мой кошелек!

— Матерь Божья, Пресвятая Богородица, — испуганно пробормотала девушка, глядя в его налитые кровью и злобой глаза. Встретить Уэстона, да еще и в стельку пьяного, — что могло быть ужасней? Ей оставалось единственное, зато испытанное средство — постараться заговорить ему зубы.

Чтобы выиграть время, Кэти ослепительно улыбнулась изрыгавшему ругательства и угрозы лейтенанту, лихорадочно пытаясь придумать ложь поубедительнее. Сделать невинное лицо, притвориться, что о пропавшем кошельке ей ничего не известно? Рассказать трогательную историю о младшей сестренке, умирающей от чахотки, или о голодной матери-старушке? Или…

Однако события приняли неожиданный для Кэти оборот. Сильно встряхнув пленницу для острастки, пьяный англичанин прижал ее к стене пивной и, навалившись на девушку всем телом, забормотал ей в ухо:

— Ты задолжала мне тридцать гиней, ведьма, и сейчас вернешь должок натурой!

Кэти почувствовала, как его горячие руки шарят под ее плащом, пытаясь задрать подол юбки. Девушку охватила паника — негодяй собирается ее изнасиловать! Но будь она проклята, если позволит ему это сделать, лучше умереть!

— А ну убери свои грязные руки, ублюдок! — взвизгнула она и стала отчаянно вырываться, но напрасно, потому что лейтенант был гораздо сильнее. Раздался треск рвущейся ткани, Кэти охватил тошнотворный ужас — еще мгновение, и омерзительный насильник овладеет ею, ведь остановить его она не в силах…

Внезапно Кэти краешком глаза заметила какое-то движение, и, прежде чем она поняла, что случилось, кто-то оттащил от нее лейтенанта. Задыхаясь от отвращения и бессильной ярости, она привалилась к стене. Когда в следующую минуту, немного придя в себя, Кэти подняла голову, она не поверила своим глазам — ее спасителем оказался Итан Хардинг! Он выволок лейтенанта на середину проулка, размахнулся и так ударил в челюсть, что тот покачнулся, мотая головой и размахивая руками, пытаясь сохранить равновесие. Сняв плащ и парчовый камзол, Итан швырнул их на землю.

Даже в неясном свете луны Кэти увидела, что он кипит от ярости, готовый прикончить негодяя. Должно быть, это почувствовал и английский офицер, потому что он стал оглядываться по сторонам, ища, кого бы позвать на помощь. Но в проулке было пусто и тихо, лишь из освещенных окон пивной доносился шум пьяных голосов.

— Что, сэр, нужна подмога? — язвительно спросил Итан сдавленным от злости голосом. — Вы думали, что слабая женщина не сможет дать вам достойный отпор, но просчитались! Мы будем драться один на один, потому что ваши друзья, оставшиеся в пивной, уже наверняка с трудом стоят на ногах и вряд ли придут вам на помощь!

— Эта девка воровка, она украла у меня три гинеи! Я только хотел заставить ее вернуть мне долг! Уйдите по-хорошему, Хардинг, или я перережу вам глотку, а девка все равно расплатится за свою проделку!

Кэти увидела, как Итан отпрянул в сторону, и догадалась, что Уэстон замахнулся на него кинжалом, который носил за поясом. Для пьяного лейтенант был на удивление меток, потому что в следующее мгновение лезвие рассекло Итану жилет и сорочку. Девушка заметила, что на груди ее защитника что-то блеснуло, но не поняла, что именно. В отличие от нее лейтенант Уэстон все отлично понял.

— Так-так, что это вы прячете под рубашкой? — зловеще осклабился он, указывая острием кинжала на мускулистую грудь Итана. — О, да это медальон «Сынов свободы»! Кто бы мог подумать, что под маской светского льва Итана Хардинга трусливо скрывается гнусный мятежник! Теперь я, как солдат Его Величества, просто обязан вас убить!

С этими словами Уэстон снова сделал выпад, и Кэти вскрикнула от ужаса, решив, что его кинжал достиг цели, однако Итан, похоже, остался невредим, потому что с успехом атаковал противника: когда лейтенант после удара отпрянул назад, Итан схватил его за запястье и с силой выкрутил руку, заставляя Уэстона бросить оружие. Когда это ему не удалось, Итан изо всей мочи ударил офицера кулаком в солнечное сплетение. Уэстон охнул и согнулся от боли пополам, Итан же вывернул ему руку за спину.

— Сейчас же брось кинжал, мерзавец! — прошипел он, — или я тебя так отделаю, что потеря трех гиней покажется тебе сущим пустяком!

Не дав, однако, Уэстону ответить, он дважды саданул ему кулаком по затылку, от чего офицер упал лицом в грязь и больше не шевелился.

Итан постоял над ним, выжидая, потом, видя, что лейтенант потерял сознание, подошел к Кэти.

— Как ты? Этот ублюдок тебя не поранил?

— Нет, слава богу! — покачала она головой. Из-под лохмотьев рубашки на его груди в бледном свете луны тускло блеснул серебряный медальон, но не он привлек внимание Кэти, а темное пятно крови на белом шелке пониже ребер. — А вот вы ранены! — воскликнула она, еще больше побледнев.

— Ну и что? — спросил он, проследив за ее взглядом.

— Как это «ну и что»? — воскликнула Кэти. — Вам нужна помощь врача!

— Пустяки, не рана, а царапина, и так заживет! — отмахнулся Итан.

— Господи, ну как вы не понимаете, любая рана, нанесенная ножом, даже самая неглубокая, может загноиться, а это очень опасно! — выпалила девушка, хватая его за руку и делая попытку увести его за собой, но Итан не двинулся с места. — Пойдемте же, Итан, вас нужно перевязать! Не собираетесь же вы, в самом деле, стоять здесь как столб и истекать кровью?

— Неужели тебя действительно волнует, что со мной будет? — усмехнулся Итан, в изнеможении прислоняясь к стене пивной. — Если я умру, ты освободишься от всех обязательств передо мной.

— Прах тебя возьми, Итан Хардинг! — в отчаянии выругалась Кэти. — Сейчас не время для шуток! Ты ранен и истекаешь кровью, тебе нужна помощь. Позволь мне хоть осмотреть твою рану.

Она отвела его руку, которой он зажимал рану, и хотела заглянуть под рваные края сорочки, но Итан поймал ее за запястье.

— Не верю своим ушам! — усмехнулся он, легонько касаясь пальцами ее ладони. — Неужели ты всерьез обо мне беспокоишься? Я безмерно тронут…

Обиженная его ироничным тоном, Кэти вырвала руку и сердито сказала:

— Уверяю вас, мистер Хардинг, я беспокоюсь вовсе не о вас, а о себе, ведь если вы, не дай бог, умрете…

К изумлению самой Кэти, к ее горлу подкатил комок, и она осеклась. Что это? Неужели Итан и впрямь ей дорог и страх за его жизнь заставляет болезненно сжиматься ее сердце? Почему? Разве она не собирается выдать шпиона вигов Хардинга английскому правосудию, чтобы его повесили? С какой стати ей волноваться из-за того, что будущий висельник ранен? Впервые в жизни Кэти запуталась в своих чувствах и решительно не понимала, что с ней происходит. Чтобы не выглядеть в его глазах смешной, она кашлянула и продолжила сухим, строгим тоном:

— Если вам суждено умереть, то я на веки вечные останусь беглой рабыней из Виргинии без всякой надежды на лучшее будущее. Вот почему меня заботит ваше здоровье.

Свободной рукой Итан приподнял ее голову, заставив смотреть себе в глаза.

— Второй такой обманщицы, как ты, Кэти, не найдешь в целом свете, — тихо произнес он, вглядываясь в ее лицо, при этом его рука скользнула вниз, на затылок девушки, и начала его осторожно поглаживать. — Хитрая, ловкая, пленительная лгунья! Скажи честно, почему ты обо мне беспокоишься? Разве тебе не все равно, останусь ли я жив или умру?

«Мне все равно!» — хотелось ответить смущенной Кэти. Ведь у Итана Хардинга, язвительного насмешника, живущего в призрачном мире интриг, на уме только революция — что может быть глупее, чем волноваться и переживать за такого человека? Но у нее не повернулся язык произнести эти слова.

Внезапно она неожиданно для себя самой, повинуясь какому-то безотчетному порыву, подняла руку и коснулась худой щеки Итана.

— Может быть, мне не все равно потому, — прошептала Кэти, — что, когда лейтенант стал срывать с меня одежду и ты появился из темноты, словно ангел мщения, я увидела твое лицо — на нем был написан страх. Ты испугался, что Уэстон силой заставит меня расплатиться за украденный кошелек?

Пальцы Итана перестали ласкать ее шею.

— Нет, — ответил он насмешливо. — Я испугался, что потеряю свою лучшую осведомительницу прежде, чем она успеет мне послужить!

Издевка в его голосе больно ранила Кэти.

— В таком случае, — проговорила девушка, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить, — нам обоим повезло, потому что мы остались живы.

Резко повернувшись, она пошла по проулку прочь и даже ни разу не оглянулась, чтобы посмотреть, идет ли за ней ее спаситель.

«Нечего о нем беспокоиться, — внушала себе Кэти. — Он не стоит моих переживаний! Так пусть хоть изойдет кровью, истукан каменный!» Она отлично понимала: если не подавить зародившуюся в душе симпатию к Итану Хардингу, то единственная реальная возможность купить себе свободу — с помощью виконта Лоудена, разумеется, — будет потеряна навсегда, да и самая ее жизнь окажется под угрозой.

Пока эта странная пара добралась до «Русалки», девушка успела раз десять, словно заклинание, повторить про себя, что она не так глупа.

Небо на востоке еще только начало светлеть, а Кэти уже вышла из пивной своих хозяев и заспешила на Норт-сквер, чтобы тайно встретиться с капитаном Уортом. Получить такую возможность было легче легкого — хотя по условием сделки с Итаном Кэти уже не приходилось работать на Дэвида и Молли, хозяйка с радостью отпустила ее на рынок за покупками, без опаски вручив на расходы горсть серебра вкупе с корзиной и списком необходимых продуктов. Добрая женщина, конечно, заметила на одежде бывшей служанки свежие заплатки и штопку, с помощью которых Кэти неумело попыталась скрыть разрушительные последствия встречи с лейтенантом Уэс-тоном, но на все расспросы Кэти отмалчивалась, потому что предпочитала не вспоминать о неприятном происшествии.

Ее мысли занимало совсем другое: теперь у нее было все, чтобы обрести наконец долгожданную свободу. Итан носит медальон «Сынов свободы» — вот улика, которой не хватает виконту для его ареста! Достаточно рассказать Лоудену, что шпион вигов, изменник Джон Смит и убежденный тори Итан Хардинг одно и то же лицо, и сообщить о самой что ни на есть убедительной улике против него, как Лоуден сочтет обязательства Кэти выполненными и в свою очередь выполнит свои, то есть освободит от рабства, даст денег и позволит уехать из Бостона. Тогда-то и начнется настоящая жизнь — Кэти переедет в какой-нибудь симпатичный городок, устроится там с комфортом, ведь денег она получит достаточно, и будет наслаждаться свободой. Она больше никогда ни одному мужчине не позволит собой распоряжаться, уж будьте уверены! Не это ли самое важное в жизни?

Почему же тогда так тяжело на душе и так трудно дается каждый шаг навстречу освобождению? Не потому ли, что цена его слишком высока?

Кэти еще и еще раз напоминала себе собственное правило: каждый сам за себя, главное выжить самой, а выживут ли другие — не ее дело, заботиться о ближнем никчемное и обременительное занятие, ведь никто из них не позаботится о ней… Но испытанное средство почему-то не действовало, горькая правда жизни не заглушала угрызений совести…

Если открыть Лоудену секрет двойной жизни Итана Хардинга, его, без сомнения, повесят… Кэти снова подумала о том, с каким бесстрашием он пришел ей на помощь накануне ночью. Хорошо же она собирается отплатить ему за доброе дело…

И потом, кто знает, скольких еще революционеров приведет на виселицу дружба с Итаном? Лоуден, разумеется, проведет тщательнейшее расследование и наверняка нападет на след Дэвида и Молли…

При мысли об опасности, подстерегавшей этих добрых людей, Кэти застонала, как от боли. Господи, да разве можно отдать их в лапы мерзавца Лоудена?

Но если продолжать играть с ним в молчанку, то виконт в конце концов разозлится и пустит в ход заранее заготовленный ордер на арест Кэти, а там — снова Виргиния и ненавистный Уиллоуби… Своя рубашка ближе к телу, так почему бы не позаботиться в первую очередь о себе? В самом деле, разве Хардинг не изменник, заслуживающий смерти за мятеж против короля? Разве, помогая ему, Дэвид и Молли не знали, на что идут? Они тоже изменники! А их сынишка Дэнни… Неужели ему тоже угрожает виселица? Нет, не может быть, его пощадят, он же всего лишь ребенок…

«Эти люди ничего для меня не значат, — твердила себе Кэти. — Они сделали свой выбор, а я вправе сделать свой!»

Чем ближе становилась рыночная площадь, тем глуше звучал голос ее совести, пока наконец не замолк совсем. План был таков: для начала она известит Лоудена через Уорта о том, что выполнила его задание и что собранная ею информация стоит обещанной награды. Лоуден наверняка поймет намек. Потом надо удостовериться, что виконт выкупил ее из рабства, получить соответствующие бумаги и вожделенные пятьдесят фунтов, и только после этого рассказать о Смите-Хардинге.

Итак, вперед, навстречу свободе, прочь глупые колебания! Кэти расправила плечи и решительно ступила на брусчатку рыночной площади. Капитан Уорт был уже на месте: переминался с ноги на ногу у прилавка булочника. Внезапно перед мысленным взором Кэти возникло дергающееся в последних конвульсиях тело повешенного Итана, но она тут же отогнала отвратительное видение и направилась к овощным прилавкам.

Капитан Уорт, внимательно наблюдавший за суетливой толпой, сразу заметил в ней Кэти. На мгновение они встретились глазами, и капитан в знак приветствия коснулся рукой своей треуголки. Теперь девушка была уверена, что он последует за ней, и не ошиблась.

— Есть новости? — шепотом спросил капитан, присоединяясь к ней возле телеги с луком.

— Может быть, и есть.

— Если есть, тогда говори скорей!

— Думаете, я вам их доверю? — спросила она, бросая на него искоса презрительный взгляд.

— Но-но, попридержи язычок, маленькая воровка! — с угрозой проговорил Уорт. — Мне сам Лоуден доверяет, а ты кто такая, чтобы ставить под сомнение мою честность?

Кэти нервно сглотнула и прикрыла глаза. «Скажи ему, что сообщишь новости только самому Лоудену, потребуй встречи с ним. Ну же, говори, не тяни время!» — приказала она себе, но не смогла произнести ни звука — слова застревали у нее в горле.

— Может, хочешь вернуться назад в Виргинию? — с издевкой спросил Уорт. — Отвечай, чего молчишь! Язык проглотила?

Игра, ставка в которой была слишком велика, чтобы проиграть, только началась, а Кэти уже изнемогала от нервного напряжения, необходимости постоянно быть настороже и следить за каждым своим словом, за каждым жестом. А все из-за виконта и Итана, которые втравили ее в эту ужасную историю и держат ее жизнь в своих руках! «Пропади они оба пропадом вместе с королем и революцией!» — зло подумала она, а вслух сказала, напустив на себя независимый вид:

— Капитан, я сообщу то, что узнала, только самому Лоудену при встрече с глазу на глаз.

— Виконт уехал в Нью-Йорк, его не будет две недели, так что не артачься, расскажи все мне, а я передам ему в письме. Он распорядился поступить именно так.

Услышав об отъезде Лоудена, Кэти почувствовала неописуемое облегчение — последний, решающий шаг к предательству, после которого уже не будет возврата к прежней жизни, откладывался.

— Что ж, — пожала плечами она, стараясь не выдать своей радости, — раз виконта нет в Бостоне, я подожду. Вдобавок к его возвращению мне наверняка удастся раздобыть еще больше информации!

— Ну ты и нахалка! — негромко хохотнул Уорт и, не оглядываясь, зашагал прочь.

«Нет, я просто дура!» — мысленно обругала себя Кэти, сердито швыряя в корзину самые крупные и аппетитные луковицы из лежавшей на телеге груды. Она не понимала, почему ее так радует двухнедельная отсрочка, и сердилась на себя за эту непостижимую радость. Разве ей не нужны свобода и деньги, чтобы начать новую, счастливую жизнь? Тогда почему, черт побери, ее душа ликует при мысли, что еще целых две недели все останется, как есть?

Кэти досадливо поморщилась. Ладно, но после возвращения Лоудена она сейчас же потребует конспиративной встречи с ним в «Олене и коне» и выдаст Итана Хардинга королевскому правосудию, а потом заберет свои пятьдесят фунтов и уедет из Бостона куда-нибудь подальше. И пусть здесь хоть всех перевешают, ей плевать! Она будет свободным человеком — это единственное, что имеет для нее значение.

Несмотря на ночные приключения, Итан встал рано. Как всегда с аппетитом позавтракав, он направился в библиотеку, чтобы в семь часов встретиться с Адамом, своим секретарем. В это утро Итан собирался везти Кэти к портнихе, но прежде хотел передать Адаму информацию, полученную накануне вечером. Секретарь должен был передать ее кому следует.

Усевшись за стол, Итан закрыл глаза, и перед ним снова возникла омерзительная сцена — как подонок Уэс-тон, прижав Кэти к стене, пытается сорвать с нее одежду. При одном воспоминании об этом у Итана вновь сжались кулаки.

Да, вчера вечером он не помнил себя от ярости! Когда такое случалось с ним раньше? Сейчас уже и не вспомнить, ведь он умел держать себя в руках. А вчера, напротив, он едва не убил пьяного англичанина, а это грозило немалыми неприятностями: началось бы расследование, вопросы, власти предержащие могли бы даже обратить пристальное внимание на его частную жизнь, а когда ты занят тайной деятельностью, такое внимание к твоей персоне, даже очень благожелательное, может быть весьма опасно.

Итан вздохнул — ну почему его так разъярило нападение Уэстона на юную воровку? Она обыкновенная нищая уличная девчонка, которая понимает лишь язык силы и денег, поэтому добиться от нее помощи можно только шантажом и подкупом, и об этом не следует забывать.

Звук открываемой двери заставил Итана открыть глаза. На пороге библиотеки в выжидательной позе стоял секретарь, держа под мышкой толстую тетрадь, а в руках — чернильницу и баночку с песком, служившим вместо промокательной бумаги.

— Входи, входи, Адам! — пригласил Итан.

Секретарь, светловолосый молодой человек в черном сюртуке тонкого сукна, поклонился, прошел в комнату и, сев на стул напротив хозяина, водрузил на стол чернильницу, раскрыл на коленях тетрадь и приготовился записывать. Однако по его хмурому Лицу и пристальному взгляду Итан понял, что юноша чем-то обеспокоен и хочет поговорить, прежде чем приступить к работе.

— В чем дело, Адам? Тебя что-то беспокоит?

— Камердинер сказал, что рубашка, в которую ты вчера был одет, изрезана ножом и запятнана кровью!

— Господи, разве можно что-нибудь утаить в этом доме? — досадливо поморщился Итан.

— Только не от камердинера, — ответил Адам, — и не от секретаря, который приходится камердинеру двоюродным братом!

— Может быть, вы обсуждаете еще и мои привычки, вкусы, гардероб?

— Что случилось этой ночью, Итан? — секретарь явно не желал принимать шутливый тон хозяина.

— Ничего, о чем бы стоило беспокоиться.

Явно не удовлетворенный ответом, Адам молчал, не сводя с хозяина вопрошающего взгляда.

— Ну хорошо, хорошо, — пожал плечами Итан. — Это пустяковое происшествие не имеет ровным счетом никакого отношения к нашему делу. Один пьяный английский вояка напросился на драку, и я был вынужден его проучить. В результате он меня немножко поцарапал ножом, но от царапин, слава богу, не умирают. Что до него, то он отделался парой тумаков.

— Скажи честно, вы подрались из-за этой девчонки?

— По правде говоря, из-за нее. Ну и что с того?

— Ты уверен, что она нас не подведет?

— Разумеется, нет, не уверен, но я надеюсь на лучшее.

— Твоя рубашка изрезана в клочья. Девушка видела твой медальон?

— Возможно, — пожал плечами Итан. — Если меня сегодня арестуют, я буду знать, что моя попытка купить ее молчание провалилась, и горько пожалею, что не предложил ей денег побольше.

— Черт возьми, Итан! — юноша с досадой отшвырнул перо. — Неужели нельзя обойтись без шуточек? Дело-то очень серьезное!

— А что бы сделал на моем месте ты, Адам? Перерезал бы Кэти горло, чтобы заставить ее замолчать навсегда?

— Нет, разумеется…

— Ну, раз ты отвергаешь убийство и предложенный мной подкуп, нам ничего не остается, как только держать девушку взаперти на какой-нибудь отдаленной ферме, чтобы она не разболтала о нас тори. Ты это предлагаешь?

— Нет, я ничего не предлагаю, — с тяжелым вздохом ответил юноша. — Честно говоря, мне кажется, что в сложившихся обстоятельствах ты действовал правильно. Но ты как-то слишком спокойно реагируешь на события последних дней, и это не может не раздражать. Неужели тебя ничего не беспокоит?

— Вашего с Эндрю беспокойства с лихвой хватает на нас троих! — улыбнулся Итан и поспешил сменить тему: — Сегодня я условился с Кэти о поездке к Элизабет Уоринг, чтобы заказать для мисс Армстронг достойный ее нового положения гардероб. Пока мы будем у портнихи, распорядись насчет ремонта ее дома.

И он продиктовал, что, по мнению Кэти, нужно починить.

— Я сразу сказал, что дом требует ремонта, — заметил Адам, когда хозяин закончил. — Но после того, как все будет сделано, он станет самым подходящим пристанищем для любовницы светского человека — с одной стороны, не слишком роскошным, а с другой — достаточно комфортабельным.

— Отлично! Пусть рабочие приступают к ремонту немедленно. Кроме того, я хочу устроить у себя небольшую вечеринку, чтобы ввести Кэти в свой круг. Назначим вечеринку, пожалуй, на вторник. Приглашения разошли не откладывая — тем же, что и всегда. Да, обязательно пригласи виконта Лоудена… Нет, пожалуй, я сам этим займусь!

— Вряд ли получится, — покачал головой Адам, — он в Нью-Йорке и вернется только через две недели.

— Вот как? Интересно. Он приехал в Бостон только месяц назад и уже отбыл в Нью-Йорк. Что ему там понадобилось?

— Не имею ни малейшего представления.

— Так выясни! Если слухи, что он прибыл с официальной миссией, верны, то поездка в Нью-Йорк может быть составной частью его плана!

— Ты рассчитываешь, что Кэти Армстронг поможет тебе выяснить, зачем приехал Лоуден?

— Да, я надеюсь на нее.

Адам взглянул на него с подозрением:

— Послушай, а вы и впрямь собираетесь только притворяться любовниками, или ты имеешь на нее виды по-настоящему?

Итан представил себе, как на его постели в соблазнительной позе лежит обнаженная Кэти и манит его, улыбаясь той пленительной, многообещающей улыбкой, перед которой не устоять ни одному мужчине на свете… Видение было настолько ярким, что по телу йтана прошла волна вожделения.

Однако он тут же осадил не в меру разыгравшееся воображение, и в следующее мгновение, когда он заговорил, его голос был абсолютно спокоен и холоден:

— Если я и имею на нее виды, то это не твое дело. И вообще, хватит болтать, принимайся за работу!

— Сдаюсь и подчиняюсь! — шутливо поднял руки секретарь. — Еще приказы будут, сэр?

— Да, будут, — ответил йтан, не принимая его веселого тона. — Вчера вечером Дороти сказала, что как только министр Норт заручится поддержкой в палате лордов, то из Лондона придет приказ об аресте лидеров вигов.

Адам присвистнул от удивления:

— Вот это да! И, судя по тому, как идут дела, ждать этого приказа осталось недолго!

— Правильно! Я думаю, он придет к концу марта, и власти сразу выпишут ордера на арест наших лидеров, а щепетильность Гейджа полетит в тартарары. Ты не знаешь, Адамс и Хэнкок уже покинули город?

— Еще нет. Они хотят уехать только после общего митинга.

— Сэмюэль неисправим! — раздраженно воскликнул Итан. — Устраивать сейчас митинги и собрания, игнорируя запрет Гейджа, неразумно! К чему дразнить гусей?

— Видишь ли, они хотят таким образом отметить пятилетнюю годовщину Бостонского кровопролития, чтобы люди помнили о принесенных ради освобождения жертвах.

— Я понимаю, чего они хотят, — отмахнулся Итан, — но меня мучают дурные предчувствия. Митинг приведет лишь к новым стычкам с англичанами.

— Что касается меня, то я с тобой согласен, — пожал плечами Адам, — но ты попробуй сказать об этом Сэмюэлу!

— Знаю, знаю, он очень упрям! Надеюсь, что они с Хэнкоком уедут из города сразу после митинга. Так будет лучше для них, особенно с учетом того, что рассказала Дороти.

— Еще новости были?

Итан коротко рассказал Адаму о появлении в Бостоне французского эмиссара Шевена.

— Постарайся разузнать о нем как можно больше, — распорядился он. — И придумай, как мне остаться с ним с глазу на глаз на губернаторском балу.

— Это все? — уточнил Адам.

Итан не ответил — он о чем-то задумался, барабаня пальцами по столу.

— Пожалуй, есть еще одна вещь, о которой я хотел тебя попросить, — после минутного молчания проговорил он. — Пусть все газеты вигов на первых полосах сообщат о готовящемся приказе из Лондона и о надвигающихся арестах. Нужно подать предстоящую кампанию против вигов как дело решенное и абсолютно противозаконное! — Итан поймал взгляд секретаря. — Ты понимаешь, о чем я?

— Еще бы! Прежде всего надо намекнуть, что Гейдж готов отступить от буквы закона и будет сажать вигов без улик и доказательств. Иначе, как произвол, такие аресты не назовешь, и на этом следует сделать упор, еще раз подчеркнув спесивость короля и недальновидность его министров. Да, я понял, чего ты хочешь, и, думаю, Сэмюэл с его сатирическим талантом напишет что-нибудь хлесткое на эту тему.

— Да, его талант для нас просто находка. Кто-кто, а Сэмюэл знает, что в этой войне наше главное оружие — пропаганда! — согласился Итан и озабоченно добавил, бросив взгляд на карманные часы: — Тебе следует поторопиться, если мы хотим увидеть статьи Сэмюэла в вечерних выпусках!

— Так что же, ремонт дома для Кэти Армстронг отодвигается на второй план? — поддразнивая его, ухмыльнулся Адам. — Или удобство твоей любовницы для тебя важнее дела революции?

— Не дерзи, молокосос! Разумеется, газетами ты займешься в первую очередь, — тоже с улыбкой ответил Итан. Упоминание о девушке вызвало в его памяти одну деталь недавнего разговора с ней, и он попросил уже собравшегося уходить секретаря: — Да, насчет дома для мисс Армстронг — позаботься о том, чтобы в нем вывели мышей, всех до единой! И ремонт должен быть закончен сегодня, найми для этого столько людей, сколько нужно.

— Но ты только что сказал, чтобы в первую очередь я занялся газетами! — наигранно возмутился Адам. — У тебя семь пятниц на неделе!

— Еще раз повторяю: не дерзи старшим! — с напускной суровостью отпарировал Итан. — Дерзость до добра не доведет!