Город спал мертвым сном. Уже не горели призрачные огоньки в окнах домов, закрылись питейные и завсегдатаи таверн разбрелись по теплым норам. Сноровистые дворянские гвардейцы уже перетянули подходы к правительственному району цепями, а городские стражи ходили по лабиринтам улочек, выискивая злоумышленников и нарушителей мирского сна.

Человек, идущий по центральной улице, единственной из всех освещенной тусклыми фонарями, вынашивал недобрые мысли, но прятался от проходивших мимо стражников, не из-за мыслей, а потому, что был приезжим, на которых распространялся действующий в Фиоре комендантский час. Было далеко за полночь. В то время как неместным позволялось открыто ходить улицами города лишь до десяти ударов колокола, горожанам – до двенадцати, после чего Фиор до утра погружался в сонную дымку. Не спали лишь золотари и стражи. И еще один путник.

За секунду до того как из-за угла выскользнули патрульные, неизвестный шмыгнул в темный переулок, словно нутром почувствовав их приближение, и притаился. Стражи прошли мимо, его не заметив, а когда скрылись в одной из многочисленных улочек, примыкающих к проспекту Павших, нарушитель вышел из своего укрытия и пошел дальше.

Графские гвардейцы, стоявшие у цепей, заметили его издалека, но от них он почему-то не скрывался. Да и что толку от гвардейцев, которые вместо мечей вооружены палками? Для ловкого фехтовальщика прирезать таких не составит труда. Охранники дворянского покоя, почувствовав исходящую от мерно шагавшего человека опасность, напряглись.

– Кто таков? – еще издали подал голос гвардеец с длинными, закрученными на концах усами, в сержантском мундире. Был он высок, но худощав, а короткая палка, которую он судорожно сжимал в руках, из-за его немалого роста казалось игрушечной.

Незнакомец не ответил и продолжил медленно идти вперед, не изменяя своему спокойному шагу.

– Кто таков, спрашиваю?! – требовательно повторил сержант. Неизвестный, спрятавший свою личину за черной хламидой с длинным, на манер профосов, капюшоном, был нем, как рыба, и невозмутим, как мул. Он медленно, словно нехотя приблизился к гвардейцу и, когда их разделяло всего несколько шагов, резко откинул полы своего одеяния, выхватывая короткий меч, и в один прыжок оказавшись рядом с караульным молниеносным ударом проткнул ему шею. Так и не узнав имени своего убийцы, сержант осел на мостовую, и его багряная кровь быстро наполнила бороздки между камнями.

– Не надо, – затрясся от страха второй гвардеец, когда уловил на себе холодный, как зима, взгляд незнакомца, – у меня семья, дети…

– Врешь, Серг, но тебя не виню. Со страху и не такое выдумаешь… Знай одно: не хотел его убивать, но он бы меня не пропустил, а ты, Серг, иди. Тебя не трону. И возьми, – черный монах швырнул гвардейцу колбу с зеленым зельем, которую охранник с трудом поймал трясущимися руками. – Подмешай в еду Изабете, иначе наследника она тебе не родит. Иди.

Серг попятился, неотрывно следя за движениями незнакомца, но, когда понял, что отошел на почтительное расстояние, развернулся и со всех ног бросился бежать, повторяя, как завороженный, одно и тоже слово:

– Вру, вру, вру…

Убийца оттер лезвие от крови об одежду покойника, спрятал меч в ножны и преспокойно, будто и не совершил минутой назад злодеяния, не страшась ни божественного гнева, ни мирского, поплелся дальше. Пройдя квартал литейщиков и монетный двор, он свернул в темную улочку и, углубившись в дворянский район, вышел к гостиному дому, принадлежащему стогхельмскому храму Симионы, куда, собственно, и держал свой путь. Скрываясь в тени домов, он обошел здание и приблизился к нему с торца. Найдя запасной ключ под кадкой с хламом, стоявшей у портуна, легко отворил дверь и вошел внутрь здания.

В гостином доме жила тишина. Прислуга спала, спали и редкие здесь гости. Паломников с каждым годом становилось все меньше, поэтому на стогхельмском совете уже не раз обсуждалась целесообразно ли держать в Фиоре, ближайшем к Черной земле городе, гостиный дом? Но двор стоял, как и прежде, являя собой оплот Храма и святости в чужих землях.

Человек в черной хламиде беспрепятственно прошел на третий этаж, где размещались апартаменты для высших посвященных, и знаючи проник в единственную занятую во всем ярусе комнату.

– Здравствуй, Назарин, – встретил его голос всевидящей прорицательницы Вёльвы. – Мог бы и днем придти, никого не убивая.

– Мог, – сознался молодой прорицатель, снимая с лица профоский капюшон. – Но будущее требовало от меня такого решения.

– Чье будущее? – подняла бровь прорицательница.

– Не твое, Вёльва, не твое… – нервно скривив губы в полуулыбке, ответил Видящий и наскоро осмотрелся.

В комнате было темно, лишь горевшая лучина призрачно освещала дальний угол, где у стола в просторном кресле, укрывшись, словно старушка, пледом, сидели Вёльва. Принюхавшись, Назарин различил во временном жилище высокопоставленной особы запах ладана и муарима, наркотической травы, которая приводила людей в транс и открывала даже слабым Видящим дальнее будущее. Редкое снадобье, которое стоило баснословно дорого.

– Знала, что я приду, и осталась… Почему?

– Сам ответь на этот вопрос.

– Вёльва, как я устал от твоих шарад, – протянул Назарин и шагнул внутрь комнаты. Не нуждаясь в свете и без того зная здешнюю обстановку, прошел к кровати и, распрямив покрывало, уселся. – Боишься, что Немой тебя убьет, если попытаешься сбежать? – помолчав, предположил прорицатель.

– Боюсь, – не стала кривить душой Видящая, – но осталась не поэтому.

– Почему же? – с нотками удивления, в которых, в принципе, сразу замечалась наигранность, спросил Назарин. – Может, передумала убивать моего брата?

– Передумала, – созналась Вёльва.

– Что? – на этот раз с живым удивлением поинтересовался Видящий и, помолчав, задумчиво продолжил:. – И не лжешь… передумала… С чего бы это?

– Муарим подсказал, – ответила женщина и, подтянув сползший плед, плотнее укуталась в теплое покрывало, словно замерзая.

– Спасибо ему. Поделишься?

– Бери, – женщина взяла со стола небольшой, с таллийский орех, мешочек и швырнула его позднему гостю. Назарин поднял упавший у ног подарок и развязал крепкий узел. Удостоверившись, что его не обманули, снова завязал мешочек и спрятал за пазуху.

– Спасибо, – поблагодарил все-таки за щедрость.

– Ты, погляжу, перестал бояться Дара и готов смотреть в далекое будущее?

– Как видишь, – пожал плечами Назарин.

– Зачем только врать? Боишься все также…

– Неважно! – гаркнул Видящий. – К чему философствовать? Перейдем к делу. Ты же знаешь, Вёльва, зачем я к тебе пришел, знаешь, что мне от тебя нужно…

– Эликсир? – спросила прорицательница. Назарин не ответил, понимая, что Вёльве и без него известен ответ. – Что ж, есть у меня то, что ты ищешь, – сказала она, беря со стола колбочку с белым, как молоко, и густым, как мед, зельем, – но тебе он не достанется…

С этими словами она кинула колбочку на пол и та, разлетевшись вдребезги, разлила по ковру драгоценный эликсир, который когда-то почти изобрел Трисмегист, но сумел закончить начатое лишь Амагрин Овен.

– Твою мать! – завопил Назарин, срываясь с места и на ходу оголяя сталь своего меча. Он почти заколол прорицательницу, но остановил острие клинка за миг до смертоносного касания. Затем отошел на шаг и, проведя рукой по густым волосам, улыбнулся. – Хитрая старуха. Я почти поверил тебе. Не думал, что ты готова пожертвовать собой.

– Ради будущего мира я готова пожертвовать многим…

– И моим братом? Не выйдет!

– Ты меня не слушал, мой мальчик. Я копнула глубже и поняла, что его смерть ничего не решит. Ты уже сделал те шаги, которые опасностью делают не его, а тебя.

– Я балансирую на грани, Вёльва, но никогда ее не переступлю, – уверил Назарин и, вдруг почувствовав себя неловко, нервно спрятал меч в ножны.

– Проблема не только в тебе, – после короткой паузы заговорила Видящая. – Когда-то ты, говоря о полумертвом мальчике, сказал, что он станет погибелью мира. Я не поверила тебе тогда, потому что была уверена в своих расчетах, но ошиблась. Как я и думала, Сандро не смог спасти свою возлюбленную от перевоплощения, но Агнэс, сжалившись над его горем и тем самым нарушив мои планы, обратила время вспять и ток вещей переменился. Будущее стало не таким, каким его видела я. Теперь Сандро окунулся в воды контрамоции и, узнав свое прошлое, снова спутал все карты.

– Он оказался не так плох, – усмехнулся, радуясь неудачам соперницы, Назарин. – Ты и во мне ошибочно видишь плохого прорицателя. Может, ты стала стара, Вёльва? И тебе пора на покой?

– Может, – меланхолично отозвалась Видящая, – но не тебе это решать. Ты пришел за эликсиром? Бери его и убирайся, – женщина, откинув плед, сняла с пояса флягу и протянула ее гостю. Назарин принял подношение. На мгновение закрыл глаза, проверяя свои ощущения, и хищно посмотрел на Вельву.

– Не лжешь… и то хорошо. Но зачем разбила эликсир Овена? Ведь он и без того был мне ни к чему.

– Муарим подскажет, – не дала точного ответа Видящая.

– Бесы с тобой, – отмахнулся Назарин и, не попрощавшись, покинул чужую обитель.

Из города убийца в черной хламиде и накинутом на голову колпаке-капюшоне уходил через западные ворота, зная, что той же дорогой, что пришел, прорваться не удастся. Стражи уже нашли труп сержанта, да и Серга уже разыскали, бубнившего одно-единственное слово и сжимающего неизвестную колбочку с зеленой жидкостью. Гвардейца будут судить за дезертирство, но Назарин уже сейчас знал приговор: изгнание из города. Да и стоит ли оставаться в том месте, где тебя всегда будут считать трусом и предателем, даже понимая, что другого шанса спастись не было? Ничего. Обживется у родителей в деревне Оскорки, станет неплохим, как и его отец, кузнецом, а через положенный срок Изабет порадует мужа наследником.

Назарин усмехнулся. Непросто знать судьбу каждого и вершить ее по своему усмотрению, особенно тогда, когда не видишь своей. Вёльва на удивление легко отдала эликсир, который Назарин планировал забирать чуть ли не с боем, это наводило на смутные мысли, но молодой прорицатель привык решать проблемы тогда, когда видел их дурные последствия. Сейчас дурного было не разглядеть. Правда, и партия шла с равным, поэтому каждый шаг приходилось многократно обдумывать. Ничего, игра только начинает набирать обороты, а зелье, которое изменит судьбу Валлии и спасет брата от гибели, уже в руках. Все остальное – тлен, мирская суета, не интересующая прорицателя из Наицы. Главное – сегодня он выполнил пришедшее с видениями задание, на шаг приблизился к поставленной цели и уже ступил на путь, который проложили ему звезды.

– Куда? – остановил его один из стражей, дежуривших у западных ворот.

– Прочь из этого города, – ответил черный монах в профоской хламиде.

– Рано еще, подъем не пробили, – охладил пыл путешественника караульный и нервно взялся за рукоять меча, от одного вида пришельца чувствуя панический страх. – Позже приходи, пока не время.

– Самое время, – хищно улыбнулся Назарин, но черный капюшон скрыл его улыбку.

В этот миг забили колокола на городской ратуше, знаменую начало нового дня. Караульный недоуменно скосился на незнакомца, но не стал его больше задерживать и пропустил.

Назарин покинул Фиор, оставив после себя труп, но исполнив задуманную миссию, которая была лишь первой в череде его замыслов. Игра со смертью началась.