Я решил слетать на прииск. Это намерение появилось у меня давно, но все никак не удавалось воплотить его в жизнь. Тем более что Анастасия опять куда-то исчезла, а без нее в доме мне становилось как-то невесело. Лучше уж ссориться с ней, чем переносить ее отсутствие в полном согласии с принципом: пусть будет ненависть, чем равнодушие.

Из дома я направился в офис, раздумывая, как мне вести себя с Гессеном. Если Тараканов говорит правду – а чутье мне подсказывало, что так оно и есть – столкновения нам не избежать. Я не собираюсь получать в наследство разоренную компанию. Но какие найти способы воздействия на него? Знать бы чего он боится, какое у него слабое звено? Вернее оно мне известно – ненависть к моему дяде. Но вот как воспользоваться этим рычагом, я пока не представлял.

Секретарше я сообщил о своем намерение. И пока она договаривалась о вылете, я решил зайти в кабинет к Гессену. Он встретил меня с подчеркнутым бесстрастием, переходящим в безразличие.

Я сел напротив него.

– Как дела идут в компании? – спросил я.

– Все в порядке, обычная текучка, – отозвался он.

– И неужели никаких проблем?

– Что вы имеете в виду?

Мне показалось, что в его глазах мелькнуло подозрение.

– Просто спрашиваю, компания большая, должны возникать сложные вопросы.

– Она большая, но отлаженная. Поэтому чрезвычайные ситуации случаются крайне редко.

Он подчеркнул голосом слово «крайне».

– Если вдруг что-то возникнет важное, не сочтите за труд, поставьте меня в известность. Я хочу вникнуть в дела как можно глубже.

Гессен весьма неопределенно кивнул головой и посмотрел на часы.

– Извините, но у меня через десять минут оперативка, мне нужно к ней подготовиться.

– Ухожу, ухожу, – улыбнулся я. – Кстати, собираюсь лететь на прииск. Хочу посмотреть на главную кладовую компании. Одобряете?

– Счастливого полета, – сказал Гессен, но ни и его голос, ни и его выражение лица как-то не гармонировали с этим пожеланием.

Борис меня уже ждал.

– Бомбы нет? – спросил я.

– Я все осмотрел, нет.

– Тогда в небо.

И снова вертолет летел над тайгой. В разрыве между деревьями я вдруг заметил знакомый мне крест. И в этот момент раздалась автоматная очередь. Мы находились довольно низко над землей и несколько пуль впились в обшивку машины. Я выглянул снова в иллюминатор и увидел мужчину, который целился в нас.

– Давай вверх! – крикнул я.

Но вертолет и без моей команды стал круто набирать высоту. С земли нам в вдогонку прозвучало еще несколько очередей, но на этот раз они прошли мимо.

Я немного успокоился лишь тогда, когда вертолет набрал максимальную для себя высоту и стал недосягаем для обстрела с земли. Правда, я бы не очень удивился, если бы обнаружил, что огонь по нам ведут из зенитного пулемета. Кажется, здесь все возможно. А для него мы просто идеальная мишень.

Я подумал о том, что ни один полет, ни один выход в лес не обходится без того, чтобы не покушались бы на мою жизнь. Имеет ли этот обстрел какую-то связь с моим разговором с Таракановым и встречей с Гессеном?

Мы приземлились на прииске. Я увидел, как к нам быстро приближается пожилой, но судя по походке, сохранившей еще немало сил, мужчина. Его лицо покрывала густая сеть складок и морщин, губы были обветрены, как у человека, много времени проводящего на свежем воздухе.

– Добро пожаловать к нам на прииск, Евгений Викторович! Давно ожидаем. – Неожиданно он крепко обнял меня. – Затем снова посмотрел мне в лицо. – Как похож, – покачал он головой, – ну просто вылитый Сашка в молодости.

– Вы знали его в молодости? – спросил я.

Мужчина рассмеялся.

– Мне ли его не знать, я ж его почти что пацаненком в артель принял, всем секретам его обучал. Должен тебе сказать, до чего ж способный был паренек, один раз покажешь, а через неделю глядишь, он лучше тебя тоже самое делает. Ну, давай знакомиться, – вдруг резко переменил он тему, – Сидоренко Василий Трофимович, начальник всего этого хозяйства. Ты с дороги, вижу устал. Пойдем-ка до моей хаты, отдохнешь немного, а потом про разные дела погутарим.

«Хата» представляла из себя большую цветную палатку, скорее даже шатер. Внутри нее, ровно посередине стоял накрытый стол; в глаза сразу же бросилось большое обилие бутылок. Рядом со столом примостились несколько складных стульев.

– Садись, где хочешь, да отведай, чем бог послал. Не ел поди никогда пельмени из медвежатины. Наши мужички пару дней завалили одного мишку. Большой был зверюга, повадился к нам ходить, еду воровать. Чуть одного старателя не загрыз. Вовремя подоспели.

Я не слишком хотел есть, а еще меньше пить, но отказывать столь гостеприимному хозяину было неучтиво. Поэтому я сел за стол. Невесть откуда, словно выкристаллизовалась из воздуха, появилась женщина средних лет. Она улыбнулась мне самой доброжелательной улыбкой и стала накладывать мне еду. Через минуту передо мной уже возвышалась целая горная гряда разнообразной снеди. На мой взгляд, съесть это было под силу разве только тому медведю, которого застрелили на прииске.

Хозяин здешних мест налил мне из графина до краев в граненый стакан.

– Выпьем за упокой светлой души раба божьего Александра, – словно священник, скорей не произнес, а пропел густым басом Сидоренко.

Он встал, я последовал его примеру. Сидоренко одним залпом осушил свой стакан. И на этот раз мне пришлось последовать его примеру.

Я закашлялся, так как в стакане оказалась не водка, а чистый спирт. У меня было полное ощущение, что где-то в груди у меня начался пожар. Несколько минут мне понадобилось на то, чтобы чуточку прийти в себя. Дабы не захмелеть, я налег на еду. Пельмени действительно были очень вкусными, хотя немного не привычными.

– Еще по одной, за тебя, – провозгласил тост Сидоренко.

– Не могу, иначе свалюсь, – взмолился я.

Сидоренко горестно вздохнул.

– А вот Сашок бы не отказался. Для него осушить пару стаканов спирта было, что родниковой водицы испить.

– Я научусь, – пообещал я, – но не сейчас. Меня беспокоит другое.

Пока мы летели, нас обстреляли из автоматов с земли. Не догадываетесь, кто бы это мог сделать?

– Почему же не догадываюсь, очень даже догадываюсь, банда «Сержанта» и сделала.

– Это тот, кто возглавляет артель старателей?

Сидоренко негодующе хмыкнул.

– Это мы старатели, а они – бандиты. Мы уже несколько раз имели с ним столкновения. До настоящей перестрелки доходило.

– Но чего они хотят?

Теперь Сидоренко хмыкнул насмешливо.

– Того хотят, чего все хотят. Золота. Наш прииск считается одним из самых богатых. Пока был жив Саша, они вели себя смирно, так иногда пакостили, но по мелочам. А как только его не стало, решили, что пришла их пора взять реванш. Хотят нас вытеснить отсюда. Пришлось нам часовых на ночь выставлять. Иначе того и гляди всех перебьют. А автомат у них точно есть, давеча из него по нам пуляли. Одного нашего даже слегка ранили.

– И они не боятся, ведь за это можно срок приличный схлопотать.

В ответ раздалось многоголосое фырканье.

– Да кто же их поймает, мил человек, здесь до ближайшего милиционера 200 верст. Тут у нас один закон: кто сильней, тот и прав.

Сидоренко смотрел на меня так, как смотрит взрослый человек на неразумное дитя, которое еще ничего не знает о настоящей жизни. Я понимал, что в его глазах я выгляжу неопытным, неоперившимся птенцом. Сидоренко, без всякого сомнения, с первых минут нашего знакомства сравнивает меня с дядей. Ну а то, что сравнение не в мою пользу, об этом даже не стоит и говорить.

Он явно решил прощупать мои планы.

– Что же ты, мил человек, намерен делать? – Он взялся за бутылку, только на этот раз Сидоренко решил сжалиться надо мной и налил мне обыкновенной водки.

Я решил, что будет лучше, если я стану отвечать максимально уклончиво.

– Изучаю, что делается в компании. А потом решу, как мне поступить.

– Крепкая тут рука нужна, ох крепкая, – покачал головой Сидоренко. – Вижу, те, кто сейчас у нас заправляют, не удержат ее. Не бывало такого, чтобы Саша хоть разок за неделю на прииск бы не заглянул. А эти месяцами нос сюда не кажут. Оно, конечно, в поселке сидеть приятней. А здесь одни комары житья не дают. А еще сколько разных неудобств. У Саши любимый тост был: «За успех нашего безнадежного дела». Давай и мы выпьем.

После чистого спирта водка показалась минеральной водой.

– Скажите, Василий Трофимович, как бы между делом проговорил я, – а вы не помните, в тот день, когда убили дядю, где вы были?

Сидоренко спокойно посмотрел на меня.

– Проверяешь алиби, – хмыкнул он. – Что ж, верно делаешь. Это он со мной должен был встретиться в тот сто раз проклятущий день. Мы с ним договорились немного поохотиться, да погутарить про наши дела. вопросов много накопилось. Да только я запоздал, два парня у нас подрались. Пришлось воспитывать. А он взял да и не дождался. Так что когда все это произошло, аккурат в лесу я был, к нему спешил.

– И ничего подозрительно не слышали, не заметили.

– Ничего. До места, где его убили, я далеко был, никак не меньше трех километров. А у тебя какие-нибудь зацепочки есть?

– Да так, ничего. Просто хочу разобраться.

– Я бы тоже хотел знать, кто тот гад, кто его застрелил. Своими бы руками удавил.

Сидоренко для наглядности выставил передо мной свои далеко не маленькие кулачища.

Трапеза закончилась.

– Хочешь поглядеть на прииск?

– Затем и приехал.

Сидоренко хитро хмыкнул, но ничего не сказал.

– Тогда пойдем.

Мы подошли к реке.

– Желаешь посмотреть на то, из чего все беды людские проистекают? – спросил Сидоренко. Я кивнул головой. – А ну, Петр, покажи хозяину, что ты там намыл.

Петр, средних лет мужчина, поднес ко мне ковшик. На его дне я увидел маленькие золотинки.

Невольно я почувствовал волнение.

– Я могу золото подержать.

– Только не россыпь, – предупредил меня Сидоренко.

Петр осторожно насыпал на мою ладонь золотого песка. Я смотрел на него и испытывал противоречивые чувства. С одной стороны я понимал, что держу в руках великую силу, которая дает власть, богатство, позволяет получать без ограничений как самые грубые, так и самые утонченные наслаждения. С другой – это были всего лишь малюсенькие крупинки, которые можно легко швырнуть в реку. И ровным счетом ничего не изменится, абсолютно ничего не произойдет, все останется на своих местах.

Я аккуратно ссыпал золотой песок обратно в ковш.

– Ну что почувствовал? – поинтересовался Сидоренко.

– Трудно передать словами. Что-то такое очень важное, как будто бы прикоснулся к какому-то истоку.

– Так оно и есть, – согласился глава прииска. – Этот песочек и стал истоком всей компании. Ну айда дальше.

Сидоренко, несмотря на солидный возраст – потом из личного дела я узнал, что ему шестьдесят девять – казался неутомимым. Он не только показал мне весь прииск, но и его окрестности. А место было сказочным по красоте. Вокруг возвышались поросшие лесом горы, между которыми петляла синей лентой быстрая, мелкая, катящая вниз студеную, как из холодильника, чистую, словно отфильтрованную, прозрачную, будто хрусталь, воду река. Я попробовал ее на вкус, такого умопомрачительного напитка я еще не пил.

После прогулки мы снова оказались в шатре, где, к своему ужасу вновь обнаружил плотно уставленный яствами и питьем стол. Правда, когда я сел за стол, то у меня пробудила аппетит, и я набросился на еду. Но на предложение поднять бокал за дорогого гостя, я отказался. Я был уверен, что сегодня вечером мне лучше быть трезвым.

Стемнело, долгий день кончился. Сверху на лагерь вместе с плотным, как чернила мраком, спустилась и прохлада. В легкой курточке мне стало зябко. Сидоренко вынес мне телогрейку, и я с благодарностью накинул ее на плечи.

Старатели для обогрева разожгли несколько костров, мы с Сиидоренко присели к одному из них.

– Ну как тебе у нас? – спросил Сидоренко.

– Очень нравится. Так легко дышится, как будто и не на земле, а где-то на другой планете.

– Так оно и есть, я в городе не могу, задыхаюсь. А ты оставайся, – вдруг предложил Сидоренко. – И Сашок будет доволен. Он очень тосковал, что у него нет наследника.

Я удивленно посмотрел на своего собеседника.

– Что значит: «будет»? Вы думаете, он оттуда, – кивнул я на звездное небо, – смотрит на нас, слушает наши разговоры.

– Конечно, смотрит и слушает. Разве он может оставить свое дело. Он же в него душу вложил. Вот она и наблюдает за всем тут происходящем.

Кто знает, может, он и прав, подумал я. И все же гораздо больше, чем наблюдающая за нами дядина душа меня занимало сейчас нечто иное. Я придвинулся вплотную к Сидоренко.

– Я так полагаю, что этот ваш «Сержант» сегодня может напасть на лагерь.

– Вряд ли, в последний раз он получил хороший отпор. Ребята потом в том месте, где была его банда, кровь нашли.

– Это все так, да только на меня идет охота. По всем правилам. Кто-то хочет меня убить. Не случайно же стреляли в вертолет, на котором я летел, не с птицей же его спутали. Я не знаю, каким образом, но у меня есть ощущение, что этот Сержант как-то связан с теми, кто стремится с мной расправиться, выполняет их заказ.

Я видел, что Сидоренко воспринял мое сообщение весьма серьезно.

– А что, может, ты и прав. Усилим-ка дозоры. Пойду-ка я отдам распоряжения.

Мне, как важному гостю, была отведена отдельная палатка. Хотя события сегодняшнего дня меня порядком утомили, но сну никак не удавалось смежить мои веки. Я не знал, откуда ко мне пришла такая уверенность, что эта ночь спокойной никак не будет, но она не давала покоя. Помаявшись с полчаса, я оделся, засунул пистолет за пояс и вышел на свежий воздух.

И почти сразу же наткнулся на Сидоренко.

– Чего не спишь? – не очень любезно спросил он.

– Не могу. Жду. Как вы думаете, откуда они скорей всего придут?

– Вон оттуда, – показал он куда-то в темноту.

– Почему?

– Там самый удобный подход, там расщелина, по ней можно пройти сразу по нескольким дорогам. И по верху и по низу. Сам понимаешь, все их не перекроешь. А «Сержант» эти места знает, сам отсюда.

– Значит, мне надо туда.

– А ты я смотрю рисковый парень. Почти как Сашок. Он тоже любил рисковать. Всегда лез на рожон. Я ему говорил: не надо, остановись. А он в ответ: не могу, судьба зовет. Вот она и позвала.

– Ну положим лезть на рожон желания у меня мало, но лежать и ждать, пока тебя прирежут, тоже не в моем характере. На войне я четко усвоил принцип: кто нападает первым, у того больше шансов остаться в живых. А кто ждет нападения, оно его чаще всего застает врасплох. Потому что расслабляешься от пассивного ожидания. А в атаке человек всегда собран.

– Да ты, я смотрю, стратег, – не то насмешливо, не то с одобрением проговорил Сидоренко. – Ладно, пойдем в расщелину. Мне тоже что-то расхотелось просто ждать, когда пожалуют эти ребята.

Я не возражал. Мы двинулись к расщелине. Для этого пришлось перейти русло реки. Было мелко, не выше колен, зато вода была, словно только что вынутое пиво из морозилки. Когда я вышел на другой берег, то от холода не чувствовал ног.

Было темно, буквально за час тучи заслонили всю небесную ночную иллюминацию, и я почти ничего вокруг себя не видел. Зато Сидоренко уверенно шел впереди, это место он знал, как свои пять пальцев. Или даже лучше.

– Вот тут самое удобное место для засады, – шепнул он мне. – Садись вон туда, – указал он на смутно темнеющий куст.

Я занял указанное мне позицию и огляделся. Мы находились где-то посередине между землей и небом. Сидоренко очень точно выбрал место, так как отсюда можно было наблюдать за нижней и верхней тропинками.

Хотя с моим напарником нас разделяло всего метров десять, мы не общались друг с другом, так как в полной тишине, которая окружала нас, даже шепот разносился далеко. Уже прошло не менее часа, а никого по-прежнему не было. Очень хотелось курить, но я боялся, что огонек сигареты могут заметить. Владевшее мною все последние часы возбуждение из-за неподвижного ожидания стало проходить, и я почувствовал на своих веках тяжесть неслышно приближающего сна. Я уже жалел, что покинул палатку, где мне была постелена мягкая постель. И почему мне взбрело в голову, что они непременно должны сегодня напасть на лагерь? Может быть, у них даже и мыслей таких не было? Или по графику намечен другой день?

Нет, не другой. Вдруг я заметил, как наверху появилось сразу несколько неясных, словно призраки, фигур, Я стал считать: их было пятеро.

Я повернулся к Сидоренко и увидел, что он тоже обнаружил появление противника. А то, что приближались враги, не вызывало никаких сомнений, достаточно было посмотреть, как шла, а вернее кралась эта пятерка.

Сидоренко сделал жест: следовать за ним. Мы находились ниже их, а потому, чтобы спуститься вниз, нам следовало пройти совсем небольшое расстояние. В том же месте, где верхняя и нижняя дорога соединялись, росли несколько деревьев. Я спрятался за одним из них. Моему примеру последовал и Сидоренко.

У меня не было конкретного плана действий, но в стародавние времена я неоднократно попадал в схожие ситуации. И потому решил, что нет смысла выдумывать что-то новое, а лучше использовать уже проверенный опыт.

Это был старый прием разведчиков, который успешно срабатывал не один раз. Я дождался, когда идущая гуськом группа немного удалится от меня, вышел из-за укрытия и последовал за ними. Догнав последнего, я обрушил удар на его голову рукояткой пистолета, а другой рукой зажал рот. Он упал, даже не пикнув. Но в этот момент под моими ногами что-то зашуршало, бандиты дружно повернули головы в мою сторону.

Они мгновенно оценили ситуацию и бросились на меня. Я пнул ногой первого подбежавшего ко мне, тот громко застонал и зажал ушибленную часть тела. Но на его место тут же заступил другой. Он действовал более осторожно, и мне не удалось сшибить его с ног одним ударом.

Мы обхватили друг друга за плечи, как заправские борцы. Парень был сильный, я слышал его громкое сопение. Но, несмотря на такое звуковое сопровождение, ему никак не удавалось сбить меня с ног.

Меня спасало еще то, что тропинка, на которой происходила наша схватка, была такой узкой, что остальная братва никак не могла к нам подобраться и вынуждена была играть роль зрителей этого борцового поединка. Правда, весьма активных, так как они давали моему противнику без конца советы. Причем, по большей части весьма дельные.

Неожиданным резким движением я положил его на бедро и швырнул прямо под откос. С громким криком он покатился вниз. Я же успел подобрать упавший во время борьбы пистолет и выстрелил в набегающего на меня человека. Такого жуткого крика я не слышал с того самого времени, как вернулся с войны. Бандит упал на землю и почти сразу же затих.

Его товарищи так перепугались, что, позабыв обо всем, бросились вниз. Я не стал их преследовать. Мне было не до них.

Ко мне подошел Сидоренко. В пылу боя я совсем забыл о том, что он находится где-то рядом. Он зажег фонарь, и направил его луч на лежащего на земле. Я склонился над ним и сразу понял, что он мертв.

Невольно я вздрогнул. Я убил человека. Что же теперь делать? Внезапно меня охватила сильная злость на Сидоренко. Пока я рисковал жизнью, он спокойненько стоял в стороночке, как дружинник на танцплощадке, и, как в кино, словно зритель, наблюдал за всем происходящем.

Я повернулся к нему.

– Почему вы мне не помогали, они же могли меня убить, – резко произнес я.

Сидоренко отозвался не сразу, словно ему требовалось время, чтобы придумать ответ. Он посмотрел на убитого.

– А я тебе помогал, просто ты не заметил. Я этих ребят на мушке держал. Если бы кто-то из них взялся бы за оружие, я бы не промахнулся. Глаз у меня верный, даже в темноте.

Мне стало стыдно. Как бывший разведчик, я понимал, что Сидоренко совершенно прав, если бы он ввязался в потасовку, опасность быть убитыми у нас значительно возросла бы, так как в ситуации численного превосходства противника просто невозможно держать каждого под контролем.

– Извините, – пробормотал я, – я был не прав.

– Ничего, ты славно поработал. Теперь они долго не сунутся.

– Так-то оно так, да вот что делать с трупом? – уныло спросил я.

Я уже представлял заведенное уголовное дело и себя на скамье подсудимых. Конечно, я оборонялся, но во-первых, это еще надо доказать, а во-вторых, и это самое неприятное, я не имел права брать чужой пистолет. Разрешение на его владение было дано дяде, а не мне. А это серьезное преступление.

Сидоренко склонился над трупом, осветив его лицо фонариком.

– Да ведь это же Мишка, вот где он оказался! – вдруг воскликнул он.

– Что за Мишка?

– Да парень был тут у нас, работал на прииске. Так вроде бы ничего, да малость жуликоватым оказался. Пытался утаить золотишко, да мы во время обнаружили пропажу. Я его тогда пожалел, даже Сашке говорить ничего не стал, он воров люто ненавидел, обязательно в милицию сдал бы. Ну я просил ребят не выдавать вора, а просто его выгнал. Год ничего о нем не слыхивал. А он, оказывается, к Сержанту подался.

– Что делать-то с телом? – снова напомнил я.

Сидоренко посмотрел на меня.

– А то и делать, что всегда с ним делают. Твоей вины в его смерти нет. Сам ее по глупости напросил. А значит так тому и быть. Закопаем его и всего-то делов. Был человек и нет человека.

– Так не бывает, – возразил я. – У него поди родственники есть, может быть жена, дети. Рано или поздно спохватятся, где он? Начнется розыск.

– Детей и жены у него нет, а мать-старушка была в наличие. Да если она и заявит куда следует, что толку-то. Здесь в тайге сколько всякого народа пропадает. Уходят и исчезают без следа. И никто не знает, что с ними стряслось. А Сержант и его головорезы молчать будут, у них рыльца в таком пушку… Чего стоишь, бери его и несем вниз.

Этот Мишка оказался тяжелым и пришлось немало попотеть прежде чем мы спустили его вниз. Сидоренко оставил меня с трупом, а сам пошел в лагерь. Вернулся он минут через пятнадцать с двумя старателями. Каждый из них нес лопату.

На мой немой вопрос, Сидоренко пояснил:

– Не бойся, эти ребята до самой могилы ничего никому не скажут.

Те, подтверждая слова босса, дружно кивнули головами. Мы понесли тело дальше, в небольшой лесок. Там возле высокой сосны могильщики быстро вырыли могилу, затем мы все спустили в нее труп. Потом они так же быстро набросали на него землю и тщательно выровняли участочек. И через какой-то час практически не осталось никаких следов того, что здесь был похоронен человек.

Почему-то мне стало неприятно. Конечно, он бандит, но все же как-то несправедливо не поставить на могиле хоть какой-нибудь знак. Но я понимал, что это единственный способ навсегда сохранить это происшествие в тайне. Что же касается Сидоренко и его старателей, то их я мог не бояться; помогая мне скрыть труп, они в полной мере становились моими соучастниками. И как странно, что этот, почти незнакомый мне человек, оказался накрепко связан со мной общей тайной.

Все вместе мы вернулись в лагерь. Я крепко пожал руки не то своим помощникам, не то своим соучастникам. Сидоренко задержался возле полога моей палатки.

– Постарайся заснуть, это успокоит тебя. – Его голос прозвучал непривычно мягко. Так говорят родители со своими чадами. Я от души поблагодарил его.

К моему удивлению мне в самом деле вдруг захотелось спать. И едва моя щека коснулась мякоти подушки, я тут же заснул.

Утром, когда я вышел из палатки, рабочий день был в разгаре. Часы показывали, что я спал почти десять часов. Ко мне подошла та самая женщина, что прислуживала нам вчера. Она пригласила меня позавтракать.

К моему удивлению в палатке меня поджидал Сидоренко.

– Встал, наконец, а я уж-то думал, что ты будешь спать весь день.

Садишь, отведай.

Начальник прииска налил водки, мы выпили без тоста и чоканья. Сидоренко задумчиво смотрел на меня, словно желая что-то сказать.

– А ты молодец, парень, – вдруг промолвил он. – Когда я тебя увидел, то подумал, что ты Сашке и в подметки не годишься. Я теперь понял, что вполне потянешь. Давай-ка бери бразды правления в свои руки, не то всем нам будет плохо. Уже дела худо пошли. – Неожиданно он хлопнул меня по плечу. – А я если что, на меня всегда можешь рассчитывать, одного в беде не оставим. И мои ребята за тебя, у нас тут смелых ценят.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я. Я, в самом деле, был и горд, и тронут словами Сидоренко, давно никто обо мне так хорошо не отзывался. В последние годы я слышал о себе лишь пренебрежительные суждения.

– Так что ты решил?

– Еще не знаю. Не так-то все просто, Василий Трофимович.

Сидоренко как-то странно посмотрел на меня.

– Это верно, не так-то все просто. Письмо ребята утром нашли, вот можешь почитать. – Он протянул мне бумажку.

Письмо было совсем коротким, всего в одно предложение, да и то состоящее из одного слова. Зато какого! «Убью». И подпись: Сержант.