Александр I

Дореволюционный период

Н.К.Шильдер. Правление Александра I делится историком на два этапа: 1. реформаторский (1801—1810) и 2. реакционный (1816—1825); между ними — «борьба с Наполеоном» (1810—1815). В первый период император проводил преобразования в либеральном духе. Затем произошел перелом и переход к «периоду реакции». Шильдер одним из первых написал о причастности Александра I к убийству Павла I. Александр Павлович оказался неприспособлен к нуждам и задачам России, которые должен был решать. Политика императора стала причиной не только восстания декабристов, но и в более далекой перспективе привела к поражению в Крымской войне.

М.И.Богданович. Личность Александра I — главный двигатель исторического процесса; историк рассматривал внутреннюю политику России через призму биографии императора. Александр I хотел установить в России господство справедливости и общего спокойствия. Наблюдая за «злоупотреблениями администрации» Екатерины II и Павла I, возненавидел деспотизм и проникся идеалами законности. Стремился «навсегда охранить от произвола права всех и каждого». Александр I задумывал не только точечные реформы, но тотальную перестройку российской государственности, однако работа Негласного комитета открыла дорогу еще большему произволу. «Молодые друзья», не увидев пользы от преобразований, пали духом, их реформаторский пыл остыл, а царь переключился на внешнеполитическую сферу.

С.М.Соловьев. Главный принцип внутренней политики Александра I — избегать крайностей. В его характере не было загадки, император являлся твердым сторонником модернизации страны, благодаря чему Россия избежала революционного взрыва.

В.О.Ключевский. Со времен царя Алексея Михайловича Александр I по личным качествам производил наиболее приятное впечатление. Тем не менее, «это был роскошный, но только тепличный цветок, не успевший или не умевший акклиматизироваться на русской почве. Он рос и цвел роскошно, пока стояла хорошая погода, а как подули северные бури, как наступило наше русское осеннее ненастье, он завял и опустился».

С одной стороны, «…личность Александра I имела не одно местное значение: он был показателем общего момента, пережитого всей Европой». С другой стороны, «… не по общественному положению, по своему природному качеству был человек средней величины, не выше и не ниже общего уровня. Ему пришлось испытать на себе влияние обоих веков, так недружелюбно встретившихся и разошедшихся». У Александра I было «амплуа романтически—мечтательного и байронически—разочарованного Гамлета».

Ключевский не разделял идею о качественном воспитании Александра I: «… он был воспитан хлопотливо, но не хорошо, и не хорошо именно потому, что слишком хлопотливо». Преподавание не дало ни реального знания, ни привычки к умственной работе, а Лагарп оказался «… ходячей и очень говорливой либеральной книжкой». Александра «учили, как чувствовать и держать себя, но не учили думать и действовать». Великий князь становился скрытным и грустным из—за постоянного лавирования между дворами Екатерины II и Павла Петровича: «… должен был жить на два ума, держать два парадных обличия…». Недостатки воспитания сказались на начальной программе реформ.

Александр I вступил на престол с более широкой программой, чем Павел I, осуществлял ее обдуманнее и последовательнее. Был наполнен «доброжелательными стремлениями», но «не давал отчета, как это сделать». Пасовал перед трудностями: «… не привыкнув одолевать затруднений… начинал досадовать на людей и на жизнь, приходил в уныние. Непривычка к труду и борьбе развила в нем наклонность преждевременно опускать руки, слишком рано утомляться; едва начав дело, великий князь уже тяготился им».

Задачи внутренней политики императора: 1. «уравнение сословий перед законом» и 2. «введение их в совместную дружную государственную деятельность». Ключевые вопросы эпохи: а) социально—политический — установление новых отношений между общественными классами; б) кодификационный; в) педагогический — руководство, направление и воспитание умов; г) финансовый — новое устройство государственного хозяйства. Попытки реформ начала царствования были недостаточно обдуманными, «велись чрезвычайно торопливо», походы и неудачи антинаполеоновских коалиций охладили либеральный пыл императора. Сперанский — «сильный ум», ушедший в абстракции и переставший понимать конкретное.

После войны общество «непривычно оживилось», а император, наоборот, устал от идей преобразований, поскольку реформы начала правления не дали желаемого результата, от неудач «правительство пришло в уныние». Вторую половину правления Александр I мало занимался внутренними делами России: «… русская национально—политическая идиллия сменилась идиллией всемирно—исторической — Священным союзом…».

Вследствие разного послевоенного настроения «…правительство и общество разошлись, как никогда не расходились прежде». В обществе развилось уныние, превратившееся в недовольство, которое переросло в организацию тайных обществ, что привело к «катастрофе 14 декабря 1825 г.».

А.А.Кизеветтер. Александр I был неспособен вести целенаправленную систематическую работу, стремился переложить ее на чужие плечи. При этом император «… вовсе не был мягок и податлив, его уступчивость чисто кажущаяся. Временами он уступал потому, что был равнодушен к поднимаемым вопросам, не казавшимся ему важными… уступчивость царя, с одной стороны, была результатом юности его души и ума, с другой, точно рассчитанным орудием политики».

А.А.Корнилов. У Александра I был сложный и загадочный характер, сформировавшийся под влиянием воспитания. «Сделавшись давно уже резким противником революционного движения всякого рода, Александр оставался, однако же, вместе с тем убежденным сторонником либеральных доктрин и… был верен своим мечтам о либеральном политическом переустройстве России. Он старался… открыто подчеркнуть ту разницу, которая существовала в его глазах между либеральными взглядами и проявлениями революционного духа». В свою очередь, «превращение (в первой четверти XIX века) общественного движения в революционное было вызвано самим правительством». Историк подчеркивал значение М.М.Сперанского в правление Александра I, это был «может быть, самый замечательный государственный ум и во всей новейшей русской истории».

А.Н.Пыпин. Александр I был проникнут «идеалистическими мечтами о свободе и счастии людей», но ему не хватило знакомства с реальной жизнью народа. У императора «было много искреннего энтузиазма и благородных влечений», но они не стали прочными принципами. Александр I «чувствовал отвращение к деспотизму», хотел «подчинить деспотизм законности». Причиной провала реформаторских идей стали двойственность и незаконченность деятельности императора.

С.Ф.Платонов. «Человек переходной поры, Александр не успел приобрести твердых убеждений и определенного миросозерцания и по житейской привычке приноравливался к различным людям и положениям, легко приноравливался к совершенно различным порядкам идей и чувств».

Великий князь Николай Михайлович Романов. Подчеркивал роковую роль Александра Павловича в судьбе отца: «Наследник престола знал все подробности заговора, ничего не сделал, чтобы предотвратить его, а напротив того, дал свое обдуманное согласие на действия злоумышленников». Называл личность императора сложной, положительно оценивал его деятельность только в отношении Отечественной войны 1812 г. В остальное время в сознании императора «интересы России… отходили на второй план». «Молодые друзья» и М.М.Сперанский являлись подлинными реформаторами, в отличие от самого Александра I, который первые годы правления «был консерватор более всех окружавших его советников». В 1813—1815 гг. совершил ряд политических ошибок, среди которых Заграничные походы, создание Священного союза, появление мистицизма и «аракчеевщины». В конечном итоге это привело к восстанию декабристов. Новизной труда историка стала 5—членная периодизация правления Александра I: 1. 1801—1807 гг. — «эпоха колебаний»; 2. 1807—1812 гг. — «союз с Наполеоном», носивший унизительный для Александра I характер; 3. 1812—1815 гг. — «великая борьба с Наполеоном»; 4. 1816—1822 гг. — «эпоха конгрессов, мистицизм, военные поселения»; 5. 1822—1825 гг. — «эпоха общего разочарования». «Для России Александр не был великим, хотя его царствование дало многое, но ему не хватало знания ни русского человека, ни русского народа… время его правления нельзя причислять к счастливым для русского народа, но следует признать весьма чреватым последствиями в истории нашей страны».

Эмиграция

А.В.Тыркова—Вильямс. Противоречия в мировоззрении императора предопределили невнятную политику царствования. «Он жаждал истины и не умел быть искренним. Питал отвращение к насилию и вступил на престол, перешагнув через изуродованный труп отца… Мечтал о всенародном просвещении… а под конец жизни сдружился с Аракчеевым».

Зарубежный автор советского периода

Анри Валлоттон. «Из всех государей, которые прошли перед нашими глазами, Александр был, без сомнения, самым сложным, изменчивым и противоречивым в своих высказываниях и действиях — до такой степени, что его часто обвиняли в двуличии и даже лицемерии. То мирно, то воинственно настроенный, из скептика превратившийся в глубоко верующего человека, либерал на словах и реакционер на деле, великодушный и деспотичный, добрый и жестокий, вдохновленный и подавленный духом, робкий и отважный… властный и упрямый под обманчивой маской мягкости — он испытывал настоящие душевный муки и играл на публику, как тщеславный актер».

Советский период

М.Н.Покровский. Внутренняя политика Александра I обусловлена экономическими факторами. Реформаторские начинания — это внешнее прикрытие, игра в либерализм, от которой вскоре царь отказался, обнаружив истинные намерения.

А.Е.Пресняков. Реформы начала XIX в. стали результатом социально—экономического развития страны. Внутриполитический курс Александра I был продолжением политики Павла I. Отец планы вынашивал, а сын их реализовал. Александр I — «прирожденный государь», но был воспитан в духе XVIII в. Его «колебания были живым отражением колебаний и противоречий в борьбе течений его времени».

Г.И.Чулков. Александр I стремился отойти от власти, но сначала хотел «установить какой—то порядок, дать России закон и гражданственность». «Александр был умен. Он прекрасно понимал, что розы без шипов не бывает. И он боялся этих шипов. Государственные заботы ему казались непосильными и страшными». Император вступил на престол, искренне желая ограничить абсолютизм, «но на практике ему приходилось пользоваться своей властью самодержавно, и попытки ее умалить встречали с его стороны гневный отпор». В итоге император не освободил ни Россию, ни себя самого.

С.Б.Окунь. Александр I был царем—консерватором, который использовал либеральные идеи, чтобы оставить все по—старому. Главная цель внутренней политики заключалась в спасении феодально—крепостнической системы.

А.В.Предтеченский. Александр I сознательно шел на уступки, темп которых зависел от неустойчивого характера императора. Большие либеральные проекты были «минутным отклонением в настроении Александра». Колебания реформаторских усилий были связаны с количеством протестных выступлений. «Страх перед народными волнениями так же, как необходимость считаться с общественным мнением дворянства, заставляли правительство задумываться над изменениями социально—экономического строя…».

Б.Г.Литвак. Говорил о низких темпах развития экономики, которые не могли обеспечить решение внешнеполитических задач. «Русь—тройка не мчалась, а еле—еле тащилась по ухабистой дороге истории, теряя инерцию могучего толчка, связанного с народным подвигом в Отечественной войне 1812 г., все ближе и ближе подходя к смертельной черте полного застоя и превращения в подобие Оттоманской империи».

Н.В.Минаева. Признавала объективную закономерность действий власти. Конституционные планы правительства имели серьезную основу, но качественно отличались от идей переустройства представителей передовой части общества.

Н.П.Ерошкин. «Господствовавшее в дореволюционной (а одно время и в советской) историографии противопоставление первой и второй половины правления Александра I является в значительной степени условным».

А.З.Манфред. Из династии Романовых, после Петра I, Александр I был самый умный и умелый политик. Среди европейских монархов начала XIX в. император являлся наиболее современным. «Ученик Лагарпа, легко усвоивший неопределенно „вольнолюбивую“ фразеологию XVIII века, гибкий, превосходный актер, скрывавший под привлекательным прямодушием коварство, Александр I был и расчетливей и жестче, чем он представлялся современникам».

Н.Я.Эйдельман. Александр I боялся пойти на конфликт с базовой частью дворянства, что вызвало отказ от реформ. Большинство дворян не принимало попыток либерализации. Проекты не нашли социальной опоры и оказались нежизнеспособными. Пример отца показал, насколько опасен конфликт: «Эти люди скинули Сперанского, заставили Александра отступить».

Современный период

Н.А.Троицкий. Комплекс факторов, негативно сложившихся к моменту воцарения Александра I, заставил правительство «искать новые методы для решения старых задач». Негативные факторы — рост недовольства низов, давление дворянских кругов, желавших вернуть привилегии, распространение либеральных идей в части элиты общества.

В.Г.Сироткин. Обнаружил обращения дворянства некоторых регионов с просьбой об отмене крепостного права. Выявил закономерность — чем выше уровень развития капиталистических отношений, тем спокойнее помещики давали крестьянам вольную. Реформам способствовали не только внутренние, но и внешние факторы. Чтобы войти в союз с европейскими государствами, необходимо было вывести социально—экономический строй России на уровень Европы.

М.М.Сафонов. Личность императора сложная и противоречивая, но его стремления к либеральным реформам искренние.

В.М.Бокова. Александр I игнорировал настроения передовой части общества, тем самым оттолкнув потенциальных союзников.

С.В.Мироненко. Император «искренне стремился к освобождению крестьян и всерьез задумывался о конституционном переустройстве России». Исследователь рассмотрел комплекс проектов конституционных учреждений при Александре I (замыслы М.М.Сперанского, «Уставную грамоту Российской империи» Н.Н.Новосильцева, планы решения крестьянского вопроса А.А.Аракчеева и Д.А.Гурьева), а также бюрократическую борьбу вокруг них. «В начале XIX века осознание того, что так дальше жить нельзя, появилось и у верховной власти, и у российского общества». Вопрос о правомерности самодержавия и существования крепостного права в 1810—1820—х гг. был не отвлеченной проблемой, а насущной потребностью русской жизни, «возникло сознание необходимости и неизбежности коренных преобразований», «альтернатива в 1820—х годах существовала». Возникновение декабризма показало, «что те же проблемы еще в большей степени захватили общество». Однако «власть и общество пытались идти к переменам разными путями», «сторонники перемен таились друг от друга». Причиной отказа Александра I от реформ автор называет «мощное и вполне определенное сопротивление подавляющей части дворянства. К преобразованиям стремился очень узкий общественный слой». Реформаторское движение «имело явно верхушечный характер». Александр I «исключал самую мысль о возможности давления на дворянство», настаивал на принципе добровольности, а «признав невозможность его соблюсти, верховная власть отказалась от реформ вообще». Политическая ситуация не побуждала к решительным действиям — «международный престиж России после победы над Наполеоном был велик, и успехи русских войск убеждали в достаточной еще устойчивости строя». Александр I отказался от реформ в 1822—1823 гг., «правительство перешло к откровенной реакции», «кризис… был загнан внутрь, чтобы через несколько десятилетий проявиться с новой силой». Провал реформ привел к восстанию декабристов. В итоге безуспешными оказались и попытки императора, и проекты передовой части общества, «победа осталась пока за отживающим строем». Это произошло из—за «неготовности страны к коренным преобразованиям, в отсутствии в ней достаточно широкого слоя людей, заинтересованных в реформах». Классическая схема модернизации по западному образцу, в которую верил Александр I, в России не сработала. Император не осуществил реформы в приказном порядке, поскольку не являлся авантюристом. В целом «Александр был не самым плохим российским императором, а может быть, даже одним из лучших».

А.Н.Сахаров. С одной стороны, реформами император хотел оправдать свое восшествие на престол, «принести счастье людям». С другой стороны, он постоянно находился в страхе за жизнь. Главный стимул деятельности Александра I — желание выстроить власть в соответствии с заданным нравственным образцом. В основе отказа от реформ «лежал целый комплекс причин, общественных потрясений, личных драм Александра». Ключевым событием жизни императора стала борьба с Бонапартом: «Наиболее ярко личность и государственная практика Александра I раскрылись в его противоборстве с Наполеоном, противоборстве, которое привело французского императора на остров Святой Елены, а Александра надломило и опустошило настолько, что он, видимо, не мог оправиться от этого до конца своих дней».

С.Э.Цветков. «Александр, эта моральная жертва русской истории XVIII века — века дворцовых переворотов, еще долго—долго будет оставаться для нас русским сфинксом, коронованным Гамлетом, двуликим Янусом российской власти».

В.А.Федоров. «Александр I… хотя и любил поговорить о необходимости законности, свобод, даже представительного правления, на практике проводил ту же линию укрепления феодально—абсолютистских порядков, что и его предшественники». При этом реформы первого десятилетия правления «вряд ли правомерно… считать… лишь «заигрыванием с либерализмом».

В.А.Томсинов. Подчеркивает большое значение М.М.Сперанского и А.А.Аракчеева в эпоху правления Александра I. Сперанский вошел в историю «в качестве великого неудачника… ни один из его реформаторских замыслов не был осуществлен в сколько—нибудь полной мере — большей части созданных им проектов государственных преобразований суждено было остаться лишь на бумаге, их даже не пытались реализовывать на практике». Аракчеев, в свою очередь, осуществил две «грандиозные реформы» — преобразил к началу Отечественной войны 1812 г. русскую артиллерию и создал систему военных поселений. Деятельность по реализации реформ была «в целом разумной и успешной», их по достоинству оценили Александр I и специалисты. Распространенное «…враждебное отношение к Аракчееву не имело политического основания и носило сугубо личный и притом корыстный характер». Драма Аракчеева как личности и государственного деятеля заключалась в том, что черты характера, делавшие «его самым эффективным администратором…, одновременно создавали в русском обществе репутацию „плохого“, „злого“, „жестокого“ человека».

А.Н.Архангельский. «Александр ускользал от страшного для себя признания: реформы, ради которых он принял царство (во многом ради которых стал вольным или невольным отцеубийцей!), будут отторгнуты Россией не потому, что она в принципе не реформируема, а потому, что они сшиты не по мерке». Александр I не любил «мелочной скучной работы», незаметной для других, отдавал дань эффектным политическим жестам, что определило поверхностный характер реформ. «В проекте так и не объявленной коронационной Грамоты русскому народу царь определял целью своего правления усчастливление России. Не реформирование как таковое, не поэтапное многолетнее раскрепощение крестьян, не баланс общественных интересов, не хранение церковной истины, а именно всеохватное, целокупное, неопределимое усчастливление. Такую цель нельзя осуществить, ее можно — явить; ее нельзя измерить общим аршином, в нее можно только верить». Император умело склонял на свою сторону общее мнение, но общественного мнения страшился, что породило взрыв 1825 г. Во время войны 1812 г., пережив полный ценностный переворот, император не отрекся от реформаторских порывов, но переложил их на церковную почву. Реформами Сперанский хотел обезличить власть, что могло привести к падению самодержавия. Аракчеев этому противостоял и персонифицировал государство в лице императора. В военных поселениях «различима структура утопии», это государство в государстве есть воображенная попытка Александра I обустроить Россию.

Анри Труайя. «При вступлении на трон он был окружен благоговейным обожанием подданных, но не оправдал ничьих надежд, не проведя в жизнь ни одной из обещанных стране либеральных реформ. Новый прилив народной любви окружил его после победы над Наполеоном, но, вернувшись в Россию из заграничных походов, он снова предал доверие нации, превратившись в самодержавного властелина. Якобы просвещенный Господом, он стал вдохновителем репрессий как в России, так и в Европе. То и дело взывая к христианскому милосердию, он создал в Европе Священный союз, а в России — каторгу военных поселений». Трагедия императора заключалась в том, что он мечтал делать добро, но не был способен его творить. Александр I опасался беспорядка, который приносят нововведения, поэтому останавливался на полпути: «Два шага вперед — три назад».

Дэвид Кинг. Александр I — «светская звезда первой величины», он отличался импульсивностью и неумеренностью в желаниях. «Поведение его было всегда загадочно и непредсказуемо». Труднопостижимый император.

Дэвид Мак—Кензи и Майкл Курран. «Александровская эпоха завершилась, как и началась, насилием. Обещание радикальной реформы, возвещенное в 1801 г., было заблокировано упорным стремлением Александра полностью сохранить свою самодержавную власть. Предложениям Сперанского, которые могли открыть путь конституционной монархии, основанной на законе, не был дан шанс. Крепостничество и самодержавие сохранились как неколебимая основа Российской имперской системы».

Мари—Пьер Рэй. Александр Павлович не получил необходимого для российского императора образования, воспитание Лагарпа не соответствовало реалиям России, «изначально было ограниченным и осталось неоконченным, можно сказать, не достигшим своей цели». Переворот 1801 г. воспринимался Александром I двойственно (и грех, и подвиг), что усилило противоречивость характера императора. Реформаторская деятельность Александра I, за исключением первых лет правления, носила ограниченный характер. Государством не «правили», а «управляли». Вина за это лежит не только на Александре: «В стране отсутствовали вспомогательные механизмы и точки опоры, которые помогли бы ему преодолеть глубокую враждебность дворянства». Почти все правление на Александра I давил груз проблем в международных отношениях, отвлекавший от внутренней политики. В совокупности это привело к отказу императора от реформ. При всех недостатках, именно при Александре I началось становление гражданского общества. Успехи во внешней политике достигнуты не только военными победами, но и гибкой дипломатией императора.

Н.А.Проскурякова. Александр I стал инициатором коренных политических реформ, опередив в этом декабристов. Император «со временем с горечью осознал, что ему не суждено даровать „своему народу“ конституцию и освободить крестьян».

Л.М.Ляшенко. Формирует четырехугольник, между углами которого лавировал великий князь — Екатерина II, Павел Петрович, Лагарп, «молодые друзья». Говоря о личных качествах, автор подчеркивает «протеизм» Александра I (царь—«хамелеон»). Акцентирует внимание на конкретных результатах правления Александра I — расширение территории на западе и юге, страна стала ведущим международным игроком, в чем большая заслуга лично императора, участвовавшего в европейских делах. Были сформулированы тормозы развития России — крепостное право и отсутствие прав и свобод у подданных. «Колебания и неуверенность Александра I — это во многом следствие появления перед Россией таких задач и отсутствие (пусть и временного) таких решений». Александр I желал реформировать страну, что привело к «столкновению альтернатив» в обществе и «во многом предопределило ход событий в России XIX столетия». Появился реформаторски настроенный слой «просвещенной бюрократии», который мог перехватить инициативу преобразований у императора. Реформы не состоялись, поскольку большая часть общества еще не осознала их необходимости. Не наступил острый кризис, который мог подтолкнуть верхи провести качественные преобразования во внутренней политике. У Александра I отсутствовало целостное представление о направлении реформ, а реальная политика императора уступила место религиозным исканиям, непригодным для решения государственных проблем.

Общественные деятели об Александре I

А.С.Пушкин.

В стихотворении «19 октября» (1825): «Он человек! Им властвует мгновенье. // Он раб молвы, сомнений и страстей; // Простим ему неправое гоненье: // Он взял Париж, он основал лицей».

В стихотворении «К бюсту завоевателя» (1828—1829): «Таков и был сей властелин: // К противочувствиям привычен, // В лице и в жизни арлекин».

В «Евгении Онегине» (1830): «Властитель слабый и лукавый, // Плешивый щеголь, враг труда, // Нечаянно пригретый славой, // Над нами царствовал тогда».

М.А.Корф. Александр I подобно Екатерине II «в высшей степени умел покорять себе умы и проникать в души других, утаивая собственные ощущения и помыслы».

Генерал П. А. Тучков. Уже при вступлении Александра I на престол «из некоторых его поступков виден был дух неограниченного самовластия, мщения, злопамятности, недоверчивости, непостоянства и обманов».

П.А.Вяземский.

«Сфинкс, не разгаданный до гроба, // О нем и ныне спорят вновь; // В любви его роптала злоба, // А в злобе теплилась любовь. // Дитя осьмнадцатого века, // Его страстей он жертвой был: // И презирал он человека, // И человечество любил».

«Характер Александра был не из одного слоя образован: в нем оттенков было много. За порою обаяния могла последовать пора отрезвления, за порою доверчивости — пора не только охлаждения, но и мнительности… Царю трудно быть постоянно идеалистом».

А.Е.Чарторыйский

«Он был готов согласиться, что все могут быть свободны, если они свободно делали то, что он хотел».

«Часто случалось, что он мысленно строил планы, которые ему нравились, но которые нельзя было осуществить в действительности. На этом идеальном фундаменте он возводил целые фантастические замки, заботливо улучшая их в своем воображении».

«По своим воззрениям он являлся выучеником 1789 года, он всюду хотел видеть республики и считал эту форму правления единственной отвечающей желаниям и правам человечества…».

«Александр не обладал умением властвовать над умами, увлекать и наполнять довольством тех, которых он желал привлечь к себе. Ему недоставало этой способности, столь необходимой монархам».

«Александр… представлялся мне растением с тянущимся ввысь стволом, которое посадили в сухую, бесплодную почву, обрезав его молодые и обильные побеги, вследствие чего оно стало давать лишь слабые веточки и в конце концов должно совершенно погибнуть, в силу неблагоприятных для его роста условий».

Н.М.Карамзин. «Было время… когда Александр мог бы легко возобновить систему Екатеринина царствования, еще живого в памяти и сердцах, по ней образованных: бурное царствование Павлово изгладилось бы, как сновидения в мыслях. Теперь поздно — люди и вещи, большею частью, переменились».

М.М.Сперанский (со слов А.Д.Балашова). «Было время… когда Александр мог бы легко возобновить систему Екатеринина царствования, еще живого в памяти и сердцах, по ней образованных: бурное царствование Павлово изгладилось бы, как сновидения в мыслях. Теперь поздно — люди и вещи, большею частью, переменились».

А.А.Аракчеев. В разговоре с сановником об императоре: «Вы знаете его — нынче я, завтра вы, а после опять я».

Ф.Ф.Вигель. Говорил об императоре как о «помещике, сдавшем имение управляющему» (Аракчееву).

Р.С.Эдлинг. «Государь, окруженный молодыми людьми без дарований и опытности, казалось, желал нетерпеливо получить известность в Европе».

Ж. де Местр. «Добродетели монарха высоки, но они не в ладу с природой нации… Французы, итальянцы, испанцы и др. превозносили бы такого государя до небес. Здесь же он явно не на месте».

Жермена де Сталь. «Александр человек выдающегося ума и редкой образованности, и я не думаю, чтобы он мог найти в государстве министра, более, нежели он сам, способного разбираться в делах и направлять их к цели».

Наполеон Бонапарт.

«Это, несомненно, самый способный из всех царствующих монархов».

«Северный Тальма».

«Александр умен, приятен, образован. Но ему нельзя доверять. Он неискренен. Это истинный византиец, тонкий притворщик, хитрец».

Клеменс фон Меттерних.

«… характер Александра I представлял странную смесь мужественных качеств с женскими слабостями. Император Александр был несомненно умен, но ум его, тонкий и проницательный, был лишен глубины».

«Переходя от культа к культу, от одной религии к другой, он все расшатал, но ничего не построил. Все было в нем поверхностно, ничто не затрагивало его глубоко».

Т. Джефферсон.

«Маяк просвещенности».

«Не существует человека более добродетельного и более преданного делу совершенствования человечества».

Густав Лагербьелке (шведский дипломат). «В политике Александр тонок, как булавка, остер, как бритва, и фальшив, как пена морская».

Граф де Ла Ферронне (посол Франции в России). «Самые существенные свойства его — тщеславие и хитрость или притворство; если бы надеть на него женское платье, он мог бы представить тонкую женщину».

Н.И.Греч.

Александр I «… явился в свет в самое для него благоприятное время, когда Россия молила Бога о даровании достойного наследника престолу Екатерины. Бог и природа сделали для него все: люди извратили и испортили все, что могли».

«Вступление на престол Александра было самое благодатное: он прекратил царство ужаса, уничтожил тайную канцелярию, восстановил права Сената, дворянства и — человечества, отменил строгую и, разумеется, нелепую и бестолковую ценсуру. Россия отдохнула. Но образ вступления на престол оставил в душе Александра невыносимую тяжесть, с которую он пошел в могилу».

«… своим добрым сердцем, благородством души, умом, образованием, твердостью и упованием на Бога в несчастиях и глубоким смирением в дни успехов и славы достоин был лучшей участи. В цвете лет он скучал жизнию, не находил отрады ни в чем, искал чего—то и не находил, опасался верить людям и доверял хитрому льстецу…».

«Александр был задачею для современников, едва ли он будет разгадан потомством. Природа одарила его добрым сердцем, светлым умом, но не дала ему самостоятельного характера, и слабость эта… превращалась в упрямство. Он был добр, но притом злопамятен; не казнил людей, а преследовал медленно… о нем говорили, что он употреблял кнут на вате».

К.И.Фишер. «Государь охранял с величайшею ревностью личную свою репутацию и был мастер этого дела… С двадцатых годов государь перестал заниматься внутренним управлением империи и вверил его Аракчееву… тот самый государь, который только и думал об освобождении их (крестьян) при вступлении на престол. Что значит царствовать 25 лет!»

Франсуа Рене де Шатобриан.

«Какими бы высокими ни были достоинства царя, они в конечном счете были пагубны для его империи… Он посеял там зерна цивилизации и сам же их затоптал. Население, сбитое с толку противоположными требованиями, не понимало, чего от него хотят: просвещенности или невежества, слепого повиновения царской воле или соблюдения законов, стремления к свободе или пребывания в рабстве… Он был слишком сильным, чтобы стать законченным деспотом, и слишком слабым, чтобы установить свободу».

«У императора России были сильная душа и слабый характер».

А.М.Муравьев (декабрист). Поступки Александра I «дышали желанием быть любимым». «Чтобы понравиться властелину, нужно быть или иностранцем или носить иностранную фамилию».

И.Д.Якушкин (декабрист). «До слуха всех беспрестанно доходили изречения императора Александра, в которых выражалось явное презрение к русским».

Д.И.Завалишин (декабрист). В последние годы правления Александра I «раздражение против него было значительно, не было очевиднее факта, до какой степени государь потерял в последнее время уважение и расположение народа».

А.И.Тургенев.

Александр I — «Республиканец на словах и самодержец на деле». Лучше «деспотизм Павла, чем деспотизм скрытый и переменчивый» Александра I.

«Россия! И надежды твоей не стало! Забываю его политику — помню и люблю человека. Сердце не перестало верить в него, любить его, не переставая надеяться. Надежды с ним во гробе… Он у себя отнял славу быть твоим восстановителем».

А.И.Герцен. «Коронованный Гамлет».

Н.А.Бердяев. «Русский интеллигент на троне».

Декабристы

Дореволюционный период

М.А.Корф. Декабристы — «горсть безумцев, не знакомых ни с потребностями империи, ни с духом и истинными нуждами народа». В то время «когда большая часть войск присягала в совершенном порядке и огромное большинство народонаселения столицы с умилением произносило или готовилось произнести обет вечной верности монарху, с таким самоотвержением и с такими чистыми помыслами решившемуся возложить на себя венец предков, скопище людей злонамеренных или обольщенных, обманывающих или обманутых, стремилось осквернить эти священные минуты пролитием родной крови и дерзким, чуждым нашей святой Руси преступлением». Солдаты — «жертвы коварного подлога».

С.П.Трубецкой (декабрист). Тайные общества возникли для того, чтобы помочь правительству осуществить реформы. «Цель была — подвизаться на пользу общую всеми силами, и для того принимаемыя правительством меры или даже и частными людьми полезные предприятия поддерживать похвально».

В.А.Жуковский. «Можно сказать, что вся эта сволочь составлена из подлецов малодушных. Они только имели дух возбудить кровопролитие; но ни один из них не ранен, ни один не предпочел смерть ужасу быть схваченным и приведенным на суд с завязанными на спину руками».

А.С.Хомяков. Движение декабристов — заблуждение «очень достойных, воспитанных и благородных людей».

М.И.Богданович. Впервые использовал материалы Следственного дела декабристов. В целом продолжил линию барона Корфа.

Н.К.Шильдер. Причина восстания декабристов — в политике и личности Александра I. Декабристы предвосхитили реформаторские проекты Александра II на 30 лет раньше. Автор подчеркивал благородную мотивацию декабристов, сочувствовал либеральной части бунтарей.

А.И.Герцен. Начало революционной концепции, автор — «наследник декабристов», борется под их знаменем, «которого не покидал ни разу». «Нашими устами говорит Русь мучеников, Русь рудников, Сибири и казематов, Русь Пестеля и Муравьева, Рылеева и Бестужева». Декабризм вырос из среды русской действительности. Декабристы могли победить: «Кто первый овладеет местом тому и повинуется безмолвная машина с тою же силою и с тем же верноподданническим усердием». Однако движение оставалось слабым: «… декабристам на Исаакиевской площади не хватало народа». Высоко ценил значение восставших: «… с высоты виселицы они разбудили новое поколение». Восстание — «выступление угнетенных». Говорил о социализме декабристов, высоко ставил Пестеля. Автор идеализировал бунтарей, что привело к созданию идеалистичной концепции: «Фаланга героев, которая сознательно вышла на смерть, чтобы разбудить новое поколение». В другом месте: «Это какие—то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног, воины—сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтобы разбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей, рожденных в среде палачества и раболепия».

Н.И.Тургенев. В собраниях декабристов не было ничего противозаконного. Декабристы — не революционеры, а безопасные реформаторы.

А.П.Щапов. Декабризм — 3—й этап развития общественно—политического движения в России (после «инстинктивно—революционного» и «народно—религиозного»). Этап знаменовал создание тайных обществ из среды образованных классов, составляющих меньшинство народа. Формирование декабризма — закономерно.

А.Н.Пыпин. Активно исследует предысторию восстания. Причиной зарождения декабризма стало «пробуждение национального чувства в эпоху 1812 г. как источник нового либерального движения…». Взгляды мощной личности Александра I и передовой части общества были взаимозависимы. Декабристы — продолжатели реформаторских традиций первой половины царствования Александра I, Негласного комитета и Сперанского. Проекты Муравьева и Пестеля — не конституции, а «рассуждения о разных формах правления». Планы выступлений оказались «простым разговором без всякой особенной цели», а революционность Южного общества являлась «политической экзальтацией», «никакого принятого плана» восстания не было. Восстание на Сенатской площади — «минутный взрыв отчаяния в немногочисленном кружке». Декабристы — исключение, не имеющее связи с массой общества.

В.О.Ключевский. «Декабристы — историческая случайность, обросшая литературой», «умные ненужности». При этом они руководствовались чистыми помыслами и идеями. «Декабристы важны не как заговор, не как тайное общество, это нравственно—общественный симптом, вскрывший обществу недуги, которых оно само в себе не подозревало; это целое настроение, охватившее широкие круги, а не 121 человек только, признанных виновными и осужденных по нескольким степеням виновности». Декабристы стояли на той же точке зрения, что и Александр I, «на той же конституции». Все, что они проектировали реально исполнимого, уже сформулировал Сперанский. Декабристы «были воспитанниками Александра и Сперанского». Так же, как и люди Александра I, они не понимали экономических отношений, «которые служат почвой для политического порядка». Обе стороны хотели дать крестьянам личную свободу, но очень мало думали об их материальном положении. Хоть восстание и оказалось неподготовленным, оно явилось неотъемлемой частью общественного развития России в XIX в. «Движение 14 декабря было последним гвардейским дворцовым переворотом; им кончается политическая роль русского дворянства». Дворянство перестает быть правящим классом и превращается в бюрократическое средство правительства, каким являлось в XVII в.

В.И.Семевский. Автор выводит преемственную связь между реформаторскими планами Александра I и идеями декабристов. Не находит между ними принципиальной разницы. Декабристы — движение внеклассовых интеллигентов—реформаторов, решившихся на восстание как знак отчаяния. Высокая оценка Пестеля.

А.Е.Пресняков. Движение декабристов чуждо «подъему народной и солдатской массы», это выступление «деклассированной интеллигенции». В среде декабристов много романтики и декламации «без подлинной решимости». Революционность восставших «весьма относительна». Аграрные проекты декабристов — «преждевременные и бесплодные» для своего времени. Подготовка восстания оказалась «более чем слабая», итог был предрешен. Тем не менее, оно вскрыло «трещины» самодержавно—крепостнического строя. 14 декабря 1825 г. самодержавие впервые встретилось «с отрицанием своих притязаний на произвольное распоряжение Россией как вотчиной». Декабристы выросли на русской, а не западной почве. Движение породило несколько разнообразных явлений в жизни и общественном сознании России, вскоре резко разошедшихся.

Г.В.Плеханов. Декабристы — буржуазные революционеры. Подчеркивал обреченность восстания.

Революционный период

Д.С.Мережковский. Декабристы — «первенцы свободы». А.Ф.Керенский — «продолжатель дел декабристов».

Советский период

В.И.Ленин. Русское революционное движение начинается с восстания декабристов. «Дворянские революционеры», «лучшие люди из дворян» начали борьбу против самодержавия. «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию». Товарищи вместе с Лениным, арестованные в 1895 г., в шутку называли себя декабристами.

М.С.Ольминский. Декабристы — «дворяне—землевладельцы», обманом увлекшие солдат на Сенатскую площадь, а затем покинувшие их.

М.Н.Покровский. Декабристы, особенно члены Южного общества — «настоящие революционеры и революционные демократы». Своеобразная предтеча большевиков. Борцы против крепостничества. Однако существенная часть декабристов выступала за свои интересы в корыстных целях. Высокая оценка революционности «якобинца» П.И.Пестеля.

М.В.Нечкина. Революционное единство всего движения декабристов. «Это было первое открытое выступление против феодально—крепостного строя, против самодержавия с оружием в руках. До этого времени в России происходили лишь стихийные крестьянские волнения». Декабристы — не просто революционная организация, а явление идеологии и общественное течение, «окрасившее атмосферу социальной и культурной жизни своего времени». В России шел поиск правильной революционной теории. Возникновение и развитие декабризма связано с проблемой смены общественно—экономических формаций, кризисом феодально—крепостного строя. Мысль о восстании зародилась с самого начала существования общества, которое появилось «для открытого выступления во имя уничтожения самодержавия и крепостничества». Декабристы — первые русские революционеры, борцы против самодержавия и крепостного права, при этом их революционность оставалась классово ограниченной. «Выступление декабристов является одним из слагаемых во всемирно—историческом процессе революционной борьбы против обветшалого феодально—крепостного строя». Декабристы «организовали первое в истории России выступление против самодержавия с оружием в руках. Они совершили его открыто, на площади русской столицы, перед лицом собравшегося народа». Неудачное военное восстание во главе с дворянами—революционерами «во имя интересов народа и при пассивном его сочувствии, но без активного участия народа». Идея «организованного и руководимого восстания является плодотворной идеей». Затем ее в полной мере реализовала партия большевиков. После разгрома восстания дело декабристов не погибло, его продолжили Герцен, Чернышевский, народники и большевики, завершив в октябре 1917 г. Долгое время господствующая позиция в советской историографии.

Н.А.Рабкина. Ни взять власть, ни удержать ее декабристы не смогли бы. Препятствующие факторы — уровень народного сознания, царистские иллюзии, новый характер борьбы, отличный от предыдущего опыта дворцовых переворотов. Декабристы — «первые русские диссиденты».

И.К.Пантин, Е.Г.Плимак, В.Г.Хорос. Влияние Запада — важнейший фактор в появлении и формировании движения декабристов.

Н.Я.Эйдельман. Нравственная трактовка движения декабристов. В центре внимания исследователя — драма мысли и проблема этического выбора декабристов. Дилемма «подвига ожидания и подвига нетерпения» — выбор между кровавой, быстрой революцией и медленным эволюционным развитием. «Мятежники могли, конечно взять власть… Вот тогда захваченный ими госаппарат (как в 1700—х гг. преображенцами, семеновцами) тут же приказал бы всей России разные свободы: конституцию (северяне настаивали на Земском соборе) и отмену крепостного права. И что бы после того ни случилось — смуты, монархическая контрреволюция, народное непонимание, борьба партий и группировок, — многое было бы абсолютно необратимо». Особое внимание уделял личности остроумного М.С.Лунина и его авантюристичной и парадоксальной биографии, эдакого «диссидента» первой половины XIX в., из—за чего книга пользовалась большой популярностью у советской интеллигенции эпохи «застоя».

Современный период

Я.А.Гордин. Декабристы могли и должны были победить. Автор рассматривает восстание в контексте успешных революционных действий в Испании и Италии. Изначально члены тайных обществ хотели преобразований, а не катаклизмов. «Неумение правительства начать необходимые реформы» привело к радикализации реформаторов и заставило их «взяться за оружие». Их не допускали к государственным постам, «вытеснили из легальной общественной жизни», «упорно ставили в оппозицию правительству». Император сначала вдохновил их на патриотические деяния, но вскоре отказался от сотрудничества. Декабристы стремились «освободить рабов, раскрепостить экономику, упорядочить финансы, установить соблюдение законности, поставить исполнительную власть под контроль представительных учреждений». А «правительство хотело всеобщего тупого подчинения и получило вместо легального общественного движения — революционные общества». Устремление правительства «на ложную стабильность и деспотический нажим превратила реформаторов в революционеров. Лояльных, но трезвомыслящих подданных — в мятежников». При этом, начиная с 1816 г., в тайных обществах существовали сторонники вооруженного переворота как единственного условия для проведения реформ. Давление самодержавия «заставило к 1825 году слиться оба течения». Северяне — политически бескорыстны, не стремились к власти, не планировали убийство царской семьи; они не «нечаевцы» или «большевики». Декабристы не опоздали с восстанием, ведь утром 14 декабря 1825 г. Николаю Павловичу еще не присягнули гвардейские полки, присяга Сената «особой роли не играла». Заговорщики смогли действовать, лишь когда в войсках объявили новую присягу. Планировался бескровный переворот, выведенные на Сенатскую площадь полки должны были оказать психологическое давление на Николая Павловича. В реальности произошла «импровизация», призванная «как—то спасти положение». Окруженные восставшие, будучи военными—профессионалами, заняли правильную позицию — отбиваться до наступления темноты, потом на их сторону могли перейти новые части. Ответственность за «кровь в конечном счете несет деспотизм». Реформы Александра II — катастрофически запоздалая реализация идей лидеров Северного общества. Декабристы «предвидели 1905 и 1917 годы и пытались их предотвратить. Дальнейшее развитие событий в России подтвердило их правоту».

М.П.Одесский. Выдвинул теорию безусловной необходимости восстания декабристов, на том историческом этапе совершенствование государства без социальной встряски было невозможным.

В.С.Колесникова. «Факт неоспоримый: декабристы их дерзкая попытка замахнуться на святое и незыблемое для Николая I самодержавие жили в душе императора до последней минуты его жизни. И тут дело не только в самом выступлении. Соверши такой мятеж люди другого слоя российского общества, будь то разночинная или купеческая, к примеру, молодежь, память монарха стерла бы этот инцидент как досадный после примерного наказания. Но дерзновение декабристов — людей лучших, старейших и родовитых дворянских фамилий, многие из которых были его сверстниками, с которыми он встречался в свете или о которых слышал, — означало для него совсем иное».

Г.Д.Казмирчук. «Декабризм — по сути уникальное историческое явление, привлекавшее к себе внимание исследователей во все времена. По количеству опубликованных работ он соотносится с такими историческими темами, как Первая мировая или Великая Отечественная войны».

В.М.Бокова. Декабризм как единое оппозиционное движение никогда не существовал. Были «старые» декабристы (аристократы и герои Отечественной войны), а также «новые» декабристы (средне— и мелкопоместные дворяне без боевого опыта), они организовали восстание.

А.Ю.Минаков. Декабристы — «это не цвет нации, а политические дилетанты». Страна не готова к их реформам, общество еще не созрело. «У любого царского министра опыта, знаний и умений было не в пример больше», чем у заговорщиков. «Декабризм неоднороден: в нем было как радикальное, так и умеренное крыло. Умеренное — безусловно симпатичное и близкое к тому образу либерального движения, который создается в апологетическом дискурсе. Но в декабристском движении были и радикалы, и они были несравненно большими политическими реалистами». Выступление декабристов затормозило реформы, заговорщики заставили Николая I не доверять русскому дворянству.

С.Е.Эрлих. Популярность декабристов в русском общественном сознании объясняется мифологизацией Герцена.

С.В.Мироненко. Декабристам для победы восстания не хватило поддержки собственного дворянского сословия. «Впрочем, если бы такая поддержка была, вероятно, и не нужно было бы выходить на площадь». Случайность и отсутствие связи между логикой развития тайных обществ с восстанием на Сенатской площади.

С.В.Тютюкин. «Можно допустить, что при более активной, наступательной тактике декабристы могли бы одержать победу в Петербурге, затем на Украине и с помощью Ермолова на Кавказе, сформировать Временное правительство и приступить к осуществлению своей программы… Планы декабристов хотя бы частично могли воплотиться в жизнь».

А.И.Серков. Главный фактор движения декабристов — масонские ложи. «Более 120 декабристов являлись членами различных масонских лож как в России так и за рубежом».

Л.М.Ляшенко. Декабристы — радикалы, меньшинство населения России, «но именно они явились наиболее политически активным, оппозиционно настроенным, а порою и неплохо организованным его отрядом». В российскую жизнь они внесли «некую пронзительную ноту, которая, то затихая, то усиливаясь, звучит в ней по сей день». Декабристы боролись «за свободу народа и свою личную независимость», в этом смысле являясь свободолюбцами. Их исключительные черты — общественная активность, желание просвещать, обостренное чувство своего достоинства. «Декабризм же был молодостью российского общественного движения… являлся образом жизни настолько же, насколько и образом мысли». Они использовали различные методы политической борьбы — «от дворцового переворота до пропаганды своих идей в обществе и военной революции». Радикализм дворянских революционеров находился в зачаточном состоянии, от «поглощенности идеей» «спасло не только то, что они были первыми, но и общий нравственный облик движения». Восстание — «декабрьская импровизация».

О.В.Эдельман. На раннем этапе в тайных обществах участвовало много людей, затем отошедших от заговора, их деятельность ограничивалась лишь разговорами. Они являлись «компанией молодых дворян, мечтавших изменить положение России». Они все были дворянами, подавляющее большинство — офицерами, «многое в их поведении определял кодекс дворянской чести», что вскоре разошлось с кодексом заговорщика. Цель декабристов — служба на благо отечества, сложись обстоятельства иначе, они служили бы государю как сановники. Свержение царя — не главная идея декабристов; к ней пришли, изучив опыт европейских революций. Декабристы «были первой политической оппозицией в истории России, созданной по идейным основаниям (а не, например, в порядке борьбы придворных группировок за доступ к власти)». Единого плана реформ у декабристов не существовало, в деталях они сильно расходились, их споры привели к зарождению отечественной политической дискуссии. Единодушие присутствовало в средстве прихода к власти — через военный переворот. От последователей они отличались тем, что «не были одержимы идеей революции как таковой, не заявляли, что любые преобразования бессмысленны, пока не свергнут старый порядок вещей». Не противопоставляли себя государству, а служили ему, не являясь «профессиональными революционерами». Если бы Александр I продолжил реформы, члены тайных обществ «были бы счастливы помочь ему в этом».

А.Г.Готовцева. Биограф К. Ф. Рылеева. Гражданская лирика Рылеева — инструмент политического воздействия, его цели не всегда соотносимы с задачами тайного общества. Автор вводит в научный оборот новые стихотворения Рылеева. Поэт сильно повлиял на литературный процесс 1820—х гг. Рылеев — один из организаторов коммерческой журналистики в России и правитель дел коммерческой организации Российско—американской компании. Рылеев поздно вошел в тайное общество (1823), но быстро стал его лидером. «Рылеев был многогранен: он был мужем и отцом, другом и любовником, служил, занимался издательской и журналистской деятельностью, писал не только гражданские, но и — по преимуществу — любовные стихи. Кроме поэтического и издательского талантов, он обладал недюжинными способностями финансиста…».

Д.И.Олейников. Восстание — «мятеж деформаторов». «Декабристов толкнул на Сенатскую площадь их политический романтизм». Восставшие выходили «не столько с намерением победить и утвердить идеалы, сколько с желанием выплеснуть ставшие непереносимыми переживания…». «Политический романтизм декабристов, соответственно, был замешен на конфликте между абсолютным характером их политических идеалов (свобода и права личности вместо прав сословий; народное представительство вместо неограниченной монархии) и острым переживанием невозможности немедленно воплотить эти идеалы в современной им России». Восстание «ради будущих поколений, стало ударом по России», ведь в итоге разрыв между «обществом и государством не сузился, а разросся».

О.И.Киянская. По показаниям Пестеля оформились контуры развития тайных обществ, которые используются историками до сих пор («Программы тайных обществ становились все более радикальными: от договора с царем к цареубийству, от конституционной монархии к республике. И схему эту никто до сих пор не ставил под сомнение. Но она не выдерживает проверки фактами»). Идеология тайных обществ заговорщиков не являлась уникальной, организационные формы тоже вполне традиционны. Поначалу их деятельность сводилась к либеральным разговорам о необходимости реформ, они не представляли опасности для власти и практически не были связаны с дальнейшими выступлениями. Причина возникновения тайных обществ — тяжелый кризис невостребованности военных, привыкших за время войны, «что от их личной воли, старания, мужества зависит судьба отечества. Они оказались неприспособленными к мирной жизни в сословном обществе». Не хотели мириться с пределом сословных возможностей, стремились сломать строй и построить новую страну, где им «могло найтись достойное место». При этом «далеко не все члены Союза спасения, Союза благоденствия, Северного и Южного обществ участвовали в вооруженных восстаниях 1825—1826 годов, и далеко не все участники этих восстаний состояли в обществах». Концепция «заговора в заговоре». Реальная организация революции сосредоточилась не в тайных обществах, а в армии: «армейский заговор… был большой и разветвленный, и у заговорщиков имелись неплохие шансы взять власть в России». Заговор строился вокруг влиятельных армейских генералов (П. Витгенштейн, П. Киселев, А. Щербатов), сюда входили и те, кто в тайных обществах не состоял. Революция готовилась долго, но закончилась двумя восстаниями, не опасными для власти. Схема Пестеля оказалась удобной для Николая I — императору не пришлось показывать, что армия состоит в заговоре. Большое внимание автор уделяет личности Пестеля. Павел Иванович обладал «незаурядным умом практического политика… намного раньше других осознал, что осуществление высоких идей тайных обществ невозможно без использования заведомо «грязных» средств». По мнению Пестеля, военная революция могла победить «при условии жесткой дисциплины в рядах ее участников», поэтому он пытался установить «режим собственного лидерства в тайном обществе». Понимание сложности задачи захвата и удержания власти «привело его к идее уничтожения императорской фамилии и установления опирающейся на штыки диктатуры». Пестель не был беспринципным и жестоким эгоистом, такой образ сложился в результате его поражения. Восстание Черниговского полка — попытка членов Южного общества осуществить «военную революцию», которая превратилась в неуправляемый солдатский бунт. Лидер восстания С. Муравьев—Апостол — не авантюрист, он не без оснований рассчитывал на помощь некоторых армейских генералов. Причина разгрома восстания в личном конфликте между самими заговорщиками — «идеологические споры играли в истории этого заговора гораздо более скромную роль, чем личные отношения участников тайных организаций. И если попытаться разгадать, почему Трубецкой на следствии «топил» Пестеля, противопоставляя ему Муравьева—Апостола, то можно будет многое понять о причинах, погубивших оба восстания — и в столице, и на Юге». «Классическое» декабристоведение, бравшее за основу изложенную в «Донесении» правительственную концепцию, зашло в тупик. Историческая наука не может и дальше основываться лишь на следственных показаниях заговорщиков и на пересказе этого документа… деятельность по организации революционного переворота в России в 1820—е годы нуждается в самом тщательном исследовании…».

Николай I

Дореволюционный период

Н.Г.Устрялов. Апологетика Николая I. Высоко оценивал великодушие и личные качества императора, его борьбу против бюрократизма и взяточничества.

Н.К.Шильдер. Положительная оценка политики Николая I, автор подчеркивал ее национальный характер, противопоставляя космополитическому курсу Александра I. «Постоянный раб своих царственных обязанностей, государь исполнял то, что считал своим долгом, ничто, лично до него относившееся, не в силах было его остановить». При этом «14—му декабря… следует приписать то нерасположение ко всякому либеральному движению, которое постоянно замечалось в распоряжениях императора Николая». Восстание декабристов и «польская революция» оказали «пагубное» влияние на Николая I, из—за чего царь не смог воспользоваться «мирным восемнадцатилетием» (1831—1849), теперь «император стал все более и более склоняться на сторону абсолютизма, погубившего его отца и столь много повредившего его брату в общественном уважении». Признается непопулярность императора в обществе и ошибочность создания Третьего отделения. К сожалению, автор не успел довести труд до конца, полновесно рассмотрев временной промежуток от рождения Николая I до польского восстания.

С.М.Соловьев. «По воцарении Николая просвещение перестало быть заслугою и стало преступлением». «Фрунтовики воссели на всех правительственных местах, и с ними воцарилось невежество, произвол, грабительство, всевозможные беспорядки».

В.О.Ключевский. Правление Николая I — не реакция на царствование Александра I, а прямое логическое продолжение второй половины его правления. Николай I отказался от «перестройки государственного порядка на новых основаниях, он хотел устроить частные общественные отношения, чтобы на них можно было потом выстроить новый государственных порядок». Николай I стал императором «с очень скромным запасом политических идей». Император «поставил себе задачей ничего не переменять, не вводить ничего нового в основаниях, а только поддерживать существующий порядок, восполнять пробелы», делая это без участия общества — одними средствами правительства. В итоге «общество и правительство разошлись между собой больше, чем когда—либо». Николай I не снял с повестки дня «жгучие вопросы» и понимал их «жгучесть» сильнее предшественника. Краткая характеристика правления — «консервативный и бюрократический образ действия», поддержка существующего с помощью чиновников. В первое время под впечатлением от пережитого в 1825 г. «был близок к мысли о реформах», лично входил в курс дел и изучал «самые грязные подробности». При Николае I окончательно сложилась бюрократическая система, двигателем порядка «стали низшие чиновники, которые очищали бумаги». Николай Павлович сам говорил, что Россией правит не император, а столоначальники. На уровне законодательства было достигнуто «общее молчаливое признание», что крепостной — не частная собственность землевладельца. Однако из—за нерешительности, законодательство о крестьянах «осталось без практических последствий».

К.Н.Леонтьев. Николай I — «истинный и великий легитимист», он «был призван задержать на время… всеобщее разложение».

А.А.Корнилов. «Правительственная система Николая I была одной из самых последовательных попыток осуществления идей просвещенного абсолютизма». На императора оказали влияние державные взгляды Карамзина.

А.А.Кизеветтер. Подавление восстания декабристов приостановило необходимые реформы государственного аппарата. На николаевскую эпоху оказали сильное влияние идеи монархического конституционализма. Правительство хотело сохранить политическую и общественную систему путем незначительных изменений. Эти попытки были обречены из—за неучастия общества в преобразованиях. «Жизнь выдвигала на очередь крупные и сложные задачи, но старый режим, в котором цепенела Россия, не был способен ни разрешить их, ни снять с очереди. Ему оставался только один исход: пасть жертвой собственного бессилия». Император снял вопрос о политической реформе и сосредоточился на крестьянской проблеме, которая не была решена из—за бюрократизма.

И.М.Катаев. «Период расцвета бюрократии, увенчивающий многовековой процесс ее развития». Главная реформа в области управления — создание Третьего отделения: «император Николай верил в всеобъемлющее спасительное действие созданного им органа, как в сфере контроля над чиновничеством, так и в сфере защиты и помощи обывателям».

С.Ф.Платонов. В николаевское время в обществе были способные люди, которые проявили себя при Александре II. Однако при Николае I «к обществу не обращались и от него не брали ничего», это недоверие породило восстание декабристов. Из канцелярий выходили оторванные от реальной жизни исполнители—формалисты. В конце правления бюрократизм привел к господству «канцелярского формализма», лишенного готовности к реформам.

Революционный период

М.А.Полиевктов. Правление Николая I — период глубокого кризиса самодержавия, более не способного эффективно управлять страной с растущей экономикой и усложнявшейся социальной структурой. Время «краха всего русского политического уклада», «эпохи безграничного абсолютизма», а император — «действительно последний русский самодержец», «железная фигура тюремщика русской свободы». Поскольку Николай I решил охранять основы существующего строя, то ни научные открытия, ни талантливые государственные деятели не смогли изменить вектор исторического развития страны.

Советский период

А.Е.Пресняков. Правление Николая I — «апогей самодержавия». «Время Николая I — эпоха крайнего самоутверждения русской самодержавной власти в ту самую пору, как во всех государствах Западной Европы монархический абсолютизм, разбитый рядом революционных потрясений, переживал свои последние кризисы». Император был цельной исторической фигурой: «Нет сложности в этом мировоззрении, нет колебаний в этой прямолинейности». Творцом реформ могло стать правительство, у которого была «достаточно цельная, политическая и педагогическая теория». Но оно стремилось остановить ход истории и, в конечном счете, было им сметено.

М.Н.Покровский. Роль чиновничества в крепостнической России возросла до такой степени, что «слуга становился сильнее своих господ».

С. Любош. «Николаевское самодержавие распылилось, разменялось на бесчисленных самодержцев бюрократии, которые буквально разворовывали Россию».

Г.И.Чулков. Царствование Николая I — вершина государственного абсолютизма, при этом «однообразие своего бездушного деспотизма Николай Павлович умел рядить в разные наряды». У императора «был единый план царствования», это единство оказалось последовательным. «Россия — это его собственность, а всякая «собственность священна». «В сущности, за тридцать лет царствования не было сделано ни одного значительного государственного дела, если не считать кодификации свода законов…».

Н.П.Ерошкин. «Монархия Николая I была аракчеевщиной без Аракчеева».

Н.М.Дружинин. Реформа «государственной деревни» П.Д.Киселева — «генеральная репетиция» отмены крепостного права.

Б.Г.Литвак. После восстания декабристов была осознана «первопричина смертельной болезни» — крепостное право, «вся общественная жизнь первой половины века фокусировалась на альтернативах… лечения». Секретные комитеты времен Николая I обсуждали проблему крепостного права, что «очень напоминало танец кота вокруг котла с горячей кашей». Царствование Николая I «имело своей целью „заморозить“ Россию, а и потому, что внешняя, видимая мощь империи позволяла самодержавию только поглаживать эту болевую точку, вместо того, чтобы рассечь нарыв». Указ об обязанных крестьянах 1842 г. появился на свет «в невероятных родовых муках»; «это дитя, изувеченное родовыми травмами, появилось на свет полным инвалидом». Инвентарная реформа — более удачна. «… всю первую половину века самодержавие изобретало такие перемены, которые ничего не меняли, припудривая кровоточащую рану на теле страны». В сельском хозяйстве — кризис феодально—крепостнической системы.

Н.Я.Эйдельман. Правление Николая I — «Тридцатилетняя контрреволюция». Ее целью стало подавление революционного движения. Подчеркивал значение разрыва между царем и передовыми представителями дворянства: «В хмурые николаевские времена вместо лучших людей, уходящих в ссылку, опалу, молчаливую оппозицию, приходят иные. Причина же военных и прочих неудач не только в отсталой технике, но и в постепенном распаде союза между властью и активной дворянской интеллигенцией».

Эмиграция

И.А.Ильин. Николай I был «рыцарем монархической идеи», это первый самодержец со времен Петра I.

С.Г.Пушкарев. С одной стороны, чиновничьи структуры при Николае I укрепились и «сдерживали поступательное движение», а с другой — это был «рычаг, при помощи которого будущие реформаторы смогли осуществить свои планы».

В.В.Леонтович. «… при Николае I не только сохранилось, но и укрепилось многое из того, что в конечном итоге должно было привести к возникновению либерального порядка в России… именно это укрепление послужило нужной предпосылкой для либеральных реформ Александра II». Это была переходная эпоха, «в которую незаметным образом один строй сменялся другим, а именно крепостной строй — строем гражданским». Однако сохранение самодержавного принципа правления и задержки в крестьянском вопросе сделали эпоху Николая I «чрезвычайно вредной для дальнейшего развития России».

Современный период

Т.А.Капустина. Николай I наиболее одиозная фигура в российской истории. Его правление стало периодом «самой мрачной реакции». Автор делит правление монарха на два периода — до начала 1840—х и после. На первом этапе проведены некоторые успешные реформы, укрепившие административный аппарат, также выделялись достижения на международной арене. Во второй период попытки реформ прекращаются, Россия стремительно отстает от Европы в области промышленного и военного развития, допускаются грубые ошибки в международных отношениях, что приводит к Крымской войне.

Н.А.Троицкий. Для Николая I Россия — воинское соединение, в котором царит воля командира—государя. Император выражал интересы дворян—крепостников и свел государственную власть к личному произволу по примеру военного командования.

С.С.Секиринский. Николай I дискредитировал себя, но не систему самодержавной власти. Раскол между властью и обществом произошел только при приемниках Николая I. Бюрократическая школа николаевской эпохи дала при Александре II два типа чиновников. Одни обладали собственной программой преобразований, другие являлись инструментами исполнения царской воли.

В.А.Федоров. Николай I «отчетливо осознавал необходимость преобразований». В большей степени они коснулись экономики. Император принимал в осуществлении реформ личное участие и искренне хотел отменить крепостное право. Помешали непреодолимые обстоятельства, с которыми не мог справиться даже самодержавный монарх.

А.Б.Каменский. Автор сравнивает Николая I и Александра I: оба пытались провести необходимые реформы, но столкнулись с непреодолимыми трудностями. К ним можно отнести консервативное общественное мнение, отсутствие политических сил, которые могли поддержать реформы. Император натолкнулся на «косное общественное мнение помещиков—крепостников» в условиях «массового неприятия дворянством любых шагов в данном направлении». Неправильно «представлять Николая как тупого солдафона, бесчувственного и жестокого гонителя и реакционера». Перед Николаем I стоял главный вопрос «о сохранении политического режима и государственной безопасности».

С.В.Мироненко. Николай I верил во всесилие государства, в то, что проблемы можно решить при помощи лишь его одного, увеличивая число чиновников и создавая новые министерства. Общество оказалось не нужно государству. Николай I старался следовать заветам Петра I, но главной задачей ставил не реформы, а контроль над жизнью общества.

Б.Н.Миронов. После восстания декабристов государь стал меньше зависеть от дворян, поскольку утратил доверие к ним и стал опираться на чиновников. Император больше вмешивался в дела помещиков, в том числе и по крестьянскому вопросу, ограничивая власть над крепостными. Дворянство осталось привилегированным сословием, но утратило правящий статус. Монархия трансформировалась из сословной в бюрократическую. Анализируя данные биостатуса и повинностей крестьян, автор приходит к выводу, что «уровень жизни крестьянства с конца XVIII в. и вплоть до середины 1850—х гг. повышался». Фактором улучшения благосостояния населения стала социальная политика самодержавия. Ни крестьянское, ни помещичье хозяйство «не испытывали упадка». Они развивались, но лишь чтобы удовлетворять минимальные базисные потребности огромного большинства жителей страны. Поэтому 2/3 помещиков выступали против отмены крепостного права, «проявляя упорство, вряд ли возможное, если бы крепостное хозяйство находилось в состоянии экономического кризиса и им нечего было терять». Экономические возможности крепостничества еще не были исчерпаны, система не находилась в состоянии полного внутреннего разложения. Причины начала эмансипации — не в кризисе крепостного права и усилении народных волнений, а в «экономической целесообразности, в развитии самосознания крестьянства, в страхе потенциальных волнений, но главное — в гуманитарных, военных и политических соображениях».

И.В.Ружицкая. Правление Николая I — переходный подготовительный период, преддверие реформаторской эпохи Александра II. Время трансформации традиционного типа власти в рациональный.

Ф.Х.Шебзухова. При Николае I проводились мероприятия по ослаблению зависимости крестьян от помещиков, усиливалась правительственная опека над деревней. Это «создало прецедент возможности отмены крепостного права».

Дж. Хоскинг. Николай I стал «первым после Ивана Грозного русским царем, поддерживавшим четкую и позитивную формулировку государственной идеологии, которая выделяла Россию из западноевропейских стран и определяла символы, обращенные к населению». Император был «конструктивным государственным деятелем», который заложил «основу „регулярного“ государства. Ее создание проложило дорогу реформам Александра II».

М.М.Шевченко Эпоха Николая I — время медленного поступательного развития. «Владыка Севера», «волевой и энергичный император», сохранявший до последнего «непоколебимую веру в правоту своего самодержавия, в свою богопоставленность и сопряженную с ней ответственность». При Николае I «военно—бюрократический аппарат Империи с его чрезвычайно медленным чинопроизводством, растущей регламентацией и централизацией еще не исчерпал основного запаса своих нравственных сил — традиционной дворянской этики служения Государству. Дух монархического благоговения и верности еще господствовал». Николаевская элита — герои 1812 г., обладавшие серьезным моральным авторитетом. Этот комплекс составлял основу социально—политической стабильности государства. На материале работы министерства народного просвещения и цензурной политики, автор показывает предпосылки изменения правительственного курса в 1848 г., объясняя причины и значение периода «мрачного семилетья» (1848—1855). В узком смысле, исследователь стремится выявить отношение правительства к печати и народному образованию при Николае I. Акцентируется внимание на фигуре «выдающегося государственного деятеля» С.С.Уварова, имевшего собственную концепцию в области народного просвещения, защищавшего на гражданской службе интересы выпускников учебных заведений. Благодаря оставленным Уваровым цензурным «отудшинам», в 1840—е гг. выросла читающая публика, в печати стало проявляться общественное мнение. Новая формация думающих чиновников поколения реформы 1834 г. оказалась чужда традиционной бюрократической системе. Стремление Уварова сделать цензуру более гибкой не нашло положительного отклика со стороны правительства и, после европейских событий 1848—1849 гг., привело к конфликту с императором. Ревизия создала атмосферу «цензурного террора», лишив новое поколение средства выражения мнений. Острая потребность высказаться привела к небывалому распространению рукописной публицистики. Так стремление правительства контролировать слово привело к обратному эффекту.

О.Ю.Абакумов. Исследователь рассматривает деятельность Третьего отделения, затрагивая вопрос о роли органа в различных сферах российского государства, в том числе о политической и нравственной опеке над обществом. «Победить пороки и исправить нравы явно не удалось. Да и недостатки жандармской службы были хорошо видны современниками». Создатели Третьего отделения преследовали благую цель, которая оказалась дискредитирована рядом факторов — таинственностью полномочий жандармов, негласным характером надзора, секретностью административных действий, проникновением в частную жизнь. Реализация благого замысла натолкнулась на человеческий фактор.

Т.В.Андреева. «Формирующаяся николаевская модель, являя собой логическое продолжение линии, начатой в последний период предыдущего правления, имела как схожие с александровской, так и отличительные черты. Стремясь усилить адаптационные возможности абсолютизма, Николай I, вслед за венценосным братом, поставил вопрос о законодательном закреплении „прав престола“… Николай I стремился согласовать западнические и традиционалистские начала, при превалировании последних, а также — стабилизировать самодержавную систему путем усиления единства идеологии и практики государственного консерватизма».

Д.И.Олейников. В России происходили модернизационные процессы, но они шли медленнее, чем в Европе. «Трагедия императора Николая I в том, что на его царствование пришелся крупнейший разлом новой истории, как бы его ни называли: сменой феодально—крепостнического строя капиталистическим или традиционного общества индустриальным». Историк высоко оценивает вклад в государственное развитие А.Х.Бенкендорфа, преодолевая рамки традиционного мифологического образа. Бенкендорф построил систему государственной безопасности страны, но не смог выиграть войну с чиновничьей системой. Автор выявляет внешнеполитические аспекты политики Николая I. Россия стала «чужой» для Европы после польского восстания, это «создавало ощущение России как вообще иной страны — не очень—то и европейской», «в массовом сознании европейцев появилась замкнутая, самодовольная и самодостаточная страна, считающая себя почему—то идущей во главе прогресса». При Николае I Россия в качестве «жандарма Европы» «постепенно теряла свои позиции, становилась в этом качестве ненужной, даже обременительной».

Л.В.Выскочков. В 2018 г. вышло наиболее всестороннее и цельное исследование личности императора — «Николай I и его эпоха. Очерки истории России второй четверти XIX века». Автор выдвигает концепцию Николая I как «консерватора с прогрессом». Николай I — не ограниченная личность, а прагматик, который учитывал многовекторность развития страны, добившийся в первые годы правления определенных успехов. Николай I начал царствовать с желанием провести необходимые реформы, но после восстания декабристов реакционными оказались настроения самого общества. Император не закрывал глаза на проблемы, искал пути их решения, но для широких реформ не смог найти достаточной социальной опоры. После 14 декабря 1825 г. «видел свою стратегическую задачу в укреплении российской государственности», формулируя новую модель абсолютизма. Формировал «либерально—консервативную» концепцию «также и под влиянием наследия декабристов, их видения недостатков и планов реформ». Востребованными оказались идеи Карамзина об эволюционном пути развития «без ускоренной ломки и государственного строительства по западным образцам». Однако «часто идеология была во вред прагматичным подходам к экономике», а усилия «многочисленных келейных комитетов» не всегда приводили к реформам. Революции рубежа 1830—х гг. и конца 1840—х гг. «пригасили преобразовательный пыл Николая». Правление императора — не эпоха застоя и безвременья. Была подготовлена законодательная база Великих реформ 1860—х гг., а реформа Киселева — важный шаг в решении крестьянского вопроса. Это переходный период «во время начавшегося промышленного переворота», закономерный этап «для последующего эволюционного развития по капиталистическому пути, который был прерван последующими катаклизмами начала XX в., которых так боялся Николай I». На крепостном праве замыкалось решение остальных кардинальных реформ, но большинство дворян оказались не готовы к его отмене. Тормозящее влияние на развитие страны оказали «как внешнеполитические обстоятельства», так и начавшаяся «пробуксовка» бюрократической системы. Крымская война проиграна, но она не стала «позорной», а армия «бессильной». Россия выдержала давление ведущих европейских держав, отказавшихся от наиболее амбициозных планов, «само начало войны свидетельствовало об опасении Европы растущей социально—экономической и военной мощи России, ее влияния на международные дела…».

Общественные деятели о Николае I

А.С.Пушкин в стихотворении «Друзьям»: «Его я просто полюбил: // Он бодро, честно правит нами; // Россию вдруг он оживил // Войной, надеждами, трудами. // О нет, хоть юность в нем кипит, // Но не жесток в нем дух державный: // Тому, кого карает явно, // Он втайне милости творит».

Ф.И.Тютчев. «Не Богу ты служил, и не России, // Служил лишь суете своей, // И все дела твои, и добрые, и злые, // Всё было ложь в тебе, всё призраки пустые: // Ты был не царь, а лицедей».

Л.М.Жемчужников. Николай I «совмещал в себе качества противоположные: рыцарство и вероломство, храбрость и трусость, ум и недомыслие, великодушие и злопамятность… Он был верующий, но отличался жестокостью».

М.А.Корф . «Никто не обладал более императора Николая высоким даром действовать не только на воображение, на рассудок, но и на чувство. В этом отношении искусство его было, можно сказать, волшебное».

Н.И.Греч. «По вступлении на престол Николая рухнуло все это здание, составленное из флигелей Аракчеевского и Голицынского. Царствовать начал российский самодержец, а не добрый наш угодник Запада, спрашивавший: что говорят обо мне в салоне мадам Сталь? Как отзовется Шатобриан? Николай Павлович умер, и его можно хвалить без зазрения совести. Скажу прямо и от души: и он и его внутреннее правление России было лучше Александрова».

А.И.Герцен.

«Он был красив, но красота его обдавала холодом; нет лица, которое так беспощадно обличало характер человека, как его лицо. Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа, выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но главное — глаза, без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза».

«Смерть Николая больше, нежели смерть человека, это смерть начал, неумолимо строго проведенных и дошедших до своего предела. Россия сильно потрясена последними событиями. Что бы ни было, она не может возвратиться к застою».

А.Ф.Тютчева .

«Дон Кихот самодержавия».

«Он чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовывать своею волею… В результате он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью и что ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели права на них указывать, ни возможности с ними бороться».

К.Д.Кавелин .

«Навуходоносор», «страшилище», «калмык», «татарин и злодей».

«Калмыцкий полубог, прошедший ураганом и бичом, и катком, и терпугом по русскому государству в течение 30—ти лет, вырезавший лица у мысли, погубивший тысячи характеров и умов… Это исчадие мундирного просвещения и гнуснейшей стороны русской натуры — околел наконец… Если б настоящее не было так странно и пасмурно, будущее так таинственно и загадочно, можно было бы с ума сойти от радости и опьянеть от счастия».

Астольф де Кюстин.

«У императора Николая греческий профиль, высокий, но несколько вдавленный лоб, прямой и правильной формы нос, очень красивый рот, благородное овальное, несколько продолговатое лицо, военный и скорее немецкий, чем славянский, вид. Его походка, его манера держать себя непринужденны и внушительны».

«Он вечно позирует и потому никогда не бывает естествен, даже когда кажется искренним… Император всегда в своей роли, которую он исполняет как большой актер. Масок у него много, но нет живого лица».

Оттон де Брэ (баварский посланник) . «Обладая огромной и несомненной энергией, император Николай до такой степени преисполнен сознанием своей власти, что ему трудно представить себе, чтобы какие бы то ни было люди или события могли оказать ему сопротивление».

Д.А.Милютин . «Говоря совершенно откровенно, и я, как большая часть современного молодого поколения, не сочувствовал тогдашнему режиму, в основании которого лежали административный произвол, полицейский гнет, строгий формализм. В большей части государственных мер, принимавшихся в царствование Николая, преобладала полицейская точка зрения, то есть забота о сохранении порядка и дисциплины. Отсюда проистекали и подавление личности, и крайнее стеснение свободы во всех проявлениях жизни, в науке, искусстве, слове, печати. Даже в деле военном, которым император занимался с таким страстным увлечением, преобладала та же забота о порядке и дисциплине: гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантическим соблюдением бесчисленных, мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух».

М.Д.Нессельроде. «Что за странный этот правитель, он вспахивает свое обширное государство и никакими плодоносными семенами его не засевает».

П.В.Долгоруков . «Тридцатилетнее царствование… настоящая тридцатилетняя война против просвещения и здравого смысла — было постоянно основано на трех началах: на глубоком презрении к человечеству, на боязни, неосновательной и смешной, всех идей либеральных и благородных и на безумном, постоянно возраставшем боготворении своей личности».

Н.Н.Врангель . «Человек узких мыслей… Ум небольшого кругозора, всегда непреклонный, почти упрямый и никогда ни в чем не сомневающийся; монарх par excellence, смотревший на всю жизнь как на службу: человек, который знал, чего он хотел, хотя хотел иногда слишком многого; мощный властитель, часто с не русскими мыслями и вопросами, но с размахом всегда чисто русским; непреклонный, повелительный, непомерно честолюбивый, император во всем, что он делал: самодержец в семье, в политике, в военном деле и в искусстве».

Александр II

Дореволюционный период

С.С.Татищев. Александр II — великий реформатор и просветитель. Апологетика личности и деятельности императора.

А.А.Корнилов. Александр II — слабохарактерный и непоследовательный правитель.

В.О.Ключевский. Император «отличался от своих ближайших предшественников отсутствием наклонности играть в царя… Он не хотел казаться лучше, чем был, и часто был лучше, чем казался». Александр II был мнителен, что по—разному отражалось на реформах: «Когда завязывалось сложное и трудное дело… Александром овладевало тягучее раздумье… Но в минуты беспомощности Александра II выручал тот же недостаток характера, который так вредил всему ходу преобразовательной деятельности… Мнительность становилась источником решительности». «С 18 февраля 1855 г. начинается новый период, в который выступают иные начала жизни». Императору «досталось наследство, обремененное запоздалыми преобразовательными вопросами, давно просроченными обещаниями и недавними тяжкими утратами…». Со второй половины XVIII в. в России стояли два коренных вопроса: 1. вопрос об освобождении крестьян 2. вопрос о восстановлении совместной деятельности сословий в политических и хозяйственных делах. Обе проблемы были решены в царствование Александра II: «Первый был разрешен освобождением крестьян с землею; второй — введением земских учреждений». После реформ русская жизнь стала «передвигаться на основании, общем с теми началами, на каких держится жизнь западноевропейских обществ». Ключевский крайне высоко оценивал реформу 1861 г.: «Во всей нашей истории нет другого события, равного по значению освобождению крестьян».

А.Е.Пресняков. Реформы Александра II только пошатнули основы русского социально—политического строя. Преобразования положили начало «критическому» периоду русской истории, который затянулся на полстолетия.

Н.В.Давыдов. «В истории человечества редко встречаются столь величественные картины коренного, но мирного преобразования государства… чем та, которую явила из себя эпоха „великих реформ“ царствования Александра II».

Советский период

Г.И.Чулков. Александр II не имел личного желания перестраивать Россию, его привлекал образ отца. Однако император был умнее многих сановников, он понял, что система Николая I обречена на гибель. Здравый смысл понудил Александра II освободить крестьян и отказаться от «приемов николаевского управления страной». Реформа 1861 г. «огромна по своему значению», ее следствием оказались последующие преобразования. Но император не стал народным героем. «Это было начало конца. Абсолютизм отказался от самой главной своей опоры — рабства». 60—70—е гг. XIX в. — «первый хмель революции», «безвольному» Александру II не удалось «укротить мятежные волны».

Н.А.Троицкий. Александр II — «самый кровавый самодержец» за всю историю России. Император как личность был «привлекательнее отца, умнее, образованнее, мягче и сдержаннее характером, однако и он тоже сочетал в себе — не столь кричаще, как Николай — пороки самодура и ретрограда, да и чрезмерно полагался на бывших служак Николая». Нельзя оценивать Александра II односторонне, в начале правления царь провел реформы, но к концу снискал новое прозвище — «Вешатель». Преобразования способствовали превращению феодальной монархии в буржуазную, старую политическую надстройку привели в соответствие с новым базисом. Однако ни одна реформа не была последовательной, каждая «сохранила в себе остатки феодальной старины, что ограничивало… прогрессивность». Царь и элита уступали новому, но сохранили много старого.

Н.Я.Эйдельман. Александр II провел «революцию сверху» не только когда было нужно, но и когда стало возможно довести ее до конца.

Б.Г.Литвак. Отмена крепостного права — не «революция сверху», а «переворот». При желании, Александр II мог стать «революционером на троне», но «голос крови» отца оказался сильнее — победило «николаевское наследие». Отсутствие внутренних импульсов не позволило императору пойти дальше и сделать шаг к конституционной монархии. Следствием реформ Александра II «была замена общественной структуры: вместо России феодальной рождалась Россия буржуазная». После законодательного оформления реформ царь убрал их творцов, приблизив консерваторов; произошел откат назад.

П.А.Зайончковский. Причиной реформ стали кризис феодально—крепостнической системы и Крымская война. Крепостное право обусловило экономическую и политическую отсталость России, его отмена привела к утверждению капитализма как «господствующей общественно—экономической формации». Крестьянское движение носило стихийный характер, а «других сил, способных бороться с самодержавием, не было». Поэтому революционная ситуация конца 50—х—начала 60—х гг. XIX в. не могла перерасти в революцию. Боязнь крестьянского восстания стала поводом к реформе 1861 г. Императора поддерживала «небольшая по численности группа и либерального и консервативного дворянства». Реформа содержала феодальные пережитки, что «характеризовало ее грабительский характер». Великие реформы заставили самодержавие эволюционировать в «буржуазную монархию».

Современный период

Е.П.Толмачев. Александр II — «одна из выдающихся личностей человечества».

В.Г.Чернуха. Александр II — «великий реформатор и великомученик». «Реформы 60—х годов потому и стали „великими“, что как только Александр II и его правительство обнаружили намерение проводить прогрессивные преобразования, вся интеллектуальная Россия сочла своим долгом принять в этом участие».

Л.Г.Захарова. Еще в советский период писала о существенной роли Александра II в отмене крепостного права. «По своему мировоззрению, характеру, темпераменту Александр II не был реформатором. Он стал им в силу обстоятельств, не обладая способностями крупного государственного деятеля. В главном деле своего царствования — отмене крепостного права и реформах 1860—1870—х годов — он вынужденно, оказавшись перед фактом жестокого поражения в войне и всеобщего недовольства в стране, взял за основу либеральную программу, либеральную концепцию крупномасштабного реформирования страны, ее общей перестройки, но, не будучи сам либералом по убеждениям, в конечном итоге подчинил проведенные преобразования интересам сохранения самодержавия, ошибочно отождествляя их с интересами России». Автор часто апеллирует к персоне Н.А.Милютина, лидера Редакционных комиссий, чья личность связала крестьянскую и земскую реформы. «Либеральные бюрократы», осуществившие преобразования, были «люди, воюющие с крепостниками, вдохновленные либеральными идеями прогресса, люди высокой ответственности, чувства долга и безупречной нравственности». При проведении реформы 1861 г. они учитывали опыт Запада, где для завершения земельных преобразований понадобился революционный взрыв 1848 г. Одновременно усиливались и крепостнические устремления части элиты. Редакционные комиссии стали уникальными самостоятельными учреждениями в рамках самодержавной системы власти. Отмена крепостного права — это «рубеж в истории России», процесс, в котором заложены предпосылки для последующих преобразований. Однако она несла и крепостнические потенции, проявленные сначала в 1880—1890—х гг., а затем в 1905 г. и 1917 г.: «Крестьянская реформа 1861 г. не решила земельного вопроса, „гордиев узел“, который не разрубили даже две буржуазно—демократические революции». Это было связано с государственной культурой феодальной монархии, не поддававшейся коренным изменениям. У Александра II вскоре утратился интерес к крестьянскому делу. Непоследовательность и противоречивость реформ обусловили реакционную политику Александра III. В целом преобразовательный комплекс заложил основы формирования гражданского общества в России, реформы «были нацелены на развитие национального самосознания народа», стали первым рубежом новой эпохи в истории страны.

Б.Н.Миронов. Реформа 1861 г. не обусловлена кризисом крепостнической системы. Власть пошла на уступки либеральной общественности и крестьянству в силу «острой государственной потребности в модернизации и в более глубоком усвоении европейских культурных, политических и социальных стандартов…». Со «вступлением России в эпоху рыночной экономики после Великих реформ произошел прорыв в благосостоянии населения». Революционной ситуации 1859—1861 гг. не было, поскольку в дореформенный период наблюдалось повышение жизненного уровня крестьян и мещан, кризис низов отсутствовал. Так же обстоит дело со второй революционной ситуацией 1879—1881 гг. Сословная принадлежность перестает быть ключевой «при оценке материального и социального положения человека в обществе, на первое место вышел доход, имущество, капитал». В 1856—1865 гг. имелся негативный тренд по показателям развития здоровья, среднего веса и силы у населения России, поскольку «накануне и сразу после отмены крепостного права потребление крестьян ухудшилось…». В первую очередь, падение уровня жизни связано с Крымской войной, породившей экономический кризис и принесшей большие человеческие жертвы. В 1866—1914 гг. тренд становится положительным, «смертность понижалась, естественный прирост увеличивался, что свидетельствует о повышении уровня жизни». К началу 1870—х гг. перестройка завершается, темпы экономического роста становятся сопоставимы с европейскими, хотя и отстают от американских. Отмечается существенное снижение после Великих реформ «реальной тяжести налогов и повинностей», а также рост «культуры населения», «когда наблюдалось феноменальное увеличение грамотности и благодаря ей эффективности труда и соответственно — заработков и доходов». Реформы Александра II «по своему смыслу и содержанию подвели итоги прошлому и настоящему, извлекли уроки из опыта Австрии, Пруссии и других германских государств и создали возможность для постепенной трансформации страны в правовое государство с рыночной экономикой».

А.Д.Яновский. К моменту вступления на престол у Александра II не было «никаких собственных реформаторских идей», «предсмертное наставление отца… воспринял как руководство к действию. На первом месте — охрана самодержавия». В первый год правления отсутствовали мысли о реформах, процесс начался после завершения Крымской войны. Император обладал «удивительным талантом — умением формировать команду. У него было чутье на людей реформаторского склада». Члены команды не являлись идеалистами и «не собирались свергать монархию», считали, что с помощью реформ укрепят самодержавие. Император в целом следил за реформаторским процессом. Он не вникал во все тонкости как отец, в этом не было необходимости, поскольку рядом находился Константин Николаевич, «информатор номер один, человек, который разъяснял все детали… реформа стала смыслом его жизни». Преобразования «очень многих не удовлетворили. Не потому, что они оказались такими уж плохими… просто когда что—то делается, то всегда хочется большего». Народовольцы убивали не Александра II, а самодержавие как институт.

С.В.Мироненко. Если бы не возникла особая политическая ситуация середины 1850—х гг., связанная с тяжелым поражением в Крымской войне, «то крепостное право могло бы просуществовать еще несколько десятилетий». Росло и крестьянское движение. На рубеже 1850—1860—х гг. большинство дворян были против отмены крепостного права, но «самодержавие силой обстоятельств вынуждено было пойти на насилие над своей собственной опорой». Узкая прослойка либеральной бюрократии в ходе реформ сыграла роль третьего сословия. «В условиях, когда верховная власть вынуждена была все—таки решиться на отмену крепостного права, лучшие представители дворянства, которые раньше стали бы декабристами, пошли на союз с ней. Шаг, означавший признание неизбежности ограничения его всевластия». Отмена крепостного права стала компромиссом, это была «реформа великая, но неудачная». Крестьяне не получили достаточно земли, а помещики — достаточно денег. Реформа не уничтожила крепостное право во всех его проявлениях, поэтому в XX в. произошло «сползание России к сталинскому колхозному строю — этой худшей форме крепостничества». Однако личное освобождение крестьян оказалось «великим достижением». В целом «1861 год дал мощный стимул развитию России, именно в этом огромная заслуга императора Александра II». Были проведены реформы, но не созданы институты, «через которые общество могло бы доносить свою точку зрения до власти…». Это одна из причин трагедии цареубийства.

Ю.А.Сафронова. «Александр II не был мотором реформ, он был скорее их координатором, человеком, который собрал команду и отдал ей все рычаги преобразований, оставив за собой одну—единственую обязанность — следить, чтобы члены команды между собой не поругались и чтобы дело было доведено до конца, не завязло в очередном бюрократическом болоте. Император сам не очень вникал в детали. Он не чувствовал себя способным во все это вникать».

А.А.Левандовский. Эпоха Александра II уникальна, в ее основе «грандиозная крестьянская реформа, в корне изменившая жизнь страны». Пойдя на это, император совершил «жизненный подвиг». Петр I — Великий, его реформы по отдельности — не великие; у Александра II наоборот. При всей непоследовательности и «сомнительности их конечных результатов Александр II, несомненно, назван Освободителем по заслугам». И пусть, с точки зрения самого Александра, человека достаточно консервативного, все это освобождение было в значительной степени делом вынужденным — что ж, тем выше его цена». У императора не было ни силы воли отца, ни способностей дяди, но именно он, «достаточно заурядный Государь», провел реформы, на которые не решались предшественники. В этом состояло и величие императора, и его трагедия.

Л.М.Ляшенко. Автор создал первую всестороннюю биографию Александра II, в которой реформы не заслоняют личности правителя. Исследователь сформулировал концепцию «трех одиночеств» — император был трагически обречен быть один в своем царском положении. Главный мотив поведения власти при Александре II — «рывок в неведомое». Император не возглавил движение за реформы, подобно Петру I, а, скорее, «оказался внутри этого движения и формировался вместе с ним». Царь пытался «совершить медленный поворот России к новой для нее судьбе». Александр II — «это почти всегда нерешительность», ведь реформы касались не его одного, не только правящей элиты, но всей страны, а ответственность за результат тяжелым грузом ложилась на плечи императора. Император «решительно выламывался из привычных рамок, диктовавшихся его монаршим постом, да и его временем». Освободив крестьян, он попытался освободить себя в частной жизни, разрушая «стереотип «монаршего» поведения на бытовом уровне», стать «мещанином во монаршестве». Оставаясь самодержцем, пытался «превратить пост монарха в некую чиновничью должность», отделяя от работы частную жизнь. В конечном счете, император не сумел «утвердить в обществе ни нового образа монарха, ни избавить себя от одиночества». Тем не менее, «не желая этого, он покушался на ореол царской власти, на ту мистическую связь между царем и народом, которой во многом удерживалась Российская империя. Разрушив ее старые физические скрепы (крепостное право), он почти одновременно начал подкоп под ее старые духовно—идеологические основы…». Александр II оказался беззащитен «как перед бомбами террористов, так и перед наветами «доброжелателей»: «… в 1881 году монарх впервые стал жертвой не дворцового переворота, не династических интриг, а столкновения власти и общества. Причем жертвой этого столкновения сделался не самодур на престоле, а император, пытавшийся вывести свою страну на дорогу более быстрого прогресса, разрушивший варварскую крепостническую систему и нарушивший безгласие общества».

Общественные деятели об Александре II

Ф.М.Достоевский. «Эпоха новая пред нами. // Надежды сладостной заря // Восходит ярко пред очами // Благослови, господь, царя! // Идет наш царь на подвиг трудный // Стезей тернистой и крутой; // На труд упорный, отдых скудный, // На подвиг доблести святой, // Как тот гигант самодержавный, // Что жил в работе и трудах, // И, сын царей, великий, славный, // Носил мозоли на руках».

А.И.Герцен. «Имя Александра II принадлежит истории; если бы его царствование завтра же окончилось — все равно начало освобождения сделано им, грядущие поколения этого не забудут…».

Д.А.Милютин. «Ни один царь после Петра не сдвинул так Россию с реакционного пути восточной деспотии, как Александр II… Целые вечера, когда он был наследником, мы проводили вместе. В нашем воображении вся Россия покрывалась школами, гимназиями, университетами. Грамотный, свободный народ в раскрепощенном государстве! А потом? Его испортил двор, который как пчелиное гнездо дает мед одним и жалит других».

П.А.Кропоткин. «Мое чувство было тогда таково, что если бы в моем присутствии кто—нибудь совершил покушение на царя, я бы грудью закрыл Александра II».

Б.Н.Чичерин. «Он призван был исполнить одну из труднейших задач, какие могут представиться самодержавному правителю: обновить до самых оснований вверенное его управлению громадное государство, упразднить веками сложившийся государственный порядок, утвержденный на рабстве, и заменить его гражданственностью и свободою, учредить суд в стране, которая от века не знала, что такое правосудие, переустроить всю администрацию, водворить свободу печати при безграничной власти, везде вызвать к жизни новые силы и скрепить их законным порядком, поставить на свои ноги сдавленное и приниженное общество и дать ему возможность двигаться на просторе. История едва ли представляет другой пример подобного переворота… ».

Адольф Тьер (историк, президент Франции). «Государь этот — благороднейший в мире человек, прилежный к делам, понимающий в них толк, и исполненный откровенности и прямодушия».

Э. де Вогюэ. «Он был великим царем и заслужил более счастливую судьбу. Его нельзя назвать мудрецом, но он обладал благородной, возвышенной душой. Он любил свой народ и всеми силами старался помочь униженным и угнетенным… В последний день своей жизни он работал над реформой, которая должна была направить Россию на путь современного развития — введением парламентской системы. И вот нигилисты убили его! Какое это все—таки опасное ремесло — освободитель!»

Александр III

Дореволюционный период

А.А.Корнилов. Автор ввел периодизацию правления Александра III: 1) вступительный этап (1 марта — 29 апреля 1881 г.); 2) переходный этап (до конца мая 1882 г.); 3) реакционный этап (до смерти императора в октябре 1894 г.). Окончательный поворот к реакции произошел в мае 1882 г., когда пост министра внутренних дел занял Д.А.Толстой.

С.Ф.Платонов. Главная цель политики Александра III — укрепление авторитета верховной власти и государственного порядка, для чего усиливалось влияние правительства, пересматривались положения, введенные в годы Великих реформ. «Охранительный и реакционный характер» носили ограничения в области суда и общественного самоуправления. Это уравновешивалось мерами по улучшению положения дворян, крестьян и рабочих. Были достигнуты положительные результаты в области финансов и развитии государственного порядка.

В.О.Ключевский. Акцентировал внимание на 2 положительных аспектах правления Александра III — мирная внешняя политика и покровительство исторической науке.

К.К.Арсеньев. Применив правоведческий подход, проанализировал законодательные инициативы правительства Александра III, сказав о несостоятельности политики «народного самодержавия».

Г.В.Плеханов. Правление Александра III — время дворянской реакции. При этом усиливалось влияние буржуазии, которая диктовала свои пожелания министру финансов. Автор назвал союз самодержавной власти и российской буржуазии «октроированной конституцией». «Первый марксист» подчеркивал непрочность российского самодержавия: «Целых тринадцать лет Александр III сеял ветер. Николаю II предстоит помешать тому, чтобы буря разразилась. Удастся ли ему это?»

Советский период

В.И.Ленин. Время «разнузданной, невероятно бессмысленной и оголтелой реакции».

М.Н.Покровский. Автор подчеркивает преемственность политики Александра II и Александра III. Реформаторский процесс стал «частичной ликвидацией феодального порядка», которая проводилась «в том направлении и в тех размерах, в каких это было выгодно дворянству». Дворянский политический курс был реакционен как в 60—70—е гг., так и в 80—90—е гг. XIX в.

Г.И.Чулков. Самый скучный период в истории государства, «странное сонное равнодушие ко всему», Россия дремала «как большая ленивая баба», которая «завалилась на печь, махнув на все рукой». Император хотел «угомонить растревоженную Русь» и поручил это «колдуну» Победоносцеву. «Александр III был неглуп. Но у него был тот ленивый и нескладный ум, который сам по себе бесплоден. Для командира полка такой ум достаточен, но для императора нужно что—то иное… Ни большого ума, ни воли — какой же это сильный человек! Но зато в этом царе было нечто иное — великая тайна инерции…».

Н.Н.Фирсов. Невежественный монарх, который «на всю жизнь остался полуграмотным человеком», «маньяк самодержавной идеи». Автор свел консерватизм Александра III к формуле «тащить и не пущать». Император «архаично» относился к неограниченной власти, поддерживал незыблемость ее основ. Александр III стремился больше времени проводить в частной жизни, однако не имел на это права в условиях тяжелой внутриполитической ситуации.

Ю.Б.Соловьев. При Александре III «за фасадом внешнего могущества скрывалась возрастающая слабость режима».

П.А.Зайончковский. Автор подчеркивал «тупость», «упрямство», «примитивизм ума» Александра III. Здравым смыслом император «руководствовался иногда» «в делах внешней политики». Частная жизнь императора тесно переплеталась с государственной сферой, а антигерманские настроения Александра III были обусловлены влиянием жены. С воцарения и до конца апреля 1881 г. продолжался апогей «кризиса самодержавия», «период наибольшего смятения и растерянности правительства», когда новый император почти два месяца не решался высказать «реакционные политические идеалы». После публикации манифеста «О незыблемости самодержавия» 29 апреля 1881 г. наступает четвертый период кризиса, постепенно переходящий в реакцию. Только увольнение Н.П.Игнатьева в мае 1882 г., пытавшегося созвать земский собор, означало преодоление кризиса. Время «оголтелой реакции» началось в 1885 г., когда Д.А.Толстой сформулировал «реакционную программу действий».

В.А.Твардовская. С приходом к власти Александра III ушла надежда на преобразования — покинули министерские посты люди, настроенные на реформаторский лад. Их заменили сторонники самодержавной власти, «готовые не столько служить, сколько прислуживаться, озабоченные больше собственной карьерой, чем судьбами страны».

Н.А.Троицкий. Развернувшийся в стране террор свидетельствовал о слабости режима. Александр III считал идеалом правителя своего деда Николая I — оба начали править с 5—ти виселиц; император полагался на «палаческий способ правления». Автор считает, что «с июня 1882 г. в России воцарилась реакция, которая заняла собою все время правления Александра III». Оценивая контрреформы, исследователь замечал: «Царизм шел навстречу крепостникам в их стремлении пересмотреть законодательные акты 60—70—х гг.». Преобразования носили ярко выраженный «дворянско—крепостнический характер и сопровождались гонениями на всякое инакомыслие с тех же дворянско—крепостнических позиций».

Современный период

Б.В.Ананьич. В окружении Александра III велась борьба между противниками и сторонниками преобразований: «С одной стороны, шел процесс ограничения и консервативной корректировки реформ…, а с другой — либеральные реформаторы из Министерства финансов в 1880—х гг. провели отмену подушной подати и подготовили ряд экономических реформ, реализованных уже в 1890—х гг.». Это не «эпоха контрреформ», а «период консервативной стабилизации».

А.Ю.Полунов. Разделяет правление Александра III на два этапа. На первом (март 1881—май 1882) правительство Н.П.Игнатьева «продолжало курс Лорис—Меликова». Второй этап открылся занятием Д.А.Толстым поста министра внутренних дел — «началась эпоха контрреформ, составившая основное содержание внутренней политики Александра III». Реформы императора носили различную направленность. С одной стороны, были пересмотрены некоторые положения либеральных реформ, но с другой, были и акты, продолжившие инициативы Александра II. Эти меры «стимулировали развитие промышленности и железнодорожного строительства, что влекло за собой интенсивное распространение капиталистических отношений в экономике». Противоречивый курс императора оказался «одним из факторов, обусловивших крайнюю остроту социальных, политических и национальных конфликтов в России начала XX века».

В.Л.Степанов. «В царствование Александра III власть и общество в России разошлись и, как показала история, навсегда».

Р.С.Уортман. «Сценарием власти» Александра III стало «воскрешение Московии».

В.Е.Андреев. Александр III проводил не контрреформы, а «корректировку курса» Александра II.

Л.И.Семенникова. В целом положительно оценивает эпоху Александра III: «…реформирование России… шло по „китайскому варианту“: неприкосновенность политического самодержавного строя, но активное расширение рыночных отношений в экономике. Меры, осуществленные в его царствование, подготовили мощный промышленный подъем в 90—е гг. XIX в., они обусловили по завершении промышленного переворота переход к индустриализации, которая развернулась в 90—е гг.».

В.Г.Чернуха. Политика Александра III «намного сложнее, чем только консервативная или либеральная». Император — «трагическая фигура русской истории», также «трагичны и последствия его тринадцатилетнего правления». Преследуя лучшие намерения, Александр III «внес свой вклад в дело затягивания неразвязываемых узлов». Император яростно верил в «необходимость сохранения самодержавия», что отразилось на его политике, которая «складывалась тяжело и медленно». На его курсе лежит отпечаток национального и сословного принципов. Император был недоволен ходом дел и нерасторопными министрами, отдохновение находил в семье. Оценивал реформы отца с точки зрения их совместимости с абсолютной властью. «Власть воспринималась им как собственность, а люди, разговаривающие с ним о народовластии, — как воры, покушающиеся на его нательную рубаху». В нем сочетались «демократизм в поведении и чудовищное высокомерие верховной власти», император «загнал в оппозицию весь интеллект страны». В международных отношениях, с одной стороны, был слишком прямолинеен, а, с другой, все уравновешивал здравый смысл царя.

А.В.Седунов. Акцентирует внимание на положительных итогах использования консервативных методов: «Революционное и либеральное движение затихло, российская промышленность переживала время подъема, крупных социальных конфликтов, исключая отдельные стычки, не было».

А.Н.Боханов. Зачастую в обзорных статьях встречается тезис, что автор является апологетом личности Александра III. Тем не менее, отношение А.Н.Боханова можно назвать скорее позитивно—критическим, исследователь не закрывает глаза на недостатки правления, а положительные оценки подкрепляет качественной аргументацией. Александр III — сильный самодержавный монарх, «рыцарь—монархист», чьи консервативные убеждения сыграли стабилизирующую роль в развитии страны. Император видел в империи «немало неполадок», но понимал своеобразие России и невозможность использования западных реформаторских моделей. Он был чужд резких перемен и переломов, благодаря чему «Россия обрела покой и уверенность». Царь хотел быть ближе к крестьянству, чем «к окружавшему его дворянско—чиновному миру». Преимущества, которые давались дворянам, были созданы для динамизма и надежности государства. За 150 лет существования империи это был «наиболее русский, самый народных монарх». Император «продолжил дело отца», он «никуда не собирался поворачивать», не инициировал «курса контрреформ». Александр III «далеко не всегда знал, что и как надо наилучшим образом делать для блага государства. Значительно чаще он знал, что не надо делать. Здесь чувство его редко обманывало». Император не был «человеком компромисса». В последние годы «острее ощущал бремя власти», хотел «приблизить ее к народным корням». Александр III, в отличие от отца и деда, оставил «сильную государственную систему, крепко стоявшую страну».

А.Л.Мясников. Александр III — русский богатырь, внушавший уважение к себе и к своей стране. Можно сожалеть, что правил лишь тринадцать с половиной лет. После 1 марта 1881 г. занял выжидательную политическую позицию, но уже с первыми мероприятиями правительства стал твердо реализовывать «охранительный» курс. Император «ревностно относился к своим функциям правителя огромной империи». Автор в большей степени показывает частную жизнь Александра III, акцентирует внимание на положительных качествах императора, нежели оценивает его политическую деятельность.

Митрополит Тихон (Шевкунов). Обращает внимание на проблему многочисленных мифов и штампов, окруживших фигуру Александра III. Автор выделяет геополитический аспект правления царя: «Престиж России в мире в царствование Александра III поднялся на недосягаемую высоту, а в самой стране воцарились покой и порядок. Важнейшей заслугой государя Александра III перед Отечеством является то, что за все годы его царствования Россия не вела войн». Время было «не безоблачным и спокойным», этому царь противопоставил «здравый смысл и отвращение к войне». Император «принял страну в тяжелейшем нравственном, экономическом и политическом состоянии», а оставил наследнику «успокоенной и восходившей в период своего расцвета».

И.Е.Дронов. Александр III пришел к власти, когда страна находилась на краю пропасти, была разорена войной, казнокрадством и потрясена цареубийством. Царь превратил государство «в могущественную, экономически и духовно независимую державу». Император положил в основу внутренней и внешней политики принцип «Россия для русских и по—русски». «Крестьянский царь» — «национальный тип» русского государя. «Как и пристало настоящему русскому мужику, Александр III мало говорил, но много делал».

Общественные деятели об Александре III

А.Ф.Тютчева. «Видя его, понимаешь, что он сознает себя императором, что он принял на себя ответственность и прерогативы власти. Его отцу, покойному императору, всегда недоставало именно этого инстинктивного чувства своего положения, веры в свою власть».

С.Ю.Витте.

«Я не стану спорить о том, что император Александр III был человеком сравнительно небольшого образования, можно сказать, он был человеком ординарного образования… но у него был громадный выдающийся ум сердца: это — своего рода ум, присутствие которого нечасто, в особенности в положении лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять».

«Император Александр III, получив Россию, при стечении самых неблагоприятных политических конъюнктур, — глубоко поднял международный престиж России без пролития капли русской крови».

«Об императоре Александре III все знали, что, не желая никаких завоеваний, приобретений, никаких военных лавров, император никогда, ни в коем случае не поступится честью и достоинством вверенной ему Богом России».

Д.И.Менделеев. «Мир во всем мире создан покойным Императором как высшее общее благо и действительно укреплен его доброю волею в среде народов, участвующих в прогрессе. Всеобщее признание этого ляжет неувядаемым венком на его могилу и, смеем думать, даст благие плоды повсюду…».

П.И.Чайковский. «Нельзя не быть бесконечно благодарным царю, который придает исключительное значение деятельности артистической».

А.Н.Бенуа . «И тут я впервые увидал Александра III совершенно близко. Меня поразила его „громоздкость“, его тяжеловесность и — как—никак — величие. До тех пор мне очень не нравилось что—то „мужицкое“, что было в наружности государя, знакомой мне по его официальным портретам… Но вот в натуре обо всем этом забывалось, до того самое лицо государя поражало своей значительностью».

А.А.Киреев. «Вообще у него нет не только того „лоска“, которым отличался его отец, нет и его знаний, может быть, и ума… и, тем не менее, когда с ним разговариваешь, чувствуешь, что имеешь дело с силой… Этого чувства я никогда не ощущал, разговаривая с покойным Александром II…».

С.Ф.Ольденбург. «Александр III повел русский государственный корабль иным курсом, чем Его отец. Он не считал, что реформы 60—70—х годов — безусловное благо, а старался внести в них те поправки, которые, по Его мнению, были необходимы для внутреннего равновесия России…».

Н.А.Вельяминов . «Государя, с одной стороны, боялись, а с другой — любили, почитали и были Ему преданы, хорошо зная, что Он враг всяких интриг, справедлив, любит скромных тружеников и очень внимателен даже к самым маленьким работникам, если Он их знает — в обиду не даст и справедливо оценит их работу».

К.Н.Леонтьев . «Те, кто пережил лично времена Александра III, не могут себе представить резкой разницы его с эпохой Александра II. Это были как будто две различные страны. В эпоху Александра II весь прогресс, все благо в представлении русского общества неразрывно соединялись с разрушением исторических основ страны. При Александре III вспыхнуло национальное чувство, которое указывало прогресс и благо в укреплении и развитии этих исторических основ. Остатки прежнего антинационального, европейского, каким оно себя считало, были еще очень могущественны, но, казалось, шаг за шагом отступали перед новым, национальным».

А.А.Брусилов . «Александр III, человек твердый и прямой, не имел склонности к военному делу, не любил парадов и военной мишуры, но понимал, что для сохранения мира в особенности необходимо быть сильным, и поэтому требовал наивозможно большего усиления военной мощи России».

Эмиль Флуранс (министр иностранных дел Франции) . «Александр III был истинным русским царем, какого до него Россия давно уже не видела. Конечно, все Романовы были преданы интересам и величию своего народа. Но, побуждаемые желанием дать своему народу западноевропейскую культуру, они искали идеалов вне России — то во Франции, то в Германии, то в Англии и Швеции. Император Александр III пожелал, чтобы Россия была Россией, чтобы она была прежде всего русскою, и сам он подавал тому лучшие примеры. Он явил собою идеальный тип истинно русского человека».

Собирательный образ, записанный в дневнике генерала А.А.Киреева . «Старинный русский богатырь, среднее между Ильей Муромцем и князем Серебряным. Честный, добрый, храбрый медведь, которому трудно воевать с лисицами XIX столетия».