Санька

Ну, слава богу, закончила! Как же я не люблю разделывать добычу! А тут сразу десяток шаков плюс баран… Целый день сплошных мучений, потом гоняться в одиночку за овцами, пока Коно сбегает в Лагерь с запиской и вернется обратно. Руки расцарапаны и все в цыпках, ноги оттоптала. Но зато всё готово, упаковано, погружено на пришедший караван и отправлено вниз. Естественно, за два дня чертовы овцы всю траву вокруг выели, надо место менять!

Перегоню-ка я отару на Мутные. Недалеко и укрытие хорошее, еще папа строил в первый год после Писца. Пускай бяши верхнюю травку подъедят. А то, глядишь, снег ляжет, и всё — в Лагерь, на зимние квартиры! Все ж таки октябрь скоро. Пропадет травка…

Коно, лапочка, погнали этих дураков наверх. Куда ишак смотался? Вот идиот! Ты куда поперся? Вверх, я сказала, а не вниз! Хош… хош… Тюк тебе не нравится? Будешь выступать, еще дров доложу! И сама сверху сяду! Вот то-то, спужался, скотина! Топай давай! Тут тридцать минут идти-то всего, а вы с овцами, дай вам волю, растянете это удовольствие часа на три, бестолочи! Хош… Пошел!

Коно, загони вон тот хвост, разбежались, баран их отец! Слышь, собачка, ты их пинай потихоньку, а я с ишаком вперед, приберусь в коше, а то, если к темноте придем, хрен что поправишь до утра. А последний раз туда ходили Акрам с Петькой месяца два назад, а после них никто. Мало ли что могло случиться без присмотра, за это время три пургеня точно было. Если что, гавкай, тут недалеко, может, и услышу. Ну, животное, почапали! Хош… Хош…

Вылезаю на Третью террасу и оглядываюсь. Пес гонит овец очень грамотно: без лишней спешки, чтобы успевали жевать на ходу, но и без бесцельных потерь времени. Ну, в нем я и не сомневалась — к подготовке собак у нас относятся чуть ли не серьезней, чем к подготовке бойцов, то есть нас, молодежи. А Коно лучший из лучших. Не зря я его из бутылочки выкармливала, когда Ревду шаки подрали. Помет тогда с трудом спасли… А с моим песиком совсем плохо было: тосковал он сильно, не ел ничего. Еле справилась...

Ну, и ладно. Что у нас в убежище? На первый взгляд всё цело. На второй тоже. Свалить тюки с ишака, пусть пасется. В кош снега надуло. Сгрести, вытащить, подмести, где мокро — вытереть специальной тряпкой, и повесить ее сохнуть. Распаковать шмотки. Вроде, всё. Запас дров здесь есть, зря тащила снизу. Вылезаю на улицу, потренироваться бы надо… Лениво… Однако придется. Ежедневные тренировки возведены в ранг закона, за выполнением которого старшие следят с каким-то садистским усердием. Их здесь нет, но закон есть закон. Раздеваюсь и начинаю разминку.

Интересно, почему старшие так уверены, что нам придется воевать с людьми. И готовят к такой войне больше, чем к схваткам с шаками. Нет, я понимаю, после Большого Писца много чего было. Но они ведь всерьез думают, что внизу по-прежнему все друг друга режут. Если так, то им не до нас. А если там всё устаканилось, то, как ни готовься, не справиться нам с низом — много их… С другой стороны, я нижних людей не видела ни разу, а когда дед и папа говорят одно и то же, значит, другое мнение ложное. Уже не раз убеждалась.

Поэтому не знаю, кто как, а я законы выполняю независимо от того, есть кто рядом или нет. Так что полтора часа до прихода Коно буду тренироваться. Тем более, вижу хорошо и его, и отару. А что это, кстати, мой пёсик вытворяет? Носится, как угорелый, высунув язык. Овцы движутся явно быстрее, уже не идут, а бегут. Чего это он? Оборачиваюсь. Мать его ити! Его величество пургень пожаловал: небо над хребтом уже почернело, первые тучи цепляются за Чимтаргу и ползут по склонам. Накрылась моя тренировка! Быстро одеваюсь и бегу на помощь собаке. Впрочем, умничка и сам справляется. В восемь конечностей загоняем отару в загон. Пересчитываю овец: все здесь. Ишака в отдельный угол коша, в загоне замерзнет, бестолочь! Вместо двери брезент какой-то доисторической палатки. Под аккомпанемент первых порывов ветра закладываю нижний край камнями.

Нет, но какая же я умница! Ведь сообразила пойти на Мутные! Всё равно пришлось бы — ближе кошей нет, но по пургеню гонять обезумевших овец — то еще безобразие! А ночевать на улице в такую погоду — удовольствие небольшое. Зато теперь… Овцы уже сбились в кучу, инстинкты — великое дело! Укрываю их кусками брезента, чтобы шерсть меньше мокла. И готово, пару дней можно ни о чем не беспокоиться. Вот если не распогодится за это время, тогда хреново, баранов надо будет чем-то кормить… Но больше суток пургени длятся редко. Так что нечего об этом и думать пока.

Запаливаю костерок и ставлю воду…

Артем

Интересно, мысль идти боковыми ущельями была хорошей или с точностью до наоборот? Вроде как джигиты Бодханы вынуждены будут искать по всем возможным направлениям. С троп я, конечно, не схожу, слишком большой шанс залететь в какую-нибудь непроходимую дыру. Но троп здесь до черта и больше, угадать, по какой добыча пошла — ну-ну — следов на камнях не остается. Так что дробитесь, ребята, читайте следы, бегайте в разведки... А я буду валить и отрываться, не теряя времени зря. Здоровья у меня хватает, а полнолуние и фонари позволяют идти и ночью. Пока понятно куда.

Но уж больно я альпинист хреновый. В предгорьях вполне уверенно себя чувствую, а на высоте… Просто не знаю, чего ожидать от того или иного рельефа. Вот повернул утром по той стрелке на камне — уж больно вероятно, что преследователи ее просто не заметят. Стрелочка-то даже не довоенная, явно с советских времен осталась. И показывает, на первый взгляд, прямо в скальную стену. Сам бы не полез, но рядом надпись «В. Казнок», а на карте такой перевал указан, и тропа через него нарисована. А вперед, как я до этого шел, широченная долина. Все шансы, что они по ней и ломанут. Глядишь, сюда никто и не сунется. Или сунутся, но малым числом.

Подошел поближе — в стене разломчик типа каньона, видимо, ручей тек. И тропа наверх прет. В общем, по ней и иду. Лезу и думаю. Хороший каньон. Крутой, узкий, камней крупных и скал понатыкано, причем, сверху видно всё, а снизу ничего. Знать бы, что за мной десяток идет, а не полусотня, я бы здесь их и подождал. Подготовка у бандюков местных — не чета моей. Но полсотни — слишком много. А ведь их может быть и больше.

Непонятно: вся эта бодяга случилась тринадцать лет назад. Какому долбозвону пришло в голову шандарахнуть боеголовкой по Душанбе, вопрос второй, хотя и интересный. Ну, действительно, разбирались между собой янки, наши и китаезы — понятно. Ну, Израиль с арабами подпряглись, Индия с Пакистаном — всё объяснимо. Но кому могли понадобиться таджики, узбеки и прочие киргизы? Но ведь понадобились! И ладно бы, шпарили по плотинам и ГЭС, что враз убирало электричество и ирригацию, так нет — по столицам долбили. Душанбе, Ташкент, Бишкек… Причем, как по нитке клали — в правительственные резиденции.

И что в результате? Власти нет. Вся Средняя Азия мгновенно укатилась в свой родной феодализм. Всевозможные баши, паши и беки грызутся друг с другом не по-детски. То есть, тринадцать лет они постоянно воюют. В Афгане за меньшее время духи бойцами стали — мама не балуйся! А эти… Бандюками были, бандюками остались. С сынком ведь был десяток джигитов! А я их положил один, причем, из достаточно невыгодного положения. Дальше — больше. Две недели они меня гоняют, два десятка потеряли, а я всё еще жив и даже не ранен. Причем, обкладывают достаточно грамотно, разве что шаблонно. А вот как непосредственно до столкновения доходит, просто детский сад какой-то. Потому и трепыхаюсь до сих пор. Впрочем, шансы мои растут просто неимоверно с каждым убитым бандюком — были ноль целых ноль десятых и остались точно такими же.

Кстати, если в этом каньончике поставить пару-тройку растяжек, Бодхани недосчитается еще десятка джигитов. Но делать этого не буду, незачем им дорогу указывать. Может, глянут каньончик для порядка и назад повернут…

Собственно, из каньона я вышел. Большое ровное место. Наклонное, естественно, но ровное. А внизу видна река. Камень со стрелкой. И никого живого там нет. Так что, два часа я выигрываю точно. А скорее, сутки. Поздно им сегодня подниматься. Куда идти? Так по тропе ж, никуда она, родимая, не делась. Однако, как здесь всё запущено. Осыпь, будь она неладна! Камни норовят вниз ползти. Правда, по тропке ничего, по-божески. Пересекаю плато, и вот тут начинается. Путь понятен, вдоль русла ручья, но тропы нет, видно, каждый лез, как мог. Я делаю шаг вперед, а камни сползают на два назад. Не передвижение, а издевательство над организмом! Как здесь люди ходили? А ведь ходили, наверняка туристы-альпинисты. Девочки с рюкзаками. Ну-ка прапор, головой подумай… По осыпям-то учили ведь ходить. Давно это было, но учили. Вот и вспоминай. Не торопись, место под ногу выбирай аккуратней, грузи плавно, не делай резких движений. Ну! Совсем другое дело! Еще немного! Хорошо, вот и перевал. На спуск полегче будет.

Гляжу вниз, и мне плохеет. Полегче? Нет спуска. То есть, есть, но такой!.. Немного сыпухи, а дальше голый лед! Тут кошки специальные нужны, улечу в своих берцах только так! Абсолютно нечего там ловить. А что делать? Готовиться к последнему бою на данном рубеже? Или спуститься обратно к каньону и там побарахтаться? Так без шансов же! Или дернуться на спуск? Хреновый выбор…

Спокойно, прапор. Ну-ка, сигарету в зубы и посмотреть карту. Куда меня занесло? Вот это ущелье. Вот каньон. На хребте два крестика нарисовано. Почему два? Два перевала? Не понимаю… Еще раз отвлекись, расслабься, ни о чем не думай… Решение придет само… Во, правильно, песенку напой «помнишь гранату, и записку в ней»… При чем тут граната? Ни при чем… Записка! Точно! Альпинисты на перевалах записки оставляли! В каменных пирамидках! Или на вершинах? Не знаю, но поискать можно, никто не мешает. Есть что-то похожее? Есть! На самом видном месте! Разваливаю камни. Внутри ржавая консервная банка, в ней полиэтиленовый пакет. Внутри… разворачиваю бумажку. В точку! Буквы подрасплылись, но читаются, хоть и с трудом. «Группа… под руководством… вышла к туру…» Тур — это, видимо, эта пирамидка. Читаем дальше: «…вышла к туру на перевал Зап. Казнок… 12 августа 2012 года… со стороны…» За два дня до начала всеобщего ядерного безумия… Где вы сейчас, ребята… Батрачите на плантациях у беков? Или давно мертвы?.. Стоп! «Зап. Казнок»! «Зап.»! Западный!!! А на камне стояло «В. Казнок»! Восточный! Или верхний! Но не западный. Утыкаюсь в карту. Точно! Один крестик — З. Казнок, другой — В. Казнок! И рядом они совсем. Он должен быть… поворачиваюсь в нужную сторону. Седловина второго перевала в сотне метров. Просто смотреть надо было на четыре часа от спуска! Почти назад! И тропа между перевалами набита! Еще раз смотрю записку. «Продолжаем движение в сторону перевала Вост. Казнок». Если вы еще живы, ребята, желаю вам счастья. Спасибо. Ваша записка мне жизнь спасла, если не больше! По крайней мере, шансы еще есть.

До второй седловины буквально ползу. Десять минут. Думал, быстрее, но ноги почему-то не хотят шевелиться шустро. Усталость наваливается, словно всё, что я находил за крайние три дня и недоспал за две недели перед этим, копилось и ждало момента. Руки дрожат, да нет, трясутся, неожиданно начинает бить колотун. Или это высота действует? Надо вниз, благо спуск есть. Не подарок, но есть. Но сначала отдыхиваюсь и смотрю тур. Записка той же группы. Ага, «…в направлении Мутных озер и альплагеря «Алаудин». Может, вы выжили в своем альплагере? Вряд ли, тринадцать лет надо чего-то жрать, складов Госрезерва там точно нет. И хрен что на этих камнях растет. Но не будем терять время, немного отпустило, надо валить. С перевала уходит ровный снежный склон, внизу выполаживается. Улететь, вроде, некуда. Попробовать? Почему нет? Время выиграю и силы сэкономлю.

Обхожу небольшую скалу в самом верху склона, сажусь на задницу и пытаюсь изобразить из себя беспечного пацана на снежной горке. Почти получается, вот только от скорости дух захватывает, а тормозить не выходит. Но не лечу кубарем, еду. «Пять минут, полет нормальный» — всплывает в голове совершенно дурацкая фраза. Полет тем временем замедляется, дальше еду потише. Еще потише… Еще… Останавливаюсь. Всё? Смотрю назад. Неслабо я прокатился! Что по сторонам? А выход-то с перевала один! Ежели подождать, пока поедут с него джигиты, можно много чего натворить… Нет, тупо не хватит патронов. Жаль. Ладно, время позднее, надо вниз. До вторых озер, а там налево перевал к следующим озерам и к Пенджикенту. Но это не сегодня. Сегодня дойти бы до ближних озер — тех самых, которые Мутные. Переплетение морен впереди оптимизма совсем не добавляет. Особенно с учетом моего «шикарного» самочувствия, эти горы меня конкретно достали! А ветерок, между прочим, усиливается. И как-то темнеет нехорошо…

Проверяю рюкзак и автомат. Умные люди перед такими кувырканиями оружие в чехлы убирают. Ну, сильно умным я себя не считаю, но догадался. Так что, всё в порядке. Теперь вниз! И по дороге смотреть укрытия, погода явно портится. Чем дальше иду, тем сильнее убеждаюсь, что лимит везения на сегодня исчерпал. Вокруг уже основательно метет, сверху сыпет крупа, ветер норовит сбить с ног, одежда промокла насквозь. Самое неприятное, что во всех этих каменных навалах до сих пор не попалось ни одного места, где можно прилично укрыться от ветра. Видимость пока держится метров двести, но дальше будет хуже, даже мне понятно. Надо срочно прятаться.

Выскакиваю на ровное поле. Справа стена какой-то не то скалы, не то вершины, слева окончание осыпного гребня. Попросту навал крупных камней. Поле как стол и уже покрыто снегом. Была бы погода, гнал бы по нему вниз, до леса, там хоть дрова есть. Может, так и сделать? Нет, тропы не видно, влечу еще куда-нибудь. К вершине? Сомнительно, лучше в камнях искать. Сворачиваю налево и пробираюсь краем гребня, подходя к каждому крупному камню. Ничего! В лучшем случае немного прикрывает от ветра! А ведь есть здесь то, что нужно, точно есть! Найти бы только. Холодает. Одежда встает колом, это уже не мокрые тряпки, а ледяной короб! Физически ощущаю, как уходит тепло. Не подхватить бы чего, в этой ситуёвине только заболеть не хватает…

Наконец, нахожу хоть что-то: два булыжника стоят углом и слегка нависают. От ветра немного защищают, хотя снег сыплет по-полной. Но с этим можно бороться. Вытаскиваю из рюкзака кусок брезента. Не сильно большой, но прикрыться хватит. Пытаюсь соорудить полог. Плохо получается, не хватает опыта, никогда не делал подобное на камнях. Были бы деревья… А еще пальцы отказываются шевелиться. Сил совсем нет, все тело колотит, как в лихорадке… Надо сделать укрытие, иначе замерзну… И так непонятно, как сушить вещи! Порыв ветра вырывает из рук брезент. Дергаюсь за ним, спотыкаюсь о невидимый под снегом камень и падаю. Пытаюсь встать, но ничего не выходит. Сознание медленно ускользает, я еще пытаюсь ухватить последнюю мысль, но она не радует: «это конец»… И наступает темнота…

Санька

Что, Коно? Песик, что ты всполошился? Учуял что? Куда ты рвешься? Я еще с дуба не рухнула — выходить в пургень из теплого коша на улицу! Что ты не уймешься! Нет, рвется за дверь и даже подал голос. Ого! Но не зря же он бесится, не было еще такого. Ругаясь на весь свет, обуваюсь, натягиваю штаны и куртень, влезаю в бахилы, и, прихватив дрын, распаковываю вход. Арбалет брать бессмысленно, не его погодка.

Ну, и куда? Показывай, раз потащил. Погоди, погоди, не так быстро, я за тобой не успеваю! Вот, уже лучше. И что ты забыл под Фагитором? Ой, мама! Человек! Ни хрена себе! Откуда? Здоровый мужик лежит ничком, зажав в руке угол присыпанного снегом брезента. Сам мужик тоже облеплен неслабо. Но пока жив. Рядом, в каменном углу, рюкзак совершенно ублюдочной конструкции и автомат в чехле. Вот подарочек! И что мне с ним делать? До коша двести метров, только за угол морены завернуть, но мужик раза в два меня тяжелее! И главное, он не наш! Этого не может быть, но это факт. И еще, он шел сверху! Иначе не прошел бы мимо коша! Чужак, идущий сверху, с ВАА или Восточного Казнока! Полный абзац!

Ладно, если его не откачать, ничего не узнаю. Коно, не надо хватать дядю за шиворот. Я понимаю, что тебя так учили, но у меня есть идея лучше. Положим на брезент и потащим на нем. Понял? Ну вот, сказано — сделано, перевернуть тело у меня сил хватает. Теперь его мешок на спину, а автомат на шею. Я сказала, рюкзак ублюдочный? Я ошиблась. Это недоразумение с лямками — полное дерьмо! Ладно, двести метров всего. Где у этого брезента угол? Коно, держи! Сейчас найду второй, и потащим! Да где он! Ага! Готова! Коно, ну что же ты? Не за шиворот, за тряпку! Молодец, потащили! Вот же туша тяжеленная! Может, ну его на фиг, надрываться тут? Приду после пургеня, осмотрю тело… Еще упереться… вот так… Нет, ну занесло же ублюдка, не мог поближе к кошу упасть!.. Если через пять метров он не полегчает, брошу к чертям! Моя работа овец пасти, а не мужиков пришлых таскать…

Откуда он вообще взялся на мою голову? За тринадцать лет ни одного чужого здесь не было. Кроме тех шаков, что Пасруд сожгли тринадцать лет назад. Но Пасруд внизу, ниже двух тысяч, туда дорога идет с Равнин! А здесь три с половиной! И сверху! Там после Большого Писца никто не ходил, кроме наших патрулей, это точно! На перевалах до сих пор папины записки лежат! Кстати, эта сволочь не полегчала, а совсем наоборот! Черт с ним, дотяну, уже совсем немного осталось. И барахло теперь уже не брошу, не ходить же два раза! Давай, Коно, давай, немного совсем, пёсик! Вход уже. Разбираем, затягиваем, закрываем. Уф! Какое счастье — снять со спины это безобразие!..