Глава 1

Англия, 1812 год

Все оказалось намного сложнее, чем она представляла себе. Эмилия Мейтленд отошла в угол залы и окинула внимательным взглядом гостей, столпившихся под сверкающими хрустальными канделябрами и пришедших сюда, в дом ее родителей, чтобы отпраздновать ее недавнее замужество. Будь она уверена, что никто из членов семьи не спросит о причине ее отсутствия, Эмилия тут же постаралась бы затеряться в толпе, удалилась в свою комнату и малодушно спряталась бы там.

Обманывать было не в ее натуре. В прошлом «а всегда гордилась своей честностью. В прошлом она никогда не лгала. Тем не менее ложь, придуманная ею шесть недель назад в Лондоне, оказалась большим, чем небольшое лукавство. Нет, ее первый шаг в сторону фабрикации фактов стал поистине роковым, и теперь Эмилия ощущала, как эта ложь давит на нее, словно гранитная глыба.

Эмилия застыла, когда заметила, как от группы гостей, собравшихся около одного из столов с закусками, отделилась ее бабушка. О небеса! Она направилась в сторону Эмилии. Однако взгляда на лицо леди Геррит Уитком оказалось достаточно, чтобы понять, что той не нравится поведение внучки этим вечером.

Леди Геррит остановилась около Эмилии достаточно близко, чтобы быть услышанной сквозь шум музыки и разговоров.

— Эмили, дорогая, ты выглядишь так, будто ожидаешь, когда тебя поведут на виселицу. Мы не хотим, чтобы твои гости заинтересовались, что неладно с тобой, так ведь?

— Посмотри на этих людей, бабушка, — голос Эмилии почти потонул в зажигательных звуках котильона, доносившихся с высокой галереи, где разместился оркестр. — Все они верят в эту ужасную ложь!

Леди Геррит взяла за локоть внучку, и тепло ее пальцев сквозь тонкую кожу перчатки огнем обожгло холодную руку девушки;

— Если ты помнишь, нам как раз и нужно, чтобы они поверили в эту жуткую ложь.

— Знаю. Я просто не осознавала, что это будет так тяжело. Боюсь, обман не очень у меня получается.

Леди Геррит поджала губы:

— У тебя нет другого выбора, остается только привыкнуть к нему.

— Я даже боюсь подумать, как огорчатся родители, когда узнают правду о том, что я сделала.

— Именно поэтому я полагаю, что мы никогда не позволим им узнать истину. Сомневаюсь, что у кого-нибудь из них останется какая-либо симпатия к нам.

Эмилия проводила взглядом родителей, скользнувших в ритме котильона. Маленькая темноволосая и кареглазая Одри Мейтленд была похожа на юную девушку, танцующую со своей первой любовью. И в зеленых глазах ее супруга, отца Эмилии, светилось обожание, когда он улыбался своей прекрасной жене.

Эмилия никогда не видела более влюбленной пары, чем ее родители. Она выросла рядом с их любовью, ставшей образцом того, что она ожидала от своего будущего брака, и именно родители стали в какой-то мере виновниками той ситуации, в которой сегодня вечером оказалась Эмилия.

— Я не думала, что будет так трудно смотреть людям в лицо и поддерживать созданную нами иллюзию. Такое ощущение, будто я обманула каждого из присутствующих здесь.

Геррит сильнее сжала локоть своей внучки, ее пальцы пощипывали кожу Эмилии под коротким рукавом ее наряда.

— Эмили, посмотри на меня.

Эмилия оторвала взгляд от родителей и посмотрела на строгие черты лица бабушки. Серебристые нити седины, обильно пробивавшиеся сквозь темно-каштановые волосы, морщины, залегшие в уголках янтарных глаз, не смогли уничтожить ее красоту, хотя леди Геррит Уитком, вдовствующая графиня Кэслри, считала, что каждая женщина должна сохранять вокруг себя некий ореол таинственности.

— Я жду, что ты хорошо сыграешь свою роль. Ведь ты не желторотый цыпленок.

Эмилия сморщилась при мысли о своем возрасте. Через два месяца она достигнет двадцатипятилетнего возраста, станет слишком старой, чтобы быть представленной в следующем светском лондонском сезоне. Ну и пусть, родителям следовало бы оставить ее в покое. Ее сестра Аннабель скоро тоже будет представлена светскому обществу. Однако никто в семье не собирался позволить Эмилии вести мирную жизнь старой девы. Вместо этого любящие, но недовольные родители вынуждали Эмилию провести еще один сезон в городе.

А' это означало еще один раунд надоедливых вечеринок и балов. Еще один шанс для бесконечной вереницы охотников поймать богатую невесту.

И еще один приступ вины, если она не найдет никого, с кем бы ей захотелось провести остаток своей жизни.

Вины, потому что Хью и Одри Мейтленды настаивали на том, чтобы Эмилия вышла замуж раньше, чем следующей из ее четырех сестер будет позволено выйти в свет. В этом смысле ее родители оказались так же упрямы, как и она.

— Ты не сделаешь никакой глупости, так ведь, моя девочка? — Золотые глаза леди Геррит выражали взволнованную смесь решимости и опасения. — Ты ведь сама убедила меня, что это единственно возможная для тебя линия поведения. И, пожалуйста, не забудь, что на карту поставлена и моя репутация.

Ответственность за свой обман чугунным ярмом легла на плечи Эмилии. Если правда будет обнаружена, скандал погубит не только ее саму, но и бабушку, и всю их семью. Нет, она настолько запуталась в паутине лжи, что теперь не может надеяться на избавление.

Девушка посмотрела в озабоченные глаза графини и выдавила улыбку:

— Я не сделаю ничего такого, что может пошатнуть доверие моих родителей к тебе.

— Конечно, моя девочка. — Леди Геррит опустила свою руку, неодобрительно посмотрев на красные пятна, оставшиеся от ее пальцев на коже Эмилии. — Ты, прежде всего моя внучка и единственная из сестер, в полной мере унаследовавшая мою красоту.

Эмилия потерла руку, слегка онемевшую после бабушкиной «ласки».

— Мать всегда говорила мне, что мой темперамент связан с цветом моих волос.

— Да, именно ты унаследовала и мою склонность к упрямству. — Леди Геррит распахнула свой веер, и его золоченые концы засверкали в ярком свете. — Впрочем, я вполне удовлетворена тем, как ты все разыграла, даже при том, что немного упряма и иногда слишком безрассудна. Ты довольно оригинальна. Скажу честно, ты во многом похожа на меня в таком же возрасте.

Эмилия улыбнулась при мысли о том, как не вяжутся с требованиями моды ее склонность к ярким цветам и старомодным украшениям.

— Благодарю, бабушка.

— Эмили!

Эмилия повернулась на голос своей сестры, плавно скользившей в ее сторону, — светлые волосы Аннабель сверкали в золотистом свете свечей, расположившихся каскадом на канделябрах.

— Какой прекрасный вечер! — Аннабель элегантно взмахнула веером и обвела им всю залу. — Я не могу дождаться своего первого бала. Леди Геррит улыбнулась:

— Ты станешь изюминкой нового сезона, моя дорогая.

— Ты так считаешь? — Аннабель ударила себя веером в грудь. — А они не станут думать, что у меня слишком деревенский вид?

Леди Геррит провела пальцем по ее румяной щечке.

— Дорогая, они будут считать тебя бриллиантом чистейшей воды.

Аннабель зарделась от удовольствия.

— О, я так надеюсь на это!

— А мы уверены в этом. — Бабушка захлопнула свой веер. — А теперь, мои сладкие, я вижу, что прибыла леди Чедвик и мне просто необходимо поговорить с ней.

Эмилия наблюдала, как ее бабушка прокладывает дорогу сквозь окружавшую танцоров толпу, направляясь туда, где около входа, перед тремя лестницами, ведущими вниз, в бурлящую массу людей, стояла леди Чедвик. Гости расступились, пропуская леди Геррит, которая плыла по заполненному гостями помещению, как королева, в своем платье из светло-голубого шелка. Ее бабушка всегда так удивительно уверена в себе. Именно уверенности не хватало Эмилии в этот момент.

«Они сделали только то, что было необходимо, — в который раз убеждала себя девушка. — Они…»

Какой-то военный в парадной форме вошел в залу. Он остановился на мгновение на верхней ступени, оказавшись, будто в раме из белой арки входа, и окинул помещение взглядом охотника, высматривающего добычу. Эмилия видела, как он опустился по лестнице, и в эту минуту странное чувство обожгло ее. Это было похоже на то, как ястреб опускается на стаю голубей. Даже на расстоянии она ощущала опасность, исходившую от этого мужчины. Она представила его на большом черном скакуне, рыцарем из легенды, ведущим свои войска в бой. Глядя на его военную выправку, она и не сомневалась, что он лишь недавно покинул поля сражений.

Блестящий водопад роскошных черных волос великолепными волнами ниспадал ему на воротник. Бахрома золоченых эполет свисала подобно позолоте канделябров, подчеркивая невероятную ширину мужских плеч. Белая тесьма украшала переднюю часть его короткого кителя, плотно облегавшего его мощную грудь. Золотая парадная шпага касалась его бедра, а темно-желтые бриджи обтягивали мускулистые ноги в сверкающих черных ботфортах.

— Эмили, я кое о чем хотела бы спросить тебя, — произнесла Аннабель.

— О чем же? — спросила Эмилия, не отрывая взгляда от этого стройного, удивительно красивого незнакомца, пробиравшегося сквозь толпу. Он двигался с невероятной элегантностью, как бывает, когда сила сочетается с ловкостью. А сила чувствовалась в каждом его шаге. Да, за таким мужчиной можно было последовать даже в ад. А женщины, затаив дыхание, будут ждать его возвращения.

— Я обеспокоена.

— Обеспокоена? — Эмилия заметила, как в сторону офицера поворачивались головы. Женщины дарили ему восхищенные взгляды. Мужчины смотрели на его стройную властную фигуру с завистью.

Кто этот человек? Эмилия была уверена, что никогда не встречала его раньше. О да, она никогда бы не забыла подобного мужчину. Даже если бы хоть раз увидела его прежде.

— Я обеспокоена твоим замужеством. — Аннабель так тихо произнесла это, что Эмилии пришлось склонить к сестре голову, чтобы лучше слышать. Хотя Эмилия была не очень высокой, ее сестра была несколько ниже ростом, изящней и прекрасно одета по моде.

— Эмили, ты не предала свою мечту? Правда ведь?

Эмилия оторвала взгляд от офицера и посмотрела на сестру.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты вышла замуж просто для того, чтобы позволить мне выйти в свет, не так ли? — Аннабель взмахнула веером. — О Эмили, я не вынесу, если ты вышла замуж не по любви, а по какой-то другой причине.

Беспокойство в больших голубых глазах сестры тронуло сердце Эмилии. Они всегда были близки, делились своими надеждами и мечтами. А теперь впервые у Эмилии появилась от сестры тайна. Она подавила желание все рассказать, зная, что ей все равно не остается ничего другого, как только молчать.

— Тебе не стоит волноваться из-за меня.

— Но, Эмили, все произошло так быстро. Я до сих пор не могу поверить, что вы поженились по специальному разрешению. Тайное бегство с возлюбленным! Эмили, ты действительно любишь своего майора Блейка?

— Конечно, люблю. — Эмилия опустила глаза и украдкой посмотрела на вышитое кружево цвета слоновой кости, которым заканчивался короткий рукав платья сестры. Продвигаясь в своей карьере лжеца, Эмилия обнаружила, что очень трудно смотреть кому-то в глаза. — Помнишь, мы дали друг другу клятву, что не выйдем замуж, если не будем так влюблены, как папа и мама?

— Я знаю. Но, Эмилия, я ведь знаю, как ты просила, чтобы они послали меня в этом сезоне в Лондон. Я не смогу жить', думая, что ты вышла замуж из-за меня.

— Не волнуйся, Аннабель, просто пришло время перестать мучить себя. Я очень довольна своим красавцем-майором.

— Итак, это правда? — глаза Аннабель умоляли подтвердить ее надежды. — Он свел тебя с ума?

Эмилия взяла сжатые в кулак руки Аннабель в свои ладони. Вся ее ложь получила смысл, когда Эмилия посмотрела на милое лицо своей сестры. Поистине возможность видеть сестру такой счастливой стоит любого обмана.

— Один взгляд на майора Шеридана Блейка — и я поняла, что этот мужчина создан для меня.

— Я знаю, насколько ты была осторожна с тех пор… — Аннабель закусила нижнюю губу, — ну… после того неудачного происшествия во время твоего первого появления в свете.

Эмилия напряглась при воспоминании о своем недавнем бегстве от одного гибельного замужества.

— Это был превосходный урок, который я никогда не забуду. И который ты тоже никогда не забудешь.

Аннабель кивнула.

— Но ты вышла за майора Блейка так быстро. Как ты можешь быть уверенной, что он не такой же жуткий тип, каким был этот ужасный лорд Эйвсбери?

— Я давно уже не тот желторотый птенец, каким была во время моего первого лондонского сезона. — Эмилия сжала руки Аннабель, прежде чем отпустить их. — Можешь быть уверена, Шеридан Блейк — не охотник за удачей.

Аннабель вздохнула, но ее прелестное лицо прояснилось.

— А ты дрожишь, когда он прикасается к тебе?

— Как лист на ветру, — Эмилия посмотрела через плечо Аннабель туда, где рядом с одним из двух столиков с закусками незнакомый красавец-офицер приветствовал ее родителей. Странно, но этот молодой человек будто вышел из ее фантазий. Она именно таким и представляла себе майора Шеридана Блейка, если он действительно существовал. Но увы! В этом-то и заключалась проблема. Эмилия просто выдумала его. Шеридан Блейк был не чем иным, как плодом ее воображения.

— Ты всегда говорила, что судьба приготовила для нас только одного человека, — произнесла Аннабель.

— Только одного. — Эмилия затаила дыхание, и внутри у нее все задрожало, когда она повнимательнее присмотрелась к офицеру. Его окружало что-то странное, какая-то аура большой силы и власти, и девушка чувствовала это даже на расстоянии.

— А теперь я знаю, что это возможно. Я убеждена, что судьба предназначила для меня одного-единственного человека. Я смогу найти его.

— Конечно. Мы никогда не должны соглашаться на меньшее, чем замужество по любви, Анна. И следует быть очень осмотрительными, чтобы не оказаться обманутыми умными мошенниками.

Аннабель коснулась ее руки, и когда Эмилия посмотрела на сестру, то увидела блеск ее восхищенных глаз.

— Я только надеюсь, что смогу быть такой же сильной, как ты, Эмилия. Я знаю, как сильно отец и мать хотят видеть нас устроенными.

— Только подумай о том, что тебе придется провести со своим мужем всю жизнь, и знай, что притворяться влюбленной нельзя. — Сама Эмилия была уверена, что никогда не откажется от мечты найти свою единственную любовь. Даже если придется ждать встречи со своим суженым до глубокой старости. Пусть пока он живет только в ее воображении.

Шесть недель назад, из чувства долга и чистейшего безумия, Эмилия дала своей фантазии имя, которое позаимствовала из популярной пьесы одного из любимых поэтов. Шеридан Блейк стал армейским офицером, который провел в Лондоне несколько дней, прежде чем направиться назад на Пиренейский полуостров, и этого времени для него оказалось как раз достаточно, чтобы сбежать со своей возлюбленной, Эмилией. И никто не знал, что это всего лишь сказка, которую они придумали вместе с бабушкой.

Все казалось тогда таким простым. Прекрасное решение проблемы. Окончатся бесплодные поиски жениха среди охотников за удачей и скучных лондонских молодых людей. А Аннабель сможет выйти в свет.

Конечно, Эмилия не собиралась оставаться замужем за мнимым мужчиной вечно. Она намеревалась вполне определенно овдоветь спустя несколько месяцев. А в положении вдовы у нее в распоряжении появится достаточно времени, чтобы найти человека, за которого она захочет выйти замуж. Раз уж пока его нет. Она была уверена в этом.

Эмилия пристально смотрела туда, где незнакомый офицер беседовал с ее родителями. Она могла сказать даже с такого расстояния, что это именно тот тип мужчины, которого она всегда мечтала встретить. Честный. Мужественный. Преданный. Тот мужчина, которому женщина может доверить свои мечты. Кто же он такой?

— Ты всегда была такой импульсивной, Эмили.

«Импульсивной. И безнадежно романтичной», — подумала Эмилия. Она никогда не оставит свою надежду. В ту же минуту девушка получила своеобразный знак о том, что он, этот благородный человек из ее мечты, где-то совсем рядом. Она увидела, как офицер пожимает руку ее матери. Да, наверное, ее мечта очень близка к осуществлению.

— Побег с возлюбленным! Только подумать! Как это романтично!

«Да, странно, но отец и мать приветствуют незнакомца как давно пропавшего сына. Отец непрестанно пожимает ему руку, а мать пристально, с благоговением рассматривает этого темноволосого офицера. Если ее родители знают этого человека так хорошо, почему они даже не представили ее этому чрезвычайно интересному гостю?»

— Надеюсь, что бабушка права, — произнесла Аннабель, — и лондонское общество примет меня.

— Лондонское общество состоит из высокомерных аристократов, пустых фатов и иногда довольно очаровательных ловцов удачи. Ты им обязательно понравишься. Со своим наследством ты станешь мишенью для каждого охотника за невестами в Лондоне. Так что тебе следует быть осмотрительной. Не забывай о том, что случилось со мной, и постарайся избегать подстроенных ими ловушек.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Родители направились к ним. Мать вела офицера к ней, в то время как отец пошел к винтовой лестнице, ведущей на галерею для оркестра, в другой части залы. Сердце Эмилии подпрыгнуло, и каждый его удар отдавался теперь в ее горле. Она почувствовала, что не может дышать.

— Эмили, о мой Бог! — Аннабель коснулась руки Эмилии. — Посмотри на офицера, идущего с мамой.

Эмилия не просто смотрела на мужчину, она с изумлением глядела на него широко раскрытыми глазами и ничего не могла с собой поделать.

— Он просто великолепен, не правда ли? — как-то испуганно прошептала Аннабель. — Все же он выглядит слишком опасным, чтобы назвать его красивым.

«Он некрасив, — подумала Эмилия. — Нисколько, если красоту мужчины мерить мягкими, тонкими чертами лорда Байрона». В безупречных линиях лица незнакомца не было ничего мягкого. Никакой раздражительности в чувственном изгибе изящно очерченного рта. Никакой слащавости. Только образец силы и подчеркнутой мужественности.

Он был неотразим, очарователен, потрясающ!

Еще никогда в своей жизни Эмилия не видела столь привлекательного мужчины. Здесь оказался воин, который легко мог бы стоять перед ней в блестящих доспехах, ожидая талисмана от своей прекрасной дамы, чтобы взять его с собой на поле битвы.

— Эмили, посмотри, кто к нам пришел, — сказала Одри Мейтленд, стремительно приближаясь к дочери и сжимая руку офицера, будто боялась отпустить его от себя. — Разве это не изумительный сюрприз?

Эмилия бросила быстрый взгляд на мать, изумленная присутствием дерзкого военного.

— Эмили, дорогая, — Одри крепко обняла Эмилию, затем отступила назад, положив руку на грудь, — я вижу, что ты ошеломлена.

Слезы в глазах матери испугали и без того обескураженную Эмилию.

— Мама, я не понимаю…

Слова Эмилии потонули в тяжелом вздохе, когда офицер обхватил ее плечи своими большими руками и притянул к себе. Она уловила тень улыбки на его лице и веселые искры, мелькнувшие в глазах, когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее.

Эмилию целовали и раньше. Несколько скучных поклонников позволяли себе в прошлом слегка коснуться ее губ, прежде чем она успевала увернуться. Но никогда в жизни ее не целовали так. И никогда раньше этого не делал такой мужчина!

Он скользил своими твердыми губами по ее губам медленно, не спеша, так, словно имел все права целовать ее и будто имел право даже на нечто большее. Шок, смущение и волнение охватили ее. Это был поцелуй из самых сокровенных мечтаний. Он, как дерзкий нож, поразил девушку в самое сердце. Казалось, этот поцелуй стал для нее опьяняющим эликсиром.

Незнакомец не пользовался одеколоном. Но отвлекающий аромат кожи и сукна был исключительно мужским. Этот аромат не отпускал ее. Он вызывал в ней желание снова прижаться к мужчине, слиться с ним воедино.

Музыка и многоголосье залы растворились в стуке ее сердца. Хотя он не прижимал ее больше к своей груди, Эмилия чувствовала „сильный поток тепла, исходящего от его тела, согревавший сквозь шелк ее платья. И по какой-то непостижимой причине ее тело впитало в себя это тепло. Она почувствовала непонятное волнение, покачнулась от напряжения мышц, а затем вновь ощутила его прикосновение к своей груди. Ее соски разгорелись огнем, искры которого разлетелись во все стороны. А незнакомец сильнее сжал ее в своих руках. Лишь на секунду. На одно мгновение. И отпустил, оставив Эмилию бездыханной и жаждущей большего. Она посмотрела в его темные глаза и увидела трепетное волнение и вожделенную страсть, которую даже она в своей невинности смогла распознать.

— Мне не хватало тебя, Эмили, — произнес он улыбаясь, отчего на его правой щеке появилась ямочка.

Эмилия зажмурилась, оглушенная переполнявшим ее ответным чувством. На какое-то мгновение ей показалось, что этот человек действительно вышел из ее мечты.

— Не хватало меня?

В его глазах горел колдовской огонь.

— Даже не выразить словами!

Сочные ноты оркестра постепенно слились в оглушительном крещендо и стихли. Через мгновение ее отец обратился к присутствующим:

— Леди и джентльмены, прошу вашего внимания!

Голос отца едва долетал до Эмилии сквозь туман, окутавший сознание. Реальность для нее исчезла в полном смысле этого слова. О небеса! Ее поцеловал какой-то нахал! И, что самое страшное, она ответила на его поцелуй, будто знала его тысячу лет. Что подумают люди об этом поцелуе незнакомца? Особенно теперь, когда она стала замужней женщиной?

Она сверкнула глазами на незнакомого мужчину.

— Что значит эта… — ее слова растворились в испуганном выдохе, когда мужчина прижал к ее губам палёц.

— Тише, сердце мое. Отец собирается сделать объявление.

Эмилия нахмурилась, посмотрела на мать, ища поддержки своему негодованию и не найдя. Неожиданно весь мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Ее поцеловал мужчина. Здесь, в центре залы, в ее родительском доме! А мать улыбается! Эмилия оглянулась. Четыреста человек стояли в огромном помещении, обратив все взоры на галерею, где находился ее отец, приковавший к себе внимание всех присутствовавших.

— Как вам уже известно, сегодня вечером мы празднуем свадьбу моей дочери Эмилии с майором Шериданом Блейком, который находится на службе Его Величества короля Георга Третьего. — Отец замолчал на мгновение, посмотрел вниз на своих гостей, и на его губах появилась улыбка. — Мы думали, что майор не сможет присутствовать здесь сегодня вечером, так как по долгу службы ему следовало находиться на Пиренейском полуострове.

«Думали, что майор не сможет». — Эмилия посмотрела на отца. Тревожный холодок побежал по спине, и девушку охватило чувство неминуемой беды, спускающейся на нее, как тяжелые одежды.

— Но, благодаря счастливому повороту судьбы, он смог все-таки присоединиться сегодня к нам. — Хью Мейтленд улыбнулся еще шире, посмотрел туда, где на другом конце залы стояла его дочь, и, кивнув ей, закончил: — Я с большим удовольствием представляю всем вам моего зятя — майора Шеридана Блейка.

 

Глава 2

Эмилия выронила веер. Палочки из слоновой кости ударили по кончику ее изумрудных туфелек и со стуком упали на полированный дубовый паркет. Она посмотрела на незнакомца, который положил руку ей на плечо.

— Что за чертовщину вы…

— О Эмилия! Это чудесно! — воскликнула Аннабель.

— Эмилия, в нем есть все, о чем ты мечтала, и даже больше. — Одри взволнованно пожала руку дочери. — Я так счастлива!

— Но вы не поняли… Этот мужчина… — Эмилия не смогла произнести ничего больше, так как гости стали сходиться к ней и самозванцу, стоявшему рядом. Улыбки на лицах друзей и родных закружились в круговороте перед ее затуманенным взором, в ушах зазвенели их голоса:

— Поздравляю, моя дорогая.

— О, какая очаровательная пара!

— Я всегда знала, что только такой сильный мужчина добьется руки Эмилии.

— Как вам удалось вернуться, майор?

Мысли в смятении сменяли одна другую. Она принимала поздравления от гостей, будто во сне, — ошеломленная, онемевшая. Это не может происходить на самом деле. Девушка чувствовала себя так, будто вихрь сбил ее с ног. Голова кружилась. Сердце бешено колотилось в груди. Она должна прекратить все это!

Из многоголосой толпы, окружавшей Эмилию и самозванца, вышел отец.

— Ты сделала меня самым счастливым, дочь, — произнес он, коснувшись ее щеки.

— Отец, этот мужчина…

— …считает себя самым счастливым человеком в мире, — произнес самозванец, прижимая Эмилию еще сильнее. — Потому что удостоен такой чести, как получить руку вашей дочери.

Эмилия посмотрела в его темные, как безлунная ночь, глаза.

В их бездонной глубине затаились веселье и едва уловимое предупреждение, лишившее ее слов протеста, которые она намеревалась произнести. Этим взглядом он поймал ее в ловушку, и неожиданно она почувствовала себя голубкой в когтях ястреба.

— Я заказал еще один вальс, — сказал Хью Мейтленд, — для моей дочери и ее мужа.

Эмилия смутно услышала, как скрипки исполнили первые такты вальса. Красавец-офицер, теперь почему-то оказавшийся ее мужем, переместил свою руку на талию и повел к танцевальной площадке, а гости расступились и образовали проход, улыбаясь и поздравляя молодых.

— Как вы думаете, что вы делаете? — прошептала Эмилия, обращаясь к самозванцу и еле заметно пытаясь отстраниться от него.

— Я танцую с моей невестой, — он усмехнулся, и та удивительная ямочка вновь появилась у него на лице. — Улыбнитесь, дорогая. Мы ведь не хотим, чтобы люди думали, будто вы не любите меня.

— Люблю вас? — Эмилия споткнулась и в следующую минуту закружилась в головокружительном танце, подхваченная объятиями партнера.

Он насмешливо шепнул ей:

— Я не знал, что вы так неопытны в вальсе. Расслабьтесь и следуйте за мной.

— Неопытна?! Да я прекрасно танцую! Его темные как ночь глаза озорно сверкнули.

— Ах вот как?!

Эмилия бросила на самозванца свирепый взгляд, ощутив странный трепет во всем теле. Несмотря на перчатки, жар мужской руки обжег ее сквозь шелк изумрудного платья, а его тепло просочилось в ее кровь.

— Не пытайтесь меня смутить! — попыталась защититься девушка, отчетливо сознавая, что одно присутствие этого человека здесь, в этой зале, сбивает ее с толку.

— Но, я думаю, это доставляет вам определенное наслаждение.

— Не пытайтесь возбудить меня! — И снова она сказала не то, что чувствовала.

— А мне почему-то кажется, что вам это нравится. — Его улыбка стала явно озорной. — Я с нетерпением жду ночи, полной изумительного возбуждения. — В его глубоком, бархатном голосе прозвучала чувственная нотка — тайное обещание затаенной глубоко внутри страсти.

От волнения Эмилия сбилась с ритма и наступила ему на ногу. Но партнер тут же заботливо придержал ее за талию и пожал ей руку, помогая удержать равновесие.

Девушка поймала его взгляд и вдруг с испугом осознала, что он прекрасно понимает ее состояние и даже не пытается это скрыть, как следовало бы поступить на его месте любому порядочному человеку. Эмилия была уверена, что он ощущает любое изменение ее настроения. Но самое ужасное заключалось в том, что этот самозванец явно хотел, чтобы она знала, как легко он читает ее мысли. О, как она хотела задушить его!

— Так вот почему вы заявились сюда и решили назваться моим мужем?

— Назваться? — Мужчина бросил на нее невинный взгляд, совершенно не соответствующий нахальному блеску его глаз. — Но, Эмили! Уверяю вас, хоть мы и поженились поспешно, все было очень законно.

— Мы никогда не были женаты, — девушка произнесла это тише, заметив, что к ним присоединилась еще одна пара.

— Конечно, — продолжал он, еле заметно улыбаясь уголками губ, — я отсутствовал несколько недель, но мне становится страшно при мысли, что вы могли забыть ту единственную восхитительную ночь, которую мы провели вместе.

— Будьте любезны, прекратите болтать чепуху! — яростно прошипела Эмилия, изо всех сил стараясь быть безмятежной.

— Эмилия! Как вы раните меня! — Он ухмыльнулся.

О, как она жаждала убрать насмешливую улыбку с его красивого лица, влепив ему пощечину!

— Между прочим, я умею пользоваться пистолетом, — сообщила Эмилия и тут же почувствовала, как по-детски это прозвучало.

Он только рассмеялся:

— Ого! Я весь дрожу.

— Ах вы… негодяй! Как вы осмелились прийти сюда и сыграть эту отвратительную комедию!

— Комедию? Эмили, дорогая, я думал вы скучали без меня!

Эмилия остановилась посреди залы, со стыдом заметив, что ее ноги дрожат. Это гнев, охвативший ее. Она дрожит не от прикосновений этого самозванца, вне сомнения.

— Ах так?! — Если бы ее глаза могли метать молнии, от этого человека остался бы один пепел. — Думаю, настало время объявить всем, что вы — мошенник.

— Вряд ли это будет мудрым решением.

— О, почему же, скажите, пожалуйста? Он улыбнулся, и Эмилия тут же вспомнила, как он совсем недавно поцеловал ее.

— Потому что ваша семья и все гости страшно поразятся, узнав, что вы ввели их в заблуждение, заставив поверить в свое замужество.

Холодок побежал по ее сердцу. Эмилия посмотрела ему в глаза, в глубинах которых отражалась вся суть этой двусмысленной ситуации.

— Да, дорогая, я знаю все.

Короткий вздох вырвался из груди девушки — вздох или даже писк испуганного кролика, попавшего в ловушку ко льву. «О небеса, как он узнал правду? Чего он хочет? Если он расскажет правду, вся ее семья пострадает!»

А незнакомец, между тем, поднял ее руку, посмотрел на сжатый кулак Эмилии, и выражение его лица сделалось мрачным.

— Ну что же, считаю, пришло время поговорить, — произнес он, медленно проведя пальцем по ее руке, словно желая успокоить.

В вихре охвативших ее чувств Эмилия не заметила этого нежного движения, однако она не стала сопротивляться, когда мужчина повел ее прочь с танцевальной площадки. Словно сквозь туман девушка увидела своих родителей, сидящих на греческих креслах около бледно-зеленой стены залы. Да, мать с отцом старались все сделать для того, чтобы она была счастлива. Они любили ее. Доверяли ей, не задавая вопросов. Что они подумают, если узнают, что она обманула их?

У нее защемило сердце, когда Эмилия поняла, сколько боли может причинить им. Но теперь ее будущее зависит от какого-то самозванца.

Леди Геррит встретила внучку с «мужем», когда те уже покинули танцевальную площадку. Она явилась перед ними, словно дворцовый страж, — вся в бледно-голубом, с высоко поднятой головой, ее золотые глаза горели гневом.

— И куда же вы направляетесь с моей внучкой, майор Блейк?

Хотя графиня говорила тихим голосом, Эмилия услышала в ее голосе плохо скрытые зловещие нотки. Но, похоже, на «Блейка» не произвел впечатления взгляд этой женщины, способной заставить застыть любого, лишь посмотрев на нее.

— Нам есть о чем поговорить, леди Геррит, — произнес он низким решительным голосом. — Я полагаю, вы тоже принимали участие во всем этом. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Леди Геррит посмотрела на Эмилию — неожиданное сомнение появилось в ее глазах.

— Эмили, что это значит? Эмилия облизнула сухие губы.

— Он все знает, бабушка.

Леди Геррит зажмурилась, ее губы произнесли беззвучное проклятье. Но когда она вновь открыла глаза, в их золотых глубинах сверкала холодная решимость. Она сухо кивнула:

— Очень хорошо, следуйте за мной.

В голове Эмилии все перемешалось, когда она вышла из залы вслед за графиней и направилась по коридору, где мерцающий свет канделябров бросал пляшущие тени на стены, обитые красным деревом. Это она сама сплела каждый узел ужасной паутины, теперь угрожавшей задушить и ее бабушку, и всю семью. Не в первый раз она проклинала себя за безрассудный поступок.

Эмилия сжала зубы, вошла за бабушкой в библиотеку и пристально посмотрела на мужчину, шедшего за ней. О небеса, есть ли способ заставить этого человека убрать его сводящую с ума улыбку с бесстыдных губ!

— Похоже, мне повезло, что у вас нет с собой пистолета. — Мнимый майор едва не коснулся кончика носа Эмилии своим указательным пальцем. — Вы выглядите достаточно разгневанной, чтобы без колебаний пристрелить меня.

Эмилия оттолкнула его руку в сторону.

— Прекрасная идея! Давайте встретимся внизу? Он наклонил голову, улыбаясь так, что девушка ощутила покалывание в пояснице.

— Милая леди! Я готов встречаться с вами в любое время. Но, конечно же, не для дуэли. Я вовсе не это имел в виду.

Эмилия отвернулась от него, чувствуя как от этих слов вспыхнуло все ее лицо. Этот наглец заслуживает виселицы! Девушка подошла к одному из распахнутых окон, подставив лицо освежающему прохладному вечернему ветерку.

А леди Геррит, между тем, закрыла дверь, словно убирая музыку, доносившуюся из залы струйками серебристых нот, и, повернувшись к офицеру, свирепо посмотрела на самозванца своим самым убийственным взглядом.

— Ну, молодой человек, и что же вам известно?

Майор Блейк улыбнулся в ответ, подошел к камину и положил руку на гладкую белую мраморную облицовку, словно именно он и был хозяином этого дома. Эмилия почему-то подумала о том, что вырезанные в мраморе Аполлон и Венера стоят, с каким-то изумлением глядя на незнакомца, широко раскрыв глаза, будто очарованные этим смертным.

— Я знаю, — размеренно произнес он, — что вы и Эмилия выдумали Шеридана Блейка шесть недель назад.

— Что за чепуха! — Леди Геррит изобразила неподдельное изумление.

— Не стоит отрицать очевидное, леди Геррит. — Майор провел кончиками своих длинных пальцев по мраморной поверхности. — Я знаю, что у вас есть специальное разрешение адвоката на свадьбу вашей внучки и майора Блейка. Он заплатил за подделку этих бумаг. А у меня, между прочим, имеется копия этих бумаг, спрятанная в надежном месте.

Он действительно знал все. Кровь бросилась Эмилии в голову, когда она поняла, что оказалась в западне.

— Как вы обнаружили все это? — как бы между прочим, поинтересовалась графиня.

— Не имеет значения. — Мужчина посмотрел на изящную каминную доску из мрамора, где был изображен Юпитер, сбрасывающий Вулкана с горы Олимп, — отец и сын, навечно соединенные в непримиримой борьбе. — Главное то, что я знаю вашу тайну. И мы все понимаем, что если правда станет известна остальным, вы и ваша семья не смогут больше никогда показаться в свете.

Эмилия посмотрела на этого темноволосого интригана и удивилась: как она могла поверить, что он — человек ее мечты. Нет, этот мужчина явился из кошмарного сна!

— Я не позволю вам сделать это, — холодно произнесла леди Геррит.

Вместо ответа он посмотрел на Эмилию мрачным, проницательным взглядом и после продолжительной паузы сказал:

— Хотя вы, должно быть, достаточно безрассудны, чтобы поставить под угрозу свою репутацию, я сомневаюсь, что вы принесете в жертву леди Геррит, Аннабель и трех других сестер. Не говоря уж о том, что станет с вашими родителями, когда они узнают правду.

Эмилия сжала кулак — ее охватила бессильная ярость. Как он мог пойти на это? Ей отчаянно захотелось закричать, сорвать подушку со старинного дивана и запустить ею в самозванца. Как она могла так обмануться насчет этого человека? Как она могла представить, что он обладает всеми качествами, которые ей хотелось бы видёть в мужчине? Честность. Мужественность. Верность. О небо! Этот человек — просто негодяй! Злодей!

Он улыбнулся, и удивительно добрая линия его губ смягчила суровый взгляд глаз.

— Я не хочу причинить боль вам и вашей семье.

— Вы лжете! — Она отвернулась от него и посмотрела на ширму, стоявшую за камином. На гладком шелке изящными стежками был вышит рыцарь, стоящий на коленях перед дамой сердца. Эмилия сама вышивала эту сцену и думала о своей настоящей любви. Такую любовь и такого человека — Эмилия была уверена в этом — она сможет узнать с первого взгляда. И уже ошиблась однажды. Как же ей удалось и во второй раз допустить такой промах? Господи, когда же она только научится?

— Скажите мне, чего вы хотите? — спросила леди Геррит.

Мнимый майор Блейк поставил ногу на медную подставку около камина и взглянул туда же, куда был устремлен взор Эмилии.

— Я солдат, но, вернувшись с поля боя, обнаружил, что остался без средств к существованию.

Итак, он все же военный. Эмилия подозревала это. Он носил форму и слишком походил на хищника. Но было в нем и еще что-то — мрачное, зловещее. Девушка чувствовала, что этот человек прошел через ад и до сих пор не мог уйти от воспоминаний о пережитом. Но самое странное, что именно это и привлекало в нем.

— Кто вы? — спросила она.

— Неважно, — он наклонил голову, оторвав взгляд от давно погасших углей и улыбнулся. — Вы можете называть меня Шеридан.

Шеридан, мужчина из ее снов. Эмилия скрестила руки на груди.

— Я предпочла бы никак вас не называть, лишь бы вы ушли.

Он усмехнулся.

Эмилия стиснула зубы. Как он смеет смеяться над ней, негодяй!

Леди Геррит подняла лорнет, посмотрела на молодого человека, а затем спросила:

— Сколько вы хотите?

— Хотя у вас солидный доход, я полагаю, что мог бы добиться большего, став мужем мисс Мейтленд.

Смысл сказанного поразил Эмилию, словно удар в грудную клетку.

— Если вы хоть на секунду решили, что я соглашусь на это, — воскликнула она, — то вы очень ошиблись.

Он посмотрел на девушку, и в его темных глазах отразился свет горевших на стене свечей.

— Вам нужен муж, мне нужно положение в обществе.

— Это абсурд.

Эмилия прошлась по библиотеке и повернулась, лишь достигнув застекленного книжного шкафа из красного дерева, стоявшего в другом конце комнаты.

— Я не намерена позволять вам вальсировать здесь и выступать в роли моего мужа.

Он изучающе смотрел на нее некоторое время, и улыбка играла в уголках его губ.

— Я думаю, у вас не очень большой выбор в этой ситуации.

— Последние два года я старалась избегать таких охотников за удачей, как вы. Если вы полагаете, что я…

— Эмили, — вдруг позвала леди Геррит, и ее голос резко прервал тираду.

Эмилия посмотрела на бабушку.

— Что такое?

Леди Геррит постучала веером по ладони и сказала:

— Мы у него на крючке, моя дорогая.

— Но я… — Эмилия замолчала, смысл слов бабушки, наконец, дошел до ее затуманенного сознания. Этот человек поймал ее. Она взглянула на самозванца, и внезапно гнев соединился в ней с жутким страхом.

О Боже, она выдумала себе мужа, чтобы избежать свадьбы с ловцами богатых невест, и сама же попалась в собственную ловушку.

— Никогда в жизни я не встречала более презренного…

— Успокойся, дорогая, — произнесла леди Геррит. — Есть несколько вопросов, которые нам надо обсудить с этим джентльменом.

— Джентльменом? Ха-ха! — презрительно усмехнулась девушка, но леди Геррит не обратила внимания на эмоции внучки.

— Итак, я хотела бы выяснить ваши условия, майор. Как я понимаю, вы собираетесь жить в этом доме в качестве мужа моей внучки.

— Я буду лучше жить со свиньей! — Эмилия сморщилась, глядя на самозванца, но тот лишь усмехнулся в ответ.

— Эмилия, пожалуйста, держи себя в руках. — Леди Геррит продолжала постукивать веером по ладони. — Это дело надо обсудить хладнокровно.

— Я думаю, не стоит напоминать, кто отвечает за создавшуюся ситуацию.

У Эмилии перехватило горло.

— Нет.

— Тогда веди себя прилично, пока мы обговорим несколько деталей.

— Бабушка, ты ведь не ждешь от меня, что я буду жить в родительском доме как жена этого подлеца.

— Расслабьтесь, мисс Мейтленд, — пожал плечами майор. — Я никогда в жизни не соблазнял невинных девушек. Это не в моих правилах, не волнуйтесь за свое целомудрие.

Это было пощечиной. Он не испытывает по отношению к ней никаких чувств! В то врем? как она вообразила, будто он кровь и плоть ее фантазий. О, как унизительно признаться в собственной ошибке.

— Наглец! Охотник за богатыми невестами!;

О небеса! Это переполняло чашу ее терпения. Эмилия обессилев, опустилась на край дивана, стоявшего рядом с окном, и стала слушать, как бабушка заключает сделку с самим дьяволом.

Геррит пристально посмотрела на высокого мужчину, стоявшего у потухшего камина.

— Я ожидаю от вас поведения, достойного джентльмена, по отношению к моей внучке.

— О, умный человек знает, что лучше не подходить к разозленной тигрице, — он улыбнулся Эмилии, — особенно, если тигрица владеет оружием.

— Да, да! У моей внучки есть характер. Боюсь, что это она унаследовала от меня. — Леди Геррит строго взглянула на самозванца. — Вы поступите правильно, если поймете, что если вы каким-либо образом обидите мою внучку, я найду путь, чтобы наказать вас.

— Уверяю вас, — майор Шеридан выдержал пристальный взгляд графини, не дрогнув, — как я уже сказал ранее, не в моем вкусе совращать девственниц.

Пожилая дама кивнула.

— Предполагаю, что если вы не понравитесь моей внучке, то станете посещать распутниц. Я настаиваю, чтобы, делая это, вы соблюдали осторожность.

— Бабушка! — Эмилия даже испугалась, услышав слова леди Геррит. — Я не могу поверить, что ты готова позволить подобное этому человеку, в то время когда он выдает себя за моего мужа.

— Да, дорогая, но он — мужчина. Ты ведь не собираешься выполнять супружеские обязанности, значит, нам следует быть реалистами и признать, что ему придется удовлетворять их где-нибудь еще.

— Я не хочу, чтобы мой муж якшался с распутницами.

— Эмили, дорогая, — леди Геррит обратилась к ней так, будто говорила с капризным ребенком. — Он ведь не настоящий муж.

— Не в этом дело, — Эмилия постаралась спрятать руки, чтобы скрыть их дрожь. — Что подумают люди, если узнают, что человек, считающийся моим мужем, ищет удовольствия в борделе.

— Именно поэтому я настаиваю, чтобы он был очень осторожен.

— Я против! — Эмилия почувствовала, как у нее все внутри дрожит при воспоминании о прошлом унижении. — Мой муж не должен содержать любовниц.

Геррит, поджав губы, посмотрела на Эмилию.

— Сомневаюсь, что у тебя осталось право выбора.

Эмилия посмотрела на человека, так неожиданно ворвавшегося в ее жизнь. Он все еще смотрел на нее с улыбкой, скрытой в уголках рта. Он был похож на льва, лениво размышлявшего, съесть ли свою жертву на обед или позабавиться с ней для начала.

— Вы согласны, майор? — спросила леди Геррит. — Вы будете осторожны, очень осторожны в этом вопросе?

— Я не сделаю ничего такого, что могло бы смутить леди. — Он опять улыбнулся, и в его глазах сверкнуло озорство. — В любом случае, никто не заметит, что миссис Мейтленд не в состоянии удовлетворить своего мужа.

Эмилия вскочила на ноги.

— Моему мужу не придется искать утешения в объятиях другой женщины.

Он пожал широкими плечами, скрытыми под голубым сукном мундира с блестящими золотыми эполетами.

— Мне осталось только ждать, чтобы увидеть, правду ли вы говорите. — Эмилия снова сжала кулаки.

— Вам придется ждать, пока солнце не погаснет. — Шеридан громко рассмеялся. — Вы проявляете такую страстность, что, должен признать, — я потрясен.

— Да вы…

— Эмилия! — рассерженно окликнула леди Геррит. — Пожалуйста, возьми себя в руки.

Эмилия собралась возмутиться, но одного взгляда на бабушку оказалось достаточно, чтобы сдержаться. Она кивнула, молча просчитывая возможность ответить на оскорбление мужчины.

А графиня посмотрела на офицера и подвела итог:

— Значит, так и решим, если вы не возражаете. А теперь, молодой человек, я хотела бы остаться наедине с внучкой.

— Уверен, вам будет, что сказать друг другу, — он посмотрел на Эмилию. Его темные глаза впились в нее так, словно он желал проникнуть ей в мозг и прочесть ее мысли.

— Думайте об этом так, мисс Мейтленд: вам нужен муж, а мне — возможность начать новую жизнь. Сотрудничество послужит нашей общей выгоде.

Эмилия надменно вздернула подбородок:

— Я никогда не выйду замуж за негодяя!

— Разве? А я думал, что мы подходим друг другу.

— Это вам показалось.

Он улыбнулся. Его задумчивый взгляд, казалось, затронул самую душу Эмилии.

— Возможно, вы и правы.

С этими словами Шеридан развернулся и вышел за дверь.

Тревожное чувство отчаяния овладело ею, когда она посмотрела вслед уходящему офицеру. Если бы он оказался героем, появившимся неожиданно, она бы легко влюбилась в него. Но получилось так, что он стал ее врагом. И придется искать возможность одолеть его.

Леди Геррит раскрыла веер и осторожно посмотрела на разрисованный шелк.

— Мда, следует признать, что этот господин — довольно интригующая личность.

— Не нахожу ничего интригующего в этом наглеце!

— Разве? — графиня посмотрела на внучку взглядом, говорящим, что сама она думает иначе. — Я думала, он тебя заинтересовал.

— Да, вначале, когда я только увидела его. — Эмилия теребила золотистую шелковую ленточку на талии. — Он показался мне привлекательным, преисполненным достоинства.

— Да, он именно такой. И так прекрасно владеет собой!

— Бабушка, как ты можешь хорошо отзываться о таком нахале!

— Мне кажется, ты ошибаешься. — Пожилая женщина повернула голову, бледно-голубые страусиные перья в ее волосах качнулись, когда она посмотрела на то место, где недавно стоял незнакомец. — Не сомневаюсь, что он из прекрасной семьи. Ты видела, какое у него лицо: высокие скулы, остро очерченный нос, а его обращение?| Уверяю тебя, это все врожденное. Он — аристократ до мозга костей. Не удивлюсь, если он окажется вторым или третьим сыном какого-нибудь лорда. Да, это определенно голубая кровь.

— Голубая? — Эмилия гневно прошлась по комнате, как тигрица, изучающая размеры своей клетки. — Этот человек самый отъявленный негодяй!

— Ну-ну, — графиня успокаивающе махнула рукой. — Конечно, человеку, решившему выйти в отставку, нелегко…

Эмилия замерла перед глобусом, стоявшим на подставке из орешника в углу комнаты, и перебила:

— Бабушка, уж не означает ли все это, что ты согласна с этим наглецом? Он шантажировал меня, требуя признать его в качестве мужа.

Леди Геррит поднесла веер к подбородку и укоризненно посмотрела на девушку.

— Жаль, он такой роскошный мужчина.

— Похоже, у него черная душа. — Легким движением руки Эмилия провела глобус в движение.

Неумение разбираться в людях приводило Эмилию в ярость так же, как и то, что этот незнакомец оказался не тем, за кого она его приняла. Она совершила такую глупость. Как она могла, едва взглянув на человека, представить, что он воплощение ее снов?

— Как ты думаешь, бабушка, откуда он узнал правду? Мог Бимиш проговориться?

— Никогда! — леди Геррит поспешила защитить своего кучера.

— Но Бимиш был единственным, кто знал, что мы намереваемся сделать. Он доставил нас в мэрию.

— Бимиш служит у меня одиннадцать лет. Я взяла его на работу, когда он находился на самом дне. Он не мог больше развлекать публику на рынке и остался без всяких средств к существованию. Бимиш скорее умрет, чем выдаст мою тайну или предаст меня.

Эмилия кивнула, вспомнив великана с расплющенным лицом, служившего бабушке, как верный пес.

— Но тогда как же этому самозванцу стала известна правда?

— Эмилия, это не так важно. Важно, что он все узнал.

Эмилия застонала от бессилия:

— Не могу поверить, что ты согласилась на его требования без борьбы.

— Скажи мне, дорогая, чего ты ждала от меня? — леди Геррит печально посмотрела на внучку.

— Нам не следовало так просто его отпускать.

— А что мы можем сделать, чтобы помешать ему осуществить свой план?

— Я не знаю. — Эмилия снова прошла из конца в конец комнаты, задев портьеры у окна, отчего тяжелая бархатная ткань закачалась'. Ей хотелось кричать от отчаяния. Проще всего было пойти в залу и объявить всему миру, что майор Шеридан Блейк — самозванец. Но, конечно, она не могла этого сделать. По крайней мере, не сейчас. Пусть она попала в западню, но этому типу не удастся загнать ее в угол. Девушка остановилась у камина, слегка стукнув кулачками по тому месту, на которое опирался локтем так некстати появившийся мужчина.

— Я не позволю этому человеку разбить мою жизнь!

— Только прошу тебя, Эмилия, не делай глупостей.

— Конечно, нет, — Эмилия подняла голову и улыбнулась, представив себя в тот день, когда заставит «мужа» заплатить за все свои сегодняшние мучения. — Но поверь, я обязательно что-нибудь придумаю.

Леди Геррит подняла глаза к небесам:

— Я боялась, что ты именно это и скажешь.

 

Глава З

Похоже, он научился обманывать. По крайней мере, он, Саймон Джеймс, поверил, что у него это получается. За последние несколько лет он добровольно участвовал в нескольких опасных операциях. Все они требовали определенного изменения личности. И все это делалось ради страны и короны. Он не спрашивал себя, зачем идет на такой риск. Возможно, просто не хотел отвечать на подобные вопросы. А возможно, и боялся себе признаться, что делал все это из желания что-то доказать отцу, который выбросил его из своей жизни много лет назад.

Однако, стоя у одного из столиков с закусками и наблюдая, как Эмилия Мейтленд вошла в залу в сопровождении бабушки, Саймон почувствовал угрызение совести от того, что решил сыграть роль майора Шеридана Блейка. Эмилия Мейтленд пленила его, как ни одна женщина ранее, и это увлечение может стать роковым, если он не будет осторожен.

Саймон следил за каждым движением Эмилии, когда она медленно шла сквозь заполненное людьми помещение. Замысловатый узор, вышитый у нее на платье, колыхался при каждом ее шаге. Подобным узором вполне могли украшать свое рукоделие красавицы во времена рыцарей. Да и в самой девушке, в ее облике было что-то, заставлявшее думать о ней, как о даме сердца, ради которой мужчины готовы пойти на любые безумства.

В своем изумрудного цвета платье и со своими золотистыми волосами Эмилия казалась экзотической тропической птицей, пролетающей над прудом с бледными лебедями. Хотя Эмилию нельзя было назвать красавицей. В лондонском свете эталоном красоты считались бледные, воздушные создания, а Эмилия была переполнена огнем, горевшим в ее золотых глазах. Этот огонь поглотит любого, кто забудет об осторожности. Но Саймон, к своему ужасу, вдруг понял, что как раз желает забыться и сгореть в этом пламени.

Он вспомнил мгновение, когда держал Эмилию в своих объятиях, ощущая легкий трепет ее губ и чувствуя на своей щеке тепло ее дыхания. Едва он обнял ее, как его тело мгновенно отреагировало такой острой волной желания, что даже сейчас, когда Саймон подумал об этом, кровь зашумела у него в висках. Проклятье! Оннемеет при одной мысли о ней.

Он жадно осушил бокал шампанского и решил, что все эти мысли у него возникают просто оттого, что у него давно не было женщины. Надо думать о ком-то другом, иначе Эмилия Мейтленд окончательно сведет его с ума.

— У нас сегодня чудные сандвичи, сэр. Повара колдовали над ними целый день.

Саймон улыбнулся, услышав этот хриплый мужской голос, и посмотрел через плечо, где небольшого роста мужчина в темно-голубой ливрее с гербом Мейтлендов раскладывал на блюдо закуски.

Несмотря на белый парик, который лакей нацепил поверх жидких соломенных волос, не оставалось сомнений, что этот толстый рот и карие глаза могут принадлежать только одному человеку — сержанту Горасу Дигби.

Саймон подошел к столику и оценивающе посмотрел на блюдо.

— Итак, я вижу, вы, наконец, нашли подходящее место в жизни, — сказал он тихим голосом, так, чтобы его услышал только сержант.

— И неплохое, сэр, — ухмыльнулся тот, и по его мрачному лицу пролегли глубокие морщины. — Все-таки лучше это, чем ползать по захолустным дырам Англии в поисках контрабандистов. И общество намного приятнее, чем все эти проходимцы. Во время последней операции я научился спать с открытыми глазами.

— Те контрабандисты, о которых вы говорите, оказывали ценные услуги короне, Дигби. — Саймон выбрал себе тонкий ломтик крекера с омаром в красном соусе. — А сегодня создана довольно широкая сеть информаторов, которая снабжает сведениями командование. Если бы не они, мы никогда бы не узнали, что корпорация Мейтленда занимается еще и контрабандой оружия.

— О да, сэр! Многие не понимают, сколько пользы приносят контрабандисты в качестве шпионов. — Дигби взглянул на Саймона. — Большинство считает, что их следует вешать за это.

Офицер кивнул.

— Хотя среди людей, промышляющих этим Делом, много негодяев, я, к своему удивлению, понял, что многие из них сохранили верность своей родине. Многие сами осознают, что оказывают услуги обществу, переправляя товары и тем самым, нарушая континентальную блокаду.

— Уж это точно, сэр. Здесь порядочно людей, которые не прочь попользоваться этими товарами.

— В этой стране трудно найти того, кто не покупает контрабанды.

Саймон огляделся вокруг, задержав взгляд на Эмилии Мейтленд. Она кружилась в танце со своим отцом; изумрудное платье завивалось вокруг ее длинных ног.

— Половина женщин в этом зале носит шелковые платья. Держу пари, что большая часть шелка привезена из Франции. Хотя, спроси любого, и они все будут клясться, что материал завезен из Ост-Индии.

— О да, сэр, я заметил, что даже у лордов в Адмиралтействе шелковые носовые платки. К тому же никто не сможет отрицать, что контрабандисты передают солидную информацию о Бонапарте и его армии. — Дигби нахмурился, перекладывая сандвичи с подноса на серебряную тарелку. — Жаль, что сейчас я ничего не могу вам сообщить, сэр.

— Вам так и не удалось ничего узнать?

— Ничего, кроме того, что уже известно. Дигби положил еще один сандвич с осторожностью человека, строящего карточный дом. — Известно, что кто-то из Мейтлендов связан с контрабандистами, но я ни слова не узнал об их подпольной деятельности.

Саймон был в курсе того, что кто-то из Мейтлендов занимается не только контрабандой сахара и шерсти во Францию. На их кораблях Бонапарту доставляли порох и оружие. То самое оружие, которое убивало молодых английских парней, воевавших в Испании. Сердце Саймона сжалось при мысли об этих жертвах, и он вновь, уже в который раз, дал себе слово найти этого негодяя-торговца и собственноручно отправить его на эшафот.

— Мы знаем, что груз первоначально предназначался для доставки в Танжер. Получатель — французский агент. Нам надо узнать, кто он. — Саймон говорил шепотом. — Оружие спрятано в бочках с сахаром. Я подозреваю, что команды торговых судов не имеют понятия о том, что они перевозят. Человек, которого мы ищем, скорее всего, один из тех, кто контролирует погрузку. Кто-то из директоров компании.

Дигби кивнул:

— Думаю, вы правы, подозревая кого-то в высших эшелонах руководства.

Наблюдая за Эмилией и ее отцом, Саймон отметил для себя, как они привязаны друг к другу. И тут же его охватило неопределенное чувство страха. Ведь предателем вполне мог оказаться и Хью Мейтленд. Странно, но мысль о том, что придется отправить на эшафот этого красивого мужчину с каштановыми волосами, не вызвала у него восторга.

— Похоже, вам удалось взять эту твердыню, сэр. — Дигби удивленно покачал головой. — Должен признаться, я не верил, что юная леди поддастся на вашу игру.

— Я не оставил ей ни малейшего шанса.

Саймон провел большую часть своей жизни в армии. Суровая профессия военного не позволяла как следует изучить все особенности таинственной женской души. Если вообще кто-то способен ее изучить и понять. Но все же Саймон чувствовал, что ему следует быть крайне осмотрительным с этой юной красавицей.

Сержант оценивающе окинул взглядом девушку и произнес:

— Если позволите высказать свое мнение, я считаю — она прекрасна.

— Можете говорить о ней все, что хотите, Дигби. — Саймон продолжал любоваться блеском волос танцующей девушки. — Если бы не возможность получить доступ к ее отцу, эта маленькая злючка вообще ничего бы для меня не значила.

— Понимаю, — Дигби положил еще один сандвич на гору, которую сооружал. — Полагаю, ее внешность облегчит вашу деятельность, ведь вы все-таки считаетесь ее мужем.

— Я всего лишь выполняю задание. — Саймон нахмурился, подумав, что ему придется постоянно напоминать себе об этом, когда дело будет касаться Эмилии Мейтленд. — Меньше всего мне бы хотелось связываться с женщинами.

— А вот это мудро, сэр. — Дигби положил последний сандвич и отошел в сторону, чтобы полюбоваться на творение своих рук. — Знаете, о чем я думаю? Все-таки интересно, что она примирилась с появлением выдуманного мужа. Интересно, почему она вообще его придумала?

— Разве может мужчина проникнуть в душу женщины?

У Саймона имелась своя теория по поводу причин, заставивших Эмилию выдумать себе мужа. Скорее всего, она имела какую-то романтическую любовную связь и надеялась, что сможет продолжать ее, не опасаясь последствий, если будет считаться замужней женщиной, так как муж не станет возражать. Неверность была обычным делом в английском высшем свете. Слишком обычным.

Он вспомнил страстный взгляд ее прекрасных золотых глаз, когда она смотрела на него после их поцелуя. Он достаточно хорошо разбирался в женщинах, чтобы узнать страсть, а глаза Эмилии Мейтленд горели именно страстью. Эта женщина светилась внутренним огнем. Служба в армии научила его находить слабое место врага и использовать его в свою пользу. Неужели он уже отыскал брешь в защите мисс Мейтленд?

— Странно, не правда ли? Молодая леди придумывает себе мужа-офицера. Высокого, темноволосого и даже майора. И вы как раз в этом звании. Такое ощущение, будто за всем этим кроется нечто гораздо большее, чем, кажется на первый взгляд.

Майор посмотрел сверху вниз, хмуро встретив улыбку Дигби.

— Надеюсь, вы не посещаете гадалку?

— Нет, сэр. Но думаю, что это судьба. Мисс Мейтленд так рассказывала о своем муже, будто знала вас давным-давно.

Саймон снова посмотрел на Эмилию Мейтленд, стараясь избавиться от чувства, охватившего его, едва он впервые увидел эту девушку. По какой-то странной причине у него сразу появилосъ такое ощущение, будто они уже встречались где-то раньше. Но этого не могло быть. Он бы не забыл ее никогда.

— Я не в том настроении, чтобы слушать ваши разговоры о родственных душах и прочих суевериях, — хмыкнул майор.

— Да, сэр. Я знаю, что вы верите только в то, что поддается объяснению. — Дигби усмехнулся. — И, тем не менее, это странно.

Саймон нахмурился:

— Совпадение, вот и все. Ничего больше.

Дигби кивнул. В его карих глазах вспыхнула искорка веселья, и Саймон, чтобы сменить тему, сказал:

— Я бы хотел, чтобы вы походили по тавернам в порту. Известно, что у многих матросов развязываются языки, когда они наполняют свои глотки ромом. С другой стороны, мы никогда еще не забирались так глубоко в организацию контрабандистов. Посмотрим, что вам удастся узнать.

— Слушаюсь, сэр. А теперь, если вы не возражаете, я вернусь к своим обязанностям.

— Прекрасно, Дигби. — Саймон некоторое время смотрел вслед сержанту. Конечно, Дигби хороший человек, хотя и очень суеверный. Что же до него самого, то Саймона привело в дом Эмилии Мейтленд только задание. И выполнив свою миссию, он, возможно, отправит ее отца на виселицу.

Эмилия посмотрела в зеркальце и нахмурилась при виде своего отражения, поморщившись, когда служанка провела расческой по ее длинным локонам. Похоже, этот человек успел очаровать всех. Ее мать, отца, Аннабель. Всех. Каждый, с кем встретился самозванец, расставался с ним в восхищении. Неужели никто не видит, кто этот человек на самом деле? Они что, так же слепы, как и она? И как она сама могла, посмотрев на него, вообразить, что он галантный рыцарь?

Глупая женщина. Было безумием представить себе хотя бы на мгновение, что он может оказаться тем мужчиной, которого она ждала всю жизнь. Рыцарем, сошедшим прямо со страниц романов.

Девушка закрыла глаза, вызывая в памяти каждую черту его лица, черные как ночь глаза, сверкавшие озорством, когда он обнял ее, его поцелуй. При воспоминании об этом она вздрогнула всем телом. О небеса, у нее даже дыхание перехватило при его поцелуе!

— Я сделала вам больно, мисс? — донесся голос служанки.

— Нет, Нелли, — ответила Эмилия, поняв, что забылась, — я просто кое-что вспомнила, вот и все.

Нелли кивнула и снова принялась колдовать над прической хозяйки.

— У вас такие густые волосы, что я каждый раз боюсь поранить вас, укладывая их.

— У нее прекрасные волосы. Совсем как у леди Геррит.

Эмилия посмотрела через плечо и увидела мать, стоявшую в дверях.

— Достаточно, Нелли, — Одри подошла ближе. — Я сама закончу укладку.

— Слушаюсь, миледи, — Нелли протянула расческу Одри и оставила мать и дочь одних.

Любовь и гордость светились в глазах Одри Мейтленд, когда она смотрела на Эмилию, отвернувшуюся к зеркалу и старательно рассматривавшую изящный узор из роз и листьев, вышитый на дорожке в ее девичьей.

— Я не делала этого долгое время. — Одри подержала на весу копну рыжих локонов дочери. — С тех пор как ты была маленькой девочкой.

В детстве Эмилии очень нравились нежные прикосновения материнских рук. Но теперь она испытывала только чувство вины за ложь, разъединившую их.

— Я могу сказать теперь, когда ты замужем, как я беспокоилась за тебя. Я беспокоилась за тебя больше, чем за других девочек.

Эмилия подняла голову, встретившись в зеркале с теплым взглядом материнских карих глаз.

— Беспокоилась? По какой причине?

— Ты была всегда ужасно романтична. — Одри улыбнулась, и свет канделябров, падавший на ее волосы, засверкал как пламя золотисто-каштанового цвета. — Я вспоминаю, как мы впервые взяли тебя и Аннабель в Равенвудский замок. Кажется, тебе было восемь, а Аннабель шесть лет. Твоя сестра увидела просто мрачное место, а ты — замок короля Артура.

— Это волшебный замок. — Эмилия улыбнулась, подумав о норманнском замке, который находился на восточной окраине владений Мейтлендов. — Когда я туда прихожу, то будто вижу лорда Равенвуда и его возлюбленную, прогуливающихся вместе.

— Да, я знаю. У тебя богатое воображение — настоящая вера в легенды и мифы. Именно по этой причине я боялась, что ты одна из всех девочек будешь разочарована, узнав жизнь.

— Я не очень понимаю твои слова.

— Аннабель мягкая, послушная девочка. Многие из приятных молодых людей смогут соответствовать ее идеалу очаровательного мужчины. Но ты… — Одри покачала головой. — Я всегда знала, что только особенный мужчина сможет завоевать твое сердце.

Эмилия посмотрела на маленькую книгу, лежавшую на краю столика — черное пятно из кожи на белом льняном полотне. Книга сонетов Шекспира была подарком, полученным ею в тот день, когда она согласилась выйти замуж за человека, которого представляла своим мужем. Она сохранила эту книгу как напоминание о наивной молодой женщине, которой и была в ту пору, а еще как талисман против будущих ошибок.

— Ты думаешь, я жду слишком много от замужества?

— Конечно, нет. — Одри положила руку на плечо дочери. — Как ты помнишь, твой отец и я поженились против воли моего отца.

— Но это бывает редко, не так ли?

Одри провела расческой по волосам Эмилии.

— Я всегда боялась, что одна-единственная ошибка отвратит тебя от мужчин. И рада, что это не так. Увидев твоего милого армейского офицера, я поняла, что ты и майор Блейк созданы друг для друга.

Эмилия не отрываясь смотрела на книгу.

— Правда?

— О да! Хотя у меня нет такого романтического дара, как у тебя, я могу его представить рыцарем из прошлого.

«Дракон больше похож на рыцаря», — подумала Эмилия. Дракон, отравивший ее одним-единственным поцелуем.

— Я так рада, что мы с отцом не отступили и не позволили тебе надеть чепец старой девы. В тебе столько любви, мое чудесное дитя, столько душевности, которую ты можешь предложить своему мужу. Я бы не вынесла, если бы ты не использовала свой шанс найти его. Не могу выразить, как я счастлива, что все так хорошо устроилось.

Эмилия закрыла глаза. Ощущение вины стальным обручем сжало ей грудь. Сердце матери будет разбито, если она узнает, что все ее замужество — это ужасная ложь.

— Боюсь, мы подчинимся твоим желаниям и в следующем году. Нельзя же заставлять Анну увядать в глуши.

Эмилия посмотрела на отражение матери в зеркале.

— Вы намереваетесь вывести ее в свет будущей весной?

Одри улыбнулась:

— Похоже, ты удивлена, моя дорогая.

— Я думала, вы будете посылать меня в Лондон, пока я не поседею. Одри тихо рассмеялась.

— Мы не хотели говорить, что это твой последний сезон. Иначе ты никогда не решилась бы выйти замуж.

Эмилия посмотрела на свою мать. Смысл сказанного заставил ее похолодеть. Она выдумала Шеридана Блейка зря. О небеса, она позволила этому типу вторгнуться в ее жизнь безо всяких на то оснований. Девушка вздрогнула, услышав, как кто-то постучал в дверь.

— О, вот, наверное, и твой очаровательный муж. — Одри заговорщицки улыбнулась, кивнув на дверь.

Эмилия встала так стремительно, что чуть не упала, поймала спинку кресла и вцепилась в палисандровое дерево.

— Что ему нужно?

Одри посмотрела через плечо, на ее губах снова появилась нежная улыбка.

— Подозреваю, что он хочет уединиться с тобой, дорогая.

— Здесь?

Мать звонко рассмеялась:

— Нет нужды скромничать, Эмили.

— Но… мама…я… он… — Эмилия искала причину для того, чтобы мать не открывала дверь.

— Не волнуйся, милая. — Одри задержалась у двери, улыбаясь, дочери. — Я понимаю, у вас с майором Блейком было мало времени до его отъезда, и ты по-прежнему немного боишься. Но все изменится. Вам понадобится целая жизнь, чтобы узнать друг друга по-настоящему.

Эмилия стояла перед зеркалом, чувствуя себя в западне, а мать уже открывала дверь. Сердце девушки встрепенулось, едва она увидела его — этого высокого широкоплечего воина, уверенно вошедшего в ее комнату. Каждое его движение было преисполнено силы и какой-то звериной грации, и сам он напоминал льва, вышедшего на охоту.

Увидев Эмилию, он улыбнулся ленивой усмешкой, а в его дьявольских глазах вспыхнули знакомые веселые искры. Эмилия внезапно почувствовала, что ей страшно хочется придушить его!

— Желаю приятной ночи, дорогая, — произнесла Одри, прежде чем покинуть комнату.

Эмилия задрожала, когда мать мягко притворила за собой дверь.

Тот, кого ей пришлось назвать своим мужем, озорно улыбнулся и весело посмотрел на девушку.

— Сердце мое, вы, кажется, встревожены?

— Это оттого, что какой-то наглец заглянул в мою спальню!

Саймон опустил руку на спинку кровати из красного дерева.

— Ну разве так говорят о своих мужьях?

— Вы мне не муж. — Эмилия запахнула пеньюар, ее пальцы потонули в голубом шелке. — А если вы думаете, что я подчинюсь…

Он поднял руку, заставив Эмилию замолчать.

— Успокойтесь. Я никогда не затаскивал женщину в свою постель против ее воли. И не собираюсь менять свои привычки, начиная с вас. Даю вам слово, что не буду заставлять вас выполнять отвратительные супружеские обязанности.

Разве он считает ее настолько непривлекательной, что даже не хочет попытаться совратить ее? Уязвленное самолюбие пронзило Эмилию, как удар молнии.

— Я чувствую себя намного спокойнее, имея слово такого надежного джентльмена, — попыталась съехидничать она.

Он приложил руку к сердцу:

— Вы в полной безопасности, мисс Мейтленд.

По какой-то необъяснимой причине Эмилия поверила ему. Что и говорить, мужчина, стоявший перед ней, был способен завоевать доверие, хотя и известно, что он настоящий шарлатан. И все же следует опасаться его. От него веяло такой силой, что его присутствие здесь, в ее спальне, напоенной ароматом лаванды и роз, было чрезвычайно опасным.

Его мужественная фигура на фоне шелка цвета слоновой кости и тонких кружев, свисавших с канапе и покачивающихся от ветра на ее кровати, тоже внушала опасность. Он и тут казался воином, полководцем, ведущим своих солдат на войну. И все же, когда он осматривал комнату, в его взгляде сохранялась какая-то тоска. Похоже, глаза были единственным уязвимым местом на его безупречном лице.

Возможно, он тосковал по уюту, которого никогда не мог обрести.

И тут Эмилия поняла, чего боялась. Не очевидная сила этого мужчины пугала ее. И не угроза быть изнасилованной. Эмилия действительно верила в то, что он не станет принуждать женщину сделать что-то против ее воли. Да ему это и не требуется, потому что этот человек может с одинаковой легкостью очаровать женщину и победить любого врага. Одного взгляда будет достаточно, чтобы любая женщина почувствовала себя красавицей.

Одним поцелуем этот мужчина может парализовать женскую волю. И вот эта-то сила и пугала Эмилию.

— Скажите мне что-нибудь, — он не спускал с нее взгляда, его глаза изучали ее лицо. — Ну, зачем вы придумали себе мужа?

— Это не ваша забота.

— Мне кажется, вы, с вашей красотой, могли бы найти человека, который даже будет терпеть ваш характер. Разве не так?

Эмилия выпрямилась от негодования.

— Многие мужчины желали жениться на мне.

— И вы все же не выбрали никого. — Он провел пальцем по бледно-желтому покрывалу, волнами спадавшему с кровати на пол. — Почему?

Эмилия следила за медленным движением его пальцев, и ее тело напряглось. Как странно было наблюдать за этими интимными движениями его тонких пальцев.

— Я не намерена объяснять вам свои достоинства.

— Понимаю. — Он отошел от кровати. — Тогда вы оставляете меня при моих собственных выводах.

Эмилия отшатнулась, едва он сделал шаг вперед.

— Что вы собираетесь делать? Он улыбнулся:

— Собираюсь проверить свою теорию. Она отодвинулась еще, когда он подошел ближе, и резко произнесла:

— Эй, держитесь от меня подальше! Он покачал головой, но его темные глаза загорелись озорным огнем.

— Не думаю, что смогу проверить свою особую теорию на расстоянии.

Эмилия еще отступила и тут же наткнулась на низкий подоконник открытого окна. В следующую секунду девушка почувствовала, что теряет равновесие и падает. Она беспомощно взмахнула руками, попыталась ухватиться за что-нибудь, но темнота распахнутого окна, словно магнитом притягивала ее тело…

— Осторожно! — вскрикнул Саймон и стремительно бросился к ней.

Девушка испуганно ахнула, как только он прижал ее к своей огромной груди. А уже через мгновение, не отдавая себе отчета, Эмилия вцепилась в него, обвила руками его шею и прижалась щекой к белой тесьме на его голубом мундире. Саймон почувствовал, как она дрожит всем телом в его объятиях.

— Бог мой, Эмили, — прошептал он, крепче прижав ее к себе. — Ты ведь чуть не упала!

— Да, чуть не упала. — Эмилия с наслаждением вдохнула аромат ткани и еще чего-то незнакомого, характерного только для этого мужчины.

— Мне бы не хотелось стать вдовцом раньше, чем я испытаю все прелести семейной жизни.

Она отодвинулась от него, стараясь заглянуть в темную глубину его глаз.

— Думаю, нет нужды напоминать вам, что мы вовсе не женаты.

— Нет, в этом нет нужды. — Он улыбнулся, и на его щеке снова появилась та самая интригующая ямочка.

И Эмилии пришлось признаться самой себе, что у нее нет сил освободиться от его рук, все еще державших ее в объятиях, и от его длинных пальцев, лежавших у нее на талии.

— Если бы мы действительно были мужем и женой, то не стояли бы здесь вот так, — произнес Саймон.

Да, они стояли рядом, его руки обнимали ее, и прохладный июньский ветер доносил до них ароматы роз.

— Не стояли бы?

— Нет. — Он скользнул руками вверх по ее спине к распущенным по плечам волосам, излучая тепло, проникавшее сквозь тонкий шелк ее пеньюара и белоснежное льняное полотно белья.

— Если бы мы были действительно женаты, я лежал бы сейчас рядом с вами в этой большой мягкой постели.

— О! — простонала Эмилия, не отрываясь, глядя в его глаза, увлеченная огнем, горящим в их глубинах.

— Если бы мы были женаты, — он слегка коснулся губами ее шеи, — я изучил бы каждый изгиб, каждую линию… — он прикусил мочку уха, — каждую ямочку на вашем теле.

Эмилия задрожала от его прикосновений, ощущая покалывание по всему телу. «Если бы они были женаты на самом деле» — эта мысль всколыхнула море страстей, скрытых в глубинах ее души. Ее тело отвечало ему так, как Эмилия не могла себе представить даже в самом смелом сне. Она ощущала движение крови, каждой клеточкой она стремилась к нему; наконец ее грудь коснулась его мощной грудной клетки, и дыхание девушки превратилось в горячий вздох. Мужчина напрягся.

— Вы очень красивы, — прошептал Саймон, слегка прикасаясь губами к ее щеке.

Эмилия чувствовала, что ее воля куда-то исчезла. О небеса, необходимо положить этому конец.

— Вы пытаетесь соблазнить меня, — сказала она, отталкиваясь от него, насколько позволяли его сильные объятия.

— Вы сами в этом виноваты, мисс Мейтленд, — Саймон опустил руки, на губах появилась улыбка, когда он посмотрел на нее. — Это огонь ваших волос и блеск янтарных глаз заставляют мужчину проверять, действительно ли в вас горит это пламя страсти.

— Вы просто наглец! — Эмилия оттолкнулась от его твердой как гранит груди, испугавшись того, что чувствовала в его объятиях.

— Разве?

— Конечно, — она посмотрела ему в глаза и спросила себя: смогла бы она вырваться, если бы он действительно намеревался завоевать ее. Но не его физическая сила пугала Эмилию. Нет, она боялась той силы, которую нельзя измерить и которая могла заставить ее желать воплощения мечты.

— Будьте любезны и уберите свои руки, — тихо проговорила девушка. Он медленно отпустил ее.

— Вы действительно этого хотите, моя прекрасная леди?

Эмилия проглотила комок.

— Да, конечно.

Саймон отошел от девушки, и она тут же отступила назад к окну.

— Осторожнее! — он вновь попытался удержать Эмилию за руку, но она резко вырвалась.

— Я могу прекрасно обойтись и без вашей помощи. Благодарю. Он пожал плечами:

— Я просто хочу быть уверенным, что ваша семья не будет ввергнута в скорбь.

— Будет, если узнает, какую ошибку я совершила. — Эмилия выглянула из окна и вдохнула аромат прохладного ночного ветра.

— Вы имеете в виду выбор мужа?

— Именно.

— А что подумает ваша семья, если узнает, что мы не женаты?

Эмилия вздрогнула, представив, что произойдет, если кто-нибудь узнает, что она находится в своей спальне наедине с мужчиной, который вовсе ей не муж.

— Вот именно, — удовлетворенно кивнул Саймон, так, будто прочел ее мысли. Он взял томик стихов, лежавший у зеркала, и полистал книгу, всем своим видом показывая, что в этом мире его интересует только поэзия.

— Дайте мне книгу! — девушка резко вырвала у него из рук том.

— Вы очень напряжены. Вам следует расслабиться, мисс Мейтленд.

— Интересно, как я могу расслабиться, если меня шантажирует негодяй!

— Я вовсе не собираюсь выдавать ваш секрет.

— Уверена, что на мне ваша карьера охотника за богатыми невестами завершится. — Она прижала книгу к груди и пристально посмотрела на самозванца, удивляясь, как ему удается читать ее мысли.

— Мой отец, без сомнения, бросит вас в тюрьму.

— Похоже, что мы оба потеряем, если наш секрет будет раскрыт. — Саймон улыбнулся, и эта улыбка окончательно вывела девушку из равновесия.

— Стоит устроить такой скандал, чтобы увидеть ваш провал! — сказала она.

Он рассмеялся в ответ сильным мужским смехом, таким заразительным, что это заставило ее саму улыбнуться, несмотря на весь гнев.

— Вы действительно маленькая кровожадная девчонка.

— Ну, так не забывайте об этом, когда в следующий раз попытаетесь соблазнить меня.

— А скажите мне, Эмилия, что вас больше оскорбит — если я попытаюсь соблазнить вас или если не стану делать этого? — Он улыбнулся, и ленивый изгиб его пухлых губ напомнил ей о его поцелуе.

— Не будьте смешным! — она отвернулась, пытаясь скрыть румянец, заливший ее лицо.

Она посмотрела в сад на газоны и лужайки, окружавшие дом ее отца. Трава в лунном свете была похожа на край глубокого ущелья, а река сверкала, словно серпантин сказочной дороги из старой легенды. Поистине ночь выдалась просто прекрасная. Самая подходящая ночь для смелых рыцарей, совершающих подвиги во имя своих прекрасных дам.

— Уверяю вас, что я не могу получить наслаждения, общаясь с таким проходимцем, как вы! — стараясь казаться убедительной, сказала девушка.

— Так ли это?

— Именно так. Вы… вы… довольно надоедливы. — Ее обдало жаром его тела, когда он подошел ближе. Эмилия подавила желание бежать, намереваясь показать этому мужчине, что не боится его и добавила: — Это сделает нашу совместную жизнь невыносимой.

— Суровый приговор, — мужчина стоял уже совсем близко. — А скажите, милая Эмилия, — прошептал он вдруг, и его губы вновь слегка коснулись ее уха.

Эмилия закрыла глаза — бархатный шепот вызвал приятное покалывание в плечах.

— Что?

— Вы предпочитаете правую или левую сторону кровати?

 

Глава 4

Эмилия резко повернулась к нему лицом — ее великолепные рыжие волосы рассыпались у нее по плечам.

— Что вы за чепуху мелете?! Саймон снял пояс и положил его на туалетный столик.

— Ну как же, — улыбнулся он, — похоже, здесь только одна кровать.

— Вы не можете серьезно думать, что… — Эмилия пристально посмотрела на него. — Я не стану делить с вами постель ни при каких обстоятельствах!

— Поступайте, как вам нравится. — Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу своего мундира и сказал: — Но эта кушетка не очень удобна.

Эмилия улыбнулась и довольно злорадно заявила:

— Раз вы настаиваете на том, чтобы остаться здесь, — ваша судьба спать именно на этой кушетке.

Саймон посмотрел на предмет обстановки, о котором шла речь. Крохотный, больше похожий на кресло, диванчик стоял у мраморного камина и представлял из себя довольно элегантную небольшую вещицу, узкую и гладкую, покрытую темно-зеленым шелком, и, уж конечно, совсем не подходящую для мужчины ростом более шести футов.

— Боюсь, вы неверно поняли меня, мисс Мейтленд, — произнес он.

— В каком смысле?

Саймон снял мундир и бросил его на лирообразную спинку кресла рядом с кроватью.

— Лично я собираюсь наслаждаться хорошим сном в этой удобной постели. Если вы не желаете присоединиться ко мне — это ваша забота, не моя.

Эмилия посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Вы хотите сказать, что собираетесь согнать меня с моей собственной постели?

— Ни за что. — Саймон опустился на край кровати, удовлетворенно вздохнув, когда мягкий матрац прогнулся под его весом. После стольких лет, проведенных на твердых, набитых соломой тюфяках, он часто задавал себе вопрос: сможет ли уснуть на нормальной постели, окажись он на ней. Кажется, сможет. Он стянул с себя начищенный до блеска черный сапог и уронил его на пол. Эмилия вздрогнула, когда Саймон добавил:

— Вы можете присоединиться ко мне в любое время.

— Да как вы… — едва не ослепнув от гнева, девушка увидела, как он снял другой сапог и опустил его на пол рядом с первым.

— Что вы делаете?

Он принялся расстегивать свою белую льняную рубашку.

— Готовлюсь ко сну.

Она несколько секунд беспомощно хватала воздух и, наконец, смогла потерянно вымолвить:

— Но вы не можете сделать этого.

— Разве? — он вытянул рубашку из бриджей и снял ее через голову.

— О небеса! — прошептала девушка.

Саймон провел рукой по волосам, приглаживая взлохматившиеся волнистые пряди, бросил взгляд на Эмилию, следившую за каждым его движением широко раскрытыми глазами, так, будто никогда в жизни не видела полуобнаженного мужчины. И казалось, она была очарована.

Взгляд ее горящих золотых глаз скользнул по его плечам. Эмилия нахмурилась, когда увидела рубец шрама на левом плече мужчины. Саймон думал, что она с неприязнью и отвращением отвернется при виде этого рваного шрама. Она же, напротив, опустила глаза ниже, изучая каждый дюйм его тела, словно перед нею был замысловатый узор гобелена. От ее горячего взора у Саймона перехватило дыхание.

Он почувствовал, как закипает кровь в его жилах и учащается пульс. Проклятье! Он так гордился умением контролировать собственные инстинкты и желания, а эта женщина одним своим взглядом сломала все преграды, с таким трудом им возведенные.

— Мисс Мейтленд, если вы не хотите, чтобы была оскорблена ваша невинность, вам лучше отвернуться.

Она подняла глаза и испуганно взглянула на него.

— Простите?

Он расстегнул верхнюю пуговицу на бриджах.

— Я собираюсь снять брюки.

— О! — Эмилия стремительно отвернулась, закрыв лицо руками.

Он сделал глубокий выдох, стараясь унять волнение в груди, и только после этого разделся.

Эмилия быстро подошла к столику и положила томик стихов на прежнее место.

— Вы действительно настоящий варвар, — раздраженно заметила она.

— Чепуха, мисс Мейтленд. — Саймон скользнул под белое мягкое одеяло и вдохнул аромат свежего льняного белья, согретого и просушенного на солнце. — Если бы я действительно был варваром, то вы лежали бы сейчас на спине в этой мягкой кровати, а я ласкал бы ваши нежные бедра.

Эмилия вскрикнула, резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и ее щеки вспыхнули ярким румянцем.

— Да как вы смеете!

— Возможно, вы будете первой, кто узнает, как именно я смею!

— Что вы хотите сказать?

Саймон оперся локтем на подушку и положил свою щеку на ладонь. Он улыбнулся, зная, что это невероятно злит Эмилию и она не способна это скрыть. Ему нравилось смотреть, как ее лицо заливает румянец.

— Все вокруг думают, что мы муж и жена, почему бы нам не насладиться друг другом?

Девушка надменно подняла голову, ответив на его улыбку холодным взглядом.

— Смею вас заверить, что я не смогу получить наслаждение от ваших скотских привычек.

— Вы в этом уверены?

Она скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него:

— Абсолютно уверена.

— Эта уверенность основана на вашем большом опыте общения с другими мужчинами?

От возмущения Эмилия несколько секунд не могла ничего ответить и только беспомощно хватала ртом воздух.

— Как вы осмеливаетесь предполагать, что я опущусь до подобного порока? — наконец сказала она.

— Фиктивный брак дает вам превосходную возможность попробовать запретный плод и избежать осуждения общества.

— О-о-о-о, вы настоящее чудовище!

Его разбирал смех, когда она схватила покрывало, лежащее на полу. Она выглядела такой возмущенной, такой невероятно невинной, такой до боли соблазнительной!

Саймон вдруг представил себе эту картину: она лежит рядом с ним в этой огромной удобной постели — тепло ее кожи согревает все его тело, ее стройные длинные ноги касаются его нот, а мягкие соски девичьих грудей упираются в его грудь. Ему хотелось разбросать ее волшебные волосы по подушке и зарыться в них лицом, вдыхая сладкий лавандовый аромат. Как много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз был с женщиной, от которой пахло лавандой. Почти вечность.

О, как чудесно заниматься любовью с женщиной, от которой не исходит запах другого мужчины. Держать ее в объятиях всю ночь напролет. Чувствовать что-то большее, чем пустота, когда наступит вожделенная разрядка. Жить завтрашним днем и будущим вместо одного мгновения. Может быть, все это ничего не значит для других. А жизнь, которую вел Саймон, не позволяла ему мечтать о таких простых подарках судьбы.

Он заглянул в глаза Эмилии Мейтленд и подумал: что произойдет, если эта женщина посмотрит на него иначе, чем в тот раз, когда он держал ее в своих объятиях и когда в ее глазах» блестела первобытная страсть.

Но сейчас она стояла у края постели, прижав покрывало к груди и глядя на Саймона так, будто он только что выполз из пещеры.

— Я хочу, чтобы вы знали, — звенящим от волнения голосом сказала она, — только один на свете мужчина узнает мою любовь, и этот человек — не вы.

У Саймона защемило в груди, когда он узнал, что эта маленькая красавица уже отдала свое сердце кому-то другому. Он подумал о посвящении в книге сонетов и удивился, откуда у него появилось непреодолимое желание задушить этого незнакомого ему мужчину.

— И кто же этот счастливчик? Тот самый Генри, что подарил вам этот томик?

Она выпрямилась.

— Это не ваше дело.

Саймон провел кончиками пальцев по изящному кружеву, окаймлявшему край простыни с его стороны.

— Полагаю, что Генри уже женат, ибо в противном случае не было бы нужды в этом подлоге. Вступая в фиктивный брак, вы и ваш любовник можете продолжать вашу связь, не боясь последствий, правда?

— Вы способны только на низменные догадки.

Он посмотрел на нее, борясь с желанием схватить ее за узкие плечи и встряхнуть. А впрочем, зачем ей тратить время на человека, который не сказал ей даже своего имени. Саймон кивнул:

— Думаю, что это действительно не мое дело.

— Вот именно. — Она повернулась и решительно направилась к кушетке; покрывало цвета слоновой кости волочилось за ней по полу, но девушка шла, гордо подняв свою рыжеволосую голову, похожая на тигрицу, которая провела свое первое сражение.

— Эмили! — окликнул он.

Она швырнула покрывало на узкую кушетку.

— Что?

Когда она повернулась к нему, Саймон бросил ей одну из подушек. Подушка ударилась ей в грудь и мягко опустилась на пол.

Он улыбнулся, заметив свирепый взгляд «жены».

— Я думал, вы любите спать на подушке. Эмилия издала звук, похожий на фырканье.

— Подумаешь, какой догадливый… — С этими словами Эмилия подняла подушку и швырнула на кушетку.

— Доброй ночи, сердце мое, — произнес он, глядя на ее застывшую спину. Она снова фыркнула в ответ.

Саймон подавил смешок.

— Вы сами погасите свет или хотите, чтобы это сделал я?

Она гневно посмотрела через плечо.

— Оставайтесь там, где лежите.

— С удовольствием.

Девушка гордо прошествовала к подсвечникам, закрепленным вдоль стены, и резким, чересчур нервным движением погасила свечи, затем подошла к масляной лампе, стоявшей на маленьком прикроватном столике из красного дерева. Когда пламя исчезло, лунный свет просочился через окно и рассыпался по комнате серебристыми нитями.

Эмилия задержалась на мгновение у кровати, глядя на Саймона так, словно недоумевала, откуда взялся этот мужчина в ее постели. Лунный свет заливал ее фигуру сиянием, и в эту минуту лицо девушки казалось бледным и гладким, как нежные лепестки роз. Ее волосы ниспадали на плечи водопадом темного огня, так, что у Саймона при виде этой картины перехватило дыхание.

В его жизни было время, когда он позволял себе окунуться в мир фантазий и надеялся, что и у него появится свой дом, семья и женщина, с которой он разделит остаток своей жизни. Судьбе было угодно лишить его всего, у него остались одни мечты. И когда Саймон сейчас взглянул на Эмилию, ему на мгновение показалось, что она вышла из его снов.

Подчиняясь безотчетному желанию, он схватил девушку за руку и задержал, когда она постаралась освободиться.

— Не растрачивайте свой огонь на человека, который никогда не будет принадлежать только вам, Эмили, — вдруг хрипло произнес он. Эмилия перестала сопротивляться, замерла как лань, увидевшая льва и не знающая, что собирается сделать царь зверей: убить ее или оставить в живых.

— Если хотите знать, у меня никогда не было любовника, — вдруг призналась она.

И тут же напряжение в его груди спало. Женщины лгут так же естественно, как и дышат. Однако ей Саймон поверил. Потому что, посмотрев ей в лицо, он страстно захотел поверить, что ни один мужчина не почувствовал жаркого пламени ее страсти.

— Я никогда не позволю себе вступить в связь с человеком, женатом на другой женщине, — добавила она.

Саймон провел большим пальцем по нежной коже на ее запястье.

— Однако это может случиться. Она облизнула сухие губы.

— Могу вас заверить, что не вижу ничего привлекательного в бесчестном негодяе, который обманывает свою жену.

— Любовь не всегда следует правилам.

— Я и не ждала от вас понимания принципов чести.

Эмилия дрожала от его прикосновения, как дикая птица, попавшая в ловушку. Она казалась такой хрупкой. Саймон ощущал ее слабость и знал, что именно в этом заключается ее сила. В глазах этой девушки светилась простая вера в собственные мечты — яркая и чистая, как солнечный свет. А в нем самом, в каждом уголке его души, затаились тени, и Саймон страстно желал изгнать их и устремиться к этому свету.

— Скажите, зачем вы придумали майора Блейка? — внезапно спросил он.

Она смотрела на его руки, будто старалась как следует рассмотреть его пальцы, охватившие ее хрупкое запястье.

— Мои родители настаивали, чтобы я вышла замуж, прежде чем Анна сможет выйти в свет.

Он погладил пальцем нежную девичью ладонь.

— И поскольку вы не смогли найти мужчину своей мечты, вы придумали его… Она кивнула.

— В то время мне казалось, что это хороший план.

— Интересно. Вы выдумали себе военного. Я думал, что вы стремились к более высокому идеалу.

— Я не такая неопытная, как вы считаете. — Эмилия освободила свою руку и прижала ладонь к сердцу. — Мой отец богатый и знатный человек, но для «света» он — всего лишь торговец. И это делает его дочерей изгоями в глазах остального общества.

— Вы, значит, засидевшаяся в девах внучка графини Кэслри.

— О да! — Эмилия горько улыбнулась. — Моя бабушка убедилась, что я использовала все приглашения и возможности, чтобы выставить себя как товар на рынке невест.

Саймон нахмурился, чувствуя всю горечь сказанного ею.

« — Думаю, что многие молодые люди хотели бы видеть вас своей женой.

— Вы правы. Правда, богатство моего отца для них было более притягательным, чем моя собственная родословная.

— Понимаю. Вы думали, что любой интересующийся вами мужчина стремился лишь к вашему богатству.

Эмилия изумленно посмотрела на него.

— Похоже, что так.

Саймон еще некоторое время изучающее смотрел на нее.

— Я подозреваю, что именно ваше отношение к этому вопросу не позволило вам выйти замуж.

Она нахмурилась:

— Мое отношение?

— Вы видите опасность там, где ее нет, — пояснил он.

Девушка вздернула подбородок, возмущенно фыркнув:

— Не вам рассуждать о благородстве и аристократах.

Саймон усмехнулся, подумав, что она сказала бы, узнав, что он тоже принадлежит к этому классу. Несомненно, он окончательно потерял бы уважение Эмилии, а возможно, совсем упал бы в ее глазах.

— Для меня просто очевидно, что вы никогда не встречали такого аристократа, который смог бы изменить ваше мнение и мужчинах.

— Терпеть не могу высокомерных снобов, которые ищут толстые кошельки. Мне не нужен муж, который будет содержать любовницу после того, как поклялся мне в верности. Мужчина, за которого я выйду замуж, будет честным и верным. Он оценит мою верность и целомудрие. И он будет любить меня так же сильно, как я его.

— Как рыцарь из легенды. — Саймон улыбнулся, вспомнив рыцарей и замки, о которых он грезил в детстве. — Воин, который отдаст сердце и меч своей даме.

— Понимаю, для вас это все смешно.

— Ну, почему же? — он посмотрел ей в лицо и в глубине ее золотых глаз увидел свет, подобный солнечному. — Совсем неплохо, если вы поставили своей целью выйти замуж только по любви. Вы достаточно умная и отчаянная женщина, раз уж смогли разработать такой план и обмануть весь свет.

— И вы думаете, что я…

— Удивительная.

— О! — Эмилия отступила назад, ударившись о столик из красного дерева, стоявший рядом с кроватью. Зазвенело стекло лампы. Эмилия схватила ее и тут же задела небольшой пейзаж в позолоченной раме, на котором был изображен средневековый замок. Картина упала на пол.

Саймон улыбнулся, заметив смятение девушки и ее неловкую поспешность. Руки Эмилии дрожали. По какой-то странной причине эта девушка вызывала у него радостные, светлые чувства. Возможно, если бы они встретились в другом месте и в другое время, они стали бы друзьями, а может, и полюбили бы друг друга. Они могли бы стать близкими людьми навсегда.

Саймон покачал головой — жизнь уже давно научила его не обольщаться и не особенно надеяться на подарки судьбы. Он посмотрел на Эмилию и вдруг спросил:

— Скажите мне, кто он?

Девушка отвернулась от него и потерла ладонь, стараясь вновь обрести спокойствие и сохранить собственное достоинство.

— Кого вы имеете в виду? — спросила она.

— Того, кто огорчил вас настолько, что вы стали видеть в каждом интересующемся вами мужчине лишь охотника за богатыми невестами.

— Если и был такой человек, то это не ваша забота.

— Я ваш муж, поэтому это моя забота.

— Мы не женаты, — она произнесла это, выделяя каждое слово, будто разговаривала с надоедливым ребенком. — И я найду способ избавиться от вас.

Саймон оперся подбородком на руку и улыбнулся:

— Это был Генри, не так ли?

— О, вы… — она опустилась на кушетку и прикрыла колени покрывалом, как будто хотела что-то скрыть от собеседника.

— Чем этот Генри оскорбил вас? Эмилия некоторое время молчала, а затем ответила вопросом на вопрос:

— Почему вас это интересует? Саймон и сам не знал, почему, но он не сказал ей об этом.

— Нам придется провести вместе немало времени. Если мы хотим убедить людей, что мы муж и жена, то нам необходимо больше знать друг о друге.

Эмилия вздохнула с облегчением. Некоторое время она молча смотрела на него, постукивая пальцами по коленке, но в глазах у нее все же было сомнение.

— Ну же, Эмилия, кто этот Генри? Она сжала губы и немного нахмурилась, но Саймон продолжал настаивать:

— Кто-нибудь другой расскажет мне, если вы сами не сделаете этого.

— Не думаю, что мне понравится, если вы начнете расспрашивать обо мне всех вокруг.

— Ну ладно, ладно. Так кто же он, этот Генри?

Она снова вздохнула.

— Лорд Генри Кавердейл, виконт Эйвсбери.

Саймон нахмурился, пытаясь вспомнить это имя в ряду аристократов, с которыми он встречался во время своего недолгого знакомства с лондонским высшим обществом. Однако ничего конкретного не вспоминалось.

— Что же он совершил, что так подорвал ваше доверие к мужчинам?

Эмилия горько улыбнулась, но выражение ее глаз осталось холодным, как зима.

— Он попросил меня выйти за него замуж.

Сердце Саймона сжалось, едва он почувствовал, что пробил стену молчания, которой Эмилия окружила свое прошлое.

— Вы любили его? — Он не собирался задавать этот вопрос, так как знал, что это действительно не его дело. Но по какой-то странной причине он ждал ответа, затаив дыхание.

— Я думала, что люблю, но ошибалась. Он снова вздохнул.

Эмилия посмотрела на свои руки, провела пальцами по ладони и сжала кулаки.

— Это все по молодости. Мне не было и двадцати, когда я впервые вышла в свет. Сколько надежд! А он был так красив, умен и учтив. Он был любимцем светского общества. Мне так польстило, что он заинтересовался мной.

Саймон хорошо мог представить себе Эмилию в Лондоне. Она была подобна дыханию весны во всех этих холодных гостиных и залах, среди аристократов, которые давно превратились в подобия изваяний, существующих без искры жизни, совсем как его собственный отец.

— Я встретила Эйвсбери в первый вечер на своем первом балу. Помню, я стояла рядом с бабушкой и больше всего на свете боялась, что никто не пригласит меня на танец. Бабушка приложила столько усилий, чтобы увидеть мой первый выезд на бал. — Эмилия разгладила покрывало на коленях. — Я была уверена, что я слишком высокая и волосы у меня слишком рыжие, а говорю, как настоящая провинциалка. В тот момент я была готова все отдать, лишь бы стать такой же маленькой и белокурой, как Анна.

Саймон поймал себя на том, что хотел бы в тот вечер оказаться там. Ах, с каким бы удовольствием он вывел бы эту юную рыжеволосую красавицу на середину танцевального зала!

А Эмилия продолжала свой рассказ:

— Мне казалось, что я простояла там целую вечность в ожидании кого-то, кто спасет меня от полной гибели. — Она снова принялась нервно теребить край покрывала. — И тут на помощь пришел Генри. После нашего танца и другие джентльмены в зале обратили внимание на молодую девушку из Бристоля. После этого я протанцевала весь остаток ночи, но именно Генри стал моим героем в тот вечер.

Саймон нахмурился, услышав печаль в ее голосе, сохранившуюся с тех пор. Эйвсбери, видимо, глубоко запал ей в душу. И осознав, как бы ему самому хотелось помочь Эмилии залечить эту рану, Саймон испугался.

— Мы были знакомы меньше двух недель, когда он предложил мне стать его женой. Я помню, что чувствовала себя такой счастливой. — Девушка рассмеялась, но от ее смеха у Саймона появилось страстное желание найти этого Генри и задушить.

— Именно бабушка первой услышала сплетни о нем. Он отправился в Бристоль, чтобы просить у отца моей руки. Но слухи о нашей неминуемой помолвке уже распространились по всему Лондону, и, естественно, друзья моей бабушки поспешили рассказать ей последние слухи, касающиеся моего будущего мужа.

Впервые в жизни Саймон испытал благодарность ко всем этим язвительным пожилым светским дамам, которые негласно управляют высшим обществом.

— Что же вы узнали? — мягко спросил он.

— Помимо того что Генри содержал любовницу в милом домике на Парк-Лейн, было похоже, что он проиграл все свое состояние и глубоко погряз в долгах. И после того, как я приняла его предложение, он известил кредиторов о своей предстоящей женитьбе на состоянии Мейтлендов, что, очевидно, должно было стать гарантией покрытия его долгов. Странно, но, услышав это, я не поверила.

— Думаю, что, в конце концов, вам пришлось поверить, — тихо сказал Саймон.

Эмилия снова одернула покрывало.

— Он сам мне обо всем рассказал. Похоже, Генри думал, что я стремлюсь отдать свое состояние в обмен на его титул, и, уж конечно, он не собирался расставаться с любовницей после свадьбы.

«Не удивительно, что она так энергично отреагировала на это», — подумал Саймон, а вслух спросил:

— Зачем вы сохранили книгу?

Эмилия опустила глаза, но Саймон заметил улыбку на ее губах.

— Как напоминание о собственной глупости.

— Этот Эйвсбери был законченным глупцом. Эмилия подняла глаза, и в них отразился лунный свет.

— Почему же? Он просто хотел поправить свое положение.

Саймон скрипнул зубами, чувствуя себя неуютно, оттого что оказался слишком похож на мужчину, которого Эмилия справедливо ненавидела.

— Похоже, что сегодня у нас вечер воспоминаний, — усмехнулась Эмилия. — Может быть, теперь вы мне расскажете, откуда у вас этот шрам?

Саймон изобразил ухмылку:

— Какой вы имеете в виду?

— У вас не один шрам?

— Есть еще несколько маленьких. Эмилия нахмурилась и возразила:

— Я бы не назвала этот шрам на плече маленьким.

Саймон потер пальцами рваную отметину выше ключицы. До сих пор, когда погода становилась холодной и сырой, старые раны все еще болели. Но от воспоминаний было еще больнее.

— Эту небольшую памятку я привез с собой с Пиренейского полуострова.

— Так вы действительно воевали?

— Вы удивлены? Эмилия пожала плечами:

— Я и не знала, что в армии служат негодяи.

— Да, иногда они оказываются там по ошибке.

— Это, должно быть, довольно ужасно.

— Война вообще довольно ужасная вещь.

— Да, — девушка посмотрела на него, — а теперь война идет между нами.

Саймон вздохнул. Он бы предпочел, чтобы между ним и этой девушкой возникло нечто другое, а не вражда.

— Я бы не хотел, чтобы вы считали меня своим врагом.

— Боюсь, вы не оставили мне выбора. — Она отвернулась и положила ноги на узкую кушетку. — Это война, и я не собираюсь сдаваться.

«Война»! Милая девушка не имела понятия, что значит это слово. Оставалось надеяться, что она никогда не узнает этого.

— Спокойной ночи, моя дорогая.

— Я не ваша дорогая.

— Именно «моя», — Саймон посмотрел на Эмилию и встретил ее гневный взгляд. — Вы моя, пока не найдете способа избавиться от меня.

— Вы можете улыбаться своей самодовольной улыбкой сколько угодно, сэр-негодяй.

— У меня такое чувство, будто вы хотите доказать мне, что вы достойный противник, миледи.

Эмилия с вызовом посмотрела на самозванца, претендующего на звание ее мужа.

— Вы даже не представляете, как я это сделаю, милорд.

Саймон перевернулся на спину и, нахмурившись, уставился в потолок. Конечно, Эмилия права. Они враги. Ему нужно сосредоточиться на деле, а не на рыжеволосой красавице, которая может зажечь кровь единым взглядом. Женщины умеют быть вероломными, мужчины остаются верными себе. Связь с такой незаурядной женщиной может оказаться смертельно опасной.

Он повернул голову на подушке, посмотрел на Эмилию, уже лежавшую свернувшись клубочком под шелковым покрывалом, и вновь вспомнил, как держал ее в своих объятиях, вспомнил тепло и аромат ее кожи. Саймон разочарованно вздохнул. Ее отец вполне мог оказаться тем самым негодяем, которого разыскивают, а он, Саймон, вполне может стать человеком, который пошлет Хью Мейтленда на виселицу. Любая мысль о будущем с Эмилией глупа. А глупость в его деле недопустима.

 

Глава 5

Солнечные зайчики надоедливо заявили о начале утра. Теплые лучи легко прикоснулись к лицу Эмилии, золотистый свет заблестел, слепя даже через закрытые веки, ласково уговаривая проснуться. Девушка открыла глаза и прищурилась от ослепительного сияния. Тело еще сковывала сонная истома, а разум медленно пробивался к реальности через обрывки снов. У окна напротив стоял мужчина. Стройный, высокий, в одних темного цвета бриджах. Это был портрет истинной мужественности на фоне штор из элегантной шелковистой парчи слоновой кости. На мгновение Эмилии показалось, что она по-прежнему спит. Где еще, кроме сновидений, мог ей повстречаться такой мужчина?

Солнечный свет, лившийся сквозь открытое окно, запускал свои длинные бледно-желтые пальцы в густые черные волосы, которые волнами свисали на его плечи. Золотые лучи скользили по широким плечам. Солнечный свет словно дразнил ее, прикасаясь к незнакомцу именно там, где она сама хотела коснуться этого человека.

Она смотрела на его спину, бегло скользя взглядом по причудливому узору мужских мышц. Солнечный свет и тень обрисовывали гладкую упругую мускулатуру, словно подчеркивали узкую талию. Эмилия представила себе, что прикасается к нему, прижимаясь щекой к его обнаженной спине и обвивая руками его стройную талию. Она представила себе все это, и даже больше, — «то, что могло произойти, если бы они были женаты».

Мужчина обернулся и посмотрел на нее через плечо, словно языческий бог, врасплох заставший смертную девушку, шпионившую за ним из укрытия. В темных глубинах его глаз сверкнули искры веселья, а губы растянулись в усмешке человека, который точно знал, насколько привлекательно выглядит в ее глазах.

— Доброе утро, Эмили…

Эмилия вздрогнула, будто он плеснул ей в лицо холодной воды. С ее глаз спала пелена, и реальность вернулась к ней. Она села и глубоко вздохнула, ощутив боль в мышцах шеи и плеч.

— Вам что, обязательно разгуливать по моей комнате в таком виде? — мрачно спросила она.

Саймон посмотрел на нее с чистейшей невинностью на лице, всем своим видом подчеркивая безобидность собственных намерений.

— А чем вам не нравится мой вид?

— Вы похожи на полуголого варвара!

Он мягко рассмеялся:

— Эмилия, любовь моя, мы теперь муж и жена. Пришло время забыть девичью чувствительность.

— Мы не женаты!

Он прижал палец к губам, призывая ее понизить голос:

— Осторожно, мисс Мейтленд. Мы ведь не хотим дать пищу для скандала. Что подумают люди, если узнают, что мы провели вместе ночь, не будучи женатыми.

— Как вы осмеливаетесь напоминать мне о ситуации, в которую сами меня втянули?! — возмущенно прошипела Эмилия.

В ответ Саймон шагнул к ней, и его улыбка превратилась в дьявольскую усмешку.

— Ситуация может стать и хуже, если вы не будете контролировать свой огненный нрав.

— Вы невыносимый, отвратительный шантажист. Я прошу вас немедленно выйти вон.

Он приподнял бровь, раздражая своей веселостью ее гнев.

— Разве так надо разговаривать с мужчиной, который дал вам свою фамилию?

— Именно так надо разговаривать с нахалом! — Эмилия снова потерла свой затекший затылок, стараясь не смотреть на мужчину, по-прежнему стоявшего перед ней, и пытаясь не замечать, как бриджи обтягивают его тонкую талию и длинные мускулистые ноги.

— У меня такое ощущение, что вы сегодня немного разбиты, — с деланным беспокойством произнес Саймон.

— Не стоит волноваться по поводу моего здоровья.

Он пожал своими широкими обнаженными плечами:

— Но вы не можете отрицать, что я предлагал вам возможность разделить со мной постель.

— Ваше благородство ошеломляет меня!

— Вы знаете, Эмили, я заметил, что эта кровать большая и практически нет шансов, что мы хотя бы толкнем друг друга в течение ночи.

Эмилия посмотрела на него, стараясь оставаться спокойной, но вид обнаженной груди заставил ее сердце биться учащенно. Однако она сделала еще одну попытку показаться равнодушной:

— Не найдется такой большой постели, которая 'может дать мне достаточно простора, чтобы удалиться от вас.

Саймон прикоснулся к локону девушки и погладил рыжие волосы, наслаждаясь ощущением, которое разбудило в нем это прикосновение.

— Вы боитесь меня?

Она резко отшатнулась от него.

— Я думаю, что осторожность необходима в делах с бессердечным наглецом.

— Ваше целомудрие в безопасности, когда вы со мной. — Он посмотрел прямо в глаза Эмилии, и она вновь, в который уже раз, удивилась тому, как мужчина может смотреть так искренне и сердечно. — Я ведь уже говорил вам, что никогда в жизни не принуждал женщину терпеть мои привычки. Пожалуйста, поверьте мне: я не хочу причинить вам вреда.

Эмилия почувствовала дрожь страстного желания, возникшего из ее снов и превратившегося в реальность, стоявшую сейчас перед ней. Она старалась не отрывать глаз от лица мужчины, борясь с желанием взглянуть на его плечи и на завитки черных волос, покрывающих его грудь.

— Надеюсь, вы простите меня, если я не поверю вашим лживым словам.

Он коснулся пальцем кончика ее носа.

— Думаю, я смогу понять, почему вы до некоторой степени не доверяете мне при сложившихся обстоятельствах.

Эмилия отмахнулась от его прикосновения.

— Вы мой враг, сэр. И ничего не сможете сделать, чтобы изменить мое мнение.

Он усмехнулся, и озорной блеск снова появился в его глазах.

— А у вас хватит храбрости, чтобы дать мне шанс попытаться сделать это?

Она подозрительно посмотрела на него, а затем презрительно прищурилась.

— Что вы задумали?

— Ничего дурного, — Саймон стремительно направился к изголовью кушетки. Эмилия повернула голову, следя за ним.

— Что вы намереваетесь делать?

— Не бойтесь, я не кусаюсь.

— Я не боюсь вас, — девушка вздрогнула, почувствовав на своих плечах его руки. — Что вы…

— Расслабьтесь, — он поднял волосы и уронил их тяжелую массу на ее плечи.

Жар его тела коснулся спины девушки, и у Эмилии от этого перехватило дыхание. Ее охватила какая-то истома, лишившая ее возможности сопротивляться. Эмилия из последних сил попыталась вырваться, но Саймон легко удержал ее.

— Я думал, что вы, Эмили, сделаны из твердого теста.

Эмилия стиснула зубы.

— Глупости, я вас не боюсь!

— Ну что же, — он положил руки ей на плечи еще ближе к затылку. — Сейчас я сделаю вам больно.

— Я не боюсь. — ^ Эмилия надеялась только на то, что он не почувствует, как дрожит ее тело от его прикосновений. — Я просто не думаю… — Она замолчала, едва он начал массаж ноющих мышц. Жар его рук проникал сквозь шелк мягкого белоснежного одеяния.

— Эй, вы ведь не собираетесь меня изувечить?

— Обещаю, что все будет в порядке. — Саймон вдавил большим пальцем мышцы плеча и начал разминать их, мягко массируя узлы, медленно исчезавшие при его прикосновениях.

Стон вырвался из ее губ, прежде чем она смогла сдержать его. Эмилия прикрыла рот руками, надеясь, что мужчина ничего не понял. К счастью, если он даже и услышал ее голос, то не обратил внимания на этот возглас наслаждения.

— Как долго вы собираетесь спать на этом диване?

Она закрыла глаза — жар его рук, казалось, проник в ее кровь.

— Пока не найду способ избавиться от вас.

— Мне не нужно опасаться за мою жизнь?

— Убийство. Это очень заманчиво. — Эмилия опустила подбородок. Ее воля таяла под его теплыми и сильными прикосновениями. Саймон провел руками по ее спине и плечам, и вскоре одеревеневшие мышцы размягчились.

— Я серьезно говорю о том, что вы должны спать на кровати. Вам не нужно бояться меня.

Она едва не рассмеялась:

— Нет, это восхитительно! Неужели вы действительно можете представить себе, что я буду спать с вами в одной кровати?

— Вы должны понять, что люди захотят убедиться, что мы спим в одной кровати, даже если это не так.

— Я не намереваюсь делить супружеское ложе с самозванцем, и мне плевать, что подумают люди.

Он провел большим пальцем по направлению к шее.

— Я надеялся, что мы установим перемирие, но, похоже, шансов стать друзьями мало.

— Их нет вообще, — Эмилия сделала глубокий выдох. — Мы — враги.

— Жаль. А ваш отец рассказывал мне , что у вас в доме есть бассейн, который питается из горячего источника. Говорят, их много в этой местности. Я бы с удовольствием искупался в горячей воде и надеялся, что вы присоединитесь ко мне.

От нежного прикосновения мужских ладоней у Эмилии пробежала дрожь по спине; испугавшись своей реакции, девушка вскочила на ноги и тут же ударилась плечом о подбородок Саймона.

Он потер ушибленное место и, встретив ее гневный взор, улыбнувшись и добавил:

— Я потер бы вам спину.

— Как вы… вы… — Эмилия сжала кулаки. — Вы самый отвратительный мужчина, с черным сердцем, с которым я имела несчастье встретиться. Представить, что…

В ту же секунду он громко расхохотался, явно наслаждаясь эффектом, и это окончательно вывело Эмилию из себя.

— Ах так! — воскликнула она и, схватив подушку, ударила его по плечу.

— Я не вооружен! — с трудом произнес он сквозь смех. — Пощадите! — Саймон прикрылся руками, стараясь отразить нацеленный в голову удар, и подушка врезалась в его локоть. Он, похоже, просто задыхался от смеха, и это только подлило масло в огонь, клокотавший в сердце девушки.

— Ну, погоди! — она изо всех сил размахнулась, но на этот раз промахнулась, потому что ее враг стремительно отскочил за кресло, а затем бросился к кровати. Девушка погналась за ним, держа подушку на изготовку, и в тот момент, когда Саймон остановился и нагнулся, чтобы в свою очередь вооружиться, она стремительно опустила свое пуховое оружие на его спину.

— Мерзавец!

— Мегера! — Он перевернулся и шлепнул ее по бедру своей подушкой.

— Подлец! — Следующий удар Эмилии пришелся ему в грудь.

— Фурия! — Саймон ответил, попав ей в плечо, и рассмеялся, когда противница оскорбленно взвизгнула.

Девушка сообразила, что он ослабляет силу своих ударов, однако это не остановило ее, и Эмилия принялась размахивать подушкой во всю силу. Все тревоги о будущем, все напряжение последних месяцев, казалось, прорвались, словно нарыв, и теперь каждый взмах, каждый удар приносил несказанное облегчение.

Саймон застонал, получив подушкой по голове, сделал шаг назад и задел край постели. Эмилия тут же швырнула подушкой в грудь ненавистного «мужа» и толкнула его, пытаясь сбить с ног. Маневр удался. Ее противник рухнул как подкошенный, только дерево затрещало.

Девушка воспользовалась завоеванным преимуществом, вновь взмахнула подушкой и нанесла очередной удар с такой силой, что льняная наволочка лопнула и белые гусиные перья, словно хлопья снега, полетели во все стороны.

Эмилия ахнула. Она смотрела на своего врага сквозь эту рукотворную метель — жалкая тряпка, оставшаяся от подушки, повисла в ее руке. Саймон закашлялся, отмахиваясь от перьев, летевших ему в лицо, но они сыпались и сыпались, покрывая волосы белым инеем, опускались на голые плечи и оседали на черных волосках его груди.

Девушка изумленно посмотрела на него; перья кружились по комнате, словно снежинки. В эту минуту Саймон чихнул, и этот невесомый снег, подобно взрыву, взметнулся вверх.

Неожиданно Эмилия хихикнула и вдруг рассмеялась, так, как не смеялась уже несколько месяцев. Смех вырвался из нее, как фонтан воды, который бездействовал целую вечность и, наконец, прорвался на поверхность.

— Посмотрите… на… себя… — выдавила она между приступами смеха. — Господин самозванец весь в белых перьях. Сожалею, что у меня нет дегтя.

— А вы — самодовольная маленькая ведьма! — Саймон привстал, и прежде чем девушка сообразила, что он собирается делать, мужчина обвил ее за талию руками, в одно мгновение приподнял с пола и бросил на кровать рядом с собой. Целые вулканы белых хлопьев разлетелись во все стороны, а Саймон резко лег на нее, прижав всей тяжестью своего тела к матрацу.

— Негодяй! — смех девушки не оставил и следа от оскорбительного значения этого слова.

— Искусительница! — произнес Саймон в ответ, с улыбкой глядя на Эмилию.

Вокруг кружились перья, покрывая взъерошенные кудри мужчины и слегка прикасаясь к губам девушки, ее щекам и шее, подобно белым лепесткам роз. Она взглянула в его темные глаза, неожиданно почувствовала каждую частицу сильного мужского тела, соприкоснувшегося с ней, и его жар проник сквозь всю одежду, согревая и лишая девушку последних сил.

Теперь его широкая грудь прижалась к ее груди. От каждого его прикосновения по всему телу Эмилии пробегал электрический заряд. А огонь желания, который вспыхнул в глазах Саймона и который она явственно различала, отразившись в глазах девушки, зажег ответный пламень в ее теле. Как только это пламя проснулось к жизни, ее сопротивление начало таять.

Она вспомнила, как его губы целовали ее. Их аромат оказался сильнее вина. И как бы это ее ни шокировало, но Эмилия не могла отрицать, что хочет снова пережить то запретное удовольствие.

Она провела пальцами по его груди, ощутив силу упругих мускулов. Это было потрясающее чувство — ощущать тепло мужской кожи и мягкое сопротивление черных шелковистых волосков.

Саймон судорожно вздохнул, его сердце пульсировало под ее ладонью, отзываясь на биение ее собственного сердца.

Еще сохранившаяся часть ее здравого рассудка кричала: нет, этот мужчина ее враг! Ей нельзя поддаваться очарованию этого наглеца, вообще находиться рядом с ним!

Однако она не могла произнести слова, которые сразили бы дракона, лежавшего на ней и мягко и тепло дышавшего ей в лицо.

Его густые черные ресницы слегка вздрогнули, когда он посмотрел на ее губы. Эмилия затаила дыхание, а в следующее мгновение мужчина наклонился к ней и поцеловал.

Раньше ей казалось, что она совершенно случайно испытала то волнующее возбуждение во время его поцелуя. До этого момента она лелеяла надежду, что обстоятельства приукрасили тот ночной поцелуй. Однако теперь, когда его теплые властные губы скользнули по ее губам и наслаждение проникло в каждую клеточку, эта призрачная надежда испарилась.

Ей захотелось обвить свои руки вокруг его шеи и крепко обнять. Именно этого она страстно желала всю свою жизнь. Именно такого мужчину и таких чувств. Он оказался тем единственным мужчиной, которого судьба приготовила для нее. Он стал тем, кто мог наполнить ее сердце небесными песнями.

И все это, к сожалению, просто иллюзия.

О небеса! Мужчина, который мог заставить ее сердце петь, мог и уничтожить своей силой. Эмилия резко повернула голову, чтобы прекратить поцелуй, — ее дыхание прервалось.

Он обеспокоено приподнялся, стараясь отыскать в ее глазах причину подобного замешательства.

— В чем дело, Эм?

— Отпустите меня!

Он не шелохнулся, его сердце билось под ее ладонью.

Она снова отвернулась, не желая, чтобы он смог прочитать в ее глазах подлинные чувства, и произнесла:

— Помнится, вы говорили, что никогда не принуждаете женщину терпеть ваше присутствие…

Он прикоснулся к девичьей щеке и нежно провел теплыми пальцами по гладкой коже.

— А я разве принуждаю? Эмилия сжала зубы, сожалея, что у нее нет силы сбросить этого мужчину.

— Если вы думаете, что я наслаждаюсь перспективой быть раздавленной, то вы ошибаетесь.

Он тяжело вздохнул. Потом поднялся, освободив ее от возбуждающего воздействия своего сильного тела.

Она выбралась из постели вся в перьях, на дрожащих ногах прошла через всю комнату к окну. Затем сделала глубокий вдох, собрала всю свою волю в кулак и повернулась к своему мучителю. Тот лежал на кровати, вытянувшись, будто купаясь в белых перьях, и, подперев щеку ладонью, наблюдал за ней, как лев, играющий со своей добычей.

Эмилия подбоченилась и, вложив в голос всю надменность, какая у нее нашлась, сказала:

— Возможно, вам хочется продолжать этот фарс, но я настаиваю, чтобы вы воздерживались от ваших звериных вздохов и вели себя достойно.

На его губах заиграла дьявольская улыбка:

— Дорогая, вы себе даже не представляете, каким зверем я могу иногда быть. Она выпрямилась:

— Предпочитаю вообще ничего не знать об этом.

Саймон опустил глаза и осмотрел ее с ног до головы так, что ей показалось, будто он раздевает ее и нежно прикасается к ней своими горячими руками. Эмилия задрожала от горячей волны возбуждения, охватившей ее внезапно. А когда он поднял голову и посмотрел девушке прямо в глаза, у нее, ко всему прочему, появилось неприятное ощущение, будто этот человек может читать ее мысли.

— Не волнуйтесь, Эмили, — произнес он, — я обещаю никогда не вовлекать вас в то, чего вы не желаете.

Эмилия с ненавистью посмотрела на него:

— Могу заверить вас, что не захочу ничего из того, что вы можете предложить.

Он резко встал, и перья белыми облаками взлетели вверх. Внимательно посмотрев на девушку, Саймон улыбнулся и сказал:

— Если вы не желаете того, что я могу предложить, тогда вам нечего бояться.

Увы, она-то прекрасно знала, чего ей следует очень и очень бояться. Каждое его движение было опасным. Вот он пересек комнату и снял со стены шелковый ярко-изумрудный халат. Вот он набросил его на свои обнаженные плечи. Эмилия заметила на одной стороне халата вышитого золотыми и алыми нитями дракона, чей огненный язык извивался на левом плече. «Подходящий герб для негодяя», — подумала девушка.

Он собрал свежее белье в охапку, а Эмилия, исподтишка наблюдала за ним, зная, что должна бы отвернуться, но не могла. Каждое движение этого человека завораживало.

У двери, ведущей в холл, он оглянулся и, заметив ее внимательный взгляд, хитро улыбнулся, в который раз заставив ее покраснеть.

— Вы уверены, что не хотите присоединиться ко мне?

Эмилия сжала кулаки:

— Совершенно уверена.

Он пожал широкими плечами и вышел из комнаты, оставив ее, наконец, в одиночестве.

Эмилия застонала от отчаяния! О, этот мужчина! До чего же трудно устоять перед его очарованием и не считать его привлекательным. Она в волнении прошлась по комнате, раздраженно стряхивая перья с одежды и волос. Следует найти возможность избавиться от него. У нее нет другого выхода. Она должна избавиться от него, пока не совершила первую глупость, пока… не отдала сердце этому негодяю.

Открылась дверь. Эмилия повернулась к зеркалу, ее сердце подпрыгнуло в надежде увидеть его снова. Но в комнату вошла леди Геррит и осторожно закрыла за собой дверь, как шпион, который боится быть обнаруженным противником.

— Я видела, как он вышел, — заговорщицки заговорила она.

Эмилия с облегчением вздохнула:

— Да, отправился в бассейн.

Леди Геррит прижалась спиной к двери и, глядя широко раскрытыми глазами на разбросанные повсюду перья, спросила:

— Что здесь произошло?

— Я ударила его подушкой. Глупо, конечно, но… В следующий раз я воспользуюсь чем-нибудь более весомым. — Эмилия улыбнулась, представив следующую битву, в которой она, вероятно, станет победительницей. — Возможно, креслом.

Леди Геррит нахмурилась:

— Он пытался сделать что-то непристойное?

— Нет. Этот человек заявил, что никогда не заставлял женщин делать то, чего они не желают.

— Да уж, похоже, ему и нет нужды заставлять их. Я подозреваю, что этот молодой человек никогда не был обделен женским вниманием.

Эмилию обдало жаром при воспоминании о том, как тело мнимого мужа прижималось к ней.

— Мне жаль глупых женщин, — пожала она плечами.

— Я почему-то была уверена, что этот молодой человек сдержит свое слово. — Леди Геррит задумчиво посмотрела на кровать и добавила: — Он явно из высшего общества. Аристократ во всех отношениях. Я думаю, он весьма честен.

— Как ты можешь так говорить! Этот человек ворвался в мою жизнь и разрушил все мои планы. Этот наглец лишил меня даже моей собственной постели!

Бабушка покачала головой и улыбнулась:

— Интересно, кто из вас двоих сдастся первым. У меня такое чувство, что это будет не твой так называемый муж.

— Я предпочла бы, чтобы ты не употребляла слово «мой» перед его именем. — Эмилия схватила расческу и принялась приводить в порядок свои локоны. — Можешь себе представить: этот нахал предполагает, что раз я выдумала себе мужа, то должна пуститься во все тяжкие и теперь буду во всем ему подчиняться!

Геррит постучала пальцем по подбородку, обдумывая сказанное, прежде чем заговорить:

— Я предполагаю, что это будет логическим завершением всей этой истории.

Эмилия удивленно посмотрела на бабушку, которая явно стала переходить на сторону противника.

— Только законченный негодяй мог воспользоваться моей невинной выдумкой в собственных интересах! — воскликнула она возмущенно, но старая женщина покачала головой и возразила:

— Держу пари, что этот молодой человек знает темную сторону жизни, Эмилия. Ты не можешь осуждать его за то, что он рассматривает твои поступки так, как воспринимают их многие другие люди.

— Это не имеет значения. Он должен знать, что я не сделаю ничего такого… такого… низкого.

Геррит внимательно посмотрела на внучку, улыбка заиграла на ее губах.

— Откуда он может знать, что ты женщина строгих правил? Посуди сама — он ведь совсем тебя не знает. Пока еще.

— Но… — Эмилия замолчала, вдруг сама испугавшись того, что чуть не сказала бабушке. Невозможно объяснить, но ей кажется, будто она знает этого человека всю свою жизнь. — Мы знаем Друг друга достаточно хорошо.

— Эмилия, боюсь, что тебе придется провести с этим человеком многие годы. Ты должна научиться приспосабливаться к ситуациям.

— Нет. — Эмилия отвернулась и посмотрела в окно. В эту минуту ей показалось, что замок Равенвуд возвышается над пологими зелеными склонами подобно серому призраку. — С детских лет я всегда знала, что не соглашусь ни на какое замужество, если оно не будет основано на любви.

— Эмилия, дорогая, нельзя ожидать, что все наши мечты станут реальностью!

— Но это условие слишком важно, чтобы отказаться от него, — с жаром возразила девушка, вновь давая себе слово избавиться от наглеца, который угрожал поломать ей судьбу. — Не позволю этому человеку разрушить мою жизнь!

 

Глава 6

Саймон стоял рядом с открытыми французскими дверями кабинета Хью Мейтленда. Посыпанная гравием дорожка вела отсюда в розовый сад. На лужайке, по ту сторону розовых кустов, Эмилия, ее мать, две ее сестры и леди Геррит играли в дартс — метали короткие стрелы в бумажные мишени, закрепленные на соломенных снопах.

Саймон увидел, как стрела Эмилии пробила мишень в футе от середины. Девушка нахмурилась, покачала головой, будто осталась недовольна собой. Золотые ленты на ее дамской шляпке развевались на ветру. Судя по ярости, с которой эта юная леди метала дротик, можно было предположить, что она расстроена, и для него не составляла тайны причина ее расстройства.

— Как вы чувствуете себя без мундира? — раздался голос Мейтленда.

Саймон повернулся к хозяину дома. Хью Мейтленд сидел на краю своего большого стола из красного дерева, вытянув длинные ноги и расслабившись, что должно было подчеркнуть его образ добродушного и щедрого хозяина. Высокий и стройный, с гривой золотистых волос и ясным, прямым взглядом, Мейтленд не был похож на человека, который способен обманывать свою родню. Но Саймон давно усвоил, что если хочешь прожить подольше, никогда не суди о людях и событиях по внешним признакам.

— Я уже привыкаю к новой одежде, — Саймон похлопал по лацканам своего темно-серого сюртука, который он приобрел для своего гардероба в Лондоне, когда наводил справки о мисс Мейтленд. Он намеревался только поухаживать за этой девушкой, чтобы проникнуть во владения Мейтленда, но Эмилия сама перебросила мостик к своему дому.

— Я надеюсь, вы не будете возражать, если я на время украду вас у жены, — барон мягко улыбнулся зятю. — Но думаю, что нам надо, наконец, познакомиться друг с другом.

— Я согласен. — Саймону уже многое было известно о занятиях Мейтлендов. Однако требовалось узнать побольше. И в первую очередь выяснить, будет ли отец его мнимой жены послан на виселицу. — Уверен, что наша свадьба оказалась для вас неожиданностью.

— Сказать по правде, я уже потерял надежду, что Эмилия выйдет замуж. — Хью передвинул хрустальное пресс-папье в форме квадратного судна на другое место. Проникавшие через открытое окно солнечные лучи сверкали на острых гранях, отражаясь радужным бликом на встроенной в стене книжной полке из красного дерева. — Несколько лет назад ей нанес страшное оскорбление молодой человек, назвавший себя джентльменом. — Мейтленд посмотрел на Саймона. — Предполагаю, что Эмилия рассказала вам о Эйвсбери.

Саймон напрягся при упоминании этого имени.

— Да, рассказывала.

— Я подозревал, что она сделает это. — Хью снова посмотрел на хрустальный кораблик. — Когда я в первый раз увидел этого человека, я сразу понял, что он не подходит Эмилии. У него был какой-то излишне мягкий рот и нежный, обиженный вид. И вообще он казался похожим на поэта.

— По-видимому, ваша дочь питала любовь к поэзии. — Саймон подставил лицо теплому легкому ветерку, залетевшему в открытое окно. Он посмотрел на Эмилию, которая в этот момент собиралась вновь поразить мишень, и ощутил какое-то странное чувство, которое сжало его сердце подобно змее.

— Ее первый выход в лондонский свет пришлось отложить из-за смерти отца Одри. Но тогда уже, в свои двадцать лет, Эмилия была ужасно наивна. Она всегда была полна романтических идей. И боюсь, что мы с женой всегда поощряли ее мечтательность.

Саймон продолжал не отрываясь смотреть на Эмилию и вдруг поймал себя на мысли, что знает ее всего лишь один день, но уже сейчас без колебаний задушил бы того мужчину, которого сам никогда не видел, но который оскорбил ее, Глупо. Пришлось напомнить самому себе, что можно немного повеселиться с «женой», пока он будет находиться здесь, но никак нельзя лелеять надежду на долговременную связь.

Эмилия метнула дротик, и тот, просвистев в воздухе, попал прямо в десятку.

— Я не могу вам сказать, как часто я благодарил судьбу, что Эмилия смогла узнать правду, прежде чем стало слишком поздно. Из этого брака все равно ничего бы не получилось. Эмилия устала бы от такого мужа через год. Она всегда имела сильную волю и ей нужен сильный человек. Я счастлив, что она нашла такого.

Чувство вины охватило Саймона, едва он встретился взглядом с Хью Мейтлендом, но тут же постарался прогнать подобные чувства. Он не мог себе подобного позволить. Особенно сейчас. Стараясь перевести тему разговора, он повторил:

— И все же, вас не смутила наша скорая женитьба?

— Эмилия всегда отличалась импульсивностью. Даже упрямством. Считаю своим долгом предупредить вас об этом. — Хью довольно улыбнулся. — Как я мог быть против ее тайного брака, если мы с Одри тоже тайно обвенчались! Против воли ее отца, надо добавить. Его совсем не привела в восторг мысль о замужестве его дочери с торговцем. К тому же Уитком продал Равенвудский замок и прилежащие земли моему отцу, чтобы покрыть долги от проигрышей в азартных играх. И хотя мой отец не имел никакого отношения к долгам Уиткома, граф обиделся на него из-за покупки замка. Он принадлежал Уиткомам со времени первого барона Уиткома. Думаю, что прошло несколько лет, прежде чем он простил Одри за ее бегство со мной.

— А что вы думаете по поводу того, что ваш; дочь вышла замуж за военного? Хью поднял чашку с кофе.

— То, как вы спрашиваете об этом, заставляет меня думать, что вам известны мои высказывания о войне.

Саймон оперся плечом на дверной проем и, стараясь показаться беспечным, забросил наживку.

— Я слышал, что вы выступаете против войны с Наполеоном.

— Да. — Хью отпил кофе, изучая Саймона, поверх края фарфоровой чашки. — Я думаю, что наше правительство недостаточно честно выполняет свой долг, пытаясь установить мир.

Саймон выдержал пристальный взгляд Хью, старательно обдумывая следующую фразу:

— Я понимаю, что есть люди, которые верят, что Англии будет лучше под управлением Наполеона.

— Включая нескольких лордов. — Хью поставил чашку на блюдце, некоторое время рассматривая оставшийся осадок, а затем продолжил:

— Во всяком случае, хотя я чувствую, что наше правительство не справится с важными реформами, также и не в восторге от этого корсиканца. Но войне надо положить конец. Эта война лишает нашу страну жизни. Я говорю: оставьте Наполеону его государство. Верните наших мужчин домой.

— А что помешает тогда Наполеону вторгнуться в пределы Англии?

— Если он действительно посягнет на Англию, разве Англия погибнет? Мы выжили при норманнах и стали еще сильнее в торговле. Представьте себе, что произойдет, если Англия присоединится к континентальным державам? Барьеры в торговле исчезнут.

— Для владельца судоходной компании это будет означать богатство.

— Правильно. — Хью улыбнулся, но его зеленые глаза остались холодными, как у генерала, впервые проводящего рекогносцировку на местности. — Но, вероятно, для человека, только что вернувшегося с войны против Наполеона, все это звучит как предательство.

Саймон улыбнулся в ответ:

— Не всем военным нравится война.

Хью внимательно изучал его некоторое время так, будто пытался прочесть его мысли, а затем спросил:

— Вы не думали, чем бы вам хотелось заняться теперь? Эмилия сказала нам, что вы последний в вашей семье. Я предполагаю, что у вас остались некоторые родственники.

— Я знаю, что Эмилия могла бы найти и более выгодного мужа.

— Я никогда не сужу о человеке по звону монет в его кармане.

— Боюсь, что в моем кармане маловато монет. — Саймон выдержал холодный взгляд зеленых глаз тестя. — Я провел в армии большую часть своей жизни и думаю, что приобрел некоторые знания, которые могут пригодиться в бизнесе. Честно говоря, я с удовольствием бы поработал в вашей компании.

— Как вы, вероятно, знаете, у меня солидное дело и нет наследника, который мог бы продолжить его после того, как меня не станет. — Хью некоторое время изучающе смотрел на Саймона, затем его холодный взгляд потеплел, и он улыбнулся. — У меня такое ощущение, что ваше появление в моем доме — это ответ на мои молитвы.

Саймон глубоко вздохнул, наполнив легкие ароматом роз, доносившимся из сада. Если этот человек вовлечен в массовое убийство английских солдат, ему потребуется нечто большее, чем молитвы.

Саймон отвернулся, чтобы посмотреть на Эмилию, которая вытаскивала стрелу из мишени. Солнечный свет играл в ее локонах, перехваченных на затылке золотой лентой, вплетая темно-красные полоски в сверкавший огонь ее волос. В памяти ожила картина сегодняшнего утра: Эмилия, лежащая под ним, ее рыжие локоны, разбросанные по белому льну подушки, ее губы и ее взгляд. Сердце взволнованно застучало, когда он вызвал в памяти то, что почувствовал, когда ее тело плотно прижалось к нему. Он большую часть жизни провел в армии и у него; был не очень богатый опыт любовных связей с женщинами, однако он сможет узнать страсть, если посмотреть в глаза женщине. А мисс Эмилия Мейтленд вся горела страстью. И ей явно требуется мужчина, который будет заниматься с ней любовью, пока она сама не загорится этим огнем, пока не увидит языки этого пламени на своей коже, пока она не обожжется об это пламя. Как жаль, что он не поможет ей вкусить этот запретный плод.

— Что за чертовщина? — внезапно пробормотал Хью, вставая.

Саймон тоже увидел одну из десятилетних близнецов Мейтлендов, мчавшуюся через сад к взрослым дамам. Ее русые кудри подпрыгивали по плечам, а белое платье развевалось на ветру. Своим детским звонким голоском девочка звала мать. Саймон не знал, как ее зовут — Оливия или Джейн, — потому что они были похожи, но понял, что ребенок чем-то напуган.

Одри повернулась к дочери, и озабоченность на ее миловидном лице сменилась выражением ужаса. Через секунду она бросилась к дому, а вслед за ней — Эмилия и остальные.

— Интересно, что там случилось? — произнес Хью, направляясь к открытой двери.

Саймон тоже выскочил из дома и направился к женщинам, которые уже исчезли за углом. Когда он сам повернулся туда же, то увидел их всех возле огромного дуба. Его прекрасная жена взобралась на низкую скамью, стоявшую у подножья дерева.

Он еще не успел туда добежать, как Эмилия подпрыгнула, ухватилась за какой-то сучок и исчезла среди зеленых листьев и ветвей. Какого дьявола нужно было ей лезть на дерево?

— Майор Блейк! — воскликнула Одри, хватая его за руку. — Слава Богу, что вы здесь.

Саймон посмотрел вверх, и его сердце учащенно забилось, когда он заметил, что Эмилия пытается добраться до маленькой девочки, сидящей на толстой ветке высоко над землей.

— Что здесь происходит? — потребовал ответа Хью, подбежавший к группе взволнованных наблюдателей.

— Это Оливия, — сказала Одри. — Девочка играла с Мисти, и глупая кошка забралась вверх по дереву. Оливия полезла за ней и вот, пожалуйста, обе застряли наверху, а Эмилия вознамерилась снять их оттуда.

Хью нахмурился и сурово взглянул на свою младшую дочь.

— Где мисс Вентворс? Почему, черт возьми, она не смотрит за вами?

— Она пошла за лакеем, чтобы попросить его снять Мисти, — произнесла Джейн, глядя на отца округлившимися от страха глазами, — но Ливи не захотела ждать.

У Саймона даже ладони взмокли, когда он увидел, как Эмилия пробирается к своей сестре. Проклятье. Сам он испытывал панический страх перед высотой.

Эмилия, между тем, добралась до ветки, на которой сидела Оливия, и попыталась устроиться рядом. Ее золотистое платье слегка задралось, открыв белье и немного бледной кожи, и Саймон смотрел на девушку, разрываясь между чувством восхищения ее смелостью и страхом за ее безрассудство.

— Эмили, я не могу слезть вниз! — Оливия, пошатываясь, сидела на хрупкой ветке, крепко прижав к себе кошку. Мисти мяукала во всю глотку, видимо, протестуя против жарких объятий или против розового муслинового одеяния и дамской шляпки, в которые ее разрядила девочка.

— Не волнуйся, Ливи, я здесь. — Эмилия бросила взгляд вниз, на тех, кто сейчас наблюдал за ней, и почти сразу почувствовала легкое головокружение. Она проглотила комок, подкативший к ее горлу. В детстве она не пропускала ни одного дерева, чтобы не забраться на него, но до сих пор ей не приходилось забираться так высоко.

Она все-таки пересилила страх и, стараясь не смотреть на землю, осторожно продолжила свой путь по ветке. Эмилия подтянулась на руках и затем обхватила ногами шершавый ствол. Несколько томительных секунд, еще шажок, и, наконец, она добралась до младшей сестры.

— Отпусти кошку и дай мне руку, — мягко произнесла девушка.

Оливия отчаянно замотала головой.

— Мисти не сможет спуститься без моей помощи, нижняя губа Оливии дрожала. — Я не могу оставить ее здесь.

Эмилия придвинулась ближе к сестре и сказала:

— Давай сперва снимем тебя, а потом Мисти. Оливия крепко обняла отчаянно оравшую кошку.

— Обещай мне, что ты не оставишь ее здесь! Эмилия улыбнулась:

— Обещаю.

Девочка осторожно отпустила питомца, и животное проворно метнулось мимо хозяйки к концу ветки.

— Мисти! — вскрикнула Оливия и повернулась, чтобы броситься за кошкой.

— Нет! — Эмилия наклонилась и схватила сестру за руку. — Давай ты попробуешь спуститься, а я достану кошку.

Оливия помедлила, с беспокойством посмотрела на свою любимицу, уже сидевшую на самом конце сука. Дамская шляпка сползла на глаза кошки, а из-под розового муслинового платья виднелась пушистая бело-рыжая шерстка. Эмилия мягко потянула сестру за руку.

— Ливи, обещаю, что сниму Мисти. Но ты должна спуститься вниз. Мама с папой волнуются.

Оливия бросила печальный взгляд на кошку, затем кивнула и с помощью Эмилии начала перебираться поближе к мощному стволу дерева. Но едва девчушка оказалась в безопасности и ухватилась за толстую ветку, как она тут же посмотрела на старшую сестру большими зелеными глазами, полными доверия, и напомнила:

— Теперь ты должна достать Мисти. — Увидев, что Эмилия замешкалась, девочка добавила: — Ты же обещала!

Эмилия вздохнула и повернулась к кошке:

— Кис-кис, иди сюда, Мисти!

Кошка замяукала, но с места не сдвинулась. Тогда девушка схватилась за сук и сама попыталась перебраться к животному поближе.

— Иди ко мне, я дам тебе чашечку сливок.

Мисти по-прежнему сидела на ветке, и только ее свисавший хвост стремительно хлестал по листьям. Эмилия поправила платье, желая сохранить благопристойный вид и одновременно стараясь не оцарапаться о сучья, и вновь повторила попытку:

— Иди сюда, Мисти. Ну иди же! Я не сделаю тебе больно.

Мисти утробно мяукнула и, наконец, направилась к человеку.

— Так, — пробормотала Эмилия и протянула руку кошке.

Та обнюхала ладонь хозяйки и потерлась мордочкой о ее пальцы.

— Ну же, иди сюда! — Эмилия ухватилась за розовый муслин и поймала кошку. Мисти заворчала, недовольно выгнула спину в знак протеста, но Эмилия прижала ее к груди и потом, сидя на ветке и отчаянно стараясь не потерять равновесия, осторожно высвободила животное из всех этих кукольных одежд. Успокаивающе поглаживая кошку, Эмилия прошептала:

— Ну-ну, не бойся! Ты в безопасности, глупое создание.

И тут же, словно в ответ на ее слова, сук, на котором она сидела, затрещал. От этого звука Эмилия чуть не лишилась рассудка. И вдруг снизу раздался мужской голос:

— Проклятье, женщина! Похоже, вы собираетесь сломать свою прекрасную шею!

Эмилия облегченно вздохнула, услышав его. Она посмотрела через плечо туда, где на месте Оливии на толстой ветке стоял ее самозванец-муж.

— Где моя сестра?

— На земле. — Он сделал глубокий вдох, не сводя с нее глаз. — Там, где должны быть и вы, и я.

— Сейчас я должна признаться, что рада видеть вас.

— Приятно, конечно, но я предпочел бы услышать эти слова при других обстоятельствах, — хмыкнул он.

Эмилия нахмурилась:

— Вы выглядите немного бледным.

Саймон, проклиная собственную слабость, сжал зубы и процедил:

— Подозреваю, что вы не понимаете, как высоко забрались.

Она некоторое время смотрела на него и вдруг сказала:

— Только не говорите мне, что вы боитесь высоты.

Он хотел ей возразить, но промолчал. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Эмилия вдруг подумала, что он сейчас вовсе не похож на высокомерного наглеца. Пожалуй, сейчас перед ней был просто мужчина, который чувствует себя не очень уютно и боится себе в этом признаться. Она нервно хихикнула: тут ему ничем не поможешь — у нее самой от страха нервы на пределе.

— Зачем же вы забрались на дерево, если боитесь высоты?

Он поднял голову, и девушка прочла в его глазах уязвленную гордость.

— Если вы собираетесь выяснять, кто из нас больше боится высоты, — хмуро произнес мужчина, — то давайте хотя бы спустимся на землю.

— Я согласна. — Эмилия облизала пересохшие губы, глядя на то место, где сук отстал от ствола, обнажив желтоватую сердцевину, выглядевшую как пятно на темно-серой коре дуба.

— Есть предложение, как это сделать? Он кивнул.

— Отпустите кошку — и черт с ней!

— Я не могу. Я пообещала Оливии спасти ее.

Саймон выругался про себя, затем одной рукой обхватил ствол, вытянулся вдоль сука так, что стал похож на тетиву, и прошипел:

— Давайте мне эту проклятую скотину. Только будьте осторожны!

Обхватив одной рукой сук, Эмилия протянула мяукающую кошку. Саймон схватил животное и тут же выругался, когда Мисти вцепилась в его рубашку:

— Проклятье!

— Простите, — Эмилии показалось, что это в нее вцепились острые коготки. Вдруг девушка услышала, как ее муж успокаивает кошку:

— Коли ты не будешь вести себя хорошо, я дам тебе шанс полетать.

Несмотря на слова, голос у него был мягкий, ласковый; мужчина погладил испуганное животное, прижал к груди, а затем произнес:

— Эмилия, потихоньку направляйтесь ко мне.

Эмилия не сводила глаз с трещины на стволе. Она не могла пошевелиться и сидела на ветке, вцепившись пальцами в сырое дерево, и думала о том, что ее ненадежная опора обрушится при первом движении.

— Эмилия, вам нужно подвинуться сюда. — С этими словами Саймон расстегнул верхние пуговицы на жилете.

— Ветка может сломаться подо мной.

Он засунул кошку себе за пазуху. Эмилия вдруг увидела, что солнечный свет проникает сквозь крону дерева и очень красиво разбрасывает блики по широким плечам ее самоуверенного мужа. Ей почему-то было очень приятно думать о том, что этот человек кажется таким сильным и ловким. Ведь он даже преодолел свой страх ради ее спасения.

— Идите ко мне, Эмилия. — Саймон протянул руку девушке. Но она осталась неподвижна. Липкий леденящий ужас сковал ее.

— Я не могу, — прошептала она.

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул, а затем решительно тряхнул головой и посмотрел на Эмилию.

— Я пододвинусь и сниму вас.

— Нет! — Эмилия вцепилась в ветку, едва мужчина положил руку на ствол рядом с трещиной. — Сук не выдержит вашего веса.

— Он скоро не выдержит вашего веса. — Саймон приблизился к девушке, насколько мог.

— Ну, подвиньтесь ко мне хоть немного! Эмилия посмотрела на мужчину, протянувшего к ней руку. Ветер растрепал его густые волосы. Одна прядь упала на лоб, но это не смягчило его сурового лица и решительного блеска в глазах. В эту минуту ее самоуверенный муж казался человеком, который может бросить вызов самому дьяволу и победить.

— Идите ко мне, Эмилия. — Он еще ближе подтянулся к ней, почти касаясь ее пальцами. — Немного смелости — и вы будете в безопасности.

Она переместилась вперед, совсем чуть-чуть, молясь, чтобы сук выдержал. Дерево отчаянно затрещало, Эмилия судорожно сжала колени, стараясь удержаться.

— Идите же сюда, Эмилия! — Девушка почувствовала, как его пальцы слегка коснулась ее рук. — Двигайтесь ко мне.

Эмилия закусила губу, из последних сил подавляя желание расплакаться.

— Вам следует поспешить немедленно! — Он снова коснулся ее руки, и Эмилия догадалась, что ее спаситель старается дотянуться до нее. Он находился прямо под ней. Всего несколько дюймов — и она будет в безопасности. Девушка закрыла глаза и подалась назад. Видимо, очень резко, потому что в следующую секунду сук, на котором она сидела, затрещал и обломился…

 

Глава 7

Обломившийся сук крушил мелкие ветки, как медведь, пробирающийся сквозь чащу. Посыпались листья, затрещали сучья. Эмилия вскрикнула и в ту же секунду почувствовала, как сильные мужские руки схватили ее за локоть.

— Тихо, тихо, — пробормотал Саймон, — я вас держу.

Прислонившись спиной к стволу, Эмилия судорожно сжала коленями толстую ветку, на которой сидела, словно это могло спасти ее от падения. А внизу все ахнули и испуганно затихли.

Саймон потянул девушку за руку, пытаясь притянуть к себе, и сказал:

— Да отцепитесь вы от своей ветки.

— Я не могу, — Эмилия сильнее сжала колени. — Я упаду.

— Я не позволю вам упасть. — Саймон покрепче ухватил ее за локоть. — Доверьтесь мне.

— Довериться вам? — Эмилия надменно, насколько позволяли условия, вздернула голову и посмотрела на мужчину, перевернувшего ее жизнь. В другой ситуации она, несомненно, расхохоталась бы этому типу прямо в лицо, но сейчас пришлось ограничиться простой язвительной фразой:

— Вы даже не сказали мне вашего имени, и еще ждете доверия.

— Не важно, как меня зовут. Самое главное, что я не дам вам упасть. — Саймон сжал ее руку и вновь потребовал: — Отпустите сук.

Эмилия, вдруг затихнув, посмотрела на его решительное лицо и заглянула в темные, бездонные глаза мужчины. Пожалуй, его легко можно было бы представить на коне с мечом в руке, совершающим подвиги во имя прекрасной дамы. Что-то в нем было такое, что внушало к нему доверие, несмотря ни на что. Она подалась к нему.

— Вот так, — Саймон привлек девушку к себе, не обращая внимания на затрещавшую материю ее платья, зацепившегося за какой-то сучок. Он почувствовал, как она дрожит от пережитого волнения, и его сердце сжалось от острого чувства жалости.

— Все в порядке, — прошептал он и, обняв Эмилию, прижал ее к груди. — Вы в безопасности.

Эмилия жадно хватала ртом воздух, словно утопающая, которой, наконец, удалось вынырнуть на поверхность. Легкий терпкий аромат его кожи, тепло его тела окутывали ее, словно волны, согревали и успокаивали, ослабляя страх, который начал медленно исчезать, словно снег под лучами апрельского солнца.

— Вы в безопасности, Эмили, — снова повторил он.

Девушка смотрела в его черные глаза, и сердце у нее замирало от ощущения нежной силы, с которой руки самозваного мужа поддерживали ее.

— Вот ведь проклятое создание, эта ваша кошка, — пробормотал он.

— Похоже, Мисти не оценит ваших усилий по ее спасению. — Эмилия улыбнулась.

— Похоже, — его губы почти касались нежных волос девушки.

— Но, я думаю, вы хорошо справились. — Теперь Эмилия улыбнулась открыто. — Во всяком случае, совсем не заметно, что вы боитесь высоты.

— Вновь убеждаюсь, что если женщина узнает о своей слабости, то она никогда не упустит возможности ею воспользоваться. — Он глубоко вздохнул и неожиданно вздрогнул, когда Мисти выпустила свои коготки. — Похоже, вашей кошке надоело сидеть у меня за пазухой. Вы готовы отправиться в обратный путь?

— Я готова.

— Прекрасно! Тогда в путь, моя госпожа, — он поцеловал кончик ее носа.

Ее обдало жаром от этого прикосновения, которое, несмотря на его мимолетность, показалось очень интимным. Она повиновалась и последовала за своим спасителем.

Саймон медленно и осторожно спускался, поддерживая Эмили и пробуя на прочность каждый сучок. Вскоре ее ноги коснулись земли, и Саймон, неожиданно для самого себя, обнял девушку. Эмилия не протестовала. Было так приятно ощущать его сильную руку. Она прижалась щекой к сильной, широкой мужской груди, вдыхая запах кожи.

На какой-то момент ей показалось, что он никогда не отпустит ее. Ей показалось, будто они связаны чем-то большим, а не вымыслом и ложью, и вдруг она осознала, что именно к этому она всегда и стремилась. И тогда Эмилия испугалась по-настоящему, сильнее даже, чем в ту секунду, когда под ней обломилась ветка.

Она отшатнулась от него, а в следующее мгновение возбужденные родные обступили их, и все заговорили разом, перебивая друг друга.

— Эмили, ты испугала меня до смерти, — воскликнула Одри, обнимая дочь.

— Прости, мама, — девушка посмотрела на своего спасителя.

Поймав ее взгляд, Саймон улыбнулся и достал кошку из-за пазухи. Он протянул отчаянно мяукавшую рыже-белую бестию Оливии, и девочка порывисто прижалась к ней и обвила рукой. Мужчина посмотрел на девочку сверху вниз какой-то растерянной улыбкой, так, будто ребенок мог сломать все замки, на которые он старательно запирал свою душу. В конце концов Саймон только и смог что неловко похлопать Оливию по плечу и вновь взглянул на Эмилию.

Девушка тут же отвернулась, притворившись, что вся эта сцена ее не очень-то заинтересовала. Но на самом деле она начинала испытывать все большую тревогу от того, что этот человек так органично вписывается в их семью.

— Ты могла бы погибнуть, — произнесла Одри, глядя на Эмилию, — не знаю, о чем ты только думала!

Эмилия попыталась улыбнуться:

— Но, мама! Я увидела Ливи и забыла обо всем!

Леди Геррит сокрушенно покачала головой:

— Ты всегда была излишне импульсивной.

— Спасибо за спасение моих дочерей, — Хью хлопнул Саймона по плечу. — Я рад, что вы оказались здесь, сын мой.

Эмилия даже вздрогнула, услышав, как ее доверчивый отец обратился к самозванцу. А тот посмотрел мимо своего мнимого тестя и кивнул:

— Я просто сделал то, что необходимо было сделать.

— Ах, Боже мой! Это я во всем виновата! — пролепетала мисс Вентворс, невысокая седоволосая женщина, служившая гувернанткой у всех дочерей. Она укоризненно посмотрела на своих воспитанниц. — Я так рада, что ничего не случилось ни с кем из вас.

— Все в порядке, — произнесла Эмилия и погладила мисс Вентворс по плечу. — Думаю, что за Оливией присматривать ничуть не проще, чем за мной в свое время.

Гувернантка улыбнулась, и вокруг ее добрых серых глаз появились морщинки.

— Вы были намного беспокойней.

— Она и сейчас такая, — незаметно подошедший Саймон взял со скамьи свой сюртук и набросил его на плечи Эмилии.

От неожиданности у нее перехватило дыхание, и она спрятала лицо в мягкую серую ткань. По спине девушки пробежал озноб, но она решительно сняла сюртук и протянула обратно.

— Мне совсем не холодно. Саймон нахмурился.

— Эмили, я…

— Слава Богу, что вы оказались здесь, — Анна смотрела на него так, будто перед ней стоял рыцарь в сверкающих доспехах. — Вы спасли Эмилии жизнь.

— Вы великолепны, — щебетала Феба, и в ее карих глазах сверкали восторг и поклонение. Саймон пожал плечами:

— Я рад, что вовремя успел и помог.

«Ну конечно, теперь этот наглец будет считать, что я ему жизнью обязана», — подумала Эмилия. Оставалось только предположить, что он ожидает получить в качестве награды. Впрочем, вряд ли этот человек собирается заявлять о своих правах. Ему, похоже, и самому было неловко от всех их похвал, и он чувствовал себя так же неуютно, как в ту минуту, когда они сидели на дереве.

— Эмили, думаю, вам следует набросить это. — Саймон снова набросил ей на плечи сюртук.

«Похоже, он считает меня ненормальной», — Эмилия раздраженно повела плечами и заявила:

— Я же сказала, что со мной все в порядке!

— И все же я уверен, что вам лучше одеться. — При этих словах «муж» ехидно улыбнулся и заботливо укутал ее плечи.

— Большое спасибо, но мне не нужна ваша забота, — девушка начала злиться. Но тут вмешался отец:

— Мистер Блейк прав. Я полагаю, тебе надо накинуть сюртук и пойти переодеть платье.

— Мое платье? — Эмилия посмотрела на свои наряд и вдруг заметила дырки на золотистом муслине. По спине у нее пробежала дрожь.

Одри всплеснула руками и прикрыла рот ладонью:

— Эмили! У тебя платье немного порвалось! Эмилия повернула голову, стараясь увидеть свою спину.

Мужчины деликатно отвернулись.

— О мой Бог! — Анна смотрела на спину широко раскрытыми глазами. — Эмилия, твое платье порвано в клочья.

Близнецы захихикали, гувернантка ахнула, а леди Геррит закатила глаза к небесам. Эмилия провела рукой по спине, нащупав разорванные остатки платья и нижней сорочки, из-под которых явно выглядывало голое тело. Она ахнула, ухватилась за клочья одежды и с ненавистью посмотрела на Саймона.

— Почему вы не сказали мне! — разозлилась она. — Вы ведь заметили, что я порвала платье, когда спускалась вниз по дереву.

— Конечно, заметил, — глаза Саймона озорно блеснули.

Кровь прилила к щекам Эмилии, едва она представила, что именно «заметил» ее самозванный супруг. Она вырвала у него из рук сюртук и набросила себе на плечи.

— Пожалуй, я все-таки пойду переоденусь.

Саймон проводил взглядом Эмилию, торопливо направляющуюся к дому, и усмехнулся про себя. Забавно было наблюдать за тем, как эта маленькая злючка пыталась сохранить достоинство в этой пикантной ситуации. В следующее мгновение он внезапно представил, что могло случиться, не окажись он поблизости, и… сердце у него замерло.

— Да, страшно подумать, — произнесла леди Геррит, неслышно подойдя к нему.

— Вы правы, — Саймон повернулся к пожилой женщине и заметил ее заинтересованный взгляд.

Когда все домочадцы направились к дому, леди Геррит, положив руку на плечо Саймона, задержала его:

— Сегодня слишком хороший день, чтобы его проводить в помещении. Вы бы не могли остаться со мной и поговорить?

Саймон вежливо улыбнулся, хотя и понимал, что ему предстоит очень сложный разговор с этой проницательной и умной женщиной.

— Почту за честь сопровождать вас на прогулке, леди Геррит.

— Какой милый молодой человек, — произнесла она и улыбнулась одними глазами. Дождавшись, когда последний член семьи отошел на достаточное расстояние, леди Геррит вновь повернулась к Саймону. — Вы не боялись сломать себе шею в героической попытке спасти мою внучку.

По правде говоря, такая мысль приходила ёму в голову, когда он стоял на той ветке, но вслух он сказал:

— Взобраться на дерево это не героический поступок.

— Не скромничайте. Этого я не ожидала от вас. Вы интересный молодой человек. — Леди Геррит посмотрела на него, прищурилась, словно оценивая своего собеседника. — У меня такое ощущение, что я вас уже где-то видела.

Саймон посмотрел леди Геррит прямо в глаза, понимая, что у нее слишком мало шансов его узнать, и произнес:

— Я уверен, что мы не встречались раньше.

— Нет, потому что я определенно вспомнила бы вас. — Она улыбнулась, и улыбка вновь осветила ее глаза. — Держу пари, что вас не забыла бы ни одна женщина, хоть раз с вами повстречавшаяся.

— Вы меня смущаете, леди Геррит! — он искусно разыграл изумление, но, похоже, не смог обмануть собеседницу.

— Будь я помоложе лет на пятьдесят, вы бы тогда узнали, что такое настоящее смущение. А пока я только наблюдаю, — старушка открыла свой веер и, улыбаясь, смотрела на него. — У меня есть одна отвратительная особенность: я знаю в обществе всех, кого следует знать. Подозреваю, что мне знакомы ваши родители.

Саймон понял, что она решила провести разведку.

— Ваш отец аристократ, не так ли?

— Что вам даст мой утвердительный ответ? — спросил Саймон, стараясь скрыть удивление.

— Даст кое-что, — леди Геррит снова закрыла веер и подперла им подбородок. — Кто вы?

Он выдержал ее пристальный взгляд, и на его губах появилась улыбка.

— Шеридан Блейк.

— Понимаю. — Леди Геррит отвернулась от мужчины, поправила свое бледно-желтое платье и села на скамью, стоявшую под сенью дуба. А когда она вновь посмотрела на него, у Саймона появилось чувство, что он стоит перед трибуналом. — Вы что-то скрываете о себе. Однако не думаю, что вы убийца, скрывающийся от правосудия.

Он покачал головой:

— Нет, виселица меня не ждет.

— Тогда скажите, что изменится, если я узнаю, кто вы на самом деле?

— Кто я, давно уже не важно, — пожал плечами Саймон.

— Чепуха! — Леди Геррит снова раскрыла веер. — Вы, в некотором смысле, женаты на моей внучке. Вы изменили ее жизнь, и я хотела бы побольше узнатъ о вас.

Саймон не мог рисковать и позволить этой женщине обнаружить его настоящее «я». Однако он понимал, что она будет настойчиво добиваться своего, пока так или иначе не удовлетворит любопытство. Поэтому он миролюбиво спросил:

— Что бы вы хотели узнать обо мне? Старушка улыбнулась, взмахнула веером и поинтересовалась:

— Как долго вы были в армии?

Саймон посмотрел на кусты роз, которые выглядывали из-за угла дома; розовые бутоны покачивались на теплом ветру, приветливо кивая и будто улыбаясь.

— Семнадцать лет.

— Семнадцать лет?! — леди Геррит изумленно уставилась на него, не пытаясь скрыть того, как поразил ее этот ответ. — Вы, должно быть, были еще ребенком, когда получили свое первое звание?

— Мне было двенадцать лет.

— Двенадцатилетнего ребенка послали на войну? — она сокрушенно покачала головой. — Вероятно, ваш отец был настоящим тираном. Что заставило его послать вас на войну в таком юном возрасте?

Саймон сжал зубы.

— Ну, скажем, я не первый мальчик, которого послали воевать.

Леди Геррит внимательно посмотрела на собеседника и сказала:

— Вы все еще в обиде на него, как я вижу.

Саймон сделал глубокий вдох, чувствуя, как аромат роз наполняет его легкие, а потом произнес:

— Леди Геррит, тот, кто попытается сыграть с вами в покер, совершит большую глупость.

Она улыбнулась, а затем предложила ему сесть рядом с нею на скамью.

— У меня такое чувство, что вы не упустите своего, майор Блейк.

Саймон посмотрел на дом. Вьющийся плющ поднимался от земли по стенам к открытому окну комнаты Эмилии. Ветер играл шторами цвета слоновой кости. Он представил себе, как его «жена» стоит перед зеркалом и снимает порванное платье, и поспешно отогнал непрошенное видение.

— Эмилии ничего не грозит, — заверил он.

— Мне кажется, вы не вполне искренни.

Саймон посмотрел на леди Геррит и, к своему удивлению, не увидел на ее лице ожидаемого гнева. Скорее, она казалась веселой.

— Не старайтесь выглядеть невинным. Это не к лицу вам. — Она положила веер на колени, расправила его, и стал виден розовый пейзаж, изображенный на шелке цвета слоновой кости. — Я видела, как вы смотрели на нее. Вы зрелый мужчина, и от меня не скроете, что вам больше всего на свете хочется заниматься любовью с Эмили.

— Я не могу себе представить, кто из мужчин не захотел бы этого. — Саймон улыбнулся, когда подумал, что произойдет, если мисс Эмилия Мейтленд узнает, что они обсуждают с бабушкой. — Но она в полной безопасности. Я не стану заставлять ее выполнять супружеский долг.

— Конечно, Эмилия достаточно независима, — леди Геррит постучала веером о колени. — Однако существуют разные способы убеждения. И я подозреваю, что вы в этом сильны.

Саймон выдержал ее проницательный взгляд. Он вспомнил короткие мгновения, когда обнимал Эмилию, — у него потеплело внутри при этом воспоминании. Ему показалось, что когда они соприкоснулись, в его сердце вспыхнул огонь. И этот огонь мог поглотить их обоих. Он не сомневался, что сможет добиться любви от своей красавицы-жены. Но увлечь ее, заставить разделить с ним ложе страсти, а затем отправить ее отца на виселицу — нет! Это значит действительно оказаться обманщиком и подлецом. И сознание собственной вины будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

— У меня нет намерений соблазнять вашу внучку, — решительно заявил он.

Леди Геррит вновь изучающе посмотрела на него.

— Вы производите впечатление решительного человека. Но после того как вы привлекли к себе внимание Эмилии, почему бы вам не пожелать сделать следующий шаг к завоеванию моей внучки?

Саймон пожал плечами:

— Видите ли, я не думаю, что соблазнение невинных девушек интересное занятие.

— Возможно. К сожалению, я не могу вам полностью доверять до тех пор, пока не узнаю, кто вы есть на самом деле.

Саймон опустил глаза, избегая проницательного взгляда пожилой аристократки, и принялся рассматривать ее веер. Золотые солнечные лучи отражались на расписанной шелковой поверхности.

— Вы когда-нибудь были женаты? — леди Геррит не спускала взгляда с его лица.

Проследив за красно-черной божьей коровкой, присевшей на веер, Саймон ответил:

— Нет.

— А как вы относитесь к семейной жизни?

Он подумал о своих родителях: двое чужих людей, живших под одним кровом. Два враждующих тигра, вынужденных разделять одну и ту же клетку. Это продолжалось до тех пор, пока его вольнолюбивая, страстная мать не положила конец этому фарсу. Сам он никогда не согласится на брак, построенный на деньгах или чинах, на брак, лишенный тепла.

— Я думаю, что в наше время трудно найти семью, основанную на взаимной любви.

— А это важно для вас?

Он дождался, пока божья коровка раскрыла свои тонкие крылышки и улетела с вышитого цветка, и только тогда ответил.

— Да.

— Но вы сами отрезали все пути к этому, пойдя на эту сделку с Эмилией. — Хотя леди Геррит была не совсем права. Саймон прекрасно понимал, что его задание не оставило никакого шанса на будущее с Эмилией. Он тяжело вздохнул, чувствуя огромную тяжесть на сердце, и мрачно возразил:

— К сожалению, не всегда можно обладать тем, чем хочется.

Леди Геррит несколько мгновений словно раздумывала над его словами, и краем глаза Саймон видел, как она изучает его, оценивая и колеблясь, стоит ли ему доверять.

— Какие качества вы хотели бы видеть в своей жене?

В его памяти возник образ женщины с золотыми глазами, в которых горел огонь страсти.

— Ум, честность, — Саймон поднял глаза, посмотрел на леди Геррит, и на его губах появилась улыбка. — Я хотел бы, чтобы это была женщина, способная на глубокую страсть и отдающая ее мне.

— Понимаю. — Она поднесла веер к подбородку. — Я подозреваю, что вы из тех мужчин, которые ценят в женщине душу прежде всего.

Саймон нахмурился, глядя на пожилую женщину, ожидая подвоха.

— Леди Геррит, почему у меня возникло такое чувство, что в вашей прекрасной голове созрел некий план?

— Не знаю, что вы имеете в виду. — Она прикрыла лицо открытым веером и улыбнулась. — Молодой человек, я советую вам пойти переодеться. Похоже, что глупая кошка оцарапала вас, и к тому же вы испачкались о кору дерева.

Саймон посмотрел на свой безнадежно испорченный костюм и подумал о том, что впредь ему следует быть осторожным, иначе его так называемая «жена» причинит ему гораздо более серьезные раны.

 

Глава 8

Эмилия пересекла комнату и, постояв у дверей, вернулась назад. Она подошла к окну. Бабушка по-прежнему сидела на скамье под деревом, обмахивалась веером и таинственно улыбалась.

Что, черт побери, леди Геррит могла обсуждать с этим негодяем? И она действительно, кажется, довольна собой. Несколько раз, когда Эмилия смотрела в окно, спрятавшись за шторой, ей даже показалось, что бабушка любезничает с подлым самозванцем. О небеса! Неужели этот человек способен очаровать любую женщину?

Внезапно у Эмилии дрожь пробежала по спине. У нее перехватило дыхание. Все еще было тихо, никаких признаков его присутствия.

Однако Эмилия сразу почувствовала, что он вошел в комнату. Несмотря на то, что этот человек ворвался в ее жизнь совсем недавно, Эмилия уже успела узнать его привычки. Он передвигался тихо, почти бесшумно, с какой-то звериной грацией. Она повернулась.

Он действительно уже стоял у двери с взъерошенными волосами и какой-то загадочной улыбкой на губах.

Эмилия прижала руки к груди, стараясь успокоить сердце, учащенно забившееся при виде этого темноволосого дьявола, который явился, словно в насмешку над ее молитвами.

— У вас вообще есть привычка стучаться, прежде чем войти в комнату к даме?

Он усмехнулся, и на его щеке появилась милая ямочка.

— Да, но я ведь вошел в свою комнату.

— Это не ваша комната.

— Я удивляюсь вам, Эмили, — Саймон с улыбкой выдержал гневный взгляд девушки. — Разве вас никогда не учили делиться?

Она стиснула зубы.

— Я не собираюсь делиться с негодяем, который пытается украсть у меня все, что мне дорого.

— Вы все говорите неверно, дорогая. — Он открыл дверь гардероба и повесил на вешалку свой сюртук. — Я не собираюсь ничего у вас красть.

— Ах, простите! — язвительно хмыкнула Эмилия, глядя как он снял жилет и по-хозяйски уложил его на одну из полок встроенного шкафа.

— Видимо, я ошибаюсь, и это не вы столь бесцеремонно вторглись в мою жизнь и даже собираетесь стать моим мужем.

Саймон положил руку на дверной косяк и вновь улыбнулся, а затем принялся расстегивать манжеты.

— Я намереваюсь работать, для того чтобы получить право жить здесь.

— О!.. — девушка, как завороженная, смотрела, как он вытаскивает белую льняную рубашку из своих серых обтягивающих панталонов… Затем, сообразив, что дальнейшее молчание становится просто неловким, она поинтересовалась:

— Вы что, хотите убедить моего отца, будто сможете быть полезны для его дела?

— Между прочим, ваш отец очень обрадовался тому, что я здесь. — Он, наконец, снял рубашку и посмотрел на царапины на груди.

В ту же секунду Эмилия почувствовала, что в горле у нее пересохло. Солнечный свет, проникавший сквозь открытое окно, скользнул своими золотыми лучами по его смуглой коже и широким плечам. С трудом она выдавила:

— Мой отец не понимает, что все это ужасный фарс.

Саймон швырнул рубашку в плетеную корзину с бельем и спокойно заявил:

— Ваш отец уже потерял надежду, что найдется достаточно смелый мужчина, который женится на вас.

— Достаточно смелый? — Эмилия не сводила глаз с Саймона, наливавшего воду в таз, зачарованная игрой крепких мускулов на его теле. Стоя рядом с ним и наблюдая за тем, как он моется, девушка чувствовала какое-то особенное, удивительно сладкое волнение и не сомневалась, что причина этого именно в нем — этом загадочном и таком красивом мужчине. — Я не знала, что для женитьбы требуется мужество.

— Оно не требуется, если мужчина собирается взять в жены милую, послушную девушку. — Он наклонился над тазом и обдал водой лицо и грудь. — Такую, например, как Аннабель.

— О-о-о! — она почувствовала себя уязвленной его словами. Он что, действительно находит Анну более привлекательной?

— Предполагаю, что вы думаете, будто многие предпочли бы жениться на моей сестре?

— Ну, во всяком случае, она вряд ли отважилась бы взобраться на дерево из-за котенка. — провел рукой по груди, смывая грязь.

Его движения привлекли внимание Эмилии к темным шрамам, которые, как крылья черного ворона, пересекали у него всю грудь. Она коснулась пальцами ладони и вспомнила, как прикасалась к ним совсем недавно.

— Я взобралась на дерево, чтобы спасти Оливию.

— Верно. — Он взял белое льняное полотенце, и когда снова взглянул на нее, на его губах появилась хитрая улыбка:

— Однако я все же думаю, что Анна не способна на битву подушками.

— Вам повезло, что я не ударила вас стулом. Саймон кивнул:

— А вот Анне даже и в голову бы не пришло запустить в мужчину стулом.

— Да, она бы не сделала этого. — Эмилия посмотрела на туалетный столик, а затем взгляд упал на томик сонетов.

В глубине своего сердца она и сама считала, что большинство мужчин отдадут предпочтение сестре. И поэтому не было особых причин расстраиваться из-за того, что этот наглец думает, будто Эмилия уступает своей красивой младшей сестре. Лишь особенный человек может полюбить своенравную женщину со слишком вспыльчивым характером. Женщину, чья весна уже позади. Этот самозванец явно не такой человек. Однако ему, похоже, удалось-таки задеть ее за живое.

Краешком глаза она увидела, что он идет к ней, и замерла, стараясь унять волнение. В следующую секунду Саймон остановился перед ней так близко, что она могла чувствовать тепло его кожи. Девушка подняла глаза и, посмотрев в зеркало, увидела его отражение.

У нее захватило дух, когда она пристально вгляделась в их отражение в зеркале. Странное чувство охватило Эмилию: ей казалось, что она уже стояла рядом с этим мужчиной, только в другом месте и в другое время. Какая знакомая картина! Солнечный свет окружил их своим сиянием, как застывший янтарь, соединивший их навечно, — смелого рыцаря и его даму.

А затем его длинные теплые пальцы прикоснулись к ее щеке и скользнули к подбородку, заставив Эмилию оторваться от зеркала и посмотреть в лицо реальности. В глубине его глаз мерцали загадочные искры, и от них в душе Эмилии разгорелось пламя, которое грозило испепелить ее.

Он улыбнулся, и ей захотелось прижать к его губам свои пальцы.

— Впрочем, я также думаю, что Анна не смогла бы справиться с самозванцем, ворвавшимся в ее жизнь, — добавил он.

Эмилия проглотила комок, прежде чем смогла ответить:

— Анна никогда и не попалась бы в такие сети.

— Да, — он провел большим пальцем по ее верхней губе. — Только очень страстная женщина могла пойти на такое — придумать себе мужа.

Эмилия посмотрела ему в лицо; она знала, что ей лучше уйти, нельзя ни минуты оставаться рядом с ним! Однако близость его тела завораживала и лишала воли. И против желания Эмилия подалась навстречу мужчине, подобно дикой розе, тянущейся к солнцу, а он опустил глаза и тихо добавил:

— Лишь страстная женщина могла бы понравиться мне.

«Лишь такой мужчина может понравиться мне», — подумала Эмилия.

Он так близко! Если немного подтянуться, то можно достать губами до его губ и почувствовать вкус его поцелуя.

Девушка даже дрожала от соблазна так и сделать это. Она положила ладонь ему на грудь, желая оттолкнуть его, и задержала свою руку. Шелковистые бугорки темных шрамов вызвали сладкую боль в пальцах Эмилии. Ее кожу обдало влажным жаром. Казалось, биение его сердца отдалось в ее груди.

Саймон напрягся, чуть-чуть наклонился к ней, и девушка увидела, что веселые искорки, сверкавшие в его глазах, сменило темное страстное пламя. Он запустил пальцы в ее волосы и прошептал:

— Вы способны совратить и святого, мисс Мейтленд.

Она чувствовала себя так, будто оказалась на краю пропасти: еще шаг — и она упадет.

— Вряд ли вас можно назвать святым, лорд Самозванец.

Его пальцы остановились на ее затылке, будто он хотел прижать ее к себе и оттолкнуть в то же мгновение.

— Да, я не святой.

Ей следовало покинуть его. Сейчас, немедленно. Но тело не слушало никаких доводов. Стараясь убедить саму себя, Эмилия произнесла срывающимся голосом:

— Если вы решили, что ваш сегодняшний поступок что-то изменил в наших отношениях, вы ошиблись.

— Расслабьтесь, мисс Мейтленд. — Улыбка мужчины вызвала у Эмилии непреодолимое желание поцеловать его. — Я уже говорил вам: если вы не желаете со мной общаться, я не стану вас принуждать.

Эмилия заглянула в его глаза и не смогла отвести взгляд. Словно какая-то незримая неразрывная цепь приковала ее к этому человеку и теперь грозила бедой.

— Конечно же я не желаю вас видеть! — произнесла она, понимая как неубедительно звучат ее слова.

— Вы ведь не это хотели сказать.

Он обнял ее одной рукой за талию и привлек к себе. Сквозь тонкий муслин платья Эмилия почувствовала, как полыхает жаром его тело. Он прижал ее к себе, их тела соприкоснулись и впервые ее грудь, ее бедра ощутили стальную мощь мужских мускулов. Они оказались так близко друг к другу, как никогда. Но Эмилия вдруг поймала себя на том, что желает большей близости.

Она помотала головой, стараясь прийти в себя.

— Я не желаю вас видеть, не хочу!

— Разве? — Он, не отрываясь, смотрел на нее, и Эмилии показалось, что она тонет в омуте его глаз. От них ничего нельзя было скрыть — все ее тайны, все самое сокровенное становилось явным, словно при свете дня. Но она все еще не сдавалась:

— Именно так!

Ей следовало бы оттолкнуть его. Немедленно. Однако было так хорошо стоять рядом с этим мужчиной, так восхитительно, спокойно.

Трепещущая девушка увидела, что его глаза уже совсем близко… Его губы чувственно приоткрылись, и горячее дыхание мужчины обожгло ей щеку. Мужские губы скользнули по губам Эмилии, обжигая, словно искры ослепительного огня Жаркий поцелуй окончательно разорвал цепи, сковывающие девушку, все остальное потеряло значение — она чувствовала теперь только его тело, горячее и сильное.

И поддавшись зову сердца, она обняла Саймона, запустив пальцы в его густые волосы, и тут же, в ответ на ее порыв, Саймон глухо застонал, крепче прижав девушку к себе.

А поцелуй все не кончался… Касания его дразнящего языка повергли Эмилию в трепет. Она задрожала от непреодолимого желания разомкнуть свои губы. Уже слабеющий голос рассудка требовал от нее прекратить все это, остановить безумие, оттолкнуть мужчину. Но Эмилия уже не обращала внимания на уговоры разума. Ведь никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя такой слабой, такой желанной и в то же время такой сильной.

Забыв обо всем, она прильнула к Саймону, прижалась к его широкой груди, инстинктивно пытаясь найти у него защиту и покоряясь его призыву. Это были восхитительные ощущения. Однако теперь Эмилия хотела чего-то большего, чего-то такого, о чем она не имела ни малейшего представления, но хотела испытать.

— Что же ты делаешь со мной, — прошептал Саймон. Его руки скользнули по спине девушки, обжигая своим жаром даже сквозь ткань платья, а затем она почувствовала, как мужские ладони легли ей на бедра.

И тогда прорвалась плотина. Эмилия застонала от мучительного желания и жадно прильнула к его губам. Вдруг захотелось сбросить одежду, чтобы ничего не мешало его ладоням, чтобы он' мог ласкать ее, делать все, что захочет. Она обвила его голову руками, не давая ему перевести дыхание.

— Эмили! Прекрасная, пылкая Эмили! — он целовал девушку, прикасаясь к ее коже кончиком языка и словно пробуя ее на вкус.

В следующее мгновение она вздрогнула. Это его руки скользнули по ее плечам и опустились в складки одежды. И затем, в полузабытьи, Эмилия почувствовала, как платье соскользнуло у нее с плеч, а теплый летний ветерок коснулся ее груди.

— О Боже, как ты прекрасна! — прошептал Саймон, восхищенно глядя на девушку, так, будто она была какой-то редкостной драгоценностью, внушавшей благоговение. Его ладони мягко и нежно прикоснулись к груди девушки, и она издала тихий стон, охваченная необъяснимым чувством. Улыбнувшись, Саймон склонился к ней и с трепетом в душе поцеловал нежное девичье тело. В ту же секунду от мягкого прикосновения мужских губ у Эмилии перехватило дыхание.

Она откинула голову назад, шелковые пряди ее волос коснулись обнаженной спины. И вдруг Эмилия увидела в зеркале себя и его: двух влюбленных, слившихся воедино, — женщину в приспущенном платье и полуобнаженного мужчину, держащего ее в своих объятиях и склонившего голову к ней на грудь. Шокирующая картина. Скандальная. Безнравственная. Провоцирующая. Будто огненная стрела пронзила Эмилию от Мужских прикосновений, в уголках глаз появились слезы. Девушка застонала от вожделения, когда он провел языком по ее груди и легонько сжал зубами теплый упругий бутон соска.

— О мой Бог! — с болью в голосе произнес вдруг Саймон.

Он вздохнул, и его горячее дыхание обожгло кожу Эмилии. Но вдруг неожиданно Саймон резко отстранился от нее. Прохладный воздух коснулся ее разгоряченного тела, и девушка открыла глаза, пытаясь заглянуть в самую глубину его темных очей.

— Мы не должны это делать, — пробормотал Саймон, все так же обнимая девушку за плечи.

Она облизнула пересохшие губы, глядя на него сквозь пелену желания, все еще окутывавшую ее. Его слова не имели смысла. Никакого.

— Проклятье! — он начал неловко натягивать платье на плечи Эмилии. Она заметила, как он тяжело дышит и как дрожат его руки. Девушка нежно коснулась ладонью его щеки и тихонько прошептала:

— Что вы делаете?

— Проклятье! Женщина, что я еще могу делать в этой ситуации!

То, как он это сказал — резко, даже озлобленно, — сорвало тонкую паутину чувств и вернуло Эмилию к реальности. Она отшатнулась от него, ударившись о столик. Зазвенела бутылочка с лавандовой водой, но Эмилия успела ее подхватить и переставила на другое место.

— Эмилия, — прошептал он, мягко касаясь ее руки, с каким-то виноватым выражением на лице.

От этого нежного прикосновения его пальцев девушка вздрогнула.

— Не прикасайтесь ко мне!

— Простите, — он провел руками по своим волосам, откинул их назад и пробормотал: — Я не думал, что потеряю над собой контроль.

Эмилия взглянула на него. Ее лицо пылало от стыда. Если бы этот человек не остановился, она сделала бы все, что он захотел. Но он остановился. И она подумала, что этот мужчина, называющий себя ее мужем, сделал это не из соображений морали или из галантности.

— Вы сделали это, чтобы унизить меня, не так ли? — гневно спросила девушка.

— Эмили, я…

— Нет, молчите! Потому что я не поверю ни одному вашему слову.

Она сделала шаг назад, острая боль пронзила ее сердце. Но Эмилия превозмогла себя, повернулась и пошла к двери, стараясь не обращать внимания на дрожащие ноги. О небеса! Она была готова отдать ему все! А он ее отверг! Отбросил, как старый, ненужный башмак.

Что с ней происходит? Что он увидел, когда смотрел на нее? Чего ей недостает? Слезы застилали ее глаза. Девушка сжала зубы, борясь с унизительной слабостью, охватившей ее и пытаясь не разрыдаться от горькой обиды. Ей следует немедленно покинуть эту комнату. Необходимо прийти в себя. Она не желает страдать из-за этого человека.

Эмилия опустилась в кресло около туалетного столика в комнате бабушки.

— Этот наглец просто невозможен!

— Почему ты так думаешь? — Леди Геррит повернулась в своем кресле и посмотрела внучке в лицо. — Как ты считаешь, милая, мне еще нужно подрумяниться?

— Подрумяниться? — Эмилия непонимающе уставилась на бабушку. — Ты слышала, что я только что сказала?

— Конечно. — Леди Геррит опять отвернулась к зеркалу и, глядя на свое отражение, продолжила накладывать румяна.

— Этот субъект — настоящий наглец. Он разгуливает по моей комнате полуголый, будто это его собственное жилище. — Эмилия скрестила руки на груди. — Ты, конечно же, по-прежнему оптимистично смотришь на все это.

Пожилая женщина с улыбкой посмотрела на внучку:

— На твоем месте я бы наслаждалась этим видом.

— Бабушка! Графиня рассмеялась:

— Не делай же большие глаза. Ты не молоденькая девочка. И тебе следует признать, что он дьявольски привлекателен.

— Этот мужчина — настоящий дьявол.

— Он очень интересен во всех отношениях, и я верю, что он честный человек.

— Как ты можешь так говорить?!

— В нем есть что-то такое, что вызывает к нему уважение. — Леди Геррит опустила руку на хрустальный флакончик, стоявший среди множества других, и добавила: — Хотела бы я побольше узнать о нем.

Эмилия нахмурилась:

— А я желаю найти возможность избавиться от него.

Леди Геррит зажала флакончик в руках, и свет от зажженных свечей заиграл на его гранях.

— Неужели так уж страшно, если он останется в нашем доме?

— Бабушка! — Эмилия вскочила. — Вы поговорили несколько минут с этим негодяем и ты уже уверена, что я примирюсь с этим охотником за невестами, ворвавшимся в мою жизнь?

— Эмили, успокойся, — старушка поднесла флакончик к носу.

— Да как ты только могла подумать, что я позволю этому мужчине остаться? Это немыслимо!

— Неужели? — леди Геррит улыбнулась, в ее глазах появились озорные огоньки. — Лично мне кажется, что ты просто боишься, что слишком ему нравишься.

— Ой, бабушка, не говори такой чепухи. Я ему совсем не нравлюсь.

— Разве? — пожилая женщина некоторое время изучающе смотрела на внучку, а затем предположила: — Судя по тому, как ты смотрела на него, тебе самой этот человек кажется дьявольски привлекательным.

Эмилия отвернулась от проницательного взгляда бабушки и подошла к окну. Неужели ей совсем не удастся скрыть свои чувства? Неужели каждый мог заметить, что она почти уже поддалась его чарам?

Девушка посмотрела в окно, туда, где солнечные лучи окрасили облака над Равенвудом в золотые и алые тона, и мрачно заявила:

— Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни.

Леди Геррит вздохнула:

— Эмили, постарайся забыть, как он пришел в твою жизнь, познакомься с человеком, скрывающимся под маской Шеридана Блейка, поближе, думаю, что он понравится тебе.

— Понравится? — Эмилия повернулась, глядя на бабушку широко открытыми глазами. — Этот мужчина полнейший негодяй!

— Я так не думаю. — Леди Геррит улыбнулась. — Полнейший негодяй стоял бы и просто смотрел, как ты падаешь с дерева.

Эмилия сжала кулаки, злясь на саму себя за то, что этот мужчина спас ей жизнь.

— Я не просила его помогать.

— Конечно, он сделал это сам.

— Это ничего не меняет. Этому человеку нужны только деньги.

— Эмилия, возможно, ему нужно нечто большее, чем деньги. Возможно, он хочет иметь свой дом.

— Здесь он его не найдет. Леди Геррит помолчала.

— Ты знаешь, что его послали в действующую армию, когда ему было всего двенадцать лет?

— Двенадцать? — Эмилия повернулась к бабушке. — О небо! Какой отец мог послать своего сына в таком возрасте на войну?!

— Именно это и мне пришло в голову. — Пожилая женщина повертела в руках флакончик, а на лице Эмилии появились темные тени. — Ты можешь себе представить, каково было этому мальчику, когда он, такой юный и еще совсем невинный, оказался на поле битвы? Удивительно, как он вообще выжил.

Сердце Эмилии словно сжал стальной обруч, когда она подумала, как, должно быть, страдал этот ребенок, оторванный от дома и вынужденный бороться за свою жизнь.

— Сомневаюсь, что этот молодой человек изведал много тепла в своей жизни.

— Но он давно не мальчик, — Эмилия с трудом сделала вдох. — Ладно, согласна, что ему не повезло, но я не в ответе за его прошлое.

— Нет, конечно. Но что ты можешь сделать, чтобы позаботиться о будущем — своем и его? — Леди Геррит подняла флакончик и нанесла духи на шею, наполнив комнату ароматом каких-то экзотических цветов. — Я бы советовала тебе все-таки попытаться как-то наладить с ним взаимопонимание.

— Не могу поверить, бабушка, что ты ждешь, будто я позволю ему вот так просто войти в мою жизнь.

Леди Геррит, приподняв левую бровь и изучающе посмотрев на внучку, сказала:

— Думаю, что у тебя нет выбора. Эмилия выпрямилась:

— Наверняка можно найти способ избавиться от него.

— Или ты сможешь найти путь ужиться с ним.

— Никогда! Я никогда ему не сдамся.

Старая женщина покачала головой:

— Между сегодняшним днем и твоим «никогда» могут произойти разные события.

Эмилия отвернулась и посмотрела в окно. На ближайшем холме расположился Равенвудский замок, как призрак из прошлого, — высокий и бледный в лунном свете. Нет, она ни за что не позволит этому человеку разрушить ей жизнь!

Бабушка подошла к ней и положила руку ей на плечо:

— Я хочу тебе только добра.

— Самое лучшее для меня — это выгнать этого наглеца вон из дома и из моей жизни. — Эмилия не сводила глаз с замка. — И я придумаю, как это сделать.

— Да, не сомневаюсь, что ты сделаешь это. — Леди Геррит вздохнула, слегка сжав плечо внучки. — Ну, а теперь пойдем. Время обедать, дорогая. И постарайся улыбнуться. Мы ведь не хотим, чтобы семья подумала, будто ты — не самая счастливая женщина на свете.

Когда Эмилия убрала руку от слона, Саймон двинул вперед одну из своих пешек, чем заслужил гневный взгляд, и усмехнулся в ответ.

— Вы всегда делаете ходы так быстро, майор, — сказала Оливия, поднявшись со своего места, чтобы взглянуть на шахматную доску. — Я не видела никого, кто играл бы так быстро, правда, Эмили?

Эмилия посмотрела на свою сестру, сидевшую рядом с ее мужем, и произнесла сквозь зубы:

— Да.

Оливия восхищенно посмотрела на Саймона.

— Даже отцу трудно играть с Эмили. А вы даже не смотрите на доску.

Саймон улыбнулся своей очаровательной противнице:

— О да, следует признать — ваша сестра прекрасная шахматистка.

Эмилия нажала кнопку на часах и с ненавистью посмотрела на Саймона. В эту минуту Джейн потянула Саймона за рукав, пытаясь привлечь к себе его внимание. Так же, как и за обедом, близнецы сидели на стульях по обе стороны от него, словно два маленьких светловолосых ангелочка.

— Вы могли бы разбить в шахматы самого Наполеона, майор, правда? — прощебетала девочка.

Эмилия убрала пальцы с часов.

— Но майор еще не выиграл.

— Еще нет, — Джейн посмотрела на Саймона так, как будто в его власти было достать любую звезду с неба. — Но выиграет.

— Посмотрим.

Эмилия окинула взглядом фигуры, на ее лбу появилась морщинка. Девушка положила локоть на спинку кресла, оперлась подбородком на кулак и так долго и пристально разглядывала шахматную доску, словно там решалась судьба нации.

Желание выиграть так явно читалось на лице девушки, что Саймон почти решился поддаться и позволить ей выиграть. Почти. Но он знал, что Эмилия не примет ложной победы. Откинувшись на спинку стула, он оглядел комнату.

Яркий огонь свечей сверкал на золоченых рамах пейзажей и портретов, украшавших стены. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, теплый свет которой освещал всю собравшуюся в гостиной семью. Родители Эмилии расположились за небольшим столиком из красного дерева, стоявшим у камина, и играли с Анной и леди Геррит в пикет. Феба сидела в кресле рядом с ними, склонив голову над книгой. Почувствовав взгляд Саймона, она подняла от чтения глаза, робко улыбнулась ему и вернулась к своему роману.

Саймон сделал глубокий вдох, втягивая в себя аромат роз, доносившийся сквозь открытые двери. Какое-то восхитительное спокойствие охватило его, словно укутывая своим теплом. Давно ему не доводилось проводить время в такой уютной обстановке. Кажется, целую вечность. В детстве он никогда не сидел вот так, в кругу семьи. Да и вообще его родные никогда не собирались, чтобы поговорить или просто провести вечер вместе.

Этот дом дышал любовью и спокойствием, он наверняка был очень дорог этим людям. И Саймон чувствовал, что эта атмосфера притягивает и его, манит остаться у теплого семейного очага, с этой женщиной, которая может воспламенить его кровь одним блеском своих золотистых глаз.

Он посмотрел на свою противницу.

Свои роскошные волосы Эмилия собрала в узел на затылке, лишь два мерцающих локона падали ей на плечи и казались особенно красивыми на фоне ее белой кожи.

Он украдкой посмотрел на девушку, погрузившуюся в раздумья. Она рассеянно наматывала на палец непокорную прядь, хмурилась, размышляя над следующим ходом. У Саймона защемило в груди. Как легко привыкнуть к тому, что каждый вечер и каждую ночь Эмилия будет рядом. Как легко забыть о том, что привело его сюда, к этим людям. Как опасно отдаваться на волю этих чувств!

Человек в его положении не мог стать привлекательным для такой женщины. Нравится ему или нет, но они с Эмилией Мейтленд враги. Саймон поежился, словно от холодного ветра. Стоило реально взглянуть на вещи, и все обаяние вечера в кругу семьи Мейтлендов пропадало без следа. Возможно, именно он и разрушит их семейный очаг.

Эмилия передвинула своего коня, но не убрала пальцы от фигуры, пока не убедилась, что сделала хороший ход. Она откинулась на спинку и с улыбкой произнесла:

— Шах!

Саймон бросил короткий взгляд на доску, затем посмотрел на свою улыбающуюся противницу.

— Вы уверены, что хотели сделать именно этот ход?

Девушка кивнула:

— Конечно.

Выдержав паузу, Саймон поставил своего ферзя рядом с вражеским королем и с некоторым сожалением в голосе сказал:

— Тогда вам мат.

— О! — Эмилия наклонилась вперед, недоуменно взглянула на фигуры и воскликнула:

— Я не заметила вашу фигуру! Он усмехнулся:

— Очевидно, так.

— Я знала, что он выиграет! — радостно захлопала в ладоши Джейн.

— Вы самый лучший шахматист во всем мире! — произнесла Оливия, восхищенно глядя на человека, сумевшего победить непобедимую сестру.

А Саймон почувствовал страшную тяжесть в груди. Ощущение вины стало просто невыносимым. Нет, он служит Англии, и только родная страна ему дорога. А не эта маленькая девочка, которая смотрит на него, как на героя. И конечно, не эта прекрасная женщина, способная перевернуть всю его душу, если он не будет осторожен. Вернее всего для него будет держаться подальше от этой семьи.

Эмилия посмотрела на него и прищурилась, как тигрица, собирающаяся выпустить когти.

— Вы не хотите сыграть снова?

— Для меня это будет большим удовольствием, моя госпожа. — Саймон был сама любезность. Он выстроил свои фигуры на поле битвы и приготовился к защите.

 

Глава 9

Саймон стоял у окна в офисе Хью Мейтленда в Бристоле. Конторы «Мейтленд Энтерпрайз» размещались в трехэтажном деревянном здании на набережной. Завод по производству сахара-рафинада, медеплавильный, стекольный и мыловаренный заводы располагались бок о бок с судоверфями и магазинами — деревянными строениями, поднимавшимися на два-три этажа над серой портовой водой.

Саймон рассеянно скользил взглядом по частоколу мачт, внимательно прислушиваясь к разговору, который вели трое мужчин у него за спиной.

— Если нам не удастся получить морскую охрану, корабли, готовые к отправке в Индию, будут в опасности.

Хью Мейтленд побарабанил пальцами по столу, подчеркивая важность сказанного. А Саймон сдосадой поймал себя на том, что, вместо участия в беседе, постоянно возвращается мыслями к своей рыжеволосой леди.

Эмилия разговаривала во сне. Не каждую ночь, но один или два раза, с тех пор как он разместился в ее комнате, Саймон слышал ее нежное бормотание, состоявшее из бессвязных слов, которые имели смысл только в ее снах.

Какие мечты пробуждались в этой девушке, когда она закрывала глаза? Были ли они так же невинны, как и сама спящая Эмилия? Он отдал бы жизнь, чтобы разделить с нею ее сны и скрыться от кошмаров, преследовавших по ночам его самого.

— На прошлой неделе компания «Тарред» потеряла два судна. Американские каперы, — откуда-то донесся голос Мейтленда.

Саймон сделал еще одну попытку сосредоточиться, но вновь безуспешно. Где-то далеко, из трубы какой-то мануфактуры, поднимались клубы дыма, и теплый летний ветерок доносил его запах сюда. Но Саймону казалось, что пахнет лавандой. Он ложился спать, вдыхая аромат этих цветов, а просыпаясь, первое, что он ощущал, — это их свежее благоухание.

Комната Эмилии походила на лавандовое поле. Букеты были расставлены в фарфоровых вазах повсюду — на столах, подоконниках, во всех углах.

И вновь нахлынули воспоминания. Нежное тело Эмилии, трепетно дрожащее в его объятиях. Ее затуманенные страстные глаза. Ее бледная грудь, волновавшаяся при каждом ее вдохе.

Ее влажные соски, напрягающиеся, когда он прикасался к ним языком.

Последние несколько дней Саймон старался держаться от нее подальше, но не мог удалиться от этой прекрасной тигрицы, чтобы забыть ее.

Он ложился в постель и ждал ее. Просыпался и снова ждал. В своих снах он держал ее в объятиях. В мечтах он сотни раз занимался с нею любовью. Сны не давали облегчения — желание обладать этой женщиной только возрастало.

Саймон глубоко вздохнул и вновь почувствовал едкий запах дыма. Надо как можно скорее прекратить думать об этой женщине. Нельзя стоять здесь, любуясь восходом солнца, и мечтать об Эмилии Мейтленд, подобно юнцу, влюбившемуся впервые в жизни.

Однако, несмотря на все клятвы, которые он давал самому себе, Саймон не переставал думать о том, как выглядит Эмилия ранним утром в золотых лучах восходящего солнца. Как полыхают красным пламенем ее чудесные волосы.

Водопад тяжелых с рыжеватым отливом локонов девушки ниспадал с края кушетки подобно морю огня. О Боже! Как мечтал Саймон собрать это пламя в своих руках, окунуться в эти волосы и вдохнуть их лавандовое благоухание. Как хотелось ему ощутить их шелковистую пушистость. И вновь, как всегда, когда Саймон думал об этой девушке, он почувствовал томительное возбуждение. Сможет ли он когда-нибудь избавиться от мыслей об Эмилии! Ведь, прежде всего ему необходимо завершить свою миссию. К тому же, отец Эмилии может оказаться предателем.

Нельзя позволять своему увлечению очаровательной женщиной взять верх над чувством долга, следует положить конец подлым контрабандным операциям.

— Полагаю, нам следует благодарить Господа за то, что средиземноморские линии не тронуты.

Услышав слова Хью Мейтленда, Саймон выпрямился, повернулся и посмотрел на собеседников.

— Не думаю, что в Средиземном море мы имеем дело с американцами, — произнес Лоренс Стенбери, постукивая пальцами по деревянной спинке своего стула. — И плевать, что они называют себя каперами. Они просто кровавые пираты.

— И, к сожалению, чертовски хорошие моряки, — добавил Хью.

Как выяснил Саймон, Хью Мейтленд был другом отца Лоренса Стенбери. Стенбери начал работать на Мейтленда три года назад, после того как его отец совершил самоубийство, проиграв в карты все свое состояние и все принадлежавшие ему сахарные плантации.

Тридцатидвухлетний холостяк Стенбери не очень любил общество и, как правило, сидел дома, когда не работал. Но, насколько было известно Саймону, Стенбери работал всегда. Но как себя чувствовал Стенбери на самом деле, работая на человека, равного себе?

— То, что мы воюем с Францией, не так уж и плохо. — Хью хлопнул рукой по изумрудно-зеленому сукну стола. — Но я никогда не понимал, почему наше тупоголовое правительство провоцирует войну с Америкой.

— Это чертовски плохо, доложу я вам. Опытные капитаны отказываются выходить в море. Подумайте! Мне самому пришлось вести свой трехмачтовый «Остров удачи» на Ямайку! — Джордж Уитком резко открыл серебряную табакерку. Предложив каждому угоститься и не найдя желающих отведать его табаку, он взял щепотку, с натренированной элегантностью отставив в сторону мизинец, и вдохнул.

Прочихавшись, он поднес носовой платок с монограммой к носу.

Саймон внимательно рассматривал Уиткома, удивляясь, какой уважающий себя моряк отважится покинуть гавань с таким капитаном-щеголем. Воротник сюртука Уиткома возвышался до середины его щек и скрывал, таким образом, часть лица. Вокруг шеи было накручено не менее ярда белого льна, очень замысловато, на славянский манер. Один из локонов каштановых волос ниспадал на его густую черную бровь, и это делало Уиткома похожим на начинающего поэта.

— Впрочем, я считаю, что это неплохая идея, — продолжал Джордж, кивая, отчего его подбородок тут же утонул в белых складках галстука. — Вообще, покомандовать всегда неплохо.

Мейтленд, слегка скривив рот, посмотрел на своего молодого шурина.

— Ну-ну, Уитком, уверен, мы обойдемся без этого.

Лоренс Стенбери кашлянул, причем подозрительно похоже на усмешку. Он пригладил ладонью свои светло-каштановые волосы и, заметив удивленный взгляд Уиткома, ответил ему любезной улыбкой.

Хью Мейтленд посмотрел на Стенбери.

— Так как насчет эскорта кораблей, о которых мы говорили?

Лоренс покачал головой:

— Боюсь, что тот эскорт, который в состоянии дать нам Адмиралтейство, заставит наши суда покинуть Индию прямо посреди сезона ураганов.

— Это ставит нас в положение между Сциллой и Харибдой. Наши корабли могут попасть к каперам, если мы отправим их без сопровождения, или угодят в ураган, если будем дожидаться Адмиралтейства. — Хью тяжело вздохнул. — Неважный выбор.

— А вы не рассматривали возможность защищаться самим? — поинтересовался Саймон.

Хью посмотрел на него с некоторым удивлением.

— Наши корабли вооружены, но, видите ли, по водоизмещению они уступают кораблям бандитов. Потом, мы можем взять с собой только пушки мелких калибров. Так что мы слишком жалкие противники по сравнению с хорошо вооруженными каперами. Даже когда есть корабли с сопровождением, эти проклятые негодяи стараются напасть на торговые суда.

Саймон понимал, что компаньоны Хью Мейтленда испытывают определенные сомнения насчет того, сможет ли что-нибудь сделать для компании солдат, женившийся на дочери владельца. Тем не менее, он спросил:

— Что мешает вам поставить во главе эскадры несколько кораблей размером с фрегат? Джордж рассмеялся:

— Вы, очевидно, провели слишком много времени среди своих товарищей по оружию, майор. К сожалению, это решение проблемы для нас пока невозможно.

— Я уже заказал суда, Блейк, — ответил Хью, не обращая внимания на Джорджа. — Но, к сожалению, к тому времени, когда корабли будут готовы к плаванью, компания может попасть в затруднительное положение.

— Вы уже заказали новые корабли? Гм, — Джордж опустился в кресло и задумчиво кивнул. — Ну что ж, похоже, это неплохая мысль. Построить свой собственный фрегат. Да, это замечательно.

Хью Мейтленд одарил Джорджа снисходительной улыбкой.

— Я так и думал.

— Адмиралтейство имеет суда, курсирующие в Америку и обратно, — добавил Саймон. — А нам нужно только плыть у них на хвосте.

— Блейк, дружище, разве мы не пробовали так поступать? Скажите, Мейтленд! — Джордж Уитком посмотрел на Саймона и, преисполнившись важности от того, что поведает сейчас новичку некую тайну, повторил уже сказанное раньше: — Адмиралтейство не намерено предоставлять нам долговременную охрану.

Хотя Уитком был на четыре года старше, Саймон внезапно почувствовал себя глубоким, умудренным жизнью старцем, когда посмотрел в пустые голубые глаза Уиткома.

— Ну, это же понятно — ведь идет война. Вряд ли в Адмиралтействе ваша просьба будет рассмотрена в первую очередь.

— Вот именно, — кивнул Джордж. — Вы все верно поняли.

Однако Саймон продолжал говорить спокойно и терпеливо, так, словно разговаривал с зеленым новобранцем, не обращая внимания на скептическое выражение лица собеседника:

— Видите ли, ваша просьба не будет рассмотрена в первую очередь, зато и свои корабли, я имею в виду те, что курсируют между Европой и Америкой, Адмиралтейство не будет считать конвоем. Вы же сами говорили, что там есть корабли сопровождения, следовательно, если ваш корабль…

— Свои корабли не будут считать конвоем… — повторил Джордж, так, словно, говоря вслух, он легче улавливал смысл сказанного.

— А вы знаете, я понял! — воскликнул Мейтленд. — Ну конечно! Мы ведь просили об эскорте! Чиновники из Адмиралтейства сунули нашу заявку в долгий ящик, вот и все. А нам следует обратиться с просьбой о включении наших кораблей в состав регулярных правительственных конвоев.

Саймон улыбнулся. Ну что же, семнадцать лет работы на правительство научили его лихо обходить бюрократические рогатки. Он подтвердил:

— В этом случае у вас появится защита, о которой вы и мечтать не могли.

Лоренс нахмурившись посмотрел на Саймона.

— Уж не хотите ли вы сказать, что нам отказывали по такой простой причине? — он одарил майора крайне скептическим взглядом, но тот подтвердил:

— Именно это я и хотел сказать. В любом случае, мы ничего не потеряем, если попробуем.

— Мы много приобретем, друзья мои! — Хью Мейтленд пришел в отличное расположение духа. — Блейк, может, подскажете, к кому там следует обратиться?

Саймон немного подумал и сказал:

— К капитану Джонатану Ловелю. Он — адъютант адмирала Вестгейта и способен ускорить дело.

— Прекрасно. — Лоренс встал. — Посмотрим, что можно сделать.

— Меня не будет в офисе остаток дня, Стенбери, — Хью откинулся на спинку кресла. — Я хотел бы ввести Блейка в курс других дел.

— Надеюсь, что вы не слишком замучаете майора Блейка, — на губах Лоренса при взгляде на Саймона появилась натянутая улыбка. — «Мейтленд Энтерпрайз» отличается от того, чем наш новый друг занимался на Пиренейском полуострове.

От Саймона не ускользнуло то, с какой неприязнью были сказаны эти слова. Оставалось только решить, в чем ее причина.

— Уверен, Блейк справится и с этим, — произнес Мейтленд.

— Конечно, — Лоренс сжал руки в кулаки. — А теперь прошу меня извинить.

Когда Лоренс вышел из помещения, Джордж тоже встал и любезно произнес:

— Да, сэр, не сомневаюсь — вы найдете себя в бизнесе.

— Спасибо, — Саймон пожал протянутую руку.

— Рад, что вы с нами на одном корабле, — произнес Джордж. — Да, сэр.

Почему-то после рукопожатия с Уиткомом Саймону захотелось вытереть руку носовым платком.

— И очень рад, что Эмилия наконец-то пристроена. Мы уже опасались, что этот цветок завянет, — не унимался тот, подмигивая Саймону. — Она красива, пусть даже немного сварлива. Но хочу сказать, что у вас есть воля, чтобы приручить ее.

Саймон не стал говорить, что, по его мнению, каждый, кто захочет приручить эту рыжеволосую тигрицу, не уйдет без царапин.

— Уитком, у меня есть еще несколько дел, которые я хотел бы обсудить с Блейком, — напомнил Хью.

— О да, — Джордж направился к своему столу. — Пора браться за дело.

— Уитком, я предпочел бы поговорить с Блейком наедине.

Джордж остановился. Его глаза сверкнули.

— Конечно, Хью, — кивнув, он направился к двери. — Пойду, сделаю кое-что важное. Увидимся сегодня вечером. — У самого выхода он остановился и, держась за ручку двери, добавил: — Ожидается давка. Вы же знаете Клодию: она думает, что вечеринка не удалась, если гостей не набьется как селедок в бочку. Если я буду нужен вам, то напоминаю, что я в офисе.

— Хорошо, я запомню это. — Хью с облегчением вздохнул, когда за Джорджем закрылась дверь и, как бы извиняясь, добавил: — Он желает нам добра.

Саймон сел в кресло у окна, откинулся назад и расстегнул верхнюю пуговицу сюртука.

— Я не совсем понимаю, что делает в компании Уитком, — произнес он.

Хью ухмыльнулся:

— Посещает клубы.

— Понимаю, ваша жена и леди Геррит довольны, что у него есть место.

— А я доволен тем, что обе дамы довольны.

— Мудро.

— Время — хороший учитель. Хочу поблагодарить вас за вашу сегодняшнюю помощь. Это может принести неплохие доходы.

Саймон засомневался в искренности своего «тестя». Судовладельческая компания была лишь частью огромной империи, включавшей в себя сахарные заводы, плантации в колониях, множество рудников. Нет, невозможно поверить, что несколько каперов смогут разорить империю Мейтлендов. И он задался вопросом, зачем человеку с такими средствами заниматься контрабандой.

— Ну, как вы себя чувствуете? — Хью положил руку на миниатюрный глобус, который располагался на краю стола на подставке из красного дерева. — Проведем ваш первый день на работе?

— Думаю, что мне это понравится.

— Надеюсь, — Хью крутанул глобус. — Я беспокоился, что не найдется ни одного способного взять бразды правления в свои руки. До сегодняшнего дня. Знаю, что уже говорил вам раньше. Но хочу, чтобы вы знали, — я рад вашему появлению в моей семье.

Саймон посмотрел в окно. Там кипела жизнь — вода плескалась о корпуса кораблей, гул большого порта накатывал, словно шум прибоя, и был похож на призыв стать членом этой семьи. Как давно он не чувствовал себя дома! Хотя у себя дома Саймон никогда не ощущал такой теплоты, такой любви. Каждый проведенный в доме Мейтлендов день напоминал ему обо всем, чего он был лишен и о чем только мечтал.

Но следовало — постоянно помнить, что эти мечты не могут стать реальностью. Точно так же, как и ему самому никогда не стать настоящим Шериданом Блейком. Майор Блейк — всего лишь иллюзия. Но как бы он желал, чтобы вся эта история со свадьбой стала настоящей!

Саймон одернул себя: нельзя даже мысленно позволять себе подобную роскошь. Это может погубить. И все же он отдавал себе отчет в том, что ему понадобится вся его воля, чтобы удержаться на дистанции от прекрасной дочери владельца «Мейтленд Энтерпрайз».

Хью встал.

— Давайте взглянем на остальные предприятия компании.

— С удовольствием. — Саймон все же сумел, хоть на время, отбросить посторонние мысли и, приняв оживленный вид, вышел за своим мнимым тестем из кабинета.

— Здесь мы храним прибывший с островов сахар. Затем он направляется на наши заводы. — А дождавшись когда Саймон войдет в склад, Мейтленд затворил дверь. — До завтра не будет погрузки и разгрузки, поэтому сегодня здесь достаточно тихо. Как на сельском кладбище.

В теплом воздухе складского помещения пахло сладостью, да так сильно, что Саймон, казалось, ощущал ее на кончике языка. Он последовал за Мейтлендом по узкому проходу. Солнечный свет проникал сквозь окна второго этажа, освещая бочки, стоявшие на полках, которые поднимались по обе стороны от прохода, образовывая своего рода темно-коричневый каньон.

— Сахар-сырец выращивают в основном в Индии, затем переправляют сюда. Мы храним его в другом конце этого здания пока он не станет пригодным для переработки. — С гордостью во взоре, Хью Мейтленд посмотрел на свое богатство. — Эти бочки наполнены сахаром, поступившим прямо с наших перерабатывающих заводов. Мой отец начинал с одной плантации на Ямайке. Он переселился в Бристоль, когда решил поставить под свой контроль весь процесс производства — от плантации до того дня, как сахар появляется на чайном подносе в лондонских домах. Когда я взял на себя его обязанности, он с моей матерью переселился на одну из семи плантаций, которыми мы владели на Ямайке.

— Вы значительно расширили дело, после того как вступили во владение, — заметил Саймон.

Хью с деланым равнодушием пожал плечами, будто это было легкой задачей.

— Имея солидную базу, расширить дело достаточно просто.

Саймон сделал глубокий вдох — в горле защекотало от густого сахарного запаха. В его случае все обстояло как раз совсем наоборот: собственный отец собирался оставить его без всякого средства к существованию.

— Прошу прощения, Блейк, — Мейтленд коснулся плеча Саймона. — Я вспомнил, что должен проверить несколько счетов. Осматривайтесь. Я ненадолго.

Шаги Хью по дубовым доскам эхом отозвались в длинном коридоре и затихли вдалеке у входа. Саймон смотрел вслед, пока Мейтленд не скрылся за поворотом, оставив его наедине со своими мыслями.

Итак, оружие попало на корабли Мейтленда в бочках из-под сахара. Кто мог лучше всего контролировать контрабанду, если не сам владелец компании? Хью Мейтленд осуществлял все операции и вовсе не пытался скрывать, что он сторонник окончания войны.

Саймон вздохнул — в манерах Мейтленда не было ничего такого, что могло бы выдать в нем предателя. Однако в то же время Саймон отдавал себе отчет в том, что самому ему очень хочется, чтобы этот человек оказался невиновным. Он положил руку на одну из бочек. Что могло быть спрятано внутри? Хорошо бы посмотреть…

Заскрипело дерево. Под рукой Саймон ощутил странные вибрирующие толчки и вовремя поднял глаза, чтобы заметить падающую на него бочку. Она летела сверху прямо ему на голову. Спасла его только натренированная реакция. Он метнулся в сторону и бросился на пол в тот самый миг, когда бочка ударилась в то самое место, где только что стоял Саймон. От тяжести затряслись половицы. В дубовых креплениях образовалась щель, крышка бочки неожиданно отскочила и врезалась в бедро Саймона. Он застонал от неожиданной сильной боли. Сахар посыпался во все стороны, словно снежная лавина. Саймон вскочил на ноги, выбираясь из сахара, как пловец из воды, стряхивая сахар с волос и готовясь увернуться, если на него полетит еще один бочонок.

Он сделал несколько шагов назад и посмотрел вверх. И тут же послышались удаляющиеся шаги. Какой-то человек завернул за угол с ближней стороны от прохода.

Сквозь пелену поднятой сахарной пыли Саймон рассмотрел спешащего к нему Хью Мейтленда. Владелец компании поскользнулся на рассыпанном сахаре и врезался в стену из бочек.

— Что за чертовщина здесь происходит? Саймон смахнул белую пудру с лица.

— На меня упала бочка.

— Упала? — Хью поднял глаза на стену из бочек, затем посмотрел на Саймона. — Вы же могли погибнуть!

Саймон потер болевшее бедро.

— Похоже, так.

Мейтленд носком ботинка разгреб сахар на полу, чтобы подойти к зятю.

— Вы в порядке?

— Да. — Саймон снова посмотрел вверх, осматривая верхний ряд бочек. Все они лежали на боку, днищем к проходу. Поэтому упасть вниз они могли только если бы кто-то перевернул одну из них и подтолкнул. — Лежат вроде бы хорошо и закреплены надежно.

— Да. — Мейтленд недоуменно смотрел на верхние ряды. — По крайней мере, так было в прошлом. Я поговорю с десятником. Видно, какой-то рабочий положил бочонок неверно, боком к проходу. Это единственное объяснение.

Но Саймона эта версия не убедила. Он прошел до конца прохода. Там имелась лестница, легко доступная для рабочего или для наемного убийцы.

— Что вы делаете? — окликнул Мейтленд, когда Саймон начал подниматься по лестнице. Саймон не ответил, продолжая взбираться вверх. Тот, кто подтолкнул бочонок, должен был находиться там. Но наверху не оказалось никого. И ничего, кроме пузатых бочек. Человек, который покушался на него, или исчез, или же…

— Вы что-нибудь увидели? — спросил Хью.

— Ничего. — Саймон посмотрел вниз на светловолосого мужчину, стоявшего у подножья лестницы. Неизвестный злоумышленник или успел убежать, или… это сам Мейтленд. Однако это было бессмыслицей. Можно же предположить, что несколько человек желают смерти Саймона Джеймса. Однако остается только гадать, кто хотел уничтожить Шеридана Блейка. Вряд ли мисс Мейтленд способна на убийство.

— Ладно. Может быть, действительно кто-то из рабочих неправильно поставил бочонок и, увидев, что случилось, постарался скрыться неузнанным.

Такое объяснение казалось наиболее логичным. Но неприятное сосущее чувство в груди напомнило ему, что логика не всегда дает правильный ответ.

 

Глава 10

Эмилия всегда любила маскарады. Но в этот вечер она не могла оценить замысловатые костюмы. Ее раздражал смех гостей. Не радовали танцы. В этот вечер она чувствовала что-то неладное. Что-то ее тревожило. Казалось, опасность подстерегает за каждым углом.

Она чувствовала, как его рука обнимала ее за талию. Жар мужской ладони проникал сквозь голубой шелк, когда самозванец вел ее в ритме вальса. Сегодня он дотронулся до нее впервые после того дня в спальне, когда она чуть не позволила ему соблазнить ее.

Блейк был без перчаток и не в смокинге. Черная маска, под стать черному пиджаку и бриджам, скрывала его лицо. Эмилия бросила беглый взгляд на его длинные пальцы, сжимавшие ее ладонь. У нее тоже не было перчаток, так как она одела наряд средневековой женщины. Время от времени, кружась в танце, Эмилия представляла, как его ладонь гладит ее щеки, шею, изгибы плеч и спину. От воспоминаний у девушки стало покалывать кожу. Ее обдало жаром от таких шокирующих, недозволенных мыслей.

Этот человек уже унизил ее однажды. Ничего, на ошибках учатся. Но как ни странно, ей страстно хотелось еще раз почувствовать его прикосновение. И разве плохо, что вальс давал ей такую возможность?

Это были объятия под музыку. Шанс пробудить в женской душе запретные мысли. Вальсировать с негодяем, который своими манерами вызывает самые грешные фантазии. Следовало согласиться с тем, что танцевать с негодяем, который забрался в ее постель, было полнейшим безумием.

— Вы что-то мрачны сегодня. — Саймон вел ее в вальсе, и наряд партнерши касался его ног.

— Это соответствует моему костюму, — она посмотрела на него сквозь золотую маску. — Но как вы догадались, что я хмурюсь?

— Я это почувствовал, — он крепче обнял девушку. — Вы уж очень напряжены и держитесь слишком прямо.

— Это оттого, что я танцую с негодяем, — с любезной улыбкой ответила Эмилия.

Он рассмеялся, словно услышал что-то чрезвычайно приятное. Этот самонадеянный тип шагал по жизни так, будто ее, Эмилии Мейтленд, мнения вовсе не существовало. Она едва не расплакалась, когда вспомнила, как по-хозяйски расположился в ее комнате так называемый «муж».

Каждый вечер перед сном этот человек раздевался, не обращая внимания на хозяйку. Каждую ночь он ложился спать в ее кровать, в то время как ей приходилось ютиться на кушетке. И каждую ночь она ловила себя на том, что смотрит на мужчину, расположившегося в ее постели, и вспоминает его прикосновения, но ничего не могла с собой поделать.

По какой-то странной причине Эмилия была не в состоянии отвести взгляд от его темных волос, разметавшихся по белой наволочке, от его широких плеч, ласкаемых лунным светом, от его длинных ног, едва укрытых тонким покрывалом. О небо! Необходимо избавиться от этого человека.

— Почему вы решили не одевать сегодня костюм? — неожиданно спросила Эмилия, прерывая ход своих мыслей.

— Мне не очень нравятся маскарады. — Саймон пожал плечами.

— Ах, вот как! — она многозначительно посмотрела на своего партнера. — Вы даже не назвали мне вашего имени, а теперь говорите, что вам не по вкусу маскарады.

Он усмехнулся:

— Ну, вот этого маскарада мне вполне хватает.

— Полагаю, что да. Вы так оделись, что, очевидно, всерьез считаете себя джентльменом. Он тихо рассмеялся:

— По вашей одежде можно предположить, что вы королева на рыцарском турнире.

— Я не верю вам, — Эмилия постаралась говорить равнодушно.

— Вы достанете из своих волос золотую ленту и наградите ею победителя, и для него это будет самый дорогой приз.

Эмилия посмотрела в темные глаза, пристально смотревшие на нее из-под маски, и внезапно почувствовала тепло. Жар страсти проник в ее кровь и заставил жаждать чего-то такого, что страшно даже себе представить. Она собралась с духом и выпалила:

— И я буду аплодировать тому, кто привяжет эту ленточку к своему копью, вонзит его в вашу грудь и собьет вас с коня.

Его громкий смех слился со звонкими звуками музыки, лившимися с галереи для оркестра.

— О моя леди, в другом месте и в другое время я был бы готов сразиться, чтобы стать вашим избранником.

Эмилия не отрываясь смотрела в его глаза и вдруг страстно захотела, чтобы они встретились в другом месте и в другое время и получили возможность стать не врагами, а… может быть, друзьями.

— Что может изменить другое время и другое место? Вы все равно останетесь негодяем.

— Разве? У меня что, совсем нет надежды на искупление в ваших глазах?

Каждый раз, глядя на этого мужчину, она хотела, чтобы ее иллюзии стали действительностью. О небо, как же защитить себя от человека, угрожавшего разбить ее сердце!

— Не представляю, как вам это удастся, — ответила Эмилия, чувствуя, что ее глаза говорят совсем другое… — Разве вы сможете все повернуть вспять? Как вы сможете изменить свой образ жизни?

От нее не ускользнуло, что, хотя он по-прежнему улыбался, ее слова не оставили его равнодушным. Тот, кто назвал себя Блейком, вдруг как-то затих и напрягся.

— Вы хотели бы стать другой? — ответил он вопросом на вопрос.

— Да, конечно. Время от времени мы все хотим изменить себя. — Эмилия снова посмотрела в его глаза, словно стараясь проникнуть в его тайны. — Да, на самом деле, если у меня хватит сил и риску.

— Это оттого, что вы, Эмили, переполнены надеждами и мечтами и хотите, чтобы они стали явью.

— А вы? — ей так захотелось сорвать с него эту дурацкую маску. — Вы что, оставили свои мечты и надежды?

Музыка закончилась, но Эмилии страшно не хотелось отстраняться от своего партнера. Она только сейчас начала понимать, насколько привязалась к этому человеку. В нем была какая-то тайна, сумрачная и беспросветная. Эмилии страстно захотелось проникнуть в его душу, разыскать, узнать его сокровенные желания. У нее появилось странное ощущение, что его разбитые мечты смогут дополнить ее собственные грезы.

— Улыбнитесь, моя госпожа, — Саймон коснулся своим пальцем кончика ее носа. — Нет причин печалиться. Я вряд ли похож на несчастного козленка, нуждающегося в вашем сочувствии.

— Да, вы не такой, — девушка резко отшатнулась, понимая, что надо быть на расстоянии, пока не станет поздно. Затем она повернулась и пошла прочь. Нельзя, ни в коем случае нельзя думать о нем с жалостью! Он — враг и влюбиться в него, значит, обречь себя на муки.

Избегая гостей, Эмилия вышла на террасу, где веселый шум бала слышался не так сильно. Доносившаяся сюда музыка, приятная мелодия деревенского танца, не поднимала настроения. Прохладный ветерок слегка шевелил складки сапфирового платья девушки. Эмилия глубоко вздохнула, с наслаждением освобождаясь от спертого запаха духов и десятков человеческих тел. Нужно прекратить думать об опасной привлекательности этот человека. Если она не сделает этого, то натворит глупостей.

Эмилия рассеянно потерла шею. Неделя, проведенная на узкой кушетке, оказалась серьезным испытанием для ее тела и нервов. Так называемый «Шеридан Блейк» взламывал ее оборону, даже не пытаясь делать этого напролом.

Луна улыбнулась Эмилии, серебристый диск словно посмеивался над ней и ее страстным желанием, которого она не могла подавить. Неужели придется всю свою жизнь искать того, кто мог бы полюбить ее искренне и навсегда? Неужели ей предначертано отдать сердце человеку, который разрушил ее жизнь?

Всевышний, помоги мне! Она обязана выйти из-под притягательного влияния этого человека. И все же вряд ли ей удастся выполнить свое обещание и отдалиться от него.

Эмилия закрыла глаза и представила, как «муж» обнимает ее. Она прижмется к его сильной груди. Именно так она и представляла себе когда-то встречу с Шериданом Блейком под луной. И вот он появился, совсем такой, как в мечтах, но по-прежнему остается не более реальным, чем иллюзия.

Если бы это был ее сон, то Шеридан последовал бы за ней, подхватил ее на руки и вальсировал бы с ней под лунным светом. Он бы целовал ее и говорил, как сильно ее любит.

Внезапно девушка услышала шаги на террасе. Ее сердце подпрыгнуло от радости, дыхание замерло, и она вдруг поняла, как ей хотелось, чтобы «Блейк» действительно последовал за ней. Эмилия повернулась и разочарованно поникла — к ней приближался Лоренс Стенбери.

— Стало немного жарко. — Лоренс стащил с головы тюрбан и стал обмахиваться им как веером. Он был в платье турецкого паши: черная с позолотой рубаха, подвязанная на талии, и черные брюки, заправленные в высокие, до колен, черные сапоги. — Надеюсь, вы не возражаете, если я присоединюсь к вам? Эмилия выдавила улыбку: — Конечно, нет.

— Этот наряд очень идет тебе, Эмили. — Лоренс провел рукой по волосам, приглаживая непослушные пряди. — Если не ошибаюсь, ты в Детстве любила времена рыцарей.

— Да, боюсь, моя голова всегда была чересчур забита всякими романтическими бреднями.

— А я вот всегда был слишком практичным, — Лоренс еще раз взмахнул тюрбаном. — Полагаю, ты правильно сделала, отвергнув мое предложение.

Эмилия бросила на собеседника успокаивающий взгляд.

— Лоренс, тебе не хуже моего известно, что я стала бы ужасной женой для тебя.

Стенбери облегченно кивнул.

Хотя Лоренс и просил ее руки два года тому назад, Эмилия не верила, что он любил ее. Она подозревала, что ему просто хотелось через женитьбу прибрать к рукам дело Мейтлендов.

А ее собеседник, глядя куда-то в сторону, продолжал:

— Я утешаюсь тем, что ты нашла в своем майоре то, что искала.

— В Шеридане Блейке есть все, о чем может мечтать женщина. — Эмилии стоило большого труда мысленно добавить, что она не верит в сказанное.

— Я так и думал. — Лоренс провел пальцем по алому шелку тюрбана, который он держал в руке. — Я видел, как вы танцевали с мужем. Похоже, он тебе очень дорог.

Эмилия сжалась: «О небеса, неужели ее увлеченность этим человеком так заметна?»

— Хочешь я тебя позабавлю? — неожиданно Стенбери в упор посмотрел на нее. Эмилия удивленно взглянула на него в ответ.

— Да?

— Мне было любопытно, кто такой майор Блейк. Странно, но никто никогда не встречался с ним. Никто даже не слышал о нем. Лондонское общество не очень велико, и затеряться в нем трудно. Должен признаться, что до того, пока не увидел майора своими глазами, когда он вошел в залу в доме твоего отца, я не верил, что Шеридан Блейк существует на самом деле.

Его слова прозвучали для нее как пощечина. Она постаралась скрыть потрясение, вызванное его признанием, и с деланым возмущением воскликнула:

— Да как ты мог подумать такое, это возмутительно!

— Разве это возмутительно?

— Придумать мужа! — Эмилия повернулась и посмотрела на танцующих. — Я бы не сказала, что это слишком распространено в нашем кругу.

— Конечно, нет. — Лоренс внимательно посмотрел на девушку, и той захотелось убежать и спрятаться. — Но у тебя живое воображение. И я понимаю, что ты чувствовала, когда все с нетерпением ждали твоего замужества. Особенно когда ты еще не нашла подходящего мужа. Так что мое предположение было логичным. Ты вполне могла отважиться придумать супруга.

Эмилия проглотила комок, подступивший к горлу.

— Надеюсь, теперь ты понял, что ошибался? — Конечно, — Лоренс улыбнулся.

— Извини, — она повернулась к двери. — Я обещала мужу следующий танец.

— Пожалуйста. — Лоренс облокотился на резные перила балкона. — Не заставляй мужа ждать.

Эмилия повернулась к нему спиной, заставляя себя идти спокойно, хотя ей хотелось бежать. Лоренс почти догадался. Как он мог добраться до правды? Как?

 

Глава 11

Саймон стоял возле столика с закусками, глядя вслед удалившейся после вальса Эмилии. Он сжал в руках тонкую ножку бокала с шампанским, изо всех сил стараясь сдержаться и не направиться следом. Он не пойдет за ней. Он не может. Это станет страшной ошибкой, если он последует за Эмилией на террасу, освещенную лунным светом. Она так похожа сегодня на видение из сказки! Слишком похожа на тех женщин, о которых он мечтал в детстве, когда осмеливался представить себя одним из рыцарей Круглого стола короля Артура.

Саймон сделал глоток шампанского, но прохладный напиток не охладил того огня, что зажгла в нем Эмилия. Проклятье! Ему нужно было сохранять дистанцию. Совершенно незаметно для себя он одним глотком осушил бокал.

— Так вот вы где, Шеридан! — перед ним появилась леди Геррит.

Саймон помедлил, не сводя глаз с дверного проема. Свет из залы проложил светлую дорожку в темноте террасы, маня его к девушке, ожидавшей его в лунном свете. Он глубоко вздохнул, прежде чем повернуться к леди Геррит, одетой сегодня в платье пастушки.

— Вам нравится вечер? Саймон улыбнулся:

— А что тут может не понравиться?

Графиня приподняла брови и посмотрела на него.

— Ну, столпотворение, например. Не могу себе представить, как Клодия может считать, что вечеринка удалась при таком стечении гостей.

Людей было не меньше, чем на тех праздниках, которые Саймону удалось посетить раньше в Лондоне. Мужчины и женщины стояли группками, переходили от одной компании к другой, незаметно продвигаясь к гостиной, где были приготовлены всевозможные замысловатые закуски.

Большинство гостей пришли в маскарадных костюмах. Однако Саймон заметил, что некоторые мужчины поступили, как и он, надев лишь маски.

— Я думал, что любой прием будет считаться успешным, если на нем толпится народ.

— Я так не считаю, однако Клодия никогда не разделяла моего мнения. — Леди Геррит понизила голос: — Я никогда не чувствовала себя обязанной принимать гостей так часто и так роскошно, как Клодия. Но я простая графиня. А Клодия представляет себя королевой.

— Похоже, вы не в восторге от своей невестки. — Саймон бросил еще один взгляд на дверь террасы.

— Я надеялась, что он женится на милой, ответственной девушке. — Пожилая женщина вздохнула. — К несчастью, он выбрал слишком экстравагантную жену.

Они немного помолчали, думая каждый о своем.

— Я заметила, что вы с Эмилией танцевали? — Леди Геррит взяла бокал шампанского с серебряного подноса. — Вы пришли к какому-либо соглашению?

— Боюсь, что моя жена с удовольствием убила бы меня.

— Чепуха! — графиня улыбнулась ему, в ее глазах отразился свет люстр. — Я уверена, она не считает смерть достаточным наказанием для вас.

— Как я рад это слышать.

— У вас есть план, как завоевать ее на свою сторону?

Саймон тоже взял с подноса бокал.

— Что заставляет вас думать, что это мне удастся?

Леди Геррит засмеялась. Ее мягкий, женственный смех напомнил Саймону, как редко смеется Эмилия.

— Инстинкт.

Саймон пригубил шампанское и, улыбнувшись в ответ, сказал:

— Не ошибаюсь ли я, предполагая, что вы надеетесь на скорое окончание войны между мной и Эмилией?

— Для этого есть все основания. — Графиня поднесла бокал к губам и добавила: — Я думаю, будет лучше для всех, замешанных в этом деле, если вы и… — она замолчала. — О! Вот идет наша хозяйка.

Когда Клодия подошла ближе, Саймон повернулся к ней. Хозяйка бала прокладывала дорогу сквозь толпу мужчин и женщин в своем широком придворном платье из белой и золотой парчи. Она представляла собой прекрасную Марию Антуанетту. Ее русые волосы были спрятаны под большим белым париком, увенчанным бриллиантовой диадемой. Ее милое лицо было обильно осыпано пудрой.

— О, как я обожаю костюмированные балы. — Клодия положила руку в перчатке на плечо Саймона. — Разве сегодня не чудесно?

Саймон посмотрел на леди Геррит, которая в ответ закатила глаза.

— Мы с графиней Кэслри как раз только что говорили об этом же.

Клодия одарила леди Геррит широкой улыбкой:

— Полагаю, наш прием может соперничать с любым великосветским балом в Лондоне. Графиня вздохнула:

— О да! Тебе определенно удалось создать ощущение столпотворения, столь популярное в свете.

— Ах, я так счастлива! Уитком хочет, чтобы наши вечера были всегда на высоте. — Клодия хихикнула и обратила свое внимание на Саймона. — Удивляюсь, почему мы никогда не встречались в Лондоне. Мы с мужем часто выезжаем в свет, но никто из нас не может понять, почему мы не видели вас.

Леди Геррит кашлянула, посылая Саймону предупредительные знаки.

Саймон отпил шампанского, с наслаждением ощущая на языке пузырьки благодатного напитка, и ответил:

— У меня редко бывает возможность принимать участие в подобных мероприятиях.

— Да, конечно. — Клодия раскрыла веер. — Все это связано с суетой на Пиренейском полуострове, не правда ли?

Саймон любезно улыбнулся, глядя в ее милое личико и удивляясь, есть ли у нее что в голове.

— Война заботится о том, чтобы нам было о Чем поговорить.

— Жаль. — Маленькая черная мушка в утолке рта Клодии поднялась при ее улыбке. — Хотя должна признаться, военная форма очень привлекательна, не правда ли, графиня?

Леди Геррит через силу улыбнулась:

— Да. Учитывая крайности, которые некоторые джентльмены позволяют себе в одежде, жаль, что все они не носят мундиры.

— Да, некоторые мужчины одеваются просто отвратительно. Жаль, что у большинства из них нет такого чувства стиля, как у моего Уиткома. — Клодия хихикнула и шаловливо шлепнула Саймона веером по руке. — Конечно, вы тоже выглядите великолепно и без ваших эполет.

Учитывая высокую оценку, данную хозяйкой мужу, Саймон принял ее комплимент с осторожностью:

— Благодарю.

Внезапно Клодия вновь нахмурилась, рассматривая Саймона через край своего веера.

— Я просто не понимаю, как вы с Эмилией могли встретиться в Лондоне, а я не знала об этом, — вернулась она к заинтересовавшему ее вопросу.

— Все произошло довольно неожиданно, — не выдержала, наконец, леди Геррит.

— Эмилия так и говорила. — Клодия покачала головой. — Однако все это очень странно. Майор даже не появлялся в свете, и вот он уже быстро уносит Эмилию в своих объятиях.

— Клодия, дорогая, если бы я не была дружна с покойной матерью майора Блейка, Эмилия никогда бы не встретилась с ним. — Графиня сделала глоток шампанского. — Он приехал в город на несколько дней и решил посетитъ меня. Там они и познакомились.

— Как повезло Эмилии! — Клодия поднесла веёр к подбородку и улыбнулась Саймону. — Я уже стала думать, что она никогда не найдет мужчину, которого сможет полюбить.

В эту секунду он заметил, что по направлению к ним шла Эмилия, с трудом прокладывая себе путь.

— Эмилия, дорогая, — произнесла Клодия, когда девушка подошла ближе, — мы говорили о тебе.

— Обо мне? — Эмилия бросила короткий взгляд на Саймона. — И что же вы обсуждали? Саймон усмехнулся:

— Мы говорили о том, как вам повезло, что вы встретили меня.

Эмилия улыбнулась не совсем любезно, а ее глаза вообще остались холодны.

— Вы даже не можете себе представить всю глубину моих чувств по отношению к этому человеку, — ответила она.

Саймон нежно прикоснулся ладонью к ее щеке.

— Кажется, я могу представить.

— Прекрасный вечер, Клодия, но думаю, ты не будешь возражать, если мы уйдем раньше?

— Нет, конечно нет! — Клодия посмотрела на Саймона и хихикнула: — Уж я-то знаю, что значит быть молодоженами. Я и Уитком женаты уже три года, и все же мы по-прежнему любим уединяться.

— Да, — Саймон улыбнулся Эмилии. — Нам тоже нравится оставаться вдвоем.

Эмилия наградила его мрачным взглядом. Саймон подмигнул ей. Ответная улыбка Эмилии была больше похожа на гримасу зубной боли.

— Пойдем? — спросила она.

— Как тебе угодно… — Внезапно Саймон ахнул от острой боли в ноге.

— Уитком! — воскликнул Хью Мейтленд.

Саймон обернулся и увидел «тестя» и его компаньона Джорджа Уиткома, стоявших совсем рядом. В руке Джордж держал шпагу, видимо, изображая из себя придворного времен Людовика XVI.

Стальной клинок сверкал, освещаемый свечами. На хозяине дома был замысловатый бело-золотой костюм из парчи, белые шелковые чулки и белый парик.

— О, ужасно извиняюсь, Блейк, — Джордж опустил шпагу в белые кожаные ножны, висевшие на боку. — Не хотел проткнуть вас.

Саймон посмотрел на свою ногу и увидел, что из небольшой раны на икре струйкой течет кровь.

— Какого дьявола?

— Бог мой! — Хью стоял рядом с Джорджем в костюме разбойника с большой дороги: черные бриджи и жилет, черные высокие сапоги и черный плащ, наброшенный на плечи. — Не могу поверить, что вы сделали это, Уитком.

— Ах, майор, я только хотел проверить… Мне показалось, у вас на икрах мягкие подкладки. — Джордж действительно выглядел обескураженным. — Не могу поверить, чтобы у мужчины были такие безупречно стройные ноги.

— Уитком, милый, ты что, на самом деле хотел проткнуть майора Блейка этим странным мечом? — Клодия смотрела на мужа широко раскрытыми глазами.

— Нет, дорогая, я не собирался причинить ему боль.

Леди Геррит издала какой-то странный звук.

— Нет, вы только послушайте! Ткнуть человека мечом — значит, не хотеть причинить ему боль.

— Но, бабушка, — Эмилия улыбнулась Саймону, ее глаза озорно засияли, — наверняка у дяди Джорджа имелись для этого основания.

— Да, конечно! Мы заключили пари, — обрадовался поддержке Уитком. — Я поставил 50 фунтов за то, что майор подкладывает что-то мягкое в чулки, — Джордж посмотрел на Саймона. — Вы не покупаете случайно прокладки в ваши чулки, майор?

Саймон сделал медленный глубокий вдох, стараясь сдержаться, чтобы не задушить этого человека.

— Нет.

Эмилия кашлянула. Но Саймон был уверен, что она хихикнула.

— Он истекает кровью, Уитком, — Хью покачал головой. — Как тебе только в голову пришло такое?

— Да, но я был уверен! — Джордж наклонился, пытаясь взглянуть на рану Саймона, и его ножны при этом задели Мейтленда.

— Осторожней! — раздраженно воскликнул тот.

— Прошу прощения, — Джордж повернулся, и теперь его оружие ударило уже Саймона. — Ох, извините!

Саймон отвернулся от хозяина, подавив желание сломать его глупую игрушку о его же голову, и бросил мрачно:

— Все в порядке, не волнуйтесь.

— Я прикажу слуге принести для вас пару чулок, — не унимался Уитком. — Вы знаете, по совету старины Луиса я велел сделать на своих чулках вышивку. Уверен, что они произведут фурор в Лондоне. — Джордж повернул свою ногу и показал вышитые золотые часы. — У меня еще есть отличная пара с вышитыми павлинами, думаю, они вам понравятся.

— С павлинами? — Эмилия улыбнулась Саймону. — Думаю, дорогой, павлины подойдут вам необыкновенно.

— Благодарю вас, Уитком. — Саймон прижал к ране носовой платок. — Мы все равно собрались уже уходить.

«Придумать мужа! — Эмилия раздраженно постукивала пальцами по краю туалетного столика и глядела на отражение „Блейка“, сидевшего в кресле и обрабатывающего свою рану. — Как только Лоренс мог представить себе, что я могу пойти на такое?»

Саймон бросил на нее короткий взгляд.

— Потрясающе, правда?

— Ничего смешного. Вы думаете, он подозревает об обмане?

Саймон провел сырым полотенцем по ранке, стирая кровь.

— Думаю, что он просто слишком любопытен.

Эмилия взглянула на обнаженную ногу мужчины.

— А что мы будем делать, если он докопается до истины?

— А почему вы думаете, что он докопается?

— Но ведь вам это удалось?

— Да. — Саймон встал, подошел к тазу, прополоскал в нем полотенце и нахмурился, глядя на воду. Сейчас рубашка у него была расстегнута, открывая темные завитки волос, покрывавшие его мускулистую грудь.

Странно, но несколько дней назад она не могла бы даже представить, что останется в одной комнате с мужчиной, одетым так по-домашнему. Теперь это стало обычным. Эмилия вздохнула, стараясь немного успокоиться. Ей нужно убрать этого человека из своей жизни поскорее.

Ах, какая у него улыбка! О да! Поскорее избавиться от него!

— Люди вообще любопытны. — Саймон аккуратно свернул полотенце и положил его на пол. — Даже Клодия задавала вопросы о моем прошлом и о том, почему она никогда раньше не видела меня.

— Нет, здесь не просто любопытство Лоренса. Когда он задавал свои вопросы, у меня было такое ощущение, будто он проверял какие-то свои Догадки.

Саймон вытер руки и предположил:

— Возможно, это вам просто показалось?

— Не думаю. — Эмилия сжала кулак. — Лоренс просил меня стать его женой.

Саймон нахмурился — глубокая складка пролегла меж густых бровей.

— Могу я узнать о других поклонниках?

Эмилия вскинула голову:

— Мои прошлые поклонники — это не ваша забота.

— Боюсь, что должен не согласиться с вами. — Саймон опустился в кресло, стоявшее у окна. — Общаясь с другими мужчинами, любой муж предпочитает точно знать, был ли собеседник поклонником его жены.

Эмилия поджала губы, а потом хмыкнула:

— Я вам не жена.

Он сжал ладони и посмотрел на девушку через расставленные пальцы.

— Для окружающих мы муж и жена. Она недовольно поморщилась:

— Спасибо за неприятное напоминание.

Саймон несколько секунд внимательно смотрел на Эмилию каким-то неуверенным взглядом, а потом сказал:

— Я напоминаю себе об этом каждый день и удивляюсь.

От его жаркого взгляда у нее пересохло во рту.

— Удивляетесь?

— Да, удивляюсь, спрашивая себя, а что было бы, если бы мы на самом деле стали мужем и женой. — Он посмотрел Эмилии в глаза, и она вдруг почувствовала, что ее затопляет жаркая волна неведомого чувства.

Ее грудь напряглась, сердце взволнованно забилось, и кровь зашумела в ушах. Господи, ну откуда у него эта способность пробуждать в ней какие-то неведомые желания?! Похоже, только рядом с ним она ощущает себя женщиной! Этот человек заинтриговал ее. Околдовал своей чародейской красотой. Этот мужчина просто опасен!

А он продолжал смотреть прямо в глаза Эмилии, и его взгляд пронизывал ее до самого сердца. В его глазах вспыхивали огоньки желания, и Эмилия вдруг поняла, что ей самой сейчас страстно хочется сбросить одежду и стать перед ним обнаженной. Ей захотелось почувствовать его тепло. Эмилия помотала головой, стряхивая наваждение, и произнесла неожиданно робко:

— Не стоит зря тратить время, думая о том, что могло бы быть, стань мы мужем и женой. Этого никогда не случится.

Но Саймон подпер рукой щеку и улыбнулся:

— Мужчины тоже могут мечтать.

— Прекратите говорить чепуху. «Слишком соблазнительно было поверить в это». У нас есть другие проблемы, которые следует обсудить. А вы стараетесь сменить тему!

Его улыбка стала еще шире:

— Зато на какую интересную! Эмилия глубоко вздохнула:

— Лоренс относится к тому типу мужчин, которые завидуют всем. Он не любил меня. Он просто хотел получить отцовские компании. Но думаю, что он не простил мне моего отказа.

Саймон посмотрел на Эмилию так выразительно и с таким наигранным пониманием, что ей захотелось запустить ему в голову кувшин с молоком.

— Не смотрите на меня так!

— Как?!

— Будто я сирота, у которой не осталось ни одной знакомой души, чтобы обратиться за помощью.

Он рассмеялся так громко и так заразительно, что Эмилия сама улыбнулась.

— Вы меньше всего похожи на сироту.

— И я конечно не расстроюсь из-за того, что Лоренс хотел жениться на мне только из-за де-нег отца.

— А почему бы не допустить, что Лоренс просто увлекся вами и действительно влюбился? Эмилия покачала головой:

— Вряд ли Лоренс из тех людей, которые могут увлечься женщиной. Он слишком практичен. Но в настойчивости ему не откажешь. Он беспокоит меня. Если он заподозрит правду, то будет теперь вынюхивать повсюду.

— Сомневаюсь, что Стенбери сможет пройти те барьеры, которые одолел я, — пожал плечами Саймон.

— А как вы узнали правду? — Эмилия пристально посмотрела на него. Он помолчал немного.

— Я наблюдал за вами и искал возможность познакомиться.

Странная смесь надежды и страха охватили ее.

— Почему вы хотели познакомиться со мной?

— Но это же понятно — вы очень красивая женщина.

Она посмотрела на томик сонетов, лежавший в углу на столике. Ах, если бы можно было поверить, что этот человек действительно явился к ней из ее мечты.

— Вы знали, что я богатая наследница?

— Да, — он встал и подошел к ней так близко, что теперь Эмилия могла ощущать жар его тела. — Эмилия, в других обстоятельствах я не стал бы думать, есть ли у вас хотя бы один шиллинг.

— Уверена, это все равно не имеет значения. — Она провела пальцем по золотым буквам на обложке книги и опустила глаза, стараясь скрыть свои подлинные мысли. — Могу заверить вас, что при любых обстоятельствах вы и я не подходим друг другу.

Он положил свою руку ей на плечо. Жар его ладони, проникший сквозь шелк одежды, дразнил девушку.

— Вы так уверены в этом?

— Да!

Эмилия дернула плечом, отстраняясь, и Саймон тут же убрал руку. Холодный ветер, проникавший сквозь распахнутое окно, показался ей теперь ледяным.

Тихие звуки наполнили возникшую между ними тишину: тиканье золотых часов на каминной полке, карканье ворон за окном и биение сердец. Эмилия знала, что ее «муж» продолжает смотреть на нее, стоя у нее за спиной; она чувствовала его горячий, словно полуденное солнце, взгляд. Девушка подняла глаза и увидела отражение в зеркале: черноволосый воин, сошедший со страниц легенды, с лицом, озаренным огнем страсти, от которого у нее перехватывало дыхание. Их глаза встретились. На мгновение Эмилии показалось, что она увидела в них все, о чем мечтала. Ее самозванец-«муж» смотрел на нее так, будто искал ее всю свою жизнь. Но в следующую секунду он отвернулся, взял со стула свое белье. — Пойду приму ванну перед сном. — Он остановился перед дверью и добавил не оглядываясь: — Ложитесь в постель, Эмилия, я буду спать на кушетке.

Эмилия, глядя в зеркало, проводила его взглядом. Ее сердце сжалось, оттого что он оставил ее одну..

О небо! Как бы ей хотелось, чтобы его рука обвилась вокруг нее. Так хотелось верить, что он видит в ней нечто большее, чем простой мешок с деньгами. Хотелось почувствовать себя красивой, нежно любимой, хотелось любить этого мужчину. Только этого.

Эмилия облокотилась на столик, подперев голову ладонями, дала волю слезам. Она не может больше жить, постоянно спрашивая себя, любит ее или нет, этот человек. Лучше всего найти возможность устранить его из своей жизни, пока он совсем ее не разрушил.

Выложенная камнем дорожка вела от западного крыла дома в огромную оранжерею. Здесь был настоящий тропический рай: устланный белым мрамором пол и стены, стеклянный купол потолка, домашние растения. В этой части дома Хью Мейтленд возродил кусочек их прежней жизни на Ямайке. Строители искусно создали два помещения-грота, напоминающие пещеры, отделенные друг от друга аркообразным проходом. В одном гроте разместился глубокий бассейн с холодной водой, а в другом — бассейн, наполненный водой одного из многочисленных горячих источников, которыми были так богаты окрестности.

Саймон сел на ступеньку, ведущую в бассейн, немного подождал, а затем начал опускаться, с наслаждением ощущая, как горячая вода кружится и пенится вокруг плеч и ослабляет напряжение в мышцах. Он вынул пробку из графина с бренди, и капельки воды, как слезы, опустились на хрусталь.

Бренди не помогло снять напряжение, которое как узел вот уже несколько дней не отпускало его. Он знал, что стоит только сейчас пойти к Эмилии, стоит ее обнять, и он овладеет ею. Он переступит через опасную черту, погрузится в теплоту ее тела и сгорит в ее огне. А когда его миссия окончится, ему останутся одни воспоминания.

Саймон сжал бокал, отбросил посторонние мысли и повернулся к агенту, который терпеливо дожидался, пока на него обратят внимание.

— Я хотел с вами встретиться в другом месте, сэр. Здесь жарко, как в пустыне, — произнес Дигби, тяжело вздохнув.

Саймон посмотрел на невысокого человека в голубой ливрее, стоявшего рядом с бассейном.

— Это одно из нескольких мест, где мы можем быть уверены, что никто нас не подслушает.

— Да, сэр. — Дигби снял свой пиджак и повесил на руку. — Вчера вечером я услышал в одном месте разговор. Какой-то молодец хвастался, как его капитан провернул дельце, и теперь команда делает деньги, даже не выходя на своем корабле из порта.

Саймон насторожился:

— Похоже, вы подобрались к чему-то очень интересному.

— О да! Собираюсь попробовать узнать побольше об этом капитане.

— Капитан, занимающийся контрабандой, — это одна из важных составляющих всей головоломки. — Саймон задумчиво уставился на бокал с бренди. — Все остальные части мозаики тоже здесь. Человек из компании Мейтленда покупает оружие у местных заводчиков. Пособники контрабандиста переводят его в разряд законных товаров, чтобы уменьшить риск быть обнаруженными патрульными кораблями. Груз поставляют к агенту Франции в Танжере, а оттуда простой пустяк доставить оружие в Испанию. Все очень ловко.

— Вас что-то беспокоит, сэр? Саймон вздохнул:

— Точно не знаю пока. Но меня немного удивляет легкость, с которой мы нашли контрабандистов.

— Это было не так уж и легко, сэр, — в голосе Дигби послышались нотки обиды. — Я обошел массу всяких пивнушек за последние два дня.

— Боюсь, что я становлюсь скептиком. — Саймон протянул бокал Дигби. — Хорошая работа, сержант.

— Благодарю, сэр! — Дигби провел рукой по своим влажным бровям. — Из того, что леди сообщила вам о Стенбери, вы сделали вывод, что это он сбросил на вас бочку?

Саймон потер свой затылок.

— Его увлечение Эмилией, может быть, ничего не значит.

— Скорее всего. Я не понимаю, как Стенбери мог узнать о вас.

— Я тоже. — Саймон опустил локти на колени, держа свой бокал над водой. — Однако вполне возможно, что сегодняшнее происшествие на складе — просто неудачное стечение обстоятельств. Возможно, Стенбери ничего не знает о моей миссии. Возможно, он просто завистливый поклонник, желающий избавиться от соперника.

— Я сомневаюсь, что мисс Эмилия примирится с ним, особенно если что-то с вами произойдет. Она не принимала его до вас, и уж тем более не захочет его видеть потом.

Свет свечей тысячами искр отражался в бокале, напоминая ему огонь в глазах Эмилии.

— Это точно, — ухмыльнулся Саймон. — Стенбери никогда не сможет приручить эту дикую кошку. Она разорвет его в клочья.

Дигби усмехнулся:

— И как только вам удается ладить с мисс Мейтленд, сэр?

Саймон отпил бренди.

— Я как раз хотел сказать, что буду счастлив, когда закончится моя миссия.

— Разве? А, по-моему, вы просто прекрасная пара.

Саймон нахмурился:

— Связываться с этой девушкой не стоило, Дигби.

Сержант пожал плечами:

— Да, сэр. Лично я и не думал, что это будет развлечением. Но должен сказать, что она очень соблазнительна, правда?

Саймону не нужно было упоминать об очаровании Эмилии.

— Лучше убраться отсюда до того, как я растаю, — резко ответил он.

— Да, сэр. — На губах Дигби появилась улыбка. — Предполагаю, что вы желаете уйти прежде, чем обожжетесь этой водой, сэр?

— Идите, Дигби, и попробуйте разузнать что-нибудь о складе.

— О да, сэр. — Сержант все еще усмехался. — Загляну туда сегодня вечером, это как раз по пути в таверну.

Саймон уставился на бренди в своем бокале. Хочется верить, что Эмилия будет спать, когда он вернется. О Боже, сохрани его от искушения, ибо он не вынесет, если увидит тот страстный огонек в ее глазах.

 

Глава 12

— Эмилия, дорогая, ты не можешь говорить это всерьез! — Леди Геррит посмотрела на свою внучку так, будто та объявила себя египетской царицей. — Ты не можешь желать такого для этого молодого человека.

Эмилия смотрела в одно из распахнутых окон в столовой. Летний ветер гулял по розарию, раскачивая белые, розовые и алые цветы, и разносил нежный аромат по теплому воздуху.

— Могу заверить тебя, бабушка, что я говорю это серьезно.

— Невозможно. Я не хочу, чтобы ты уготовила такую судьбу этому мужчине.

— Его следовало бы повесить, за то, что он сделал со мной.

Леди Геррит прищурившись посмотрела на Эмилию.

— Он пытался привлечь твое внимание к себе?

— Нет! — Когда Эмилия думала о том, как легко «муж» игнорировал ее каждую ночь, ей хотелось кричать от досады. В то время как она ощущала каждый его вдох, он даже не замечал ее присутствия.

Графиня Уитком не отрываясь, смотрела пристально на внучку.

— Если я правильно понимаю, то как раз ты злишься оттого, что он не обращает на тебя внимания.

— Ну, это же абсурд! — Она дернула себя за прядь, и рыжие локоны рассыпались по ее плечам, покрытым муслином янтарного цвета. — Заверяю тебя, бабушка, что вовсе не стремлюсь добиться его отвратительного расположения.

— Ну конечно, — в глазах графини читалось ее истинное мнение.

— Бабушка, я ни чуточки не считаю этого нахала привлекательным!

— Разве? — леди Геррит улыбнулась. — Хорошо, тогда я признаюсь, что нахожу его чертовски привлекательным. Будь мне лет на сорок поменьше, не дала бы майору ни малейшего шанса уйти от меня.

— Бабушка!!!

Графиня с улыбкой посмотрела на внучку.

— Может быть, пора перестать бороться со сложившимися обстоятельствами и поискать положительные черты в своем «муже»?

— Положительные? Да что в нем положительного?!

— Твои родители обожают его.

— Мать и отец просто ослеплены подлецом.

— Для твоего отца такое облегчение иметь рядом способного и умного мужчину, такого, как Шеридан. Хью в восторге от того, что у него в семье появился человек, который может помочь ему в бизнесе.

— Этот мужчина не член нашей семьи.

— Я не испытываю ни малейшей иллюзии по поводу способностей своего младшего сына. — Леди Геррит повернулась к открытому окну и прищурила глаза, глядя на залитый солнечным светом сад. — Ты знаешь, Джордж очаровательный мужчина, но он не сможет заниматься бизнесом. Он не понимает ничего ни в делах, ни в женщинах.

— Дядя Джордж желает нам добра. — Эмилия сама понимала, насколько смешно выглядит ее упрямство.

— В отличие от его жены. — Графиня поморщилась, будто она только что съела лимон. — Как он мог жениться на этой тщеславной женщине — выше моего понимания.

— Ах, бабушка, ты слишком строга к ней. Клодия прелестна, она действительно очень мила.

— У меня всегда было впечатление, что она старается изображать из себя простушку, но никто не замечает, как она манипулирует моим сыном! — Леди Геррит даже передернуло от раздражения. — Мне стоило стольких трудов обеспечить остаток моих дней надежными средствами к существованию. Просто чудо, что Джордж и его маленькая кровопийца еще не промотали все его наследство.

Эмилия нахмурилась:

— Бабушка, думаю, нам следует сменить тему.

— Да? — графиня Уитком бросила на Эмилию кроткий взгляд, такой невинный, что сделал бы честь ангелу небесному. — Помнится, мы обсуждали положительные стороны твоего замужества.

— Я не замужем. Ты забыла, что мужа мы придумали.

— Тише, дорогая, — леди Геррит оглянулась на закрытую дверь. — Вдруг кто-нибудь желает присоединиться к нашей беседе.

— Вряд ли, — Эмилия опустилась на диван рядом с бабушкой, и ее золотое одеяние покрыло обшивку из бархата. — Близнецы на уроках. Мать с Анной и Фебой уехали за покупками, отец у себя в конторе с этим самозванцем.

— Я все тщательно обдумала, — пожилая графиня положила ладонь на руку внучки, — и решила, что будет лучше, если ты выйдешь за него замуж на самом деле.

— Но ты же это не серьезно говоришь, бабушка?!

— Конечно, майор вошел в семью незаконным путем, но, без сомнения, хорошо вписывается в нее.

Эмилия от досады чуть не заплакала. Как, оказывается, хорошо этот самозванец прокрался в доверие ее семьи! Похоже, он действительно наслаждался каждым вечером, который проводил в кругу Мейтлендов. Даже тот Шеридан Блейк, которого придумала она сама, не смог бы лучше вписаться в их жизнь. К сожалению, подлинный Блейк, в отличие от выдуманного, не любил ее. Размышления девушки прервал голос графини:

— Каждый раз, когда я вижу вас вдвоем, я не могу отделаться от мысли, что вы прекрасно подходите друг другу. — Леди Геррит улыбнулась, глядя на свою вышивку. — Он нравится мне. И я считаю, он понравится и тебе, если ты дашь ему шанс.

Но Эмилия, несмотря на смущение, продолжала упорствовать:

— Я уверена, что он не может мне понравиться.

— Правда?! — Леди Геррит оторвала глаза от вышивки и с сомнением посмотрела на внучку. — Зато тебе явно понравилось играть с ним в шахматы.

— Мне не нравится играть с ним в шахматы!

— Не нравится? Странно, мне показалось, что ты и Шеридан играли в шахматы каждый вечер с того дня, как он у нас появился. — Графиня снова улыбнулась, глядя на свою работу. — Правда, он у тебя постоянно выигрывает.

Эмилии не надо было напоминать о том, какие чувства она испытывает каждый раз за шахматной доской. Как, черт возьми, она могла надеяться на выигрыш, если все свое внимание обращала на пальцы псевдо-Блейка и на то, как он теребил свою губу, обдумывая следующий ход. Если, конечно, он вообще обдумывал ходы. Ей бы хотелось научиться играть так же.

— В нем столько благородства, — продолжала вслух графиня Уитком, — мягкости. Ты заметила, как он терпелив к Оливии и Джейн, когда они бегают за ним, словно привязанные?

— У близнецов неверное представление о нем как о герое.

— Возможно, не такое уж и неверное, — леди Геррит положила иголку на полотно и посмотрела в сад, словно девушка, размечтавшаяся о принце. — Ты заметила, что Шеридан никогда не носит ничего лишнего. Он одевается просто прекрасно. У него есть вкус и, к тому же, прекрасная фигура.

— Этот мужчина подлец! — вставила Эмилия, не желая слушать напоминание о внешности майора. — Подлец и ничего больше!

— Чепуха! Он увидел возможность и воспользовался ею. Зная его прошлое, нельзя презирать его за это. К тому же не похоже, чтобы он хотел просто промотать твое состояние. По-моему, твой муж собирается работать с отцом.

— Он использовал меня!

— Боюсь, что ты на всю жизнь связана с ним. — Леди Геррит улыбнулась внучке. — Пожалуй, будет лучше, если ты станешь для него настоящей женой и возьмешь все из этой ситуации.

— Я не могу поверить своим ушам! Ты не можешь простить дяде Джорджу женитьбы на Клодии, потому что считаешь ее прожигательницей жизни, а теперь хочешь, чтобы я вышла замуж за самозванца?

— Эмилия, будь умницей, — графиня вздохнула и вновь принялась за вышивание. — Мужчина здесь живет. Все восхищаются им. Все вас считают мужем и женой. Ты должна сделать ваши отношения законными.

Эмилия откинула голову на спинку дивана и посмотрела на нарисованную в центре потолка и окруженную завитками и листьями картину, изображавшую богиню Диану с копьем в руке.

— У меня есть план получше. — И она изложила свои мысли.

Когда Эмилия закончила, леди Геррит покачала головой, не поверив своим ушам:

— Мне кажется, ты плохо понимаешь, какие ужасные условия на военных кораблях. Там же просто избивают матросов. И, насколько мне известно, все время не хватает еды.

Эмилия улыбнулась, представив своего мужа-самозванца с пресным хлебом и водой.

— Уверена, он выживет.

— Возможно, да. Но подумай, чего ему это будет стоить!

— Бабушка, мне нужно избавиться от этого человека.

— Эмилия, я видела вас двоих рядом и видела, как ты смотришь на него, когда думаешь, что он этого не замечает. Не важно, что ты говоришь, но он тебе нравится.

Эмилия досадливо поморщилась. Уж ей-то не надо было напоминать, как привлекает ее этот мужчина, этот темноволосый негодяй. Впервые в жизни она поняла, как прекрасна жизнь, и почувствовала в себе новые, неведомые желания. Кажется, что прикоснувшись к ней, войдя в ее жизнь, он разбудил ее от скучного, тоскливого сна.

А бабушка продолжала свое:

— Пройдет время, и, я уверена, ты полюбишь его.

— Ты не понимаешь. Дело вовсе не в этом, хотя влюбиться в него очень просто, — Эмилия попыталась защищаться. — Я не хочу отдавать свою любовь человеку, который не интересуется мной.

— Эмилия, ты чудесная молодая женщина. И я бы добавила, упрямая. Но уверена, будь ты хоть немного снисходительнее к нему…

— Ты хочешь, чтобы я просила о любви человека, для которого важно только положение в обществе?! — Едва Эмилия произнесла эти слова, как почувствовала, что в сердце ее будто вогнали нож. Ах, как бы ей хотелось ошибиться. Но, к сожалению, ее «муж» оказался здесь только из-за денег. Ему не нужна ее любовь! — Этого я никогда не сделаю.

Пожилая графиня сурово посмотрела на внучку и сказала:

— Ты знаешь, любовь очень похожа на огонь костра. Сначала робкий, еле заметный огонек, а потом яркое, всепоглощающее пламя. Вы и сейчас в начале пути, но только слепой не увидит, что искры вашего чувства обязательно разгорятся в пожар. И я действительно верю, что это именно тот мужчина, которого ты искала всю жизнь. Если ты не найдешь время получше узнать его, если не захочешь испытать то, что дает тебе этот огонь, то будешь всю оставшуюся жизнь жалеть об упущенной возможности.

— Я не желаю, чтобы этот человек меня погубил! — Эмилия ударила кулаком по подушке. Ее разрывали на части противоречивые чувства — гнев на мужчину, попытавшегося использовать ее, страх перед будущим и страстное желание отдаться ему. И с каждым днем ей все труднее было бороться с этим желанием.

— Эмилия, постарайся быть разумной.

— Разумной? Да разве ты не видишь! Я не могу ему доверять! Как я могу отдать свое сердце, если просто ему не верю?!

Леди Геррит ласково погладила Эмилию по щеке.

— Любовь — это всегда азартная игра, моя дорогая девочка.

— В ней слишком много риска. — Эмилия выдержала нежный взгляд бабушки. — Если не хочешь мне помочь, я справлюсь сама.

Графиня печально посмотрела на внучку и покачала головой:

— Похоже, мне надо было уехать сразу после его появления в вашем доме.

— Бабушка, постарайся понять. Я не могу позволить этому наглецу остаться здесь и погубить мою жизнь.

— Упрямая девчонка, — пробормотала леди Геррит и огорченно вздохнула. — Ладно, придется тебе помочь, иначе мне все равно не будет покоя, если будешь делать задуманное одна.

— Спасибо.

Эмилия вновь взглянула на картину, и ей пришло в голову сравнение с древним мифом, в котором молодой самоуверенный охотник был наказан Дианой за дерзость. Ну что ж, если все пройдет как надо, то скоро самозванец окажется в цепях. Далеко в море, проклиная тот день, когда их дороги пересеклись. Девушка улыбнулась, представив, какой будет вид у ее «муженька», когда он обнаружит, что проиграл в своей собственной игре.

— Но как ты объяснишь исчезновение мужа? — спросила леди Геррит.

— Я все обдумала. — Эмилия улыбаясь, повернулась к бабушке. — Ты помнишь мальчика Лейнсдейлов — два года назад он упал с отвесной скалы и его тело не нашли?

Графиня пораженная уставилась на внучку.

— Но ты ведь не собираешься всерьез именно так отделаться от этого молодого человека?

— Конечно нет! Я же говорю, что он отправится в море! Живой. — Эмилия играла своими локонами, ниспадавшими ей на плечи. — А людям мы скажем, что он упал, засмотревшись на луну.

Геррит подняла глаза к небу:

— О Господи, сохрани нас! У меня плохое предчувствие по поводу всего этого.

— Нам нужен помощник. Человек достаточно сильный, чтобы оглушить этого наглеца. Как ты думаешь, Бимишу можно доверять?

— Эмилия, я требую, чтобы ты отказалась от этой затеи!

— Я и так об этом много думала. Для меня это единственный путь выжить.

— Вы предлагаете пойти в театр? — Саймон пытался посмотреть в глаза Эмилии, словно догадываясь, что сумеет прочитать по ним, какую же тайну она пытается скрыть. — Вы приглашаете меня в театр? Меня?! Сегодня вечером?

Эмилия отвернулась, стараясь не встретиться с ним взглядом.

Иногда этот человек читает ее мысли. Но сегодня вечером ему нельзя этого позволить. Поэтому она холодно пояснила:

— Вы же сами не раз говорили, что надо показать окружающим, как мы наслаждаемся семейным счастьем.

— Верно. Но я также заметил, что вы, как правило, не обращаете внимания на мои слова.

— Я была слепа, считала, что поступаю правильно.

Стоя перед зеркалом, Эмилия увидела, как Саймон приблизился к ней тихим и уверенным шагом, словно пантера, подкравшаяся к добыче. Вот он остановился за ее спиной, и девушка ощутила кожей тепло его дыхания.

— Так вы считаете, что нам следует заключить перемирие, моя госпожа? — тихо спросил он.

Эмилия посмотрела на его отражение в зеркале, и чувство чего-то близкого охватило ее. В эту секунду он показался ей пришельцем из другого времени и другой страны, человеком из легенды. Его длинные волосы ниспадали на воротник рубашки, а его глаза были чернее ночи. Он совсем как рыцарь! Ее смелый рыцарь!

— Нет, — Эмилия закрыла глаза, отгоняя видение, — это всего лишь иллюзия. Отражение в зеркале. — Похоже, что у меня нет другого выхода, как постараться примириться с вами в разумной степени.

— Звучит так, словно вы собираетесь взойти на Голгофу. — Он положил руку ей на плечо; его длинные, отточенные пальцы сжали рубиновый шелк ее платья, обжигая своим жаром ее кожу. — Я начинаю думать, что мы можем стать друзьями.

При этих словах Эмилии стало горько. Было что-то ужасное в этой перспективе стать просто друзьями и только. Однако стало до боли ясно, что сам майор не чувствует к ней ничего. Абсолютно ничего.

Не то, чтобы это тревожило ее. Было бы глупо заботиться о том, что самозванец думает о ней. Но, о небо, от этого Эмилии было очень больно, так больно, словно ей разрывали сердце. Она хотела сказать, что никогда в жизни не собиралась стать ему другом. Однако сейчас было не время для открытого объявления войны.

Эмилия постаралась улыбнуться:

— Возможно, вы правы. Жизнь стала бы менее трудной, если бы нам удалось жить в некой гармонии.

Он внимательно смотрел на нее некоторое время; что-то похожее на легкую тень промелькнуло на его лице, отчего оно стало хмурым. Что-то, чего раньше она не замечала в его жестах и в выражении его лица.

— Когда вы собираетесь отбыть?

К горлу Эмилии подступил комок, когда она представила, что должно произойти с ним сегодня. Она убеждала себя, что все делает правильно. Этот человек не оставил ей выбора, никакого!

— Я уже переоделась. Как только вы будете готовы, мы можем идти. Давайте пообедаем в городе.

— Хорошо, — его отражение в зеркале улыбалось ей. — Я буду готов через несколько минут.

Она достала свой ридикюль, куда заблаговременно положила маленький дамский пистолет, и сказала:

— Я вас подожду в столовой. Блейк дотронулся до ее руки:

— Подождите.

Она застыла от его теплого прикосновения.

— Что такое?

Он усмехнулся, в его глазах вспыхнуло озорство.

— Подождите, и я кое-что покажу вам.

Эмилия сжала ридикюль и с трудом сделала вдох, наблюдая как он прошел через комнату, на мгновение вышел и вскоре держал в руках небольшой пакет, завернутый в серебристую бумагу.

— Я увидел это сегодня в городе и подумал, что вам понравится.

Эмилия уставилась на сверток:

— Вы сделали мне подарок?

— Попытался.

— О-о, — девушка смотрела на пакет, испытывая острое чувство вины за то, что собиралась сделать. Но этот человек сам объявил ей войну, а чувству вины не место в сражении.

— Я обещаю, что внутри нет ничего, что вас укусит.

Она не хотела этого подарка и не имеет значения, что в свертке!

Эмилия понимала, что не может позволить себе теплых чувств по отношению к этому мужчине. Однако она не могла рисковать и не должна дать ему повод для подозрений. Эмилия положила сумочку на столик. Сверток хранил тепло его рук. Эмилия развернула бумагу, стараясь стоять подальше от Блейка. Бумага выскочила из ее дрожащих пальцев и открылась полированная деревянная коробочка.

— Какая прелесть! — прошептала она и провела пальцами по лепесткам одной из роз, украшавших крышку.

— Откройте.

Она помедлила, прежде чем открыть коробку. Веселые звуки музыки вальса вырвались из-под резного дерева и словно стайка бабочек запорхали по комнате, наполняя ее хрустальным звоном.

— Этот вальс играли в тот вечер, когда мы встречались, — произнес Блейк глухим голосом.

Это был ее любимый вальс. Вальс, который отец специально заказал для ее первого танца со своим мужем. Если бы он только действительно был ее мужем. Слезы наполнили глаза девушки. Она не хотела плакать. И едва сдержалась, чтобы не разрыдаться о той мечте, которой не суждено стать реальностью.

Эмилия закрыла шкатулку и поставила на столик рядом с томиком стихов, подаренным ей когда-то тем, кто обманул ее надежды. А этот мужчина, стоящий сейчас рядом с ней, значительно опаснее. Он может похитить ее сердце! Если ему удастся прожить рядом с ней еще хоть немного, она не выдержит и отдастся ему — мужчине, который ее совсем не любит. Для этого человека важно только положение в обществе. Эмилия знала, что не сможет вынести подобного унижения. Необходимо устранить самозванца-майора из своей жизни!

Девушка открыла свою сумочку, нащупала дрожащими пальцами холодную рукоять пистолета, накрытого сверху платком, и холодно кивнула:

— Я подожду вас в другой комнате.

 

Глава 13

Саймон уселся поудобнее на голубом, обитом бархатом сиденье экипажа, и его колено задело ногу Эмилии.

Девушка вздрогнула, словно на нее упал горячий уголек, и Саймон увидел, что она тяжело вздохнула, прежде чем отвернулась к окну и устремила свой взор в ночь. Он расслабился, чувствуя легкую боль в затылке. Экипаж покачивался на рытвинах, мягко баюкая пассажиров. На сердце царило удивительное умиротворение. Они ехали по узкой дороге, пролегавшей рядом с отвесными скалами. Месяц бросал бледный свет на сельскую местность, превращая каменистое дно ущелья в зазубренный серебристый рот. Саймон взглянул в окно и произнес:

— Мы еще не ездили в город этим путем.

— Нет, не ездили. — Эмилия посмотрела на бабушку. — Бимиш знает, как я люблю ущелье в лунную ночь.

Саймон нахмурился:

— Тогда вам лучше сесть на этой стороне.

— Да, действительно… — Эмилия сжала свою сумочку. — Я не подумала об этом, когда мы садились.

— Не хотите поменяться местами?

— Нет, мне и здесь хорошо. — Эмилия сидела, забившись в угол, словно она ожидала с минуты на минуту нападения бандитов. — Посмотрите сами, какой прекрасный вид открывается отсюда.

Саймон внезапно напрягся. Его инстинкт не раз сохранял ему жизнь в последние годы. Вот и сейчас внутренний голос настойчиво говорил о том, что сейчас должно случиться нечто неожиданное.

— Я люблю комедии. Думаю, что это была прекрасная идея поехать в театр. — Леди Геррит раскрыла веер. — А вы как думаете, Шеридан?

— Мне понравился спектакль. — В глубине души у Саймона сложилось впечатление, что за ним наблюдают. Женщины явно что-то задумали! Он был уверен в этом. Эмилия и леди Геррит почти не притронулись за обедом к еде, и помнится, ни одна из них не казалась особенно веселой во время спектакля. Но вслух он сказал:

— Хотя, следует заметить, мне не с чем сравнивать. Я не очень часто посещал театр.

— Я не могу себе представить жизнь в армии, — пожилая графиня бросила на него взгляд через край веера. — Яне знаю, как можно просыпаться каждый день и знать, что возможно ты встретишься лицом к лицу со смертью. — Затем, выразительно посмотрев на внучку, она добавила: — Я убеждена, что не важно где находишься — на суше или на море, — но привыкать к такой жизни с двенадцати лет — это просто ужасно.

Эмилия выпрямилась, одарив бабушку мрачным взглядом. Леди Геррит улыбнулась. Она явно была довольна собой.

Саймон потер затылок и услышал ответ своей «жены»:

— Полагаю, бабушка, что отец мистера Блейка с добрыми намерениями отправил его на военную службу.

— Ах, оставь! — леди помахивала своим веером. — Не может быть никаких причин, чтобы отправить ребенка на войну.

— Без сомнения, этот господин доставлял уйму хлопот даже в возрасте двенадцати лет. — Эмилия посмотрела на Саймона и процедила сквозь зубы: — Ваш отец действительно отправил вас на войну или вы сами убежали в поисках славы?

Воспоминания, которые Саймон старался забыть, вновь вернулись с прежней силой.

— Боюсь, что жажда славы не имеет с этим ничего общего.

— Что же тогда? — спросила Эмилия.

Саймон выдержал ее взгляд, видя в ее глазах любопытство и тщательное желание, чтобы он рассказал ей о своем прошлом. А этого он никогда не делал.

— Это сделает нашу беседу скучной, — равнодушно заметил Саймон.

— Вы просто уходите от ответа, — глаза Эмилии сузились, когда она посмотрела на него. — Не знаю, бабушка, почему ты поверила, будто он начал военную службу в детском возрасте.

Саймон поразился такой гневной страстности. Казалось, ее гнев поглотил все остальные чувства, которые могли бы пробить ее защиту.

— Сомневаюсь, что этот человек признает правду, даже если она колет ему глаза. — Эмилия высоко подняла голову и посмотрела на Саймона с такой ненавистью, будто не хотела дышать одним с ним воздухом. — Я не удивлюсь, если все эти рассказы о службе в армии окажутся выдумкой.

— Мой отец отправил меня в двенадцать лет на войну, так как надеялся, что меня убьют в одном из сражений. — Саймон услышал, как ахнула леди Геррит, но сам не отрываясь, смотрел на Эмилию, стараясь уловить ее реакцию. От него не ускользнули ее раскрывшиеся от удивления глаза. Он не собирался говорить ей правду и теперь даже не понимал, почему это сделал. Возможно, ему захотелось поразить ее. Возможно, он захотел разделить с ней часть правды.

Нельзя было понять, что означает возмущение, которое явственно проступило на лице Эмилии. То ли ее потряс поступок отца, столь жестоко отнесшегося к собственному сыну, то ли она поразилась, как можно так бессовестно лгать. Она воскликнула:

— Как вы можете говорить такое?

— Вы ведь хотели услышать правду, — Саймон с трудом подавил тяжелый вздох. Странно, но даже по прошествии стольких лет эта правда заставляет его сердце сжиматься от обиды. — А правда как раз в том, что мой отец решил, что я больше ему не нужен.

— Но почему? — Эмилия всматривалась в его лицо, словно пытаясь найти ответ на вопрос, от которого он сам уходил всю свою жизнь. — Почему отец захотел, чтобы его сын умер?

Саймон откинулся на спинку сидения и постарался улыбнуться:

— У него имелись на то свои причины.

— Были причины? — Эмилия выдержала его взгляд, упорно желая полностью разобраться в его тайне. — Какие причины могут оправдать такую жестокость?

— Не важно. — Он посмотрел в окно, избегая ее сочувственного взгляда. — Уверяю, у вас нет причин для печали. Все произошло так давно.

— Ведь это все неправда? — она схватила его за руку. — Именно поэтому вы не хотите назвать мне причину, по которой ваш отец прогнал вас из дому?

Он посмотрел на ее руку, на тонкие пальцы, сжимавшие его руку. Белая кожа перчаток казалась золотистой при свете фонаря, горевшего в карете. Как все-таки упорно эта женщина пытается вытащить его из тени прошлого. Он попытался вздохнуть, но воздух стал очень тяжелым и каким-то грустным. И против своей воли, Саймон погрузился в воспоминания, вернувшись на шесть месяцев назад, когда он, возможно, в последний раз, разговаривал с отцом…

Он стоял в кабинете отца, глядя поверх огромного стола из красного дерева в увядшее лицо мужчины, который когда-то олицетворял для Саймона всю силу мира. Жить Райндольфу Джеймсу оставалось недолго. Болезнь медленно пожирала его.

— Тебе удается бросить вызов даже в этом, не так ли? — Райндольф посмотрел на Саймона, его глаза горели от всепоглощающей ненависти. — Тебе удалось выжить, в то время как я медленно умираю.

Саймон проглотил комок боли и горечи, подкативший к его горлу.

— Даже если ты не научил меня ничему другому, то выживать я научился только благодаря тебе.

Слова отца были преисполнены злобы. Он, казалось, не говорил, а плевался желчью:

— Ты думаешь, что очень умный, да? Она тоже считала себя умнее всех на свете. Тебе слишком хорошо известно, что я не могу отказаться от титула. Ладно, упивайся своим триумфом! Теперь ты и твоя испорченная кровь унаследуют все, что я имею! Бог мой! Как она будет рада увидеть все это!

Саймон продолжал смотреть на того, кто теперь казался больше похожим на высохший чехол от мебели. Разговор уже не имел смысла, незачем бередить давно зажившие раны.

— Я никогда не желал ни твоего титула, ни твоих земель, ни твоих денег.

— Ты такой же, как она! Лгун! Я хочу, чтобы ты попал в ад!

Ненависть. Саймон чувствовал ее так ясно, будто она своей рукой ухватила его за горло. Эта ненависть никогда не проходила. Независимо от того, что он прежде изо всех сил старался завоевать любовь отца. Ему так хотелось заслужить его уважение! Все напрасно. Отец так и сойдет в могилу, презирая его, своего сына.

Эмилия сжала руку Саймона так сильно, что заставила вернуться назад. Он посмотрел на нее, зная, что в этот момент ему больше всего на свете хочется заключить ее в свои объятия, прижать к своей ноющей груди. Он страстно желал ее тепла, словно человек, долгое время проведший на льду. Но и это тоже невозможно. Эмилия недосягаема для него.

— Скажите мне, — потребовала Эмилия, — это правда или очередная ложь?

— Эмилия, нет нужды мучить этого человека, — произнесла леди Геррит. — Очевидно, что он не хочет обсуждать эту тему.

— Прекрасно, — Эмилия отпустила его и вновь ухватилась за сумочку. — Сомневаюсь, что мы можем верить ему хоть малость.

Даже сейчас, в гневе, Эмилия была прекрасна. И Саймон вынужден был с горечью это признать, как и то, что между ним и этой девушкой возникла стена, созданная ради великой цели. Если бы можно было пробить кулаком эту преграду, разрушить, превратить ее в груду незначительных обломков. Он тихо, еле слышно сказал:

— Я был единственным ребенком моего отца от первой жены.

Эмилия сердито и недоверчиво посмотрела на него, но он, не обращая на нее внимания, продолжал:

— Я помню, моя мать была очень красива. Она родилась и выросла во Франции. — Он так давно не вспоминал о матери. Странно, но он хорошо помнил ее лицо, ее голос и много разных мелких подробностей. — От нее всегда пахло розами. — Он замолчал, охваченный воспоминаниями, и едва услышал, как Эмилия сказала:

— Вы, должно быть, похожи на мать.

Саймон вздохнул, подумав, что его жизнь могла бы сложиться совсем иначе, родись он с такими же, как у отца, русыми волосами и серыми глазами.

— Думаю, что да.

— Вероятно, ваш отец сильно горевал, когда ваша мать умерла.

— Мой отец был бы счастлив узнать, что она мертва. — Саймон посмотрел на Эмилию и, увидев в ее глазах все то же недоверие, добавил: — Моя мать еще жива и, как я слышал, живет в Америке со своим вторым мужем. У них четверо детей.

Наконец Эмилия, казалось, начала понимать. Она потрясенно прошептала:

— О Боже!..

— Когда мне исполнилось семь лет, мать решила, что хочет от жизни большего, чем ей может дать мой отец. Он развелся с ней, когда она убежала со своим любовником. — Саймон улыбнулся, несмотря на боль от той незаживающей раны. — С тех пор как вторая жена родила моему отцу детей, у него не было причин держать меня при себе.

— Не было причин? — Эмилия покачала головой, будто хотела опровергнуть его слова, но не могла. — Но вы ведь его сын!

— Да, но я стал живым напоминанием о его горе.

Эмилия судорожно мяла рубиновый шелк на коленях. У нее появилось ощущение, будто она идет по узкой тропинке и боится потерять равновесие. Она прикусила нижнюю губу и бросила короткий умоляющий взгляд на бабушку.

— Мне очень жаль, что с вами произошла эта скверная история, — сочувственно кивнула головой леди Геррит.

— Это было давно. — Саймон похлопал Геррит по руке и, улыбнувшись, посмотрел в ее огорченные глаза. — У меня имелось достаточно времени, чтобы понять, почему мать решила поступить именно так. Она хотела провести свою жизнь с человеком, которого полюбила.

Эмилия гордо вздернула подбородок.

— Хотя ваш отец поступил скверно, это не дает вам права разрушить мою жизнь.

— Без сомнений. — Саймон заглянул в золотые глаза Эмилии, заметив в них смесь ненависти и сожаления, которые она испытывала к нему.

Экипаж внезапно остановился. Саймон выглянул в окно и поинтересовался:

— Как вы думаете, почему мы не едем дальше?

— Я не знаю. — Ее голос прозвучал слишком странно. Вслед за этим женщины обменялись довольно загадочными взглядами.

Саймон еще больше помрачнел, когда увидел этот непонятный безмолвный разговор. За всем этим явно что-то скрывалось. Наверное, так бывает, когда безмятежный пловец, отдающийся на волю течения, до последней минуты не подозревает, что оно влечет его прямо к смерти. Ему не понравилось это ощущение. Он весь напрягся, опустил руку в карман — его пальцы коснулись холодной стали пистолета. Другой рукой он взялся за дверную ручку. Вернее, попытался это сделать, так как в следующую секунду дверь распахнулась и появилась сгорбленная фигура.

Едва человек просунул голову в карету, Саймон узнал характерные черты лица кучера леди Геррит, Бимиша. Великан-кучер нахмурился, густые черные брови нависли над его расплюснутым носом, а маленькие темные глаза прищурились от света лампы. Он пристально посмотрел на Саймона и, ухмыльнувшись, произнес:

— Успокойтесь, сэр, я не разбойник с большой дороги.

И тут же леди Геррит ахнула: она увидела в руке Саймона пистолет.

— Что вы собираетесь делать? Саймон опустил пистолет на колено и пожал плечами:

— Никогда не знаешь, когда тебе понадобится небольшая защита.

— Да. Но, похоже, сейчас вы можете убрать оружие, — произнесла Эмилия, прижимая свою сумочку к груди, — пока никто не пострадал.

— Доверьтесь мне. — Саймон внимательно посмотрел на сидевшую рядом женщину. Вид оружия произвел на нее впечатление: ее лицо побледнело, а глаза расширились. — Я знаю, как им пользоваться.

— Не сомневаюсь, что знаете. — Эмилия облизнула пересохшие губы. — Но если вы не собираетесь убить кого-нибудь из нас, я не вижу причин, чтобы держать пистолет так открыто.

Саймон нахмурился, раздумывая, убрать или нет оружие. Его не оставляло ощущение, что для него готовится какая-то ловушка.

— В чем дело, Бимиш?

— Похоже, что у нас проблемы с задним колесом, сэр. — Бимиш перевел взгляд с пистолета на леди Геррит. — Прошу прощения, миледи, но, боюсь, вам придется выйти. Сами увидите.

— Да, конечно! — Леди Геррит оперлась на протянутую руку Бимиша и вышла из экипажа. Эмилия последовала за ней, прижимая одной рукой свой ридикюль.

— Я сам справлюсь, — сказал Саймон, когда Бимиш протянул руку и ему. Великан кивнул и отошел к заднему колесу.

Саймон выглянул из двери экипажа, сам не зная, что он ожидал увидеть. Может, он на самом деле верил, что Эмилия припрятала тут пару разбойников, чтобы избавиться от своей небольшой проблемы по имени «муж»?

Когда Саймон выбрался наружу, холодный ветер шелестел в ветвях деревьев, растущих по краям ущелья. Призрачный лунный свет проникал сквозь покачивающиеся листья. Где-то справа ухнула сова. Он крепче сжал рукоятку пистолета, удивляясь, почему в этот вечер его инстинкт так обострился.

Эмилия и леди Геррит стояли около колеса, наблюдая за Бимишем, который опустился на колено и принялся рассматривать поломавшуюся деталь. Несколько успокоившись, Саймон спрятал оружие в карман и присоединился к женщинам.

Эмилия с бабушкой отшатнулись от него и посмотрели так, будто он был разбойник, который держал их на прицеле. Саймон нахмурился: ему не нравилось, что женщины боятся его.

— В чем проблема?

— Да вот, кажется, болт потерялся. — Бимиш поднялся, качая головой. — Но мои глаза плохо видят ночью. Может быть, вы посмотрите, сэр?

Саймон наклонился, чтобы взглянуть на поломку, но сделал это так, чтобы не отбрасывать тень и не закрывать лунного света. В следующую минуту стало ясно, что его обманывают. Он не увидел никаких неполадок с осью.

— Я не…

И тут краешком глаза Саймон заметил какое-то движение. Он успел выпрямиться и слегка отклониться, и кулак, нацеленный ему в челюсть, угодил в плечо. Бимиш бросился на него, но Саймон мгновенно подставил кулак и попал в подбородок великана. Щелкнули зубы, и кучер, застонав, отшатнулся. Он затряс головой, как пес, отряхивая воду. Затем изо рта вырвалось глухое рычание. Заметив, что Саймон не нападает, Бимиш сделал еще одну попытку достать жертву кулаком. Саймон увернулся и сразу, без замаха сильно ударил левой, попав противнику прямо в солнечное сплетение. Бимиш резко наклонился вперед и сложился пополам.

Саймон без промедления нанес ему еще один удар в челюсть. Кучер сделал несколько судорожных вздохов, прошел вперед два-три шага и тяжело рухнул около колеса. Глухой стон прорезал темноту ночи. Экипаж зашатался от удара тела о землю.

Саймон тяжело дышал. Он потер разбитые суставы и посмотрел на лежащего без сознания кучера. Надо всегда доверять своим инстинктам: эта маленькая тигрица действительно задумала… да, а где же она сама?

Саймон стремительно повернулся лицом к Эмилии. Девушка стояла в нескольких шагах от него, и лунный свет отражался от дула пистолета, направленного ему в грудь.

Саймон посмотрел на суровый блеск ее глаз и попытался выдавить улыбку:

— Вам кто-нибудь говорил, как опасно направлять на людей пистолет?

— Могу вас заверить, — Эмилия держала пистолет двумя руками, — я знаю, как пользоваться пистолетом. Отец очень хорошо научил меня этому.

«Разгневанная женщина очень опасна, даже если у нее нет оружия», — мелькнуло у Саймона в голове. Проблема была в том, что он не мог точно определить, что собиралась сделать Эмилия. Однако Саймон сомневался, что она способна на хладнокровное убийство.

— Вы когда-нибудь стреляли в человека, Эмилия?

Она облизнула пересохшие губы.

— Повернитесь спиной.

Он не представлял, что она задумала, но точно знал, что это ему не понравится. Поэтому Саймон сделал шаг вперед.

— Вам лучше стрелять, когда я буду смотреть вам в глаза. К тому же, я привык смотреть смерти в лицо.

Пистолет задрожал у нее в руках.

— Не подходите больше ни на шаг!

— Цель немного ниже, — он указал рукой себе в грудь и вновь шагнул вперед, — Вот здесь. Стреляйте прямо в мое сердце.

— Я сказала вам не шевелиться, — Эмилия проглотила комок в горле. — Если мы договоримся, то самое худшее, что ждет вас, это морское путешествие под королевским флагом.

Саймон нахмурился:

— Вы намерены избавиться от меня, угрожая дулом пистолета? Эмилия кивнула:

— Именно.

Саймон смотрел на нее, а в душе у него бушевал настоящий ураган чувств. Пожалуй, он с удовольствием придушил бы ее за то, что она поставила его в такое положение, но с другой стороны, нельзя было не восхищаться мужеством этой девушки. Однако он не собирался провести еще несколько лет на кораблях Его Величества.

— Вы знаете, мне не нравится жизнь на море. — Саймон сделал еще один шаг к ней.

Эмилия встряхнула пистолетом и звенящим от напряжения голосом предупредила:

— Оставайтесь на месте.

— Эмилия, дорогая, может быть, ты передумаешь? — леди Геррит вышла из-за спины внучки и спряталась в тени экипажа.

— Я не вижу причин для того, чтобы передумать. Я держу ситуацию под контролем, бабушка.

— Что вы хотите сделать, Эмили? — Саймон стоял уже совсем рядом. — А как вы объясните людям мое исчезновение?

— Вы упали в ущелье, ваше тело унесло течением в море. — Она покачала пистолетом. — Впрочем, если вы не захотите подчиниться мне добровольно, то придется сделать эту часть истории реальной.

Он улыбнулся и протянул к ней руку:

— Дайте мне пистолет, дорогая.

— Оставайтесь на месте, — сказала Эмилия и отошла назад. — Я выстрелю; клянусь, что сделаю это!

— Не думаю. Он наступал. Эмилия отступала.

— О, вы самый … — В следующее мгновение она неожиданно споткнулась о камень.

Саймон увидел вспышку огня, услышал грохот выстрела, который пронзил его. Тишину ночи прорезал женский крик. Как раскаленный добела уголек, вспыхнула и погасла в темноте боль.

Эмилия ахнула от неожиданности, когда пистолет судорожно дернулся в ее руке. Шеридан Блейк вздрогнул. Тихий стон сорвался с его губ, а затем он, шатаясь, отступил назад и рухнул к ее ногам.

Эмилия ошеломленно смотрела на «мужа». Пистолет, выскользнув из ее руки, с глухим стуком ударился о землю. Майор лежал в неестественной позе — на правом боку, придавив одну руку всем телом, а другая была обращена ладонью вверх.

— О Господи! — всплеснула руками леди Геррит. — Посмотри, что ты натворила.

— Я не собиралась стрелять, — Эмилия растерянно посмотрела на бабушку. — Я споткнулась, и пистолет случайно выстрелил…

— Ты убила его, — прошептала леди Геррит испуганным голосом.

— Нет! — Эмилия вырвалась из рук бабушки и упала на колени. — Он должен жить!

Луна струила свой бледный свет на лежавшего мужчину, освещая часть его лица. Казалось, будто он уснул; темная прядь упала на его бровь, черные ресницы касались щек, рот приоткрылся. Девушка дрожащими пальцами прикоснулась к его лицу — кожа была теплой и гладкой под ее пальцами.

— Он еще дышит? — спросила леди Геррит.

— Не знаю, — Эмилия дотронулась до плеча Блейка, осторожно перевернула его на спину и положила левую руку ему на грудь.

Геррит тяжело вздохнула:

— О небеса!

Холодный ужас сковал сердце Эмилии. Пуля прошла выше правой брови, оставив у Саймона на лбу глубокую рану, из которой текла кровь.

— Я думаю, что ты убила его.

— Он не может умереть. — Эмилия просунула руку под его жилет, пытаясь определить, бьется ли его сердце. Белая льняная рубашка казалась холодной как лед. Она затаила дыхание и стала молиться.

— Эмили, он …

Эмилия закрыла глаза и едва не потеряла сознание, когда уловила ладонью слабое биение сердца.

— Он жив!!!

— Слава Богу!

Эмилия торопливо достала платок из висевшей на руке сумочки.

— Эмилия, дорогая, надеюсь, ты больше не собираешься доставлять его вербовщикам, не так ли? Он ведь может умереть! Он действительно умрет!

— Нет, конечно, в таком состоянии мы не можем отправить его, — Эмилия приложила платок к щеке Саймона и вытерла кровь. — Мы отвезем его назад домой.

— И как же мы объясним, что с ним произошло?

— Мы можем… — Эмилия прижала платок к ране над бровью. Она нахмурилась в поисках подходящего объяснения для его раны. — Можно сказать, что на нас напали разбойники.

— Разбойники, — Геррит скептически посмотрела на Эмилию. — Конечно, почему я не подумала об этом.

— А что ты предлагаешь, бабушка?

— Я с самого начала предлагала не пускаться в это рискованное предприятие.

— Полагаю, что немного поздно менять план действия. — Геррит с сомнением покачала головой, но Эмилия не обратила на это внимания. — Думаю, что история с разбойниками подойдет. Бабушка, посмотри, сможешь ли ты помочь Бимишу. — Эмилия нежно погладила брови Блейка, провела по его темным локонам. — Нам необходимо как можно быстрее доставить его домой.

 

Глава 14

Эмилия стояла около своей кровати и внимательно наблюдала за доктором, осматривавшим раненого.

— Доктор Чисон, почему он не приходит в сознание? Прошло уже два дня.

Доктор Чисон отошел от постели больного и покачал головой, будто остался недоволен состоянием своего пациента. А затем бросил взгляд на Эмилию — его голубые глаза серьезно смотрели из-за стекол круглых очков, а густые седые брови озабоченно сошлись над переносицей.

— В подобных ситуациях, я считаю, всегда надо быть предельно честным. Это помогает горю.

— Горю? — Эмилия так вцепилась в край кровати, что ее пальцы побелели от напряжения. — Что вы хотите этим сказать?

Одри обняла дочь за талию, пытаясь поддержать ее.

— С ним все будет в порядке, правда ведь? — умоляюще воскликнула она.

Доктор Чисон снял очки и потер нос.

— Правда состоит в том, что я не знаю.

— Вы не знаете… — словно эхо повторила леди Геррит и поднялась с кушетки, стоявшей рядом с постелью. — . Но почему?

— В подобных случаях невозможно определить меру опасности. Он может прийти в себя и чувствовать себя неплохо, а потом… — доктор Чисон снова надел очки и осторожно заложил дужки за уши. — А может быть, он так никогда и не придет в себя.

— Понимаю, — Геррит бросила быстрый взгляд на Эмилию, и в ее глазах можно было прочесть прямое обвинение.

Вина, словно острый нож, полоснула Эмилию по сердцу.

— Он очнется, доктор. Он обязан прийти в себя!

— Вам следует знать, что если он очнется, то может сильно измениться.

— Измениться? — переспросила Эмилия. Доктор Чисон вздохнул:

— Возможно, он даже не вспомнит своего имени.

— Он не будет знать своего имени? — прошептала Эмилия.

— Вы имеете в виду, что у него может наступить амнезия?

Доктор Чисон кивнул:

— Да, так это называется. Вы должны быть готовы к тому, чтобы восстановить факты из его жизни и объяснить ему, кто он. — Доктор Чисон взял со стола свой черный кожаный портфель. — Через несколько дней нам станет ясно многое.

После того как врач ушел, Эмилия опустилась в кресло рядом с постелью, продолжив дежурство около мужчины, которого она едва не убила.

— С ним все будет хорошо, — Одри похлопала Эмилию по плечу. — Я уверена в этом.

Эмилия взяла его запястье, утешаясь, что чувствует его медленный слабый пульс.

— Он должен выздороветь ! — в отчаянье прошептала она.

— Конечно, он пойдет на поправку, — леди Геррит слегка пристукнула веером по ладони. — В этом нет сомнения.

Эмилии хотелось верить, что он выздоровеет. Невозможно было представить, что этот мужчина никогда больше не откроет своих прекрасных бездонных глаз.

Ее мать потерла затекшие мышцы на плече Эмилии.

— Тебе надо отдохнуть, я посижу с Шериданом.

Эмилия покачала головой:

— Я спала прошлой ночью. Я хочу быть с ним, когда он очнется.

Одри посмотрела на леди Геррит.

— Мама, если ты немного не отдохнешь, ты заболеешь.

Пожилая графиня вздохнула, ее плечи безвольно поникли от произнесенных слов.

— Пожалуй, мне действительно следует немного отдохнуть. Но я хочу, чтобы мне сообщили, если будут какие-нибудь изменения.

— Конечно, — произнесла Одри. — Иди отдохни. Я уверена, сегодня у нас будут для тебя добрые известия.

Леди Геррит коснулась щеки Эмилии и улыбнулась, когда та подняла глаза.

— Ты должна верить в то, что все будет хорошо, моя девочка.

Эмилия постаралась улыбнуться:

— Он поправится, бабушка.

— Конечно, — улыбка леди Геррит не выдала сомнения, скрытого в ее глазах. — Он сильный человек, я уверена — с ним все будет в порядке.

Одри вышла из комнаты вместе с матерью и тихо закрыла дверь, оставив Эмилию одну с Блейком.

— Ты должен выздороветь. — Эмилия убрала его темные волосы, упавшие на белую льняную повязку на голове. — Ты должен услышать меня. Пожалуйста, очнись!

Он не шевелился.

— Пожалуйста, очнись! — Она встала с кресла и села на край постели, желая находиться ближе к нему. — Пожалуйста, открой глаза.

Ничего, ресницы даже не дрогнули.

— Я хочу, чтобы ты знал: я никогда не думала, что такое произойдет. — Она погладила его плечи в белой льняной рубашке, которую они поменяли утром. — Я просто хотела, чтобы ты ушел, прежде чем я совершу какую-нибудь нелепость. Знаешь, ты так сильно смутил все мои чувства. Я была разгневана некоторое время. А потом я … О, ты сбил меня с толку. — Она снова погладила его плечи, впитывая в себя его тепло. — Ты самозванец, охотник за богатыми невестами. И все же в тебе есть что-то. Бабушка была права. В тебе есть такое, что заставляет меня верить, что ты можешь сразиться со всем злом этого мира и выиграешь в этом сражении.

Девушка положила руку на плечо мужчины, желая почувствовать силу его тела под своими пальцами. Его тепло обожгло ее ладонь, вызывая воспоминания о его гладкой коже.

— Я уверена, что тебе будет смешно, если ты узнаешь, что ты самым яростным образом вторгался в мои сны. Я ловила себя на том, что думаю о тебе в самые странные моменты. — Эмилия позволила себе недозволенное удовольствие вспомнить те некоторые мгновения, когда он держал ее в своих объятиях. Тогда тепло его тела окутывало ее, словно покрывало, и его губы касалисъ ее кожи. — С тех пор как ты появился, мои мысли не достойны порядочной девушки. Конечно, ведь большинство из них не делят свою комнату с мужчинами.

Эмилия затаила дыхание, когда скользнула пальцами за воротничок его ночной рубашки. О.на осторожно раздвинула рубашку, обнажив впадину между ключицами и мужские черные завитки волос. Она смотрела на него, наблюдая медленное дыхание в его грудной клетке, и ее дыхание становилось все более взволнованным и прерывистым.

Не осознавая своих желаний, Эмилия наклонилась вперед и прижала свои губы к ямочке на его шее. Его тепло обдало ее лицо, словно призывая прикоснутся к его щеке.

Девушка глубоко вздохнула, впитывая терпкий запах его кожи, и вдруг ощутила глубоко внутри себя сильный огонь желания. Эмилия откинулась назад, ее лицо запылало от страсти.

— Ты знаешь, чего я хочу? Я хочу, чтобы ты на самом деле был Шериданом Блейком. Я хочу, чтобы ты открыл глаза и посмотрел на меня так, словно действительно любишь меня. — Она прижала свои губы к его губам и почувствовала его теплое и мягкое дыхание на своем лице. Слезы полились из ее глаз. Слезы несбыточных желаний. Девушка провела пальцами по его щеке. — Мне кажется, что я снова прикоснулась к мечте. Глупо, правда?

Он повернул голову на подушке, как бы следя за нежными прикосновениями ее пальцев.

Сердце Эмилии тут же встрепенулось от радости.

— Ты слышишь меня?

Его губы раздвинулись во вздохе. Его ресницы слегка дрогнули. Эмилия хотела проглотить подкативший к горлу комок и с трудом произнесла:

— Послушай меня, открой глаза.

Он глухо застонал, будто раненый лев.

— Пожалуйста, очнись, — Эмилия положила ему на плечи руки и нежно тряхнула его. — Ты должен проснуться.

Его ресницы задрожали и поднялись…

Она обхватила его лицо руками, глядя в темные, мутные глаза.

— С вами все в порядке?

Он замигал и нахмурился, когда увидел ее.

— Эмилия, что такое? Что произошло? Эмилия посмотрела через плечо — ее мать спешила к ней.

— Мама, он очнулся!

— О! — мать всплеснула руками. — О, это прекрасно. Просто прекрасно!

Саймон переводил взгляд с Эмилии на Одри и назад с выражением недоумения в глазах.

Эмилия прикасалась к его лицу — слезы застилали ее глаза.

— Вы поправитесь, все будет хорошо!

— Шеридан! — Одри сжала его руку. — Мой дорогой, вы так испугали нас всех.

— Шеридан? — он облизнул пересохшие губы. — Вы назвали меня Шеридан?

— О Боже мой! — Одри посмотрела на Эмилию, потом на зятя: — Шеридан, пожалуйста, подумайте немного. Вы знаете, кто вы такой?

Саймон нахмурился:

— Вы назвали меня Шеридан.

Неожиданный страх охватил Эмилию. Она не могла допустить, чтобы этот мужчина начал говорить нечто бессвязное. Ведь если он не смог вспомнить своего вымышленного Шеридана Блейка, то, вероятно, вспомнит свое настоящее имя. Она вскочила на ноги и схватила мать за руку: — Мама, пожалуйста, позови доктора.

— Доктора? Но я … — Одри продолжала говорить, в то время как Эмилия подталкивала ее к двери.

— Пожалуйста, поспеши. Может быть, доктор Чисон сможет посоветовать, как поступить в данной ситуации.

— О, конечно. Я сейчас же пошлю кого-нибудь за ним.

Эмилия закрыла дверь и прислонилась спиной к тяжелой дубовой раме. «Спокойно», — сказала она себе. Она должна сохранить разум, если хочет выпутаться из сетей. Эмилия посмотрела на кровать, где лежал темноволосый мужчина и глядел на нее своими черными как ночь глазами. Вспомнит ли он, что она стреляла в него?

Саймон не сводил глаз с прекрасной рыжеволосой женщины, когда она подошла к его постели. Прежде чем коснуться его, Эмилия остановилась и оказалась в потоке солнечного света, лившегося из открытого окна. Будто растворяясъ в нем, она казалась посланцем другого мира. Она купалась в золотых солнечных лучах. Огонь пылал в ее волосах. В эту минуту она казалась мстительным ангелом, явившимся, чтобы предъявить ему свои обвинения.

Хотя в голове у него шумело, Саймон попытался собраться с мыслями. В голове вспыхивали образы: женщина, стоявшая перед ним, в ее глазах страх и гнев. Кто она? Это был не госпиталь, куда он попадал время от времени в прошедшие кровавые годы. Он находился в постели, покрытой шелком цвета слоновой кости и с кружевами по всем четырем сторонам. Явно женская постель.

Шеридан. По какой-то причине это имя было ему знакомо. Хотя Саймон хорошо знал, что это не его имя.

Надо думать.

Прежде всего, несмотря на боль, требуется привести в порядок свои мысли. У него было задание. В этом Саймон был уверен. Ему необходимо расставить по местам детали.

Рыжеволосая пододвинулась ближе. Она остановилась перед ним. Ее руки были сжаты в кулаки. В глазах плещется страх.

— Вы помните меня?

Когда он смотрел в ее огромные золотые глаза, его воспоминания разбивались о туман в голове, подобно волнам, накатывающим на берег. В последний раз он видел мисс Мейтленд освещенной лунным светом с пистолетом в руках. Он тяжело вздохнул и подавил стон, когда попытался присесть.

— Осторожно, — произнесла Эмилия, прижимая его плечи.

Он упал на подушку, обнаружив, что еще слишком слаб, чтобы противиться ей. Его обдало холодным потом, голова гудела, а правая рука горела так, словно кто-то ударил по ней раскаленной кочергой, и он не понимал почему. Но Саймон слишком хорошо помнил, почему его голова гудела и раскалывалась, будто целый полк использовал ее в качестве мишени на учениях. Эта прекрасная маленькая мегера стреляла в него.

— Доктор сказал, что у вас, возможно, нарушена память.

— Память? — Нет, он был уверен, что помнил все. Включая план мисс Мейтленд убрать его с пути, угрожая оружием.

Она прикусила нижнюю губу, подозрительно глядя на него.

— Вы помните свое имя?

«Очень важно доверять своему инстинкту», — подумал Саймон. И именно сейчас он подсказывал ему, что умный человек не станет быстро выдавать себя.

— Мое имя? Эмилия кивнула:

— Вы помните свое имя?

Он закрыл глаза, стараясь думать сквозь боль, пульсирующую с каждым ударом сердца. Саймон почувствовал, что сейчас у него появилась прекрасная возможность. В потере памяти было определенное преимущество, И он намеревался использовать это преимущество в борьбе со своей прекрасной соперницей.

— Меня зовут… — Он посмотрел на нее надежде, что выглядит изумленным настолько, | насколько и хотел. — Как меня зовут?

Ее глаза расширились от удивления.

— Вы не помните своего имени?

— Я не помню ничего.

— Правда?! — произнесла Эмилия, и в ее голосе прозвучал неожиданный ужас.

— Кто я? — Саймон окинул взглядом комнату, стараясь казаться сбитым с толку. Боль, стучавшая в висках, облегчала эту задачу. — Где я? Что произошло? Кто вы?

— Тише. — Она села напротив него и положила на его плечо руку. — Не стоит мучить себя. Вы были ранены.

— Ранен? Как?

— В вас стреляли. — Она опустила глаза. — Разбойники.

— Разбойники? — Саймон постарался не улыбаться. Да, у этой леди отменное воображение.

— Да. На нас напали, когда мы возвращались из театра.

— Мы возвращались вдвоем из театра… Она закивала, не поднимая глаз.

— Так мы знакомы?

— Да. — Она облизнула пересохшие губы. — Мы знаем друг друга.

Он некоторое время внимательно смотрел на нее, думая, как далеко она может зайти в своей лжи. — Так мы брат и сестра?

Она покачала головой:

— Нет.

— Вы моя кузина?

— Нет. — Их глаза встретились. — Вы уверены, что ничего не помните?

Саймон посмотрел на нее с такой невинностью, на какую только был способен.

— Ничего.

— Мы… — она сделала глубокий вдох, — мы муж и жена.

— Муж и жена? — он улыбнулся. Он ничего не мог поделать с собой. Особенно когда понял, что маленькая тигрица подстроила ловушку сама себе. Саймон провел по ее щеке левой рукой, чувствуя, как ее кожа потеплела под его ладонью. — Я должен был догадаться, что мы женаты.

Она смотрела на него с тревогой и любопытством.

— Почему?

— Потому что когда я открыл глаза, я сразу понял, что всегда любил тебя.

Эмилия открыла рот, но ничего не произнесла.

Он погладил большим пальцем уголок ее рта.

— Я никогда в жизни не чувствовал себя так, как теперь. — Саймон сам удивился, как легко эти слова вырвались у него с губ.

— О-о! — она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, явно поразившись до глубины души.

«Если эта особа решила доиграть свою игру, — усмехнулся про себя Саймон, — то она обнаружит, что у него в запасе есть несколько трюков».

— Представляю себе, моя дорогая, что тебе пришлось пережить, не зная, умру я или буду жить.

— Да, я была в растерянности, — она смахнула назойливую прядь волос со лба, слегка сопротивляясь, когда Блейк захотел прижать ее к себе.

— Я вернулся, дорогая, — он положил руку на ее грудь и провел пальцем по самой вершине очаровательного холмика.

Дыхание девушки стало прерывистым, но в следующее мгновение она изо всех сил ударила его по руке. Его пронзила боль, и он едва сдержал стон. Эмилия вскочила на ноги и воскликнула тяжело дыша:

— Как вы смеете!

Саймон сделал глубокий вдох, стараясь прояснить туман, окутавший его сразу, как только накатила волна боли. Когда его взгляд прояснился, он непонимающе посмотрел на упрямую красавицу.

— Что ты имела в виду, говоря мне это?

— Вы не имеете права так обращаться со мной!

— Не имею права? — Он нахмурился, положил ладонь под правую руку, стараясь хоть как-то облегчить боль. — Но я ведь твой муж?

— О-о! — она прикусила губу. — А-а, я имела в виду, что вы сейчас не в той форме, чтобы заниматься этим.

Он опустил голову на подушку, боль пронзила его виски, будто к ним прикладывали раскаленную сталь. Да, в таком состоянии он вряд ли сможет разжечь женщину. Что же, сражение может подождать несколько дней.

— А что произошло с моей рукой?

— Вчера доктор пустил вам кровь.

Он сделал еще один глубокий вдох. Ему не зря доводилось видеть, как жизнь уходила из человека. Все! Это был последний раз, когда он позволил кому-то орудовать ланцетом.

Эмилия стала отступать к двери.

— Вам следует отдохнуть.

— Скажи мне что-нибудь. Она споткнулась.

— Что?

Он улыбнулся, находя удовольствие в том, что вывел эту неприступную особу из состояния душевного равновесия.

— Как меня зовут?

— Ах, Боже мой! — она теребила ленточку своего муслинового платья. — Шеридан, Шеридан Блейк.

— Шеридан Блейк… — Саймон задумался на некоторое время. — Странно, но оно звучит как-то незнакомо.

Она пожала плечами:

— Меня это удивляет!

Он потер ладонью руку и, в душе проклиная всех врачей на свете, добавил:

— Пожалуйста, прости, дорогая, но я, кажется, не могу вспомнить и твоего имени.

— Эмилия. Эмилия Мейтленд.

— Ты, наверное, хотела сказать Эмилия Мейтленд Блейк.

— Да, конечно. Вы простите меня, — она посмотрела вниз, на ленточку, которую теребила. — Мы недавно женаты, и я еще не привыкла.

— Да? Как долго?

— Около двух месяцев. Но вы только что прибыли в дом моего отца. Немногим недели назад. — Она провела пальцами по ленте. — После возвращения из армии.

— Итак, мы только-только начали узнавать друг друга?

— Да, можно сказать, что так.

Ленивая улыбка появилась на его губах, когда Саймон представил, как хорошо они скоро узнают друг друга.

А его «жена», между тем, уже отошла от постели подальше и от порога сказала:

— Пойду узнаю, почему доктор Чисон так задерживается.

— Поскорей возвращайся, дорогая, — он прижал руку к сердцу. — Я уже скучаю по тебе.

Она посмотрела на него, словно перед ней лежал огнедышащий дракон, собиравшийся сжечь весь мир, а потом стремительно повернулась и вышла из комнаты.

Саймон с трудом подавил желание рассмеяться, когда, наконец, остался один.

Ну что ж, если эта маленькая тигрица думала, что сможет играть с ним в игры и выйти сухой из воды, то ей предстоит кое-что узнать. Он преподаст ей один урок.

 

Глава 15

— Ты правильно поняла? — леди Геррит опустилась в бледно-желтый шезлонг, стоявший рядом с камином в гостиной, к которой примыкала ее комната. — Он верит, что он на самом деле Шеридан Блейк?

— Он не мог вспомнить своего имени, когда пришел в себя. — Эмилия прошла через всю гостиную и остановилась у окна. — Я сказала ему, что его зовут Шеридан Блейк. Я просто не знала, что делать.

— Итак, молодой человек, который претендовал на то, чтобы называться твоим мужем, верит в то, что он на самом деле твой муж?

Эмилия потерла виски.

— Да.

— Не знаю, надо ли удивляться. После всего, что произошло в последнюю неделю.

— Я подумала, что сейчас это самое лучшее. В любом случае, он станет менее опасным, если будет верить в то, что он — Шеридан Блейк.

— Доктор Чисон не согласился бы с тобой, — бабушка покачала головой и усмехнулась. — Сомневаюсь также, что доброму доктору теперь удастся подойти с ланцетом к нашему молодому человеку хотя бы на два шага.

— Не могу сказать, что буду осуждать этого самозванца, если он захочет повернуть оружие против самого хирурга. — Эмилия пересекла комнату, остановившись у окна. — Я не хотела бы очнуться от боли и увидеть хирурга, который хочет выпустить еще немного крови.

— Врачам остается только гадать, что делать. — Леди Геррит замолчала на мгновение, а потом вдруг спросила: — А что собираешься делать ты?

Вместо ответа Эмилия посмотрела в открытое окно. Она видела Равенвудский замок, каменные стены которого вырастали из зеленых холмов подобно призраку.

— То же самое, что я собиралась сделать той ночью. — Эмилия обхватила руками свои плечи. Странная дрожь охватила ее, даже несмотря на теплый летний ветер, доносивший запах роз. — Он не оставил мне выбора.

— Этот молодой человек едва не погиб от твоей руки, не забывай этого!

— Я знаю. — С соседнего дерева прокаркала ворона. Эмилия увидела, как птица расправила крылья, и они заблестели на солнце. — Я собираюсь дождаться, пока он поправится.

— А, так вот в чем суть! Эмилия повернулась к бабушке:

— Ты так говоришь, будто я посылаю его на виселицу.

Леди Геррит посмотрела на внучку:

— Конечно, ведь многие погибают на войне.

Эмилия вздрогнула: чувство вины и еще что-то, не осознанное до конца, кольнуло ее. Но вслух она сказала:

— Он военный человек. Он привык к войне.

— Что ты говоришь! — графиня всплеснула руками. — Он на войне с двенадцати лет!

— Это не моя забота, — произнесла Эмилия, стараясь убедить себя, что это именно так.

— Нет, не твоя, — леди Геррит с недовольством наблюдала за внучкой. — У тебя другие заботы. А жаль. Такой мужественный молодой человек, без сомнения, хотел бы насладиться очарованием своей прекрасной жены.

Эмилию обдало жаром при воспоминании о прикосновении этого мужчины. Она почувствовала, как напряглась ее грудь.

— Я смогу справиться с ним, — переводя дыхание, заявила она.

— Сможешь?

— Да. — Ей просто нужно было быть с ним осторожной. Очень осторожной. — К тому времени, когда он станет достаточно здоровым, чтобы доставлять мне проблемы, я постараюсь отправить его на другой конец света.

— Он может выздороветь намного быстрее, чем ты думаешь.

Эмилия продолжала смотреть в окно.

— Уверяю тебя, что я справлюсь с ним.

— Возможно. Но должна сказать тебе, что я не одобряю этого. — Леди Геррит с осуждением смотрела на внучку. — Мне не нравится мысль о том, что с этим молодым человеком будут обходиться грубо, пусть даже от имени Короны и короля.

— Бабушка, чего же ты от меня хочешь?

— Выйди за него замуж.

— Это невозможно!!!

— Напротив, думаю, что это очень возможно. — Пожилая графиня с улыбкой наклонила голову. — Я уверена, что мои адвокаты смогут уладить это.

Эмилия зашагала по комнате, чувствуя себя как зверь, загнанный в ловушку.

— Я не могу выйти замуж за человека, подло пытавшегося воспользоватъся мной!

— Эмилия! У нас появилась очень интересная возможность! — леди Геррит теперь открыто улыбалась.

— Какая возможность?

— Этот молодой человек потерял память, он не знает, кем был и что произошло. Ты можешь заполнить этот пробел. Ты можешь создать его прошлое. Ты можешь создать Шеридана Блейка.

— Создать Шеридана Блейка? — У Эмилии перехватила дыхание при мысли о представляющейся перспективе. Неужели она сможет воплотить свои мечты в реальность?

А бабушка, между тем, продолжала:

— Этот мужчина похож сейчас на удивительный кусок глины, дорогая. Слепи из него человека своей мечты.

Шеридан Блейк. Из крови и плоти. Воплощение ее мечты!

— А если он вспомнит, кто он такой?

— Но и тогда тебе все равно не будет хуже, чем сейчас.

Эмилия покачала головой: — Ты ошибаешься, бабушка.

— В чем? — изумленно посмотрела на нее графиня.

— Я могу оказаться в еще более страшной сети. — Эмилия наконец отпустила пояс своего алого платья. — Этот человек имеет на меня очень сильное влияние.

Леди Геррит нахмурилась:

— Что же пугает тебя?

— Я не боюсь, — Эмилия опустила глаза. — Я просто не желаю, чтобы у меня возникли ненужные эмоции.

— А! Ты просто боишься влюбиться в этого человека!

От прозвучавшей правды Эмилия выпрямилась.

— Сомневаюсь, что это случится, но я не собираюсь рисковать.

Леди Геррит вздохнула:

— Итак, как только он обретет здоровье, ему предстоит снова потерять его.

— Этот человек достаточно вынослив. — Эмилия нахмурилась, стараясь не думать о том, что бабушка права. Но против воли ей представилось, как этот столь ненавистный ей мужчина лежит раненый где-то на грязном тюфяке, совсем один. И никого не волнует, выживет он или умрет.

Он провел всю свою жизнь один, без семьи. Никто никогда не заботился о нем. У нее сжалось сердце, когда она подумала о том, что могла бы дать ему все, что отняла у него судьба. Нет, нельзя допускать, чтобы подобные мысли взяли верх над рассудком. И вздохнув, Эмилия сухо произнесла:

— Он выживет.

— Ты понимаешь, что к нему, возможно, никогда не вернется память? Это значит, что ты сдаешь его вербовщикам в то время, когда он верит, что он твой любимый муж! — леди Геррит с осуждением посмотрела на внучку. — Только представь, что он будет думать о тебе.

— Думаю, что это его удивит. Леди Геррит кивнула: — Да уж, конечно!

— Тогда я скажу ему правду. Когда его свяжут и доставят на борт корабля.

Леди Геррит удивленно посмотрела на внучку.

— Эмилия, дорогая! Да ты, оказывается, более упрямая, чем я в твои годы.

— Он не оставляет мне выбора. — Эмилия прошлась по комнате и вновь остановилась у окна. Ей с большим трудом удалось выдержать суровый взгляд графини. — Это война, бабушка. Я сражаюсь за свое будущее и не намерена проигрывать.

— Если ты действительно желаешь победить, то, может, тебе следует изменить ход своих мыслей. Этот человек обладает массой достоинств. Не отбрасывай его как ненужный хлам. Используй возможность. Осуществи свои мечты.

Эмилия отвернулась и посмотрела на темные серые стены Равенвудского замка, чувствуя острое волнение, проблеск надежды. Она будто птица, забывшая как летать, взмахнула крыльями. Всю жизнь ей хотелось встретить особенную любовь. Неужели она сможет осуществить свои мечты с мужчиной, при одном взгляде на которого ее сердце поет.

Да, конечно, он просто негодяй, ловец богатых невест. Он хотел ее только по одной причине, и эта причина не имеет никакого отношения к любви. Однако если мужчина забыл свои цели, быть может, он больше не виновен?

Шеридан Блейк живой и в ее объятиях. Эмилию обдало теплом при воспоминании о его руках. Как много можно выиграть! Она должна рискнуть.

Но так можно и много потерять. Мужчина по имени Шеридан Блейк погубит ее, если она отдаст ему свое сердце. Она может себе представитъ, как он станет манипулировать ею, если дать ему возможность и полностью сдаться.

— Не думаю, что могу пойти на такой риск, бабушка. Я думаю, что для всех будет лучше, если Шеридан Блейк нечаянно упадет со скалы.

— Эмилия, я чувствую, что ты…

— Бабушка, пожалуйста. — Эмилия повернулась к леди Геррит. — Я уже все решила.

Леди Геррит поджала губы и, посмотрев на внучку, произнесла:

— Тогда, я думаю, тебе следует вернуться к мужу. Если ты намереваешься изображать его жену, постарайся делать это хорошо. Не желаю, чтобы люди говорили, будто ты плохо обращаешься с мужем, когда он попал в беду.

Эмилия покраснела от негодующего взгляда бабушки.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы хорошо сыграть роль любящей жены.

— Да-да, постарайся, милая. — Графиня улыбнулась, и в ее глазах что-то блеснуло, отчего у Эмилии появилось ощущение, будто ею собираются манипулировать.

— Я не собираюсь изменять своего решения, бабушка.

— Конечно нет, моя девочка. Ну, а теперь иди, — пожилая женщина помахала рукой в сторону двери. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что моя внучка — бессердечная маленькая ветреница, которая обращается со своим мужем так, словно он подкидыш. Ты знаешь, как слуги любят сплетни. — Леди Геррит кивнула и, казалось, осталась удовлетворена. Однако едва Эмилия вышла из комнаты, девушку охватило ощущение беды, окутавшее ее, подобно ледяному покрывалу.

— Это просто странно, — произнес Хью, облокотившись на один из столбиков, поддерживавших балдахин над кроватью. — В последние три года не было ни одного сообщения о разбойниках в этих краях.

— Мне хотелось бы помочь описать их, Саймон положил ладонь на рану, стараясь ослабить боль. — Но я ничего не могу вспомнить.

— Не беспокойтесь по этому поводу, — Мейтленд улыбнулся, — скорее поправляйтесь. Думайте только об этом. Вы нужны мне в конторе.

— Будто это — главная причина для того, чтобы Шеридан поправился. — Одри обняла мужа за талию. — Ему нужно немного отдохнуть. Это означает, что тебе пора идти, пока у Шеридана не разболелась голова от твоих графиков отправки судов.

— Как ты сурова! — Хью поцеловал жену, слегка прикоснувшись к ней губами, но не было никаких сомнений в том, что он сильно любит ее.

— Я побуду немного с Шериданом, пока не вернется Эмилия.

Хью погладил ее по щеке.

— Кстати, где она?

— Думаю, она прилегла. Эмилия мало спала в последние два дня.

Хью взглянул поверх головы Одри на Саймона.

— Оставляю вас в надежных руках.

Саймон посмотрел на чету Мейтлендов, чувствуя себя прохожим, который, прижавшись носом к окну, вглядывается в тепло чужого, полного любви дома. Он никогда не знал ничего подобного. Й, возможно, не узнает. Оставалось молить только об одном — чтобы не разлучить эту влюбленную пару.

Эмилия остановилась в холле возле своей комнаты, прижав поднос и приготовившись к сражению. Она уверяла себя, что сможет справиться с этим человеком, сможет сыграть роль преданной жены и в то же время не подпустит его к себе.

Однако она медлила.

Эмилия сделала глубокий вдох, уловила ароматы чая, теплого хлеба и мясного бульона, затем собралась и вошла в комнату.

Солнечный свет, проникавший сквозь открытое окно, золотистыми лучами ложился на шелковую обивку стен. Мать сидела в кресле около окна и вязала носки, которые предназначались для бедняков.

Едва Эмилия вошла, Одри отложила свое вязание и прошептала:

— Думаю, он, наконец, заснул.

— В таком случае ему это не понадобится, — Эмилия посмотрела на поднос, который держала в руках. — Я отнесу еду назад, в кухню.

— Почему бы не поставить его на столик рядом с кроватью. Он должен скоро проснуться. — Одри бросила взгляд на кровать. — Он очень слаб. Думаю, что ему еще очень больно.

Поднос в руке девушки задрожал, едва она подумала о том, кто стал причиной его боли.

— Не волнуйся, дорогая. Я верю, что он встанет. — Одри пожала руки Эмилии. — И вот увидишь, он снова все вспомнит. Это вопрос времени. Твой дорогой Шеридан вернется к тебе.

Эмилией овладело сильное желание признаться во всем матери, но она, конечно, не сделала этого. Мать пришла бы в ужас, узнав всю правду. Такую правду!

Эмилия медленно продвинулась к кровати, подобно охотнику, выслеживающему льва. Вот только «лев» спал, повернувшись спиной к окну, и полуденное солнце игриво касалось его щеки. Девушка постояла немного, держа поднос в руках и глядя на своего врага.

Странно, но он вовсе не казался подлецом. Не потому что спал. Сон расправил жесткие линии вокруг его черных глаз. Смягчил очертания губ. Во сне тот, кто называл себя Шериданом Блейком, выглядел намного моложе. Намного доступнее. И еще… слишком ранимым.

Его правая рука лежала поверх одеяла, так, будто даже во сне он чувствовал боль. Капельки пота выступили у него на лбу и над губами. Она опустила поднос на столик и склонилась над лежащим мужчиной. Ее ладонь обдало жаром, едва Эмилия прикоснулась к его щеке. И в следующую секунду он открыл глаза.

 

Глава 16

Эмилия отскочила назад, ударившись о столик, так, что задрожали тарелки, стоявшие на подносе.

— Прошу прощения, — произнесла она, ставя на место перевернутую ею чашку. — Я не хотела помешать вам. Просто принесла кое-что поесть. Но, возможно, вы еще хотите поспать? Да, я уверена, вам нужен сон.

Он улыбнулся и, глядя на его губы, Эмилия вдруг подумала: что случится, если она каждое утро будет просыпаться рядом с этим человеком.

— Пожалуй, я вас оставлю, чтобы вы еще отдохнули. — Она повернулась, собираясь быстро покинуть комнату.

— Пожалуйста, задержись. Она остановилась и, не оборачиваясь, спросила:

— Зачем?

— Я хочу пить, но, боюсь, не смогу воспользоваться кувшином.

Эмилия облизнула свои пересохшие губы и повернулась к Блейку. Тот лежал на подушке, положив правую руку на грудь.

— Помоги мне, пожалуйста, — попросил он.

— Конечно, — она поспешила к столику, на котором стояли фарфоровый кувшин и стакан. Наливая воду в стакан, Эмилия заметила, что у нее дрожат руки, и это ее напугало.

«Таким путем войну не выиграть», — подумала она и тяжело вздохнула.

Блейк с любопытством наблюдал за ней. На какой-то момент девушке даже показалось, что его веселит ее состояние. Она подошла к постели, изо всех сил стараясь крепко держать стакан в руке. Саймон попытался сесть, но у него ничего не получилось. Он, тяжело дыша, упал на подушку, капли пота выступили над его верхней губой.

— Похоже, у меня ничего не получается.

— Давайте я вам помогу. — Она обняла его рукой за плечи и, слегка приподняв, поднесла стакан к его губам. Он жадно выпил всю воду, будто ему предложили настоящий нектар богов. Сделав последний глоток, Саймон бессильно привалился к ней и вздохнул.

— Спасибо.

Эмилия посмотрела на прижавшегося к ней мужчину. Жар его тела согрел ее, наполнив удивительным чувством защищенности. И чем-то еще. Чем-то опасным. Она убрала свою руку и помогла ему лечь на подушку, но сделала это слишком быстро.

Стон вырвался у него из груди, а лицо исказилось от боли.

— Ох, прошу прощения! — охнула девушка. Спустя мгновение он снова открыл глаза и улыбнулся:

— Все в порядке, любимая.

У Эмилии страстно забилось сердце от такого нежного обращения. В нем звучала такая нежность, такая интимность, будто они были женаты сотню лет. Но самое странное заключалось в том, что это казалось правдой.

Саймон потянул простыню, стараясь вытащить ее из-под ноги.

— Давайте, я помогу.

— Спасибо, — Саймон повернул голову и посмотрел на поднос. — Пахнет очень вкусно.

— Вы голодны? Хотите что-нибудь съесть? Вот бульон, хлеб и чай. Я могу помочь, если пожелаете. — Это было самое малое, что она могла сделать. В конце концов, можно помочь человеку, которого сама чуть не убила. И это, конечно, никак не связано с теми чувствами, которые он у нее вызывал.

Он подарил ей улыбку. Ту, от которой у него на щеке появилась ямочка, а ее сердце начинало учащенно биться.

— Помоги мне, пожалуйста, сесть прямо, чтобы я не облился бульоном.

— Конечно. — Эмилия взяла одну из больших подушек и, приподняв Блейка, подсунула ему за спину. Эмилия старалась не смотретъ на его волнистые волосы, но это было невозможно, так же, как невозможно было не заметить мускулы, перекатывавшиеся под его кожей.

Он прислонился к подушке, тяжело дыша, будто только что вскарабкался на высокую гору, а затем, мучительно сморщившись, поднял на нее глаза:

— Я не хотел так сильно наваливаться на тебя.

— Ничего, ничего. — Эмилия убрала ему волосы, упавшие на повязку поверх бровей, и один локон намотался ей на палец. Это был простой жест. Жест жены, но он показался ей таким интимным. Девушка опустилась в кресло, ошеломленная своей реакцией на этого мужчину. На мгновение ей показалось, что у нее в груди разгорается пламя.

— Я уверена, что через некоторое время вы встанете на ноги и будете совсем как новенький. — Эмилия слегка задержалась, но затем решительно взяла ложку и чашку с подноса.

— А я уверен, что своим состоянием я обязан тебе.

В его голосе послышалось нечто такое, от чего Эмилия испугалась: неужели вспомнил?

— Что вы имеете в виду? Он улыбнулся:

— Твою нежную заботу, конечно.

— А-а-а, — Эмилия помешивала бульон, краем глаза наблюдая за Шериданом. Нет, показалось. «Он не стал бы так улыбаться ей, если бы знал, кто на самом деле в ответе за его теперешнее состояние», — попыталась убедить себя Эмилия.

Когда, по ее мнению, бульон достаточно остыл, Эмилия поднесла ложку к его губам. Блейк позволил ей кормить себя так, будто он еще ребенок или человек, силы которого истощены до предела. Эмилия то давала ему бульон, то кусочек хлеба и со странным волнением смотрела, как вздрагивают его ресницы, открывается рот, когда она подносит ложку, как вздымается его грудь от дыхания.

Эмилия опустила ложку в бульон и украдкой взглянула на расстегнутый ворот его рубахи. Без сомнения, он почувствовал бы себя лучше, если бы выкупался. Его кожа была такой теплой, такой влажной, такой соблазнительной. В памяти Эмилии всплыл образ, виденный ею много раз: Блейк лежит в кровати, его обнаженные плечи окутаны сиянием лунного света, и темные волосы серебрятся на его груди.

Она представила, как будет протирать ему кожу мягким влажным полотенцем. Эмилия вспомнила, как болел ее отец. Тогда мать заботливо относилась к каждому желанию своего мужа.

Эмилия поднесла к губам Блейка очередную ложку бульона. Его беспомощность вызывала умиление. Сердце замирало в груди Эмилии. Если бы они действительно были женаты, она могла бы протереть его влажную кожу. Если бы они на самом деле были мужем и женой, она могла бы лечь с ним рядом и держать его в своих объятиях, пока он не заснет. Если бы…

Ей стало невыносимо жалко, что все это не так. К сожалению, все это лишь иллюзия, которой скоро наступит конец. Не стоит об этом забывать и надо четко представлять себе, где правда, а где вымысел.

Когда бульон был съеден, Эмилия положила ложку на поднос и в ожидании посмотрела на лежавшего в кровати мужчину. Мужчину, который верил, что является ее мужем.

— Расскажи мне что-нибудь, — произнес он улыбаясь.

Она вытерла ему губы.

— Что именно?

— Как мы познакомились?

— О! — она сложила салфетку, вспоминая, как представляла себе эту встречу в мечтах. Что и говорить. Интересную историю она выдумала для своей семьи о своей первой встрече с Шериданом Блейком.

— Мы встретились на балу в доме моей бабушки в Лондоне.

Он коснулся ее руки.

— Я пригласил тебя на танец?

— Не совсем так, — Эмилия еле заметно улыбнулась. — Это случилось апрельской ночью. Я вышла на террасу подышать свежим воздухом и стояла около балюстрады, глядя в сад, когда вы подошли ко мне.

— Я последовал за тобой.

— Я сама хотела этого. — Эмилия закрыла глаза и почувствовала в груди жар. Она вызвала в памяти тот вечер и образ мужчины в лунном свете, который она создала в своих мечтах. — Играли вальс, любимый вальс мой и моей бабушки. Его часто исполняли в тот вечер, и вы коснулись моего плеча. А когда я повернулась, вы обняли меня.

— И я не попросил разрешения? Она улыбнулась:

— Нет…

Он плавно скользнул пальцами по ее руке, а затем положил ее ладонь себе на грудь.

— И ты не посчитала меня наглым?

— Посчитала. — Эмилия следила за тем, как его пальцы гладили ее ладонь, и чувствовала их тепло и силу. — Я подумала, что вы исключительный наглец.

— А ты искала смелого рыцаря, Эмили? — спросил Саймон, и девушка услышала в его глухом голосе улыбку.

— Думаю, что да. Когда вы вошли в залу, я подумала, что вы ястреб, который ударил в стаю голубей, — произнесла она, припоминая его первое появление в их доме. Этот незнакомец заставил ее кровь закипать при первом же прикосновении. — А еще подумала, что вы самый привлекательный мужчина из всех, кого я встречала раньше.

Он прекратил свои мягкие, ласковые поглаживания. Спустя мгновение Саймон поднял руку и прикоснулся к ее лицу, провел пальцами по ее щеке до подбородка и заставил девушку поднять голову. Едва она встретилась с ним взглядом, у нее остановилось дыхание. В его черных как ночь глазах горел огонь, который одновременно соблазнял и пугал.

А Саймон провел пальцем по ее щеке и прикоснулся к мочке уха, погладил затылок и запустил свои тонкие длинные пальцы в ее золотистые локоны.

— Я, вероятно, влюбился в тебя с первого взгляда, — почти прошептал он.

О небеса, как Эмилия хотела, чтобы это было правдой! Как желала, чтобы ее фантазия осуществилась! Об этом она даже не осмеливалась подумать.

А он тем временем мягко притянул девушку к себе. Эмилия могла бы уклониться, но разве удалось бы ей спрятаться от страсти в его глазах?

Он поцеловал ее, мягко прижавшись своими губами, и снова мгновенно ожили все те чувства, которые она так сильно стремилась разрушить и подавить. И тогда, почти против своей воли, Эмилия ответила на его поцелуй! Ее переполнило чувство восторга, оно согревало ее. Именно об этом она мечтала. Именно такого мужчину желала. И не важно, что это всего лишь иллюзия. Но какая сладкая иллюзия!

Она отодвинулась, пока снова смогла заглянуть в его глаза, в эти прекрасные темные глаза, и погладила его по щеке; стерла капельки пота с его лица, изо всех сил стараясь сдержать непрошенные слезы.

— Думаю, что вам лучше отдохнуть. Вы еще недостаточно окрепли. — Эмилия сама понимала, что говорит не то, что думает. Но так страшно было заглянуть ему в лицо.

Она взяла поднос и поспешно покинула комнату. Но можно ли уйти от воспоминаний и скрыться от охватившей ее страсти. Никогда в жизни она не была так выбита из колеи. Эмилия ощутила внутри огромное напряжение, будто каждый нерв натянут до предела.

Оказавшись одна, девушка остановилась — перед глазами плыли цветные круги, сердце бешено стучало. Все выглядело так нереально: Мужчина, находившийся в спальне, верит, что он ее муж. Он действительно думает, что любит ее. А она собирается передать его вербовщикам во флот! Господи, есть ли у нее выбор?

Эмилия с трудом сделала вдох. Ей нужно вернуться и сказать ему правду. Надо положить конец этой истории, пока ситуация не вышла из-под контроля. Пока фантазия и реальность не переплетутся так тесно, что их нельзя будет различить.

И тут в мозгу эхом отозвались слова бабушки: «этот молодой человек потерял память, он не знает, кто он и кем был. Ты можешь пробудить к жизни его память. Ты можешь создать ему прошлое. Ты можешь сотворить Шеридана Блейка».

Может ли она сделать это?

Осмелится ли?

О небо, у нее такое предчувствие, что она совершит какую-то глупость.

Саймон повернул голову и посмотрел на солнечный свет, стараясь прогнать от себя неотразимый образ, запечатлевшийся в его мозгу: Эмилия стоит рядом и смотрит на него глазами, полными страсти и томления. Было чертовски тяжело думать о родине и долге, когда она поблизости.

Со своей кровати Саймон видел розовые кусты, высаженные позади дома. Цветы образовывали разноцветный ковер с фонтаном посередине. Вода струилась из вазы, которую держала в руках нимфа, и солнечный свет превращал струю в жидкий хрусталь. Даже на расстоянии Саймон мог слышать журчание воды, падающей в каменную чашу фонтана. Этот умиротворяющий звук он слышал каждый вечер с того самого дня, как прибыл сюда. Но сегодня и это не помогло устранить неразбериху в мыслях.

Саймон старался напомнить себе, что все это плод его воображения. Прекрасная леди просто играла с ним в игру. Очень опасную игру. Но ему никак не удавалось отделаться от ощущения, что за сетью обмана эта девушка скрывает еще что-то — загадочное и манящее, подобно золотому блеску ее глаз. Она явно пыталась скрыть от него это чувство, и, похоже, сама не ожидала его появления.

Внезапно Саймону показалось, что за дверью кто-то стоит. И тут же в комнату вошел Дигби.

На лице сержанта застыло мрачное выражение.

— Прошу прощения, сэр, — произнес Дигби, когда приблизился к постели, держа в руках фарфоровый горшок, украшенный красными тюльпанами. — Я принес вам чистую ночную вазу.

— Так я и думал, Дигби, — Саймон улыбнулся своему другу. — Наконец мы нашли вам подходящую должность. Хотя я считаю, что это — обязанность одной из служанок.

— Я ожидал увидеть вас в худшем состоянии, сэр. Тут все говорят, что вы потеряли память. Саймон потер пальцами над бровью.

— Мне повезло, что я не потерял кое-что большее, чем память, Дигби. Дигби нахмурился:

— Судя по виду Бимиша, ему пришлось побывать в переделке. Саймон улыбнулся:

— Пришлось…

— Если верить тому, что он рассказал, то ему пришлось отбиваться от всех разбойников Англии. — Дигби улыбнулся как отец, испытывающий гордость за первые шаги своего сына. — А Бимиш, между прочим, в свое время побивал Джексона и Белчера, сэр.

— Бимиш был не главной проблемой.

— Да? — Дигби задвинул ночную вазу под кровать. — Вас уложила прелестная рыжеволосая плутовка, не так ли?

— Честно говоря, я не думаю, что она хотела в меня выстрелить. Она просто хотела, угрожая пистолетом, доставить меня на корабль и там передать с рук на руки бравым матросам.

Дигби тихо присвистнул:

— Это дочь самого дьявола! Ну и как вы предотвратите ее план отправить вас в море, если вы сейчас целиком заняты делами ее папаши?

Саймон положил руку на ноющую рану.

— Я намереваюсь стать Шериданом Блейком. Брови сержанта полезли вверх от изумления:

— Она что, всерьез поверила, будто вы не помните, кто вы есть на самом деле?

Если честно, временами Саймон и сам начинал путаться.

— Похоже, что так.

— И вы считаете, что это удастся?

— Думаю, это на время выведет ее из состояния душевного равновесия; надеюсь, этого времени хватит, чтобы поймать предателя.

Дигби кивнул.

— Должен сообщить, что у меня появилась большая надежда, что это не Хью Мейтленд. Мне начинает нравиться эта семья. Среди прислуги не было сказано еще ни одного плохого слова, ни о ком в семье. А это — верный признак порядочности хозяев.

— Понимаю ваши чувства, сержант. Но не могу исключить этого человека из списка подозреваемых. Пока не могу.

— Мы получили вчера ночью сообщение. И надо сказать, не самое утешительное. — Дигби поджал губы, его густые брови сошлись над переносицей. — И в министерстве был предатель. Один из помощников лорда Пембертона по имени Хейзелт продавал информацию врагу. И, возможно, о нашей миссии уже известно Наполеону или французам.

Саймон тяжело вздохнул.

— Дал ли Хейзелт какие-нибудь улики, чтобы выйти на руководителя контрабандных операций?

Дигби покачал головой:

— При аресте он поклялся, что ничего не знает о контрабанде, а вскоре после своего ареста он повесился. Так что, похоже, мы не узнаем больше ничего.

— Итак, мы не знаем, кто он, но мерзавец, видимо, хорошо знает, кто мы.

— Именно так, сэр. Мы разрушили змеиное гнездо.

— Тогда можно предположить, что случай на складе — не простое недоразумение.

— Да, сэр. И можно не сомневаться, что эти негодяи сделают еще одну попытку убить вас. Нам надо обезвредить преступников, пока они не добились своего.

Саймон нахмурился:

— Нет, ничего такого предпринимать не будем.

— Но, сэр, вы ведь не знаете, откуда ждать нового нападения.

— Зато, преследуя меня, злоумышленник будет вынужден разоблачить себя.

— И убьет вас.

— Не обязательно. А я, в свою очередь, постараюсь использовать этот шанс.

— Но, сэр…

— Я намереваюсь остаться Шериданом Блейком и живым, пока не схвачу предателя. — Саймон посмотрел в глаза сержанту, не желая думать, что есть и другие причины для того, чтобы Шеридан Блейк остался в живых.

— Вы смогли разузнать что-нибудь важное? — немного погодя спросил он.

— Да, сэр. Я заглянул на склад, — Дигби сделал глубокий вдох, — и не нашел никакого оружия.

— Все не так просто. Как мне стало известно, у Мейтленда три клиента в Танжере. Два из них сотрудничают с компанией уже много лет. Третий, мистер Альберто Рамирес, появился на горизонте лишь пять месяцев назад.

— Должно быть, он и есть агент Наполеона. Саймон кивнул.

— Следующая погрузка для Рамиреса запланирована на последнюю неделю августа. Имеет смысл подождать до самого отправления. Тогда у контрабандистов больше шансов, что никто не помешает погрузке, и они потеряют бдительность. Мне нужно заглянуть в личные записи Мейтленда. — Саймон сделал глубокий вдох, с наслаждением ощутив аромат роз, доносившийся из открытого окна, и стойкий запах лаванды, оставленный Эмилией. — Необходимо узнать, что связывает Мейтленда с Рамиресом.

— О да, сэр! Будем надеяться, что наш добряк-хозяин действительно не виновен.

— Есть новости от вашего нового друга-контрабандиста?

— Немного, сэр.

— Мне необходимо войти в эту шайку, — Саймон потер пальцами ноющие виски. — Скажите ему, что знаете человека, который заинтересован нанять команду для доставки определенного рода товаров клиенту за пределами Англии.

Дигби потер подбородок.

— Если им известно, кто вы, то вас убьют, едва вы появитесь в их поле зрения.

— Если дойдет до этого, то я справлюсь.

Дигби покачал головой:

— Вы идете на опасное дело, сэр!

— Ну, не смотрите на меня так озабоченно. -

Саймон улыбнулся в ответ на хмурый взгляд сержанта. — Вам лучше уйти, пока никто не обратил внимания на то, что вы столько времени передавали ночной горшок.

— О да, сэр! — сержант повернулся, чтобы уйти.

— Да, послушайте, Дигби, — Саймон усмехнулся, когда помощник повернулся к нему. — Не забудьте забрать старую вазу.

Дигби вздрогнул.

— Есть, сэр!

Оставшись один, Саймон повернул голову к окну, и его взгляд упал на молодую женщину в саду. Эмилия сидела на каменной скамье и смотрела вдаль, будто ожидая чего-то или кого-то.

По розовым кустам пробежал ветерок, и бутоны цветков закачались, будто кланяясь красавице, оказавшейся среди них. Тот же ветерок, смахнувший с ее лица локоны, донес в комнату благоухание роз. Саймон глубоко вздохнул, радуясь тому, что именно этот воздух только что прикасался к ее лицу. Он узнал страсть на ее лице. Понял без вопросов эту задумчивость. Он тоже когда-то мечтал. Саймон посмотрел в том направлении, куда был устремлен ее взгляд. Вдали возвышались серые камни стен, окружавших норманнский замок. Это древнее сооружение, словно драгоценная корона, венчало изумрудные склоны соседних холмов. Казалось, что замок стоит отдельно от этого накатывающегося волнами моря темной густой зелени.

Взгляд Саймона упал на картину, стоявшую в рамке на столике. На ней был изображен тот же замок. И тут он впервые обратил внимание на имя, написанное черными буквами в углу картины, — Э. Мейтленд.

Он повернул голову к окну и посмотрел на Эмилию, думая о том, какие мечты связаны у нее с этими камнями. Видимо, надо поскорее освободиться от этой женщины. Было слишком опасно связываться с ней. Даже глупо. Но сейчас у него не осталось выбора — придется продолжать этот маскарад.

Саймон откинул голову на подушку и закрыл глаза, отгоняя образ Эмилии, окруженной сотнями роз. Избавиться от этой женщины будет тяжело. Она преследует его в мыслях и даже во сне.

 

Глава 17

Несмотря на полнолуние, Саймон все же не открыл портьеры, закрывавшие окна в кабинете Мейтленда. Хотя было уже далеко за полночь, он не хотел подвергать себя опасности быть увиденным. Свет от тонкой свечи мерцал на проволоке, которую Саймон засунул в замок письменного стола Хью. Поворот, легкий щелчок, и замок открылся. Еле слышный звук отозвался эхом в тишине комнаты, но Саймон расслышал за стенами кабинета другой звук. Звук шагов…

Он погасил свечу и, затаив дыхание, стал прислушиваться к шагам, приближавшимся к кабинету. Да женщина, ее легкая поступь была едва слышна на полированном паркетном полу. Дверь библиотеки открылась и закрылась. Спустя несколько мгновений показался свет в щелях смежной двери.

Одна из дочерей Мейтленда решила совершить ночной поход в библиотеку. Феба, без сомнения. Это прелестное создание не мыслило себя без книг. В свои пятнадцать лет она жила приключениями, скрытыми под кожаными обложками толстых романов — он и сам был таким же до двенадцати лет. А потом его приключения стали слишком реальными.

Саймон согнувшись, сидел за письменным столом Хью Мейтленда и прислушивался к звукам, доносившимся из библиотеки. В эту минуту он чувствовал себя как тот предатель, найти которого приказали ему самому. Как ни странно, но Саймон чувствовал, что чертовски привык к этим людям, особенно к своей «жене».

За прошедшую неделю он пробился сквозь ее оборону. И обнаружил, что прекрасная рыжеволосая противница тоже смогла завладеть его сердцем. Он хотел ее, и не на короткое мгновение, а на всю оставшуюся жизнь.

Саймон погладил блестящую поверхность стола. Мейтленд может погибнуть по вине какого-то негодяя. А может, погубит его и собственный «зять». Но предателя необходимо остановить. Даже если это разрушит семью. Даже если не останется ни одного шанса завоевать Эмилию.

Эмилия не знала точно, что ее разбудило. С того самого дня, когда она чуть не убила человека, ее сон перестал быть глубоким и крепким. Каждую ночь она ложилась на небольшой кушетке в своей комнате, но какая-то часть сознания постоянно бодрствовала и не давала заснуть по-настоящему. Девушка лежала долгими часами, ворочаясь с боку на бок, и прислушивалась к дыханию мужчины, называвшего ее своей женой.

Выздоровление Блейка шло очень быстро. Скоро у нее не будет оправдания по поводу того, что она не делит с ним супружеское ложе. Сегодня, например, он почти весь день провел вне постели. Играл с ней в шахматы. И выигрывал каждую партию. Странно. Он не может вспомнить своего имени, но он помнит стратегию. Однако каждый день доктор Чисон предостерегал ее от излишней радости по поводу его выздоровления. В подобных ситуациях всегда можно ожидать рецидива.

Эмилия бросила взгляд на постель. Лунный свет, проникавший сквозь окно, отбрасывал тень на кровать. Покрывало было отброшено в сторону, обнажив белую льняную простыню, смятую лежавшим на ней человеком.

Но его там не было.

Эмилия привстала, в голове звучали слова Доктора: «наблюдайте за ним, его поведение может показаться странным. В таком состоянии человек становится непредсказуемым».

Она вскочила от страха, сердце бешено забилось в груди. Девушка заглянула в туалетную комнату. Блейка там не было.

А что если он бродит по дому?

Или вышел из дома?

В ночь.

Один.

Эмилия поспешно запахнула пеньюар и бросилась к двери. Куда он мог отправиться? О, она задушит этого типа, когда найдет его! Эмилия резко распахнула дверь и выскочила в холл, где, не сделав и шести шагов, налетела на кого-то.

— Тише, — произнес Блейк, покачнувшись, отступил назад и подхватил девушку.

Эмилия прижалась щекой к его обнаженной груди, и ее тут же окутал восхитительный аромат чистого мужского тела и хорошего мыла. Оказавшись в спасительном теплом кольце его сильных рук, она почувствовала, как отступает охвативший ее страх. Эмилия взглянула на Блейка. Его волосы были отброшены назад, обнажая свежую рану над бровью. Шрам казался красным, но зажившим.

Стоя так в его объятиях, Эмилия дрожала всем телом. Но эта дрожь не имела ничего общего с ее прежним страхом. Страх прошел и растворился в другом, более тревожном чувстве.

— Где вы были? — Она освободилась из его объятий и прижалась к двери. — У вас влажные волосы.

— Я не мог заснуть, — он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка, — и решил, что горячая баня поможет мне.

Она поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на его полуобнаженную грудь. Черные завитки волос сверкали в лунном свете. Бледные лучи ласкали еще влажную кожу Шеридана. Какой теплой она казалась, какой золотистой и соблазнительной!

— А где ваша повязка? — Эмилия постаралась обрести душевное равновесие за маской раздражения. — Доктор Чисон не разрешал снимать вашу повязку.

— Доктор Чисон просто боится заглянуть под бинты. Поэтому он просил, чтобы это делали вы каждый день.

— Вы не можете винить человека, который боится близко подойти к вам. — Она направилась назад в комнату, стараясь найти спасение вдали от него. Но, как и ожидала Эмилия, Блейк последовал за ней. Она повернулась к нему и сказала: — Вы перегрызли бы ему горло, если бы он попытался вновь пустить вам кровь.

Он только подмигнул ей:

— Но ему это удалось.

— Уверена, что вы самый трудный пациент из всех, что были у мистера Чисона. — Она увидела, как он закрыл за собой дверь, ее ноги задрожали. От этого простого незамысловатого жеста кровь бросилась ей в лицо. Этот мужчина. Закрыл дверь. И сразу — вихрь эмоций. И все были очень опасными. Эмилия попыталась вызвать в себе гнев и использовать его как щит:

— А вы не думали, что случится со мной, когда я увижу, что вас нет?

Он сделал шаг к ней — его движения были необычайно грациозны.

— Я не ожидал, что вы проснетесь.

Тепло его тела согревало ей кожу, проникая сквозь ее одежду. Девушка обхватила себя за плечи, стараясь сдержать внутреннюю дрожь.

— Вы не должны так поступать. Доктор Чисон повторял много раз, что ранения в голову очень опасны.

— Прости, Эмили. Я не хотел испугать тебя.

Она знала, что у него под ночной рубашкой ничего больше нет. Лишь изумрудного цвета шелк покрывал его широкие плечи, грудь и бедра. Ей отчаянно захотелось прикоснуться к нему, почувствовать, как его руки обнимают ее, а его губы прижимаются к ее губам. Она посмотрела на него, стараясь прогнать грешные мысли. Но это оказалось невозможным. Когда лунный свет отражался в его черных волосах. Когда в глубине его бездонных глаз горело пламя страсти. Невозможно было не думать о том, как прекрасно будет лежать рядом с ним в постели.

— Господи, я так испугалась! Чего только не подумала! Что вы ушли из дома… Что вы… — она едва не задохнулась, когда подумала о несчастье, которое могло с ним произойти. — Вы должны быть осторожны!

— Не беспокойся за меня. — Саймон прикоснулся к пряди рыжих волос и мягко добавил: — Со мной все в порядке.

— Нет, не в порядке. — Эмилия все же не сдержалась и дотронулась до него, затем провела рукой по его плечу и вниз, до запястья, ощутив упругие мускулы под изумрудным шелком. — Вам действительно стало лучше?

— Действительно. — Сильная мужская ладонь скользнула по ее щеке. — Чтобы свести меня в могилу, нужно большее, чем эта царапина.

Ну что ж. Он поправился. Теперь можно подумать и о том, как отослать его прочь. Навсегда. Нельзя думать о том, о чем она уже думает. Она, конечно, не станет снимать шелковую рубашку с его плеч и не будет представлять себе, как прижимается к его сильному обнаженному телу. Она не будет желать, чтобы мечты стали явью.

Словно во сне, словно все это происходило не с ней, Эмилия дотронулась до пояса на его тонкой талии.

Разве в человеческих силах скрыть возбуждение, охватившее все ее тело!

Эмилия не могла больше игнорировать страсть, проснувшуюся в ней и все сильнее разгоравшуюся при каждом его прикосновении. А главное — что толку скрывать чувства, которые от этого лишь усиливаются с каждым днем.

Она полюбила этого мужчину, И теперь для нее не важно, как его зовут. Полюбила вопреки всем своим мечтам. Вопреки рассудку и без всякой надежды на избавление.

Саймон затаил дыхание, когда Эмилия развязала его пояс и он бесшумно упал. Изумрудный шелк рубашки разошелся, и лунный свет пролился на гладкую кожу и черные колечки волос.

Хватит бороться! Конец сомнениям и нерешительности! Пришло время испить из источника жизни полной чашей! Как хотела Эмилия в эту минуту отдаться воле чувств! Она желает этого мужчину. Сейчас и навсегда.

— Шеридан, — прошептала она, запуская пальцы под изображение дракона на шелковом полотне его рубашки.

Саймон всем телом напрягся от ее прикосновений. Каждый мускул стал таким твердым, будто предстояло решающее сражение в войне.

Эмилия радостно улыбнулась, когда ее руки оказались у него под рубашкой. Сегодня вечером войны не будет. Сегодняшний вечер положит конец долгой вражде. Принцесса отдастся своему рыцарю, и ее мечта станет явью.

Ее руки скользнули вверх по мощному торсу. Едва дыша от волнения и ощущая под ладонями восхитительную гладкость мужской кожи и мягкое сопротивление жестких волосков на его груди, Эмилия сняла с плеч Шеридана рубаху.

Эмилия не сразу опустила глаза вниз, к его ногам, стройным и сильным. Его тело казалось мраморным изваянием. Мужчина стоял перед ней, подобный величественной скульптуре, созданной величайшим мастером. И девушка замерла в восторге, трепеща от этой мужской красоты.

— Эмилия, — прошептал он. В его голосе чувствовалось напряжение, будто он наткнулся на невидимые нити.

— Я ждала тебя всю жизнь, — просто сказала она, и ее ладонь скользнула вниз. Пальцы девушки задели кончик его восставшей плоти, мужское естество покачнулось в ответ — скульптура ожила при ее прикосновении.

Словно в забытьи, едва сознавая, что она делает, Эмилия положила руки ему на бедра.

— Эмили! — Саймон схватил ее ладони и оттолкнул. — Не надо.

Резкий звук его голоса резанул девушку как острый клинок. Ей отказывают! Эмилия подняла на него глаза, полные смущения и боли:

— Что такое? Я сделала что-то не так?

Он сжал ее руку и болезненно поморщился.

Она старалась поймать его взгляд, чувствуя, как всплывают все сомнения, скрытые в дальних уголках ее души.

— Ты не хочешь меня?

— Эмилия, я…

— Все правильно! — Она выдернула руку и отступила назад. Потом отвернулась и вцепилась в столбик, поддерживающий полог над кроватью. Надо, обязательно надо сдержаться, чтобы не расплакаться от обиды. Что же в ней нет такого? О небо, что же? Даже этот мужчина, который боролся за то, чтобы называться ее мужем, не хо-

чет ее.

— Эмилия, — Саймон положил руку ей на плечо, — пожалуйста, не плачь!

— Я не плачу, — она вцепилась в кровать еще крепче, сдерживая слезы унижения, готовые хлынуть из глаз. И все-таки не сдержалась, всхлипнула; ее плечи задрожали, а потом по щекам потекли предательские горячие капли.

— О Боже, я не хотел, чтобы ты плакала. — Он обнял ее и крепко прижал ее к себе. — Я хочу тебя, Эм. Я страстно хочу тебя.

Она почувствовала твердь его мужской плоти. Это было доказательством его желания, ведь так?

— Я что-то сделала не так?

— Нет. — Он погрузил лицо в копну ее рыжих волос.

— Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? — Эмилия смахнула слезы со щеки. — Поэтому…

— Нет, — Саймон прижался губами к ее шее, обжигая ей кожу своим горячим дыханием. — Я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне своими пальцами, своими губами, своей кожей. Всем.

Его руки скользнули выше ее груди, и Эмилия затаила дыхание, когда кончики мужских пальцев коснулись сосков, зажигая пламя во всех клеточках ее тала.

Эмилия тихо застонала.

— Мне необходимо… — она замолчала, не уверенная в себе.

— Я знаю, любовь моя, — он развязал бледно-голубую ленточку ее пеньюара. Его пальцы скользнули по ее плечам, обнажая ее бледную нежную кожу. — Ты нужна мне тоже.

Эмилия с облегчением вздохнула и отпустила спасительный столбик кровати, позволяя Саймону снять пеньюар и ночную рубашку. Белый муслин скользнул по груди, животу, бедрам; ее кожу покалывало, каждый нерв пробудился ото сна. Одежды невесомо упали на пол, оставив ее обнаженной, освещенной бледным лунным светом; она дрожала от жара его тела и чувствовала себя ужасной грешницей, стоя так рядом с раздетым мужчиной, обнимавшим ее своими горячими, сильными руками.

Он обнял ее и крепче прижал к себе.

— Ты так прекрасна! — прошептал он, опустил свою ладонь на ее бедро и нежно погладил.

Эмилия резко повернулась к Саймону, обхватила руками его бедра.

— Господи, как я мечтала об этой минуте!

— Ты свела меня с ума, — шептал он, — заполнила все мои сны и мысли. — Саймон прижался к ней, и Эмилия застонала, почувствовав его затвердевшую плоть между своих бедер.

— О Боже, какая ты нежная! — Саймон поцеловал гладкую женскую кожу, снимая напряжение. — Нежная, мягкая и горячая.

Она улыбнулась, его отрывистые слова наполняли ее ощущением собственной силы.

— А ты такой твердый.

— Это благодаря тебе, — он прикоснулся губами к ее шее, а затем дотронулся кончиком языка до ее кожи.

Инстинкт подсказал Эмилии, что делать, и она выгнулась, прижавшись к нему, и очень интимно потерлась о его твердь. Фейерверк чувств захлестнул ее тело, едва она ощутила напряжение его плоти.

— О Господи, как хорошо! — воскликнула Эмилия.

— Да, — Саймон вновь зарылся в ее волосы, — хорошо…

Она впилась пальцами в его бедра, изнемогая от желания и не зная, как выразить свою страсть не словами. Но он знал, он понял, будто смог проникнуть в ее мысли и тайные желания.

Он опустил руку ниже, на ее живот, его пальцы окунулись в мягкие женские волоски, пытаясь отыскать во влажной плоти то место, где, как пойманная птица, обитало наслаждение. А затем он стал что-то делать с ней, придерживая Эмилию другой рукой и мягко поглаживая ее соски.

Саймон вновь прижался губами к ее шее, и Эмилия затрепетала от наслаждения, теплой, удушающей волной охватившего все тело. Она задрожала в объятиях мужчины, сжала его бедра и громко застонала.

Ее голос будто подхлестнул Саймона. Он подхватил девушку на руки, чувствуя, как она дрожит, а Эмилия прижалась лицом к его телу, вдыхая запах его теплой и влажной кожи.

— Спокойно, дорогая, — прошептал он и понес свою драгоценную ношу к постели.

Ее спина коснулась холодной белоснежной льняной простыни, волосы рассыпались по подушке. Эмилия восхищенно смотрела на своего мужа. Лунный свет запутался в его черных ресницах, коснулся заострившихся черт его лица. Он улыбался, и его глаза были заполнены теплом, выдававшим жар его тела.

— Я никогда не думал, что со мной может быть такое. — Саймон прикоснулся к ее губам. — Я никогда не думал, что буду держать в объятиях свою мечту.

Она задрожала от страсти, звучавшей в его голосе, обняла и крепко прижала к себе. Темные волоски на мужской груди ласкали ее тело. Жар его кожи обжигал, как солнечные лучи. Эмилия приподнялась: сейчас, в эту секунду, ей требовалось больше, чем просто прикосновение к его коже.

— Я хочу твоей любви!

— Я ничего не желаю сильнее, чем любить тебя. Но не будем спешить. — Он опустил голову и поцеловал ее грудь, заставив Эмилию застонать. — Ведь это наша первая ночь.

Эмилия кивнула, лишенная дара речи от поглотившего ее огня страсти.

— А в первый раз нельзя спешить. — Саймон провел кончиком языка по соскам. — Нам нужно будет запомнить эту ночь, и я хочу, чтобы она стала ночью наслаждения.

Воспоминания о наслаждении. Эмилия закрыла глаза, слезы застилали ее взор. Слезы о мужчине, которого она лишила памяти.

— Я хочу целовать тебя, всю. — Он опустился ниже, покрывая тело девушки поцелуями, будто она была самым экзотическим созданием в мире.

Она тайком добивалась этого чувства. Его любви. Все происходящее могло называться иллюзией, — все, но только не ее чувства.

— Я люблю тебя, — прошептала Эмилия. Он вздохнул, услышав ее слова, его горячее дыхание обожгло Эмилию.

— Я тоже люблю тебя, — прошептали его губы.

Если бы это было правдой! Она держала в объятиях фантазию. Мечта ослепила ее реальностью его рук, его губ, целующих ее, ласкающих и дразнящих ее и опускающихся все ниже, ниже… пока…

Она сжала в руках простыню. О небо! Никогда, в самых смелых мечтах Эмилия не могла и представить себе такого интимного поцелуя, такой восхитительной ласки губ и языка.

Эмилия выгнулась навстречу ему. Никакие ее мечты не могли сравниться с этим мужчиной, с этим моментом и волшебством, которое он вызывал в ее теле. Она приподняла бедра и предложила ему все, чем обладала, получив много больше в ответ. Эмилия тихонько вскрикнула, когда наслаждение охватило ее с такой силой, что ей показалось, будто она умирает.

Саймон приподнялся над ней, поглощая ее дрожь, потом снова прижался к горячему телу возлюбленной, и, наконец, его возбужденная плоть вошла в нее.

— Скажи мне, что ты любишь меня.

Она посмотрела в его черные как ночь глаза, видя в них страсть, подобную своей.

— Я люблю тебя!

Саймон закрыл глаза, будто тихо читал молитву.

— Повтори еще раз.

Она улыбнулась и прошептала еще раз:

— Я люблю тебя.

Саймон опустил пальцы во влажные волоски, ища то место, где сконцентрировались все чувства.

— Повтори это, когда я войду в тебя.

— Я люблю тебя.

Эмилия прогнулась, когда почувствовала, как он проникает в нее все дальше. На мгновение она спросила себя, что он подумает, когда поймет, что она девственница. Как она объяснит ему, что его жена все еще… Но она уже не могла остановиться. Не теперь.

— Я люблю тебя, — шептала Эмилия, принимая его. — Люблю!

— Моя прекрасная тигрица, — он приостановил свое движение, словно догадавшись, что она никогда раньше не ощущала мужской плоти, заполнявшей ее. Он поцеловал ее в губы, его язык повторил гипнотический ритм движений его тела.

Он гладил ее своими пальцами, разжигая пылавший в ней огонь. Эмилия вцепилась в его плечи и приподняла бедра, помогая ему продвинуться и заполнить ее всю. Короткая вспышка боли сменилась огнем сладострастия, пульсирующим в ней.

Какое сладостное удовольствие! Одна ее часть знала: ей никогда не будет так хорошо с другим мужчиной. Именно его она ждала всю свою жизнь. Этот мужчина был недосягаемой частью ее души. Мечтой, обретшей плоть и кровь.

Эмилия следовала его движениям, считала толчки его тела, держала его, целовала, чувствуя разрастающееся пламя наслаждения.

Саймон приподнялся, посмотрел на нее — в его бездонных глазах пылал огонь страсти. В них она видела отражение своего наслаждения. И оно росло, заполняя ее всю, без остатка, пока Эмилия не смогла больше сдерживаться и содрогнулась, вцепившись в любимого, увлекая за собой в удивительном ощущении легкости.

— Эмилия! — Саймон сделал еще один толчок и, крепко прижав к себе девушку, излил в нее всю свою страсть.

Эмилия держала его руками и ногами, прижавшись лицом к его шее, и каждый вдох наполнял ее легкие резким запахом его кожи. Саймон ослабил свои объятия, его сердце гулко стучало прямо против ее сердца. Эмилия скользнула руками по его спине — его кожа была горячей и влажной.

Возможно, она хитростью добилась этого мгновения. Но, кажется, он не имел ничего против. По крайней мере, сейчас. И она не будет считаться с возможностью, что однажды он вспомнит себя настоящего. А пока она не станет думать о последствиях, которым ей предстоит посмотреть в лицо.

Она коснулась его шеи кончиком языка, почувствовав легкий солоноватый вкус его кожи. Он был реальным мужчиной, он находился в ее объятиях. И только это имеет значение.

Саймон пошевелился и приподнялся на локтях, глядя в ее глаза. В бездонных глубинах его глаз томилось какое-то сомнение, смущение. Эмилия затаила дыхание, раздумывая, станет ли он спрашивать ее, почему она никогда раньше не впускала его в свое тело.

— Я люблю тебя, Эмми. — Он убрал влажные волосы с ее щеки. — Обещай мне, что ты никогда не усомнишься в том, что я люблю тебя. Не важно, что может произойти.

В его голосе звучали нотки отчаяния — струйка холода среди тепла, в котором забылись они оба. Эмилия чувствовала, что это никак не связано с ее целомудрием.

Он провел рукой по ее щеке:

— Обещай мне, что никогда не усомнишься в моей любви.

«Это все связано с потерей памяти, — подумала Эмилия. — Наверное, это единственная причина его отчаяния».

— Обещай мне, — прошептал он, поглаживая ее лицо. — Обещай, что всегда будешь помнить об этом мгновении и о том, как сильно я люблю тебя.

Его слова казались ледяным ветром, принесшим ощущение неминуемой беды.

— Все дело в твоей памяти, любимый. На его скулах выступили желваки, он снова повторил:

— Обещай мне.

Она почувствовала страх, сжимающий ей сердце.

— Обещаю.

— Я искал тебя всю свою жизнь, — Саймон глубоко вздохнул, — и не хочу потерять тебя.

— Но ты не потеряешь меня. — Эмилия отказывалась думать о том, что произойдет, когда к нему вернется память. Она запустила пальцы в его черные кудри на затылке, ощутив неожиданный испуг, — она боялась потерять его.

— Держи меня крепче, любовь моя! Саймон прижал Эмилию к себе, спрятав свое лицо в ее волосы, и девушка прильнула к нему, чувствуя, как напрягаются его мышцы.

— Я хочу тебя. — Он повернул голову, целуя ее и лаская ей грудь. — Я не могу насытиться тобой.

— Бери все, всю меня. — Руки девушки скользнули по его спине, словно пытаясь обрести тепло, которое может прогнать ее страх. — Люби меня.

— Я буду любить тебя всю жизнь, — прошептал он, скрепляя свою клятву поцелуем и медленно продвигаясь в ее сладостное тело…

Лунный свет струился из окон, заливая их постель, запутываясь в черных волосах на груди мужчины. Саймон провел пальцами по ее телу, там, где оно озарялось бледным сиянием. Эмилия пошевелилась во сне, потерлась щекой о его плечо, ее дыхание согрело его кожу. Она ближе придвинулась к нему, положила руку ему на грудь, будто боялась, что он ускользнет от нее.

Саймон мечтал держать ее так в своих объятиях всю жизнь! Только в мечтах между ними не было лжи. В мечтах ничто не угрожало их любви. В мечтах она любила его настоящего, не выдуманного.

— Я не хочу потерять тебя, — прошептал Саймон, целуя лицо любимой и понимая, что едва ли им обоим доведется еще когда-нибудь пережить нечто подобное.

Будущее нельзя построить на лжи. А он не может сказать ей правду. Он не может сказать ей, что ушел из ее спальни этой ночью, чтобы рыться в бумагах ее отца и искать доказательства измены. И он не может сказать ей, что он там нашел.

Саймон тяжело вздохнул, стараясь ослабить напряжение в груди. Он пришел сюда, чтобы найти предателя. А нашел женщину, которую хотел бы сохранить на всю жизнь. А в глубине души он знал, что потеряет ее.

 

Глава 18

— Вы хорошо себя чувствуете, сэр? — Дигби сбросил на мраморную скамью рядом с горячим бассейном целую связку полотенец. — Вы выглядите немного подавленным.

Саймон прислонился к стенке бассейна, горячая вода покрыла его грудь.

— Я устал, вот и все. Вы сможете встретиться с вашим контрабандистом сегодня вечером?

— Да, сэр, я рассказал ему о человеке, который хочет иметь дело с его капитаном. — Дигби снял тяжелую ливрею и положил ее рядом со скамьей. — Я старался не показывать своей заинтересованности, но заметил в его глазах искру при упоминании о легкой наживе. Он сказал, что поспрашивает, нужны ли контрабандистам новые клиенты.

— Хорошая работа, — Саймон погрузился в воду по плечи, стараясь расслабить мышцы. — Теперь все, что нам остается делать, так это ждать, пока он не заглотит наживку.

— Надеюсь, что на крючок попадете не вы. Саймон улыбнулся:

— Я позабочусь о себе, Дигби.

— О да, сэр. Не сомневаюсь, что в честном бою вам нет равных. Однако им может быть известно, кто вы на самом деле. Вас могут убить раньше, чем появится шанс защитить себя.

— Я понимаю ваши волнения и заверяю, что буду осторожен.

— Да, пожалуйста, сэр. — Дигби провел рукой по лбу. — Вы смогли заглянуть в личные бумаги Мейтленда вчера ночью?

Саймон сжал кулаки.

— Да.

Дигби нахмурился, густые брови превратились в одну линию, когда он задумчиво посмотрел на Саймона.

— И нашли что-нибудь?

Саймон поднял голову и посмотрел на небо.

— Я нашел письма от Рамиреса. Похоже, что Рамирес очень доволен качеством сахара Мейтленда.

— Вы думаете, что существуют два разных Рамиреса? И оба Рамиреса осели в Танжере и имеют дела с Мейтлендом? — Дигби приподнял свой белый парик и почесал влажные волосы. — Не очень-то это хорошо выглядит.

Саймон глубоко вдохнул наполненный парами воздух.

— Да уж.

— Я не могу понять, зачем Мейтленду получать письма от агента Наполеона?

На некоторое время воцарилось молчание. Пар скапливался под стеклянным потолком, и большие капли, словно слезы, капали в бассейн.

— Возможно, кто-то пытается замести свои следы, — предположил Саймон.

— Вы нашли что-нибудь еще?

Саймон смотрел сквозь пар и думал о другом письме, которое он обнаружил в столе Мейтленда. Это было послание Райндольфа Сент-Джеймса, и он вел речь в нем о свинцовых рудниках. По мнению Райндольфа, банкротство этих предприятий было вызвано тем, что десять месяцев назад Мейтленд прекратил их финансовую поддержку. Отец Саймона вообще любил обличать кого-то. Чаще всего поступки других людей вызывали у него раздражение. И вообще, раздражение и гнев были самыми сильными эмоциями этого мстительного человека.

Конечно, имелась определенная ирония в том, что отец Саймона связан с Хью Мейтлендом, но удивляться этому не приходилось. И тот и другой гордились тем, что создали солидные финансовые империи. Саймон надеялся лишь на то, что Мейтленд не станет заниматься контрабандой, чтобы увеличить свое состояние.

— Я не нашел ничего важного, — наконец сказал он.

— Однако если связать эти письма с тем, что нам уже известно, то они станут очень серьезной уликой против Мейтленда, — Дигби вздохнул. — Что вы собираетесь делать?

Саймон не желал верить в виновность Хью Мейтленда. По крайней мере, до тех пор, пока не использует все шансы, чтобы доказать непричастность этого человека к контрабандной торговле.

— Я вернусь завтра в офис и посмотрю, смогу ли я найти другие доказательства.

— Остается надеяться, что вы найдете доказательства невиновности Мейтленда. Пусть мы его сейчас и подозреваем.

— Постараюсь, Дигби.

Как только сержант вышел, Саймон закрыл глаза и помассировал плечи, стараясь ослабить напряжение, которое не проходило вот уже несколько дней. Надо доказать непричастность Мейтленда к торговле оружием.

Саймон хорошо представлял себе, что произойдет в семье, если Мейтленда приговорят к смертной казни за предательство. Он мог представить ненависть, которую будет испытывать к нему Эмилия, когда поймет, что именно он отдал ее отца в руки палачей. О небо! Сделай так, чтобы Мейтленд оказался не виновен!

Дверь в купальню открылась и вновь закрылась. Затем кто-то запер ее на задвижку, и металлический скрежет эхом отозвался в помещении. Еще до того как Саймон открыл глаза, он догадался, кто это. Он почувствовал ее присутствие. Однако он оказался не готов к сладостному томлению желания, пробудившегося в нем, когда он увидел Эмилию.

Она уронила голубое шелковое платье на мраморную скамью и направилась к нему. Пар клубился вокруг нее, превращая белый муслин пеньюара в прозрачную пелену, сквозь которую виднелись очертания нежных округлых холмиков с розовыми маленькими бутонами сосков.

А ниже влажный муслин обнимал ее бедра, оттенял треугольник волос внизу живота. Кровь резко зашумела в его ушах.

Эмилия задержалась перед бассейном, улыбаясь Саймону, и в ее глазах отразилось все тепло жаркого лета.

— Я снова проснулась и не нашла тебя в комнате.

— Я захотел искупаться.

Солнечный свет струился из стеклянного купола прямо на нее, сверкая в поднимающемся вверх тумане, и у Саймона возникло странное ощущение, будто эта молодая, красивая женщина пришла из другого времени и из другого мира. Богиня света и тепла, спустившаяся с небес, чтобы очаровать простого смертного.

Эмилия развязала ленточку на талии.

— Уверена, ты забыл, что хотел найти себе компанию во время купания.

— Разве?

Белый муслин распахнулся, обнажая соблазнительную грудь.

— Кого я имел в виду?

— Скажи мне сам. — С медленной грацией кошки, нежащейся на солнце, Эмилия сбросила белые одежды и опустилась на пол рядом с бассейном. Пар окутал ее длинные ноги и руки, устремленные к небу. У него перехватило дыхание.

— Ну, так скажи мне, — она улыбалась, как языческая жрица, уверенная в своей магической силе. — Кого бы ты хотел видеть в бассейне рядом с собой?

Не следовало этого допускать, так как он знал, что почти обманул ее. Однако Саймон не мог попросить ее уйти, как не мог остановить свое сердце. Он протянул к ней свои руки.

— Только тебя.

Она вздохнула, будто до этого не дышала, ожидая его ответа. Она вошла в воду, мягко ступая по широким мраморным ступеням, соблазнительно покачивая бедрами, пока вода не скрыла их. Затем Эмилия остановилась и улыбнулась ему, с уверенностью женщины, которая знает о том, какую бурю чувств вызывает в мужчине.

— А теперь скажи, не мог бы ты потереть мне спину?

— Если хотите, я вымою каждый кусочек вашего восхитительного тела, — он провел пальцами по ее бедру… — своими руками, губами, языком.

— О! — Она стала на нижнюю ступень, поскользнулась, упала назад, разбрызгав воду во всех направлениях, и как камень погрузилась на дно.

Саймон вздрогнул, когда капли попали ему на лицо, а в следующую секунду Эмилия вынырнула, кашляя и хлопая руками по воде. Пожалуй, не очень солидно для жрицы. Саймон расхохотался.

Эмилия убрала с лица вымокшие волосы, нахмурилась и сердито посмотрела на него:

— Ты считаешь это смешным?

Он кивнул. Его громкий смех гулко отразился от мраморных стен. О Господи, она могла заставить его смеяться! Это было чудо — он чувствовал себя так, словно попал в волшебный мир, теплый и радушный. Он не мог припомнить такого ощущения, до того как повстречался с ней.

— Ах, так! — Эмилия зачерпнула воды в ладонь и брызнула в лицо Саймону.

От неожиданности он поперхнулся, закашлялся и стал вытираться. И тут же раздался смех Эмилии — чистый и звонкий, как летний дождь. Она стояла в нескольких футах от него — русалка-обманщица, — вода едва скрывала ее груди, капельки сверкали в волосах и на розовых сосках, соблазнительно глядевших на него.

Саймон оперся на стенку бассейна и с нарочитой серьезностью произнес:

— Боюсь, что вы совершили опрометчивый поступок, леди.

— А что я такого сделала?

— В этих водах живет дракон и, похоже, вы разбудили его.

Она подняла голову и одарила его хитрой усмешкой:

— Правда? Саймон кивнул.

— В настоящий момент вы в большой опасности. Он может проглотить вас. Конечно, вы можете попробовать с ним договориться.

— Договориться? — Эмилия подошла поближе. — А как ты думаешь, что чудовище хочет от меня?

Саймон схватил ее за руки, и его пальцы скользнули по влажной коже девушки.

— Все, что вы можете ему дать!

Он рывком притянул ее к себе. Ее испуганный крик тут же превратился в горячий вздох, едва он уперся своей затвердевшей плотью в ее живот.

Эмилия с трудом перевела дыхание и прошептала:

— Похоже, что дракон действительно голоден.

— Очень голоден. — Саймон скользнул кончиком языка по нежной щеке и нежно зажал в зубах мочку ее уха.

Эмилия ахнула, вцепившись ему в плечи.

— Остается только одно. Саймон пощекотал языком теплую мокрую кожу за ухом девушки.

— Что же именно?

Она прижалась к нему так, словно боялась растаять в горячей воде бассейна.

— Остается только сдаться.

Саймон с усилием выдохнул. Он опустил руки ей на спину, и, добравшись до ее бедер, поднял Эмилию вверх. Она подплыла к нему, как ангел в потоках летнего ветра. Ее гладкая кожа коснулась его тела, и тогда Эмилия стала на колени на маленькой мраморной скамейке, так, что конец его затвердевшей плоти уткнулся в самый низ ее живота. Однако едва Саймон попытался проникнуть в нее, страстно желая почувствовать, как ее плоть сомкнется вокруг него, девушка неожиданно приподнялась, явно подразнивая своего любимого.

Она обняла его за шею и, улыбаясь, заглянула ему в глаза:

— Сдавайся, мой прекрасный дракон, и я буду насыщать тебя до конца твоих дней.

Вместо ответа он поднял руку и прикоснулся к розовому соску девушки. Эмилия закусила губу от пронзившего ее острого желания и едва услышала его хриплый шепот:

— Ты хочешь посадить меня в клетку, любимая?

— Нет, я только хочу приручить дракона. Я хочу, чтобы он все время был рядом со мной.

— Все время. — Саймон закрыл глаза, прижавшись к ее мягкой груди. Его охватил страх. Страх, которого он не знал раньше, — острое нежелание терять эту женщину. О небо! Должен ведь быть путь, чтобы остаться с ней навсегда!

Эмилия придвинулась еще ближе, коснувшись волосками его возбужденной плоти. Саймон застонал от сладостной муки.

— Что скажет мой дракон: будет, он моим союзником, моим защитником, моим любовником на всю жизнь?

— Я никогда тебя не покину, — он посмотрел в ее глаза, умоляя, чтобы она никогда не отвернулась от него. — Мою душу, мое сердце, мое тело — все, что есть у меня, — я отдаю тебе, любимая.

В ее глазах появились слезы.

— Навсегда? — прошептала она, склоняясь к его губам.

— Навсегда! — Он обнял ее, прижал крепче, когда она опустилась, принимая его в святилище своего тела. И в это мгновение восхитительного слияния с любимой женщиной Саймон впервые до конца понял, что означает выражение «рай на земле». К сожалению, ему слишком хорошо было известно, что совсем рядом, в мрачной тени, прячется ад.

Эмилия облизала липкие пальцы, на которых остались следы сахара и корицы от булочки, съеденной ею за завтраком. До сегодняшнего дня ей еще никогда не приходилось завтракать на природе. Она посмотрела на мужчину, лежавшего рядом с ней на стеганом одеяле, и улыбнулась, подумав о многом другом, чего она никогда не делала до этой ночи.

Саймон понимающе улыбнулся в ответ: — Ты похожа сейчас на котенка, который только что вылизал целую миску сметаны.

Она протянула руки навстречу солнцу, словно желая достать до белых облаков, проплывавших над замком Равенвуд. Да, она действительно чувствовала себя котенком. Ей было очень хорошо. Казалось, еще немного — и она вправду замурлыкает.

— Мои отец и мать встретились здесь, в Равенвуде.

— Правда? Это довольно необычное место для встречи.

— Я всегда думала, что это судьба.

— Коварная штука, судьба. Расскажи мне, как они познакомились.

Конец покрывала приподнялся от дуновения прохладного ветерка, промчавшегося по двору замка, и завернулся в том месте, где был вышит один из бледно-желтых тюльпанов. Эмилия расправила одеяло.

— Мой дедушка Уитком владел Равенвудом и землями, на которых сейчас стоит дом моего отца. Замок принадлежал с тех пор, как был построен. Между прочим, один из титулов моего деда — барон Равенвуд.

— Итак, получается, что твоя мать — потомок первого лорда и леди Равенвуд.

— Да, — Эмилия посмотрела на башню замка. Солнце проглядывало сквозь облака, окутывая золотистым светом серые камни стен, совсем так, как делало это в течение прошедших четырехсот лет.

В прозрачных солнечных лучах она почти видела развевающееся на ветру знамя лорда Равенвуда. Иногда Эмилии казалось, что она даже слышит тех людей, которые жили здесь прежде, — их говор, смех, шаги. Ей всегда хотелось, чтобы здесь, рядом с ней, был особый человек, мужчина. И вот он появился.

— Мой дед Уитком в молодости страстно любил азартные игры. Чтобы погасить свои долги, он продал Равенвуд и земли вокруг Мейтленду, когда мой отец был еще ребенком.

Саймон сорвал травинку и стал накручивать ее на палец.

— Это вылечило его от страсти играть?

— Бабушка рассказывала, что он больше никогда не делал ставок. Но всегда обижался на Мейтленда за то, что тот купил Равенвуд. Хотя Уитком, конечно, сам виноват, что замок не остался в семье. Я думаю, именно это стало основной причиной того, что он был против свадьбы моих родителей.

Саймон улыбнулся:

— И все-таки судьба свела их вместе.

— От судьбы не уйдешь. — Эмилия посмотрела на древние камни. — Моя мать жила со своей семьей в Кеселли-Парк, недалеко от Бата. Однажды она приехала на экскурсию в Равенвуд, где тогда находился мой отец, они понравились друг другу и договорились встретиться на следующий день. Так и пошло день за днем, а спустя три недели мой отец отвел мою мать в церковь и попросил выйти за него замуж.

— Итак, теперь Равенвуд снова в руках своих прежних владельцев.

— Понимаешь, это была судьба. — Эмилия повернулась к нему и улыбнулась, радуясь тому, что он был рядом с ней. — В тот раз любящие сердца встретились в Равенвуде не впервые.

Легкий ветер взъерошил волосы Саймона.

— А когда же произошла первая встреча с судьбой? — он заинтересованно посмотрел на Эмилию.

— Первый лорд Равенвуд похитил свою любимую в тот день, когда она должна была выйти замуж за другого человека. Эта дама была обручена с Равенвудом, когда они были детьми, но спустя годы ее отец изменил свое решение, желая обрести то, что он называл «более сильным союзом».

— Равенвуд просто сделал то, что следовало сделать. — Саймон провел кончиком своего пальца по руке Эмилии. Это нежное прикосновение послало тысячу импульсов к каждому ее нерву. — Интересно, а понравилось той девушке то, что ее похитили?

— Согласно легенде, сперва она разгневалась. Она посчитала Равенвуда негодяем, за то, что он сотворил.

Саймон опустил глаза. А Эмилия смотрела на него, зачарованная каждой черточкой его лица. Густыми ресницами, прямой линией носа, тем скрытым местом, где появлялась интригующая ямочка, стоило ему только улыбнуться. Как все же странно смотреть на мужчину и думать о том, как он красив.

Саймон погладил ее руку.

— Скажи, а та леди изменила свое мнение о Равенвуде?

— Да, — Эмилия посмотрела на его длинные пальцы, сжимавшие ее бледную руку. Несмотря на тепло летнего дня и жар его руки, Эмилия дрожала при одной мысли, что произойдет, если к нему вернется память.

— . Когда приехал ее отец, она отказалась покинуть любимого. Рассказывают, что она стояла на самом высоком месте стены, обещая спрыгнуть вниз, если отец не уберет свою дружину. Никто, даже лорд Равенвуд, не смог переубедить ее. Здесь в стене, рядом с башней есть выгравированный крест. Это то самое место, где она стояла.

Саймон сжал руку Эмилии:

— Она погибла?

— Нет. Ее отец отступил и согласился признать их брак.

Он поднес к своим губам ладонь Эмилии и, вздохнув, сказал:

— Ты очень похожа на нее, моя дорогая.

— Я понимаю ее. Я знаю, почему она смогла бросить вызов целой армии, лишь бы остаться со своим возлюбленным.

— Надеюсь, ты всегда будешь так думать. — Саймон перевернул ее руку и посмотрел на линии ладони, словно желая заглянуть в ее будущее.

Эмилия прикоснулась к его щеке, внезапно ощутив его непонятную печаль.

— Что-то не так?

Он поднял глаза, и улыбка осветила тени в его глазах.

— Я просто подумал, как сильно я тебя люблю.

— Мне нравится то, что ты думаешь. — Она порывисто поцеловала его в щеку. — Пошли со мной, я хочу показать тебе «камень леди Равенвуд».

Он посмотрел на высокие стены замка.

— Вон туда, на самый верх?

— Точно. — Эмилия поднялась, призывая его последовать за ней. — Когда входишь через ворота в замок, то будто оказываешься в прошлом. Саймон кивнул:

— Да, могу представить.

— Пойдем со мной, тебе понравится вид сверху. — Эмилия, приподняв юбку, поспешила ко входу в замок.

Ворота исчезли много лет назад, однако большая часть древней крепости сохранилась. Воздух за толстыми каменными стенами был прохладным, будто в этом месте не было крыши. Туфельки Эмилии застучали по полу, когда она вошла в помещение, именовавшееся раньше залом для приемов.

Хотя шаги Саймона не были слышны на каменных плитах, Эмилия почувствовала, что он вошел вслед за ней. Он приблизился к ней тихо, как призрак, и остановился так близко, что она ощутила тепло его тела.

— В этом месте есть что-то магическое, — прошептала она. — Ты чувствуешь?

— Да. Я почти вижу их — Равенвуда и его возлюбленную — вон там, на возвышении в дальнем конце помещения. А акробаты, фокусники и шуты развлекают гостей, сидящих за длинными столами.

Эмилия прижалась к Саймону и улыбнулась, когда он обнял ее. Закрыв глаза, она продолжила свое путешествие в прошлое. Она вновь услышала смех и разговоры, почувствовала запах хлеба, мяса и эля.

— Иногда я спрашиваю себя: могли бы мы жить в те времена? Мне кажется, я сразу узнала бы Равенвуда и чувствовала бы себя как дома.

Он прикоснулся щекой к ее волосам.

— У меня появилось такое чувство, как только я тебя увидел.

Она подняла голову и посмотрела на Саймона.

— Возможно, мы уже встречались с тобой в другое время и в другом месте. Может, поэтому я и почувствовала притяжение к тебе, еще не зная твоего имени.

Саймон нахмурился, и будто тень пробежала по его лицу.

— В чем дело? — Эмилия повернулась в его объятиях и положила руки ему на грудь. — Что-то не так?

— Нет, все нормально.

Она коснулась щеки Саймона, впитывая его тепло и надеясь, что сможет прогнать свои сомнения. И холодную реальность, и болезненное понимание того, что он просто созданная ею иллюзия.

— Ты думаешь о потерянной памяти, не так ли?

— Давай не будем говорить об этом. — Он поцеловал кончик ее носа. — По крайней мере, не сегодня.

Эмилия улыбнулась, стараясь не замечать, как холодное облако тревоги закрыло ее светлую надежду.

— Нам надо просто создать новые воспоминания взамен старых. Саймон усмехнулся:

— Кое-что из новых воспоминаний приносит наивысшее наслаждение.

Эмилия рассмеялась, и ее звонкий смех отозвался эхом среди каменных стен.

— Давай окунемся в прошлое. Я покажу тот камень на вершине башни. — Эмилия взяла его за руку.

Саймон нахмурился:

— Ты собираешься тащить меня на самый верх?

Эмилия потянула его за собой.

— Говорят, что у тех, кто любит от чистого сердца, исполнится любое желание при прикосновении к «камню леди Равенвуд».

— Правда? — Он последовал за Эмилией по каменным ступеням, ведущим к главной башне. Возле лестницы он остановился, задержал Эмилию за руку.

Она повернулась и посмотрела на него.

— Я знаю, что проход кажется немного узковатым, особенно для мужчины твоей комплекции. Но я уверена, что ты пройдешь здесь без проблем.

Он облизнул пересохшие губы и сказал:

— Ну, ведите же меня, моя госпожа.

 

Глава 19

Саймон поднимался по узкой лестнице вслед за Эмилией. Каждая ступень была высечена из камня, и каждая ступень поднимала его все выше и выше. Вот они поднялись на три этажа вверх. Саймон ощутил в груди знакомое сосущее чувство тревоги — вновь проснулись старые демоны. Саймон почувствовал легкую слабость.

Он поймал себя на том, что не отрываясь смотрит на Эмилию. Ее золотисто-огненные локоны подпрыгивали в такт шагам. Он подумал о ее улыбке, ее радости и надежде на то, что у них двоих все может получиться. Но, заслоняя светлые мысли и образ любимой девушки, из прошлого на Саймона вновь стали надвигаться мрачные видения, опутывая, словно щупальцами, и затуманивая рассудок. Кровь гулко застучала в висках, он снова стал восьмилетним мальчиком, который разбил вазу. Случайно. О небо! Это была просто случайность! Разве он совершил какое-то страшное преступление?

Детали его детской оплошности со временем стерлись из памяти. Но! Он до сих пор не мог забыть наказание. Даже сейчас он чувствовал на себе руки лакея, схватившего его, слышал слова отца, потребовавшего от слуги: «Выбрось этого ублюдка через перила». И эти руки сделали, как им было приказано. Его перенесли через балюстраду второго этажа, и он повис над мраморным четырехугольным холлом.

И каждый раз Саймон ощущал то же самое. Он умолял о пощаде, кровь так стучала в висках, что мальчик думал — его голова сейчас лопнет. И до сих пор Саймон помнит, как отец, улыбаясь, смотрел на сына и в глазах его отражалась вся та ненависть, с которой Саймон столкнулся в детстве. Отец наверняка хотел, чтобы эти руки отпустили его. Он желал, чтобы сын разбился о мраморный пол.

Со временем Саймон начал понимать, в чем состояло его преступление. Это было достаточно просто. Виной всему оказалась его кровь. Его плоть. Хотя Саймон и считался его сыном, этого было не достаточно, чтобы обелить его от вины за мать.

Саймон остановился на верхней ступени. Ветер уныло посвистывал в зубцах стен, осушая капельки пота на лице. Саймон дрожал; страх парализовал его волю, отнимались руки и ноги, он хотел повернуться и броситься вниз по лестнице — прочь от этой головокружительной высоты, прочь от своих воспоминаний.

Эмилия остановилась и стала вглядываться в замшелую стену.

— Вот он, «камень леди Равенвуд».

Саймон сжал кулаки. Теперь он уже не тот испуганный мальчик и не позволит отцу или темному ужасу прошлого взять верх над собой. Ему так и не удалось до конца побороть неприятное ощущение в желудке. Саймон посмотрел в конец прохода, чувствуя, как повлажнели ладони, когда он бросил взгляд на камень.

— Иди сюда, — Эмилия протянула ему руку. — Давай загадаем желание.

Саймон сделал глубокий вдох, стараясь разорвать стальной обруч, который сжал ему грудь. Он сделал шаг в сторону от относительно надежного лестничного прохода и схватил ее руку. Слишком крепко. Эмилия нахмурилась, и он догадался, что она почувствовала влажность его ладони.

— Что мы загадаем? — спросил он, надеясь отвлечь ее.

— С тобой все в порядке? Тебя не беспокоит Рана?

Он заставил себя улыбнуться, пытаясь замаскировать свою унизительную слабость: — Не волнуйся, все нормально.

Эмилия пристально посмотрела на него. В ее глазах светилось понимание.

— Я не подумала, что ты вспомнишь, что боишься высоты.

Саймон напрягся.

— Это не тот страх.

Сквозь облака пробилось солнце, и Эмилия сразу оказалась залита потоком золотистого света.

— А что же это?

Он посмотрел мимо Эмилии на древние камни.

— Похоже, что от высоты у меня кружится голова.

— Так почему же ты пошел сюда?

— Я не желаю становиться рабом своих недостатков.

— Понимаю, — Эмилия схватила его за руку. — Давай спустимся!

Но Саймон покачал головой:

— Единственный путь одолеть демонов — это посмотреть им в лицо.

— Ты в этом уверен? — Эмилия улыбнулась, и по ее глазам Саймон понял, что она гордится им. — Давай каждый про себя загадаем желание, — предложила она.

— Ты хочешь сохранить свое в секрете? Она посмотрела на их соединенные руки и покачала головой:

— Только до того дня, когда оно исполнится.

Саймон давно уже не верил в исполнение желаний. Однако теперь, глядя на нее, он вдруг понял, что хочет загадать желание и верит, что его мечты и надежды не превратятся в пыль.

— Когда наши мечты осуществятся, мы откроем друг другу наш секрет.

— Хорошо. — Саймон опустил их руки и прижал к стене. Странно, но при прикосновении камень оказался теплым, будто его целый день грело солнце, несмотря на то, что день выдался облачным.

Саймон посмотрел на Эмилию и попытался догадаться, что она загадала, когда закрыла глаза. Ее лицо стало торжественно-серьезным, она сжала его руку и вся напряглась, будто от исполнения желания, загаданного у «камня леди Равенвуд» зависела вся ее жизнь.

Саймон посмотрел на их переплетенные руки, и на сердце у него вновь появилась тяжесть, но это состояние не было связано с головокружением из-за высоты. Его вызывала близость женщины, которую он полюбил и которую ему однажды придется потерять.

Стоя у камина в бабушкиной гостиной, Эмилия смотрела на черные брикеты, лежавшие на подставке для дров, и по ее лицу пробегали мрачные тени.

— Сегодня утром, когда мы были в Равенвуде, он вспомнил, что боится высоты.

— Он боится высоты? — в голосе леди Геррит сквозило удивление. — Боже мой! Вот уж никогда бы не подумала! Но почему же этот молодой человек, не задумываясь, вскарабкался на дерево в тот раз, помнишь?

Эмилия нахмурилась:

— Меня волнует совсем не то, как он справился со страхом…

— А что же?

— Боюсь, что его память постепенно начинает возвращаться.

Леди Геррит посерьезнела. Немного помолчав, она сказала:

— Думаю, тебе придется примириться с тем, что его память восстанавливается. Эмилия сжала руки.

— А что я буду делать, когда он вспомнит, кто он такой на самом деле?

— Эмилия, он останется прежним, независимо от того, вспомнит свое имя или нет.

— Как ты можешь так говорить! Именно теперь он поверил, что мы любим друг друга.

— Возможно, потому, что он действительно любит!

— Нет, — Эмилия опустилась в бледно-желтое легкое кресло рядом с бабушкой.

— Все это только иллюзия. И ее можно разрушить одним движением пальца.

— Чепуха! Я не верю, что это временно, — леди Геррит обняла Эмилию за плечи и прижала к себе. — Моя дорогая девочка, не говори мне, что ты не чувствовала той божественной искры, которая вспыхнула между тобой и этим сильным молодым мужчиной.

Эмилия опустила голову на плечо пожилой женщины.

— Я люблю его, бабушка, люблю до боли!

— И ты думаешь, что будешь любить его меньше, если он вспомнит свое имя?

— Нет, — Эмилия посмотрела на солнечные лучи, прочертившие золотые узоры на ковре. « А вдруг он думает иначе? Особенно если он вспомнит, что именно я стреляла в него.

Леди Геррит крепче обняла Эмилию.

— Да, но я уверена, что он поймет, что это был просто несчастный случай.

— Мне бы твою уверенность, бабушка.

Геррит убрала локоны со щеки Эмилии.

— Я уверена, время докажет, что твоя любовь к этому человеку достаточно сильна, чтобы выдержатъ и более сильную бурю.

— Надеюсь, ты права. — Эмилия не представляла, как она переживет потерю своей любви.

У Саймона был очень чуткий сон. За годы войны его чувства привыкли всегда оставаться настороже, даже во сне. Он услышал, как Эмилия тихонько выскользнула из кровати. Это было не просто легкое покачивание матраца, лишившегося ее веса, и даже не звук. Саймон ощутил, что ушло ее тепло.

Не поворачиваясь, он смотрел, как она одевалась. Вот она подняла волосы, доставая тяжелые пряди из-под одежды, ее груди соблазнительно качнулись под голубым шелком.

Набросив пеньюар, Эмилия подошла к одному из окон, словно завороженная лунным светом.

Саймону внезапно стало жарко.

Прошло лишь несколько часов, с тех пор как он держал ее в своих объятиях, любил ее и вместе с нею вознесся на небеса. Они страстно занимались любовью, доводя друг друга до безумия и разделяя общий страх потерять все то, что обрели в объятиях друг друга.

Саймон догадался, что она боится того дня, когда он восстановит память и вспомнит, кто он и что между ними случилось. А он желал разделить с ней правду. Только бы знать, что правда не принесет большой беды.

Эмилия смотрела из окна куда-то вдаль, и он знал, что она видела норманнский замок, как призрак, поднимавшийся из лунного света. Она видела место, полное романтики, легенд и сбывшихся желаний, и была похожа в эту минуту на ребенка, потерявшего свой дом и страстно желавшего обрести его. Казалось, она ищет, где можно сохранить свои мечты. Если бы судьба подарила ему счастье провести остаток своих дней с нею!

— Эмилия! — тихонько окликнул Саймон. Она вздрогнула, услышав его тихий голос.

— Прости, — произнесла она, прижимая рук] к сердцу. — Я не хотела тебя разбудить.

— Ничего страшного. Мне нравится смотреть на тебя. Ты похожа на сказочную принцессу, окутанную лунным светом.

— Я думала о сегодняшнем утре и о том, как ты вспомнил свою боязнь высоты. Ты вспомнишь еще что-нибудь?

Саймон уловил волнение в ее голосе, и его грудь сжалась от страстного желания сказать ей правду и уничтожить ложь, вставшую ними.

— Я вспомнил, что люблю тебя. И этого меня достаточно.

Она бросилась к нему:

— Я надеюсь, что ты всегда будешь помнить. Я об этом. Не важно, что еще всплывет в памяти!

Я надеюсь, что ты всегда будешь помнить о любви, которая объединяет нас.

Саймон поднял покрывало, освобождая для нее место рядом с собой. Эмилия сбросила пеньюар, и лунный свет залил ее обнаженное тело, лаская каждый изгиб. Она смотрела на него, и жар ее взгляда обжигал, как солнечный свет, проникая прямо в его кровь.

— Иди ко мне, — сказал Саймон, проведя рукой по белому льну простыни. Ему хотелось подтверждения того, что они смогут прожить будущее вместе. А теперь это подтверждение состояло в физическом слиянии их тел.

Она уютно устроилась рядом, так, что тепло ее кожи согрело его тело.

— Я часто мечтала вот так лежать рядом с тобой, — сказала Эмилия, проводя рукой по его бедру.

— Мечты никогда не сравнятся с реальностью, особенно с такой. — Он потянулся к ней, прикасаясь к ее руке.

— Не сейчас, — прошептала она, нежно освобождаясь от его прикосновения. Эмилия встала рядом с Саймоном на колени, ее волосы закрыли ей грудь и плечи. Глядя на него сверху вниз, она прошептала: — Теперь моя очередь изучить каждый дюйм твоего тела, мой дракон.

У Саймона перехватило дыхание. В следующее мгновение Эмилия толкнула его в плечо, и он упал на подушку, сдаваясь без боя.

Эмилия улыбнулась, в ее глазах появилось торжествующее выражение. Она наклонилась ниже, и ее волосы защекотали его кожу. А затем ее груди коснулись его тела, упругие соски дразнили. Саймон ахнул, когда она провела своими теплыми руками по его плечам и по груди.

— Что означает это мурлыканье, мой дракон? Он улыбнулся:

— Лишь самый близкий человек может вызвать у дракона этот звук.

— Это мне нравится, — Эмилия прижалась губами к его шее и провела по его коже кончиком языка. — Мне нравится вкус твоего тела.

Саймон протянул к ней свои руки:

— Я тоже люблю вкус твоего тела. Эмилия тихонько засмеялась, отталкивая его руки.

— Я это заметила и должна сказать тебе, что счастлива. Но ты должен придерживаться сегодня ночью моих правил.

— Скажи мне, принцесса, в чем заключаются эти правила?

— Я хочу, чтобы ты лежал тихо, не притрагиваясь ко мне, пока не получишь моего разрешения. — Она провела кончиком языка по линии его шеи к плечам. — Ты согласен, мой дракон?

— Я постараюсь сделать все, что ты мне прикажешъ, принцесса.

Она потянула за простыню с другой стороны от него, пока не показались ее концы.

— Держи и не отпускай.

Саймон не привык отдавать руководство ситуацией в чьи-либо руки, особенно в интимных делах. Но он не мог противиться ей и огню ее глаз, чувствуя себя все же уязвленным.

— Расслабься, мой дракон. — Она нежно поцеловала его в губы. — Я не сделаю тебе больно, обещаю.

Эмилия дотронулась до его шрамов — неровных полос на его плечах, тонкой линии на груди и множества других небольших напоминаний о войне — так нежно и благоговейно, будто хотела стереть эти уродливые напоминания о прошлом. Затем Эмилия провела руками по его груди и опустилась ниже, задержавшись прямо над его затвердевшей плотью.

Саймон затаил дыхание, ожидая прикосновения ее пальцев там, где он желал этого больше всего. Но Эмилия скользнула дальше, по его бедрам и икрам. Ее ладони были теплыми, как прикосновения лепестков розы, согретых солнечным светом.

— Ты так прекрасен, мой дракон! Нежный и сильный, ласковый и грубый. — Эмилия прижалась губами к его груди и кончиком языка коснулась маленькой шишечки его соска. Он застонал от неожиданного прилива чувств.

— Ага, тебе нравится это!

— Да, — прошептал он. — Когда ты так прикасаешься ко мне своими губами и языком, я чувствую себя так, словно во мне заблудилась молния и искры от нее летят во все стороны.

Саймон откинул голову назад и крепче уцепился за простыню, когда Эмилия продвинулась дальше по его груди к животу, продолжая целовать его тело. Еще никогда раньше ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения. К нему еще никогда не прикасались так, словно любят каждый дюйм его тела.

Ее волосы касались его изнемогающей плоти, он посмотрел на Эмилию, борясь с желанием схватить ее прямо сейчас. И в то же время хотелось посмотреть, как далеко она зайдет в этой игре. Он хотел испытать до конца эту сладкую муку. Стараясь сдержать свое учащенное дыхание, Саймон замер в ожидании. Каждый мускул в его теле напрягся, когда Эмилия все же прикоснулась к его восставшей плоти, и Саймон застонал от наслаждения.

— Ты чувствуешь? — прошептала она, глядя на него потемневшими от страсти глазами.

— Да! О небо!

— Странно, но я тоже чувствую вспышку и желание. А ведь ты еще не дотрагивался до меня.

— Освободи меня от оков, дорогая. Разреши, прикоснуться к тебе, принцесса.

Она посмотрела на него, и улыбка появилась у нее на губах:

— Бери, бери все, что хочешь.

Саймон поднялся, рывком схватил Эмилию и повалил на постель, прижав своим телом. Он целовал ее губы, плечи и шею. Она зашевелилась под ним, вытянулась и прижалась к нему, будто хотела раствориться в нем.

Он любовался ее волнующейся грудью, свет луны ласкал плавные линии прекрасных нежных полушарий, их упругие соски. Саймон наклонился к любимой, словно желая выпить до дна сладкий аромат ее кожи. Он ласкал бутоны сосков языком, и с губ Эмилии срывались стоны наслаждения и страсти.

А его губы опускались все ниже, покрывая поцелуями ее живот, проникая в мягкую поросль ее волосков. Эмилия ахнула и вцепилась в его плечи. Саймон ласкал ее, пока она не задрожала от наслаждения. Спустя мгновение женщина сжала его плечи и произнесла:

— Я хочу тебя, мой дракон. Войди в меня! Сейчас!

Ее нежные слова пролились бальзамом на его горящее от страсти тело. Саймон посмотрел ей в глаза и произнес:

— Все что пожелаешь, моя принцесса. Она улыбнулась:

— Ну же, мой любимый дракон, приди в мои объятия!

Он прижался к нежной женской груди, и Эмилия потянулась к нему, не скрывая своего желания. И в следующую секунду он вошел в нее, застонав от удовольствия, когда ее теплое тело приняло его в свое лоно.

Они двигались в упоительном ритме, отвергая все сомнения и страхи и оставляя лишь любовь и страстный огонь, сжигавший их обоих. А когда луна совершила ленивый поворот на ночном небе, они заснули, мирно обняв друг друга.

 

Глава 20

Саймон повернулся к Мейтленду, собиравшемуся покинуть свой офис, и сказал:

— Я, пожалуй, побуду здесь еще немного. Хотелось бы посмотреть некоторые доклады по перевозкам на Ямайку.

Хью Мейтленд скептически покачал головой, глядя на бумаги, разбросанные по столу перед Саймоном.

— Блейк, это ваш первый рабочий день после выздоровления. Не следует перенапрягаться.

— Я вернусь домой как раз к обеду.

— Эмилия и моя жена повесят меня, если решат, что я загружаю вас работой.

— Я все объясню Эмилии. Мейтленд пожал плечами:

— Ладно. Но если не успеете к обеду, обещайте вынуть меня из петли, когда вернетесь домой.

— Я приду вовремя.

Саймон облокотился на столешницу, и некоторое время прислушивался к звукам удаляющихся шагов отца Эмилии. Низкий голос Хью пожелал доброй ночи одному из клерков, расположившемуся в офисе. Стенбери и Уитком уже ушли. Через несколько минут контора совсем опустеет.

Саймон повернулся в своем кресле и посмотрел в открытое окно, находившееся у него за спиной. Лучи заходящего солнца коснулись реки, воспламенив ее алыми изолотыми цветами, и покачивавшиеся на волнах темные силуэты кораблей казались еще чернее. Как же ему это все надоело. Саймон чувствовал себя вором, который выжидал, пока все уйдут, чтобы залезть в бумаги Мейтленда и найти улики. Его извиняло только то, что Саймон хотел найти доказательства невиновности Хью Мейтленда.

К тому же следовало заглянуть также в бумаги Стенбери и Уиткома.

Мейтленд. Стенбери, Уитком. Кто-то из них повинен в предательстве. И Саймону впервые в жизни не хотелось выполнять задание и разыскивать преступника.

Сумерки медленно опускались над рекой, и когда в комнате стало достаточно темно, Саймон вытащил из кармана свои золотые часы. Последний клерк должен был уйти несколько минут назад. Если он хотел успеть к обеду в доме Мейтлендов, то может располагать временем менее часа, чтобы проверить бумаги. Этого должно хватить.

Внезапно в холле послышался какой-то звук, и Саймон насторожился. Это были чьи-то тихие, осторожные шаги. Может быть, вернулся один из клерков? Но того, кто вошел в кабинет, Саймон не видел никогда ранее. Неожиданный посетитель — высокий, крепкий — держал в правой руке пистолет, направленный в грудь Саймона.

— Итак, вы не станете делать никаких движений, не так ли? — Мужчина покачал пистолетом, указывая на Саймона. — Иначе эта штука проделает в вас дырку размером с кулак.

Судя по грязной одежде, незваный гость был рабочим в доках или контрабандистом, или и тем и другим. Одного взгляда в его темные глаза было достаточно, чтобы понять, что ему уже приходилось убивать раньше.

— Что вам угодно? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Саймон.

Мужчина улыбнулся, обнажив свои пожелтевшие зубы:

— Мой капитан хотел бы переброситься с вами парой слов.

Саймон подумал о том, что эта «пара слов» может стать последней в его жизни, а вслух спросил:

— Кто ваш капитан?

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы. — Незнакомец перевел глаза на золотые часы Саймона. — Однако вы можете протянуть мне ваши часы. Почему бы бедному Билли не поживиться чем-нибудь прямо сейчас?

Саймон медленно отстегнул часы от жилета, лихорадочно пытаясь найти на столе что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Саймон облизнул пересохшие губы, старательно изобразил на лице ужас и попытался заручиться у контрабандиста хоть какой-то гарантией безопасности:

— Вы ведь не станете стрелять в меня? Громила ударил себя в массивную грудь:

— Если старый Билли сказал «нет», значит, он не станет проливать чужую кровь. А теперь идите сюда и протяните мне этот кусочек золота.

Саймон встал и оперся на стол так, будто ему требовалась опора.

— Пожалуйста, не стреляйте в меня. Билли улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом.

— Протяните мне часики, или я все-таки выстрелю.

— Да, сэр. — Саймон, держась за цепочку, покачал часами, и Билли на мгновение перевел свой взгляд на блестящее золото. В ту же секунду Саймон схватил нож для вскрытия писем.

— Давайте сюда, нам надо спешить — мой капитан не любит ждать, — проворчал бандит.

Саймон послушно вышел из-за стола и резко метнул нож в контрабандиста. Лезвие ударило Билли прямо в грудь, и хотя оно не могло причинить серьезного ранения, все же это дало Саймону лишнее мгновение. Бандит отшатнулся назад и взревел:

— Негодяй!

А затем раздался выстрел. Саймон отпрянул. Выстрел оглушил его, пуля просвистела совсем рядом с рукой. Саймон бросился на пол, перекатился и вновь оказался на ногах.

Контрабандист мгновенно выхватил второй пистолет из кармана своих грязных брюк, но Саймон рванулся вперед и схватил противника за руку, стараясь выбить пистолет.

— Я убью тебя! — заорал Билли.

Саймон ребром ладони ударил по руке контрабандиста, и пистолет упал на пол, но Билли тут же перешел в атаку и заехал Саймону кулаком в челюсть. У того даже искры из глаз посыпались, и он тяжело рухнул на стол, жадно хватая ртом воздух.

Билли нагнулся за пистолетом, и Саймон, не раздумывая, нанес удар Билли ногой в подбородок. Бандит закрыл лицо руками, застонал и грохнулся на пол, так, что половицы затрещали под его тяжестью.

Саймон поспешно завладел оружием и бросился к поверженному врагу, но понял, что все уже кончено: Билли лежал на спине, раскинув руки в стороны, его глаза были закрыты.

Позади хлопнула дверь. Саймон резко обернулся, вскинул пистолет, но в комнату больше никто не входил. Зато в холле послышались удаляющиеся шаги. Он вскочил на ноги, не обращая внимания на боль в голове, и бросился к двери. Саймон схватился за ручку — дверь оказалась запертой.

Какого дьявола! Кому понадобилось запирать его в офисе? Но уже через секунду Саймон узнал ответ. Запах дыма проник сквозь щели в комнату. А затем стало слышно, как пламя с тихим потрескиванием охватило дверь.

Саймон отступал назад, засунув пистолет за ремень. Пламени не потребуется много времени, чтобы прорваться в кабинет. Через несколько минут весь пол будет в огне. Саймон бросился к окну, закашлявшись, когда дым начал заполнять каждый уголок комнаты. Двумя этажами ниже камни мостовой блестели в лучах заката. Саймон в ужасе уцепился за створки оконной рамы. Сомнений нет — он в ловушке.

Что-то было не так. Эмилия ходила взад-вперед по комнате, останавливаясь у окна и в тревоге посматривая на часы.

— Где же он?

— Возможно, он просто заработался, — попытался успокоить ее отец. — Он обещал быть дома вовремя. — И тут же увидел укоризненный взгляд дочери. Мейтленд опустился на диван рядом с женой, но она тоже одарила его ледяным взором.

Мейтленд нахмурился, переводя взгляд с жены на дочь. Он взглянул на остальных дочерей, на тещу, но сочувствия не встретил ни в ком.

— Блейк взрослый человек, — вновь попытался он оправдаться.

— Я думала, что ты не позволишь ему так быстро вернуться к работе, — произнесла Одри.

— Одри, дорогая моя, Блейк сам настоял. Миссис Мейтленд скрестила руки на груди и сердито взглянула на мужа.

— Бедняга даже не может вспомнить своего имени, а ты забиваешь его голову всей этой корабельной чепухой.

Хью беспомощно поднял руки вверх:

— Все, сдаюсь, если вы будете… — Хью не договорил, так как в дверь громко и торопливо постучали и через мгновение в комнату вошел Редклифф, дворецкий.

— Сэр! Пришел человек из города, он говорит, что ваш офис горит.

— Пожар?!

Эмилия бросилась к отцу, который торопливо направился к дверям. Она схватила его за руку у самого выхода.

— Ты ведь не думаешь… О небо! Шеридан, наверное, еще там!

Мейтленд сжал ее руку:

— Я уверен, с ним ничего не случилось!

— Я пойду с тобой!

— Нет, ты останешься здесь!

— А вдруг Шеридан ранен. Я не собираюсь сидеть и ждать сообщения о том, что случилось.

— И я тоже, — произнесла Одри, присоединяясь к дочери. — Мы не будем тебе мешать Хью, но, пожалуйста, не проси нас оставаться здесь и ждать.

Хью посмотрел на решительное лицо жены и сказал:

— Хорошо, но хотя бы не выходите из экипажа.

Из окна экипажа Эмилии было видно, как ее отец продрался сквозь толпу зевак. Лошади не смогли сквозь нее пробиться, так как обыватели из окрестных улиц и пожарные заполнили улицу, где несколько зданий, охваченных огнем, превратили весь район в пылающий ад.

Яркий, ослепительный свет озарял людей, сражавшихся с огнем, и повозки, накачивавшие воду и посылавшие из шлангов тонкие струйки в пламя.

Дым поднимался вверх, закрывая сиявшие на ночном небе звезды. В воздухе стоял запах гари и горелой жести. Эмилии стало страшно.

— Где он, мама? Мама, ты ведь не думаешь, что Шеридан все еще внутри?

Одри сидела у окна напротив Эмилии, отсветы пламени освещали ее озабоченное лицо.

— Я уверена, с ним все в порядке.

— Я не могу просто так сидеть на месте. — Эмилия потянулась к двери, но Одри схватила ее за руку:

— Ты ничего не добьешься, если угодишь в эту толпу. И сама можешь получить увечье.

— Но, возможно, он ранен!

— А возможно, с ним все в порядке, и он уже ждет нас дома. — Одри сжала руку дочери. — Что он подумает, если узнает, что ты подвергала себя опасности?

Эмилия вырвалась из рук матери.

— Я должна найти его!

— Эмилия!

Но дочь уже выскочила на улицу. Эмилия бросилась в толпу, она с отчаянием обреченной пробиралась к горящему зданию офиса и чем ближе к пламени, тем меньше надежды оставалось у нее. Эмилия ощутила жар огня и в свете пламени увидела отца, стоящего около причала и смотревшего на клубы дыма, вырывавшиеся из окон.

— Отец! — громко крикнула Эмилия, стараясь, чтобы ее услышали в треске горящих стен.

Мейтленд повернулся и нахмурился, увидев дочь.

— Я же просил тебя оставаться в экипаже!

— Где Шеридан? Ты нашел его?

— Нет.

— Кто-нибудь видел его?

— Нет.

Прикрываясь ладонью от нестерпимого жара, Эмилия в отчаянии смотрела на здание. Языки пламени вырывались из окон, дым валил из всех щелей. Дерево стонало от огня, сметавшего все на своем пути.

— Он, наверное, еще там!

— Эмилия! — Отец едва успел схватить ее за руку, когда она бросилась к двери. — Проклятье! Ты что, с ума сошла?

Эмилия попыталась вырваться:

— Пусти меня! Я должна найти его! Мейтленд схватил дочь за плечи и встряхнул:

— Эмилия, подумай, девочка! Никто не сможет выжить в таком огне.

— Нет! — Эмилия рвалась из сильных рук отца. — Пожалуйста, отпусти меня к нему!

— Ты не выдержишь и минуты в этом огне.

Эмилия сквозь слезы посмотрела на отца и в отчаянии прошептала:

— Я не могу потерять его.

Она чувствовала себя беспомощной и потерянной.

— Папа, помоги мне…

Хью Мейтленд прижал ее к себе.

— Мы ведь не знаем точно, был ли он там.

Скорее всего Шеридан уже дома и беспокоится, почему нас нет.

Эмилия прижалась к отцу, лучик надежды промелькнул в ее глазах.

— Он действительно может быть дома, правда ведь?

Хью погладил ее по голове.

— Конечно, моя девочка. А теперь пошли, дорогая, здесь мы ничем не поможем. Давай поедем домой. Блейк, наверняка, волнуется.

Доставив домой жену с дочерью, Мейтленд вернулся в город. Эмилии не оставалось ничего другого, как ждать и надеяться, что Саймон жив. Ее мать, бабушка и все домашние разделяли ее беспокойство, они сидели в гостиной в ожидании каких-нибудь новостей. Однако минуты превращались в часы, наступил рассвет, и надежда постепенно угасла. Она исчезла совсем, когда Хью Мейтленд вернулся домой. Он вошел в гостиную, не сменив покрытой грязью одежды, не вымыв лица, перепачканного сажей, от него пахло дымом и гарью.

Эмилия поднялась ему навстречу, но взгляд отца заставил ее застыть на месте.

— Шеридан?!

Мейтленд смотрел мимо Эмилии на жену.

— Трудно говорить такое.

Эмилия похолодела — она отказывалась верить.

Этого не может быть! Неправда!

Одри обняла дочь и спросила, уже зная ответ:

— Его нашли?

Мейтленд кивнул:

— Да, мы нашли его тело в завалах. Эмилия приблизилась к отцу, ее ноги дрожали.

— Я должна видеть его.

— Эмили, — отец положил ей на плечо руку. — Он сильно обгорел. Ты его не узнаешь. Эмилия всхлипнула:

— Это может быть кто-то другой. Мейтленд выдержал ее испытующий взгляд.

— Нет, милая, это исключено.

— Но он… — Эмилия увидела сажу на шее отца. У нее не осталось слов, исчезли все мысли. Боль в сердце парализовала ее силы и волю, лишила всех надежд и опустошила ее. Когда отец протянул к ней руки, она упала в его объятия.

— Мне очень жаль, Эмилия, — прошептал Мейтленд. — Мне очень жаль.

 

Глава 21

Экипаж проехал по луже, в которой скрылись булыжники мостовой, напротив дома лорда Пембертона в Лондоне. Саймон стоял у окна в библиотеке. От непрекращавшейся грозы небо потемнело, и день больше походил на сумерки. Дождь, гонимый ветром, стучал по стеклу и стекал струйками, напоминавшими Саймону слезы Эмилии.

Прежде чем отправиться в Лондон, Саймон присутствовал на своих собственных похоронах, на расстоянии, конечно. Но он находился довольно близко, чтобы увидеть слезы Эмилии. Она прислонилась к плечу своего отца и зарыдала, когда гроб с останками контрабандиста был опущен в семейную могилу. Это стоило ему немалых усилий, ибо единственное, чего он страстно хотел, это обнять Эмилию и поцелуями высушить ее слезы.

— Ваш отец был вчера в министерстве и наводил о вас справки, — сказал лорд Пембертон.

Саймон усмехнулся и с сарказмом произнес:

— Уверен, что больше всего его интересовало мое благосостояние.

— В прошлом ваш отец очень сдержанно интересовался вашими делами. Я думаю, что он хочет быть в курсе всего, что вы делаете. Он может гордиться вами.

Саймон налил в бокал бренди. Без сомнения, отец следил за каждым его шагом в надежде, что следующий станет последним.

Лицо лорда Пембертона отражалось в оконном стекле. Старый солдат сидел за другим концом стола из красного дерева. Его густые седые брови сдвинулись, когда он обратился к Саймону.

— Вы — герой милостью Божьей. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько раз вы рисковали своей жизнью ради людей. Любой сочтет за честь назвать вас своим сыном. По крайней мере, я — точно.

— Спасибо, сэр, — улыбнувшись произнес Саймон.

— Я понимаю ваше желание довести вашу миссию до конца, но должен сказать, что в этом нет необходимости. — Пембертон сделал паузу, будто осторожно подбирал подходящие слова. — Вашему отцу осталось жить недолго. Вы унаследуете невероятное состояние и титул. Вам есть чем рисковать.

На обитых красным деревом стенах горели свечи, бросая свет на окружающее богатство, — книжные шкафы, заполненные книгами в кожаных переплетах, изящные кресла и диваны, обитые изумрудным бархатом. Такое богатство ожидает Саймона после смерти отца, однако это ничего не значило для него.

— Осталось всего несколько дней до отправки последнего каравана с оружием. Если мы не найдем предателя, мы будем вынуждены остановить отправку и таким образом потеряем его.

— Вы сказали, что, возможно, главарь операции понял, что на пожаре нашли тело его человека, а не ваше.

Ладони Саймона стали влажными от воспоминания об узкой планке, по которой ему пришлось идти, чтобы добраться до окна следующей комнаты с открытой дверью.

— Я не думаю, что меня можно было опознать в том виде.

Пембертон пошевелился и скрестил руки на своей узкой груди.

— Но он может рассмотреть поддельные бакенбарды и ваши крашеные волосы. Если это случится, то операция подвергнется опасности. Я не уверен, что могу пойти на такой риск.

Саймон посмотрел в лицо пожилого человека:

— Сейчас не время менять людей.

Пембертон погладил свои тонкие бакенбарды, внимательно глядя на Саймона.

— Думаю, что у нас достаточно доказательств, чтобы обвинить Хью Мейтленда.

— Нет.

Саймон сделал глубокий вдох, стараясь не дать волю своим чувствам.

— Мейтленд не виновен. Если мы арестуем его сейчас, настоящий предатель успеет ускользнуть.

— Надеюсь, вы не позволили красоте мисс Мейтленд отвлечь вас от дела.

— Я смогу разорвать это контрабандистское кольцо, сэр. Я должен вернуться.

Саймон считал своей святой обязанностью доказать, что Хью Мейтленд не виновен, а единственным путем сделать это было найти настоявшего предателя.

— А вы не думали, что мисс Мейтленд не так легко одурачить?

— Я не собираюсь встречаться с ней. Пембертон внимательно смотрел на Саймона, и его взгляд стал острым, как бритва.

— Встреча с мисс Мейтленд станет большой тактической ошибкой.

— Без сомнения. Пембертон вздохнул:

— Хотел бы я иметь еще хоть одного такого же способного, как вы, человека, чтобы я мог смело послать его на это задание. Но у меня никого нет.

— Я могу отправиться сегодня вечером. Пембертон посмотрел на Саймона, явно давая понять, что не потерпит возражений.

— У вас есть время до седьмого августа. Если вы не обнаружите других доказательств, мы арестуем Мейтленда. И, боюсь, что с имеющимися доказательствами и сегодняшними настроениями в Лондоне дело кончится для него плохо.

— Я найду предателя, сэр. Пембертон поднял бокал с бренди и произнес:

— Желаю удачи, мой мальчик, она тебе понадобится.

Саймон глотнул содержимое своего бокала — горячий напиток растопил холод в его груди. «О небо! Он надеялся, что не ошибся и Мейтленд, действительно не виновен».

Если его миссия окончится удачно, он может надеяться на возвращение к Эмилии. И, конечно, она никогда не примет человека, виновного в том, что ее отца отправили на виселицу.

Он посмотрел на оставшуюся в бокале жидкость, сверкающую янтарным блеском, похожим на глаза Эмилии. Задание, которое вполне может стоить ему жизни, будет выполнено. Но сейчас он может думать лишь о золотых глазах богини, зажегшей пламя в его сердце.

«Спокойно, дружище, хватит думать об этом. Слишком многое поставлено на карту».

И все же он должен увидеть ее, хотя бы на расстоянии.

Эмилия проснулась неожиданно, оттого что ее сердце вдруг учащенно забилось в груди. Она села в кровати, хватая ртом воздух и вздрагивая от ужасного сна. Шеридан в огне. Тянущийся к ней, зовущий ее. Господи, за что эти муки! Она постоянно видела его в своих снах. И всегда он погибал.

Эмилия прижала руки к груди, стараясь ослабить боль. Шеридана больше нет. Они погребли его останки в семейной могиле, замуровав под мраморной доской с выбитым на ней именем, которое ему не принадлежало. Но воспоминания нельзя похоронить, они были с нею все время. И усиливались ночью. Временами Эмилия просыпалась, крепко сжимая в руках подушку и представляя его объятия, его тепло, а потом приходила в себя окончательно и ощущала пустоту и страсть такой силы, что боялась умереть. А потом являлись кошмарные видения.

Она отбросила покрывало, встала и подошла к окну, чувствуя, как дрожат ее ноги, Холодный ветер, напоенный ароматом роз, ворвался в комнату, едва она распахнула створки. Эмилия прислонилась к оконной раме, жадно вдыхая влажный воздух.

Большую часть дня шел дождь. Но теперь небо прояснилось, обнажив серп убывающей луны, Равенвудский замок стоял, как бледный призрак, свидетель несбывшихся надежд. Молодая женщина приподняла крышку маленькой шкатулки, стоявшей на ее столике, и яркие звуки вальса ворвались в прохладный ночной воздух, дразня ее воспоминания.

От страстного желания у нее защемило сердце, лишенные жизни мечты застыли, словно посередине лета наступили зимние холода. Лунный свет заливал серебром листья дуба, возвышавшегося рядом с домом. Кажется, прошла вечность с тех пор, как мужчина, так и не назвавший своего настоящего имени, рисковал здесь своей жизнью ради нее.

Под деревом что-то зашевелилось. Эмилия замерла, вглядываясь в темноту и думая, что ее воображение играет с ней шутки. Но лунный свет, проникавший сквозь листья, помог ей различить движение тени. Там явно кто-то стоял! Мужчина!

Эмилия затаила дыхание, ее сердце забилось так громко, что человек, стоявший у скамьи, мог услышать его. Эта тень была так знакома! Эмилия наклонилась вперед, стараясь получше рассмотреть эту тень. Человек был высоким и то, как он стоял — гордо и самонадеянно, — напомнило ей…

Этого не может быть!

Она хотела вздохнуть, но не могла. Волнение сдавило горло. Лунный свет коснулся его широких плеч, узкого бедра — она знает этого мужчину! Каждый дюйм его тела, каждый шрам! Однако ей известно и то, что он мертв. Но лунный свет и тени опровергали реальность. Эмилия всем сердцем хотела, чтобы эта реальность оказалась ложью. На мгновение она подумала, что видит призрак.

— Кто вы? — ее голос звучал странно от охватившей ее надежды. Но она заметила, как человек напрягся, как помедлил, прежде чем сделать шаг в тень. — Подождите!

Эмилия повернулась и выбежала из комнаты. Ее ночная рубашка развевалась на ветру, когда Эмилия выскочила из дома. Прохладная роса на траве охладила ее голые ноги, когда она бежала к дубу. Но, еще не добравшись до места, она знала, что найдет там пустоту, наполненную тенью.

— Все в порядке, мэм?

Эмилия подпрыгнула от неожиданности.

— Прошу прощения, мадам, — сказал Дигби, выходя из тени рядом с домом. — Я не хотел вас испугать.

Эмилия прижала руки к груди и пристально смотрела на слугу.

— Что вы делаете здесь? Дигби поднял глаза к звездам, лунный свет упал на его улыбающееся лицо.

— Я люблю смотреть на звезды.

— Как долго вы тут стоите?

— Около получаса.

— Около получаса… Вы, должно быть, видели здесь высокого мужчину. Кто это был?

Дигби недоуменно посмотрел на молодую женщину.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мадам?

— Тут под деревом стоял человек. Я видела его!

Дигби нахмурился:

— Прошу прощения, но я никого не видел. Эмилия зябко передернула плечами, но она дрожала не только от ночной прохлады.

— Вы в этом уверены?

— Да, мадам.

Она кого-то видела, в этом Эмилия была уверена, однако рассудок подсказывал ей, что это все могло оказаться просто плодом ее воображения. Она повернула к дому. Но и в комнате ее не ждало утешение. Тут оживали воспоминания и страх потерять рассудок.

На следующее утро Эмилия пересматривала одежду, висевшую в гардеробе. Не было никакого смысла хранить все эти вещи — они были сшиты для мужчины, который их уже никогда не оденет. «Приходской священник распорядится ими с пользой», — подумала она.

— Она убеждала себя, что именно так надо поступить. Для своего же блага ей надо прекратить жить прошлым.

— Ну скажи мне, почему у меня такое чувство, будто я предам тебя, отдав эти вещи? — прошептала Эмилия. Она нежно погладила изумрудный халат, украшенный золотой тесьмой. — Мой милый самозванец, — в ее голосе звучала боль, — ты, наверное, развеселишься, узнав, что я полюбила тебя до того, как ты потерял память. Я полюбила смелого воина, который вторгся в мою жизнь и перевернул все вверх дном.

Слезы застилали ей глаза; она взяла халат в руки и прижалась щекой к прохладной ткани, чувствуя его запах, а затем, зарывшись в шелк, вдохнула полной грудью.

— Мне так не хватает тебя. — Слезы потекли по ее щекам. — О Боже, как мне не хватает тебя!

Она невольно закачалась, шелк впитывал ее слезы, и вместе с ними уходили ее силы. Эмилия прислонилась к стене, но ноги отказывались держать ее, она опустилась на пол.

Проходили дни, но боль оставалась такой же острой, как и в тот момент, когда ей сказали, что он мертв. Никогда в жизни ей не было так больно. Погрузившись в свои мысли, Эмилия не услышала, как в ее комнату вошла бабушка.

— Моя девочка, — прошептала леди Геррит, касаясь плеча Эмилии.

Эмилия вздохнула, тщетно пытаясь остановить слезы, лившиеся у нее из глаз.

— Прости, — прошептала она. — Я не понимаю, что со мною.

— Все в порядке, бедная моя, — пожилая женщина опустилась рядом с ней на колени и обняла Эмилию за дрожащие плечи. — Если бы ты не плакала, потеряв его, я подумала бы, что с тобой что-то не так.

Эмилия опустила голову на плечо бабушки, найдя утешение в ее теплых объятиях.

— Мне плохо без него.

— Я знаю, моя девочка. — Леди Геррит прижала к себе внучку и покачала как маленького ребенка. — Мне тоже его не хватает.

— Мне кажется, что есть люди, которым надо сказать о его смерти. Его семье. Но мы не знаем даже его имени.

— Мы были его семьей, Эмилия.

— Я думала, что слезы помогут, — Эмилия вытерла глаза, — мо они не помогают. Боль не уходит.

— Тебя излечит только время, — прошептала леди Геррит. — Со временем ты придешь в себя.

Эмилия посмотрела на шелковый халат, который все еще сжимала в руках, — дракон смотрел на нее своими золотыми глазами.

— Прошло так мало времени. А графиня убрала волосы с лица внучки и нежно сказала:

— Постарайся не думать о том, что вы разлучены. Думай о том счастье, что он был у тебя, любил тебя, пусть и недолго.

— Я знаю, мне нельзя жить прошлым, бабушка. Прошлой ночыо я видела его. Он стоял у дуба под моим окном.

Геррит положила на плечо Эмилии руку:

— Кого ты видела? Эмилия всхлипнула:

— Шеридана.

Геррит немного помолчала, ее рука сжала плечо внучки.

— Это был сон.

— Нет, — Эмилия посмотрела на бабушку. — Я проснулась от страшного сна, приснившегося мне.

— У тебя снова начинается жар? Эмилия сжала в руках халат.

— Я видела, как он стоит в огне, но не могла пробраться к нему. Тогда проснулась, встала с кровати, а потом подошла к окну и увидела его.

— Эмилия, ты не могла его видеть!

— Но я видела! Однако когда я выбежала, то встретила слугу. Он не заметил никого.

— Ну, вот и ответ. — Леди Геррит утерла слезы Эмилии платком. — Слуга и был нашим призраком.

— Нет, человек, которого я видела, был стройным и высоким. Он не похож на Дигби. Геррит сжала платок в ладони.

— Тогда это просто проделки лунного света.

— Я кого-то видела. Я знаю это!

— О моя дорогая девочка, — леди Геррит крепче прижала Эмилию к себе, — ты плохо выспалась. И прошлой ночью твои сны вывели тебя из состояния душевного равновесия. Ты видела лишь ветви дерева в лунном свете. Вот и все.

Эмилия внезапно почувствовала себя такой усталой, такой разбитой.

— Ах бабушка, возможно, ты и права.

— Конечно. Вот увидишь, все наладится. Тебе просто нужно немного отдохнуть.

Эмилия постаралась улыбнуться:

— Я рада, что ты здесь.

— А я рада, что могу тебе помочь. — Графиня поцеловала внучку в припухшие от слез глаза. — Я хочу взять твою мать и Анну и поехать за покупками, чтобы немного развеяться. Думаю, что нам пора обновить гардероб твоей сестры.

— Бедная Анна! Именно теперь, когда она готова выйти в свет, семья погружена в траур.

— Анна все понимает. А через два месяца, когда траур закончится, я обещаю открыть свой дом в Бате и взять Анну.

Эмилия улыбнулась:

— Понимаю, как она себя чувствует.

— Ты должна отправиться с нами. Эмилия выпрямилась.

— Я не уверена, что буду вам хорошей компанией.

Но леди Геррит похлопала ее по плечу:

— Тебе надо немного отвлечься.

— Да, пожалуй, ты права, бабушка.

— Пошли, — леди Геррит встала и протянула руку Эмилии. — Я не допущу, чтобы тебе досаждали расспросами.

Во время поездки настроение Эмилии действительно улучшилось. Бат сиял в ярком солнечном свете. Городские улицы заполнились красиво одетыми мужчинами и женщинами, прибывшими сюда к началу сезона. Анна была возбуждена и полна ожидания перед первым появлением в свете.

Странно, как все меняется при дневном свете. Когда Эмилия сидела с семьей в чайной комнате Ассамблеи, купаясь в солнечных лучах, слушая Моцарта в исполнении струнного квартета, все смятение ночи исчезло, словно наваждение. К тому времени, как они покинули чайную, Эмилия убедила себя в том, что ночной призрак и правда оказался простой игрой воображения. Так было легче.

— Эмилия, как ты посмотришь, если я выберу смелые цвета, как и ты? — спросила Анна, когда они добрались до дома графини Уитком, одного из изысканных в Бате.

Эмилия улыбнулась:

— Уверена, мы найдем тебе твой собственный стиль.

Анна повернулась к матери:

— Я надеюсь быть такой же оригинальной как Эмили.

Одри обняла дочь:

— Дорогая, ты станешь настоящим открытием сезона.

Эмилия не сразу вошла в магазин, где уже скрылись мать с Анной. Внезапно показалось, что кто-то смотрит ей в затылок. Она оглянулась. Люди прогуливались мимо роскошных витрин магазинов. Дамы закрывались от яркого солнечного света зонтиками, джентльмены прогуливались рядом с ними, опираясь на трости, и в этой толпе Эмилия заметила мужчину.

Он стоял у входа в летнее кафе, был высоким, широкоплечим и на нем был такой же утренний сюртук, как и на большинстве джентльменов. Но что-то в нем было иное, какая-то аура, которой не хватало остальным мужчинам. Он смотрел на нее глазами, черными, как ночь. Ее сердце замерло, затем застучало так, что у Эмилии перехватило дух. Это не мог быть Шеридан. Воспоминание о случившемся пронеслось у нее в мозгу с такой же неумолимостью, с какой пламя забрало его у нее. Шеридан мертв. И все, что осталось от него, было погребено в семейной могиле Мейтлендов.

Цвет волос этого мужчины был каштановым, и он носил бороду. Эмилия вновь и вновь уверяла себя, что незнакомец не похож на того, кого она так любила, но ей никак не удавалось прогнать от себя чувство родства с ним.

— Эмилия, что случилось? — леди Геррит прикоснулась к ее груди. — Ты побледнела как привидение!

— Вон тот человек, в конце улицы… — едва слова слетели с ее губ, как он исчез в толпе, словно растворился среди прогуливавшихся прохожих.

— Какой человек?

— Он ушел. — Эмилия пристально всматривалась в толпу.

— Эмилия! — Леди Геррит схватила внучку за руку и едва успела удержать, когда мимо прогрохотал экипаж.

Эмилия отошла в сторону, прижимая руку к бьющемуся сердцу. Она взволнованно перевела дыхание и затем, вместе с бабушкой, направилась к магазину, успев все же еще раз оглянуться. У входа они остановились перед витриной с платьями.

— Что заставило тебя задержаться? — нарушила, наконец, молчание графиня.

— Кто-то наблюдал за мной.

— Что? — леди Геррит недоуменно посмотрела на внучку.

Эмилия облизнула пересохшие губы:

— Мужчина, какой-то мужчина. Леди Геррит посмотрела на улицу;

— Какой мужчина?

— Он исчез в тот момент, когда заметил, что я смотрю на него. — Эмилия потерла свои похолодевшие руки. — Бабушка, он показался мне таким знакомым.

Бабушка пристально посмотрела в глаза Эмилии:

— И как ты думаешь, кто это был?

Эмилия покачала головой — разве можно объяснить, что она вновь увидела призрак.

— Не знаю… — сказала наконец она. Леди Геррит тяжело вздохнула:

— На кого он был похож?

— Он был высоким. — Эмилия успела заметить в его глазах нечто неуловимое — страстное желание, которое она не забудет до конца своей жизни. О небо, но это не мог быть Шеридан. Вероятно, ее разум играет с нею злые шутки. — У него была борода и ярко-каштановые волосы. — Внезапно Эмилия успокоилась — это описание совсем не совпадало с портретом ее любимого.

Леди Геррит улыбнулась, увидев знакомых дам, тоже зашедших в магазин, а затем добавила:

— Да, это кто-то незнакомый.

— Не знаю никого с такой внешностью; — Эмилия постаралась улыбнуться. — Извини, бабушка. Похоже, я стала излишне нервной.

— Чепуха! Ты просто устала, детка. — Леди Геррит улыбнулась, считая разговор исчерпанным. — Пойдем и купим что-нибудь экстравагантное.

«Я становлюсь неосторожным», — подумал Саймон. А в его положении неосторожный человек все равно, что мертвец. Ему не следовало отправляться заЭмилией в Бат. Она узнала его. Он был уверен в этом. Она смотрела прямо на пего. А он знал, что часть его души желала, чтобы Эмилия узнала его под этой маской, он хотел верить, что связывающие их узы сильнее обмана, сильнее всякой лжи, которая разделяет их.

«Неисправимый глупец». Ему нужно было перестать думать об Эмилии и сосредоточиться на своем задании. Саймон сделал глубокий вдох и с досадой подумал о том, куда его занесло. Он сидел в пабе, заполненном густым дымом сигар и трубок, смешанным с запахом несвежего пива, пролитого рома и грязных тел. Любой из присутствующих мог оказаться врагом, но только один мог узнать его.

— Могу я что-нибудь сделать для вас, мистер, — девушка с соломенными волосами так близко подошла к Саймону, что ее мягкие большие груди коснулись его плеча, когда она ставила на стол пивную кружку. Она улыбнулась ему, оглядев его широкие плечи и грудь, и вздохнула: — Это будет очень приятно для меня.

Саймон опустил на ее поднос монеты.

— Не сейчас.

Она подмигнула ему:

— Я буду ждать, красавчик. Женский смех раздался среди глухого шума мужских голосов. В другом углу паба Саймон заметил еще одну девушку, медленно спускавшуюся по лестнице. Он уже видел ее, когда входил в паб, тогда она помогала подвыпившему матросу пройти к выходу. Без сомнения, эта особа уже обчистила карманы бедняги, оставив того одного на грязной кровати.

За семнадцать лет службы в армии Саймон привык к подобным вещам. Впервые он встретился с женщиной именно в такой таверне. Тогда ему было четырнадцать лет. Этот опыт стоил ему расцарапанной спины, вшей и тумана в голове. Но это был хороший урок.

Саймон откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на человека, сидевшего напротив и осушавшего вторую кружку с тех пор, как они встретились с ним несколько минут назад.

— А-а-х! — Греди поставил пустую кружку на грязный дубовый стол и вытер рукавом губы. — Чертовски хорошее пиво.

— Греди, я сказал моему приятелю, что ты можешь ему помочь. — Дигби наклонился вперед и положил на стол руку. — Ну так как? Поможешь?

— Возможно. — Греди засопел, потер рукой подбородок, его попытка сбить Саймона с толку не удалась из-за выдававшего его блеска в глазах. — Мой капитан сказал, что готов встретиться с вами.

Саймон изобразил на лице улыбку:

— Когда?

— Завтра. — Греди провел языком по зубам и, сморщившись, посмотрел на Саймона. — Где вы остановились?

— Гостиница «Красный лев».

Греди кивнул:

— Потрясающе!

Именно по этой причине Саймон поселился в дорогих номерах. Он хотел, чтобы контрабандисты поверили, будто он состоятельный американец, который желает купить оружие для доставки в Штаты.

— Я буду прогуливаться около вашей двери ровно в десять. И провожу вас к капитану. — Греди встал. — Приходите один. Мой капитан не хочет видеть никого из ваших друзей. Понятно?

— Да, — Саймон потер большим пальцем грубую ручку своей пивной кружки и посмотрел вслед Греди.

Тот шел к выходу — невысокий и плотный, — прокладывая дорогу сквозь толпу и похожий на терьера среди кроликов, Интересно, сколько посетителей этого паба связаны с контрабандой и могут стать его добычей?

Хищник и его добыча.

— Не нравится мне все это, — произнес Дигби, — Почему он хочет, чтобы вы пришли один?

— Думаю, он боится, чтобы я не оказался офицером таможни. — Саймон выпил пиво, и сильный горький привкус остался на языке.

— Не знаю, как вы справитесь, сэр. Вы что, совсем не волнуетесь?

Только глупец смотрит беззаботно в лицо опасности. Саймон знал о риске, связанном с поисками истины, он не хотел умирать, никогда не хотел. В минуты опасности он всегда ощущал волнение и острое возбуждение, и эти чувства сохраняли ему жизнь все прошедшие годы.

— Сейчас не время быть в одной связке.

— О да, сэр, просто… — Дигби нахмурился, и его густые брови сошлись над горбатым носом. — Если бы не вы, я и весь наш отряд остался бы там, на кровавых полях сражений. Я не забуду, как вы в одиночку схватились с французами и дали нам возможность прийти в себя. И я помню, как пуля попала вам в плечо. Это…

— Вы что, собираетесь вспоминать всю мою военную карьеру?

Дигби покачал головой:

— Нет, сэр, но хочу сказать, что иногда в вас нет должного страха, которым обладает любой нормальный человек.

Саймон усмехнулся:

— Так вы хотите сказать, что я немного сумасшедший?

— Нет, я хочу сказать, что слишком опасно действовать таким образом. Там может быть ловушка. И вы окажетесь в лапах смерти.

— Это точно. — Саймон снова усмехнулся другу. — Но это единственная возможность узнать все наверняка.

 

Глава 22

Эмилия остановилась возле фамильного склепа и почти сразу ощутила странное покалывание в спине. Она оглянулась, уверенная, что кто-то находится поблизости и наблюдает за ней, однако не заметила никого за гранитными памятниками и мраморными надгробиями; никто не скрывался за мощными дубами и ивами, бросавшими тень на приют усопших.

Эмилия покачала головой, в душе ругая себя за свои мысли. Три ночи подряд она не спала, выглядывая в окно и ожидая нового появления призрака. Три! Но ей не удалось увидеть хотя бы тень этого призрачного гостя.

Все это было странно. И надо сказать, — это ее разочаровало. Возможно, ей хотелось верить, что душа Шеридана вернулась. Возможно, она хотела убедиться, что хоть какая-то часть его останется с ней навсегда. Без него один день сменялся другим, таким же пустым и ненужным.

По листьям деревьев пробежал легкий ветерок. День был прекрасный — мягкий, теплый и тихий. Самый подходящий день для пикников и прогулок по берегу реки или моря. Возможно, именно поэтому она и пришла сегодня сюда, как и все предыдущие дни, после того как проводила мужчину, известного ей под именем Шеридана Блейка, в это тихое место. Она приходила, чтобы быть ближе к нему и повстречаться хотя бы так с тем, что от него осталось.

Эмилия потянула за медную ручку, и дубовая дверь со скрипом отворилась, впустив прохладный влажный летний воздух. Солнечный свет ворвался в распахнутую дверь, вбив золотые клинья в тени могил. Эмилия последовала за золотыми лучами к тому месту, где покоился его прах. Вот они — урна, оградившая его от мира, и имя, высеченное на мраморе. Вот все, что осталось от человека, явившегося к ней из ее грез.

Здесь были погребены ее прабабушка и прадедушка; ее брат, умерший сразу после своего рождения, двадцать лет назад, тоже покоился здесь. А пройдет время, и она займет здесь свое место, рядом с человеком, которого полюбила и вначале боялась сама признаться в этом.

Эмилия положила руку на мрамор, под которым были заключены его останки. Прикасаясь к холодным камням, она страстно желала хотя бы на секунду вновь ощутить тепло, навсегда ушедшее от нее.

Эмилия с большим трудом мирилась с реальностью, ей казалось невозможным, что она больше не увидит его лица, не услышат его голоса, никогда не почувствует прикосновения его рук. Даже теперь она просыпалась каждое утро в надежде, что увидит его рядом с собой. А ведь ей предстояло прожить еще так много лет, столько раз просыпаться утром от пустых снов и заполнять столько пустых часов. И все они, собранные воедино, не смогут сравниться ни с одним из дней, которые они провели вместе.

Эмилия протянула руки к высеченным буквам.

— Мы так мало были вместе. Но в эти моменты я жила, как во сне. И я никогда не забуду тебя, я не перестану любить тебя. — Она закрыла глаза, полные слез; слезы не помогали, ее боль не утихала.

Саймон стоял позади гранитного монумента в тени высокого ясеня. Он увидел, как Эмилия вышла на свет, — она была такой хрупкой, воздушной, бледное лицо оттенялось бледным муслином. Под ее прекрасными глазами легли темные круги. Даже на расстоянии он ощущал тяжесть ее печали.

На одно мучительное мгновение ему захотелось выдать себя; он боролся с собой, с желанием подбежать к ней, заключить в свои объятия. Но Саймон знал, что, в первую очередь, Эмилия любит своего отца. И страшно представить, что случится, если ей станет известно о том, в чем подозревают Мейтленда. Если же Мейтленд узнает о цели его миссии, он может лишить его шанса найти настоящего преступника. Саймон ударил кулаком по гранитному памятнику, подумав обо всех молодых людях, которые смотрят в лицо смерти на полях сражений. Он не мог поставить под угрозу выполнение своего задания, не мог возвратиться в жизнь Эмилии, находясь на полпути к смертельной опасности. Эмилия не вынесет второй смерти любимого.

Чувство долга диктовало свои условия. Этот долг может лишить его единственной женщины, которую он полюбил. И это задание может стоить ему жизни.

Вместо того чтобы вернуться к себе в комнату, Эмилия побрела к замку. Там она всегда ощущала какое-то умиротворение. Дух лорда и леди Равенвуд охранял ее, как любовь матери хранит потерявшегося ребенка. Эмилия взошла на камни, по которым ступали лорд и леди Равенвуд, и дала волю своему воображению. Оно перенесло ее назад, в прошлое. Она ступила на заросшую тропинку и подставила лицо прохладному ветру. Эмилия пришла сюда впервые после пожара. Впервые после крушения ее мечты она смотрела на «камень леди Равенвуд». Эмилия положила руки на камень, впитывая в себя его тепло.

Сквозь облака пробивалось солнце, бросая тени на выгравированный в камне крест. Леди Равенвуд стояла на нем, предпочитая умереть, лишь бы не видеть, как воины ее отца будут убивать мужчину, которого она любила. По-настоящему Эмилия никогда не понимала леди Равенвуд и ее смелого упорства, до сегодняшнего дня. Но теперь ей было понятно, что леди Равенвуд знала, что жизнь без любимого хуже смерти.

Чтобы положить конец войне, нужно быть смелой и убежденной. Смелой и убежденной, чтобы рискнуть своей жизнью ради любимого. Что чувствовала леди Равенвуд, стоя здесь и глядя смерти в лицо?

Не осознавая, что она делает, Эмилия взобралась на гладкий камень. Она медленно поднялась на ноги, еще один миг — и она умрет. Ее сердце забилось, как бы сопротивляясь смерти. Ее ладони стали влажными.

Пролетевший над Равенвудом теплый летний ветерок подхватил подол ее платья, и оно заколыхалось над камнем. Далеко внизу ветер, взметая пыль, пронесся по двору замка.

Эмилия закрыла глаза, представив собравшихся во дворе людей. Сквозь толщу времени она вновь слышала их голоса, уговаривавшие ее отойти назад. И сильный голос любимого громче всех умолял ее остановиться: «Иди ко мне, моя любовь. Ради всего святого, иди ко мне!»

Лорд Равенвуд не понял. Никто не понял, откуда у хрупкой девушки такая решимость. Но Эмилия поняла. Она знала, откуда у девушки появилась ее стойкость, и поддержала ее стремление держаться до конца.

Нет причин продолжать жить дальше. Нет, если он ушел. Один шаг — и она умрет. Один шаг…

Кто-то схватил ее за руку. Эмилия вздрогнула, испугавшись своего сна. Ее нога соскользнула с камня, и она, потеряв равновесие, упала в бездну. Двор поплыл перед ее глазами, и сердце замерло в ожидании неминуемой смерти. Раздался крик. Ее крик. Но она не упала. Молодая женщина вцепилась в стену, стараясь обрести опору. Сильная рука держала ее за талию. Несколько мгновений Эмилия покачивалась на краю пропасти, а через секунду оказалась в объятиях сильных мужских рук и своей спиной почувствовала его мощную грудь. Вздох облегчения сорвался с ее губ, когда она очутилась в относительной безопасности на узкой дорожке. Она упала бы — ослабевшие ноги дрожали, — если бы его руки не подхватили ее, она немедленно упала бы.

— Какого дьявола вам надо здесь, на стене? — потребовал ответа мужчина.

— Я была… — ее голос пропал, когда она взглянула в черные как ночь глаза своего спасителя.

Он сжал ее плечи так, будто ветер мог ее унести, едва он отпустит свои руки.

— Что заставило вас взобраться на эти стены?

Эмилия не сводила с него взора, и сомнения сменялись уверенностью. У нее почему-то сразу появилась уверенность в том, что этот мужчина — Шеридан. Этого, конечно, не может быть. Шеридан погиб. Но перед ней стоял тот самый человек, которого она видела в Бате.

— Одна девушка смогла положить конец войне, стоя на этих стенах, — невнятно пролепетала она. — Я хотела понять, что она чувствовала.

Он посмотрел на нее так, будто Эмилия сказала ему, что хотела полетать.

— И поэтому вы вскарабкались на этот камень?

— Да, — вопреки всем законам логики она задрожала от прикосновения сильных рук, будто ее тело узнало его прикосновения, в то время как разум напрочь отвергал такую возможность. Было полным сумасшествием предполагать, что этот мужчина — Шеридан Блейк. Блейк — мертв. Следует, наконец, смириться с этим!

Этот человек ей не знаком, однако чувства отказывались сдаться логике. В нем было что-то такое, что поддерживало детскую надежду, поселившуюся в ее душе с того дня, как она увидела призрак в лунном свете.

— Черт побери, милая леди! У вас с головой все в порядке? Похоже, что у десятилетнего ребенка больше разума.

Грубый тон его слов хлестнул Эмилию как пощечина. Она смотрела на незнакомца, и ее смущение перерастало в волну раздражения.

— Со мной ничего бы не случилось, если бы вы не испугали меня.

Он нахмурился, глядя на нее.

— Хорошенькое дело. Вы ведь могли разбиться.

— Чепуха, — она высвободилась из его сильных рук, все еще державших ее за плечи и вызывавших эмоции, заставлявшие поверить в чудо. Хватит, Шеридан умер. — Уберите руки!

— Успокойтесь, — незнакомец сделал шаг назад. — Это неподходящее место для ребячества.

— Ребячества?! — Эмилия гневно посмотрела на него. — Как вы осмеливаетесь говорить со мной таким тоном?

Он улыбнулся, и она поймала себя на том, что смотрит на его правую щеку — не появится ли под бородой знакомая ямочка. Ветер пошевелил его каштановые волосы, такие же густые, как у того, но другого цвета.

— Маленькая вспыльчивая особа, вот кто вы! — заявил он.

Эмилия глядела на незнакомца, осознавая исходящую от него силу. Кровь застучала в ее висках. По странной причине она не могла отделить реальность от воспоминаний, надежду — от отчаяния.

— Кто вы? Зачем вы преследуете меня?

— Преследую вас? — Голос Шеридана был бархатным и мягким, в то время как грубый голос незнакомца звучал с явным американским акцентом, — Не понимаю, о чем вы говорите.

— Неужели? — Она сжала кулаки, чтобы не показать, как дрожат ее руки. Этот человек казался похожим на мозаику, части которой не совсем подходили друг к другу. Ее глаза видели одно, а инстинкт подсказал остальное. — Вы были в Бате несколько дней назад. Я узнала вас.

— Да, — он оперся своим широким плечом о стену, вызывающе улыбаясь. — Вижу, что произвел на вас впечатление, моя дорогая. Так всегда бывает с женщинами.

— Почему вы… — она смотрела на него и чувствовала, как в ней нарастает какое-то глухое раздражение.

Внезапно ей захотелось ударить этого странного незнакомца. О небо, она ненавидела его в этот момент! За его высокомерие, за все — кем он был и не был. Он не имеет права так смотреть на нее! Глазами цвета ночи, в которых должна отражаться страсть, а не издевательская усмешка. Он не имеет права быть таким стройным и высоким, и таким широкоплечим. Он не имеет права вмешиваться в ее жизнь и напоминать о потере.

Эмилия даже вздрогнула от переполнявших ее противоречивых чувств. Шеридана нет в живых. Ее внимание к этому высокомерному фигляру — не что иное как следствие нервного напряжения и его сходство с другим мужчиной. Она повернулась — необходимо уйти отсюда как можно скорее.

В своем гневе Эмилия забыла, где находится. Ее нога попала на край осыпающейся стены, она оступилась, потеряла равновесие и, беспомощно всплеснув руками, стала заваливаться в зияющую дыру. Молодая женщина ахнула, сердце громко забилось в груди.

— Осторожно! — Незнакомец схватил ее за руку, оттаскивая назад в безопасное место. И Эмилия почувствовала, что ее гнев куда-то исчез. Она обхватила его рукой и задрожала в сильных объятиях, когда он крепче прижал ее к себе.

— Вы в безопасности, — прошептал он, поглаживая ее по спине. — Я не позволю вам упасть. — Его голос смягчился и стал до боли знакомым, а слова вызвали в памяти сломанный сук и того, кто называл себя Шериданом. Но этого не может быть! Эмоции заглушили разум, едва она вдохнула его запах вместе с теплом его кожи. Она узнала его, и у нее подкосились коленки. Этот мужчина не мог быть Шериданом. Это было невозможно. Неужели?

— Кто вы? — Она смотрела прямо в его черные как ночь глаза.

Он не отвечал, просто стоял, держа ее в своих объятиях, и в его глазах сверкали языки огня. Время остановилось, вызывая все самые сокровенные воспоминания. Несмотря на невозможность, Эмилия отчаянно хотела верить в чудо. Чувствуя, как его руки обнимают ее, ощущая тепло ладоней, проникавшее даже сквозь платье, она всем сердцем хотела верить, что это он, что ее любовь вернулась!

— Кто вы? — прошептала она снова, боясь и радуясь одновременно.

В его глазах на мгновение появилась короткая вспышка боли, но он вновь закрыл лицо маской равнодушия. Хотя он улыбался, его глаза стали бесстрастными, все эмоции бесследно ушли куда-то.

— Саймон Ричардсон, к вашим услугам.

— Саймон Ричардсон, — прошептала она. Он лжет. Эмилия уже не думала о логике. Она знала, что этот человек и есть Шеридан. Она освободилась от его объятий и, чувствуя как ее колотит нервная дрожь, спросила: — Что вы делаете здесь?

— Я осматривал окрестности. Мне рассказывали, что этот замок создан еще в четырнадцатом веке.

Эмилия скрестила руки на груди и глубоко вздохнула, думая, что это остановит ее дрожь. Почему он ей лжет? Почему он явился сюда в таком странном виде? В чем смысл всего этого?

— Вы американец?

— Да, — он снова прислонился плечом к стене. Эмилия внезапно подумала о его уязвимости на поле боя, ведь его рост явно был заметен далеко для всех врагов. — Я прибыл сюда по делам, когда наши страны объявили друг другу войну, и не смог вернуться на родину.

Она заметила, что Саймон Ричардсон встал как можно дальше от края стены. Так поступил бы человек, боящийся высоты.

— Вы здесь с друзьями?

— Нет. Я остановился в гостинице.

— В каком номере? Он усмехнулся:

— Вы что, собираетесь навестить меня?

Эмилия не обратила внимания на его наживку, понимая, что незнакомец просто хочет вызвать ее гнев и тем самым иметь повод закончить разговор. Она положила руку на «камень леди Равенвуд».

Река Айвон, протекающая меж склонов ущелья, виднелась далеко внизу, у подножия замка, и на ее серых водах покачивался один-единственный маленький кораблик.

— Какой прекрасный вид отсюда, не правда ли?

— Да, — Ричардсон не сводил с нее глаз, и Эмилия вдруг подумала о том, что смотрит он на нее вовсе не потому, что пытается флиртовать, а просто из страха высоты. Она попыталась представить его без бороды. А что если она все-таки ошибается?

— Вы не хотите подойти ко мне и посмотреть? — предложила она.

Незнакомец не сразу двинулся в ее сторону. Эмилия наблюдала за ним с замиранием сердца, когда он, упираясь кулаком в стену, посмотрел туда, где находились земля ее отца и их дом.

— Знаете, — вдруг не сдержалась она, — очень странно, но вы напоминаете мне одного человека.

Ричардсон бросил на нее стремительный беспокойный взгляд.

— Кого же?

Эмилия затаила дыхание, а затем сказала:

— Моего мужа.

Он выдержал ее взгляд, не выдав ничем себя и не изменив выражения лица.

— Ваш муж счастливый человек, если у него такая красивая жена.

— Мой муж умер, — Эмилия проглотила подкативший к горлу комок. — По крайней мере, все думают, что он погиб при пожаре. Его тело так сильно обгорело, что ничего не удалось опознать.

Мужчина провел рукой по серым камням.

— Думаю, он нашел бы дорогу домой, если бы был жив.

Эмилия отвернулась, подставляя ветру слезы, навернувшиеся на глаза, — она не могла ошибиться. Этот мужчина — Шеридан.

— Возможно, у него были причины, чтобы исчезнуть. Возможно, он оказался в беде и постарался скрыться, чтобы избежать ее…

— Ваш муж не был преступником?

— Я не знаю. Не думаю, — она посмотрела ему в лицо, надеясь, что сможет выразить глазами всю свою любовь к нему. «Пожалуйста, скажи мне правду. Пожалуйста, прекрати этот маскарад». — Единственное, что я знаю, — это то, что я люблю его. Я хочу, чтобы он вернулся. Не важно, что с ним случилось.

Ричардсон тяжело вздохнул, и в этот момент Эмилия поверила, что он сдастся. Но вместо это-Го он посмотрел мимо нее на сельский пейзаж, где росли ясени и дубы, похожие на призрачных воинов прошлого.

— Если он… выжил в том огне… если он не вернулся… то вы должны верить, что у него… были серьезные причины.

— Почему? — прошептала она, и голос выдал ее страдания.

Он не сразу ответил, но на его лице не отразилось никаких эмоций. Однако грубый голос стал мягче:

— Я уверен, что он все расскажет вам, если вернется.

Слеза скатилась по ее щеке.

— Вы думаете, он вернется ко мне?

Саймон неожиданно нежно коснулся ее щеки, вытирая слезу, и сказал:

— Если он жив, то держу пари, что никакой дьявол не отнимет вас у него.

 

Глава 23

Эмилия ходила взад и вперед по комнате бабушки, останавливаясь у окна, отчего желтая тяжелая штора покачивалась.

— Это Шеридан, бабушка. Я уверена — это он.

Леди Геррит повернула голову, наблюдая за Эмилией, остановившейся на этот раз у камина.

— Зачем было Шеридану инсценировать собственную смерть?

— Я не могу утверждать точно, — Эмилия повернулась и проследовала к окну, — но мужчина, который появился здесь под именем Шеридана Блейка, был в беде. Возможно, из-за карточных долгов или по какой-то другой причине.

Леди Геррит нахмурилась, но ее глаза нежно смотрели на внучку.

— Но мы нашли в офисе тело, — напомнила она.

— Да. Но его невозможно было опознать.

— Но никто другой не пропал.

— Никто из тех, кого мы знаем.

— Подойди ко мне. — Пожилая графиня подложила подушку в легкое резное кресло рядом с собой и поманила рукой:

— Иди, сядь рядом.

Эмилия скрестила руки на груди. Участливый бабушкин взгляд вызвал у нее легкое раздражение:

— Бабушка, не смотри на меня так. Леди Геррит недоуменно взглянула на внучку.

— Как так?

— Так, будто я несчастное создание, потерявшее рассудок.

— Чепуха. Просто у меня ноет шея, когда я смотрю, как ты ходишь туда-сюда. Боюсь, что скоро протопчешь дорожку в ковре.

— Хорошо, я не хочу, чтобы ты волновалась из-за ковра, особенно когда я обсуждаю самое важное в моей жизни. — Эмилия проследовала к креслу и опустилась на подушку рядом с бабушкой.

Леди Геррит несколько мгновений внимательно смотрела на Эмилию, прежде чем заговорила:

— Тебе хочется верить, что Шеридан еще жив. Поэтому ты убедила себя, что американец — это тот, кого ты любишь и кто восстал из могилы.

— Если бы ты была сегодня там и видела этого человека, уверена, что ты поняла бы меня. Леди Геррит вздохнула:

— Это не имеет смысла.

— Возможно, имеет.

Эмилия наклонилась вперед, борясь с желанием встать и вновь пройтись по комнате, она была преисполнена неуемной энергии, зажженной надеждой и ожиданием.

— Что если Шеридана кто-то преследовал? Что если у них произошла стычка той ночью? Они могли бороться и перевернуть масляную лампу. Шеридан мог успеть уйти, а тело принадлежало тому, другому человеку.

Леди Геррит смотрела на Эмилию широко раскрытыми от удивления глазами.

— Эмилия, моя девочка, у тебя всегда было слишком богатое воображение.

Эмилия застонала от отчаянья, понимая, что не может убедить бабушку.

— Саймон Ричардсон — это Шеридан Блейк. Я знаю это.

Леди Геррит положила руку на плечо Эмилии:

— Успокойся.

Эмилия сжала руки.

— Я спокойна, — произнесла она слишком громким голосом.

— ' Хорошо. — Графиня постукивала своим сложенным веером по коленке. — Пусть будет так, как ты предполагаешь. Но почему Шеридан не пришел к нам? Почему позволил нам поверить, что он мертв?

— У меня есть кое-какие соображения по этому поводу.

Леди Геррит подняла глаза к небу.

— Я так и думала.

Эмилия не обратила внимания на отсутствие энтузиазма у бабушки. У нее его хватило на двоих.

— Шеридан мог испугаться, что его арестуют, если он придет. Ведь человек погиб. И он был в ответе за это.

Леди Геррит немного подумала и сказала:

— Непохоже: он всегда мог сказать, например, что этот человек украл у него деньги.

Эмилия облокотилась на спинку кресла, не зная, как возразить.

— Это верно. Но можно предположить, что врагов было несколько. Человек в офисе мог быть одним из банды.

Графиня заморгала:

— Банда?

— Да, — Эмилия потерла ладони, чувствуя, что в ее догадке есть зерно истины. — Они могли находиться рядом и поджидать его. Потому что они знали, что был убит один из их людей, а не Шеридан.

Леди Геррит открыла веер и стала обмахиваться.

— Ты хочешь сказать, что Шеридан связался с контрабандистами или с кем-то еще?

— Контрабандистами! Конечно! — Эмилия хлопнула в ладоши, радуясь, что сложила все части головоломки. — Почему я сразу не подумала об этом? О, не знаю. Может быть, потому, что это так странно. Нет. В этом есть смысл. — Эмилия повернулась на подушке и посмотрела прямо на бабушку. — Разве ты не понимаешь? Именно поэтому он и не смог вернуться. Это означало поставить всю семью под огромный удар. Я уверена, он хотел избавить пас от опасности. Геррит покачала головой:

— Он даже не помнил своего имени, когда начался этот пожар. Как он мог знать, что связан с контрабандистами?

— Они сами сказали ему об этом.

— Они сказали?

— Если у него произошла стычка тем вечером, значит, они все рассказали Шеридану. — Эмилия сделала глубокий вдох; она ощутила боль в груди, понимая, что он должен был почувствовать. — Подумай о том, через что ему довелось пройти. Он потерял память. За ним гнались убийцы, и не к кому было обратиться за помощью!

— Эмилия, ты не должна так расстраиваться.

— Я понимаю, почему он следовал за мной: он хотел меня видеть, но старался держаться на расстоянии, он не хотел подвергать меня опасности.

Леди Геррит закрыла глаза. Некоторое время она шевелила губами, будто тихо молилась о чем-то, а затем, с жалостью и беспокойством, посмотрела на внучку:

— Эмилия, тебе нужно отдохнуть.

— Нет. Мне надо найти его. — Эмилия вскочила на ноги. — Необходимо отправить Бимиша в город. Он должен проверить все гостиницы.

— А если он никого не найдет? — спросила графиня.

Эмилия повернулась к окну и посмотрела на древний замок, возвышавшийся на далеком холме.

— Когда я найду его, то обниму и скажу, что пройду с ним сквозь все преграды. Леди Геррит застонала:

— Эмилия, ты не должна так надеяться. Этот Саймон Ричардсон может действительно оказаться тем, за кого себя выдает.

Эмилия улыбнулась, ощущая ту степень нетерпеливого задора, которую всегда испытывала при игре в шахматы, когда объявляла противнику шах.

— Я могу доказать, что это Шеридан.

Бабушка смотрела на Эмилию широко раскрытыми глазами.

— Как ты можешь это доказать?

— Не понимаю, как я не догадалась сделать это вчера. Мне просто нужно было убрать со лба его волосы.

— Убрать волосы?

— Да! — Эмилия убрала с бровей свои локоны. — У Шеридана здесь свежая рана, после моего выстрела.

— Понимаю… — Геррит очень аккуратно сложила свой веер. — Я уверена, что мистер Ричардсон поймет, зачем ты просишь его убрать со лба волосы. И тебе придется сказать, что ты стреляла в своего мужа.

Эмилия нахмурилась:

— Я найду для него другое объяснение. Леди Геррит кивнула:

— Достаточно убедительное, я полагаю.

— Бабушка, пожалуйста! — Эмилия взяла старушку за руку. — Помоги мне! Мне нужно выяснить, кто этот мужчина.

— Эмилия, нельзя же гоняться за каждым, кто покажется тебе похожим на Шеридана.

— Мне нужно знать.

Некоторое время леди Геррит смотрела на свои руки.

— А ты не думаешь, что этот мужчина может оказаться братом Шеридана?

— Его брат?!

— Он американец. — Леди Геррит нежно посмотрела на Эмилию и мягко сжала руку внучки. — А Блейк рассказывал нам, что его мать живет в Америке с новым мужем и у нее есть дети.

— Нет. — Эмилия задрожала от такой возможности, которую она не хотела признавать. — Этот мужчина — Шеридан. И если ты не поможешь мне найти его, я сделаю это сама.

Графиня вздохнула:

— Да, в этом я уверена. Эмилия сжала руку бабушки:

— Так ты поможешь?

Геррит провела ладонью по щеке внучки:

— Моя дорогая девочка. Надеюсь, что ты сможешь смириться с правдой, когда узнаешь ее.

Эмилия улыбнулась, поняв, что ее бабушка поможет ей, как делала это всю жизнь.

— Нет ничего другого, чего я так сильно хотела бы, как жить, зная правду. А правда в том, что человек, которого мы знаем как Шеридана Блейка, — жив!

Саймон стоял перед зеркалом в номере «Ред Лайен Инн» и рассматривал свою фальшивую бороду. Эмилия узнала его, несмотря на маскировку. Она смотрела па него глазами, в которых были боль и тихое требование правды. А он не мог сказать ей этой правды. О небо, когда все кончится, он будет молиться, чтобы она простила его.

— Не осуждаю вас, но разве вы считаете ваше решение так близко подойти к мисс Эмилии мудрым?

Саймон посмотрел в зеркало на Дигби.

— Мне показалось, что она готова прыгнуть вниз.

Дигби тяжело вздохнул:

— Да, сэр, она ужасно чувствует себя с тех пор, как вы ушли. Я не могу смотреть на нее.

У Саймона сжалось сердце, когда он подумал, что стал виновником ее страданий и душевной боли. Если повезет и его миссия будет закончена, быть может, ему будет позволено провести остаток своей жизни с это женщиной. И тогда он постарается, чтобы улыбка никогда не сходила с ее губ.

— Как вы думаете, что мисс Мейтленд предпримет теперь?

Саймон расправил концы платка, обвязанного вокруг шеи, и обдумывал действия Эмилии при ее таком активном воображении. Она придумала себе мужа. Одному Богу известно, что она сделает теперь.

— Я не удивлюсь, если она пойдет по моему следу. Будем надеяться, что задание будет выполнено к тому времени, как ей удастся меня разыскать.

— Сэр, если мисс Мейтленд узнала вас, несмотря на измененную внешность, то и контрабандисты смогут сделать это.

Саймон осторожно расправил белый накрахмаленный шелк, завязанный простым, но популярным в Америке, способом.

— Мисс Мейтленд знала меня немного лучше, Дигби.

Дигби поджал губы:

— Контрабандисты очень подозрительный народ, они скорее перережут вам горло, чем упустят этот шанс.

— Я намерен предложить им хорошую возможность заработать много денег. Я не думаю, что они перережут мне горло.

— Если не догадаются, что вы правительственный агент. Один раз они уже попытались это сделать. Боюсь, что вам не повезет.

— У меня нет выбора. — Саймон достал свои часы из кармана жилета. Вскоре ему предстояло вновь вступить в смертельную схватку, но впервые он мог потерять в случае неудачи нечто даже более важное, чем жизнь, — Эмилию. Однако если он не найдет настоящего предателя, то Хью Мейтленд, вероятнее всего, окажется в руках палача. Саймон захлопнул часы и положил их обратно в карман своего бледно-голубого жилета. — Пора.

Он надел элегантный приталенный сюртук, и тонкая шерсть облегла его стройную фигуру. Если повезет, то контрабандисты увидят в нем обыкновенного богатого американца. Если нет, он вполне может закончить свою жизнь в качестве приманки для рыб.

— Дигби, если у вас есть лучшее предложение, как нам раскрыть предателя, то я с удовольствием выслушаю вас.

Свет масляной лампы, горевшей на стене рядом с Дигби, осветил его лицо, прорезанное глубокими морщинами. Он с затаенной нежностью смотрел на Саймона.

— Если не возражаете, сэр, то я хотел бы сказать, что иногда вы слишком неосторожно подставляете свою шею под удар.

Саймон улыбнулся, оценив эту трогательную привязанность.

— На карту поставлена не только моя жизнь. Если я не вернусь с доказательствами, Пембертон арестует Хью Мейтленда.

Дигби кивнул:

— Я буду ждать вашего возвращения, сэр.

— Нет, я хочу, чтобы вы вернулись в дом Мейтлендов.

— Но, сэр…

— Вы же говорили мне, что контрабандисты очень подозрительны; и если они увидят, что я привел с собой друга, то решат избавиться от нас обоих.

Дигби тяжело вздохнул:

— Я чувствовал бы себя лучше, если бы смог принять личное участие во всем этом. Саймон похлопал Дигби по плечу.

— Если что-нибудь будет не так, не останется времени для спасения. Дигби кивнул:

— Будьте осторожны, сэр.

— Хорошо, я не собираюсь во второй раз присутствовать на собственных похоронах.

Эмилия так сильно натянула поводья, что ее конь поднял голову и громко заржал.

— Прости, Артур, — прошептала Эмилия и потрепала гнедого по холке. — Боюсь, что у меня пошаливают нервы.

Она смотрела вдоль улицы на гостиницу «Ред Лайен Инн», прячась в тени и чувствуя себя кроликом, спрятавшимся в коре. Быть может, было бы лучше последовать совету бабушки и дождаться утра, чтобы завершить свои поиски правды. Эмилия даже не могла себе представить, что скажет леди Геррит, когда узнает, что внучка, как вор, выскользнула из дома, чтобы встретиться с мужчиной в гостинице. Ее даже передернуло при мысли об этом.

Что она будет делать, если кто-нибудь увидит ее здесь? Магазины уже закрыты. Если она хочет встретиться с тем мужчиной, то лучше сделать это сейчас, однако Эмилия оставалась в тени. Что ему сказать? Что если Саймон Ричардсон действительно американец?

Грохот колес экипажа по мостовой прервал ее мысли. Эмилия спряталась в тень и увидела, как черный городской экипаж, запряженный четверкой гнедых, остановился у уличного фонаря напротив гостиницы. Свет лампы блестел на лакированной поверхности экипажа. Но хотя экипаж был явно частным, на дверцах кареты не имелось никакого геральдического герба.

Эмилия нахмурилась, глядя на кучера, фигура которого ярко вырисовывалась в свете фонаря. На облучке такого элегантного экипажа следовало бы находиться кучеру в ливрее, а не маленькому и жилистому человеку в мешковатом сером сюртуке и полосатых бриджах. Ох, этот тип был похож больше на моряка, чем на кучера. Почему на него одели эту странную одежду? Пока Эмилия пыталась решить эту загадку, из гостиницы вышел человек — высокий, весь черном. Сердце Эмилии затрепетало, когда он попал на свет уличного фонаря. Золотые блики коснулись его лица, озарив знакомые ей черты. Это был Шеридан!

— Садитесь, — резкий голос кучера-моряка разорвал прохладную тишину вечера.

Эмилия прикусила нижнюю губу. Такого поведения нельзя было ожидать от кучера, даже если он одет в морскую одежду. Но мужчина, назвавший себя Саймоном Ричардсоном, не обратил на это внимания. Он забрался в экипаж, кучер оглянулся по сторонам, как крыса, принюхивающаяся к запахам кошки.

Эмилия даже затаила дыхание, боясь, что он учует ее запах. А мужчина натянул поводья и пустил лошадей рысью. Эмилия подалась еще больше в тень, когда экипаж проезжал мимо се укрытия.

— У меня плохое предчувствие, — прошептала она, поглаживая коня и глядя вслед удаляющейся четверке, следующей к докам..»

Если Ричардсон — это и есть Шеридан, то он действительно связался с преступниками, и сейчас он в беде.

— Думаю, надо посмотреть, куда они направляются, — прошептала она.

Лунный свет отражался от водной глади реки, и в ней были заметны опрокинутые силуэты зданий и кораблей, высокие мачты и башни церквей. Саймон огляделся и направился за Греди по узкому трапу на корабль. Он увидел только двоих караульных на главной палубе. Или капитан не думал, что Саймон может представлять угрозу, или хотел сбить его с толку.

Охранники едва посмотрели на Саймона, когда тот поднялся на борт, и отвернулись, продолжив разговор. Всем своим видом эти двое демонстрировали лень и беззаботность. Слишком явную беззаботность для тех, кто стоит на посту.

У Саймона закололо в затылке. В эту секунду Греди остановился у двери в каюту капитана.

— У вас есть с собой оружие? Саймон улыбнулся:

— Я бизнесмен. У меня нет причин носить с собой оружие.

Греди хмуро повел бровью.

— И все же я хочу проверить это сам. Поднимите руки.

Саймон сделал, как было велено — поднял руки в стороны. Греди ощупал бока, залез в карманы, проверил ботинки. Удовлетворившись проверкой, он постучал в дверь, а затем, услышав голос, открыл ее и пропустил Саймона вперед.

Греди снял свою грязную шляпу перед мужчиной, сидевшим на кресле с высокой спинкой в углу каюты.

— Капитан Тренч, я привел его, как вы велели.

— Не верю своим глазам! Подожди снаружи.

— Да, сэр, — Греди согнулся, чтобы поклониться капитану, и тихо закрыл за собой дверь.

Капитан Тренч сидел в кресле, обитом алым бархатом, и очень широком, чтобы вместить его грузный зад, положив ноги на подставку, покрытую изящно вышитой материей. Он казался похожим па хищника, жадно пожиравшего свою дичь и выплевывающего попавшие в зубы кости. Он жевал сигару, его темные глаза щурились от дыма, который клубился как серый морской змей вокруг его головы.

— Вы — американец?

— Верно, — Саймон выдержал пристальный взгляд капитана, понимая его тактику запугивания, — у меня есть свои корабли в Бостоне.

Тренч усмехнулся:

— И что же нужно такому богатому американцу от бедного капитана Тренча?

Саймон обвел каюту взглядом. На окнах висели тяжелые алые бархатные шторы, на отделанных красным деревом стенах в золоченых рамах висели картины, написанные маслом, персидские ковры украшали все четыре угла каюты, которая скорее могла находиться на королевской яхте, чем на разбойничьем паруснике.

— Мне кажется, что у вас неплохо идут дела, капитан Тренч.

Тренч усмехнулся и проговорил сквозь зубы:

— Да, верно, но скажите, чего вы хотите от меня?

Саймон подошел к глубокому креслу, что стояло напротив капитана.

— Разрешите присесть?

Глаза капитана заблестели, как у кота, заметившего мышку:

— Рад, что моим гостям нравится здесь, устраивайтесь поудобнее.

Саймон сел и перебросил ногу на ногу, заставив себя принять непринужденную позу, У него появилось тревожное предчувствие, что этот капитан точно знает, кто перед ним. Но Саймону не оставалось ничего другого, как доигрывать свою роль до конца.

— Я представляю группу бизнесменов, которые хотели бы сотрудничать с вами.

Капитан Тренч вынул изо рта сигару, выплюнул табак и принялся внимательно рассматривать гостя. Лампа, висевшая на потолке, как маятник часов, покачивалась вместе с кораблем и отсчитывала, возможно, последние секунды жизни Саймона.

— Какой же бизнес вы хотели бы начать с нами?

Саймон положил локти на подлокотник кресла, взглянул в глаза противника и ответил так же размеренно и четко:

— Как я понимаю, у вас есть доступ к пороху, снарядам и ружьям — ко всему, чем располагает Англия.

Тренч зажал сигару в зубах, и в его глазах вспыхнули веселые искры:

— И что же богатый джентльмен собирается делать с таким опасным товаром?

— Я слышал, вы знаете безопасный путь транспортировки оружия. Если это правда, то мы можем заключить сделку. Если нет, то я не стану больше задерживать вас, злоупотребляя вашим драгоценным временем.

Трснч откинул назад голову и засмеялся, словно услышал хорошую шутку. Саймон сжал пальцы, стараясь сохранять спокойствие.

— Боюсь, что вы опоздали: у меня уже есть партнер, и он рассказал мне о вас. — Тренч опустил руку в карман и достал пистолет. — Вы агент правительства и явились сюда, чтобы схватить меня, бедного капитана Тренча, и моих людей.

Увидев оружие, Саймон застыл, а в следующую секунду встретился с ледяным взглядом Тренча. На мгновение в голове Саймона мелькнула мысль о том, что если ему удастся выйти живым из этой переделки, то капитану придется оставить свои шутки.

— Очевидно, он принял меня за другого, — сохраняя самообладание, сказал Саймон.

— Разве? Я думал, что… — Тренч замолчал, услышав стук в дверь. — Кто еще там?

В дверном проеме показалась голова Греди.

— Сэр, мы тут нашли одну особу. Тренч усмехнулся, глядя на Саймона:

— Наверняка, это один из ваших друзей. Тащи его сюда.

Саймон выругался про себя; понимая, что верность Дигби в данный момент окажется губительной для всего дела. Но, обернувшись, он замер, и сердце его остановилось. В дверях стояла Эмилия!

 

Глава 24

Эмилия надеялась, что никто не заметит, как дрожат у нее ноги, когда ее подтолкнули в спину дулом пистолета, заставляя войти в каюту. От громкого стука захлопнувшейся двери женщина вздрогнула. Она украдкой посмотрела на того, кто называл себя Саймоном Ричардсоном, надеясь найти подтверждение своим догадкам, и почти уверилась в том, что он и есть Шеридан. И более того, как она и подозревала, над ним нависла серьезная опасность.

Здоровяк, сидевший в просторном кресле в углу, усмехнулся.

— О-го-го, сколько отличного муслина, — пробормотал он и, прищурившись, окинул Эмилию взглядом с головы до ног, так, что у той тревожно сжалось сердце. Стараясь не показывать виду, Эмилия гордо подняла голову:

— Я требую, чтобы меня немедленно освободили.

Верзила рассмеялся ей в лицо — его веселило ее возмущение. Свет лампы, покачивающейся на потолке, блеснул на металлическом предмете, который он держал у бедра.

Эмилия с трудом сдержалась от испуганного возгласа, когда догадалась, что это пистолет, к тому же направленный прямо в сердце Саймона. Она оглянулась на коренастого матроса, стоявшего позади и смотревшего на нее так, как изголодавшаяся дворняжка смотрит на свежее мясо. Эмилии стало ясно, что она не ошиблась насчет контрабандистов. Однако один вопрос все же продолжал ее беспокоить: как они выберутся из этих сетей?

— Ваши люди, Тренч, излишне нервничают. — Саймон оперся подбородком на ладонь. — Эта милая дама просто осматривала корабли в гавани. Советую вам отпустить женщину, пока друзья ее не хватились.

Тренч нахмурился:

— Друзья?

— Ну, вы же не думаете, что приличные дамы ходят по ночам одни? — Саймон посмотрел на Эмилию. — Скажите капитану, что вы просто гуляли и захотели посмотреть, как выглядит порт в лунном свете.

Эмилия посмотрела в черные как ночь глаза и, догадавшись, что означает его спокойный холодный взгляд, кивнула:

— Это так. Я отстала от моих друзей, и они, наверняка, уже ищут меня.

— Думаю, что эта дамочка ищет вас. — Тренч встал с кресла, и половицы заскрипели под его весом, затушил сигару о пепельницу и подошел прямо к Саймону. — Да и как же иначе, ведь она ваша жена!

Саймон смотрел на капитана с небрежной беспечностью.

— Вы ошибаетесь.

— Разве? — Тренч схватил Саймона за накладные волосы… и медленно снял фальшивые бакенбарды.

У Эмилии от радости перехватило дыхание, восторг переполнил ее душу, стирая последние сомнения:

— Ты жив!.. Я знала это!

Саймон печально посмотрел на нее:

— Я не мог сказать тебе об этом, Эмили…

— Все в порядке, — прошептала она, в ту же секунду осознав, что это все напрасно: их мечтаниям о счастье не суждено сбыться, так как скоро они оба должны будут умереть.

— Ну и ну, вы даже не сказали своей жене, что остались в живых. — Тренч сбросил бакенбарды с пальца, будто кожу убитого животного.

— Мой друг будет счастлив увидеть, как вы любите друг друга, хотя вы-то ему как раз не нравитесь. Кстати, он придумал для вас интересную смерть. Он сказал, что хочет увидеть, как вы…

Капитан не успел закончить фразу, как Саймон резким ударом ноги вдруг выбил пистолет у него из рук и быстрым, как у пантеры, движением, прежде чем капитан смог отреагировать, прижал его рукой за горло и закрылся большим телом как щитом.

Греди тут же обхватил Эмилию за талию, и девушка застонала, когда дуло пистолета уперлось ей в самые ребра.

— Отпусти его, — потребовал Греди, тыкая пистолетом в Эмилию, — или я убью ее! Саймон ответил ему холодной улыбкой:

— Отойди от женщины, Греди.

Громила покачал головой. Эмилия закусила нижнюю губу, борясь с желанием закричать, когда пистолет еще сильнее уперся в ее тело. «Спокойно», — сказала она себе, понимая, что сейчас должна сохранять самообладание.

Саймон, не обращая внимания на угрожающие движения Греди, сказал Тренчу:

— Прикажите вашему человеку отойти от женщины.

Капитаи тяжело выдохнул сквозь зубы:

— Он убьет ее, да.

— О нет, не думаю, что он сделает это. Конечно, если вы сами хотите остаться в живых, капитан. — Саймон сжал руку вокруг шеи Тренча. — Вы поняли меня, дружище?

— Да, — Тренч со страхом в глазах посмотрел на Греди. — Отпусти ее.

Контрабандист помедлил, переводя взгляд с капитана на Саймона и прижимая оружие к ребрам Эмилии. Она затаила дыхание. Саймон приставил дуло к виску Тренча.

— Я немного нервничаю, когда вижу, как ваш человек тычет пистолетом в мою жену, Тренч. Скажите ему, чтобы он отошел, прежде чем мой палец нечаянно дрогнет.

— Отойди, парень — потребовал Тренч, и его голос превратился в шепот, когда рука Саймона сжалась у него на кадыке. — Отпусти ее!

Греди, наконец, подчинился и отошел в сторону от Эмилии. Ноги молодой жёнщины задрожали и чуть не подкосились, она схватилась за спинку кресла, изо всех сил стараясь не упасть.

Саймон ободряюще улыбнулся ей. Уж он-то, похоже, не испытывал ни малейшего страха и выглядел вполне довольным собой.

— Эмили, не возражаешь, если я попрошу тебя взять у него пистолет?

Он говорил это так, словно просил подать контрабандисту чашечку чаю. Эмилия улыбнулась, чувствуя, как его спокойствие придает ей уверенности. Она с ненавистью взглянула на бандита, затем, не говоря ни слова, протянула руку и молча потребовала сдать оружие.

Греди облизал губы, и, помедлив, протянул оружие в ее дрожащие руки.

— Сядь, Греди, — Саймон пистолетом указал на кресло рядом с Эмилией. Греди подчинился, отступая назад, пока ноги не уперлись в кресло, и он не повалился на сиденье. — Хорошо, парень. Эмили, привяжи его к креслу и заткни ему чем-нибудь рот. Я не хочу, чтобы нам помешали часовые. Мне придется убить капитана, если они появятся здесь нежданно.

Тренч одарил Саймона обеспокоенным взглядом, и тот любезно улыбнулся ему в ответ.

Эмилия положила пистолет на один из встроенных в стене столов и, вытащив золоченый шнурок от штор, привязала Греди к креслу, а его ноги к передним ножкам. Она с особым удовольствием всунула в рот контрабандисту его грязный носовой платок. Когда Греди был надежно связан, Саймон ослабил хватку и сказал капитану:

— Пожалуйста, садитесь, — и указал жестом на кресло, где сам недавно восседал. — Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя неудобно.

Тренч опустился в кресло, и дерево застонало под его весом. Он потер свое горло, глядя на Саймона в ожидании конечного приговора.

— Эмилия, будь любезна, привяжи, пожалуйста, и капитана. Я не хотел бы, чтобы он покинул нас до того, как мы закончим наш разговор.

Эмилия посмотрела вокруг, ища чего-нибудь подходящего для использования в качестве веревки. Она откинула алое покрывало с встроенной в стену кровати и, сморщив нос от вони, вытащила одну из простыней и постаралась привязать ею капитана, обмотав его тело и спинку крссла простыней. Сделав это, Эмилия потянула носовой платок, собираясь засунуть его в рот капитану.

— Нет, этого делать не нужно, — сказал Саймон. — По крайней мере, не сейчас. Эмилия посмотрела на дверь.

— Разве мы не уходим?

— Через несколько минут. После того, как я задам нашему хозяину несколько вопросов.

— А! — Эмилия взяла пистолет, чувствуя себя спокойнее с оружием в руках.

— Мне не хочется убивать вас, но я сделаю это, если вы будете медлить с ответами. — Саймон улыбнулся. — Вы слышали, капитан?

Тренч выпятил губу, упрямо посмотрев на Саймона.

— Что вы хотите?

— Имя вашего соучастника. Тренч посмотрел на пистолет в руке Саймона.

— Этот пистолет очень громко стреляет, и его услышат мои люди.

— Вы правы.

Тренч улыбнулся, обнажив свои желтые зубы.

— Давайте заключим сделку. Отпустите меня, и я позабочусь, чтобы вы умерли быстро. А не так болезненно, как хотел мой партнер.

— Вы знаете, Тренч, мне всегда нравились ножи. — Саймон наклонился, вытаскивал нож из башмака капитана. Он держал его перед лицом Тренча и повернул лезвием так, что свет лампы засверкал на острие стали. — О, это прекрасный кинжал и достаточно острый, чтобы быстро снять кожу с человека.

Тренч сделал попытку отшатнуться и оказаться как можно дальше от ножа и от державшего его человека.

— Я тоже предлагаю вам сделку, — сказал Саймон, и его голос стал глухим и мягким как бархат. — Ответьте на мой вопрос, и я уйду, не тронув вашу глотку этим ножом.

Тренч обдумывал сказанное, переводя взгляд с ножа на Саймона и обратно, вероятно, пытаясь решить, что ему дороже — верность своему партнеру или возможность потерять жизнь.

— Он назвался Смит.

Саймон подвинул нож к лицу капитана и коснулся лезвием его щеки.

— Предполагаю, что вы понятия не имеете, как его настоящее имя?

Тренч проглотил подкативший комок:

— Я даже никогда не видел его.

— Но вы же партнеры, не правда ли?

— На нем был широкий шарф, шапка, надвинутая на глаза, и он стоял в тени.

Саймон нахмурился, а потом провел ножом вниз по щеке и срезал часть поседевших бакенбардов.

— Вы ведь не станете лгать мне, капитан Тренч?

Тренч закрыл глаза.

— Нет, я клянусь.

Саймон медленно поднял нож.

— Где вы встречались с ним? Тренч хватал ртом воздух, как рыба, попавшая на палубу корабля.

— В разных местах, он присылал записки.

— Где вы должны встретиться с ним сегодня вечером?

Тренч покачал головой:

— Он сказал, что будет следить за кораблем, и если решит, что все в порядке, то пошлет сообщение.

Саймон выругался про себя.

— Ваш партнер — очень осторожный человек.

— Да, сэр, — кивнул Тренч.

Эмилия держала пистолет двумя руками, наблюдая за переговорами, и страх перед перспективой увидеть перерезанную глотку смешался с новой озабоченностью. Она смотрела на мужчину, которого держала в своих объятиях и видела перед собой опасного незнакомца, сумевшего вселить страх в закоренелого контрабандиста.

Ей самой стало страшно. Эмилия даже задрожала, вдруг подумав, что могла ошибиться в нем. А что если к нему вернулась память? Если это так, то она уже потеряла его. Тогда Шеридан Блейк умер, как и тот, кто похоронен в их семейном склепе. А на его месте теперь вновь стоит тот самозванец, который украл ее сердце и которому она никогда не сможет доверять.

Саймон посмотрел на нее и подмигнул. Несмотря на свои сомнения, она улыбнулась в ответ. «Это Шеридан, — попыталась убедить себя Эмилия. — Это должен быть он».

Саймон встал позади кресла Тренча и приложил нож к жирной шее контрабандиста.

— Когда я скажу, вы позовете своих людей. Эмилия посмотрела на мужа, широко раскрыв от удивления глаза.

— Ты хочешь, чтобы он вызвал караульных? Саймон улыбнулся:

— Нагнись за кресло Греди, чтобы в тебя не попала шальная пуля. Его тело остановит случайно заблудившийся свинец.

Греди что-то яростно замычал, а Эмилия опасливо посмотрела на дверь.

— Предполагаю, что мы не можем уйти сейчас.

— Да, — заметив, что молодая женщина молчит, Саймон сказал: — Доверься мне, Эмили.

— Хорошо. — Эмилия прошествовала к нему, не обращая внимания на его недовольный взгляд. — Мы будем вместе.

Саймон сжал губы.

— Эмилия…

Она прижала палец к его губам.

— Я буду стоять рядом с тобой, что бы ни произошло. Пожалуйста, не прогоняй меня.

Жесткие линии на его лице смягчились, и теперь она увидела под уверенной маской мужчину, горящего той же страстью, что и она. Он коснулся ее щеки с такой нежностью, что от нее взволнованно забилось сердце.

— О небо, как мне не хватало тебя. — Она улыбнулась, и в ее душе, прогоняя все сомнения, вновь зародилась надежда, — Когда мы выберемся отсюда, я буду настаивать, чтобы ты показал, как тебе не хватало меня.

— С удовольствием, — он коснулся ее губ.

Эмилия подалась к Саймону, желая чтобы любимый обнял ее, но он поспешно отстранился.

— Если кто-нибудь из них начнет стрелять, укройся за мной или за креслом. Согласна?

Эмилия кивнула — она не смогла ответить из-за сухости в горле.

— Тогда все в порядке. — Саймон указал пистолетом в сторону двери. — Позовите своих друзей на нашу вечеринку, капитан.

Тренч позвал матросов, охранявших палубу, и Эмилия закусила нижнюю губу, прислушиваясь к шагам по дубовым доскам. Она сильнее сжала пистолет влажными ладонями и направила его дуло на двух вошедших моряков. Те замерли, едва увидели, в каком положении оказался их предводитель.

— Входите, джентльмены, — Саймон прижал дуло пистолета к виску капитана, — и положите свое оружие.

— Делайте, как он сказал, — прохрипел Тренч. — И поторопитесь.

Двое мужчин бросили пистолеты на ковер.

Саймон опустил нож капитана в свои начищенные ботфорты, затем собрал оружие и засунул его за пояс. По его команде моряки сели на пол спиной друг к другу. Связав их вместе второй простыней из капитанской постели, Саймон заткнул им рты кляпами и обернулся к Тренчу:

— Подумайте, как передать вашему партнеру, что я не остановлюсь, пока не увижу его висящим на виселице. Что бы ни произошло, он не уйдет от меня.

Тренч облизнул языком губы.

— Один из вас умрет, я не сомневаюсь в этом. Эмилия похлопала Саймона по плечу:

— Я не хочу прерывать вас, но нам действительно пора.

Саймон скрутил шейный платок Тренча в тугой узел и заткнул им рот контрабандиста.

— Пойдем.

Мачты корабля поскрипывали, когда Саймон с Эмилией шли по узкому трапу. Он взял ее под руку и удержал, когда она хотела побежать.

— Полагаю, у тебя есть причина, чтобы еле передвигать ноги, — прошептала она, посмотрев на Саймона, и в ее глазах отразился лунный свет.

— Там, на носу стоят три джентльмена, которым может показаться странным, если мы пустимся бежать.

Эмилия посмотрела туда, где в тени от мачты стояли три моряка.

— Ты думаешь, что они что-то заподозрили?

— Возможно, они просто любопытны. Конечно, все может измениться, если один из оставленных в каюте поднимет тревогу.

Эмилия сжала его руку.

— Да, я думаю, что так и будет.

Саймон оглянулся, когда они прошли по узкому трапу, ведущему к докам. А что если тот, кого он ищет, прячется где-нибудь тут и наблюдает за ними? Где он мог скрываться? На другом корабле? Или в одном из близлежащих зданий?

Эмилия с облегчением вздохнула, когда они, наконец, добрались до мостовой.

— Я никогда не думала, что в порту бывает так пусто в это время. Никто не услышит, если позвать на помощь.

«Кто-то услышит, — подумал Саймон. — Человек, называющий себя Смитом». Конечно, следовало бы обыскать каждое здание, каждый корабль. Однако Саймон знал, что сейчас это приведет лишь к кровопролитию. Эти негодяи слишком осторожны, чтобы дать себя изловить.

Экипаж капитана и лошади стояли там, где Греди оставил их привязанными к столбу на краю дороги. Но угроза со стороны Тренча и его людей по-прежнему беспокоила Саймона.

Он оглянулся через плечо. Трое матросов, наблюдавших за тем, как они с Эмилией покидали корабль, стояли у поручней и смотрели им вслед. Один громкий звук из каюты — и они бросятся в погоню, как стая гончих за лисой.

— Подожди здесь, — прошептал Саймон, когда они приблизились к экипажу. — Я должен убедиться, что Тренч не оставил охраны.

Эмилия смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Он прикоснулся к ее щеке:

— Постарайся выглядеть так, будто ничего не произошло. Мы ведь не хотим, чтобы наши друзья на борту подумали, будто мы что-то делаем не так.

Эмилия нашла в себе силы улыбнуться:

— Будь осторожен.

Саймон положил в карман пистолет, когда открывал дверь экипажа. Он сделал глубокий вдох и толкнул дверцу. Там было пусто.

Он повернулся к Эмилии и сказал:

— Ваша карета подана, леди. Эмилия прикусила нижнюю губу.

— Мы не можем уехать без Артура.

— Артура?!

— Моего коня. Я оставила его в аллее.

Саймон посмотрел на корабль. Трое контрабандистов по-прежнему стояли у поручней — три темные тени на фоне лунного света. Саймон увидел перед собой песочные часы, отмеряющие секунды до того момента, как Тренч и его люди освободятся. Один громкий звук… Эмилия коснулась его руки:

— Пожалуйста. Я не могу оставить его здесь.

— Хорошо, я приведу его. — Саймон помог Эмилии подняться в экипаж.

Саймон побежал по мостовой, его сердце стучало в унисон со стуком его шагов, он нашел ее гнедого у входа в аллею. Конь следовал за ним, как большой щенок, когда Саймон вел его к экипажу. Он привязал Артура за поводья позади экипажа, и тут раздались первые выстрелы. Эмилия высунула из окна голову.

— Ты уже…

— Ляг на пол и лежи! — прокричал Саймон, вскакивая на козлы.

Впереди он увидел человека, устремившегося по трапу. Саймон торопливо разобрал поводья и сильно хлестнул по спине коня. Выстрелы прорезали ночной воздух, одна из пуль просвистела совсем рядом, так, что Саймона обожгло жаром. Экипаж подпрыгнул от резкого рывка коней, и тогда Саймон еще раз хлестнул коней и пустил их галопом, уносясь прочь от бегущих за ними людей.

Кровь била в висках от грохота конских копыт по мостовой и выстрелов. Саймон пригнулся на сидении, чтобы хоть немного укрыться. Следовало как можно скорее увезти Эмилию в безопасное место. Туда, где он окажется лицом к лицу со своей прекрасной возлюбленной и где ему придется как-то объяснять причины своего чудесного воскресения.

 

Глава 25

Полная луна повисла в полуночном небе над Равенвудским замком, освещая серебристым светом древние камни и дорожки и создавая некое подобие оазиса света в ночи. Саймон знал, что в гостинице они не будут в безопасности и понимал, что ему нельзя отвезти Эмилию домой. Та ложь, которая встала между ними, все еще связывала его, И главное, непонятно как объяснить эту ложь и как поступить с чувством долга и эмоциями. Он был уверен лишь в том, что попытается объяснить все так, чтобы любимая женщина поняла и простила его.

Саймон провел лошадей под аркой ворот. Холод древних стен на мгновение укрыл его холодной пеленой. Странно, но он подумал и о том, как чувствовал себя лорд Равенвуд, когда привез сюда свою похищенную возлюбленную. Его сердце взволнованно забилось от близости исполнения желаний и от тревоги за последствия.

Лошади мирно пофыркивали, когда Саймон остановил их во дворе замка. Он спрыгнул с козел и поспешил по высокой траве к двери экипажа, которую Эмилия уже открыла.

— Ты в порядке? — спросил он, обхватывая ее за талию.

— Прекрасно. — Она обвила руками его шею. — Ты не ранен?

— Ни царапинки. — Он поднял ее, как пушинку, и прижал к груди.

Эмилия не отрываясь, смотрела в его бездонные глаза и, задыхаясь от счастья, прошептала:

— Я до смерти испугалась, что тебя убьют.

Он медленно опустил жену на землю, впитывая в себя тепло ее тела и чувствуя, как его начинает стремительно заполнять волна возбуждения.

— Когда я увидел, как ты входишь в каюту, то хотел удушить тебя собственными руками. О чем ты думала?

Эмилия коснулась его щеки — ее ладонь была нежной и теплой, а в глазах отразился лунный свет.

— Я знала, что ты попал в беду. Я должна была помочь.

Она заулыбалась, и эта улыбка показалась Саймону удивительно нежной, словно ласка матери. Она не заботилась о своей жизни, когда отправилась его спасать. И сейчас в ее глазах светилась такая всепоглощающая любовь, что перед ней меркли все печали и тревоги о будущем. На секунду Саймону показалось, что он может утонуть в этом сияющем свете.

— Я знала, что человек, погибший в огне, пришел за тобой, потому что догадалась кое о чем из твоего прошлого. Я пришла в гостиницу, чтобы сказать, что твое прошлое не имеет для меня никакого значения. То, что было до меня, не важно. Ничто не заставит меня разлюбить тебя.

— Ты — моя смелая принцесса, — Саймон обнял ее, прижал к себе: Эмилия любит его! Несмотря на всю ложь, их любовь жива! — Моя безрассудная, глупая, прекрасная принцесса!

— Ты жив, — прошептала она, и ее слезы упали на его плечо. — Я все еще не могу поверить в это. Я молилась, чтобы произошло чудо, чтобы страшная реальность твоей гибели исчезла. И вот ты здесь.

— Прости меня, Эмили. — Он прикоснулся к ее влажной щеке и снял губами ее слезы. — Я хотел сказать тебе правду, но не мог.

— Не важно, — Она обняла его, сквозь слезы глядя ему в глаза. — Ничто не имеет значения, кроме того, что ты здесь. Такой теплый и живой в моих объятиях. Все остальное не важно.

Саймону показалось, что ее слова звучат оглушающей музыкой, а в следующую секунду ее губы коснулись его лица и вселенная закружилась в прекрасном хороводе. Он всю свою жизнь ждал момента, когда сможет держать в объятиях женщину, любящую его. Саймон прожил целую вечность в холодном одиночестве. И вот этот момент настал.

— Я люблю тебя, Эмми! О небо, какя люблю тебя!

— Покажи мне, как ты меня любишь. — Теплые ладони любимой потянули сюртук с плеч Саймона. — Я хочу почувствовать твои руки, теплоту твоей кожи, хочу услышать твое сердце, бьющееся с моим в унисон. Господи! Неужели это правда, что ты рядом?!

Любовь и страсть захватили Саймона. Он опустил руки, позволяя своему сюртуку упасть, а Эмилия уже расстегивала пуговицы на его рубашке. Он помог ей, сам стараясь разрушить барьер, вставший между ними. Он так устал нести бремя своего долга. Он устал от того, что приходилось постоянно притворяться кем-то другим!

Спустя несколько мгновений он стоял перед ней, окутанный одним лишь лунным светом, — нагой и чистый, как в день своего рождения.

Эмилия осторожно прикоснулась к шраму на его плече и улыбнулась:

— Это действительно ты. Я знала это с того мгновения, как увидела тебя под моим окном.

Холодный ветер приподнял подол ее платья, и оно обвилось вокруг ее ног. В эту секунду все потеряло свое значение. Весь мир застыл, и ложь, вставшая как тень между ними, вдруг исчезла без следа. Саймон дал себе слово, что когда-нибудь он излечит все шрамы, нанесенные любимой, и ее боль исчезнет навсегда.

Саймон опустился на колено, как рыцарь перед своей дамой, чтобы отдать ей всю свою любовь, свое сердце и душу.

— Я жду тебя с наслаждением, моя любимая. Эмилия улыбнулась:

— Да, мой храбрый рыцарь, я вижу, что вы предлагаете мне ваш меч и хочу сказать, что это очень выразительно, мой лорд.

Саймон улыбнулся:

— Моему мечу понадобятся ножны, моя госпожа. Мягкие и нежные, предназначенные только для моего оружия.

— Думаю, что могу помочь вам, мой смелый рыцарь. — Эмилия развязала ленточку на талии, расстегнула три пуговицы на платье и медленно опустила шелк с плеч. Лунный свет залил ее бледное тело, мягко падая на ее грудь, живот и ноги именно там, где Саймон сам хотел бы к ней прикоснуться.

Ему стоило большого труда сдержаться и не наброситься на нее тут же. Так хотелось схватить ее, повалить в прохладную мягкую траву и покрыть поцелуями любимое лицо. Однако Саймон сохранил рассудок, Он хотел любить ее не спеша, чтобы показать Эмилии, как много она для него значит. Ему всем сердцем хотелось дать этой женщине, спасшей его из ада одиночества, все самое лучшее, что у него было.

Ладонь Саймона осторожно скользнула вниз по спине Эмилии.

— Распусти свои волосы, — попросил он.

Эмилия послушно подняла руки, и ее груди приподнялись. Она вытащила из волос шпильки и гребень, и тяжелые густые пряди упали ей на плечи золотым водопадом.

Молодая женщина замерла, вся залитая лунным светом, словно серебром, — прекрасная и таинственная в своей ослепительной наготе.

Саймон вдохнул едва уловимый женский аромат, и его чувства обострились, восприняв этот экзотический яд.

— Я стал причиной твоей боли. Позволь мне залечить твои раны.

— Прикоснись ко мне, мой смелый воин. Я хочу ощутить твое тепло и силу.

— Моя любимая, — прошептал он, наклоняясь над ней и чувствуя, как разгорается в груди огонь желания.

Эмилия застонала, когда его губы коснулись ее гладкой кожи на внутренней части бедра, чуть выше подвязки. Саймон скользнул ладонью по мягким линиям бедер, целуя и лаская так, что Эмилия задрожала в его объятиях.

Он крепче прижал ее к себе, и его губы коснулись ее волосков, а легкие вдохнули восхитительный аромат женского тела. Но Саймон медлил, сдерживая себя, и старался найти новые нежные ласки, чтобы доставить Эмилии наивысшее наслаждение.

Девушка дрожала, с ее губ слетали тихие стоны. Она судорожно сжала пальцы, впившиеся в его плечи, и подалась навстречу любимому, вся открываясь его ласкам, его губам, его неземной нежности. И в следующее мгновение горячая волна наслаждения окатила ее. Им обоим показалось, что небо взорвалось каскадом ослепительных искр.

— Я чувствую себя так, будто получила самый дорогой в этом мире подарок, — прошептала Эмилия, запуская пальцы в его волосы. — Иди в мои объятия, мой смелый воин. Дай разделить с тобой мою любовь.

Саймон медленно приподнялся, целуя ее шею и грудь, держа ее дрожащее тело в своих руках. Она обняла его и положила щеку на шрам па его плече. Несколько мгновений Саймон просто держал ее на руках, наслаждаясь ее дрожью и ожидая того блаженства, когда они станут одним целым.

— Возьми меня, — еле слышно прошептала Эмилия и спрятала голову у него на груди, вдруг устыдившись собственной смелости. А в следующее мгновение, чувствуя, как он проникает в нее, Эмилия выгнулась навстречу любимому, и они стали единым целым.

Он целовал ее губы, вкушая их сладость. Он медленно двигался, наслаждаясь, и с удовольствием сознавая, что в ней во второй раз рождается наслаждение. Эмилия обняла его, крепко прижимая к себе и поднимая бедра для каждой встречи с его плотью.

Наконец Саймон почувствовал, как его любимая напряглась под ним, ощутив сладострастное освобождение, и в тот же самый момент каждый его нерв, каждый его мускул напрягся и словно взорвался непередаваемо восхитительным вулканом.

Саймон опустился рядом с Эмилией на траву, чувствуя биение ее сердца и вдыхая запах любви.

Умиротворение. Он никогда раньше не понимал весь смысл этого слова. Эмилия погладила его по спине, и он улыбнулся — ему вдруг захотелось заснуть в ее объятиях.

— Я боялась, что умру от тоски по тебе, Когда я увидела тебя под окном своей комнаты, то подумала, что схожу с ума, оттого что потеряла тебя.

— Мне нужно было увидеть тебя, Эмилия. Хотя бы на расстоянии. Мне было страшно за тебя.

Она поцеловала его в щеку.

— Дрянные люди окружали тебя, а ты даже не мог их вспомнить.

Эти слова обдали его холодом. У него остановилось дыхание. Эмилия все еще не понимала, что он лгал ей. Саймон приподнялся и посмотрел ей в глаза.

— Что случилось, Шеридан? Что-то не так?

«Шеридан». Его никогда не волновало, что она действительно может поверить в свои фантазии. Она все еще верит, что он Шеридан Блейк, мужчина, которого она выдумала.

Он отстранился от нее, и ветер охладил его влажную кожу. Саймон встал, как был, обнаженный. На мгновение ему показалось, будто шторм забросил его далеко от дома. Да и вообще он только вообразил себе, будто у него может быть дом. Он просто вообразил, что рядом с этой женщиной найдется место и для него.

Эмилия тоже встала и подошла к нему:

— Что с тобой, любовь моя?

Какая ирония — попасться в собственную ловушку! Каждое прикосновение ее рук было предназначено не ему, а другому. Каждый поцелуй. Вся ее страсть и любовь. Он украл эти мгновения, проведенные с ней. А когда он посмотрит правде в глаза — это будет стоить ему всего, чего он так желал в этой жизни. Саймон подставил лицо соленому ветру, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от горя.

А Эмилия обвила его руками и прижалась к нему — такая нежная, теплая. Ее улыбка, ее объятия — все, чего он так хотел и не мог иметь, — были пока с ним.

— Ты должен верить, что я останусь на твоей стороне, что бы ми случилось с тобой до того, как ты вошел в мою жизнь. Все, что было, осталось в прошлом. Ты не можешь отвечать за то, о чем даже не можешь вспомнить.

«Но я помню, будь проклят за это!» — подумал Саймон.

Эмилия поцеловала его:

— Я люблю тебя, Шеридан.

«Шеридан». Он не мог пошевелиться. Казалось, что лунный свет превратил его в камень. Его мускулы затвердели, а сердце, словно разбилось на кусочки. Ему захотелось повернуться, подхватить ее на руки и позволить жить своей мечте.

Она снова прижалась губами к его спине.

— Не важно, если ты был контрабандистом. Ты должен поверить мне — я буду любить тебя все равно.

О Боже, как он хотел поверить ей. Но Саймон знал, что все эти слова обращены к другому человеку. Он проглотил комок, подкативший к горлу.

— Я не контрабандист, Эмилия. Я сотрудник Адмиралтейства и работаю на правительство.

Эмилия замерла.

— Сотрудник Адмиралтейства?!

— Мне дали задание остановить банду контрабандистов. Но главарь узнал, кто я, и захотел избавиться от меня. Человек, которого послали, чтобы отвести меня к Тренчу, погиб в огне.

Она отстранилась и посмотрела на Саймона широко раскрытыми глазами:

— Ты — агент правительства?

Он повернулся, поймал ее взгляд и прочитал в нем неуверенность и страх, оттого что она вдруг догадалась о его притворстве.

— Тебе было бы легче, если бы я был контрабандистом? — сухо спросил Саймон.

— Нет, но… — Эмилия пристально всматривалась в его лицо. — Но почему ты не говорил мне, что работаешь на правительство?

Саймон понял, что она все еще надеется, что он по-прежнему останется Шериданом Блейком. Мужчиной, потерявшим память, глиной, из которой она могла вылепить свою мечту. И как соблазнительно было позволить ей вернуть сказку, которую она хотела сделать правдой. Но он не мог. Он не мог дольше прятаться от нее.

— Почему ты не сказал мне правду? Почему?

— Я не мог тебе признаться, чтобы не подвергать опасности проведение операции.

— Понимаю, — Эмилия вдруг зябко передернула плечами.

Саймон подал ей платье — черный шелк, который она носила в знак траура по другому мужчине.

— Тебе лучше одеться.

Она взяла одежду, по-прежнему стоя от него на расстоянии.

А затем они оба одевались в тягостном молчании, и Саймон, опять скрывая свое лицо за черной маской, знал, что правда все равно теперь стала известной и ему придется с ней смириться.

Одевшись, Эмилия посмотрела ему в глаза, словно раздумывая, стоит ли продолжить этот, вдруг так некстати возникший, разговор.

— Как ты обнаружил, что работаешь на правительство? — громко спросила она. — Это Тренч и его люди сказали тебе?

Саймон понимал, как ей хочется сохранить Шеридана Блейка, но уже не мог ничего изменить.

— Тренч знал, кто я, потому что я был здесь.

— Ты вспомнил еще что-нибудь?

Он смотрел в ее глаза, зная наверняка, что никогда не сможет любить другую женщину так, как любит Эмилию, — всем своим сердцем и всей душой. И он молился о том, чтобы сохранить все, что их объединило.

— Эмилия, ты должна поверить мне. Когда я получил это задание, я не планировал никакой связи с тобой. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

— Ты все знаешь. — Она прижала руку к сердцу. — Когда ты вспомнил? Как долго ты знаешь правду?

Он выдержал ее взгляд:

— Я никогда не терял память.

Она отшатнулась, будто ее ударили. Она смотрела на него, и в ее глазах была боль. Она задрожала, и с ее губ сорвался стон.

— Эмилия! — прошептал он, шагнув к ней и протягивая руку.

— Нет! — Эмилия подняла руку, готовая ударить его. — Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

Он смотрел на нее, чувствуя свое бессилие впервые в жизни.

— Ты не говорила этого несколько минут назад.

— Как ты смеешь напоминать мне о моей глупости!

— Разве?

— Да. Ты чувствуешь себя обманутой.

Она засмеялась, но в ее голосе звучала горечь:

— Ты очень хороший, да, просто превосходный обманщик, Но так хотелось тебе поверить.

— Посмотри на меня. — Он распахнул руки, желая лишь одного — обнять ее, крепче прижать к себе и облегчить страдания, причиненные ей. — Я все тот же мужчина, который занимался с тобой любовно несколько мгновений назад. Я не изменился от того, что ношу другое имя.

— Ты лгал мне.

— Не всегда.

— Ты использовал меня, мои мечты! Он смотрел в ее наполненные слезами глаза и сбросил с себя всю свою броню:

— Я люблю тебя!

— Ложь!

Саймон вздрогнул: это единственное слово пронзило его, как нож сердце.

— Я не хотел влюбляться в тебя. Было глупо так поступать. Но вы, мисс Мейтленд, смогли пробить мою защиту.

Эмилия смотрела на него с подозрением.

— Чего… вы хотите добиться этой ложью?

— Я надеюсь спасти то, что нас объединяет. Она покачала головой, неверно истолковав его слова.

— Зачем ты… Зачем вы пришли в мою жизнь? Почему вам захотелось быть Шериданом Блейком?

Саймон отвернулся от нее, понимая, что от его слов будет зависеть останется ли у них шанс на совместное будущее. Он положил руку на каменный выступ в стене и посмотрел на реку, похожую в этом лунном свете на серебристую ленту. Он может солгать ей. Да, может. Но куда эта ложь приведет его? У него всего три дня для того, чтобы найти настоящего преступника. Иначе Хью Мейтленд будет арестован.

— Контрабандисты продают оружие армии Наполеона для войны на Пиренейском полуострове. Когда мне поручили эту операцию, я узнал о твоей свадьбе.

— Но как?! О небо! Как моя личная жизнь связана с операцией против контрабандистов?

Саймон повернулся к ней лицом и прислонился спиной к древним стенам.

— Кто-то использует фирму твоего отца для транспортировки оружия. Я стал Шериданом Блейком, чтобы проверить твоего отца.

Эмилия молча смотрела на него некоторое время, и в ее глазах отразилось понимание.

— Ты считаешь, что кто-то в компании отца — предатель?

— Кто-то должен контролировать перевозку.

Эмилия покачала головой:

— А как я могу быть уверена, что сказанное тобой правда? Откуда мне знать, что ты не связан с контрабандистами? Ты, нет, вы могли стать Шериданом Блейком, чтобы получить доступ к бумагам моего отца.

— Эмилия, я мог бы продолжать лгать тебе о своей потерянной памяти. Этого ты желала, но я хочу положить этому конец.

— Вы говорите о моем дяде Джордже или Лоренсе.

Саймон не решился добавить имя ее отца к этому списку. Он просто кивнул:

— Возможно, что один из них предатель.

— Я не могу поверить… — Эмилия отвернулась от Саймона и сделала несколько шагов; потом остановилась, бросила взгляд на замок и вновь посмотрела на мужа.

— Это, должно быть, Лоренс.

— Возможно. Эмилия сжала губы.

— Дядя Джордж не может быть преступником.

— Эмилия, мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь? Вы ждете от меня помощи?

— Если я не найду преступника через три дня, то в тюрьму будет брошен невинный человек.

— Кто? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Не важно. Лучше если ты не будешь этого знать.

— Что вы хотите от меня?

— Молчания. Никто не должен знать, что я.. Никто не должен знать о моей миссии.

Эмилия сжала руки в кулаки.

— Вы хоть понимаете, сколько боли принесли моей семье? Они печалятся о вас каждый день.

— Я знаю. И хочу уменьшить их горе, но пока не могу.

— Нет. Похоже, все, на что вы способны, — это порождать боль.

Саймон посмотрел ей в глаза, где теперь остался лишь холодный гнев.

— Три дня. Я прошу только о трех днях. Их хватит, чтобы поймать предателя и спасти невиновного человека.

Эмилия посмотрела мимо него на замок, который, как призрак, окутанный лунным светом, возвышался на холме. А потом перевела взгляд на Саймона.

— Хорошо. Для моих родных будет лучше думать, что вы мертвы. Потому что, как я убедилась, Шеридан Блейк погиб в огне.

Саймон выдержал ее ледяной взгляд, думая, навсегда ли он потерял ту теплоту, что нашел в ее объятиях.

— Шеридан Блейк мертв, моя госпожа. Но мужчина, который любит вас всем сердцем, все еще жив.

Ее лицо исказилось от боли:

— Я уже согласилась хранить вашу тайну. Нет нужды лгать больше, мистер Ричардсон, если это ваше настоящее имя.

— Нет.

Эмилия вздохнула:

— Я так и думала.

— Меня зовут Саймон С. Джеймс.

— С. Джеймс… Подумать только. Имя святого носит самый заурядный обманщик. Он постарался улыбнуться:

— Я никогда не говорил вам, что я святой.

— Да. И у меня никогда не было иллюзий на счет вашей святости.

Эмилия отвернулась от него, гордо подняв голову.

— Каким образом вы намереваетесь поймать преступника?

— Я не хотел бы посвящать вас в детали. Эмилия вновь повернулась к нему.

— Вы подозреваете кого-то в компании моего отца, возможно, моего дядю. Должна вам сказать, что это касается и меня.

Саймон смотрел в ее лицо. В нем не было ничего воинственного. Если он надеялся сотрудничать с ней, пожалуй, следовало бы рассказать ей все.

— Преступники перевозили оружие во Францию к агенту по имени Рамирес. Мне нужно найти документы, связывающие Рамиреса с человеком в компании твоего отца.

— Как вы намереваетесь сделать это?

— Мне нужно найти документы, подтверждающие его связь с Рамиресом. К несчастью, в огне погибли многие бумаги, и я не уверен, что преступник хранит оставшиеся дома. Если не удастся найти доказательства этой связи, я подстрою им ловушку.

— Ловушку? Это звучит опасно. — Эмилия нахмурилась.

— Вы беспокоитесь обо мне?

Она выпрямилась.

— Меня волнует судьба дядюшки. Если он попадет в ваши сети, то может отправиться в тюрьму.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы схватить истинного предателя.

Эмилия улыбнулась, но ее взор остался ледяным.

— Как приятно знать, что люди с таким безупречным характером работают в правительстве.

Саймон выдержал се холодный взгляд.

— Когда все кончится, возможно, мы сможем начать все заново.

Эмилия покачала головой:

— Когда все кончится, я не хотела бы видеть вас снова.

 

Глава 26

— Агент Адмиралтейства… — Леди Геррит ходила взад и вперед по своей спальне и, остановившись у камина, произнесла: — Какого дьявола надо было маскироваться под твоего мужа?

Эмилия стояла перед окном и смотрела на восходящее солнце, прогонявшее тьму над Равенвудским замком.

После того как Саймон привез ее домой, она направилась прямо в комнату бабушки. Ей не хотелось оставаться наедине со своими воспоминаниями.

— Он навел обо мне справки, желая приблизиться к моему отцу, и обнаружил, что мое замужество — выдуманное.

Леди Геррит продолжала нервно ходить по комнате и, остановившись у окна, произнесла:

— И он верит, что Лоренс Стенбери — предатель?

— Да. — Эмилия не стала говорить бабушке, что Саймон подозревает и ее сына Джорджа. У старушки и без того хватало огорчений. — У него всего три дня, чтобы выяснить правду, иначе невинный человек попадет в тюрьму.

— Кто?

Эмилия опустилась в кресло, стоявшее рядом с туалетным столиком, почувствовав неожиданную тяжесть.

— Я не знаю.

— Контрабандисты. Предатели. Исчезновения в ночи. Я подумала, что ты станешь ждать утра. Я решила сообщить, что буду сопровождать тебя. Но нет. Тебе надо было исчезнуть в полночь. — Бабушка остановилась на сей раз у камина. — Что подтолкнуло тебя к такому дерзкому решению?

— Мне надо было знать правду. Я не ожидала, что попаду в лапы бандитов.

— Тебя могли бы убить.

— Но нам удалось ускользнуть невредимыми.

Леди Геррит подошла к окну.

— Страшно подумать — моя внучка в компании контрабандистов! О небо!

— Бабушка, пожалуйста, сядь рядом со мной. — Эмилия улыбнулась, надеясь ослабить ее раздражение. — Или ты протопчешь дырку в ковре.

Графиня Уитком застыла у окна, одарив Эмилию холодным взглядом:

— Милочка, меня не веселит твое легкомыслие.

— Бабушка, пожалуйста. Мне нужен совет, а не упреки.

Леди Геррит опустилась в кресло.

— Я совсем не уверена, что тебе нужен мой совет. Обычно ты не принимаешь к сведению мои рекомендации. Если ты…

— Я потеряла его. Я потеряла Шеридана.

Старушка уставилась на внучку, и раздражение исчезло с ее лица.

Эмилия так сильно сжала руки, что ее пальцы хрустнули.

— Саймон Джеймс никогда не любил меня. Все оказалось ложью.

Леди Геррит взяла Эмилию за подбородок, приподняла ее голову и улыбнулась, когда внучка посмотрела на нее.

— Подозреваю, что этот молодой человек влюбился в тебя сразу, как только увидел. Эмилия покачала головой:

— Я была для него только как средство для достижения собственных целей. Ему просто надо было проверить компанию моего отца. Возможно, он руководствовался иными мотивами, чем охотники за богатыми невестами, но результат тот же. Он просто использовал меня.

— Ты действительно можешь отделить Шеридана от Саймона?

Эмилия печально улыбнулась бабушке:

— Я сама создала Шеридана Блейка. И, как Пигмалион, влюбилась в свое создание.

— Но это тот же человек, и не важно, как его зовут.

— Нет. Человек, вторгшийся в мою жизнь, хотел лишь использовать меня для достижения своей цели. Шеридан Блейк любил меня. Хотя, конечно, его любовь была нереальной. И он сам был нереальным.

Леди Геррит подняла глаза к небесам.

— Вот теперь я откровенно жалею, что ты унаследовала мое упрямство.

— Не знаю, как объяснить матери и отцу все случившееся.

— Я считаю, что они неизбежно должны узнать правду. Они заслужили того, чтобы знать правду. — Конечно, — леди Геррит откашлялась, — если у тебя нет никакого другого плана.

Да, у Эмилии имелся план, но он, к сожалению, не имел отношения к правде, которую она расскажет родителям, или доказательству невиновности дяди. Однако она понимала, что бабушка никогда не одобрит ее действий.

— Когда все закончится, боюсь, бабушка, нам придется расплатиться за все.

Холодный ветер ворвался сквозь аркообразные окна Равенвудской церкви и принес с собой запах сырой травы. Саймон прислонился плечом к каменной стене и посмотрел на дверь, за которой он совсем недавно занимался любовью с Эмилией.

Первые лучи просыпающегося солнца тронули влажную траву, прогоняя ночные тени. Саймону хотелось, чтобы солнце стерло и его собственные сомнения и страхи.

— Это напоминает мне о тех временах, когда наш полк сражался в разрушенной церкви рядом с Коруной, — сказал Дигби, бросая толстое шерстяное одеяло на каменный пол. — Не могу сказать, что завидую вам, сэр.

Саймон улыбнулся:

— Еду, в конце концов, всего лишь на несколько дней.

— О да. — Дигби почесал подбородок, глядя на продукты, которые он поставил в углу комнаты. — У нас осталось три дня, чтобы найти преступника. Надеюсь, у вас есть план.

Саймон, немного помолчав, произнес:

— Сегодня ночью я проверю бумаги Стенбери и Уиткома.

— А если вы ничего не найдете?

— Тогда мы приготовим ловушку. И будем надеяться, что тот, кого мы ищем, испугается и попадется в нее. — Саймон почесал в затылке. — Встретимся здесь завтра. Если возникнет необходимость, мы обсудим детали позже.

Дигби нахмурился:

— Я думал, что сегодня ночью буду с вами, сэр.

— Я хочу, чтобы вы проследили за Эмилией. У меня такое чувство, что она готова совершить какую-то нелепость.

— Но, сэр, вам будет нужен кто-нибудь сегодня.

— Со мной все будет в порядке.

— Сэр, не обижайтесь, но вы снова слишком опрометчивы.

Саймон улыбнулся:

— Дигби, я просто проникну в два дома, думаю, что справлюсь один. Дигби вздохнул:

— Есть, сэр. Я присмотрю за мисс Мейтленд. Вам не следует волноваться за нее. Уверяю вас, она не попадет в беду.

Эмилия сильнее закуталась в шаль, надеясь, что черный цвет поможет ей спрятаться в тени сада около дома Лоренса Стенбери на Куин-сквер. Она выскользнула из дома после одиннадцати, убедившись, что никто ее не видел. Еще сегодня она решила попытаться найти в письменном столе в библиотеке Лоренса свидетельства его связи с контрабандистами. Но теперь ей стало казаться, что тот решил провести всю ночь в библиотеке. Было поздно, но Лоренс не проявлял ни малейшего желания покинуть свое рабочее место.

Эмилия подобралась ближе к окну, стараясь не попадать на свет лампы, стоявшей на столе. Лоренс сидел за своим столом из красного дерева, стоявшим перпендикулярно к окну. Вокруг него были разбросаны бумаги, лежало несколько раскрытых книг. Этот человек вовсе не походил на преступника. Скорее, просто предприниматель, занятый подсчетом своих доходов.

Ветка тиса уколола ее в бок, Эмилия вздрогнула, откашлялась и угодила прямо в розовый куст, росший под окном библиотеки. В ту же секунду острый шип вонзился ей в бедро. Эмилия вскрикнула и отступила назад, прикрывая ладонью рот. Но было поздно. Лоренс услышал ее.

Девушка притаилась в тени дерева. Сквозь толстые ветви она увидела, как Лоренс встал и подошел к окну. Эмилия затаила дыхание, надеясь, что Стенбери ничего не заподозрит.

Он постоял некоторое время, всматриваясь в залитый лунным светом сад, сунув руки в карманы и нахмурившись, а Эмилия молилась, чтобы он не услышал громкого биения ее сердца в тишине ночи. Спустя несколько минут Лоренс вернулся к своему креслу. Эмилия с облегчением вздохнула, а Лоренс остановился у стола, видимо, размышляя, стоит ли продолжать работу.

«Иди спать», — мысленно попыталась приказать Эмилия Лоренсу.

И как бы услышав ее, Лоренс закрыл одну из книг и положил ее в ящик, прежде чем потушить свечи и лампу. Сердце Эмилии радостно подпрыгнуло, когда Стенбери, наконец, вышел из библиотеки.

Почему он положил и запер только одну книгу? Скорее всего потому, что в ней содержалась информация, которую он не желал никому показывать. Информация о его связях с Францией. Эмилия подождала, пока загорелся свет в одном из окон на втором этаже, затем сделала глубокий вдох и вновь приблизилась к окну. Боязливо обогнув розовый куст, девушка толкнула одно из незапертых окон, взобралась на подоконник и, перебросив ноги через него, опустилась на пол, стараясь сдержать свое громкое дыхание и сильное сердцебиение.

Лунный свет просочился сквозь открытое окно, освещая путь к письменному столу. Эмилия не обратила внимания на разбросанные бумаги и книги. Ее интересовала лишь та, которую Лоренс запер в ящике. Вопрос заключался лишь в том, как ее достать?

Эмилия стала рыться в бумагах в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы открыть замок, и нашла серебряный нож для вскрытия писем. Она уже наклонилась над замком, когда внезапно почувствовала чье-то присутствие в библиотеке. О небо! Кто-то скрывался в темноте, совсем рядом! Холодный страх прокрался в нее, и от этого холода вся кожа покрылась пупырышками. Она сжала в руках нож и повернулась к окну, надеясь уйти, прежде чем ее заметят. Но прежде чем ей удалось сделать хоть шаг, сильная мужская рука схватила ее за талию, а другая зажала ей рот. Эмилия резко дернулась, ударила неизвестного в живот локтем. Тот глухо застонал, но не отпустил ее, а спустя мгновение девушка услышала:

— Проклятье, Эмилия, прекратите вырываться, пока вы не разбудили Лоренса и слуг.

Эмилия едва не потеряла сознание, узнав знакомый голос. Она прижалась к груди Саймона и глубоко вздохнула, когда он, наконец, отпустил ее.

— Я думала, что это Лоренс.

— Какого дьявола вам здесь нужно? Эмилия посмотрела ему в лицо. Сегодня Шеридан был весь в черном.

— Мне казалось, что я должна найти доказательства.

— Мне казалось, что вы пообещали мне не вмешиваться в это дело. Эмилия подняла голову.

— Я никогда не говорила ничего подобного.

Саймон закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, а когда вновь посмотрел на Эмилию, его взор буквально пылал от гнева. Эмилия даже вздрогнула, услышав его голос:

— Прошу тебя уйти, немедленно.

— Но я… — Эмилия ахнула, когда он схватил ее за руку и потащил к окну. — Должна сказать, что мне не нравится, когда меня тащат, словно я кость в зубах раздраженного дога.

Он остановился у окна.

— А мне не нравится, когда не подчиняются моим приказам.

— Приказам! — Эмилия с ненавистью посмотрела на него. — Как вы осмеливаетесь думать, что можете… — Она не договорила, потому что он поднял ее на руки. — Что вы делаете?

Саймон перенес ее через подоконник и опустил прямо в розовый куст. Эмилия вскрикнула, когда шип вонзился ей в мягкое место.

Саймон нахмурился:

— Тише. Окно в комнате Лоренса открыто. Эмилия уперлась руками в бока и с ненавистью посмотрела на Саймона.

— Если бы вы не бросили меня в колючки, я бы не…

— Идите домой, — прошептал он приказным тоном.

— Но я…

Он закрыл окно и исчез в темной библиотеке.

— Какое высокомерие… — прошептала она и, открыв окно, просунула голову внутрь. Весь ее гнев испарился и остался страх, страх за его жизнь.

А Саймон опустился на колено перед столом и вставил маленький кусочек железа в замок. Через мгновение раздался щелчок открывающегося замка.

— Чистая работа, — прошептала она. — Похоже, вторжение в чужие дома вам доставляет истинное наслаждение.

Он подарил ей злобный взгляд.

— Мне показалось, я уже приказал вам отправляться домой.

Эмилия упрямо хмыкнула:

— Я вам не зеленый новобранец, чтобы подчиняться приказам.

Саймон покачал головой:

— Даже неопытный солдат обычно соображает, что следует опасаться сражения. Эмилия недовольно поморщилась:

— Я думала, вам известно, что Лоренс закрыл книгу в левом ящике стола.

Саймон один за другим выдвигал ящики, доставал бухгалтерские книги и листал при лунном свете страницу за страницей, затем клал их на место и открывал следующую. Он просматривал последнюю книгу, когда в холле послышались шаги.

Эмилия посмотрела на Саймона, желая предостеречь его, но тот уже повернулся в сторону двери; очевидно, он тоже услышал звук шагов, но было уже поздно прыгать в окно. Саймон жестом приказал Эмилии пригнуться и стал искать укрытие для себя, пробираясь ближе к камину.

Эмилия опустилась в розовый куст и затаила дыхание. В следующую секунду открылась и закрылась дверь в библиотеку. В окне над ней замигал свет. Кто-то вошел в комнату со свечой, но даже этого света хватило бы, чтобы обнаружить Саймона. И тут Эмилия вспомнила о незадвинутом ящике стола. Если Лоренс вернулся, чтобы просмотреть какие-то бумаги, — они пропали.

Шаги затихли. Видимо, человек ступил на ковер. Девушка наклонилась ниже, прижимаясь к стене. О небо! Он ведь заметит открытое окно! Ее сердце бешено колотилось. Тело от страха стало покрываться липким потом. Тихий звук передвигаемых на полке книг звучал для нее как гром. «Пожалуйста, не оборачивайся. Иди спать», — она вновь сделала попытку внушить свои мысли.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Эмилия снова услышала шаги по ковровому покрытию в холле. Дверь открылась и закрылась, и ее стук эхом отозвался в глухом коридоре. Эмилия прижалась к стене, ослабев от пережитого волнения.

А через несколько минут Саймон выскользнул из окна. Он опустился на землю без единого звука. Бесшумно закрыв окно, он схватил Эмилию за руку и поднял на ноги. Но когда она открыла рот, чтобы заговорить, Саймон прижал руку к ее губам и указал на комнату Лоренса.

Эмилия кивнула, сообщив, что сейчас лучше молча покинуть сад. Он взял ее за локоть и провел к калитке, открывающейся в аллею. Наступил самый опасный момент во всей этой истории. Стоило хозяину дома посмотреть в окно, и он непременно увидел бы выбегающих из сада людей. И, вполне возможно, подними он тревогу, их тут же поймали бы.

О небо! Эмилия представила, что скажет ее бабушка. Хуже всего будет, если ее посадят в тюрьму и придется признаться во всем родителям.

Однако в доме по-прежнему все было тихо. Саймон, словно тисками, сжал локоть Эмилии своими пальцами и увлек ее в тень раскидистого дерева, где был привязан конь. Умное животное подняло голову, увидев хозяйку, и заржало так, будто хотело поругать ее.

— Проклятье! — Саймон чертыхнулся и пригладил волосы. — Похоже, вы, миледи, никогда не устаете от своего упрямства?

Эмилия вдруг почувствовала обиду, Какое право он имеет так с нею разговаривать?

— У меня было все хорошо, пока вы не ворвались в библиотеку.

В ответ Саймон схватил ее за плечи и прошипел:

— Какого дьявола вам нужно в библиотеке Лоренса? Он мог поймать вас.

— Но не поймал.

— Но был близок к этому.

Эмилия почувствовала себя неловко.

— Я просто пыталась помочь вам.

— А что, по-вашему, делаю я?

— Я не могу позволить, чтобы моего дядю обвинили в том, чего он не делал. Саймон, наконец, отпустил ее.

— Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, вы понимаете это?

— Жаль, что благородство просыпается в вас крайне редко

Он сжал губы и, немного помолчав, добавил:

— Это не игра, Эмилия. Люди, которые перевозят оружие, предали свою родину. И они не остановятся перед убийством женщины.

— Я не такая уж беспомощная, как вы думаете.

— А я и не думаю, что вы беспомощны. — Саймон внимательно смотрел на нее, и выражение раздражения у него на лице сменилось. Теперь его глаза светились таким теплом, что Эмилии показалось, будто у нее в душе растаял осколок льда.

— Вы умная, энергичная и, пожалуй, слишком смелая.

От этих его слов будто яркий цветок распустился под лучами солнца. Эмилия отошла от Саймона, боясь того, что испытывала рядом с ним.

— А я думаю, что нельзя верить ни единому вашему слову.

— Эмилия, это мое задание. Поверьте, что я смогу справиться с этим сам.

— Я обнаружила, что доверие — это очень хрупкая вещь.

Саймон тяжело вздохнул:

— Эмилия, если вы не будете держаться в стороне от этого дела, кто-нибудь предупредит преступника о вашем подозрительном любопытстве и вы, таким образом, поможете ему замести следы и послать на виселицу невинного человека.

— О! — Эмилия прижала руки к груди. — Я ведь хотела только помочь!

— Обещайте мне, что больше не станете вмешиваться.

— Хорошо, вторжение в чужие дома я оставлю специалисту.

Саймон улыбнулся той улыбкой, которую она так любила:

— Благодарю вас, миледи. Эмилия выпрямилась, Это нежное проявление будило слишком тяжелые воспоминания.

— Я предпочитала бы, чтобы вы не называли меня так.

— А я предпочел бы, чтобы вы поняли, почему я лгал вам.

— Я понимаю. Вам надо выполнить свое задание. — Эмилия отошла назад, увидев, что Саймон поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. — Но это нисколько не меняет моих чувств по отношению к вам. Я вас презираю.

Он помедлил, затем сжал пальцы и медленно опустил руку. Его лицо стало безучастным.

— Будет лучше, если вы отправитесь домой.

Эмилия резко отвернулась, желая скрыть свою боль и боясь, что он узнает ее истинные чувства. Случись это, и он тут же, конечно, воспользовался бы этим. Она должна, наконец, посмотреть в лицо правде. Нельзя больше жить иллюзиями. Некоторое время ей казалось, что ее мечта ожила. Но мечты долго не живут в свете дня.

 

Глава 27

Луна становилась бледнее в лучах восходящего солнца. За стенами Равенвудской церкви запели птицы, возвещая начало нового дня. Саймон стоял у окна и думал об Эмилии, спрашивая себя: смогла ли она заснуть или, как и он, провела эту ночь без сна.

О Боже, он закрывал глаза и видел ее. Эти видения мучили его в те мгновения, когда ему удавалось задремать. Возлюбленная приходила к нему во сне такая теплая, нежная и податливая в его руках.

Внезапно за спиной Саймона раздались шаги Дигби.

— Хотелось бы думать, что вы нашли что-нибудь прошлой ночью, сэр.

— У Уиткома не оказалось ни одной бумаги, касающейся дела Мейтленда. А Стенбери, похоже, приносил каждый вечер домой половину своего офиса. Но и у него нет ничего о Рамиресе. Во всяком случае, я не обнаружил.

Дигби остановился позади Саймона. Серый свет начинающегося утра озарил морщины на его хмуром лице.

— Этого я и боялся.

Саймон потер затекшую шею.

— Когда вернетесь к Мейтлендам, напишите для Стенбери записку. Адресуйте ее на имя Смита. В записке напишите: «У нас неприятности. Надо встретиться у ворот святого Джона сегодня в полночь». Подпись «Тренч».

Дигби почесал подбородок:

— А что если он ничего не знает о Тренче? Что он будет делать?

— Он подумает, что записка предназначалась другому человеку, и не обратит на нее внимания.

— Вы не хотите, чтобы я доставил записку Уиткому?

Саймон покачал головой:

— Не думаю, что Уитком связан с этим делом. Он разболтает о записке всем вокруг и испортит нам всю игру со Стенбери.

— А что если Стенбери не появится сегодня ночью?

Саймон положил руку на каменный подоконник и посмотрел во двор.

— Если это не сработает, то завтра постараюсь сделать то же с Уиткомом. Но в случае неудачи я не знаю, что предпринять.

— Тогда судьба отвернется от Хью Мейтленда. Саймону стало не по себе от этих слов.

— Я продолжаю искать доказательства его невиновности, Дигби.

Дигби немного помолчал.

— Я хотел бы пойти с вами этой ночью, сэр.

Саймон улыбнулся, поняв, что просить Дигби присмотреть за Эмилией было бы просто тратой времени. Даже если верный сержант проведет всего ночь в одной с ней комнате, эта девушка все равно найдет путь ускользнуть из дома.

— Прошу вас проследить, чтобы за нами никто не следил.

Дигби улыбнулся:

— О да, сэр. Я буду на месте. Саймон глубоко вздохнул, надеясь, что Стенбери тоже будет там.

Эмилия сидела на диване рядом с бабушкой, когда в гостиную вошли отец, дядя Джордж и Стенбери. Джентльмены допили свой послеобеденный бренди и решили, что, наконец, настало время присоединиться к дамам. Эмилия сжала свой бокал с шерри, глядя как Лоренс вместе с другими приветствовал ее и остальных дам. Она знала Лоренса очень давно. Неужели он стал предателем? Ей необходимо выяснить правду. Ей нужно остаться с ним наедине.

— Эмилия, я должна сказать, что ты просто очаровательно выглядишь в черном. Тебе надо почаще носить этот цвет. — Клодия отпила из бокала Эмилии, что вызвало испуганные взгляды остальных дам.

Одри и Анна, обе сидевшие на диване напротив Эмилии, озабоченно посмотрели в ее сторону. Родители и сестры относились к ней так, будто она сделана из фарфора и от неосторожного обращения могла разбиться. Эмилия понимала, что так оно, наверное, и было, до того как она узнала, что Саймон жив. Все это помогало Эмилии удержаться и не сказать правду.

Леди Геррит откашлялась.

— Клодия, я сомневаюсь, что Эмилия будет часто носить траурные платья.

Клодия посмотрела на бабушку широко раскрытыми глазами.

— Нет, конечно. Но как жаль бедного милого майора. Правда же, Уитком?

Она посмотрела на Джорджа, стоявшего за ее креслом.

— Да, Блейк был единственным в своем роде, — Джордж положил руку на спинку кресла, — Жаль, что он ушел от нас.

— Он был очень энергичным человеком, невероятно энергичным. — Клодия погладила черный шелк своей юбки. — Но приятно сознавать, что если кому-то пришлось носить траур, он так очаровательно выглядит. Я все-таки думала, что это слишком сурово для меня.

— Нет нужды бояться, детка. — Джордж достал из кармана красную шкатулку для табака, украшенную рубинами и бриллиантами. — Ты в своем наряде похожа на изумруд, сверкающий на черном шелке.

Клодия улыбнулась:

— Вы мне льстите, сэр.

Джордж гордо поднял голову, явно довольный собой, пересек комнату и подошел к тому месту, где отец и Лоренс стояли у открытых французских дверей.

«Полное безумие предполагать, что ее дядя был связан с Францией. Это может быть только Лоренс», — уверяла себя Эмилия.

Джордж открыл табакерку и протянул Мейтленду:

— Я попробовал новую смесь, сделанную специально для меня Фрибургом и Трайером. Это моя любимая марка. Хочешь?

Хью отрицательно покачал головой:

— Нет, спасибо.

— Представляешь, Принни сначала глотает, и только потом делает вдох. — Джордж протянул табакерку Лоренсу. — Я нахожу эту смесь особенно пикантной. Она хорошо прочищает голову.

Лоренс усмехнулся:

— Боюсь, у меня появится головная боль.

Ветер ворвался в открытую дверь, заставив красные бархатные шторы закачаться, и в лицо Лоренсу взметнулось легкое облачко табачной пыли.

— Прости, старина, — произнес Джордж, закрывая табакерку, но было уже поздно.

Лоренс заморгал. Он провел рукой по лицу, стараясь смахнуть табачный порошок. Его лицо исказилось, он зачихал так яростно, что на глазах у него появились слезы.

— О, прости, старина. Давай я помогу. — Джордж достал из кармана носовой платок и принялся стирать табак с лица Лоренса. Лоренс чихал, судорожно вздрагивая.

— Не повезло, — пробормотал Джордж.

Лоренс отшатнулся назад, поднял руку к щеке и задел скамеечку для ног, стоявшую у камина, а в следующее мгновение рухнул, сильно ударившись об пол. И сразу зашатался хрустальный графин с шерри и бокалы, располагавшиеся на столике.

Лоренс застонал, дамы затаили дыхание. Хью Мейтленд поспешил к Лоренсу. Джордж нахмурился, когда увидел растянувшегося на ковре человека.

— Старина, вы ушиблись?

Лоренс задыхался. Он посмотрел на Джорджа так, будто тот был демоном, спустившимся прямо с небес.

— Я… в порядке.

Эмилия налила в бокал шерри, а ее отец помог Лоренсу встать на ноги.

— Вот, выпейте, — сказала она, подходя к Лоренсу. — Это поможет.

Лоренс посмотрел на нее широко открытыми глазами.

— Спасибо, — произнес он, беря бокал.

— Почему бы нам не выйти на террасу, — предложила Эмилия и взяла его под локоть. — Думаю, вам нужно немного свежего воздуха.

Хью Мейтленд одарил Джорджа неодобрительным взглядом:

— Да, там будет безопаснее.

— Надеюсь, Стенбери, что смесь не вызвала у вас головной боли, — сказал дядя Джордж, когда Эмилия и Лоренс направились к двери.

Лоренс пригладил свои растрепавшиеся волосы.

— Не беспокойтесь, Уитком, я не думаю, что табак подействует на мою голову.

— Рад слышать это, старина.

Прохладный вечерний ветер пахнул в лицо Эмилии, едва они вышли на террасу. Они прошли к стоявшим неподалеку креслам, и сердце Эмилии забилось, когда она поняла, что у нее появился шанс расспросить Лоренса.

Стенбери опустился в кресло, и оно заскрипело под его весом.

— Похоже, несколько дней у меня все-таки будет кружиться голова.

— Ах, как все это неудачно, — посочувствовала ему Эмилия. — С вами все в порядке? Лоренс глубоко вздохнул:

— Спасибо, да.

Эмилия прислонилась к каменной балюстраде, глядя на него и чувствуя себя неудобно при мысли, что этот человек может оказаться предателем. Но еще страшнее было предположить, что виновен ее дядя.

— Мне показалось, вы были сегодня немного расстроены за обедом?

Лоренс смотрел в свой бокал.

— Я думал о делах. Нам очень мешают американцы, они вносят неразбериху в наши дела с Индией.

— Надеюсь, что остальные наши рынки в безопасности.

— Внутренние перевозки не приносят хлопот.

Ей нужно было зацепить его, вывести на разговор о Рамиресе.

— Да, отец говорил, что Рамирес должен остаться доволен нашими услугами.

Лоренс поднял глаза, не сумев скрыть своего удивления.

— Я не думал, что вы так интересуетесь делами вашего отца.

— О, я нахожу их увлекательными. — Эмилия играла черной атласной лентой, завязанной на талии. — А вы когда-нибудь встречались с Рамиресом?

Лоренс нахмурился: — Нет, а почему вы спрашиваете?

— Он мне кажется очень важным клиентом. Я думала, что вы имеете с ним дело. Лоренс отпил шерри.

— Ваш отец работает с ним. Но я не могу сказать, встречался ли он с ним напрямую.

Эмилия вздрогнула от неожиданно поразившей ее мысли.

— Отец ведет дела с Рамиресом?

Лоренс кивнул:

— Да, Хью Мейтленд всегда сам работает с новыми клиентами, пока не убедится, что они остались удовлетворены компанией.

— Понимаю. — Если Саймон подозревал Лоренса и дядю Джорджа, почему бы ему не подозревать и отца? Но отец никогда не предаст родину. Мысль о том, что Саймон расследует дела отца, обеспокоила Эмилию.

— Что-то не так? Вы побледнели. Эмилия заставила себя улыбнуться:

— Я просто подумала, как опасны перевозки во время войны.

Лоренс сжал губы, его карие глаза загорелись каким-то мрачным огнем.

— Вам не о чем беспокоиться. Перевозки обеспечивают лишь небольшую часть доходов вашей компании. Вы не обнищаете, даже если они совсем прекратятся.

Эмилия внимательно смотрела на него.

— Вы все еще сердитесь на своего отца, не так ли?

Лоренс одним глотком осушил бокал.

— Я снова намереваюсь разбогатеть, и очень скоро.

Вот оно! Эмилия понимала, что скоро разбогатеть можно, продавая оружие врагу.

— Вы уже сделали выгодные вложения? Собеседник откинулся на спинку и внимательно посмотрел на Эмилию.

— Я хочу заверить вас, что способен сделать это в любой момент, если вы решите принять мое предложение.

— Сейчас не совсем подходящее время для предложения руки и сердца. Я только что овдовела.

— Я понимаю, что вы сейчас в трауре. Но настанет время, и вам вновь потребуется друг. Я хочу, чтобы вы знали, что я по-прежнему интересуюсь вами.

Эмилия сжалась, представив, как этот человек будет прикасаться к ней.

— Я буду иметь это в виду. Лоренс встал и поморщился от резкого движения.

— Уже поздно. Я хотел бы закончить сегодня кое-какую работу. Всего хорошего.

— Прощайте. — Эмилия смотрела ему вслед и думала о делах, которые он намеревался завершить сегодня вечером. Несмотря на то, что он ясно высказывался насчет Рамиреса, Эмилия не поверила ему. Альтернатива была слишком ужасна.

Ома повернулась и окинула взглядом сад. Яркие цветы покачивались на ветру. Но Эмилия не воспринимала их красоту. Ужасное подозрение вкралось в ее сердце.

«Это должен быть кто-то отвечающий за перевозки, — прозвучал в ушах голос Саймона. — Предатель находится в руководстве компании».

Может быть, Саймон подозревает ее отца и по этой причине проверил ее? Он искал пути познакомиться с отцом?

«Если я не найду предателя, то невинный человек будет посажен в тюрьму», — эти слова Саймона мучили ее. Эмилия прижала к губам ладонь, дрожа от ужасного подозрения. Она смотрела мимо цветов на Равенвудский замок. Саймону Джеймсу придется ответить на несколько вопросов сегодня вечером.

Лунный свет освещал стрелки часов на колокольне Святого Иоанна. Каменная церковь возвышалась как древний часовой у ворот города. Саймон стоял в узкой аллее напротив ворот, ожидая, когда стрелки начнут отсчет нового дня.

Где же Стенбери? Саймон всматривался в тень, надеясь первым заметить спрятавшегося человека. Смит был умным противником. Если Стенбери действительно тот самый Смит, он будет рассматривать записку как ловушку и пошлет кого-нибудъ вместо себя.

Что-то зашуршало позади в тенистой аллее. Саймон напрягся, повернулся и поднял пистолет. В бледном лунном свете он различил фигуру мужчины, приближавшегося к нему.

— Это я, сэр, — прошептал Дигби. Саймон прислонился к стене, напряжение немного спало.

— Не очень хорошая идея шпионить за человеком, который ждет, что ему перережут горло, Дигби.

— Вы всегда начеку, сэр. Но я знаю, что вы не станете стрелять, пока не убедитесь в том, кто перед вами. — Дигби остановился рядом. — Не похоже, что ваш клиент покажется здесь сегодня.

Саймон хотел бы думать иначе, но прошло уже полчаса после полуночи, а Стенбери так и не появился. Спрятав пистолет, Саймон облокотился на каменную стену и сказал:

— Я не могу поверить, что Уитком связан со всем этим.

Дигби почесал подбородок.

— Мне не хочется это говорить, но, кажется, мы ошиблись насчет невиновности Хью Мейтленда.

Тяжесть произнесенных слов угнетала Саймона и давила на него, как мраморная плита на могиле.

— Честно говоря, я не знаю. Но пока у нас нет доказательств, я отказываюсь верить, что Хью Мейтленд виновен.

 

Глава 28

Было далеко за полночь, когда Эмилия подъехала к воротам Равенвудского замка. Она оставила лошадь во дворе и тихо вошла в замок. Свет луны скользил по протоптанной тропинке, бросал серебристые блики на каменные стены и сопровождал ее через большой холл в церковь. Вещи Саймона лежали здесь, но сам он отсутствовал.

Может быть, он в опасности?

Эмилия ударила рукой по каменной стене церкви. Проклятье, ей это не нравится! Она не могла скрыть своих чувств. Ей страшно захотелось почувствовать его руки, вновь оказаться в его горячих объятиях. Захотелось навсегда остаться рядом с ним.

Навсегда.

Эмилия закрыла глаза, чувствуя, как сжалось сердце. Она ненавидела то, что сейчас происходило в ее жизни. Но не могла отрицать реальность. Саймон Джеймс не любит ее. Он преследовал свои цели. «Навсегда» — это больше не их общая мечта. Она сжала кулаки. Боже, реальность так жестока.

Под каменными сводами послышались шаги. Эмилия повернулась. Сердце бешено забилось в груди от волнения — Саймон пришел.

На пороге церкви появился мужчина. Лунный свет окаймлял темные очертания его фигуры в дверном проеме, оставляя лицо в тени, но Эмилии не нужно было видеть его лица, чтобы понять, что это не Саймон. Она отступила назад, дрожа от страха.

— Я всегда неплохо разбирался в людях, — произнес неизвестный и вошел в помещение. — Взять, например, вас. Я знал, что рано или поздно вы приведете меня в это логово. Оставалось только последовать за вами.

Невольная дрожь охватила Эмилию. Волосы у незнакомца были такими же белыми, как и его лицо. Кожа туго обтягивала выступавшие скулы, а глубоко посаженные глаза напоминали, скорее, пустые глазницы черепа.

— Кто вы? Что вы делаете здесь? Он рассмеялся во все горло, но в его голосе было больше горечи, чем радости.

— Неужели, мисс Мейтленд, вы хотите сказать что не узнали меня?

— Нет, не узнала. — Эмилия отошла еще дальше, ища возможности убежать, и уперлась в каменную стенку. Единственная дверь находилась за спиной незнакомца. Но, похоже, отпускать ее он не собирался.

— Боюсь, что немного изменился с тех пор, как мы последний раз виделись. — Мужчина провел рукой по щеке. — Я был когда-то красив. Но болезнь забрала у меня многое. Я содрогаюсь, когда гляжу на себя в зеркало.

Эмилия указала па дверь:

— Это территория, принадлежащая моему отцу. Я не знаю, что вы делаете здесь, но мне пора домой.

— Вы ведь не собираетесь уходить, не так ли? — он поднял руку, и молодая женщина увидела пистолет. — Боюсь, мне придется попросить вас остаться ненадолго.

Эмилия прижалась к стене, сердце бешено колотилось в груди.

— Чего вы хотите?

— Я думал, что вы догадаетесь — вы такая умная девушка.

Эмилия посмотрела на блестящую сталь пистолета в его руке.

— Вы Смит, не так ли?

— Если вам так угодно.

— Вы — партнер Тренча?

— Не совсем так. Тренч работает на меня. По крайней мере — работал. Я понял его бесполезность и убил его.

Эмилия прижала руку ко рту, не в силах сдержать испуганный возглас.

На губах незнакомца появилась ленивая, довольная улыбка негодяя, совершившего убийство.

— Если вы хотите знать, я впервые в жизни убил человека. Хотя должен сказать, что Тренча нельзя назвать человеком. Впрочем, мне понравилось ощущение собственной силы, когда я смотрел, как он умирает. Он, наверное, чувствовал свое бессилие, глядя в лицо своей смерти. Было довольно весело ощутить божественную силу жизни и смерти.

Эмилия не сомневалась, что этот человек убьет ее без промедления. От сознания этой реальности она задрожала.

— Вы сотрудничаете с Лоренсом Стенбери?

— А! Так Стенбери возглавляет ваш список подозреваемых? — Смит рассмеялся, как бы наслаждаясь собственной шуткой. — Подозреваю, что Саймон именно там ловит свою жертву.

Эмилия проглотила комок, подкативший к горлу:

— Вы знаете Саймона?

— О да! Я хорошо знаю его. Хотя подозреваю, что в чем-то вы его узнали значительно лучше меня.

Несмотря на весь свой страх, Эмилия покраснела, услышав столь откровенный намек. А Смит прислонился плечом к стене рядом с узким окном и вновь улыбнулся.

— Подозреваю, что вы влюбились в Саймона, когда я выбрал вашего отца для того, чтобы он сыграл определенную роль в моей жизненной драме. Я сделаю все, чтобы самое приятное ожидало нас впереди.

— Как мой отец связан со всем этим?

— Ваш отец сделал ошибку, обманув меня. Никому не позволено безнаказанно обманывать меня. Никому!

Этот человек сохранял страшное, ледяное спокойствие. Зло витало над ним, отравляя воздух и окутывая Эмилию, словно паутиной. Отчаянно стараясь не подавать вида, что боится, она произнесла:

— Я не могу поверить, что мой отец способен на бесчестный поступок.

— О, я никогда не говорил, что он бесчестен. Даже наоборот. Понимаете, несколько месяцев тому назад я предложил вашему отцу присоединиться ко мне для разработки рудников. Сначала он согласился, Но когда узнал об условиях на шахте, то отказал мне в поддержке. И в течение двух недель все дело рухнуло.

— Шахты? Вам что-то известно о событиях в Дартмуре?

— Верно.

Эмилия внимательно всматривалась в лицоСмита, стараясь вспомнить его.

— Неужели вы — лорд Блэкторн? Он склонил голову в поклоне.

— Вот видите, моя дорогая, какие ужасные изменения могут вызвать возраст и болезнь.

— Но как вы, лорд Блэкторн, можете быть связаны с контрабандистами?

— Вы удивитесь, если узнаете, как много знатных особ связаны с контрабандистами. Как бы мы могли держать наши винные погреба такими полными?

— Но продавать оружие Франции?

Он улыбнулся:

— Я подумал, что ярлык изменника очень подойдет вашему отцу. Особенно принимая во внимание, что он обманул меня.

— Мой отец не преступник!

— Нет. Но я сделал так, что он со своими кораблями оказался замешан в преступлении.

— Что вы имеете в виду?

— Я не могу стоять здесь и обсуждать с вами детали моего плана. Я уверен, что Саймон скоро возвратится. А теперь идите сюда, дорогая, давайте подождем его на одном из бастионов.

Эмилия подумала об узкой тропинке, ведущей вверх, ио том, что Саймон боится высоты.

— Почему бы нам не подождать его здесь?

— Потому что очень важно посмотреть в лицо противнику, выдвигая свои условия.

Этот человек знал о слабости Саймона и явно хотел использовать это преимущество. Он пистолетом указал на дверь:

— Не будем зря тратить время. Я слишком долго ждал этого момента и не позволю вам помешать моему плану.

Эмилия медлила, не желая взбираться по опасной дороге с этим сумасшедшим.

Он улыбнулся:

— Хочу вам сказать, что я, не раздумывая, убью вас.

Эмилия сжала кулаки.

— Вы убьете меня, пойду я с вами или нет.

— Чепуха. Я дам вашему любимому шанс спасти вас. Вам бы хотелось, чтобы Саймон спас вас, неправда ли?

«Саймон»! Она должна придумать, как его предупредить. Но ей не удастся это сделать, если Смит ее убьет. Эмилия пошла к двери.

Блэкторн отступил, когда она приблизилась к нему.

— После вас, моя дорогая. И не делайте резких движений.

Эмилия вышла из церкви в освещенный бледным лунным светом двор. Она чувствовала, что Блэкторн следует за ней — медленно и твердо, как демон смерти, подкравшийся к своей жертве. Колени ее дрожали. Ладони женщины оставляли влажные отпечатки на каменной стене, когда она опиралась на нее, поднимаясь вверх. Надо спастись от этого сумасшедшего, но как?

Каблучки Эмилии стучали по каменным ступеням. Думай. Тебе надо думать. Нет места для страха. Страх может погубить все. И Саймона и ее саму. О небо, надо предупредить его!

Когда они добрались до крыши, Смит остановился. Он, тяжело дыша, оперся о стену, и тогда Эмилии показалось, что наступил подходящий момент для бегства. Она резко повернулась и побежала к противоположной башне. Только бы успеть добежать до другой лестницы…

— Я буду стрелять — крикнул Блэкторн.

Эмилия в страхе замерла, дрожа всем телом. Она затаила дыхание, боясь, что любое движение заставит его выстрелить. Послышались его шаги.

— Это было достаточно глупо, дорогая. — Он ткнул пистолетом ей в спину.

Эмилия закрыла глаза, ожидая выстрела, но вместо этого раздался голос Блэкторна:

— Вы могли пропустить прибытие Саймона. Посмотрите, он скачет к вам на помощь.

Эмилия посмотрела сквозь амбразуру «камня леди Равенвуд». Всадник на коне уже достиг двора. Стройный мужчина в черном направился прямо сюда, к ним. Эмилия сознавала, что ее муж находится сейчас в страшной опасности. Стоявший рядом с ней сумасшедший человек мог выстрелить в любой момент. Но она знала, что должна предупредить Саймона.

— Уходи! — закричала она. — Саймон, это ловушка!

Саймон потянул за поводья. Он поднял голову, всматриваясь в бастион, где стояла Эмилия. При тусклом свете луны стало видно его встревоженное лицо. Он посмотрел на стоявшего с ней мужчину, будто это был призрак, вставший из могилы.

— Я вижу, вы привлекли его внимание, — Блэкторн схватил Эмилию за руку и притянул ближе к себе, прижав дуло пистолета к ее щеке. — Надо показать ему, как обстоят дела.

Эмилия прикусила губу, изо всех сил стараясь не кричать. Конь под Саймоном встал на дыбы. Блэкторн провел дулом по щеке Эмилии и знакомец обратился к Саймону:

— Ты не хотел бы присоединиться к нам?

— Саймон, не надо! — Эмилия пыталась кричать, но от страха у нее пропал голос. — Он убьет нас обоих.

— О дорогая, вы недостаточно хорошо знаете Саймона, если думаете, что он оставит вас в моих руках. — Смит повысил голос, чтобы противник мог слышать его. — Он всю свою жизнь хотел быть героем. И конечно не станет прятаться сейчас, правда же, Саймон?

Лошадь закружилась под всадником, но тот одним движением успокоил коня и крикнул Блэкторну:

— Если ты тронешь ее, я убью тебя голыми руками.

Блэкторн рассмеялся:

— Поднимись сюда и посмотрим, из чего ты сделан на самом деле.

Саймон соскочил с лошади и побежал к выходу.

— Нет! — Эмилия постаралась вырваться из рук преступника.

— Спокойно, мисс Мейтленд, — сумасшедший приставил пистолет к ее виску. — Вы не захотите пропустить это милое представление, не так ли?

Эмилия закрыла глаза — теперь ей оставалось только молиться о чуде.

Лунный свет проникал в узкие проемы окон на каждом этаже. Серебристые полосы света, казалось, провожали Саймона к роковому месту. Его шаги были бесшумными; ни один звук не доносился с лестничного прохода, только ветер, дующий в окна, и биение его сердца. Но в свисте ветра он отчетливо слышал голос, хриплый от переполнявшей его ненависти: «Брось этого ублюдка через перила».

Голос отца.

Ненависть отца.

Саймона охватило чувство тревоги, смешанное с ядом старого страха. Он чувствовал призрак, державший его за локти, перевесив через перила. Он видел тот пол из черных и белых квадратов, где могло бы лежать его тело, переломанное и кровоточащее. Кровь застучала в висках. Саймон остановился на верхней ступени, глядя на дверной проем, где семена страха, посеянные много лет назад, расцвели ярким цветом. Боже, почему именно здесь? Три этажа древних камней и холодный страх воспоминаний. Но он знал, почему Блэкторн выбрал это место. Блэкторн хотел надавить на слабое место своего врага.

«Брось этого ублюдка через перила».

У этого человека в руках находилась Эмилия. Саймон знал, что Блэкторн не задумываясь, убьет ее. Ему нужно было как-то спасти ее. Не важно какой ценой.

Саймон сделал глубокий вдох и встал на последнюю ступень. На вершине замка выл ветер, он ударил ему в лицо и потянул назад, словно предлагая отступить в безопасное место. Эмилия стояла с Блэкторном рядом с «камнем леди Равенвуд». Ее лицо побледнело, широко открытыми глазами она умоляла его о спасении. А Блэкторн улыбался, уверенный в себе.

— Как мило, что ты присоединился к нам.

— Отпусти ее. — Саймон направился к Эмилии и демону, захватившему ее. — Она не имеет к нашим делам никакого отношения.

— Наоборот, очень даже имеет. — Блэкторн прижал пистолет к щеке женщины и держал ее за талию перед собой как щит. — Одно движение моего пальца — и кусочек свинца уничтожит милое личико твоей возлюбленной.

Саймон застыл на месте.

— Вот так-то лучше. Положи свое оружие на пол. Я не хотел бы, чтобы мисс Мейтленд пострадала от твоего выстрела.

Саймон достал из кармана пистолет и опустил его на край стены. Но, видимо, сделал это неосторожно, так как пистолет сорвался и упал за стену.

— Ты не хочешь посмотреть, как он падает? — спросил Блэкторн.

Но Саймон не посмотрел вниз, он не мог. Он смотрел в глаза Эмилии и видел в них страх. Так хотелось обнять ее. Послышался удар металла о камни тремя этажами ниже.

«Я спасу тебя», — тихо поклялся Саймон, понимая, что готов отдать жизнь, чтобы выполнить эту клятву.

— Скажи, Саймон, ты удивлен, увидев меня? Саймон перевел взгляд на своего врага:

— Что ты делаешь здесь? Блэкторн рассмеялся:

— Я очень умен. Я наслаждался, глядя, как ты пляшешь под мою дудку. Я ожидал, что ты давно уже арестовал Хью Мейтленда. Ведь я дал тебе достаточно доказательств.

— Какое отношение ты имеешь к этому?

— Как же, Саймон. Ведь это все моя выдумка — контрабандные перевозки оружия во Францию. Агент Тренч в Танжере. Я все выдумал и постарался, чтобы ты получил всю информацию.

Бледное лицо Блэкторна, освещенное лунным светом, делало его еще больше похожим на зловещий призрак, на демона из прошлого.

— Так контрабандных операций никогда не было, так?

— Абсолютно точно.

— А Тренч?

— Я нанял его сыграть роль предводителя контрабандистов. Прекрасная идея, не так ли?

Саймон стоял, пытаясь понять, как может один человек впитать такую невероятную ненависть.

— Ты хотел, чтобы я помог уничтожить Хью Мейтленда из-за твоей неудачи с шахтами? Ты создал эту искусную ловушку только для нас двоих?

Блэкторн наклонил голову:

— Верно.

— Но почему, Саймон, — спросила Эмилия, глядя на Блэкторна, — почему он сделал это?

Блэкторн повел уголком рта и посмотрел на Саймона с такой ненавистью, что того даже на расстоянии обдало холодом.

— Он рожден ведьмой. Он насмехался надо мной всем своим существованием.

Эмилия посмотрела на Саймона, и в ее глазах отразилось неожиданное понимание.

— Он хотел отобрать у меня все. — Блэкторн убрал пистолет от щеки и направил на Саймона. — Но я не допущу этого. Я отправлю его назад, в ад, туда, где его место.

— Нет! — Эмилия сделала попытку вырваться. Но Блэкторн обхватил ее покрепче.

— Я слишком долго ждал, чтобы увидеть тебя мертвым, Саймон. Война подвела меня, Тренч — тоже. Но теперь все получится.

Саймон посмотрел на оружие, которое отец держал в своей руке, похожей на скелет. После того как он убьет его, он убьет и Эмилию. Никто не сможет остановить его.

— Оставайся на месте! — прокричал Блэкторн, когда Саймон сдвинулся с места. — Я выстрелю!

У Эмилии оставался только один шанс — Саймон должен остановить Блэкторна. Немедленно.

Металлический щелчок прорезал тишину. Саймон бросился к Блэкторну и Эмилии, надеясь, что успеет увлечь отца с собой до того, как пуля лишит его самого жизни.

— Нет! — Эмилия резко ударила Блэкторна локтем в живот.

Блэкторн застонал, и в следующее мгновение тишину ночи разорвал выстрел. Саймон вздрогнул от неожиданной боли в боку. Он споткнулся — боль отняла у него силы. В нескольких шагах от него Эмилия боролась с Блэкторном, очень близко к краю. Слишком близко.

Эмилия ударила противника носком туфли в голень, и тот внезапно потерял равновесие, но успел схватить Эмилию, когда качался на самом краю.

— Помогите мне! — вскрикнул он, вцепившись в ее руку.

Саймон из последних сил рванулся вперед, схватил Эмилию за талию и прижал к стене, увидев замутившимся взглядом, как Блэкторн перевалился через край и с криком полетел вниз.

Не в силах отвернуться, Саймон наблюдал за последними мгновениями жизни этого человека. Блэкторн летел по воздуху, крича, пока его тело не ударилось о камни и звук удара зазвенел в ушах Саймона, вызывая в памяти слова: «брось этого ублюдка через перила». Эти слова молотом стучали в его висках, пока он смотрел через край стены вниз. Образ Блэкторна стерся в лунном свете. Саймон видел окровавленное юное тело, лежавшее на полу из черных и белых мраморных квадратов — образ из его ночных кошмаров.

— Саймон.

Голос прозвучал издалека, и тут Саймон узнал его.

— Саймон, не смотри вниз. Не смотри!

Он почувствовал прикосновение ее руки к своей щеке и ее пальцы, когда Эмилия пыталась повернуть его голову к себе. Она показалась ему незнакомкой, женщиной, стоявшей за чертой его воспоминаний.

Эмилия распахнула его сюртук и ахнула при виде пропитанной кровью рубашки.

— Пойдем вниз, мне нужно перевязать твою рану.

Он позволил ей взять себя под руку и повести вниз по узкому проходу. Только когда они достигли нижнего этажа, он отказался от ее помощи, отстранился и подошел к телу человека, лежавшего на камнях. Лунный свет с жуткой ясностью освещал тело Райндольфа Сент-Джеймса, маркиза Блэкторна. Он лежал, глядя в небо, его губы были приоткрыты в немом крике. Но Саймон по-прежнему слышал его — крик отзывался в его голове.

Он смотрел на человека, который дал ему жизнь. Он должен был что-то чувствовать. Сожаление, быть может, гнев. Боль. Но на самом деле смерть отца подействовала на Саймона, как снежинка, скользнувшая по замерзшему окну. Он не чувствовал ничего.

— Саймон, ты ранен, — Эмилия дотронулась до его руки. — Нам надо отправляться домой.

Он перевел свой взгляд с мертвого тела на женщину, стоявшую рядом. Она была так красива, словно видение из его снов.

— Домой?

— Саймон, пожалуйста, — шептала Эмилия, касаясь его руки. — Нам надо остановить кровотечение. Пойдем со мной, давай перевяжем рану и поедем домой.

— У меня нет дома.

Она потянула его за руку ко входу в церковь, и Саймон последовал за нею, хотя ноги его тяжелели с каждым шагом. Эмилия привела его в церковь и сказала, указывая на груду одеял:

— Садись.

Он не хотел садиться. Он не хотел сдаваться слабости, проникшей в его мускулы. Вместо того чтобы сесть, Саймон прислонился к стене и посмотрел вверх на сводчатый потолок, в то время как Эмилия искала что-то в сумке. Онсмутно подумал о всех тех молитвах, которые были произнесены в этих стенах. Были ли хоть некоторые из них услышаны? Он дрожал, тепло покидало его тело.

Эмилия подвинулась к нему, держа белую льняную рубашку в руках.

— Этого хватит, пока мы доберемся до дома.

Она казалась похожей на ангела, смотревшего на него, в сиянии лунного света. Он ощущал ее тепло.

— Подними немного руки, так, чтобы я смогла перевязать твою рану. — Его руки были тяжелыми, как свинец, когда он поднял их. Боль пронзила Саймона как искра, промчавшаяся по нервам, и заставила застонать.

— Прошу прощения, — прошептала Эмилия, взглянув на него, — Я никогда не делала этого раньше. Нам нужно добраться до дома. И нужно вызвать доктора.

Саймон покачал головой:

— Не позволяй ему пускать мне кровь.

— Нет, я не разрешу ему сделать это. Обещаю. — Она прикоснулась теплой ладонью к его щеке.

Он устал. Очень устал. Он хотел лечь рядом с ней и заснуть в ее теплых объятиях. Но Эмилия снова потянула его за руку, увлекая к двери:

— Саймон, пожалуйста, пойдем со мной. Нам надо попасть домой.

Он постарался идти, но ноги уже не слушались его. В глазах потемнело. Казалось, что Эмилия стоит в конце длинного туннеля и вокруг нее сверкает ослепительно белый свет. Он хотел дотронуться до нее. Он должен дотронуться до нее в последний раз. Саймон поднял руку, потянулся к ней, и ноги его подкосились. На него обрушилась тьма, и он упал на камни древней церкви, не почувствовав ничего.

 

Глава 29

— Все, что молодому человеку сейчас нужно… — Доктор достал ланцет и серебряный кувшин из своего черного портфеля, лежавшего на кресле в спальне Эмилии. Он смотрел на Саймона с улыбкой на устах и с триумфом в глазах.

Эмилия преградила дорогу хирургу, едва тот сделал попытку приблизиться к постели.

— Я думаю, что ему не надо пускать кровь. Доктор Чисон удивленно вскинул бровь:

— Он вряд ли в…

Эмилия снова стала поперек дороги, когда доктор попытался обойти ее.

— Я не позволю этого, доктор. Старик обиженно поджал губы и посмотрел туда, где в дверях стоял Хью Мейтленд.

— Мистер Мейтленд, если мы не пустим кровь, то отравление организма продолжится и он умрет.

Мейтленд нахмурился:

— Молодой человек и так уже потерял достаточно много крови.

— Но яд остался в его организме. Нам надо пустить кровь сейчас, пока он не проснулся.

— Вы хотите сказать, пока он не сможет схватить у вас один из ваших ножей? — спросила Эмилия.

Доктор прокашлялся.

— Молодой человек уже доказал, что он очень сложный пациент.

Мейтленд улыбнулся и посмотрел на Эмилию.

— Боюсь, я согласен с моей дочерью. Блейк определенно не хотел бы, чтобы ему пускали кровь.

Чисон посмотрел на молодого человека, лежавшего без сознания в постели, и на его лице отразилось разочарование.

— Очень хорошо. В таком случае я не несу никакой ответственности.

Когда доктор закрыл свой портфель и вышел из комнаты, Эмилия расправила одеяло на груди Саймона. Затем она посмотрела на мать и бабушку, сидевших на диване у камина. Одри смотрела на Саймона, приоткрыв рот и с недоумением во взоре. Леди Геррит глядела на Эмилию так, будто ожидала, что небо обрушится в этот момент.

У Эмилии защемило сердце, когда она поняла, что ей предстоит сделать сейчас. Настало время рассказать правду. И все присутствовавшие ждали от нее этого.

— Эмилия, должен сказать, что мы все рады видеть Блейка живым. — Хью почесал в затылке. — Но я более чем смущен.

— На это есть все основания. — Эмилия выдержала взгляд отца, молясь, чтобы он простил ее за все, что она совершила. — Пожалуйста, подождите меня в гостиной. Я хочу побыть несколько минут наедине с… Шериданом, прежде чем я все объясню вам.

Но отец не сдвинулся с места. Он смотрел на Эмилию так, будто хотел выяснить все немедленно.

— Пожалуйста, папа. Дайте мне несколько минут.

Мейтленд обошел кровать и, обняв Эмилию за талию, прижал ее к себе.

— Что бы ты ни собиралась нам сказать, ты должна знать, что мы все благодарны судьбе за то, что Блейк вернулся. Не важно какие трудности ждут нас, мы опять будем вместе.

Эмилия закрыла глаза. Доброта отца лишь усилила ощущение ее вины перед родителями. На глаза навернулись слезы, когда Эмилия смотрела вслед выходящим родителям. Они вышли из спальни вместе.

Леди Геррит немного задержалась, ее лицо было бледным и усталым.

— Ты собираешься все рассказать родителям?

— Да, — прошептала Эмилия с сожалением в голосе.

Леди Геррит кивнула:

— Это самое лучшее. Думаю, что они поймут твое решение. По крайней мере, я надеюсь на это.

— И я тоже.

— В самом крайнем случае, мы будем вдвоем.

— Спасибо, бабушка, за то, что ты всегда со мной. Ты не представляешь, как мне жаль, что я впутала тебя во все это.

— Чепуха! — старушка подняла голову и улыбнулась. — Мы пережили очаровательное приключение. А без него ты не встретила бы этого молодого человека. Все станет на свои места со временем.

Эмилия посмотрела на человека, лежавшего в ее постели.

— Буду надеяться, что это так.

— Именно так. У тебя своя судьба, Эмили.

Эмилия проводила бабушку взглядом, жалея, что не обладает таким же оптимизмом. Затем она опустилась на край кровати. Свет масляной лампы, стоящей на столике, падал на лицо Саймона.

— У меня не было возможности сказать «прощай, Шеридан Блейк».

Она наклонилась и коснулась его щеки, поцеловала его бровь, ямочку на щеке, губы. Его теплое дыхание коснулось ее щеки. Одна-единственная слеза упала на его щеку. — Прощай, Шеридан Блейк. Я всегда буду помнить то, что объединяло нас, пусть это было просто иллюзией.

Она выпрямилась и посмотрела на спящего.

— Что же касается вас, Саймон Сент-Джеймс, то вряд ли вы понимаете, что сделали со мной. О, я знаю, зачем вы вошли в мою жизнь и заставили меня принять вас как Шеридана Блейка. Это был ваш долг, ваша миссия, и вы несли за нее ответственность.

Она закрыла глаза — резкая боль пронзила сердце.

— Но я не могу понять, как вы позволили мне поверить, что потеряли память. Выничего не оставили мне, даже моей гордости.

Слезы застилали ее глаза. Слезы стыда, унижения и боли от сознания собственной глупости.

— Как вы могли позволить обнажить мои мечты перед вами? Почему позволили мне броситься в ваши объятия? Как вы могли так обмануть меня? Я на самом деле верила, что вы любите меня!

Она встала, обхватила себя руками за плечи и почувствовала себя такой одинокой, будто ее выгнали из собственного дома и бросили в темницу, где было темно и холодно.

— Я никогда не думала, что можно любить кого-то с такой силой и презирать его в такой же степени. Но я люблю вас. И презираю за то, что вы разрушили мою жизнь.

Хью Мейтленд тяжело опустился на диван, обтянутый красным бархатом, рядом со своей женой. Он смотрел на Эмилию с таким же удивлением, как и его жена.

— Ты хочешь сказать, что Шеридана Блейка никогда не было?

Эмилия проглотила тяжелый комок, подкативший к горлу.

— Я думала, что это будет прекрасным решением проблемы. Вы хотели, чтобы я вышла замуж, а я не знала ни одного человека, за которого мне хотелось бы выйти.

Одри прижала руки к шее.

— И ты просто выдумала себе мужа?

Эмилия выпрямилась.

— Я хотела, чтобы у Анны появился свой шанс. Если бы я знала, что вы позволите ей выйти в свет в этом сезоне, я никогда бы не стала придумывать Шеридана Блейка.

Одри посмотрела на свою мать, сидевшую в кресле-качалке рядом с входной дверью.

— И ты знала об этом?

Леди Геррит гордо подняла голову и с королевским достоинством ответила:

— Мне показалось, что вы не оставили Эмилии другого выбора, как выйти замуж или оставить своих младших сестер старыми девами.

Одри раскрыла веер и начала помахивать им с такой энергией, что ее каштановые локоны закачались на ветру.

— О мама, придумать себе мужа…

— Эмилия хотела выйти замуж только по любви. — Геррит сердито поджала губы, одарив гневным взглядом сначала дочь, затем зятя. — Вы оба могли бы понять ее чувства лучше других.

Одри опустила свой веер, посмотрела на Хью, и выражение ее лица под строгим взглядом матери стало робким.

Мейтленд, наконец, громко вздохнул:

— Возможно, я могу понять, почему ты отказывалась выйти замуж за человека, которого не любишь. Зная твою изобретательность, я могу понять, что ты придумала мужа. Но все это не может объяснить мне, каким образом этот молодой человек оказался в твоей постели.

Эмилия покраснела при этих словах.

— Это довольно долгая история.

Одри застонала.

— Эмилия! Этот молодой человек находился в твоей спальне! А ты была не замужем. Или вы все-таки женаты?

Эмилия положила руку на спинку кресла бабушки.

— Не совсем.

Мейтленд облокотился на спинку дивана.

— Я хотел бы услышать, как этому пройдохе удалось замаскироваться под твоего мужа, прежде чем я застрелю его.

Эмилия вцепилась в бархатную спинку кресла.

— Отец, пожалуйста, сегодня было и так пролито достаточно крови.

Одри положила руку на плечо мужа, как бы успокаивая его.

— Эмилия, но почему ты согласилась считать его своим мужем?

— О, я вовсе не собиралась. Саймон — это его настоящее имя — узнал о моей фиктивной свадьбе, когда ему было поручено дело с контрабандными операциями по перевозке оружия во Францию.

Мейтленд нахмурился:

— Контрабандные операции?

— Да. Саймон — агент Адмиралтейства. Там появилась информация о том, что кто-то в компании отца связан с перевозкой оружия во Францию.

— Он подозревал кого-то из моей компании в предательстве? Эмилия кивнула.

— Только никаких операций не было. Лорд Блэкторн, отец Саймона, придумал эти операции. Он был зол по поводу неудачи с рудниками в Дартмуре и хотел отомстить. И боюсь, что он одновременно хотел убить Саймона.

— Вот теперь я поняла, что этот молодой человек Сент-Джеймс, — леди Геррит выпрямилась, — старший сын Блэкторна Саймон.

— Да, — прошептала Эмилия, и мурашки пробежали по ее спине, когда она поняла, какое значение будет иметь этот факт.

— О небо! Теперь, когда его отец мертв, он стал новым лордом Блэкторном. — Леди Геррит похлопала веером о ладонь. — Я всегда говорила, что в этом молодом человеке течет благородная кровь.

— О Боже! — воскликнула Одри. — Новый лорд Блэкторн в постели моей дочери. Как же я переживу такой скандал?

— Никакого скандала не будет! — внезапно раздался голос Саймона.

Эмилия стремительно обернулась. Саймон стоял на пороге, тяжело прислонившись к стене. Его лицо было бледным, как свежее льняное полотно его сорочки, заправленной в коричневые бриджи.

— Почему вы не в постели? — Эмилия поспешно бросилась к нему. — О Боже! Вы могли бы упасть и сломать себе шею в таком состоянии.

Саймон посмотрел ей в глаза, коснулся ладонью ее щеки и перевел взгляд на отца.

— Нам надо кое-что обсудить с твоим отцом, Эмили.

Девушка посмотрела через плечо на отца и увидела, как на его всегда спокойном лице появляется выражение гнева.

— Я уверена, что это может подождать, — сказала она. — Вы ранены.

Саймон отстранился, когда Эмилия постаралась вывести его из гостиной и решительно произнес:

— Это дело не терпит отлагательства.

— Эмилия, — произнесла Одри, положив руку на плечо дочери, — я думаю, что мы должны оставить мужчин на некоторое время одних.

Эмилия помедлила, уверенная в том, что станет одной из основных тем беседы.

— Но я…

— Потом, дорогая, — леди Геррит взяла внучку за руку и многозначительно посмотрела на Саймона. — Подозреваю, что у Саймона и твоего отца много вопросов, которые следует обсудить.

— Если часть вопросов касается меня, то я предпочла бы остаться.

Эмилия подняла голову, гордо глядя на отца:

— Прости отец, но мне не нравится быть предметом обсуждения, будто я ребенок, не способный принимать решения о своем будущем.

— Прости меня, дочь, — ответил Мейтленд, — но в последние несколько месяцев ты продемонстрировала удивительную способность подвергать себя опасности.

Эмилия прикусила нижнюю губу: слова отца прозвучали как пощечина.

— С тех пор как твое поведение поставило на карту честь твоих сестер, это будущее касается не только тебя.

— Конечно, но я… — Ледяной взгляд отца заставил ее замолчать. Плечи Мейтленда напряглись, что говорило об огромном напряжении человека, старающегося контролировать свои чувства.

— Я хотел бы поговорить с лордом Блэкторном наедине. Ты не могла бы продемонстрировать хоть немного уважения к моему желанию?

Эмилия кивнула, ее щеки пылали от стыда. Она повернулась и вышла из комнаты, заметив быстрый взгляд Саймона и сожаление в его глазах. О небо! Только жалости еще ей не хватало от этого человека!

Саймон прислонился к двери. Его сердце ныло при мысли об Эмилии. Она выглядела такой ранимой, смущенной, такой невыразимо трогательной. Он хотел защитить ее, но Саймон чувствовал, что его вмешательство в отношения между дочерью и отцом только усугубит положение.

Он встретился с гневным взглядом Мейтленда. Кровь стучала в висках. Он весь взмок и в эту секунду не хотел ничего больше, как только упасть на кровать и заснуть, обнимая Эмилию. Но не мог сделать этого. Пока не будут отброшены последние следы обмана.

— Предлагаю вам сесть, молодой человек, пока вы не упали.

Саймон глубоко вздохнул, отчего его пронзила острая боль в боку. Он отошел от двери, с трудом делая каждый шаг.

— Эмилия была права, говоря, что вам следует находиться в постели, — сказал Мейтленд, протягивая ему руку. Он помог Саймону сесть в кресло, которое только что занимала леди Геррит, а затем посмотрел на него, плотно сжав губы. — Хотя должен вам сказать, что мне не очень нравится оставлять вас в постели моей дочери.

Саймон откинулся на спинку кресла.

— При нынешних обстоятельствах я могу понять ваши чувства.

— Разве? — Мейтленд отвернулся от Саймона, прошел к открытой двери и некоторое время смотрел в сад, а затем резко повернулся. — Из всего, что я слышал, я понял, что вы пришли к нам в дом, чтобы шпионить за мной? Это верно?

Саймон выдержал жесткий взгляд отца Эмилии.

— У нас были причины верить в то, что кто-то в вашей компании связан с перевозкой оружия агенту Франции в Танжере, некоему Альберто Рамиресу.

— Рамиресу? Я переписывался с этим человеком.

— Рамиреса не существует. Он стал частью схемы, с помощью которой Райндольф Сент-Джеймс хотел покончить с вами. Он был уверен, что есть достаточно доказательств, чтобы обвинить вас в предательстве. Как предполагалось, я должен был докопаться до этих доказательств, контрабандисты должны были убить меня.

Мейтленд молча смотрел на Саймона.

— Лорд Блэкторн, ваш отец придумал это?

— Да. — Саймон положил руку на рану, боль от которой была лишь слабым отражением его душевных мук.

Летний ветер ворвался в комнату.

— Вы сказали, что он оставил достаточно доказательств, чтобы арестовать меня. Почему вы не сделали этого?

— Потому что верил, что вы не виновны. Я искал доказательств вашей невиновности. Лорд Пембертон дал мне три дня, до сегодняшнего утра. — Саймон посмотрел на часы. Было пять часов нового дня. — Если бы не удалось найти доказательств вашей невиновности, мне предписывалось арестовать вас.

Мейтленд удивленно посмотрел на собеседника.

— Сколько людей в Адмиралтействе знают об этом?

— Только лорд Пембертон посвящен во все детали.

— Очень рад слышать это. Это избавит мою семью от скандала. — Мейтленд тяжело вздохнул и сжал губы. — Теперь поговорим об Эмилии. Вы использовали мою дочь.

Сердце Саймона сжалось от этих слов.

— Я никогда не хотел причинять ей боль.

— Если все случившееся станет известно широкой публике, пострадает не только Эмилия, но и все остальные. Как вам известно, у меня еще четыре дочери.

Саймон подумал о своей семье, своем отце, о братьях и сестрах, которых он едва знал. Правда может навредить им так же, как и Мейтленду.

— Я уверен, что лорд Пембертон согласится сохранить в тайне детали миссии. Правда будет иметь слишком далеко идущие последствия.

— А что же Шеридан Блейк? Что будет с Эмилией? — Мейтленд смотрел прямо в глаза Саймону. — Вы хотите просто так уйти из ее жизни?

— Делать этого я не хотел бы вовсе.

— Я могу понять, что вы ухватились за роль мужа, когда увидели эту возможность. Но я хочу знать, собирались ли вы соблазнить мою дочь?

Саймон выдержал гневный взгляд отца Эмилии:

— Нет.

Мейтленд прищурился:

— Вы хотите сказать, что никогда неприкасались к ней?

Саймон по-прежнему смотрел прямо на собеседника.

— Нет.

— Полагаю, что вы желали добра моей дочери.

— Я надеюсь, что смогу жениться на ней. Если она захочет этого.

Мейтленд с раздражением произнес;

— Судя по тому, что произошло, она захочет.

— Я не очень уверен в этом. Она любила человека, которого придумала. Мейтленд нахмурился:

— Не вижу разницы.

Саймон положил голову на спинку кресла и посмотрел вверх, на картину, изображавшую богиню Диану с поднятым для охоты копьем. Он подумал об Актеоне, молодом охотнике, которого Диана погубила за то, что тот подсматривал за ней. Он спрашивал себя, а как поступит Эмилия с ним, за его страх.

— Хочу надеяться, что вы правы.

— Конечно, прав. Однако вопрос в том, как мы объясним тот факт, что Шеридан Блейк на самом деле Саймон Сент-Джеймс?

Саймон улыбнулся:

— У меня есть идея.

 

Глава 30

Мейтленд оперся на полку над камином.

— Саймон заверил меня, что лорд Пембертон — единственный человек в Адмиралтействе, который знает обо всех деталях его миссии. Он уверен, что все будет храниться в тайне. В правительстве меньше всего хотят, чтобы стало известно о скандале с лордом Блэкторном.

Эмилия сжала руки, с трудом подавив желание встать. Ей страшно хотелось вскочить и заметаться как тигр в клетке, а не сидеть рядом с матерью и выслушивать отца, рисовавшего распорядок ее будущей жизни.

— Мы можем просто сказать, что Саймон выполнял задание по поимке шайки контрабандистов, работавшей в Бристоле. Я помогал ему. Во время выполнения этого задания Эмилия и Саймон встретились и полюбили друг друга. Из-за опасного характера его миссии мы решили не выдавать настоящего имени моего зятя.

Эмилия бросила быстрый взгляд на сидевшего рядом с ней мужчину. Его лицо оставалось полностью бесстрастным. Он сидел в кресле-качалке возле распахнутых дверей очень элегантный, несмотря на следы ранения. Казалось, он полностью расслабился. Саймон слушал ее отца, положив руки на подлокотники кресла и забросив ногу на ногу, будто обсуждал с отцом детали последней транспортировки груза, а не будущую свадьбу. О, как она хотела броситься к этому мужчине и тряхнуть его за плечи так, чтобы зубы застучали.

— А как же пожар? — Одри выпрямилась, сидя на диване, и посмотрела на своего мужа. — Как мы объясним смерть Шеридана Блейка?

— Один из контрабандистов напал на Саймона, когда он работал в конторе. Преступник был убит. Мы решили, что безопаснее будет как бы «похоронить» Блейка. — Хью поднял руку и почесал подбородок, продолжая говорить:

— Прелесть плана в том, что все здесь правда. Одри хмуро посмотрела в сторону Саймона.

— Все, кроме некоторых печальных деталей.

Эмилия так сильно сжала пальцы, что ей стало больно, и посмотрела на Саймона, по-прежнему не выдававшего своих чувств ни словом, ни жестом. Ей хотелось кричать. Она не желала, чтобы ее жизнь планировали за нее.

Леди Геррит встала и произнесла:

— Я свяжусь с моим другом, который живет в Бате и работает в магистрате. Думаю, что у меня не будет проблем с церемонией и изменением дат на несколько недель.

Мейтленд оперся подбородком на кулак.

— Это будет тот же член магистрата, который подделал бумаги для Эмилии и Шеридана Блейка?

Леди Геррит одарила зятя горделивой улыбкой:

— Именно так.

Мейтленд с сомнением покачал головой, его губы тронула улыбка:

— Графиня, вы никогда не перестанете удивлять меня.

Графиня Уитком гордо поклонилась, как королева своему подданному.

— Я думаю, что мы справимся со всем этим клубком в течение нескольких дней.

Эмилия не могла дольше выдерживать этого. Она не сводила глаз с Саймона.

— Ты действительно согласен с этим планом? Саймон невозмутимо выдержал ее взгляд.

— Мне кажется, что это наилучший путь предотвратить скандал.

«Скандал!» Конечно. Он боится скандала.

— Мама, папа, бабушка! Прошу вас оставить нас одних! Мне нужно несколько минут поговорить наедине с Саймоном.

Одри положила руку на плечо Эмилии:

— Что-то не так, дорогая? Эмилия выдавила из себя улыбку:

— Мне просто надо обсудить несколько деталей с лордом Блэкторном.

Одри встала и посмотрела на мужа — в ее глазах была неуверенность. Мейтленд тоже взглянул на нее, а затем сказал:

— Эмилия, все, о чем мы договорились, делается для блага всех, вовлеченных в эту историю.

— Так как вы определили мое будущее, быть может, вы все-таки позволите мне поговорить с человеком, за которого, как вы ожидаете, я выйду замуж?

Мейтленд посмотрел на Саймона, будто искал поддержки в сражении, которое боялся проиграть, но будущий зять отвел взгляд. Он опустил глаза, с интересом рассматривая бархатную обивку.

Мейтленд кашлянул.

— Эмилия, я…

— Отец, пожалуйста. Прошу несколько минут.

— Да, хорошо… — Оп предложил жене руку. — Уверен, вам есть что обсудить с лордом Блэкторном. У вас все впереди.

Когда родители и бабушка вышли из гостиной, Эмилия посмотрела на Саймона. Странно, она засыпала в объятиях этого мужчины, она знала его силу и страсть, а теперь он казался ей чужим.

Он поднял глаза и посмотрел прямо в лицо Эмилии. Его взгляд ничего не выражал.

— Полагаю, что вы не счастливы от достигнутого соглашения, — произнес он.

«Соглашения». Эмилия хотела сделать глубокий вдох, но сила эмоций сжала ее грудь обручем, сдавила легкие.

— Не вижу причин для продолжения этого маскарада.

— Разве вы не видите никаких причин? — спросил он таким же спокойным голосом.

Она думала только об одной причине — ее любви к нему. Любви, которая пустила корни, несмотря на то, что она верила, что ее любимый просто самозванец. И вот эту любовь она отказывалась теперь лелеять, так как знала, что не сможет больше доверять ему.

Эмилия встала и прошла к открытой двери, пытаясь найти подходящие слова, чтобы избавить обоих от этого заточения в тюрьме, которую они сами создали себе. Слова, которые не выдадут ее сердечных мук. На террасе ночные тени рассеивались в лучах наступившего рассвета, но она чувствовала себя в ловушке тьмы.

— Скажите, как вы могли так лгать мне? Как вы могли сказать мне, что потеряли память?

— Насколько я помню, мне показалось, что это будет наилучшим путем остаться в живых.

Эмилия уперлась руками в бока и с презрением смотрела на Саймона.

— Я не хотела стрелять в вас. Он улыбнулся:

— Конечно. Вы намеревались отправить меня в море, угрожая оружием.

— Вы не оставили мне выбора.

— Вы мне тоже.

— Это разные вещи.

— Разве? Мы оба сделали это, чтобы выжить.

— О-о-о! — Ее затрясло от возмущения. — Вы солгали мне первым.

— Да. — Саймон встал, но не двинулся с места. — Я пришел сюда, чтобы найти преступника. Возможно, это не извиняет меня за мои методы, но, по крайней мере, объясняет их.

— А это объясняет то, как вы манипулируете мною?

— Эмилия, вы должны поверить мне. Когда я принял на себя роль Шеридана Блейка, я не собирался связываться с вами и не хотел обижать вас.

Эмилия покачала головой, как бы отрицая искренность его слов и его взглядов.

— Думаю, что вы выдающийся шпион Его Величества. Вы так умело обманываете людей. Но мне хотелось бы поверить в то, что вы — тот единственный мужчина, которого я мечтала встретить всю свою жизнь.

— Я не изменился от того, что ношу другое имя.

Эмилия покраснела от стыда за все, что она отдала этому человеку.

— Уверена, что вы считаете меня необычайно смешной с моими наивными мечтами.

Он улыбнулся — его глаза наполнились таким желанным теплом!

— Я считаю вас очаровательной.

Этому мужчине ничего не стоит солгать. Слишком просто и заманчиво поверить его словам, броситься в его объятия и сдаться.

— Пожалуйста, игра закончена. Вы выиграли. Нет нужды продолжать это представление.

— Да, я мог лгать по поводу потери памяти. Я мог бы продолжать лгать, но я не хотел, чтобы наша совместная жизнь строилась на обмане.

— Вы лгали мне.

— Не всегда.

— Вы использовали меня.

Он посмотрел ей в глаза, и вся его маска исчезла — перед ней возникло лицо мужчины, переполненное болью.

— Я люблю тебя, Эмили. Эмилия покачала головой:

— Пожалуйста, не делайте этого. Я не жалкое, достойное вашего сожаления создание. Я прекрасно переживу правду.

— Правда в том, что я люблю тебя. Когда я полюбил тебя, я знал, что наступит день, когда мне придется стоять перед тобой и видеть твой гнев. Моей единственной надеждой была твоя любовь, способная пережить все.

Слезы жгли Эмилии глаза. Она смотрела на него не мигая, чтобы ни одна слеза не выдала ее чувств.

— Почему вы не хотите хотя бы один раз быть честным? Почему бы вам просто не признаться, что вы оказались в ситуации, которая требует возмещения вреда, нанесенного вами и вашим отцом нашей семье? Прежде всего, скандал будет ужасным для нового лорда Блэкторна? Не так ли?

Саймон положил руку на спинку кресла, будто ему требовалась опора. Он выглядел уставшим, словно падший ангел, которого столкнули на край ада и который теперь старается вернуться на небеса.

— Я хочу возместить нанесенный ущерб. Я хочу избавиться от всего дурного, происшедшего в последние две недели. Я хочу забыть все мерзости моей прежней жизни и хочу начать сначала. Построить новую жизнь, с тобой.

— Возможно, каким-то странным образом вы и заботитесь обо мне. Но если эта любовь позволяла вам лгать мне, манипулировать мной, унижать меня, то я не хочу такой любви. — Эмилия отвернулась от него, ее колени дрожали, когда она направилась через открытую дверь в сад, навстречу восходу. Эмилия пересекла террасу, ей хотелось бежать, но она знала, что в мире нет места, где бы удалось спрятаться от собственной глупости.

О небо! Она хотела броситься в его объятия и оставаться там до конца своих дней. Но она не могла. Эмилия не желала, чтобы ее сердце было разбитым еще раз. Она оперлась о балюстраду и боролась со слезами, готовыми хлынуть у нее из глаз.

Хотя Саймон приблизился так же тихо, как всегда, Эмилия почувствовала тепло его тела еще до того, как он положил руку ей на плечо.

— Ты не можешь верить в то, что объединявшая нас страсть была обманом. Эмилия повела плечом, отворачиваясь от его нежного прикосновения.

Саймон убрал руки, но остался стоять рядом с ней, так близко, что она слышала его дыхание.

— Вы не тот мужчина, которого я полюбила, вы — чужой.

— Я тот, кто держал тебя в своих объятиях. Тот, кто занимался с тобой любовью. Тот, кто поклялся отдать всю свою любовь, свое сердце, свою душу тебе, моя госпожа!

Эмилия повернулась и посмотрела ему в лицо.

— Как вы осмеливаетесь напоминать мне о моей глупости!

— Посмотри на меня! — Он взял в ладони ее лицо и держал так, несмотря на то, что Эмилия попыталась оттолкнуть его. — Ты действительно видишь другого человека, когда смотришь на меня? Ты можешь сказать, что я изменился? Я тот, кого ты любишь. Я тот, кто любит тебя. Я — твой Шеридан Блейк.

— Шеридан Блейк никогда не обманул бы меня.

— Ты поклялась в своей любви ко мне. Разве важно, как меня зовут?

— Вы негодяй…

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Эмилия осталась безучастной. Она не имела желания отвечать на этот поцелуй. Не хотела позволить ему узнать, как сильно она хочет его. Она покажет ему, какой непреклонной она может быть. Но жар его поцелуя поколебал ее решимость, убаюкал ее и лишил сил. Эмилия попыталась вырваться, чтобы найти спасение на расстоянии. Но его сильные мужские руки удержали ее, а губы наполнили магическим эликсиром, который растекался по крови. Саймон обнял ее одной рукой, прижав к своему сильному и горячему телу, и в ней проснулись воспоминания, вспыхнули тысячи искр. Страсть и желание охватили Эмилию, и она растворилась в его сильных объятиях. И вопреки всему Эмилия ответила на его поцелуй.

— Скажи мне, что это сон, Эмилия, — прошептал Саймон. Он прижался к ней, и Эмилия задрожала от волнения. — Скажи мне, что ты не желаешь меня. Скажи, что ты не чувствуешь страсти.

Эмилия оттолкнулась от него, задыхаясь и хватая воздух, будто утопающая. Она и впрямь тонула в теплоте его тела, в страсти, которую он разбудил в ней.

— Мужчины, которого я желаю, больше не существует.

Саймон посмотрел на нее, сжав губы, и в его глазах отразилась вся боль.

— Ты хочешь сказать, что все это было лишь плодом твоего воображения, что ты занималась любовью со своей мечтой, существовавшей только в твоих снах?

Эмилия ничего не ответила, стараясь не поддаваться чувствам, которым больше не могла доверять. Но она видела в его глазах страсть, а в ней самой была глубоко скрыта страсть ответная. Он лгал ей, теперь тоже услышит ложь в ответ.

— Когда я смотрела на вас, я видела только Шеридана Блейка. Мужчину, которого я придумала. Мужчину, которого я любила. Человека, которым вы никогда не сможете стать.

Саймон отшатнулся от нее, будто слова Эмилии ударили его.

— Когда-то ты сказала, что будешь на моей стороне, что бы ни произошло со мной в прежней жизни, до того, как я вошел в твою жизнь. Ты была готова простить Шеридана Блейка. Неужели ты не можешь хоть немного понять Саймона Сент-Джеймса?

Но в Эмилию будто вселился демон противоречия.

— Саймон Сент-Джеймс — негодяй. Он не заслуживает прощения в моих глазах.

— Зато Шеридан был превосходен.

Шеридан Блейк был иллюзией, но Эмилия не могла справиться с искушением причинить боль этому мужчине, такую же, как та, что досталась ей от его обмана.

— Шеридан Блейк — честный, верный. И он всегда был джентльменом.

— Образчик совершенства. У него имелось особое преимущество — он нереален. Видишь ли, реальные люди совершают ошибки. Я совершал ошибки и одна из самых больших — это та, что я влюбился в тебя, в женщину, которая предпочитает собственные мечты реальности.

— Я предпочитаю честность предательству.

Он глубоко вздохнул, и его плечи опустились, будто под тяжелой ношей. Саймон посмотрел отсутствующим взглядом мимо нее в сад, а когда повернулся к Эмилии, его лицо стало бесстрастным.

— Теперь я понял, что не могу сделать тебя счастливой. Я никогда не стану похожим на идеал, который ты себе придумала. Всю свою жизнь я провел, желая стать идеалом, и потерпел неудачу. И теперь я знаю, что не смогу подняться до тебя. Я никогда не смогу достичь подобных высот.

Ветер донес до них запах цветов и взъерошил его волосы. Эмилия прислонилась к балюстраде, борясь с желанием броситься в объятиях этого человека.

А Саймон коснулся ее щеки нежно, будто дуновение ветерка:

— Я надеюсь, что ты встретишь свой идеал, Эмилия. И надеюсь, этот человек сделает тебя счастливой.

Она смотрела, как он повернулся и пошел прочь. Если она ничего не скажет сейчас, он уйдет из ее жизни. Но Эмилия стояла, парализованная своими демонами, ее сердце хотело одного, а гнев диктовал другое. Сквозь открытую дверь она видела, как Саймон шел через гостиную. Она сделала шаг за ним и замерла. Что она может сказать ему? О небо, разве можно верить ему? Он лгал ей и занимался с нею любовью. Как можно жить с человеком, который так легко обманул ее?

Саймон открыл дверь — сердце забилось в ее груди, — он перешагнул порог и закрыл за собой дверь. Эмилия поднесла руки к губам. «Саймон…» — прошептала она, зная, что уже слишком поздно. И было поздно с того момента, как он солгал ей о том, что потерял память.

Ничего нельзя вернуть. На этот раз она потеряла его навсегда.

Навсегда. Как странно, что она когда-то размышляла, что проведет всю жизнь с этим человеком, хотя не знала даже его настоящего имени. «Все к лучшему, — уверяла себя Эмилия. — Он обманывал ее раз за разом. Он использовал ее. Будет лучше оставить человека, которому она не доверяет». Однако сердце болело. Эмилия прислонилась к балюстраде, стараясь не упасть. Вдруг нахлынуло острое чувство раскаяния. Она боролась с унизительными слезами. Но проиграла в борьбе с самой собой. И в подтверждение ее поражения по щекам потекли слезы.

Глупая женщина, которая погналась за мечтой и мучимая сомнениями, которые, как шипы, вонзились в ее сердце и насмехались над ней, только что отказалась от своего шанса быть счастливой.

— Эмилия, что ты натворила?

Эмилия выпрямилась, услышав голос бабушки и вытерла слезы, надеясь скрыть доказательства своей постыдной слабости. Медленные и уверенные шаги леди Геррит по террасе дали Эмилии возможность приготовиться и собраться.

— Саймон собирается уезжать. — Эмилия проглотила комок, подкативший к горлу. — Надеюсь, что он без осложнений доберется до Лондона.

— Ты не можешь позволить ему уехать!

— Я не могу оставить его здесь! Леди Геррит взяла Эмилию за подбородок и заставила посмотреть ей прямо в глаза.

— Это слезы радости?

— Это слезы глупой женщины, позволившей себе поверить в мечту.

Графиня Уитком поджала губы.

— Если ты не вернешься в дом и не убедишь этого молодого человека, что хочешь провести с ним остаток жизни, то действительно будешь глупой женщиной.

— Бабушка, я не собиралась выходить замуж за негодяя.

— О небеса! Что мне делать с тобой? — Леди Геррит оперлась на перила и посмотрела в сад. — Ты же любишь его!

— Я любила свою мечту.

— Твоя мечта — это лорд Блэкторн.

— Пусть он будет хоть королем Англии.

Графиня Уитком вздохнула и окинула Эмилию ледяным взглядом:

— Он любит тебя. Это ничего не значит?

— Мне не нужна такая любовь.

— Эмилия, иногда я не понимаю, как умная женщина, как ты, может быть такой твердолобой.

Слова бабушки укололи Эмилию.

— Как ты можешь думать, что я выйду за него замуж после всей той лжи?! Как я смогу доверять ему? Он лжет так же легко, как и дышит.

— Я знаю тебя слишком хорошо и понимаю, что ни одно мое слово не изменит твоего решения. Но я хочу знать, как ты сможешь примириться с тем фактом, что ввергнешь всю семью в ужасный скандал, если не сделаешь так, как велел отец.

— У меня есть план.

Леди Геррит закатила глаза:

— Я так и думала.

— Бабушка, мне нужна поддержка, а не упреки.

— Тебе нужен тот молодой человек, который сейчас собирается уйти из твоей жизни. — Леди Геррит подняла руку, когда Эмилия захотела возразить. — Но так как ты отказываешься поверить в это, расскажи мне, что ты задумала.

— Все очень просто.

Леди Геррит открыла веер.

— Вот это-то как раз и страшно.

Эмилия поджала губы и мрачно посмотрела на бабушку.

— Мы будем следовать плану отца за исключением одного. Вместо всего этого вздора с влюбленностью и свадьбой, просто скажем, что я выдавала себя за его жену, чтобы помочь найти преступников.

Леди Геррит внимательно посмотрела на Эмилию:

— Ты не можешь говорить это серьезно.

— Уверяю тебя, бабушка, что я серьезно думаю об этом. Мы возьмем слово с лорда Пембертона и лорда Блэкторна.

Леди Геррит постучала веером по подбородку.

— Думаю, что это сработает.

— Это должно сработать. Я не намерена выходить замуж за этого подлеца.

Леди Геррит внимательно смотрела на Эмилию.

— А ты не думала о том, что можешь забеременеть?

Эмилия побледнела.

— Вижу, что нет. — Улыбка появилась на губах леди Геррит. — Возможно, ты передумаешь прогонять этого молодого человека?

Эмилия закрыла глаза.

— Мы узнаем об этом через неделю, и если Бог смилостивится надо мной, я никогда больше не увижу этого самозванца.

— Хочу, чтобы ты не пожалела об этом однажды. Но ты пожалеешь.

Эмилия отвела глаза в сторону. Она посмотрела в сад, стараясь не думать о Саймоне.

— Однажды ты вспомнишь тот день, когда позволила мужчине, данному тебе судьбой, уйти из твоей жизни.

— Иногда лучше жить мечтами, чем позволить твою мечту втоптать в грязь какому-то проходимцу.

Бабушка вздохнула:

— Когда твои раны затянутся, ты, возможно, встретишь Саймона снова. Возможно, ты сможешь увидеть за своей болью его любовь к тебе. Надеюсь, что не будет слишком поздно.

«Слишком поздно» — эти слова резанули слух Эмилии.

— Что ты имеешь в виду? Леди Геррит улыбнулась:

— Разве ты не заметила, моя девочка? Лорд Блэкторн, красивый молодой человек, стал одним из самых желанных холостяков во всей Англии. С его внешностью, здоровьем, состоянием и титулом каждая мать с дочерью на выданье станет охотиться за ним. Каждая глазастая девчушка будет мечтать завладеть его сердцем. Все дело только во времени. Он найдет себе молодую жену, которая залечит его раны.

Эмилия сжала кулаки, в ней вспыхнула ревность, когда она подумала о Саймоне и какой-то другой женщине:

— Что будет делать в своей жизни Саймон Сент-Джеймс — не моя забота.

Леди Геррит пожала руку Эмилии.

— Надеюсь, что это правда. Надеюсь, что ты никогда не увидишь его на балу, танцующего с другой, и не подумаешь о том, что все могло бы быть иначе.

Эмилия вообразила себе Саймона, держащего в своих объятиях другую женщину, улыбающегося ей, прикасающегося к ее щеке, и ревность сдавила ей грудь. Сердце требовало побежать к нему, но горькая обида приказывала не поддаваться слабости. Если даже судьба заставит ее выйти замуж за Саймона, она никогда не впустит в свое сердце бесчестного человека.

На стенах библиотеки лорда Пембертона горели свечи. Саймон расположился на одном из диванов с бокалом бренди в руках. Он чувствовал себя одиноким, как корабль, сорвавшийся с якоря и дрейфующий в открытом море. И впереди ничего, кроме серого будущего.

— Что за дьявольский план! Блэкторн мог погубить и вас, и Мейтлендов. — Пембертон отвернулся от окна и озабоченно посмотрел на Саймона. — Если бы это не касалось других людей, я предпочел бы рассказать всему свету, что за совершеннейший подлец Райндольф Джеймс.

Саймон сжал хрустальный бокал.

— Я не хочу, чтобы пострадал еще кто-нибудь. Мейтленды уже пострадали, а правда навредит жене и детям моего отца.

— Вы не думаете, что Гилберт был посвящен во все это? Если бы вас не стало, он унаследовал бы все.

Саймон подумал о молодом денди, первом сыне отца от второго брака. Гилберт унаследовал русые волосы и серые глаза отца — именно то, чего не было у Саймона.

— Сомневаюсь, что Райндольф посвятил сына. Он не стал бы так рисковать. Пембертон кивнул:

— Итак, Райндольф Сент-Джеймс будет положен в семейную могилу со всей своей ложью. Это будет лучше всего.

— Он достаточно навредил при жизни. Пембертон задумчиво смотрел на Саймона.

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Саймон пожал плечами, уходя от ответа на вопросы, которые он прочел в глазах Пембертона.

— Рана оказалась несерьезной.

— Я говорю не о ране. Это было ужасным испытанием для тебя узнать, что за планом убийства стоит собственный отец.

— У меня никогда не было иллюзий относительно моего отца.

— Думаю, это очень справедливо, что ты унаследуешь его титул, имение Блэкторнов и все, чем он владел.

Саймон подумал о парке Блэкторна, месте, где он родился и жил до того времени, пока отец не бросил его в пламя войны. Это место навевало воспоминания, которых он не хотел.

— Пусть он останется вдове, я не хочу жить там.

— А где же ты хотел бы жить? Саймон отпил бренди. Крепкий напиток согрел его и ослабил напряжение в груди.

— Не знаю, но я найду себе место.

— Ты не думал вернуться в Бристоль?

Саймон покачал бокал, не отрывая взгляда от сверкавшей жидкости. Несколько дней мысль о возможной беременности Эмилии сохраняла его надежды. Но два дня назад все ушло вместе с его мечтами.

— В Бристоле меня ничто не держит. Пембетон вздохнул:

— Я боялся, что задание испортит твою дружбу с мисс Мейтленд.

«Эмилия».

В нем заговорили чувства, и их огонь растопил ледяные стены, за которыми он хотел скрыть свои ощущения. Саймон вздохнул медленно и тяжело, прогоняя боль. Его объединяла с Эмилией иллюзия. И ничего больше.

— Я никогда не был связан с мисс Мейтленд. — Он посмотрел на Пембертона. — Очень важно, чтобы люди поверили, что отец и дочь просто помогали мне выполнять задание. Я хочу быть уверенным, что ее репутация не пострадает из-за меня.

Лорд Пембертон кивнул:

— Я сделаю так, что отец и дочь получат награды за их героизм.

— Благодарю вас, сэр.

Пембертон похлопал Саймона по плечу:

— Я знаю, что вас с мисс Мейтленд связывало только дело, но если вы отдали свое сердце мисс Мейтленд, то вас успокоит тот факт, что есть множество других женщин, которые с удовольствием помогут вам забыть ее. В этом году вас, без сомнения, будут разрывать на части. Будущие невесты, каждая женщина в городе будут стараться заполучить вас.

Саймон нахмурился от этих перспектив. Как знать, может, он нужен той или иной женщине только из-за титула и состояния? Пародия на жизнь без любви и без ответного чувства — вот что ждет его в будущем. Пустота. Бесконечные ночи. Жизнь, наполненная иллюзией страсти, слабое отражение потерянной любви.

Он посмотрел в свой бокал, на блики мерцающего света. Возможно, отец все же отомстил ему. Той местью, которой он никогда не планировал. Его злодейства дали Саймону лишь короткие мгновения счастья с женщиной его мечты. Но любовь оказалась построена на обмане. И все же эта любовь навсегда останется в его памяти.

 

Глава 31

С моря дул ледяной ветер. Он хлестал лицо, хватался за полы плаща, когда Саймон карабкался по извилистой тропинке от берега к его дому, расположившемуся на вершине отвесной скалы. Хотя ранняя весна уже согрела своим теплом южное побережье Англии, здесь, в северном Йоркшире, по-прежнему царила зима.

Полуденный туман окутал здание и медленно полз вверх по серым древним стенам. Зубчатые стены норманнского замка четырнадцатого века, упирающиеся в серое небо, странно гармонировали с остроконечной крышей и трубами поместья. Плюш, покрывавший стены густой паутиной, ждал весны, чтобы она вдохнула в него жизнь. Запущенный сад выглядел не лучше.

Саймон приобрел этот дом и земли семь месяцев назад у одного члена палаты лордов, который предпочитал жить в комфортабельном доме в Кенте. До сих пор замок стоял незаселенным уже 20 лет и носил печать неухоженности.

Вряд ли этот дом можно было назвать красивым, и реставрация всех его восьмидесяти комнат могла занять около года. В лучшем случае. Без сомнения, родственники Саймона считают его чудаком. Но древние стены, так далеко рас положенные от суеты Лондона, устраивали его, как и имя, которое он дал своему дому, — Дрэгонвик.

Когда Саймон поднялся по широким каменным ступеням, ведущим к главному входу, Дигби открыл дверь. Сержант ушел в отставку, чтобы отныне служить у Саймона и выполнять роль мажордома. Сегодня выражение лица Дигби навело Саймона на мысль, что они подверглись нападению противника.

— О! Я рад, что вы вернулись, сэр.

Запах краски и опилок окутал Саймона, едва он вошел в дом. Звук молотка, вбивающего гвозди, раздавался в галерее и отдавался эхом в салоне и гостиной. На лесах, установленных в углу большого зала, лежал на спине человек, завершавший роспись потолка — сцену из греческого мифа.

— Дигби, вы выглядите так, будто в гостиной меня ожидает сам Наполеон.

— Не совсем Наполеон, сэр, но у вас гость.

Саймон нахмурился и подумал, что его брат приехал снова, По какой-то причине этот молодой человек решил, что его старший брат — герой, и теперь следовал за Саймоном, как щенок.

— Кто?

— Леди Геррит Уитком, сэр.

У Саймона перехватило дыхание. Вместе с леди Геррит нахлынули все воспоминания, которые он так старался забыть в эти месяцы. Воспоминания, от которых кровь закипала в жилах.

«Эмилия».

Он уехал на другой конец Англии, стараясь укрыться от нее и воспоминаний. Однако он не мог отрицать, что Дрэгонвик — это памятник тем мгновениям, которые они провели вместе. Удаленный замок для мужчины, лишенного счастья, которое он однажды испытал.

Саймон снял пальто и протянул его Дигби, не глядя и даже не задумываясь, ибо мозг был занят обдумыванием возможных причин визита графини Уитком. Почему леди Геррит приехала? Какие новости она привезла?

— Чай готов, Дигби?

— Я уже подал его леди, сэр.

— Хорошо. — Саймон пересек холл, чувствуя, что сердце стучит в унисон с молотками мастеров, и вдруг увидел гостью.

Леди Геррит стояла у одного из больших окон гостиной и смотрела на кучи прошлогодних листьев и голые кустарники в саду.

Он остановился у порога, сознавая контраст между ее бледно-желтым одеянием и запущенной гостиной. Выцветшие гобелены, изображавшие сцены из легенд о короле Артуре, покрывали дубовые стены. Изумрудный шелк на креслах и диванах времен королевы Анны был вытерт по углам. Безсомнения, он казался ей эксцентричным затворником, скрывающимся в заброшенном логове. Саймон вздохнул, внезапно подумав, что на самом деле может превратиться в такого отшельника.

Леди Геррит обернулась, и на ее губах появилась хитрая усмешка:

— Будет стоить большого труда вернуть этот сад к жизни, молодой человек.

— Хочу предупредить вас, леди Геррит, что моя семья уже исчерпала все аргументы против покупки этого поместья. — Саймон выдавил из себя улыбку, направляясь к ней и подавляя желание немедленно спросить ее об Эмилии. — Но я — безнадежный упрямец.

— Я всегда знала, что вы человек убеждений.

Леди Геррит поставила чашку на чайный столик из красного дерева, стоявший около кресла-качалки, и направилась к нему.

— А я всегда знал, что вы красивая и необычайно проницательная женщина. Он взял ее длинные, нежные руки и поцеловал их, улыбаясь, глядя прямо в глаза, золотые глубины которых напомнили ему женщину, все еще приходившую к нему во снах.

Леди Геррит ответила сердечным рукопожатием.

— Как вы тут, мой дорогой?

— Прекрасно. — Он взял ее под локоть и проводил до дивана, стоявшего у камина, — оазиса тепла и света в этом мрачном зале. — Я был занят делами отца и приведением в порядок этого замка.

Леди Геррит осмотрелась.

— Представляю, сколько труда и времени требует этот дом.

Саймон усмехнулся:

— Я собираюсь нанять кого-нибудь для внутренней отделки, когда рабочие закончат свое дело.

— Да, теперь ясно, почему вы не приезжаете в Лондон.

Дом и дела были причиной его нежелания бывать в Лондоне. Но имелись и другие причины, почему он уцепился за свои обязанности землевладельца.

— Я никогда не любил городское общество.

— Вы понимаете, что о вас говорят все в городе? Вы — герой войны, тайный агент Адмиралтейства. Вас называют «таинственным лордом». Каждая хозяйка хочет быть первой, кто пригласит вас на свой вечер.

— Разве вы прибыли сюда просто для того, чтобы рассказывать мне, что я стал предметом всеобщего увлечения?

— Нет. — Леди Геррит положила руки на колени. — Я проделала такой путь, чтобы пригласить вас ко мне на бал.

Саймон удивленно посмотрел на нее;

— На бал?

— Я устраиваю вечер в честь Анны двадцать шестого числа этого месяца и очень хочу, чтобы вы присутствовали на нем.

Саймон удивленно посмотрел на гостью:

— Вы хотите, чтобы я присутствовал на балу в честь Анны?

— Именно так. Если кто-то и сможет нарушить затворничество «таинственного лорда», так пусть это буду я.

В памяти всплыли слова Эмилии: «мы встретились на балу в доме моей бабушки в Лондоне». Прошла целая вечность с тех пор, как они оказались вовлечены в эту фантазию. Ах, как бы хотелось возродить эти мечты! И как это опасно! Слишком опасно. Совместная жизнь не может быть построена на фантазиях.

— Я не очень уверен, что это хорошая идея.

— Почему же?

— Было бы не совсем мудро воскресить Шеридана Блейка, — произнес Саймон с горечью в голосе. — Это может вызвать проблемы для всей вашей семьи.

— Чепуха! Благодаря лорду Пембертону Эмилия стала любимицей общества. Все хотят знать о ее участии в выслеживании преступников.

Саймон улыбнулся:

— Я рад слышать, что репутация Эмилии не пострадала.

— Все это только благодаря вашей помощи. Саймон отмахнулся от благодарности:

— Я тот, кто едва не стал причиной скандала.

— Это была не ваша вина.

— Я просто рад, что никто не пострадал из-за происков моего отца.

— Приезжайте в Лондон, Саймон. Приезжайте на мой вечер.

Саймон посмотрел на огонь, на красновато-золотистое пламя, так похожее на волосы любимой женщины. В Лондоне ему не удастся от нее спрятаться. Городское общество не велико. Понадобилось время, чтобы успокоить раны, которые остались в его душе. Он не хотел растравить их снова.

— Я не принимаю предложение — мне нечего делать в Лондоне.

— Нечего? А я думала, что у вас есть там кое-какие дела. Вас там ждут.

Саймон посмотрел на нее, старательно скрывая под маской бесстрастия свое нетерпение.

— Скажите, уважаемая леди Геррит, что за план созрел в вашей очаровательной голове? Она пожала плечами:

— Я думаю, настало время помириться с Эмилией.

Саймон почувствовал, как что-то зашевелилось в груди, может быть, надежда?

— Эмилия знает, что вы здесь?

— Я сказала ей, что отправляюсь на несколько дней навестить друга. Он невольно улыбнулся:

— Сомневаюсь, что Эмилии понравится, если она узнает, что вы пытаетесь уговорить меня приехать в Лондон. Я думаю, что меня она хотела бы видеть в последнюю очередь.

— Она тоскует без вас.

— Это она вам сказала?

— Не совсем так.

Саймон вздохнул. Оп смотрел на огонь, скрывая разочарование от несбывшегося.

— В последний раз у нее нашлось много слов.

— Она слишком упряма, чтобы признать, что совершила ошибку.

— Я не думаю, что она совершила ошибку.

— Конечно же совершила. Вы и Эмилия созданы друг для друга. Вам надо приехать в Лондон и доказать ей это.

Саймон вдохнул запах дыма и горящего дерева.

— Приходит время, леди Геррит, и тогда вдруг понимаешь, что битва проиграна. Я не тот идеал, которого искала Эмилия. Боюсь, что я зря пытался стать Шериданом Блейком — это чуть не погубило нас обоих.

— Чепуха! Эмилия влюбилась в вас, еще когда думала, что вы просто охотник за богатыми невестами.

Саймон удивленно взглянул на леди Геррит:

— Она несколько необычно показывает свою привязанность.

— Если вы говорите о том эпизоде с угрозой оружием, то вы должны понимать, — Эмилия хотела избавиться от вас, потому что испугалась своих чувств.

Он тоже боялся — влюбиться в нее. Однако он был готов рискнуть ради нее всем. Он предложил ей свое сердце, но этого оказалось недостаточно.

— И она хотела найти лекарство от своего страха. — Леди Геррит положила ладонь на его кулак. — Саймон, вы еще любите ее. Непытайтесь это отрицать. Я вижу по вашим глазам.

— Да, я люблю ее. Я пытался забыть ее, но не могу.

— Она тоже любит вас. Я знаю! Я вижу это по ее лицу, когда она высматривает вас на балах. Я слышу это по мягким мелодиям ее музыкальной шкатулки, которую она слушает по ночам в своей спальне, — Графиня Уитком сжала его руку. — Вы должны пойти к ней. Расскажите ей о своих чувствах.

Воспоминания больно кольнули ему сердце.

Воспоминания о юном мальчике, который пытался делать все для своего отца, чтобы стать таким, как тот хотел. О мужчине, который боролся, рисковал своей жизнью, чтобы завоевать признание отца. Однако все оказалось напрасным.

— Одной любви недостаточно. Я не стану тратить свою жизнь, чтобы стать чьим-то идеалом. Для меня это невозможно.

— Саймон, вы должны дать вашей любви еще один шанс. Поезжайте в Лондон. Поговорите с ней. Проведите с ней какое-то время. И вы увидите, что все, о чем вы мечтали, — совершенно реально.

Саймон подумал о своих родителях и о горе, которым обернулась их свадьба. Честно говоря, и он не знал, как вести себя в супружестве. Но меньше всего ему хотелось, проснувшись однажды, обнаружить, что жена сравнивает его с тем человеком, который являлся ей в ее снах.

— Все, что нас объединяло, на поверку оказалось простой иллюзией.

Леди Геррит помолчала несколько минут. Саймон тоже молчал, не сводя глаз с камина.

— Как я понимаю, все это значит, что вы отказываетесь приехать ко мне на бал.

— Прошу прощенья, — улыбнулся Саймон. — Думаю, что так для всех будет лучше.

Леди Геррит печально всмотрелась в лицо молодого лорда.

— Жаль, что вы не встретились с моей внучкой в другом месте и в другое время. Похоже, вы упустили то, что могло бы стать смыслом всей вашей жизни.

— К несчастью, желания не всегда исполнимы. — Этот урок он выучил давно. И он никогда не забудет его.

«Семь месяцев, две недели и три дня. Достаточно, чтобы забыть обо всем», — подумала Эмилия. Если, конечно, она собиралась его забыть. Но спустя пять месяцев она начала сомневаться в том, что сможет вытеснить из своих мыслей Саймона. А теперь она точно знала, что это невозможно.

Она стояла у открытого окна в лондонском доме бабушки и вдыхала аромат весны, принесенный теплым весенним ветром. Она смотрела на улицу, на проезжавшие мимо экипажи в надежде, что там мелькнет знакомое лицо.

Прогулка по парку в пять часов была обязательна для всех обитателей света, так же, как балы, обеды и музыкальные вечера, которые занимали приезжающих в Лондон в течение трех недель. Элегантные экипажи, привлекательные мужчины и женщины верхом на лошадях — все прогуливались по дорожкам Гайд-парка, который был местом смотрин для лондонских аристократов и местом, где Эмилия хотела увидеть исключительно одного мужчину.

Саймона.

Мысль о нем рождала в ней страстное желание. Месяцы, проведенные вдали от него, не ослабили воспоминаний. Время не успокоило боль в ее сердце. Ничто не смогло заполнить образовавшуюся внутри нее пустоту, желание принадлежать ему не уменьшилось с течением времени. Каждый прошедший день уносил с собой ее гнев, пока его не осталось вообще.

Остались лишь страстное желание и потребность быть рядом с ним. Эмилия до сих пор помнила все, что случилось в тот последний день. Она была такой разгневанной, такой обиженной! И она обидела его. Он предложил ей свою любовь и надеялся на ее понимание. А она не нашла ничего, чтобы ответить ему.

Пока не стало поздно.

И теперь время наказало ее.

Только теперь Эмилия поняла, что он был единственным мужчиной, которого она будет любить всю жизнь.

Смогут ли они найти дорогу друг к другу? Она приехала в Лондон с бабушкой и Анной в надежде отыскать Саймона. Каждый раз, выезжая из дома бабушки, она надеялась встретить его. Эмилия ждала его на каждом обеде, на каждом балу. Однако прошло уже три недели, а он нигде не появлялся. Она стала сомневаться, приедет ли вообще этим летом «таинственный лорд» в Лондон.

— Эмилия, дорогая, ты готова?

Эмилия повернулась и увидела бабушку в выходном платье, собравшуюся совершить ежедневную прогулку в Гайд-парке.

— Да, я готова.

Леди Геррит нахмурилась, изучающе глядя на внучку и замечая за ее улыбкой глубокую печаль.

— Эмилия, я не могу видеть, как ты каждый день ищешь взглядом Саймона.

Эмилия отвернулась от проницательных глаз бабушки и посмотрела на черную базальтовую вазу, стоявшую на столе из красного дерева. На вазе были нарисованы три ангела на облаке, готовые пронзать стрелами любви сердце смертного.

— Я не думала, что по мне так все видно.

— Я хорошо знаю тебя.

— Да, так хорошо, что заранее предрекла мне день, когда я буду сожалеть о минуте, в которую я отослала Саймона прочь.

— Ты все еще любишь его.

— Больше, чем я думала. — Эмилия закрыла глаза, борясь с накатывающими слезами. Они все равно не смоют боль от потери любимого.

Леди Геррит прошла по комнате и коснулась руки Эмилии:

— Я думала, что тебе не стоит об этом говорить, но теперь считаю, что лучше все-таки сказать.

Эмилия заглянула в печальные глаза бабушки.

— Что? Ты что-нибудь слышала о нем? У него… есть другая женщина?

— Я навешала его.

— Ты навещала его? Здесь, в Лондоне? Геррит покачала головой:

— Нет. Помнишь, я говорила, что ездила к одному своему знакомому? Я была в доме Саймона в Йоркшире.

— О небо! — Эмилия сделала шаг назад и прижала руки к груди. — Зачем ты ездила к нему?

— Я подумала, что пора помирить вас.

— Что ты сказала ему?

— Я сказала ему, что ты все еще любишь его. И сожалеешь о том дне, когда отпустила его.

Слова бабушки кольнули сердце Эмилии, как шипы роз.

— Бабушка, ты не могла сделать этого! Он будет считать меня жалким созданием.

— Он любит тебя. Эмилия затаила дыхание.

— Он сам сказал это?

— Да. Он старался забыть тебя, но не смог. В сердце Эмилии затеплилась надежда.

— Но есть что-то другое, иначе он пришел бы ко мне.

Геррит кивнула:

— Он считает, что не может быть таким, каким ты хотела бы видеть Шеридана Блейка. Всю свою жизнь он стремился завоевать любовь своего отца. Но не желает провести остаток своей жизни, завоевывая твою любовь. Он убежден, что между вами все кончено.

— Я не виню его. — «Все кончено». Вся надежда, которая ютилась в ее сердце, умерла. Эмилия отвернулась от бабушки и упала на кушетку — силы покинули ее.

— Эмилия, моя девочка, — леди Геррит села рядом с ней и положила ей на плечо руку. — Мне очень жаль.

— Я именно этого и заслужила. Я отвернулась от него, когда он нуждался в моей любви, моей поддержке. О небо! Его отец хотел убить его, а я стояла тут и говорила о его чести. Это все моя гордыня — мои чувства. Я не смогла побороть свой страх.

— Все будет хорошо, моя дорогая. Со временем боль пройдет.

— Он сказал, что я хотела фантазии, идеала. Но это не так. Я хотела только его. Живого мужчину, который делает ошибки и сам исправляет их. — Эмилия повернулась и бросилась в объятия бабушки.

Положив голову на плечо леди Геррит, она спросила:

— Что мне делать? Я не хочу жить без него.

— Чепуха. Ты моя внучка. Это значит, что у тебя найдутся силы, чтобы вынести все удары, которые судьба приготовила тебе.

Эмилия постаралась улыбнуться:

— Я не чувствую себя достаточно сильной.

— Ничего. Дай этому молодому человеку немного времени обустроить свой замок, а потом ты сама возьмешь его штурмом.

— Смелые слова, бабушка. Геррит кивнула:

— У тебя есть воля, Эмилия. Я знаю, ты найдешь способ заставить этого человека изменить его планы и последовать зову сердца.

— Хотелось бы мне иметь твою уверенность.

— Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя сама. — Леди Геррит встала и протянула руку внучке. — Пойдем. Глоток свежего воздуха пойдет тебе на пользу. Сегодня вечером бал в честь Анны. И я хочу, чтобы ты блистала на нем, как бриллиант.

Эмилия поднялась и заставила себя улыбнуться. Как — о небо! — она сможет сиять, если все краски мира погасли для нее после разлуки с любимым!

 

Глава 32

Эмилия стояла рядом с распахнутой стеклянной дверью, ведущей в бальный зал бабушкиного дома. Благодатный прохладный ветер проникал сюда из сада и смягчал жару переполненного помещения. Под блеском четырех хрустальных канделябров проходили сливки лондонского общества, облаченные в самые лучшие наряды. На диванах сидели пожилые дамы и их юное потомство. Другие гости, занятые светскими беседами, стояли у стен, ожидая начала танцев. Гости группами входили в гостиную, где были накрыты столы, выходили из нее.

Эмилия держалась в стороне от всех. Она чувствовала себя изолированной, одинокой в толпе из нескольких сот человек. Эмилия наблюдала за парами, скользившими в сложных па провинциального танца и явно желавшими показать себя с наилучшей стороны. Она улыбнулась, вспомнив, как впервые увидела Саймона. Казалось, прошла вечность с того дня в доме ее отца. Вечность с тех пор, как красивый самозванец обнял ее и одним поцелуем отнял у нее сердце.

Эмилия нахмурилась, заметив спешащую к ней Анну. Щеки сестры разрумянились, глаза горели так, словно на нее обрушилась неожиданная беда.

Анна схватила Эмилию за руку:

— Эм, я так рада, что ты здесь!

— Анна, что случилось? С тобой все в порядке?

В ответ Анна произнесла, задыхаясь:

— Он здесь!

При этих словах сердце Эмилии подпрыгнуло от радости:

— Кто?

— Лорд Грэйвил! — Анна посмотрела через плечо. — Он сейчас беседует с бабушкой.

Эмилия посмотрела в направлении, указанном сестрой. Лорд Стивен Гудзон граф Грэйвил стоял у стены и разговаривал с леди Геррит. Высокий светловолосый молодой человек привлек внимание Анны в первый вечер у Чедвиков две недели назад. Вскоре он присоединился к растущему числу поклонников Анны. И хотя многие ей были симпатичны… но Эмилия знала, что сестра отдает предпочтение только лорду Грейвилу.

— Он самый красивый из всех, кого я видела, — прошептала Анна, глядя на него через плечо.

Эмилия вспомнила мужчину с черными волосами и глазами цвета ночи.

— Он, без сомнения, красив.

— Как я выгляжу? — Анна коснулась золотистых локонов, ниспадавших на ее узкие бледные плечи.

— Ты выглядишь очаровательно. Анна сделал глубокий вдох.

— Как ты думаешь, он пригласит меня на танец?

Эмилия бросила взгляд на молодого аристократа, который в эту минуту прокладывал путь сквозь толпу, не сводя глаз с Анны.

— Я думаю, что это реально. Он идет сюда.

— О Боже!

Через несколько минут Грэйвил уже вел Анну в центр зала. Эмилия смотрела, как лорд и ее сестра заняли место, готовясь к котильону. Юноша улыбался Анне, будто она была единственной женщиной в зале. Анна отвечала ему такой же улыбкой. У Эмилии сжалось сердце, когда она увидела, с какой теплотой они смотрели друг на друга. Она была рада за Анну. По-настоящему рада. Но это напомнило ей все, что она сама так неосторожно выбросила из своей жизни.

Эмилия торопливо вышла из залы, ища убежища в тени деревьев. Она обошла несколько пар, стоявших у окон, и укрылась в дальнем конце террасы. Лунный свет посеребрил сад. Эмилия сделала глубокий вдох. Эта ночь напомнила ей ночь из ее снов. Ночь, в которую смелый рыцарь должен похитить даму своего сердца. Она оперлась на каменную балюстраду и подумала о своем рыцаре. Он купил замок. Думает ли он о ней, когда смотрит на его древние стены? Снится ли она ему так же, как он ей?

Эмилия тяжело вздохнула. Достаточно этого ожидания. Хватит жалеть себя. Саймон все еще любит ее. Он признался в этом бабушке. Этого достаточно. Завтра она сама отправится в Северный Йоркшир и поговорит со своим прекрасным самозванцем. Как-нибудь она найдет путь убедить его, что они многое значат друг для друга. Даже если ей придется сделать его узником собственного замка, она будет заниматься с ним любовью до тех пор, пока он не сдастся. Она не позволит больше им убегать от их судьбы.

— Ты не уйдешь от меня, Саймон-Джеймс, — прошептала она. — Я слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять навсегда.

Хотя Эмилия не слышала ничего, кроме музыки, доносившейся из залы, она почувствовала чье-то приближение. Тепло обдало ее спину, сильная рука легла ей на плечо, и чьи-то, до боли знакомые, пальцы коснулись ее кожи.

— Саймон!

Ее сердце замерло, затем ожило и бешено забилось от волнения. Она обернулась, затаив дыхание, умоляя, чтобы ее страсть к Саймону не заставила ее обознаться и спутать эти прикосновения с лаской другого мужчины. Какое-то время Эмилия просто смотрела в его глаза, в эти черные, как ночь, глаза, в которых горела жадная страсть, и все переворачивалось в ее душе.

— Ты пришел… — ее голос изменился от радости.

Саймон улыбнулся:

— За вами, моя госпожа.

Странный звук сорвался с ее губ, когда она обхватила руками его шею, а он прижал ее к себе своими сильными руками, будто собирался держать так всю жизнь. Эмилия положила ему на плечо голову, вдыхая знакомый запах и дрожа от радости, что находится в его объятиях.

А Саймон целовал ее щеки, глаза, и она тянулась к нему, как цветок, истосковавшийся по солнцу. Эмилия застонала, когда его губы коснулись ее губ. Это был тот самый поцелуй, о котором она мечтала. Поцелуй смелого рыцаря, явившегося за своей дамой. Поцелуй, которого, казалось, ей уже не испытать никогда.

И вот он здесь, в ее объятиях. Живой, теплый, реальный. И теперь-то она не отпустит его никогда, до конца своих дней!

Она сильнее прижалась к нему, впитывая его тепло, утопая в его объятиях, растворяясь в них, и желание близости становилось все сильнее. Он поднял голову, его дыхание было теплым.

— Вы соблазните даже святого, моя госпожа. Единственное, чего я хочу, это утащить вас в сад и согрешить с вами вместе.

Она поцеловала его.

— И вы не сделаете этого, мой любимый господин.

Он вздохнул с облегчением и посмотрел в сторону залы, откуда доносились музыка и смех.

— Тогда не искушай меня.

Эмилия взяла его лицо в свои руки и посмотрела в его бездонные глаза, чувствуя, что сейчас заплачет.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне не хватало тебя.

Он улыбнулся, и лунный свет озарил ямочку на его щеке.

— Я знаю, мне тоже было очень трудно без тебя.

— Я была так разгневана в тот день и сказала много такого, чего не следовало говорить. Но мне было больно, и я…

— Тише, дорогая. — Он прижал палец к ее губам, не давая ей извиняться. — Я понимаю, я сам дал тебе повод для раздражения и гнева.

Эмилия положила голову на его руку, поцеловала его пальцы, потерлась щекой о его ладонь и, улыбнувшись, с облегчением вздохнула.

— Ты просто делал то, что считал правильным.

— Я никогда не хотел обидеть тебя.

— Я знаю. Позже, когда прошел гнев, я представила, что ты чувствовал в тот день. Твой отец обманул тебя. И я тоже отвернулась. Я ужасно чувствовала себя. Я приехала в Лондон и думала, что мы встретимся здесь. Я хотела получить еще один шанс. Но тебя здесь не оказалось.

— Я был очень занят, лечился, ремонтировал Дом.

— Ты знаешь, я собиралась завтра ехать в Йоркшир. Я думала взять твой замок штурмом. — Эмилия улыбнулась. — Ты должен знать, что я планировала соблазнять тебя в твоем собственном логове и заниматься любовью до тех пор, пока не сдался бы. Я не позволила бы тебе снова исчезнуть.

Саймон шутливо нахмурился:

— Не вижу причин, чтобы отказываться от всех твоих планов, моя любовь. Эмилия рассмеялась:

— Думаю, что ты выздоровел и хорошо отдохнул, мой смелый рыцарь. Я намеревалась заниматься любовью всю ночь и следующий день, и следующую ночь, и…

Саймон простонал.

— Надеюсь, что смогу справиться с тобой, моя прекрасная тигрица.

Эмилия встала на цыпочки и поцеловала его в губы

— Ты — тот мужчина, которого я хотела бы сохранить.

Саймон кивнул головой в сторону дома.

— Послушай.

Оркестр играл сладкую мелодию ее любимого вальса. Вальса, который Саймон подарил ей в музыкальной шкатулке. Вальса, который преследовал Эмилию каждую ночь с тех пор, как ушел Саймон.

— Как странно, бабушка заказывает обычно один вальс, и его уже играли.

— А этот только начинается. — Саймон взял Эмилию за руку, обнял и закружил в вальсе. — Видишь ли, я попросил леди Геррит еще об одном вальсе, только для нас.

Эмилия задрожала в его руках.

— Ты помнишь?

— Я помню.

Их окружила музыка и связала своими изящными нотами. Он прижал ее к себе намного ближе, чем было позволено правилами приличия, но лишь луна смотрела на них. А Эмилия знала, что лунный свет благоволит влюбленным.

Он увлекал ее дальше в тень сада, они двигались все медленнее, груди Эмилии нежно касались его груди, а бедра тесно прижимались друг к другу. Эмилия сладко вздохнула, ожидая чего-то большего, ее рука скользнула по плечу Саймона.

А он прижался губами к ее лбу и вздохнул:

— А я еще пытался забыть тебя.

— Я тоже пыталась забыть тебя. Но от судьбы не уйдешь. А твоя судьба — я, так же, как и ты — моя.

Он крепче прижал к себе Эмилию, будто боялся, что кто-то сможет отобрать ее у него.

— Я не безупречен, Эмилия. Я совершаю ошибки. И, вероятно, сделаю их еще немало, но я люблю тебя.

Эмилия немного отстранилась и посмотрела ему в глаза:

— Как же я могу жить с идеалом? Ведь его не существует. Совершенство было бы ужасно скучным, не правда ли?

Он усмехнулся:

— Я думаю, что с тобой никогда не будет скучно, моя любовь.

Эмилия смешно поморщилась:

— Судя по твоим словам, я тоже далека от совершенства.

— Ты прекрасна. — Саймон поцеловал ее в нос. — Для меня ты — совершенство.

— Саймон, я люблю тебя, только тебя. Пожалуйста, скажи, что ты хочешь, чтобы я была с тобой всю оставшуюся жизнь!

— У меня в кармане есть специальное разрешение, где сказано, что лорд Блэкторн может жениться только на женщине его мечты. — В его глазах появилось смущение. — Слушай, Эмилия., давай убежим отсюда, а?

Она обняла его, поднялась на цыпочки, и их губы встретились.

— Хоть на край света, мой любимый самозванец.

 

Эпилог

Бристоль, Англия, 1822 год

Теплый летний ветер донес звуки детского смеха. Саймон положил руку на «камень леди Равенвуд» и посмотрел во двор. Было время, когда он не мог стоять без страха. Но теперь воспоминания потеряли прежнюю власть. Теперь у него есть любовь, победившая страх.

Внизу его дочь и двое сыновей сидели кружком на стеганом одеяле и смотрели на свою прабабушку. Леди Геррит расположилась на камне, выступавшем из древней стены, и читала рассказы о смелых рыцарях и прекрасных дамах. Старший ребенок, Ремингтон, стоял за спиной леди Геррит и держал раскрытый белый зонт над ее головой.

После того как Саймон согласился стать партнером в компании Мейтленда десять лет назад, они с Эмилией построили дом рядом с Равенвудским замком, достаточно близко, чтобы провести вечер в удалении от остального мира, окруженные древними камнями. Хотя они сохранили Дрэгонвик в качестве охотничьего замка, Саймон предпочел жить здесь, в кругу своей новой семьи.

Эмилия прижалась к мужу:

— Бабушка говорит, что Саманта унаследовала мое упрямство и мои рыжие волосы. Саймон застонал:

— Слава Богу, что мальчики унаследовали мою внешность и мой прекрасный характер. Эмилия ткнула его в бок.

— Предполагаю, что все они вырастут такими же очаровательными нахалами.

Саймон обнял жену и прижал к себе, вдыхая запах лаванды, витавший в ее волосах.

— Пусть все они найдут свою судьбу. Эмилия с улыбкой посмотрела на него:

— Ты не хотел бы загадать желание, мой обожаемый самозванец?

Он посмотрел в ее прекрасное лицо, увидел огонь любви в ее глазах и, зная, что имеет все, чего может желать мужчина, ответил:

— Ты исполнила все мои желания, моя прекрасная госпожа!