— Сиди тихо, Рики, и ешь свой сэндвич. Постарайся никому не мешать, — наставляла племянника Натали.

— Хорошо, — пообещал Рики звонким голосом и взобрался на длинную скамью за деревянным прилавком, до которого он доставал с большим трудом. — А ты не поешь со мной, Натали?

— Нет, солнышко, мне надо работать. — Натали тщетно пыталась откинуть густые золотисто-каштановые пряди волос, прилипшие к потному лбу.

Ободренный ее улыбкой, Рики взял тарелочку с сэндвичем, разрезанным на мелкие кусочки, чтобы ему было удобнее их брать, и начал есть, как всегда, с аппетитом. Натали перестала улыбаться, едва отвернулась от него.

От жары и шума у нее стучало в висках. Было душно, и ничто не предвещало прохладу даже после захода солнца.

На главной площади Ла-Виллита оркестр играл зажигательные танцевальные мелодии, заглушая смех и гул толпы. «Ночь в Старом Сан-Антонио» — так называлось одно из мероприятий праздника, рассчитанное на четыре ночи. Четыре ночи веселья и радости. Каждая пядь земли была занята павильонами, в которых продавались разнообразные закуски и напитки, масса красочных сувениров для многочисленных туристов.

В одном из таких павильонов, торгующих закусками, Натали наконец нашла временную работу, всего на четыре вечера — хоть какой-то, но все же заработок. Хозяин павильона разрешил Натали приводить с собой Рики, если мальчик не будет никому мешать. Это позволило ей сэкономить деньги: можно было обойтись без няни. Мальчик, конечно, будет уставать, но за павильоном навалены тюки с соломой, значит, там он сможет прилечь и отдохнуть.

Перевернув очередной бифштекс, Натали устало вытерла влажный лоб. Последний год дела ее шли все хуже и хуже. Но она горячо любила Рики и старалась не сетовать на трудности, связанные с его воспитанием. Если бы удалось хоть на час отвлечься от всех проблем, думала она с тоской, может, тогда она нашла бы выход. Как хорошо было бы участвовать во всеобщем веселье, присоединиться к сотням людей, которые с таким беззаботным видом гуляют по Ла-Виллита.

Взглянув через плечо на Рики и убедившись, что мальчик сидит на месте, Натали хотела было уже отвернуться, но замерла, встретившись с равнодушным взглядом сине-зеленых глаз. Она вспыхнула до корней волос. Глаза ее метали молнии. Она не желала выносить этот равнодушный пристальный взгляд, который выводил ее из себя, и поискала глазами Мисси — та уже успела сесть рядом с Рики и о чем-то тихо беседовала с ним.

Резко отвернувшись, Натали сосредоточила все свое внимание на бифштексах, которые готовила. По какой иронии судьбы ей пришлось вновь встретиться с этим человеком? Она была уверена, что он испытывает к ней неприязнь, если вообще способен что-либо чувствовать. Такой красивый и такой холодный. Загар оттенял металлический блеск его глаз. Подтянутый, гибкий, мускулистый, он походил на дикую кошку — та же сила, та же грация. Бесстрастное выражение благородного лица усиливало это впечатление. Спокойствие его было только кажущимся — его сила, будто долго сдерживаемая пружина, в любой момент была готова выплеснуться наружу, и тогда от него не жди пощады. И в то же время, несмотря ни на что, Коултер Лэнгстон обладал магнетической, почти гипнотизирующей притягательной силой.

Натали решительно тряхнула головой, чтобы избавиться от образа, который нарисовало воображение. Эта новая встреча — чистая случайность, такая же случайность, как и то, что его дочь и Рики столкнулись друг с другом в самом начале фиесты. Она усмехнулась — вот и отвлеклась хоть немного от своих проблем.

— Нонни! — осторожно позвал Рики, словно извиняясь за то, что оторвал ее от работы.

Отпустив еще две порции, Натали вытерла руки клетчатым передником и направилась к племяннику, стараясь не замечать мужчину, который стоял подле него.

— Здравствуй, Мисси, — тихо приветствовала она девочку.

Мисси кивнула ей в ответ.

— Я все съел, — сказал Рики, протягивая ей пустую тарелку, и, прежде чем Натали успела что-либо ответить, продолжил: — Мисси хочет погулять со мной и все мне показать.

— Я буду крепко держать его за руку, чтобы он не потерялся, — умоляюще добавила Мисси.

— Я знаю, что ты будешь очень внимательна, Мисси, но… — начала было Натали. Она взглянула в бесстрастное лицо мужчины, стоявшего возле детей. — Мне кажется, Рики лучше остаться здесь со мной. Сегодня очень много народу.

— Папа! — Мисси с мольбой посмотрела на отца. — Пожалуйста, объясни миссис Крейн, что мы позаботимся о Рики.

Натали внутренне вся сжалась, понимая, в какое затруднительное положение поставила всех Мисси. Она знала, что Коултеру Лэнгстону меньше всего хотелось развлекать ее племянника.

— С нами мальчик будет в полной безопасности. Мы привезем его обратно ровно через час, миссис Крейн, — сказал он с легким насмешливым нажимом на слово «миссис».

— Я — мисс Крейн, Рики — мой племянник. — Заметив, как он иронично поднял бровь, Натали пожалела, что поправила его. — Извините, мне надо работать.

— Через час Рики будет здесь, — примирительно сказал Коултер.

— Разве я уже разрешила ему идти с вами? — удивилась Натали.

— Ребенку ведь нечем заняться, пока вы работаете. Чего вы боитесь? — спросил он с вызовом.

Ее недовольный вид не произвел на него никакого впечатления. Она понимала, что препираться бессмысленно, тем более в присутствии детей. Она долго решала, стоит ли соглашаться, но, взглянув на мальчугана, смотревшего на нее с такой мольбой и любовью, приняла решение. Так ему и надо, подумала она про Коултера Лэнгстона.

— Хорошо, — проговорила Натали, — я буду ждать Рики здесь через час.

Когда они уехали, Натали подумала, что это просто безумие какое-то, как могла она согласиться на такое? Она совсем не знает того Коултера Лэнгстона. Пусть он и выглядит вполне порядочным человеком. Но можно ли быть уверенной в порядочности такого человека?

Она поняла, почему Коултер Лэнгстон не стал противиться желанию дочери: ему не придется тогда развлекать ее, это сделает Рики. Да-да, причина именно в этом.

К назначенному часу, как и обещал, появился Коултер Лэнгстон. Рики сидел у него на плечах, Мисси шла рядом. Они с трудом пробирались через многолюдную толпу к павильону. Глаза Рики блестели от возбуждения. Натали знала, что теперь он не успокоится, пока не расскажет обо всем, что видел. Даже Мисси очень оживилась и выглядела вполне счастливой.

Рики бросился в распростертые объятия Натали.

— Хорошо провел время? — спросила она, улыбаясь.

— Здорово! — выпалил Рики и хотел было рассказать ей обо всем, но тут вмешалась Мисси:

— Вот видите, мы привели Рики вовремя.

— Да, конечно. — Натали перевела глаза с дочери на отца. Под его спокойным, но пронзительным взглядом ее улыбка погасла. — Благодарю вас.

Натали наклонилась с тем, чтобы заправить Рики рубашку, выбившуюся из штанишек.

— Видела бы ты эти красивые яйца! — воскликнул он.

— Каскароне, — поправила Мисси, — так называются скорлупки, заполненные конфетти.

— Их разбивают над головой! — поделился Рики ошеломительным открытием.

Глядя в его восторженно-изумленное личико, Натали не удержалась от улыбки.

Мисси достала из своей соломенной сумочки красные и синие «каскароне» и протянула их Рики.

— Возьми, раз они тебе нравятся.

Руки Натали лежали у Рики на плече, и она почувствовала, как мальчик вдруг весь напрягся. Он строго посмотрел на яркие скорлупки в руках Мисси и объявил:

— Мы с Нонни не принимаем милостыню!

Натали почти физически почувствовала направленный на нее насмешливый взгляд Коултера. Она вспыхнула. Было совершенно очевидно — Рики повторяет то, что много раз слышал от нее. Она еще больше расстроилась, увидев как поникла Мисси и как потухли ее голубые глаза.

— Это не милостыня, — спокойно сказал Коултер. — Это подарок в память о фиесте. Все равно что подарок на Рождество.

Рики приподнял голову и вопросительно посмотрел на Натали. Принять недорогой подарок от Мисси — это одно, но теперь, когда в дело вмешался ее отец, Натали захотелось отказаться. Однако, подумала она, ее отказ вряд ли заденет Коултера Лэнгстона. Ведь он просто поддержал свою дочь, так же, как поступила бы и она сама на его месте. Она не хотела лишать Рики удовольствия, раз не может баловать его. Детям не понять проблем взрослых, так зачем же заставлять их страдать понапрасну.

Скрепя сердце Натали кивнула:

— Да, Рики, это так, — и добавила: — Ты бы показал Мисси свою машину.

Бережно держа в руках «каскароне», малыш помчался за своей игрушкой, которая была спрятана за прилавком. Коултер Лэнгстон больше не принимал участия в разговоре, но Натали все время ощущала его присутствие, и ей было не по себе, когда он смотрел на нее.

Кончился пятнадцатиминутный перерыв, Натали пора было снова приниматься за работу. Мисси попрощалась с Рики. Натали не была уверена, что Коултер сделал то же самое. Конечно, вежливости можно было ожидать только от девочки.

Как она и рассчитывала, Рики охотно устроился на соломе за павильоном. Так удобнее наблюдать за праздником, сказал он, но в десять часов уже крепко спал, несмотря на шум и гам, который не смолкал с половины шестого вечера, когда открывались ворота Ла-Виллиты.

Официально праздник «Ночь в Старом Сан-Антонио» заканчивался в половине одиннадцатого, но только в половине двенадцатого Натали управилась с работой и могла уйти домой. Последние три дня она до полного изнеможения искала работу, а сегодня почти шесть часов кряду простояла у горячей плиты. Ей казалось, что она не в состоянии сделать ни шага. Но она приказала себе держаться: надо как-то добраться до дома. Она подняла мальчика на руки, взяла свою сумку и пошла к выходу через ворота на Аламо-стрит.

Миновав ворота, она заметила, что от каменной стены дома отделилась высокая фигура. Только когда мужчина протянул к ней руки, чтобы взять спящего ребенка, она узнала Коултера Лэнгстона.

— Машина напротив, — сказал он.

— Зачем это… — слабо запротестовала Натали.

— Вы хотите, чтобы я отвез вас домой? Мне нужен четкий ответ: да или нет. — Он говорил тихо, но голос его звучал жестко.

Пройти весь длинный путь до дома пешком было бы труднее, чем недолго посидеть в машине с Коултером Лэнгстоном. Под его холодным, бесстрастным взглядом Натали недолго колебалась. Она так устала, что была не в силах сопротивляться.

— Наверное, это была идея Мисси, — сказала она со вздохом.

— Машина напротив, — повторил он, ничего не объясняя.

Натали откинула волосы со лба и проговорила:

— Да, благодарю вас.

Она быстро нашла роскошную белую машину на полупустой стоянке и села в нее. Коултер передал ей спящего ребенка и занял свое место за рулем. Рики открыл глазки, вытянул шейку и взглянул сперва на заднее сиденье, потом на Коултера.

— Где Мисси?

— Она уже спит, — ответил Коултер.

— Я тоже устал, — сказал Рики. Положив головку на плечо Натали, он сразу же уснул.

Натали прислонилась к роскошной кожаной обивке и прикрыла глаза. Тишина действовала на нее успокаивающе.

— Никогда не знала, что тишина так прекрасна, — прошептала Натали.

Шум веселящейся толпы казался ей полузабытым кошмаром.

Уголком глаза Натали поглядывала на Коултера. Ей было приятно сидеть на мягком сиденье, и она почувствовала угрызения совести оттого, что слишком сухо поблагодарила его.

— Мистер Коултер, большое вам спасибо за вашу заботу. Надеюсь, ваша жена не возражает, что вы отвозите нас домой?

Этот вопрос, заданный без всякой задней мысли, вызвал у него невеселую усмешку. Коултер холодно посмотрел на нее.

— Вряд ли. Ведь ее нет в живых.

Натали замерла. Она растерялась.

— Очень сожалею.

— Правда? И о чем же вы сожалеете? Что она умерла или что я не могу притвориться, будто горюю о том, что случилось больше десяти лет тому назад? — резко спросил Коултер.

Натали не знала, как ответить ему, но ее неловкое молчание как будто устраивало этого человека. Нетрудно было понять, что Коултер Лэнгстон не любит праздных разговоров. Он всегда был прям и откровенен. Личная жизнь человека, само собой, должна оставаться личной, но то, что он отреагирует так резко на, казалось бы, совершенно невинное замечание, Натали не предполагала.

Когда они приехали, Коултер взял Рики на руки, пока она открывала дверь. На этот раз хозяйка, выглянувшая из своей комнаты, ничего не сказала, видимо считая свое появление достаточным предостережением.

Поднимаясь по лестнице в свою квартиру, Натали случайно споткнулась, но сильная, рука успела поддержать ее. Ощущение крепкой, надежной опоры и защиты было таким сильным и так согрело ее, что ей захотелось продлить его хоть на мгновение. Но она заставила себя подавить это желание, а Коултер быстро убрал руку.

Дверь широко распахнулась, и Коултер смог хорошенько рассмотреть ее чистенькую, но бедно обставленную комнату. От его взгляда ничего, наверное, не ускользнуло. Сдержанно выслушав смущенные слова благодарности, Коултер повернулся и начал спускаться по лестнице прежде, чем Натали успела закрыть за ним дверь.

Так повторялось все три дня, пока шел праздник «Ночь в Старом Сан-Антонио». Коултер приезжал с Мисси примерно в одно и то же время. Дети весело играли, а он невозмутимо наблюдал за ними. После закрытия он всегда ждал Натали уже один и отвозил ее с Рики домой.

Она попыталась однажды заплатить, но он, усмехнувшись, наотрез отказался. Натали не могла понять, что ему нужно, и решила наконец, что он просто пытается доставить этим удовольствие своей дочери.

В пятницу, в последний день праздника, а значит, и ее последний рабочий день, Коултер привез Натали домой очень поздно, почти в полночь. Когда он передавал ей спящего ребенка, у нее мелькнула мысль, что больше они с Рики никогда не увидят ни его, ни Мисси. Не успела Натали попрощаться, как Коултер уже повернулся, чтобы уйти. Она поняла, что ему совершенно безразлично, встретятся они когда-нибудь еще или нет. Тем лучше. Ее это вполне устраивало. Жаль только Рики — он наверняка будет скучать по Мисси. Она коротко бросила: «Спокойной ночи» — и захлопнула дверь.

Совершенно обессиленная, Натали мечтала только о том, чтобы лечь рядом с Рики на тахту, где они спали вдвоем. Она прошла в свою крошечную кухню и поставила на плиту чайник. Когда вода закипела, она приготовила себе чашку кофе. Взяв карандаш и бумагу, она вынула из конверта свою зарплату. Натали знала, что не уснет, пока не рассчитает, надолго ли ей хватит заработанных денег. Нет, даже при самой жесткой экономии следующую неделю на эти деньги ей не прожить. Ни разу за все три года, как она воспитывает Рики, будущее не казалось ей таким мрачным и безнадежным. Опустив голову на руки, она заплакала, но слезы не приносили облегчения.

Вдруг она услышала, что ручка входной двери поворачивается. Она испугалась, подняла голову и, к своему изумлению, увидела Коултера Лэнгстона. Он стоял в дверях, медленно обводя взглядом комнату.

— Что вам надо? — наконец выговорила Натали.

— Вы забыли ключ в дверях, — сказал он.

Подойдя к столу, за которым сидела Натали, он положил перед ней какой-то сверток.

— Что это? — она удивленно подняла на него глаза.

— Сэндвич.

— Для меня?

— Я сегодня обедал, а вы? Обед, который полагался вам на работе, вы, наверное, отдали Рики? — Натали отвернулась, ничего не ответив. — Я так и знал.

— Я не голодна, — гордо заявила она, чувствуя, как кружится голова от голода.

— Только не надо говорить, что вы не берете милостыню. В устах ребенка это звучит мило, но в ваших — было бы просто смешно!

Он разорвал упаковку, достал аппетитный сэндвич с ветчиной и пододвинул к ней.

— Ешьте, — приказал он.

Натали мучительно хотелось есть и одновременно хотелось бросить этот сэндвич ему в лицо. Но по той решимости, которая светилась в его глазах, она поняла, что он готов силой затолкать сэндвич ей в рот.

— Чего же вы хотите от меня за свою щедрость? — с вызовом спросила она.

Натали почувствовала, что краснеет под пристальным взглядом, которым он окинул ее с головы до ног. За последнее время она сильно похудела, но это лишь подчеркнуло ее привлекательность. Его рот скривился в циничной усмешке, глаза остановились на ее лице, которое еще не совсем высохло от слез. Натали же встретила его взгляд, гордо вскинув голову.

— По крайней мере вы понимаете, что за все нужно платить, — цинично заявил он, глядя в ее лицо. — Но сейчас я хочу только того, чтобы вы уделили мне несколько минут, нам надо поговорить.

— И это все?

— Пока да, — холодно ответил Коултер, а она вся вспыхнула от возмущения под его пронзительным взглядом. — Решение при этом останется за вами. Вас это устраивает?

— Определенно сказать не могу. — Натали поморщилась от его насмешливого тона.

— Ешьте. Насиловать вас я не собираюсь.

Он вел себя поразительно бесцеремонно, но, как ни странно, Натали была уверена, что он не причинит ей вреда. Однако, может быть, ей не стоит ничего обсуждать с ним. Как только она принялась за сэндвич, Коултер отошел от стола и направился к плите. Проглотив кусок, она спросила:

— Что вы там делаете?

— Хочу приготовить себе кофе.

Она положила сэндвич и быстро встала.

— Я сама вам приготовлю.

— Почему вы так боитесь? Не потому ли, что в шкафу у вас пусто? Не беспокойтесь, я уже догадался об этом.

Коултер распахнул дверцы шкафчика, он и в самом деле был почти пуст. Коултер достал чашку, растворимый кофе, засыпал его в чашку и залил кипятком. Натали поспешно заняла свое прежнее место.

Краска уже почти сошла с ее лица, когда Коултер непринужденно уселся за стол напротив нее. Она старалась избегать его пристального взгляда.

Натали чуть не подскочила, когда Коултер перегнулся через стол, протянул руку и взял стоявшую на полке за ее спиной фотографию.

— Мой брат Нед, его жена Сюзен и их Рики, ему тогда только-только исполнилось два года, — пояснила Натали.

— Значит, Рики действительно ваш племянник?

— Да, его родители погибли в автокатастрофе вскоре после того, как была сделана эта фотография.

— И у Рики нет больше родных?

— Наши родители умерли, а мать Сюзен — инвалид.

— Вы тогда были совсем юной, — проговорил Коултер, изучая фотографию.

— Мне было восемнадцать, если вас это интересует, — резко ответила она.

Однако Коултер невозмутимо продолжил:

— Значит, сейчас вам двадцать один или двадцать два года.

— Двадцать один.

Натали не могла понять, к чему он клонит. Она смутно догадывалась, что это как-то связано с тем, что он хотел обсудить с ней.

— У вас нет друга?

— Нет, — коротко ответила она.

Она не могла или не хотела объяснять ему, что с тех пор, как появился Рики, круг ее знакомых резко сократился. Пришлось смириться с одиночеством, которое теперь стало ее единственным уделом.