В питомнике собрались сотрудники. Разговор шел на самую животрепещущую тему: принять на веру рекомендацию академика или не принять.
Питомник окружают высокие деревья, отчего уголки разнообразных культур, то с густыми посадками, то с редкими, то с каскадами цветов на грядах, — кажутся еще уютнее.
Решили проверить: ведь и академику будет приятно получить подтверждение своих мыслей.
Этот случай был еще до войны.
Тогда, взяли двухлетнюю пихту и ель и посадили саженец от саженца на расстоянии в шестнадцать сантиметров и ряд от ряда на том же расстоянии.
Через год сделали новую посадку: расстояние между рядами оставили прежнее, а саженцы посадили в трех-четырех сантиметрах друг от друга.
Разразилась война. Забыты были питомник и опыты, другие задачи встали перед народом. Но после войны, когда сотрудники лесхоза снова занялись своей работой и стали восстанавливать питомник, они увидели, что те саженцы, которые были посажены далеко друг от друга, стали хорошими, сильными деревьями… Деревца же на втором участке захирели.
Анатолий Анатольевич внимательно осмотрел каждое дерево. Для него были ясны ошибки в рекомендации ученого: в первом случае питания для каждого дерева было достаточно, во втором — саженцы переплелись корнями, пищи не хватало, света тоже. Бодрее на этой делянке выглядели крайние деревья — те, которые могли пустить корни на сторону, на свободу.
По мысли же академика, результат должен был получиться иным: именно крайние деревья должны были вырасти чахленькими, ослабевшими в борьбе с чужими видами, остальным полагалось вырасти крепкими, потому что внутривидовой борьбы нет, внутривидовые поддерживают друг друга.
Анатолий Анатольевич долго изучал делянки, рассматривал, почти ощупывал каждое дерево.
С одной стороны, неприятно: учение академика применительно к пихте и ели не подтвердилось. С другой — хорошо, пища для ума: мир необыкновенно сложен и разнообразен. Так наука идет вперед.
Приехал из Москвы товарищ Б. Анатолий Анатольевич повел его в питомник к злополучным участкам.
Б. хотя и был облечен солидными полномочиями и властью, встревожился:
— Анатолий Анатольевич, вы что, с академиком спорите?
— Я спорю? Нисколько. С ним факты спорят.
— Да вы разве не знаете, что тезисы академика утверждены в Москве. Вы что, ревизуете решения Центрального Комитета?
— Я ведь говорю не о своей точке зрения, — тихо сказал Анатолий Анатольевич, — а о фактах. Бывают решения, которые на основании новых фактов приходится отменять.
Б. промолчал. Он долго осматривал питомник, а под конец сказал:
— Не нравится мне ваше упрямство. Мой добрый совет вам: уничтожьте те ваши делянки…
— Дорогой товарищ начальник, — задрожавшим голосом сказал Книзе, — если я, по вашему совету, уничтожу опытные делянки, я обману партию. Вы мне это советуете?
В ту ночь Анатолий Анатольевич спал не так хорошо, как обычно. Ночью было очень тихо, и только поэтому можно было слышать звуки, на которые днем не обращаешь внимания… далекий гудок паровоза, мягкий шумок проносящегося по шоссе грузовика, человеческий голос, позвавший кого-то внизу, под обрывом…
Правильно ли он поступил, отвергнув совет расположенного к нему Б. и даже в какой-то мере последним вопросом его оскорбив?
Из чего исходил Б.? Из житейского опыта, из осторожности, из желания избавить старшего лесничего от неприятностей, потому что всякие бывают характеры и не все академики любят, когда их выводы поправляют рядовые работники.
Подобная житейская мудрость никогда не была свойственна Анатолию Анатольевичу: более того, она возмущала его, вызывала желание всеми силами отстаивать правду.
Он не уничтожил опытных делянок.
Есть люди, которым нравится смотреть в прошлое; есть люди, которые широко раскрытыми глазами смотрят в будущее.
Анатолий Анатольевич принадлежит к последним. Он смотрит в будущее.
Сиверский лесхоз — опытная база Ленинградского научно-исследовательского института лесного хозяйства.
Дерево, леса!
Народное хозяйство не может обойтись без леса.
Здоровье человека не может обойтись без леса.
Красота земли не может обойтись без леса.
Вот что такое лес!
Не жаль отдать ему все свои силы.