Первой реакцией мисс Темпл было, естественно, недовольство. Она специально ушла из своего номера, чтобы не видеть немого вопроса в глазах горничных, безмолвно следовавших за нею, как пара кошек, и чтобы избавиться от присутствия тетушки Агаты. Она проспала почти весь предыдущий день, а когда наконец открыла глаза, небо уже опять потемнело. Мисс Темпл в тишине приняла ванну и поела, потом улеглась опять. Когда она проснулась во второй раз ранним утром, ее тетушка восседала в ногах ее кровати в кресле, которое притащили туда из другой комнаты горничные. Таким образом мисс Темпл давалось понять, как она заставила тетушку страдать, во-первых, своим неожиданным отсутствием за дневным чаем, потом за обедом и наконец своим (демонстративно упрямым и дерзким) отказом появиться вечером, что обеспокоило даже персонал гостиницы, который и так начал смотреть на нее косо. И своей дурной славе в «Бонифации» мисс Темпл была обязана только тем, что явилась в отель вся окровавленная, к тому же всего через несколько минут после того, как, по утверждению Агаты, ее, вследствие усталости, беспокойства и ожидания, сморил сон.

Агата была старшей сестрой отца мисс Темпл, она всю свою жизнь прожила в городе. Она один раз была замужем за человеком, который умер молодым, оставив ее без средств к существованию, и Агата провела свою затянувшуюся вдовью жизнь на скромных подачках своего скуповатого брата. Волосы у нее поседели и всегда были связаны в узел и спрятаны под шляпкой, косынкой или платком, словно воздействие на них воздуха могло стать причиной болезни. Зубов она не потеряла, но у нее усохли десны, отчего зубы казались очень длинными, а те редкие улыбки, которыми она одаряла племянницу, имели какой-то нездоровый, хищный вид.

Мисс Темпл соглашалась с тем, что причины для беспокойства имелись, а потому сделала все, что было в ее силах, дабы успокоить страхи старушки; она даже пошла на то, что развеяла беспокойство тетушки, сквозящее за каждым преувеличенно заботливым взглядом, — сохранила ли ее племянница свою добродетель? Она заверила тетушку, что вернулась в целости и сохранности и теперь была исполнена еще большей решимости сохранить эти качества. Она, однако, не стала вдаваться в подробности касательно того, где была и что ей пришлось вынести.

* * *

Окровавленное шелковое белье и грязное пальто были сожжены в камине, пока она спала — горничные, поколебавшись, предъявили эти вещи, разбросанные по полу, ее тетушке. Мисс Темпл отвергла все предложения показаться доктору, и тетушка Агата, не протестуя, приняла ее отказ. Эта уступчивость удивила мисс Темпл, но потом она поняла логику тетушки, которая считала: чем уже круг посвященных, тем меньше опасность скандала. Они сумели найти сильнодействующее средство для лечения все еще кровоточащей ранки над ее левым ухом. Шрам у нее останется, но, помыв и завив волосы, она полностью скрыла ранку от посторонних глаз, если не считать маленькую красноватую, будто оставленную детским ногтем, царапину, лоснящуюся от целебной мази на безукоризненной коже ее щеки. Однако, завтракая в кровати, мисс Темпл пришла к выводу, что пребывание тетушки в кресле рядом с нею становится все более нестерпимым: та провожала каждый проглоченный ею кусок взглядом собаки, надеющейся получить свою долю. Проблема состояла в том, что тетя Агата ничего не говорила. Она ни разу не выразила неудовольствия поведением мисс Темпл, ни разу не обрушилась на безответственность молодой дамы или не выбранила ее за невероятное поведение. Все это мисс Темпл могла бы снести, но такое вот молчание просто выводило ее из себя. Когда горничная унесла поднос, мисс Темпл еще раз четким, не оставляющим никаких сомнений голосом заявила, что хотя и сожалеет о причиненных ею неудобствах, но она попала в историю, из которой, к счастью, выпуталась, но намеревается самым тщательным образом продолжить свое расследование. Тетушка не ответила, она всего лишь отвела неодобрительный взгляд от мисс Темпл, вперив его в аккуратный столик, на котором лежал большой, хорошо смазанный револьвер, похожий на чучело какой-то отвратительной рептилии, подарок, привезенный ее дядюшкой из одного из своих путешествий в Венесуэлу. Тетушка снова посмотрела на мисс Темпл. Мисс Темпл заявила, что ей, кроме того, понадобится упаковка патронов соответствующего калибра.

Ее тетушка никак на это не прореагировала. Мисс Темпл воспользовалась этой возможностью для прекращения препирательств, встала с кровати, прошла в гардеробную и закрыла за собой дверь. Разочарованно вздохнув, она закатала рубашку на пояс и уселась на горшок. Было раннее утро, но ей хватило света, чтобы разглядеть свои зеленые сапожки на полу, куда их поставила горничная. Она недовольно поморщилась, воспользовавшись подтиркой, встала и водрузила крышку горшка на место. Ванну она принимала в темноте — света было не больше, чем от свечи. Она подошла к зеркалу и поняла, почему другие так пялились на нее. На шее у нее, над воротником ночной рубашки, были ссадины — отчетливые лиловые отпечатки пальцев. Она приблизилась к зеркалу и осторожно прикоснулась к ссадинам — это был след руки Спрагга. Она отступила от зеркала и стянула ночную рубашку через голову, и тут дыхание ее перехватило, мороз подрал по коже — она словно смотрела не на свое, а на чье-то другое тело. На нем было множество ссадин и царапин, она только теперь поняла, что была на волосок от смерти. Осторожно потрогав пальцами все синяки и больные места, она наконец дошла до того места, где его пальцы оставили самую жестокую отметину.

Она закрыла глаза и тяжело вздохнула, не в силах вместе с выдохом избавиться от беспокойства. Совладать с этим чувством для мисс Темпл было нелегко. Она сурово напомнила себе, что ей таки удалось спастись. А ее обидчики мертвы.

* * *

Несколько минут спустя мисс Темпл появилась в пеньюаре, позвала горничных и уселась за стол. Она закатала рукава (твердо решив не смотреть на тетушку, которая поедала ее взглядом) и со всей уверенностью, на какую была способна, взяла в руки револьвер — ей потребовалось на это больше времени, чем хотелось бы (еще и потому, что обе горничные теперь смотрели на нее), но наконец она откинула барабан, извлекла остававшиеся патроны и уложила их на бумажку. Сделав это, она быстро набросала список, и это заняло у нее больше времени, чем ей хотелось бы, по той простой причине, что с каждым пунктом возникали детали, требовавшие пояснения. Закончив, она подула на бумагу, чтобы чернила поскорее высохли, и повернулась к горничным. Это были две деревенские девушки почти ее возраста, но разница в жизненном опыте и образовании между ними казалась непреодолимой. Мисс Темпл сложила листок бумаги и протянула его старшей, которая умела читать.

— Мари, это список того, что мне понадобится от администрации отеля и из магазинов в городе. К администрации ты обратишься с пунктами один, два и три, а потом получишь от них указания относительно того, какие магазины лучше всего подходят для пунктов четыре и пять. Я дам тебе деньги. — Тут мисс Темпл залезла в ящик стола и вытащила кожаный бумажник, в который была засунута небольшая пачка хрустящих банкнот. Она не спеша вытащила две банкноты, потом добавила к ним третью и протянула их Мари, которая поклонилась, взяв их. — И ты сделаешь покупки. Не забудь принести чеки, чтобы я точно знала, сколько денег ты израсходовала.

Мари мрачно кивнула — для ее мрачности были основания, поскольку мисс Темпл обычно денежки свои берегла и, в отличие от других, не позволяла мелочи оседать в карманах своих слуг, а если и позволяла, то требовала, чтобы ее щедрости было воздано должное.

— Первый пункт — это газеты «Уорлд», «Курьер» и «Геральд», сегодняшние, вчерашние и позавчерашние. Второй пункт — карта местных железных дорог. Третий — географическая карта, в особенности меня интересуют заболоченные побережья. Четвертый пункт — это коробочка вот таких штук. — Она протянула Мари один из патронов, вынутых из револьвера. — Пятый пункт, который, вероятно, займет больше всего времени, потому что здесь от тебя потребуется чрезвычайная точность, это три комплекта нижнего белья — ты знаешь мои размеры — самого тонкого шелка, один белый, другой зеленый и третий… черный.

С Мартой, второй горничной, она удалилась в гардеробную, чтобы сделать прическу, затянуть корсет, запудрить и замазать синяки и ссадины на шее. Она появилась в еще одном зеленом платье с изящным итальянским шитьем по лифу, зеленых сапожках, надлежащим образом начищенных Мартой, и в этот момент раздался стук в дверь — принесли нужные ей газеты и карты. Коридорный объяснил, что они были вынуждены послать за некоторыми прошлыми выпусками, но их вскоре должны принести. Мисс Темпл дала ему монетку и, как только он ушел, положила кипу на большой обеденный стол и принялась просматривать газеты одну за другой. Она не очень хорошо понимала, что ищет, просто ее грызла досада оттого, что она не знает, в какую историю попала. Она сравнила железнодорожную карту с географической и принялась педантично вычислять маршрут от вокзала Строппинг до Орандж-канала. Ее пальчик добрался до Де-Сонка, когда она почувствовала, что находится под пристальным наблюдением Марты и Агаты. Она тут же попросила Марту приготовить чай, а на тетушку уставилась неподвижным взглядом. Однако тетушка не поняла намека, уселась на стул поблизости и пробормотала, что чашечка чая — это как раз то, что ей нужно.

Мисс Темпл поерзала на своем стуле, укрывая плечиком предмет своих занятий от глаз тетушки, и продолжила изучение пути до Орандж-Лок, а оттуда до самого Орандж-канала. Она с удовольствием прослеживала маршрут от станции до станции, сверяясь со своими зрительными воспоминаниями. На карте железной дороги не были показаны проселки и деревни и уж тем более отдельные дома, поэтому она подтянула к себе атлас и нашла на нем страницу, где интересующий ее район был изображен с максимальными подробностями. Она удивилась тому, как далеко ее занесло, и подавила дрожь, прошедшую было по ее телу при мысли о том, насколько уединенное это место и какой опасности она там подвергалась. Пространство между двумя последними станциями казалось необитаемым — если верить карте, то там не было ни одной деревни. Она знала, что большой дом, в котором она оказалась, располагался вблизи моря, потому что запомнила запах соли в воздухе, хотя и понимала, что морской бриз может проникать далеко на сушу по болотистой равнине, и не исключено, что дом стоял от берега дальше, чем ей показалось. Она попыталась хотя бы приблизительно оценить расстояние с учетом времени, которое потребовалось экипажу, чтобы добраться до места от станции, и, держа это в голове, принялась изучать все отметки на карте. Она увидела какой-то странный знак неподалеку от каналов и, сверившись с таблицей условных обозначений, узнала, что это «развалины». Сколько лет этой карте — может быть, дом построен совсем недавно? Мисс Темпл посмотрела на тетушку.

— Что такое «Харшморт»?

Тетушка Агата резко вздохнула, но ничего не ответила. Мисс Темпл сощурилась. Обе они как воды в рот набрали (потому что и пожилая дама в известной мере была не лишена семейного свойства — упрямства), и после нескольких минут молчания мисс Темпл захлопнула атлас, резко поднялась из-за стола и направилась в свою комнату. Она вернулась с револьвером в руках, сильно обеспокоив этим тетушку, на ходу вставила пули в барабан и не без труда задвинула его на место. Мисс Темпл подняла взгляд, увидела, что две женщины смотрят на нее раскрыв рты, и ухмыльнулась — уж не решили ли они, что она надумала их пристрелить? — потом открыла свою сумочку и сунула туда револьвер. Намотав ремешок на запястье, она обеими руками сгребла со стола газеты и, не скрывая раздражения, бросила Марте: «Дверь!» Служанка метнулась к двери и распахнула ее перед мисс Темпл, которая с полными руками продефилировала мимо девушки, бросив на ходу:

— Уж если помощи мне здесь никакой, то я буду работать там, где мне хоть никто мешать не будет.

* * *

Шагая по устланному толстым ковром коридору, а затем по лестнице, ведущей в холл первого этажа, мисс Темпл чувствовала себя так, будто возвращается в мир, а еще важнее — что она начинает борьбу против событий, которые чуть не погубили ее. Проходя мимо многочисленных горничных и швейцаров, она понимала, что (поскольку это была утренняя смена) это те же люди, которые видели ее всю в крови, когда она вернулась в отель. Конечно же, они все сплетничали об этом, и, конечно же, все они бросали на нее любопытствующие взгляды. Но мисс Темпл была исполнена решимости и знала, что если что-то в их отношении к ней и изменилось, то она должна демонстрировать еще большую уверенность в себе, знала, что ей повезло в жизни — она независима и может не прислушиваться к чужому мнению. Пусть себе говорят, думала она, это ничего не значит, пока они видят, что она высоко держит голову, и пока благодаря деньгам она смотрит на них сверху вниз. У конторки она кивнула портье — мистеру Спаннингу, тому самому, который открывал ей тогда дверь. Мисс Темпл знала, что поведение людей мало чем отличается от поведения в стае хищников, а потому дольше обычного не сводила взгляда со Спаннинга, пока тот подобострастно не ответил ей на кивок.

Она уселась на один из плюшевых диванчиков в пустом холле, быстрым жестким взглядом дала понять персоналу, что не нуждается в их помощи, и разложила свои бумаги. Начала она с возвращения к «Харшморту», наскоро записав, что он обозначен значком «развалины», и указала его местонахождение. Потом она взялась за «Курьер», на страницах которого чаще всего освещались всевозможные светские события. Она была исполнена решимости узнать все, что можно, о большом приеме — сначала о том, как его воспринимало общественное мнение в целом, а потом об истинном характере этого события через сообщения о криминальных новостях, об убитых на дороге мужчинах или пропавших женщинах. Она пробежала заголовки, не имея ни малейшего представления о том, что она ищет. Просмотрела набранные крупным шрифтом сообщения о столкновениях в колониях, полетах воздухоплавателей, светских балах, благотворительных вечерах, научных экспедициях, реформах флота, прениях в парламенте… Скоро она поняла, что ей придется копать глубже. Минут через десять она заметила, что чья-то тень упала на ее газеты, а потом услышала (неужели кто-то вошел?) настойчивое осторожное покашливание. Она подняла голову, готовая рявкнуть, если ее тетушка Агата или Марта решили достать ее и здесь, но глаза ее увидели нечто другое.

* * *

Перед ней стоял довольно странного вида мужчина — помятый так, как может быть помят только человек, аккуратно одетый; на нем были синяя шинель со светлыми эполетами и серебряными пуговицами и ободранные черные сапоги. Волосы у него были почти белые, с пробором посредине, зачесанные назад, хотя он, видимо, попал в переделку, потому что несколько прядей растрепались и теперь ниспадали ему на глаза, в одном он держал монокль. Человек был небрит и, как ей показалось, нездоров. Возраста его она не смогла определить — частично из-за его очевидной усталости, но еще и из-за волос — длинных на затылке, выбритых сзади и по бокам почти как у средневекового лорда, хотя, вероятно, он был всего лишь немцем. Он смотрел на нее, переводя взгляд с ее лица на сапожки. Она тоже опустила глаза на сапожки, потом посмотрела ему в лицо. Он никак не мог найти нужных слов. В этом человеке была какая-то необычность, показавшаяся ей чуть ли не трогательной.

— Прошу прощения. — Говорил он с акцентом, отчего его слова казались более официальными, чем были на самом деле. — Я… я извиняюсь… я увидел вас… я не понял… но теперь… каким-то образом… Через окно…

Он замолчал, передохнул, собираясь заговорить снова, открыл было рот, но тут же захлопнул его. Она поняла, что он смотрит на ее голову — на ранку на щеке, а потом, чувствуя нарастающее смущение, что глаза его опустились ниже — на ее шею. Он заглянул ей в глаза и заговорил с удивлением:

— Вы ушиблись!

Мисс Темпл не ответила. Хотя она и не предполагала, что с помощью косметики ей долго удастся скрывать свои ссадины, но не была готова к тому, что ее так скоро выведут на чистую воду, а еще меньше — что вид ее побоев вызовет у кого-то сочувствие. И кто был этот человек? Неужели шпионы женщины в красном так быстро нашли ее? Со всей неторопливостью, на какую она была способна, она потянулась к сумочке. Он увидел это движение и поднял руку.

— Пожалуйста, не надо… Я понимаю. Вы не знаете, кто я такой. Я капитан медицинской службы Макленбургского флота Абеляр Свенсон. Прибыл с дипломатической миссией его высочества принца Карла-Хорста фон Маасмарка, в настоящее время пропавшего. Я ваш союзник. Нам крайне важно поговорить.

Слушая его, мисс Темпл медленно дотянулась до своей сумочки и положила ее себе на колени. Он молча смотрел, как она запустила внутрь руку, отдавая себе отчет в том, что внутри у нее, скорее всего, пистолет.

— Вы сказали, что… видели меня?

— На самом деле, — сказал он и улыбнулся, издав сдавленный смешок, — я даже не могу это толком вам объяснить, потому как, насколько мне известно, мы никогда прежде не встречались.

Он бросил взгляд на кого-то у нее за спиной и отступил на шаг — персонал за конторкой явно обратил на него внимание. Для мисс Темпл это было слишком, к тому же все происходило так быстро — она ничему не поверила. Мысли ее возвращались к ужасному вечеру — к Спраггу и Фаркуару; и кто знает, сколько еще подручных было у женщины в красном.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она, — а точнее, что, как вам кажется, вы говорите — ведь, судя по вашему акценту, вы иностранец. Уверяю вас, мы никогда не встречались.

Он открыл рот, собираясь ответить, потом закрыл, потом снова открыл:

— Может, это и так. И все же я вас видел… и я уверен, вы можете мне помочь.

— С чего это вы решили?

Он наклонился к ней и прошептал:

— Ваши сапожки. — На это у мисс Темпл не нашлось ответа. Он улыбнулся, кинул взгляд на улицу. — Может, есть какое-нибудь место, где мы могли бы…

— Нет, — сказала она.

— Я не сумасшедший…

— Судя по вашему виду — с головой у вас не все в порядке. Я вас уверяю.

— Я не спал. За мной гнались по улицам… я не представляю для вас никакой опасности…

— А чем вы это докажете? — спросила мисс Темпл.

* * *

Она понимала, что, с одной стороны, разговаривая с ним таким резким тоном, пытается избавиться от него. В то же время, с другой, она понимала, что может получить от него сведения куда более полезные, чем от бессистемного чтения газет. Упиралась же она потому, что ситуация была необычная. Человек этот явно валился с ног от усталости и забот, а мисс Темпл инстинктивно избегала подобных контактов. Если она и дальше позволит ему задавать вопросы, то к чему это может привести? Но как бы ни хотела она проявить твердость, все же ее решимость была поколеблена.

Она посмотрела на него и заговорила спокойным голосом:

— Я была бы вам признательна… если бы вы… подобающим образом… Прошу вас, сядьте.

Он мрачно кивнул, сел на кончик дивана, залез в карман пальто, вытащил оттуда две сверкающие синие карточки, быстро их осмотрел, одну вернул в карман, другую протянул ей.

— Я не понимаю, что это такое. Я знаю только то, что эта штука мне показывает. Как я уже сказал, нам нужно о многом поговорить, и если мои страхи оправданны, то у нас совершенно нет времени. Я не спал всю ночь… Приношу извинения за мой неприличный вид. Прошу вас, посмотрите в эту карточку… Как если бы вы смотрели в пруд… Возьмите ее обеими руками, а то непременно уроните. Я отойду в сторону. Может быть, она скажет вам больше, чем сказала мне.

Он отдал ей карточку и отошел от дивана. Трясущимися руками он достал сигарету из серебряного портсигара и закурил. Мисс Темпл изучала карточку — она была тяжеловатая, сделана из стекла, какого она еще не видела, — ярко-синего, меняющего оттенки от индиго до кобальта и даже до яркой морской волны, в зависимости от проходящего сквозь нее света. Она еще раз бросила взгляд на странного доктора. Он и в самом деле по своему акценту настоящий немец. Наконец она заглянула в карточку.

* * *

Если бы он не предупредил ее, она наверняка уронила бы эту стекляшку. Мисс Темпл порадовалась тому, что сидит. Она никогда не испытывала ничего подобного — она словно плыла, настолько захватывали ее эти ощущения, настолько осязаемы были образы. Она видела себя в гостиной дома Баскомба и знала, что ее руки вцепились в мебельную обивку, потому что, когда его мать отвернулась, Роджер наклонился и легонько подул ей в затылок. Похожим образом она чувствовала себя, надев белую маску и посмотрев в зеркало, потому что здесь она являлась увиденная чужими глазами… Похотливые глаза, жадно разглядывавшие ее икры и обнаженные руки, словно свою законную собственность. Потом все куда-то поплыло, ровно-гладко, словно во сне… Она не узнавала этот карьер, но потом от удивления открыла рот — это был загородный дом лорда Тарра, дядюшки Роджера. Потом был экипаж и заместитель министра — «Ваше решение?» — и наконец мрачноватый изгибающийся коридор, полосатая металлическая дверь и жуткая камера. Она подняла глаза и обнаружила, что вернулась в холл отеля «Бонифаций». Ей не хватало дыхания. Это был Роджер. Она знала — все это были ощущения Роджера Баскомба. Сердце ее рвалось из груди, снедаемое болью, за которой сразу же волной поднималась злость. Решение? Неужели это означало то, что подумала она? Если так (а иначе и быть не могло, никак не могло!), с этого мгновения Гаральд Граббе становился заклятым, не подлежащим прощению врагом мисс Темпл. Она обратила свои гневные глаза к Свенсону, который теперь шагнул назад к дивану.

— Как… как эта штука действует? — спросила она.

— Не знаю.

— Потому что… понимаете… потому что это очень странно.

— В самом деле, это крайне тревожное явление… гм-м-м, это что-то неестественное.

— Да! Верно… это… это… — Она не могла найти подходящие слова, наконец оставила попытки и просто пробормотала: — Неестественно.

— Вы что-нибудь узнали? — спросил он.

Она проигнорировала его вопрос.

— Где вы это взяли?

— Если я вам скажу… вы мне поможете?

— Возможно.

Он разглядывал ее лицо с выражением озабоченности, которое было уже знакомо мисс Темпл. Она была хороша собой — прекрасные волосы и фигура, но теперь она понимала (впрочем, знание это более не тревожило ее), что по-настоящему, на самом деле она примечательна только в том смысле, в каком примечательно животное, которое полностью принимает себя самое таким, какое оно есть. Доктор Свенсон, столкнувшись с таким явлением, как мисс Темпл, вздохнул.

— Она была зашита в одежду одного мертвеца, — сказал он.

— Не… — она подняла карточку, голос ее неожиданно дрогнул, словно ее застали врасплох, — этого?

Она не была готова к тому, что с Роджером может случиться что-либо столь серьезное. Прежде чем она успела сказать что-то еще, Свенсон покачал головой.

— Я не знаю, кто он такой… этот человек, чьими глазами мы все это видим…

— Это Роджер Баскомб, — сказала она. — Он служит в Министерстве иностранных дел.

Доктор щелкнул языком, явно недовольный собой.

— Ну конечно же…

— Вы его знаете?

— Не то чтобы знаю, но я… слышал… его сегодня ночью. А вы знаете Франсиса Ксонка?

— Ой, он такой ужасный распутник! — сказала мисс Темпл, почувствовав себя лицемеркой: ну как это она могла столь бездумно повторять бабьи сплетни, которые презирала?

— Нет сомнений, — согласился доктор Свенсон. — Но вот Франсис Ксонк и этот человек — Баскомб — пытались избавиться от мертвого тела…

Она указала на карточку:

— Того, у кого вы нашли это?

— Нет-нет, другого… хотя все это и взаимосвязано, потому что руки этого человека… синее стекло… ах, извините, я опережаю события…

— Так сколько же, по-вашему, там было тел? — спросила она и, прежде чем он успел ответить, добавила: — И если вы можете… если это возможно… опишите их… хотя бы приблизительно.

— Описать?

— Поймите, у меня это не просто какой-то нездоровый интерес, вы не подумайте.

— Нет… нет, в самом деле… может быть, вы тоже видели всего лишь мельком… и тем не менее я могу только надеяться, что вы не видели… в любом случае, да… сам я видел два тела… может, были и другие, которым грозила опасность, и другие, которых, может быть, убил я сам. Не знаю. Один из них, как я уже сказал, был неизвестный мне человек, пожилой, связанный с Королевским институтом науки и исследований… насколько я понимаю. Другой был военный, офицер… о его исчезновении писали в газетах… полковник Артур Траппинг. Если я не ошибаюсь, его отравили. Так умер первый, то есть офицер, а как умер второй, я даже представить себе не могу, второй — из института, но все это часть тайны, связанной с синим стеклом…

— Только они? — спросила мисс Темпл. — Понимаю.

— Вы знаете еще и других? — спросил доктор Свенсон.

Она решила довериться ему.

— Двоих, — сказала мисс Темпл. — Страшные были люди.

* * *

Она замолчала и несколько мгновений не могла произнести ни слова, потом импульсивно вытащила из сумочки платок, послюнила уголок и наклонилась, чтобы промокнуть капельку крови, растекшуюся по лицу доктора. Он пробормотал извинения, взял у нее платок, отошел в сторону и принялся решительно промокать свое лицо. Потом он сложил платочек и протянул ей, но она сделала движение — оставьте, мол, себе, мрачно улыбнулась и автоматически протерла себе глаза.

— Дайте мне посмотреть другую карточку, — сказала мисс Темпл. — У вас есть еще одна в кармане.

Свенсон побледнел.

— Я… я не думаю, что сейчас подходящее время…

— Я настаиваю. — Она была исполнена решимости больше узнать о тайной жизни Роджера, обо всех его делишках, сделках с Граббе, его истинном отношении к ней.

Свенсон бормотал извинения:

— Я не могу допустить… чтобы дама… прошу вас…

Мисс Темпл протянула ему первую карточку.

— Этот загородный дом принадлежит дядюшке Роджера, лорду Тарру.

— Лорд Тарр — его дядя?

— Конечно, лорд Тарр — его дядя.

Свенсон замолчал. Мисс Темпл язвительно подняла брови, ожидая его ответа.

— Но лорда Тарра убили, — сказал наконец Свенсон.

У мисс Темпл отвисла челюсть.

— Франсис Ксонк говорил об этом наследстве, доставшемся Баскомбу, — сказал Свенсон. — Он говорил, что Баскомб вскоре станет важным и могущественным… Я так думаю, что когда Граббе говорил о «решении»…

— Боюсь, что это невозможно, — прервала его мисс Темпл.

Мысли ее путались, когда она произносила эти слова. Роджер не был наследником своего дядюшки. Хотя сыновей у лорда Тарра (подагрического скандалиста и ворчуна) не было, у него имелись дочери со своими собственными детьми мужского пола, и об этом факте раздраженно и без всяких экивоков сообщила ей мать Роджера. Более того, когда они как-то раз нанесли визит в поместье Тарра, вечно больной хозяин, словно подтверждая третьестепенное положение Роджера, отказался встретиться с племянником и уж тем более — познакомиться с его невестой. Теперь же лорд Тарр был убит, а Роджер каким-то образом объявлен наследником его земель и титула? Она ни на минуту в это не верила. Но какое другое наследство мог получить Роджер? Она не могла представить себе Роджера Баскомба убийцей (тем более что недавно имела случай узнать, как выглядят истинные убийцы), но знала, что он человек слабый и легко управляемый, несмотря на его широкие плечи и внешнюю солидность; холодок внезапно пробежал по ее телу… люди, с которыми он связался, демонстрация, которую он добровольно наблюдал в операционном театре… несмотря на зарок погубить его, на полное и окончательное презрение ко всему, что являет собой Баскомб, странная определенность в отношениях с ним, уверенность в том, что он потерян для нее, далась ей не без укола ревности. Там, в анатомическом театре Харшморта, она спрашивала себя, понимает ли Роджер, с кем связался и во что оказался втянутым (и, размышляя над этим, испытывала душевную боль оттого, что не может защитить Роджера от слепоты, поразившей его), а теперь внезапно прониклась убеждением, что, так или иначе, входит это в его намерения или нет, но эти события надолго определят его судьбу.

* * *

Она подняла взгляд на Свенсона:

— Дайте мне другую карточку. Либо я ваша союзница, либо нет.

— Но я даже не знаю вашего имени.

— Разве?

— Вы его не назвали, — сказал доктор.

Мисс Темпл сложила губы трубочкой, потом любезно улыбнулась ему и протянула руку:

— Мисс Темпл, Селестина Темпл. Мой отец увлекался астрономией, так что мне еще повезло — не назвали в честь одной из лун Юпитера. — Она помедлила, потом выдохнула. — Но если мы становимся настоящими союзниками, тогда… тогда называйте меня Селеста. Именно так… хотя я совершенно не в состоянии назвать вас… как — Абеляр? Вы старше, вы иностранец, и в любом случае это было бы смешно. — Она улыбнулась. — Ну вот. Рада была с вами познакомиться. Я никогда прежде не встречалась с офицером Макленбургского флота и, уж конечно, с капитаном медицинской службы.

Доктор Свенсон неловко взял ее за руку, наклонился и поцеловал. Она приняла его жест не без благосклонности.

— Это не обязательно. Здесь не Германия.

— Конечно… как скажете.

Мисс Темпл не без удовольствия увидела, что доктор Свенсон покрылся румянцем.

Она улыбнулась ему, взгляд ее многозначительно переместился на карман, в котором лежала вторая карточка. Он заметил это и, испытывая неловкость, заколебался. Она не понимала, в чем тут затруднение, — ведь другую карточку она уже видела.

— Может быть, вам лучше посмотреть ее в более уединенной обстановке…

— Нет.

Свенсон вздохнул, извлек карточку из кармана и не без колебаний протянул ее мисс Темпл.

— Мужчина… это не Баскомб, это мой принц, он тоже распутник. Это отель «Сент-Ройял». Возможно, женщина вам известна… я ее знаю как Марчмур… или, может, вы знаете кого-то из… зрителей. На этой стеклянной карточке… ощущения… принадлежат даме.

Он встал и отвернулся от нее, демонстративно полез в карман за сигаретами и спичками, избегая встречаться с ней глазами. Она покосилась на нескольких портье, которые по-прежнему с интересом смотрели на них, хотя слышать их разговора не могли, потом перевела взгляд на Свенсона, который вежливо отошел в сторону и, отвернувшись, принялся изучать листья большого растения в горшке. Все это раздразнило ее любопытство. Она взглянула на карточку.

Когда несколько минут спустя она опустила синюю стекляшку, лицо ее горело, дыхание участилось. Нервно оглянувшись, она встретила пытливый взгляд портье и отвернулась. Она с облегчением и благодарностью посмотрела на Свенсона, который по-прежнему стоял к ней спиной: уж он-то точно знал, что она должна испытать, пусть и опосредованно. Она не могла поверить в то, что только что случилось… что не случилось, несмотря на бесконечную, всеобъемлющую глубину равным образом волнующих и восхитительных ощущений. Она только что… (она не могла в это поверить) на людях… впервые в жизни и совершенно неожиданно — ей стало стыдно за свою настойчивость, за то, что она не послушалась откровенного намека доктора перейти в другое место… и вот теперь она была… с мужчиной, которого она не знала и к которому не питала никаких чувств… но при этом испытала все, что чувствовала к нему эта женщина, или пережила ее ощущения… можно ли их разделить? Она чуть подвинулась на своем диване, расправила на себе платье, чувствуя, к своему ужасу, настойчивый и явный жар между ног. Если бы тетушка в этот момент снова спросила о ее добродетели, то что бы она ответила? Мисс Темпл посмотрела на стеклянный прямоугольник в руке и задумалась о громадных возможностях, скрывавшихся в подобном изделии.

* * *

Она откашлялась. Доктор Свенсон сразу же повернулся, хотя и избегая встречаться с ней взглядом. Он подошел поближе к мисс Темпл, и она протянула ему стеклянную карточку и застенчиво улыбнулась.

— Бог ты мой…

Он с трогательно огорченным видом засунул карточку в карман.

— Мне очень жаль… Боюсь, я не сумел вам объяснить…

— Не беспокойтесь, прошу вас… Извиняться должна я… хотя, говоря откровенно, я бы не хотела больше к этому возвращаться.

— Конечно… простите меня… как это глупо с моей стороны.

Она не ответила, потому что не могла ответить, не продлив при этом то, что, по ее же собственным словам, должно быть пресечено. Последовало молчание. Доктор посмотрел на нее с неловким выражением на лице. Он понятия не имел, что сказать еще. Мисс Темпл вздохнула.

— Эта дама, чьи чувства… как вы говорите… здесь передаются — вы ее знаете?

— Нет, не знаю… а вы… может быть, узнали кого-то?

— Я не уверена — они все были в масках, но мне кажется, что эта дама…

— Миссис Марчмур.

— Да. Кажется, я видела ее раньше. Имени ее я не знаю, даже лица не знаю, потому что видела ее только в маске.

Она увидела, как расширились глаза доктора Свенсона.

— На обручении? — спросил он, потом помолчал и добавил: — У лорда Вандаариффа?

Мисс Темпл ответила не сразу, потому что задумалась.

— Как, вы говорите, называется этот дом?

— Харшморт.

— Именно. Прежде он числился как исторические руины?

— Насколько мне известно, — сказал Свенсон. — Это береговое фортификационное укрепление… возможно, норманнское… а потом, после того как там возвели некоторые пристройки…

Мисс Темпл вспомнила голые, мощные, неприступные стены и рискнула высказать догадку:

— Тюрьма?

— Именно так… а потом она стала частным владением лорда Вандаариффа, он купил этот дом у короны и полностью переделал, потратив на это огромные деньги.

— И позапрошлой ночью…

— Там состоялось обручение принца и мисс Вандаарифф. Но… но вы там были?

— Должна признаться… была.

Он смотрел на нее с напряженным любопытством; она знала, что и сама остро нуждается в информации, в особенности после откровений о Роджере и его дядюшке, и даже теперь перспектива рассказа о маскараде отчаянно интересовала ее. Но мисс Темпл видела крайнюю усталость в лице и фигуре ее союзника и (в особенности поскольку он все время метал подозрительные взгляды сквозь окно на улицу) решила, что куда как благоразумнее было бы найти для него место, где он мог бы отдохнуть в безопасности, чтобы, после того как они договорятся о дальнейшем плане действий, он был бы в состоянии помочь ей провести его в жизнь. И еще, вынуждена была она признаться себе, ей необходимо было полистать газеты (теперь она лучше понимала, что должна искать), чтобы, когда они будут рассказывать друг другу свои истории, не выглядеть глупо. Ей казалось, что ее рассказ не должен страдать из-за отсутствия нескольких названий и ее собственных (когда будут известны эти названия) гипотез. Она встала. Через мгновение — в его вежливости было что-то собачье — Свенсон тоже был на ногах.

— Идемте со мной, — сказала она, быстро собирая свои газеты и книги. — Простите мою невнимательность. — Она с полными руками направилась к конторке портье, обернулась на Свенсона, который шел в двух шагах за ней, пытаясь найти слова возражения. — Может быть, вы голодны?

— Нет-нет, — быстро проговорил он. — Совсем недавно… на улице… кофе…

— Отлично. Мистер Спаннинг? — Это было обращено к прилизанному служащему за конторкой, который тут же подобострастно метнулся к мисс Темпл. — Это доктор Свенсон. Ему нужен номер… слуг у него нет… спальня и гостиная — этого будет достаточно. Ему нужно будет поесть — я думаю, какой-нибудь бульон, он не очень хорошо себя чувствует. И пусть кто-нибудь почистит его шинель и сапоги. Благодарю вас. Счет оплачу я. — Она повернулась к Свенсону и заговорила, заглушая его несвязные возражения: — Не глупите, доктор. Вам нужна помощь — тут и говорить не о чем. Я уверена, когда мне понадобится помощь, вы сделаете то же самое. Мистер Спаннинг, благодарю вас. У доктора Свенсона нет багажа — ключ он возьмет сам.

Мистер Спаннинг протянул ключ Свенсону, и тот, не сказав ни слова, взял его. Мисс Темпл водрузила свои бумаги на стойку, быстро подписала счет, положенный перед ней портье, а потом снова собрала свою поклажу. Одарив напоследок Спаннинга лучезарной улыбкой (открыто бросая ему вызов — найди, мол, в этом поступке что-нибудь хоть в малейшей мере предосудительное), она направилась наверх по чуть изгибающейся лестнице — маленькая энергичная женщина в сопровождении долговязого доктора, неуверенно шествующего следом. Они добрались до второго этажа, и мисс Темпл повернула направо — в устланный красным ковром коридор.

— Мисс Темпл! — прошептал Свенсон. — Прошу вас, это уже слишком, я не могу злоупотреблять вашей добротой… нам нужно многое обсудить… я склоняюсь к тому, чтобы снять менее дорогой номер в какой-нибудь скромной гостинице…

— Это было бы страшно неудобно, — ответила мисс Темпл. — Я ни в коей мере не склонна разыскивать вас в другом месте, к тому же — если ваш испуганный вид меня не обманывает — вам не следует разгуливать по улицам, пока мы полностью не разберемся, какие опасности нам грозят, и пока вы не выспитесь. Нет, правда, доктор, это вполне разумное решение.

Мисс Темпл была довольна собой. После стольких событий, которые были словно специально подстроены, чтобы продемонстрировать ее глубочайшее невежество и неопытность, нынешние ее решительные действия выглядели в высшей степени удовлетворительно. Еще она была рада, что, хотя и знала доктора Свенсона считанные минуты, решила приютить его и оказать ему посильную помощь. Ей казалось, что чем больше способна она сделать, тем дальше она удаляет себя от того болезненного чувства одиночества, которое пережила в Харшморте.

— Ну вот, — сказала она, — номер двадцать семь. — Она остановилась сбоку от двери, давая Свенсону возможность открыть ее. Он отворил дверь и заглянул внутрь, потом сделал жест рукой, приглашая ее войти первой. Она покачала головой. — Нет, доктор. Вы должны выспаться. Я вернусь в свой номер, а когда вы проснетесь, попросите мистера Спаннинга предупредить меня, и тогда мы поговорим. Уверяю вас, что жду этого момента с величайшим нетерпением, но пока вы не отдохнете как следует…

Ее прервал звук двери, открывшейся чуть дальше по коридору. Она по привычке повернула на звук голову, а потом обратила взгляд на Свенсона… и вдруг — вдруг для нее — глаза ее открылись от изумления, слова замерли на губах — снова повернулась к постояльцу, который вышел из своего номера в коридор. Тот стоял, глядя то на нее, то на Свенсона. Мисс Темпл увидела, что и на лице доктора появилось потрясенное выражение, а еще она почувствовала, как он сунул руку в карман своего пальто. Человек медленно двинулся к ним по коридору, звук его шагов поглощался толстым ковром. Он был высок, черноволос, его темно-красное пальто доходило почти до пола. На нем были те же самые круглые черные очки, что она видела в поезде. Движения его были грациозные и уверенные, как у кошки, от них в равной мере исходили легкость и угроза. Она знала, что ей следует залезть в сумочку за револьвером, но вместо этого спокойно положила свою руку на руку доктора, смиряя его порыв. Человек в красном остановился в двух метрах от них, посмотрел на нее (его глаза были ей не видны), потом на доктора, потом на открытую дверь между ними и заговорщицким тоном прошептал:

— Ни о крови, ни о принцах — ни слова. Чашечку чая?

* * *

Человек в красном закрыл за собой дверь, его бездонные глаза за очками уставились на мисс Темпл и на доктора, остановившихся в маленькой гостиной. Каждый из них успел крепко ухватиться за свое оружие. Некоторое время они молча переводили взгляды с одного на другого, наконец мисс Темпл обратилась к доктору Свенсону:

— Насколько я понимаю, вы знаете этого человека?

— Мы с ним не знакомы, хотя точнее будет сказать, что наши пути пересеклись. Его зовут — поправьте меня, если я ошибаюсь, сэр — Чань.

Человек кивком подтвердил услышанное.

— Вашего имени я не знаю, а вот что касается дамы… очень рад познакомиться со знаменитой Изобелой Гастингс.

Мисс Темпл не ответила. Она почувствовала, как рядом с ней издал какие-то несвязные звуки Свенсон, оглянулась — он отпрянул от нее с выпученными глазами.

— Изобела Гастингс? Но вы… вы были с Баскомбом!

— Была, — сказала мисс Темпл.

— Но… как же они вас не узнали? Я уверен — он и вас ищет!

— Она выглядит совсем иначе… при свете дня, — издав сдавленный смешок, сказал Чань.

Свенсон смотрел на нее, оценивая царапины, красный след, оставленный пулей.

— Я идиот… — прошептал он. — Но… каким образом… прошу прощения…

— Он был в поезде, — сказала она Свенсону, не сводя глаз с Чаня. — Когда я возвращалась из Харшморта. Мы не разговаривали.

— Разве нет? — спросил Чань и посмотрел на Свенсона. — Разве мы не разговаривали? Вы и я? Мне кажется — разговаривали. Человек вроде меня. Женщина — вся в крови. Она вам об этом не говорила? Человек, врывающийся к врагам с пистолетом, а потом отбивающийся от них. Я так думаю, что в каждом случае имело место… знакомство.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Мисс Темпл присела на маленький диван, подняла взгляд на доктора и указала ему на кресло. Он, поколебавшись, все-таки сел. Они оба смотрели на Чаня, который подошел к стулу и сел напротив них. И только теперь мисс Темпл увидела, что в руке он держит что-то сверкающее — бритву. По его движениям она понимала, что он гораздо опаснее со своей бритвой, чем они вдвоем со своими пистолетами, а если так, то тут требовался совсем другой подход. Она откашлялась и очень медленно вытащила руку из своей зеленой сумочки, после чего сняла сумочку с колен и положила рядом с собой на диван. Мгновение спустя Чань резким движением сунул бритву в карман. Еще секунда, и из кармана вытащил руку Свенсон.

— Вы серьезно говорили насчет чая? — спросила мисс Темпл. — Я совсем не прочь. Если обсуждаешь серьезные вопросы, то всегда лучше делать это за чаем. Доктор, вам ближе всего… будьте добры — позвоните.

* * *

Они хранили молчание в те несколько минут, которые потребовались на то, чтобы заказать чай, дождаться его, а потом разлить, ну разве что обменивались короткими вопросами о лимоне, молоке или сахаре. Мисс Темпл отхлебнула из своей чашки, другой рукой поддерживая снизу блюдечко, — чай был отличный, — и, подкрепившись таким образом, решила, что кто-то должен взять на себя ведущую роль, но доктор, казалось, вот-вот заснет, а Чань явно был себе на уме.

— Мистер Чань, вы человек скрытный — я уверена, у нас всех есть веские причины быть подозрительными, — и тем не менее вы здесь. Я вам скажу, что мы с доктором Свенсоном знаем друг друга не больше часа, да и то благодаря случайной встрече в холле этого отеля — точно такой же случайной, как и встреча с вами здесь, в коридоре. Я вижу, вы человек опасный — это не похвала и не осуждение, просто констатация факта — и потому понимаете, что если у нас троих возникнут разногласия, результат может быть самый плачевный и для какой-нибудь из сторон это может закончиться смертью. Вы согласны?

Чань кивнул. На губах его играла улыбка.

— Отлично. Тогда я вижу все основания для откровенности — что бы мы ни рассказали, мертвым это не повредит, а если мы объединим наши усилия, то станем сильнее своим общим знанием. Так?

Чань снова кивнул и отхлебнул чаю.

— С вами легко договариваться. Я предлагаю, поскольку уже обсудила это с доктором Свенсоном — да, это капитан медицинской службы Макленбургского военного флота Абеляр Свенсон, — при этих словах мужчины обменялись полунасмешливыми формальными кивками, — то теперь вкратце перескажу мою часть истории. А так как мы с доктором пока еще не дошли до рассказа об этом событии, то думаю, это будет небезынтересно и ему. Доктор не спал всю ночь, бежал от погони и потерял своего принца — как вы это проницательно заметили в коридоре. — Она улыбнулась. — Если доктор Свенсон в силах продолжать…

— Безусловно, — пробормотал Свенсон. — Чай вернул меня к жизни.

— Мистер Чань?

— Не хочу показаться невежливым, — заметил Свенсон, — но когда я слышал, как некоторые люди за глаза называли вас Кардинал…

— Некоторые так меня и называют, — сказал Чань. — Причиной тому — мое пальто.

— А знаете, — сказала мисс Темпл, — что доктор Свенсон узнал меня по цвету сапожек? У нас уже масса общих интересов.

Чань улыбнулся ей, наклонил голову, пытаясь понять — серьезно ли она говорит. Мисс Темпл пригубила еще чаю и начала:

— Меня зовут не Изобела Гастингс, мое имя Селестина Темпл. Но никто меня так не называет — меня называют мисс Темпл или — в исключительно редких случаях — Селеста. В настоящий момент, в этом городе, когда я встретила доктора и распространила на него эту привилегию, число людей, называющих меня так, увеличилось до двух, второй человек — это моя тетушка. Некоторое время спустя после моего прибытия сюда из-за океана я обручилась с Роджером Баскомбом, помощником заместителя министра иностранных дел; работал он главным образом на Гаральда Граббе. — Она почувствовала реакцию Свенсона на это известие, но не повернула к нему головы, потому что ей было гораздо легче говорить о деликатных или неприятных для нее вещах с человеком, которого она не знала вовсе, а еще более — с человеком вроде Чаня, чьи глаза она не могла видеть. — Несколько дней назад, спустя приблизительно неделю после того, как он не появлялся по различным, но вполне банальным причинам, я получила от Роджера письмо, которым он разрывал нашу помолвку. Я хочу вам обоим сообщить со всей ясностью, что не питаю более никаких чувств — кроме презрения — к Роджеру Баскомбу. Однако то, как это было сделано, грубо и жестоко, навело меня на мысль выяснить истинные причины его поступка, потому что никаких объяснений он мне не представил. Два дня назад я тайком последовала за ним в Харшморт. Я изменила свою внешность, я видела много событий и людей, которые не предназначались для моих глаз. Меня схватили и начали допрашивать и — буду с вами откровенной — отдали двум мужчинам, чтобы они сначала изнасиловали, а потом убили меня. Но случилось обратное — я убила их, отсюда, доктор, и мой вопрос о телах. По пути назад я познакомилась с Кардиналом Чанем. Когда меня допрашивали, я назвалась Изобелой Гастингс… и, кажется, это имя прилепилось ко мне.

Двое мужчин сидели молча. Мисс Темпл налила еще чаю себе, потом остальным, мужчины наклонились над своими чашками.

— Я уверена, у вас есть много вопросов. Кого я видела, например, — но я думаю, будет лучше, если мы продолжим наш разговор в самых общих чертах. Как вы считаете, доктор?

Свенсон кивнул, допил чашку и наклонился, чтобы налить себе еще, и откинулся к спинке кресла.

— Кто-нибудь будет возражать, если я закурю?

— Бога ради, — сказала мисс Темпл. — Уверена, это только отточит ваши мысли.

— Премного благодарен, — сказал Свенсон, вытащил портсигар, извлек оттуда сигарету темного табака, закурил, выдохнул клуб дыма. Мисс Темпл обнаружила, что внимательно рассматривает его лицо, спрашивая себя: а ел ли он что-нибудь?

— Буду краток. Я приехал с дипломатической миссией наследника престола моей страны — принца Карла-Хорста фон Маасмарка, который должен сочетаться браком с Лидией Вандаарифф. Этот брак имеет международное значение, и я приписан к миссии в качестве врача и в представительских целях. Моя главная задача — защита принца, защита от его собственной глупости и от тех людей в его окружении, которые спешат воспользоваться ею, а в таких фигурах никогда не было недостатка. Насколько мне известно, наш посланник и военный атташе — оба презрели свой долг и пожертвовали принцем ради собственных интересов. Один раз мне удалось спасти принца из их рук, после того как его подвергли — возможно, с его согласия — тому, что они называют Процесс, который как минимум оставляет временные шрамы на лице. Что-то вроде ожогов…

Мисс Темпл выпрямилась, собираясь заговорить, и увидела, что то же самое сделал Чань.

— Уверена, мы все это видели. Я впервые — на бале в Харшморте, когда мельком увидел тело Артура Траппинга, но были и многие другие — принц, женщина по имени миссис Марчмур…

— Маргарет Хук, — сказал Чань.

— Что?

— Ее настоящее имя — Маргарет Хук. Она шлюха высокого пошиба.

— Вот как? — сказал доктор Свенсон, поморщившись от неловкости при звуках слова, которое, на его взгляд, не следовало произносить в присутствии мисс Темпл.

Ее трогала его предусмотрительность, хотя она и находила ее утомительной. Если уж ты участвуешь в приключении, то подобная деликатность становится смешной. Она улыбнулась Чаню.

— О ней мы еще поговорим, потому что она фигурирует и в других наших свидетельствах, — сказала ему мисс Темпл. — Разве это не прогресс? Доктор, пожалуйста, продолжайте.

— Я говорю, что шрамы могут быть временными, — продолжил Свенсон, — потому что не далее как сегодня ночью я слышал, как Франсис Ксонк спрашивал Роджера Баскомба о его собственном восприятии Процесса… Хотя я видел лицо Баскомба, когда был в Институте… тут я забегаю вперед, — и никаких шрамов на нем не было.

При этих словах у мисс Темпл кольнуло сердце.

— Это случилось до того, как он отправил письмо, — сказала она. — Он заявлял, что был занят работой с заместителем министра… а все уже тогда происходило.

— Конечно, происходило, — сочувственно сказал Чань.

— Конечно, происходило, — прошептала мисс Темпл.

* * *

— Гаральд Граббе. — Свенсон кивнул. — Он в самом центре этих событий, но с ним есть и другие — эта клика включает людей из министерства, из института, военных, других влиятельных персон. Среди них и семейство Ксонков, граф д'Орканц, графиня ди Лакер-Сфорца, может быть, даже Роберт Вандаарифф… и каким-то образом мое княжество Макленбург оказалось втянутым в их планы. Мои коллеги демонстрировали полное безразличие, и мне одному пришлось вытаскивать принца из рук этих ученых в институте. Там-то я и увидел Кардинала Чаня. У нас в представительстве мне пришлось оперировать нескольких наших солдат, тоже, как я понимаю, результат действий Кардинала Чаня. — Он снова поднял руку. — Я вас не осуждаю. Впоследствии они пытались убить и меня. А тем временем принца похитили из его комнаты, даже не знаю, каким образом, через крышу. Я один отправился на его поиски. В доме Гаральда Граббе я подслушал разговор между Франсисом Ксонком и Роджером Баскомбом: они разглагольствовали над искалеченным телом одного из ученых — какая-то часть его крови превратилась в синее стекло. Потом к ним присоединился наш военный атташе майор Блах, который участвует в воплощении их планов; единственное, что мне еще удалось услышать, — это предположение Блаха, что принца похитили заговорщики, правда, Ксонк опроверг эту гипотезу. Как бы там ни было, но мне удалось выбраться оттуда, и я попытался найти мадам ди Лакер-Сфорца, но меня захватил граф д'Орканц и принудил осмотреть еще одного пациента — следствие другого неудачного эксперимента; после чего… это долгая история… меня хотели убить и утопить вместе с телами мертвого ученого и Артура Траппинга. Но я бежал. Снова попытался найти мадам ди Лакер-Сфорца, но нашел ее в обществе Ксонка и д'Орканца — она с ними заодно. Унося ноги, я через окно увидел мисс Темпл… узнал ее по карточке… я еще не говорил об этих карточках… — Он выложил карточки на маленький столик рядом с чайным подносом. — Одна — принца, другая — Траппинга. Как говорит мисс Темпл, они представляют собой весьма таинственное, чтобы не сказать сверхъестественное свидетельство.

— Вы не сказали, где слышали имя Изобела Гастингс, — заметил Чань.

— Разве? Прошу прощения. Я его слышал от мадам ди Лакер-Сфорца. Она попросила меня найти некую Изобелу Гастингс, а за это сообщила мне, что я смогу найти принца в Институте. Это довольно странно, поскольку я получил возможность увести принца против воли Граббе и д'Орканца. Поэтому-то я и решил найти ее еще раз — хотя принца и похитили той же ночью с крыши нашего представительства, но по крайней мере часть этих заговорщиков — Ксонк и Граббе — не были осведомлены о похищении. Я надеялся, что она сумеет мне что-то рассказать.

По спине у Мисс Темпл пробежали мурашки.

— Доктор, опишите мне, как она выглядит, — может, от этого будет какая-нибудь польза.

— Конечно, — начал он. — Высокая женщина, брюнетка, кудряшки вокруг лица, сзади волосы собраны в прическу, бледная кожа, одета элегантно, это какое-то изощренное, чуть ли не зловещее изящество, грациозная, умная, ироничная, опасная и, должен сказать, в целом очень эффектная. Она назвалась мадам ди Лакер-Сфорца, один из служащих отеля говорил о ней как о графине…

— Отель «Сент-Ройял»? — спросил Чань.

— Именно.

— Вы ее знаете? — спросила мисс Темпл.

— Знаю всего лишь как Розамонду… она наняла меня — моя работа — люди нанимают меня для всяких дел. Она хотела, чтобы я нашел Изобелу Гастингс.

Мисс Темпл ничего не сказала.

— Полагаю, вам известна эта женщина, — сказал Чань.

Мисс Темпл кивнула, ее прежнее самообладание было слегка поколеблено, хотя она и не хотела признаваться себе в этом. Описание доктора вызвало в ее памяти весь ужас, внушенный ей этой женщиной.

— Я не знаю ее имен, — сказала мисс Темпл. — Я встретила ее в Харшморте. Она была в маске. Поначалу она решила, что я — одна из приглашенных вместе с миссис Марчмур и другими… как вы сказали: целой группы шлюх… но потом именно она допрашивала меня… и именно она отдала приказ меня убить.

Она закончила говорить; голос ее прозвучал мучительно тихо. Мужчины погрузились в молчание.

* * *

— Вот что забавно, — сказал Чань. — Они ищут нас, но мы — вовсе не те, за кого они нас принимают. Моя часть истории довольно проста. Я работаю по найму. Я тоже отправился в Харшморт за одним человеком — за тем, чей труп вы видели, доктор, за полковником Артуром Траппингом. Меня наняли убить его.

Он отхлебнул чаю, поглядывая на них над кромкой чашки — как они реагируют на его слова. Мисс Темпл кивнула с такой же вежливой беспристрастностью, как если бы кто-нибудь сообщил ей о своей тайной склонности к выращиванию бегоний. Она метнула взгляд на Свенсона, тот сидел с непроницаемым лицом, словно этот новый факт всего лишь подтвердил то, что он и без того знал. Чань улыбнулся — не без горечи, как ей показалось.

— Я его не убивал. Его убил кто-то другой, хотя я и видел шрамы, о которых вы говорите, доктор. Траппинг был инструментом в руках семейства Ксонков — я не знаю, кто его убил.

— Может быть, он предал их? — спросил Свенсон. — Франсис Ксонк утопил его тело в реке.

— Означает ли это, что Ксонк его и убил, или он не хотел, чтобы тело было найдено, не мог допустить, чтобы его нашли со шрамами на лице? Или что-то еще? Вы говорили об этой женщине — зачем ей было нужно предавать остальных и позволять вам спасти принца? Я этого не знаю.

— Мне удалось мельком осмотреть тело полковника, и я полагаю, он был отравлен — это была какая-то инъекция, в палец.

— Не могло это быть случайностью? — спросил Чань.

— Это могло быть чем угодно, — ответил доктор. — Я сам в это время был на волосок от смерти, так что возможности разбираться в подробностях у меня не было.

— Позвольте узнать, кто заказал вам убийство Траппинга? — спросила мисс Темпл.

Чань, прежде чем ответить, на несколько мгновений задумался.

— Очевидно, это профессиональная тайна, — сказала мисс Темпл. — И тем не менее, если вы не доверяете нам…

— Заместитель Траппинга. Полковник Аспич.

Свенсон громко рассмеялся.

— Я видел его вчера в обществе мадам ди Лакер-Сфорца в отеле «Сент-Ройял». К концу этого визита миссис Марчмур… — Он бросил извиняющийся взгляд на мисс Темпл и замолчал.

Чань, вздохнув, кивнул.

— Вся эта ситуация какая-то странная. На следующий день не было ни тела, ни каких-либо сообщений, а Аспич выглядел усталым, погруженным в себя, — его активно соблазняли. Но в конечном счете соблазненным оказался я — эта женщина наняла меня, попросив найти некую Изобелу Гастингс, проститутку, убившую ее дорогого друга.

Мисс Темпл фыркнула. Они посмотрели на нее. Она махнула рукой Чаню — продолжайте.

— Получив описание этой женщины, я проверил несколько борделей, но — по причинам, вполне очевидным, — так и не нашел Изобелу Гастингс, правда, скоро узнал, что двое других — миссис Марчмур и майор Блек…

— Вообще-то его зовут Блах, — поправил Свенсон.

— Пусть Блах, — пробормотал Чань. — Они тоже искали ее, а если говорить о майоре, то он искал еще и меня. Меня видели в Харшморте. Я лицо известное в некоторых кругах. Когда я вернулся к себе домой, один из людей майора попытался меня убить. Визит в еще один бордель вывел меня на небольшую компанию — на вашего принца, Баскомба, Франсиса Ксонка, человека в шубе…

— Это граф д'Орканц, — сказал Свенсон.

— Вот как! — сказала мисс Темпл. — Я тоже его видела.

— Он забрал Маргарет Хук из этого самого борделя, а потом еще одну женщину… Я последовал за ними в институт… увидел, как туда вошли вы, и спустился следом за вами. Они проводят странные эксперименты с выделением большого количества тепла и синим стеклом… — Чань поднял с подноса одну из синих карточек. — Такое же стекло, но не такие маленькие карточки, с огромным выделением энергии и удивительными механизмами… они изготовили книгу синего стекла. К сожалению, человек, занимавшийся этим, испугался — его испугало мое появление — и уронил ее. Уверен, это тот самый человек, которого вы видели на столе в доме заместителя министра. В суматохе мне удалось бежать, но я тут же попал в руки вашего майора и его людей. От них мне тоже удалось убежать. Я оказался здесь… надо сказать, совершенно случайно.

Он наклонился, поднял чайник, налил всем еще чаю. Мисс Темпл взяла чашку и принялась греть о нее руки.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что мы не те, за кого принимают нас наши враги? — спросила она Чаня.

— Я имею в виду, — сказал Чань, — что они считают нас вдруг появившимися агентами некой мощной силы, действующей против их интересов. Они настолько самоуверенны, что считают: угрожать им может только организация, подобная той, что создали они, — такой же всесильный союз. Мысль о том, что воспрепятствовали им случайные поступки трех не знакомых между собой людей, к которым они не испытывают ничего, кроме презрения, даже не приходит в их головы.

— Только потому, что это им не льстит, — фыркнула мисс Темпл.

* * *

Доктор Свенсон спал в соседней комнате. Его шинель и сапоги отдали в чистку. Некоторое время мисс Темпл и Чань говорили о его пребывании в отеле и о случае, который их свел, но потом разговор сошел на нет. Мисс Темпл изучала сидящего напротив нее человека, пытаясь внушить себе, что перед ней преступник, убийца. Но видела она некую звериную грацию или если не грацию, то эффектные манеры, которые казались ей одновременно и наглыми, и сдержанными. Она знала, что это воплощение опыта, и находила такое качество привлекательным (ей самой его не хватало), хотя этот человек пугал и беспокоил ее. У него были резкие черты лица, голос ровный и сипловатый, а речи откровенные чуть ли не до дерзости. Ей было очень любопытно узнать, что он о ней думает, что подумал тогда, когда увидел ее в поезде, и что думает теперь, видя ее в обычном ее виде и состоянии, но ничего такого спросить у него она не могла. Она чувствовала, что он почему-то должен презирать ее — презирать этот номер в отеле, этот чай, весь образ ее жизни, потому что если бы она сама при рождении не получила все те преимущества, которые у нее были, то каждый день своей жизни питала бы ненависть ко всем и вся.

Кардинал Чань наблюдал за ней со своего стула. Она улыбнулась ему и полезла в свою зеленую сумочку.

— Вы не поможете мне? Ведь я только сейчас начала понимать, с чем имею дело… — Она вытащила револьвер и положила его на стол между ними. — Я послала служанку за патронами, но я слабо разбираюсь в оружии. Если вы понимаете в оружии, я буду благодарна вам за совет.

Чань наклонился, взял пистолет в руки, взвел боек, потом медленно его опустил.

— Я не люблю пользоваться огнестрельным оружием, — сказал он, — но знаю о нем достаточно, чтобы зарядить и содержать в чистоте.

Она кивнула, ожидая дальнейших объяснений. Он пожал плечами.

— Нам понадобится тряпица…

В течение следующего получаса он показывал ей, как перезаряжать, целиться, разбирать револьвер, чистить и снова собирать. Наконец она, к собственному удовольствию, сама проделала это, положила оружие на столик, подняла взгляд на Чаня и задала тот вопрос, который все это время был у нее на языке:

— А как научиться убивать?

Чань ответил после некоторой паузы:

— Я думаю, вы уже научились.

Он сказал это без улыбки, что польстило ей.

— Но не этим, — отозвалась она, указывая на револьвер.

Чань устремил на нее внимательный взгляд.

— Подойдите к цели как можно ближе, уприте ствол в его тело. Если вы не собираетесь убить, то нет никакой необходимости стрелять.

Мисс Темпл кивнула.

— Сохраняйте спокойствие. Дышите. И тогда вы убьете лучше… и умрете лучше, если дойдет до этого.

Она увидела улыбку на его лице и заглянула в его черные линзы.

— И вы живете с этой мыслью, да?

— А разве все мы не живем с нею?

Она набрала в легкие побольше воздуха, потому что все это происходило слишком быстро, потом засунула револьвер назад в свою сумочку. Чань наблюдал, как она проделывает эти манипуляции.

— А как вы убили тех двух мужчин?

Она обнаружила, что ответить на этот вопрос ей не просто.

— Я… понимаете, один из них… Там было очень темно… и я…

— Можете не рассказывать, если не хотите, — тихо сказал он.

Она тяжело вздохнула еще раз и выложила ему все.

Прошла еще минута, прежде чем мисс Темпл смогла спросить Чаня, каковы были его планы на сегодня до их встречи. Она показала на газеты, на карты и рассказала про собственные намерения, а потом заметила, что ей нужно бы вернуться в свой номер хотя бы для того, чтобы успокоить тетушку. Еще она вспомнила про две стеклянные карточки, положенные доктором Свенсоном на стол.

— Вы должны на это посмотреть, в особенности еще и потому, что сами видели их странные стеклянные поделки. Это не похоже ни на что — я никогда еще не испытывала чего-либо столь сильного и… дьявольского. Вы сочтете меня глупенькой, но, клянусь вам, я знаю достаточно, чтобы понять: эти карточки — что-то вроде опия, а в книгах, о которых вы говорили, — целая книга… Нет, не могу себе представить!

Чань подался вперед, взял одну из карточек, повертел в руке.

— Одна из них показывает пережитое… не могу вам это объяснить… Роджером Баскомбом. Там появляюсь и я. Поверьте, это настоящее потрясение. На другой — пережитое миссис Марчмур — вашей Маргарет Хук, и это потрясает еще сильнее. Больше я вам ничего не скажу. Разве что смотреть это лучше в полном уединении. Но конечно, чтобы посмотреть любую из них, вам придется снять очки.

Чань поднял на нее взгляд, снял очки и сунул их в карман. Она никак не прореагировала. Она видела людей с похожими лицами на своей плантации, хотя никогда не сидела с ними за одним столом. Она вежливо улыбнулась ему, потом кивнула на карточку в его руке:

— Какой все-таки замечательный синий цвет!

* * *

Мисс Темпл оставила Кардинала Чаня, сказав ему, чтобы он заказал любую еду, какую может попросить доктор, когда проснется, — она все потом запишет на свой счет. Она подошла к собственному номеру, неся целую кипу газет и книг, и, вместо того чтобы перехватить груз одной рукой и найти ключ, стукнула три раза в дверь ногой. Раздались быстрые шаги, дверь распахнулась — за ней стояла Марта. Мисс Темпл вошла и уронила свою ношу на большой стол. Ее тетушка сидела там, где она ее оставила, и прихлебывала чаек. Прежде чем тетушка успела произнести очередную обвинительную речь, заговорила мисс Темпл:

— Я должна задать вам несколько вопросов, тетя Агата, и я требую, чтобы вы ответили мне честно. Не исключено, что вы в состоянии мне помочь, за что я вам буду очень признательна.

При слове «признательна» она впилась в тетушку взглядом, потом повернулась к Марте и спросила у нее про Мари. Марта указала на гардеробную мисс Темпл, и мисс Темпл направилась туда — там Мари спешно разворачивала и раскладывала на гладильном столике шелковое нижнее белье. Увидев мисс Темпл, она сделала шаг в сторону и, пока ее хозяйка рассматривала покупки, хранила молчание.

Мисс Темпл осталась чрезвычайно довольна, она даже одарила Мари благодарной улыбкой. Тогда Мари показала ей коробку с патронами на зеркале и дала мисс Темпл чеки и оставшиеся деньги. Мисс Темпл быстро пробежала цифры и, удовлетворенная, дала Мари две дополнительные монетки за усердие. Мари удивленно поклонилась, получив монетки, а потом еще раз, когда мисс Темпл жестом приказала ей оставить комнату. Когда дверь за ней закрылась, мисс Темпл обратилась к своим приобретениям. Шелк на ощупь был великолепен. Она с удовольствием отметила, что Мари хватило ума выбрать зеленое — в цвет платья, которое носила мисс Темпл, и ее сапожек. Мисс Темпл увидела в зеркале свое сияющее лицо, увидела румянец, заливший ее щеки, и отвернулась. Она взяла себя в руки, откашлялась и позвала горничных.

Когда две молодые женщины сняли с нее платье и корсет, помогли надеть зеленое шелковое белье, а потом снова залезть в корсет и платье, мисс Темпл, все тело которой пощипывало от удовольствия, взяла коробку с патронами и поставила на большой стол. Напустив на себя небрежно деловой вид, она откинула барабан револьвера и принялась его заряжать, одновременно продолжив разговор с тетушкой.

— Тетя, я читала газеты, — начала она.

— Похоже, у тебя их более чем достаточно.

— И представьте, что я узнала. Я прочла удивительнейшую заметку о дядюшке Роджера Баскомба — лорде Тарре.

Тетушка Агата сложила губы трубочкой.

— Тебе не стоило бы…

— Вы видели эту заметку?

— Возможно.

— Возможно?

— Я столько всего забываю, моя дорогая…

— Вы не читали о том, что его убили, тетя?

Ее тетушка ответила не сразу. А когда ответила, то ответ ее был односложным:

— Ах!

— Ах, — повторила за ней мисс Темпл.

— Его давно мучила подагра, — сказала ее тетушка. — Так и так ему оставалось недолго. Насколько я понимаю, его загрызли волки.

— Вовсе нет. Пишут, что рану специально обработали, чтобы было похоже на волчьи клыки.

— Чего только не придумают, — пробормотала Агата.

Она потянулась за чайником, чтобы налить себе еще чаю. Мисс Темпл щелкнула барабаном, устанавливая его на место, потом крутанула. Услышав этот звук, тетушка замерла, глаза ее расширились от страха. Мисс Темпл наклонилась к ней и, взяв себя в руки, заговорила неспешно и терпеливо:

— Дорогая тетя, вы должны понять, что деньги принадлежат мне, и потому, невзирая на разницу в возрасте, хозяйка здесь я. Таковы факты. Вы ничем себе не поможете, если будете досаждать мне. И с другой стороны, чем прочнее будет наше согласие, тем сильнее будет улучшаться ваше положение — я вам это обещаю. У меня нет ни малейшего желания быть вам врагом, но вы должны признать, что ваше прежнее представление о том, что для меня лучше — мой брак с Роджером Баскомбом, — больше не отвечает действительности.

— Если бы ты не была такой упрямой… — вырвалось у тетушки, которая тут же осеклась.

Мисс Темпл смерила ее убийственным взглядом, и тетушка Агата отпрянула, словно прикоснулась к змее.

— Извини, моя дорогая, — прошептала испуганная женщина. — Я только…

— Мне это безразлично. Мне это безразлично! Я спрашиваю про лорда Тарра не потому, что мне небезразлично! Я спрашиваю потому — хотя вам это и неизвестно, — что кроме него были убиты и другие, а в гуще всех этих событий — Роджер Баскомб, и теперь лордом Тарром будет он! Я не знаю, как Роджер Баскомб стал наследником своего дядюшки. Но уверена, что вы кое-что знаете, — и вы мне расскажете об этом сию же минуту.

* * *

Мисс Темпл важно прошествовала по коридору к лестнице, намотав на запястье шнурок сумочки с револьвером и горстью патронов. Она фыркнула от раздражения и тряхнула головой, мысленно назвав свою тетушку старой узколобой дурой. Тетушка думала только о своем содержании и своем положении, о многочисленных приемах, на которые она могла бы быть приглашена как родственница восходящей звезды министерства вроде Роджера. Мисс Темпл недоумевала — почему это, собственно, так ее удивило; тетушка знала ее всего три месяца, а с Баскомбами была знакома много лет. Она, вероятно, долго планировала этот брак и теперь испытывала горькое разочарование. При этой мысли мисс Темпл язвительно усмехнулась. Но то, что тетушка считала свою племянницу виновной в разрыве помолвки, задело мисс Темпл до глубины души.

Под напором племянницы тетушка ответила на все вопросы, впрочем, ее ответы только добавили таинственности всей этой истории. У обеих кузин Роджера — жирной Памелы и младшей, но не менее упитанной Бернис — были маленькие сыновья, каждый из которых имел приоритетное перед Роджером право наследования титула и земель лорда Тарра. И тем не менее обе дочери подписали бумаги, каковыми от имени своих детей отказывались от любых претензий, от титула и, соответственно, освобождали для Роджера путь к наследству. Мисс Темпл не понимала, каким образом Роджеру удалось провернуть это дело, потому что он не был особенно богат, а двух его кузин она знала достаточно хорошо — мелкие подачки их ни в коем случае не устроили бы. Деньги дал ему кто-то другой — Граббе или его приспешники, это было вполне очевидно. Но что такого важного было для них в Роджере и как его возвышение могло быть связано с разными другими заговорами и убийствами, в которые она оказалась втянута? Более того (хотя она и убеждала себя, что вопрос этот носит отвлеченный характер): поскольку Роджер получал законную собственность своих кузин, то что отдавал он взамен?

Кроме того, она также узнала (поскольку ее тетушка с фанатическим рвением следила за всеми городскими слухами) о владельце Харшморта, об организации маскарада, о том, какова репутация принца Карла-Хорста (скверная) и его невесты (незапятнанная, соответственно), а также все, что было можно узнать о Ксонке, ди Лакер-Сфорца, д'Орканце, Граббе, Траппинге и Аспиче. Два последних были незнакомы ее тетушке, хотя о трагическом исчезновении Траппинга она была наслышана. Граббе она знала через Баскомбов, но их семья решала свои дела через самого министра и редко обращалась к его уважаемому заместителю: последний был чиновником в правительстве, но никак не публичной фигурой. Поскольку своей известностью семья Ксонков была обязана бизнесу, то ею тетушка интересовалась гораздо меньше (хотя, конечно, слышала о них) — ее больше привлекали титулы (и в самом деле, в представлении Агаты возвышение Роберта Вандаариффа до Значимой Фигуры произошло только после того, как он получил титул, хотя мисс Темпл и понимала, что в определенный момент подобный человек должен стать лордом, чтобы правительство рядом с ним не выглядело слишком уж незначительно). Франсис Ксонк был, конечно, фигурой скандальной, хотя никто и не знал почему (ходили слухи о его извращенных наклонностях — модных зарубежных веяниях), но его старшая родня были, безусловно, людьми почтенными. Что касается графа д'Орканца, то тетушка знала его лишь как мецената оперного театра; родился он, судя по всему, в каком-то захолустном балканском княжестве, воспитывался в Париже и унаследовал состояние, после того как несколько пожаров в его семействе расчистили ему путь. Кроме этого тетушка Агата знала лишь, что он человек весьма утонченный и требовательный. При звуках последнего имени, названного мисс Темпл, ее тетушка, которая до этого говорила весьма уверенным тоном, недоуменно пожала плечами. Графиня ди Лакер-Сфорца, что уж и говорить, была известна, но никаких подробностей о ее жизни тетушка не знала. Она появилась в городе предыдущей осенью — Агата улыбнулась и сказала, что это случилось практически в то же время, когда прибыла и сама мисс Темпл. Агата никогда не встречала эту даму, но говорилось, что красотой она не уступает ни принцессе Клариссе, ни Лидии Вандаарифф. Она любезно улыбнулась и спросила племянницу, не видела ли она графиню и действительно ли та так хороша? Мисс Темпл в ответ отрезала, что, конечно, она не видела никого из этих людей, а если с кем и встречалась, то только во время выездов с Роджером. Она фыркнула при мысли о том, что ее бывший жених мог затесаться в такую компанию: тот Роджер, которого она знала, мало подходил для этой роли. Ее тетушка, печально покачав головой, признала, что племянница права.

* * *

Мисс Темпл остановилась на площадке между третьим и вторым этажами и, оглянувшись, дабы убедиться, что ее никто не видит, села на ступеньки. Она чувствовала потребность, перед тем как встретиться со своими новыми товарищами и продолжить это приключение, привести в порядок мысли. Камнем преткновения, к ее величайшему сожалению, оставался Роджер, который по уши увяз в этих событиях. Он был глуп, какие уж теперь сомнения, но она отдавала себе отчет, что постоянно наталкивается на свои прежние чувства к нему, хотя и пытается забыть о них. Почему она не может просто выкинуть его из головы, из сердца? Были минуты, когда ей это вроде бы удавалось, и та боль, что она чувствовала — давление в груди, комок в горле, — объяснялись не любовью к Роджеру, а, наоборот, ее отсутствием, поскольку исключение из жизни чего-то, игравшего прежде важную роль, должно оставлять пустоту — царапину на сердце, так сказать, вокруг которой вынужденно сосредотачивались (по крайней мере, временно) ее мысли. Но потом она ни с того ни с сего начинала волноваться за Роджера — как же он так легкомысленно поставил на карту свою жизнь? Ее вдруг начинало снедать желание поговорить с ним хотя бы минуту, убедить его одуматься. Мисс Темпл тяжело вздохнула; по какой-то причине перед ее мысленным взором вдруг живо возник сахарный завод на плантации, огромные медные чаны и змеевики, перегонявшие сырой тростник. Она знала, что Роджер вступил в союз с людьми, которые не останавливаются перед убийством, и опасалась, что, так же как примитивный производственный процесс неизбежно превращал тростник в сахар, цепь событий и следствий должна привести к противостоянию не на жизнь, а на смерть между нею и Роджером. Она ощущала тяжесть револьвера в своей сумочке. А что Чань и Свенсон, подумала она, испытывают ли они подобные же мучительные чувства? Оба они казались такими уверенными в себе, в особенности Чань, — она таких людей еще не встречала. Потом она поняла, что это не так, что она знала других людей, обладавших такой же способностью к жестоким действиям (да что далеко ходить — таким был и ее отец), но у всех у них жестокость прикрывалась деловыми соображениями или материальной заинтересованностью. Чань же ничем не прикрывал свое ремесло. Она попыталась представить себе это качество занятным, но не смогла подавить внутреннюю дрожь. Доктор Свенсон казался ей более подверженным колебаниям, но, с другой стороны, такими же качествами обладала и она сама, и мисс Темпл не знала никого, кто мог бы заподозрить в ней способность выйти живой из той переделки, в которую она вчера попала. Она чувствовала в докторе такую же стойкость, какую обнаружила и в себе. И потом (она улыбнулась, подумав об этом), немало мужчин, весьма способных во многих отношениях, бледнели рядом с очаровательной женщиной.

По крайней мере, она была уверена, что, вооруженная сплетнями тетушки, сможет теперь на равных участвовать в разговоре. Многое из того, о чем говорили ее товарищи, было связано с совершенно неизвестной ей жизнью города — с борделями, институтом, дипломатическими представительствами, это была какая-то смесь дна и заоблачных высот, никак не соприкасавшихся со знакомой ей серединой. Ей хотелось думать, что она вносит в их союз равную треть, причем не только деньгами, на которые можно купить номер в отеле или еду. Если они и дальше пожелают вести совместную борьбу с этой (как сказал доктор?) кликой, то мисс Темпл нужно удвоить свои возможности. Пока что ее взнос представлял собой смесь знаний о подоплеке событий и простой слежки. Даже убийство Спрагга и Фаркуара казалось ей невероятной случайностью. Невозможно было представить, откуда вдруг взялись фигуры, выстроившиеся против нее. Такими же невероятными фигурами были и ее немногочисленные союзники; а что у нее есть, кроме кошелька с деньгами? В этот момент ее легко могло охватить неверие в собственные силы, и решимость начинала таять на глазах. Она представляла себя в одиночестве в купе поезда с человеком вроде графа д'Орканца — что могла она сделать в такой ситуации? Мисс Темпл оглянулась, посмотрела на обои, которыми был оклеен лестничный пролет отеля «Бонифаций», — замысловатый рисунок с цветочками и листиками, — и сильно, чуть не до крови, прикусила губу. Она вытерла глаза и шмыгнула носом. Вот что она хотела бы сделать: приставить дуло револьвера к его телу и нажимать на крючок до тех пор, пока его мерзкая туша не свалится на пол. А потом она бы нашла графиню ди Лакер-Сфорца и хлестала ее до тех пор, пока рука не стала бы отваливаться от усталости. А потом… потом Роджер. Она вздохнула. На Роджера Баскомба она просто бы не обратила внимания. Прошла бы мимо него.

* * *

На последней ступеньке второго этажа она остановилась, услышав голоса в коридоре. Она заглянула за угол и увидела трех человек в черной форме и еще одного — в темно-коричневом плаще перед дверью номера 27. Они что-то невнятно говорили друг другу (мисс Темпл выходила из себя, если не слышала, что говорят другие, даже если это не имело к ней ни малейшего отношения), а потом направились в противоположную от нее сторону — к главной лестнице в другом конце коридора. Она, неслышно ступая, вышла в коридор и, быстро преодолев расстояние до двери, с ужасом увидела, что дверь приоткрыта, — видимо, эти в форме уже побывали внутри; ожидая увидеть худшее, мисс Темпл распахнула дверь настежь. Гостиная была пуста. Газеты, которые она оставила, были разбросаны по комнате, но ни Чаня, ни Свенсона она не увидела, как не увидела никаких следов борьбы. Она быстро прошла к спальне, но и та была пуста. Постель разобрана, окно открыто, но никого из ее товарищей не было. Мисс Темпл выглянула из окна, которое выходило на задний двор на высоте футов тридцать над землей, потом покрепче ухватила свою сумочку и вышла в коридор. Солдаты охотились и за Чанем, и за Свенсоном, но за кем из них пришли они сюда? Она нахмурила лобик, соображая: это не мог быть Чань, поскольку тот не снимал номер 27. Она пустилась к той двери, из которой он вышел несколько часов назад, — номер 34; эта дверь тоже была открыта, а номер — пуст. Окно заперто. Она вернулась в коридор еще более взволнованная — солдаты каким-то образом узнали, какие номера снимали Чань и Свенсон. Ужас внезапно обуял ее — она подумала о своем собственном номере и своей тетушке.

* * *

Мисс Темпл бросилась вверх по лестнице, лихорадочно роясь в своей сумочке в поисках револьвера. Она развернулась на площадке, взвела курок и судорожно вздохнула, потом вошла в коридор, но никого там не увидела. Неужели они уже в ее номере? Или вот-вот появятся? Дверь была закрыта. Мисс Темпл стукнула по ней кулаком — изнутри не доносилось ни звука. Она снова постучала. И опять ответа не последовало; перед ее мысленным взором заплясали страшные картины — убитые горничные и тетушка, кровь повсюду. Мисс Темпл вытащила из сумочки ключ и левой рукой (что было не очень удобно) отперла дверь. Она распахнула ее, а сама шагнула в сторону, потом высунула из-за косяка кончик носа — никого не видно. Держа револьвер двумя руками, она вошла внутрь. Прихожая была пуста. Она повернулась к двери, ведущей в гостиную, и обнаружила, что та закрыта. Прежде эта дверь никогда не закрывалась. Она, бесшумно ступая, подошла, оглянулась, потянулась к ручке, медленно нажала на нее и, услышав щелчок, распахнула дверь. Она издала вопль — негромкий, как ей хотелось думать позднее, — потому что перед ней, наведя пистолет прямо в ее голову, стоял доктор Свенсон без сапог — в носках. Рядом с ним сидела бледная, трясущаяся от страха тетушка Агата. За ними сидели две горничные, скованные ужасом. Неожиданное движение заставило мисс Темпл повернуться. За ней с ножом в руке стоял Кардинал Чань, только что появившийся из комнаты горничных. Он мрачно ей улыбнулся:

— Превосходно, мисс Темпл. Успели бы вы выстрелить, прежде чем я перерезал бы вам горло?

Она проглотила слюну, все еще не в силах опустить револьвер.

— Я бы предложил закрыть входную дверь, — сказал доктор Свенсон у нее за спиной.

Чань кивнул.

— Верно. — Он развернулся, подошел к двери, выглянул быстро в коридор, потом шагнул назад и, закрыв дверь, щелкнул замком. — И еще, может быть, забаррикадироваться стулом… — сказал он, не обращаясь ни к кому, взял один из стульев и вклинил его под дверную ручку, после чего повернулся к ним и холодно улыбнулся. — Мы познакомились с вашей тетушкой.

— Мы очень заволновались, когда не нашли вас здесь, — сказал Свенсон.

Он уже засунул свой револьвер в карман и теперь неловко стоял между не скрывавших свой ужас женщин.

— Я прошла другой лестницей, — сказала мисс Темпл. Она увидела, что оба мужчины внимательно смотрят на нее, точнее, на ее руки, и, медленно спустив боек револьвера, облегченно вздохнула. — Тут солдаты…

— Да, — сказал Чань. — Нам удалось улизнуть.

— Но как?.. Они были на одной лестнице, а вы не проходили мимо меня по другой. И как вы узнали, какой номер мой?

— По счету, который вы подписали, — сказал Свенсон. — Там стоит ваш номер… мы не оставили эту бумажку, так что они ее не видели — можете не волноваться. А ушли мы…

— Доктор Свенсон — моряк, — улыбнулся Чань. — Он умеет лазать по мачтам.

— Умею, когда вынуждают обстоятельства, — сказал Свенсон, покачивая головой.

— Но… но я выглянула из окна, — воскликнула мисс Темпл. — Там не за что зацепиться — сплошная кирпичная стена.

— Там была водосточная труба, — сказал Свенсон.

— Но она такая маленькая!

Она обратила внимание, как побледнело за время их разговора лицо доктора. Он с трудом отер лоб.

— Именно, — улыбнулся Чань. — Он просто цирковой гений.

Мисс Темпл поймала взгляд тетушки, которую по-прежнему трясло на ее стуле, и укорила себя за то, что подвергала Агату такой опасности. Она посмотрела на других, голос ее от волнения охрип:

— Это не имеет значения. Они могут узнать номер у этого гнусного мистера Спаннинга. Ух, я ему подожгу его напомаженные волосенки. Номер доктора записан на меня. Они появятся здесь в любую минуту.

— Сколько человек вы видели? — спросил Чань.

— Четырех. Трех солдат и одного в коричневом плаще.

— Это человек графа, — сказал Свенсон.

— А нас трое, — сказал Чань. — Им нужно взять нас потихоньку, а не устраивать тут шумное сражение.

— Внизу в вестибюле могут быть и другие, — предупредил Свенсон.

— Даже если и так, мы сможем с ними справиться.

— Какой ценой? — спросил доктор.

Чань пожал плечами.

Мисс Темпл оглянулась, обвела взглядом уютный и безопасный номер отеля «Бонифаций» и поняла, что теперь с этим покончено. Она повернулась к горничным.

— Марта, приготовь саквояж — небольшой, чтобы я могла нести, и положи туда только самое необходимое. Тот, что с цветочками, вполне подойдет.

Девушка не шелохнулась. Мисс Темпл закричала на нее:

— Шевелись! У нас нету времени валять дурака! Мари, а ты приготовь саквояжи для моей тетушки и для вас двоих. Вы отправитесь на побережье. Быстро!

Горничные принялись за работу. Тетушка подняла глаза на мисс Темпл.

— Селеста… дорогая… на побережье?

— Вам нужно переехать в безопасное место… и мне очень жаль, что я подвергла вас такому риску. — Мисс Темпл шмыгнула носом и кивнула на свою комнату. — Я посмотрю, сколько у меня есть наличности, и у вас, конечно, будет достаточно на переезд и счет, с которого можете брать в случае необходимости. Вы возьмете с собой обеих горничных…

Агата перевела испуганный взгляд с мисс Темпл на Чаня и Свенсона — ни один из них не показался ей фигурой хоть сколь-нибудь респектабельной, чтобы с ними можно было оставить ее племянницу.

— Но ты же… не можешь… ты хорошо воспитанная молодая дама… какой скандал… ты должна поехать с нами!

— Это невозможно…

— У тебя не будет горничной — вот что невозможно! — Старушка недовольно фыркнула, посмотрев на двух мужчин. — И на побережье будет холодно…

— Это как раз то, что нужно, тетушка. Вы должны поехать туда, где вас никто не будет искать. И никому ничего не говорите — никому!

Тетушка хранила молчание; пока горничные суетились вокруг нее, она разглядывала свою племянницу с тревогой, вызванной то ли тем положением, в котором оказалась, то ли тем, во что превратилась ее племянница, — точно мисс Темпл сказать не могла. Она каждой своей клеточкой чувствовала, что Свенсон и Чань наблюдают за всем этим разговором.

— А что ты собираешься делать? — прошептала тетушка.

— Я не знаю, — ответила она. — Не знаю.

* * *

Минут двадцать спустя мисс Темпл (неторопливо крутившая в пальцах одну из карточек синего стекла) увидела у входной двери Чаня, заглядывавшего внутрь. Он отступил, поймав ее взгляд, и пожал плечами. Марта принесла саквояж — проверить, все ли так. Мисс Темпл отправила ее помогать Мари, засунула синюю карточку в свою сумку (не взглянув на доктора, который, хотя и дал ей карточку на просмотр, видимо, вовсе не имел в виду оставлять ее у мисс Темпл навсегда) и поднесла саквояж к своему стулу. С отсутствующим видом она перебрала его содержимое, но, так и не доведя просмотр до конца, закрыла саквояж и вздохнула. Тетушка ее сидела за столом, не сводя с нее взгляда. Чань стоял у дверей. Свенсон расположился у стола рядом с тетушкой — все его попытки помочь сборам были отвергнуты горничными.

— Если эти люди еще не пришли, то, может быть, и не придут никогда, — сказала тетушка. — Может быть, нам нет никакой нужды уезжать. Если они не знают Селесту…

— Дело не в том, знают они вашу племянницу или нет, — тихо сказал Свенсон. — Им по меньшей мере известно, кто такой я и Чань. Поскольку они знают, что мы были здесь, то станут вести наблюдение за отелем. И очень скоро выследят вашу племянницу.

— Они уже это сделали, — сказал от дверей Чань.

— А когда они начнут действовать, — продолжил Свенсон, — то, как сказала ваша племянница, и ваша жизнь будет в опасности.

— Но, — гнула свое тетушка, — если их нет здесь сейчас…

— Это наша удача, — сказала мисс Темпл. — Это означает, что нам всем удастся убраться отсюда незаметно.

— Это еще вопрос, — сказал Чань.

Мисс Темпл вздохнула. Большой вопрос. За каждым выходом, возможно, наблюдают. Единственная их надежда и упование были на то, что наблюдающие не обратят внимания на двух горничных со старухой.

— Уж вы постарайтесь, сэр… чтобы все прошло без сучка и задоринки! — недовольно буркнула тетушка Агата так, словно Чань был слугой, который такой прелюдией рассчитывал увеличить причитающуюся ему плату.

Мисс Темпл вздохнула и поднялась.

— Мы должны исходить из того, что портье, назвавший номер, в котором поселился доктор, получил деньги и будет доносить на нас и дальше. Мы должны отвлечь его, когда тетушка с горничными будут покидать отель. Наблюдатели на улице не обратят на них внимания, если только не получили на сей счет специальных указаний. Выйдя из отеля, — сказала она тетушке, — вы должны экипажем отправиться прямо на вокзал, а оттуда на побережье — на южный берег, в Кейп-Руж, там должно быть много гостиниц. А я, когда мы будем в безопасности, отправлю вам письмо на почту, до востребования.

— А что будешь делать ты? — спросила Агата.

— Ну, мы-то выберемся без труда, — сказала она, выдавливая из себя улыбку. — И скоро все это закончится.

Она посмотрела на Свенсона и Чаня, ища в них поддержки, но выражения лиц обоих не убедили бы даже и доверчивое дитя. Она поторопила горничных — пора заканчивать и одеваться.

* * *

Мисс Темпл понимала, что пойти к мистеру Спаннингу должна она сама, потому что от мужчин будет больше пользы, если они помогут женщинам с багажом, к тому же при этом у них было больше шансов остаться незамеченными. Она смотрела, как Чань и Свенсон по коридору направляются к малой лестнице с сундуком тетушки. Горничные шли с двух сторон Агаты, поддерживая старушку, и несли собственную поклажу. Сама мисс Темпл с большим саквояжем и сумочкой направилась на главную лестницу, напустив на себя как можно более беззаботное выражение и весело кивая на ходу другим постояльцам. На втором этаже она вышла на большой балкон над великолепным холлом, а оттуда — на изгиб главной лестницы. Кинув взгляд над перилами, она не заметила внизу солдат в черном, но сразу же за дверями находились двое в коричневых плащах. Она продолжила спуск по широкой лестнице и наконец увидела за стойкой мистера Спаннинга, который тут же поймал ее взгляд. Она широко ему улыбнулась. Мисс Темпл приближалась к конторке портье, а глаза Спаннинга метались по холлу, и она, прежде чем он успел бы подать кому-нибудь условный сигнал, весело обратилась к нему:

— Мистер Спаннинг!

— Мисс Темпл? — осторожно ответил он; в его обычно услужливых манерах теперь отчетливо чувствовалась хитрость.

Она подошла к стойке (уголком глаза поглядывая — не появился ли кто следом за ней с лестницы?), наблюдая за главным входом в зеркало, висящее за спиной Спаннинга. Люди в плащах заметили ее, но внутрь, судя по всему, заходить не собирались. Мисс Темпл, изменяя собственным привычкам, приподнялась на цыпочки и игриво водрузила локотки на стойку.

— Уверена, вы знаете, почему я пришла. — Она улыбнулась.

— Знаю? — ответил Спаннинг, выдавливая из себя подобострастную ухмылку, совершенно не соответствующую его облику.

— Знаете. — Она подмигнула ему.

— Я теряюсь в догадках…

— Вы, наверно, были так заняты, что это выскочило у вас из головы… — Она оглядела пустой холл. — Хотя это на вас и не похоже. Скажите мне, мистер Спаннинг, неужели вы были так уж заняты?

Она по-прежнему улыбалась, но в ее пока что любезном тоне послышалась стальная нотка.

— Как вам известно, мисс Темпл, мои обычные обязанности весьма…

— Да-да, но неужели вы могли забыть?

Спаннинг откашлялся, посмотрел на нее подозрительно:

— Позвольте поинтересоваться…

— Я давно хотела вас спросить, — продолжила мисс Темпл, — каким бриолином вы пользуетесь, потому что у вас волосы всегда так… ухожены. Я бы хотела, чтобы все мужчины в городе выглядели таким образом, но не знала, что им порекомендовать… а вас спросить всегда забывала!

— Это «Бронсонс», мисс.

— «Бронсонс»? Отлично. — Она подалась вперед с неожиданно посерьезневшим лицом. — А вы никогда не боялись огня?

— Огня?

— Ну, скажем, вы не боялись наклониться слишком близко к свече? — Она усмехнулась. — Ах, как приятно посмеяться. Но я совершенно серьезно, мистер Спаннинг. И я требую ответа — как бы вы ни пытались меня очаровать!

— Уверяю вас, мисс Темпл…

— В чем, мистер Спаннинг? В чем вы хотите меня уверить?

Больше она не улыбалась — она смотрела прямо в глаза портье. Он не ответил. Она опустила свою зеленую сумочку на стойку, громыхнув ее содержимым, вовсе не обычным для дамской сумочки. Спаннинг увидел, как мисс Темпл ловко направила сумочку на него — манеры ее по-прежнему оставались любезными, но в них появилось что-то необъяснимо угрожающее.

— Как именно могу я вам помочь? — робко поинтересовался он.

— Я отправляюсь в путешествие, — сказала она. — Как и моя тетушка, которая, впрочем, едет в другое место. Я хочу сохранить за собой мой номер. Полагаю, чек решит все проблемы?

— Конечно. Но вы вернетесь?

— В нужное время.

— Понимаю.

— Отлично. Кстати, вам известно, что этот отель некоторое время назад был наводнен иностранными солдатами?

— Неужели?

— Их явно направили на второй этаж. — Она оглянулась и перешла на шепот. Спаннинг непроизвольно наклонился к ней. — Вы знаете, мистер Спаннинг… вы знаете, какой звук издает человек, когда его бьют… бьют так сильно, что он уже не может кричать от боли?

Мистер Спаннинг вздрогнул и моргнул. Мисс Темпл подвинулась еще ближе к нему.

— Я это говорю, потому что знаю.

Спаннинг промолчал. Мисс Темпл выпрямилась и улыбнулась.

— Полагаю, сапоги и шинель доктора у вас?

* * *

Она вернулась по главной лестнице на второй этаж, а потом стремглав бросилась по коридору к малой лестнице, зажав свою зеленую сумочку в правой руке, сапоги — в согнутой левой, на которую была наброшена шинель доктора. Свой саквояж, набитый ненужным ей тряпьем, она оставила у Спаннинга, попросив портье присмотреть за ее багажом, пока она не соберется окончательно, что, сообщила она, вероятнее всего, произойдет после завтрака — таким образом она давала знать (и солдатам в том числе), что она (а по логике, подсказанной сапогами, и Свенсон с Чанем) несколько следующих часов проведет в ее номере. Когда из холла ее уже не было видно, мисс Темпл подобрала, как смогла, платье и устремилась бегом по ступенькам. Если им повезло, то ее товарищи воспользовались ее отвлекающими маневрами, чтобы вывести тетушку с горничными через служебный выход. Швейцары должны были взять багаж и найти коляску, что позволило бы Свенсону и Чаню остаться незамеченными внутри отеля. Но, может быть, солдаты, двигающиеся гораздо быстрее ее, в этот самый момент уже входили в холл. Она добралась до четвертого этажа, остановилась и прислушалась. Не услышав звука шагов, она понеслась дальше. На восьмом этаже она остановилась еще раз — от бега она раскраснелась и тяжело дышала. Ей прежде не доводилось бывать на этом последнем этаже, и потому она понятия не имела, где найти то, что, по заверениям Чаня, должно быть здесь. Она пошла по коридору мимо дверей — обычных дверей, ведущих в номера, потом завернула за угол; здесь коридор кончался. Она повернулась в другую сторону — там был такой же тупик. Вспотевшая и запыхавшаяся после подъема, мисс Темпл испуганно подумала о том, какие неожиданности могут еще поджидать ее здесь, наверху. Она раздраженно прошептала (а скорее прошипела) окружающему ее воздуху: «Черррт!»

Услышав скрип, она резко обернулась. Часть оклеенной обоями ярко-красной стены подалась вперед на не замеченных ею петлях, и она увидела доктора Свенсона, а за ним — на узкой лестничке, по крутизне больше похожей на трап, Чаня, силуэтом в открытом дверном проеме, ведущем на крышу. Несмотря на отчаяние, владевшее ею еще мгновение назад, она не могла скрыть восхищение перед тем, как хитро тут была спрятана потайная дверь.

— Боже мой, — воскликнула она, — да тот, кто это сделал, умнее семи мудрецов!

— Ваша тетушка благополучно уехала, — сказал Свенсон, выходя в коридор, чтобы забрать вещи.

— Рада это слышать, — сказала мисс Темпл. Доктор натянул на себя свою шинель, которая (когда ее почистили и отпарили) восстановила свою прежнюю военную строгость. — Я совсем не заметила эту дверь, — продолжала она, восхищаясь конструкцией петель. — Просто не представляю, как ее можно найти…

— За вами никто не гнался? — прошипел Чань с лестницы.

— Нет, я никого не видела, — прошептала в ответ мисс Темпл. — В холле я их не видела… Ой!

Она резко повернулась, потому что рука доктора Свенсона вцепилась ей в плечо.

— Прошу прощения! — сказал он, восстанавливая равновесие и натягивая правый сапог. Одной рукой сделать это было невозможно, и он был вынужден делать это двумя, неловко прыгая на другой ноге.

— Нам нужно поторапливаться, — сказал Чань.

— Минутку, — прошептал Свенсон.

Первый сапог был почти что на месте. Мисс Темпл ждала. Испытание ему предстояло не из легких, и она попыталась приободрить его словами:

— Я еще никогда не была на такой высокой крыше. Оттуда, наверно, открывается прекрасный вид!

Видимо, она сказала что-то не то. Свенсон поднял на нее глаза, лицо его побледнело, и он принялся натягивать второй сапог.

— С вами все в порядке, доктор? Я знаю, вам удалось отдохнуть всего несколько часов…

— Идите вперед, — сказал он как можно более небрежным тоном, в котором не было уверенности. Он натянул второй сапог до половины, потерял равновесие, опустил ногу на пол, наступая на голенище, — сапог, словно пойманная рыба, болтался у него на ноге. — Я пойду за вами… уверяю вас…

— Доктор! — прошипел Чань. — Все будет в порядке. Крыша широкая, и ничего похожего на карабканье по трубе здесь не будет!

— По трубе? — спросила мисс Темпл.

— Гм… да… труба… — пробормотал доктор Свенсон.

— Я подумала, что вы проделали это с блеском.

Чань ухмыльнулся из дверного проема.

— У меня боязнь высоты. Мучительная боязнь…

— Я тоже земное растение, — улыбнулась мисс Темпл. — Мы будем помогать друг другу — идемте!

Она с холодком на сердце бросила взгляд над его плечом, с облегчением увидела, что коридор пуст, и взяла его под руку. Он впихнул ногу в сапог почти до конца — последний самый трудный сантиметр никак не давался ему. Они вошли в дверь.

— Закройте ее поплотнее, — прошептал Чань, который по-прежнему стоял над ними. — Лучше, чтобы они не заметили, что мы взломали замок.

* * *

Небо наверху было серым и таким низким, что, казалось, до него можно достать рукой, а солнце спряталось за плотным скоплением зимних туч. Воздух был прохладный и влажный, и будь ветер немного посильнее, мисс Темпл решила бы, что она на берегу моря. Она с удовольствием вздохнула полной грудью, посмотрела вниз и с удивлением обнаружила, что под ногами у нее хрустящий слой просмоленной бумаги и медной кровли; вот оно, значит, каково это — быть на крыше! За ней присел на корточки доктор Свенсон, боровшийся со своим левым сапогом, глаза его были устремлены в кровлю. Чань заклинил дверь щепкой, чтобы она не открывалась, сделал шаг в сторону и вытер руку о пальто. Она увидела, что в другой руке у него ее саквояж — она совсем о нем забыла и теперь протянула было руку, чтобы взять его, но Чань покачал головой и кивнул в сторону ближайшего здания.

— По-моему, нам в эту сторону — на север, — сказал он.

— Если уж так надо, — пробормотал Свенсон. Он встал, по-прежнему стараясь не поднимать глаз. Мисс Темпл поняла, что пришло ее время действовать.

— Прошу прощения, — сказала она, — но, прежде чем мы отправимся вместе дальше, я думаю… я убеждена… что мы должны поговорить.

Чань нахмурился.

— Они могут появиться в любую…

— Да, хотя я так не думаю. Скорее всего, они ждут нас на улице или ждут, когда мистер Спаннинг будет уверен, что постояльцев в соседних номерах не потревожат крики. Я уверена, что по крайней мере несколько минут у нас есть.

Двое мужчин посмотрели друг на друга. Она увидела сомнение в их взгляде и демонстративно откашлялась, заставляя их повернуться к ней.

— К великому смятению моей единственной родственницы, я волею судеб оказалась в обществе двух мужчин на самой грани… если это то слово… приличия. Еще сегодня утром мы не знали друг друга. В это мгновение ни у кого из нас нет убежища. Чего я хочу… чего я требую… мы должны без всяких экивоков заявить, чего каждый из нас хочет добиться в этом деле, кому мы служим. Короче говоря, в чем состоит наше соглашение?

Она замолчала, ожидая их реакции. Они хранили молчание.

— Я не считаю эту просьбу чрезмерной, — сказала мисс Темпл.

Свенсон кивнул ей, посмотрел на Чаня и, залезая в карман, пробормотал:

— Извините… сигарету… она отвлечет меня от высоты… от этой безбрежности открытого пространства… — Он снова посмотрел на мисс Темпл. — Вы правы. Это вполне резонно. Мы друг друга не знаем — нас свел случай.

— Мы могли бы сделать это позднее, — сказал Чань, голос его был готов сорваться.

— И когда же? — спросила мисс Темпл. — Мы ведь даже не знаем, куда направляемся. Мы решили, как нам действовать? Кого искать? Конечно, не решили, потому что мы исходим каждый из того, что произошло лично с ним.

Чань раздраженно вздохнул. Еще через мгновение он резко кивнул, словно приглашая ее начать, что мисс Темпл и сделала.

* * *

— На меня напали, я была вынуждена сорваться с места. Мне угрожали и лгали… Я ищу справедливости… а это означает, что я должна полностью расплатиться с каждым, кто участвовал в этом. — Она перевела дыхание. — Доктор?

Доктор помолчал, закуривая сигарету, вернул портсигар в карман, выдохнул клуб дыма и кивнул ей.

— Я должен спасти моего принца — невзирая ни на какие заговоры, мой долг состоит в том, чтобы освободить его. Я не сомневаюсь, что это повлечет за собой угрозу войны, но выбора у меня нет. Кардинал?

Чань помолчал, словно считая этот разговор бессмысленным и Формальным, но потом заговорил тихой скороговоркой:

— Если я оставлю то, что случилось со мной, без последствий, то лишусь работы, дома и репутации. Я отомщу, я должен, как я сказал, сохранить свое имя. Этого вам достаточно?

— Достаточно.

— Все эти фигуры связаны между собой и смертельно опасны, — сказал Чань. — Хотим ли мы покончить с ними… самым радикальным способом?

— Вообще-то говоря, я бы настаивала на этом, — сказала мисс Темпл.

Потом заговорил доктор Свенсон:

— И я тоже. Что бы ни случилось с Карлом-Хорстом, дело должно быть доведено до конца. Этот заговор… эта клика… не могу сказать, что движет ее членами, но знаю, что все вместе они как гной вокруг раны, как рак. Если не удалить опухоль полностью, то она даст метастазы и вырастет снова, еще более зловредная, чем прежде. Ни один из нас или тех, кто нам дорог, не будет в безопасности.

— Тогда мы договорились, — сказал Чань.

Он иронически улыбнулся и протянул руку. Доктор Свенсон сунул сигарету в рот и освободившейся рукой взялся за руку Чаня. Мисс Темпл положила свою маленькую ручку на две мужские. Она понятия не имела, какой смысл имеет этот жест (хотя что-то интригующее в нем было), но подумала, что в жизни еще не была счастливее. Поскольку она согласилась на что-то в высшей степени серьезное, то постаралась сдержаться, чтобы не хихикнуть, но чего она не смогла сдержать — так это улыбки, засиявшей на ее лице.

* * *

— Отлично! — заявила мисс Темпл. — Я рада, что мы высказались так откровенно. А теперь другой вопрос, как я уже говорила, — что делать дальше? Что нам делать — искать другого убежища? Должны ли мы предпринять атаку, и если да — то на что направить удар? На «Сент-Ройял»? На министерство? На Харшморт?

— Прежде всего я бы хотел убраться с крыши, — сказал Чань.

— Да-да, но мы можем разговаривать по пути — нас никто не услышит.

— Тогда вперед. Не отставайте, доктор. На север. Отель примыкает к соседнему зданию, и, насколько я понимаю, между ними нет никакого проулка.

— Проулка? — переспросил Свенсон.

— Прыгать не придется, — сказал Чань.

Свенсон не ответил.

— Но мы должны непременно посмотреть вниз — на улицу, узнать, кто там собрался вокруг «Бонифация», — сказала мисс Темпл.

Чань, соглашаясь, вздохнул и посмотрел на Свенсона, который движением руки послал их к краю.

— Я пойду на следующую крышу… чтобы не задерживать вас…

Он медленно пошел в этом направлении, глядя вниз на свои сапоги. Мисс Темпл подошла к кромке и осторожно заглянула вниз. Вид открывался превосходный. Внизу распростерся проспект, наполненный крохотными существами. Она обернулась — Чань присоединился к ней, встав на колено у медного карниза.

— Видите кого-нибудь? — прошептала она.

Он указал на конец улицы: за тележкой зеленщика стояли двое людей в черном, из «Бонифация» увидеть их было невозможно, но с того места, где они находились, открывался прекрасный обзор входа в отель. С растущим возбуждением мисс Темпл посмотрела в другую сторону и улыбнулась, дернув Чаня за пальто:

— Железная ограда на углу!

За ней прятались две другие фигуры, видимые сверху, но закрытые со стороны улицы плющом, увившим ограду.

— Они ведут наблюдение на всех углах, — сказал Чань. — Четыре человека в форме — их уже больше, чем вы видели в отеле. Теперь, когда они думают, что мы в ловушке, они могут собрать всех своих людей. Может быть, они уже сейчас у вас в номере. Мы должны поторопиться.

Они догнали Свенсона, который двигался по крыше двух соседних зданий, соединенных друг с другом и с «Бонифацием». Он неуверенно показал на дальний конец крыши.

— Разница высот там весьма значительная, — сказал он, — а расстояние такое, что никому из нас не перепрыгнуть. Спереди здания идет проспект, который еще шире, а сзади — проулок, он будет поуже, но его нам тоже не перепрыгнуть.

— Я бы все равно хотела посмотреть, — сказала мисс Темпл и, улыбаясь, пошла к кромке.

Крыша соседнего жилого дома была по меньшей мере на два этажа выше, чем здание по другую сторону улицы, о назначении которого она даже не догадывалась; немногочисленные его окна были закопчены. Она посмотрела вниз и почувствовала головокружительное удовольствие. Доктор был прав — она не могла представить себе человека, который был бы способен преодолеть это расстояние. Она увидела, как Чань присел на корточки у дальней кромки и смотрит вниз, — наверно, считает новых солдат, решила она. Мисс Темпл повернулась к доктору, которому, судя по всему, приходилось трудновато. Но она, видя душевные страдания Свенсона, почувствовала себя менее слабой, тогда как зловещие способности Чаня, напротив, усиливали ее комплексы.

— Мы видели несколько пар солдат — они ведут наблюдение за парадным входом в отель, — сказала она ему. — Их больше, чем было внутри… Чань полагает, что они собираются штурмовать номер.

Свенсон кивнул. Он выудил из кармана еще одну сигарету.

— Вы дымите как паровоз, — любезно сказала она. — Нужно будет найти вам еще курева.

— Это будет затруднительно, — улыбаясь, сказал он. — Эти сигареты из Риги, я их купил в одной лавке в Макленбурге. Больше их там ни у кого не было, и я сомневаюсь, что их можно найти здесь. В моей комнате в представительстве целая шкатулка с этими сигаретами, правда, мне от этого мало пользы.

Мисс Темпл сощурилась.

— Без них вы станете раздражительным?

— Не стану, — сказал Свенсон. — Но вообще-то табак воздействует на меня благотворно — успокаивает и бодрит одновременно.

— Мне не нравится, когда жуют табак и плюются, — сказала мисс Темпл. — В тех краях, откуда я родом, многие подвержены этой привычке; это отвратительно. И потом, любой табак ужасно портит зубы.

Она обратила внимание, что у доктора цвет зубов был как свежий срез дубовой ветки.

— А вы откуда родом? — спросил Свенсон, смущенно сжав губы.

— Я с одного острова, — просто ответила мисс Темпл. — Там тепло и всегда есть свежие фрукты. А вот и Чань.

— На улице солдаты, — сказал он, подходя к ним, — а в проулке никого. У нас есть шанс спуститься вниз здесь, — он показал на явно запертую чердачную дверь, ведущую в жилой дом, — и выйти в проулок. Правда, я не знаю, как нам удастся выбраться оттуда, потому что оба его конца выведут нас к ним.

— Значит, мы в ловушке? — сказал Свенсон.

Они повернулись к мисс Темпл — нет ли у нее на сей счет мнения, что само по себе было лестно, но прежде, чем она успела ответить, до них долетел звук труб, эхом разнесшийся по крышам.

* * *

Она повернулась на этот звук; на чистый трубный зов ответило хрипловатое низкое ржание.

— Лошади, — сказала она. — Много лошадей.

Все втроем (мисс Темпл поддерживала доктора под руку) они осторожно заглянули через край крыши на проспект. Внизу, заполняя уличное пространство, двигался строй конных солдат в ярко-красных мундирах и блестящих медных шлемах, украшенных черными лошадиными хвостами.

— Они все за нами? — воскликнула мисс Темпл.

— Не знаю, — ответил Чань.

Она увидела, как он обменялся взглядом со Свенсоном, и посетовала про себя, что они делают это слишком часто да к тому же открыто.

— Четвертый драгунский, — сказал доктор, указывая на важного вида фигуру, чьи эполеты были окаймлены золотым шнурком. — Полковник Аспич.

Мисс Темпл смотрела на полковника, по обеим сторонам от него скакали офицеры, спереди и сзади двигались шеренги всадников; полковник являл собой строгую, застывшую в седле фигуру, ухоженная лошадь слушалась его безукоризненно. Она попыталась сосчитать его солдат, но они двигались слишком быстро; их было около сотни, а может, и двух. В пространстве между колоннами солдат мисс Темпл увидела нечто, заставившее ее сжать руку доктора Свенсона.

— Телеги!

Внизу двигался поезд из десятка телег, каждой из них управляли солдаты в форме.

— Телеги пусты, — сказал Свенсон.

Чань кивнул в сторону «Бонифация»:

— Они едут мимо отеля. К нам это не имеет никакого отношения.

Он не ошибся. Мисс Темпл увидела, как красная масса миновала отель, а потом повернулась к Свенсону.

— А куда же они направляются? — спросила она. — «Сент-Ройял» в другой стороне.

Доктор Свенсон наклонился вперед.

— Там институт. Они направляются в институт с пустыми телегами… там вся эта стеклянная машинерия… эти… эти… как вы говорили — ящики…

— Ящики в телегах доставлялись в Харшморт, — сказал Чань. — Ящики были повсюду в институтской лаборатории.

— Ящики в Харшморте были обиты оранжевым фетром, и на них были номера, — сказала мисс Темпл.

— В институте… обивка была не оранжевой, — сказал Чань. — Она была синяя.

— Я голову готов отдать на отсечение, они забирают ящики, — сказал Свенсон. — Или меняют дислокацию после несчастного случая в институте.

Внизу снова раздался звук труб — полковник Аспич желал известить о своем марше весь город. Свенсон попытался перекричать трубы, но мисс Темпл не расслышала его слов. Он попробовал еще раз, наклонился к ней поближе, указывая вниз.

— Солдаты майора Блаха вошли в отель.

Мисс Темпл увидела подтверждение его слов — ручеек облаченных в черное фигур, различимых в потоке красных всадников, спешил в «Бонифаций», как крысы — к открытому канализационному люку.

— Если мне позволено высказать мнение, — сказал доктор, — то, похоже, сейчас самое время попытаться уйти по проулку.

* * *

Спускаясь по роскошной, устланной ковром лестнице, мисс Темпл размышляла о человеческой неосмотрительности: люди, видимо, считали, что кражи со взломом и грабежи — это не про них. Чаню потребовалось несколько мгновений, чтобы открыть доступ в дом, обитатели которого наверняка упивались своей безопасностью. На верхних этажах никого не было (поскольку слуги, жившие в этих комнатах, были заняты работой), — и взломщики сумели без шума спуститься, слыша время от времени шаги или позвякивание посуды, а один раз даже чье-то особенно отталкивающее пыхтение. Мисс Темпл знала, что в цокольном этаже и у заднего выхода им, скорее всего, предстоит столкновение — там наверняка будут слуги или кто-нибудь еще, а потому, удивив своих спутников, вышла вперед. Она прекрасно знала, что способна производить впечатление хотя и не угрожающее, но достаточно властное, тогда как любой из ее спутников может нарваться на справедливое возмущение, вызванное противозаконным вторжением. Краем глаза она увидела молоденькую горничную, расставляющую банки на полках; та при виде мисс Темпл инстинктивно присела, мисс Темпл в ответ кивнула и прошла на кухню, в которой в этот момент работали как минимум трое слуг. Она решительно улыбнулась им.

— Добрый день. Меня зовут мисс Гастингс… Где у вас выход? — Она даже не остановилась в ожидании ответа. — Кажется, это сюда? Благодарю вас. Великолепная кухня… особенно хорошо начищены чайники…

Несколько секунд, и она прошла мимо них, потом вниз коротким лестничным пролетом к двери. Здесь она отступила в сторону, давая Чаню возможность открыть замок, а за ним и за плечом доктора она увидела множество любопытных лиц.

— Вы видели кавалерийский парад? — сказала она. — Это Четвертый драгунский его высочества — боже мой, они просто великолепны! Какие трубы! И кони — такие благородные животные! Всего доброго!

Она прошла за доктором и облегченно вздохнула, когда Чань захлопнул за ними дверь.

Звук копыт здесь был слышен слабее — полк удалялся. Они побежали к концу проулка, и мисс Темпл с тревогой отметила, что Чань вытащил свой длинный обоюдоострый нож, а Свенсон — револьвер. Мисс Темпл попыталась было залезть в свою зеленую сумочку, но ей приходилось поддерживать платье на бегу, а открыть сумочку одной рукой ей не удалось. Будь она девушкой невоспитанной, она бы непременно выругалась, поскольку та серьезность, с которой ее спутники отнеслись к сложившейся ситуации, застала ее врасплох. Наконец они оказались на улице. Свенсон взял ее под руку, и они быстро пошли в сторону от «Бонифация». Чань легким шагом двигался следом, поглядывая по сторонам — нет ли здесь врагов? Ни криков, ни выстрелов слышно не было. Они добрались до перекрестка, и Свенсон повернул за угол. Они прижались к стене в ожидании Чаня, который появился несколько мгновений спустя. Он пожал плечами, и они продолжили путь со всей скоростью, на какую были способны. То, что они ускользнули от врага так легко, казалось невероятным, и мисс Темпл не могла сдержать улыбку, радуясь их успеху.

Прежде чем кто-либо из мужчин успел определить дальнейшее направление, мисс Темпл ускорила шаг и вышла вперед, так что они были вынуждены следовать за ней. Они завернули за угол на еще один широкий проспект — Риджентс-Гейт, где впереди мисс Темпл увидела знакомые маркизы на окнах. Она повела их туда — у нее возникла идея.

— Куда вы идете? — грубовато спросил Чань.

— Мы должны выработать стратегию, — ответила мисс Темпл. — На улице мы не сможем это сделать. Не сможем и в кафе — мы привлечем к себе внимание…

— Может быть, в отдельном кабинете… — предложил Свенсон.

— Тогда пересудов будет еще больше, — оборвала его мисс Темпл. — Но есть одно место, где на нашу странную маленькую компанию никто не обратит внимания.

— Какое место? — подозрительно спросил Чань.

Она улыбнулась собственной сообразительности.

— Это художественная галерея.

* * *

В галерее выставлялся некто Файляндт, художник родом откуда-то из-под Вены; Роджер как-то раз пригласил ее посмотреть работы этого живописца, оказывая услугу заезжим австрийским банкирам. Мисс Темпл единственная из посетителей обращала внимание на картины, которые произвели на нее неприятное впечатление, поскольку манера этого художника показалась ей напыщенной. Все остальные на картины и не взглянули, предпочитая попивать шнапс и беседовать о пошлинах и тарифах, о чем, впрочем, и предупреждал ее Роджер. Рассудив, что с галереей ничего не случится, если в нее заглянут новые столь же невнимательные к искусству посетители, она потащила Свенсона и Чаня в передний холл, чтобы побеседовать со смотрителем галереи. Она объяснила ему вполголоса, что приходила в составе австрийской делегации, а теперь привела представителя Макленбургского двора, который ищет свадебный подарок для принца — человека весьма разборчивого, — смотритель наверняка должен был слышать о предстоящей свадьбе? Тот с важным видом утвердительно кивнул, скользнул взглядом по Чаню, и мисс Темпл тактично сообщила, что второй ее попутчик тоже художник, и на него искусство мистера Файляндта производит большое впечатление. Смотритель сочувственно кивнул и провел их в главный зал, деликатно сунув в руки доктора Свенсона каталог с названиями и ценами.

Картины были такими, какими она их запомнила: большие мрачные полотна, написанные маслом и изображающие чуть ли не в нарочито неприличной манере моменты сомнения и искушения из жизней святых, каждый из которых был выбран по причине их — моментов — абсолютно непристойного характера. И в самом деле, без определяющего контекста каждой композиции с единственной фигурой, осененной нимбом, все это собрание картин выглядело совершенно по-декадентски. Если мисс Темпл понимала, что художник использовал ореол святости, чтобы удовлетворить свою склонность к извращениям, то она вовсе не была уверена, что автору удалось добиться желанного для него правдоподобия. И в самом деле, когда она впервые увидела эти картины, придя сюда в толпе важничающих финансистов, смятение у нее вызвали не бесстыдство и похоть, а, напротив, сомнительная слабость добродетели, практическое ее отсутствие. Мисс Темпл увела своих спутников подальше от смотрителя.

* * *

— Боже милостивый, — прошептал доктор Свенсон. Он разглядывал маленькую карточку сбоку от крупного полотна, фигуры с которого будто соскальзывали в окружающее пространство. — «Святая Ровена и викинги», — прочел он и перевел взгляд на лицо, о котором с натяжкой можно было сказать, что оно светится религиозным рвением. — Боже милостивый!

Чань хранил молчание, но был поражен в не меньшей мере, хотя выражение его глаз оставалось непроницаемым за темными стеклами очков. Мисс Темпл начала вполголоса, чтобы не привлекать внимания смотрителя:

— Ну вот… теперь мы можем поговорить без опаски…

— «Блаженная стойкость святого Джаспера», — прочел доктор, обводя взглядом картину на противоположной стене. — Это что — свиные рыла?

Мисс Темпл откашлялась. Они, чуть сконфуженные, повернулись к ней.

— Боже милостивый, мисс Темпл, — сказал Свенсон, — неужели эти картины не ужасают вас?

— По правде говоря, ужасают. Но я их уже видела. Я подумала, что уж если все мы видели синие карточки, то сможем вынести и эти картины.

— Да… да, я согласен, — сказал Свенсон, который смутился еще больше. — Галерея явно пуста.

Чань не высказал никакого мнения относительно этого места и картин мистера Файляндта, он только улыбнулся довольно кровожадной улыбкой.

— Что касается меня… — начала мисс Темпл. — Вы ведь видели синие карточки, Кардинал?

— Видел. — В его взгляде и в самом деле было что-то зловещее.

— Та, на которой Роджер Баскомб… и я… — Она замолчала, наморщила лоб, собираясь с мыслями — слишком много их теснилось в ее черепной коробке. — Я пытаюсь решить, в каком направлении нам теперь следует приложить наши усилия и, самое главное, лучше ли нам оставаться вместе или мы сможем добиться большего, действуя поодиночке?

— Вы говорили о карточке, — напомнил ей Чань.

— Потому что на ней загородный дом дядюшки Роджера, лорда Тарра, и еще какой-то карьер…

— Постойте-постойте, — перебил ее Свенсон. — Франсис Ксонк говорил о полученном Баскомбом наследстве… он упоминал некое вещество, которое называл «синей глиной» — вы о ней слышали?

Она отрицательно покачала головой. Чань пожал плечами.

— Я тоже не слышал, — продолжил Свенсон. — Но он намекал, что Баскомб скоро станет владельцем крупного месторождения этой глины. Это наверняка тот самый карьер, и карьер этот наверняка находится на земле его дядюшки.

— На его земле, — поправил его Чань.

Свенсон кивнул.

— И я думаю, эта глина необходима для их стекла!

— Из-за этого и убили лорда Тарра, — сказал Чань. — Из-за этого они и выбрали Баскомба. Они склоняют его на свою сторону, и таким образом глина оказывается в их руках.

В голове у мисс Темпл все вдруг связалось воедино… несколько слов, сказанных Граббе о полезности титула для честолюбивого человека, обольстительное общество женщины вроде графини или даже — она разочарованно вздохнула — миссис Марчмур, сигары, бренди, развлечения с привлекательным повесой вроде Франсиса Ксонка. Имел ли Роджер, спрашивала она себя, истинное представление о ценности этой синей глины, или же его сотрудничество было куплено задешево — как у дикаря-индейца за пригоршню бус? Но потом она вспомнила, что и на Роджере были алые шрамы. Сумел ли он хотя бы сохранить здравый смысл или Процесс превратил его в раба?

— В конечном счете он всего лишь пешка… — прошептала она.

— Я готов держать пари, что каждый самодовольный член этой клики считает всех остальных пешками, — хохотнул Чань. — Я бы не стал так уж выделять нашего беднягу Баскомба.

— Верно, — сказала мисс Темпл. — Вы абсолютно правы. Я уверена, он всего лишь такой же, как они. — Она движением плеч подавила сочувственную нотку в голосе. — Но вопрос пока остается без ответа: следует ли нам сосредоточить наши усилия на Тарр-Манор?

— Есть и другая возможность, — сказал доктор Свенсон. — В трех минутах ходьбы отсюда есть сад, обнесенный стеной, куда граф д'Орканц привел меня, чтобы я осмотрел больную женщину, — именно туда я и шел, когда увидел в окне вас.

— Какую женщину? — спросил Чань.

Свенсон тяжело вздохнул и покачал головой.

— Еще одна несчастная жертва экспериментов графа и еще одна загадка. У нее были все симптомы утопленницы, вытащенной из ледяной воды, хотя повреждения ей были нанесены каким-то механическим устройством… Я полагаю, это каким-то образом связано со стеклом или ящиками. Не знаю, пережила ли она ночь. Но само это место… оранжерея, чтобы ей было теплее… вероятно какая-то цитадель графа, и она здесь совсем близко. Он меня искал, чтобы я вернул ее к жизни…

— Он вас искал? — спросила мисс Темпл.

— Он сказал, что читал мою статью, которую я написал несколько лет назад, — о болезнях матросов на Балтике…

— Он и в самом деле хорошо начитан.

— Это смешно, но я согласен…

Мисс Темпл нахмурилась, мысли ее заметались.

— Постойте… если эта статья написана так давно, значит, граф, вероятно, сталкивался с подобными недугами еще раньше и у него были причины интересоваться вашей статьей!

Свенсон кивнул:

— Да! Значит ли это, что граф — главный вдохновитель этих экспериментов?

— У меня нет сомнений в том, что именно он руководил в Харшморте всеми работами с ящиками и странными механическими масками. Выходит, что он овладел этой наукой давно…

Ее пробрала дрожь при воспоминаниях о громиле в Харшморте, бесцеремонно манипулировавшем полусонной женщиной.

— Опишите эту женщину, — вмешался Чань. — В оранжерее.

— Описать? — переспросил Свенсон, отвлеченный от своих мыслей. — Ну, у нее были уродливые отметины на всем теле… она была молодая, красивая… да, возможно, азиатка. Вы ее знаете?

— Конечно нет, — ответил Чань.

— Мы можем проверить — там ли она до сих пор?

— Значит, у нас есть еще одна возможность, — сказала мисс Темпл, пытаясь сохранять логику разговора. — К тому же имеется несколько мест, где мы могли бы поискать известных людей, — в Харшморте, в «Сент-Ройяле» — графиню…

— В доме Граббе на Адриан-Сквер, — сказал Свенсон.

Они повернулись к Чаню. Тот, погруженный в свои мысли, молчал, потом резко поднял голову и покачал головой.

— Если мы будем преследовать их поодиночке, то в лучшем случае получим одного пленного. Что означает допрос, угрозы — все это затруднительно. Да, мы, может быть, найдем принца… мы можем найти что угодно, но, вероятнее всего, мы захватим Гаральда Граббе за обедом, когда он будет со своей женой, и нам придется обоим перерезать глотки.

— Я не знакома с миссис Граббе, — сказала мисс Темпл. — И я бы предпочла не причинять вреда тем, кто, насколько мне известно, не сделал нам ничего дурного.

Она знала, что Чань высказал идею убить эту женщину только для того, чтобы напугать их, и он напугал ее — подверг испытанию, точно так же она, как стало ей понятно теперь, с помощью этих картин испытывала их обоих. По мере их разговора ей становилось ясно, что, придя с двумя мужчинами в помещение, наполненное изуверской живописью, она заявляла об определенных своих знаниях, которыми на самом деле не владела. Ее первоначальное намерение было иным, но зато теперь она чувствовала себя ровней с ними.

— Значит, вы не хотите убивать всех подряд? — улыбнулся Чань.

— Не хочу, — ответила мисс Темпл. — Я всегда, с того самого момента, когда решила последовать за Роджером, хотела узнать только одно — «почему?»

— Так вы полагаете, мы должны разделиться? — спросил Свенсон. — Кто-то пойдет в оранжерею… а это — если там полно людей графа — может кончиться резней… Кто-то отправится в Тарр-Манор?

— А как насчет вашего принца? — спросила мисс Темпл.

Свенсон потер глаза.

— Не знаю. Даже они ничего о нем не знали.

— Кто не знал? — спросил Чань. — Конкретно.

— Ксонк, Баскомб, майор Блах, граф…

— Они исключили графиню?

— Нет. И лорда Вандаариффа тоже. Так что… принц вполне может находиться в номере «Сент-Ройяла» или в Харшморте… Возможно, если бы нам удалось найти его, это лишь усугубило бы противоречия между ними и, как знать… спровоцировало бы их на какие-нибудь неосторожные действия или раскрыло их истинные цели.

Чань кивнул. Он повернулся к мисс Темпл и абсолютно серьезно сказал:

— А вы что думаете о разделении наших усилий? О том, чтобы поодиночке отправляться по этим адресам?

* * *

Мисс Темпл собралась было ответить (а она знала, что должна ответить), но вдруг вспомнила себя в трясущемся экипаже вместе со Спраггом, почувствовала запах его пота, небритую щеку, удушающий груз его тела, силу наглых рук, волну страха, неумолимо подавившую ее волю. Она прогнала эти воспоминания и вдруг увидела себя перед женщиной в красном, увидела ее пронзительные фиолетовые глаза, острее любого ножа, ее покровительственное высокомерие, ее низкий смех, от звука которого тело мисс Темпл покрывалось холодным потом. Она прогнала и эти воспоминания, оглянулась, посмотрела на картины, на двух мужчин, которые стали ее союзниками. Она знала: они будут делать то, что скажет она.

— Я вовсе не против, — улыбнулась мисс Темпл. — Если мне представится случай пристрелить одного из этих типов самой — тем лучше.

— Минуточку… — сказал доктор Свенсон.

Он смотрел мимо нее на дальнюю стену, потом направился туда, протирая свой монокль о лацкан пальто. Он остановился перед небольшим полотном (вероятно, самым маленьким на выставке) и вперился в подпись, потом снова перевел взгляд на картину и принялся внимательно разглядывать ее.

— Подойдите, пожалуйста, сюда.

Мисс Темпл подошла к картине и тут же разинула рот от изумления. Как же она не запомнила это полотно с прошлого раза? На холсте (явно вырезанном из картины большего размера) была изображена некая неземная женщина, лежащая на чем-то, показавшемся ей поначалу то ли диваном, то ли софой, но при более пристальном рассмотрении она увидела, что это наклонный стол, разглядела даже что-то вроде ремней (или это просто художник так представлял себе библейские одеяния?), которыми были привязаны ее руки. Над головой женщины был золотой венчик, но на лице вокруг глаз она увидела те самые лиловые замкнутые шрамы, которые все они видели в реальности.

Свенсон сверился с каталогом.

— «Фрагмент Благовещения»… эта… минуточку… — он перевернул страницу, — картина была написана пять лет назад. И она самая новая в коллекции. Прошу прощения.

Он направился к смотрителю, который сидел за своим столом, делая какие-то пометки в журнале. Мисс Темпл снова обратилась к картине, которая — в этом ей невозможно было отказать — обладала каким-то тревожным чувством. Приглядевшись, мисс Темпл с ужасом заметила, что светлое одеяние на шее было окаймлено зелеными кружочками.

— Такие одежды были в Харшморте, — прошептала она Чаню, — я видела их на женщинах, которых граф подчинил своей воле, — точно такие же!

Доктор вернулся, покачивая головой.

— Очень странно, — прошептал он. — Художник — мистер Оскар Файляндт был явно мистиком, психически больным, доморощенным алхимиком и черным магом.

— Отлично, — сказал Чань. — Может, он и свяжет все эти ниточки в одну…

— Он может вывести нас на других! — возбужденно прошептала мисс Темпл.

— Это и мне пришло в голову, — кивнул доктор. — Но мне сказали, что мистер Файляндт вот уже пять лет как умер.

Все трое погрузились в молчание. Пять лет? Как такое возможно? Что это значит?

— Эти шрамы на ее лице, — сказал Чань. — Они определенно такие же…

— Да, — согласился Свенсон, — а значит, этому замыслу… Процессу… как минимум столько же лет. Нам нужно узнать больше: где жил художник, кому принадлежит эта его картина и вообще, кто организовал эту выставку…

Мисс Темпл указала пальчиком на карточку с названием работы — рядом с ней был росчерк красных чернил.

— Более того, доктор, мы должны узнать, кто купил эту картину!

* * *

Смотритель галереи, некто мистер Шанк, был рад предоставить им информацию (после того как доктор подробно расспросил о ценах и условиях доставки в княжество нескольких больших работ, вставляя рассуждения о свободных пространствах на стенах Макленбургского дворца), но мистер Шанк, к сожалению, почти ничего не знал. Файляндт был загадкой: художественная школа в Вене, поездка в Италию и Константинополь, студия на Монмартре. Картины поступили из Парижа, где, если мистер Шанк не ошибался, и умер художник. Он бросил взгляд на полотна с их пышными композициями и высказал предположение, что художник был болен чахоткой, питал пристрастие к алкоголю или был подвержен какой-либо другой губительной привычке. Нынешний владелец пожелал сохранить в тайне свое имя (по мнению мистера Шанка, из-за шокирующего характера работ), и Шанк имел дело только со своим коллегой из галереи на бульваре Сен-Жермен. Мистеру Шанку явно доставляла удовольствие атмосфера скандальности вокруг коллекции, как доставляла ему удовольствие возможность поделиться конфиденциальной информацией с теми, кого он считал достойным этого. Однако на его лице появилось подозрительное выражение, когда мисс Темпл с совершенно безобидным видом поинтересовалась о том, кто приобрел «эту странную маленькую картинку» и нет ли у него других подобных на продажу? Ей эта картинка понравилась, и она с удовольствием приобрела бы ее для себя. На лице смотрителя появилось подозрительное выражение. Да что там подозрительное выражение — он побледнел как смерть.

— Я… я полагал… вы говорили о монаршей свадьбе… о принце…

Мисс Темпл кивнула, пытаясь рассеять неожиданные страхи агента.

— Именно так. Поэтому-то я и говорю, что хотела бы купить ее для себя.

— Но эти картины не продаются вообще! Никогда не продавались!

— Странный способ содержать галерею, — сказала она. — И потом, одна картина все же была продана…

— Зачем же еще вам было приходить еще раз? — сказал он затихающим голосом, обращаясь больше к себе, чем к ней.

— Чтобы посмотреть картины, мистер Шанк… я вам уже говорила.

— Никто ничего не покупал, — пробормотал он, махнув рукой в сторону маленького полотна. — Оно было подарено на свадьбу. Это подарок для Лидии Вандаарифф. Вся эта выставка была организована с единственной целью свести полотна воедино! Все, кто знаком с галереей… все, кто ценит тематическое единство картин… Религия… нравственность… вожделение… мистика… Вы должны понимать…

Мистер Шанк посмотрел на них и нервно сглотнул.

— Если вы не знали этого, то как вы… как вы…

Мисс Темпл видела, как растет смятение смотрителя, и вдруг обнаружила, что инстинктивно посмеивается над ним, покачивая головой… это было недоразумение. Но прежде чем она успела открыть рот, вперед вышел Чань, в его манерах сразу проступило что-то резкое и угрожающее, он сгреб в горсть галстук мистера Шанка, вытащил его из-за стола. Шанк, тщетно протестуя, заблеял:

— Я ничего не знаю. Люди приходят в галерею… мне платят, чтобы… я молчал… я ничего о вас не скажу… клянусь…

— Мистер Шанк… — начала было мисс Темпл, но Чань оборвал ее, еще крепче ухватил человека за грудки и прорычал:

— Эти картины, ты говоришь, были собраны в одну коллекцию — кем?

Шанк забормотал что-то неразборчиво, явно возмущенный, страх обуял его, хотя и (так ей показалось) страх не перед ними.

— Кем?.. Ох… Ее отцом!

* * *

Будучи отпущен, Шанк бросился через всю галерею в подсобку, где, как решила мисс Темпл, держали швабры. Она разочарованно вздохнула. И тем не менее у них появилось несколько секунд, чтобы поговорить.

— Мы должны немедленно убраться отсюда, — сказала она.

Из-за двери вдалеке раздавались какие-то звуки. Она протянула руку и остановила Чаня, который хотел было выяснить, что там происходит:

— Мы еще не решили…

— Оранжерея, — оборвал ее Чань. — Это может быть и опасно, но попробовать стоит. К тому же до нее рукой подать.

Мисс Темпл испытала приступ раздражения, слыша повелительный голос Чаня, но тут заметила, как какой-то эмоциональный порыв исказил его черты. Хотя — поскольку его глаза оставались невидимы — она не могла сказать, что за чувства обуяли его, сам факт их наличия пробудил в ней интерес. Чань теперь показался ей чем-то вроде породистого скакуна, чьи поступки определяются кипением крови, — такой характер требовал особенного подхода.

— Я согласен, — сказал Свенсон.

— Отлично, — сказала мисс Темпл. Она с тревогой отметила растущий шум из комнатенки со швабрами. — Нам нужно поторопиться.

— Постойте… — сказал доктор Свенсон и метнулся к файляндтовскому «Благовещению». Метнув взгляд на чуланчик мистера Шанка, доктор сорвал картину со стены.

— Уж не собирается ли он ее украсть? — прошептала мисс Темпл.

Доктор не собирался красть картину — он перевернул ее, чтобы посмотреть на изнанку холста; нарочитый кивок подтвердил, что он обнаружил там кое-что любопытное. Еще мгновение — и картина снова была на стене, а доктор бежал к ним.

— Что там? — спросил Чань.

— Подпись, — воскликнул Свенсон, направляя их к выходу. — Я подумал, может, там есть указание на более крупное полотно или — поскольку художник был алхимиком — какая-нибудь мистическая формула.

— И что же? — спросила мисс Темпл.

Он кивнул, извлекая клочок бумаги и огрызок карандаша из кармана.

— Я их, пожалуй, запишу, там были какие-то знаки, которые мне ничего не говорят, но еще и слова… я не понимаю, какой в них смысл, но они были начертаны крупными печатными буквами…

— Какие слова? — спросил Чань.

— «И будут поглощены», — ответил Свенсон.

Мисс Темпл ничего не сказала — на это не было времени, но живо вспомнила доску в Харшморте. Они оказались на улице, и доктор, взяв ее под руку, направился к оранжерее.

— Они были написаны кровью? — спросил Чань.

— Нет, — ответил доктор. — Синими чернилами.

* * *

— Вход в этот проулок был точно напротив «Бонифация», — сказал на ходу вполголоса Свенсон. — Чтобы безопасно дойти до калитки, нам придется обойти вокруг отеля и подойти к нему с другой стороны.

— Но и в этом случае, — заметил Чань, — как вы говорите, оранжерея может охраняться?

— Раньше охранялась. Но тогда, конечно, там был граф — без него охранников там может и не быть. Проблема в том, что вошел я в оранжерею через сад, то есть с черного хода. Было темно, стоял туман, и я не разглядел, есть ли там дом и соединяется ли с ним оранжерея. И уж конечно, я понятия не имею, живет ли там кто-нибудь.

— Если идти в обход, то мы потратим больше времени, и тем не менее…

— Чепуха, — сказала мисс Темпл.

Мужчины посмотрели на нее. Нет, решила она, ей нужно взять бразды правления в свои руки.

— Мы наймем экипаж, — объяснила она.

И тут до нее дошло, что никто из ее спутников даже и не подумал об этом — наем экипажа не представлялся им каким-то естественным действием. Было очевидно, что у каждого из этой троицы есть свои сильные и слабые стороны. Будучи женщиной, мисс Темпл осознавала, что ее союзники прекрасно понимают: в определенных обстоятельствах надежда на нее плоха, но в то же время им недостает подобного же понимания собственных недостатков. Так что, решив в этом случае взять инициативу на себя, она показала им на экипаж, двигающийся по улице:

— Вон как раз то, что нам нужно. Если кто-нибудь из вас махнет ему…

* * *

В экипаже они уселись подальше от окон и через несколько минут были уже на другой стороне. Чань кивнул мисс Темпл, давая ей знать, что солдат нигде не видно, они вышли на улицу, и мисс Темпл отпустила кучера. Троица вошла в пустынный узкий мощеный проулок, а мисс Темпл успела заметить, что он называется Плам-Корт. Калитка находилась посредине проулка, и, по мере того как они приближались к ней, звуки, доносившиеся с соседних улиц, становились все тише, а пространство вокруг них окутывалось сумерками, потому что стоявшие здесь здания не пропускали света, кроме как сверху, а поскольку небо заволокло тучами, то и этот единственный свет был довольно слаб. Какой тут может быть сад, говорила себе мисс Темпл, уж больно мрачное и глухое место. Вход представлял собой арку в церковном стиле с глухой деревянной дверью. Арка была украшена резьбой — на деревянной поверхности виднелись затейливые изображения морских чудовищ, русалок, потерпевших крушение моряков, которые улыбались, даже идя на дно.

Мисс Темпл обратила взгляд в конец проулка и в ярком свете проспекта, словно цветную картинку в рамочке, увидела вход в отель «Бонифаций». У дверей стоял мистер Спаннинг с двумя солдатами по бокам. Мисс Темпл похлопала Чаня по плечу, показывая на то, что увидела. Чань быстро подошел к двери, поставил на землю цветастый саквояж мисс Темпл и, вытащив из кармана увесистую связку ключей, проворно выбрал нужный и пробормотал уголком рта:

— Если они нас увидят — дайте мне знать. И встаньте поближе к стене.

Мисс Темпл и доктор Свенсон прижались к стене, приготовив револьверы. Мисс Темпл с трудом справлялась с волнением — она ни разу в жизни не стреляла, и вот пожалуйста, изображает из себя разбойника с большой дороги. Чань вставил в скважину ключ и повернул. Безрезультатно. Он попробовал другой, еще один, еще и еще, каждый раз терпеливо перебирая связку.

— Если с другой стороны кто-нибудь есть, — прошептал Свенсон, — они услышат!

— Они уже услышали, — прошептал в ответ Чань, и мисс Темпл увидела, что он (а следом за ним и они) машинально отодвинулся за косяк, на случай, если изнутри будут стрелять через дверь.

Он попробовал еще один ключ, потом еще один, еще, потом отошел от двери, вздохнул, поднял взгляд на вершину стены — высота ее была метра три, но над дверью неприступность отвесной стены нарушалась декоративной аркой. Чань засунул связку в карман и повернулся к Свенсону:

— Доктор, понадобятся ваши руки.

Мисс Темпл с какой-то тревогой и не без живого восхищения смотрела, как Чань поставил ногу на одетые в перчатки сцепленные руки доктора Свенсона, а потом ухватился за выступ в арке. Держась непонятно за что, он переместил свой центр тяжести туда, где смог вклинить колено в выемку, поднялся еще выше, и наконец его руки оказались на вершине стены. Еще несколько мгновений — и Чань (демонстрируя, на взгляд мисс Темпл, незаурядные физические способности) закинул ногу на стену. Он посмотрел вниз с какой-то профессиональной непроницаемостью и исчез из вида. Наступила тишина. Свенсон держал револьвер наготове. Потом они услышали щелчок замка, дверь открылась, и Чань поманил их внутрь.

— Нас ждали, — сказал он и протянул руку, чтобы взять у нее саквояж.

* * *

Сад в своих сумеречных одеяниях представлялся местом довольно безотрадным — засохшие цветы на клумбах, коричневые проплешины на траве, голые и обвислые ветви чахлых декоративных деревьев. Мисс Темпл прошла между каких-то ваз выше ее роста, с их кромок свешивались мертвые стебли поздних летних цветов. Сад примыкал к задней стене большого дома, выкрашенного когда-то белой краской, которая теперь под слоями сажи стала почти черной. Еще она увидела, что окна и задняя дверь дома заколочены досками, надежно разделявшими дом и сад. Перед собой мисс Темпл увидела оранжерею — когда-то великолепный купол серо-зеленого стекла, теперь поросший мхом и покрытый грязью. Дверь оранжереи была открыта — темная, как щербина во рту. Они направились к распахнутой двери, но по пути она увидела, как доктор Свенсон разглядывает клумбы и бормочет что-то себе под нос.

— Что вы там увидели, доктор? — спросила она.

— Прошу прощения… я просто отметил цветочные предпочтения графа. Это сад тайного знатока трав. — Он указал на разные подвядшие стебельки, которые, на взгляд мисс Темпл, ничем не отличались друг от друга. — Вот черный зимовник, вот белладонна… мандрагора… наперстянка… клещевина… лапчатка.

— Боже милостивый! — сказала мисс Темпл, которая не знала ни одного из названных доктором растений, но хотела показать, что восхищена его знаниями. — Можно подумать, что граф — аптекарь.

— Только, мисс Темпл, все эти растения по-своему ядовиты, — сказал Свенсон и показал ей глазами на дверь, в которую уже вошел Чань. — Но, наверно, клумбы мы можем рассмотреть и потом…

* * *

Свет в оранжерее был зеленоватый — словно окунаешься в аквариум. Мисс Темпл шла по толстому турецкому ковру туда, где у большой кровати под балдахином стоял Чань. Занавески были сорваны, постельные принадлежности отсутствовали. Она посмотрела на матрас, чувствуя, как тошнота подступает к горлу. Обивка была вся в рубиновых пятнах засохшей крови, а в изголовье виднелись странные отчетливые всплески еще двух цветов: ярко-синего и серовато-оранжевого. Отодвинув ее в сторону, доктор Свенсон забрался на кровать и, наклонившись над этими пятнами, втянул носом воздух. Мисс Темпл такое пристальное внимание к выделениям другого человека (человека, которого она даже не знала) показалось выходящим за рамки ее обязанностей, а потому она отвернулась и принялась обшаривать глазами оранжерею.

Хотя граф, казалось, покинул оранжерею и забрал с собой все, что могло бы объяснить, по какому назначению она использовалась, мисс Темпл выделила в этом круговом пространстве зоны различной деятельности. У двери находился маленький рабочий столик, рядом с ним — тазы и трубки, по которым подавалась вода, рядом с тазами невысокая угольная жаровня, закрытая металлическим листом, — здесь, видимо, готовили пищу, а скорее — магические составы и эликсиры. Дальше располагался длинный деревянный стол, приколоченный к полу и оснащенный (как с содроганием отметила она) кожаными ремнями. Она снова повернулась к кровати. Доктор Свенсон по-прежнему склонялся над матрасом, а Чань заглядывал под него. Мисс Темпл подошла к столу. На столешнице пестрели пятна, следы ожогов, то же самое (она обратила на это внимание, когда ее нога зацепилась за дыру) было и на ковре. Ковер вообще был практически погублен — от жаровни к столу в нем была прожжена дорожка, окаймленная пятнами, такая же дорожка пролегала между жаровней и тазами. Она подошла к жаровне — та была холодная. Мисс Темпл из любопытства опустилась на колено и попыталась открыть дверку. Внутри было полно пепла. Она оглянулась: не найдется ли здесь каких-нибудь щипцов, нашла, запустила их внутрь и, высунув при этом от усердия язык, принялась орудовать кочергой в топке. Несколько секунд спустя она встала, вытерла руки и со счастливым видом повернулась к своим спутникам, протягивая им клочок ткани синего цвета.

— Посмотрите-ка, джентльмены. Если не ошибаюсь, это шаньдунский шелк. Не остаток ли платья этой женщины?

Чань подошел к ней и взял кусочек обгорелой ткани, несколько мгновений смотрел на него, потом, не говоря ни слова, вернул его мисс Темпл и резковатым голосом обратился к Свенсону:

— Что вы скажете, доктор?

Мисс Темпл подумала, что доктор не обратил внимания ни на тон Чаня, ни на то, что пальцы Кардинала принялись отбивать нервную дробь по его ноге, потому что ответ Свенсона был неспешен, словно его разум был все еще занят решением последней головоломки:

— Мне неясно… потому что, видите ли, кровавые пятна вот здесь… представляются мне — а я, поверьте, кое-что понимаю в оттенках крови в зависимости от времени ее засыхания — с высокой степенью вероятия относительно свежими…

Он указал на центр матраса, и мисс Темпл обнаружила вдруг, что подталкивает Чаня, чтобы он вместе с ней подошел к кровати.

— Тут, кажется, много крови, доктор, — сказала она. — Разве нет?

— Может быть. Если только… если только вы позволите мне такую неделикатность… если только эта кровь не следствие естественного… гм-м-м ежемесячного процесса. Вы видите, что пятно находится в центре кровати… куда, как можно предположить, приходился таз…

— А как насчет родов? — спросила она. — Эта женщина не была беременна?

— Нет, не была. Существуют, конечно, и другие объяснения… может быть, у нее была еще какая-то травма, ее могли ранить, кровотечения возможны и при воздействии некоторых ядов…

— Ее не могли изнасиловать? — спросил Чань.

Свенсон ответил не сразу, его взгляд скользнул по мисс Темпл. Ее лицо было непроницаемым, она только подняла брови, поощряя его ответ. Он снова повернулся к Чаню.

— Да, это вполне возможно… но количество крови чудовищно. Такое насилие должно было быть катастрофическим, вероятно, летальным. Точнее я не могу сказать. Когда я осматривал женщину, никаких повреждений подобного рода у нее не было. Конечно, это не гарантия того, что…

— А как насчет этих других пятен? Синих и оранжевых? — спросила мисс Темпл, все еще чувствуя нетерпеливую дробь пальцев Чаня.

— Не могу сказать. Синие… прежде всего, запах похож на тот, что я чувствовал и в институте, и у тела на кухне Граббе — химический. Я могу только предположить, что это как-то связано с изготовлением стекла. Может, это наркотик, а может… не знаю… консервант, фиксатор… если он фиксирует воспоминания в стекле; возможно, есть какой-то способ, которым д'Орканц надеялся вернуть женщину к жизни. Я уверен, он хотел ее сохранить, — добавил он, заглядывая в строгое лицо Чаня. — Что же до оранжевого, то это очень странно. Апельсин — а точнее, выжимки из апельсиновой кожуры — иногда используется как инсектицид, в нем есть кислота, которая разрушает хитин. Такой же запах и у этого пятна… горький концентрат, полученный выпариванием.

— Но, доктор, — спросила мисс Темпл, — разве эти пятна не наводят на мысль, что жидкость вытекла — была выдавлена — из тела женщины. Эти пятна образованы разбрызганной, расплесканной жидкостью…

— Да, они… весьма своеобразны!

— Вы не считаете, что она была заражена?

— Нет, я ничего не считаю… но я спрашиваю себя о воздействии такого растворителя по отношению к возможным свойствам синей жидкости в человеческом теле. Может быть, таковы представления графа о лечебном средстве.

— Если оно растворяет скорлупу насекомого, то могло растворить и стекло в ее легких?

— Точно… хотя нам, конечно, не известны точные ингредиенты этого стекла, а потому я не могу сказать, эффективным ли оказалось действие растворителя.

Несколько мгновений они молчали, глядя на кровать и на следы, оставленные лежавшим там телом.

— Если эффект был положительный, — сказала мисс Темпл, — то зачем им было сжигать ее платье?

— Верно, — грустно согласился с ней Свенсон.

— Верно, — сказал Чань.

Он отвернулся от них и вышел в сад.

* * *

Мисс Темпл посмотрела на доктора Свенсона, который все еще оставался на кровати; на лице у него было озабоченное и смущенное выражение, словно они оба понимали — что-то тут не так. Он начал слезать с кровати, делая это неловко в своих громоздких сапогах и шинели, волосы его растрепались и упали на лицо. Мисс Темпл первая успела к двери и схватила свой цветастый саквояж там, где оставил его Чань (он оказался потрясающе тяжелым; идиотка Марта — неужели она думала, что мисс Темпл сможет его тащить), и выскочила в сад. Чань стоял посредине безжизненного лужка, глядя на заколоченные окна дома — окна, которые своей подчеркнутой непроницаемостью напомнили ей очки Чаня. Она бросила саквояж и подошла к нему. Он не повернулся. Она остановилась приблизительно в метре от него, оглянулась на доктора Свенсона — тот стоял в дверях оранжереи, наблюдая за ними.

— Кардинал Чань! — сказала она.

Он не ответил. Мисс Темпл решила: ничто так не действует на нервы, как человек, игнорирующий сочувственное обращение. Она набрала в грудь воздуха, медленно выдохнула и снова заговорила мягким голосом:

— Вы знаете эту женщину?

Чань повернулся к ней и ледяным голосом сказал:

— Ее зовут Анжелика. Вы ее не знаете. Она — шлюха… была.

— Понимаю, — сказала мисс Темпл.

— Понимаете? — рявкнул он.

Мисс Темпл не прореагировала на вызов в его голосе; она показала ему обрывок обгоревшего шелка.

— Это ее — вы узнаете?

— На ней было платье такого материала вчера вечером, когда она уходила в обществе графа — он взял ее в институт. — Чань повернул голову, через плечо обращаясь к Свенсону: — Она была с ним там, с его машинами… наверняка именно ее вы и видели… и она, судя по всему, мертва.

— Мертва? — спросила мисс Темпл.

Чань горько усмехнулся.

— Вы же сами это сказали — он сжег ее платье…

— Да, сказала, — согласилась она, — но в этом мало смысла. Я не вижу здесь в саду свежевскопанной земли. Может, вы видите?

Чань смерил ее подозрительным взглядом, потом оглянулся. Прежде чем он успел ответить, из дверей отозвался Свенсон:

— Я не вижу.

— И я… простите за бестактность… не нашла в жаровне костей. А я знаю наверняка — если сжигают тело (я видела трупы животных, погибших в пожаре), то какая-то часть костей остается. Так, доктор?

— Пожалуй, что так, да…

— А потому у меня возникает вопрос, мистер Чань, — продолжила мисс Темпл, — если она мертва, а он покинул этот сад, то почему он не закапывает или не сжигает ее останки прямо здесь. Это было бы вполне логично, но, судя по всему, ничего такого сделано не было.

— Зачем тогда сжигать платье?

— Понятия не имею. Может, потому, что оно было слишком запачкано — кровавые пятна, о которых говорил доктор. Может, оно было заражено. — Она повернулась к Свенсону. — Когда вы ее видели, доктор, на ней было это платье?

Свенсон откашлялся.

— Я этого платья не видел, — сказал он.

— Значит, мы не знаем, — резюмировала мисс Темпл, поворачиваюсь к Чаню. — Вы можете ненавидеть графа, но помимо этого можете надеяться, что эта женщина осталась жива… и, кто знает, даже поправилась.

* * *

Чань не ответил, но она почувствовала какую-то перемену в его позе — кости его словно переместились, заняв новое положение, допускающее малую толику надежды. Мисс Темпл позволила себе на несколько мгновений предаться чувству удовлетворения, но вместо этого вдруг обнаружила, что на нее нахлынула мучительная волна печали, одиночества, словно она сначала как само собой разумеющееся приняла свое определенное сродство с Чанем, решив, что они похожи в своем одиночестве, но тут же обнаружила, что это не так. Сам факт его чувств (тот факт, что у него есть чувства, а не их характер и не направленность на женщину такого рода) потряс ее. Она не хотела бы стать объектом эмоций такого человека (определенно не хотела), но при этом не была готова окунуться в свое одиночество и уж тем более после такого благородного поступка — утешения человека в печали. Это представлялось особенно несправедливым и, самое главное, не добавляло ей сил. Это было невыносимо. Ее одиночество было мучительным, и она вдруг обнаружила, что глаза у нее на мокром месте. В ужасе она попыталась выдавить на лице улыбку и заговорила бодрым и любезным голосом — насколько это ей удалось:

— Кажется, каждый из нас кого-то потерял. Вы — эту женщину, Анжелику, доктор — своего принца, а я… я — моего жестокого, глупого Роджера. Хотя между нами и есть разница — у вас двоих остается какая-то надежда, и даже желание, найти того, кого вы потеряли… что же до меня… я готова помогать, насколько это в моих силах, и разобраться в этой истории, и… отомстить.

Голос ее сорвался, она шмыгнула носом, злясь на собственную слабость, но не в состоянии совладать с собой. Может, ей не стоило ввязываться во все это? Она снова ощутила мучительную пустоту в своем сердце — ну как можно было быть такой дурой и позволить Роджеру Баскомбу занять там место? Да как она вообще позволила себе эти чувства — ведь от них осталась такая мучительная боль? Почему они до сих пор не отпускают ее, почему ей по-прежнему хочется, чтобы все это оказалось недоразумением, чтобы он взял ее за руку? Ее слабость была невыносима. Впервые за свои двадцать пять лет мисс Темпл не знала, где проведет ночь. Она увидела, что доктор собирается подойти к ней, но заставила себя улыбнуться и махнула ему — не надо.

— А ваша тетушка, — начал он, — несомненно, мисс Темпл, ее забота о вас…

— Глупости, — презрительно отрезала мисс Темпл, не в силах выносить его сочувствие, и направилась к своему саквояжу, подняла его одной рукой, стараясь не показывать, насколько он тяжел для нее, но, шагая к калитке, несколько раз споткнулась. — Я буду ждать на улице, — бросила она через плечо, не желая, чтобы они видели обуревавшие ее чувства. — Когда вы закончите, нам еще предстоит масса дел…

* * *

Она бросила саквояж, прислонилась к стене и закрыла лицо руками — плечи ее сотрясали рыдания. Всего несколько минут назад она так гордилась собой, найдя обрывок шелка в жаровне, а теперь? И все из-за чего? Из-за того, что Чань питал нежные чувства к какой-то шлюхе? Весь груз того, что она выстрадала, чем пожертвовала, от чего отказалась, вдруг снова обрушился на ее плечи, придавил ее нежное сердце. Как можно выносить такое одиночество, отсутствие надежды? В разгар этой бури чувств мисс Темпл (а ее ум был беспокоен и быстр) не забывала и о том страхе, что внушали ей враги, как не забывала и упрекать себя за эти глупые женские слезы. Она порылась в своей зеленой сумочке в поисках носового платка, нащупала там револьвер — еще одно напоминание о том, кем она стала, во что ввязалась, добиваясь пока более чем смешных результатов. Она высморкалась. Она знала, что с ней нелегко. Друзей у нее не было. Она была резкой и требовательной, беспощадной и высокомерной. В этот момент она не могла сказать, чего ей хочется больше — поваляться в постели в светлой комнате своего дома на острове или пристрелить одного из этих мерзавцев с синими стекляшками?

Она громко шмыгнула носом. Ни Чань, со всеми его скрытыми эмоциями, ни Свенсон, со всей его нервной неуверенностью, не стояли в слезах на улице. Как она могла допустить мысль, что она с ними на равных? И она снова безжалостно спросила себя — что же она делает? Она сказала Чаню, что готова проводить расследование в одиночку, хотя в глубине души и не верила в это. Теперь она знала — именно это она и должна делать (потому что «делать» — вот что было сейчас важно), если только она хочет избавиться от этого ужасного чувства зависимости. Она оглянулась на калитку — никого из мужчин не было видно, и тогда она обеими руками ухватила саквояж и направилась туда, откуда они пришли, в сторону от «Бонифация». С каждым шагом она все больше чувствовала себя словно на корабле, отправляющемся в далекое и опасное плавание, и чем дальше уходила она по Плам-Корт, тем сильнее исполнялась решимости.

Выйдя на проспект, она остановила экипаж, оглянулась — сердце ее екнуло: Чань и Свенсон вышли из калитки. Свенсон махал рукой, Чань бросился за нею. Она вскочила в экипаж.

— Поехали, — сказала она извозчику.

Экипаж тронулся, резко набирая ход, и скоро она потеряла из вида двух своих спутников. Извозчик повернулся к ней — на его лице было вопросительное выражение: куда едем?

— Отель «Сент-Ройял», — сказала мисс Темпл.