Днём палуба кипела от жары, время от времени охлаждаясь только небольшим ветерком. Лури и Стратко стояли на миделе судна, соревнуясь в бросках ножей в прикреплённую к одной из мачт куклу.

— Плохой бросок, дорогуша, — сказал Лури, кудахтая и качая головой на пути к кукле. Как только его спина закрыла Стратко обзор, Лури тайком вытащил нож из центра мишени и переместил его приблизительно на дюйм в сторону.

Его гигантский противник бросился к мачте. Стратко бросил на Лури подозрительный взгляд, затем что-то проворчал и вытащил нож с такой силой, что кукла оторвалась и повисла вверх тормашками на верёвке. Тогда Стратко обернул свою руку, такую же толстую, как ветвь валлина, вокруг талии Лури и поднял его к мачте, показывая, что помощник капитана может теперь стать новой целью.

— Нет-нет-нет. Я не могу быть мишенью. Я нужен капитану Ла Кава, чтобы доплыть до земли. Если Лури будет изувечен, то всё судно будет изувечено, а в особенности капитан. — с негодованием объявил Лури. Он мог себе позволить хвастаться. Капитан Ла Кава сейчас дремал в своей каюте. Ему нравилось брать штурвал ночью, одному под звёздным небом, в то время как остальные спят. Высыпался же он днём.

Патрик тоже был в своей каюте. Он занимался записями в своём дневнике и выпроводил Стратко, который иначе всё время крутился бы возле своего хозяина. Все другие пассажиры были тоже в своих каютах, преследуемые послеобеденным солнцем. Даже члены команды изредка появлялись на палубе. Только два или три матроса оставались наверху. Минотавры тянули вёсла, чтобы поддержать ход судна, но не особо усердствовали. Небо было подёрнуто дымкой от отраженного света, вода глубокой и голубой, как сапфир. Нос корабля указывал на северо-запад.

Изгнанная скукой из своей каюты, Китиара поднялась на палубу как раз вовремя, чтобы наблюдать перепалку Стратко и Лури. После почти двух недель езды со Стратко по земле и недели, проведённой на борту Серебряного Саргана с Лури, Кит знала, что их ссора не серьёзна. В основе их отношений всегда лежал дух товарищества.

— Эй! Похоже, вы оба нуждаетесь в ком-то, кто обладает мудростью богов, чтобы разрешить ваш спор! Хочу чтобы вы знали, что я пока что свободна, — крикнула Китиара, усмехаясь и подходя к ним.

Китиара никогда не была на воде, большей, чем озеро Кристалмир, но она быстро приспособилась к жизни на море. В течении первых одного или двух дней она полностью исследовала судно, приспосабливаясь к морской качке и в конце концов стала двигаться со своим обычным проворством.

Наблюдая за Китиарой и ответив приблизительно на сотню задаваемых ею вопросов, Ла Кава решил, что она может быть в чём-то полезной. Он разрешил Кит помогать команде во время обычной корабельной рутины: снятия парусов, восхождение на рангоуты, чтобы распутать снасти и даже следить за горизонтом из вороньего гнезда. Солнце придало её коже теплый золотой загар, а физические нагрузки добавили мускульной силы к её гибкости.

Другие пассажиры зевали и игнорировали её, когда она карабкалась по снастям, обмениваясь шутками и переругиваясь с командой. Ла Кава потакал ей, как отец может потакать энергичному ребёнку. Со временем большинство матросов, непривычных к женщине, ведущей себя с ними как равная, стали на самом деле считать её таковой, уважая её за готовность всегда попробовать что-нибудь новое.

Кит не могла понять только реакцию Патрика. Ходя по кораблю, она часто чувствовала на себе его взгляд. Время от времени он казался смущенным её энергией и физической активностью, в других случаях он вроде бы гордился ею, почти что собственнической гордостью за восхищение, которое она вызывала у матросов.

Тем не менее, во всех остальных отношениях, Патрик держался от Кит в стороне. Чем дольше и дальше они плыли, тем более длительными становились периоды его плохого настроения и молчания. Кит не могла понять, что так заботило его.

Только ночью, когда они ужинали с Ла Кавой, Патрик становился более оживлённым, рассказывая историю за историей о Гвиннеде, о владениях своей семьи и о других близлежащих землях. Рассказывая, он часто обнимал Кит, обмениваясь с ней взглядами и жестами. Тем не менее позже, когда они встретились бы на палубе, он уже говорил менее свободно и редко прикасался к ней. Их поцелуи, инициатором которых обычно была Кит, были странно целомудренными.

Кит выбросила эти мысли из головы, приветствуя Лури и Стратко.

— Покажите мне, как вы делаете это, — попросила она.

Они закивали и Лури вручил ей нож с толстой ручкой, который нужно было вонзить в искусственную цель — соломенное чучело хобгоблина высотою в фут. Китиара взяла нож одной рукой, почувствовав его вес и, прищурившись посмотрела на цель, находящуюся приблизительно в десяти ярдах от неё. Второй рукой она прикрыла глаза от ярких лучей солнца.

Китиара довольно неплохо обращалась с большим количеством ножей, но она никогда не соревновалась в метании и вообще не обучалась обращаться с таким коротким лезвием. Ножи Гилона были более практичны, более подходящие для того, чтобы нарезать мясо или вырезать ножку стола, чем чтобы сражаться. Стратко ободряюще улыбнулся ей. Он, Кит и Лури почти что стали друзьями за это время — удивительный факт, если учитывать что Стратко не мог произнести ни единого связного предложения, а Лури обычно выражался так, что смысл понять было нелегко.

— Вот, — сказал Лури, — Держи вот так.

Он положил руку ей на плечи и положил свои руки на её, чтобы показать как схватить нож пальцами за ручку. Затем он сделал поперечное движение, как будто взмахивая кнутом. Нож вылетел из руки Кит, миновал цель на несколько дюймов и воткнулся в дождевую бочку, к счастью, пустую.

Стратко изобразил на лице недовольство Лури, который не смог передать их ученице часть важной информации. Он побежал вперёд, чтобы вытащить нож и вернуть его Кит. Прежде чем вручить его ей, он тщательно вытер нож о свои брюки. Кит озадаченно посмотрела на Лури, так как лезвие не было мокрым.

— Стратко говорит, чтобы ты всегда держала нож сухим. — перевёл Лури.

— Зачем? — спросила Китиара, готовясь ко второй попытке.

Стратко снова что-то неопределённо промычал и в конце концов усмехнулся.

— Летит более прицельно, — легко перевёл Лури, — Вода сбивает с цели. Также, сухой нож входит глубже. Всегда должен быть сухим перед большой битвой и после каждого броска. Чем суше, тем лучше.

На сей раз Китиара попробовала бросить самостоятельно. Неожиданная качка судна в последний момент сбила её прицел и нож загремел на палубе в нескольких футах от цели. Стратко опрометью бросился за ним.

Когда большой раб вернулся, он показал ей свой стиль броска. Пальцы Стратко напряглись на ручке. Его тело вытянулось и он сделал полукруг. Китиара была поражена легкостью его движений, несмотря на его громадное тело. Нож молниеносно сорвался с его руки. Через мгновение Кит увидела, как лезвие раскололо грудь чучела.

Лури медленно фланировал, чтобы вытащить нож и, когда он вернулся, чтобы приготовиться к собственному броску, бросил на Стратко презрительный взгляд. Казалось, что он намекает, что раб Патрика должен стыдиться так хвастаться.

— Всего лишь царапина, — сухо сказал помощник капитана.

**

Лури служил Китиаре добровольным гидом по всем помещениям судна, хотя она и подозревала, что он делает это для того, чтобы избежать своих прямых обязанностей. Длиной всего около сто двадцать футов от носа до кормы, Серебряный Сарган был не особо большим судном. Однако, здесь было великое множество вещей, на которые стоило посмотреть и изучить. Единственной комнатой, куда для Кит был заказан вход, была личная каюта Ла Кава. Капитан запирал её, когда уходил и Лури, у которого был ключ, не осмеливался нарушать границу. Каюты Кит и Патрика располагались рядом с каютой капитана, на корме.

Остальные пассажиры были расквартированы дальше от кормы, примерно в десяти каютах, которые были меньшими, чем каюта Кит, но хорошо обставленными. Однажды они с Лури исследовали эту маленькую жилую секцию. Некоторые двери были открыты в попытке уловить малейший сквозняк. Всегда любопытная, Кит старалась заглядывать в каюты, когда ей представлялась возможность и она видела, что каждая из комнат была обшита дубовыми панелями, в них имелись шикарные бархатные подушки и изящная функциональная мебель.

В одной комнате она увидела полную леди с закрытым вуалью лицом, которая, несмотря на жару, была одета в шерстяное платье. Она лежала на кровати и тяжело дышала, в то время как мальчишка, путешествующий с нею, прилагал все усилия, чтобы создать хоть немного прохлады, махая большим павлиньим пером. Оба были столь нелепо одеты для такой жаркой погоды, что Кит почти что высказала им это. Но Лури толкнул её локтём и они пошли дальше.

Сквозь другой дверной проём Китиара увидела бледного эльфа, чьи острые уши были видны сквозь длинноватые светлые волосы. Он сидел на табурете, уставившись в окно на море. Хотя он сидел спиной к двери, у Кит создалось впечатление, что глаза его закрыты. Она услышала бормотание, похожее на магические заклинания. Рядом с нею Лури нетерпеливо переминулся с ноги на ногу и прошмыгнул мимо дверного проёма, произведя звук, который заставил эльфа резко повернуться. Его лицо было настолько хмурым, что Кит невольно отступила на несколько шагов и поспешно ушла.

На другой день Лури повёл Китиару вниз в трюм, где прикованные цепями минотавры гребли вёслами во время безветренных периодов, напевая при этом ритмичные морские напевы. Один из парней Ла Кавы постоянно следил за ними. Однако Кит знала, что к ним относятся относительно хорошо и они получают те же рационы, что и матросы и богатые пассажиры. Кит очарованно уставилась на них, припоминая как в первый раз видела минотавра так близко. Это было с Грегором, перед сражением с Быстрым Потоком. Конечно, у минотавров не было оружия, но их неповоротливые волосатые фигуры всё равно внушали страх. Их острые рога выглядели смертельным оружием. Их огромные глаза, казалось, смотрели вперёд на какую-то неподвижную точку, невидимую для простых людей. Несмотря на цепи, которые приковывали их ноги к полу, от них исходила аура силы, дикой по своей природе.

Кроме этого, от них исходило сильное зловоние. Лури вытащил носовой платок и закрыл им нос.

— Они кажутся, — сказала Китиара, подбирая правильные слова, — почти что королевскими особами. Как будто это они должны жить в тех каютах, а все мы грести здесь.

— Иногда, — произнёс Лури, зажимая нос, — Они капризничают. Иногда чем-то встревожены. Но главным образом они упорно трудятся и выполняют свою работу. Но воняют. Очень воняют.

— Да, — вынуждена была согласиться Китиара, — Очень воняют.

**

Спустя неделю в море, Патрик и Китиара получили приглашение на ужин от капитана по случаю его дня рождения. В отличие от большинства вечеров, когда они ели в корабельной столовой, на этот раз они получили привилегию быть приглашенными в личные апартаменты Ла Кава.

Патрик в этот день казался особенно отдалённым и, чтобы понравиться ему, Китиара решила принарядиться по случаю праздника. Она порылась в сундуке его матери и выбрала белое платье, которое оставляло голыми её плечи. Прозрачный материал изящно ниспадал вдоль её тела к полу. Также она надела крисант, который Патрик ей подарил и распушила волосы. Когда он постучал в её дверь и она понаблюдала за его реакцией, то поняла, что сделала хороший выбор.

— Очень красиво, — пробормотал он.

Сам Патрик был одет в униформу, которую, должно быть, до него носил его отец, так как сидела она на нём немного свободно. На униформе были галуны на бёдрах и плечах, а также семейные гербы. На поясе Кит с некоторым удивлением заметила меч, который она подарила Патрику. Драгоценные камни меча искрились в свете каюты. Кит решила, что он выглядит очень стильно. Импульсивно она схватила его за руку и обрадовалась, почувствовав тёплый ответ. Взявшись за руки, они пошли к каюте Ла Кава.

Кит не знала, что ожидает там увидеть, но то, что она обнаружила было богато обставленными апартаментами, показывающими смесь тонкого вкуса и свидетельствами жизни, проводимой в море. Полки в каюте были заполнены книгами, но время от времени на них попадались и кусочки молевого леса. На стенах висели картины рядом с красочными навигационными картами. Через дверной проём в спальню Кит увидела, что кровать капитана была покрыта вышитым разноцветным стёганым одеялом. В гостиной, где они должны были ужинать, почётное место занимал пьедестал. На нём стояло серо-зелёное существо с щупальцами, размером с большую собаку, с глазами навыкате и острыми, как бритва, шипами, покрывающими всё тело.

— Эта штука попала на борт во время шторма. — сказал Ла Кава, видя как Кит смотрит на существо, — И свернулась прямо на руле. Эти щупальца и шипы стреляют ядом и я должен был сражаться с ним, чтобы восстановить управление судном. После того, как я убил его, Лури сохранил его. Не так уж часто в жизни я был так близок к поражению, — сказал он, подмигивая Кит.

Ла Кава тоже выглядел красиво, в своей хорошо подогнанной короткой куртке и темных штанах, с красным поясом и красно-белым полосатым шарфом, обвязанным вокруг шеи.

Слегка поклонившись, он пригласил Патрика и Китиару сесть друг напротив друга за деревянный стол, уставленный фарфором и зажженными свечами. Сам Ла Кава уселся во главе стола. Все трое немного неловко улыбались друг другу, стеснённые в незнакомой ситуации.

Малейшие следы напряженности были сняты Фиггисом, поваром судна, который сотворил целое представление, принеся на стол вареного голубя на подносе, одного из тех птиц, которые Кит видела раннее в клетке среди других запасов продовольствия. Изобретательный Фиггис сопровождался мальчишкой-юнгой, который поддерживал в равновесии поднос, тяжелый от кусков рыбы, маринованных водорослей, орехового пудинга и засушенных фруктов.

Вполне приличные порции вина из личных запасов капитана расслабили всех, в то время как вечер продолжался. Ла Кава был в хорошем настроении, но, как обычно, говорил немного, всегда рассудительно выбирая слова. Разгорячившийся Патрик гарантировал, что в разговоре не будет никаких промежутков. Он говорил экспансивно, рассказывая историю за историей, что напомнило Кит о неделях, которые они провели вместе в Утехе. Кит признавала, что Патрик мог быть довольно скучен, но зато он был самым красивым человеком из всех, которых она когда-либо знала — за исключением Грегора, конечно. Кит притягательно улыбалась Патрику через стол.

— И таким образом моя мать говорит… — уже было за полночь и Патрик был посреди длинного рассказа о том, как его отец обманом заставил его мать выйти за него замуж. Ла Кава вежливо слушал, хотя он без сомнения слышал эту историю уже не раз. Кит подумала, что капитан всё более и более устаёт от вечера.

— Я не могу выйти за вас замуж, Алвит, я уже нареченная другого. Хорошо, отвечает мой отец, тогда я или убью вашего суженого, или себя самого. Мне всё равно. Выбирайте — или он или я.

— Само собой разумеется, это был невозможный выбор. Оба были красивы, оба были из хороших семей и оба сделают всё, чтобы получить её, потому что она была самой прекрасной из всех её сестёр и могла получить состояние, когда умрёт её отец.

— Алвит рассчитывал на то, что Марин, моя мать, будет говорить со своим любимцем — кендером — и спрашивать его совета. Этот кендер, имя которого было Самплер, не только рисовал карты для семьи моей матери, но и был чем-то вроде прорицателя для Раветча, главного конкурента моего отца. Самплер был так же честен, как и большинство кендеров и считал, что у него есть скромный дар предсказывать будущее. Возможно, он мог это делать, а может быть и нет. Это не имеет значения для того, что произошло.

— Когда моя мать рассказала Самплеру об угрозе моего отца убить или себя или Раветча, Самплер сделал то, что на его месте сделает любой нормальный кендер — он побежал и рассказал обо всём Раветчу. У кендеров много талантов, но хранение тайн не является одним из них. А Раветч — хотя и равный моему отцу по происхождению — не был не таким храбрым, ни таким же умным, как мой отец. Он сразу же испугался и попросил кендера посмотреть его ладонь. Самплер, без сомнения захваченный драматичностью ситуации, предсказал, что кто-то обязательно умрёт, но кто именно он не мог сказать. Он узнает об этом позже, не обязательно прямо сейчас.

— Раветч был готов на всё, чтобы жениться на моей матери, но только не умереть. И он не собирался рисковать. Так что он неожиданно пропал, оставив записку, что его вызвали принять участие в экспедиции против хобгоблинов далеко на севере. Экспедиция заняла девять месяцев. Когда он вернулся, Марин и Алвит уже были женаты. После незначительного промедления Раветч переключил своё внимание на одну из сестёр Марин.

— А что случилось с Самплером? — спросила Китиара.

— О, он всё ещё с нами, — весело ответил Патрик. — Всё ещё друг моей матери, но и друг моего отца. Говорят, что вскоре после того, как он предсказал судьбу Раветчу, в его кошельке завелось необычно большое количество золотых монет, но он, конечно, всё быстро спустил. Сейчас он живёт, как и всякий кендер и время от времени всё ещё предсказывает судьбу. Он — настоящий герой, достаточно хорошо известный в Гвиннеде.

Китиара и Ла Кава с облегчением рассмеялись. Затем капитан потянулся и встал, показывая, что пришло время заканчивать вечер. Он пожелал им спокойной ночи и наклонился, чтобы поцеловать тыльную сторону руки Китиары. Кит неожиданно вспыхнула. От чего? От удовольствия? От замешательства?

Она подала руку Патрику и они оставили каюту. Никто из них не хотел так быстро заканчивать этот вечер. Они поднялись на палубу и пристально глядели в черную воду, покрытую свечением, мерцающую в лунном свете. Ночь была безмятежной и тихой, единственные звуки издавал нос судна, буравящий волны. Патрик отпустил руку Китиары и пошел прочь, сцепив руки за спиной. Кит потеряла бы его из виду, если бы не меч Бека, сверкающий в лунных лучах.

Волна разочарования пробежала по Китиаре. Что случилось с Патриком, почему он стал таким угрюмым? Кит чувствовала, что её любовный пыл утих. И именно тогда она отвергла роль, которую пыталась играть, роль невесты Патрика. Прямо сейчас и здесь она поняла, что её судьба отнюдь не в этом.

Патрик повернулся и подошел обратно к ней.

— Я пошел спать. — тихо сказал он. — Что-то я устал.

Его голос действительно казался надломленным и утомлённым. Никакого признака прежнего хорошего настроения не осталось.

Китиара жестом дала ему понять, чтобы он шел без неё. Она хотела ещё немного побыть на палубе.

Только несколько минут спустя, Кит услышала какой-то звук и поняла, что на палубе находился кто-то ещё. Вглядевшись вперёд, она увидела эльфа, которого раннее видела в пассажирской каюте. Он стоял на баке, опершись спиной на мачту и смотрел на неё. Даже с такого расстояния Кит почувствовала, что он наблюдал за нею и Патриком и что в его глазах скрывается какая-то угроза.

**

На следующее утро Стратко сообщил Ла Кава и Китиаре, что Патрик слёг с дизентерией. В течении двух дней он оставался в своей каюте, не видя никого, кроме своего преданного слуги. Из-за этого и из-за того, что общение со Стратко было затруднительным, Кит мало знала о состоянии здоровья Патрика. На третий день он появился на палубе на утренней прогулке, побледневший и подавленный, но в остальном вроде был вполне здоровый.

И всё же оба они знали, что их чувства друг к другу изменились. Кит решила поговорить с Патриком о том, что она может вернуться в Абанасинию сразу по приезду в Гвиннед, но молодой господин уклонился от разговора. Он стал ужинать только в своей каюте, один, в обществе Стратко. Когда же они случайно встречались на палубе, глаза Патрика избегали глаз Кит.

В то же самое время погода изменилась. Облака повисли в небе, как серые камни и потянулись бессолнечные дни. И всё же температура была по-прежнему высокой. Очевидно было, что им угрожает большой шторм, но его признаки всегда висели на горизонте, не приближаясь.

Так как Патрик отвратился от неё, Кит проводила большую часть времени или одна, или с Лури и другими матросами. Она наслаждалась их грубыми состязаниями и принимала вызовы в метании ножей или подъёме на скорость к вершинам мачт. Хотя она была более мелкой, чем мужчины, ей удалось доказать им, что они могут держаться с ней как с равной, часто побивая Лури или остальных признанных матросских чемпионов. Иногда во время этих игр она чувствовала на себе взгляд Ла Кава. Кит ощущала, что он понял то, что произошло между нею и Патриком и понял это лучше, чем она сама. Но он ничего ей об этом не говорил.

Развалившись на палубе в те дни, когда работы не было и игры заканчивались, Китиара часто думала, куда ей податься после окончания плавания. Помня предсказание Рейста, она предполагала, что вернётся в Утеху. Ей было интересно знать, что происходит сейчас с её братьями. Они были настолько молоды — Рейстлин такой уязвимый, а Карамон такой глупый. И всё же она знала, что они, при необходимости, прекрасно смогут о себе позаботиться. Ведь она приложила все усилия, чтобы так и было. Так пусть боги помогут им. Она вернётся когда-нибудь, но не сразу же.

В глубине души Китиара хотела продолжить путешествовать и возобновить поиски её отца. Но прошли годы с тех пор, когда она получала любое, хотя бы неопределённое указание его местонахождения — где-то на севере. И где же ей начать поиски?

Однажды поздним вечером, неспособная заснуть, Китиара наткнулась на Ла Кава и Лури, стоящих вместе на палубе. Увидев их, она приободрилась. Ей давно хотелось побеседовать с загадочным капитаном наедине. У неё была одна тема, которую она хотела бы прояснить.

Так что она направилась прямо к ним. Ла Кава попытался отойти, но Кит заступила ему дорогу. Слабая улыбка заиграла на губах капитана. Он кивнул Лури, который тут же отошел от них, но остался на палубе, лениво глядя на море. А капитан отодвинулся от Кит и встал в расслабленной позе, давая ей понять, что он весь во внимании.

— Что у тебя на уме, мисс Китиара? — спросил Ла Кава тем изысканным, но слегка ироничным тоном, которым всегда обращался к ней.

— Капитан, — прямо ответила она. — В тот день, когда мы встретились..

— Да? — Ла Кава поднял бровь.

— У меня появилось отчётливое впечатление, что вы слышали о моём отце, Грегоре Ут-Матаре.

— Я сказал иначе.

— Вы сказали иначе, но, как я уже сказала, у меня появилось отчетливое впечатление.

Её подбородок был решительно выдвинут, глаза сверкали. Да, чем больше она думала об этом, тем больше чувствовала, что Ла Кава что-то знает о её отце. На его лице тогда что-то промелькнуло, но, возможно, он не хотел говорить об этом при Патрике.

Ла Кава запустил руку в карман и вытащил трубку. Из другого кармана он вынул мешочек с табаком и ловко забил им трубку. Убрав мешочек, он вытащил камешек и кремень, а затем резко ударил их друг о друга. Во вспышке света Кит увидела то, что было скрыто под учтивой маской Ла Кавы — свирепая личность, обузданная возрастом и мудростью.

Ла Кава повернулся и прислонился к перилам, дым курился из его трубки. Он тоже смотрел на море — так же как и Лури, стоящий поодаль всего в нескольких шагах. Моряки часто находят облегчение или вдохновение, прислонившись к перилам судна и уставившись на море.

Китиара восприняла это как приглашение. Она подошла поближе к Ла Каве и тоже опёрлась о поручни. Только она смотрела на капитана, а не на море.

— У меня было отчётливое впечатление, — в третий раз повторила она.

— Ты очень настойчива, Китиара, — сказал Ла Кава, слегка повернув голову, чтобы посмотреть на неё. Его тон смягчился и уже не был столь формально вежлив. — Очень упряма. Ты хочешь получить что-то от жизни, но понятия не имеешь, что тебе на самом деле нужно. Упорство — качество, которым я восхищаюсь, но, думаю, важно знать также то, что ты хочешь от жизни.

— Мой отец..

— Забудь о своём отце на минуту, девочка, — немного резко прервал Ла Кава. — Чего именно ты хочешь? Что хочешь ты?

— Что ты имеешь в виду? — озадаченно спросила Китиара.

— Ты не собираешься выходить замуж за Патрика, — сказал Ла Кава слегка презрительным тоном, — Ты слишком умна и сильна для этого парня. Он никогда не сможет приручить тебя. Я мог бы это сделать, но я слишком стар, чтобы быть интересным и слишком умён, чтобы вообще пробовать. Я живу в мире, имею небольшое судно и табак. Мне не надо большего. Мои приключения закончились. Но как насчёт тебя, Китиара? Что ты ищешь?

Теперь настала очередь Китиары посмотреть вдаль. Она знала, что дальше по палубе Лури прислушивается к их разговору. Ей нравился Лури. Но несмотря на это, она залилась краской от смущения, потому что слова Ла Кавы проникли ей прямо в сердце. После долгого молчания она тихо проговорила:

— Я не знаю.

Ла Кава ничего не ответил и снова опустилась тишина.

— Я хочу быть… признанной. Я хочу быть кем-то большим, чем простая девчонка из Утехи. Я хочу путешествовать, принимать участия в событиях и в важных сражениях. Я хочу быть… кем-то. Нет, не так. Я хочу быть мной, Китиарой Ут-Матар и стать богатой и могущественной. Богатой и могущественной.

Ла Кава затянулся посильнее.

— У тебя есть все шансы, — ровным тоном сказал он.

— Теперь о моём отце, — упрямо сказала Кит.

Ла Кава глубоко вздохнул и повернулся к ней так, чтобы она смогла смотреть ему прямо в глаза.

— О твоём отце, — повторил он, — Твой отец известен в некоторых частях Кринна и совсем неизвестен в других.

Кит ждала продолжения и, казалось, он возобновил речь с некоторым усилием.

— Я никогда не встречался с ним, не видел его и не знаю никого, кто бы был с ним знаком. Но я был всюду, где может ходить судно и я слышал о Грегоре Ут-Матаре, его деяниях и… — здесь он сделал паузу, — о его судьбе.

Китиара затаила дыхание.

— Ну?

— Это не слишком счастливая история и я не люблю пересказывать сплетни и слухи. Так что она вполне может быть простой выдумкой.

— Всё равно расскажи мне. — настояла Кит.

Сделав ещё один глубокий вздох, капитан судна снова повернулся к морю.

— Там дальше, на севере, есть область под названием Витсетт, в которой почти столетие тянутся бесконечные войны. Некоторые утверждают, что это гражданская война, а другие что это кровная месть между двумя конкурирующими семьями, которые обе достаточно богаты и привилегированны, чтобы перенести большие потери. Твой отец, Грегор Ут-Матар имеет репутацию превосходного тактика и некоторое время назад он собрал под своим командованием наёмную группу из тысячи налётчиков, совершенно беспощадных по натуре.

— Продолжай.

— Говорят, что твой отец пришел вместе со своей армией в Витсетт и предложил свои услуги любой из двух конкурирующих семей. И на самом деле, наёмники продались лицу, предложившему самую высокую цену. Я ничего не знаю об этих семьях, но история говорит, что один из лордов преднамеренно перебивал цену, чтобы Грегор и его парни присягли его давнему заклятому врагу. А затем этот лорд заключил секретный договор с маленькой группкой внутри армии Грегора, предложив им заплатить вдвое больше, чтобы они обвели вокруг пальца своего лидера.

— Предательство! — воскликнула Китиара.

— Да, предательство от людей, которым он верил, — сказал Ла Кава, — Но его бизнес и основывается на деньгах, а не на преданности. Конечно, я повторяю, что это только то, что мне рассказывали. Сам я не могу ручаться за правдивость истории. Ты ведь слышала в своих странствиях много историй и все эти истории главным образом..

— Что случилось? — перебила Китиара, — Что случилось с моим отцом?

— Судя по тому, что я слышал, — более тихим голосом продолжил Ла Кава, — Грегор сдержал свой слово, окружил армию врага и легко победил, выполнив то, за что ему заплатили. Армия его клиента пошла принимать сдачу, а он был ослеплён самодовольством. По оговоренному сигналу предатели среди наёмников Грегора атаковали главного клиента, убили его и его генералов, так же как и..

— Ну? — потребовала Китиара.

— Ты же, как и Грегора вместе с его немногочисленными преданными сторонниками.

Китиара едва могла дышать. Её горло сжалось и слезы хлынули из глаз, но она не позволила себе заплакать. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за перила. Она ничего не могла видеть, ничего не чувствовала. Все её мысли были только о Грегоре. Её отец. Мёртв. Преданный.

— Предатели, — выплюнула она. — Предатели.

— Да, — печально сказал Ла Кава. — Если это правда.

— Тогда именно туда я и пойду! — закричала Кит, — Я пойду в Витсетт.

— Если должна, то иди, — сказал Ла Кава, — Но, как говорит история, которую я слышал, предатели поделили свою добычу и разделились, рассеявшись по всему Крину. Даже двоих из них нельзя встретить вместе. Никто не слышал о них с тех пор..

— Я найду их, — настойчиво проговорила Китиара задыхающимся голосом, — Я выслежу каждого пса по отдельности, даже если на это уйдёт вся моя жизнь.

— Если должна, то иди, — безропотно ответил Ла Кава. Он повернулся, чтобы уйти, тепло прикоснувшись к плечу Китиары, — Если должна, то иди.

Кит больше не обращала на него внимания. Когда, мгновение спустя, она подняла голову, Ла Кава ушел, а Лури продолжал стоять, склонив как обычно голову. На его птичьем лице ясно выражалось сочувствие. Китиара долго не могла произнести ни слова, только молча стояла рядом с ним. Внутри у неё всё кипело. Несмотря на её разъярённую браваду, она ощущала себя теперь ещё больше сбитой с толку, чем когда-либо, так как теперь она знала, куда должна пойти и что сделать. Её отец мёртв. Преданный.

Наконец Лури нарушил тишину.

— Хочу сказать тебе что-то, — беспечно сказал он.

— Что?

Помощник капитана прислонился к рельсам, наблюдая за её реакцией.

— Насчёт Патрика.

— А что насчёт Патрика? — её тон был почти что сердитым.

— Другие, — сказал он, — Другие леди, на которых он собирался жениться. Он тоже вёз их на корабле.

— Что за другие? — теперь она внимательно смотрела на Лури.

— О, две или три других женщины. Предыдущие, я имею в виду. — сказал Лури, — Около одной в год. Мы приплываем. Он выходит и идет. Странствует. Стратко идёт с ним. Не я. Я жду с капитаном. Проходит время. Он возвращается. Всегда с новой леди, на которой он собирается жениться. Только он никогда не женится.

— Не женится? Почему? А что с ними случается?

— Ничего. Позже мы отсылаем их обратно.

— Позже? — Китиара была вынуждена сжать зубы, чтобы не закричать от бешенства. Что он пытается сказать? Лури хорошо говорил, но его речь была невыносима.

— Патрик становится, — продолжал Лури. — Гораздо больше счастливым. Новая девушка. Всё хорошо. Но… когда мы приближаемся, он начинает нервничать. Смущается. Напрягается. Передумывает. Невеста не такая уж прекрасная. Возможно, он в конце концов не хочет жениться. Не так быстро.

— Он теряет уверенность, — пробормотала Китиара, начиная понимать, — Он на самом деле не хочет жениться.

— Не совсем так, — ответил Лури, — Он волнуется о своей матери, об отце. Особенно о матери. Большая важная леди. Очень капризная. Смотрит на всех сверху вниз. Никто не может быть достаточно хорош для Патрика. Все допускали слишком много ошибок. Патрик боится пойти против леди Марин.

Китиара молчала, борясь с бешенством, поглощая эти новые сведения. Если Лури хотел отвлечь Китиару от мыслей об отце, то у него получилось. По крайней мере в настоящий момент Грегор Ут-Матар был изгнан из её мыслей, заменившись Патриком. Возможно, она никогда по-настоящему не хотела выйти замуж за этого идиота, но он, должно быть, большой храбрец, если решил водить её за нос.

— Чем ближе к дому, — утешительно добавил Лури, — тем сильнее он решает. Не жениться на этот раз. Подождать до следующей поездки. Найти новую леди. Лучшую леди. Маме понравится.

Китиара разъяренно выпятила подбородок.

— Он пожалеет, что так обошелся со мной! — горячо объявила она, проносясь мимо удивлённого помощника капитана и достигая своей каюты.

Лури открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Кит уже исчезла под палубой. Лури остался один на палубе, оставшись с черным небом, блестящими звёздами и обширным, мутным океаном. Помощник капитана почувствовал неудобство от ощущения, что беседа закончилась плохо и он сказал что-то, что оскорбило Китиару. Что бы это могло быть? Он только помог ей, сообщив ей правду.

**

Крутясь на постели после полуночи, Китиара не могла заснуть. Всё, о чём она могла думать, это то, что Лури сказал ей. Её ум был переполнен сценариями, которые помогут ей преподать Патрику урок.

Шторм, угрожавший им в течении многих дней, накатил в самый тёмный час ночи. Грохот грома и ярость молнии предварили проливной дождь. Молния осветила небо полосатыми вспышками и бросила жуткие тени в каюту. Ветер раскачивал судно, волны обрушивались на бак.

На корабле стало шумно, так как матросы помчались снимать паруса и делать всё, что могли, чтобы удержать судно на курсе. У Китиары не было никакого настроения встать и помочь им. Лёжа в своей маленькой кровати, она слушала скрип и стоны судна под ветром и волнами.

Внезапно она села на кровати. Из-за двери послышался звук, какое-то царапанье и приглушенный удар, которые явно не были частью симфонии шторма.

Вставая, она обернулась одеялом, подкралась к двери и чуть-чуть приоткрыла её. В проёме показалось лицо Стратко, он как будто навалился на дверь. Он пытался что-то сказать, но Кит только видела, что он намного хуже передаёт то, что пытается сказать. Когда она открыла дверь пошире, он упал в каюту, как пьяный. Она повернулась, чтобы всё высказать этому жирному остолопу, который всё это время участвовал в уловках Патрика.

Было странно, что Стратко резко упал на кровать, как будто что-то ища. Она схватила его за плечо и жестко повернула к себе.

— Что, чёрт возьми… — начала она и запнулась на полуслове. Стратко упал на пол и взглянул на её лицо, меняющее выражение с гнева на шок. Кит быстро склонилась и подсунула ему руку под шею.

Бедный Стратко мгновение смотрел на неё и его губы шевелились. Но из его рта вышли не слова, а темно-красный кровавый пузырь. Кит посмотрела внимательнее и поняла, что его горло было аккуратно перерезано от уха до уха. Тем временем глаза Стратко затрепетали и закрылись.

Испугавшись, Кит положила его голову на пол, встала и стремительно оделась. Глазами поискала какое-нибудь оружие. Единственное, что она нашла — один из ножей, с которым она тренировалась на палубе. Стратко был безоружен. Очевидно, его застали врасплох, так как он всё ещё был одет в ночную рубашку.

Кит снова приоткрыла дверь и осторожно всмотрелась в коридор. С палубы слышались громкие вопли матросов, изо всех сил пытающихся спасти судно. В коридоре же не было никого, никакого шума или человека. В этой части корабля были всего три каюты — вначале каюта Кит, затем капитана, затем Патрика. Кит продвинулась вдоль стены и приблизилась к апартаментам Ла Кава. Дверь была закрыта, но Кит пинком открыла её и ворвалась внутрь, выставив нож. Осматривая комнату, Кит поняла, что её рука дрожит и ей нужно постараться успокоить нервы. Ничего. Никого. Ла Кава очевидно был на палубе, работая, чтобы провести судно через шторм.

Внезапно раздавшийся грохот заставил её подпрыгнуть, но это был всего лишь громкий раскат грома. Шторм всё ещё продолжался.

Выйдя обратно в коридор, Кит медленно пробиралась к каюте Патрика, страшась того, что могло бы скрываться там. Присев, она заглянула за угол и увидела, что его дверь немного приоткрыта. Одной рукой Кит открыла дверь и подождала реакции. Снова, ничего.

Присев ещё ниже, почти что на четвереньках, Китиара подкралась к двери и через порог, готовая вскочить или откатиться при нападении. Не увидев никого, она встала. Именно в этот момент она заметила на кровати очертания тела, покрытого окровавленным одеялом. Ещё прежде, чем стянуть одеяло с головы тела, Китиара знала, что это Патрик. Он лежал в кровавой луже, которая продолжала растекаться от раны в груди. Было ясно, что его, как и Стратко, застали врасплох и нанесли удар во время сна.

Чувства Китиары обострились и она снова вышла за дверь, чтобы рассмотреть коридор. Как и прежде, она ничего не увидела и не услышала. Закрывая дверь, она ещё раз оглядела комнату Патрика. Не было никаких признаков борьбы, никаких зацепок относительно того, кто мог бы убить Патрика и Стратко.

Кит видела, что огромный дорожный сундук Патрика был всё ещё здесь, а так же всё его имущество, которое так или иначе могло бы соблазнить вора. На мгновение она присела на край кровати, ошеломлённая и запутавшаяся. Зачем кому-то прокрадываться сюда и убивать этих двоих? Какова этому может быть причина, если не грабёж?

Её взгляд упал на лицо Патрика, мертвенно бледное после смерти, но в остальном целое и невредимое. Вероятно, он умер, так и не пробудившись. Кит почувствовала только мимолётный приступ жалости к нему.

На мгновение Китиара вспомнила о другом молодом господине, который умер несколько лет назад, так и не начав толком жить. Она никогда не встречалась с Беком Гватми, но, возможно, он не слишком отличался от Патрика из Гвинедда.

Кит решительно встала и оглянулась. Смерть Патрика означала только одно — ей нужно покинуть судно как можно скорее. После её реакции на слова Лури, её будут подозревать в этих убийствах. А у Кит не было никакого желания проверять пределы милосердия Ла Кавы.

Она быстро обшарила карманы богатой одежды Патрика, ища документы, которые ей смогут пригодиться. Все, что её удалось найти, она засунула в рубашку. Затем она взяла кое-что из одежды Патрика и сложила её в походный мешок среднего размера. Она попыталась вскрыть замок походного сундука при помощи ножа, но тщетно. К счастью, ей удалось найти в каблуке одного из запасных ботинок Патрика небольшой мешочек с драгоценными камнями. Их тоже она сложила в сумку и привязала её на плечи.

Упав на колени, Кит нашла меч Бека под кроватью, спрятанный между доской и стеной. Удостоверившись, что он хорошо обёрнут, она привязала его к спине.

Наконец Кит подошла туда, где лежал Патрик, сняла с себя ожерелье, которое всё ещё носила и положила его на тело. Честный обмен, подумала она. И, кроме того, ей не хотелось иметь что-то, что напоминало бы о Патрике или его матери.

Выскользнув в пустынный коридор, Китиара послушала продолжающийся хаос на палубе и поняла, что настало время действовать, пока шторм всё ещё на пике, а люди заняты. Кит глубоко вздохнула и поднялась по лестнице, стараясь быть незаметной насколько возможно. Матросы мчались взад и вперёд, связывая верёвки и крича друг другу приказы. Судно яростно качнулось и Кит несколько раз падала на палубу прежде чем ей удалось восстановить равновесие.

Прогремел гром и молния расколола небо. Её свет на краткое время осветил Ла Каву, стоящего у руля. Капитан выкрикивал приказы группе своих промокших матросов. Кит была права, предположив, что никто не заметит её посреди такой суматохи.

Часто спотыкаясь, Китиара пробралась к носу корабля. Береговая линия виднелась, самое большее, в десяти милях и Кит думала, что у неё есть хорошие шансы доплыть до неё, даже в шторм.

Посмотрев на небо, она поняла, что тучи рассеиваются. Худшее было позади.

Сняв ботинки, Кит прикрепила их к походному мешку, затем удостоверилась, что всё остальное так же крепко привязано к её телу. Она перелезла через перила и, не оглядываясь, спрыгнула. Холодные бурные волны поразили её с силой крепкого камня, почти что лишив её сознания. Но не дав своему мозгу отключиться, Кит вскоре плыла пятнышком в воде, медленно, но неуклонно отдаляясь от судна.

— Человек за бортом! — было последним, что она услышала.