Ибога

В тропических лесах Западной Африки живет загадочное племя фангов. Считается, что свою религию «бвити» они заимствовали от еще более загадочного племени пигмеев во время своих миграций по Африканскому континенту. Так как ни у фангов, ни у пигмеев нет родственного нашему летоисчисления, хронологию религии «бвити» проследить невозможно. Ясно только, что ее начало теряется в седой древности тысячелетий.

В основе этой религии лежит культ кустарника ибоги. Массовые трансы, в которые впадает племя под воздействием выжимки из корней ибоги, являются главным религиозным действом. По «рецепту» фангов надо съесть «много граммов коры» кустарника, для того чтобы «голова открылась и духи вошли в нее». Куст ибоги в тропическом лесу встречается крайне редко, поэтому фанги выращивают его искусственно.

Интересно, что, по мнению антропологов, растение ибога послужило главной причиной того, что фанги сохранились и до наших дней как отдельное племя, имеющее независимую религию и культуру. Туземцы просто не принимали истин, не подтверждаемых духами, с которыми в процессе ритуального приема растения они общались. Тем самым они практически не были подвержены влиянию ни других племен, ни современной цивилизации.

Возможно, не стоило бы вовсе говорить об ибоге, если бы она не стала первым галлюциногеном, с которым познакомилась Европа. В середине XIX века появились первые торговые контакты между континентом и Западной Африкой. На всемирной парижской выставке 1867 года публике был представлен как сам кустарник, так и тонизирующее лекарство ламбарен, которое рекомендовалось в качестве панацеи от всех болезней: от бессонницы до сифилиса.

Главная надежда возлагалась на «ламбарен» как на афродизиак (то есть средство, усиливающее сексуальную потенцию у мужчин и женщин). Реклама тех лет подавала его как лекарство для лечения импотенции.

В 1901 году из корня кустарника был выделен алкалоид (алкалоиды — активные химические соединения, выделенные из растений), который назвали ибогаином.

Тогда же появились сообщения об «отравляющей» способности этого алкалоида. При больших дозах ибогаина пациент начинал видеть «тени» и образы ярких, цветных объектов. Видения не отличались от реальности, вызывая у пациентов панику.

Вполне вероятно, на подобные ощущения накладывались модные в начале века спиритические настроения. Характерна фраза одного из пациентоз, принимавших ламбарен:

«Я не хочу быть импотентом, но и медиумом я становиться не собираюсь…»

Во всяком случае, и в Европе, и в Америке к 1910 году ибогаин был запрещен. Дальнейшие его исследования прервались; до сегодняшнего дня его психоактивные свойства до конца не изучены.

Очевидно, европейское сознание в лице законодателей испугалось галлюцинаций, вызываемых корой ибоги. Причем испугалось настолько, что растение не стали даже изучать.

Аяхуаска, вирола и ДМТ

Индейцы Южной Америки словами «аяхуаска», «аявазка» или «хаапи» называют известный им с незапамятных времен галлюциногенный напиток.

Первое сообщение о его существовании принесли в Европу ботаники Р. Спрус и А.Р. Уоллес, которые в 1850 году исследовали флору Амазонки.

С языка индейских племен слова эти переводятся как «вино душ» или «вино мертвых». Относится это и к растениям — лианам Banisteriopsis caapi и Banisteriopsis inebrians, являющимся основным компонентом шаманского напитка.

Сколько веков их галлюциногенные свойства известны аборигенам, не знает никто.

Местных лекарей-шаманов называют «аяхуаскерос», то есть люди, изготавливающие аяхуаску и врачующие с ее помощью.

Европейские путешественники по Амазонке (у нас известен Гарри Райт и его книга «Свидетель колдовства») рассказывают, что действие хаапи продолжается около 6 часов, вызывая чрезвычайно богатую мозаику зрительных галлюцинаций, преимущественно естественного, «природного» характера:

«Я как будто превратилась в растение. Вокруг меня в каком-то невообразимом сексуальном танце, медленно, но в завораживающем ритме, плыли ветви — руки, листья — лица и лианы — тела. Я чувствовала себя такой же мерно колеблющейся живой лианой, и мне хотелось двигаться в этом удивительном танце. Одновременно с удовольствием в глубине души таился страх. Это был не мой танец. Это был танец людей и растений, думающих совершенно не так, как я…»

Допкин де Риос

Галлюцинации, возникающие под воздействием напитка, легко, с помощью собственного голоса, управляются самим грезящим. Культура индейцев кечуа основана на «икарос» — магических песнях. Они служат шаманам для звукового управления галлюцинациями.

Во время лечебных сеансов и пациент, и целитель поют. Содержание и звуковая сторона песни предназначены для направления целительной энергии в различные части тела и души пациента.

Индейцы утверждают, что во время такого сеанса пациент и шаман испытывают одни и те же галлюцинации. По сути, сеанс описывается этнографами как телепатический.

К сожалению, эксперименты европейских исследователей не смогли ни доказать, ни опровергнуть существование телепатии во время коллективных приемов галлюциногенного напитка.

Ткани лиан богаты алколоидами бета-карболинового ряда. Самым важным бета-карболином в составе лозы является гармин. Однако гармин не вызывает галлюцинаций, если только не употреблять его в дозах близких к смертельным.

Считается, что в напиток индейцы добавляют кору различных видов деревьев семейства вирола. Однако это всего лишь догадки этнографов.

Дело в том, что деревья вирола, содержащие мощный алкалоид — галлюциноген ДМТ (диметилтриптамин), произрастают в других районах Южной Америки. Шаманы Бразилии, Колумбии и Венесуэлы для эффекта галлюциногенных переживаний используют порошок коры, смолу и сок этих родственников мускатного ореха.

Нередко порошок виролы используется в погребальных ритуалах, причем его съедают вместе с костями умерших. Цель — проводы души умершего в загробный мир.

Интересно, что гармин никогда не был запрещен в Европе, так как наша культура никогда не использовала его галлюциногенные свойства. Зато это открытое шаманами древней Амазонки соединение стало предшественником современных антидепрессантов (ингибиторов моноаминоксидазы).

Этого нельзя сказать об алкалоиде виролы — диметилтриптамине, или ДМТ. В 1956 году чешский химик Стивен Жера, исследуя порошок виролы (попутно он обнаружил, что некоторое количество этого вещества содержат в себе и бобовые растения), синтезировал алкалоид ДМТ, который и по сей день остается одним из самых сильных среди известных галлюциногенов.

По структуре ДМТ близкий родственник серотонина — одного из основных метаболитов нервной клетки. ДМТ при попадании в организм на очень непродолжительный срок вытесняет серотонин из химических реакций и встает на его место в рецепторах нервных окончаний.

Исследования ДМТ в условиях нормального обмена веществ в нервной системе показали, что он играет активную роль в процессах воображения и образного мышления вообще.

По всей видимости, процесс временной (ДМТ, независимо от способа введения, действует не более 15 минут) подмены естественных процессов воображения психоактивным веществом и является основой действия ДМТ на человеческую психику.

Знаменитый теоретик психоделического образа жизни и страстный поборник ДМТ Т. Маккена так описывал свои ощущения от его приема:

«Переживание, захватывающее все существо, проскальзывающее под покров экстаза ДМТ, ощущается как проникновение через какую-то мембрану. Ум и «я» буквально разворачиваются перед глазами. Такое ощущение, будто обновился, хотя и не изменился, как будто был сделан из золота и просто перековался в новую форму в горниле своего рождения. Дыхание нормальное, сердцебиение ровное, ум ясный и наблюдательный. Но что это за мир? Что воспринимают чувства?

Под влиянием ДМТ мир становится лабиринтом, дворцом, каким-то более чем возможным марсианским сокровищем, наполненным мотивами, затопляющими изумленный ум невыразимым восторгом. Цвет и ощущение раскрывающей реальность тайны буквально пронизывают все переживание. Есть ощущение иных времен, а также собственного детства, чуда, чуда и еще раз чуда. Это аудиенция у чужестранца-нунция. В глубине этого переживания — в конце человеческой истории — сторожевые врата, которые открываются под ревущим вихрем невыразимой межзвездной пустоты в Вечность.

Вечность, как прозорливо заметил Гераклит, это дитя, играющее цветными шарами.

Здесь находится много мини-сущностей — малышей, самопреобразующихся механических эльфов гиперпространства. Может, это дети, которым предназначено быть человеку отцами; впечатление вхождения в экологию душ, скрывающихся за порталами того, что мы наивно зовем смертью? Не знаю. Может, они — синестезийное воплощение нас как Иного или Иного как нас? А может, это эльфы, утраченные нами с угасанием магического света детства? Здесь — потрясение, которое едва ли можно выразить, богоявление за пределами наших самых диких грез. Здесь царствие того, что страннее всего, что мы можем предположить. Здесь тайна живая, невредимая, все еще столь же новая, как и тогда, когда наши предки переживали ее пятнадцать тысяч лет назад.

Триптаминовые сущности предлагают дар нового языка: они поют жемчужными голосами, которые рассыпаются цветными лепестками и разливаются в воздухе, как горячий металл, чтобы стать игрушками и такими подарками, какие, наверное, боги дарили своим детям. Ощущение эмоциональной связи потрясающее и жуткое. Раскрытые таинства реальны, и, если когда-нибудь их высказать целиком, они не оставят камня на камне в том малом мире, в котором мы стали так больны».

В отчетах Теренса Маккены стоит обратить внимание на ощущения от встреч с мини-сущностями, которых визионер сравнивает с эльфами.

В своей книге «Психоанализ и алхимия» Карл Густав Юнг рассказывает о «кабири» — алхимических детях, чье появление или присутствие является обязательным условием последних стадий на путях получения философского камня — главного алхимического делания.

«Кабири» для Юнга — один из магических архетипов-символов, присущих очень древним бессознательным воспоминаниям человечества.

ДМТ, по всей видимости, способен высвободить такие воспоминания, сделав их на какое-то время частью активного воображения.

Однако никто из тех, кто использовал ДМТ, не смог войти в контакт с сущностями, увиденными во время «трипа».

Индейцам Амазонки удается общаться со «светящимися сущностями». Кто же они для этих людей: духи природы? души собственных предков?

Ясно одно — они естественная часть картины мира древнего человека. Это знание составляет основу его миропонимания и жизнеустройства.

Для «визионера»-европейца «трип» с помощью ДМТ является зрелищем. Необыкновенным по силе ощущений, но все-таки зрелищем, чем-то вроде «внутреннего телевизора» с непривычной объемной передачей. «Кабири» не несут для него смыслового значения.

Почему?

Чем отличается эффект действия хаапи у индейца от действия ДМТ на нашего современника?

Можно ли в этом случае вообще говорить о наркотическом действии алкалоида? Может ли зрелище (телевизионное шоу, например) вызвать зависимость? С точки зрения взглядов, принятых сегодня в медицине, — нет, не может. Ни шоу, ни ДМТ не вызывают никаких значимых последствий для биологии мозга и физического тела человека.

В отличие от LSD для ДМТ не было обнаружено отрицательного воздействия на хромосомы и общетоксического действия на организм. Не было выявлено ни синдрома отмены, ни феномена роста толерантности, ни других характерных для наркотиков закономерностей (возможно, наука просто не успела до конца исследовать новое психоактивное вещество — страх и запрет «успели» раньше).

Исследования ДМТ были запрещены вместе с исследованиями LSD в 1965 году.

Следовательно, — и это можно утверждать, — европейская и американская культура снова «испугалась» тех состояний сознания, к которым приводил наркотик.

Большинство людей, использовавших ДМТ, утверждают, что продолжали эксперименты, потому что им было «безумно интересно» участвовать в «трипах».

Похоже, что культура испугалась именно этого интереса.

Почему?

Может ли интеллектуальный интерес, естественное стремление человека к познанию мира, перерасти в зависимость?

И если да, то как отличить болезненный интерес от той обычной заинтересованности, без которой немыслима человеческая жизнь?

Пейота и мескалин

В культуре индейцев Мексики кактусы играли особую роль. Древний герб страны ацтеков представлял собой орла, сидящего на кактусе. В их религиозных представлениях было множество богов-кактусов. Жрецы могли причислять кактусы к лику святых, то есть обожествлять их за особые заслуги. Колючки кактусов применялись в качестве жертвоприношения и как самое страшное наказание. Кактусы вешали на дверях и окнах домов для защиты от вампиров…

Совершенно особую роль в религиях ацтеков и всех индейцев Центральной Америки (насчитывающих, как минимум, 4–5 тысяч лет) играли кактусы, вызывавшие галлюцинации и измененные состояния сознания.

Одним из первых в 1577 году, во времена конкисты, их описал придворный врач испанского короля Фернандо Хернандес.

Самым известным из них стала пейота — маленький шарообразный кактус серовато-голубоватого цвета, который европейские кактусоводы называют лофофорой (Lophophora williamsii). Он не имеет колючек, вместо них покрыт мягкими пушистыми «хохолками». Его мякоть — с тошнотворным горьким вкусом, плохо переносима людьми, не привыкшими его употреблять.

Для индейцев этот кактус был особым божеством — богом Юкили, который пожертвовал собой ради людей. Он умалился и стал кактусом. Чтобы почувствовать связь с душой бога-кактуса, индейцы съедали кусок его «тела» — подсушенной мякоти.

В этот момент случалось чудо. Душа покидала бренный мир и сливалась с миром божественным.

Сбор пейоты и доставка ее из мексиканских степей выливались в особое торжество, особую религиозную церемонию. В октябре, во время цветения растений, когда в них содержится наибольшее количество активных веществ — алкалоидов, в степи уходили пейотерос — сборщики пейоты. Пейотерос были священнослужителями и круглый год, кроме времени сбора пейоты, ничем не занимались и жили в атмосфере всеобщего почитания. Для поиска пейоты их сознание должно было быть настроено определенным образом. Считалось, что пейота открывает себя не каждому. Неподготовленный человек не может увидеть пейоту, даже если она растет прямо перед его ногами. Пейота скрывает себя от профанов.

Пейотерос одевались в специальные одежды и вооружались ритуальными стрелами. После того как пейота была аккуратно срезана около корня, они должны были послать стрелы на все четыре стороны света, чтобы разрушить волшебство злых духов, не дающих человеку найти пейоту.

Вот рассказ одного из европейцев, который пытался собирать пейоту:

«…Часто я подолгу стоял на одном месте, пристально разглядывая окружающие камни и землю, но… ничего не видел. И вдруг — у меня словно глаза прояснились: там, где не видно было ничего, кроме камней, я вдруг замечал сразу несколько лофофор. Однажды я нашел таким образом штук тридцать сразу, но, когда я привел на это место своего товарища, он тоже ничего не увидел. Правда, он так и не «прозрел» до конца, даже когда я его просто нагибал над кактусом».

Между тем каждый мужчина многих племен Центральной Америки считал своим долгом хотя бы один раз в жизни превратиться в пейотерос — это был необходимый шаг на пути его духовного становления.

Возвращение пейотерос в деревню сопровождалось большим праздником. Их опрыскивали ароматной водой, стелили под ноги цветочные лепестки. Мужчины входили в огромный, служивший специально для ритуалов вигвам, давали знак женщинам, что они могут войти, и все ели пейоту, разрезав ее на 4 части. Ее ели сырой или добавляли в алкогольный напиток из сока агавы — пульке. Спровоцированное пейотой общение с духами предков продолжалось всю ночь.

Иезуиты и инквизиция пролили реки крови индейцев, чтобы уничтожить обычаи, связанные с пейотой, но кактус победил.

Как и в случае ибоги, ритуал с использованием пейоты служил опорой для национального самосознания использующих его племен.

Христианской церкви даже пришлось пойти на компромисс. В 1911 году в Оклахоме была открыта «национальная церковь Пейота». Прием пейоты в ней совершался в католическом храме и сопровождался христианскими песнопениями. Эта церковь имела неожиданно большой успех и собрала несколько тысяч прихожан из числа индейцев штатов Айова, Канзас, Небраска.

Но с начала 60-х годов в большинстве штатов США изданы законы, запрещающие хранение и употребление пейоты. Даже содержание этого кактуса в коллекциях кактусоводов преследуется в уголовном порядке.

В 1962 году выходящая в Лос-Анджелесе газета «Тайме» сообщила о судебном процессе над тремя индейцами племени навахо, задержанными полицией в момент употребления пейоты. Несмотря на защиту психиатров, фармакологов и антропологов, индейцы были осуждены на срок от 2 до 10 (!) лет тюремного заключения каждый.

Этот случай вызвал скандал в прессе и многолетние юридические споры. Индейцы были жителями США, и на них распространялся закон о свободе вероисповедания.

Газеты писали, что «на фоне разгуливания на свободе общеизвестных гангстеров выносить столь жестокий приговор кучке индейцев, отправляющих свой религиозный культ, является по меньшей мере издевательством над принципами свободы».

Только в 1990 (!) году Верховный суд США пришел к выводу, что, несмотря на закон о свободе веры, религиозные культы не имеют права использовать любые наркотические вещества во время своих богослужений. Подобные вещества подлежат изъятию, а лица, их использующие, — уголовному преследованию в обычном порядке.

Здесь снова, как и в случае с ибогой, чувствуется страх культуры по отношению к веществу, способному вызвать галлюцинации. Общественное сознание отторгает растение, не приемлет его даже в качестве части религиозного культа.

С чем же связан подобный страх и неприкрытая жесткость мер по отношению к индейцам?

В 1897 году немецкий фармацевт Льюис Левин привез с собой из путешествия по Центральной Америке несколько головок пейоты. Он первым начал исследование химических веществ, содержащихся в кактусе.

Первым европейцем, испытавшим на себе действие пейоты и описавшим его, стал американский врач и журналист Сайрас Митчел.

В том же 1897 году он писал:

«Картина, разворачивавшаяся в эти несколько волшебных часов, была такова, что я считаю бесполезной всякую попытку описать то, что видел. Невозможно найти язык, который передал бы всю красоту и великолепие: звезды… тонкие, текучие цветные нити… затем резкий порыв бесчисленных точек белого света пронесся по всему полю зрения, как будто незримые миллионы Млечных Путей рассыпались перед глазами искрящейся рекой… зигзагообразные ярчайшие линии… — все это проходило передо мной, прежде чем я мог обозначить что-либо. Затем впервые с появлявшимися разными тонами цвета стали ассоциироваться определенные объекты.

Прозрачное копье из серого камня выросло до огромной высоты и стало стройной, богато отделанной готической башней, очень сложного и четкого рисунка, со множеством легко одетых статуй, стоящих в проходах или на каменных опорах. Каждый выступающий угол, карниз и даже поверхность камней в местах их соединения были ступенчато покрыты или увешаны гроздьями чего-то, казавшегося мне огромными, драгоценными, но необработанными камнями, чем-то похожими на массу прозрачных плодов…

Я понял потом, что это были не просто видения, — все эти предметы что-то для меня значили. Они были священными предметами, частями неизвестного мне, но каким-то образом все-таки моего религиозного опыта».

В том же 1897 году соперник Левина по исследованию пейоты Артур Хевтер выделил и испытал на себе главный из психоактивных алкалоидов, содержащихся в кактусе. Этот алкалоид получил название мескалин.

Открытие Хевтера положило начало целой эпохе не прекращающихся до сегодняшнего дня психиатрических, психологических и культурных дискуссий вокруг галлюциногенов. Вот что писал по этому поводу Теренс Маккена:

«Мескалин привел фармацевтов-экспериментаторов еще к одному химическому агенту «искусственного рая», гораздо более мощному, чем конопля или опий. Описание опьянения мескалином не могло не привлечь внимание сюрреалистов и психологов, которые разделили очарованность образами, скрытыми в глубинах вновь обретенного бессознательного».

Немецкий врач Курт Берингер, друживший с Карлом Юнгом и Германом Гессе, в 1927 году опубликовал 400-страничный труд «Мескалиновое опьянение». В книге описывается около 300 экспериментов с приемом мескалина пациентами. Вот рассказ только одного из них:

«…Затем — снова темное помещение. Видения фантастической архитектуры — бесконечные переходы в стиле Мура, движущиеся, словно волны, перемежались с образами каких-то причудливых фигур. Так или иначе, в неиссякаемом многообразии чрезвычайно часто присутствовало изображение креста. Основные линии светились орнаментом, змейками сползая к краям или распускаясь язычками, но всегда прямолинейно. Вновь и вновь появлялись кристаллы, меняя форму, цвет и скорость возникновения перед моим взором. Затем изображения стали более устойчивыми, и мало-помалу возникли две огромные космические системы, разделенные какой-то чертой на верхнюю и нижнюю половину. Сияя собственным светом, они появились в безграничном пространстве. Внутри них показались новые лучи более ярких тонов, постепенно изменяясь, принимая форму удлиненных призм. Системы, приближаясь одна к другой, притягивались и отталкивались».

В той же книге Берингера содержится одно из немногих наблюдений о закономерностях течения мескалинового «трипа»:

«Нам представляется, что любую схему, которая детально определяла бы тип видений в соответствии с последовательными стадиями действия мескалина, следует рассматривать как крайне условную. Единственное, что типично в отношении последовательности, — это то, что за элементарными следуют видения более сложного характера».

Курт Берингер был врачом-психиатром. Для него переживания пациентов во время мескалинового «трипа» были не более чем галлюцинации. Он интерпретировал их как феномен, связанный с временным помешательством, то есть с патологией нервной деятельности, обусловленной приемом наркотика. Книга стала первой работой, посвященной описаниям галлюциногенов как «психомиметиков», то есть веществ, «моделирующих» подлинное сумасшествие.

Однако ровно через год после публикации «Мескалинового опьянения» в Англии появилась книга врача Генриха Клювера «Мескаль — божественное растение и его психологические эффекты». Книгу эту стоит считать первой работой, открывшей прямо противоположное, «психоделическое» направление в психиатрии. Автор понимал мескалиновые видения как возможный «ключ» к мистическим и религиозным переживаниям. Именно Клювер первым отнес подобные переживания к области духовного опыта человечества.

Вот пример его собственного описания:

«Облака — слева направо по всему оптическому полю. Хвост фазана (в центре поля) превращается в ярко-желтую звезду, звезда — в искры. Движущийся искрящийся винт, сотни винтов. Последовательность быстро вращающихся объектов приятных тонов. Вращающееся колесо (диаметром около 1 см) в центре серебристого участка. Внезапно в колесе — образ. Бога, как его представляют в старохристианских изображениях.

Спор двух взглядов на галлюциногены — Берингера и Клювера — как бы определит все последующие воззрения психиатров и фармакологов на проблематику и интерпретацию обусловленных алкалоидами визионерских переживаний.

Исследования мескалина были прерваны после его запрета в Европе в 1934 году.

До сих пор непонятно, вызывает ли мескалин зависимость и можно ли описывать его как наркотическое вещество в строгом смысле этого слова.

Чтобы разобраться в этом, как и в других загадках мескалина, рассмотрим один важный вопрос:

Есть ли разница между приемом кактуса лофофоры и употреблением выделенного из него активного алкалоида мескалина?

С комплексами ощущений, возникающими при употреблении мескалина, вы только что познакомились. Вот еще свидетельство уже нашего пациента по имени Николай:

«В поле моего зрения внезапно выросли тоненькие разноцветные стебельки или трубочки, у основания которых медленно вращались маленькие неправильные шары, очень похожие на сам кактус. Стебельки начали извиваться, переплетаться. Во время движения они издавали звуки, какие обычно издают толстые басовые гитарные струны, причем мелодия была невероятно знакома. Она будто напоминала что-то, из какого-то прошлого, давно забытого, но что я все время безуспешно пытался вспомнить. Корчащиеся трубки вдруг складываются в огромные буквы какого-то неизвестного мне языка. Фон между буквами постепенно заполняется нарастающей синей массой. Внутри нее — какие-то шары, живые и текучие. В их очертаниях мне смутно видятся портреты мамы, каких-то знакомых и вовсе не знакомых мне людей. Каждый раз, когда в очертаниях я угадываю лицо, возникает странное, скорее тягостное, чем приятное, ощущение: я люблю этого человека и отвечаю за него. Любовь легка И приятна. А ответственность звучит как басовая струна и грузом ложится на мою душу…

Трубки и лица медленно сливаются с синей массой, в ней я смутно вижу двух моих спутников-индейцев. В этот момент я переполняюсь чувством сострадания к ним, даже готов отдать жизнь за покой этих людей…»

Отметим, что чувства священной причастности, любви и ответственности появляются только в описаниях, связанных с пейотой, и совершенно отсутствуют в описаниях мескалиновых «трипов».

Рассказ нашего пациента 80-х годов и самый первый европейский отчет о переживаниях под влиянием пейоты — приведенное выше свидетельство Митчела — объединяют отношение грезящих к видениям. Оба чувствуют свою причастность к происходящему, для обоих «трип» — это участие в священном, сакральном действии.

По-видимому, описанные Николаем экстатические ощущения любви и ответственности и есть тот объединяющий племя психический механизм, с которым не могли совладать ни инквизиция, ни современные структуры правопорядка.

«Одним майским утром 1953 года я проглотил 4/10 грамма мескалина, растворенного в стакане воды, и уселся в ожидании результатов, — пишет ставший в 50-х годах одним из главных проповедников мескалина как «ключа» к религиозным переживаниям Олдос Хаксли. — Я принял свое лекарство в 11.00. Полтора часа спустя я сидел в своем кабинете, пристально глядя на небольшую стеклянную вазу. В вазе было всего три цветка — полностью раскрывшаяся роза «Красавица Португалии», пастельно-розовая, как внутренность некоторых морских раковин, с намеком на более насыщенный оттенок у основания каждого лепестка; крупная бордовая с кремовыми пятнами гвоздика и холодный геральдический бутон ириса, бледно-пурпурный на своем сломанном в дюйме от цветка стебле.

Предложенный случайностью, сделанный только на сегодня маленький букет нарушал все правила того, что традиционно называется вкусом.

Еще с утра за завтраком я был ошеломлен живым диссонансом происходящего в вазе. Но все это больше не имело никакого значения. Я уже не смотрел на странную и неожиданную компанию из трех цветков. Я увидел то, что увидел Адам в утро своего появления: чудо, момент за моментом голого существования.

«Приятно?» — спросил кто-то.

«Не приятно и не неприятно, — ответил я. — Это просто есть» (курсив мой. — А.Д.)…

…Слишком мало случаев было объективно описано, чтобы прийти к обтекаемому позитивистскому выводу: все упоминаемые случаи — следствие того, что мескалин уменьшает привычный для мозгов рацион сахара. Но, подытоживая свидетельства принявших мескалин в наблюдаемых условиях, можно прийти к следующим заключениям:

1. Способность вспоминать и вменяемо анализировать происходящее снижается незначительно или не изменяется вообще.

2. Визуальные впечатления неизмеримо интенсифицируются, при этом восстанавливаются некоторые особенности восприятия, присущие раннему детству, когда чувственность не была мгновенно и автоматически подчинена Концепции. Интерес к пространству снижен, а категория времени падает практически до нуля.

3. Интеллект остается в рабочем состоянии, а способность к восприятию улучшается и обостряется. Однако область того, что принято определять как воля, переживает глубокий поворот к худшему. Очевидно, что вещи, дела и т. д., возбуждавшие в обычное время желание бороться, действовать и страдать, — теперь, под воздействием мескалина, представляются глубоко и оглушающе неинтересными (выделено мной. — А.Д.). Ибо теперь к услугам гораздо более любопытное и интересное, на что можно потратить свое, сейчас не существующее, время.

4. Это «любопытное и интересное» может быть найдено в обоих мирах, внешнем и внутреннем, одновременно или в какой угодно последовательности. То, что оно лучше, — очевидно любому, кто вошел в мескалин со здоровой печенью и незамутненным рассудком…

…Мне бы хотелось добавить перед тем, как оставить эту увлекательную тему, что нет ни одной формы наблюдения, медитации, даже наиболее ограниченной, которая не имела бы своих этических последствий как для самого размышляющего, так и для окружающего его мира. По меньшей мере половина морализующей догматики негативна и в основном пытается предостеречь нас от производства всяческой пакости. Молитва Господня — около пятидесяти слов, и больше четверти из них — это просьба к Богу не вводить нас в искушение (выделено мной. — А.Д.). Однобокий размышлялец оставляет недоделанными массу вещей, которые он должен доделать; чтобы как-то компенсировать это, он не делает какое-то количество вещей, которые он не должен делать. Общая сумма зла, как заметил Паскаль, была бы значительно уменьшена, если бы только люди научились тихо сидеть в своих комнатах. У размышляльца и медитативца с очищенной воспринимающей оптикой нет необходимости тихо сидеть в своей комнате. Он может заниматься чем угодно, настолько удовлетворенный возможностью видеть и быть частью божественного порядка вещей, что ему никогда не придет ни в голову, ни в тело углубляться в то, что называют «грязными приспособлениями мира». Когда мы чувствуем себя единственными наследниками Вселенной, когда «море течет в наших венах и звезды — наши украшения», когда все вещи являются нам бесконечными и безоговорочно сакральными, какой у нас может быть мотив для личной зависти, для попыток удостоверить факт своего существования, для погони за властью, для поисков наиболее угрюмых и унылых форм чувственных удовольствий?..»

В этом фрагменте есть одна важная для дальнейшего изложения деталь. Слова молитвы с просьбой «не вводить нас во искушение» для Хаксли — пустой звук, досадное препятствие на пути собственного духовного поиска. Но ведь ощущение самого себя «единственным наследником Вселенной» с помощью мескалина и есть то самое искушение, от которого должна была защитить молитва.

Что такое вообще искушение?

Святой Григорий Нисский, разъясняя то, что в православии называется Господней молитвой, называет слово «искушение» одним из имен дьявола: «…одно из разумеемых его имен и есть это: искушение… Искушение не может коснуться души, если враг, подобно приманке, возложив на свою коварную уду (удочку. — А.Д.) прелести мира, не прострет их (не продемонстрирует. — А.Д.) пред очами видящих, чтобы возбудить в них вожделение». Похоже, что святой Григорий описывает… галлюцинацию, в которой дьявол показывает «прелести мира… очам видящих».

Возможно, именно результатом искушения является прекрасное равнодушие — которое описывает знаменитый английский писатель, принимавший галлюциногены с 1953 года и до самой своей смерти в 1963-м.

Ощущение своей полной непричастности миру и реальности — вот что возникает во время действия алкалоида.

Точнее говоря, внешние и внутренние «реальности» воспринимаются как равнозначно безразличные. Запомним это.

Такое неявное различие между растением и его алкалоидом, с которым мы уже сталкивались во время обсуждения ДМТ, можно объяснить по крайней мере двумя различными способами. Первый из них — химический.

Кактус — гораздо более сложное создание природы, чем его отдельный химический компонент. Из состава растения был выделен целый ряд других алкалоидов, влияющих на психику человека:

АНАЛОНИН — замедляет скорость реакций, снижает чувствительность к стрессу, успокаивает.

ПЕЙОТИН — мощное снотворное средство.

АНАЛОНИДИН — повышает скорость реагирования, повышает раздражительность и судорожную готовность.

ЛОФОФОРИН — вызывает депрессию, чувство усталости, подавленности, ощущение бессмысленности жизни…

Наверное, часть алкалоидов еще не открыта…

Появление зрительных галлюцинаций при приеме мескалина можно объяснить его специфическим воздействием на зрительный нерв.

Сложный, изменяющий не только восприятие, но и чувства, эффект пейоты, объединяющий индейцев перед угрозой их национального уничтожения, таким образом уже не объяснить.

Может быть, дело в том, что нельзя объяснить эффект целого эффектом части?

Второй способ понимания этого различия — чисто культуральный и не зависящий от химии.

Пейота — принадлежность традиционной культуры индейцев (так же как и ибога и аяхуаска — части или сердцевины оригинальных религиозных традиций).

Внутренние установки индейцев, собравшихся в вигваме для встречи с духами предков, и задачи экспериментаторов-европейцев, принимающих мескалин ради чистого любопытства, абсолютно различны.

Для индейца видения пейоты — неотъемлемая часть его реальности; для европейца же, как и в случае ДМТ, — своеобразный театр или экран, с которого любопытно наблюдать за разноцветными колесами и шариками.

Беладонна, ведьмы и «зомби»

Как известно, в Европе тропическая флора не произрастает. Однако на протяжении веков галлюциногенные свойства таких знаменитых растений, как беладонна, белена и мандрагора, использовались европейскими ведьмами и гадалками.

Новоявленные российские «колдуны» для целей приворота и т. п. добавляют подобные травы в различные эмульсии и настойки. Именно в результате подобных «пищевых добавок» в токсикологические отделения наших больниц попадают с тяжелым отравлением содержащимися в таких растениях алкалоидами.

Главные из них — атропин, скополамин и наличествующий в мухоморах мускарин (о свойствах мухомора — в следующей главе) — широко используются в медицине, в дозах, разумеется, очень далеких от галлюциногенных.

За тысячу лет до нашей эры растения, содержащие эти вещества, использовались во время знаменитых дельфийских таинств.

В приворотные снадобья средневековых знахарей непременно входил корень мандрагоры. Использование мандрагоры для колдовства и вызывания дьявола было одним из самых частых обвинений в эпоху «охоты на ведьм». Мандрагора же является единственным галлюциногенным растением, упоминающимся в Библии.

Вполне возможно, что описанные в средневековых инкунабулах картины ведьминского шабаша на Лысой горе есть продукт схожих друг с другом галлюцинаций под воздействием опьянения настоем традиционных европейских растений — дурмана вонючего и все тех же мандрагоры и беладонны.

В Средние века их считали носителями темного, женского начала мира, символами грешной женской власти.

Героиня романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» перед своим знаменитым ночным полетом получает баночку «ведьмовской мази», посредством: которой совершается метаморфоза: Маргарита на время оставляет человеческую природу и, преображаясь, становится ведьмой.

Судя по отчетам средневековой инквизиции, такая мазь действительно существовала. Известны и ее компоненты.

Во-первых, это яды типа вытяжки из ядовитого болотного аконита и перетертых частей крысиных или человеческих мертвых тел (содержащие трупный яд). Задачей ядов было временное «убийство» человеческой природы.

Вторым компонентом мази были вытяжки из галлюциногенных растений (все тех же мандрагоры и белены), легко всасывающиеся через кожу и доходящие до центральной нервной системы. Все те же мандрагора и белена входили в ее состав для выполнения главной задачи мази.

Они должны были распахнуть душу для воздействия иных сил, чужой души… Они должны были открыть душу новому ее хозяину — дьяволу.

Уже отмечалось, что галлюцинации, возникающие под влиянием психоделических растений и их алкалоидов, способны изменяться под воздействием психологической установки человека, принимающего наркотики. Видения могут выполнять роль «исполнителя» неосознанных желаний, как со стороны самого человека, так и той духовной традиции, которая его воспитала.

Иными словами, если человек «настроен» всем своим образом мыслей увидеть дьявола после применения мази, то, скорее всего, он его увидит.

Очень интересен тот факт, что описания ведьмами своих видений в разных частях Европы были необыкновенно похожи друг на друга. Пьер Реньяр — французский психиатр XIX века, написавший замечательную книгу о психических эпидемиях, — приводит следующее описание первой встречи ведьмы XVI века с дьяволом:

«…В один прекрасный вечер к ней является изящный и грациозный кавалер; он нередко входил через открытую дверь, но чаще появлялся внезапно, вырастая как бы извне. Он одет в белое платье, а на голове у него черная бархатная шапочка с красным пером (узнаете описание булгаковского Мастера? — А.Д.), или же на нем роскошный кафтан, осыпанный драгоценными каменьями, вроде тех, что носят вельможи. Незнакомец является или по собственной инициативе, или на зов, или же на заклинание своей будущей жертвы, исполненное ею с помощью колдовских снадобий.

Он предлагает ведьме обогатить ее и сделать ее могущественной; показывает ей богатство мира, находящееся внутри его шляпы или шапочки (показывает галлюцинацию, внутри галлюцинации — все как у Григория Нисского. — Л.Д.); но, чтобы удостоиться всех этих благ, ей придется отречься от Святого Крещения, от Бога и отдаться Сатане душой и телом».

Легендарный русский физиолог и психиатр В.Н. Бехтерев характеризовал ведовские видения следующим образом:

«Не ясно ли, что здесь дело идет о галлюцинациях такого рода, которые выливаются в определенную форму, благодаря представлениям, упрочившимся в сознании путем самовнушения или внушения, быть может, еще с детства, благодаря рассказам и передаче из уст в уста о возможности появления дьявола в роли соблазнителя» (курсив мой. — А.Д.).

Получается парадоксальная вещь — Реньяр и Бехтерев пишут о том, что содержание галлюцинаций определяют не волшебные растения, а… внушение окружающей среды, то есть то, что мы сегодня назвали бы «установкой» культурной традиции.

В 1954 году вышла в свет книга Джеральда Гарднера «Колдовство сегодня». Ее издание в Англии стало возможным после того, как в 1951 году британский парламент отменил принятые в 1735 (!) году законы против колдовства.

Книга вызвала в Старом Свете всплеск увлечений колдовством и старинными ведьмовскими рецептами. Общества и «кружки» ведьм стали таким же нормальным явлением Европы 60-х годов, как и общества поклонников «психоделии» и LSD на противоположной стороне земного шара.

Отечественный зритель, возможно, и не подозревает, что большинство современных голливудских фильмов, посвященных ведьмам и колдовству, — отзвук реальной европейской «эпидемии ведьм».

Благодаря книге Гарднера, мы можем привести перечень растений, входящих в состав ведьмовской «мази для полета». Предупреждаем читателя — названия растений сознательно немного изменены:

• Дурман болотный (смертельно опасный для тех, кто не знает рецептов извлечения из его токсинов галлюциногенных снадобий) вызывал собственно галлюцинацию полета и связанных с ним ощущений;

• Аконит вонючий, бывший в Древней Греции символом Гекаты — богини воздуха, нарушал ритм сердечных сокращений и провоцировал одышку, вызывая ощущение «воздушных подушек», характерных для взлета и приземления;

• Ягоды беладонны. При втирании в кожу полученного из них по особому рецепту экстракта появлялось возбуждение, сопровождающееся головокружением и ощущением измененности реального мира. Усиливалось ощущение полета и «раскрывалось сознание» для соответствующих внушений.

• Белый болиголов. Вызывает специфическую дереализацию, во время которой все окружающие предметы кажутся уменьшившимися в размерах. Появляется ощущение, что вещи находятся на далеком от наблюдателя расстоянии. Очень похоже на чувство парения высоко в воздухе.

• Крапчатая кувшинка. Приготовленный особым образом экстракт из этого растения вызывал специфическое ощущение кожного жжения, похожее на соприкосновение рецепторов кожи со стремительно проносящимся мимо воздухом.

• Лапчатка. Ее пятипальчатыми листьями обкладывали намазанные мазью участки тела, для того чтобы осуществить магическую связь пяти органов чувств человеческого тела. Галлюциногенными свойствами не обладает.

• Серый морозник {смертельно ядовит!). Вкупе с заклинаниями делал ведьму в полете «невидимой». Очевидно, особым образом приготовленный отвар способен вызвать отрицательные галлюцинации. На некоторое время теряется способность видеть собственные конечности — руки и ноги (помните — Маргарита, пролетая мимо ворот, должна была крикнуть — «Невидима! Невидима!»).

Отметим еще раз: все растения смертельно ядовиты!

Изготовление ведьмовской мази. Гравюра Г. Бальдунга. 1514. Приводится по книге Т. Маккены «Пища богов»

Мало было знать рецепты их приготовления — нужно было нанести на специальные, особо чувствительные участки кожи. Кроме того, экстракты растений требовали всяких-разных «магических» добавок, таких, как могильный прах, легкое осла и… жир некрещеных младенцев. Так что вряд ли кто-то соблазнится, на основе этой книжки, заняться подобной «ведьмовской практикой».

Однако «современные колдуны» упорно продолжают пользоваться галлюциногенными растениями, даже с риском отравить клиента. Поэтому стоит перечислить и еще несколько рецептов, с тем чтобы читатель понял — с какими опасностями может столкнуться несведущий человек, соглашаясь принимать отвары и настои, составных частей которых не знает.

• Барвинок (пятилепестковая фиалка) — истолченный в порошок вместе с дождевыми червями считался способ ным посеять пылкое чувство в душу мужчины.

На деле же это ядовитое растение вызывает небольшую задержку вдоха и кислородную недостаточность. Отсюда ощущение измененности окружающего, которое, под влиянием внушения, можно принять за вспыхнувшее чувство;

• Роза. Особым образом приготовленный экстракт смешивался с ядом жабы и добавлялся в приворотное зелье.

• Белена. Вместе со своим родственником — смертоносным пасленом — был главным компонентом, «открывающим душу» ведьмы. Позволяли вызывать духов и общаться с преисподней.

• Мандрагора лекарственная — основное растение колдовской фармакопеи. Ее зеленые ягоды усиливали страсть и помогали забеременеть. Ядовитые корни мандрагоры, напоминающие человеческую фигурку, содержат галлюциногенные алкалоиды. В средневековой Европе они использовались почти во всех колдовских мазях и отварах, а также магических процедурах: его, например, сжигали с какой-нибудь вещью или волосами врага, чтобы принести ему непоправимый вред.

Средневековые процессы ведьм имели, несомненно, важное, как сказал бы Юнг, архетипическое значение для становления европейского образа мыслей и для всей европейской культуры.

Смело можно говорить о том, что сложился стереотипный страх. Мы в дальнейшем будем называть его условно — «страхом ведьм». Архетип «страха ведьм» характерен для всей истории западного мышления. Он отчетливо ощущался во времена маккартизма, когда общество начало охоту на «коммунистических ведьм», или во время «атомного страха» периода «холодной войны».

В чем истоки этого страха?

Как самих ведьм, так и их снадобий, панически боялись из-за того, что через них, как через открытые ворота, в средневековый христианский мир могло ворваться то, что в Средние века называлось дьяволом, — разрушающая все, неподвластная человеческому разуму, неуправляемая сила хаоса.

Носила она и другие имена.

Специалисты по древней мифологии называют эту силу хтонической. Хтонические чудовища в древнегреческих мифах, например титаны или циклопы, — дети, родившиеся из лона земли (богини Геи). Они первенцы, появившиеся на свет в первый миг творения.

Они — плод столкновения творящей разумной силы Вселенной, ее Логоса с хаосом несотворенного мира. Они — и ошибка творения, но вместе с тем и его первое, не вполне разумное дитя. Богам и героям Олимпа предстоит исправить «ошибку», «неопытность» Создателя Вселенной и уничтожить чудовищ.

Это нелегкая задача. От одного взгляда на горгону Медузу (одно из хтонических существ древнегреческой мифологии) человек превращается в камень.

Познание этих чудовищ для человека абсолютно запретно. Они лишают разума и вселяют животный ужас. Воевать с ними могут только герои — полубоги, рожденные от богов Олимпа.

С древнейших времен сей страх столкновения с силами бездны был связан с женщиной и ее лоном — местом, где непостижимым образом зарождается жизнь нового человека.

Тайна женщины как бы повторяет тайну первых дней Творения; следовательно, из ее лона, как из лона Матери-Земли, могут появляться хтонические чудища…

…Родила царица в ночь Не то сына, не то дочь, Не мышонка, не лягушку, А неведому зверушку!

Вас в детстве не удивляла странно спокойная реакция царского окружения в пушкинской сказке на безумное сообщение гонца?

…И царицу и приплод Тайно бросить в бездну вод…

«Гуманное», нечего сказать, решение судьбы любимой царицы и ее абсолютно здорового сына!

Возможно, дело в том, что царь, бояре, а вместе с ними и автор сказки, бессознательно верили, что женщина — всегда ведьма. Ее лоно из источника продолжения рода может превратиться во «врата» для явления в мир каких-то чудовищ.

Христианство лишь спрессовало этот страх. Все хтонические создания слились в единый образ павшего ангела — Люцифера. Женщина — ведьма, ее магические растения и ее лоно стали символом возможности проникновения сатанинской силы в человеческий мир.

Клод Верлинд. Генеалогическое древо. 1984. Связь женского начала с началом растительным — стихийным, содержащим в себе тайну природы, художники чувствовали во все времена.

Само слово «ведьма» вызывало у людей Средневековья животный ужас, а сожжение ее на костре — чувство освобождения от страха. Жив страх ведьм и по сей день. Например, фильм «Казанова» Феллини весь посвящен этому безотчетному страху мужчины перед женской хтоническои стихией.

Порой трудно это понять. В русской культуре не было ничего подобного. Даже хтонические образы волшебных сказок, такие, как Баба-яга, Змей Горыныч или Кощей Бессмертный, страха почти не вызывают, а умному «дураку» — герою сказки — не так сложно с ними договориться. Русские «титаны и циклопы» готовы помогать разумной жизни, герою н^до просто знать, как правильно с ними обращаться.

Даже колдовство в наших сказках страха не вызывает, хотя и в них есть свой аналог «ведьмовской мази». Это предание о «живой» и «мертвой» воде. Мертвая вода — это жидкость, которую должен выпить тяжело раненный герой сказки, или ею нужно полить его тело для того, чтобы расчлененный герой ожил.

Обратите внимание: «мертвая» вода как бы должна сделать богатыря еще более мертвым. Она готовит героя сказки к некоторому преображению, трансформации.

Само оживление героя и его трансформацию к счастливой жизни чуть позже произведет вода «живая». Мы вернемся к ней в следующей главе.

Еще в середине XIX века легендарный русский собиратель и исследователь сказок А.Н. Афанасьев заметил связь между «мертвой» водой и некоторыми болотными растениями — аконитом болотным и все тем же корнем мандрагоры (заметил, но не объяснил: по мнению Афанасьева, «живая» и «мертвая» вода — лишь поэтические образы дождя).

Aconitum lycoctonum, называемый в народе лютиком, купальницей, царь-травой, Афанасьев считал одним из цветков Перуна: «С ним соединялась идея не только возрождения природы, но и всеобщего ее омертвления. Смерть же — на древнепоэтическом языке есть непробудный сон».

В русских сказках «мертвая» вода тоже не вызывает. страха. Она — не путь к рабству, она участвует в освобождении светлого героя от оков смерти. Глубинный психологический смысл «ведьмовства» и связанного с ним страха абсолютно чужд русской традиционной культуре.

Однако Россия в наши дни пытается изменить вектор своей духовности. Вместе с чужой культурой нам придется научиться понимать и чужие страхи.

Страх перед эффектами галлюциногенных растений основан, по всей видимости, на страхе перед ведьмами — опасности проникновения в мир человеческого разума и привычной логики каких-то иных, неизведанных и страшных сущностей.

Слово «беладонна» переводится как «прекрасная женщина». В традиционных русских «травниках» она именовалась «сонной одурью».

Человек, принявший отвар подобных растений, впадает в своеобразный ступор, схожий с гипнотическим трансом. Он кажется заторможенным, «не в себе». Однако он же способен описать испытываемые ощущения, если в этот момент к нему обратиться.

В опьянении веществами антихолинергического ряда есть две особенности.

Во-первых, будучи вполне контактным с окружающими во время действия наркотиков, человек не помнит ничего из переживаемого, после того как действие наркотика прекратилось (большинство ведьм только под пытками вспоминали свои «шабаши» и утверждали, что не помнят ничего из того, что было с ними после употребления мази или напитка).

Практически, человек не способен восстановить в памяти ни одной детали опьянения. Видимо, из-за этого свойства антихолинергические галлюциногены не используются «уличной» наркотической субкультурой. Если не помнишь галлюцинаций, то какой в них толк?

Во-вторых, человек во время опьянения «сонной одурью» является гораздо более внушаемым, чем в состоянии гипноза.

Более того, мысли или действия, которые колдун внушает человеку, выпившему его отвар, могут удерживаться в бессознательной части психики на протяжении по крайней мере нескольких суток после проведения «трипа». Подобного эффекта медицинский гипноз не знает.

Благодаря «кинематографу ужасов» (который заслуживает, несомненно, отдельного обсуждения), в нашу обиходную речь вошло слово «зомби». Под ним подразумевают оживших мертвецов, живых «роботов» злых сил.

Мало кто знает, что подлинные зомби — реальные устрашающие создания гаитянского культа вуду. Это относительно новая религия, ей насчитывается «от роду» не более 200 лет.

Зомби представляют собой в реальности то же самое, что и «зомби» в киноиндустрии ужасов. Это мертвец, которого злой колдун выпускает из могилы и использует в качестве абсолютно покорного слуги или убийцы.

Колдуны вуду — по-своему, конечно, — производят те же самые манипуляции, что и средневековые ведьмы. Используются только другие, произрастающие на Гаити растения, содержащие яды и антихолинергические алкалоиды.

Сначала колдун подмешивает к пище жертвы вытяжку из лианы, содержащую очень сильный яд — тетродотоксин. Это вещество относится к группе нейротоксинов, то есть лекарств, подавляющих деятельность центральной нервной системы. Если колдуну удалось оптимально подобрать дозу, то через несколько часов после принятия токсинов возникает «видимая» смерть.

У человека развивается своеобразный паралич, причем функции мозга в этот момент не останавливаются, но деятельность нервной системы резко замедляется. Во время действия токсинов его мышцы напряжены, что очень похоже на трупное окоченение. Жертва не в состоянии двигаться. Зрачки и веки становятся неподвижными. Дыхание сохраняется, но становится настолько медленным, что его не способен заметить внешний наблюдатель. Пульс становится до такой степени редок, что обычные приборы не могут уловить артериального давления…

Человек «умирает». И все это время функции мозга не останавливаются. Сознание ясное. Человек слышит, как его оплакивают родные. Он, сквозь щелочку в веках, может даже видеть, как над ним заколачивают крышку гроба.

Примерно через 12 часов действие тетродотоксина заканчивается. «Умерший» постепенно «оживает». У него появляется способность открыть глаза, двигать руками и ногами. Происходит это, как правило, уже в могиле, в гробу, закопанном глубоко в землю…

Рассчитав время, колдун вытаскивает жертву из могилы и дает ему съесть «огурец зомби» — магическое снадобье, содержащее вытяжку из Datura stramonium L. — растения, в котором содержится группа галлюциногенных алкалоидов антихолинергического ряда, близких по своему составу к скополамину.

Теперь черед «сонной одури» — наполненного галлюцинациями трансового состояния, в котором зомби становится абсолютно послушным орудием колдуна. Последний управляет посредством голоса галлюцинациями зомби, и именно галлюцинации — единственное содержание сознания отравленного туземца.

Если человеку удавалось выжить после превращения в зомби (такие случаи происходили крайне редко), то он мог вспомнить свои переживания в могиле, но абсолютно ничего из того, что делал и переживал после съедения «огурца зомби», он не помнил.

После выполнения роли человека, как правило, убивали уже по-настоящему и до того, как действие «огурца» прекращалось.

Вера народа в ритуал зомби цементировала, сплачивала нацию страхом. Долгие десятилетия этот страх поддерживал власть диктаторов на Гаити. Охранники и воины диктатора Дювалье, его «тонтон-макуты», наделенные неограниченной властью над населением, считались среди последнего созданными колдуном-диктатором зомби. Сам Дювалье, естественно, никогда этого не отрицал.

В русской сказке «О мертвой царевне» королевская дочь съедает яблоко, подсунутое ей злой мачехой, и впадает в состояние сна, неотличимого от смерти (богатыри даже хоронят ее). Возможно, яблоко в этой сказке — образ растения или реально существовавшей колдовской смеси. Но в русских сказках не сохранилось отзвуков второй стадии процесса «зомбирования».

Ни «мертвая» вода, ни яблоко мертвой царевны, ни чан с кипящим молоком (из «Конька-горбунка») не вызывают состояния абсолютной подчиненности колдуну. Зато они приводят к волшебному преображению героя. Из мертвого сна он восстает, став мудрее и прекраснее. Русские сказки готовят нас к пониманию христианской истины о смерти и возрождении Спасителя.

В других культурах — все по-другому.

Европейские ведьмы «открывали» душу и впускали в нее волю дьявола. Гаитянские растения «открывали» душу зомби для злой воли колдуна или диктатора.

Вся информация о гаитянском культе дошла до нас из отчета английского фармацевта А. Дюрана — единственного европейца, пережившего превращение в зомби. Он же доставил коллегам-фармакологам лиану и галлюциногенное растение.

Дальнейшие научные исследования галлюциногенных свойств антихолинергических алкалоидов нам неизвестны. Однако в начале 70-х годов стала просачиваться информация по использованию антихолинергических галлюциногенов (и не только их) спецслужбами всего мира для создания собственных «живых роботов» — шпионов и убийц.

Действительно, гаитянские открытия способны проторить дорожку к мечте любой разведки — идеальному шпиону, который на самом деле даже не подозревает о том, что он должен выполнить какое-либо задание. В нужный момент его «бессознательная программа» включается, и он совершает определенный набор действий, о которых потом забывает.

Его невозможно перевербовать, даже допросить, не зная ключа — слов, благодаря которым активизируется заложенная с помощью галлюциногенов разрушительная «программа».

Подобных опытов, еще со времен Третьего рейха, было множество. Большинство из них закончилось неудачей: «испытуемые» умирали, сходили с ума, но «программированию» поддавались плохо.

Вероятно, потребность психики человека в сохранении собственной цельности гораздо сильнее любого психоактивного препарата.

Однако в отдельных случаях эксперименты удавались. Иногда это становилось объектом общественного внимания.

В начале 70-х годов по всей Америке прокатилась волна возмущения по поводу программ «модификации поведения» (мы еще вернемся к ним в главе об LSD). Подобные программы подразумевают принудительное перевоспитание взрослых преступников, а также «трудных» школьников и подростков — с целью сделать их поведение «более приемлемым для общества».

В госпитале в Атаскадеро, который фактически является тюрьмой строгого режима, насчитывалось 1500 душевнобольных преступников, попавших сюда за преступления на сексуальной почве. Это учреждение первым применило лекарство анектин (сукцинилхолин). Полученный из антихолинергических алколоидов беладонны, этот препарат применялся в хирургии для расслабления мышц во время операции.

Но если немного превысить дозу и ввести ее внутривенно, анектин не только расслабит мышцы, но и вызовет их полный паралич, сходный со «смертью зомби».

Через 30–40 секунд после укола парализуются пальцы рук и ног, глаза, а затем межреберные мышцы и диафрагма. Биение сердца замедляется до 40–50 ударов в минуту. Появляется ощущение нехватки воздуха. Все время действия препарата (5–6 минут) человек находится в полном сознании.

Как раз в момент, когда заключенный начинает задыхаться, в дело вступает тюремный психиатр, внушая тому изменить поведение — иначе будет подвергнут такому же наказанию вторично.

Из отчетов специалистов выходило, что «сукцинилхолин очень быстро вызывает хорошо поддающееся контролю состояние испуга, при котором больной, оставаясь в полном сознании, становится восприимчивым к внушению».

А вот ощущения самих заключенных. Из отчета калифорнийской тюремной больницы в Вейкавилле:

«16 человек почувствовали, что умирают заживо, трое сравнили действие препарата с уже испытанным состоянием тонущего; все абсолютно сошлись на том, что испытали в больнице одно из самых страшных ощущений в жизни».

Таким вот образом, после столкновения с антихолинергическими галлюциногенами на протяжении веков, сначала у инквизиции, а потом и в психиатрии, сложился бессознательный стереотип «модификации поведения» другого человека. Мы называем его «стереотипом ведьмы».

Заключается он в том, чтобы вызвать у пациента искусственную смерть при сохранении ясного сознания. Пациент испытает при этом нечеловеческий страх — страх смерти души при жизни тела. То будет древний ужас возможности проникновения в душу сил хаоса. «Открыв» таким образом душу пациента, врач попытается «ввести» в нее свое собственное мнение, подменяя тем самым в новой «психиатрической» ситуации «мнение» того же колдуна или… Сатаны.

Америка переболела «ведьмовской» модификацией сознания еще в начале 70-х годов. Похоже, теперь мы на очереди.

Во всяком случае, доктор Назаралиев использует для своих попыток модификации поведения наркомана именно атропин, являющийся одним из алкалоидов выше описанных растений. Применяемый в дозах, близких к смертельным, препарат вызывает еще более тяжелое состояние искусственной смерти при ясном сознании (в медицине такое состояние называется атропиновой комой), чем рассмотренный здесь анектин.

Если из человеческой души, пусть на время, убрать личностный аспект, идивидуальное «Я», осознанную волю или подменить какими-то иными, не зависящими от волевого усилия переживаниями, то ЧТО «может войти» в это время к нам в сердце?

Опыт процессов ведьм, гаитянских зомби и американских спецбольниц показывает только одно: сила, которая способна проникнуть в человеческую душу во время искусственного отключения сознания и воли, может быть только злой.

Сон разума порождает только чудовищ!

Посмотрите на «Капричиос» Гойи — художник на своих офортах попытался пластически изобразить, как это происходит. Его гений словно спешил предупредить своих потомков: не забывать о том, что ослабление разума и веры — «сон цивилизации» — открывает ворота невидимым для нас чудовищам.

Второй раз мы сталкиваемся с очень важной аналогией — аналогией смерти и сна.

Хирурги рассказывают, что огромное количество пациентов испытывает страх наркоза, то есть боятся не столько самой операции и ее результатов, сколько состояния необычного сна, наступающего во время анестезии. Больные говорят в таких случаях, что они боятся сойти с ума…

Страх безумия!

Не это ли прячется за любым насильственным воздействием на нашу плоть и душу, включая и наркотики?

То, что в древности и в Средние века люди называли чудовищными порождениями богини Геи или демонами, человек эпохи Просвещения определил словом «сумасшествие».

Когда-то в Европе сумасшедших изгоняли из городов. Чаще всего их сажали на особые корабли, плывущие в неизвестность. Средневековый человек боялся, что через реальное безумие точно так же, равно как через искусственное безумие ведьмы, в мир привычных ему законов может просочиться дьявол — силы хаоса.

Есть у этого страха еще один аспект, последний, на котором стоит остановиться.

В человеческом бессознательном страх женщины, точно так же, как и страх безумия, всегда был интимно связан с образами воды. «Корабль дураков» в Средние века не случайно был кораблем, а не телегой.

Вода — это кровь Земли, кровь женщины — древней богини Геи. Первые девять месяцев нашей жизни проходят под водой — в утробе матери. В загадочных водных глубинах планеты могут водиться самые страшные чудовища. Вспомните хотя бы чудовище озера Лох-Несс. Именно в море отправляли безумца жители средневековых городов.

«Корабль дураков» должен был вернуть его стихии, которой сумасшествие, по «мнению» древних бессознательных страхов, и принадлежит…

Так можно продолжать до бесконечности. Вода — это стихия безумия, стихия, которой нельзя доверять, — она переменчива и неопределенна, как женщина, а в ее безднах водятся чудовища.

Это тот же самый ужас древних мистерий — страх возможности проникновения в душу неведомого врага разума в период сна и безумия.

Состояния, которые в древности называли «безумием», современная психотерапия (возникшая после «психоделической революции») предпочитает называть словосочетанием «измененное сознание», но это — синонимы.

«Измененное», значит, иное, чем нормальное, отличное от разумного. «Безумие» — в русском языке — это состояние «без ума», то есть такое, в котором человек не в состоянии приложить «ум» к своему поведению. На церковно-славянском языке слово «ум» обозначало и то, что мы сейчас называем «разумом», и то, что считаем «волей». Ровно то же самое обозначает и слово «сумасшествие» — с-ума-сшествие.

Вот что такое страх безумия. Это страх утраты воли, страх потери возможности управлять собой. Для человека традиционной культуры — в нашем случае культуры христианской — это может означать только одно: отдать себя во власть иным силам — неведомым, черным силам зла.

Вот почему страх безумия всегда ассоциировался в традиционной культуре с женским началом мира (ведьмами, водой, страшными хтоническими богинями). Безумие — это начало «безвольное», оно будит в человеке пассивную подчиненность чуждой человеческому «Я» воле.

Способность подчиниться, отдаться; вообще мягкость и податливость личности, а следовательно, неспособность к «уму», то есть к проявлению активной, логичной и жесткой позиции, традиционная культура относит к женским качествам человеческой натуры.

Грибные мистерии

Есть в пустыне Сахаре горный район, который называется Тассилин-Аджер. Это место нахождения самых древних наскальных росписей, известных человечеству. Некоторые фрески датируются 12–13-м тысячелетием до нашей эры.

Удивительны на них изображения колдунов и шаманов. Тела их покрыты грибами… Грибы растут из их тел, грибы зажаты у них в руках.

Есть много авторов (О. Осе и О. Эрик, А. Лот, Т. Маккена), которые считают Тассили… исчезнувшим раем.

По их мнению, именно здесь, в Африке, 15 000 лет назад и существовал тот самый земной рай — золотой век изобилия, любви и социальной гармонии. Рай библейской Книги Бытия — всего лишь мифологический образ, смутное воспоминание человечества о подлинном земном рае.

Те же исследователи считают, что Древо познания добра и зла на самом деле было… содержащим псилоцибин грибом Stropharia cubensis.

«3.6. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его, и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

3.7. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания».

Древние наскальные рисунки Тассили, условно и примитивно изображавшие шаманов, покрытых грибами, в восприятии более поздних культур трансформировались в образ… дерева, покрытого яблоками. А образ самого шамана сохранился в виде древесного духа… «змия-искусителя».

Связь притчи о грехопадении с шаманами косвенно подтверждает и сам образ «Древо познания добра и зла». В основе сохранившихся до наших дней шаманских культов (от эскимосов Заполярья до индейцев Северной Америки) лежит представление о вселенском дереве, на ветвях которого лежит весь мир, от человека до духов и верховных богов. На традиционном костюме шамана всегда изображалось это дерево — мир, у его корней видны изображения самих шаманов и… каких-то грибов.

Шаман, покрытый грибами. Одна из фресок Тассили. Из книги О. Осса и О. Эрика «Псилоцибин»

Исследователи считали, что столкновение упомянутого «африканского» золотого века африканской цивилизации с грибами послужило катализатором развития человеческого сознания.

Содержащие псилоцибин грибы вызывали в центральной нервной системе древнего человека яркие, странные зрительные образы, которые требовали понимания и анализа.

От этого примитивный мозг должен был развиваться, и постепенно в нем сформировались новые структуры. Выходит, с точки зрения Т. Маккены, благодаря грибам человек превратился в существо, мыслящее с помощью образов. Галлюциногенный гриб и есть «утраченное звено» происхождения человека (!).

Из образов родились символы.

Из символов возникли буквы. Появился язык.

«Труд сделал из обезьяны человека», — считал Фридрих Энгельс.

«Галлюциногенный гриб помог обезьяне стать человеком», — не без основания утверждает Т. Маккена, находя вместе с коллегами по исследованию психоделических веществ 60-х следы использования грибов, содержащих галлюциногены, в эпохе седой древности.

Один из самых ранних источников письменности индоевропейских народов — это Веды. 116 гимнов «Ригведы» посвящены священному напитку древних ариев — соме. Никто не знает, когда они были написаны. Примерно их возраст датируется 8–10-м тысячелетием до нашей эры.

Жители древнего Ирана называли этот напиток «хаома».

Факт того, что среди священных напитков существует некая общность, доказал тот же замечательный русский этнограф А.Н. Афанасьев. Он же напрямую связывал сому Вед с «живой» водой русских сказок.

Для него «живая» вода связана еще с одним традиционным русским мифо-поэтическим образом — «молодильными», или «золотыми», яблоками.

В книге «Поэтические воззрения славян на природу», увидевшей свет в 1868 году, он пишет:

«…Живая вода — есть сок, испускаемый золотыми плодами… Золотые яблоки получили значение Амриты (сомы)… В стране вечной юности растет дерево с бесценными яблоками, а при нем бьет ключ, воды которого блестят как чистое золото; кто вкусит этих плодов или выпьет этой воды, подобной золотистому искрометному меду, тот снова сделается юным, хотя и дожив до седых волос…»

В начале главы речь шла о предположении, что в образе шамана, покрытого грибами, заключена предпосылка дальнейшего символического преображения в Древо познания добра и зла, с которого Ева (Ева, разумеется, женщина, а стало быть, по средневековой логике, она — «ведьма») срывает яблоко. Ева протягивает Адаму плод… расширяющий его сознание.

Возможно, это галлюциногенный гриб, который женщина-жрица времен матриархата протягивает мужчине.

Тогда и славянские мифы о «золотых» яблоках тоже могут являться отзвуками преданий о галлюциногенных грибах волхвов.

Традиционным напитком Древней Греции было ячменное пиво. Традиционным напитком славянских племен являлся хмельной мед.

Мотив «золотых» яблок все время как бы параллельно идет с мотивом, воспевающим мед.

Может быть, «живая» вода русских сказок и была хмельным медом, а добавлены были… галлюциногенные грибы. Славянская культура, несомненно, часть индоевропейской, арийской культуры, следовательно, отметать подобные параллели нельзя.

«Золотые» яблоки могут явиться в поэтическом образе волхва — шамана, танцующего в костюме, покрытом грибами. Косвенно это подтверждаемо тем, что у различных славянских народов волшебные плоды в сказках разные: у русских и украинцев — яблоки, у болгар — орехи, у сербов часто встречается образ волшебной вишни.

Очевидно, должен существовать некий архетипический прообраз, скажем волшебное дерево, с небольшими плодами…

Недаром, может быть, тайные духи русского леса — «старики-лесовики» — появляются перед человеком чаще всего в образе гриба или покрытого грибами пня.

Известно, что сома — это сок, отжатый из побегов какого-то конкретного растения. Этот сок очищали и пили. Но растение, из которого его отжимали, никто так и не смог определить.

Ясно одно — такой напиток существовал в действительности, и растение, из которого его получали, явно содержало галлюциногенные алкалоиды. И в Ведах, и в древне-иранской литературе сома и хаома были единственным средством, позволяющим непосвященным увидеть «духи богов» до наступления смерти.

В священной книге зороастризма «Зенд Авесте» мир, в который попадают умершие, называется «меног». Попасть в него при жизни можно было тоже с помощью саумы (сомы).

Исследователи пытались отождествлять сому с эфедрой (травой, содержащей психостимулятор эфедрин), с коноплей, с целым рядом других растений, содержащих психоактивные вещества. Однако ни одно из них не способно вызвать описанных в Ведах и в «Зенд Авесте» переживаний.

В начале 60-х годов американец Гордон Уоссон первым выдвинул предположение о том, что сома была грибом. В 1971 году была опубликована книга «Сома: гриб божественного бессмертия». В ней исследователь доказывает, что источником сомы является гриб Amanita muscaria, известный у нас как мухомор.

Далеко не все соглашаются с тем, что сома могла вести свое происхождение от мухомора. Дело в том, что последний весьма капризное растение. На содержание в нем галлюциногенных алкалоидов влияет климат и характеристики почвы в месте его произрастания.

Amanita muscaria содержит два главных алкалоида: мускарин и мусцимол. Оба вещества крайне высоко токсичны (ядовиты).

Уоссон был убежден, что существовал какой-то утерянный метод приготовления мухоморов, благодаря чему возможны яркие визионерские переживания, описанные в древней литературе.

Речь идет об утерянном рецепте, соблюдая который можно одновременно уменьшить отравляющие свойства мухомора и усилить галлюцинации, которые им вызываются. А усиливать их нужно, уж больно они не похожи на откровение Вед.

Вот как выглядит «трип» под воздействием мухомора в описании одного из наших пациентов:

«Вначале комната стала расплываться у меня перед глазами, окружающее стало нечетким и каким-то далеким. Мне стало ужасно жарко. Тело покрылось потом, а в ушах появилась «вата». Вместо звука разговоров я стал слышать какие-то обрывки. Потом начались мелкие судороги во всем теле, изо рта полилась слюна. Любое осмысленное движение рукой или ногой стало практически невозможным. Конечности перестали слушаться волевых усилий. Временами наплывали приступы рвоты.

Окружающее не изменилось. Однако я больше не находился в той комнате, в которой ел грибы, хотя находился по-прежнему тут же. Это очень трудно описать. Я находился в каком-то другом измерении, из которого наблюдал за происходящим в помещении. Наша реальность казалась призрачной тенью того места, в котором я на самом деле находился. Но видеть и описать то, где и в чем я находился на самом деле, я не мог. Я видел какие-то образы, но это больше были образы моих мыслей, чем конкретные видения.

Все это ощущение скорее можно назвать каким-то странным мозговым отравлением, чем опьянением».

Описанные ощущения (видимо, за счет мускарина, антихолинергического галлюциногена), возникающие под воздействием мухомора, приближаются к изменениям сознания, описанным в предыдущей главе.

Приведенный рассказ привлекает тем, что он наиболее развернут (наш пациент по специальности врач). Все остальные имеющиеся у нас описания в той или иной мере лишь напоминают данный отчет.

Вполне вероятно, что мухомор в составе зомбирующих смесей использовался в колдовских и шаманских обрядах Европы и Америки. Возможно (и почти наверняка) — входил в состав таинственного напитка русских сказок, известного как «мертвая» вода. Во многих из них владелец «мертвой» воды представал перед героем в образе огромного мухомора.

Использовался гриб в древности и в качестве нейротоксического яда — например, колдунами, дабы «открыть» сознание для чужой воли, но не для того, чтобы вызвать какие-то новые переживания.

Видимо, мухомор — все же не лучший кандидат в качестве уподобления соме. Компонентом «живой» воды служили какие-то другие грибы. Вполне вероятно, что в ее состав славянские волхвы включали… грибки, растущие на коровьем навозе. Ведь чего-чего, а навоза было более чем достаточно: славяне издревле были сначала животноводами, а только потом хлебопашцами.

Многие авторы считают, что сома готовилась на основе все тех же Stropharia cubensis — мелких грибков, растущих на фекалиях. Чаще всего их можно найти на навозе крупного рогатого скота, чем, в частности, объяснима тесная связь напитка с культом священных животных.

На Крите в знаменитом дворце царя Миноса, возраст которого насчитывает более 5 тысяч лет (минойская цивилизация старше греческой), сохранились ритуальные помещения, каждое из которых имеет в центре круглую, расширяющуюся к вершине колонну. Когда путешественник входит в такой зал, он как бы оказывается под шляпкой грандиозного гриба…

В течение двух тысячелетий до нашей эры недалеко от Афин, на Элевсинских полях, каждый сентябрь собирались тысячи людей, чтобы участвовать в легендарных элевсинских мистериях. Существует множество предположений о том, что же происходило с людьми во время этих таинств. Точно мы не будем знать этого никогда.

Элевсинские мистерии были частью культа плодородия. От участников не требовалось никаких «общетеоретических» убеждений. Главным в таинствах были ощущения.

Каждый посвящаемый выпивал какой-то загадочный напиток и во время ритуала видел нечто до крайности неожиданное и странное, способное преобразить человеческую личность, изменить ее отношение к жизни. Воспоминания об этом сохранялись до конца жизни.

«Найдется ли хоть один грек, хоть один варвар столь невежественный, столь неблагочестивый, чтобы не считать Элевсин общим храмом всего мира?!»

Аристид

Какое же вещество могло вызвать столь значимые переживания у участников элевсинских мистерий?

Несомненно, это действие некоего конкретного, физически осязаемого напитка. В 415 году до нашей эры афинский аристократ Алкивиад был подвергнут штрафу за то, что у него в доме оказалось «элевсинское таинство». Он использовал его для… угощения друзей.

Возможно, «элевсинским таинством» было ячменное пиво. Только пиво это было приготовлено из ячменя, пораженного каким-то видом спорыньи.

Спорынья — мелкий грибок, род плесени, поражающий своей грибницей злаковые культуры. Именно при ее исследовании и был синтезирован «главный» галлюциноген XX века LSD-25. В этом грибке содержится большое количество галлюциногенных алкалоидов.

Однако большинство разновидностей спорыньи смертельно ядовито. Заражение пшеницы этим грибком не раз приводило Европу к массовым отравлениям. Так, в 994 году во Франции по этой причине умерло около 40 тысяч человек… Перед смертью отравившийся спорыньей видел галлюцинации: как правило, «огоньки» над колосьями ячменя или пшеницы. В старину эта болезнь так и называлась — «огни святого Антония».

Возможно, в глубокой древности знали рецепт очищения пива от ядовитых токсинов спорыньи. Скажем, использовалась какая-то разновидность Stropharia cubensis (?).

Так это или не так — неизвестно, но гипотеза о «ячменно-грибном» происхождении «элевсинского таинства» до сих пор считается наиболее вероятной.

В «Одиссее» Гомера есть история о том, как Одиссей и команда его корабля высадились на затерянном острове. Здесь жила Цирцея, высланная богами за то, что отравила своего мужа. Чарующие звуки пения Цирцеи увлекли спутников Одиссея к мраморному дворцу, где обитала волшебница. Вскоре перед ними явилась сама Цирцея и пригласила их к столу для праздничного пиршества.

Во дворе Цирцея усадила гостей и стала потчевать блюдами из сыра и ячменя; подавалось и вино с медом. Все герои с большим аппетитом поглощали яства, не подозревая, что в вино добавлено то, что Гомер называет «щепоткой предательства». Едва лишь пригубив зелье, гости сразу стали беспомощными, как младенцы. Отважные воины, они потеряли способность сопротивляться магической власти хозяйки дома.

Цирцея, обходя вокруг стола, касалась каждого волшебным жезлом, после чего все они превращались в свиней. Завершив черное дело, Цирцея заперла своих новых пленников в хлев и бросила им пищу — немного желудей.

У этой истории счастливый конец. Одиссей не участвовал в пиршестве. Ему, с помощью богов, удалось найти «антидот» магического растения Цирцеи — легендарную траву «моли». Он спас свою команду…

Но сам «попался» на другом, тоже наркотическом, приеме Цирцеи — не заметил, как во время пира, который, с его точки зрения, продолжался несколько часов, в реальном мире прошли годы.

Речь у Гомера явно идет о каких-то реальных растениях. Но о каких?

По мнению исследователей, «щепоткой предательства», «открывшей» для волшебства Цирцеи волю спутников Одиссея, была беладонна.

Однако ближе все-таки версия тех этнографов, которые обратили внимание на стол Цирцеи. Яства на нем стояли из ячменя, меда и сыров (сыр — это в конечном итоге продукт взаимодействия молока с грибками плесени). Скорее всего, средством волшебства были какие-то галлюциногенные грибы — возможно, как раз то самое «элевсинское таинство».

И на острове Цирцеи, и в Элевсине все сопряжено с женским началом природы. Путешествие Одиссея — это плавание по океану (по воде), на островах которого живут хтонические чудовища. Одиссей, недавно вернувшийся живым из путешествия в царство мертвых, никак не может найти способ вернуться домой (к себе самому) из путешествия в мир… безумия. Причем отправил героя в это бесконечное путешествие разозлившийся на него Посейдон — бог морской пучины.

Гомерову Цирцею можно считать… первой европейской ведьмой, описанной в литературном произведении.

Использование в религиозных церемониях майя и ацтеков произрастающих в Центральной Америке грибов началось по крайней мере с 1–2-го тысячелетия до нашей эры. Изображения грибов обнаружены почти на всех священных табличках этих цивилизаций.

Ацтеки называли содержащие псилоцибин грибы «теона-накатл», что переводится как «тело богов». Грибы считались священными, охранялись и выращивались искусственно.

Некоторые виды галлюциногенных грибов

Вместе с кактусами и некоторыми вьюнками культ галлюциногенных грибов лежал в основе всего древнего уклада у населявших Центральную Америку. Вот как испанский путешественник и писатель Де Сахагун описал использование грибов ацтеками в 1500 году:

«Эти грибы вызывали у них отравление, вызывали видения и возбуждали в них страсть… Они ели грибы с медом и, когда становились достаточно возбужденными под воздействием грибов, принимались танцевать, в то время как некоторые пели, а иные плакали; те же, кто не хотел петь, сидел в своих жилищах, задумавшись; другим чудилось, что они умерли; кто-то видел, как их едят дикие звери; кому-то представлялось, что они стали пленниками; или, наоборот, что разбогатели и теперь у них много слуг; были и такие, которым казалось, что они совершили прелюбодеяние и им проломили за это головы…»

Мы можем уверенно сказать только одно: динамика поведения человеческой души во время религиозного ритуала и галлюцинаций, вызываемых потреблением особо приготовленных грибов, сыграла несомненную роль в становлении сознания. Грибы, как и другие священные растения, были важнейшей частью отношения людей к богам природы.

Подчеркнем, что это были очень жестокие боги…

Известно, что утонченная цивилизация Эллады существовала за счет непрерывных войн и торговли рабами, а цивилизация ацтеков была одной из самых агрессивных, известных истории человечества.

При освещении главного храма Теонанакля (древней столицы Майя, на территории которой вырос современный Мехико) в жертву богам было принесено одновременно около 80 тысяч рабов. Ацтеки не признавали никаких жертвоприношений, кроме человеческих; древняя «грибная» вера требовала человеческой крови.

Секреты ритуалов, где применяли священные напитки, изготовлявшиеся из галлюциногенных грибов, хранились жрецами особо тщательно. Первые христианские миссионеры, пришедшие в Америку вместе с конкистадорами, так же тщательно и планомерно уничтожали малейшие следы подобных ритуалов, так и тексты, в которых они описывались.

Скорее всего, и жрецы и миссионеры понимали какую-то опасность, которая таилась в самом факте грибных мистерии.

Боялись, очевидно, что с помощью грибов через «ворота» открывшегося сознания, через галлюцинации, смысла которых профан не понимает и поэтому неспособен справиться с ними, в человеческую душу, а через нее — в мир могут проникнуть древние боги — боги хтонические, несущие в себе абсолютную жестокость, требующие человеческой крови.

«Какое все эти мифы имеют отношение к сегодняшним проблемам?» — спросит читатель.

Чтобы ответить на этот вопрос, придется обсудить разницу между древней культурой, которую мы называем языческой, и культурой, повернувшей духовный вектор от Матери-Земли и природы к самому человеку. Эта культура, в которой мы живем, возникла после откровения Христа.

Живущий в Мексике австриец Пауль Реко был первым, кто в 1919 году познакомил европейских ученых с фактами использования шаманами некоторых мексиканских племен не кактусов, а галлюциногенных грибов. Добыть образцы и переправить их в Швецию Рико удалось только в 1937 году. Через год вместе с небольшой группой европейцев он впервые принял участие в ночном грибном ритуале племени масатеков. Удалось отправить в Гарвард еще целый ряд образцов. Там грибы пролежали до 1958 года, откуда попали к отцу LSD Альберту Хофману, который в том же году выделил из них наиболее активный галлюциногенный алкалоид псилоцибин.

Использование псилоцибина было запрещено в 1967 году.

Однако уже к середине 70-х годов в мире вышло не менее 18 руководств для желающих употреблять и выращивать галлюциногенные грибы. Появилась даже отдельная наука — этномикология, изучающая влияние грибов на человеческое поведение. Но прорыва к его пониманию так и не случилось. Исследователи грибов были объявлены персонами нон грата для серьезной науки. Работы их стали частью «подпольной культуры», всерьез с ними никто не полемизировал. Среди богословов католической церкви отношение к «грибникам» было снисходительным; никакого серьезного анализа проблемы почему-то не последовало.

Смысл происходящего понят не был.

И снова… марихуана

«Ощущение ограничения — заключения наших органов чувств в границы плоти и крови — тут же пропало. Стены моего обрамления распались и рухнули; и, не думая, в какую форму я облечен, даже утратив всякое представление о форме, я чувствовал, что существую во всей безбрежности пространства. […] Дух — я сказал бы, скорее демон — гашиша полностью овладел мною. Я был ввергнут в поток его иллюзий и беспомощно уносился им, куда бы он меня ни выносил. Трепет, пробегавший по моим нервам, оживлялся и обострялся, сопровождаемый ощущениями, которые заливали все существо мое несказанным восторгом. Я был окутан морем света, в котором играли чистые гармоничные цвета, рождающиеся из него. Я вдруг очутился у подножия великой пирамиды Хеопса. Сходящиеся конусом пласты желтого известняка отсвечивали золотом на солнце, и вся громада возносилась так высоко, что, казалось, упирается для поддержки в голубой свод небес. Мне захотелось подняться на нее, и одно это желание тут же перенесло меня на ее вершину, вознеся на тысячи футов над полями пшеницы и пальмовыми рощами Египта. Я бросил взгляд вниз и, к своему удивлению, увидел, что она построена не из известняка, а из огромных квадратных слоев плиточного табака! Не передать словами неодолимого ощущения той беспредельной смехотворности, какое я тогда испытал. Я скорчился в кресле от дикого хохота, который поутих лишь от растворения этого видения…»

Т. Маккинли, 1822 год

Если читатель внимательно прочел нашу книжку о марихуане, то он, наверное, уже понял, что опьянение коноплей до некоторой степени соответствует всем общим свойствам галлюциногенов.

В отдельной маленькой книжке мы не могли обсуждать галлюциногенные свойства конопли. Нам пришлось бы поднимать весь комплекс проблем, о котором мы пишем сейчас.

Вне всякого сомнения, как в Древней Индии, так и в исламских странах конопля с древнейших времен использовалась именно в качестве священного растения, «открывающего ум».

«Попытка понять влияние этих сильных растительных снадобий на ум странствующих монахов, которые их обычно употребляют, могла бы вылиться в интересные философские исследования. Мы можем быть уверены, что снадобья из конопли, в разных вариантах известные Востоку, ответственны за некоторые из его наиболее диких грез».

Джордж Оман (английский исследователь Индии конца XIX века)

По всей видимости, именно конопля стала постепенно заменять сому и амброзию в более поздних, чем описанные в Ведах и «Зенд Авесте», мистериях и ритуалах Индии и Ирана.

Ислам запрещал правоверным употреблять алкоголь, но в Коране не существует запрета на употребление марихуаны. Поэтому на Ближнем Востоке конопля была столь же распространена, как алкоголь в европейских странах.

Возможно, именно с тысячелетней историей постоянного употребления продуктов конопли связано столь разительное, бросающееся в глаза любому путешественнику отличие национального характера жителей мусульманских стран от особенностей личности европейцев.

О мягкости, кажущейся податливости, женственности культуры Востока сложено немало легенд. Восточный мудрец во время беседы с иноверцем во всем с ним согласится, но думать будет все равно по-своему…

Но во всем, что касается учения Магомета, этот «женственный» характер будет абсолютно непреклонен и абсолютно жесток.

Возможно, крайняя агрессивность и нечеловеческая жестокость некоторых исламистских сект по отношению к иным религиозным конфессиям стала возможной не только по чисто идеологическим причинам, но и из-за того, что постоянное употребление наркотика членами сект уничтожало в человеке все, что относится к категории совести…

Легендарный путешественник Марко Поло в 1291 году первым принес в Европу историю Гасана ибн-Сабаха — главаря ассасинов, тайного шиитского культа гашиша, игравшего заметную роль во времена Крестовых походов в Персии и Палестине. Задачей фанатиков было искоренение «неверных» любой ценой, в том числе ценой собственной жизни.

На отправление культа одного из ответвлений ассасинов — «колен» — средства добывались с помощью… заказных убийств. Главой «колена» был шейх Гасан уль-Джебаль, ставший известным истории под именем «горного старца».

Молодым людям, желавшим стать адептами тайного учения, давали очень большую дозу гашиша. На фоне опьянения коноплей глава секты проводил с ним ту манипуляцию, которую в XIX веке стали называть «сеансом гипноза».

С помощью внушения юношу вводили в «райскую долину» — некое тайное и священное место, в котором были экзотические сады, гуляли прекрасные девушки, готовые любить юношу тогда, когда он сам этого пожелает, а звери преданно жались к нему в поисках ласки.

После того как действие гашиша и «сеанс гипноза» заканчивались, молодому человеку объясняли, что он может вернуться в эту тайную страну только после того, как совершит несколько заказных убийств.

Слово «ассасин» (assassin) приобрело в арабском языке значение «убийца», и слова «гашишист» (hashishin) и «убийца» теперь тесно связаны этимологически.

Ряд исследователей предпочитают считать эту историю, рассказанную Марко Поло, легендой. Однако подобные истории повторялись и в новые времена.

Гасан ибн-Сабах, первый Великий Старец ассасинов, предлагает вино с подмешанными наркотиками юношам, добивающимся приобщения к культу, французская картина XIV века.

На протяжении веков путешественники по Индии гибли от рук тагов — членов тайного братства убийц. С помощью специальной ритуальной веревки — «румали» — таги душили всех, кого удавалось обманом увести в сторону от людных мест. Преступления совершались во имя культа Кали — женского божества смерти и хаоса в индуизме.

Членами секты были как индусы, так и мусульмане. Совершая убийства, таги верили, что этим сохраняют связь со своей «черной матерью» (хтоническим — женским началом бытия), помогая ей искоренять зло. Изуверы разрубали трупы на части способом, каким, по преданию, Кали разрубила тело демона.

Таги часто усыновляли потомков своих жертв, посвящая мальчиков в свою веру. После омовения облаченному в новые одежды неофиту вручалась священная мотыга, которой он потом будет разрубать и закапывать умерщвленных.

Затем он съедал «священную пищу» Кали — все тот же гашиш. Собратья по ритуалу в этот момент просили богиню подать знак одобрения, и перед юношей, находящимся в трансе от опьянения коноплей, разворачивались… картины райского сада, в который превратится земля после того, как таги задушат всех мыслимых демонов.

В 1826 году полковник Уильям Шлиман — английский колониальный управляющий одного из округов Центральной Индии — был вынужден устроить 14-летнюю войну с тагами. К судебной ответственности было привлечено 3689 членов секты. Последний известный таг был повешен в 1882 году.

Интересно, что марихуана использовалась здесь практически точно так же, как несколькими столетиями позже колдуны Гаити будут использовать «огурец зомби».

Принцип в сущности один — посредством свойств продуктов конопли: а) подавлять ощущение вины человека перед обществом; б) в качестве «мертвой» воды открыть сознание человека для посторонней воли; в) делать человека зависимым… но не от гашиша (?).

Неофит становился зависимым от тех образов и переживаний, которые внушал ему «учитель».

Таким образом, проблема снова видится не в физическом и психическом аспектах, а в своеобразной интеллектуальной зависимости.

Врач Йоханнус Вейер, описывая употребление гашиша ведьмами в Германии XVI века, отмечал, что его использовали с теми же целями, что и «ведьмовскую мазь».

Французский врач Жак Моро де Тур издал в 1845 году книгу «Гашиш и душевные болезни», в которой описывает марихуану как успокоительное средство и «средство, способствующее влиянию воли врача на поведение больного».

Что касается собственно марихуаны, то она действительно редко вызывает у человека тяжелую психическую и физическую зависимость… Тяжелейшую психическую зависимость вызывают те внушения, которые можно внедрить в челове ческое сознание во время опьянения продуктами конопли…

Нужно сказать, что самый тонкий, актуальный и по сегодняшний день психологический анализ опьянения продуктами конопли оставил не врач де Тур, а… легендарный французский поэт Шарль Бодлер. Его книга «Искусственный рай» появилась в середине XIX века — в 1856 году. Вот как Бодлер описывает истоки внушаемости личности под воздействием гашиша:

«…При опьянении гашишем с особенной силой проявляется чувство симпатии к людям, даже незнакомым, своего рода филантропия, основанная скорее на жалости, чем на любви (здесь уже дает знать о себе зародыш сатанинского духа, которому предстоит развиться до необычайных размеров), но доходящая до опасения причинить кому-либо малейшее огорчение…

Преклонение, обожание, молитвы и мечты о счастье несутся в опьянении стремительно, с победоносной силою и фейерверочным блеском… Нет такого сочетания чувств, которое казалось бы невозможным для гибкой любви порабощенного гашишем. Склонность к покровительству, отцовское чувство, горячее и самоотверженное, могут соединяться с преступной чувственностью, которую гашиш всегда сумеет извинить и оправдать».

Здесь кроется разгадка одной из самых «страшных тайн» древних мистериальных культов.

Когда в XXVIII веке до нашей эры китайский император Шен Нун повелел выращивать коноплю, его придворный врач сообщал, что конопля — это растение, несущее в себе «Инь» — женское начало природы в традиционной китайской философии.

«Конопля порождает в человеке начало влажное, теплое и податливое».

В 204 году до нашей эры на Дворцовом холме в Риме был \сооружен храм в честь жестокой богини — матери древних римлян — Кибелы. Уроженцев древнего царства Фригии привозили в Рим, где они становились жрецами богини.

В ритуальном действе принимали участие только мужчины, у них были длинные женские прически и такие же одежды. Преклонение перед богиней выражалось с помощью разнузданных сексуальных плясок. По всему периметру танцевальной площадки храма были установлены священные лампады Кибелы. В них непрерывно горела и дымила конопля — священное растение богини-матери… Жрецы танцевали до тех пор, пока не падали на землю без сознания.

Культ Кибелы был, наверное, самым древним предшественником современного танцевального марафона.

Энциклопедист от психоделии, Теренс Маккена, писал:

«Длинные волосы у мужчин, появившиеся одновременно с массовым потреблением в США марихуаны в начале 60-х годов, были наглядным примером притока явно женских ценностей, сопровождающих употребление этого, растворяющего границы «Я», растения».

Действительно, если вдуматься, культура хиппи была «женственной» культурой. Ценности не шли дальше полной свободы восприятия. Марихуана почему-то считалась одним из лучших средств достижения такого рода свободы.

Вот как описывал Шарль Бодлер свободу гашишиста:

«…В состоянии, сопровождающем опьянение гашишем, нет никаких сверхъестественных явлений; вся суть в том, что наши внутренние аналогии приобретают необыкновенную яркость: они проникают в нас и овладевают нами, порабощают мозг своим деспотическим характером…

Случается, что личность исчезает и объективность воспринимается вами настолько ненормально, что созерцание окружающих предметов заставляет вас забыть о своем собственном существовании, и вы сливаетесь с ними. Ваш глаз останавливается на стройном дереве, раскачивающемся от ветра: через несколько секунд то, что вызвало бы только сравнение в мозгу поэта, становится для вас реальностью. Вы переносите на дерево ваши страсти, ваши желания или вашу тоску; его стоны и раскачивания становятся вашими, и вскоре вы превращаетесь в это дерево. Точно так же птица, парящая в небесной лазури, в первый момент является как бы олицетворением вашего желания парить над всем человеческим; но еще момент — и вы превратились в эту птицу. Вот вы сидите и курите… и вот, в силу какой-то странной перестановки, какого-то перемещения или интеллектуального переворота, вы вдруг почувствуете, что вы испаряетесь, и вы припишете вашей трубке (в которой вы ощущаете себя сжатым и сдавленным, как табак) поразительную способность курить вас…

Но вот новый порыв мыслей уносит вас: он закружит вас еще на минуту в своем безумном вихре, и эта новая минута будет для вас новой вечностью. Ибо соотношение между временем и личностью совершенно нарушено благодаря количеству интенсивности ощущений и мысли. Нет прежнего равновесия между органами чувств и переживаемыми наслаждениями; и это последнее обстоятельство служит наиболее существенным обстоятельством вреда этих опасных экспериментов, во время которых полностью исчезает сво бода личности…

Человек ищет всего лишь сна, и гашишевый сон овладева ет человеком, но этот сон будет настоящим сыном своего отца. Пребывая в бездействии, человек искусственным путем вводит сверхъестественное в свою жизнь и в свое мышление; но, несмотря на этот внешний, спонтанный подъем его чувств, он остается тем же человеком, тем же числом, лишь возведенным в очень высокую степень. Он порабощен; но, к несчас тью, порабощен самим собою, той частью своего «Я», которая господствовала в нем; он хотел сделаться ангелом, а стал зверем, в данный момент могущественным зверем, если только можно назвать могуществом чрезмерную чувствительность при отсутствии воли, сдерживающей или направляющей ее» (все выделения мои. — А.Д.).

Эти слова Бодлер написал о гашише. Обратите внимание на выделенные места — они окажутся необходимыми во всем последующем изложении.

В рассказе Тейлора Маккинли, с которого начинается эта глава (а это был первый в истории отчет, познакомивший европейцев с эффектами действия марихуаны), появляется интересный образ, который потом будет сопровождать описания очень многих «трипов» под влиянием галлюциногенов:

«Обрамлявшие меня стены распались и рухнули…»

Одно из программных музыкальных произведений хиппи «The Wall» («Стена») рок-группы «Pink Floyd» практически целиком посвящено ощущениям и образам, возникшим под воздействием конопли.

Какую же стену пытался разрушить лирический герой диска и знаменитого художественного фильма Алана Паркера?

В ленте, кстати говоря, очень легко проследить «женственную» позицию главного героя. Он абсолютно пассивен — от одного внешнего внушения к другому, от «зомбирования» за школьной партой до «ведьмовского полета» в компании неонацистов. Он занят только тем, что отдается очередному внушению.

Это и есть так называемое открытое сознание или абсолютно «свободное восприятие», что, по сути, одно и то же.

Фритц Ладлоу — литератор, «певец» гашиша конца XIX века, покончивший жизнь самоубийством в результате неумеренного потребления конопли, писал:

«…Человек, который не верит ни во что, что не касается органов его собственного тела, будет инстинктивно прятаться в крепости того, что он считает стародавним здравым смыслом…»

В конце XX века Т. Маккена пишет:

«Конопля — проклятие для культуры власти, поскольку у употребляющих ее людей она снимает обусловленность поведения принятыми в обществе ценностями…» (Курсив в обеих цитатах мой. — А.Д.)

Итак, «Стена», которую пытается разрушить человек, употребляющий марихуану, по признанию самих же «апологетов культа конопли», сложена из кирпичей здравого смысла и принятых в обществе ценностей — то есть этики и морали.

В этом смысле России, как ни странно, даже «повезло», ибо «стена» принятых ее обществом ценностей разрушалась уже два раза — в 1917 году и в 1991-м. Кому, как не нам, судить, может ли такое внезапное разрушение приносить пользу отдельному человеку или обществу…

Хиппи так и не смогли понять, что их «полная свобода», усиленная марихуаной, мескалином и LSD, означает… полную пустоту.

Восприятию необходим смысл как некоторая ось, на которую человек может нанизывать то, что он воспринимает. Если такой оси не существует, то любые приходящие извне образы, внушенные мнения и т. п. будут восприниматься как абсолютно равные по своему значению — а в результате приоритет останется за теми из них, которые воздействуют наиболее интенсивно. Поведение будет определяться не качеством, обусловленным анализом приходящего сигнала, а всего лишь его количеством.

Это и есть абсолютная внушаемость. Человек слышит не то, что для него важно, а то, что звучит громче.

Он становится неспособным сделать выбор между вещами, которые имеют для него значимость, и вещами, которые к нему отношения не имеют.

Полная свобода подразумевает отсутствие собственного мнения. Если собственного мнения нет, принципиальным становится мнение чужое.

Под воздействием марихуаны человек теряет ощущение своего «Я», собственной индивидуальности, у него пропадает ощущение важности себя как существа отдельного…

Чувство «Я» и есть та самая ось, точка отсчета, с которой начинается осмысленное восприятие.

Человек, утративший уверенность в себе, не способен оценить «что такое хорошо, а что такое плохо», и ему легче всего подчиняться, выполняя прямые команды.

Такую внушаемость придворный врач Шен Нуна определял как «податливость», а психоаналитики считают женским началом в человеке.

Пользуясь терминами Карла Юнга, марихуана поднимает из тайников мужской психики аниму — образ женского, влажного, податливого, коллективного начала в бессознательной части души мужчины.

«Почему это начало коллективное?» — спросит читатель.

«Коллективное» — это понятие прямо противоположное понятию «индивидуальное». Когда собственное (индивидуальное — мое) мнение пропадает или атрофируется, человеку остается только полагаться на мнение окружающих людей. Его индивидуальные взгляды на жизнь как бы растворяются в пользу мнения группы или общества.

В начале 70-х годов, уже после того, как оборвалась психоделическая революция, марихуана вновь завладела молодежным сознанием. Самое прямое отношение к этому в качестве неформального лидера имел основатель музыкального стиля регги знаменитый певец и гитарист Боб Марли.

Марли приехал в Америку с Ямайки.

С собой он привез религию бога Раста.

Пророком этой религии он объявил самого себя, а главным ее ритуалом., свою музыку. Все последователи нового религиозного движения одновременно должны были стать и адептами нового музыкального стиля. Они называли себя «rast's people» — люди Раста. У нас их стали называть «растоманами».

Общаться с Растом было занятием непростым: для свидания с ним требовался своего рода проводник. Инстанция эта, присутствовавшая в растении Cannabis sativa, или все в той же конопле, получила имя Джа.

Бог Джа должен был открыть сознание курильщиков конопли для получения ценных указаний от бога Раста. А чтобы указания слышались особенно внятно, сопровождались они музыкой Раста. Часто через музыку или сопутствующие трансы такие указания непосредственно и передавались.

Как видите, здесь действует все тот же знакомый нам стереотип: марихуана открывает сознание для воздействия — не важно, образы ли это «райского сада» тагов или, как в данном случае, «сладкая музыка». Курение конопли создавало нужный резонанс для особого восприятия регги, чтобы имен но музыка вызывала привыкание — психическую зависимость.

Большинство растоманов, особенно отечественных, конечно, не понимали, что Раст — крайне жестокий бог-разрушитель одного из ответвлений культа вуду, распространенного на Кубе и Ямайке. Когда колдуны того же культа создавали своих зомби на Гаити, их коллеги на островах пытались проделать те же самые манипуляции с помощью конопли…

У европейских и российских последователей растоманов постоянное курение марихуаны формировало тот же фон поведения, который еще недавно существовал у хиппи.

Те же длинные волосы (теперь их стали скатывать в десятки мелких засаленных косичек — «дредцов»), одежда слегка иная, но тоже с длинными рукавами и свободными, ниспадающими длинными брюками, как бы препятствующая какому-либо труду; все те же медленные, женственные движения и влажные глаза с расширенными, остановившимися зрачками.

Конечно, музыка — дело субъективное. Но среди меломанов существует стойкое мнение, что музыку в стиле регги слушать невозможно. Приведем высказывание одного из наших пациентов:

«Она (музыка) сладка настолько, что ты ею наедаешься, тебя начинает тошнить после первых же трех аккордов».

Боб Марли говорил в одном из интервью:

«Мы никому не сопротивляемся, ничего не добиваемся и ничего не хотим. Только слушать музыку, открыть свой ум, курить марихуану и различать сквозь нее слова нашего прекрасного Бога…»

Хотел ли Боб Марли через открытое с помощью марихуаны сознание фанатов впустить в европейскую культуру своего страшного Бога или жб просто хотел властвовать над наркоманами, «сидящими» на его музыке, как на игле, сказать трудно. Однако и в Америке, и в нашей стране любые клубы или сборища любителей регги немыслимы без постоянного курения конопли.

Сочетание галлюциногенного эффекта марихуаны и музыки производит тот же самый закабаляющий душу эффект, которого добивался «горный старец» Гасан ибн-Сабах, вызывающий у членов своей секты галлюцинации рая на Земле с помощью конопли и внушения.

«Всякая привычка скоро превращается в необходимость, — писал Бодлер. — Кто прибегает к яду, чтобы мыслить, вскоре не сможет мылить без яда». Так и хочется дописать Бодлера и сказать: он будет мыслить как яд.

Временами появлялись сообщения о совершенных растоманами убийствах. По своей ли воле шли на это или по приказу, — осталось неизвестным…

В последнем анимационном эпизоде «Стены» А. Паркера именно стена разума (которую главный герой пытался разрушить на протяжении всего фильма) оказывается единственной защитой от жуткого символа женского начала, пытающегося (в прямом смысле) поглотить Пинка. Этот кошмарный образ анимы в фантазии (или галлюцинации) героя фильма является символическим отображением наркотика, угрожающего растворением, уничтожением его души.

Из глубины XIX века по-прежнему звучит предупреждающий голос Шарля Бодлера, и его по-прежнему никто не слышит:

«Говорят — и это, кажется, верно, — что это вещество не причиняет никакого физического вреда, во всяком случае, никакого серьезного вреда. Но разве можно назвать здоровым человека, непригодного к деятельности и способного только мечтать, хотя бы все члены его и были невредимы? Мы слишком хорошо знаем природу человека и можем утверждать, что человек, который с ложкой варенья может получить все блага земли и неба, не станет и тысячной доли их добиваться трудом.

Возможно ли представить себе государство, все граждане которого опьянялись бы гашишем? Каковы были бы эти граждане, эти воины, эти законодатели!.. В самом деле, человеку, под страхом духовного разложения и интеллектуальной смерти, не дозволено изменять основные условия своего существования и нарушать равновесие между своими способностями и тою средою, в которой ему суждено проявлять себя; словом, не дозволено изменять свое предназначение, подчиняясь вместо того фатальным силам другого рода…

Легко увидеть связь между демоническими образами в поэзии и живыми существами, предавшимися употреблению возбуждающих средств. Человек захотел стать богом, но в силу неуловимого нравственного закона он пал ниже своей действительной природы. Это душа, продающая себя в розницу…

…Нужно ли прибавлять, что гашиш, как все одинокие наслаждения, делает личность бесполезной для общества, а общество — лишним для нее, побуждая ее к постоянному самовосхищению, толкая ее изо дня в день к краю той сверкающей бездны, в которой она находит свое отражение — отражение Нарцисса» (выделено мной. — А.Д.).

Читатель нашей книги сможет убедиться, что люди не послушались предупреждения Бодлера. Человека конца XX века ведущие философы и психологи уже наших дней и будут описывать как Нарцисса, бесконечно любующегося своим отражением.