Жители долины хорошо знали повадки горных духов, повелевающих снежными лавинами и камнепадами. Эти духи таятся на склонах безлесных гор, прячась в снегу или за камнями, и нет для них развлечения увлекательнее, чем утопить неосторожных путников в сугробе или устроить им каменную могилу. Но наши проводники обходили такие засады стороной. И еще они умели преодолевать бурные реки и угадывать трещины, скрытые под снежной коркой на ледниках. Так что путь до места встречи двух широченных трещин, тысячелетия назад разделивших горы на Гномьи и Алмазные, мы преодолели почти без приключений.

Путь, который горцы называли Дорогой на Небеса, проходил по верхней кромке необъятной глыбы льда, по форме напоминавшей гномий топор, снятый с рукоятки и обухом вниз заткнутый в ущелье. Трудность состояла в том, что нам предстояло подняться до самых облаков по острию этого гигантского зазубренного топора, по тропке шириной не больше двух ладоней. Трудность не для меня, конечно, я-то никогда не боялся высоты, и мне ничего не стоило пробежаться над пропастью хоть по острию настоящего топора, а для Крайта, всю дорогу старательно набиравшегося местным вином. Едва ступив на тропу, он заявил, что у него кружится голова и он сейчас свалится, а через несколько шагов действительно оступился. Если бы не веревка, предусмотрительно привязанная к нашим ремням, окончил бы мой верный Крайт свое существование где-то в вековечной тьме ущелья.

— Не смотри вниз, — посоветовал Гунарт, после того, как мы втроем вытащили бедолагу обратно на тропу.

— Постараюсь, — пробормотал слегка побледневший наемник и вообще перестал смотреть под ноги, но тут же споткнулся и чуть не свалился снова.

— Держись. — Я протянул Крайту руку, и он вцепился в нее так, что кости затрещали.

— Знаешь, Рик, это скверное вино… Зря я его столько выпил. Что-то мне не по себе, — признался он. — Мне все время кажется, что я здесь погибну. Только закрою глаза, сразу вижу, как вниз падаю…

— Ты бы лучше вперед смотрел, ротозей, чем глаза закрывать. Или, думаешь, легко тебя наверх тащить? На тебе ж золота — что в хорошей сокровищнице. Еще раз свалишься, все вниз выкинуть заставлю, — пригрозил Гунарт.

— Сам ротозей! — не остался в долгу Крайт. — Кто Пояс Силы свой проворонил? Был бы он сейчас на тебе, ты бы и не почувствовал, что я что-то вешу.

Гунарт не ответил, только пренебрежительно хмыкнул. «С этим Поясом Силы что-то явно не так, — подумал я. — Надо будет расспросить про него на привале. Вот дойдем до облака…»

Облако, к сожалению, оказалось не более реальным чем мой старый Роксанд, сырой холодный туман и ничего больше. Пришлось подниматься выше по склону Безглавой горы и устраивать привал уже в долине Вечного Лета, спрятавшейся, словно на дне чаши, внутри ее вершины будто срубленной мечом какого-то древнего великана.

Удивительная это была долина. Лето только-только началось, а она утопала в зелени и цветах, хотя вершины соседних гор белели снежными шапками. На траве паслись знакомые мне по долине Тысячи Идолов горные козы, которые, кажется, до этого ни разу не видели людей, а между ветвей деревьев усердно распевали свои песенки какие-то невиданные пичуги.

Мы расположились на берегу озера с неспокойной зеленоватой водой, такой горячей, будто ее специально подогрели невидимые слуги. Рыбы в нем, естественно, не оказалось. Да и какая рыба могла водиться в почти кипящей воде, разве что вареная. Вкус воды тоже оставлял желать лучшего. Зато можно было искупаться в чем-то более теплом, чем студеные горные реки. Мы с Крайтом носились по мелководью, как пара ошалевших мальчишек, Гунарт устроил большую стирку, а Стин взялся за стряпню, настреляв непуганой дичи на всю оставшуюся жизнь… В общем, в долине Вечного Лета царили покой и безмятежность. Немудрено, что меня обуяла отчаянная лень, и я, никогда не отличавшийся склонностью к лежачему образу жизни, после обеда растянулся на травке и заявил, что не сдвинусь с места по крайней мере до утра. Правда, ближе к вечеру, когда похолодало, мне изрядно наскучило валяться без дела и слушать, как Крайт со Станом обсуждают достоинства и недостатки охотничьих луков, и я, накинув на плечи теплый плащ, отправился осматривать окрестности.

Ночью долина Вечного Лета оказалась еще прекраснее, чем днем. На небе не было ни единого облачка, как искры, горели звезды, а едва родившийся месяц мазком тонкой кисти эльфийского художника застыл над величественными горными вершинами. Летучие мыши то и дело мелькали на фоне звездного неба. Огоньки светлячков горели в траве, как разбросанные самоцветы. В ушах оглушительно гремел хор каких-то горластых насекомых. А воздух был такой легкий, что, казалось, стоит вдохнуть поглубже, разбежаться и подпрыгнуть, и уже не опустишься, так и будешь парить над землей…

Я бежал вприпрыжку, дышал полной грудью и, хоть взлететь не получалось, все равно был почти счастлив. «Вот бы повстречать милую девушку из моих снов, — мечтал я. — Я на руках принес бы ее в эту долину, и мы жили бы здесь вдали от орков и черных колдунов. Нет, я не стал бы строить здесь замок. Если нанять каменщиков или гномов, они испоганят все вокруг. Мне приходилось видеть, как возводятся замки. Лучше я сам построю для нас дом. Правда, я никогда не строил ничего, кроме шалашей из еловых веток… Но, наверное, это не так уж и сложно, раз даже крестьяне сами строят себе дома. Вон там и построю, где наш костер, или… А это еще что?» Кроме дальнего огонька, бывшего, судя по всему, отблеском костра, у которого ждали меня друзья, я заметил еще один, совсем неподалеку. «Странно, — думал я, пока ноги сами несли меня к этому то пропадающему из виду за деревьями или камнями, то снова возникающему впереди трепещущему сиянию. — Сколько я сегодня бродил вокруг, и ни разу не заметил даже намека на следы хоть кого-нибудь, способного разжечь огонь. Или здесь такие сообразительные козы? А может, я разучился читать следы или мои спутники почему-то перенесли лагерь на другую сторону долины?»

Костер горел на лужайке, со всех сторон окруженной частым кустарником, и я решил использовать эти заросли в качестве наблюдательного пункта. Происшествие в долине Тысячи Идолов меня кое-чему научило, и в первую очередь осторожности. Нет, я не превратился в труса, но оценить обстановку предпочел из укрытия, и, как потом понял, поступил довольно разумно.

Над костром висел огромный котел, сгорбленная старуха с крючковатым носом, усыпанным отвратительными бородавками, ворочала в нем суковатой палкой. Определенно это была ведьма из тех, что служат черному колдуну и заманивают доверчивых детей в свои приторно-сладкие домики из меда и патоки, чтобы принести их в жертву богам Хаоса.

Сама по себе ведьма опасности не представляла. Я даже оглядел поляну в поисках такого домика — не потому, что люблю сладкое, просто любопытно стало…

— О боги Хаоса! Я, волею вашей Владычица снов, взываю к вам со священной вершины мироздания, где все началось и все закончится! — донесся до моего слуха голос ведьмы. Вернее, голос доносился и раньше, но до этого ведьма произносила только заклинания, значащие для меня не больше, чем стрекотание насекомых. — Силою, данною мне великими богами и Повелителем, я заклинаю всех слуг Великой тьмы: явитесь! Пусть ваши сновидения перенесут вас сюда, в центр мироздания, где силы магии безграничны! — выкрикнула она и принялась называть какие-то имена, вероятно имена этих самых слуг Великой тьмы.

И они появились. Они возникали ниоткуда и, как это часто бывает во сне, совершенно не удивлялись тому, что оказались здесь. Удивлялся я, потому что среди сотни колдунов и ведьм, наводнивших поляну, узнал нескольких Темных лордов, жреца богов Хаоса из Хмурых Сосен, одну ярмарочную предсказательницу и еще десяток человек, которых ожидал встретить где угодно, но не здесь, среди неприступных гор, между небом и землей…

К тому времени, когда среди этого сборища прислужников тьмы появился черный колдун собственной персоной, я уже был почти уверен, что просто задремал на берегу теплого озера и вижу сон. Это все объясняло. Я откинул прочь все сомнения, а заодно и осторожность, надвинул на глаза капюшон плаща и, незаметно выбравшись из своего укрытия, скромно пристроился за спинами чародеев, собравшихся вокруг Повелителя тьмы. Никто не обратил на меня внимания, все самозабвенно слушали черного колдуна.

— Нерадивые слуги! — пронзительно каркал тот. — Как только боги Хаоса еще не покарали вас?! Сколько времени прошло с тех пор, как Эндилорн похищен мятежным Рикландом?! Почему он до сих пор не найден?! Его нет среди мертвых, — значит, он должен быть среди живых! Вы прекрасно знаете, что без Сферы Всевидения сам я не могу найти его в мире, где хозяйничают Светлые боги и их приспешники. А понимаете ли вы, олухи, что мальчишка не должен попасть под их влияние?! Мой ученик силен, таким должен быть ваш будущий Повелитель, Повелитель тьмы, а не жалкий слуга света! Разыщите его, ничтожества. Я не требую от вас, чтобы вы привели его ко мне, вам это не под силу, но хотя бы найдите его убежище! Используйте все свои знания и умения! Даю вам месяц! Если в течение этого срока мне не станет известно, где он скрывается, пеняйте на себя!

Воодушевив таким образом своих верных слуг, черный колдун благополучно исчез в голубой вспышке, а вокруг началось такое, что до меня стало доходить — я угодил на самый настоящий шабаш ведьм и колдунов. В огонь полетели пучки трав, распространяя вокруг дурманящий аромат. От него кружилась голова. А может, причиной была магия? Колдуны по очереди подходили к окруженному беснующимися ведьмами огню и пели заклинания, пытаясь увидеть Энди в кипящем котле, прочитать его судьбу в мерцающих углях или на небе среди звезд. Какой-то старик распорол брюхо неизвестно откуда появившейся козе и, пока она билась в предсмертной агонии, пытался высмотреть что-то среди сплетения ее кишок. А ведьмы… Ведьмы скинули одежды и пустились скакать вокруг костра в неистовом танце.

«Не пора ли прекратить это безумие? — подумал я, в недоумении озираясь по сторонам. — Ведь сейчас они, чего доброго, доколдуются до того, что и вправду найдут Энди, и тогда… » Что будет тогда, я плохо себе представлял. Одно я знал точно: защитить своего друга, находясь так далеко от Сумеречной долины, я вряд ли сумею. Все, что я мог сделать, — это перевернуть в огонь бурлящий котел или еще каким-нибудь образом помешать всем этим слугам тьмы выполнить приказ черного колдуна. Я решительно двинулся к горящему костру, но внезапно услышал таинственный шепот.

— Хочешь попытать счастья и вернуть Повелителю его ученика, не так ли, малыш? — чуть слышно прозвучал он прямо за моей спиной. И почему каждый старше двадцати так и норовит обозвать меня малышом?

— Я тебе не малыш… — Я резко обернулся и от неожиданности поперхнулся на полуслове. Взгляд мой, несколько ограниченный капюшоном, уперся в белоснежную женскую грудь. Хотя Альвейс почти избавила меня от робости перед слабым полом, я почувствовал себя не самым лучшим образом. Воздуха катастрофически не хватало, и я, забыв об осторожности, откинул капюшон. Передо мной стояла рыжеволосая красавица ведьма, облаченная в платье, сотканное не иначе как из лунного света, легкое и совершенно прозрачное. А я-то считал, что ведьмы должны непременно быть преклонных лет, иметь кривой нос, нездоровую кожу или, по меньшей мере, косоглазие…

— Хочешь скрыть свой возраст — используй магию, а не прячь лицо под капюшоном, красавчик, — назидательно сказала она, ласково проводя рукой по моей горящей, как раскаленные угли, щеке. Теоретически, после такой выходки я должен бы был оказаться на вершине блаженства. Может, так бы оно и случилось, если бы меня не окатило с головы до ног волной самой отвратительной магии. То ли ведьма излучала ее естественным образом, то ли пыталась меня околдовать. Оставалось надеяться, что амулет, сделанный Энди, отведет от меня ее чары. А вот от чувства дурноты, вызываемого ими, меня не мог защитить никакой амулет. «Отошла бы ты, женщина. Ты очень красива, но меня от тебя тошнит… » — с отчаянием думал я, но колдунья не слышала моих мыслей.

— Странно, что ты здесь, ты вовсе не похож на мага, — заметила она и лукаво подмигнула зеленоватым глазом. — Такое телосложение может быть у воина, но никак не у человека, посвятившего жизнь изучению книг и приготовлению зелий. А что ты прячешь под плащом? Меч? Ну, конечно, ты воин! Что делает воин здесь, среди магов?

Заранее подготовить ответы на возможные вопросы я не догадался, а придумывать их с ходу в обществе почти обнаженной красавицы, вызывавшей во мне самые противоречивые чувства, было практически невозможно, так что я решил не отвечать на вопросы, а сам перейти в наступление.

— А что делает здесь такая красивая женщина? Ты непохожа на всех этих ведьм. Ты можешь быть, ну, например, дочерью благородного лорда, но уж никак не злой колдуньей.

— Разве дочь благородного лорда не может увлечься магией?

— А разве ни один маг не способен к воинскому искусству? Вспомни хотя бы короля Данквила. Он был воином и одновременно великим магом.

— Из уст юноши, в котором совсем не ощущается силы, это звучит… ну, скажем, не очень убедительно. — Ведьма иронически улыбнулась.

Я смутился, но вовремя вспомнил слова темного эльфа и попытался выкрутиться:

— Хороший колдун должен уметь скрывать свою силу.

Кажется, уловка сработала. Женщина удивленно повела бровью, пристально уставилась мне в глаза и, не сумев проникнуть сквозь защиту созданного Энди амулета, чтобы прочесть мысли, заключила:

— Возможно, ты и прав, мой мальчик, ты — сильный колдун. Мало кто смог бы противостоять моим чарам, а ты даже не творил защитного заклинания. А ведь я сразу почувствовала в тебе нечто особенное, потому и заговорила с тобой! Эта встреча — перст судьбы! Выпьем за наше счастливое знакомство! — торжественно провозгласила она, поднося к моим губам чудесным образом возникший в ее руке кубок то ли с вином, то ли с каким-то зельем. — Забудем грозного Повелителя и будем танцевать до рассвета! Какой чудесный сон!

Ни пить, ни танцевать в мои планы не входило. Может, колдунья своей ворожбой и добивалась от меня изменения этих самых планов на противоположные, но добилась только того, что я окончательно вышел из состояния легкого шока и вновь обрел способность связно выражать свои мысли. Я отстранил кубок и отрицательно покачал головой:

— Прошу извинить меня, прекрасная леди, но я вынужден отказаться. Данный обет запрещает мне пить вино.

— Ты что, адепт Темного ордена? — слегка обескураженная моим отказом, спросила прекрасная леди.

Если я когда-то и слышал слово «адепт», то сейчас напрочь забыл, что оно означает — «друг», «враг» или вообще «слуга».

— Почему ты так решила?

— Кто, кроме Темного лорда, может дать столь нелепый обет?

— Ты что, принимаешь меня за одного из этих… — У меня не нашлось даже слова подходящего, которое можно было бы произнести в обществе женщины. — Только и умеют, что швыряться огненными шарами! Да я простым факелом больший урон нанесу! Разве это магия?!

— Нет, ты определенно мне нравишься! — расхохоталась рыжеволосая колдунья. — Но если ты не из Темного ордена, что заставило тебя дать столь странный обет?

— Я бы сказал, не что, а кто — тот самый грозный Повелитель, которого ты предлагаешь забыть, — горько усмехнулся я. Я бы и сам с удовольствием забыл эту гнусную историю…

— Ты служишь Повелителю?

— Да я скорей умру! — гордо заявил я, окончательно забыв об осторожности.

Как это ни странно, женщина ужасно обрадовалась.

— Я бы предложила тебе неплохую службу, красавчик, даже несмотря на то, что ты еще слишком молод, — заговорщицки прошептала она. — Я собираю в своем замке лучших воинов Фаргорда и, между прочим, плачу им неплохие деньги. Ты смог бы жить не хуже королевских наемников!

До сих пор никто не осмеливался делать мне подобные предложения.

— Благодарю тебя, прекрасная леди, но такой человек, как я… вряд ли достоин подобной великой чести… — Видят боги, я очень старался быть вежливым, но моя собеседница все-таки уловила насмешку.

— Ты думаешь: «Зачем женщине войско?». Да? — с обидой спросила она. — Так знай, я не простая женщина!. Здесь и сейчас я не могу сказать тебе своего имени, но очень скоро оно будет звучать по всему Фаргорду, как имя лорда Бернтона или даже самого принца Рикланда!

Тут уж мне стало совсем смешно, а женщина несколькими долгими глотками осушила предназначенный для меня кубок и с жаром зашептала:

— Послушай, малыш! Черный колдун — старик, он немощен и слаб, мальчишка — его последняя надежда. А ведь он может так и не найти его… до самой своей смерти… И тогда разгорится война за власть! Я собираюсь победить в этой войне и хочу, чтобы ты был на моей стороне…

— Война за власть? Если не ошибаюсь, до сих пор власть в этой стране принадлежала королю.

— Забудь о королевской власти. Какое дело до управления государством нам, слугам Хаоса? Я говорю о другом. Кому будут подвластны темные силы после смерти Повелителя? Какому-то малолетке, несмышленышу, не сумевшему толком пройти испытание?

— Если хочешь знать, этот малолетка стоит вас всех, вместе взятых! — вступился я за Энди.

— Да, знаю, мальчишка силен и о нем говорилось в пророчестве, но как ты не понимаешь, его время еще не пришло, он слишком мал, к тому же… боюсь, его доброта неискоренима, а Повелитель… Да он просто сошел с ума!

— Ты права, с рассудком у черного колдуна явно не все в порядке. Почему бы ему просто не оставить Энди в покое?

— Все не так просто. Возможно, ты слышал пророчество…

— Какое пророчество?

— Предсказание Великого Провидца об этом мальчишке.

— А-а, — многозначительно протянул я. На самом деле никакого пророчества я не знал, помнил, конечно, что Энди что-то упоминал о том, что в Книге Пророчеств предсказан день его рождения, но, честно говоря, тогда мне было не до этого. Меня больше интересовали пророчества, которые касались лично меня — о драконе и Затерянном городе. А вот что там говорилось про Энди…

подсказала ведьма. — Эти строки и свели Повелителя с ума. Он задумал воспитать властителя Зла из этого мальчишки. Будь она проклята, эта Книга Пророчеств! Он никогда не воспринимал всерьез предсказания Великого Провидца, пока появление дракона не заставило его заняться изучением Книги.

— Откуда ты все это знаешь?

— Когда-то я была его ученицей. Вскоре после того, как дракон разрушил Эльмарионский замок, я, в числе других учеников, должна была пройти испытание. И я прошла бы его, одна из шестерых, как в свое время прошел его сам Повелитель, ведь я была лучшей! Но проклятая Книга изменила судьбы многих. Учитель назначил нам другое испытание. Мы должны были разыскать ребенка, о котором говорится в пророчестве.

это все, что мы знали о нем, если не считать точной даты рождения, которую сам он помнить, естественно, не мог. Невыполнимая задача, не правда ли? Но я нашла его, нашла, два года проскитавшись по лесам, а потом еще год жила в Западном оплоте, где нет ни одного приличного мага, кроме полоумной старухи. И все из-за Повелителя, он сказал, что, если хоть один волос упадет с головы этого мальчишки, я отвечу за это своей головой! И ты думаешь, за все свои заслуги я получила достойную награду? Как бы не так! Он хотел убить меня вместе с остальными учениками. Да, он убил их всех! Убил, чтобы оставить одного, этого треклятого мальчишку! — Рыжеволосая ведьма почти кричала. Похоже, я своим любопытством разбередил ее старую рану.

— И теперь ты собираешься восстановить справедливость? — участливо поинтересовался я.

— Вот именно! Вот заполучу мальчишку…

— Ты что, знаешь, где он?

— Меня не волнует, где он сейчас. Я заставлю его пожаловать прямо в мой замок. Не зря я столько времени провела в этом захолустье. Мне столько известно об этом эльфийском подкидыше, что я легко смогу подстроить ему ловушку. Я уверена, что он клюнет!

— Но зачем он тебе, если ты не собираешься отдать его черному колдуну?

— Я уничтожу этого щенка! — прошипела ведьма. Она больше не выглядела красивой. Злоба исказила ее черты до неузнаваемости. — Я тоже верю в пророчества, но я еще не сошла с ума, чтобы позволить и дальше расти угро-зе для мирового равновесия, причем не в нашу сторону, заметь!

— Ты не посмеешь! — с угрозой проговорил я, но женщина не испугалась.

— У тебя еще есть время подумать, мой мальчик, — сказала она с загадочной улыбкой, снова становясь миловидной и приветливой. — Уверена, не пройдет и года, как ты услышишь обо мне. Присоединяйся к моей армии, я буду ждать тебя. Вместе мы совершим великие деяния!

Но времени подумать у меня, как оказалось, не было. Я даже не успел сообразить, что же с ней делать, с этой странной женщиной, ни с того ни с сего вынесшей смертный приговор моему лучшему другу и собирающейся привести его в исполнение в самое ближайшее время. Рыжеволосая колдунья, оглушительно хохоча, метнулась к резвящимся у костра ведьмам и мгновенно затерялась среди них. Сколько я ни искал ее, на глаза попадались лишь беснующиеся старухи.

— Ты не видел здесь рыжеволосую красавицу, приятель? — обратился я к первому попавшемуся человеку, сохранявшему невозмутимость среди царившего вокруг хаоса, и снова угодил в неприятность. «Приятель» оказался одним из Темных лордов, прекрасно знавших меня в лицо.

— Рикланд? — просипел он, опешив, и вдруг завопил во всю глотку, показывая на меня: — Держите Рикланда! Он знает, где Эндилорн! Он должен знать!

Слуги тьмы кинулись ко мне, как стая бешеных псов.

— Надо схватить его и пытать! Пусть расскажет, где он прячет мальчишку! — неслось со всех сторон.

Несколькими ударами я расквасил пару-другую чародейских носов и, отскочив к зарослям, неплохо прикрывавшим спину, выхватил меч. С ним я был сильнее всех этих колдунов, ведь их магия была мне не страшна.

Насчет магии я погорячился. Меня самого, конечно, заколдовать не могли, но цветущие кусты вокруг вспыхнули, как сухой хворост, а за ними и мой плащ, который неплохо спасал от холода по ночам. К счастью, это была единственная моя потеря в этой битве. Зато многие колдуны недосчитались… нет, не голов. Я вообще не знаю, чего они недосчитались, потому что, едва мой меч настигал их, они пропадали. Не таяли, как призраки, а именно пропадали, как огонь, когда наступишь ногой на горящую ветку. «Они просыпаются, — догадался я. — Ведь все это — и черный колдун, и даже я — снится им по повелению этой старухи, Владычицы снов».

Вскоре вокруг меня остались одни ведьмы. Хоть я и предполагал, что мой меч всего-навсего прогонит их сновидение, все же не смог поднять его на женщин.

— Уходите, — сказал я. — Все равно вам не одолеть меня.

— Это мы еще посмотрим! — прошипела Владычица снов. — Ты еще вспомнишь нашу встречу. Не сейчас, но вскоре. И тогда ты проклянешь день, когда появился на свет! — И в тот же миг все — и она, и костер, и ведьмы — исчезли.

С тех пор мне опять начали сниться кошмары. Стоило мне сомкнуть глаза, и я оказывался связанным в камере пыток то ли Черного замка, то ли замка Урманда, судя по обилию орудий и приспособлений для вытягивания полезной информации из молчаливых ртов.

— Отвечай, где Эндилорн? — задавал мне один и тот же вопрос дородный демон с огромными волосатыми лапами и бараньими рогами, закрученными вокруг мохнатых ушей с черными кисточками на концах.

Я молчал, и мне приходилось несладко. Пробуждался я, только когда умирал, а проснувшись, долго приходил в себя, недоуменно хлопая глазами и с удивлением обнаруживая, что все кости целы и все зубы, ногти и пальцы все еще находятся на отведенных им природой местах.

Долина Троллей представляла собой обширную зеленую поляну с голубым озером посередине, со всех сторон окруженную горами, поросшими низкорослыми лиственными деревьями, в основном кривыми, похожими на кусты дубками. Вершины, да и склоны гор до самой опушки этого так называемого леса были покрыты снегом, но листья в этой странной дубраве уже зеленели, как в середине лета.

Пещера, через которую мы должны были пройти, чтобы выйти на другую сторону горной гряды под названием Блюстители Покоя, не пустовала на закате, как было написано в заметках к карте, и вовсе не была единственной, как на этой карте было нарисовано. Пещер было не меньше десятка, и тролли сновали вокруг них и на закате, и на рассвете, и даже ночью. Днем они прятались внутри. Троллей было много. Я насчитал не меньше полусотни.

— Будем драться? — без особого воодушевления предложил я, после того как мы сутки провели на склоне горы под прикрытием леса, наблюдая за этими огромными и сильными, но довольно бестолковыми и нерасторопными тварями. Учитывая их размеры, а тролль вдвое больше человека, битва предстояла нелегкая, но наш путь лежал через одно из их жилищ, а я совсем не был уверен, что тролли проявят радушие и сами пригласят нас зайти.

— Думаешь, справимся? — усомнился Гунарт.

— А мы пошлем вперед ветерана Гномьей войны, — с ухмылкой сказал Крайт. — Ты же, Гунарт, гномов сотнями убивал.

— Так то гномов, а не горных троллей.

— У кого-нибудь есть другие предложения? — уныло спросил я. Думать не хотелось. Едва я задумывался, меня начинало неодолимо клонить в сон.

— Может, выманить их оттуда? — предложил Стин.

— Всех? И как ты это себе представляешь?

— А вот так. — Стин приложил руки ко рту и издал звук, очень похожий на блеяние горных коз.

— Вряд ли они на это польстятся. Посмотри туда. — Я показал рукой на озеро, там в тени гор, уже почти целиком скрывших солнце, трава, казалось, была покрыта продолговатыми грязно-белыми пятнами. Я не сомневался, что Стин со своим эльфийским зрением разглядит, что это не разбросанные в беспорядке валуны, а стадо похожих на овец животных, на которых я обратил внимание еще днем.

— А может, устроим засаду где-нибудь у озера и перебьем по одному, когда пойдут за водой? — предложил Крайт.

— Так мы с ними до конца жизни провозимся, — возразил я, закипая. — А у меня нет времени ждать. Звезда Силы не стоит на месте, и я не собираюсь! Я, Рикланд Быстрый Клинок, пройду через эту треклятую пещеру сегодня, и вряд ли меня остановят неуклюжие великаны!

— Дождись утра. — Тяжелая рука Гунарта легла на мое плечо, заставив почувствовать, что прозвище Малыш мне подходит гораздо больше.

— И что будет? — сердито буркнул я.

— Свет. — Силач насмешливо посмотрел на мою злую физиономию с закрывающимися прямо на ходу глазами и добавил: — И отдохнувший герой.

Света тролли не любят, это знает каждый. Они скрываются от него в пещерах, а если не успевают спрятаться, превращаются в камень. Так рассказывается в сказках. Только это неправда. Ленсенд говорил, что днем они просто плохо видят, не знают, куда идти, поэтому могут замереть на месте и стоять, как каменные статуи, пока не стемнеет. Ленсенду я верил гораздо больше, чем всем сказкам и слухам, вместе взятым. Он знал повадки горных троллей. Он имел с ними дело, когда этим великанам, обитавшим к востоку от Орочьих скал, вздумалось прибрать к рукам мост у Кровавого перевала. Брикус даже сочинил балладу о том, как Ленсенд с десятком солдат одержал победу в битве с ними. Она так и называется: «Баллада о горных троллях», и ее до сих пор поют бродячие менестрели Фаргорда.

Только нам-то что от того, что тролли не любят света? Мы ведь собираемся нанести визит в одну из их темных пещер. Все это я очень доступно изложил Гунарту, но тот неожиданно возразил:

— Мой дед Глитен тоже уйму троллей изничтожил. И об этом тоже есть песенка. «О храбром портном и глупых троллях» называется. Мальчишкой я пел ее на ярмарках.

— Ты умеешь петь?

— Умел когда-то. Я ж в балагане рос, пока на войну не сбег.

— Может, и сейчас споешь?

— Я и слов-то не припомню, — усмехнулся Гунарт. — Хотя как там…

Легко забывать об усталости, когда скачешь верхом, но путешествие по горам на собственных ногах отнимает куда больше сил. А если и во сне не отдыхать, а мучиться под страшными пытками, жизнь превращается в одну сплошную усталость, с которой приходится бороться днем и ночью. На этот раз усталость победила. Я уснул сидя, так и не узнав, как дед Гунарта победил троллей, а оказавшись вместо этого в страшном месте из моих сновидений, где за полтора десятка дней, прошедших с той поры, как мы покинули долину Вечного Лета, я успел побывать не однажды. Все было как прежде — знакомое подземелье и до боли знакомые орудия пыток и жаровня с раскаленными углями. И знакомый демон-палач все так же зловеще ухмылялся из-под своей маски.

— Знаешь, сегодня я не буду тебя мучить. — Он дружелюбно похлопал меня по плечу своей грубой волосатой лапищей. — От тебя все равно никакого толку. Даже крика из тебя не вытянешь. Займусь-ка я лучше твоими дружками. Ты ведь готов ради них жизнь отдать, верно? Посмотрим, готовы ли они на то же ради твоего упрямства.

И тут я заметил Гунарта Сильного, прикованного тяжелыми железными цепями к стене напротив.

— Ну что, Рикланд, скажешь, где скрывается ученик черного колдуна, и я не трону этого человека, не скажешь — он умрет в мучениях! — с блаженной миной сытого кота промурлыкал демон прямо мне в ухо. Но Гунарт услышал.

— Еще чего! — невозмутимо заявил он. — Мало ли чего Рикланду во сне привидится. Что ж, умирать из-за этого?

— Из-за того, что снится принцам или королям, люди умирают довольно часто. — Палач расплылся в слащавой улыбке и многозначительно подмигнул. — И наш принц знает, что бывают сны, которые рано или поздно сбываются.

— Да пошел ты… — Гунарт презрительно сплюнул. — Не говори ничего этой рогатой скотине, Малыш.

Я не мог ничего поделать, оставалось лишь с ужасом смотреть, как плавно покачивается жирная, волосатая, как у орка, спина, медленно приближаясь к Гунарту, и выбирать между бессердечностью и малодушием. Но наш славный силач не стал дожидаться, пока я решу его судьбу. Рогатый палач так и не испробовал на нем действие своих зверских орудий. Он даже дойти не успел до своей предполагаемой жертвы, когда одна из цепей со звоном лопнула, предоставив в распоряжение Гунарта обрывок длиной почти в локоть.

— Только подойди, и вот этой самой цепочкой по башке схлопочешь, — многообещающе пригрозил Гунарт.

Демон в нерешительности замер.

— Силен ты, приятель, — пробормотал он. — Да только не спасет тебя твоя сила!

Я так и не понял, что произошло, но пол под ногами заходил ходуном, а стены и потолок начали рушиться прямо на Гунарта.

— Говори, Рикланд! — рычал демон. — Ты еще можешь спасти этого героя. Или ты хочешь лишиться своего лучшего воина из-за глупого мальчишки? Ну говори же!

Я проснулся в холодном поту, лишь когда до неузнаваемости изувеченное тело Гунарта было погребено целой горой камней, и открыл глаза, готовый перерезать себе глотку от отчаяния, раскаяния и еще демоны знают чего. И с удивлением обнаружил перед собой широкоплечую фигуру, удобно расположившуюся на травке и любовно поглаживающую лезвие топора плоским камнем.

— Тебе что-нибудь снилось, Гунарт?

— Я не сплю на посту, — оскорбился воин.

— И ничего не чувствовал?

— А что чувствовать? Как комары кусают? Так их тут нету… Да что с тобой, Рикланд? Приснилось что?

Скрывать правду было бы подло, и я рассказал все про ужасную смерть Гунарта в кошмарном сне, который вполне мог оказаться вещим.

— Не бери в голову, — успокоил меня Гунарт. — Если снится, что кто-то умер, значит, этот человек проживет долго.

Как выяснилось, пока я терзался, глядя на смерть Гунарта в своих кошмарах, тот успел поведать Крайту со Стином, как его дед боролся с глупыми троллями. По его словам, днем тролли беспробудно спят и пройти сквозь их пещеру днем — все равно что пересечь лесную поляну. Что тролли проснутся, так же маловероятно, как и то, что над поляной пролетит дракон.

Тролли действительно спали как убитые. Тем не менее нужную нам пещеру мы нашли не без труда. Дело в том, что подземный ход, слишком узкий для их необъятных туш, эти неряшливые существа использовали как помойную яму и за века завалили обглоданными костями до самого потолка. Гунарт с Крайтом и Стином разгребали этот завал почти до вечера. А я все это время упражнялся с мечом, радуясь в глубине души, что королевское происхождение имеет некоторые положительные стороны. Разве плохо, например, что принц ни в коем случае не может себе позволить копаться в объедках? Но до заката мы все же успели покинуть долину Троллей. Хозяева пещеры еще крепко спали, когда мы друг за другом ползком протиснулись в узкий и неимоверно вонючий подземный ход. Перед уходом Крайт зачем-то притащил из соседней пещеры какой-то бараний череп с золотыми рогами и водрузил на каменный постамент посреди пещеры, на котором уже лежало несколько драгоценных камней и яйцо какой-то исполинской птицы.

— Гунарт сказал, что вы можете убить друг друга за свои так называемые сокровища, — обратился он к мирно спящим на бараньих шкурах в углу и потому не слышащим его троллям. — Что ж, надеюсь, для ваших соседей эта штуковина представляет большую ценность, и они перегрызут вам глотки как ее похитителям…