Багаж кажется все тяжелее и тяжелее, а когда я вхожу в банк, сумки просто-таки тянут меня к земле. Я киваю охранникам и направляюсь к лифтам… Чушь! Мои покупки не могут столько весить. Это не сумки тяжелые, а я устала и вымоталась. Причем устала не здоровой усталостью человека, хорошо выполнившего тяжелую работу. Нет. Я в депрессии, почти в отчаянии. Примерно так же я себя чувствовала, когда из моей жизни исчез Сэм. На меня навалилась усталость, которая, казалось, никогда не пройдет.

И разумеется, именно этот ублюдок попадается мне на глаза в первую очередь. Он стоит возле стола и треплется с хорошенькой девицей. Она из породы тех женщин, которые обожают ходить в гости и быстро становятся душой любой компании. Очевидно, она из новеньких. Юная, миленькая блондинка. Могу поспорить: она и не подозревает, что такое проблема избыточного веса. Она жизнерадостно хихикает в ответ на его слова и встряхивает головой, откидывая волосы с лица. Отчего сразу становится похожей на лошадь. Сэму отчетливо не хватает флажка страны Гуингмов…

Джим, высунувшись из кабинета, манит меня к себе. Я сваливаю багаж на свой стол, бормочу утренние приветствия коллегам и иду навстречу судьбе.

— Закрой дверь, — велит Джим, когда я вхожу в стеклянную комнату. — Сядь.

Я выполняю оба приказа. Что дальше? Сейчас он скажет мне, что я могу паковать вещички и проваливать? Спокойно. Без суеты. С достоинством подняться и выйти вон…

— Мне жаль, что так вышло, Трикси. Мне очень неприятно сообщать тебе дурные новости. — Он нерешительно глядит на меня. — Я знаю, как много для тебя значила эта сделка… (Ну надо же! Прямо открытие века!) Хочешь, я сам сообщу доктору Норико о решении банка? (Я киваю.) Так, и что у тебя остается? Ты нашла еще какого-нибудь клиента?

Я не тороплюсь с ответом. Тщательно выбираю слова, пытаясь сделать, что называется, хорошую мину при плохой игре. А что мне еще остается?

— Многие клиенты в этом году отказались от сделок, — начинаю я, сложив руки на коленях, как примерная школьница. — Но вместе с тем значительное количество новых компаний изъявляет желание сотрудничать снами. Их представителям понравились мои предложения, и они готовы вплотную заняться сделками в будущем году.

— Иначе сказать, Трикси, в настоящий момент у тебя нет ни одного клиента? — Я киваю, и Джим тяжко вздыхает. — Надеюсь, ты помнишь, что я сказал тебе около месяца тому назад? На следующей неделе будет приниматься решение о сокращении штата. У меня нет иного выхода, кроме как включить твое имя в списки.

— Но, Джим, я же стараюсь. Все это оказалось не так просто, как мне казалось. Но прежняя Трикси вернулась назад, честное слово. Можешь спросить меня, что творилось на рынках за последние три недели. Я знаю все досконально.

— Это не имеет значения. — Он сокрушенно качает головой. — Тебе было дано задание, и ты с ним не справилась, признай. Ты расслабилась и почила на лаврах, когда доктор Норико согласился с тобой работать.

— Неправда! — с возмущением перебиваю я. Ну да, я позволила себе немного расслабиться, но ненадолго. И потом, виной тому был алкоголь, а вовсе не я. — Я пыталась отыскать и других клиентов. Просто, кажется, сейчас никому не требуются займы. И потом, ты сказал: шесть недель, так что у меня есть еще две. Я кого-нибудь найду, честно. Даю слово.

— Нет. Я сказал, что окончательное решение будет приниматься в первых числах ноября, то есть — на следующей неделе. А в середине месяца будет объявлен результат. Мне очень жаль, Трикси. До сих пор я не вносил твое имя в официальные списки, но больше я не могу тебя прикрывать, как бы мне того ни хотелось. — Он умолкает, ив комнате слышится только непрекращающееся бибиканье входящих и-мейлов. А затем Джим добавляет: — Если ты не заключишь сделку за неделю, то у меня не останется иного выхода, кроме как включить тебя в число кандидатов на увольнение. Мне и вправду жаль, но такова жизнь…

Всем своим видом он дает понять, что разговор окончен. Я встаю на ноги, опускаю голову и делаю вид, что поправляю юбку. Мне нужно время, чтобы взять себя в руки. В конце концов, я расправляю плечи и шагаю из кабинета — к своему рабочему месту.

Я никак не могу сосредоточиться на экране монитора. Мысли все время возвращаются к именам клиентов, которые я перебирала за эти три с половиной недели. Может, кто-нибудь из них все же отважится взять заем в этом году… Поправка: взять заем в течение недели. Есть на это хоть слабый шанс?

Бладхаунд должен быть в курсе дел. Я ничего не сказала ему насчет Норико и полагаю, что Джим — тоже. Но кажется, он все понимает.

Каждый раз, когда я поднимаю глаза, я обнаруживаю подле себя пластиковую чашку с кофе. А я настолько погружена в тяжкие раздумья, что не успеваю заметить, когда он умудряется их туда ставить. Бладхаунд не задал ни одного вопроса, хотя, сдается мне, он уже получил несколько электронных писем от коллег, жаждущих узнать, что произошло за закрытыми дверями.

Внезапно я прихожу в себя, увидев на экране мигающий значок почты. Давно ли он там мигает?.. Это Киаран интересуется, почему я не пришла пить кофе в одиннадцать. Сейчас около полудня. Черт! Еще подумает, что я его избегаю. Он — единственное светлое пятно в моей жизни, и если я утрачу еще и его…

Я незамедлительно пишу ответ. Дружелюбный, но без излишней страсти. У меня были проблемы с электронной почтой, но сейчас уже все в порядке. И если он желает пообщаться со мной, то не встретиться ли нам в кофейне? Через десять минут? Он отвечает двумя словами: через пять. Отлично!

Так что за пять минут я успеваю освежить макияж, выскользнуть из банка и добраться до кофейни. Здесь полно народу, и я киваю знакомым. Киаран уже сидит за столиком у стены, перед ним стоят две большие чашки латте. Я трогаю его за плечо, улыбаюсь и усаживаюсь рядом.

— О, слава богу! — восклицает он.

— Что? — Я обеспокоенно смотрю на него. Он просто великолепен в своем черном пальто и сером костюме. Мужская коллекция Армани.

— Ты оставила мне сообщение, где говорилось «я тоже».

— Да, — отвечаю я.

— Я забеспокоился, поскольку в своем предыдущем послании говорил, что рву на себе волосы от отчаяния… — Киаран протягивает руку и трогает завиток моих волос — Но твои, кажется, в полном порядке. Хотя, — продолжает он, слегка понизив голос, — даже если бы выяснилось, что ты теперь стала лысой, я хотел бы тебя не меньше…

Ну что делать девушке после подобного заявления? Я краснею. Я чуть ли не ощущаю, как щеки становятся пунцовыми. Не думаю, что такие слова пришлись бы по вкусу моей мамочке, но я и не являюсь моей мамочкой. Если бы только можно было прямо сейчас сбежать отсюда и отправиться прямиком в постель. Да! Именно В ПОСТЕЛЬ!

— С волосами у меня все в порядке. — Я беру в руку прядь и как следует дергаю. — Видишь? Сильны и здоровы до самых корней.

Киаран наклоняется поближе и нежно касается моей щеки.

— Я скучал, — говорит он одними губами.

— Я тоже. — И мы смеемся.

— Ну, и как дела? Пригодились мои наводки?

Я качаю головой и рассказываю ему о Кэндис. Да, я помню, что она просила ничего не говорить Киарану, но мы с ним так близки. У меня нет от него тайн… Я отпиваю глоточек кофе.

— Слышал о сделке Норико? Он медленно кивает. — Удивлен?

Киаран медлит, откидывает сглаз непокорную прядку.

— Немного… Но, Трикси… — Его голос переменился. Теперь в нем нет ни следа веселья.

— Но — что?

Что происходит? Почему он так пристально уставился в свою чашку? Ну посмотри же на меня! В чем дело?

— Ты не знаешь самого страшного… — У меня екает сердце. Почему он так себя ведет?.. — Это ведь я сказал департаменту кредитов о докторе Норико.

— Что? — Я слышу свой голос, будто со стороны. Очень резкий. Я не могу понять, что это такое Киаран говорит. Он испортил мне сделку? — Но почему?

— Ты просила меня навести справки среди инвесторов, так? (Я не отвечаю, а просто буравлю его холодным взглядом.) Я подкинул им твою идею по поводу облигаций. Им это пришлось по вкусу, но, к сожалению, они не могли ничего купить. Они уже купили столько облигаций Норико, сколько им было позволено. Так мы выяснили, что компания делала огромные займы. Я обратился к другим инвесторам — то же самое. Я ничего не мог понять. Так что я стал понемногу расспрашивать клиентов ив конце концов кое-что выяснил. Компании уже ссудили ему неимоверную сумму. Миллиарды… Норико будет просто не в состоянии выплатить эти долги в сроки. Мне пришлось рассказать обо всем департаменту кредитов, и уж они составили полную картину.

Я молчу. Беру свою чашку и допиваю кофе одним глотком. А потом ложечкой подбираю осевшие на дне остатки сливок. Я тяну время, и Киаран не может этого не понять. Он беспокойно ерзает на стуле.

— И когда же ты, мистер Шерлок Холмс, все это узнал?

Теперь он тянет время. Но я не желаю ждать.

— Так когда?

— Ну, я начал выяснять… — Пауза. Он переводит дыхание. Прикидывается, будто вспоминает, ублюдок. — На той неделе, — выдавливает он. — Во вторник.

Вот так. И все. И нет пути назад. Я вынимаю ложечку изо рта и тычу в него. — А когда же закончил?

Снова пауза. Ловушка захлопнулась, говори уж.

— В четверг.

— Накануне нашего свидания?

— Да.

— За день до того, как уложил меня в постель?!

Люди за соседними столиками начинают оглядываться. Не вполне понимая, что происходит, они безошибочно чувствуют: здесь вот-вот прольется кровь. Куда там Майку Тайсону…

— Да. — Он сидит, не осмеливаясь поднять глаза, и ковыряет ложечкой в пустой чашке. Как нашкодивший школьник, которого учитель застукал на месте преступления.

— Через день после того, как прислал мне цветы? А цветами, значит, решил подсластить пилюлю?

— Нет! Я… я увлекся тобой. Я не знал, что так получится.

— Но ты же знал, что сделка не состоится?

— Я лишь предполагал, что могут быть некоторые трудности… — Он смотрит уже не в чашку, а в пол.

— Ты знал, что сделка не состоится, — повторяю я.

— Да, — едва слышно отзывается Киаран.

— Однако ты по-прежнему полагал, что имеешь право назначить мне свидание? Пригласить в ресторан…

— Но это же совсем разные вещи. Работа — и личные отношения. С тех пор как мы познакомились, я думал только о тебе…

Чудные слова. Произнеси он их двадцать четыре часа назад, я была бы на седьмом небе от счастья.

— …И переспать со мной.

— Я не знал, что так получится. А когда я запустил эту адскую машинку — расследование дел компании Норико, я уже не мог ее остановить.

— Так что решил ловить момент? Затащить меня в койку, пока правда не выплыла наружу… — Я поднимаюсь на ноги, достаю кошелек и вынимаю три фунтовые монеты. Кладу их на стол, надеваю пальто.

— Ты подонок, — говорю я Киарану. — Ты ничуть не лучше Сэма, но, в отличие от него, ты об этом даже не знаешь.

А потом я неторопливо выхожу из кофейни и возвращаюсь в банк. Бладхаунд глядит на меня и даже открывает рот, желая что-то сказать, но вовремя успевает передумать. Остаток дня проходит в молчании. Я жму на кнопочки и пялюсь в экран, но меня это не занимает. Бладхаунд передает мне три записки, поскольку звонили Джулия и Лили. Я озадачена. Почему же их три, если звонков всего два? Он смеется и говорит, что это не иначе как специальное предложение — три-вместо-двух. Я улыбаюсь, а потом сминаю бумажки и отправляю их в корзину. Я ни с кем не хочу общаться. Я ни в ком не нуждаюсь. Не желаю, чтобы кто-нибудь наблюдал, как моя жизнь снова рассыпается на куски… Я должна задать только один вопрос.

— Ты знал об этом? — Я поворачиваюсь к Бладхаунду.

Он очень мрачен, и я вдруг понимаю, что он ждал этого вопроса. Все поглядывал на часы с тех самых пор, как я вернулась из кофейни.

— Узнал сегодня утром… после летучки. Киаран мне все объяснил. — Мне кажется, или в его голосе сквозит ярость?

— И что ты ему сказал?

— Ну, я наградил его всеми эпитетами, которые в свое время выдал Сэму. И кое-какими новыми, которые узнал от тебя. И от Джулии.