Это был высокий мужчина, с кожей, огрубевшей от солнца, воды и ветра, худым лицом и ярко-синими глазами, в которых застыла вековая усталость. Светлые волосы подстрижены коротким ежиком, по-военному. Он стоял перед ними, положив руку на плечо прижавшейся к нему Алисы. Заткнув за пояс большой автоматический пистолет сорок пятого калибра, он смотрел на Пинту и Хьюго с любопытством и благодарностью, его глаза горели непонятным светом. Улыбка, как у Чеширского кота, веселость в уголках губ.

Часом раньше, когда за их спинами прозвучал голос, Хьюго не шевельнулся, выполняя приказ. Пинту застыл, словно превратился в соляной столб, но Алиса повернулась и слегка вскрикнула:

— Папочка?

Хьюго сразу понял, что произошло. Звук тагов по камням… Пинту тоже поворачивается…

— Вот задница! — воскликнул он. — Стивен, ты что, совсем…

Человек ответил сухо:

— Алиса, отойди в сторону, прошу тебя.

Хьюго услышал щелчок взводимого курка. Потом увидел, как Алиса побежала куда-то назад, продолжая кричать по-английски «папочка!».

В последнюю секунду он увидел, что глаза девочки наполнились счастливыми слезами, и продолжил спокойно изучать металлическую дверь, держа руки на виду. В такие моменты нельзя делать глупостей. Он рассчитывал, что Алиса и Пинту решат все проблемы.

— Стивен, — снова заговорил Пинту, и в его голосе прозвучали тревога и облегчение одновременно. — Матерь Божья, мы тебя столько дней ищем…

Ответом стал рев океана.

Потом до Хьюго долетел дрожащий от волнения голосок девочки, произнесшей по-английски несколько слов, заглушённых шумом волн.

— …это друзья, папа, правда… ничего плохого, они помогли мне найти тебя…

В ответ раздалось какое-то ворчание, словно человек приглушенно выругался.

Хьюго повернулся — очень осторожно, медленно и плавно, по-прежнему держа руки на уровне ушей.

Сначала он увидел взволнованно улыбавшегося Пинту, стоявшего с опущенными руками, груду камней у сходней, океан, потом мужчину, который одной рукой держал за плечо Алису, а другой наводил на него пистолет.

Солнце светило ему прямо в лицо, и он различал только силуэты в ореоле цвета расплавленной меди. Зато направленный на него предмет не оставлял никаких сомнений.

Фигура, обнимавшая Алису, надвинулась на него, и прозвучал тот же голос: — Кто этот тип? Человек обращался к Пинту. — Стивен, черт тебя дери, это друг. Его зовут Хьюго… м-м-м… Бертольд Цукор, и он, между проим, привез твою дочку сюда из Амстердама.

Незнакомец был теперь в нескольких метрах от Хьюго, так что он начал различать черты его лица. Взгляд отца Алисы смягчился. Рука, державшая оружие, расслабилась — он явно колебался. Алиса теснее прижалась к отцовскому плечу: — Папа, это правда… Хьюго меня привез из Амстердама… Он… Он все это время защищал меня и спас от маминых людей. — Хьюго слегка улыбнулся Алисе, и она ответила улыбкой сквозь слезы. «Спасибо, Алиса», — подумал он, стараясь выразить чувства взглядом. Между ними была теперь прочная дружба, и радость от этой близости заполняла все его существо.

Человек с любопытством разглядывал Хьюго. Он хотел было задать какой-то вопрос, но промолчал, посмотрел на Пинту, потом на ангар, потом снова на Хьюго и вздохнул.

Поставив наконец пистолет на предохранитель, заткнул его за ремень и от чистого сердца протянул Хьюго руку:

— Прошу простить меня… Стивен Тревис, как вы догадались, я отец малышки Алисы.

Хьюго опустил одну руку и протянул другую:

— Бертольд Цукор… но меня называют Хьюго. Несмотря на обстоятельства, я испытываю большое облегчение от встречи с вами.

Человек ответил ему улыбкой и коротким смешком:

— Прошу прощения за оказанный вам прием… но я сейчас слегка нервничаю…

Хьюго ничего не ответил.

Тревис повернулся к Пинту, раскрывая ему навстречу объятия.

— Господи, Жоакин, как все-таки приятно тебя видеть!

И они крепко обнялись.

— Ладно, не стоит здесь оставаться, место слишком открытое…

Тревис оторвался от Пинту, набрал код на замке.

Послышался легкий щелчок, потом шум мотора. Дверь начала подниматься, и им пришлось отодвинуться. Дверь качнулась вверх и медленно замерла под потолком.

Хьюго, разинув рот, смотрел в открывшийся перед ним проем.

Из полумрака ангара к солнцу тянулся бушприт великолепного черно-белого парусника, полностью оснащенного, готового к отплытию.

— Так это и есть «Манта»? — спросил Хьюго по-английски, медленно идя вдоль борта. Отличный корабль, не меньше шестнадцати метров. Изящный и благородный.

— Да, — ответил Тревис, — мы потратили почти три года, чтобы достроить его.

— Здесь? — изумился Хьюго, обводя рукой алюминиевый ангар.

— Нет, нет, — засмеялся Тревис — Сюда мы привезли его только в прошлом ноябре, для отделки и наладки… Его делали в судоходной компании в Лиссабоне.

Тревис провел их в маленький застекленный кабинет, расположенный на верху лестницы, от которой на высоте трех метров от пола, по всему периметру ангара тянулся балкончик.

Они вошли в кабинет, Тревис занял место у окошечка, выходившего на пляж. Дочка пристроилась рядом, Хьюго плюхнулся в старое кресло, а Пинту уселся верхом на стул, облокотившись на спинку.

Тревис повернулся к Хьюго и Пинту:

— Думаю, вам есть что мне рассказать.

Он выдвинул ящик стола, достал большую пенковую трубку и набил ее табаком, не отводя глаз от Хьюго, расплывшегося в улыбке.

— Уверен, вам тоже… Вы живете под чужим именем? О'Коннелл — фамилия вашей матери?

Не отвечая, Тревис раскуривал трубку. Выпустил одно за другим несколько колечек голубого дыма.

— Да. Кстати, я так и не понял, каким образом вы меня нашли.

— В ресторане есть кое-какие ваши картины.

— Хорошо, но как вы поняли, что это я? Что Тревис и О' Коннелл — одно и то же лицо?

Хьюго попытался сформулировать точный ответ, что оказалось непросто.

— Сам не знаю. Пинту сказал, что когда-то встречался с вами в районе Одесеиксе и давным-давно вы говорили ему про укромный уголок близ мыса Синиш. Мы стали искать. А когда зашли в тот бар, я увидел картины. Анита говорила, что вы служили в королевских ВМФ, и я связал это…

Еще несколько тяжелых синеватых колец к потолку…

— Кто такая Анита?

— Анита Ван Дайк… Инспектор полиции из Амстердама… Она ведет дело вашей жены…

— Это к ней пошла Алиса в Амстердаме?

Он повернулся к дочери, та утвердительно кивнула.

— Я не очень понял, что произошло, но думаю, что должен поблагодарить вас за все, что вы сделали.

Хьюго протестующе поднял руку:

— Я сделал только то, что должен был сделать, уверяю вас… Теперь ваша дочь с вами, мне осталось только предупредить Аниту и исчезнуть. Теперь мяч на вашей половине.

Тревис выдвинул другой ящик и достал бутылку виски.

В углу комнаты стоял маленький старый холодильник. Он достал оттуда лед и бутылку минеральной воды, потом вынул стаканы из шкафа. Плеснул мужчинам виски, протянул дочке стакан содовой.

Они молча выпили, и Хъюго наконец расслабился.

Тревис продолжал курить, но открыл форточку, чтобы проветрить помещение. Он попросил Хьюго рассказать его интерпретацию истории.

Хьюго начал с той ночи, когда он нашел Алису под сиденьем своей машины, подробно и четко рассказал об их долгом путешествии из Амстердама, сообщил о многих важных вещах, в том числе все, что знал о предприятии Кристенсен.

— Постепенно я понял, что ваша бывшая жена создала более чем процветающую фирму, выпускавшую и продававшую кассеты вроде той, что нашла в доме ваша дочка… Совершенно случайно Анита Ван Дайк, занимавшаяся расследованием этого дела, оказалась с нами в одной гостинице в Эворе, а за ней следил тип из банды…

Тревис ничего не отвечал, погрузившись в глубокие раздумья. Он стоял перед открытым окном и наблюдал за пляжем. В отблесках закатного солнца его лицо стало медно-золотистым, как у индейца навахо или хопи.

— Надеюсь, вы не слишком рисковали, приехав сюда с моей дочкой.

— Нам удалось нейтрализовать большую часть банды прошлой ночью… но времени действительно было мало. Мне нужно было найти вас как можно скорее, потому что эти ребята шли по вашим следам.» Но сейчас им следует поскорее слинять из страны.

Во всяком случае, он сам на это сильно надеялся.

— Теперь, если не возражаете, прежде чем я уеду, мне хотелось бы узнать вашу версию, господин Тревис. Расскажите мне все.

Он использует рассказ этого человека в своем романе о конце века.

— Что именно вас интересует?

— Все, что происходило в истекшую неделю, во время нашего бегства, а еще то, что происходило после вашего исчезновения. Не буду скрывать — мне кажется, что вся ваша жизнь окутана тайной.

Он попытался быть вежливым, чтобы не напугать собеседника.

— Вы задаетесь вопросом, как человек, вроде меня, мог жениться на такой женщине, как Ева Кристенсен, так ведь?

Хьюго старался не выдать своего смущения, но действительно считал это частью мозаики. Пинту заерзал на стуле.

— Честно говоря, я и сам не понимаю.

Тон Тревиса свидетельствовал о том, что он давно и мучительно размышляет на эту тему.

Он продолжал смотреть на океан. Темно-синие, почти фиолетовые, волны бесконечно накатывались на берег, на песок, постепенно приобретавший красный оттенок, как и небо на горизонте. Четко очерченный кроваво-красный диск солнца вползал в воду.

— Когда мы с Евой встретились, я как раз ушел с флота, жил в Барселоне и часто бывал в матросских барах. Всю жизнь, с детских лет, я любил ходить под парусом. Познакомился с несколькими испанцами с юга и с Балеарских островов и решил наняться капитаном туристических яхт в Андалузии. За месяц или за два до отъезда я познакомился с Евой Кристенсен через дальнего знакомого, приятеля моего приятеля, он пригласил меня на прием, который она устраивала на борту своей яхты…

Хьюго допил виски, а Тревис, не отводя глаз от воды, раскурил новую трубку.

— Не стану объяснять, что это была любовь с первого взгляда, безумная и бурная. И взаимная, я это сразу понял.

В этом Хьюго не сомневался. Изможденное лицо и горькая улыбка Тревиса не могли скрыть того, что лет двенадцать назад он был весьма привлекателен.

Тяжелые клубы дыма вылетали в форточку, с пляжа тянуло свежим ветерком.

— Ева Кристенсен была восхитительной девушкой. Мы… Мы сошлись… Потом я уехал в Андалузию… Провел там несколько месяцев, потом вернулся, поселился в Алгарве…. Нашел португальских друзей, с которыми мне было проще, чем с испанцами… Жоакин и Грек… Ева приехала ко мне и купила Каса-Асуль.

Назвав имя погибшего дилера, Тревис глубоко вздохнул.

— Знаете, когда газеты сообщили о его смерти, я уже знал, что Алиса сбежала, и — теперь об этом можно говорить — ее побег спутал мне все карты…

— Ваши карты? — переспросил Хьюго. Тревис ничего не ответил. Глухой шум волн, доносившийся из открытого окна, нарушало причмокивание Тревиса, сосавшего трубку.

— Да, — сказал он наконец. — Это длинная история…

Он допил виски и снова наполнил стакан, потом протянул бутылку Пинту. Хьюго вежливо отказался. Ему предстояло отправиться в путь, проехать две тысячи километров за один присест. Он ничего не ответил, выжидая, пока тишина и виски окончательно развяжут язык англичанина.

— Все очень сложно… Но когда Ева лишила меня родительских прав, это случилось из-за наркотиков…

Хьюго увидел, как Алиса резко вскинула голову и уставилась на отца. Да, ей тоже придется узнать немало нового. Загорелая рука Тревиса нежно ласкала волосы дочери.

— Я тогда серьезно подсел. Мы развелись, но я ясно понимал, кто такая Ева, понимаете?..

Хьюго не хотелось прерывать его. Уточнить детали можно будет позже. Пусть воспоминания разворачиваются сами собой.

— Я не знал, куда податься, и вернулся в Алгарве. Дошел до точки. Был в полной заднице… Меня вытащил Пинту.

Повернув кресло движением руки, он поднял стакан в честь друга.

Потом снова откинулся на спинку. Пинту ответил ему понимающей улыбкой.

— Кое-как мне удалось выкарабкаться, и я снова стал рисовать. Но и с Греком виделся… Время от времени покуривал или нюхал, мы кайфовали… Однажды Грек напомнил мне о предложении, которое я получил от одного крупного дилера, когда еще жил с Евой в Каса-Асуль…

Хьюго приподнял бровь, нетерпеливо ожидая продолжения.

Алиса подошла к отцу, села рядом. Тревис обнял ее за талию, словно желая защитить.

— Ну да… это началось почти сразу после рождения Алисы… так… постепенно. Мы с Евой часто ходили в модные кабаки, где я познакомился с этими ребятами, да и Грек кое-кого знал… В общем, в один прекрасный день один из них предложил мне перевезти груз, понимаете?

Хьюго утвердительно кивнул.

— Я сказал «нет»… Чувствовал себя ответственным за Алису, не хотел делать глупости. Я отказался, и тот тип никогда больше ко мне не подкатывался. Но потом, когда я вернулся, Грек сказал: все изменилось. Ева забрала у меня Алису, я больше ни за кого не отвечал. И я согласился на пару операций, чтобы заработать.

Хьюго не шелохнулся.

— Я хороший моряк. Знаю Средиземное море и Южную Атлантику наизусть, знаком с организацией британских сил в Гибралтаре, французского и испанского флота, понимаете?

В его словах прозвучала гордость профессионала.

— Я дорого брал за свою работу. За два года сделал около десяти рейсов… Провел пару операций другого рода…

Хьюго непроизвольно насторожился:

— Могу я спросить, какого именно? Облако дыма поплыло к окну.

Тревис взглянул на Алису. В его глазах были стыд и смущение. Но дочь улыбнулась в ответ — и стало совершенно ясно, что ей все равно, кто он — контрабандист или космонавт, преступник или министр; главное — он здесь и он ее отец.

Хьюго ощутил легкое волнение и грусть.

Тревис продолжил свой рассказ:

— Я перевозил оружие.

Хьюго с трудом удержался, чтобы не вскочить со стула.

— Дважды… В прошлом году.

Хьюго не мог отвести глаз от его лица, и тот, почувствовав напряжение во взгляде собеседника, снова «прикрылся» облаком дыма.

— На Сицилию… и в Хорватию.

Черт возьми… Хьюго был потрясен, но старался сохранять спокойствие, чтобы не выдать волнения. «Черт возьми! — хотел заорать он. — Вы, случайно, не знаете Остроповича из Загреба — он отвечал за один из главных нелегальных маршрутов?» Нет, не может быть и речи о том, чтобы выдать хоть малейшую информацию о Сети. И он не сказал ни слова, глядя на Тревиса и изо всех сил стараясь не улыбнуться. Возможно, они разминулись всего на несколько дней на хорватском берегу, куда приставали «шлюпки» Сети? Воюющие друг с другом бывшие югославские республики получали оружие из разных источников, в том числе и от мафии, в этом нет никаких сомнений. Тревис тоже водил подпольный конвой оружия, нарушая эмбарго. Хьюго почувствовал внезапное волнение. Да уж, этот бывший военный моряк, знающий толк в контрабанде и судовождении, был бы для них находкой… Тревис не спускал с него глаз. Хьюго, делая вид, что спокойно слушает, налил себе второй стакан виски.

— Так вот, в один прекрасный день мы решили, что все эти деньги плюс то, что зарабатывал Грек, надо пустить на постройку судна… Мы придумали, какой будет «Манта», я кое о чем посоветовался с Пинту, запудрив ему при этом мозги, — прости, старик…

Он поднял стакан, всем своим видом выражая искреннее раскаяние.

— Вот дьявол, да к чему все эти секреты? — воскликнул Пинту. — Почему ты строил этот чертов корабль тайком?

Тревис выпустил новое облако дыма, несколько секунд помолчал.

— У нас с Греком была цель… как бы вам лучше объяснить… Вообще, сначала я просто хотел построить собственный парусник, но потом появилась идея придумать нечто особенное…

— Да что в ней особенного, в твоей «Манте»? — спросил Пинту, махнув рукой в сторону мачт, видневшихся по другую сторону балюстрады.

Улыбка Тревиса была одновременно хитрой и загадочной.

— Много чего. Мы вложили в него практически все бабки.

«А это значит, — подумал Хьюго, — много бабок».

— Вот… Вначале мы думали заняться VIP-туризмом — немного спорта, тропики. Потом стали уточняться детали. Мы подумали, — будет здорово получить многоцелевой корабль: лучший на море, это главное, но чтобы на нем можно было ходить по рекам в любых условиях. Со сменным килем и убирающимися поплавками, чтобы подниматься вверх по реке… По Амазонке… По Нилу, по Миссисипи… Потом мы с Греком довели до ума наш проект гидроэлектромотора — эту идею я взял из работ какого-то неизвестного русского инженера двадцатых или тридцатых годов, сгинувшего в Сибири… Да чего говорить — я вам скоро все покажу. Честно говоря, мы столько загребали на товаре, что сразу скумекали — такое судно прекрасно подойдет для подпольных перевозок. То есть если с туризмом дело не выгорит, всегда можно будет вернуться к нашему делу, потому-то никому ничего не говорили.

Тревис усмехнулся.

— Позже, за те месяцы, пока корабль потихоньку строился в доке, до меня дошло, что он идеально подойдет для еще одного дельца, что только повысило секретность, усилили меры безопасности…

Тон последней фразы ясно дал понять собеседникам: Тревис не верит в совершенство систем безопасности. В глазах отца Алисы снова мелькнула грусть — он вспомнил об убитом друге, схватил стакан, сделал большой глоток виски, издав рычание. Взглянул на Хьюго, на Пинту, потом на дочь, снова на Хьюго.

Хьюго тоже глотнул виски. Он ждал продолжения спокойно, но безмятежность была не более чем маской.

Тревис вынул изо рта трубку, решившись наконец.

— В прошлом году, когда работа над «Мантой» подходила к концу, я начал планировать… как бы это сказать…

Он посмотрел Хьюго прямо в глаза.

— Я начал планировать ее похищение, но лучше назовем это «возвращением».

Он снова погладил Алису по волосам.

— Вы понимаете, не могло быть и речи о том, чтобы она оставалась со своей матерью и та испортила бы ей жизнь…

Разумеется, подумал Хьюго, в подобных обстоятельствах и он не смог бы поступить иначе.

— Ну вот, я начал придумывать, как организовать дело… я знал, что с Евой нужно держать ухо востро, и решил исчезнуть за несколько месяцев до окончательного осуществления плана, чтобы вынырнуть другим человеком. Мы с Греком купили эту землю и построили ангар. Достаточно далеко от Алгарве, чтобы Ева не сразу смекнула, что я замешан в деле, если бы прослышала про судно… Мы два или три раза испытали «Манту», потом я продал дом в Албуфейре и удрал…

— Куда? В это место? Под именем О'Коннелла?

— Нет. Я скрылся во Франции, на юго-западе. Потом вернулся в Испанию — в Астурию. Взял с собой все необходимое, чтобы писать, и рисовал на пляжах, а жил в вагончике. Я продавал картины, и цены меня не слишком волновали, у меня достаточно денег на счете в банке. Я планировал вернуться в апреле-мае. В прошлом году устроил так, чтобы меня узнали здесь как О'Коннелла — приезжал сюда несколько раз, продал картины двум или трем типам, в том числе Жоржи, хозяину ресторана. В мае мы с Греком должны были сесть на корабль и отправиться в Амстердам. Там я вернул бы себе Алису. А потом мы уплыли бы в Бразилию.

Мысли Хьюго неслись вперед на всех парах, как перегревшаяся скороварка.

— Подождите, но как бы вы связались с Алисой?

Т ревис промолчал, медленно поднеся к губам стакан.

— Что вы собирались сделать, чтобы связаться с Алисой? — настаивал Хьюго.

Вот где настоящая загадка.

— Ну-у-у… Я, конечно, знал, что Ева читает ее почту, и с этим ничего поделать не мог. В первый год я ограничился несколькими открытками, в которых указывал адреса абонентских ящиков. Алиса отвечала мне, иногда писала длинные письма. Я уверен — Ева просматривала ее послания, это чувствовалось в каждом предложении… потом она затеяла процесс по лишению меня родительских прав… В общем, однажды — Алисе было тогда лет десять — мне нужно было оказаться в Бельгии, чтобы уладить одно дело, и я решил проехать через Амстердам — хотел увидеть дочку. Я проводил целые дни, наблюдая за ней… Потом мне пришлось уехать. Через два месяца я вернулся и провел в городе две недели. Бродил вокруг дома, шел за Алисой по дороге в школу или в кино. В конце концов я узнал, что в дом к Кристенсенам регулярно ходит какая-то старушка. Наблюдая за окнами в бинокль, понял: это преподавательница музыки — она учит Алису играть на скрипке… Я проследил за женщиной и однажды, в парке Беатрикс, заговорил с ней… Я просто попросил ее передать несколько писем Алисе, рассказал всю правду… Ну, скажем, необходимую и достаточную часть правды… Честно говоря, я ужасно удивился, когда старуха согласилась. И она прекрасно все сделала — передала письма, где был указан мой настоящий адрес и где я пытался объяснить Алисе, что произошло.

— Вы думаете, Ева Кристенсен могла быть в курсе происходившего?

— И продолжала делать вид, что ничего не знает? Как будто ничего не случилось? Читая тайную переписку… Да, я часто об этом думал и, признаюсь, дрожал от страха за госпожу Якоб, хорошо зная, кто такая Ева Кристенсен, понимаете? Именно поэтому я решил прервать эту параллельную переписку. Месяцев шесть назад. Имея своим противником Еву, нельзя играть с огнем… Уехав из Албуфейре, я больше не связывался с госпожой Якоб, потому что сам не знал, где брошу якорь. Ни к чему было рисковать, передавая адрес, который наверняка оказался бы временным… Я никогда не упоминал о своем плане в письмах к Алисе, это было слишком опасно… В нужный момент я просто передал бы ей сигнал и указал место встречи на словах, через госпожу Якоб. Но Алиса нашла эту проклятую кассету и убежала, прежде чем я успел с ней связаться… Мне все стало известно случайно, из газеты, кажется немецкой… Потом я узнал об убийстве Грека и о событиях в Эворе и тут же сбежал сюда — вчера. Я не знал, что делать. Сегодня днем один из моих знакомых сказал, что вы заезжали к Жоржи и что вы меня ищете. Я думал, это вы похитили мою дочь, и, когда увидел вас с Пинту, решил, к ужасу своему, что он предал меня…

Большой глоток виски поставил точку в рассказе.

Хьюго переваривал полученную информацию, его мозг работал как компьютер.

Что за дикая история…

— Хорошо, вы несколько раз упоминали, что знаете Еву Кристенсен, понимаете, что она собой представляет. Что вы имели в виду?

Тревис нахмурился.

Речь явно зашла о вещах, которые ни при каких обстоятельствах не должна слышать девочка-подросток, особенно если речь идет о ее собственной матери. Хьюго разозлился на себя, за допущенную ошибку и проявленное любопытство, но он должен был узнать!

— Вы ведь знаете, господин Тревис, что ваша дочь видела ту кассету и точно знает, на что способна ее мать.

Он хотел сказать: она видела эскадрон смерти в деле, много раз, с близкого расстояния.

Плотные синеватые клубы табачного дыма, кружась, плыли к окну.

— Бот что я вам скажу: давно это началось и прогрессировало, так что, когда мы встретились, она уже была такой… Должен признать, что после рождения Алисы ситуация ухудшилась… Не знаю почему. Говорят, после родов у женщин иногда случается депрессия… Я вынужден был наконец признать некоторые вещи.

Хьюго воздержался от вопросов. Еще одно облако дыма…

— Грек рассказал мне, что она встречалась со всеми здешними дилерами и прочими мафиози в модных кабаках. Я больше не хотел там бывать, но узнал, что она иногда наведывалась туда без меня. Подумал — может, встречается с мужиком… Начал пить… Помню, как-то вечером я рассказал ей о предложении, которое получил от одного жулика, — тот просил отвести их судно… Сказал, что отказался, а Ева в ответ — ну и зря… Что это могло бы быть возбуждающе. Мы жутко поругались.

Тревис выпустил кольцо в потолок.

— А в другой раз, незадолго до нашего отъезда в Барселону — все уже было очень плохо, — я начал баловаться порошком, и Грек явился навестить меня в Каса-Асуль… Ева уехала — я не знал куда…

Грек рассказал мне об одном деле, о слухах, которые курсировали в городке. А ему донес один дилер в каком-то баре… Пауза.

— Говорили, будто появилась женщина, которая платит за разрешение присутствовать при казнях. Вроде бы такое случилось два или три раза. По описанию она как две капли воды походила на Еву. В тот вечер наша ссора дошла до драки: разбитая посуда, зеркала, все такое… мне кажется, тогда Ева перешла какой-то барьер… она стала осторожнее и больше не повторяла подобных экспериментов, пока мы жили в Барселоне… Но я чувствовал — она продолжает заниматься темными делишками… Мы почти не виделись, она постоянно уезжала по делам — в восьмидесятые ее состояние росло как на дрожжах… Потом был развод и все остальное…

Последняя затяжка, облако дыма в потолок.

Рассказ Тревиса подошел к концу, а сам он обвел взглядом ангар.

Хьюго обдумывал информацию. В его мозгу словно прокручивался фильм о жизни этого человека. Он не знал, что сказать.

Положение спас Пинту:

— Ну ладно, а когда же мы сможем увидеть чудо кораблестроения?

Тревис позволил себе улыбнуться, следом, почувствовав облегчение, улыбнулся и Хьюго.

— Пойдемте, — позвал Тревис, поднимаясь, — я вам покажу…

Хьюго последовал было за ними на балкончик, выступавший над судном, но вдруг резко остановился:

— Извините, господин Тревис, но мне нужно позвонить.

Он с тревогой взглянул на часы: черт, он же назначил Аните встречу в баре, а сейчас уже восемь!

Тревис долго смотрел на него, прежде чем ответить:

— Этой инспекторше из Амстердама, да? Знаете, я не горю желанием ее видеть.

Хьюго настаивал:

— Послушайте, Анита Ван Дайк делает все, чтобы арестовать вашу жену. Она очень помогла нам, она рисковала — профессионально рисковала, своей карьерой. Мы не можем на нее наплевать, забыть о ее роли в нашем деле. Сейчас она уже должна была приехать на встречу с нами и не понимает, что случилось… Я должен ее предупредить.

Властный тон Хьюго заставил Тревиса нахмуриться, но вот на его губах появилось подобие улыбки, он поднял бровь — и сразу стал похож; на аристократа былых времен.

— Она приедет одна?

— Обещаю вам это.

— Тогда звоните. И присоединяйтесь к нам внизу.

Тревис взял дочь за плечо и дружески подтолкнул Пинту к порогу.

Хьюго кинулся к толстой телефонной книге, быстро набрал номер.

Уже тронувшись в путь, Анита долго не могла справиться с тревогой, от которой холодело в животе. Следуя указаниям Хьюго, она выбралась на дорогу № 390, проехала Серкаль, затем Танганейру, нашла 120-ю, ведущую прямо к мысу Синиш.

Ночь спустилась на землю мгновенно. Дорога была пустынной. Фары ее машины выхватывали из темноты другие машины: она обогнала только один большой грузовик за несколько километров до той дороги, о которой упоминал Хьюго. Узкая каменистая дорожка спускалась к пляжам у самого основания маленького полуострова.

После резкого поворота, среди камней и редких деревьев, она увидела ангар. Возле высокого металлического строения дорожка стала песчаной. Фары осветили заднюю стенку ангара, бетонные сходни и пляж, мигнули и погасли.

Анита захлопнула дверцу и сделала несколько шагов по площадке. Строение было погружено в полный мрак. Она заметила открытую форточку в центре металлической стены, но и оттуда свет не шел. Видимо, вход сделан со стороны сходней. Она уже собиралась обойти ангар, когда из темноты возникла фигура человека.

Она едва не подскочила, но почти сразу узнала Хьюго.

— Это я, Анита… Я ждал вас снаружи — мы не хотели ни открывать дверь, ни зажигать свет.

Легкая улыбка тронула его губы, и Анита поняла, кто проявил осторожность.

Он набрал код на замке, и высокая дверь, слегка качнувшись, медленно поползла вверх. Тишину нарушал шум электромотора.

— Вот «Манта»… — проговорил Хьюго, вытягивая руку в сторону парусника. В темном ангаре он напоминал «Летучий Голландец».

Анита заметила слабый свет, шедший из какого-то помещения на судне.

— Все внутри, — пояснил ей Хьюго.

Она с улыбкой наблюдала за ним, пока дверь ехала вверх. Он обернулся в ее сторону и улыбнулся в ответ — хитро и серьезно:

— История подходит к концу… Во всяком случае, для меня…

Анита ничего не ответила, но почувствовала, как екнуло сердце. Она вздохнула — надеясь, что неслышно, — когда Хьюго вошел в ангар.

В то мгновение ей показалось, что звезды стали вдруг гораздо ярче.

— Идемте… Вам пора познакомиться с Тревисом… Увидите, это удивительный человек.

Анита не поняла, почему он продолжает улыбаться.

Хьюго подошел к пульту и нажал на кнопку. Высокая металлическая дверь с громким щелчком остановилась. Хьюго нажал на другую кнопку, и дверь медленно качнулась обратно, оставляя их внутри, словно закрылся тайный вход в забытую гробницу.

Хьюго повел ее за парусник. Рядом с одним из металлических стапелей, прочно удерживавших судно на земле, на палубу вела лестница. Хьюго быстро взбежал по ней.

Когда Анита выбралась наконец наверх, он уже стоял на палубе, протягивая ей руку. Она с удивлением отметила про себя, что приняла его помощь. Когда их ладони соприкоснулись, по всему ее телу словно пробежал электрический ток, но она запретила себе думать об этом, быстро высвободилась и пошла следом за ним во внутренние помещения.

Под своеобразным куполом из дымчатого плексигласа находился узкий люк, в нем — металлический трап к коридору. Свет шел из глубины. Анита оказалась перед небольшой дверцей. Потолок в коридоре был низким, так что им обоим пришлось пригнуться.

Хьюго открыл дверь, желтый луч осветил коридор.

В комнате Анита увидела Алису, Пинту и незнакомого мужчину.

В углу горела маленькая газовая лампа.

Хыого отстранился, давая ей пройти, потом занялся представлениями:

— Анита Ван Дайк… Стивен Тревис.

Мужчина уже поднялся со стула и шел к ней, протягивая руку и искренне улыбаясь.

Пожимая руку отцу Алисы, она рассматривала его. Лицо, потемневшее от морской воды и солнца, круги под глазами, обтянутые скулы. Она вспомнила, что Пинту рассказывал ей о пристрастии Тревиса к наркотикам.

Анита вдруг заметила, что Хьюго тоже осунулся. Скорее всего, он давно не высыпается.

— Хотите что-нибудь выпить, мисс?

Тревис кивнул на откидной столик, где громоздились пустые бутылки из-под содовой и бутылка виски.

— Нет, благодарю вас…

— Тогда, может быть, осмотрите корабль? Анита переступила с ноги на ногу, чувствуя себя неловко.

— Не сейчас, господин Тревис, но…

Она боялась разрушить царившую здесь гармонию. Совершенно преобразившаяся, сияющая Алиса рядом с отцом. Искренне улыбающийся Пинту, допивающий виски с содовой. Хьюго, с разгладившимся, несмотря на усталость и тяжеленную спортивную сумку, лицом. Он не сводил с нее глаз, в которых светился насмешливый огонек. Как будто знал, что она собирается сказать.

Анита сделала глубокий вдох и решительно начала:

— Послушайте, вы должны понимать, что, если мы хотим одолеть Еву Кристенсен, нам потребуются ваше свидетельство и показания Алисы… Я… Я должна отвезти вас в комиссариат Фару.

В маленькой каюте повисла свинцовая тишина.

Хьюго, закинувший наконец на плечо свою сумку, тяжело вздохнул и с грохотом бросил ее обратно на пол.

— Хорошо… Я иду за «фиатом».

Он выскочил из каюты, и Анита осталась лицом к лицу с отцом Алисы, холодно глядевшим на нее.

Внезапно, видя, как от отчаяния исказилось личико Алисы, она сдалась:

— Ладно… я пойду прогуляюсь. Я… дам вам возможность самим принять решение.

Анита и сама не понимала, что заставило ее так поступить.

Она вышла в коридор, начала подниматься по трапу.

Шум открывающейся двери заглушил рокот океана.

Он был уже на палубе, когда услышал за спиной ее голос:

— Хьюго… Подождите!

Обернувшись, он увидел Аниту, улыбнулся ей, но не остановился.

— Подождите… Черт возьми, да подождите же… Анита наконец догнала его.

Схватила за руку:

— Где ваша машина?

Хьюго кивнул на пляж;, тянувшийся к югу:

— Мы оставили ее с другой стороны… На дорожку, ведущую к ангару, надо заезжать выше, Тревис объяснил мне…

Он направился к груде валунов, решив спуститься на песок.

— Вы… Почему вы не захлопнули дверь?

Хьюго повернулся к ней. Волосы Аниты растрепались, рассыпались по плечам, в беспорядке падая на куртку. Над ними простиралась вселенная — усыпанный звездами небосвод. В полутьме глаза женщины казались лунно-желтыми. За ее спиной молочно-белым пятном вырастал ангар. Она была невероятно хороша. Хьюго не мог отвести глаз от нежного тонкого овала лица, от кожи цвета слоновой кости, светившейся под звездами, от бледных губ. Он был не в состоянии издать ни одного членораздельного звука.

— Лучше будет… нам следует запереть… Напряжение в ее голосе придало Хьюго сил.

— Да… Конечно, вы правы.

Он подошел к ангару, нажал на кнопку автоматического управления.

— Знаете, — снова заговорила Анита, — я не хотела пугать Алису и ее отца… Но вскоре после вас в ресторанчик к Жоржи заезжали двое…

Хьюго окончательно очнулся:

— Мужчины?

— Да. Судя по описанию, одним из них был Вондт, второго я не узнала…

— Дерьмо! — тихо выругался он, провел рукой по «ругеру» под курткой, словно пытаясь подбодрить самого себя.

— Я… я позвонила с дороги коллегам в Фару. Они приказали местным патрулям удвоить бдительность. Могу я пойти с вами?

Мгновенье Хьюго молча смотрел на нее, раздираемый противоречивыми чувствами.

— Я дала Тревису время, чтобы они все обдумали и поговорили… им это необходимо…

«Ну да, конечно, — про себя согласился он, — Тревису есть над чем подумать».

— Можно я пойду с вами? Мне тоже надо подышать свежим воздухом.

Хьюго почувствовал, что сердце забилось быстрее. Черт, даже руки вспотели.

— Конечно, — бросил он, надеясь, что голос прозвучал беззаботно и спокойно.

Анита шла рядом, стараясь приноровиться к его темпу,

«Н-да, — думал он, вышагивая вдоль пенной кромки, над которой разливалось радиоактивное свечение. — Эти типы не из слабаков, а мадам Кристенсен, судя по всему, не собирается упускать добычу…»

— Что собираетесь делать с ними в Фару?

— Хочу устроить очную ставку Алисы и Кеслера. И попрошу Тревиса рассказать мне все, что он знает о Еве К.

— Вы представляете, где она может находиться? В ответ — только шум волн. Он подумал, что так, в конце концов, лучше всего.

Ева Кристенсен находилась где-то там, в ночи, скрывавшей океан лучше любого камуфляжа.

Хьюго открыл дверцу машины. Образ матери Алисы словно впечатался в его мозг безликой тенью, слившейся с ночью.

Он попытался прогнать мысли о страшной женщине, переключиться на ту, что сидела рядом с ним на пассажирском сиденье.

Вставил ключ в замок зажигания, не зажигая фар, запустил мотор, закинул руку за подголовник, обернулся. Ему надо было сдать назад метров на двести по узкой песчаной дорожке, потом, следуя указаниям Тревиса, подняться к ангару.

Он уже собирался переключиться на заднюю скорость, но тут руки их случайно соприкоснулись. Как будто он воткнул пальцы в электрическую розетку.

Их глаза встретились, но взгляды бежали один от другого.

Черт, да что же он так дрожит от ее прикосновений?

Хьюго вдруг померещилось, что его рука, лежавшая на рычаге переключения, обратилось в мягкое тесто. В паху забурлила кипящая лава. Ноги отказали. Голова не работала. Позвоночник задеревенел. Глаза не могли, не хотели отрываться от неподвижного и бесконечно меняющегося вида моря и песка, деревьев, колыхавшихся на ветру, облаков, которые неслись по черному своду небес, подобно табуну лошадей, заслоняя собой звезды.

Он слышал ритмичный шум волн и напряженное дыхание Аниты.

Нужно было пошевелиться, что-нибудь сделать, обязательно, немедленно.

Анита опередила его, положив ладонь поверх его руки.

Хьюго почувствовал, как сердце заколотилось в бешеном ритме, словно он принял самый мощный амфетамин в мире.

Он с трудом проглотил комок, сдавивший горло.

— Не думаю, что это разумно в создавшейся обстановке…

Он и сам не понимал, как ему удалось заговорить. Господи…

— Что — неразумно?

О, черт, ее голос звучал так близко, так чувственно. Он медленно повернул голову. Она была совсем близко. Слишком близко.

Поздно. Теперь ничто не сможет остановить то, чему суждено случиться. Он предпринял последнюю отчаяную попытку сопротивления.

— Слушайте… вы из полиции, а я… Это… это невозможно, понимаете?

Немыслимое отчаяние прозвучало в его голосе. Он и сам был потрясен.

— Нет… я не знаю, кто вы, — ответила она.

— Вот именно.

Никогда прежде взгляд молодой женщины не был таким настойчивым. Он почувствовал, что последние бастионы его защиты рушатся.

Пальцы Аниты легко касалась его руки, и вынести это было труднее, чем если бы она изо всех сил сжала его ладонь.

— Вы не понимаете, что делаете, — заговорил он, переведя дух.

— Не понимаю, вы правы… И самое удивительное, что это совершенно не важно сейчас…

Ее голос обратился в жаркое дыхание, и оно обожгло ему лицо, как ветер пустыни. Запах мяты. Хьюго тонул… Крепость пала.

Когда их губы соединились, сердце мужчины едва не вырвалось из груди.

Спустя вечность, когда к нему вернулось сознание, он увидел ее лицо и волосы цвета меди, и они заполнили всю вселенную. Он взял это лицо в ладони и снова погрузился во влажный, шелковистый, жарко-живой мир.

Прошло еще какое-то время, и вдруг она улыбнулась — обезоруживающе-весело:

— Вы собираетесь всю ночь жечь бензин?

Он не среагировал. Тогда она нагнулась, повернула ключ в зажигании, щекоча ему лицо волосами.

Салон погрузился в тишину. Не разгибаясь, Анита включила радио, и в машине зазвучала меланхоличная, жалобная музыка старого фаду.

Хьюго пытался овладеть собой. Он должен вернуться на землю! Их отношения заведомо обречены, немыслимы. Суровое лицо Ари Москевица, как образ верховного Бога, выплыло из глубин памяти, но было изгнано женщиной.

Она припала к нему, прижалась губами к его губам.

Горячее, сладостно обволакивающее облако поглотило их.

Счастье на несколько мгновений.

Грохот выстрелов разорвал тишину их мира.

Через ветровое стекло они видели берег и ангар в конце пляжа. Подскочив, как от удара током, они стали напряженно вглядываться в окружающий пейзаж. Дверь ангара была открыта, повсюду суетились люди. Оранжевые языки пламени вспыхивали в ночи. На дорожке, ведущей к шоссе, стоял большой автомобиль с потушенными фарами.

— Дьявол, — прошептала Анита, распахивая дверцу. В руке она уже держала свой «магнум».

Он выскочил следом, призывая дождаться его.

Они побежали по мокрому берегу.

У ангара царил хаос…

Они бежали вдоль кромки воды. В мозгу Хьюго билась всего одна мысль: «Черт, „Штейер-АУГ“ и помповое ружье остались в спортивной сумке, ты допустил страшную ошибку, приятель!» Кольт прыгал в кулаке, как нетерпеливый стальной ястреб.

Стремительно несясь на другой конец пляжа, он пытался оценить ситуацию. Кто-то притаился за ангаром и вел огонь по группе людей, залегшей за «датсуном» Аниты. Он узнал силуэт Тревиса, уклонявшегося от пуль, и… «Нет!» — беззвучно заорал он. Два человека бегом поднимались по тропинке к большому автомобилю, их прикрывали еще трое, стрелявшие очередями в сторону ангара. Один из бегущих нес на плече маленькую, кричащую, отбивающуюся фигурку.

Они схватили Алису.

Он почувствовал, что сердце вот-вот оборвется, и даже не заметил, что враги уже засекли их. Он увидел языки оранжевого пламени, фонтанчики песка и воды, поднятые вокруг них пулями. В ушах жужжал рой неистовых насекомых.

Не пытаясь прикрыться, рванулся с криком вперед, разряжая на ходу свой пистолет. Оружие прыгало в его руке, как юркий возбужденный зверек. Он увидел, как один из нападавших опрокинулся на спину, и понял, что Анита тоже стреляет по другой группе, рвущейся к машине. Тревис снова открыл огонь. Третий из нападавших — тоже раненный — пытался ползти, сохраняя сидячую позу.

Там, наверху, тип, схвативший Алису, сумел добежать до машины, которая разворачивалась ему навстречу.

Господи, они опоздали! Из темноты выскочил человек, швырнул что-то в сторону ангара, туда, где стояла Анита.

С оглушительным грохотом, озаряя пляж, взметнулся огромный столб пламени. Машина взлетела в воздух и взорвалась, дверцы раскидало в разные стороны. Тело, лежавшее у колеса, было разорвано на куски… Граната… у этих гадов были гранаты. Кто-то бежал к машине. Хьюго начал стрелять в его сторону, но патроны тут же кончились, и он вынужден был притормозить, чтобы выкинуть пустую обойму в воду и вставить новую. Анита обогнала его. Она тоже стреляла — в другого типа, — и тот вдруг качнулся вперед. Два резких звука слились в один. Механический рык мотора… Машина сорвалась с места и на полной скорости помчалась к дороге, освещая фарами столбы пыли. Крик внутри ангара.

Крик Тревиса. Голосом, полным отчаяния, он выкрикивал имя Алисы, эхом отдававшееся в огромном строении.

Он догнал Аниту возле камней, сгруженных у сходней. Увидел Тревиса, постаревшего в одно мгновение на сто лет, с глазами, утратившими всякое выражение. Руки его безвольно висели вдоль тела, в правой был зажат пистолет сорок пятого калибра. На земляной площадке рядом с ангаром в жирных клубах черного дыма догорал «датсун» Аниты. Окровавленное изуродованное тело валялось на камнях среди обломков плексигласа и почерневшего металла, Фантасмагорические красные и оранжевые отблески плясали на алюминиевых стенках ангара и на песке. В нескольких метрах, на дорожке, возле обуглившихся обломков багажника, Хьюго увидел сидящего в странной позе человека. Ноги расставлены, руки опираются о землю, голова опущена.

Чуть выше, уткнувшись лицом в землю, лежал еще один, неподвижный, как камень.

У ног первого лежал пистолет, и Хьюго, подойдя, отбросил его ударом ноги подальше к воде. Человек медленно поднял голову. Его мертвенно-бледное лицо заливал пот, на животе расплывалось большое красное пятно. Парень тяжело, неровно дышал.

Хьюго посмотрел ему в глаза. Судя по ране, дело плохо.

Он медленно направил пистолет в лоб сидящему, тот покосился на свое оружие.

К ним подошли Анита и двигавшийся как автомат Тревис.

— Они убили Пинту… Телефонные провода перерезаны.

Голос Аниты звучал очень мрачно.

Тревис смотрел на раненого, не видя его. Его мысли блуждали где-то во мраке ночи, словно он пытался догнать машину, увозившую его дочь.

Хьюго откашлялся, сделал глубокий вдох. От мысли о том, что ему предстоит сделать, в желудке возникла резь.

— Откуда ты? — спросил он по-английски у раненого, похожего на брошенную ребенком тряпичную куклу. Человек выплюнул на выдохе:

— Я француз…

— Ладно. — Хьюго перешел на язык пленника. — Здорово вы постарались — перерезали провода, взорвали машину… Мы даже не сможем вызвать тебе врача…

Он не закончил. Надо было дать парню время переварить информацию. И осознать последствия. Это не так-то легко…

Он собрал все силы, чтобы продолжить, больше всего на свете ненавидя то, что должен был сделать.

— Мы оба знаем, что твои дружки не захотели тебя ждать… я хочу заключить с тобой сделку.

Человек опустил глаза на свою рану, с трудом поднял голову. Судорога невыносимой боли исказила его рот.

Хьюго на мгновение прикрыл глаза. Глубоко вздохнул. Главное — не думать и нанести точный удар. О господи…

— Все очень просто… Вообще-то можно предупредить легавых. На судне есть радио… Но ты должен сказать, куда отправились те, в машине.

Ветер пригнал облако дыма.

— Иначе я оставлю тебя гнить на этом берегу. Как подсказывает мой опыт, ты — крепкий парень, у тебя вся ночь впереди.

Он имел в виду — целая вечность…

Человек протяжно вздохнул, зашелся в приступе кашля, захлебнулся кровью.

— Я… Я точно не знаю…Только босс в курсе…

— Ну, может, были какие-то указания? Человек снова закашлялся. Зловещие красные кляксы растекались по его рубашке, по песку.

— Я… Да, к югу… Кажется, на пляже. Хьюго повернулся к Аните.

— На берегу, — зачем-то перевел он на английский. — К югу.

Он увидел, как Анита вздрогнула.

— На берегу? — переспросила она по-голландски. — Черт, значит, речь идет о корабле и…

Хьюго улыбнулся:

— Я тоже так думаю.

Он снова повернулся к раненому:

— Вы должны были перевезти Алису на корабль, так?

Тот задыхался, на губах пузырилась кровавая пена.

Не поддаваться. Продолжать.

— Не знаю, говорю вам… На берегу… к югу-Страшный приступ кашля заставил его согнуться от боли.

Хьюго смотрел на него, пытаясь справиться с чувством жалости, готовым взять верх над остальными чувствами. Гнусно, конечно, но придется выбирать между этим типом и Алисой.

Он схватил Аниту за руку и повернулся к Тре-вису.

Тот с трудом выходил из состояния отупения. В его взгляде Хьюго прочел холодную решимость.

— Все, что вы можете теперь сделать, — это научить нас управляться с вашим маленьким шедевром.

Когда они направились ко входу в ангар, он заставил себя не оглядываться.