Гошу никогда не подводила интуиция. Если внутренний голос убеждал, что ждут неприятности, следовало закрыть пасть собственным желаниям и сидеть дома. Сегодня навязчивый зуммер гудел с утра. Вернее, когда проснулся, беспокоило слабенько. Так сосет желудок во время ленча (хорошее дело придумали американцы): проголодаться не успел, но недовольство организм высказывает. Если бы зудело сильнее, он бы взял больничный. А так отмахнулся и поплюхал.

Уже на службе почувствовал, что когда начинает думать о точках, которые вчера обошел, чувство тревоги завывает сильнее. А уж когда направился в сторону «Современника», где обосновался Мурзик, вообще чуть ли не паника охватила. С чего бы это?

Вчера он собрал неплохую мзду. Шавки сообщали примерно одно и то же: «Барин будет недоволен». А с чего бы ему быть довольному, при мыслях о Гоше? Гоша, чай, не Перис Хилтон, а Барин не депутат. Пусть бандюган привыкает кланяться и платить. Гоша хохотнул. «Тронуть Барин не сможет, – уверял он себя. – Среди бела дня? Где найдет такого камикадзе? После работы не найдут. Где я живу, не знают и боевые товарищи», – Гоша очень осторожен. Он не спускал все собранные деньги на баб и водку. У него закон жизни: бабы – это хорошо, но и они должны приносить деньги. Не вечно ведь патрульным по улицам шнырять. У него большие планы. Далеко идущие. Почти как заглавие книжки: «Сколотить первый миллион к тридцати». Миллион зеленых, конечно.

Как ни успокаивал он себя, что ничего не грозит, интуиция не умолкала, и он к Мурзику с утра не пошел. «Пройдемся-ка мы по другим пажитям, – сразу стало спокойней. – Что за черт?»

К обеду пошел по прежним точкам. «Чего я боюсь? Что на меня Мурзик с пером кинется? Или Барин снайпера наймет, чтобы меня убрать? Бред». Все же, когда он подошел к книжному магазину, нервы звенели как натянутая струна. Мурзик, увидев его, хоть и скривился – но скрыться не пытался. В ладонь привычно ткнулись алтушки. Столько, сколько и просил – без вопросов. И назойливый червячок утих. Все нормально, с ним считаются. Часть денег Гоша торговцу вернул:

– Хлеба дай.

Тот дал несколько стеклышек. Не пожадничал, молодец. «Все в порядке», – еще раз успокоил он себя и собрался идти дальше. Но Мурзик обронил невзначай.

– Барин с тобой повидаться хочет. Тупик на Порт-Саида знаешь? Он там один будет.

Сердце запорхало как бабочка, в желудке сначала похолодело, а в потом и потяжелело. Гоша застыл.

– Когда? – осведомился хрипло, за что на себя разозлился и продолжил, с ленцой растягивая слова. – Недосуг мне по тупикам таскаться в нерабочее время.

– А чё в нерабочее? – заговорил ему в тон Мурзик. – Прямо сейчас можешь и зайти. Все равно в ту сторону идешь.

– Ладно, посмотрим, – Гоша сунул руки карманы и, не прощаясь, пошел дальше. Червячок внутри не унимался. Вырос до размеров змеи и теперь как кобра раздувался и пугал его. А чего пугает? У него пистолет. Опять же киллера что ли Барин туда посадил, чтобы его пристрелить? Дороговато будет. Проще заплатить, сколько он просит. «Да я может, и не пойду еще, – уговаривал он себя. – Зачем мне это надо?»

Хотя по большому счету надо. Положено. Когда-нибудь встретиться все равно придется, чтобы окончательно стало ясно, кто хозяин. Но может не сейчас? А в том месте, которое он укажет и приготовит? Хотя воевать с Барином да его братвой невыгодно. Проще когда так, как в настоящее время: они под ним, сами того не подозревая. Исправно платят дань. Да неужто Барин решил, что он слишком много попросил за исчезнувшего мента? Гоша ведь не так уж много и взял – барыга должен это понимать.

Когда подошел к тупику, издалека заглянул туда, вытянув шею: «Пусто. Где же Барин, что стрелку забил?». Окинул взглядом крыши. «Нет, снайперу засесть негде. Снова глупая мысль о снайпере. Паранойя что ли? Хотя у нас не запад. Не обязательно тыщи киллеру совать. Хватит и пару пакетиков обдолбанному наркуше, такому как Невский, пообещать. А потом как дело сделано будет в те же пакетики гадости какой набодяжить, чтобы уж точно концы в воду, и Барин чистенький со всех сторон оказался».

Гоша вернулся в соседний двор, выцепил там слоняющегося без дела мальчишку, и попросил его за чирик пойти в тупик передать дядьке записку. Тот вернулся через десять минут и сообщил, что никого не нашел.

Тогда Гоша прикрикнул на интуицию как на собаку: сидеть, место! И пошел в тупик сам. Пистолет вытащил из кобуры и сжал в ладони. Но чтобы не пугать прохожих, спрятал руку в карман. Если кто от Барина подойдет – не должны заподозрить. Он постоянно руки в карманах держит.

Подойдя к дощатому забору, осмотрел рисунок двери. Какие-то любители настенной живописи старались… Он почувствовал опасность раньше, чем услышал шорох со стороны мусорки, повернулся, выхватывая пистолет из кармана. Из-за бачка на него прыгнула какая-то туша – наверняка шестерка Барина. «Дурак! – презрительно хмыкнул Гоша. – Голыми руками хочет справиться?»

Но парень кинулся в ноги, уходя с линии выстрела, и толкнул его в грудь. Гоша отшатнулся. Он успокоился, уверенный, что упрется спиной в доски, которые придадут ему опору, и он выстрелит, и хана этому амбалу… Но доски за спиной так и не появились.