Тоска по светлому королевству

Песнь Лльеуелла, менестреля из Ауралонда

История возвращения детей разнеслась по Авлантии. По всей стране прославляли Ашалинду Пенрен. Ей дарили богатые подарки, оказывали всевозможные почести. Барды слагали песни о смелой девушке, проникшей в тайную страну, где ей пришлось встретиться не только со Светлыми, но и с самыми опасными чудовищами, и, несмотря на это, она их всех победила. Король Авлантии самолично присвоил Ашалинде титул баронессы. Слава и уважение сопровождали ее по жизни, должно было присоединиться и счастье. Но не тут-то было. Осталось кое-что, с чем не смогли справиться жители Хис Меллина.

— Лангот, — произнес колдун Размат перед чрезвычайным собранием горожан, — в древних книгах объясняется как тоска по Светлому Королевству Фаэрия. Все, кто посещал Тирнан Алаин, как раньше его называли, или даже просто увидел его, хочет туда вернуться. После этого в смертном мире люди не видят ничего хорошего. Они просто заболевают и постоянно ищут любой шанс, чтобы опять оказаться в Фаэрии. В особо сложных случаях они даже умирают, потому что перестают принимать пищу и пить и не хотят жить в Эрисе.

Подняв глаза, он посмотрел на мужчин и женщин, сидящих перед ним.

— Известных методов лечения нет.

Колдун закрыл книгу. Встал Леодогран с поникшей головой.

— Никогда еще в городе не испытывали большей радости, чем в тот момент, когда после семи лет, проведенных в Светлом Королевстве, вернулись наши дети. В то утро я нашел кровать дочери пустой. Но в мои двери постучался курьер, принесший записку от Эсгатара, Хранителя Ворот. Там говорилось: «Звоните в колокола. Поднимайте город, потому что ваша дочь ведет домой детей».

Он помолчал немного, не в силах преодолеть душевное волнение.

— В тот день мы поверили, что наши мечты стали реальностью. Дети действительно дома, но что потеряно, никогда полностью не возвращается. Что бы мы ни делали, детей сжигает лангот. Ни любовь, ни магия не могут вернуть сердца детей на родную землю. Хотя они любят нас и были рады соединиться с родными, их мысли постоянно находятся там, в Фаэрии. Мы консультировались с историками и умными книгами, но все бесполезно — от лангота нет лечения.

Некоторые мальчики и девочки не вернулись, потому что попробовали пищу Светлых. Их семьи долго горевали. Леди и джентльмены, мы жили в горе семь лет, а потом семь недель наблюдали слезы наших соседей, а теперь видим, как чахнут и слабеют наши дети. Что нам делать?

Поднялась колдунья Меганви.

— Я говорю вам всем: надо положить конец горю. Мы не можем позволить, чтобы продолжалось угасание детей, но и расставаться с ними не хотим, поэтому нам открыта только одна дорога. Необходимо найти способ покинуть Хис Меллин, оставить дорогой нашему сердцу Эрис и отправиться в Фаэрию. Как мы ее найдем и как нас встретят ее жители, я не знаю.

Предложение было встречено громкими криками и яростными спорами, продолжавшимися еще долгое время.

Как и все остальные смертные посетители Светлого Королевства, Ашалинда была под странным влиянием земли под звездами. Она также потеряла аппетит и похудела, но никому не говорила, как тоска по Фаэрии иссушает ее душу. Тем не менее отец и Придери догадались. Но понимал ее только Рис. Очень часто они подолгу молча сидели, обняв друг друга.

— Что делать, Ашли? — иногда вздыхал мальчик. — Что делать? В отчаянии она могла только качать головой.

Боярышник покрылся снежным кружевом цветов, когда по землям Эриса прокатилась волна активности нежити и Светлых. Чудовищ всех размеров и форм можно было встретить в самых неподходящих местах, участилось появление Светлых на лугах и в лесах, в горах и у воды. Поползли слухи. Говорили, что грядет большая катастрофа: война или конец света. Люди шептались также, что Король-Император Каэрмелора все знает об этом, потому что пользуется доверием правителя Светлых, и что они оба пытаются предотвратить таинственную беду. Много разговоров ходило, но никто не знал правду.

Делегация мудрецов, представителей городского совета и просто уважаемых людей Хис Меллина встретилась с Бранвидданом, королем Авлантии, во дворце, венчающем золотой город. Среди них были также четырнадцатилетняя Ашалинда и Придери Перин. В дискуссиях проходили часы.

— Ваше величество, — сказала Меганви, — в Хис Меллине происходят ужасные события. Наших детей сжигает лангот, некоторые уже погибли. Семьи горюют по умершим детям. Жизнь с этим проклятием невыносима. Люди хотят оставить город и найти путь в Светлое Королевство, чтобы там спокойно жить со своими детьми.

— Сколько человек хотят уйти? — спросил король. Размат, колдун Хис Меллина, ответил:

— Около трети городского населения. Ваше величество, это те, чьи дети особенно страдают и чьи сыновья и дочери не вернулись.

— Как много, — вздохнул король. — Но мы слишком долго смотрим на этих молчаливых детей, их бледные лица. Даже каменное сердце не может остаться равнодушным. Я много размышлял и советовался с самыми разными людьми. Меня очень беспокоит происходящее в городе, и то, что столько народу вынуждено покинуть Хис Меллин. Но я не могу стоять на пути к счастью своих подданных, и если они решили уйти, не стану им мешать, хотя их потеря — сильный удар по моему королевству. Уже много лет число жителей Авлантии неуклонно сокращается. Их уход ложится на наше королевство тяжелым грузом. Боюсь, он будет означать последние дни талитянской расы. Возможно, потеря стольких людей просто ускорит неизбежный процесс.

Леодогран сказал:

— Ваше величество великодушны и справедливы, и жители Хис Меллина очень благодарны вам за милость. Но мы нуждаемся в помощи, так как не знаем дороги в Светлое Королевство. Моя дочь провела под старой яблоней в саду много ночей, но за это время не было ни одного Дозора и ни разу не открылась дверь в горе Хоб. Мы думаем, эта дорога теперь навсегда закрыта для смертных. У нас очень мало сведений о проходах между нашими мирами. Что скажешь, Орлит?

Королевский маг ответил:

— Дубовые рощи, стоящие кругом камни, возвышенности, дороги, обсаженные деревьями, руины, поросшие падубом, — все это знаки того, что там может находиться проход в Тайное королевство. Все они на первый взгляд разные, но в каждом из них обязательно находятся коридоры и двери с обеих сторон. Одна ведет в Эрис, другая в Фаэрию. Однако проходы не всегда имеют привычный для нас вид и могут предстать в самом разном обличье. Открыть их без разрешения Светлых невозможно.

Потом заговорила Гвинет, королева Авлантии:

— Вильям Мудрый, Король-Император Каэрмелора, имеет связи со Светлыми. Говорят, между ним и королем Фаэрии большая дружба.

— Я пошлю курьера с просьбой помочь, — пообещал Бранвиддан, — хотя меня очень огорчает потеря такого количества людей. — Он нахмурил брови. — Эти события потрясли весь Эрис. Ответ из Каэрмелора может прийти поздно или совсем не прийти, потому что Король-Император очень занят, он почти не спит, так как издан указ об открытии новых доминитовых рудников в Каэрмелоре. Решено добыть этого камня столько, чтобы возводить стены домов и извлекать из него металл талиум. Кроме того, получено известие, что крупная партия нового металла под значительной охраной доставлена в Королевские сокровищницы. Что это значит, я пока не могу сказать. Время ограничено, вы не можете бездействовать. Ищите как можно скорее дорогу в Светлое Королевство, если это ваше решение, и покончите со страданиями, пока не стало слишком поздно.

Воздух весенних сумерек был напоен ароматом меда. Леодогран во дворце продолжал дискуссии с Орлитом и Разматом, пока его дочь в компании с Меганви и Придери шла по продуваемым ветром улицам Хис Меллина к городским стенам.

Ашалинда думала о младшем брате. Украденный и возвращенный Рис сейчас лежал в кровати, под присмотром Освин, грезя о зачарованном розовом саде.

— Скажи нам, пожалуйста, Ашалинда, — спросил Придери, — что за вопрос ты задала, чтобы найти дверь в Эрис? Мы столько думали над этим, но так и не решили. Несправедливо заставлять нас так мучиться.

Меганви нравоучительно заметила:

— Если бы ты читал побольше книг, то давно бы догадался. Ашалинда сама додумалась до ответа, но эта загадка очень старая.

— Не надо обвинять меня в невежестве! — обиделся Придери. — Мне некогда сидеть, уткнув нос в книги. У меня хватает дел и без этого. А теперь, Ашалинда, ты должна раскрыть мне тайну.

— Если ты пообещаешь больше не дразнить Меганви.

— Что за вздор! — засмеялась колдунья, но в ее глазах мелькнуло удовольствие. — Обычное подтрунивание между друзьями. Он дразнит только тех, кого любит. Кроме того, я заслужила это. Ведь мне довелось прочесть много книг, когда он еще под стол пешком ходил. Прошло не так уж мало времени, должна заметить.

Придери фыркнул.

— Вопрос, — перебила его Ашалинда раньше, чем он успел придумать умный ответ, — фактически и был решением. «Ответит ли мне другой стражник, что эта дверь на свободу? »

Некоторое время они шли молча, потом Придери опять заговорил:

— Теперь я понимаю. Все точно. Ты, наверное, листала те же самые тома, что и Меганви.

— Нет! Для меня новость, что это старая загадка. Как сказала Меганви, мне самой пришло в голову решение.

— Тем больше твоя заслуга, дорогая, — ласково заметила Меганви.

— Как странно, — сказал Придери. — Совсем недавно мы были готовы отдать все, только бы вернуть детей из Светлого Королевства, а теперь отчаянно ищем возможность вернуть их назад. Правду говорят, что смертные никогда не думают о последствиях.

Бледный большеглазый ребенок, высунувшись из окна, окликнул их. В его голосе была боль.

— Миледи, вы нашли дорогу?

— Нет, — Ашалинда повернулась к нему, — пока нет. Худой полусонный подросток стоял, опершись на стену около городских ворот, глядя в долину. Из-за пояса у него торчала тростниковая дудочка. Как будто вопрос стоял о жизни, он умоляющим голосом спросил Ашалинду:

— Вы связались с Светлыми, миледи? Мы теперь вернемся?

Мальчика звали Лльеуелл, он был одним из тех, кто вернулся.

Подросток замечательно играл на дудочке и сочинял красивые песни, но от лангота буквально сходил с ума. Временами ему казалось, что он один из Светлых.

— Нет, Лльеуелл, — опять сказала Ашалинда, не глядя в глаза мальчика, потому что его вид разбивал сердце. — Может быть, очень скоро. А ты пока сочини для нас песню, чтобы мы могли на время забыть неприятности.

Как всегда, дети обращались к Ашалинде со своими проблемами. Они надеялись, что если она смогла их привести к родителям, то сможет вернуть в розовый сад. Ведь девушка их понимала, она сама была там.

За воротами в деревьях наблюдалось какое-то движение. Признаки того, что вокруг идет невидимая жизнь. Слышался смех, тихое бормотание, далекое пение, свист. На землях Эриса повсюду чувствовалось присутствие Светлых. Часто видели их размытые изображения и слышали голоса. Но не только их, еще магических жителей лесов и морей. То были как явные, так и неявные представители нежити.

— Магические существа наблюдают за нами, — сказала Меганви. — Найдется же среди них хоть один, который передаст записку Эсгатару. Из твоих рассказов, Ашалинда, я поняла, что Светлые поддерживали тебя.

— Тогда они так же не думают о последствиях, как и смертные, — заметил Придери, шагая вперед.

Ашалинда улыбнулась, как она все еще иногда делала, несмотря на постоянную боль в груди. Девушка взяла Меганви за руку.

— Все, что вы говорите, — сказала она, — правда. Давайте прямо сейчас пойдем в сад. Говорят, яблоневый цвет привлекает всех магических существ, особенно Светлых.

Мягкий ветерок, теплый, как любовь, шептал приятную чепуху молодым листьям. На ветках устроили переполох галки. Медленно летела на запад стая лебедей. Проходя поддеревьями, они сначала не заметили уриска, спрятавшегося под цветущими ветвями, но его неосторожное движение привлекло внимание Меганви. Колдунья молча потянула Ашалинду за рукав, показав взглядом на существо. Уриск не спеша шел на волосатых козлиных ногах.

— Эсгатар, — крикнула Ашалинда, — прошу вас, появитесь.

От неожиданности уриск подпрыгнул на месте и исчез за деревьями.

Тем вечером после ужина Ашалинда, налив ведро чистой воды и миску сливок, поставила все это на обычное место для домашнего домового. Обычно этим занималась Освин. Стемнело. Она села около камина и стала ждать. Около полуночи крадущимся шагом появился бруней. У него было безобразное лицо с упрямо торчащей седой бородой, широким ртом и невероятно длинными руками. Коническая шляпа из оленьей кожи почти полностью скрывала голову. Остальная одежда состояла из залатанных штанов чуть ниже колен, потертой куртки и больших башмаков. Девушка видела, как существо начало свою работу. Домовой очень быстро и тщательно все вымел и до зеркального блеска начистил сковородки и кастрюли.

— Бруней, — позвала она тихо из тени, не поднимая на него глаз.

Существо прекратило работу.

— Почему вы так поздно не спите, хозяйка Ашалинда?

— Мне нужна твоя помощь, хранитель моего дома.

— Я видел, как ты родилась и росла, перед этим твой отец, а еще раньше отец твоего отца. Разве я когда-нибудь плохо смотрел за домом?

— Нет, такого никогда не случалось. Ты всегда был добр к нам, и мы всегда относились к тебе с уважением. Бруней, мне нужно встретиться с лордом Эсгатаром. Ты не мог бы мне помочь?

— У меня есть пути, по которым я могу передать Светлым сообщение, хозяйка Ашалинда, но лорд Эсгатар вряд ли захочет сейчас со мной встретиться, потому что наступили плохие времена.

— О чем ты говоришь?

— Разве вы сами не знаете, хозяйка? — печально ответил бруней. — Самое главное, что я ничего не могу сделать. Горе мне, что приходится видеть такие вещи. Глупость и неосмотрительность хороших, благородных людей привела к беде. Мир надо полностью менять, но что из этого выйдет, я не знаю.

— Ты попытаешься сделать это для меня?

— Да, я сделаю это, дочь дома. А сейчас идите в постель и оставьте меня с моими делами. Теперь мое время, а не ваше.

Он погрозил ей маленькой метлой.

— Спокойной ночи, — сказала Ашалинда и, приподняв юбку, стала подниматься по лестнице.

Утром, как раз перед тем как закричали петухи, проснулся Руфус и начал лаять на дверь спальни. Выпрыгнув из кровати, полусонная, одетая только в тонкую ночную рубашку, Ашалинда схватила пса за загривок.

— Замолчи, Руфус! Лежать!

В дверях появилась голова брунея:

— Это только я, Руфус. Что ты впустую лаешь и рычишь, увалень? — Собака поджала хвост. — Хозяйка Ашалинда, — продолжал бруней, — у меня есть для вас сообщение.

— Да?

— В следующую полночь вы должны прийти в Грах Тор.

Голова исчезла.

Высокие, поросшие лесами горы поднимались с обеих сторон, темные и мрачные на фоне усыпанного звездами неба. Ручейки, словно нити лунного света, сбегали по их плечам. Карабкаясь выше и выше, трое путников в просветах между гор видели россыпь желтых огней, похожих на светлячков, это в окнах горожан горел свет.

Поднявшись на вершину холма Граф Тор, они сели на камни, покрытые мхом, и стали ждать. На плоской поверхности холма не росли деревья, вместо этого его короновал полукруг тридцатифутовых гранитных монолитов, бывших когда-то дольменом. Три камня все еще стояли и были соединены перемычками, а остальные лежали внавалку, покрытые красным, зеленым и коричневым лишайниками. Часть камней вросла в землю. Обычно это место выглядело неприветливо, и нынешний момент не стал исключением. Беспокойное дыхание ночи с легким шумом прокладывало путь между камней искал. Откуда-то снизу доносилось журчание воды. Из тени на уровне земли светились чьи-то глаза, но на вопросы никто не отвечал, и никакие Светлые не появлялись.

Ашалинда и ее друзья чувствовали вокруг себя большое скопление нежити. Ночь была полна бормотания, хихиканья, неожиданного дикого смеха. Откуда-то выскочило фыркающее приведение и тут же исчезло с другой стороны холма. То там, то тут появлялись странные, пугающие фигуры. Люди сидели, кутаясь в одежду, чтобы хоть немного согреться. Примерно за час до рассвета из темноты донеслась мягкая музыка — спокойная, но достаточно громкая. Одновременно Граф Тор залил розовый приятный свет, словно раньше времени наступил рассвет. По траве пробежала лиса. Камни стали светиться изнутри, как кристаллы, внутри которых горит огонь. Два Светлых сидели на поваленном камне, а третий стоял рядом и перебирал струны маленькой золотой арфы.

Арфист был похож на многоцветную орхидею. Его шею обвивала живая змея, тонкая, желто-зеленая, как недозрелый лимон. Стряхнув остатки усталости, Ашалинда встала.

Музыкант отложил инструмент и с интересом посмотрел на жителей Хис Меллина. Потом человек с седой бородой и посохом заговорил.

— Приветствуем вас, — произнес Эсгатар, назвав по имени каждого из стоявших перед ним людей.

На этот раз он выглядел гораздо старше и более уставшим, чем раньше. Ашалинде это показалось странным, ведь говорили, что Светлые бессмертны и не подвержены старости.

Три человека поклонились.

— К вашим услугам, лорд Эсгатар, — сказала Ашалинда.

— Мы знаем ваши имена. — Эти слова произнесла женщина со спокойным красивым лицом, сидевшая справа от Эсгатара. Та самая леди с длинными, до колен, волосами, которую Ашалинда видела тогда в Карнконноре. Сейчас они были украшены зелеными драгоценными камнями, сверкавшими, как кошачьи глаза. Лиса, пробежавшая по траве, сидела рядом с ней. — Но вы не знаете наших имен, — продолжала она. — Меня зовут Ритендель Бримаирген.

— Миледи, вы меня подбодрили, когда я очень нуждалась в поддержке, — поклонилась ей Ашалинда.

— Я — Цирнданель, Королевский Бард, приветствую вас, смертные, — сказал стройный молодой арфист, склонив голову, с улыбкой, которая показалась Ашалинде насмешливой.

— Музыкальный талант Цирнданеля хорошо известен среди наших людей, — проговорил Эсгатар.

Пока Меганви и Придери приветствовали музыканта, Ашалинду мучили противоречивые чувства. Перед ней стоял человек, который был повинен во всех проблемах, возникших в Хис Меллине.

Бард повернулся к девушке, его вопрошающий взгляд пронзил ее насквозь.

— Я обидел тебя чем-то, прекраснейшая среди смертных? — Его голос был похож на шелест дождя по листьям. — Скажи мне, чтобы я мог вымолить прощение. Тень легла на твое лицо, как нежданный мороз на молодые весенние побеги.

— Разве вы не догадываетесь, сэр? Да, вы меня обидели, но я не хочу обижаться. Больше мне нечего вам ответить.

— Наш разговор не сможет продолжаться, пока я не получу ответа.

— Ну что ж. — Ашалинда вздохнула и выпалила: — Вы опасный преступник, потому что совершили самую гнусную кражу. Вы украли детей. Вот в чем ваша вина.

— Я поражен, — ответил Цирнданель.

Услышав слова Ашалинды, Придери сделал шаг вперед, сжав кулаки. Глаза Меганви метали молнии.

Прежде чем они успели дать выход гневу, Эсгатар поднял руку.

— Подождите, — сказал он. — Цирнданель, ты не знаешь смертных так хорошо, как я. В их глазах твой поступок был не актом справедливости, а преступлением. Поймите, смертные, он действовал по законам нашего королевства, когда уводил детей. Это было сделано не из мести или злобы — просто урок и восстановление справедливости. Неплохое лечение, достойное наказание, соответствующее поступку.

— Соответствующее с точки зрения Светлых, — язвительно заметил Придери.

Вмешалась Меганви:

— Мы вряд ли станем аплодировать поступку музыканта, но давайте не будем ссориться. Я немного изучала обычаи Светлых, и хотя не могу одобрить, но признаю их. Понятия смертных о справедливости очень отличаются от ваших.

— Мне кажется, вы все забыли, — воскликнул Бард, — что я еще увел из города скопище крыс.

— Но разве не Яллери Браун сначала наслал их на нас? — возразила Ашалинда.

— Яллери Браун не имеет со мной ничего общего, девушка. Он и ему подобные общаются с теми из наших людей, кто допускает это, но все, что они делают за пределами Светлого Королевства, нас не касается. Преступление, нарушив обещание, совершил город, — добавил он, погладив изящной рукой корпус арфы, изогнутый в виде морской раковины. — Не стоит злиться на меня за то, что я был инструментом в осуществлении наказания.

Уголки его губ дрогнули.

— Смертные всегда осуждают исполнителя, — сказал Эсгатар, — хотя он только выполняет чье-то задание, а не было бы проступка, не последовало бы наказание.

— Думаю, бессмертным никогда нас не понять, — горько заметил Придери.

— Мы бессмертные, это так, — возразил Эсгатар, — но полны страстей. Мы умеем смеяться и любить, испытывать гнев и предаваться печали.

— Но не так, как мы, — ответил Придери. Его голос звучал сурово. — Не так, как мы, потому что вы не можете познать смерть.

— Несоизмеримая разница, — после небольшой паузы тихо сказала леди Ритендель. — Она и разделяет наши расы.

— Тем не менее, — сказала Меганви, — злость и счеты надо отбросить, как прошлогодние листья, потому что мы пришли просить у вас помощи. Зная, что Светлые — справедливые люди, мы уверены, вы не откажете нам.

— Нет смысла отрицать, что наш народ справедлив, — согласился Эсгатар. — Сядьте напротив. Мы слушаем вас, хотя, наверное, догадываемся, о чем пойдет речь.

— Мы хотим поговорить о ланготе, — начала Ашалинда, усаживаясь на камень рядом с Придери.

Эсгатар кивнул.

— Нам не справиться с этой бедой, — продолжала девушка, — поэтому просим позволить детям вернуться в Светлое Королевство вместе с их семьями, чтобы остаться там жить. Мы надеемся, что они получат защиту от нежити, которая живет среди вас. И хотелось бы, чтобы их поселили от них подальше.

— Далеко и близко в Светлом Королевстве имеют другие значения, — заметил Цирнданель. — Ты можешь пересечь все королевство и все равно быть рядом с тем местом, откуда начинал путь. В вашем понимании в Светлом Королевстве нет ни начала, ни конца.

Леди Ритендель добавила:

— Ангавар, наш король, приглашал золотоволосых талитян в нашу страну, потому что ваши люди постоянно служат источником развлечений. Этот случай, я думаю, не станет исключением.

Ашалинда увидела, как рука Эсгатара сжала посох. Подняв седую голову, он спокойно посмотрел на смертных.

— Ашалинда, — сказал он. — Семь лет ты бродила по холмам и лесам, где Светлые любят кататься верхом и охотиться. Твоя доброта и сила духа были нами замечены, поэтому я помог, когда ты попросила в первый раз. По этой же причине я помогаю тебе во второй раз — так мой народ награждает за добродетель. Многие из нас высказывают мнение, что сейчас мы как никогда нуждаемся в том, чтобы среди нас жили люди. В качестве Хранителя Ворот я поддерживаю твою просьбу. Ты, твои друзья и ваши семьи получают разрешение, равно как и защиту от нежити. Я не смогу защитить только от принца Моррагана, но, думаю, он не причинит тебе вреда.

Талитяне вскочили и бросились обнимать друг друга, потом низко поклонились Светлым.

— Лорд Эсгатар, леди Ритендель, лорд Цирнданель, мы очень рады слышать ваши слова, — воскликнули они.

Даже в минуты восторга они не забыли выразить свою благодарность.

Пролетел метеор, осветив небо и оставив за собой сверкающий след, похожий на бриллиантовую пыль. По открытому пространству пронесся свежий ветерок, разметавший шелковые пряди бороды Хранителя Ворот. Его гордое лицо, светившееся мудростью, приобретенной за много лет жизни, вдруг нахмурилось.

— Мы рады, что осчастливили вас, — сказал он. — Но теперь вам надо многое узнать, потому что в Айе происходят страшные события, и еще более страшные предстоят. Садитесь. Я расскажу вам одну историю.

Заинтригованные Ашалинда и ее друзья послушно пристроились на камне.

Мудрец начал свой рассказ:

— Начну с того, что я, Эсгатар Белая Сова, являюсь Хранителем Ворот и знаю все пути, ведущие из Светлого Королевства в Эрис. Давным-давно в вашей стране время вышло из-под контроля, это случилось, когда Ангавар Великий поменялся местами с одним из ваших королей на год и один день, и они стали друзьями. Однажды меня пригласили на игру «Королевские баталии». У талитян она носит имя «шахматы». Пригласил меня младший брат короля принц Морраган, также называемый Фитиахом. Мы с ним давние друзья, поэтому в таком вызове не было ничего удивительного. Нам часто приходилось соперничать в игре.

— В самом деле, — перебил его Цирнданель. — И Королевский Бард Эргаиорн последовал их примеру. Таким образом он выиграл у меня Дудочку, За Которой Идут. Тот самый инструмент, про который мы говорили, прекрасная девушка.

— Тогда я рискну сказать, что вы правильно сделали, что избавились от нее, — воскликнула Ашалинда. — Но, простите, лорд Эсгатар еще не закончил свою историю.

— Увы! — угрюмо продолжал Хранитель Ворот. — Я тогда не видел темной тени за красотой и остроумием принца Моррагана и не ожидал появления желчности и раздражительности в когда-то веселом и жизнерадостном сердце.

Он подарил мне очень красивую шахматную доску, сделанную из золота и драгоценных камней, работы Лириела, ювелира из Фаэрии. У нас вошло в привычку заключать пари на выигрыш.

Позже Фитиах стал сокрушаться, что я всегда должен находиться на своем посту в наблюдательной башне, откуда мне все видно, и что не должен отходить далеко, если нахожусь в Эрисе, так как могу понадобиться. До этого разговора я не обижался на свою работу, но когда принц преподнес все в таком свете, мне тоже показалось, что у меня монотонные и скучные обязанности и для разнообразия не мешало бы что-то поменять.

«Если ты сейчас выиграешь, — сказал Морраган, — я займу твое место на год и один день, а ты в это время можешь заниматься чем хочешь».

«Но, сэр, — сказал я тогда, — мне нечего предложить взамен. Ведь у вас есть все, что душа пожелает».

«Тогда ты выполнишь мое желание», — предложил он, а я добавил: «Если это будет в моих силах».

В конце концов мы так и решили: если я проиграю, то выполню какое-нибудь его желание, если это окажется в моих силах. Мне удалось выиграть, и он занял мое место на год и один день.

Прошло немного времени и я, в свою очередь, подарил принцу шахматные фигурки размером с зиофр, самых маленьких существ, которые любят перенимать наши формы и обычаи.

«Отличная работа, мой друг, — сказал принц. — И хотя они слишком крупные для шахматной доски, что я тебе подарил, зато прекрасно сделаны».

Потом я показал ему, как при помощи золотой палочки фигуры начинали двигаться сами благодаря механизмам, спрятанным внутри.

Вторая игра была сыграна этими шахматами и на тех же условиях, проигравший выполняет желание победителя. На этот раз принцу Моррагану повезло больше.

«По одной победе на каждого! На этот раз я обыграл тебя, — сказал он, засмеявшись. — Но мне нужно время, чтобы придумать желание».

«Сэр, вы можете размышлять сколько угодно, — хвастливо заявил я, — но вот отыскать шахматные фигуры лучше и умнее этих вам вряд ли удастся». — Брат короля улыбнулся и согласился со мной, однако добавил: «Что ж, я постараюсь принести еще более замечательный набор фигур. Потом мы сыграем третью игру, она и решит, кто победитель».

Как я был глуп, что согласился играть на неизвестные желания, — горько признался Эсгатар. — Но, с другой стороны, откуда мне было знать. Я не сомневался, что ему несвойственна зависть. Однажды, почти сразу после того, как ты увела детей, Ашалинда — по нашему времени, конечно, — принц привел меня на поляну, где была построена платформа, на которой стояли двенадцать мужчин и женщин из Эриса, включая четырех рыцарей на конях и шестнадцать воинов в латах и кольчугах. По устной команде игроков они двигались в нужном направлении.

— Как это жестоко, — воскликнула Меганви, — так унижать живых людей!

— Они нарушили границы королевства, — объяснил Цирнданель, пожав плечами. — Те, кто переступает их, могут быть пленены.

Люди косо глянули на него, но попридержали языки.

— Этими живыми фигурами мы сыграли третью игру, — сказал Хранитель Ворот. — И Фитиах еще раз обыграл меня. Он очень сильный игрок. Теперь я уже думаю, что в первый раз он мне поддался. Условия были прежними, но на сей раз он сразу сказал, чего хочет. Принц спросил, связаны ли мы словом чести. Я не догадывался, что это станет моим биттербайндом.

Эсгатар встал и сделал несколько шагов, причем его ноги не сломали ни одной травинки, не примяли ни одного цветка.

— Только тогда я понял, что у него на уме. Он потребовал нечто ужасное, ставшее крахом моих ожиданий. У меня одного должны были быть ключи от всех ворот. Если дороги и ворота вам не видны, то это потому, что они просто закрыты. Однажды их закрыли навсегда по нашему закону, после кражи на острове Коумлах в День Белых цветов. — Хранитель покачал седой головой. — Я до сих пор помню слова, которые он мне тогда сказал:

«В соответствии с нашим договором, Эсгатар Белая Сова, ты должен выполнить мое желание и закрыть все ворота между Светлым Королевством и Эрисом. Отделить Светлых, всю нежить, явную и неявную, от смертных. Никаких хождений туда-сюда, все дороги только для Светлых, они не должны быть испачканы смертными. В тот момент, когда проходы закроются, тот, кто находился в королевстве, остается там навсегда, а кто вышел, больше не вернется назад. После того как замкнутся все двери, ключи будут закрыты в Зеленой Шкатулке, запечатанной моим паролем».

Придери подпрыгнул на месте, запаниковав.

— Значит, дороги должны быть закрыты навсегда? Тогда нам надо спешить.

— Я просил его, — сказал Эсгатар, — чтобы он отложил исполнение на год и один день ради нашей дружбы.

«Ну, что ж, — сказал он, — пусть будет по-твоему, но не рассчитывай, что за это время я изменю решение. Такого не случится никогда».

— Почему принц хочет разделить Айю и изолировать Светлое Королевство от Эриса? — спросила Меганви. — Почему он с таким презрением относится к смертным?

— Принц Морраган не любит вашу расу. Многие дела смертных наполняют его гневом. Это и подглядывание, и воровство, и нарушение обещаний; неряшливость, жадность, кражи невест. Моррагану нравятся только Светлые, еще он терпит присутствие магических существ. Но его ненависть к смертным не похожа на кровожадность неявных, он просто хочет закрыть им доступ в Фаэрию.

— Короче, — подвел итог Придери, — только из презрения к смертным он хочет закрыть проходы в Фаэрию.

— Это так, но есть еще кое-что, — сказал Эсгатар. — Как вы знаете, Морраган — младший брат Ангавара, Великого короля Светлого Королевства. А тот дружит со смертными. Ваш король Вильям однажды помог Ангавару одолеть Ваэльгаста, правителя неявной нежити, который поддерживал Моррагана. Ваэльгаст одно время очень досаждал Ангавару. Думаю, что Морраган, полный зависти, договорился с ним об этом. Неявные теперь остались без лидера, но в настоящее время они все чаще и чаше совершают набеги на Эрис и беспокоят смертных. Возможно, Морраган и здесь приложил руку.

Ангавар — могущественный король. А Морраган моложе, и может быть коронованным принцем вместо короля. Больше мне не следует рассказывать. В этом месте даже камни имеют уши. Короче, соперничество между братьями послужило причиной разногласий между многими расами. Так что зависть обуревает не только смертных. Ангавару очень не нравится затея брата с закрытием проходов.

Вокруг светящихся камней собрались тучи ночных бабочек. Лиса издала звук, похожий на удар щеткой по металлу. Под скоплением мотыльков раскачивался туда-сюда небольшой камень, словно кто-то его подталкивал снизу.

— Пошел прочь! — прикрикнул Эсгатар, ударив по камню ногой. Тот издал тонкий писк и с глухим звуком отскочил в сторону. Над холмом установилась хрупкая тишина. Ашалинда и ее друзья глубоко задумались над услышанным.

— Мы умоляли Фитиаха передумать, — сказала тихо Ритендель, — но он даже слушать нас не захотел. Многие поддержали его план. Мнения разделились. Сейчас большое количество нашего народа отправилось в Эрис, потому что знают: это может быть последний раз.

— Ангавар, — сказал Цирнданель, — приказал кузнецам сделать специальный сплав. Такого металла раньше не было в Айе, с его помощью можно обуздать магию. Он хочет сделать прощальный подарок Вильяму, правителю Эриса. Сплав называется силдроном. Ваш народ оценит его по достоинству.

— Зачем мы тогда добываем желтый металл талиум? — спросил Придери.

— Если ворота все-таки закроются, — сказал Цирнданель, — может случиться, что в день разделения порвется нить, поддерживающая баланс. А нестабильность скорее всего вызовет взрыв магических проявлений. Место, где соприкасаются две наши страны, будет окружено могущественными силами, и они войдут в противоречие друг с другом. Возможно, эти силы потом будут бесцельно кружить над Эрисом. Неуправляемые потоки магии станут создавать призрачные образы и сцены, извлеченные из мозга людей. Только талиум сможет защитить от этого неприятного явления. Вот зачем его сейчас добывают. Ваш король в курсе последних событий.

— В решающий день, — проговорил, вздохнув, Эсгатар, — прозвучат три удара колокола. Их услышат в обоих мирах. С последним ударом ворота захлопнутся навсегда.

— До тех пор, пока принц Морраган не одумается и не откроет Зеленую Шкатулку, назвав свой пароль, и не отдаст вам ключи, сэр, — заметила Меганви.

— Принц никогда не меняет своих решений. Кроме того, у него для этого нет никаких оснований. Принц — житель Светлого Королевства и верит, что счастье можно найти только там. И он не ошибается, потому что запасы удовольствий и приключений в Фаэрии нескончаемы. Уверяю вас, Морраган никогда не изменит своего решения.

— Но может, удастся подобрать пароль или догадаться, что это за слово?

— Слов слишком много, да еще на стольких языках. Время у нас не ограничено, но если неправильный пароль произнести перед шкатулкой более трех раз, замок расплавится, и тогда, увы, его уже ничем нельзя будет открыть.

— Черт побери этот лангот! — с чувством воскликнула Ашалинда. — Я так люблю Эрис. Не доведись мне услышать звук вашей дудочки и увидеть Фаэрию, я всю жизнь бы ела свежеиспеченные булки, не догадываясь о прекрасных фруктах Светлого Королевства. И предпочла бы гулять между колючими кустами шиповника, нежели по вашим розовым вечноцветущим садам. Мне нравится одежда из хорошего полотна, а не из паутины и лунного света. Но теперь у меня нет выбора, потому что моя кровь заражена.

— Перестань, Ашалинда, — предостерегла ее Меганви, однако музыкант рассмеялся.

— Нам не обидно, что девушка так восторженно отзывается о своей родной стране.

Леди Ритендель наклонилась, погладила лису между ушами, а потом посмотрела вниз на долину, утопающую в тумане. На востоке небо посветлело, окрасив все вокруг в бледно-голубой холодный свет.

— Скоро запоют петухи, — сказала она. — Нам пора.

— Утром, в день зимнего солнцестояния, — сказал Эсгатар Ашалинде, — собери всех, кто решил навсегда поселиться в Светлом Королевстве. Идите из города на запад. Когда доберетесь до перекрестка, Зеленая Дорога приведет вас к цели.

— Я не знаю никакой Зеленой Дороги, — сказал Придери.

— В тот день все, кто ищет, найдут ее. А сейчас возвращайтесь домой. До свидания.

Ашалинда с друзьями отправилась в обратный путь. Миновав скопление камней, они оглянулись, но на вершине уже никого не было. Их охватило чувство потери, как будто погас последний луч света, освещавший землю. Девушка вздрогнула, но не от холода. Что-то еще более пронизывающее, чем прохлада, вызвало дрожь. Где-то далеко пропел петух, из-за края горизонта появилось солнце, заставив замшелые камни и траву сверкать, словно бриллианты.

Жители города покинули Хис Меллин. И причиной этого были не война, не эпидемия, не нашествие. Переселение было вызвано ланготом, тоской по Фаэрии, которую все смертные, сознательно или нет, мечтают найти.

В недели, оставшиеся до закрытия ворот, во всем Эрисе наблюдалось буквально столпотворение Светлых и нежити. Талитянские семьи, решившие покинуть родной город, закончили приготовления и упаковали вещи, которые намеревались взять с собой. Чем меньше времени оставалось до решающего дня, тем больше их друзей и родственников решали присоединиться к ним.

Рано утром в день зимнего солнцестояния огромная процессия вышла из западных ворот и отправилась по дороге. В городе осталось совсем мало жителей.

Нагруженные коробками и ящиками телеги увозили пожитки талитян в новую жизнь. Собаки бежали рядом или сидели вместе с детьми в повозках. Некоторые горожане ехали верхом, остальные шли пешком, и все пели. Хор голосов поднимался в небо. В песне говорилось о любви, о зеленых холмах, нагретых солнцем камнях и красных деревьях. «Прощай, Эрис, наша родина. Никогда больше мы не будем бродить по твоим тропинкам, не увидим прекрасного моря! » — пели они.

Люди одновременно улыбались и плакали, не понимая, чувствуют они радость или печаль. Действительно, счастье и боль слились воедино.

За их спинами на холме остался почти пустой город. На безлюдные улицы безмолвно смотрели окна, за которыми уже нельзя было увидеть лиц. И только солнце все так же заливало золотом светлые стены домов.

На перекрестке, где обычно дорога разветвлялась в четырех направлениях, появилась пятая — Зеленая Дорога: гладкая, не разъезженная колесами повозок, она исчезала за холмами. По обе стороны дороги рос папоротник, и покрывал ее не камень, а эластичный дерн. Те жители, которые остались в городе и сейчас стояли у городских ворот во главе с королевской семьей, видели, как процессия исчезла из виду, и только слабый бриз приносил отголоски песни. Наблюдатели потом говорили, что видели яркую белую вспышку на горизонте, и люди вошли прямо в ее центр.

Король переехал из Хис Меллина в Филори. Брошенный город звенел пустотой, словно огромный колокол. После массового ухода жителей оставшиеся потеряли желание жить. С годами у талитян рождалось все меньше и меньше детей. Их раса вымирала. Последние представители королевской семьи ушли из этого мира, не оставив наследников, и талитянская цивилизация канула в легенды. Люди из других земель не пришли в опустевшее королевство Авлантия, а те, кто попытался, не смогли остаться там надолго. Так и стояли прекрасные города, постепенно разрушаясь. Посещали их только желтые львы, да ящерицы приходили погреться на солнце. Спустя некоторое время стали говорить, что города Авлантии опустошила эпидемия или нашествие неявной нежити. Истинная причина была забыта.

Ашалинда ехала в дамском седле на черном жеребце Сатине, подаренном ей горожанами, отставая даже от самых сомневающихся путешественников. Только Руфус бежал рядом, пораженный огромным количеством новых запахов, доступных лишь его чувствительному носу. Отец и Рис ехали впереди на чалой лошади, сзади трусил привязанный Пери, на спину которому нагрузили несколько легких пакетов. Леодогран не мог нарадоваться на сына, видя, как жизнь возвращается в маленькое тело, как появляется на щеках яркий румянец.

Лошадь Придери, обладающая норовистым характером, рвалась вперед.

— Ашалинда, поторопись! — весело крикнул через плечо молодой человек. — Ты сделала свой выбор, как и все остальные. Медлительность только продлевает прощание. Мы будем счастливы, когда доберемся до места!

Но дочь Леодограна ничего и никого не слышала. Она смотрела на море, над которым летела белая птица.

Я рвусь на части, — сказала она себе, — между землей моего сердца и королевством, которым заражена кровь.

Она опять оглянулась на одинокий город на холме.

Но друзья и родные ехали по Зеленой Дороге, поэтому Ашалинда натянула поводья и прибавила скорости. С ее головы упал капюшон, и полы дорожного костюма распахнулись, как лепестки цветка. Девушка с тоской обернула запястье левой руки листьями эрингла, из-под которых сверкал край золотого браслета.

По мере того как они продвигались вперед, дорога стала меняться. Появились тропинки, утопленные в густой траве и ярких цветах, но это не были цветы Эриса.

Рощи эрингла сменили деревья, на которых одновременно цвели цветы и висели созревшие фрукты. Руфус присоединился к другим собакам, кувыркавшимся и носившимся по зеленой поляне. Когда Ашалинда оглянулась еще раз, города она уже не увидела. Хис Меллин, деревья с красными и бронзовыми листьями, зеленые холмы — все исчезло. Жители города находились в незнакомом месте, их окружали совсем другие растения и пейзажи.

Ужасная тоска, сжигающая душу, ушла, на смену ей пришло радостное возбуждение. Люди вели себя так, словно отныне их ничего не касалось. Пребывая в эйфории, переселенцы ощущали себя магами, которым под силу справиться с любыми трудностями.

Теперь, когда Ашалинда перешагнула границы Светлого Королевства вместе с родными и друзьями, девушке показалось, что она приобрела все, о чем только могла мечтать. Ее окружало счастье. Осталось только попробовать пищи Светлых и сделать глоток вина, чтобы это чувство стало полным. О ланготе остались лишь воспоминания; он одолевал ее когда-то, но теперь все прошло. Из памяти не исчезли картины Эриса, но и им там скоро не останется места, потому что их заменят пейзажи новой земли, необыкновенно прекрасные, заставляющие петь сердце.

Потом Ашалинда не могла вспомнить те первые часы в Фаэрии, когда время в Светлом Королевстве еще шло синхронно с Эрисом.

Ашалинда и ее попутчики действительно попали в сказочную страну. Деревья здесь были выше, кроны пышнее, горы круче, тени более таинственные, волнующие и опасные. Краски поражали насыщенностью и блеском, но в то же время они были более мягкими и разнообразными. Здесь все обещало блаженство для души и тела.

Аллеи, обсаженные пирамидальными деревьями, вели к сверкающим замкам из мрамора и адаманта, розово-золотым блеском переливающимся под незнакомым солнцем. По лугам бежали полноводные ручьи, на склонах гор под густой листвой деревьев, окружающих пастбища, паслись грациозные Олени. В садах, будто фонарики, висели спелые фрукты, и в то же время благоухали цветы. Мелодии, которые выводили птицы, заставляли сердце заходиться от восторга.

По мере того как талитяне все дальше углублялись в Светлое Королевство, розовый свет дня менялся на нежно-голубые сумерки.

Угощение для гостей было устроено на залитых звездным светом полянах, под ветвями зеленых деревьев. Там были пироги и пудинги, каши, душистый свежий хлеб и мягкое желтое масло, клубника, персики, медовые финики, творог, грибы и хрустальные бокалы, полные темно-красного вина. Дети, попробовавшие еды Светлых и оставшиеся в королевстве, прибежали, к великому счастью родителей, на поляну. Наконец исстрадавшиеся семьи соединились. Ящики, коробки, тюки были забыты, потому что в них больше не было необходимости. Животных освободили от упряжи, поводков и отпустили на волю.

Разгоряченные музыкой арф и скрипок, золотоволосые жители Хис Меллина танцевали в мягком свете луны. Заботы вместе с их скарбом были навсегда оставлены на цветущих полянах. Захваченная всеобщим весельем, Ашалинда одернула платье и уже собралась присоединиться к танцующим, но почему-то не пошла.

За смертными наблюдали. Между деревьями двигались фигуры Светлых.

Когда девушка увидела их, в душе у нее что-то перевернулось.

Рядом с ней оказался симпатичный Цирнданель. Он сказал:

— Ты любишь музыку, красавица из Эриса? Понимаю, но тебя приглашает самая благородная и прекрасная леди Светлого Королевства. Она послала меня за тобой.

Бард насмешливо улыбнулся.

Ашалинда не могла сказать, шла ли она за ним или была доставлена на каком-то неизвестном транспортном средстве. Ее ждала Светлая леди, действительно королева среди представительниц своей расы. Ашалинду представили красавице, и она узнала, что леди зовут Нимриэль Лейк.

Ее спокойствие было сродни тихой глади горного озера, которое не смеет побеспокоить даже легкое дуновение ветерка, а загадочность напоминала лесное озеро, спрятанное в глуши, к которому приходит на водопой существо из легенд. Нимриэль была хозяйкой мудрости, Спрятанной в глубоких лагунах и подземных озерах.

Ашалинда смотрела в глубокие, темные глаза.

Где-то она слышала, что если стоять на дне глубокой шахты и смотреть на небо, то даже в солнечный день можно увидеть звезды. Наверное, у нее было именно такое ощущение, когда она смотрела в глаза леди Лейк.

Когда Ашалинда преклонила колено, темноволосая девушка, гибкая, как стебель орхидеи, сделала шаг вперед. Это была леди Ритендель. Она предложила ей чашу с двумя ручками.

— Мы приветствуем тебя, Ашалинда! Леди Нимриэль предлагает тебе сделать глоток вина.

Ашалинда потянулась к чаше. Листья эрингла, обвивающие запястье, зашелестели. Девушка со вздохом опустила руки.

— Леди Нимриэль очень великодушна, но я пообещала себе, что не выпью ни глотка и ничего не съем, пока не закроются последние ворота и все связи с нашим миром не будут прерваны навсегда.

На море погода может моментально поменяться. Откуда ни возьмись над водой возникнет густой туман, а налетевший ветер поднимет высокие волны.

Леди Нимриэль заговорила мягко и тихо:

— Меня многие боятся, Ашалинда Пенрен.

— Вы хотите, чтобы я была среди них, миледи?

— Ты отказалась выпить из чаши, предложенной мной. Я не считаю твой отказ оскорблением, потому что слова шли от чистого сердца. Тебе нечего бояться.

Ашалинда низко поклонилась.

— Я привыкла чем-то одаривать новых жителей Фаэрии. Если ты не захотела принять еду или вино, тогда, может быть, не откажешься от других подарков. Тебе приходится много путешествовать. — Леди Нимриэль наклонилась и провела кончиками пальцев по талии девушки.

— Миледи говорит о путешествиях, — воскликнула она. — Думаю, для меня они теперь пройденный этап.

— Твои странствия только начинаются, дочь Эриса. Это я вижу, только не понимаю почему. Ты не очень нуждаешься в подарках, потому что сама владеешь многим. Но мой дар может тебе пригодиться.

Растерявшаяся Ашалинда что-то пробормотала в ответ. Она так и не поняла, что же такое подарила ей леди Нимриэль.

— Знай, дочь Эриса, Светлые сейчас пребывают в большом волнении и тревоге. Наши взгляды направлены на твою страну. Час, когда закроются ворота, близок, но процесс идет не так, как запланировано. Иди к Эсгатару и из Наблюдательной башни все увидишь сама, без посторонней помощи. Прощай!

Цирнданель проводил девушку в Наблюдательную башню.

Они поднялись по лестнице в большое помещение, где в окружении Светлых стоял Хранитель Ворот. Там же находились Леодогран и Рис. В комнате было восемь огромных окон от пола до потолка, выходящих в разных направлениях. Их кристальные поверхности не преграждали путь птицам, летающим туда и обратно. Временами окна запотевали, как будто кто-то дышал на них. Когда они опять становились прозрачными, в каждое из окон были видны совершенно другие картины.

В центре помещения возвышался постамент, драпированный зеленым бархатом и украшенный золотой вышивкой. На нем стояла большая изумрудная шкатулка с высокой выпуклой крышкой и золотым замком. Крышка была закрыта.

Эсгатар поприветствовал Ашалинду, угрюмо проговорив:

— Хотелось бы мне встречать тебя в более счастливый час, девочка.

Он быстрым шагом перешел к северо-западному окну.

— Мне тоже, милорд, — ответила Ашалинда.

Отец ее возразил:

— Сэр, для нас не может быть мгновения счастливее.

Смеющийся Рис бегал по залу за птичками.

— Окна могут показать по моей команде любое направление, — объяснил Хранитель Ворот. — Посмотрите, южное окно выходит на ворота Карнконнора в горе Хоб.

В голову Ашалинды пришла любопытная мысль.

— А показывает оно проход, который соединяет внешнюю дверь в горе Хоб и внутреннюю дверь в Фаэрию?

Эсгатар бросил на нее рассеянный взгляд через плечо

— Мне надо вернуться к северо-западному окну.

— Позволь, я тебе объясню. — Вездесущий Цирнданель, казалось, находившийся одновременно во всех местах, взялся растолковать ей. — В каждом проходе есть две двери — внешняя и внутренняя — с коротким коридором внутри. В Эрисе и Светлом Королевстве время течет с разной скоростью. На этом отрезке оно регулируется, чтобы переход произошел плавно.

— Но тогда кто-то может застрять там! — воскликнула девушка, вспомнив подобное устройство в замке Хис Меллина.

— Здесь все продумано, и такого произойти не может. Когда ворота закрыты, двери остаются открытыми, но только для того, чтобы выйти из прохода в любом направлении.

— Как ловушка для угрей, — вставил заинтригованный Рис. Узнав музыканта, он предложил ему поучаствовать в попытках поймать птичку.

— Какой проницательный ребенок. Но с этого часа такая система больше не будет работать. В каждых воротах повернули ключ. И все они, большие и маленькие, собраны в шкатулке Эсгатара Белой Совы, запечатанной паролем принца Моррагана. — Oн показал на шкатулку на возвышении. — Послушай! Разве ты не слышишь? Проснулись ветры магии, они в гневе мчатся из-за Кольца Штормов в Эрис, чтобы извлекать из мозга человека самые волнующие события.

Улыбка, обычно игравшая у него на губах, исчезла. На красивое лицо легла тень.

— Но что-то не так. Посмотри, все столпились около северо-западного окна и смотрят на ворота, через которые должны вернуться король Ангавар и принц Морраган, до сих пор катающиеся верхом в Эрисе. Они задерживаются, а вот-вот прозвучит первый удар колокола!

— Почему они не спешат? — спросила удивленная Ашалинда, вытягивая шею, чтобы лучше увидеть происходящее внизу.

— Фитиах с друзьями возвращается из последнего Дозора. Как мне сказали, они отправились на охоту, а король и его рыцари выехали навстречу, чтобы задержать их.

В северо-западное окно события, развивающиеся внизу, были видны в мельчайших деталях. За окном небо Эриса окрасилось в серый штормовой цвет, ветер на большой скорости гнал по нему грозовые облака. Уже раздавались первые раскаты грома.

Две группы рыцарей стояли напротив друг друга. Во главе одной принц Морраган, чье лицо едва можно было разглядеть из-за длинных темных волос. За его спиной на конях неподвижно сидело около сотни рыцарей. Суровыми взглядами они смотрели на свиту короля, закрывающую проход. Голос короля был отчетливо слышен благодаря магическим особенностям окон в Наблюдательной Башне:

— Брат, отмени свое решение, или ты хочешь, чтобы я больше не пустил тебя в королевство?

Наблюдающие Светлые взволнованно ахнули, но принц не выказал ни малейшего признака тревоги и спокойно ответил:

— Не считай меня глупцом. Ты блефуешь.

— Нет, — ответил король. — Для игр не осталось времени.

В одно мгновение с лица принца сошло выражение злости, и он, улыбнувшись, подал рукой сигнал рыцарям. Они немедленно разделились на две части и на полной скорости направились к двери. Войско короля проделало тот же маневр и преградило им путь. В бою мечи Светлых издавали мелодичный серебряный звук на фоне глухих раскатов грома. Среди всей этой суеты только два человека оставались неподвижными — король и его брат. А вокруг завывал ветер, опередивший шторм.

Вдруг раздался мощный удар колокола, который должен был быть слышен в обоих королевствах. Светлые, смертные и нежить подняли головы.

— Первый сигнал! — воскликнул Эсгатар Белая Сова. — Назначенный час приближается! Спешите домой!

Люди, перебивая друг друга, взволнованно делились впечатлениями.

— Они должны спешить! Это опасно! Времени осталось очень мало!

Цирнданель сказал Ашалинде:

— Разделение Айи принесет большие изменения в Эрис, многие из которых предсказуемы. Сам факт закрытия проходов повлияет на всех нас. Обычное время начнет течь искаженно. Король и принц рискуют пропустить момент, когда еще можно вернуться.

— Да, — пробормотала Ашалинда, чьи мысли текли в своем направлении. — Как я хочу вернуться домой. Не могу себе представить, что это мой последний взгляд на Эрис. Но тогда меня погубит лангот, ведь он неизлечим.

— Почему? — удивленно спросил Цирнданель, отрываясь от окна. — Лангот лечится.

— Лечится? — Ашалинда резко повернулась к нему. — Почему же Эсгатар ничего не говорил?

— Но вы же спрашивали не о лечении, а о дороге в королевство.

Есть средство! Эта новость изменила ход мыслей Ашалинды, слишком взволнованной, чтобы злиться на буквальное мышление Светлых.

— А где это лекарство? Как я могу его достать?

— Смертные, возможно, не знают, но у короля Фаэрии есть способность избавлять от лангота. Он просто говорит определенные слова.

— Тогда мне нужно немедленно пойти к нему, пока не слишком поздно. Как жаль, что я не знала этого раньше! Хотя бы в одной книжке упоминалось, что лангот можно лечить! — воскликнула она.

— Уже слишком поздно. Времени совсем не осталось. Двери вот-вот закроются. Кроме того, — добавил Цирнданель, — короля не так-то просто уговорить это сделать.

Под северо-западным окном рыжеволосый всадник звал короля:

— Вернитесь, сэр! Прошу вас, вернитесь!

Воины короля собрались вместе, но как только они направились к дверям, за ними по пятам последовали рыцари Моррагана. Воины развернули коней и отогнали рыцарей назад. Над их головами сверкнула длинная молния, следом за ней другая. Молнии уходили в землю в нескольких метрах от всадников, пока одна из них не попала в сосну, превратив ее в гигантский пылающий факел.

— Отмени приказ! — прокричал король брату, его голос был слышен даже сквозь гром и хаос, творящийся в Эрисе.

Его слова были встречены издевательским смехом Моррагана.

— Фитиах знает, что Ангавар в отчаянии попытается провести его, — прошептал Цирнданель. — Я тоже думаю, что наш король блефует. Он никогда не изгонит брата из королевства, не настолько он беспощаден. Но что за сумасшествие на них нашло? Им следует поторопиться.

Из-под окон доносились звуки борьбы, звон мечей, ржание — лошадей. Воины короля сражались не для того, чтобы убить или ранить, а только чтобы остановить рыцарей. Их бой скорее напоминал турнир, где демонстрировалось умение владеть оружием, сила и мастерство.

Позже колокол прозвонил еще раз, и его звук эхом пронесся по обоим мирам.

— Вернитесь, времени больше не осталось! — кричали капитаны короля.

Как только один из лордов Светлых поворачивался и скакал вперед, следом за ним к воротам спешили рыцари принца. Воины короля разворачивались и опять отгоняли их.

— Спешите! — закричал Эсгатар.

Толпа расступилась, чтобы он мог подойти ближе к окну.

— А могут они нас видеть и слышать? — поинтересовался Рис, стоявший рядом с Ашалиндой.

— Да, если захотят, — ответил Цирнданель. — На свете существует очень мало вещей, недоступных этим двоим. Но в настоящий момент их глаза видят только друг друга.

— Нам следует сделать выбор сейчас! — заговорили некоторые из присутствующих в башне. — Если король вовремя не вернется, мы должны вместе с ним отправиться в изгнание.

Через несколько секунд они ушли.

Другие сомневались, им казалось немыслимым, что король, принц и рыцари не вернутся. Тем не менее многие покинули башню. Вскоре толпа Светлых, нежити, птиц и животных собралась у ворот, чтобы помочь королю, хотя шанс, что у них хватит времени, был мизерным, ведь сражение шло более чем в миле от ворот.

Ашалинда мучилась от нерешительности. Она еще раз посмотрела в окно.

— Прости меня, отец, — неожиданно воскликнула девушка. — Я должна попытаться вернуться…

— О господи! — ахнул отец. — Но почему?

— Потому, — Ашалинда с трудом находила слова, — что мое будущее связано с Эрисом. Думаю, если король не вернется вовремя, я попрошу его вылечить лангот, раз у него есть возможность сделать это.

— Моя Элиндор, моя девочка, ты понимаешь, что мы расстаемся навсегда?

— Мне этого не хочется, но так должно случиться. Я только теперь поняла, где осталось мое сердце, ведь оно было вырвано из груди. Здесь меня не покидало бы чувство, что я пленница.

Лицо отца посуровело.

— Почему ты решила именно сейчас, когда закрывается проход, навсегда оставить людей, которых любишь? Ведь ты столько сделала, чтобы мы оказались здесь? В час своего триумфа? Что с тобой происходит?

— Отец… — проговорила девушка, делая несколько шагов назад. — Я не хочу причинять тебе боль. Но твоя птичка должна вернуться в свое гнездо, иначе она больше не сможет летать. Прости меня. Ты будешь здесь счастлив, и все, кого я люблю, тоже. Может быть, вы забудете Ашалинду в этой стране радости и веселья. У меня своя дорога. Что еще важнее…

— Я прощаю тебя!

Дочь и отец неподвижно стояли друг перед другом среди всеобщего хаоса и суеты.

Только бы не сейчас раздался последний удар колокола! Только не сейчас!

Леодогран медленно опустил голову, потом вынул из кармана кошелек, а из-за пояса нож с резной ручкой. Все это он передал дочери. Движения стали вялыми, голос тихим.

— Здесь семейные драгоценности и золото. Я по наивности думал, что они нам пригодятся. Возьми, надеюсь, золото сослужит тебе хорошую службу, если ты уйдешь. Хотя меня не покидает надежда, что моя Элиндор опомнится. Должна быть более серьезная причина, что-то большее, чем ты сказала. Я тебя не понимаю.

Он поцеловал девушку и быстро отвернулся.

— Отец, когда Рис вернулся из Фаэрии, я поклялась, что больше никогда не заплачу, разве что от счастья, поэтому у меня нет слез, но в моем сердце навсегда останутся твои добрые слова.

Ашалинда наклонилась к брату, обняла его и прошептала на ухо несколько ласковых слов. Прижала к себе Руфуса, почесав за ухом. Волнение и печаль переполняли сердце девушки.

— Передай Меганви, Придери и Освин, что я их люблю и всегда буду помнить. Еще шепните то же самое Сатину на ушко. Цирнданель! Если король не вернется вовремя, я отправляюсь в Эрис.

Бард посмотрел на нее с удивлением.

— Ты серьезно? — спросил он. — Но король вернется, он должен вернуться. Без него сила королевства станет меньше вдвое. А те, кто его сейчас сопровождает, — это цвет рыцарства Светлых. Если они не достигнут ворот прямо сейчас, то навсегда останутся в Эрисе. Но тебе нельзя уходить, разве ты еще не попробовала еды и напитков Эриса?

— Нет.

Его лицо посуровело.

— Оставайся здесь!

— Если вы любите жизнь, Цирнданель, благодетель и злодей моего народа, помогите мне.

Он помолчал, потом улыбнулся.

— Ну что ж, если хочешь, следуй за мной. Но мне кажется, ты не сделаешь этого.

Когда Бард ухватил ее за руку, Ашалинда увидела, как сквозь толпу, отчаянно расталкивая всех локтями, к ней пробирается Придери. Потом в одно мгновение башня и толпа исчезли.

Цирнданель вел ее по аллее из деревьев в цвету, с переплетенными вверху ветвями. В конце туннеля были видны две каменные колонны. В небе бушевала гроза, а внизу шла битва меж рыцарями. Ашалинда и Цирнданель оказались в окружении Светлых и нежити, через открытую дверь наблюдавших за происходящим в Эрисе.

— Как видишь, каждый проход имеет две двери, — быстро говорил Цирнданель, — а между ними находится коридор. Перед тобой ворота, которые называются Воротами Поцелуя Забвения. Обрати внимание, это название дано им не просто так, — добавил он. — За долгое время несколько смертных пересекали их, и всех предупреждали. Эти ворота оказывают определенное воздействие на тех, кто прошел через них. Если ты направляешься в Эрис и тебя поцелует кто-то, рожденный там, из твоей памяти исчезнет все, что было с тобой прежде. Поцелуй принесет забвение. Не знаю, возвращается ли потом память. Думаю, что нет.

Девушка кивнула, не переставая дрожать.

— Я учту это.

— Более того, — настаивал он. — Эти ворота блуждающие. Из них нельзя выйти в определенное время и место. Когда они открыты, то остаются в фиксированном положении, а когда закрыты, то беспорядочно перемещаются, словно бабочка, перелетающая с цветка на цветок. Никто не может предсказать, где окажется в следующий раз. Чаще всего они открываются в северном Эльдарайне, в районе, известном как Аркдур. Раньше эта земля не была заселена твоим народом, не знаю, как сейчас. Ты продолжаешь настаивать, что пройдешь через эти опасные ворота?

— Да.

Неожиданно Бард Светлых накинул ей на плечи длинный плащ с капюшоном. Наклонившись, он прошептал девушке на ухо:

— Не бойся, храбрая дочь Эриса. Ворота опасны, но если тебе удастся их пройти, ни один волос не упадет с твоей головы.

Ашалинда закрыла глаза, вдохнула запах влажной земли и хвои, ощутила на лице прохладный ветер, услышала крик элиндора над штормовым морем. У нее кружилась голова, во рту пересохло и очень хотелось пить. В смертном мире вдруг неизвестно откуда раздался громовой голос Эсгатара.

— Возвращайтесь немедленно, рыцари, время истекло! Ворота закрываются!

Ашалинда увидела, как несколько рыцарей с обеих сторон бросились к проходу, из-под копыт их лошадей вырывались искры.

— Забудьте ссору! — продолжал призывать Эсгатар. — Отбросьте гордость и возвращайтесь в королевство!

Однако король и принц продолжали игнорировать предупреждение.

Потом с поднятой ладони короля сорвалась длинная красная молния, осветившая небо, и наблюдатели услышали, как он прокричал:

— Всемогущие боги! Я больше не стану уговаривать тебя и просить. Мое терпение лопнуло. Клянусь, что больше ты не попадешь в королевство.

— Нет! — послышался решительный ответ принца, но в первый раз за все время в нем послышались тревожные нотки.

С его ладони сорвалась голубая молния, но, погашенная яростью брата, ушла в землю. И в это мгновение долгий звук колокола раздался в третий раз, поднявшись над вершинами деревьев.

— Слишком поздно! — прогремел голос Эсгатара.

Наконец они оба бросились к воротам в сопровождении рыцарей. Братья не разговаривали, не смотрели по сторонам. Все ссоры были забыты перед угрозой изгнания из родного королевства. Светлые с ужасом наблюдали за их борьбой, на сей раз с неумолимым временем. В Наблюдательной Башне раздался треск, словно рушился мир. Задрожал горизонт, и темная пелена закрыла картины Эриса. Светлые заговорили одновременно. Когда прекрасные всадники уже почти достигли ворот, небо разорвал ужасный раскат грома, и… те, кого в Фаэрии любили и уважали больше всех, остались в Эрисе.

По проходу пронесся очень сильный порыв ветра, и у Ашалинды перехватило дыхание. Все было кончено. Король Фаэрии, принц и лучшие воины страны навсегда оказались в изгнании. Окна Наблюдательной Башни рассыпались на осколки и упали на землю.

Но несмотря на сожаление о земле удовольствий и желаний, несмотря на заговоривший в сердце лангот, Ашалинда в последнее мгновение проскользнула в Ворота Поцелуя Забвения.