В великом городе Стамбуле, у мирного кладбища рядом с мечетью Сулеймана, там, где местные жители и туристы заполняют дорожки Большого базара, есть место под названием Лалелай. Сюда приезжают за одеждой, чтобы продать потом на родине, торговцы из разных стран. Стройные женщины приходят легком походкой, а уходят заметно потолстевшими и с красными от напряжения лицами, ибо тащат в руках тяжелый груз, состоящий из набитых сумок, а на себя надевают еще десяток новеньких рубашек и кожаных курток. По всему Стамбулу — да и в Анкаре с Измиром тоже — работают тайные мастерские, в которых турки и турчанки шьют вычурные меховые и кожаные вещи, которые будут с шиком носиться в шумных барах и на разгульных вечеринках в Москве, Софии и Минске. Здесь же они висят (минимальная покупка — десять штук, мадам, за пятьсот долларов США, только наличными) рядами за стеклянными витринами магазинов, привлекая внимание опытных торговцев.
Послушайте теперь историю о торговле.
Жила- была одна коммерсантка по имени Наталья. Она выросла в портовом городе Измаил на берегу Дуная, где в былые времена русские сражались с турками, и, достигнув совершеннолетия, очень скучала, сидя дома и глядя из окна, как её отец с братьями играют во дворе в карты. Вечерами, за неимением других занятий, она бесцельно проводила время на берегу Черного моря в компании знакомых юношей и девушек. Наталья смотрела, как ребята без конца гоняют по пляжу на своих стареньких иномарках, и с трудом отбивалась от приставаний, которыми обычно заканчивались такие сборища. Как же она обрадовалась, когда однажды повстречала настоящего мужчину, предпринимателя, который отвез её в красивую Одессу, где у него был свой дом. Он занимался разведением домашней птицы, а также продавал запасные части для автомобилей и недвижимость. Он хорошо относился к Наталье, покупал ей дорогую модную одежду. Однако страсть нередко является повивальной бабкой ненависти. И вот почти сразу после торжественного венчания в церкви молодые начали ссориться и кричать друг на друга. Потом дело дошло до ночной кухонной драки и угрозы ножом. А вскоре в жизни бизнесмена появились новые женщины, красивые и богатые, и в итоге Наталья оказалась на улице.
Однако это испытание заставило девушку крепко задуматься о своей судьбе, ибо в самые мрачные минуты жизни нам на помощь приходит соображение. Наталья вместе с другими так называемыми «челноками» начала путешествовать на пароме из Одессы в Стамбул. По пути торговцы проплывали мимо нефтеперегонных заводов и болгарских курортов и причаливали в порту Золотой Рог с рядами мечетей, похожих на перевернутых вверх ногами жуков. Они жили в гостинице по четыре человека в одном номере, собирались поздно вечером и перед сном обсуждали свои дела за бутылкой водки. Теперь Наталья уже хорошо знала мужчин, и когда однажды встретила добродушного серба, который неизменно приветствовал её широкой улыбкой у дверей своей лавки, а потом предлагал кофе и у прилавка, заваленного кожаными и меховыми изделиями, на прекрасном русском языке рассказывал историю своей жизни, она поняла, что может доверять этому человеку. Наталья потратила на покупку товаров все взятые в долг деньги, но торговец любезно предоставил ей кредит: «Разберемся, когда приедете сюда в следующий раз, мадам». За неделю Наталья продала все вещи на базаре в Одессе.
Теперь для нее началась настоящая жизнь. Наталья любила челночные поездки и красивую одежду. Заработав денег, она сняла двухкомнатную квартиру в Одессе и регулярно наведывалась в стамбульский магазин Ибро — так звали серба. А тот принимал девушку у себя и даже отвел ей комнату в задней части лавки. Он стал её любовником и возил Наталью в чайные и рестораны на Босфоре. Нет, любовью там и не пахло, однако её удовлетворяли даже мимолетные встречи, так как Ибро все же имел семью, жившую в полумиле от магазина. Между ними установились доверительные и нежные отношения, а это многого стоит.
Не забудем о том, какая трудная жизнь выпала на долю молодой женщины. Она вечно таскала на себе тюки с товаром, словно какое-то вьючное животное, а потом торговала на базаре. Повсюду ей мерещился обман, и она привыкла никому не верить. Наталью неоднократно обворовывали, похищали те небольшие деньги, которые она успевала заработать за день торговли. Однако вид Мраморного моря всегда радовал и воодушевлял Наталью. Когда некоторые из её удачливых знакомых предпринимателей стали основывать небольшие мастерские по производству различных товаров в Молдавии и Румынии или путешествовать по более прибыльным и дешевым челночным маршрутам в Китай, она не стала менять привычный образ жизни, хотя доходы постепенно сокращались. Лалелай уже не приносил прибыли, однако Наталья слишком полюбила это место и не хотела с ним расставаться.
Однажды утром она прогуливалась по городу. Вдоль тротуаров расставляли манекены, и солнце начинало уже освещать улицы с плотно стоящими друг к другу домами. Наталья шла беззаботным шагом человека, который чувствует себя в этом районе как дома, праздно посматривая по сторонам к с любопытством заглядывая в яркие витрины магазинов.
Слушайте внимательно, ибо есть мгновения, когда жизнь человека вдруг выходит из привычного русла повседневности, — именно такие моменты и делают нашу жизнь уникальной. Так отнесемся к рассказу с полным вниманием — для полного понимания происходивших событий нам очень важен порядок, в каком увидела их Наталья.
Она точно знала, что проходит мимо кофейни, так как не раз пила там отличный кофе; девушка взглянула в окно и увидела в нем отражение мужчины, стоявшего на другой стороне улицы у фургона, припаркованного на небольшой автостоянке. (Важен ли этот эпизод входе последовавших событии, судить слушателям.) И вдруг за отражением она смутно различила в полутьме интерьера кафе очертания другого мужчины, хотя пол человека не так легко было установить, и женщина только задним числом подвела итог своим наблюдениям. Мужчина — осмелимся предположить, что все происходило именно так, — поднес чашку с кофе к губам и сделал глоток. Трудно в это поверить, ибо все мы ежедневно видим сотни подобных картин, и они никак на нас не воздействуют, так что, возможно, возникли еще неучтенные обстоятельства (а может быть, жизни других людей — лишь измененные версии нашей собственной жизни). Так или иначе, только прежде чем увидеть что-то еще или осознать происходившее с ней, Наталья внезапно поняла, что по уши влюблена.
Возможно, дело было в том, как мужчина несколько мгновений раздумывал, перед тем как отпить из чашки, словно сомневаясь, достаточно ли хорош на вкус кофе; или в той неловкости, с какой он держал чашку, — не исключено, что именно это вызвало к нему симпатию. А может, загадка заключалась в той сосредоточенности, с которой он смотрел на пар, поднимающийся над чашкой, и ощущал аромат напитка… Кто знает? Такие моменты не поддаются логическому анализу, и нам не стоит тратить слова попусту.
Наталья прислонилась к стене кофейни. Она едва дышала. Над её головой в сверкающем чистейшей бирюзой небе стонала чайка. Сердце стучало в груди словно удары молотка по железу. Она сделала глубокий выдох, чтобы очистить легкие, и попыталась успокоиться. «Наталья, — обратилась она к себе, — ты совершила в своей жизни немало бесстрашных поступков, так неужели сейчас струсишь?»
Девушка вошла в кофейню.
И остановилась рядом с мужчиной, которого увидела и окно. Стояла и смотрела на него. Высокий, смуглый, небрежно одетый, он в задумчивости разглядывал свою чашку с кофе, а Наталья ждала того момента, когда удастся посмотреть ему в глаза. Наконец он поднял на нее взгляд, выражающий лишь праздное любопытство. Однако Наталья находила в его глазах нечто загадочное, ей не терпелось немедленно познакомиться с этим человеком. Она села напротив.
— Я — Наталья. Приехала сюда с Украины.
Он пристально смотрел на нее.
— Меня зовут Риад. Я матрос. — И добавил: — Из Бангладеш.
Она попыталась представить себе далекую страну.
— Как вам нравится кофе?
Он слегка улыбнулся.
— Очень хороший. Крепче, чем тот, к которому я привык. А вы пьете…
Он недоговорил.
— С гущей на дне. Да, по-турецки.
Мужчина поднял бровь, размышляя.
— Вообще-то неплохо. Надо будет повторить.
— Обязательно.
Он ждал, когда она заговорит.
— Никогда раньше здесь не были?
— Никогда. Я всю жизнь слышал рассказы про Стамбул, но лишь сегодня впервые увидел его. У меня только один день на осмотр города.
— Всего один день!
— Да. Мы прибыли на рассвете. А вечером отбываем в Марсель.
— Вот как.
Она опустила взгляд.
— Если хотите, я покажу вам город. Давайте погуляем.
Наталья не поднимала на него глаз.
— Я люблю прогулки.
Он дал официанту доллар и получил турецкую лиру сдачи.
— Возьмите, — обратился мужчина к Наталье, — я в этих деньгах не разбираюсь.
Они вышли на улицу.
— Давайте сходим в мечеть, — предложил Риад. — Я много слышал о стамбульских мечетях.
Узкими улочками, вдоль которых стояли в ярких солнечных лучах лотки с разнообразными фруктами, они направились к мечети Сулеймана. Шли по нагретому асфальту; порой тела соприкасались. В такие мгновения Наталья чувствовала, что их влечет друг к другу. Возле мечети никого не было. Молодые люди следовали за указателями с надписью «Вход» на пяти языках. Войдя внутрь, увидели высокий купол. Солнечный свет освещал красное, зеленое и голубое мозаичное стекло.
— Я никогда раньше здесь не была, — прошептала Наталья.
Матрос смотрел на колонны, она наблюдала за ним. Риад внимательно изучал изразцы, постукивая каблуками и запрокинув назад голову, пока наконец не повернулся к девушке лицом, перехватив её взгляд. Какое-то время они пристально смотрели друг на друга. Потом он улыбнулся и указал рукой в сторону выхода. Полутьма мечети сменилась ярким солнечным днем.
— Хотите взглянуть на гробницы? — спросила девушка. — Здесь похоронены султан Сулейман и его жена. Гробницы считаются главной достопримечательностью.
— Нет, в следующий раз.
Они прошли мимо многочисленных надгробий и присели на невысокую ограду. Тогда матрос спросил девушку:
— Может быть, теперь займемся любовью?
Такое неожиданное предложение удивило Наталью.
Да, она изумилась — и не только, ибо одним удивлением никак нельзя объяснить сказанные ею вслед за этим слова. Нет простого объяснения тому, что, испытывая к новому знакомому теплые чувства, она вдруг отстранила его от себя. Не исключено, что сама она, желая более всего плотской близости, была оскорблена тем, что он так легко заметил в ней влечение и так просто предложил переспать с ним. Возможно, торговля научила её быть сдержанной, скрывать до поры свои мысли и чувства. А может быть, все объясняется гораздо проще: девушка просто не знала, куда повести матроса? В любом случае её быстрый и спокойный ответ удивил как Риада, так и саму Наталью.
— Сто тридцать долларов, — сказала она.
И тут же пожалела. Только теперь она поняла, что до тех пор Риад был очень нежен с ней.
Однако решимость не оставила матроса.
— Я не думал… сто тридцать долларов — немалые деньги.
— Тридцать долларов за номер в гостинице, остальные мне. Я останусь до самого отплытия.
— Я в месяц меньше зарабатываю. У меня нет таких денег.
— Какая жалость.
Они оба смотрели в землю. Наталье стало очень неловко, она даже вспотела.
— Если только… — проговорила она и замолкла. Риад посмотрел на нее.
— Если что?
— Я могу одолжить тебе немного денег. Долларов десять. Остальные ты выиграешь в казино.
Он громко рассмеялся.
— Наталья, я никогда в жизни не посещал казино! Да я сразу же проиграю твои десять долларов. А что потом?
— Я помогу тебе. Мне в таких делах везет. И тебе обязательно повезет.
Матрос задумался.
— Где находится казино?
— Игорный бизнес сейчас в городе запрещен, но я знаю одно местечко. Его содержат мои друзья. Открыто круглые сутки. Тут недалеко.
Он посмотрел на небо. Белая птица летала кругами над его головой.
— Ладно, пошли.
По лестнице они взошли на четвертый этаж и оказались перед маленькой комнатой. У двери Наталья вынула из сумки деньги.
— Вот двадцать миллионов лир. Это больше, чем десять долларов. Я увеличиваю твои шансы.
Она нажала кнопку звонка. Из-за двери раздался мужской голос:
— Привет, Наталья. Кто там с тобой?
— Хороший приятель.
Раздалось громкое жужжание, и дверь открылась. На лестничной площадке зазвучали старые песни. Несмотря на ранний час, комната была переполнена мужчинами и женщинами, играющими в покер и кости; возле стола стояла русская блондинка, крупье, раздающая карты, и несколько наблюдающих за игрой служащих в строгих костюмах. Один из них приблизился к Наталье и Риаду.
— Здравствуй, Наталья. — Он многозначительно посмотрел на матроса. — Как поживает Ибро?
— Спасибо, хорошо.
— Передавай ему привет.
— Ладно.
— Во что будем сегодня играть?
— Я хочу попробовать сыграть в рулетку, — прервал их разговор Риад. — Никогда в жизни её не видел.
Наталья с удивлением посмотрела на него. Её явно позабавили слова матроса.
— Сюда, пожалуйста. Здесь вы можете приобрести фишки. Сколько денег собираетесь потратить?
— Начнем с двадцати миллионов лир.
Турок проворчал:
— Слишком мало! Почему бы вам не увеличить шансы на выигрыш? Сто миллионов — вот счастливая сумма!
— Тем не менее, я начну с двадцати.
Получив в кабинке фишки, они подошли к столу. Наталья начала объяснять Риаду правила игры, но он прервал ее.
— Я поставлю все деньги на один номер. Моего выигрыша будет достаточно?
— Да. Только ты поступаешь безрассудно. Не обязательно выигрывать все сразу.
— Поступим безрассудно! — заявил он. Предыдущая игра закончилась. Крупье сгребла фишки лопаточкой.
— Давай поставим все на двенадцать.
— Ты уверен?
— Нет… — Он обнажил зубы в невеселой улыбке. — Поставим на тринадцать. Эта цифра считается здесь несчастливой. Именно поэтому нам и стоит сделать такую ставку. Ставь на тринадцать!
Наталья неохотно передала ему кучку желтых фишек.
— Ставим на тринадцать.
Фишки неровной колонной стояли на зеленом сукне. Другие игроки также расставили свои фишки по всему столу согласно выбранным номерам.
— Ставок больше нет, — бесстрастным голосом произнесла русская девушка-крупье.
Колесо закрутилось, шарик мирно перекатывался по зеленому полю, потом замедлил движение и наконец остановился на цифре «13».
Риад просиял, Наталья разразилась громким смехом.
— Глазам своим не верю!
— Сколько мы выиграли?
— Семьсот миллионов лир! Больше, чем четыреста долларов!
К ним подошел господин в костюме.
— Желаете продолжить игру?
— Нет, не желаем, — ответил Риад. — Мы полностью удовлетворены. Большое спасибо.
Риад поменял фишки на наличность, и они покинули казино.
«Добро пожаловать о Стамбул!»
Сверкающие глаза Ататюрка на портрете в большой раме смотрели сверху вниз на посетителей гостиницы, по соседству висел выцветший плакат с изображением Святой Софии, а около него рукописное объявление, уведомлявшее, что завтрак подают с семи до одиннадцати утра. Их встречал молодой и улыбчивый администратор.
— На какой срок вы хотите снять номер?
— На один день.
— Ох, зря вы так спешите, друзья мои. Вам следует пожить здесь подольше. Паспорт, пожалуйста. Разве вам не нравится Турция? Моя жена родом из Новой Зеландии. Она приехала сюда на неделю, а осталась на год. И встретила меня! Это ваша жена или…
— Жена.
Риад положил на стойку паспорт гражданина Народной Республики Бангладеш.
— Номер стоит сорок долларов. Распишитесь здесь, пожалуйста. Через пару месяцев я получу визу и полечу в Веллингтон. Еще не видел свою дочку! Вот посмотрите.
Он открыл бумажник и показал им фотографию. Мутная копия с изображения, присланного по электронной почте. В сущности, ребенок мог оказаться и чужим.
— Вы были в Новой Зеландии? Хорошо там?
— Да, — ответил Риад, пересчитывая деньги. — На мой взгляд, очень неплохая страна.
— Видели бы вы мою жену. Она бы вам понравилась. Мою дочь зовут Сара. Не поверите, но жена приехала в Турцию всего на неделю. Просто туристкой, как и вы. А осталась на год! Мне кажется, в Веллингтоне живет много наших соотечественников, так что мне волноваться не о чем.
Еще два-три месяца — и я уеду отсюда! Турция хорошая страна, но здесь приходится слишком много вкалывать. Вы ведь тоже из-за границы. Какая красивая пара! Вы живете на родине мужа или жены?
— Мы… Это все?
— Да. Вот ваш ключ. Второй этаж. Можете подняться по лестнице. Завтракают у нас с семи до одиннадцати утра. Здесь есть отличное место, где можно поужинать и посмотреть выступление танцовщиц, исполняющих танец живота. — Он вручил им розовую брошюрку с изображением извивающейся сверкающей женщины на обложке. — Если захотите купить что-нибудь, спросите меня. Меня зовут Ахмед. Как султана.
— Большое спасибо. Удачи вам.
— Спасибо! В жизни никогда нельзя отчаиваться, не так ли?
Наталья и Риад поднялись вверх по лестнице. Он держал её за руку.
В номере стояла единственная кровать, покрытая золотистым полиэфирным одеялом. Шторы задернуты. Риад прислонился к стене. Наталья села на кровать.
— Итак, ты мой приз. Правильно? Награда за выигрыш?
— Ты хотел бы так думать?
— Нет.
Он развел руками и невольно нахмурился.
— Мне заплатить тебе сразу или потом?
Она проговорила почти неслышно:
— Лучше потом.
Он привлек её к себе и поцеловал. Девушка почувствовала облегчение, ибо не хотела больше разговаривать. И её так влекло к нему.
Как странно, что она может целовать его.
На мгновение она открыла глаза и, заглянув за плечо, увидела картину на стене, изображавшую кораблекрушение. Темные головы виднелись над водой. Над ними парил величественный альбатрос, единственный и беспредельно печальный свидетель трагедии.
Они предались любви. Наталья нервничала. Возможно, ему тоже было не по себе. Они чувствовали себя скованно. Все кончилось довольно быстро. Ничего особенного не произошло.
Обнаженные, они лежали рядом на покрывале. Сквозь окно в комнату проникали лучи жаркого полуденного солнца. Под окном стоял грузовик с невыключенным мотором, однако в номере царила полная тишина. Казалось, время остановилось и устало прилегло рядом с любовниками, плененное видом их нагих тел. Порой жужжала муха, совершая параболические полеты по комнате.
— Когда ты собираешься уходить? — спросила она.
— Уже скоро, — выдохнул Риад. — Мне надо быть на корабле к шести часам. Сколько сейчас времени?
— Не знаю.
Они лежали в полной тишине, прижавшись друг к другу.
— Можешь не платить, — сказала Наталья. — Прости меня.
Он молчал. Она чувствовала себя ужасно.
— Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Почти.
Муха села ему на грудь, и они оба молча рассматривали ее. Переливчатые бархатистые глаза насекомого какое-то время пристально смотрели на них, а потом, жалобно пискнув, насекомое улетело. Они остались одни.
— Больше не могу оставаться здесь, — пробормотал Риад. — Но я обязательно приеду за тобой.
Слова тронули женщину до глубины души, но тем не менее ничуть не удивили ее.
— Когда?
— Через полгода. Тогда закончится мой контракт. Я что-нибудь придумаю.
Город за окном пришел в движение.
— Мы заведем ребенка? — спросила она, глядя в потолок.
— Я бы не возражал.
Риад приподнялся на локте и посмотрел ей прямо в глаза. Ему хотелось сказать Наталье, что он любит её или что-то в этом духе. Его лицо выражало счастье и спокойствие. Риад открыл рот, чтобы произнести какие-то слова о любви, однако издал лишь зловещий хриплый звук. Быстро задышал, в испуге напряг голосовые связки, но Наталья слышала лишь отрывистые звуки. Зрачки матроса расширились, он попытался прокашляться, чтобы освободить горло. Вдруг лицо его побагровело, и он, задыхаясь и схватившись руками за шею, упал на пол.
Наталья спрыгнула с кровати и обняла руками голову любимого.
— Что с тобой? Что случилось?
Он отчаянно показывал рукой на свой открытый рот, она пыталась рассмотреть в нем что-то, однако видела лишь сплошную черноту. Матрос жестами просил её похлопать его по спине, и когда он стал на четвереньки, она несколько раз сильно ударила его кулаком между лопатками. Он старался откашляться и избавиться от кома каких-то птичьих перьев, застрявших у него в горле, однако ничего не выходило. Риад спустился на пол, заливая его слюной.
Ему стало лучше, однако говорить он еще не мог.
Наталья принесла воды и положила его голову к себе на колени.
— Не волнуйся. Все пройдет. Только не волнуйся, пожалуйста.
Риад свернулся калачиком, упершись головой в её обнаженные бедра. Он вспотел и страшно нервничал, а она успокаивала его и массировала ему спину.
— Не уходи, Риад. Я тебя вылечу. Нельзя тебе идти в таком состоянии.
А он, будто только что вспомнил о своем долге, мигом вскочил на ноги и посмотрел на часы. Показал рукой в сторону окна и начал быстро одеваться.
— Когда ты вернешься? — спросила она, погружаясь в грусть, как в глубокий колодец.
Матрос положил паспорт в карман штанов и надел на руку часы. Потом нагнулся и прижал Наталью к себе. Она все еще была голая, а ему казалось, что на нем слишком много одежды.
— Через шесть месяцев, — проговорил он одними губами, поднимая вверх большой палец руки. Его лицо выражало полное замешательство.
— Где же мы встретимся? Здесь, что ли?
Он кивнул.
— Значит, это будет зимой. Тринадцатого января. Правильно я подсчитала?
Он вновь кивнул.
— Ты обещаешь вернуться?
Матрос опять кивнул и поцеловал ее.
— Буду ждать тебя здесь, Риад. В нашей кофейне. Каждый день в течение недели между часом и двумя часами дня, начиная с тринадцатого января. Ты запомнил адрес?
Риад обнял её и крепко прижал к себе. Они поцеловались, он вышел за дверь, замер на пороге и, шевеля губами, попытался произнести какие-то слова, которых она не понимала. Через мгновение она уже слышала только топот ног, когда он бежал вниз по лестнице.
— Я поеду с тобой хоть на край света! — крикнула она вдогонку.
Услышал ли он её слова?
Наталья раздвинула шторы, однако не увидела любимого, так как окно выходило во двор. Она легла в смятую расселину, оставшуюся после их любовной схватки.
На то самое место, где они лежали вдвоем.
И начала прокручивать в памяти всю историю их знакомства с самого начала.
Наталья проснулась с восходом солнца. Она и не заметила, как уснула. Весь вечер думала, переживала, скучала в полном одиночестве и, наконец утомившись, погрузилась в небытие. Сон походил на судно, которое швыряют волны разбушевавшегося океана; она четко видела корабль любимого — все, что происходило там, отразилось в её сознании. Вот он отчаливает от берега ровно в полночь, обдавая брызгами пристань, на которой стоят провожающие рабочие дока, и оставляя след за кормой. Смутно виднеются в темноте красные и голубые звезды панамского флага. Вода льется из дренажных отверстий на ржавый киль, звучит и отдастся эхом до самого горизонта протяжный гудок. Судно удаляется, поблескивая тусклыми огнями иллюминаторов. Оно качается на волнах, поскрипывают в трюмах контейнеры с надписями: «Америкэн президент», «Хандзим», «Хюндай». (Она все это видит.) Матросы трудятся до самого утра, а потом заваливаются спать в своих каютах. Корабль находится в плачевном состоянии: Наталья видит, как он весь трещит по швам — судну нельзя было отправляться в плавание. И вот он начинает тонуть в открытом море. Помпы заработали еще до того, как проснулись матросы. К счастью, поблизости оказалось несколько других судов, и помощь пришла незамедлительно. Что случилось с членами команды? Наталье это не ведомо; однако она видит, что происходите Риадом. Проснувшись, он обнаружил, что лишь его голова находится над водой, а тело держит внизу какая-то неведомая сила. Раздастся голос: «Остался кто-нибудь еще?» Риад кричит во все горло, но по-прежнему что-то не даст ему издать ни одного звука.
Над Риадом кружится альбатрос и оплакивает его несчастную судьбу, роняя слезы в пучину вод.
Тем не менее глупый сон очень напугал Наталью. Проснувшись, она стала думать о том, что будет с ней, если с любимым случится беда. Море ведь такое непредсказуемое. Что, если он опоздает на неделю или на месяц? Как они тогда смогут найти друг друга? Она ничего не знает о нем, а он о ней. Какие же они оба глупцы.
Женщина быстро оделась и покинула номер. У стойки администратора она остановилась, чтобы проверить, не оставил ли Риад записку в книге записей посетителей.
— Он не ваш муж, не так ли? — задумчиво произнес Ахмед.
— Нет.
— Могли бы мне и не говорить. Я хорошо знаю русских женщин.
Наталья отмахнулась от него.
Риад даже не оставил в записях своей фамилии. А под графой «Адрес» написал — неизвестно почему — $130.
Вскоре корабль миновал Дарданеллы и вышел в Средиземное море, держа курс на побережье Франции. Он вез контейнеры, загруженные в Новороссийске, Одессе и Бургасе — водка, скрипки, запасные части для тракторов, химикалии, личные вещи дипломатов, — и должен был зайти в порты Марселя и Валенсии, перед тем как направиться через Гибралтарский пролив к Кейптауну и Дурбану. Полностью разгрузившись там, он затем пойдет по Индийскому океану до Фуджайры, где базируется корабельная компания, и получит там новое задание.
Риад полагал, что именно там он расстанется с кораблем и отправится в Стамбул. Однажды он остался без средств к существованию в Фуджайре и с трудом уговорил знакомого посредника, дав ему небольшую взятку, устроить его в другую команду. Теперь можно попробовать сесть на какое-нибудь судно, идущее в Стамбул. Деньги, выигранные в казино, придутся очень кстати.
Лето было в самом разгаре, солнце палило просто невыносимо. Каждый день Риад взвешивал контейнеры и проверял термостаты грузов, хранящихся в рефрижераторах. Один контейнер забит шоколадом «Милка» производства украинской пищевой фабрики «Крафт», другой — замороженными цыплятами. Корабль находился не в лучшем состоянии, требовался капитальный ремонт. Матросы проводили все дни в нижней части судна, проверяя киль и каждый сантиметр системы труб, освещая их фонариками и подваривая стыки. Когда моряки поднимались на палубу, пот лил с них ручьем.
Риад все еще не мог говорить. Что-то застряло в горле и не давало произнести ни звука. Он пытался просунуть пальцы глубоко в рот, чтобы нащупать причину закупорки, но не доставал до нее. Вызывал у себя рвоту, однако и это не помогало.
Риад делил каюту с неотесанным филиппинцем, который считал, что внезапная немота его соседа — всего лишь притворство.
— Если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Нет, правда. Ты мне тоже неприятен, так что ничего страшного. Только не молчи. Это невыносимо.
Они прибыли в Марсель. Порт был оборудован с помощью передовых технологий, и разгрузка шла очень быстро. Мощные манипуляторы опускались прямо с неба и ловко подхватывали контейнеры. Огромные сорокафутовые металлические ящики легко взмывали ввысь на жужжащих стальных тросах поворотного крана с уравновешенной стрелой и осторожно опускались в отведенном месте рядом со штабелями остальной тары. Еще одна переброска по трапеции, и они сказывались в кузовах грузовиков, направляющихся в Лион, Тулузу или Базель.
Высоко над портом туристы осматривали море с собора Нотр-Дам дела Гард, мерцающего в раскаленных лучах солнца. Даже желтые автопогрузчики, мелькающие, как мухи в грузовом отсеке, казалось, изнывали от жары. Возможно, именно вследствие такого пекла люди стали злыми и агрессивными. Иначе как объяснить тот факт, что, когда белый катер караульной службы морской жандармерии подошел к кораблю и полицейские с угрюмыми лицами вошли на борт, капитан совершенно неожиданно для себя начал громко оскорблять их и грозить им кулаком? Для наведения порядка и обуздания капитана прибыло подкрепление. Один из жандармов обратился к команде.
— Господа, — начал он, стоя на металлической скамье, — боюсь, что это судно и вы все на его борту будете задержаны французской полицией по причине ряда финанcoвых нарушений, о которых стало известно в порту города Марселя, а также властям Объединенных Арабских Эмиратов. Эти нарушения включают в себя неуплату товарных тарифов и портовых пошлин. Пока долги не будут погашены, корабль не отправится в дальнейшее плавание. Вам запрещено ступать на французскую территорию, пока решается дело. В настоящий момент мы выясняем, кто является владельцем судна, что крайне затягивает процесс. Мы надеемся вскоре установить личность хозяина корабля и закончить процедуру. Пока же мне придется отобрать у вас паспорта, дабы быть уверенным, что вы не покинете судно. Сожалею о причиненных неудобствах. Вы меня поняли?
Матросы закивали головами.
— Отлично. Надеюсь, капитан проинструктирует вас по поводу поведения на борту. Спасибо за понимание. А теперь сдайте, пожалуйста, паспорта.
— Откуда нам знать, вернете вы их или нет?
— Обещаю, что они будут храниться в надежном месте.
— Сколько времени все это займет?
— Мы надеемся решить все проблемы в двухнедельный срок.
— А кто будет нас кормить?
— Уверен, капитан позаботится о вашем питании.
Недовольство задержанием немедленно вылилось наружу.
— На борту корабля нет ни денег, ни продуктов. Почти нет пресной воды. И нам не разрешается выходить на берег. К тому же никто не оплатит нам временный простой. Что же нам делать? Просто безумие какое-то.
— Господа, повторяю свою просьбу: соберите паспорта и передайте их мне. Остальные вопросы будете решать с владельцами судна, которых, кстати, мы хотим найти и призвать к ответу не меньше вашего.
Противостояние продолжалось весь день, но в конце концов матросам пришлось смириться. Они сдали паспорта, а судно отшвартовали на якорную стоянку в тихих водах за пределами гавани.
Матросы обижались на капитана — мягкого, хорошо воспитанного поляка. Почему он не помог полиции довести расследование до конца? Однако полиция знала гораздо больше, чем он, и тем не менее дело застопорилось.
По мере того как дни шли за днями, а из кратких бесед с жандармами становилось ясно, что найти владельца судна не так-то легко, все постепенно разгадали сценарий, разыгранный этим человеком, хотя до поры никто из матросов не хотел верить в него. Хозяину судно досталось по дешевке, и он осуществил на нем несколько рейсов, не особенно добросовестно относясь к оплате тарифов и выплате зарплаты экипажу, а когда не сумел разобраться с накопившимися долгами, предоставил корабль своей судьбе, оборвав при этом все нити, связывающие его с судном.
Наконец члены команды рассказали о своих догадках береговым жандармам, вопрошая, что же им остается делать в такой ситуации и как долго придется еще оставаться в заложниках? Не могли бы власти обеспечить членам команды отъезд домой, где они нашли бы себе другую работу? Или по крайней мере пусть разрешат выйти на улицы Марселя и заняться там попрошайничеством. Однако полицию такие доводы абсолютно не тронули.
— Существуют установленные законом процедуры для решения подобных вопросов, господа, и, боюсь, мы не в состоянии обойти их… Разумеется, мы сочувствуем вашей судьбе. Будем надеяться, что расследование не продлится слишком долго.
Матросам оставалось только ждать.
Капитан старался поддерживать моральное состояние команды, заставляя команду красить, заниматься уборкой и текущим ремонтом. Однако они и раньше работали спустя рукава, а теперь ощущение безнадежности сломило их дух. Так что все благие начинания капитана приказали долго жить.
Представители местной католической церкви начали каждое утро наведываться на корабль, принося питьевую воду и кое-какие продукты питания.
Полицейские приходили все реже, а потом их визиты и вовсе прекратились.
Проблема с продовольствием встала крайне остро. Люди начали болеть. Пару тысяч долларов, которые они собрали совместными усилиями, потратили за несколько недель на еду, медикаменты, порнографические журналы, сигареты, мыло, игры, керосин, спички, нижнее белье и алкоголь. Деньги Риада ушли туда же.
Порой моряки посылали за продуктами Гая и Колетта, дружелюбных и не жадных католиков. Случалось, и сами совершал и тайные вылазки в город. Неряшливо одетые и не говорящие по-французски, они сразу же бросались в глаза представителям власти.
Иногда их спасала щедрость матросов других судов. Рассказы о беднягах распространились по всему приморскому району, и на судно время от времени приходили люди с небольшими подарками.
Дни тянулись неимоверно долго. Заняться было абсолютно нечем — только слушай радио да играй в карты. Матросы неукоснительно, но без особой радости предавались этим развлечениям.
Они пробовали удить рыбу с борта корабля. Улов был невелик, зато удавалось хоть как-то коротать время.
Каждый матрос на чем-то зациклился. Одни без конца рассказывали истории о том, как жили у себя дома на родине. Один болгарин, убивая время, ревностно занимался в течении дня физическими упражнениями и настолько уставал, что отлично спал ночью. Капитан занялся изготовлением из проволоки замысловатых фигурок собак и лошадей. Еще один болгарин, брат первого, сочинял детально продуманные и крайне запутанные истории о том, как во время ночных вылазок в город соблазняет замужних француженок. У него нашлось немало слушателей, которые не обращали внимания на явные нестыковки в рассказах. Разумеется, многие были одержимы мыслями о побеге. Двум матросам удалось доплыть до территории, начинавшейся за ограждением, отделявшим порт от города. Они целую неделю провели в Марселе, прежде чем их арестовали за кражу и вернули на судно. С этого момента полицейские усилили наблюдение за кораблем, что еще более усугубило положение задержанных.
Одержимость Риада граничила с безумием, он постепенно отстранился от других членов команды. Его немота раздражала многих, и молодой человек все более замыкался в себе. Уже несколько месяцев он работал над тринадцатью крупномасштабными рисунками, которые разложил на палубе. Стоя на коленях и практически касаясь лицом бумаги, как бы пытаясь скрыть их своим телом от посторонних глаз, Риад без устали что-то чирикал. Рисунки являли собой тринадцать различных комнат:
Комната Изумления и Обычая
Комната Ванн
Комната Кофе и Размышлений
Комната Мелочей
Комната Обмена Мнениями
Комната, Полная Лунного Света
Комната Возбужденных Чувств
Комната Рук, Держащих Фрукты
Комната Перемен
Комната Справедливости и Веселья
Комната Знания
Комната Сплетенных Ног
Комната Дурацких Предчувствий
В этих комнатах всегда находились два персонажа: сам Риад и женщина, держащая колесо рулетки. Очевидное мастерство, с каким выполнялись рисунки, не мешало товарищам Риада считать его сумасшедшим. А сосед по каюте, филиппинец, который всегда относился к нему прохладно, теперь просто взбесился и открыто выражал свою ненависть.
Пришла зима. Считая и отчаянии дни до назначенного Натальей свидания в Стамбуле, Риад очень ослаб и с каждым днем становился все более вялым. В отчаянной надежде сообщить хоть что-то о своей судьбе он в тот момент, когда мимо проплывали другие корабли, стоял на палубе, держа в руках большой плакат с надписью: «Кто направляется в Стамбул?» Однако неразборчивый почерк и странный вид матроса оставляли вопрос без ответа.
Наступило тринадцатое января. В полдень Риад слег с температурой и забылся долгим крепким сном, громко кашляя и ворочаясь во сне.
Теперь нам следует обратить особое внимание на еще один момент, ибо он также не вполне нам ясен. Важно представить в воображении некую сцену, чтобы разобраться как следует с действующими лицами повествования. Риад все еще спал беспокойным сном под грязными и мятыми простынями, когда наступил вечер. Можно сказать, была уже ночь, так как на небе светили звезды. В тесной каюте стоял неприятный запах болезни, и филиппинец сидел на свежем воздухе у входа на палубу, положив ноги на планшир. Дверь была полуоткрыта, и из каюты доносился громкий кашель Риада. Он становился все чаще и чаще, словно схватки беременной женщины. Похоже, дело шло к некоему исходу. Риад не просыпался, однако тело его сотрясали все более сильные конвульсии, продолжались и рвотные позывы. Он непрерывно кашлял. Если бы кто-то находился в каюте и наблюдал за ним, то мог бы увидеть, как распухает горло больного и из него появляется белая птичья голова. Каждая схватка выталкивала птицу все дальше, пока она не заполнила весь рот, и Риад с большим напряжением и храпом мог дышать теперь лишь через нос. Однако он свое дело сделал, и птице самой приходилось выбираться сквозь плотно сжатые зубы. Ей это удалось, и вот она уже лежит на подушке рядом с матросом.
Какая-то морская птица. Может быть, крачка. Вот она встает и начинает осматриваться, пытаясь постичь, куда её занесло, Потом с трудом хлопает крыльями, очищая их от липкой слюны.
Сон Риада стал ровным и даже спокойным.
Птица спрыгнула на пол и на перепончатых лапках сделала несколько неуверенных шажков по направлению к двери. До палубы ей скакать и скакать.
Может быть, беспрерывный кашель разбудил филиппинского матроса, а может, что-то еще; в любом случае он не спал и видел, как птица выходит из каюты. Его каюты! Птица стала еще одним доказательством безумия Риада.
— Как же долго он держал тебя там, мой маленький дружок? Так вот с кем он, оказывается, разговаривает. Из-за тебя, значит, он ни слова не говорит своим товарищам?
Стремительно бросившись к птице, матрос легко поймал ее, так как она, отяжелев от влаги, передвигалась с большим трудом.
— Где же он держал тебя, черт возьми? — воскликнул матрос, с удивлением и отвращением глядя на свои мокрые от слизи руки.
Некоторое время он созерцал птицу. Перевернул, рассматривая со всех сторон. Крепко держа её одной рукой, достал другой перочинный нож и открыл лезвие. Просунул нож под крыло и начал отрезать его.
Птица закричала пронзительным, каким-то инфернальным криком. Крыло упало на палубу, и матрос занялся другим, наваливаясь на птицу, чтобы заглушить её крик. Отрезав оба крыла, матрос осмотрел изуродованную птицу, которая все еще тянула шею к небу и отчаянно кричала.
— Вот так, — сказал он.
После чего бросил птицу вместе с крыльями в воду. Всплеска никто не услышал.
Вдруг дверь каюты распахнулась. На пороге стоял Риад. Его лицо выражало страдание.
— Что случилось? — спросил он. Матрос молчал.
Риад еще не осознал тот факт, что опять начал говорить.
Шесть месяцев тянулись для Натальи необыкновенно долго.
Какое-то время она берегла несколько купюр по сто тысяч лир, которые Риад оставил как единственное вещественное напоминание о том, что он некогда вошел в её жизнь. Потом потратила деньги на кофе, сидя затем столиком, где некогда встретила своего любимого.
Наталья продолжала совершать дешевые челночные туры между Одессой и Стамбулом. Хорошо хоть, что эти поездки были ей хорошо знакомы, и большого ума тут не требовалось. Женщина вроде занималась тем же, чем и раньше: покупала и продавала вещи и играла в любовь со своим сербом. При этом Наталья жила скрытой внутренней жизнью, в которой нашлось место лишь для одного человека: о нем она постоянно беспокоилась и с ним беседовала все свободное время.
Становилось труднее и труднее верить в то, что они с Риадом вновь когда-нибудь встретятся. По мере того как проходили месяцы, такая перспектива становилась все более иллюзорной. На смену надежде приходили страх и дурные предчувствия. Когда же наступил назначенный день и Наталья пришла к кафе для свидания с Риадом, она уже твердо знала, что не встретит его.
Она ждала два часа. Незнакомые мужчины несколько раз проходили мимо, пытаясь узнать, что ей нужно.
Она жалела, что пообещала Риаду ждать семь дней, ибо знала, что если он не прибыл в назначенное время, то уже никогда не явится на встречу. Тем не менее в течение всей следующей недели она ровно в час приходила к кафе и ждала. Риад так и не пришел.
Мы смиряемся с тем, что судьбы не миновать, и стараемся всеми силами защититься от неминуемого разочарования, ибо нам тяжело видеть, как сбываются наши худшие предположения. И как раз тогда понимаем, что та надежда, которую мы с таким упорством пытались вырвать из сердца, слишком крепко укоренилась в нем. Она упорно продолжает жить.
Пришла пора уезжать из Стамбула. Не сказав никому ни слова, Наталья отправилась домой в Одессу.
Неспешно проходили месяцы.
Женщина думала заняться каким-то бизнесом, но конкретно ничего не предпринимала.
Сбережения подходили к концу.
Наступила весна.
Однажды, открыв окно, чтобы впустить в комнату теплый весенний ветерок, Наталья увидела на подоконнике морскую птицу. Почти птицу, ибо у нее недоставало крыльев. Жалкое и страшноватое зрелище. Птица спрыгнула с окна на пол и в изнеможении упала на бок.
Наталья поставила перед ней блюдце с молоком и поддержала голову, чтобы та могла попить. Птица с трудом попила, однако все еще не могла подняться. В полдень Наталья купила на рынке рыбы, которую смешала с водой.
Ночью она слышала хриплое дыхание птицы.
Утром та начала оживать. Завтракая, женщина поставила перед птицей еду и стала внимательно наблюдать за ней.
Когда она поднесла чашку кофе к губам, птица вдруг поднялась и издала пронзительный скорбный крик. Очень странный звук то возрастал, то затихал. Казалось, птица хотела что-то выразить своим криком.
К собственному удивлению, Наталья уронила чашку.
Она испытала шок, услышав внезапный крик. Однако не это испугало женщину.
Услышав птичий крик, пронзивший утро и оставивший в нем незаживающую рану, женщина сразу же (точный механизм случившегося так и остался для нее загадкой) поняла все. Теперь она знала, что корабль задержан, а птица появилась изо рта Риада и крылья ей отрезал матрос-филиппинец. Она видела, как птица с трудом плыла по морю, истекая кровью и борясь за жизнь, а потом совершила удивительный переход из Марселя в Одессу, минуя всю Европу.
Наталья поняла, что надо делать. Не прошло и часа, а она уже собрала вещи, взяла с собой птицу и покинула дом.
Наталья повторила путешествие птицы, только в обратном направлении. Стараясь сохранить как можно больше денег, оставшихся от сбережений, чтобы потратить их на освобождение Риада, она голосовала на дорогах и передвигалась исключительно на попутках. К тому же у нее не было заграничной визы. Однако женщина еще не разучилась распознавать хороших людей по глазам; что очень помогло ей в дороге.
Большую часть пути она провела в кабинах авторефрижераторов с птицей в рюкзаке. Женщина проехала всю Западную Украину и, добравшись до границы с Венгрией, перешла ее. В Берегшурани Наталью подобрал немецкий водитель, в кабинке которого громко звучала песня «Девушки хотят развлекаться». Они подпевали исполнителям — он с немецким акцентом, она с украинским. По дороге водитель покупал еду, а Наталья делилась угощением с птицей. Поедая квашеную капусту с жареной картошкой, она расспрашивала других путешественников о том, где лучше пересекать границы, лежащие на пути к Марселю. Многие пытались отговорить ее, рассказывая драматические истории о безбилетных пассажирах, замерзающих и умирающих от удушья в кузовах грузовиков и трюмах пароходов, пугали методами устрашения, к которым прибегают пограничники для поимки нелегалов. Но ничто не могло удержать любящую женщину. Ночью с помощью двух турков, с которыми она повстречалась на дороге, Наталья перешла австрийскую границу. Они провели ночь у костра в тихом поле, которое, как выяснилось, когда их разбудил лай сторожевых собак, оказалось садом, расположенным неподалеку от особняка. Они спали в двух шагах от бассейна!… К счастью, хозяин быстро сменил гнев на милость и отпустил путников с миром, дав в дорогу тосты и кофе. Садясь в кабину голландского грузовика, который подобрал её позднее тем утром, Наталья увидела, что шофер сидит за рулем абсолютно голый. Впрочем, он оказался совершенно безобидным парнем, вот только не разбудил её на немецкой границе, и она проснулась уже ночью в Мюнхене. Как здорово вновь оказаться в большом городе! Наталья отлично выспалась на кладбище и отпраздновала наступление весны пивом с сандвичем в небольшом кафе, где прежде заперлась на полчаса в туалете, чтобы умыться и переодеться. Женщина погуляла по городу, заглядывая в витрины магазинов одежды и читая заголовки газет в киосках. Привыкнув путешествовать в одиночку, она решила пересечь Германию на поезде. Заперлась в туалете вагона и до самого Фрайбурга смотрела сквозь толстое стекло на мелькающий мимо незнакомый мир, держа птицу на коленях. По-прежнему с уважением относясь к древним границам между странами, Наталья упросила водителя рефрижератора спрятать её под сиденьем, когда они пересекали Рейн, за которым начиналась французская территория. А потом почти всю ночь просидела в кафе какого-то пограничного городка, задумчиво рассматривая черно-белые фото Джеймса Дина и Мэрилин Монро. На следующий день она добралась до Клермон-Феррана. Что-то вдруг заставило её войти в темный собор во время вечерней службы. Наталья села и попыталась представить себе лицо Риада. Потом пошла в город, купила хлеба для птицы и легла спать на скамейке. Утром голосовала на шоссе А-6, где её подобрала женщина в «Пежо-205», и они помчались в сторону Марселя. По дороге рассказывали друг другу разные истории. Женщина высадила Наталью у порта. «Надеюсь, вы найдете его», — сказала она и улыбнулась на прощание.
Наталья расспрашивала всех встречных о задержанном корабле, но ничего не сумела выяснить. Тогда она обратилась к птице: «Помоги мне. Вспомни, где все это происходило». Но и птица, похоже, не хотела разговаривать. Наталья села на швартовую тумбу у самой воды и стала смотреть на море.
К берегу приблизилась моторная лодка. Рев двигателя постепенно затих и перешел в ритмический стук. Лодка скользнула вдоль мола, время от времени выпуская струи дыма. Лодка была загружена старыми мучными мешками со штампами «Суфле групп», наполненными мокрыми и мелкими дарами моря. За управлением сидел мальчишка. Мужчина в солнцезащитных очках и грязном костюме развалился среди мешков и громко разговаривал по сотовому телефону.
— Сколько нужно? Двенадцать? Тринадцать. Да, кому-то, как говорится, не повезло. Ладно, напарник. Я все слышал и все понял. Да. Отлично. Отбой.
Он выключил телефон и поднял взгляд на Наталью.
— Мадам! Вы ждете корабль?
— Мой корабль стоит здесь, только я не знаю, как его найти.
— Ах, вот в чем проблема. Какое же судно вы разыскиваете?
— Корабль задерживают здесь уже целый год. Он пришел из Стамбула прошлым летом и с тех пор не двинулся с места.
— Вы говорите о корабле с польским капитаном?
— Да!
— Прыгайте сюда. Я отвезу вас к нему.
Наталья вошла в лодку, и мальчик быстро завел мотор. Они подергались вправо и влево, после чего понеслись в открытое море. Соленые брызги летели и падали им на волосы.
— Не стойте, опуститесь вниз.
Она присела у мешков. От них пахло гнилью.
— Вы не первая женщина, которой я оказываю такую услугу. Восхищаюсь вашей привязанностью. Только все зря: у моряков нет будущего! Они застряли надолго. Ищите перспективного мужчину. Кстати, один из них перед вами!
Они подплывали к ржавому кораблю, стоявшему на якоре в открытых водах. Остановились рядом. Наталья встала и посмотрела вверх. На корме сидел человек с удочкой в руках и рассеянно смотрел вдаль. Это был Риад. Некоторое время она глядела на него, не веря своим глазам.
— Риад!
Он посмотрел вниз.
— Привет, Наталья.
Казалось, он не понимает сути происходящего.
— Могу я подняться на борт?
— Конечно.
Она поднялась вверх по лестнице и села рядом с ним.
— Мой бедный Риад. — Он казался худым и отрешенным от мира.
— Ты настоящая?
— Ну конечно. И посмотри, кто со мной.
Она вынула птицу из сумки. Он с изумлением уставился на нее.
— Так вот кто сидел у меня в горле?
— Да.
— Что случилось с её крыльями?
— Один матрос отрезал их.
Риад был в замешательстве.
— Все хорошо. Не волнуйся. — Она обняла матроса. — Птица пришла ко мне и все рассказала. А я и не знала. Думала, ты забыл про меня.
— Забыл?
— Ты ведь так и не пришел на встречу. А я тебя ждала.
Риад с трудом понимал ее. Слезы потекли по его лицу. Наталья посадила птицу назад в сумку.
— Тебе надо уходить с корабля.
Он покачал головой.
— Я не могу его покинуть.
— Я уведу тебя. Мы пойдем вместе. Сейчас я отправлюсь на берег и составлю план действий. Я обязательно вернусь за тобой.
— Не уходи.
— Я скоро вернусь. Обещаю.
— У меня есть рисунки для тебя.
— Жди.
Наталья пришла ночью, когда Риад уже спал.
— Риад, проснись.
Она начала трясти его.
— Выслушай меня. Прямо за гаванью нас ждет корабль. Я подкупила капитана. Он с Украины, как и я, и идет в Одессу. Да не спи ты. Я наняла лодку, нас отвезут. У тебя есть с собой все необходимое?
Он посмотрел на себя сверху вниз.
— Полицейские забрали мой паспорт.
— Не волнуйся. Мы достанем другой.
За бортом нетерпеливо взревел мотор лодки. Птица вскрикнула.
— Пошли, Риад. Ты — первый.
Она помогла ему перелезть через борт, и он кое-как, чуть не падая, спустился в моторку. Женщина последовала за ним. Как только она встала на дно лодки, та немедленно рванула с места, o6a пассажира рухнули на мокрые мучные мешки.
Они неслись в свободные воды Средиземного моря, где даже в такой теплый вечер дул прохладный ветерок. Когда стати видны огни корабля, лодка замедлила ход. Матросы ждали их и сразу же скинули веревочную лестницу.
— Быстро поднимайся, Риад, — прошептала Наталья. Она повернулась к мужчине, который даже в темноте не снимал солнцезащитных очков.
— Большое спасибо за помощь.
— Пожалуйста. Будьте осторожны. Поцелуйте меня. Женщины говорят, что я приношу им удачу.
Она быстро поцеловала его в губы.
— Пока, мадам!
Наталья полезла вверх вслед за Риадом, а лодка развернулась и исчезла из виду.
Матросы подозрительно осматривали незнакомцев. Подошел капитан.
— Это мои друзья, — объяснил он команде, — Они поплывут с нами до самой Одессы. Люди они умелые и будут работать. Так что не волнуйтесь. Лучше помогите им освоиться.
Капитан проводил их до каюты, сырой и вонючей.
— Спать будете здесь. Утром поговорим. Я не хочу из-за вас подвергаться опасности всякий раз, когда мы будем входить в какой-нибудь порт. Позже расскажу, как вести себя, пока судно стоит в доке. Сейчас все заняты своими делами. Обсудим все завтра. А пока устраивайтесь.
Они прижались друг к другу на узкой койке, прислушиваясь к шуму корабля. Риад дремал. Наталья ощущала смутную угрозу, исходящую от судна, но не могла понять, в чей именно она заключалась. Ощущение мучило ее, и женщина никак не могла уснуть.
И только когда наверху раздались крики и Наталья поняла, что корабль тонет, она все вспомнила. Именно это судно она видела некогда во сне.
Корабль быстро шел ко дну. В борту образовалась пробоина, ветхие насосы не справлялись с откачкой воды. Палуба деформировалась, и судно резко накренилось, превратившись в смятую свинцовую клетку, которая тащила тонущих людей в бездну.
Наталья бросилась к двери и распахнула ее: повсюду по колено в воде метались матросы. Они орали и хватали свои вещи. Наталья выскочила на палубу, где капитал спускал на воду шлюпку.
— Видите, что случается, когда берешь на борт безбилетников! — закричал он, увидев ее. — Вот что тогда происходит! — Его лицо блестело от пота. — Вы приносите несчастье. Не могу взять вас с собой в лодку.
— Но ведь мы погибнем!
— Шлюпка переполнена. Матросы все равно не пустят вас в нее. Прикажете мне рисковать их жизнями во имя вашего спасения? Вы знали, чем рискуете.
Наталья всплеснула руками.
— Капитан, не надо так: я ваша младшая сестра с Украины, мы выросли на одной земле, мы с вами одной крови, и вы хотите оставить меня одну в открытом море? Во имя нашего защитника, святого Андрея, пожалуйста, помогите мне.
Минуту он пристально смотрел на нее, потом выругался.
— Послушай, я не могу взять вас с собой. Но на корабле есть еще одна шлюпка. Попробуйте спастись на ней. Она старая и дырявая, но, думаю, поплывет. Вон там. Берите ее. Боюсь, это все, что я могу для вас сделать.
Наталья бросилась в каюту. Вода уже добралась до койки, птица издавала пронзительные тревожные крики, а Риад спал как ни в чем не бывало. Она схватила обоих и потащила за собой, несмотря на то, что Риад упирался и сонно бормотал: «Я не уйду с моего корабля». Кое-как ей все же удалось вытащить их на палубу. Корма судна почти полностью погрузилась в воду, а матросы в шлюпке уже плыли по морю в ночной мгле.
Нам известно, что Наталья знала, как себя вести во время кораблекрушений. Она обрезала канаты, на которых держалась шлюпка, спустила её на воду, и они забрались в нее в тот самый миг, когда корабль пошел ко дну. Судно скрылось под волнами, оставив на поверхности воды лишь огромное количество пузырей. Некоторое время еще слышались взволнованные голоса матросов на шлюпке, однако они становились все тише, и вскоре все замолкло. Теперь Наталья, Риад и птица были наедине с морской стихией, окутанной беспредельной ночной мглой. Риад дрожал, закутавшись в одеяло, Наталья крепко обнимала его. Незаметно они оба уснули.
Наступил рассвет.
Наталью разбудил громкий пронзительный крик птицы. Она стояла на борту лодки, вытянув тело вперед, и издавала звуки, похожие на вой сирены. Женщина посмотрела в том направлении, куда указывала их пернатая спутница.
— Риад! — взволнованно закричала она. — Риад, просыпайся! Я вижу берег. Он совсем рядом! Мы спасены!
Риад проснулся, и они изо всех сил начали грести вместе, считая вслух каждый взмах весла и громко при этом смеясь. Вблизи берега Риад прыгнул в волу, которая доходил, ему до груди, и потащил лодку к суше, спеша, спотыкаясь и брызгаясь. Выбежал на песчаный пляж, набрал горсть песка и бросил его о воздух. Наталья кинулась к нему, они обнялись. Птица бежала за ними вслед и радостно щебетала. Стоял ранний час, никто еще не появился на берегу. Они шли по пляжу к маленькому приморскому городку.
— Мы в Италии, — сказала Наталья.
Они сели на скамейку и стали наблюдать за тем, как просыпается город. Поблизости открылось кафе, три старика в твидовых пиджаках и кепках сели за столик, стоящий на улице. Волны Средиземного моря ритмично бились о берег.
— Давай побудем здесь немного, — предложила Наталья. — Мне нравится это место. А ты так давно не ходил по твердой земле.
Риад осмотрелся. Утро стояло просто чудесное.
— Да. Поживем тут. — Он улыбнулся широкой улыбкой. Наталья так давно не видела выражения радости на его лице.
Птица вылезла из рюкзака. Женщина нежно погладила ее. И вдруг вздрогнула от удивления.
— Смотри, Риад!
У птицы выросли крылья.
В горле першит от сигаретного дыма, вентиляции почти никакой. Одежда противно прилипает к подмышкам, ноги пухнут в обуви, болит спины, затекают суставы. Некоторые слушают рассказы стоя или подтягивают колени к подбородку, чтобы способствовать кровообращению.
— Я хотел бы поехать в Италию, — говорит кто-то.
У них было предостаточно времени для того, чтобы как следует рассмотреть друг друга. Найти что-то необычное в лицах, которые еще несколько часов назад казались самыми заурядными; рассмотреть даже ногти на руке, лежащей на спинке соседнего стула, стертые подошвы туфель, стоящих на чемодане, тетину на подбородке. Один из пассажиров следит за узором на предплечье сидящей рядом с ним женщины — бросает украдкой взгляды на изгиб груди, любуется формой её губ. Ему интересно знать, что стоит за той странной историей, которую она только что рассказала. Действительно ли она придвинулась к нему в течение ночи? Есть ли некая многозначительность в обоюдных взглядах? Не намеренно ли её рука коснулась его, лежащей на ручке стула? Куда направляется эта женщина и что ей делать в Токио?
Не случается ли так в моменты, когда жизнь дает сбой, а в трубопроводе времени обнаруживается утечка, и минутки начинают непрерывно капать, образуя скрытую лужицу, что в голову человека приходят свежие мысли, и ему открывается нечто новое? Возможно, впоследствии пассажиры вспомнят эту ночь и скажут: «Вот именно тогда все и началось».