Однажды Роберт де Ниро рискнул покинуть Нью-Йорк и отправился в путешествие по сельскохозяйственным районам Америки. Разъезжая по захолустным местам, он как-то зашел в прачечную, где молодая китаянка стирала белье. Меж ними возникла страсть. Вскоре девушка закрыла дверь, сняла с себя одежду, прислонилась спиной к одной из стиральных машин, и они начали заниматься любовью. Большой член де Ниро затвердел, их совместное наслаждение все нарастало. Однако девушка не окончательно потеряла голову и успела натянуть презерватив на пенис партнера. Только он все равно лопнул от мощной струи спермы звезды киноэкрана, и китаянка зачала ребенка.

Поняв, что забеременела, она задумалась о том, что скажет муж, и решила с помощью хитрых уловок скрывать от него свой живот. Когда же родился мальчик, она аккуратно завернула его в тряпицу, положила в коробку, отнесла на стоянку грузовиков и поставила рядом с контейнерами, ожидающими погрузки. Помолилась о том, чтобы сын попал к добрым людям, и ушла домой.

Коробку с младенцем забросили в кузов грузовика «вольво», идущего к аэропорту. Там его поместили на грузовой самолет, который с ревом поднялся в воздух и вскоре приземлился в нью-йоркском аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Коробку выгрузили и поставили среди другой всевозможной тары в одном из складов терминала.

Наступила ночь, и к этому месту пришли польские рабочие, которые тайно обитали в укромных уголках аэропорта. Днем они переносили деревянные ящики да металлические контейнеры и отлично изучили местность. Ночами после работы нелегалы жгли костры, пили водку и вели разговоры о Варшаве, Кракове и Квинсе, прежде чем забыться кратким сном на бетонных плитах, которые пьяным не казались такими уж жесткими.

А младенец, почувствовав, что попал в родные отцовские места, начал вытягиваться в своей коробке, не издавая при этом им звука. Рос он стремительно и наконец, подобно пенису отца, которому тесно было в презервативе, выбрался из места заключения и оказался под открытым ночным небом, тяжело нависшим над грузовым терминалом.

Один из поляков встал помочиться, увидел лежащего на бетоне ребенка, осторожно поднял его и понес показать друзьям. Они передавали удивительную находку друг другу, а малыш внимательно заглядывал в глаза каждому из них. Рабочие решили оставить младенца у себя и назвали его Павел. Отцы Павла любили его, как родного, и мальчик рос счастливым ребенком.

Он изучил язык взлетной полосы и мог легко починить грузоподъемник.

Мальчик бродил по огромной территории аэропорта, примечая, какие контейнеры содержат еду, и учился открывать замки.

Он построил себе домик из упаковочной тары и украсил его светящимся оранжевым брезентом, а также безделушками, украденными из чемоданов транзитных пассажиров: компакт-дисками, линзами, страницами, вырванными из разных книг, пузырьками лосьонов после бритья, набором штопоров, мексиканским пончо, пачками сигарет «Мальборо», семейными фотографиями, австралийским бумерангом и сотнями тампонов, которые он подвесил к потолку.

Павел проводил ночи в складах, рассматривая контейнеры с вином, жевательной резинкой, лекарствами, мебелью и хлопчатобумажными рубашками.

Он свободно говорил по-польски и, оставаясь наедине с самим собой, с удовольствием пел польские песни. Однако поляки позаботились о будущем найденыша и научили его английскому, используя для этой цели журналы «Элль», «Плейбой» и старые номера газеты «Дейли ньюс».

Мальчик очень окреп и любил боксировать с приемными отцами ночью у костра. Вскоре никто из них уже не мог победить его. «Какой же силач зачал такого ребенка?» — с удивлением размышляли они.

Павла восхищали такси, которые колоннами собирались к аэропорту и отъезжали от него, как многочисленные желтые муравьи. Мальчику казалось, что водители этих машин очень хорошо знают жизнь и видели весь мир. «Когда вырасту, стану таксистом», — говорил он полякам. На день рождения они подарили ему карту Нью-Йорка.

Павел досконально изучил все улицы, авеню и дороги пяти районов города. Он держал в памяти все дорожки, ведущие через Центральный парк, каждый мост и тоннель. Знал назубок все маршруты с односторонним движением и станции метро. Бродя по бетонированным огороженным пространствам аэропорта ДФК, он представлял, как ведет машину по разнообразным маршрутам от Коламбас-серка до Бэттери-парк. Наконец, достигнув взрослого возраста, он собрал свои вещи и вместе с двумя «отцами» пошел наниматься в таксомоторную компанию «Братья Синх» на Двадцать второй авеню в районе Квинс. Во время поездки Павел впервые в жизни увидел контур неба на Манхэттене. Вертикальные линии поразили мальчика — доселе он видел остров лишь издали.

В центре бетонированного двора, заставленного корпусами старых такси, стоял небольшой домик с фирменным знаком компании «Братья Синх» на крыше. А на прилегавшей к нему улице гордо выстроились в ряд желтые новенькие сверкающие авто.

За письменным столом под выцветшим плакатом с изображением шоколада «Ганеш» сидел один из братьев Синх. Он приветливо улыбался.

— Хочешь порулить на меня? — спросил он.

— Да, — ответил Павел.

— Тогда ответь: какого человека можно считать хорошим?

— Хороший человек тот, который любит свою семью.

— Разве любовь к семье единственная добродетель хорошего человека?

— О нет. Он также платит налоги и уважает законы.

— А как он относится к своей работе?

— Он усердно трудится, его характерная черта — ответственность, и он всегда справедлив к коллегам.

— Вижу, ты совестливый молодой человек. Буду рад принять тебя в компанию «Братья Синх». Уверен, что из тебя выйдет замечательный водитель. Однако многому придется научиться. Возможно, улицы Нью-Йорка сами научат тебя.

Отношения Павла с улицами основывались на чистой интуиции, подобно отношениям посылаемой информации к проводам. Вскоре он уже ориентировался в городе лучше других таксистов. Ночью Павел спускался на Бродвей со 178-й улицы и выезжал в Бэттери-парк, не прикасаясь к тормозам, любуясь сверкающими в темноте рекламами: «Превратите ваши мечты в золото! Пришло время перемен!» В свободные от работы дни Павел посещал отдаленные участки города, стремясь понять, что происходит на окраине.

Как- то раз он решил посетить Аквариум в Бруклине. Ходил среди изобилующих морскими существами резервуаров, заглядывал в глаза различным рыбам и морским свинкам. Видел отражение своего лица в бледном аквамариновом цвете подводного освещения. Наконец Павел подошел к большому аквариуму, возле которого собралось много народа. Протиснулся сквозь толпу и понял, что рассматривают зеваки. Там плавали по кругу, неожиданно совершая резкие повороты, зловещие акулы, спроектированные природой куда совершеннее, чем те самолеты, которых он насмотрелся в аэропорту ДФК в пору своего детства. А когда Павел прижался лицом к стеклу иллюминатора, подобно тому, как его мать много лет назад прижалась спиной к стеклу стиральной машине, он увидел глаза женщины, устремленные прямо на него. Красивое лицо находилось под водой, волосы поднимались и всплывали вверх, а из ноздрей сыпались бусинки воздуха, похожие на серебро от Тиффани. Они долго смотрел и друг на друга. Казалось, она взглядом просит его о чем-то. Затем женщина всплыла на поверхность и исчезла из вида.

Покидая Аквариум, Павел задержался у таблички с надписью: «Посмотрите на бесстрашную Франсину, плавающую с акулами!» и тотчас услышал шаги за своей спиной.

— Привет, — обратилась к нему женщина, которую он видел в резервуаре. Её волосы еще не высохли.

— Здравствуйте. Вы Франсина?

— Меня зовут Изабелла. А прозвали Франсиной, так как это имя больше подходит храброй женщине. Может быть, прогуляемся? — её улыбка хранила аромат духов «Eau d'Issey».

Он отвез Изабеллу на своем такси к дому в Ист-Виллидж. В квартире фирменную мебель скромного цвета компенсировала яркая драпировка от Версаче. По телевизору шел порнофильм. Павел посмотрел на свою новую знакомую.

— Кто вы такая?

— Я не совсем обыкновенная женщина. Я дочь актрисы Изабеллы Росселини и кинорежиссера Мартина Скорсезе. Мало кому известно, что в тот момент, когда они расстались, моя мать была беременна, Я остаюсь тайной для всего мира. Об этом знают только моя мать и вот теперь — вы.

— Но почему вы доверяете мне свою тайну?

— Потому что вы тоже не простои человек.

— Но я вырос в аэропорту. Меня усыновили рабочие-иммигранты.

— Тем не менее я вижу в вас признаки необычного человека. Мы станем друзьями. Давайте я научу вас искусству кун-фу.

Первый вечер у Изабеллы закончился для Павла занятиями боевой восточной борьбой. В полутемной квартире их тени метались по стенам и потолку, лишь экран телевизора светился мягким розовым светом. Шел порнофильм.

Вскоре после этого мистер Синх пригласил его и остальных водителей такси на вечеринку. Павел привел с собой Изабеллу. Вечеринка проходила на покинутой площадке, огороженной бетонными стенами, у въезда в Нью-Джерси. Прибыло множество такси, в каждом из которых сидели по шесть-семь веселых служащих компании «Братья Синх». По такому случаю пригласили музыканта, играющего на барабанах табла, и певца, а кое-кто из водителей, поставивших на площадке палатки и расположившихся там как дома, предлагали гостям виски. Павел смеялся и шутил с друзьями, Изабелла безмятежно улыбалась. Мистер Синх рассказывал волнующие истории о былых временах: о дорогах, которые навеки исчезли, о скрипучих башнях, которые чудесным образом вырастали на месте пришедших в упадок зданий.

К площадке подъехали четыре черных лимузина. Шоферы-китайцы в черных костюмах и темных очках выскочили и открыли дверцы. Из авто вышли тринадцать китаянок в черных вечерних платьях.

— Вот теперь начнется настоящее веселье! — взревел мистер Синх.

Тринадцать дам стали в круг и начали медленный танец под звуки индийских барабанов и протяжное чувственнее завывание певца. При этом танцовщицы то и дело бросали кокетливые взгляды на зрителей и хихикали. Гости потягивали виски и с удовольствием смотрели на выступавших. Один молодой водитель сел рядом с Павлом.

— Китайские танцовщицы — дочери криминального авторитета по имени Чу Ю Танг. Он владеет казино и строительными компаниями по всему городу, а также самой крупной американской фабрикой по производству фейерверков. А дочери танцуют на вечеринках. Говорят, от этих дамочек ничего не скроешь, и информированность отца зависит от выступлений девочек. Но мы ведь всего лишь таксисты — что нам скрывать?

Звуки табла и завывания певца становились все более страстными, и танцовщицы стали извиваться словно одержимые. Гости разожгли костер и начали играть в карты. С наступлением ночи стал смолкать шум на заставе. Изабелла встала и принялась танцевать, не присоединяясь к китаянкам. Четыре шофера-китайца так и стояли наготове возле лимузинов, а компанейский мистер Синх болтал и шутил с ними. Павел опьянел и чувствовал себя превосходно.

«Поистине жизнь чудесна, — размышлял он. — Живя в аэропорту и изучая карту города, я и представить себе не мог, что судьба свяжет меня с мистером Синхом, Изабеллой, Чу Ю Тангом и его тринадцатью танцующими дочками. Надеюсь, мои отцы-поляки так же счастливы сегодня ночью».

Музыка зазвучала громче. Музыкант метался и стучал по всем барабанам чуть ли не одновременно. Певец уже не беспокоился о словах песен, лишь издавал экстатические крики и завывания. Тринадцать танцовщиц раскачивались, превратившись в одну большую блаженную улыбку. А когда музыка умолкла, передав весь спектр меняющихся настроении до малейших нюансов, раздался громовой финальный барабанный аккорд. В этот миг бальные платья вдруг улетели вверх, тринадцать смеющихся китаянок в одних бикини бросились к своим лимузинам и исчезли.

Когда гости стали разъезжаться по домам, мистер Синх с суровым видом подошел к Павлу, чтобы попрощаться с ним.

— Скажи-ка мне, кто такая Изабелла?

— Моя знакомая.

— Мне кажется, она тебе очень нравится.

— Она чудесная девушка. — Даже в темноте было видно, как покраснело его лицо.

— Павел, остерегайся. Китайские водители очень интересовались ею… да и тобой тоже. Не знаю, что будет, только предчувствия у меня нехорошие. Никогда не жадничай, Павел. Иначе потеряешь все, что у тебя есть.

— Я учту ваш совет, мистер Синх.

— Благослови тебя Господь, Павел.

По дороге к спящему Манхэттену Изабелла впала в задумчивость.

— Знаешь, когда-то мой отец снял фильм под названием «Таксист». Водителя играл Роберт де Ниро. Порой, когда я смотрю, как ты ведешь машину, я вспоминаю эту картину.

— Там счастливый конец?

— Нет.

Вставало солнце, и черная скоростная дорога окрашивалась в коричневый цвет.

— Представляешь, какие кровавые у меня предки? Моя мать долго красовалась на рекламном щите фирмы «Ланком» в Нью-Йорке. Блестящая и умиротворенная. Однако на её счету есть и иные перевоплощения. Просто ужасные. В «Темном бархате» она играет отвратительную, испорченную женщину. Чья же я дочь, в конце концов?

Они петляли по магистрали, направляясь к туннелю Линкольна. Впереди мерцал огнями Манхэттен. Дорога расширилась, словно река в дельту, втекая на Толл-Плаза. Остановившись возле поста, где взимается плата за проезд, Павел увидел внутри помещения крупного человека в больших тяжелых роговых очках серо-зеленого цвета. Глаза его под толстыми линзами представали в весьма странной укрупненной, удаленной и искаженной перспективе. Ридом с ним на прилавке сидел горностай.

— Три доллара пятьдесят центов.

Павел стал шарить по карманам в поисках денег.

— Провели ночь за городом?

— Да.

Три долларовые купюры и два четвертака легли на прилавок.

— Хорошо развлекаться в вашем возрасте, верно? Теперь возвращаетесь домой после вечеринки. Посмотри, как устала твоя девушка. А какая она хорошенькая. И принарядилась по такому случаю. Вы, молодежь, считаете, что вам можно ездить куда угодно и делать все, что вам нравится. Думаете, что всегда будете молодыми и здоровыми. Ошибаетесь, ребята.

Он оторвал квитанцию и протянул её в шершавой ладони Павлу.

— А теперь проваливайте отсюда, чтоб я вас не видел.

Павел взял квитанцию и включил мотор. Он слишком устал и не мог думать о странных вещах, происходящих с ним. Когда утреннее солнце ярко светило прямо в глаза, он припарковал машину у дома в Ист-Виллидж, где и уснул вместе с Изабеллой на простынях фирмы «Келвин Клайн».

Проснувшись, Павел увидел, что деревянный пол комнаты залит солнечным светом.

— Наконец-то ты проснулся, мой таксист! Я уже успела навести порядок в квартире и сходила в магазин. На улице очень хорошо!

Изабелла устроила настоящий пир: плод манго, козий сыр, сушеные финики, кофе и мороженое со вкусом «кока-колы». На голову повязала бандану.

— Ты сделал меня счастливой, поэтому я купила гостинцев. — Она вспрыгнула на кровать и радостно показала коробку печенья «Орио». — Ты только посмотри. «Праздничное предложение. Вы можете стать обладателем волшебного приза. Откройте коробку и…» Ну как? Хочешь открыть?

— Но ты самая счастливая на свете. Сама и открывай.

— Хорошо.

Изабелла медленно сняла обертку, слегка подняла брови, с некоторой долей надежды ожидая свершения чуда. Осторожно открыла крышку, запустила руку внутрь коробки и извлекла целлофановый цилиндрический пакет с печеньем «Орио». Оно выглядело вполне обычно. Больше там ничего не было.

— Ну что ж, — вздохнула она и с притворным разочарованием встряхнула коробку. Однако в тот момент, когда девушка уже хотела отбросить её в сторону, из упаковки выпала золотистая бумажка.

— Что это такое? — вскрикнула она и начала разворачивать. Затем прочитала надпись, сделанную блестящими тиснеными буквами:

ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Вы стали обладателем самого необыкновенного и очаровательного приза! Это настоящее чудо! Не поверите, что приготовили для вас волшебники из «Набиско»!

Наслаждайтесь и выигрывайте!

Следуйте указаниям, приведенным ниже. И не забудьте попробовать печенье «Орио» с новым необычным вкусом.

— Не может быть, — проговорила Изабелла. — Они всегда проделывают такой фокус. Прочитав инструкции, понимаешь, что ты ничего не выиграла, однако если будешь впредь покупать печенье «Орио», то…

Они стали читать дальше.

Вы купили не простое, а волшебное печенье. Мы впервые произвели подобный продукт. Следуйте нашим указаниям, и вы будете изумлены. Перед тем как есть печенье, внимательно прочитайте вкладыш. Компания «Набиско» не несет ответственности за утраты, вред, физические и психологические травмы, причиненные вам при неправильном пользовании печеньем. Если у вас возникнут проблемы, звоните на нашу горячую линию по телефону 1-800 673-6949.

I. Вы должны найти друга, который поможет вам выполнить инструкции. Не пытайтесь заниматься этим водиночку. Если вам нет еще 18 лет, позаботьтесь о том чтобы вам помогал взрослый.

2. Возьмите одно волшебное шоколадное печенье «Орио» и раскрошите его в одной пинте (568 мл) молока.

3. Попросите друга, чтобы он медленно и осторожно вылил на вас эту смесь так, чтобы все ваше тело покрылось ею.

4. С вами произойдет волшебное изменение. Веселитесь на здоровье!

5. Когда вы захотите приостановить превращение, произнесите; «Орио, Орио, верни мне прежний облик!» Тогда ваш друг должен раскрошить еще одно печенье в пинте молока и осторожно вылить его у ваших ног. Вы обретете ваше прежнее обличье.

6. В пачке находятся 20 печений «Орио». Каждое из них производит одно превращение. Когда пачка закончится, вы уже никогда не сможете прибегнуть к волшебству.

7. Наконец, расскажите нам о вашем опыте превращений. Мы всегда рады слушать истории о печенье «Орио», и ваш рассказ определенно превратит вас в звезду.

— Это обман? — спросила Изабелла, Она осмотрела пачку на предмет других подсказок, однако ничего больше не нашла.

— Давай попробуем и посмотрим, что получится, — предложил Павел.

Изабелла задумалась.

— Хорошо.

Они вскрыли пачку, вынули одно печенье и раскрошили его в молоке, налитом в кувшин. Павел держал его над головой Изабеллы, и вдруг его охватил приступ смеха.

— Ну, давай же!

Он стал лить на нее смесь. Лил, пока кувшин не опустел, а Изабелла стояла вся в молоке. По её волосам и одежде сбегали вниз молочные ручейки. Они пристально смотрели друг на друга, ожидая, что же произойдет дальше. И вот на глазах изумленного Павла лицо Изабеллы становится плоским и постепенно сереет; он видит тревожное выражение её лица, которое тотчас застывает в неподвижной маске. Её тело резко раскрывается и расширяется по горизонтали и вертикали. Куски хрома и стекла стремительно проносятся сквозь нее, видно, как крепнут её внутренности, превращаясь в винтовые лестницы и канделябры, которые заполняют все свободное пространство, метастазами распространяясь за пределы квартиры, поедая близлежащую улицу, разрушая город и превращая его в мрачное ущелье. Неведомая сила выносит их из дома. Изабелла становится огромной, как дорическая колонна. Она вписывается в линейный интерьер улиц Манхэттена. Её последние человеческие черты застывают в острых углах. Вдруг наступает полная тишина, и девушка водворяется в городской пейзаж, будто всегда являлась его частью. А Павел стоит перед ней и смотрит уже не на её лицо и волосы, повязанные банданой, а на собственное отражение в витрине.

Изабелла прекратилась в магазин на Мэдисон-авеню.

Никто из прохожих, заполняющих тротуары улицы, не заметил, что произошли какие-то перемены. Люди спокойно входили в магазин и выходили из него, как будто он был один из многих в районе. Павел пытался понять, следует ли все еще доверять своим ощущениям. Не подводят ли его чувства, искажающие окружающий мир. Он стал изучать магазин, появившийся прямо на его глазах: роскошный трехэтажный бутик с большими окнами на первом этаже, за стеклами стоят манекены, одетые в нестандартную, многослойную одежду, которую, казалось, много раз перешивали вручную. За массивной дверью виднелся интерьер из стекла и стали, где висели такие же рукотворные создания в электронных ореолах, словно мощи святых. А над главным входом — Павел просто не мог понять, как такое возможно, — красовалась вывеска с названием магазина: «Изабелла».

Все еще не придя в себя от изумления, Павел вошел в бутик. На столешницах матового стекла лежали волокнистые рубашки, словно древние пергаментные свитки, а выше, со стальных тросов, поднимавшихся вверх и вниз и создающих иллюзию танца, свисали дорогие газовые платья. Широкая лестница, извиваясь, вела наверх, и повсюду мелькали вежливые длинноногие продавщицы, которые, казалось, принадлежали к новой расе сверхлюдей. Павел стоял и с удивлением смотрел по сторонам, а бутик тем временем наполнялся людьми, которым не терпелось прикоснуться к одежде оригинального покроя, сшитой из удивительной ткани. Возле касс образовались очереди. На экранах мониторов то и дело появлялись четырех- и пятизначные цифры; покупки аккуратно заворачивали, укладывали в пакеты наподобие оригами, и счастливые пары выходили на широкие тротуары Мэдисон-авеню.

Павел не знал, что предпринять. Осталась ли Изабелла самой собой? Помнит ли она инструкции о том, как следует перевоплощаться? И как ему узнать, когда придет нужный час?

Павел оставался неподвижным, как правый угол Мэдисон-авеню и Шестьдесят пятой улицы, а день набирал силу, толпы народа все увеличивались. Наконец, когда заходящее солнце светило уже прямо вдоль улицы и тени прохожих тянулись на несколько кварталов к востоку от их усталых ног, Павел услышал в голове голос, определенно принадлежащий Изабелле: «Орио, Орио, верни мне мой прежний облик!»

Он внимательно посматривал по сторонам, приближаясь к магазину с кувшином молока в руках, однако никто не обращал на него никакого внимания. С большой осторожностью юноша вылил всю пинту на порог. И в тот же миг монументальная постройка задрожала и зашаталась, окна раздвинулись, она снялась с места и галопом помчалась прочь. Павел лишь успел окинуть взглядом пролом между прилегавшими к магазину зданиями, а через мгновение находился уже за много миль от этого места. Бутик на его глазах превращался в двуногое существо, последние остатки бетона втягивались в живую плоть. И вот они с Изабеллой вновь стоят в квартире и смотрят друг другу в глаза.

Так: они стояли довольно долго.

Потом Изабелла бросилась к Павлу и крепко обняла его, смеясь от радости.

— Поразительно! Ты представить себе не можешь, как весело быть магазином!

— Я беспокоился за тебя.

— Понимаю. Просто я не могла сказать, что со мной все в порядке. Извини. Но я так здорово провела время.

Павел попытался улыбнуться.

— Ты знаешь, сколько денег мы сегодня заработали? Сотни тысяч долларов! Мы разбогатели, Павел!

Он же только теперь понял, как сильно страдал весь день от дурного предчувствия, и, к их общему удивлению, начал безудержно рыдать.

Магазин «Изабелла» на Мэдисон-авеню стал любимым местом нью-йоркской элиты. В журнале «Ньюйоркер» вскоре появилась статья о его «изначальном шике». Сюда приходили все представители культурного авангарда, с гордостью демонстрировавшие штопаную одежду в залах Музея современного искусства или Метрополитен. Казалось, никто не замечал, что магазин не всегда оставался на прежнем месте. Порой люди начинали искать бутик, прогуливаясь вечером по Мэдисон-авеню, удивляясь тому, как они могли пропустить его. Газета «Нью-ЙоркТаймс» описывала колоссальное здание как «скрытое». Похоже, у журналиста возникли какие-то подозрения.

Павел все реже водил такси. Внезапно они с Изабеллой стали обладателями такого количества денег, о каком разве что могли мечтать. Он привык носить костюмы фирмы «Армани», подбирал их по цвету и развешивал рядами в квартире Изабеллы. По вечерам они отправлялись в ресторан отеля «Четыре сезона» и для начала заказывали шампанское с лобстерами. Они купили «мерседес» с откидывающимся верхом и частенько наезжали в казино Лас-Вегаса. Обоим постоянно везло.

Время от времени Изабелла на одни день становилась магазином. Павел постоянно находился рядом, глазея на одежду, наблюдая за покупателями и практикуя перед зеркалом приемы кун-фу, если вдруг оказывался в одиночестве. Как бы он хотел разделить свою нежданную радость с близким другом. Постепенно печенья «Орио» подходили к концу.

Однажды утром, когда Павел раскрошил семнадцатое печенье, дабы произвести волшебное превращение в предпоследний раз, и роскошный бутик замял свое почетное место среди других магазинов на Мэдисон-авеню, молодой человек заметил, что неподалеку остановились четыре черных лимузина. Еще до того как магазин полностью оформился, дверцы автомобилей распахнулись, и на улицу высыпали тринадцать дочерей Чу Ю Танга. Хихикая и толкаясь, они вбежали в бутик взглянуть на модную одежду, о которой так много говорили в последнее время. Они осмотрели все представленные образцы, вскрикивая при этом от радости и восторга. Каждая отдельная фактура ткани, каждый шов был исследован тринадцатью парами рук, радужные юбки и фантастические платья примерили все девушки, чтобы определить, кому из них они подходят лучше всего. Возле кассы уже скопилась огромная груда покупок, однако они намеревались купить еще больше одежды и осмотреть буквально все товары. Только в поддень китаянкам удалось добраться до второго этажа, а к концу дня они продолжали позировать в шляпках и пальто перед зеркальными стенами третьего этажа. На улице покорно ждали шоферы лимузинов. Пробило семь часов, затеи восемь. Закрылись близлежащие магазины. Павел с нетерпением ждал привычного сигнала от Изабеллы. Однако тринадцать танцовщиц не подавали признаков того, что теряют интерес к вещам, и продолжали веселиться. Наконец юноша услышал голос Изабеллы: «Орио, Орио, верни мне прежний облик!»

Павел незаметно подошел к входу в бутик и вылил содержимое кувшина на порог. Через несколько секунд он уже стоял вместе с Изабеллой в её квартире. Девушка горела негодованием.

— Я ждала и ждала, когда же дочери Чу Ю Танга расплатятся за покупки. Однако они, похоже, не собирались этого делать! Китаянки провели в магазине целый день, прохаживались по нему с важным видом, повсюду наводя беспорядок и отвлекая внимание продавщиц. И не заплатили ни цента!

Павла крайне удивила вспышка девушки.

— Изабелла, я полагаю, нам надо вести себя осторожней. Ты же знаешь, насколько сильно влияние Чу Ю Танга в городе. Он неоспоримый король торговли недвижимостью в Нью-Йорке, и слава о нашем магазине, безусловно, докатилась до него. Возможно, его дочери навестили бутик не ради покупок. Предлагаю не использовать два последних печенья. Мы вволю повеселились и заработали кучу денег. Не стоит больше подвергать себя риску.

Юноша вспомнил предостережения мистера Синха на вечеринке.

— Ты с ума сошел? После того как мы потеряли сегодня столько денег, нам никак нельзя отказываться от печенья. На следующие выходные приходится День поминовения. В праздники люди обычно делают множество покупок. Мы сможем восполнить наши утраты.

Теперь уже никакие уговоры Павла не могли заставить Изабеллу изменить свое решение.

Как она н предсказывала, в следующую субботу улицы Нью-Йорка заполнились покупателями. Три этажа магазина «Изабелла» еще не видели такого большого количества посетителей. К этому времени совершенно необычная и качественная одежда завоевала признание всего города. Даже те люди, кто не мог себе позволить сделать покупку в модном бутике, приходили поглазеть на сенсационный товар. Кассиры не успевали сканировать кредитные карты, настолько длинны были очереди и нетерпеливы покупатели. Впервые выручка за день составила миллион долларов.

А Павел не мог избавиться от одолевавшей его тревоги в последний раз прогуливаясь вокруг магазина. В голове постоянно звучали слова мистера Синха. Кроме того, он не верил, что посещение бутика дочками Чу Ю Танга было простой случайностью.

Когда наступил вечер и покупатели стали покидать магазин, Павел с облегчением услышал: «Орио, Орио, верни мне мой прежний облик!» Он вынул из пачки последнее печенье, развернул его и раскрошил в кувшин с молоком. Оглянувшись по сторонам, дабы убедиться в том, что за ним никто не следит, юноша направился к входу в бутик.

Когда Павел уже собирался вылить молоко на ступени крыльца, его схватили двое здоровенных мужчин и прижали к входу в магазин. Кувшин чуть не выпал из его рук, и почти половина содержимого пролилась на напавших негодяев. Павел узнал водителей лимузинов.

— Теперь она наша, — прошептал один из них. — Говори, как вернуть её назад.

— Отпустите меня, и я покажу вам, как это делается, — с трудом проговорил Павел.

— Нет, приятель. Сначала скажи, а потом уж мы тебя отпустим.

— Никто, кроме меня, не сможет совершить волшебство. Вам придется отпустить меня, иначе мы её потеряем.

Гангстеры переглянулись.

— Ладно, давай колдуй. Только мы будем тебя держать — от нас не уйдешь.

Зажатый между двумя громилами Павел поднялся на ступени крыльца магазина. Зная, как происходит превращение, он с ужасом смотрел на ту жалкую лужицу, которая осталась от пинты молока на дне кувшина. Он согнулся и вылил остатки у входа.

Молока было недостаточно даже для того, чтобы покрыть порог бутика, и, выдавливая из кувшина последние капли, Павел уже знал, что произойдет нечто ужасное. Масивное здание зашаталось и затрещало. Павла и двух его спутников оторвало от земли и понесло по кругу. Они пролетели сквозь каменные развалы, оглушенные шумом падающих бетонных глыб. Казалось, дрожал весь остров Манхэттен. Они вслепую неслись по улицам, подобно взбесившимся диким животным. Павлу на мгновение показалось, что видневшийся в отдалении Бруклинский мост встал на дыбы. Наконец их с силой бросило на пол квартиры Изабеллы. Лица и одежда были забрызганы кровью существа из плоти и камня, бившегося неподалеку от них. Его органы не вполне сформировались и кровоточили, руки и ноги были перебиты и покрыты ранами.

— Изабелла! Изабелла! — кричал Павел, безуспешно пытаясь поднять безжизненное каменное тело девушки, и в итоге сам рухнул на нее. Она ничего не слышала, ибо уши н глаза еще не начали появляться из бетонной оболочки. Увы, Павел ничем не мог помочь ей.

Двое негодяев оторвали его от бесформенной фигуры, привязали к стулу и начали допрашивать:

— Как вернуть её назад? В чем заключается суть заклинания? Скажи нам, как оно действует!

— Слишком поздно! — рыдал Павел.

Они нетерпеливо кричали и били его по лицу.

— Ты хочешь её смерти? Как нам вернуть ей прежний облик?

Павел качал головой, горе душило его. Один из громил пнул юношу ногой в грудь. Стул опрокинулся и упал. Павел больно ударился головой о пол.

— Мы видели, как ты лил молоко. Дело в нем?

Говоривший эти слова распахнул холодильник и вытащил из него три коробки молока. Они начали поливать им кровоточащие останки Изабеллы. Однако ничего не менялось. В горячке они вылили на нее все, что смогли найти в Доме, дико крича и требуя, чтобы дергающаяся, словно эпилептик в припадке, каменная глыба встала на ноги. Негодяи обливали её сливками и мороженым со вкусом «колы» которое растеклось по стеклянной передней части могучего торса, впиталось в трещины в камне и растаяло на открытых участках плоти. Деформированное существо отчаянно билось о пол бетонными конечностями, а раздосадованные бандиты все больше зверели. Они разбили яйца и вылили их содержимое на запертые двери, потом вскрыли литровую коробку томатного сока. Кроваво-красное пятно растеклось по всей комнате. Соус «Табаско» попал в открытые легкие Изабеллы. Она агонизировала в страшных конвульсиях.

Павел не мог больше переносить этого. Он начал потягиваться, как делал это, когда младенцем лежал в коробке, пока не разорвал связывающие его веревки. И в той же комнате, где совсем недавно учился искусству боевой борьбы кун-фу, он яростно напал на двух негодяев, моментально сломил их волю к сопротивлению и расшвырял в стороны. Обретя новую силу, юноша поднял Изабеллу с пола, бегом помчался на улицу и уложил её на заднее сиденье своего такси. Завел машину и на большой скорости рванул вперед. В зеркале заднего вида он заметил, как вспыхнули четыре пары фар, и зловещие черные лимузины устремились за ним вслед, словно летучие мыши. Павел вел машину одной рукой и беспрерывно поглядывал на окаменевшее тело. Приступы становились все неистовее. Павел как безумный хлопал себя по карманам в поисках мобильника. Наконец он нашел и набрал номер «Орио-Волшебство».

— Здравствуйте, вас приветствует волшебная горячая линия корпорации «Набиско», работающая круглые сутки! — произнес хорошо поставленный бодрый женский голос. — В связи с перегрузкой на линии мы не можем немедленно ответить на ваш звонок. Пожалуйста, не кладите трубку. Волшебник из «Набиско» услышит вас! — И её голос исчез в слащавых звуках медленной мелодии саксофона.

Павел безошибочно ориентировался на нью-йоркских улицах. Ему вскоре удалось оторваться от преследователей. Стемнело, начал накрапывать дождь. Он направился за город, надеясь на то, что гнев господина Чу не распространяется за пределы Манхэттена.

Вдруг на фоне саксофонной композиции зазвучал уверенный мужской голос:

— Добро пожаловать в компанию «Набиско». Чем я могу помочь вам?

— Здравствуйте! Я по срочному делу. Моя подруга не может перевоплотиться. Она превратилась в магазин и не полностью вернулась в свой прежний облик. Мне нужно…

— Одну минуту, сэр. Успокойтесь. Давайте начнем сначала. Можно узнать ваше имя и адрес?

— Меня зовут Павел. Вы не понимаете. Дело действительно очень срочное. Она умирает.

— Вы хотите сказать, что продукт оказался плохого качества?

— Нет, я просто хочу знать, что делать!

— Вы следовали прилагаемым инструкциям?

— Да! Только у меня не хватило молока на последнее печенье. Два недоброжелателя помешали мне, я пролил молоко, и девушка не смогла полностью перевоплотиться. Мне кажется, она умирает. А эти негодяи преследуют нас…

— Где вы сейчас находитесь, сэр?

— Я как раз подъезжаю к туннелю Линкольна. Мы должны уйти от преследователей.

— Понимаю.

Голос многозначительно умолк.

— Сэр, мы предоставили совершенно ясные инструкции. Когда у вас осталось только одно печенье, вам следовало понять, что дело принимает чрезвычайно серьезный оборот. Боюсь, корпорация «Набиско» не может нести ответственности за неправильное использование нашей продукции. Предлагаю отвезти вашу подругу в больницу и обратиться за советом к врачам.

— Что вы говорите? Вы единственный, кто может нам помочь. Пожалуйста, выслушайте меня! Мне нужно еще одно печенье, чтобы вернуть Изабелле её прежний облик. В противном случае она умрет. Чем помогут нам врачи? Они даже не признают в ней человека.

— Весьма сожалею, сэр. Мы испекли лишь двадцать изделий подобного рода. У нас больше нет ни одного. Понимаю вашу ситуацию, однако ничем не могу помочь. Предлагаю подвергнуть её тщательному медицинскому обследованию.

— У вас нет сердца! — вскричал Павел. — Она лежит здесь, запивая кровью всю машину, а вы… Пожалуйста, помогите мне!

— Простите, сэр. Надеюсь, вы найдете выход из положения. Спасибо за звонок. — И на другом конце линии дали отбой.

Павел промчался через весь туннель и почти не сбавил скорость у поста, где взимается плата за проезд, лишь высунул из окна руку с пятидолларовой купюрой. Огромная рука схватила деньги; с прилавка на юношу глазел горностай.

— Сдачи не надо! — крикнул юноша.

Шлагбаум все не поднимался. Пришлось остановиться. Внезапно около машины появился служащий с бейсбольной битой в руках; ветровое стекло кристаллизовалось, потемнело и рассыпалось по приборной панели. Глаза разъяренного гиганта за толстыми стеклами очков походили на окольцованные планеты.

— Я уже говорил, ребята: вам кажется, будто вы можете делать все, что хотите. Никакого уважения к шлагбауму. На меня вам совершенно наплевать. «Сдачи не надо!» Да я не нуждаюсь в ваших подачках.

Павел нажат на стартер, мотор яростно взревел, однако служащий крепко держал машину, и она не могла сдвинуться с места. Своими огромными ручищами здоровяк сорвал капот и начал молотить по радиатору битой, пока не разбил его вдребезги.

С тревогой взглянув в зеркало заднего вида, Павел понял, что четыре черных лимузина настигают его.

А служащий уже снес крышу такси и теперь смотрел на них сверху вниз. Он дал Павлу в ухо и выхватил у него из рук телефон.

— Ах, у нас есть телефончик, не так ли? Мы можем звонить нашим друзьям в Сан-Франциско и Майами-Бич? А по низким ставкам в определенное время даже в Лондон и Гонконг? Вот какие мы умные и хорошие.

Он расплющил мобильник в кулаке и отбросил его далеко в сторону. Потом нагнулся к Павлу, почти прикасаясь к нему лицом.

Не мигая глядя в глаза великана, Павел протянул руку за спину, туда, где лежала Изабелла, и нащупал бетонный блок. Рванул его на себя и одним мощным ударом разбил выпуклые очки служащего.

Гигант взревел и зашатался, потеряв все ориентиры в пространстве. Он вслепую широко расставил руки, пытаясь удержать Павла. Однако юноша опередил великана. Он схватил Изабеллу и побежал по направлению к небольшой роще у края дороги. Таксист понимал, что, если ему удастся перелезть через заасфальтированный вал и укрыться среди деревьев, преследователи не догонят его. Прилагая неимоверные усилия, он все же протащил окаменевшее тело вверх по склону и скрылся в тени прохладной и чудно пахнущей рощи. Там он осторожно опустил Изабеллу на землю и сам в изнеможении упал рядом. Четыре лимузина остановились, четыре китайца вышли из них, ругаясь и размахивал руками. В ярости они даже разбили о бетон шоссе свои солнцезащитные очки.

Павел уже несколько недель жил в лесопарке с немой и страдающей Изабеллой, перенося всевозможные лишения. Он плакал над безжизненной, неузнаваемой подругой, осторожно вытирая дурно пахнущие испражнения, постоянно сочащиеся из тела, и прикладывая листья к ранам. Он питался корнями растений и ягодами, похудел и пожелтел лицом.

— Изабелла, Изабелла, — стонал он по ночам, сидя а непроницаемой темноте и слыша в отдалении шум проезжающих мимо машин, — если бы ты только знала, как сильно я полюбил тебя! О, почему я не сказал этого тебе, когда ты еще могла слышать? — Он ласкал её и целовал. Однако прикасался юноша к стеклу и металлу, что делало его ласки бесполезными и жалкими.

Шли дни. Павел совсем отощал и выглядел жутко. Он уже с трудом ориентировался во времени и пространстве. Начались странные видения. В темноте ночи в некотором отдалении плясал огонь, в котором ему мерещились фигуры веселящихся людей, какие-то неведомые места и непонятные объекты. Павел крепко закрывал глаза, пытаясь прогнать сводящие с ума образы, однако миражи не пропадали. Юноша не мог ни спать, ни думать, ни мечтать. В прямоугольной рамке плясал сумасшедший огонь, а в нем сверкали символы самых неистовых человеческих страстей.

Проходили недели. Видения изводили Павла. Каждую ночь они овладевали его сознанием, хотя он делал все, чтобы избавиться от них, углубиться в свой внутренний мир и найти там прибежище от тревожащих его страхов. Как-то ночью Павел открыл глаза и тотчас увидел прямо перед собой ужасную картину: огонь обжигал его брови и кончик носа, а он в страхе созерцал быстро меняющиеся эпизоды необыкновенных событий. И вдруг до юноши дошло, что весь этот искрящийся мир — всего лишь быстрая череда мертвых образов, слишком стремительных для человеческого восприятия.

Павел собрал всю волю в кулак и внимательно всмотрелся в причудливые картины. В какой-то момент его сознание расширилось, и уже ничто не сковывало восприятие. Небо побелело от света далеких звезд; до его слуха доносились звуки автомобилей, проезжавших через Манхэттен; он слышал даже разговоры, которые вели пассажиры самолетов, пролетавших над его головой. Он осязал аромат духов женщин, сидевших в барах Сохо. По мере того как увеличилась скорость восприятия, образы, столь долго терзавшие таксиста, начали постепенна сменять друг друга все медленнее, утрачивая свою яркость, и наконец превратились в подобие похоронной процессии смутных и не имеющих большого значения обрывков былых событии. В итоге они вообще прекратили движение и замерли.

В тот же миг Павел почувствовал разительную перемену. Он не понимал, в чем, собственно, дело, но когда пришли люди мистера Чу, был готов встретить их.

Они были вооружены пистолетами и ножами, однако Павел спокойно и покорно вышел встречать их, не испытывая ни малейшего страха. Он нежно поцеловал бетонную щеку Изабеллы и оставил её лежать в уютной постельке из листьев, не сомневаясь в том, что вскоре вернется к любимой.

Мистер Чу потягивал виски, сидя на кожаном диване кремового цвета в хорошо оборудованной приемной на восьмом этаже небоскреба. Он скрестил короткие ноги и, казалось, весь ушел в созерцание танцующих огоньков в окнах стоящего рядом здания компании «Крайслер», где только что зажегся свет. Несколько минут он пристально смотрел в окно, прижав указательный палец с золотым кольцом к верхней губе. Павел терпеливо ждал. За спиной он ощущал беззвучное присутствие тринадцати дочерей мафиози, которые на сей раз и не думали хихикать.

— Ты знаешь, как во Франции называют человека, который занимается куплей и продажей недвижимости? — спросил мистер Чу, не отрывая взгляда от хоровода огоньков за окном.

— Нет, не знаю.

Мистер Чу впервые окинул юношу взглядом.

— Его называют immobiliert, то есть недвижимый. Ибо то, чем он занимается, никуда не движется.

Последовала мучительная пауза. Мягкое освещение автоматически рассеяло наползающую на город вечернюю мглу.

— Мой бизнес абсолютно предсказуем и стабилен по сути. Земля — по крайней мере до конца света — никуда от нас не денется. Завладев землей, вы можете уничтожить все, что на ней стоит, и создать нечто новое, дабы увеличить её стоимость, Люди могут попробовать нанести ущерб вашей собственности. Но вам нет нужды беспокоиться о земле: её невозможно сдвинуть с места. Никто не снимет с нее копию и не продаст вам в ущерб. Владение землей неоспоримо.

Так мне по крайней мере казалось до последнего времени. Однако совсем недавно произошли примечательные события, которые потрясли мою веру в стабильность нашего бизнеса. А я не желаю терять уверенность в завтрашнем дне. Более того, я не хочу, чтобы другие люди чувствовали себя неуверенно. Основа моего богатства и процветания — всеобщая уверенность людей в том, что ситуация останется неизменной.

Он сделал небольшой глоток из своего стакана с виски.

— Так что, молодой человек, я хочу узнать у тебя очень простую вещь. Каким образом вам удалось создать этот подвижный магазин на Мэдисон-авеню? Я хочу получить единоличное право на пользование такой технологией. Ты расскажешь мне все или умрешь на месте. Буду совершенно откровенен с тобой: у меня нет никаких сомнений. Мне известна вся твоя подноготная — ты никто. Я абсолютно ничем не рискую. Мои дочери отлично умеют убивать. Они делают это даже лучше, чем танцуют. И я сгораю от нетерпения. Так что у тебя пять минут на принятие решения.

Что оставалось делать Павлу? Погубить свою судьбу в этой комнате? Так ли должен закончиться его только лишь начавшийся жизненный путь? Таксист начал лепетать что-то маловразумительное. Рассказал о том, как Изабелла принесла к завтраку волшебное печенье «Орио». Однако ему неизвестно, как нужно творить заклинание. Он просто следовал инструкции, находившейся в пачке. Он никогда не сможет повторить все это снова. Нет, в самом деле, больше такому не суждено случиться. И он не хотел…

— Убейте его.

Тринадцать дочерей расстелили на мраморном полу толстый черный лист пластика и ловко закатали туда Павла. Мистер Чу не двинулся с места и даже не взглянул на происходящее, ибо вновь созерцал величественную башню корпорации «Крайслер». Павел увидел перед собой ножи, но в тот же миг что-то всколыхнулось в нем — проявилось некое новое знание. Они резали его горло, но все усилия оказались тщетны. Тело юноши постепенно превращалось в бетон. Китаянки в бешенстве набросились на него, а он лежал подобно бесчувственному истукану, безразлично воспринимая неистовые наскоки. Мистер Чу почувствовал страх. Неужели его уверенность будет вновь поколеблена? Да от этого можно сойти с ума. Даже его дочери пришли в ужас, увидев, что отец встает, подходит к окаменевшему человеку и начинает пинать его своими новыми туфлями фирмы «Луи Виттон». Он продолжал избивать истукана, пока его напомаженные волосы не стали влажными от пота и не упали в беспорядке налицо.

Определенно, корпорация «Набиско» совершила нечто из ряда вон выходящее, произведя волшебное печенье «Орио». Они послали заявления на сотни патентов, дабы защитить все изобретенные процессы для производства данного продукта: от фармакологической обработки, которая дозировала поступление активных ингредиентов в организм человека, до дизайна магазина; от всевозможных трансформаций мускулов, костей, волос в бетон, сталь и стекло (и наоборот) до создания словесного и химического выключателя, регулирующего весь этот волшебный процесс превращения.

Случилось так, что страдания Павла в лесопарке расширили его сознание до невообразимых пределов. Достигнув совершенства, он сумел в течение доли секунды постичь все тайны физического мира, на разгадывание которых инженеры «Набиско» потратили многие годы.

В тот миг, когда его жизни угрожала смертельная опасность, Павлу удалось овладеть способом видоизменения материи и защититься от врагов. Он усилием воли превратил свою плоть в камень, не испытывая страха, когда его органы стали тяжелеть и твердеть. Ум оставался ясным, как и прежде, даже после того, как юноша утратил способность двигаться, говорить и видеть. Мистер Чу ожесточенно пинал Павла, дочери гангстера пытались раздробить его каменные конечности, но юноша оставался тверд и спокоен. Вскоре нападающие заметили, что их кулаки и ноги становятся вязкими и прилипают к истукану. Павел впитывал их в свою окаменелость, затягивая врагов в себя, как питон поглощает свинью. Юноша чувствовал, как на смену их ненависти приходит страх, видел, как застывают черты их лиц, как слабеют эти люди. Наконец мистер Чу н его дочери замерли в странных неестественных позах. А как только их волосы и глаза потеряли свой свет, они окаменевшей массой обрушились вниз, пробив восемь этажей, и оказались в подвальном помещении небоскреба, уходящем вглубь под площадь Объединенных Наций.

Как только Павел избавился от этого конгломерата статуй, предоставив их собственной судьбе, огромная тяжесть спала с его легких, глаза вновь обрели удивительную ясность, и он увидел под землей железные решетки, еще недавно бывшие человеческими плечами, ребрами и зубами. Теперь нужно было выбраться отсюда. Летя к бетонному покрытию шоссе, Павел оглянулся и за долю секунды до того, как стать одним из сотни пешеходов, идущих по Второй авеню, заметил, как решетки обретают опоры и превращаются в квадратные камеры со стальными дверями и крошечными зарешеченными окошками.

Он превратил Чу Ю Танга и его тринадцать дочерей в подземную тюрьму.

Силы Павла многократно возросли. Для него уже не составляло труда вернуть Изабелле её прежний женский облик.

Она вернулась с потерями. На руке не хватало двух пальцев; Павел воспользовался ими как куском бетона, чтобы сокрушить разбушевавшегося служащего, взимающего деньги за проезд по шоссе.

Наконец-то судьба предоставила ему случай признаться девушке в любви. После этого они зажили очень счастливо.

Павлу никак не удавалось продать рассказ о трагических событиях средствам массовой информации, ибо никто не верил, что такое могло произойти на самом деле. Вот почему этим замечательным приключениям так и не суждено было стать достоянием широкой общественности.

Он вновь пошел таксистом, работал в парке мистера Синха, который, перед тем как скончаться в весьма почтенном возрасте, любезно передал компанию «Братья Синх» на попечение Павлу.

Изабелла оставила работу в Аквариуме вскоре после описанных здесь событий. Модный бутик, открытый в Челси, имел огромный успех и принес ей две награды «Лучшая женщина-предприниматель Нью-Йорка».

В редкие минуты тишины, воцаряющейся на заседаниях Организации Объединенных Наций, порой слышны стоны и крики, доносящиеся, по всей видимости, из-под земли. Делегаты, знающие кантонский диалект, при этом очень расстраиваются.

А Павел и Изабелла и по сей день любят печенье «Орио».