Рана выглядела ужасно. Татьяне всегда казалось, что она не боится крови, но теперь выяснилось, что между порезанным пальцем и огнестрельным ранением существует немалая разница. Когда она, кое-как перетащив враз отяжелевшего Георгия на матрац, расстегнула рубашку и вытащила окровавленный ком, бывший когда-то гостиничными полотенцами, в глазах у нее потемнело.

Развороченная, посиневшая по краям плоть выглядела настолько скверно, что Татьяна решила — все бесполезно, ранение смертельно, она останется одна с трупом на руках.

Но, взглянув на бледное лицо Георгия, она крепко прикусила нижнюю губу и приказала себе немедленно собраться и подумать. Лихорадочно роясь в аптечке, она вспоминала какие-то обрывочные сведения, полученные из книг и давних занятий на кафедре медицины — спасибо военизированному советскому строю, заставлявшему студенток гуманитарных вузов получать дипломы медсестер.

Гораздо страшнее было бы увидеть в боку Георгия, вот здесь, чуть левее и выше, аккуратную дырку: она ни за что не смогла бы определить, задеты ли внутренние органы, и Георгий уж точно умер бы от внутреннего кровотечения. А, судя по тому, что она видела сейчас, пуля прошла фактически по касательной, разворотив ткани и задев ребро. Насквозь промокший кровавый ком, валяющийся на полу, говорил о том, что крови Георгий потерял предостаточно — трудно представить, как он добрался в таком состоянии из Манхэттена в Бруклин.

— На метро, — сказал Георгий, Татьяна вздрогнула, взглянула ему в лицо и увидела, что он открыл глаза и смотрит на нее с вымученной улыбкой. — Прости, что свалился… Устал.

— Молчи, молчи, не разговаривай!.. — Татьяна тихо засмеялась, глотая слезы. — Бандит… Делает из меня сестру милосердия на старости лет… Как я это буду перевязывать, скажи? Тут же швы накладывать надо! И укол… не помню, от заражения крови? В общем, какой-то пенициллин…

Она сдвинула брови, соображая. Потом прикрыла рану несколькими стерильными салфетками из аптечки и схватила телефонную трубку.

— Алло? Сол? Соломончик, выручай, у меня опять корень воспалился! Ну, да, Таня, Таня… У меня просто ни минуты свободного времени! Я забегу, и ты мне дашь пенициллинчику, лады?

Она вдруг вспомнила, в каком она виде, и представила чистенький офис зубного врача Соломона Беренштейна, в который она входит в своих более чем странных джинсах и парусиновых тапочках на босу ногу. В ту же минуту Сол сказал:

— Танька, не пудри мозги. Я тебя по телеку видел. Давай адрес, я сейчас приеду.

Татьяна растерянно посмотрела на Георгия. Его синие глаза блестели лихорадочным блеском, но взгляд был прежний: внимательный и острый.

— Ты ему доверяешь? — спросил он так, будто слышал весь разговор.

Татьяна растерянно кивнула.

— Он из Питера… мы в одном классе учились…

— Хорошо, — Георгий кивнул и откинулся на подушку. Его лицо было уже не белым, а синеватым, вокруг носа и губ залегла тень.

Ее сердце сжималось от страха, когда она быстро продиктовала адрес — офис Соломона находился буквально в двух шагах, и нагнулась к Георгию.

— Что?.. Что?.. Тебе плохо, да?

Георгий слабо шевельнул рукой — это, видимо, означало беспечный взмах:

— Ничего… не бойся… просто усталость… я же… лезный…

Глаза у него закрылись, голова упала к плечу.

Сол вошел в комнату с выражением озабоченности на круглом лице. Его вьющиеся, когда-то черные, а теперь наполовину седые волосы, как обычно, стояли дыбом. Эта львиная грива на маленьком туловище делала голову Сола непропорционально большой, в школе его дразнили Головастиком.

Сол поставил на пол кейс, посмотрел, нахмурившись, на Георгия, на окровавленные полотенца на полу и повернулся к Татьяне.

— Где руки помыть?

Она бегом проводила его в ванную, молясь, чтобы никто из жильцов не вернулся внезапно с работы.

— Что это у тебя на голове? — спросил Сол, моя руки. На убогость помещения он, вроде бы, не обратил ни малейшего внимания, но Татьяна заметила, что он по-кошачьи отстраняется от грязных стен и старается не задеть краев раковины рукавами белоснежной рубашки.

Татьяна машинально поправила короткие черные пряди.

— Да вот, — сказала она, силясь улыбнуться. Глаза Сола в расколотом зеркале внимательно наблюдали за ней. — Меняю имидж…

— Ясно.

Неся перед собой вымытые руки, Сол впереди нее вернулся в комнату.

Колдуя над раной, доставая из кейса одноразовый шприц, он говорил будничным тоном:

— Когда я увидел в новостях этот сюжет, я подумал, что копы совсем свихнулись. Про тебя, конечно, можно что угодно подумать, ты же чокнутая… но в то, что ты зарезала молодого любовника в собственной квартире… да еще с особым садизмом… В общем, я сразу понял, что это не про тебя. Ладно, ничего не говори, захочешь — потом расскажешь. Могла бы сразу ко мне прийти. Я еще помню, как ты у меня математику списывала.

Он ловко перевязывал развороченный бок Георгия, как будто всю жизнь провел в полевых госпиталях, а не за мирным трудом зубного врача.

— Повезло твоему приятелю… Это не вы вчера перестрелку в «Американе» устроили?.. Ребро треснуло, но это для здорового мужика ерунда… Бегать не сможет некоторое время… Придется отлежаться. Крови, правда, много потерял, судя по его виду. Дашь ему красного вина. Яблоки. Печенку… Сладкий чай. Рецепт на железо я выпишу, купишь в аптеке, пусть жрет железо, как беременная женщина. А это пенициллин. Как я понимаю, он всю ночь с этими полотенцами шастал?.. Ну, я сделал все, что мог. Надеюсь, обойдется без сепсиса. Мужик здоровый. А температура должна пройти, только пенициллин не забывай давать.

Сол начал укладывать кейс. Татьяна сделала шаг и крепко обняла бывшего одноклассника. Его растрепанная седеющая голова оказалась на уровне ее шеи — он всегда был самым маленьким в классе.

— Ладно, ладно! — Сол выставил перед собой квадратные ладони с волосатыми пальцами. — Может, тебе денег надо? Счета-то твои, наверное, арестовали?.. И потом… ты что, собираешься в этом тараканнике жить?

— Собираюсь, ага… некоторое время, — Татьяна кивнула, смаргивая слезинку. — Ты не беспокойся, тут лучше. А деньги у меня есть, спасибо.

— Спасибо, доктор… — Георгий пришел в себя и смотрел на них с низкого матраца.

— Ладно, — буркнул Сол. — Выздоравливайте. У меня полный офис больных, Танька. Все как сбесились — у одного зубы, у другого огнестрельное ранение, — он хмыкнул и подхватил с пола свой кейс.

— Соломончик, — сказала Татьяна ему в спину, проводив его до дверей квартиры, — Я этого никогда… никогда не забуду.

— Ага, — ответил маленький доктор, не оборачиваясь. — Будем считать, что мы квиты: ты со мной на выпускном танцевала. Единственная из всех девчонок.

Он, так и не обернувшись, заспешил вниз по лестнице.

Татьяна, не зная, что сказать, подождала, пока его лохматая голова скроется внизу, и вернулась в квартиру.

Георгий уже не лежал, а сидел на матраце, поскрипывая зубами и силясь разглядеть аккуратную повязку.

— Ты что!.. — всполошилась Татьяна, закрывая за собой дверь. — С ума сошел!.. Ляг немедленно! Я тебе сейчас сварю бульон… нет, я поставлю бульон вариться и сбегаю за вином, — она остановилась и улыбнулась. — Как в студенческие годы. «Тонечка сгоняла за „Кубанскою“, то да се, яичко, два творожничка…»

— «Он грамм сто принял, заел колбаскою и сказал, что полежит немножечко», — продолжил Георгий. Голос у него был нетвердым от слабости, он снова лег, откинувшись на спину, и зажмурился от боли при неловком движении.

Татьяна нагнулась и прикоснулась к его лбу губами. Лоб был горячий. Георгий поднял руки и притянул ее к себе с почти прежней силой. Но это движение, видимо, причинило ему боль — Татьяна услышала, как он скрипнул зубами, и осторожно высвободилась.

— Не дергайся, — прошептала она, поглаживая его руки. — Лежи спокойно. И не скрежещи зубами, а то Солу придется тебе новые вставлять. А мы и так перед ним в неоплатном долгу… Поспи, а?

Он качнул головой и постарался улыбнуться.

— Не хочу я спать. На том свете отосплюсь. Сядь, посиди вот тут. Расскажи мне, как ты добралась, где ночевала.

— Типун тебе на язык! «На том свете», — передразнила Татьяна. — Ночевала в общаге для нелегалов, ничего интересного. Когда убежала из отеля… Ох, до сих пор не понимаю, как мне это удалось… В общем, убежала, а потом, как заправская шпионка, переоделась прямо в подворотне… парик купила…

Телефон зазвонил.

— Наверное, это Соломончик, — сказала Татьяна и успокаивающе улыбнулась. — Забыл что-нибудь важное сказать. — Она взяла трубку. — Алло?

— Ну что, сучка, добегалась? — проскрипел знакомый голос. — Теперь все. Скоро увидимся. Бай-бай, бэби!

Говоривший неприятно хохотнул и дал отбой.

— Они? — спросил Георгий. Его глаза блестели, на скулах выступили красные пятна. Татьяна молча кивнула, сжимая трубку.

— Ни хрена, Танька, — хрипло сказал он и накрыл ее руку своей горячей ладонью. — Не бойся. Они нас не найдут. Прорвемся, шпионка моя… — Он прикрыл глаза, потом снова открыл и посмотрел на нее пристально и без улыбки. — Не помню, леди, говорил ли я вам… Вы полностью в моем вкусе.