Так больно ему ещё в жизни не бывало. Чем можно было объяснить такую жестокость со стороны Ньюта?
– О чём ты? Я ничего не понимаю! – воскликнул он.
Ньют молча и не мигая смотрел на него. Руки парня тряслись, лончер был направлен прямо в грудь Томасу. Но вскоре дрожь утихла, лицо Ньюта смягчилось, он опустил оружие и потупил взгляд.
– Ньют, пожалуйста, – тихо настаивал Томас. – Что ты такое говоришь? Зачем ты так?…
Ньют поднял глаза – из них ушла горечь, наполнявшая их всего лишь несколькими секундами раньше.
– Простите, ребята. Простите меня. Но выслушайте. Мне с каждым часом становится хуже. Ещё немного – и я совсем сойду с ума. Пожалуйста, уходите…
Томас открыл рот, но Ньют не дал ему заговорить:
– Нет! Больше никаких разговоров! Просто… уйдите. Пожалуйста, оставьте меня. Прошу вас. Это единственное, чего я у вас прошу. Я не шучу с вами. Прошу, как никогда никого не просил: сделайте это ради меня! Я тут вступил в группу, состоящую из таких, как я, и сегодня они собираются вырваться отсюда и пойти на Денвер. Я отправляюсь с ними.
Он замолчал. Томасу пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не разразиться потоком недоумённых вопросов. Эти люди хотят вырваться из Дворца хрясков? Зачем?! И что они собираются делать в Денвере?!
– Поймите же – я больше не могу быть с вами, ребята. Мне и так тяжело, а если вы будете наблюдать за моей гибелью, то будет в сто раз тяжелее. Ещё хуже – я могу причинить вам вред. Этого я себе никогда не прощу. Так что давайте попрощаемся, и обещайте помнить меня таким, каким я был в добрые старые времена.
– Не могу, – сказал Минхо.
– Заткнись, дубина! – заорал Ньют. – Не соображаешь, скольких сил мне стоит сохранять самообладание? Я всё сказал, больше вы ничего от меня не услышите. Убирайтесь! Вы меня поняли? Проваливайте!
Кто-то ткнул Томаса пальцем в спину, он обернулся и увидел, что позади их маленькой группы собралось несколько хрясков. Молодой человек, который коснулся Томаса, был высок, широкоплеч, длинные волосы свисали сальными сосульками. Он поднял руку и снова ткнул юношу пальцем – на этот раз в грудь.
– Мне послышалось, что наш новый друг попросил вас удалиться, – сказал парень. Разговаривая, он по-змеиному облизывал губы кончиком языка.
– Не ваше дело, – отрезал Томас. В воздухе нависла опасность, но он на неё плевать хотел – в его душе не оставалось места для других чувств, кроме боли – боли за судьбу Ньюта. – Мы с ним были друзьями задолго до того, как он попал сюда!
Молодой человек провёл рукой по своей грязной гриве.
– Этот парень – хряск, такой же, как и все мы. Из чего следует, что теперь всё, что его касается – наше дело. А теперь оставьте его в покое.
В беседу вмешался Минхо.
– Эй, псих, может, у тебя и уши сгнили вместе с мозгами? Сказано же – это между нами и Ньютом. Отвали!
Мужчина нахмурился и воздел руку с острым осколком стекла. С пальцев, сжимающих осколок, закапала кровь.
– Я надеялся, что вы окажетесь несговорчивы, – прорычал он. – Что-то мне скучно стало, я не прочь поразвлечься!
Он взмахнул своим оружием, направляя осколок в лицо Томасу. Тот уклонился и успел выставить руку, чтобы защититься. Но острое стекло не коснулось Томаса – Бренда бросилась вперёд и отбила руку нападавшего в сторону. Осколок вылетел из пальцев парня, а в следующую секунду Минхо налетел на него и свалил на пол. Оба грохнулись на ту самую женщину, через которую Минхо переступил, направляясь к Ньюту; она завопила, замолотила руками и ногами, и вскоре все трое сплелись в единый рычащий, яростно катающийся по полу клубок.
– Баста! – закричал Ньют. – Идиоты! Стоп!
Томас застыл на месте, слегка присев на полусогнутых – он поджидал случая вступить в драку и помочь Минхо – но обернулся и увидел, что Ньют нацелил на них свой лончер. Глаза старшего приютеля горели бешенством.
– Стоп, или я стреляю и мне насрать, в кого попадёт!
Парень с сальными волосами выпростался из клубка и поднялся на ноги, пнув несколько раз женщину ногами под рёбра. Та завыла. Минхо тоже вскочил. Царапин на его физиономии прибавилось.
Послышалось электрическое жужжание набирающего заряд лончера, в воздухе запахло озоном. Ньют нажал на спуск. Граната ударила Гривастому в грудь, и щупальцы молний охватили всё тело хряска. Он закричал и упал; его выворачивало и корёжило, он метался, бил негнущимися ногами, изо рта текла слюна.
Томасу оборот событий показался невероятным. Он во все глаза смотрел на Ньюта, и в нём бушевала целая буря чувств: и ошеломление, и радость оттого, что старый друг поступил так, как поступил, и признательность за то, что тот направил лончер не на него и не на Минхо.
– Это я его просил остановиться, – еле слышно проговорил Ньют и трясущимися руками направил ствол гранатомёта на Минхо. – Теперь уходите. Дискуссия окончена. Простите меня.
Минхо поднял руки вверх.
– Ты что, действительно собираешься пальнуть в меня? В твоего лучшего друга?
– Пошёл вон, – сказал Ньют. – До сих пор я просил вежливо. А теперь просто посылаю. Пошёл вон.
– Ньют, ну давай хотя бы выйдем…
– Убирайтесь! – Ньют подступил ближе, потрясая гранатомётом. – Убирайтесь отсюда!
У Томаса разболелось сердце при виде того, что происходит с его старым верным другом. Всё тело Ньюта бесконтрольно тряслось, в глазах пропал последний, самый крохотный намёк на разум. Ньют больше не был Ньютом.
– Пойдёмте. – Его охватила невероятная скорбь, огромная, бесконечная тоска. – Надо уходить.
У Минхо был вид раненного зверя. Он затравленно взглянул на Томаса.
– Ты это всерьёз, что ли?!
Томас лишь кивнул.
Плечи Минхо бессильно опустились, взгляд потух.
– Что же это делается… Как мир докатился до такого… – с болью прошептал он.
– Простите меня, – проговорил Ньют. По его лицу катились слёзы. – Если вы сейчас не уйдёте, я начну стрелять.
Больше Томас не мог этого выносить. Он схватил кисть Бренды, вцепился в локоть Минхо и потащил обоих к выходу. Они брели, обходя лежащих, переступая через мешки и одеяла; Минхо не сопротивлялся, но Томас не мог заставить себя взглянуть на друга. Он не отрывал глаз от пола и лишь надеялся, что Хорхе идёт где-то там, позади. Юноша просто переставлял ноги – через зал, в дверной проём, потом наружу – в центральную зону, в беспорядочную толпу хрясков.
Они уходили от Ньюта. Уходили от своего старого друга и его поражённого болезнью мозга.