Джин рубил, колол и снова рубил.

Хрант, против которого он сражался, пошатнулся и отступил назад, из его разрезанной глотки сочилась кровь. Джин, увлекаемый инерцией, вонзил меч глубоко в грудную мышцу, до самой диафрагмы. Хрант согнулся и упал.

Джин подождал, пока убитый соскользнет с его меча, затем обернулся, чтобы отразить слабую попытку нападения со стороны раненого пехотинца, который никак не желал сдаваться. Пришлось насадить противника на меч, как на вертел.

Оглядевшись, Джин сообразил, что битва закончена и что ялимы, сражавшиеся под его предводительством, на этот раз одержали победу. Поле брани устилали тела хрантов.

Он вложил меч в ножны, подозвал вурта, сел на него верхом и отдал своим людям приказ собираться.

Пока войско выстраивалось, на Джина снова нахлынули мысли о замке. Он давно не думал о доме. Сколько он уже здесь? Четыре месяца. Пять? И за это время из ялимского пленника превратился в Первого Мужа и капитана царских войск.

Что же там, в Опасном, происходит? И вообще существует ли замок еще? Джин всегда сохранял бдительность, надеясь, что снова появится портал, но это все равно что прыгать под дождем, стремясь дважды попасть под одну и ту же каплю. Портал мог появиться в любом месте этого мира и с таким же успехом не появиться нигде.

Видимо, в замке и впрямь творилось что-то неладное, иначе Шейла и Линда попытались бы разыскать пропавшего друга. Может, они и пытались, только ничего не получилось. Была еще одна вероятность, о которой ему думать не хотелось: все в замке могли погибнуть в результате какого-нибудь глобального катаклизма, которого ему самому по чистой случайности удалось избежать.

Войско построилось, из рядов слышались приветственные возгласы.

Джин обнажил меч и поднял его над головой. Вурт под ним встал на дыбы и заржал.

Шум приветствий улегся, строй нарушился, ялимы сгрудились вокруг предводителя и, сняв его с седла, на своих плечах отнесли в палатку царицы.

Была ночь, на стенах палатки подрагивали пятна света: лампу раскачивал легкий ветерок. Снаружи потрескивал огонь, сопели животные, а люди смеялись, празднуя победу, довольные и пьяные.

— Ты победил, муж мой.

— Да. Не передашь мне винограду?

— Так в вашей земле называется этот фрукт?

— Да я пошутил. Тебе не холодно? Может, оденешься?

— Нет. Когда мы остаемся наедине, муж мой, я больше не одеваюсь.

— Ладно, я не против. Послушай, у меня большие планы. Теперь, когда мы прогнали хрантов с низменности...

— Ты хочешь отправиться в южную пустыню?

— Что? Да нет. По-моему, надо двинуться на запад. Насколько мне известно, хранты там не обитают. Зато там Аннау.

— Аннау?

— Да, город Аннау.

Вайя села на постели и, сузив глаза, воззрилась на него:

— Почему ты говоришь об обители Старых Богов? Это к беде.

— Да брось. Послушай, в жизни вашего народа должны произойти перемены. Понимаю, что трудно преодолеть табу, но иначе у вас просто нет будущего.

Она наморщила лоб:

— Будущего?

— Ты хочешь, чтобы твои люди вечно обитали в палатках и питались тем, что найдут в степи? Ты говорила мне, что охотиться становится все труднее. С каждым годом население племени сокращается. А значит, племя слабеет. Так произошло и с умоями, когда они попытались пройти путем из «Всеземного каталога». Они зашли в тупик, а теперь и вовсе вымерли.

Она покачала головой:

— Ты о таких странных вещах говоришь. О запретных вещах. Ты меня пугаешь, муж мой.

— Не волнуйся. Почеши-ка мне спину. Да, вот здесь.

У нее были мягкие руки.

— Но ты — великий воин.

— Возражать не буду.

— Ты истребил больше хрантов, чем все мои мужья вместе взятые. Ты истребил их больше, чем любой ялим за всю свою жизнь.

— Просто применил кое-что из современной военной тактики, вот и все.

— В один прекрасный день ты перебьешь всех хрантов, и они уже никогда не будут нападать на наши лагеря или воровать нашу пищу.

— Конечно. Послушай, я тебе не Сталин, чтобы изничтожать кулаков. Хранты... — Джин приподнялся на локте. — Кстати, тебе полезно будет кое-что узнать о хрантах. Я консультировался по этому вопросу с Зоундом. И Зоунд говорит...

— Так зовут того духа, которого ты вызываешь?

— Ну да. Понимаешь ли, умой — Старые Боги — создали и ялимов, и хрантов, но для разных целей. Хранты — как негры на плантациях, а ялимы... впрочем, ладно. И те и другие задумывались как слуги, но хрантов сделали глупыми, чтобы они не отказывались от опасной или тяжелой работы — в шахтах, например. Но тебе следует знать, что хранты — это те же ялимы, только с небольшими генетическими изменениями.

Вайя легла рядом с Джином, вытянув блестящее в свете лампы, золотистое тело.

— Расскажи мне еще что-нибудь об этом, муж мой.

— М-м, да. Э-э... ну, это значит, что хрант — это тот же ялим со встроенными в его ДНК несколькими дополнительными генами. Они делают его уродом и немного изменяют химические процессы в организме. Дело в том, что, когда мы вернемся в города, нам не будет стоить никакого труда избавиться от этих скверных генов. Разумеется, придется собрать всех хрантских женщин и произвести клеточную хирургию... — Он поразмыслил с минуту. — Наверное, проще всего будет произвести стерилизацию, хотя это и попахивает тоталитаризмом. Но с точки зрения морали, поскольку хранты — всего лишь ущербные ялимы... — Теперь он задумался надолго.

Наконец, устав от собственных мыслей, Джин сел на постели.

— Знаешь что — все не так просто даже в научно-фантастических мирах.

— В жизни вообще все непросто, муж мой. Так уж мир устроен.

— Или миры.

— Ты очень странный, муж мой. Ты появился здесь на колеснице Старых Богов, в необычной одежде, говоришь на непонятном языке. И все же ты мужчина. Может, ты еще и бог?

Джин оглядел роскошное тело Вайи.

— Нет. Просто лучший фехтовальщик в замке Опасном. И, могу добавить, самый большой счастливчик в некоторых мирах.

Она протянула руки:

— Иди ко мне, мой муж и любовник.

— О-о-о...