Старший инспектор Виттенгер отрицал, что следствие по делу об убийстве фокусника Мак-Магга зашло в тупик. За три дня он установил имена двухсот пятидесяти зрителей из без малого полутора тысяч, присутствовавших на роковом представлении. Десять человек видели друг друга возле входа в правительственную ложу. Кроме того, в руках Виттенгера находилось орудие убийства. К сожалению, крупнокалиберный «Ижевск-667» с оптическим прицелом не был зарегистрирован на Фаоне. Посланный Виттенгером запрос в другие Сектора пока оставался без ответа, но вины инспектора в этом нет. Двадцать пятого апреля Виттенгер собрал в Мьюзик-Холле две с половиной сотни зрителей и провел следственный эксперимент. Великим Мак-Маггом нарядили одного сержанта, подходившего по росту и по комплекции. Хью Ларсон и его супруга Синтия играли самих себя и по словам очевидцев играли превосходно. Полуобморочная девушка не смогла изобразить обморок, вдобавок она трещала не умолкая, хотя по сценарию ей полагалось лежать на руках у Ларсона и молчать. У дамы в теплой куртке снова застряла молния, помочь ей никто не смог. Результатом следственного эксперимента стал получасовой трехмерный ролик, снятый с шести стереокамер, и полный ноль по части полезной для следствия информации.

(Кому интересно: полгода спустя следственный видео-ролик купила киностудия «Сапфо-Фильм». Она использовала его для фильма «Убийство в Мьюзик-Холле» — абсолютно бездарного, смотреть не советую.)

Двадцать шестого апреля Виттенгеру позвонил начальник полиции Фаона и приказал передать дело в Главное управление Галактической Полиции. Вместе с делом ГП потребовала и тело Мак-Магга и всё то, что удалось соскрести со сцены. Взбешенный инспектор стал названивать губернатору. Губернатор, через своего секретаря, передал, что «всё согласовано, не вмешивайтесь». От своих знакомцев из Галактической Полиции Виттенгер так же не добился никаких объяснений. А те были только рады послать инспектора куда подальше, поскольку до сих пор не забыли, как полтора года назад инспектор выдавил их из дела о контрабанде запчастей к биороботам.

Двадцать седьмого апреля по синхронизированному времени старший инспектор Виттенгер напал на охрану Редакции. Он хотел прорваться к Шефу без ордера. Охрана, выполняя свой долг, оказала инспектору сопротивление, но силы были неравны. Подоспевший на помощь охране Нимеш из Отдела Стратегического Планирования упал в бассейн с фаонскими золотыми рыбками. Стряхивая воду, инспектор проследовал в направлении Отдела Оперативных Расследований. Выбравшись из бассейна, Нимеш первым делом удостоверился, что его позора не видела Яна, за которой он безуспешно ухаживал. Потом Нимеш стал кричать «дайте мне его сюда, дайте!», имея в виду инспектора.

Пока Нимеш кричал «дайте-дайте», Виттенгер успел добрался до Отдела Оперативных Расследований. О его нашествии все начальники отделов были уже предупреждены. Яна добросовестно заперла дверь и повесила табличку «Инфекционное заражение. Карантин» вкупе с желтой ромашкой, которую боятся все.

То ли Виттенгер от возмущения разучился читать, то ли зрение его подвело, но дверь он выломал. Точнее, он ее почти выломал — дверь спасло мужество Шефа, приказавшего Яне разблокировать замок. Распахнувшаяся дверь отнесла Яну в стенной шкаф, где висела верхняя одежда. Громоздкая зимняя одежда смягчила удар, поэтому Яна избежала телесных повреждений. Застряв среди курток и скафандров, она так и не узнала, что является, по мнению Виттенгера, единственным приличным человеком «в этом свинарнике».

Если Яна — единственный приличный человек во всей Редакции, то Шеф — единственный в нашей организации человек, способный утихомирить Виттенгера, в каком бы состоянии духа тот ни находился. При этом Шеф никогда не повторяется.

В кабинет инспектор вошел под громкое симфоническое «пам-пам». Завидев инспектора, Шеф приглушил набравшего в легкие воздух баритона, затем, коверкая слова и жутко фальшивя, пропел:

— Ya zval tebia i rad, chto vizhu.

Виттенгер замер на пороге.

— Древние правы, как все-таки жизнь подражает искусству! — громко вздохнул Шеф, с равнодушием рассматривая красную инспекторскую физиономию. Проволочка, она же теперь — дирижерская палочка, приказала оркестру стихнуть.

При встрече с прекрасным Виттенгер тушуется.

— Что вы там стоите, как Статуя Командора? Пусть я вас не звал, но все равно рад видеть. Подойдите, я пожму вашу каменную десницу.

Смешно сказать, но первое о чем задумался Виттенгер, когда его сравнили со статуей Командора, так это о том, соответствует ли должность Командора его настоящей должности и званию. В том смысле, не унизил ли Шеф его персону таким сравнением. Мгновенный поиск с ключом «командор», — и мозг Виттенгера выдал что-то наподобие «адмирала», иначе говоря, Шеф ему чуть ли не польстил, — к такому выводу пришел инспектор.

Они пожали руки.

— Присаживайтесь, — великодушно предложил Шеф. — Куда угодно, — добавил он, чтобы не выглядеть слишком великодушным.

Виттенгер уселся поближе к Шефу.

— Итак, старший инспектор и исполняющий обязанности… кстати, почему вы до сих пор «и.о.» Вас не хотят утвердить?

— В фаонской Службе Общественной Безопасности или, как вы предпочитаете говорить, полиции, нет должности начальника Департамента Тяжких Преступлений, — хмуро ответил Виттенгер. — Есть только должность исполняющего обязанности начальника Департамента.

— Инспектор, по-моему, вы шутите. Это, конечно, похвально, что в вашем теперешнем положении вы находите силы шутить…

— Такой должности нет, — отчеканил Виттенгер. — Нет и всё! Это традиция — назначать не начальника, а только и.о.

— Странная традиция… И откуда она взялась?

— Неужели не знаете? — недоверчиво покосился Виттенгер.

Шеф помотал головой.

— Последний начальник ДТП проходил в этой должности всего неделю. До этого он полгода ходил в и. о. — по некоторым бюрократическим причинам — и чувствовал себя превосходно. Через неделю после утверждения в должности у него случился инфаркт. Жизнь ему спасли, но оставаться на службе он уже больше не мог. Самое удивительное, что с его предшественником вышел похожий случай. Предшественник пробыл на должности ровно одиннадцать дней, в то время как обязанности исполнял четыре с половиной месяца.

— С ним приключился инфаркт?

— Нет, почему же инфаркт? Произошло три убийства в один день, и это — во время предвыборной недели! Новый губернатор его снял на следующий день после вступления в должность.

— Но вы только что сказали, что оба случая похожи. По-моему, они не совсем похожи.

— Да, но ведь я не сказал вам, из-за чего у последнего начальника ДТП случился инфаркт! — воскликнул Виттенгер, на ходу решая, то ли его держат за дурака, то ли Шеф поглупел с тех пор, как они виделись последний раз.

Мысли Шефа шли симметрично инспекторским, поэтому он попросил Виттенгера перейти к делу:

— Итак, я слушаю вас, инспектор. Вы, вероятно, хотели меня о чем-то спросить?

— Да, хотел! Я просто горю желанием узнать, зачем вы послали Ларсона к Великому Мак-Маггу. И почему Мак-Магг не соизволил дожить до встречи с Ларсоном, так сказать, лицом к лицу. И почему, наконец, дело передали Галактической Полиции? Вы их натравили? У вас там связи? Отвечайте! — потребовал инспектор, его физиономия пылала праведным негодованием.

Говоря минуту назад о «теперешнем положении» инспектора, Шеф имел виду, что Виттенгер ни на шаг не продвинулся в расследовании убийства фокусника. О том, что дело передано Галактической Полиции Шеф слышал впервые.

— Да не орите вы так! С чего вы взяли, что я вообще должен знать, куда вы передаете свои дела? Когда вы скидываете безнадежное дело в архив, вы, небось, так не орете. И не прибегаете ко мне. Ларсона я к Мак-Маггу не посылал. По этому поводу можете орать хоть до посинения, ответ не изменится.

— Я никогда не скидываю безнадежные дела в архив, — грозно пыхтя, возразил Виттенгер. Каким бы упертым он ни был, что-то ему подсказывало, что сейчас Шеф говорит правду.

— Снимаю обвинение, — благосклонно кивнул Шеф. — Взамен, снимайте свое.

— Попробую.

— Тогда, это всё?

— Черт с вами, снимаю все обвинения. Зачем, по-вашему, гэпэшникам понадобился убийца Маг-Магга?

— Найдите убийцу и спросите у него.

— Мне запретили вести расследование. ГП забрало все материалы, включая стол из патологоанатомической лаборатории, на котором лежали останки Мак-Магга.

Шеф присвистнул.

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Надеюсь, хоть копии вы себе оставили?

— Ну второго такого стола у меня нет, как и тела Мак-Магга, — начал пыжиться инспектор. — Но что поддается копированию, я, разумеется, скопировал. Практически нелегально.

— Это делает вам честь, — и Шеф с одобрением посмотрел на инспектора. Любимую проволочку он согнул в вопросительный знак.

— Они у вас с собой?

— Частично… — уклончиво ответил инспектор.

— Давайте сюда. — Шеф указал на свой компьютер. — Говорят, вы там целое кино сняли. С него и начнем. Восстановим, так сказать, картину преступления.

Весь ролик Шеф смотреть не стал, но ту часть, где сержант, игравший Мак-Магга, сначала спорит со зрительницей без часов, потом кокетничает с полуобморочной девицей и, наконец, сраженный термодинамическим импульсом с грохотом падает, Шеф просмотрел четыре раза.

— Любопытный случай, — пробормотал Шеф, остановив картинку. — Снова не понимаю…

— Чего же вы не понимаете?

— Потом скажу. Покажите-ка мне оружие.

Виттенгер открыл файл с ТТХ найденного в правительственной ложе «Ижевска-667». Посмотрев на снимок бластера, Шеф недовольно покачал головой. Снимок его не устраивал. Он позвонил оружейникам и попросил принести ему аналогичный «Ижевск» с аналогичным прицелом. Через десять минут бластер принесли.

— Заряжен? — спросил оружейника Виттенгер.

Оружейник посмотрел на него, как на ребенка, и промолчал, — мол, раз он оружейник, то имеет дело с оружием, а разряженный бластер — это не оружие. Вслух он этого не сказал, потому что хорошо знал свои права.

— Зарегистрирован? — снова спросил Виттенгер, раздраженный нахальным молчанием оружейника.

Шеф отмахнулся:

— Если хотите, можете прямо сейчас зарегистрировать.

Оружейник ушел, оставив инструкцию по использованию данной модели «Ижевска».

— Как был выставлен прицел? — спросил Шеф у инспектора.

Тот, сверившись с файлом, показал.

— Расстояние до жертвы?

— Приблизительно сорок метров.

Шеф подошел к окну и навел бластер на подлетавший к Редакции флаер.

— Двести.

— Что, двести? — не понял инспектор.

— Двести метров. Далековато… — он перевел бластер вниз. — Надо кого— нибудь подождать. Нет, так, пожалуй, неудобно…

Шеф осмотрел кабинет.

— Тащите сюда вон то кресло, — приказал он.

Виттенгер без возражений подкатил кресло к окну.

— Теперь держите его покрепче, я на него встану.

Мягкое сидение было не слишком устойчивой опорой. Шеф балансировал как на канате.

— Сядьте ко мне на плечи, — предложил инспектор.

Тяжеловес Виттенгер способен вынести на своих плечах трех Шефов и не известно сколько Ян.

— Ага, а потом вы будете распространять слухи, что я сел вам на шею. Впрочем, вы уже перешли от слов к делу. Нашего лучшего сотрудника едва не утопили…

— Это был не Ильинский, — прямодушно возразил Виттенгер. — Точно могу сказать — не Ильинский. Кто-то другой. Ларсон сказал, что Ильинский в отпуске.

— Не следует понимать меня так буквально. И держите крепче… — Шеф вскинул бластер, направил ствол в сторону земли и прильнул к прицелу. — Вот, кто-то идет… — комментировал он, — программист из ОИБ, кажется… да, отпадает… а это… это женщина, так себе… женщин не трогаем… Ага! Начальник ОСП! Подойди-ка поближе…

Шеф играл в благородство, выбирая жертву одного с ним ранга.

— … пятьдесят… сорок пять… сорок… — вслух читал он индикацию в глазке прицела.

Так и не выстрелив, Шеф слез с кресла.

— Ну и что? — поинтересовался инспектор.

— Поставьте кресло на место.

Шеф вернулся к экрану компьютера. Виттенгер проигнорировал указание.

— Инспектор, вы вообще держали в руках то, настоящее, орудие убийства?

— Ну держал.

— В прицел смотрели?

— Смотрел, разумеется. К чему вы клоните?

— Инспектор, глядя в прицел, я сумел пересчитать все ресницы на левом глазу начальника Отдела Стратегического Планирования.

— Так вы ждете, что я спрошу, сколько вы их насчитали?

— Нет, я жду, когда до вас дойдет, что прицел дает слишком большое увеличение. Угол обзора минимален. При условии, конечно, что вы не перепутали отметку, на которую был выставлен прицел у «Ижевска» из правительственной ложи.

— Ничего я не перепутал. И положите бластер стволом к себе.

Шеф послушно перевернул оружие и продолжил:

— Ваш фильм, безусловно, плохая подделка. У сержанта и туловище и голова, как сказал бы Ларсон, коррелируют. У Мак-Магга в момент убийства туловище было обращено от зрителей, а виртуальная голова — к зрителям. Получается, что убийцу, который долго — почти час — дожидался удобного момента, ничуть не смутило это обстоятельство. Он не подумал, что в прицеле может быть и вовсе — не голова Мак-Магга, а какая-нибудь голограмма. Невнимательность стрелка меня несколько обескуражила. Сначала я решил, что, вероятно, кто-то из зрителей загородил от стрелка туловище Мак-Магга. Однако из вашего фильма следует, что за несколько секунд до выстрела ближайшая к Мак-Маггу зрительница упала в обморок. Иными словами, туловище Мак-Магга никто не загораживал. Следовательно, мое первое объяснение было ошибочным. Зато я нашел другое. Убийца видел в прицел только голову Мак-Магга, а голова смотрела на зрителей. Поэтому он выстрелил.

— Я бы поаплодировал, да руки устали держать кресло, — мрачно выдавил Виттенгер.

— Поаплодируете, когда я закончу. Спрашивается, для чего убийце была необходима такая точность при таком мощном оружии? Почему он стрелял именно в голову? Почему он вообще использовал «Ижевск», а не какой-нибудь легкий бластер, который мог бы уместиться в кармане? Нет, он предпочел тащить с собой эту полуметровую болванку. И прицел у бластера, прямо скажем, далеко не самый современный. Обычная оптика без автоматической стрельбы в момент захвата цели. С сорока метров Мак-Магга можно было убить из любой мало-мальски интеллектуальной мелкашки. Профессионал так и поступил бы, однако убийца использует простой оптический прицел с дальномером. Да еще с таким увеличением! Ну, есть идеи?

— Значит он не был профессионалом. Взял тот бластер к которому имел доступ. Ему не из чего было выбирать.

— А прицел?

— Прицел… — инспектор задумался. — Оптические прицелы используют, например, браконьеры, которые охотятся ради спортивного интереса.

— Почему?

— Потому что с интеллектуальным прицелом это уже не спорт, а стопроцентное убийство. За него на Фаоне можно получить срок. С оптикой — просто штраф, если, конечно, не рецидив…

— Гениально, инспектор! — воскликнул Шеф, чем вогнал собеседника в краску, ибо похвала застала инспектора врасплох. — Вы уловили суть! В Мак-Магга стреляли из охотничьего оружия. Но стрелял начинающий любитель, не сумевший даже толком установить прицел.

— Может я и гений, — сказал инспектор, — да только эти ваши рассуждения — тьфу! — ничего не стоят. Если он начинающий браконьер, то его нет в нашей картотеке. Оружие куплено нелегально, и не факт что убийца — фаонец. И вы не ответили на главный вопрос: почему в дело вмешалась Галактическая Полиция.

— Мак-Магг много гастролирует. Предположим, ему угрожали. Куда он мог обратиться? Естественно, в ГП, поскольку ее представительства есть на всех планетах. Вы собрали на него досье?

— Его давно собрали журналисты. Обратная сторона славы. Досье у него в порядке. Триединство великих: слава, женщины, деньги.

— Много?

— Чего, женщин?

— Денег.

— Птероркусы не клюют.

— Значит что-то другое.

— И это все, что вы можете мне сказать?! — возмутился Виттенгер.

— Пожалуй… — развел руками Шеф. — Нет, вот еще что. Подумайте на досуге вот над какой вещью. Некто использует неудобный инструмент для какого-то рискованного дела. Вы говорите, что у него не было выбора — он взял тот инструмент, который был у него под рукой. Но бывают и другие варианты, объясняющие неудачный выбор инструмента. Подумайте над этим на досуге.

— А ну вас, — в сердцах отмахнулся Виттенгер, — с советами вашими… Ладно, — добавил он мягче, — подождем слухов из ГП.

Он поднялся и заковылял к выходу. Шеф его окликнул:

— Инспектор, простите, что спрашиваю, но мне любопытно, зачем вы устроили на первом этаже разгром? Нимеша к рыбам отправили, дверь чуть не выломали…

— Чтобы никто не догадался, что я пришел к вам искать сотрудничества.

После встречи с прекрасным в Виттенгере иногда просыпается парадоксалист.

К восьми часам вечера того же дня Яна закончила обрабатывать информацию по всем взломам сейфов на рейсовых кораблях за последние пять лет. Закончив со взломами, она привела в порядок картотеку, сбегала в буфет за ужином для Шефа («без меня он давно умер бы с голоду»), просмотрела вечернюю почту, полила цветы, которые должна была полить еще утром, сказала Шефу «я могу идти» — от вопросительной интонации она избавилась еще год назад, добавила «до свидания» и выпорхнула из Отдела.

На первом этаже она из лифта не вышла, поэтому трем сотрудникам Отдела Информационной Безопасности, стоявшим за ее спиной, пришлось выбираться из лифта по стенке. Яна не была ни невежей ни, тем более, чересчур крупной девушкой. Но услышать сотрудников ОИБ ей помешали наушники с громкой музыкой, а сотрудникам ОИБ мешала ее большая сумка со спортивной одеждой и кое-какими спортивными принадлежностями. Этот вечер Яна планировала провести в спортзале, расположенном в цокольном этаже здания Редакции.

В раздевалке Яна переоделась в просторный, снизу доверху закрытый, спортивный костюм. Но так было не всегда. В первые месяцы работы в Редакции Яна надевала для спортзала обтягивающие шорты и узкий топ. Коллеги-мужчины с риторическим вопросом «Что здесь делает этот ребенок?» бросались к ней давать советы что и как нужно тренировать, предлагали Яне то подержать за нее штангу, то покрутить за нее педали велотренажера, а то и вместе побегать на беговой дорожке. Яну такая реакция сначала забавляла, потом стала раздражать. В итоге, шорты и топ пришлось отложить для иных случаев, например, для посещения спортзалов в других городах и на других планетах во время отпуска. Перемена в одежде полностью проблему не разрешила, так как некоторые коллеги все еще помнили и узкие шорты и топ. Но с каждым месяцем таких мужчин становилось все меньше, поскольку, как отмечает сама Яна, зрительная память у мужчин короче, чем выдержка у фотоаппарата.

В спортзале Яна заметила своего воздыхателя Нимеша. Обычно по пятницам Нимеш предпочитает светские развлечения спортивным. Сегодняшнее столкновение с Виттенгером изменило его планы. Он уже успел выплеснуть злость на виртуальных монстров, один из которых был удивительно похож на инспектора. Чтобы восстановить спортивную форму, виртуальными тренировками, к сожалению, не обойдешься — это он понимал. Между подходами к штанге Нимеш прикладывался к банке с белковым коктейлем. На этикетке было обещано, что Нимеш доберет недостающие ему до веса Виттенгера тридцать два килограмма за пять-шесть недель. За неимением другого выхода, Нимеш поверил этикетке. Однако, в тот момент, когда Яна входила в спортзал, Нимеш не тягал штагу и не хлебал белок. Напротив: находясь в полной неподвижности, он с недоумением смотрел в сторону тренажеров-экспандеров. В ту же сторону и с не меньшим недоумением смотрело еще несколько человек.

«Ну вот, какая-то новая девица объявилась», — подумала Яна, заметив, что взоры мужчин обращены не на нее. Возвышавшаяся в центре зала колонна с гимнастической лестницей закрывала от нее того, кто привлек внимание коллег.

Пожав плечами, Яна подошла к беговой дорожке. Нимеш ее наконец заметил и подал знак рукой. Знак поставил Яну в тупик. Нимеш не послал ей воздушный поцелуй и не прижал руку к сердцу, как бы вырывая его, чтобы отправить по почте с цветами и запиской. Ничего подобного: Нимеш покрутил пальцем у виска и показал в сторону тренажеров-экспандеров.

Яна сначала возмутилась, но потом ей стало любопытно. Она сошла с беговой дорожки и обогнула колонну с гимнастической лестницей.

«Бедный Ларсон, совсем заработался», — подумала она.

Бедный Ларсон, облаченный в белый лабораторный халат, из-под которого выглядывали обычные брюки, стоял возле экспандера и сосредоточенно дергал за эластичную ленту. Сделав очередной рывок, он смотрел на динамометр, затем что-то записывал в блокнот. После серии из пяти рывков, он брал калькулятор и что-то вычислял. Яна подошла ближе.

— Хью, тебе помочь? — спросила она.

— Да. — Он мельком взглянул на девушку. — Если тебе не трудно, позови Нимеша.

— Трудно. Я с ним не разговариваю.

— Да неужели?! Отчего так?

— Ну ты же знаешь… Он зануда.

— А ведь так не скажешь… Молод, спортивен, блондин к тому же…

— Молодые спортсмены тоже бывают занудами, особенно блондины.

— Так пойди, передай ему привет от Виттенгера.

— Разве они знакомы? — удивилась Яна.

— Угу, сегодня познакомились, — ответил Ларсон и из последних сил дернул экспандер. — Совсем я запыхался…

Держась за сердце, он отошел от тренажера.

— Хью, по-моему, ты что-то скрываешь.

— Ладно, не напоминай ему о Виттенгере. Просто подойди и скажи, что мне требуется его физическая сила. Сугубо для дела.

— Для дела? — переспросила заинтригованная Яна.

— Угу.

Идти к Нимешу не было никакой необходимости. Яна всего лишь посмотрела на него на две секунды дольше обычного. То есть примерно две и две десятых секунды. Нимеш подбежал сам.

— Привет, Яна! — сказал он радостно.

Яна молча указала на Ларсона. Потом все же добавила:

— К нему.

— Пожалуйста, дерни за эту штуку, — попросил Ларсон.

— Новая шутка? — напрягся Нимеш.

— Дерни, тебе говорят, — строго приказала Яна.

Нимеш пожал плечами и осторожно дернул за ленту экспандера.

— Видишь, ничего не взорвалось, — сказала ему Яна. В глубине души она была удивлена тому, что и в самом деле ничего не взорвалось.

— Сильнее, — потребовал Ларсон. — Дерни так, будто хочешь оторвать ленту.

Нимеш изо всех сил дернул. Ларсон посмотрел на динамометр и списал результат.

— Это что, конкурс? — возмутился Нимеш. — Сколько у Ильинского?

— Больше чем у тебя, — подзадорила его Яна. — Дергай!

Нимеш взял в руки ленту, покачался из стороны в сторону и дернул.

— Уже лучше, — сказала Яна, глядя как Ларсон, списав результат, что-то считает на калькуляторе.

— Еще? — спросил Нимеш.

— Еще, — кивнул Ларсон. — И упрись ногой в тренажер.

Нимеш дернул.

Кто-то из наблюдавших за Ларсоном коллег заметил:

— Смотрите, ООР дрессирует Нимеша!

— Это заразно, — и другой коллега покрутил пальцем у виска.

— Похоже, объявлен конкурс на место Ильинского, — догадался третий коллега.

Мне хотелось бы верить, что после этого замечания весь спортзал ринулся к Ларсону, чтобы попытать счастья. И что не нашлось ни одного достойного кандидата. Но ничего такого не произошло — что бы там Яна с Ларсоном ни говорили.

Нимеш спросил, довольно ли с Ларсона. Ларсон ответил, что да, довольно. Яна сказала Нимешу, что он пока свободен. Тот отвалил к своей штанге.

— Ну, объясни же наконец, зачем тебе понадобился Нимеш с экспандером? — шепотом спросила Яна.

— Шеф будет недоволен, если я скажу тебе раньше, чем ему.

Яна сморщила носик и, уперев руки в бока, заявила:

— Ну, как знаешь… Я уже недовольна.

Она вернулась к беговой дорожке.

Яна приходит в Отдел первой — в девять ноль-ноль. До прихода Ларсона она сидела как на иголках, работа валилась из рук. Ларсон явился в десять.

— Ну? — спросила она.

— Подождем Шефа, — ответил Ларсон.

Шеф явился без пяти одиннадцать и сразу прошел к себе в кабинет. Яна метнулась в лабораторию к Ларсону.

— Он пришел, пошли скорее, — и она потянула его за рукав халата.

— Погоди ты, черт, чуть не пролил из-за тебя…

Эксперт держал в руках две пробирки с разноцветными жидкостями.

— Хватит краски смешивать, пошли! — и она дернула за рукав посильнее.

— Ладно, уговорила, — вздохнул Ларсон.

В кабинет Шефа Яна вскочила вперед Ларсона.

— Шеф, Хью совершил открытие, но говорить отказывается!

— Чем мотивирует? — нахмурился Шеф.

— Вашим недовольством! — не задумываясь выпалила она.

Шеф в недоумении уставился на Ларсона.

— Босс, не слушайте ее, слушайте меня!

— Хью, я уже таю от нетерпения, — осклабился Шеф.

Ларсон занял почетное вельветовое кресло, положил ногу на ногу. Яна от нетерпения притоптывала.

— Итак?

— Итак, вы, вероятно, помните, как Ильинский описал, так сказать, процесс открытия сейфа на «Монблан-Монамуре»…

— Ильинский при сём не присутствовал, — напомнил Шеф.

— Со слов второго пилота Юдина, я имею в виду. Юдин сказал, что после того как он вставил ключ, сейф не открылся, хотя пружина должна была открыть дверцу. Индикатор на дверце сейфа показывал, что замок отперт. Юдин дернул за ручку, но дверца не поддалась. Он позвал на помощь капитана Харригана. Харриган, цитирую Юдина, «двумя руками дергал, да еще в стену ногой уперся». Конец цитаты. Дверца открылась. Ваш вывод, босс?

— Юдин предположил, что грабитель шутки ради намазал дверцу каким-то клеем.

— Но следов клея не обнаружили.

— В таком случае, говори, не тяни!

Ларсон поменял ноги местами.

— Мы знаем, что сейф герметичен — для верности я уточнил это у производителя сейфов. Так же, я уточнил мощность пружины, открывающей дверцу. Она весьма незначительна. Кроме того, Ильинский прислал нам снимок капитана Харригана. По снимку я смог определить его, так сказать, физические возможности. Они примерно такие же, как у Нимеша из ОСП.

— Это тот, которого Виттенгер искупал в бассейне?

Шеф прекрасно знал, что в Редакции есть только один Нимеш. К тому же они были знакомы. Реплика предназначалась Яне.

— Да, тот самый, — подтвердил Ларсон.

Яна изумилась:

— Как это — искупал?

— Сама у него спросишь, — ответил Шеф. — Сейчас, мобилизовав остатки терпения, мы слушаем Ларсона.

Ларсон кивнул.

— Я продолжаю. Собрав всю информацию воедино, я предположил, что затруднение с открытием сейфа было вызвано разницей между давлением воздуха внутри сейфа и давлением воздуха снаружи, то есть в корабле. Зная силу, которую пришлось приложить, чтобы открыть сейф, я вычислил эту разницу. Далее, по разнице в давлении можно легко вычислить объем воздуха, который необходимо удалить из сейфа, чтобы получить исходную разницу в давлении. И этот объем оказался равен объему украденной шкатулки. Вывод: если бы шкатулка попросту исчезла из сейфа, то давление в сейфе упало бы, и дверца сейфа присосалась бы ровно с такой силой, какую потом применил Харриган, чтобы ее открыть. Я ясно излагаю?

— Даже слишком, — хмыкнул Шеф. — Так ты хочешь сказать, что шкатулка растворилась в воздухе?

— Нет, босс, — помотал головою Ларсон. — Я проверил. Если растворить шкатулку в воздухе, то давление практически не изменится.

— Он издевается, — кивнув на Ларсона, сказал Шеф Яне.

— И еще как! — с воодушевлением согласилась она.

Шеф согнул проволочку углом и постучал углом по носу. Ларсон снова переменил ногу.

— Хватит дрыгать ногами, ты не Гуго.

— Так я, собственно, закончил. Выводы делать вам одному, — вставая с кресла, небрежно бросил Ларсон. — Ильинский-то далеко…

— Тогда дайте мне подумать! — рявкнул Шеф. — И сообщи о своем открытии Ильинскому, — добавил он покидавшему кабинет Ларсону.

— Я сообщу, — пообещала Яна и вышла из кабинета.

Через пять минут Шеф приказал ей вернуться.

— Да, Шеф?

— Яна, будь добра, узнай у производителя сейфов, не беспокоит ли их эта кража. Вдруг им помощь какая нужна… Ну ты понимаешь…

— Понимаю, Шеф.

— Ну и молодец. Ступай.

Часом позже Яна доложила:

— О взломе сейфа им ничего не известно. Сказать?

Шеф почесал проволочкой затылок.

— Пока не надо. Я дам команду. Ступай. Ильинскому…

— Да-да, я помню.

— Ну и молодец.

Дважды «молодец» Яна прекрасно понимала, что повторение похвалы не есть ее умножение — занятый Шеф попросту забыл, что уже раз назвал Яну молодцом.