Вэн попытался обнять Эрин, но она так предупреждающе резко посмотрела на него и, вспомнив беседку, он поднял руки и отступил, улыбаясь. Он не минуты не думал, что она, в самом деле, убьет Джастиса, но старине синеволосому не повредит, если ему надерут зад.

Райли прервала противостояние. Единственная вообще без силы, не считая нежный талант эмоциональной эмпатии, она стояла там и смотрела на них свысока.

Вэн никогда прежде не был так ею восхищен.

— Довольно, — прокричала она, достаточно громко, чтобы пройти всю резкую магию, сверкающую в комнате. — Все вы, прекратите это дерьмо. Для ребенка это плохо.

Джастис поклонился Райли, даже ниже, чем когда-либо на памяти Вэна, и потом отступил от нее на два шага назад.

— Я бы не стал привносить раздор и разногласие при вас, миледи, — ровно ответил он, мельком посмотрев на Эрин.

— Верно, — рявкнула девушка. — Ты просто принес смертельную магию. В Атлантиду. Даже в храм. К беременной женщине. Ты просто пушистик, не так ли?

Появилась Мари из одного из коридоров, ведущих в другие комнаты в Храме.

— Есть проблемы?

Ситуация перешла от забавной к смертельной за секунду, когда Эрин и Аларик оба призвали силу, готовясь напасть на Джастиса там, где он стоял. Вэн никогда не был магически одарен, кроме простейшего вызова первоначал, но даже он почувствовал шепот сил, крутящихся вокруг ведьмы и жреца.

Джастис, кажется, тоже это понял, потому что потянулся назад, как если бы хотел вытянуть меч, но Мари внезапно оказалась там, рядом с ним, и быстрее молнии вытянула руку и схватила его за запястье. Потом стала выговаривать нараспев что-то тихим голосом так, что Вэн не мог услышать слова.

Рядом с ним Эрин вздохнула, потом уронила руки по бокам и запрокинула голову, как будто ее тянули за нитки, как марионетку. Он двинулся, чтобы обнять ее, борясь со странной, жидкой угрозой, которая вилась вокруг нее, как прозрачный туман. Когда он смог положить руку на ее кожу, туман исчез, — или узнал друга и ушел, — оставив его крепко сжимающим ее в своих объятиях.

Она открыла рот и пропела несколько нот в чистом, удивительном тоне, который использовала, чтобы вылечить Райли, и, как прежде, серебряное сияние поднялось, окружило ее тело и Вэна. В то время, та же паутинка света поднялась и обернулась вокруг Мари и Джастиса там, где он стоял, каким-то образом всё еще удерживаемый ее изящной ручкой.

Внезапно Эрин закрыла рот. Последние ноты ее песни трепетали в воздухе. Потом пролетели, тая, к Земле. Вэн снова испытал ощущение потери, как будто бы часть его души исчезла с музыкой. Он стряхнул это чувство и посмотрел на Джастиса, который стоял на коленях около Мари.

— Это была вовсе не смертельная магия, не так ли? — спросила Эрин, глядя широко раскрытыми глазами на воина.

Мари стала на колени перед Джастисом, обхватив его лицо ладонями.

— Как это я не знала об этом раньше, лорд Джастис? Вы много раз бывали в Храме.

Он покачал головой, голубая коса свисала вниз на плечо, едва не касаясь пола, на котором он согнулся.

— Прежде не было певчей драгоценных камней, Мари. Она должно быть и правда происходит из прямой линии Нереид, чтобы узнать меня.

Конлан приказал.

— А кто-то мне расскажет, что, во имя девяти кругов ада происходит? Прямо сейчас?

Мари медленно повернула голову к Конлану.

— Лорд Джастис не занимался смертельной магией, ваше Высочество. Он наполовину Нереид. Богиня Храма призвала его домой.

Через час они снова собрались в военной комнате Конлана, на нейтральной территории. Вэн провел большую часть этого часа, пытаясь придумать способ, как завернуть Эрин в кокон безопасности и держать ее укрытой от всего опасного на всю ее жизнь.

Вероятно на всю его оставшуюся жизнь.

Хотя это был бы хитрый трюк, принимая во внимание значительную разницу в их возрасте. Райли и Эрин в этот момент зашли в комнату, и он отправил эту жалкую мысль куда-то в подсознание. Девушка села в кресло рядом с Райли, через всю комнату от того места, где стоял Вэн, глядя на нее, но его успокоило то, что она взглядом его искала.

Вероятно, не он один был пойман могущественными силами, с которыми не знал, как справиться. Она улыбнулась ему, и на него нахлынуло тепло, обжигая кожу и нервные окончания опаляющими огнями. Всё, о чем он мог думать, насколько он хотел быть внутри нее, и он вложил всю свою жажду в ленивую улыбку, потом испытал на некоторое время сильный триумф, когда она зарделась и сжала подлокотники. Она тоже хотела его, и это должно было что-то значить.

Это обязательно что-то значило.

Джастис вошел, пытаясь выглядеть равнодушно, даже хотя Вэн мог сказать, что он был потрясен тем, что произошло в Храме. Первым порывом Вэна было прикрыть Эрин своим телом, но предупреждение в ее глазах остановило его.

На мгновение.

— Эй, команда Скуби вся собралась, — сказал Вэн. — Что если мы подумаем об этом.

— Мы еще не все собрались, брат. Мари придет, — сказал Конлан. Потом кивнул. — Вот и она, как раз вовремя.

Дева вошла, с любопытством осматриваясь. Вэн понял, что она впервые находилась в этой части дворца. Только Конлан, Аларик и воины обычно бывали в этой комнате.

— Кто желает начать и объяснить эту часть про полунереида мне? — Конлан переводил взгляд с Джастиса на Мари, и обратно. — Я знал твою мать, Джастис. Она была милой женщиной, но вовсе не морской богиней, и, насколько я знаю, у нее не было сорока девяти сестер.

Бреннан заговорил со своего места у стены.

— Он говорит правду. Когда мы были детьми, твои бабушка и дедушка кормили нас конфетами. Я не припоминаю, чтобы их звали Дорис и Нереус.

Джастис улыбнулся, но этот пустой жест не коснулся его глаз.

— Мои приемные родители были настолько счастливы взять ребенка, что задавали мало вопросом. Особенно принимая во внимание обстоятельства.

— Что за обстоятельства? — спросил Вэн, наклонившись вперед.

— Я не могу сказать вам.

— Ты имеешь в виду, что не станешь нам говорить, — заявил Аларик.

— Я имею в виду, что не могу вам сказать, — повторил Джастис. — Знаете ты старую поговорку? Я сказал бы вам, но тогда мне пришлось бы вас убить? Ну, в моем случае, это буквально.

Вэн и Конлан вскочили.

— Ты нам угрожаешь? — первым задал вопрос Вэн.

Джастис помахал рукой.

— Нет, я просто констатирую факт. Это обязательство, положенное на меня еще во младенчестве. Я буквально не могу говорить об обстоятельствах моего рождения, несмотря на то, насколько я хотел бы, — горько сказал он. — Если я сделаю это, меня магически заставят убить любого, кто меня услышал.

Аларик изучал его прищуренными глазами.

— Кто мог наложить насильственное принуждение настолько могущественное, что оно длилось веками?

Джастис посмотрел ему прямо в глаза.

— Оно было наложено лучшим, Жрец. Оно было наложено Богом.

Райли подняла руку и коснулась руки Конлана.

— Он говорит правду.

Вэн покачал головой.

— Мы не можем этого знать. Он нам лгал веками.

— Эй? Я ведь анэша. Помнишь? Я могу чувствовать его эмоции. Он абсолютно точно говорит правду.

Эрин, наконец, заговорила, впервые с тех пор, как они собрались в этой комнате.

— Почему мой янтарь пел мне, что он использовал смертельную магию? Я ничего не понимаю. Если он наполовину Нереид, почему Богиня храма так встревожилась?

Мари ответила раньше Джастиса.

— Я не знаю ответа на этот вопрос. Он первый полнокровный нереид, который входил в Храм за тысячелетие, насколько я знаю. Однако он был там и раньше, и никогда не было никаких проблем. Я полагаю, что твои камни отправили тебе предупреждение о смертельной магии, когда наша Богиня узнала одного из своих, а ты поняла это как предупреждение. Не то, что бы ты могла как-то понять разницу, не встретив Нереидов в прошлом.

Эрин кивнула, хотя не была полностью убеждена.

— Я полагаю, это имеет смысл. Теперь, когда мы не в храме, мой янтарь не предупреждает меня, хотя Джастис находится на расстоянии прикосновения.

Что-то темное запульсировало в Вэне при этих словах, и он заговорил прежде, чем успел себя остановить, подвинувшись между Джастисом и Эрин.

— Лучше, если ты не станешь его касаться, — сказал он. — Прошу, успокой меня хоть в этом вопросе.

Она вздохнула и пожала плечами.

— Ладно. Но нам нужно будет еще раз обсудить это.

Мари снова заговорила.

— Есть кое-что жизненно важное, чем я должна поделиться со всеми вами. Я считаю, что оно содержит ключ к излечению Райли и ребенка. Хотя песня Эрин временно помогла, но осталась основная проблема. Кажется, что тело отторгает беременность.

Все посмотрели на Райли, которая выглядела бледнее, чем утром и определенно менее здоровой, чем после того, как Эрин днем ранее спела для нее излечение. Райли смотрела только на Мари.

— Ты можешь помочь моему малышу?

Та покачала головой.

— Нет, к сожалению, как я и говорила. Я не в состоянии сделать больше для тебя. Это Эрин. Она может вылечить ребенка.

Эрин моргая, подняла голову.

— Ты знаешь, что я сделаю всё, что смогу. Но я не знаю, как управлять моими способностями певчей. То, что я сделала вчера, вероятно, всё, что во мне есть.

— Нет, ты не понимаешь, — ответила Мари. — У тебя есть способность найти Сердце Нереиды, которое спрятано в изумрудно-бриллиантовом сундуке, в котором также, по слухам, находится один из потерянных камней Трезубца Посейдона.

Мари вытащила что-то, похожее на свиток из кармана платья, и протянула Эрин.

— Изучи это хорошенько. С этим рубином ты сможешь полностью вылечить Райли и ребенка.

Эрин в удивлении смотрела, как вокруг нее собираются в Сиэтл. Гобелен от пола до потолка на стене военной комнаты, на котором были описаны сцены из того, что, по ее предположениям, было Катаклизмом, о котором они говорили, отодвинули в сторону, и открылся арсенал. Оружие, начиная от мечей и арбалетов до современных пистолетов и чего-то похожего на обрезы для атаки, было вытянуто с полок и приведено в боевую готовность.

Она желала войны, и, похоже, что она ее получит. Возражения Вэна насчет того, что она подвергает себя опасности, утихли, когда он понял, что только она могла обнаружить Сердце Нереиды. Теперь каждый дюйм его твердого, мускулистого тела, казалось, был увешан оружием. Он только раз говорил с ней с тех пор, как было принято решение, оттащив ее в сторону и приказав не отходить от него дальше, чем на пару футов во время их миссии.

Она просто отвернулась, не желая с ним спорить. Она сделает то, что она должна, чтобы спасти сестру, будет ли Вэн помогать ей или нет.

Райли стало хуже вскоре после объявления Мари, и Конлан с Девой отвели ее отдохнуть. Конлан теперь вернулся, его лицо было бледным и осунувшимся.

— Ей снова плохо, — сказал он. — На сей раз намного хуже.

Эрин спрыгнула с кресла.

— Я могу…

— Нет. Ты не можешь истощать свои силы до ухода, — его голос был грубым от напряжения. — Спасибо за предложение, но очевидно, что без рубина ты можешь дать только временное облегчение. Мари полагает, что рубин поможет тебе излечить ее. Излечить наше дитя.

Вэн положил руку на плечо брата.

— Знай, Конлан, клянусь тебе, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти камень, даже ценой моей жизни.

Конлан кивнул.

— Я знаю, что так и будет. Я не могу… не могу уйти отсюда. Есть возможность, что она не… что…

Эрин почувствовала, как слезы обожгли ее веки при крайней отчаянии в его голосе.

— Мы найдем его, Конлан. Скажи ей за нас.

Он кивнул, потом кратко ее обнял.

— Сделай всё, что можешь, певчая драгоценных камней, — ответил он, а потом исчез.

Эрин повернулась к Вэну, отчаянно нуждаясь в комфорте его объятий, но он стоял, сложив руки, глядя на нее, его глаза остекленели от боли.

— Я рискну своей жизнью, но не стану рисковать твоей, Эрин. Мы обязаны найти способ, чтобы обнаружить этот камень так, чтобы тебе не причинили вреда. Если мне придется выбирать между твоей жизнью и жизнями Райли и ее малыша, я не переживу этого.

У нее не было разумного ответа на это, поэтому она просто кивнула и свернулась в углу дивана, пока приготовления продолжались, размышляя, что за бесчувственная сука эта Судьба, которая поставила столько всего на кон, — и всё это взвалила на плечи одной юной, испуганной ведьмы.

Она посмотрела на кольца, но впервые камни совершенно безмолвствовали.