На Буша было страшно смотреть. Симон и Майкл, как могли, перебинтовали ему руку и обработали рану в плече. Буш неуклюже стоял, опираясь на капот лимузина, однако настроение у него было лучше некуда. Он остался жив, и сейчас это являлось главным.
— Гм, вижу, вам все же удалось их стащить, — едва слышно промолвил он.
Симон молча кивнул, с восхищением разглядывая ключи. Священник почтительно держал их на ладони так, словно они были стеклянными и могли рассыпаться от одного неосторожного дуновения.
— Все оказалось так просто…
— Да.
— Господа, нам пора трогаться в путь, — вмешался Майкл. Но Буш продолжал смотреть на ключи, не в силах оторваться.
— Можно?
Осторожно, очень осторожно Симон положил ключи ему па ладонь. Они оказались больше размерами, чем предполагал Буш, и на вид самыми обыкновенными. Он ожидал, что, прикоснувшись к ним, ощутит божественное просветление, если можно так выразиться, что с ними в него войдет Господь, однако ничего подобного не произошло. На самом деле Буш лишь удивился, что такие маленькие предметы могут иметь столь огромное значение в общем порядке вещей. Майкл рисковал всем: свободой, жизнью — ради того, чтобы получить назад эти два куска обработанного металла. И Буша поразило не то, символом чего являлись ключи, а то, какой силой они наполняли сердце. Вера в неосязаемое, такая могущественная, что люди готовы ради нее воевать, умирать, жертвовать всем. И движет ими надежда, убежденность в том, что обещанное сбудется. Это было настоящее чудо, чудо веры, которое Буш прекрасно понимал, однако до настоящего момента не мог испытать в полной мере. Но сейчас он почему-то не сомневался, что все будет хорошо.
— Пошли скорее. — Нетерпение Майкла нарастало.
Буш вернул ключи Симону, и тот, плотно завернув их в кусок бархата, убрал в карман. Буш ощутил прилив блаженного облегчения. Несмотря на все, через что им пришлось пройти, они с Майклом возвращаются домой.
* * *
Стеклянные двери библиотеки распахнулись. Огонь вырвался наружу. Огромный каменный особняк превратился в преисподнюю. Оконные стекла лопались от жары, и из проемов вырывались языки пламени, озаряя ночную темноту. В небо поднимались густые клубы дыма. Одинокая фигура, выпрыгнув из огненной бури, устремилась к троим друзьям, стоявшим у лимузина. Подобно злобному хищному зверю, она в считанные мгновения преодолела две сотни ярдов.
— Вы ничего никому не вернете! — Казалось, рев донесся ото всюду, и не успели они опомниться, как Финстер уже стоял перед ними.
От его одежды остались одни обугленные обрывки, что резко контрастировало с его телом. Чистая и гладкая, его кожа не была испорчена ни ожогами, ни хотя бы красным пятном, что было совершенно невозможно для человека, только что выбежавшего из раскаленного до тысячи двухсот градусов горнила.
Майкл решительно шагнул вперед, готовый к бою.
— С чего ты взял…
Однако не успел он договорить, как Финстер едва заметным движением кисти отправил его на землю.
— Я обреку тебя на такие страдания, о которых ты даже не подозревал…
— Ты дал мне слово, — простонал распростертый в траве Майкл.
— Я разговаривал не с тобой. — Финстер повернулся к Бушу. — Святой… защиты… больше… нет! — проревел он, обращаясь к раненому полицейскому.
Буш судорожно съежился, тщетно пытаясь бежать. Скользнув по капоту лимузина, он рухнул на землю, и его простреленное плечо, по ощущениям, разбилось на тысячу осколков. Ему удалось сдержаться и не издать ни звука, однако мысленно он испустил леденящий душу крик. Сбылся кошмар, мучивший его во снах: он горел, его тело пылало, однако пламени не было. Он снова оказался на шхуне своего отца; огненные языки плясали но палубе, бежали вверх по ногам, жадно лизали туловище. Буш опять превратился в беспомощного ребенка, бессильного перед лицом чудовища. Полицейский повалился в траву, корчась в невыносимых муках.
— Прекрати! — крикнул Майкл, поднимаясь на ноги.
— Отдай… мне… ключи! — Финстер сверлил взглядом Майкла; его голос был таким же жутким, как и зарево, поглотившее каменный особняк.
Глаза Финстера оставались холодными, мертвыми, черными, словно глубины океана. Майкла охватил бесконечный страх, не только за себя и за Мэри, но также за Буша, за Симона, за всех людей. Он повернулся к священнику, растерянный, требуя ответа. Симон выразительно покачал головой.
— Отдай ключи, или я наставлю страдать всех, кого ты знаешь и любишь, — прорычал Финстер.
— Ни за что! — выкрикнул Симон.
Майкл беспомощно смотрел на Буша, который метался в сырой траве, извиваясь, шлепая себя ладонями по лицу, отчаянно пытаясь сбить невидимое пламя.
— Нет! Остановись! — воскликнул Майкл, не в силах вынести страдания своего друга. — Если я верну тебе ключи, ты обещаешь, что прекратишь вот это? Даешь слово, что не заставишь страдать…
— Никакого слова я тебе не дам! — взревел Финстер.
— В таком случае и ты от меня ничего не леди, — почти беззвучно прошептал Майкл, понимая, что своими словами подписал другу смертный приговор.
Собрав остатки сил, заговорил Буш:
— Майкл, не вздумай ни о чем с ним договариваться!
— КЛЮЧИ! — Финстер остановился перед Майклом лицом к лицу; от его жаркого дыхания к горлу Майкла подступила тошнота.
Буш, корчась, откатился в сторону.
— Я не стану… разменной фишкой… ставкой в вашем споре… — И тут он увидел в траве один предмет. Превозмогая боль, Буш протянул к нему руку.
Краем глаза Майкл видел друга.
— Поль, не надо! Господи Иисусе…
— Его здесь нет, — презрительно напомнил Финстер. Крепко обхватив пальцами рукоятку пистолета, Буш поднял его, наводя на Финстера.
— Этим ты не сможешь причинить мне никакого вреда, — прошипел Финстер, даже не потрудившись обернуться к пистолету, нацеленному ему в спину.
Однако Буш и не собирался стрелять в Финстера. Великан-полицейский приставил дуло пистолета к своему виску.
— Обещай, что ты позаботишься о Дженни и малышах…
— Поль!!! — пронзительно вскрикнул Майкл.
— Пусть все ваши усилия и моя жертва не будут напрасными …
Еще никогда в жизни сознание Буша не было таким ясным. Казалось, боль, которую обрушил на него Финстер, явилась крещением огнем, невыносимым, но в то лее время очищающим. Он верил в Майкла, верил в Симона. И, что самое главное, верил в ключи.
— Поль, не надумай…
— Обещай, — взмолился полицейский, глядя Майклу в глаза.
Майкл разрывался, терзаемый муками; сердце его отчаянно сопротивлялось, пытаясь помешать рассудку произнести эти слова, но он все же их произнес.
— Обещаю, — прошептал Майкл, понимая, что тем самым дал согласие на смерть лучшего друга.
Указательный палец Буша обвил спусковой крючок. Сделав над собой нечеловеческое усилие, полицейский надавил на него, но вдруг уронил руку. Пистолет оставался безмолвным. Огромное тело Буша выгнулось дугой, глаза выкатились из орбит. Судорожно глотнув воздух, он повалился на землю.
— Ты его убил! — закричал Майкл.
— Нет, — равнодушно бросил Финстер. — Но разве тебе не хотелось, чтобы все произошло именно так? Всем было бы гораздо удобнее… Нет, его организм просто не выдержал, У него сердечный приступ. Полагаю, если в самое ближайшее время не отвезти его в больницу, он умрет… Майкл, отдай мне ключи, и я вас отпущу. Отдай мне их, и вы еще сможете спасти вашего друга. Время у вас есть. Неужели ты готов заплатить его жизнью? Ведь в этом случае его смерть будет на твоей совести.
Майкл оцепенел: жизнь Поля или душа Мэри? Финстер прав; каким бы ни был его выбор, до конца своих дней ему придется нести невыносимое бремя вины.
И тут его рассудок захлестнула бешеная ярость, смывшая весь здравый смысл. Майкл бросился на Финстера. Ответом ему явился лишь презрительный хохот. Переполненный гневом, Майкл схватил Финстера, стиснул ему горло…
И вдруг перед ним оказалась она.
Там, где только что стоял Финстер.
Мэри Сент-Пьер.
Майкл, опомнившись, понял, что душит свою жену.
— Майкл… пожалуйста… не убивай меня… — сдавленно промолвила Мэри.
Отдернув руки, Майкл застыл в ужасе. Его жена закашляла, пытаясь отдышаться.
— Мэри! Мэри, прости, я не…
— Майкл, закрой глаза. Это уловка, — тихим голосом предостерег его Симон. — Сердцем своим ты понимаешь, что это не Мэри. Не сдавайся. — Впервые Майкл заметил в священнике тень сочувствия.
Опустив руки, он уронил голову и, всхлипывая, рухнул на землю — побежденный. Мэри ласково положила руку ему на плечо, но когда Майкл поднял на нее взгляд, она снова превратилась в Финстера.
— Майкл, если ты отдашь мне ключи, ты еще сможешь спасти своего друга, а я пущу твою жену на небеса. Именно этого она хочет, именно поэтому ты здесь. Обещаю, ее душа обретет вечный покой. — Финстер помолчал. — Даю слово.
Еще никогда в жизни Майкл не пребывал в такой растерянности. Он посмотрел на Симона.
— Его слово ничего не значит, — напомнил священник. Майкл молча поднялся на ноги. У него по лицу текли слезы.
Приблизившись к Симону, он властным тоном произнес, стараясь не смотреть священнику в глаза:
— Отдай мне ключи.
— Что? — Симон не мог поверить собственным ушам. — Я столько прошел не для того, чтобы… — Он с трудом сдерживал себя в руках. — Майкл, то, что произойдет с нами, не имеет никакого значения. Мы делаем это ради Господа…
Майкл наконец дал выход переполнявшему его отчаянию.
— Мы проделали этот долгий путь сами! Никто нам не помогал! Где твой Бог? Если он хочет вернуть эти ключи, почему не пришел к нам на помощь? Почему он не подает мне знак? — Его голос наполнился презрением. — Пусть забирает их сам. Мне этот Бог не нужен. Он ничего не сделал для меня, ничего! И ничего не сделал для моей жены…
— Майкл, не надо…
— Ты совершенно прав, Майкл, — ухватился за открывшуюся перед ним возможность Финстер. — Бог давным-давно бросил тебя.
— Нет, Майкл, не бросил. Вспомни свою фамилию: Сент-Пьер. Святой Петр. Неужели ты думаешь, это случайно? Тебе предопределено стать спасителем ключей.
— Нет! — гневно воскликнул Финстер. — Неправда! Майкл, подумай, — его голос пролился вкрадчивым бальзамом, — если это правда, значит, Господь сам навлек на тебя страдания. А если это неправда… — Шагнув ближе, он тихо закончил: — Значит, Бог тебя бросил.
Слова Финстера оглушительным проклятием звенели у Майкла в ушах. Он повернулся к Симону.
— Отдай ключи.
— Сначала тебе придется меня убить.
— Не вынуждай меня прибегать к крайним мерам…
— Позволь, я помогу, — вдруг предложил Финстер. Тело Симона внезапно содрогнулось в агонии. Его руки раскинулись в стороны, образовав крест.
— Кого-то ты мне напоминаешь, — насмешливо произнес Финстер, приставив палец к подбородку. — Гм, кого же именно?
Слова Симона прозвучали увядающим шепотом:
— Майкл, ты предал Бога. Ты не увидишь Врат рая.
— Как и ты, — усмехнулся Финстер.
Протянув руку, Майкл достал из кармана священника кусок бархата.
Обернувшись к Финстеру, он развернул ключи.
— Если я верну тебе эти ключи, душа моей жены будет принадлежать Богу, она упокоится с миром и обретет вечную жизнь на небесах. — Повернувшись к распростертому телу Буша, Майкл добавил: — И ты не будешь мешать нам спасти его. Ты оставишь Симона в покое. И не навлечешь страдания на моих близких. До тех пор пока ты не пообещаешь мне все это, я не отдам тебе ключи.
Финстер алчно протянул руку.
— Обещай! — рявкнул Майкл, отдергивая ключи.
— Даю… тебе слово, — сдался Финстер.
Симон рухнул на землю, словно мертвый… Но он был жив.
Шагнув вперед, Майкл вытянул руку. Два ключа лежали у него на ладони.
Съежившись, Финстер поспешно попятился назад.
— Подожди! Я не могу к ним прикоснуться.
— В таком случае я помещу их в надежное место.
— Майкл, одумайся! — простонал Симон. — Прощение! Майкл, не забывай, надо всегда уметь прощать.
— В таком случае, Симон, прости меня.
И, к ужасу Финстера и Симона, Майкл подошел к каменному сооружению, освещенному светом галогенных фар, и, не раздумывая…
…швырнул ключи в колодец.
— Что ты наделал?! — Опомнившись, Финстер бросился к колодцу.
— Это твой колодец. Не сомневаюсь, ты найдешь способ достать ключи.
— Но я не могу к ним прикоснуться, — стиснув зубы, проскрежетал Финстер.
— А это уже не моя проблема.
Вернувшись, Майкл открыл дверь лимузина. Он протянул Симону руку, предлагая помочь подняться с земли, но тот гневно отстранил ее. Не сказав ни слова, Майкл подошел к Бушу и, подхватив своего друга-великана под мышки, потащил к машине. Симон молча присоединился к нему, схватив Буша за ноги. Вдвоем они уложили бесчувственное тело на заднее сиденье и скрылись в ночи.