Веню сидел на полу. Бо льшая часть коллекции была уничтожена, лежала грудами дымящегося пепла. Ему удалось спасти четырнадцать предметов, не считая глиняных табличек, густо испещренных значками.
Он читал со скоростью, на какую только был способен, целиком погрузившись в латинский текст. Книга, переплетенная в человеческую кожу, лежала на коленях в свете единственного факела. Он читал так, словно искал возможность спасения, словно слова перед ним каким-то образом могли его освободить. Перед ним лежали богатства королей. А еще и знание тьмы. Филипп не сомневался, что найдет способ выбраться из подземелья. Он уже поднимался по лестнице и обнаружил, что дверь заперта, но опыт говорил ему, что всегда существуют какие-то альтернативы. Он всегда выходил из любых переделок и не терпел поражений. И никогда ничего не боялся. Знал, что найдет способ выжить, и искал ответ в книгах перед ним.
Но тут огонь факела стал слабеть, смола в нем выгорала. Другие факелы давно уже погасли. Здесь не было материала, который он мог бы использовать в качестве топлива. Паруса сгорели бы в несколько мгновений — использовать их в качестве топлива невозможно.
Когда пламя ослабело до небольшого язычка, тени удлинились, стали гуще. Они то наступали на него, то отступали, плясали вокруг, словно живые. Потом раздался слабый звук, глухой и далекий, словно из какого-то уголка его разума. Какой-то царапающий; его высота то повышалась, то опускалась. Сила звука отвлекала Веню от чтения, от возможности сосредоточиться.
Звуки стали приобретать отчетливость, они распадались на отдельные голоса, которые он знал, звучавшие с болью и яростью, гневно втыкавшиеся в его мозг: Дженнифер Райан, женщина, чью любовь он эксплуатировал, которая родила КК и Синди, женщина, которую он сбросил с крыши; Жан Поль, его молодой сотрудник, которого он безжалостно убил… Все люди, которых он убил собственноручно или опосредованно: отец Освин и шесть священников, которые отлучили его; конкуренты по бизнесу, «шестерки», которые не выполнили приказов… Все те, кого он уничтожил, теперь напустились на него, раскалывая его здравомыслие до такой степени, что он начал видеть в тени их лица. Они ждали, наблюдали…
А когда факел догорел окончательно и язычок пламени рассыпался на отдельные искры, тени обступили, набросились на него в темноте, и ужас смял разум Филиппа Веню.