14:00

Джулия сидела в своей машине, стоявшей на дорожке возле скромного полутораэтажного дома в городке Паунд-Ридж. Как и большинство жителей Байрам-Хиллс, едва услышав о катастрофе, Джулия помчалась на место падения самолета, желая помочь. Но как только она увидела то, что осталось от рейса 502, и поняла, что хотела лететь этим самым рейсом, она не могла больше думать ни о чем, кроме как о лицах сидевших рядом пассажиров и как она стояла близко к тому, чтобы разделить их судьбу.

Вместо того чтобы работать на месте катастрофы, она согласилась съездить за доктором-пенсионером, которого позвали на помощь остальным. Полчаса назад она заехала в Бедфорд, чтобы заправиться, а теперь ждала возле дома доктора, пока тот соберет свои вещи.

Сидя в одиночестве в машине, она наконец в полной мере осознала, что смерти сегодня избежала не только она одна. Джулия положила руку на живот, зная, что сегодня были спасены две жизни.

Ирония заключалась в том, что она летела в Бостон вовсе не на деловую встречу, как она говорила, а чтобы встретиться со своим врачом.

В течение года после свадьбы они с Ником жили в Уинтропе, штат Массачусетс. Его перевели туда по работе, и Джулия последовала за ним, найдя работу в небольшой фирме в Бостоне. Коллега рекомендовала ей врача по фамилии Колверхоум, не только пользовавшегося безупречной репутацией, но и отличавшегося мягким и добродушным характером.

После переезда в Байрам-Хиллс она не стала менять врача, обнаружив, что не столь уж сложно совмещать ежегодные проверки с деловыми поездками.

Она позвонила Колверхоуму несколько дней назад, рассказав о своих подозрениях, и он договорился с местным врачом, чтобы тот сделал ей тест на беременность. Тест оказался положительным — шесть недель. Радости ее не было границ. Она с трудом удержалась от того, чтобы рассказать обо всем Нику, — ей хотелось сделать сюрприз. Джулия договорилась с врачом, что прилетит, чтобы пройти дородовое обследование и сделать ультразвуковое фото крошечного зародыша, которое она могла бы вставить в рамку и удивить Ника за романтическим ужином сегодня вечером в «Ла Кремальере», том самом ресторане, где он сделал ей предложение, и где началась их совместная жизнь. Ей хотелось придать значимость известию о будущем ребенке. Что касается ужина с Мюллерами, ставшего причиной утренней ссоры и столь испортившего настроение Нику, то это уловка, призванная отвлечь Ника от события, которое должно стать самым проникновенным моментом за всю историю их шестнадцатилетних отношений.

Хотя они и планировали завести детей, Джулия не собиралась беременеть до следующего года. Их жизнь настолько ориентирована на карьеру и накопление средств, которые позволили бы им спокойно растить детей, что у нее даже не возникало мысли о беременности. Только теперь она поняла, что они потратили столько времени на планирование и достижение успеха, что новость о будущем ребенке попросту застала ее врасплох. И уж тем более эта новость должна сразить наповал мужа.

Джулия настолько оказалась поглощена адвокатской карьерой, надеясь стать компаньоном фирмы, что лишилась бесчисленных подруг, которые стали матерями. Однако с того самого мгновения, как подтвердилась ее беременность, направление мыслей полностью изменилось. Она знала, что дело вовсе не в гормонах, не в ложных ощущениях, созданных фантазиями о том, что можно будет наконец-то больше не работать. Это была просто любовь.

Они с Ником провели вместе уже половину жизни. У них больше денег, чем им нужно, они купили и обновили дом своей мечты, путешествовали и наслаждались жизнью. И все же оставалось ощущение некоей пустоты — пустоты, особенно остро ощущавшейся по праздникам. Джулия мечтала о возвращении Санта-Клауса и Пасхального кролика, Зубной феи и конфет на Хеллоуин.

Джулия вновь подумала об авиакатастрофе, обо всех потерянных жизнях, о доброй пожилой женщине, рядом с которой она сидела, и глаза ее наполнились слезами. Она покинула самолет, получив автоматическое текстовое сообщение о вторжении посторонних в Вашингтон-хаус Шеймуса Хенникота. Именно оно позволило ей остаться в живых. Но из объятий смерти спасена не одна жизнь, а две. Джулия восприняла это как некое чудо, как знак того, что ее ребенку судьбой предназначено жить.

Сначала раздраженно сочтя тревогу ложной, она вышла из самолета, села в свою машину и поехала к Вашингтон-хаусу. Обошла дом по периметру, проверяя двери и окна, но все они оказались заперты.

Однако, войдя внутрь, Джулия сразу поняла — что-то не так. Она провела в доме меньше минуты, когда он сотрясся от грохота. Зазвенел фарфор в буфетах, звякнули бокалы в баре — будто в окрестностях случилось землетрясение. Несмотря на глубокий разлом в гранитной мантии под Нью-Йорком, землетрясения были здесь столь же редки, как и снег на Бермудах. Несколько раз моргнул и погас свет. Тотчас же включилось аварийное освещение в лестничных пролетах и над дверями, запищали блоки резервного питания компьютеров. Джулия посмотрела на часы: 11:54. Ей сейчас следовало лететь в Бостон, вместо того чтобы бродить по лишенному электричества пустому дому, содрогнувшемуся от смещения каких-то плит глубоко под землей.

Пройдя в кухню, она провела карточкой через считыватель, зная, что резервное питание рассчитано на сутки, и открыла тяжелую дверь в подвал. Яркие галогенные лампы освещали лестницу и дорогие обои с лилиями, которые Хенникот заказывал из Парижа. Набрав на клавиатуре свой номер соцстрахования, она трижды провела карточкой через считыватель. Достав восьмигранный ключ, она вставила его буквой «Д» вверх в скважину на большой стальной двери в хранилище. Повернув ключ, открыла дверь, и ее встретила темнота. Пододвинув стул, она приперла им дверь, чтобы снаружи проникал яркий свет.

Джулия тут же увидела разбитую витрину посреди комнаты и неизвестно откуда взявшуюся красную коробочку на стене. Ее тут же охватила ярость, словно пострадала она сама. Джулия обошла помещение вокруг, открывая двери и заглядывая внутрь. В складском хранилище горел аварийный свет, и все ящики выглядели нетронутыми. Снова пройдя через полосу падавшего с лестницы света галогенных ламп, она открыла дверь в кабинет Шеймуса. Увидев, что потайная панель в стене приоткрыта, подошла прямо к ней и толкнула ее.

В маленькой комнате царила почти полная темнота. Света извне не хватало, чтобы что-либо отчетливо разглядеть.

Джулия знала, что в комнате находятся лишь два предмета, в самом ее центре. Осторожно сделав два шага вперед и изо всех сил вглядываясь во тьму, она подошла к сейфам. Проведя рукой по первому, обнаружила, что тот заперт, но второй… можно даже не проверять на ощупь. В глаза бросилась тень открытой металлической дверцы.

И в то же мгновение Джулию охватил страх.

После того как она вошла в дом и, спустившись вниз, сразу же убедилась в ограблении, гнев настолько ослепил ее, что она начала бегать вокруг в темноте, по-глупому искушая судьбу. Джулия никогда не страдала клаустрофобией, но сейчас ей казалось, будто темнота смыкается вокруг нее. Она не знала, есть ли здесь кто-нибудь, не прячется ли кто-то за дверью. Сегодня не слишком подходящий день, чтобы умереть.

Выскочив из комнаты, она взбежала по лестнице, выдернула восьмигранный ключ и открыла потайную комнатку системы безопасности за фальшивой стеной в кладовой. Взгляд ее тут же упал на разбитые компьютерные сервера с вырванными жесткими дисками. Кто бы это ни совершил, он точно знал, что делать, как замести следы.

К счастью, в ее кабинете стояла дополнительная система резервирования, причем данные хранились не только на ее компьютере, но и на сервере компании. Вряд ли грабителям могла прийти в голову мысль заглянуть туда.

Когда Джулия вернулась в кладовую, страх несколько поубавился. Кто бы ни совершил ограбление, они давно ушли. Вся работа наверняка заняла не больше нескольких минут и не оставила после себя никаких следов.

Схватив с полки в кладовой фонарь и взяв из машины цифровую камеру, она вернулась в подвал и произвела полную ревизию пропавшего, сделав снимки разбитой витрины и открытого сейфа. Как ни странно, складское помещение осталось нетронутым, несмотря на то что в ящиках лежали картины стоимостью в десятки миллионов. Грабителей интересовали лишь предметы оружия и обычный сейф.

Хотя в распоряжении Джулии имелась опись всех произведений искусства, старины и драгоценностей, которую Шеймус обновлял несколько раз в год, у нее не имелось никакой информации о содержимом сейфов, кроме того, что там хранилось несколько мешочков с бриллиантами и некое личное имущество. Остальное оставалось тайной.

Снова поднявшись наверх, она позвонила Шеймусу Хенникоту в его летний дом в Массачусетсе, сообщив дурное известие. Джулия не колебалась, набирая номер, — она с юности научилась тому, что дурные известия ждать не могут.

Когда помощница Хенникота, Талия, сказала ей, что Шеймус сейчас недоступен, занимаясь неотложными семейными делами, Джулия просто попросила, чтобы он позвонил ей, как только у него будет возможность, и чтобы она сообщила ему о происшествии в Вашингтон-хаусе. Джулия буквально следовала указаниям, которые он дал ей на подобный случай. Он не хотел вовлекать в любые происшествия полицию, пока сам не ознакомится со всеми фактами и не решит, как лучше всего действовать. Таково решение, и ей следовало с уважением относиться к его здравомыслию — что и происходило в течение последних трех лет.

Последние несколько недель Шеймус хворал, но для больного человека девяноста двух лет от роду он оставался полным энергии — порой казалось, что энергии этой у него даже больше, чем у нее в тридцать один год. Две недели назад они обсуждали возможность предоставить во временное пользование музею Метрополитен части его коллекции работ Моне, но, как это часто бывало, разговор свернул на тему семьи и жизни. Джулия настолько уважала Шеймуса и его достоинства, настолько доверяла его советам, что беседы их часто касались вопросов, выходивших далеко за пределы деловых отношений.

Хотя у него не было собственных детей, Хенникот всегда говорил о том, что являлось самым важным в жизни: о любви и семье, об истинных корнях успеха, о ключе счастья. Джулии хотелось рассказать о своей новости Шеймусу точно так же, как и Нику, зная, что он будет за нее искренне рад. Родители Джулии были старше, чем она сейчас, когда у них родилась дочь, и умерли несколько лет назад. Миллиардер заполнил пустоту в ее душе, став приемным дедушкой, который хвалил за успехи, делился знаниями, давал наставления с теплой улыбкой и любовью в голосе.

Джулию искренне трогала бескорыстная душа этого человека, его щедрость и благородство. Он был джентльменом в мире, где это слово давно забыто, и до сих пор ценил письменное слово, посылая ей письма, написанные безупречным курсивным почерком, и избегая обезличенности электронной почты.

Джулию беспокоила сама мысль, что придется сообщить ему об ограблении, о краже семейных ценностей, передававшихся из поколения в поколение в течение многих лет. Хотя она знала, что он просто скажет: «Не волнуйся, милая, куски металла, камня и холста — не самые главные ценности в моей жизни», она думала о том, что в его коллекции могло оказаться и нечто по-настоящему ценное для него, отсутствовавшее в описи.

Когда Джулия выходила из дома, запищал ее КПК, принимая входящую электронную почту из ее офиса. К удивлению, это оказались файлы Хенникота и данные системы безопасности. Она поняла, что сработал протокол загрузки, когда отключилось электричество, — судя по всему, ее контора пострадала так же, как и эта часть города.

Она выехала на дорогу, когда мимо промчались полицейские и пожарные машины. Светофоры не работали, и на улицах толпились люди; все взгляды были устремлены на юг. Повернув наконец голову, она увидела гигантское облако черного едкого дыма.

Сейчас, сидя в «Лексусе» в пятнадцати милях к северу от места катастрофы, Джулия видела рассеивающийся дым, висевший над южным горизонтом. Она посмотрела на часы — было начало третьего, а ей так и не удалось связаться с Ником. Она взяла мобильный телефон, чтобы попробовать еще раз, когда открылась дверь со стороны пассажира и в машину сел пожилой мужчина.

— Спасибо, что согласились подвезти, — сказал он, застегивая ремень. — Я доктор О’Рейли.

— Джулия Куинн, — отозвалась женщина, протягивая руку.

Она присмотрелась к нему внимательнее. Хотя волосы его поседели, брови оставались черными как ночь, делая его моложе.

— Мы не встречались раньше? — спросила она, с любопытством наклонив голову.

— Не думаю, — покачал головой О’Рейли. — Если только вы не проходили медицинское обследование в нашем центре пять лет назад или ранее. К сожалению, мое пребывание на пенсии закончилось с сегодняшней трагедией.

Доктор посмотрел в окно и замолчал, погруженный в собственные мысли — наверняка о том кошмаре, что ему предстояло увидеть.

Не говоря больше ни слова, Джулия завела двигатель «Лексуса», выехала на дорогу и направилась обратно в Байрам-Хиллс.

Ник сидел в кожаном рабочем кресле за столом в своей библиотеке. Он весь промок и тяжело дышал, с трудом осознавая, где находится. Куинн уже считал себя мертвым, когда сознание покинуло его на дне озера, и последняя мысль его была о том, что он подвел Джулию.

Понемногу успокаиваясь, Ник посмотрел на бумажник, который сжимал в руке, — черный, из телячьей кожи, от Гуччи. Он вытащил его из кармана мертвеца на дне водохранилища Кенсико. Открыв его, обнаружил внутри пачку стодолларовых банкнот, черную карточку «Американ Экспресс» и золотую «Виза», но они тут же перестали его интересовать, едва он увидел на самом верху предмет своих поисков — водительское удостоверение.

Однако после того, как Ник узнал имя мертвеца, у него возникло еще больше вопросов, чем час назад. Он еще раз перечитал удостоверение: Мэрион-драйв, 10, Хэйверфорд, Пенсильвания. Родился 28 мая 1952 года. Рост пять футов десять дюймов, карие глаза, стоит отметка в графе о добровольном пожертвовании органов. Пол Дрейфус, владелец охранной компании, устанавливавшей систему безопасности в доме Шеймуса Хенникота, был мертв, и его тело покоилось на дне водохранилища Кенсико.

Взбежав по лестнице, Ник сорвал мокрую одежду и быстро надел новые джинсы и белую рубашку. Схватив из шкафа черный пиджак, он опорожнил карманы промокшей одежды. В них обнаружилось письмо Маркуса Маркусу, вместе с письмом от седого европейца, которое он получил в комнате для допросов. Чернила на конвертах лишь слегка потекли. Ник открыл крышку часов — похоже, что они сделаны вполне добротно и вода их нисколько не повредила, поскольку минутная стрелка показывала пять минут третьего. Телефон, однако, вышел из строя. Собственно, Ник был этому даже рад, ибо теперь в мире больше не существовало фотографии мертвой Джулии. Взяв свой бумажник и ключи, медальон святого Христофора, бумажник Дрейфуса и письма, он рассовал их по карманам.

Сбежав вниз в библиотеку, Ник открыл сейф и широко улыбнулся, обнаружив там свой пистолет вместе с запасом патронов. И это вовсе не какая-то магия — пистолет не переместился вместе с ним во времени из машины Дэнса. Поскольку сейчас было пять минут третьего, оружие просто еще не покинуло сейф.

Схватив оружие, Ник сунул его сзади за пояс и прихватил несколько обойм. Сдвинув в сторону стопку бумаг на столе, он нашел под ними свой телефон, полностью сухой и готовый к использованию. Ник коротко рассмеялся, но тут же разозлился на самого себя. Он едва не погиб, забрав с собой на тот свет жену. Повел себя глупо и самоуверенно, полагая, что можно просто отправиться назад в прошлое и с легкостью спасти Джулию.

Он не воспользовался ничем из того, что знал о будущем, чтобы изменить прошлое. Все происходящее походило на некую игру, и он вел ее крайне неудачно, рассчитывая на помощь случайно встреченных незнакомых людей. Нужно что-то изменить, и притом прямо сейчас. Шли секунды, и уходило время, отведенное на спасение супруги.

Взяв мокрый бумажник, который он забрал с трупа, Ник положил его в карман пиджака.

Он не мог больше позволить себе действовать пассивно, полагаясь на случай. Теперь у него имелся план.

Он собирался встретиться с Полом Дрейфусом.

Ник припарковал машину перед дорожным постом возле места катастрофы, прямо за синим «Шевроле Импала», автомобилем, в котором предстояло ехать убийце Джулии и который ему предстояло преследовать через несколько часов, заставив съехать с дороги и врезаться в дерево.

Он быстро подошел к рядовому Мак-Мэйнусу, тому же самому солдату Национальной гвардии, который пытался остановить его, когда он приехал сюда перед встречей с Шенноном.

— Чем могу помочь? — спросил солдат.

— Я привез капитану Делия кое-какие улики, касающиеся авиакатастрофы, — не останавливаясь, Ник поднял мокрый бумажник.

Молодой гвардеец не стал оспаривать властный тон Ника и кивнул, пропуская его.

Куинн стоял, глядя на место авиакатастрофы. Пожарные разматывали шланги — они пока не имели возможности отдыхать, сидя на подножках своих машин. Родственников доставляли автобусами к зданию раздевалок, давая им возможность оказаться рядом с останками близких, услышать какие-то новости о катастрофе.

Картина разрушений потрясала. Хотя Ник уже видел ее час назад по своему времени, он так и не смог привыкнуть к зрелищу трагедии подобного масштаба. Кроме хвоста самолета, он не видел ни одного обломка крупнее двери. Ник смотрел на сотни добровольцев, помогавших командам спасателей и охваченным горем родным — человечность в лучших ее проявлениях и жизнь в худших.

Где-то там, среди моря людей, находился Пол Дрейфус.

Достав все еще мокрый бумажник, Куинн нашел визитную карточку и набрал написанный номер мобильного телефона.

— Алло? — ответил низкий голос.

— Мистер Дрейфус? — спросил Ник, окидывая взглядом толпу добровольцев.

— Да.

Ник оглядел собравшихся возле раздевалок и у палаток.

— Говорит Ник Куинн.

— Да, — без каких-либо эмоций и формальностей ответил тот.

Ник обвел взглядом поле, окруженное милями полицейской ленты, и наконец увидел его, с телефоном возле уха, стоявшего посреди поля мертвых. Отключив телефон, Ник направился прямо к нему, не отводя глаз.

Дрейфус оказался крупнее, чем думал Куинн, и когда-то явно обладал фигурой тяжелоатлета. Он несколько погрузнел, но в нем до сих пор чувствовалась сила. Его седые волосы были аккуратно уложены, в отличие от спутанных, плавающих в воде прядей, которые Ник видел у трупа на дне водохранилища.

На руках его были резиновые хирургические перчатки, рукава закатаны. Он поднимал одну простыню за другой, разглядывая лежащие под ними тела.

— Мистер Дрейфус? — спросил Ник, подходя.

Тот продолжал свое занятие, словно заметил лишь досадную помеху.

— Меня зовут Ник Куинн.

Дрейфус никак не среагировал.

— Вы прилетели сегодня?

— Мы знакомы?

— Не знаю, как вам сказать… — Ник замолчал, не зная, как продолжить.

— У меня нет времени на догадки, говорите прямо.

— Вас собираются убить.

— Кто? — толстяк даже не поднял взгляд.

— Ваши партнеры.

— Партнеры? — переспросил Дрейфус наконец, посмотрев на Ника. — Вы понятия не имеете, о чем говорите.

Куинн схватил его за плечи и развернул кругом.

— А потом они собираются убить мою жену.

Лицо Дрейфуса на мгновение смягчилось.

— Тогда я бы посоветовал вам защищать ее, а не досаждать мне.

— Вы знаете Итана Дэнса? — настаивал Ник.

— Вы полицейский?

— Он собирается разбить вам глаз и рот. У него весьма неслабый хук справа. А потом привязать к вашим ногам тяжелую железную плиту и сбросить в озеро.

— Вы что, пытаетесь меня напугать?

— Да, — честно ответил Ник.

— После всего этого, — Дрейфус обвел вокруг рукой в перчатке, — думаю, вы меня извините, если я не придам значения вашим словам. У меня хватает дел и поважнее.

Бросив злобный взгляд, он пошел прочь. Куинн немного постоял, не зная, как его убедить, как заставить говорить.

Нагнав Дрейфуса, он пошел рядом по обожженной земле, стараясь не наступить на обломки того, что когда-то было реактивным лайнером АС-300. Дрейфус останавливался возле каждой белой простыни, благоговейно склонял голову, а затем медленно поднимал ее за угол.

Поспешно доставленные из больницы Норт-Уэстчестер простыни служили целям, на которые никогда не были рассчитаны. Хотя Ник знал, что под ними скрываются трупы, до этого он не сознавал, что на самом деле находится под морем белой ткани, испещрявшей адский пейзаж. Это не люди, лежащие в безмятежных позах. Тела изуродованы, расчленены, обожжены до неузнаваемости. Под некоторыми простынями лежали туловища, под другими конечности. Подобного Ник никогда прежде не видел; к горлу подступила тошнота, сдавило в груди. Ник не мог понять, как Дрейфус вообще мог что-то искать, как он мог заглядывать в каждое лицо.

— Что вы тут делаете? — спросил Ник.

— Я был военным врачом, во Вьетнаме. Думал, никогда больше такого не увижу.

— Вы решили приехать сюда, чтобы, став добровольцем, облегчить свою душу?

— Вы понятия не имеете, о чем говорите. Еще раз говорю, убирайтесь от меня подальше, пока я не позвал полицию.

— Поверьте, вам вовсе незачем это делать. — Ник помолчал. — На что вы надеетесь — на искупление грехов?

Дрейфус остановился и повернулся к Нику. Взгляд его был полон гнева и боли.

— Я надеюсь найти своего брата.

Ник ошеломленно смотрел на него. Ему и в голову не приходило, что брат Дрейфуса мог оказаться в самолете.

— Простите. Я не подумал.

— А теперь, может, все-таки оставите меня в покое?

— Сегодня утром ограбили Вашингтон-хаус, дом Хенникота. Вы устанавливали там систему охраны, — уже не столь настойчиво продолжал Куинн. — Похищены бриллианты и мечи, кинжалы и пистолеты. Грабители заметают следы, и я точно знаю, что они ищут вас. Вам нужно убираться отсюда. Я помогу вам, но вы должны сказать мне, кто может иметь отношение к ограблению. Мне нужны их имена, чтобы спасти мою жену.

Дрейфус наконец посмотрел на Ника совсем другим, сочувственным взглядом.

— Мне очень жаль слышать про вашу жену. — И тут же все его сочувствие куда-то улетучилось. — Но она пока что жива, чего я не могу сказать о моем брате. А теперь, если вы меня извините…

Дрейфус наклонился и поднял очередную простыню.

— Мистер Дрейфус? — послышался голос за их спиной.

— Ну, а вы еще кто?

— Я детектив Итан Дэнс.

Повернувшись, Ник увидел четырех полицейских в форме, стоявших рядом с Дэнсом.

— Вы должны пойти с нами.

Дэнс взял Дрейфуса за руку, а один из полицейских — за другую. Ник быстро посмотрел на патрульных, проверяя, не видел ли он одного из них связанным и мертвым на дне водохранилища, но ни у кого не было рыжих волос, и все четверо выглядели далеко не худощавыми.

Ник чувствовал тяжесть пистолета за ремнем, но знал, что стоит ему вытащить оружие, и он либо будет мертв, либо окажется в наручниках.

— Отпустите его, — сам не зная почему, громко произнес Ник.

— Кто вы, черт побери? — спросил Дэнс.

— Господи, неужели в вас нет ни капли сочувствия? Этот человек ищет своего брата.

— Он ищет не только его, — сказал детектив, поворачиваясь и уводя с собой Дрейфуса.

Ник смотрел на укрытые белой тканью тела мужчин, женщин и детей, не в силах понять, почему невинные должны умирать. Какой цели служила их смерть? Скольких безутешных родственников они оставили? Он хорошо знал, что значит потерять того, кого любил больше всех других в этом мире.

Ник жалел, что не может остановить трагедию, сделать так, чтобы ее не случилось. Он жалел, что в его распоряжении лишь пять часов. Если для спасения Джулии, для раскрытия преступления, требовалось двенадцать часов, сколько потребовалось бы, чтобы спасти двести двенадцать человек? Смог бы он отправиться назад во времени и сказать каждому, чтобы тот не садился в этот самолет, найти и остановить причину катастрофы? У него разрывалось сердце при мысли о том, что он не в силах прекратить страдания многих.

Однако Дрейфус не успел сообщить ему ничего нового об ограблении, прежде чем его увел с собой Дэнс — вне всякого сомнения, на неизбежную смерть. Он искал тело брата. Нику никогда не приходило в голову, что Дрейфус может иметь отношение не только к ограблению.

И что имел в виду Дэнс, говоря, что тот ищет не только тело брата, но и что-то еще?

Случившееся оказалось настоящим сюрпризом. Хотя Дрейфус был вне себя от горя, Николас чувствовал, что человек этот на самом деле ему нравится. Он служил в свое время стране, имел медицинскую подготовку, основал крупный бизнес.

И Ник понял, что Дрейфус не должен умереть. Возможно, не в его силах спасти пассажиров, но он мог попытаться спасти Пола Дрейфуса — и, может быть, получить в итоге ответ на некоторые вопросы.

Ник знал, куда они поехали, и у него еще оставалось время.

Пола Дрейфуса втолкнули на заднее сиденье зеленого «Тауруса». Дэнс что-то сказал подручным-полицейским и отпустил их.

Усевшись на сиденье рядом с Дрейфусом, Дэнс достал пистолет и приставил его к животу Пола.

— И каково это — чувствовать себя братом убийцы двухсот с лишним человек?

Дрейфус молча воззрился на Дэнса.

— Он перехитрил нас. Вы что, так и планировали с самого начала? Мне нужно знать, где шкатулка. И немедленно!

Дрейфус не собирался отвечать на его вопросы. Никто не мог заставить его говорить, и уж точно не этот продажный полицейский.

В 1972 году на границе с Лаосом, оказывая помощь остаткам взвода лейтенанта Риза, Пол Дрейфус попал в плен к вьетконговцам. Его бросили в яму, служившую импровизированной тюремной камерой, и допрашивали в течение пяти дней. Ему не давали еды, только воду. Его били по спине деревянными прутьями и прикладами, но он так и не произнес ни слова. Даже имени, звания и личного номера. На шестой день команда спецназа ВМС освободила его, но до этого он успел выхватить винтовку у мертвого вьетнамского солдата и разнести вдребезги головы тех, кто его допрашивал.

Дрейфус не ответил ни на один вопрос тогда и не собирался отвечать сейчас.

Вернувшись в семьдесят пятом в Штаты, Пол Дрейфус основал свою охранную фирму. Тревожная сигнализация для дверей и окон домов друзей сменилась системами видеонаблюдения для местных магазинчиков, а на смену им пришли замысловатые охранные системы для компаний. Благодаря везению, немалому труду, бессонным ночам и напряженным дням Дрейфус сумел сделать свою фирму одной из лучших в стране.

Сэмюэль Дрейфус избрал совсем иной жизненный путь, нежели его старший брат. Когда Пол поступил в колледж, выбрав карьеру врача, Сэм бросил школу, увлекшись девушками. Когда Пол пошел в армию, Сэм протестовал против войны. Когда Пол улетел во Вьетнам, Сэм сбежал в Канаду.

Пол, с детства бывший атлетом, с помощью упражнений и диеты превратил свое тело в машину, способную противостоять лучшим игрокам футбольных команд и выносить раненых с поля боя в Юго-Восточной Азии. Сэм же предпочитал травить свое тело алкоголем и наркотиками в поисках «просветления» и «истины».

После того как Пол Дрейфус столкнулся с множеством боевых ранений и крови, он оставил карьеру врача и пошел по пути, которого прежде даже не мог бы вообразить. Коммерческий успех обеспечил ему дом в колониальном стиле в окрестностях Филадельфии, образование в лучших университетах для двух его дочерей, роскошную жизнь для Сьюзен, на которой он был женат уже тридцать пять лет, даже собственные яхту и самолет, которые он предпочитал четырехколесным машинам. Он любил летать, переняв отцовскую страсть в четырнадцатилетнем возрасте. Дважды в месяц отец брал его и Сэма на небольшие экскурсии над Лихайской долиной, позволяя обоим подержаться за рычаги, и тем самым закладывал основу для будущего увлечения всей жизни Пола, давая ему ощущение полета.

Ему можно было позавидовать во всем — за исключением брата. Вернувшись в Штаты после объявленной Картером амнистии для уклонявшихся от призыва, Сэм считал, что ему обязан весь мир. Или если не мир, то, по крайней мере, его брат Пол.

Каким бы ни был Сэм, он оставался братом Пола, членом его семьи. Самые большие его преступления — уклонение от призыва и наркотики — приходились на дни молодости. Несносный характер, грубость и эгоизм к таковым не относились — иначе Сэм давно бы уже сидел в тюрьме.

Пол периодически устраивал брата к себе на работу в течение последних двадцати лет, платя ему жалованье, доходившее до миллиона долларов в год, за полное ничегонеделание. Он даже отдал ему небольшую часть своей фирмы — чисто из сочувствия, чтобы тому было что оставить детям. Пол надеялся подстегнуть самолюбие брата, дать ему какую-то цель, но его усилия, как и прежде, оказались тщетными. Сэм не внес практически никакого вклада в дело фирмы, не добился ни одного нового контракта, и, похоже, бизнес его вообще не интересовал. Дошло до того, что Пол всерьез задумывался, не махнуть ли на брата вообще рукой.

Однако за последний год Пол заметил в нем перемены. Сэм приходил в свой кабинет каждое утро в восемь часов и работал целый день. Постепенно он начал предлагать головной фирме идеи и уважительно относиться к сотрудникам. Сэму Дрейфусу потребовалось сорок девять лет, но он в конце концов повзрослел. Сэм все ответственнее относился к делам семьи, восстанавливая доверие к себе. Пол с гордостью представлял его на презентациях. За полгода он провел три крупные сделки на несколько миллионов долларов. Сэм не просто работал, он зарабатывал себе на жизнь.

Но потом мир перевернулся с ног на голову.

Войдя в 6:45 утра в свой кабинет, Пол увидел лежащую на полу квитанцию на один из его патентованных восьмигранных ключей. Он спокойно поднял ее, ругая уронившего ее дурака, и увидел подпись внизу. Только тогда он понял, что сделал Сэм.

Пола едва не хватил удар, когда он обнаружил, что их собственная система безопасности взломана, файлы и планы Хенникота похищены, коды доступа к сейфам и замкам украдены, инициированы и авторизованы карточки-пропуска.

Он полез в компьютер Сэма. Хотя его брат восстановил доверие к себе своей образцовой работоспособностью в последний год, Пол сохранил пароль секретного доступа к его файлам, на случай, если брат вдруг вернется к прежней жизни. Полу стало несколько не по себе при мысли о том, что он не доверяет брату, но от чувства вины не осталось и следа, едва он открыл его личные файлы. Сердце его разрывалось на части, когда он читал заметки Сэма, постепенно осознавая масштабы совершенного братом предательства.

Не сказав ни слова даже своей жене, Пол схватил хранившийся на всякий случай портфель, в котором лежали коды сброса паролей доступа, пятьсот тысяч долларов наличными и его «Смит и Вессон». Сунув туда же три страницы, распечатанные с компьютера брата, Пол помчался на небольшой аэродром, где держал свою «Сессну-400». Он заплатил Тони Рихтеру, авиадиспетчеру, которого знал двадцать лет, десять тысяч за то, чтобы тот забыл, что вообще видел его самолет взлетающим в 7:15, попросив сказать, что самолет остался в ангаре. Ему не хотелось, чтобы кто-то знал, что он улетел и куда именно, и чтобы Сэму стало известно, что собирается сделать его брат.

Кулак Дэнса обрушился прямо на правый глаз Пола, грубо вернув его к реальности.

— Где шкатулка?

Пол рассмеялся, глядя на Дэнса.

— Он сказал, что ты именно так и поступишь.

— Кто?

— Он сказал, что знает все об ограблении, — добавил Пол, наслаждаясь озадаченным видом Дэнса. — Сказал, что ты собираешься швырнуть меня в озеро. Мне следовало его послушать.

— Кого?

— Не знаю, но он был явно напуган. — Дрейфус помолчал. — Чертовски напуган.

— Тот парень, с которым ты был?

Пол лишь улыбнулся в ответ.

Без всякого предупреждения Дэнс врезал ему по губам.

— Про это он тоже говорил? — Он ударил Пола в живот. — И про это?

Дэнс выскочил из машины и прыгнул на переднее сиденье. Он завел двигатель и свернул на забитую машинами дорогу.

— Посмотрим, умеешь ли ты плавать.

Ник бежал сломя голову, так быстро, как никогда еще не бегал. Промчавшись через поле, мимо раздевалок и через площадку для лакросса, он углубился в лес. Дорога огибала весь комплекс. Если бежать достаточно быстро, учитывая медленное движение на дороге и намного более короткое расстояние наперерез, он мог их перехватить.

В небольшом леске по правую сторону он прибавил ходу, чувствуя второе дыхание, словно на последнем рывке марафонской дистанции.

Он продирался через низкий зеленый полог листвы, перепрыгивая через бревна и кусты и думая только о Джулии. Наконец ноги вынесли его в высокую траву, росшую вдоль обочины дороги.

Не сбавляя скорости, Ник выдернул из-за спины пистолет, сняв его с предохранителя. В то же мгновение в поле его зрения появилась машина Дэнса.

Она медленно ехала по дороге в четверти мили от него, приближаясь к тому месту, где стоял рядовой Мак-Мэйнус, не пропуская никого пытающегося проехать в сторону места катастрофы. Но вряд ли он когда-либо думал, что ему придется помешать кому-либо оттуда выехать.

— Мак-Мэйнус! Рядовой Мак-Мэйнус! — тяжело дыша, крикнул Ник, бросаясь к солдату.

Парень повернулся. Замешательство во взгляде было заметно даже на расстоянии.

Ник показал на приближающийся автомобиль Дэнса.

— Останови его! — крикнул Ник молодому гвардейцу.

— Что? — крикнул в ответ Мак-Мэйнус, поворачиваясь в сторону приближающегося зеленого «Форда Таурус».

— Они украли вещи из обломков! — заорал Ник, зная, что его слова привлекут внимание.

— Откуда вы знаете?

— Ты ведь лучший стрелок на курсе? Докажи!

— Откуда вы знаете, черт побери? — завопил солдат, глядя на приближающуюся машину.

— Подними винтовку, не дай им проехать! — Ника отделяло от солдата меньше ста футов.

Внезапно «Таурус» прибавил скорость, взревев мощным двигателем.

На перекрытой барьерами дороге оставалась лишь одна свободная полоса. Мак-Мэйнус встал в промежутке и поднял винтовку, нацелив ее на машину весом в три тысячи фунтов.

Подбежав к нему, Ник нацелил пистолет на водителя.

До машины оставалось всего сто ярдов, и она продолжала набирать скорость.

— Ты можешь попасть в шину, просто сосредоточься, — сказал Ник.

— Вы уверены? — Мак-Мэйнус поднял винтовку, прицелился…

— У тебя все получится, совсем как в тире.

Пятьдесят ярдов.

— Стреляй, — сказал Ник.

Мак-Мэйнус сосредоточился и сделал один выстрел.

Задняя шина «Тауруса» взорвалась, превратившись в лохмотья черной резины. Вращающийся алюминиевый диск высек из дорожного покрытия дождь искр.

Ник прицелился в Дэнса. Мак-Мэйнус встал рядом с ним, готовясь сделать еще один выстрел, когда взвизгнули тормоза и машину с протестующим скрежетом занесло.

Ник и Мак-Мэйнус направили орудие на Дэнса, который потянулся было к пистолету, но передумал.

— Что, черт побери, происходит? — спросил сквозь зубы Мак-Мэйнус, не сводя взгляда с Дэнса.

— Посмотри на человека на заднем сиденье. Посмотри на кровь.

Бросив взгляд на Дрейфуса, Мак-Мэйнус еще целеустремленнее направил ствол винтовки в голову Дэнса.

— Выходите из машины, немедленно.

— Сынок, — сказал Дэнс, открывая дверцу и поднимая руки. — Ты совершаешь непоправимую ошибку.

Протянув руку, Ник отпер замки дверей и выпустил из машины Дрейфуса.

— Не слушай его. Погоди, пока не увидишь, что у него в багажнике. Этот так называемый полицейский только что украл два мешка драгоценностей из обломков самолета. Старинные мечи, кинжалы и бриллианты. Они принадлежали кому-то из погибших.

Ник знал, что ложь будет выглядеть намного более убедительно и зловеще, чем правда.

— Он лжет! — заорал Дэнс, яростно уставившись на Ника.

Ник в ответ лишь щелкнул замком багажника.

— Там еще лежат несколько железных плит и велосипедных цепей, которые он собирался привязать к мистеру Дрейфусу, перед тем как сбросить его в водохранилище Кенсико.

Застигнутый врасплох Дэнс резко повернул голову к Нику.

Крышка багажника медленно поднялась, открыв два больших мешка и железные плиты. Протянув руку, Ник расстегнул молнию на одном из мешков, и их ослепил блеск золота — кинжалы, мечи, три украшенных золотом револьвера. Ник нанес последний удар, вытащив черный бархатный мешочек, из которого, когда он его открыл, посыпались сверкающие бриллианты.

— Сукин сын, — проговорил Мак-Мэйнус, приставляя винтовку к голове Дэнса. — Руки на капот.

Дэнс неохотно подчинился.

Пока Мак-Мэйнус держал Дэнса под прицелом, Ник забрал у него пистолет, наручники и ключи, после чего, ощупав его, нашел маленький револьвер в кобуре на лодыжке. Затем он сковал руки Дэнса спереди наручниками.

Подойдя к своему «Ауди», Ник открыл дверцу и бросил оружие детектива на сиденье. Дэнс следил за каждым его движением.

— Ты сам не понимаешь, что делаешь, — сверля Ника взглядом, сказал он. — Мы обязательно тебя найдем, и, можешь не сомневаться, я вырву сердце из твоей груди…

Приклад винтовки врезался в живот Дэнса, заставив его согнуться.

— Заткнись, — Мак-Мэйнус снова поднял винтовку, но лишь толкнул Дэнса в машину. — Сиди там. Слишком много болтаешь для того, кто скоро отправится за решетку.

Дэнс со стоном повалился на заднее сиденье своего автомобиля.

— У вас есть от них ключи? — спросил Ника Мак-Мэйнус, показывая на наручники Дэнса.

Ник передал ключи солдату, и тот спрятал их в карман.

— Когда я записывался в гвардию, нам про такое не говорили.

— Чем ты занимаешься в жизни?

— Только что получил степень магистра, но с нашей экономикой, похоже, от этого мало толку. До сих пор жарю гамбургеры.

Ник кивнул.

— Послушай, мне нужно отвезти его к врачу, — солгал он солдату, показывая на Дрейфуса. — Ты хороший парень, спасибо тебе за помощь. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится…

— Угу, — пренебрежительно усмехнулся Мак-Мэйнус.

— Я серьезно, — сказал Ник, видя сомнение во взгляде солдата. — Дай мне номер твоего мобильного.

— 914-285-7448.

Ник занес номер в свой телефон.

— Не сомневайся, можешь на меня рассчитывать.

Мак-Мэйнус снова улыбнулся, начиная верить словам Ника.

— Вызовите сюда несколько человек из вашего подразделения, — сказал Дрейфус, утирая кровь со рта. — Только не вызывайте его приятелей-полицейских. Они обвинят во всем вас и заявят, что он невиновен.

— Сообщу по радио полковнику Уэллсу, моему командиру. Пусть разбирается. — Он пристальнее взглянул на кровь на лице Дрейфуса. — С вами все в порядке?

Дрейфус посмотрел на Ника и кивнул.

— Угу.

Ник вел «Ауди» по шоссе 22. Дрейфус сидел рядом, держа на коленях портфель, который забрал из багажника взятой напрокат синей машины, до сих пор припаркованной на дороге.

— Спасибо, — сказал он. — Думаю, я обязан вам жизнью.

— Не за что, — кивнул Ник, вскрывая пакет льда, который достал из автомобильной аптечки, и протягивая его Дрейфусу. — Еще раз — мои соболезнования по поводу смерти вашего брата.

— Вы почти в точности знали, что собирается сделать со мной этот тип, Дэнс.

— Это вполне в его манере. — Ник потрогал распухшую губу, надеясь избежать дальнейших расспросов насчет его дара предвидения. — Послушайте, у меня мало времени, но мне действительно хотелось бы знать, что происходит, — продолжал он. — Мне нужно знать, известно ли вам что-либо об этом ограблении.

Дрейфус посмотрел в окно на безлюдные улицы Байрам-Хиллс.

— Они собираются убить мою жену, — умоляюще добавил Ник.

Дрейфус приложил лед к глазу и кивнул.

— Ограбление организовал мой брат. Он извлек всю информацию из моих личных файлов и был, если можно так выразиться, мозгом всего случившегося. Лишь сегодня утром я выяснил, что он планировал. Он прилетел сюда в 10:15, Дэнс встретил его в аэропорту, и они поехали к дому Хенникота. Я прилетел следом за ним, надеясь, что смогу его остановить, прежде чем он совершит худшую ошибку в своей жизни.

— Мне очень жаль, — Ник не мог даже представить, что сейчас чувствует Дрейфус, которого предал родной брат.

— Их было пятеро, включая моего брата, который привел их на место. Они проникли в дом и забрали то, за чем явились, но потом все пошло наперекосяк. Дэнс и его команда решили, что мой брат пытается их обмануть, он же обвинил их в неблагодарности. Хрестоматийное сочетание власти и алчности.

— Там сокровища на сотни миллионов, — сказал Ник.

— Да, и никто по-настоящему этого не осознавал, кроме Хенникота, его адвокатов, меня и, к несчастью, моего брата. Те, кто ему помогал, Дэнс и остальные, не знали настоящей ценности того, что украли.

— Зачем вашему брату привлекать кого-то еще, если в его распоряжении имелись все ключи от дома?

— Всегда есть резервный протокол безопасности. Увы, мой брат оказался дураком. Думая, что может сработать сигнал тревоги в полицейском участке, он решил заручиться помощью Дэнса, велев ему собрать команду помощников. Они все спланировали, следили за домом, стояли на страже и выносили награбленное. Мой брат пообещал им хорошую долю, по сути поманив блеском золота и бриллиантов. Он так и не сказал им, что ему нужно на самом деле, считая, что это не их забота. Позволив Дэнсу и его людям забрать кинжалы и мечи, сам он отправился прямо к сейфу.

— Они не могли просто снять со стены картину Моне?

— Рад слышать, что кому-то знакомо его искусство. Идиоты, которых нанял Дэнс, вероятно, сочли, что картина намалевана пальцем. С другой стороны, мой брат в точности знал, что это, но ему было нужно нечто большее.

— В каком смысле — большее? — спросил Ник.

— Кроме бриллиантов, в сейфе было кое-что еще.

— Что?

Дрейфус помедлил с ответом.

— Ему была нужна шкатулка Хенникота из черного дерева.

— Какая шкатулка?

— Мой брат даже не знал, что в ней. До него лишь доходили некие слухи, но он считал, что стоит рискнуть.

— Шкатулка была нужна ему больше, чем Моне, все золото и бриллианты? — в замешательстве спросил Куинн. — И что в ней было?

— Вы когда-нибудь слышали о понятии относительной ценности?

— Нет.

— Если бы я держал в руках шкатулку, с которой ни за что не был бы готов расстаться, вас бы явно заинтересовало ее содержимое. Если бы я не продал ее вам даже за миллион долларов, это лишь послужило бы для вас подтверждением ее ценности. Но ценность эта может существовать лишь для кого-то лично. Возможно, в шкатулке прах моего отца. Просто пыль, которая развеется по ветру, ничего для вас не значащая. Но для меня… это все, что осталось от моего отца. Оно бесценно.

Отвернувшись от Ника, Дрейфус полез в карман, побренчал в нем мелочью и повернулся обратно, выставив перед собой обе руки. Одна была сжата в кулак, на ладони другой лежала двадцатипятицентовая монета.

— Посмотрите на мои руки, — сказал Дрейфус. — И выберите одну.

Ник посмотрел на монету, затем на сжатый кулак Дрейфуса и быстро дотронулся до него.

— Именно так поступают девять человек из десяти. Они выбирают тайну. Почему? — риторически спросил он. — По множеству причин. Чтобы узнать, что там, полагая, что неизвестное намного ценнее известного. Сколько людей живут текущим моментом? Немногие? Сколько людей живут ради завтрашнего дня, жертвуя сегодняшним? — Дрейфус раскрыл кулак, оказавшийся пустым. — Когда день завтрашний ничего не может гарантировать.

Слова Дрейфуса болью отозвались в душе Ника, который подумал о Джулии и о том, что они всегда смотрели в будущее, жертвуя настоящим.

— Так и с этой шкатулкой. Вот почему мой брат мертв, вот почему они меня убьют, если я не помогу им ее найти. Они убьют вашу жену, чтобы замести следы. И тем не менее они даже не знают, что в шкатулке.

— У Дэнса полный багажник золота, которое он готов обменять на эту шкатулку, — и он понятия не имеет, что в ней?

— Все пошло не так, как предполагалось с самого начала. Дэнса и его людей интересовали предметы старины и бриллианты, которых им хватило бы с лихвой. Потом они увидели шкатулку. Не зная, что в ней, и видя, что она нужна моему брату, они решили, что стоимость ее намного превосходит награбленное, и подумали, будто их обокрали, слишком дешево заплатили за помощь.

— И все из-за какой-то шкатулки?

— У каждого из нас есть своя особая шкатулка, нечто, что мы считаем самым дорогим для себя и с чем не расстанемся ни за какую цену. Для вас это — жена, для меня — дети. Для Шеймуса Хенникота это была именно эта шкатулка весом в двадцать пять фунтов, передававшаяся из поколения в поколение от отца к сыну. Говорили, будто в ней хранится их философия, их семейные тайны. — Дрейфус глубоко вздохнул. — Мы цепляемся за наши души, за то, что согревает их, за то, что дает нам надежду, за вещи, при взгляде на которые мы знаем, что в мире когда-нибудь снова наступит покой.

— Что может весить двадцать пять фунтов и быть самым дорогим? — спросил Ник.

— Любопытство заразительно, не так ли? Вы даже еще не видели шкатулку и уже хотите знать, что в ней.

— А вы знаете, что в шкатулке?

Дрейфус понимающе улыбнулся.

— Вы же не думали, что речь идет всего лишь о горсти бриллиантов и нескольких старых мечах, верно?

Задняя дверца «Тауруса» была открыта. Дэнс сидел на заднем сиденье со скованными руками, едва сдерживая ярость.

Молодой солдат Национальной гвардии стоял снаружи, держа в одной руке винтовку, а в другой — приложенный к уху мобильный телефон, ожидая, когда ответит его командир.

Мысли Дэнса работали на полном ходу, оценивая ситуацию и взвешивая варианты, прежде чем появится команда резервистов, чтобы увезти его с собой. Подобного он допустить никак не мог.

Дэнс посмотрел на свой отсутствующий безымянный палец, который назвали в свое время первым взносом в оплату его собственной жизни.

Никто об этом не знал, но у него оставалось время до полуночи, или он будет мертв. И в его планы это никак не вписывалось.

Дэнс занимался по совместительству многими работами, не имевшими никакого отношения к его профессии. Жалованья детектива в шестьдесят тысяч долларов в год не хватало на жизнь в Уэстчестере, среди богатых, которые обращались к полицейским за защитой, но относились к ним как к гражданам второго сорта.

Доход его пополнялся за счет мелких делишек — кое-что украсть, пошантажировать юных наркодилеров, от которых отказались бы родители-миллионеры, если бы узнали, что именно их Бифф и Маффи продают четырнадцатилетним.

Дэнс грабил, воровал, совершал поджоги за деньги и два раза убивал. Десять тысяч за голову, разборки между наркодилерами в округе. Он завернул трупы в нейлоновые мешки, обмотал цепями и, привязав к ним стофунтовые железные грузы, сбросил в Ист-Ривер в районе Манхэттена. Вряд ли их могли найти в ближайшие годы, а скорее всего, не нашли бы вообще.

Никто не знал о его делах, кроме Шеннона, у которого хватало ума помалкивать, и Хораса Рэндолла, его наставника, которому оставалось три месяца до отставки. Краденое быстро прятали, улики никогда не находились, а в случае каких-либо подозрений он использовал свой опыт полицейского, чтобы направить расследование по ложному следу.

Но не всегда все шло гладко.

Четырнадцать месяцев назад он руководил небольшой группой подростков, которых до этого арестовал и шантажировал, заставив работать на себя, чтобы избежать тюрьмы. Двое из них угнали грузовик с компьютерами с Ист-Тремонт в Бронксе и привели его на склад в Йонкерсе, где ждал Дэнс. Покупатель краденых ноутбуков и десктопов последней модели заплатил ему сорок тысяч наличными, пять из которых он отдал двоим мальчишкам, заплатив за молчание и лояльность до следующего дела.

Неделю спустя обоих нашли мертвыми в переулке. Застрелены в голову.

На следующий день двое широкоплечих детин схватили Дэнса, когда он выходил из машины перед своим домом на две семьи, и привезли его на склад техники в Флэтбуше, где привязали к тяжелому деревянному стулу.

Он сидел в темном помещении три часа под безмолвным взглядом двоих верзил, прежде чем услышал, как кто-то вошел.

— Ты украл мой грузовик, — раздался за его спиной голос с сильным акцентом.

Дэнс сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Ему незачем видеть говорившего — он знал его голос.

— Не стоило тебе делать глупостей, — невысокий черноволосый человек обошел вокруг стула, остановился перед Дэнсом и наклонился к его лицу. — А теперь погибли дети.

У албанца отсутствовал левый глаз, и его щеку пересекал жуткий шрам. Вид его внушал страх, особенно ночью. Гестов Рукай был представителем новой волны восточноевропейских криминальных авторитетов, предпочитавших тактику террора для контроля над своими территориями и жертвами и не знавших законов чести старой мафии.

— Это был не твой грузовик, — Дэнс уставился на единственный здоровый глаз Рукая.

— Это я его выследил, он был на моей территории, и двое моих помощников уже собирались его захватить, когда нас опередили твои детишки.

— Ты хоть понимаешь, какую черту ты перешагнул и что с тобой будет? Я офицер полиции.

— Ты хоть понимаешь, что будет с тобой, мистер офицер полиции? Не думал, что представители закона занимаются грабежами и укрытием краденого.

По кивку Рукая двое обезьяноподобных детин шагнули вперед и встали по обе стороны от Дэнса. Каждый взялся за плечо, и его вдавили в сиденье стула. Схватили за запястья, прижав их к деревянным подлокотникам.

Рукай сел на стол перед Дэнсом и, достав из кармана большой пружинный нож, щелчком выдвинул лезвие.

— Это плата за жизнь, которую мы решили брать, — Рукай провел пальцем по левому глазу и толстому шраму на щеке. — Наше самомнение, наша несокрушимость порой требуют реальной проверки. — Он приставил лезвие ко второй фаланге правого безымянного пальца Дэнса. — У тебя есть миллион долларов, мистер полицейский?

Тот продолжал молчать. Лицо его ничего не выражало, хотя на лбу начал проступать пот.

— Ты стоил мне пятьдесят тысяч долларов, и я хочу получить их назад плюс ущерб. У тебя есть доступ к деньгам наркодилеров, к наркотикам, награбленным товарам, — произнес со скользким акцентом Рукай. — Это не вопрос.

Дэнс яростно уставился на бандита.

Не говоря больше ни слова, без какой-либо драматической паузы, Рукай навалился всем весом на лезвие, одним движением отрезав Дэнсу палец. Голова копа дернулась, и он взревел от боли.

— Можешь кричать, в том нет ничего постыдного. Обещаю, что никому ничего не скажу.

Рукай вытер окровавленный нож о брюки Дэнса, снова закрыл его и убрал в карман.

— Ты ценный человек, Итан Дэнс, так что я меняю один миллион долларов на твою жизнь. Не волнуйся — я даю тебе год. Надеюсь, тебе хватит времени, чтобы найти подходящую ситуацию и воспользоваться ею. Можешь платить в рассрочку или сразу, как предпочитаешь. Считай это, — Рукай поднял отрезанный палец, — первым взносом.

С тех пор прошло четырнадцать месяцев. Рукай теперь звонил Дэнсу ежедневно, напоминая, что отсрочек больше не будет. «Время вышло. Пора платить или пора умереть», — говорил он каждое утро.

Сейчас, сидя в качестве пленника в своей машине, багажник которой был полон предметов старины и бриллиантов, малая доля которых могла оплатить его жизнь, Дэнс чувствовал, как его переполняют гнев и ярость. Его предал Сэм Дрейфус, сбежав с невероятно ценной шкатулкой, его арестовал солдат-резервист, и кто-то еще готовился лишить его остальных частей тела.

Дэнс посмотрел на игравшего в полицейского молодого солдата, который в понедельник вернется на свою настоящую работу и будет рассказывать, как арестовал продажного копа и вернул…

— Алло, полковник? — сказал Мак-Мэйнус в мобильный телефон, поворачиваясь спиной к Дэнсу.

Выпрыгнув из открытой дверцы «Тауруса», Дэнс занес руки над ничего не подозревающим Мак-Мэйнусом и резко рванул назад скованные запястья, сокрушая трахею солдата.

Мак-Мэйнус выронил телефон и выпустил из руки винтовку, схватившись за горло. Его учили сражаться, стрелять, но, будучи солдатом Национальной гвардии, он никогда не видел и не пробовал ничего похожего на войну. Молодой солдат даже никогда не участвовал в драке в баре.

Дэнс откинулся назад всем своим двухсотфунтовым весом. Цепь наручников врезалась в горло Мак-Мэйнуса, вдавливая сломанные хрящи трахеи в мягкие ткани и отсекая поток крови к мозгу. Он упал назад в машину, увлекая за собой Мак-Мэйнуса. Солдат отчаянно цеплялся за цепь на шее, дрыгая ногами, с его посиневших губ срывался булькающий звук.

Наконец Мак-Мэйнус перестал сопротивляться, и его руки безвольно повисли. Правая нога судорожно дернулась.

И он умер.

На обочине дороги, идущей к месту катастрофы, рядовой Нил Мак-Мэйнус стал двести тринадцатой жертвой на Салливан-филд.

Достав из кармана мертвого солдата ключи от наручников, Дэнс освободил руки. Бросив мертвое тело на заднее сиденье, чтобы не привлекать внимания, он достал из багажника домкрат и запаску и поменял колесо. Две минуты спустя он подобрал винтовку Мак-Мэйнуса, его телефон и бросил в машину. Прыгнув на переднее сиденье своей полицейской машины без опознавательных знаков, он завел двигатель и рванул с места, оставив домкрат и пробитое колесо посреди дороги. Он собирался сбросить тело Мак-Мэйнуса в водохранилище, когда у него будет время, но пока что имелись дела и поважнее.

Набрав скорость в шестьдесят миль в час, Дэнс открыл клавиатуру своего полицейского компьютера и набрал номер машины, который успел запомнить. Появились данные владельца синего «Ауди» — Николас Куинн, Байрам-Хиллс, Таунсенд-корт, 5. Фотография в точности соответствовала изображению человека, который выбежал из леса, чтобы его остановить, заковал в наручники и оставил в машине, чтобы его увезли в тюрьму. Человека, который откуда-то точно знал, что находится в его багажнике.

Дэнс посмотрел на адрес на приклеенном к приборной панели листке, адрес адвоката Хенникота, в кабинете которой хранились данные с видеокамер и которая, вероятно, их уже просмотрела.

Дэнс с ней уже разговаривал. Он завоевал доверие жены Николаса Куинна.

Ник ехал по шоссе 22. Приближаясь к переезду над Федеральной трассой 684, он увидел внизу непрерывный поток автомобилей. Ему показалось, будто перед ним какой-то иной мир, где улицы полны машин, в которых беседуют друг с другом люди, ничего не знающие о катастрофе, случившейся всего в миле отсюда. Казалось, будто Байрам-Хиллс стал мертвым городом, который катастрофа уже исключила из окружающего мира.

Въехав в безлюдный город, Ник остановился на пустой парковке перед «Валгаллой», рестораном одного из его друзей.

— Вы уверены, что не хотите поехать в больницу? — спросил Ник, паркуя машину.

— Со мной все в порядке, — ответил Дрейфус. — Мне приходилось и хуже, когда я играл в футбол.

— В таком случае куда вас отвезти? — спросил Ник, глядя на часы в машине. — Мне нужно быть в одном месте в три часа.

— В аэропорт я пока что вернуться не могу, — сказал Дрейфус.

— Знаете что? — предложил Ник. — Высадите меня у моего дома и возьмите мою машину.

— Не могу, — покачал головой Дрейфус.

— Вполне можете. Я же не предлагаю вам оставить ее себе. Просто позвоните мне, когда она вам больше не понадобится. После того, что случилось с вашим братом и всего остального, она нужна вам больше, чем мне.

Дрейфус благодарно кивнул.

— Кроме того, через десять минут у меня дома будет другая точно такая же машина, — сказал Ник с непонятной никому, кроме него, иронией.

— Спасибо вам.

— Но мне потребуется и ваша помощь, — Ник посмотрел на Дрейфуса. — Один из людей Дэнса собирается убить мою жену, я только не знаю кто.

— Знаете, я сразу не сообразил… Не провел связи между вами и вашей женой, Джулией. Я не раз встречался с ней, Ник. Она прекрасная женщина. Хенникот очень о ней заботится, и, на мой взгляд, никто не может лучше оценить чужой характер, чем этот старик.

— Да, все это хорошо, но если мне никто не поможет, — сказал Ник, — она не доживет до конца дня.

Дрейфус положил портфель на колени, открыл его и достал три листа бумаги.

— Я лишь выяснил, что делал сегодня утром мой брат. Я проник в его файлы и обнаружил вот это, — Дрейфус протянул бумаги Нику.

Ник быстро прочитал бессистемный перечень и поспешно напечатанные заметки о готовящемся ограблении.

— Немного, всего лишь его заметки, но там есть имена.

Ник пропустил детали механики взлома системы охраны, но внимательно проглядел составленный Сэмом список:

«КРАЙНИЙ СРОК — 28/07

Дэнс — Итан Дэнс, 38 лет. Детектив. Продажный. Двуличный.

С ним трое:

Рэндолл — коп, 58 лет. Толстяк.

Брайнхарт — коп. Новичок. Мальчишка.

Арилио — коп, 30 лет с небольшим.

Скупка — подтверждена — китаец, пять миллионов наличными за оружие.

Цена бриллиантов — по договоренности после осмотра.

Рукай — не коп. Кто? Звонил Дэнсу утром, взволновал его и напугал. Дэнс ему что-то должен?»

— Если кто-то преследует вашу жену, — сказал Дрейфус, показывая на список имен, — то это один из них.

— Крайний срок? — сказал Ник, глядя на верхнюю строчку.

— Это сегодняшняя дата.

— Кто этот Рукай?

— Не вполне в том уверен, но, как мне кажется, это может быть Гестов Рукай, албанец, заявлявший свои права на организованную преступность в Нью-Йорке. Но должен вам сказать: если он напугал Дэнса, то далеко не дурак.

— Зато, — зловеще проговорил Ник, — он вполне может оказаться намного опаснее.

— Я бы обратил внимание на Дэнса.

— Хоть он и выглядит сумасшедшим, — сказал Ник, — вряд ли это был он.

— В каком смысле — был? — в замешательстве переспросил Дрейфус.

— Ну да, конечно, — быстро поправился Куинн. Хоть он и мог во многом согласиться с Дрейфусом, улика лежала в его кармане. Вне всякого сомнения, на шее убийцы Джулии висел медальон святого Христофора, а Ник видел шею Дэнса и его обнаженную грудь, на которой ничего не висело. Рэндолл, пятидесятивосьмилетний толстяк-полицейский, тоже не мог быть убийцей — Ник в этом уверен, поскольку видел, как тот садился в синий «Шевроле Импала» в то самое мгновение, когда застрелили Джулию. Значит, на курок нажал кто-то из троих оставшихся — Брайнхарт, Арилио или Рукай.

— После сегодняшнего ограбления Дэнс начал преследовать моего брата. Если бы он не погиб в авиакатастрофе, они бы его убили. Этот коп готов на все, чтобы найти шкатулку, ибо он считал, что она стоит целое состояние. Уверен, что он точно так же готов на все, чтобы замести следы и избежать поимки, — сказал Дрейфус, подтверждая тем самым грозящую Джулии опасность.

— Откуда вы так много знаете о том, что происходило во время ограбления? — с подозрением спросил Ник.

Дрейфус помолчал, словно собираясь раскрыть страшную тайну.

— После ограбления мне удалось найти брата. Я видел шкатулку, которую он забрал из сейфа Хенникота, пытался убедить его, что в ней вовсе не то, о чем он думает, что оно не заполнит дыру, которую он сам создал в своей жизни. Брат сказал, что уже слишком поздно, что Дэнс преследует его и готов убить на месте.

— Когда вы видели его в последний раз?

— В аэропорту.

— Господи… извините.

Дрейфус посмотрел на Куинна.

— Ник, мой брат погиб в этой авиакатастрофе, но его не было на рейсе 502.

— В каком смысле?

— Он появился в аэропорту на угнанной полицейской машине, с деревянной шкатулкой под мышкой. Я пытался сказать ему…

— Сказать что?

— Я пытался его остановить, — с болью в голосе проговорил Дрейфус.

— Я не знал… — сказал Ник.

— Он угнал мой самолет, — продолжал Дрейфус, глядя в окно и избегая взгляда Ника. — Он приставил к моей голове пистолет, забрал ключи и угнал мой самолет. Если бы я знал, я бы остановил его, убил бы его, чтобы предотвратить то, что случилось.

Ник смотрел на Дрейфуса, не в силах вымолвить ни слова.

— Я видел, как мой самолет врезался прямо в тот лайнер — рейс 502. Я видел, как они падают с неба навстречу смерти.

Николас потрясенно молчал. Он даже не мог представить себе, что два кошмарных события в Байрам-Хиллс как-то связаны друг с другом.

— Простите меня, — он наконец понял, что выражает взгляд Дрейфуса, — вовсе не чувство, что его предали, но чувство безмерной печали и огромной вины, ибо его брат стал причиной смерти двухсот двенадцати ни в чем не повинных людей.

Пока они ехали оставшиеся до дома полторы мили, больше не разговаривали.

Ник остановил машину перед домом. Оба вышли из автомобиля и с серьезным видом пожали друг другу руки.

— Спасибо за то, что одолжили машину. И еще, Ник, — сказал Дрейфус. — Если вы считаете, что ваша жена может их опознать, если у нее есть видеозапись ограбления, они не остановятся, пока не заставят ее замолчать. На вашем месте я бы увез ее подальше из этого города. Если у вас есть друзья, которым вы доверяете, я бы связался с ними. Поскольку на вашем месте не стал бы доверять никому в местной полиции.

— Согласен, — ответил Ник.

Дрейфус кивнул, забрался на водительское сиденье «Ауди», закрыл дверцу и опустил окно.

— Удачи вам.

Ник смотрел вслед Дрейфусу, пока тот не скрылся за углом. Достав из кармана часы, он проверил время: без трех минут три. «Лексуса» Джулии на дорожке перед домом не было. Он не знал, где она в данный момент, но момент этот скоро должен был закончиться.

Ник достал телефон и набрал номер Мак-Мэйнуса, радуясь, что взял его у солдата. Он посмотрел на листок бумаги с именами других полицейских, который дал ему Дрейфус.

— Привет, рядовой Мак-Мэйнус, — сказал Ник. — Это Ник Куинн.

— Да?

— Вместе с Дэнсом работают еще трое полицейских — Рэндолл, Арилио и Брайнхарт. Скажи своему командиру, пусть их арестуют. Повторяю: Рэндолл, Арилио и Брайнхарт.

— Мистер Куинн, если честно, то мистера Мак-Мэйнуса больше нет в живых.

Ник узнал голос Дэнса.

— Где ты? Ты дома? — Дэнс помолчал. — Пойми, я тебя все равно найду, а когда найду, то сверну тебе шею.

— Послушайте… — начал Ник, но его быстро прервали.

— Нет! — взорвался Дэнс. — Это ты меня послушай. Твоя жену зовут Джулия? Ты можешь представить ее мертвой? Можешь?

Ник потрясенно застыл, пытаясь отогнать прочь столь хорошо знакомую ему картину.

— Пуля в голову, — продолжал Дэнс. — Или как насчет ножа в брюхо, чтобы она могла взглянуть на собственные потроха? Мои люди уже ее ищут, а когда найдут — что ж, почему бы тебе просто не дать волю собственному воображению?