Темнота… Черный водоворот засасывал ее все глубже и глубже… Свет, маячивший впереди, быстро отдалялся. Она барахталась, из последних сил прорываясь к нему, ибо внутренний голос упорно твердил, что в этом прорыве ее единственная надежда на спасение. Но, Господи, как же ей было больно двигаться!

Чувствуя, что слабеет, она сделала еще один рывок – и вдруг очутилась на свету. Слава Богу, ее усилия были не напрасны!

Она попыталась открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Какой яркий свет! Странно… Что-то тут не так… Она растерянно обвела взглядом комнату. Все вокруг чужое, незнакомое: и белоснежные стены, и желтоватые занавески на окнах.

Над ней склонился какой-то мужчина. Сперва она видела лишь расплывчатое пятно вместо лица, но затем зрение сфокусировалось.

– Где…

Слова никак не хотели срываться с одеревеневшего языка, губы пересохли и не слушались. Она облизала их и попробовала вновь задать вопрос:

– Где я?

– Американка, – еле слышно произнес голос с явным французским акцентом.

Она долго не могла сообразить, откуда он доносится, но в конце концов заметила в изножье постели лысоватого пожилого человека в твидовом пиджаке и водолазке. Вид у него был добродушный, глаза серьезные и умные.

– Вы в больнице, мадемуазель, – сказал мужчина, склонившись над ее подушкой.

В больнице? С какой стати? Она нахмурилась. Нет-нет, ей необходимо попасть совсем в другое место!

– Мне надо идти!

Почему-то она была уверена в том, что дело не терпит отлагательств.

– Я пойду!

Но стоило ей приподнять голову, как все тело пронзила острая боль, и черный водоворот снова потянул ее в бездну небытия. Она отчаянно сопротивлялась, цепляясь за слабую ниточку мужского голоса. Голос доносился издалека, слов было не разобрать, но для нее это все равно оказалось спасительной соломинкой. Чернота постепенно рассеялась.

– Лежите спокойно. – Голос звучал теперь гораздо отчетливей. – Не шевелитесь.

Она снова открыла глаза и вгляделась в усталое лицо с правильными, но довольно невыразительными чертами.

– Кто вы?

В облике темноволосого, черноглазого мужчины не было ничего даже отдаленно знакомого.

– Я доктор Жюль Сен-Клер. – Углы его губ дрогнули в чуть заметной улыбке. – А как зовут вас, мадемуазель?

– Меня? Меня зовут…

Она опять нахмурилась, не понимая, что с ней происходит. Но мысли не прояснялись. Виски словно сдавило железным обручем, и сбросить его никак не удавалось.

– Я… я не помню… Не помню своего имени!

Врач изумленно вскинул голову и смерил пациентку задумчивым взглядом. Она чуть не задохнулась от ужаса.

– Что со мной? Эта боль… она не дает мне подумать.

– Вы ударились головой, мадемуазель. У вас сотрясение мозга. Я скажу медсестре, и она сделает вам укол, чтобы вы спокойно уснули.

Она слабо воспротивилась:

– Да, но… как же меня зовут? Я должна вспомнить, как меня зовут!

Однако на самом деле ей хотелось лишь поскорее обрести обещанный покой. Она так устала бороться с болью! Густой туман заволакивал ее мозг, и попытки рассеять его ни к чему не приводили.

– Потерпите, мадемуазель, – сказал врач. – Вы все вспомните, но попозже.

У нее не было сил спорить с ним, веки слипались. Она смутно слышала, как доктор шепотом отдает распоряжения кому-то из подчиненных. Судя по звуку его голоса, он уже отошел от кровати.

Однако открыть глаза и проверить правильность своей догадки она не успела, ее утянуло в темный омут сна.

Доктор Сен-Клер взял медицинскую карту пациентки и принялся делать в ней пометки.

Инспектор Клод Арманд молча наблюдал за его работой.

– Как вы думаете, она действительно не помнит своего имени? Неужели такое возможно? – наконец спросил он.

– Вполне, – откликнулся врач, не отрываясь от записей. – Когда люди, получившие травму головы, приходят в сознание, они обычно не могут сразу сообразить, что с ними стряслось. Многие теряют память. Но, как правило, временно. Потом она восстанавливается.

– Скоро?

– Не могу дать вам однозначного ответа, инспектор. Бывает по-разному: от нескольких часов до нескольких недель.

Врач поставил в истории болезни точку, нажал на кнопку шариковой ручки, убирая стержень, и испытующе посмотрел на полицейского.

– Вы этим интересуетесь, потому что пока никто эту девушку не опознал, так?

– Да.

– Что ж… Лично я, инспектор Арманд, – врач сделал паузу и протянул карту медсестре, – лично я не вижу ничего удивительного в том, что наша таинственная незнакомка не в состоянии припомнить своего имени. Меня поражает другое. Пациентку доставили в клинику больше суток назад, и до сих пор ее никто не хватился. А ведь она редкостная красавица, такую нелегко позабыть. Вам не кажется странным, что ее исчезновение никого не встревожило?

– Пожалуй, – бесстрастно кивнул полицейский, направляясь к двери. – Вы правы.

На самом-то деле инспектора как нельзя более интересовало, что стоит за столь странным невниманием к пострадавшей. Почему никто из родственников или друзей до сих пор не обратился в полицию и не заявил о ее исчезновении? В чем причина?