Кит смотрела вслед Беннону, пока он и Сондра не затерялись в толпе. Она никогда не думала, что встреча с ним так всколыхнет память о прошлом, пробудит столько, казалось бы, давно похороненных чувств и воспоминаний. Правда, чувство потери никогда не покидало ее, но все остальное...

– Если она его свояченица, – задумчиво произнесла Пола, тоже глядя на удаляющуюся широкоплечую фигуру Беннона, – то где же жена? – Она отпила шампанское.

– Он вдовец.

– Вдовец. Какое старомодное слово, – усмехнулась Пола. – Я не слышала его вечность.

– Оно очень подходит к Беннону.

Оркестр заиграл – что-то быстрое, современное. Новые пары вышли на паркет, подергивая плечами, прищелкивая пальцами, вертя затянутыми в шелк бедрами. Ритм танца убыстрялся. Кит показалось, что среди танцующих она увидела Энджи, но когда дама повернулась, она поняла, что ошиблась.

– Куда запропастилась Энджи? – вслух подумала Кит, обводя зал глазами.

– Энджи Дикинсон? Разве она здесь? – удивленно подняла брови Пола.

– Нет, Энджи Ричардсон, – поправила Кит подругу. – Моя подруга юности. Мы столкнулись с ней здесь и договорились увидеться после обеда, чтобы условиться о встрече. Неужели она уже ушла?

В эту минуту Кит почувствовала легкое прикосновение к плечу, и чьи-то руки скользнули по ее плечам вниз и остановились там, где кончались длинные бальные перчатки. Кит услышала знакомый запах одеколона. Джон. Он легонько коснулся губами ее обнаженного плеча.

– Ты ищешь меня, не так ли? – прошептал он ей на ухо.

Обернувшись, Кит заметила лукавое мерцание его глаз.

– Нет.

Он нахмурился.

– Я ожидал, что ты скажешь «да». Выходит, осечка?

Кит сделала вид, что смутилась.

– Почему?

– Я надеялся, что ты скучала без меня.

– Вот как?

Ничего подобного Кит, конечно, не испытывала, но все же была рада его появлению.

– Ведь тебе хотелось со мной танцевать?

Рассмеявшись, Кит подхватила шутку.

– Я не верила, что ты когда-нибудь меня пригласишь.

– Сейчас поверишь, – воскликнул Джон и, подхватив ее, увлек за собой в гущу танцующих.

Они танцевали, смеялись, шутили, флиртовали и не покидали паркета до тех пор, пока музыканты не объявили перерыв. Джон направился за напитками, а Кит спустилась в дамскую комнату.

В ней никого не было, за исключением дамы, щедро увешанной бриллиантами и рубинами, причесывающей перед зеркалом волосы щеткой в серебряной оправе с монограммой. Мельком взглянув на Кит, она продолжила свое занятие, словно в комнату заглянула уборщица. Кит тем не менее улыбнулась ей и прошла в первую свободную кабину.

В эту минуту в дамскую комнату вошел еще кто-то. В открытую дверь ворвался шум бала, затем, когда дверь закрылась, Кит услышала голос Энджи. Кит поспешила оправить платье, рука ее уже коснулась задвижки, а на лице появилось радостное волнение от предвкушения снова увидеть близкую подругу, как вдруг слова Энджи остановили ее.

– Не будь наивной, Трула. Конечно, Кит спит с Джоном Тревисом. Как иначе она могла получить ведущую роль в его новом фильме?

Кит замерла на месте.

– Она сама тебе это сказала? – спросила дама, которую Энджи назвала Трулой. В ее голосе было столько жадного любопытства, что Кит почувствовала отвращение.

– Конечно же, она все отрицала. Но меня не проведешь, я слишком хорошо ее знаю, – убежденно ответила Энджи. – Кит всегда строила из себя святошу. Иногда меня просто тошнило от ее притворства.

Кит постаралась больше не прислушиваться. Того, что она услышала, было более чем достаточно. А почему это так уязвило ее? Ведь в Голливуде о ней распускают немало всяких слухов. Но там зависть, сплетни, коварство – дело обычное. На все она привыкла отвечать шуткой, смехом. Сейчас же ей было не до смеха. Слова, прозвучавшие из уст Энджи, ее самой близкой подруги, потрясли ее. Ей было по-настоящему больно. Энджи предала их дружбу.

Кит услышала стук каблуков по кафелю пола и звук запираемой кабинки.

– Черт побери, я порвала чулок, – услышала она раздраженное восклицание Энджи.

Воспользовавшись возможностью избежать встречи с ней, Кит поспешила покинуть дамскую комнату.

Джон уже ждал ее с бокалом вина.

– Спасибо, – поблагодарила она и отпила глоток. Вино показалось безвкусным. Она опустила бокал, почувствовав странное беспокойство. Теперь все здесь ее раздражало – вино, музыка, люди, шум этого праздничного сборища.

– Что-то случилось? – спросил Джон, вопросительно посмотрев на нее.

Она покачала головой.

– Просто становится слишком шумно.

– Чертовски шумно, – поддержала ее Пола, сжав виски. – У меня началась мигрень.

– Хотите уйти?

– Да, пожалуйста, – взмолилась Пола, прежде чем Кит успела что-либо сказать.

– Ты не против? – Джон посмотрел на Кит.

– Ничуть. С меня уже достаточно.

– А как же встреча с подружкой? – вспомнила Пола. – Вы собирались договориться позавтракать вместе?

– Я не нашла ее, – Кит пожала плечами. – Впрочем, это уже не имеет значения.

Еще как имеет, с горечью подумала она про себя.

Вернувшись на виллу, Кит, последовав примеру остальных, сразу же ушла в свою комнату. Однако белая постель под прозрачным пологом не манила ее. Кит оставила сумочку на стеклянной крышке столика и вышла на террасу.

Все еще продолжая чувствовать досаду и смутную тревогу, она бесцельно ходила по террасе, от яркого квадрата двери до темных колонн балюстрады. Она тщетно пыталась успокоиться и разобраться в себе. Но ничего не получалось. Что произошло? Что привело ее в такое смятение – предательство Энджи или любовь Беннона?

Наконец она решила взять себя в руки. Не следует попадать в плен воспоминаний, думать о том, что могло бы быть, или сожалеть о том, что не состоялось. Все это надо оставить в прошлом. Перед нею новая жизнь, новые перспективы, возможно, новая любовь. Подняв голову, она посмотрела на небо, усеянное звездами, и загадала желание.

– Можно войти?

Кит повернулась столь стремительно, что полы ее шелковой накидки распахнулись и зашелестели, словно от порыва ветра. Она смотрела на Джона, не в состоянии вымолвить ни слова.

– Я увидел свет, постучал, но ты, очевидно, не слышала.

– Да, не слышала. Но мне хотелось видеть тебя, – в странном порыве искренне призналась Кит, забыв о всякой осторожности.

– А я-то боялся, что понадобятся Бог знает какие усилия, чтобы уговорить тебя составить мне компанию и выпить глоток вина на сон грядущий. – В его руках блеснули хрустальные бокалы. – Помнишь, как тебе хотелось любоваться луной и пить шампанское? Хотя луна подвела нас, а охлажденного шампанского в доме не оказалось, предлагаю коньяк и новолуние.

Кивком головы он указал на узкий серп месяца на небосклоне.

– Превосходное сочетание – новолуние и коньяк, – ответила Кит, принимая бокал и, вспомнив свое замечание, что шампанское и луна – это мечта влюбленных подростков, добавила: – Обстановка вполне подходящая для людей зрелого возраста.

– Я тоже так считаю, – чокнулся с ней Джон.

Кит легкими круговыми движениями всколыхнула содержимое бокала и отпила глоток. Она тут же почувствовала, как приятное тепло разлилось по всему телу – то ли от глотка коньяка, то ли от того, как смотрел на нее Джон.

– Какая ночь! – воскликнула Кит. – Посмотри, сколько звезд! Я давно не видела такого звездного неба. Кажется, что звезды совсем близко, стоит лишь протянуть руку – и они твои.

– Ты из тех женщин, Кит, ради которых мужчинам хочется доставать звезды с неба, лишь бы заслужить улыбку.

– Ты, кажется, флиртуешь со мной, Джон Ти? – поддела его Кит.

– Нет, это не флирт, – Джон легонько провел пальцем по ее щеке и коснулся волос. – Я пытаюсь соблазнить тебя.

– Ты считаешь, что это хорошо? – прошептала Кит ослабевшим голосом.

– Ничего не может быть лучше, – теперь он касался губами ее волос.

– Ты собираешься посягнуть на мою добродетель, – Кит чувствовала, что выдержка вот-вот изменит ей. Сегодня, как никогда, ей хотелось, чтобы ее любили.

– Это посягательство на всю тебя – на твою добродетель, тело, губы, даже сердце. – Он легонько коснулся губами мочки ее уха. – О, у меня большие планы в отношении тебя, Кит Мастерс. – Его страстный шепот был осязаем, как физическое прикосновение.

Осторожно взяв у Кит бокал, он освободил ее руки, и они тут же легли ему на грудь, но не для того, чтобы оттолкнуть.

– Ты догадывалась, что я хочу тебя, страстно хочу...

– Нет, – зачем-то тихо призналась Кит, думая лишь о том, что сейчас он поцелует ее и она снова испытает то необыкновенное чувство, которое всегда охватывало ее, когда он касался ее.

– Я хочу тебя всю, – шептал он, заключая ее лицо в свои ладони, пальцами перебирая ее волосы и безжалостно разрушая ее изысканную прическу. – Мое желание давно переросло в жгучую жажду...

Он жадно впился в ее раскрытые губы.

Что-то словно взорвалось в ней – сердце учащенно забилось, кровь гулко стучала в висках, и вся она будто устремилась куда-то. Более не сопротивляясь, она отдалась его горячим ласкам. Перед явным соблазном она устояла бы, посягательства сумела бы отвергнуть, но противиться обоюдному желанию было выше ее сил.

Кит обвила руками его шею и нетерпеливо притянула его к себе. Джон расстегнул накидку, и тяжелый шелк сполз с плеч и упал блестящими складками у ее ног. Она вздрогнула, сначала от вечерней прохлады, а затем от прикосновения горячих ладоней Джона и его губ, ласкающих ее запрокинутую шею и обнаженные плечи.

Вопреки всему Джон надеялся, что сегодняшний вечер приведет его в спальню Кит, но теперь его собственная одержимость, граничащая с отчаянием, испугала его. Кит пробудила в нем что-то доселе незнакомое, скрытое и неподдающееся контролю. Он честно пытался совладать с собою даже тогда, когда внес Кит в спальню.

Когда он опустил ее на кровать, они долго не размыкали объятий. Наконец рука Джона потянулась к волосам Кит, и он стал медленно освобождать их от шпилек. Тяжелая золотая масса волос рассыпалась по ее плечам. Он что-то шептал ей на ухо, согревая ее своим горячим дыханием, и снова жадно целовал.

Торопливо, неловко путаясь, каждый спешил помочь другому снять одежду. Когда «молния» на платье Кит не сразу послушалась нетерпеливых рук Джона, он, не стесняясь, громко выругался. Кит не выдержала и рассмеялась. Наконец их обнаженные тела нашли друг друга.

Он чувствовал, как напряглись ее соски от соприкосновения с его обнаженной кожей, и от этого захотел ее немедленно, но, умерив желание, решил не торопить события. Оторвавшись от терпких, пахнущих коньяком губ Кит, он стал медленно и нежно целовать ее откинутую шею, в то время как его руки требовательно блуждали по ее телу.

Она страстно прижалась к нему, когда его язык коснулся ее груди. Ласки Джона доводили ее до беспамятства, вызывали все новые волны наслаждения. Кит прошептала его имя, прося вернуться, когда, лишь коснувшись ее соска языком, он снова ласкал плоть ее груди. Тогда он слегка прикусил и отпустил сосок, чтобы тут же перейти к другому, оставив первый влажным и жаждущим.

Кит тоже самозабвенно ласкала его сильные плечи, спину, узкие бедра, чувствуя, как Джон вздрагивает от каждого прикосновения. Его язык медленно и страстно опускался по ложбинке меж грудей к ее животу. Трепетавшая от ласк Кит двигалась ему навстречу, изнемогая от желания. Его язык был жадным, от него исходило жаркое тепло, заполнившее ее всю. Тело стало тяжелым от страсти, голова – легкой и бездумной.

Не давая опомниться, Джон припал к ее губам, и теперь его ласки были не столько заботливыми и нежными, сколько расчетливыми. Наслаждаясь сам, он следил за порывами ее желания. Это давало чувство власти над ней, что еще больше распаляло его. Он ждал момента, когда Кит потеряет контроль над собой, хотя сам чувствовал, что еле сдерживает себя. Он слышал ее дыхание, короткое и быстрое. Она двигалась под ним в полном забвении и принадлежала только ему. Сознавать это ему было необходимо, хотя он сам не мог бы сказать почему.

Руки Кит еще быстрее заскользили по его телу, заставляя кровь бешено биться в висках. Еще секунда – и Кит, сама обхватив его, приняла в себя. Их движения были слитны и едины, когда они, достигнув пика, испытали долгожданное блаженство.