В конюшне было тепло от припекавшего солнышка и приятно пахло сеном. На кучке навоза дружно собрались первые весенние мухи. Их мерное жужжание наполняло воздух, сплетаясь с запахом свежего навоза.

Луи, Николас и Адам говорили очень тихо, и их голоса казались таким же приглушенным жужжанием. Темой обсуждения стала упущенная ими возможность.

– Я узнал это от Гилберта, а он в свою очередь от Роберта, так что ошибки быть не может, – сказал Николас. – Изабель вышла замуж.

– Она, как воробей, вылетела отсюда, ища защиты, – изрек Адам, задумчиво поглаживая подбородок. – Защиты от нас.

Николас с Луи с осуждением посмотрели на Адама, а затем друг на друга. Каждый опустил глаза.

– Не думаю, что она ожидала вернуться из монастыря замужней женщиной и оставить нас с носом, – продолжил Адам.

– Странно, что благородная девица стала искать себе мужа среди лысоголовых, вечно поющих монахов, – сказал Луи с кривой улыбкой.

– Это было бы не так странно, если бы вы знали, кто находился среди этих самых монахов, распевающих свои молитвы Всевышнему, – возразил Николас. – Я был оруженосцем в Молтоне и хорошо помню, как Изабель ходила кругами вокруг Ричарда из Уорфилда и смотрела только на него. Детьми они были очень близки, всегда ходили вместе, шептались, секретничали. Но в один прекрасный день Ричард положил этому конец, оставив Изабель только в детских воспоминаниях. Но от Изабель так просто не избавишься. Где же еще было искать Ричарда, кроме как в монастыре?

– Они были влюблены друг в друга? – спросил Луи.

– Как Ричард, не знаю, он не такой человек, чтобы публично проявлять свои чувства, – сказал Николас, – а вот Изабель… Изабель со своим томным взглядом всегда крутилась возле него. Ее можно было читать, как открытую книгу. Даже Ричард заметил, какие взгляды она посылает ему.

– У него не хватало рыцарского мастерства, поэтому он ушел в монахи? – спросил Луи.

– Нет. Если бы это было так, он не выиграл бы свои шпоры, – сказал Николас. – Он был достаточно ловок и сноровист, хотя нужно признать, что монашеская сутана идет ему куда больше.

Они тренировались вместе – мальчики, постепенно превращающиеся в мужчин, и много раз им приходилось сражаться друг с другом. И каждый раз победителем выходил Ричард. Во всех видах тренировок он был лучшим: отлично дрался на мечах, охотился, боролся. Только самому себе Николас мог признаться: Ричард двигался так быстро, а удары его были так точны, что ему могли бы позавидовать многие опытные рыцари. Ему все давалось слишком легко: и рыцарское мастерство, и даже Изабель, хотя каждый мальчишка Молтона был от нее без ума и почел бы ее дружбу за великую честь. Но, конечно, при всех его знаниях и ловкости, Ричарду недоставало той мускулатуры, какая была у Николаса. Николас согнул руку, ощущая, как приятно поигрывают под одеждой мышцы.

– Говорят, что лорд Хенли относился к нему с особенной нежностью, – произнес Адам.

– Это правда, но во время тренировок он относился ко всем одинаково сурово, никому не делал поблажек. Да, из Ричарда вышел бы неплохой рыцарь.

И в Молтоне Ричарда недолюбливали другие оруженосцы и вновь посвященные рыцари, и все из-за особого расположения человека, командующего ими, – лорда Хенли.

– А теперь его задача – стать Изабель хорошим мужем, – сказал Луи.

– А также нам – лордом, – добавил Николас.

Адам ничего не сказал.

Внезапно воцарилось неловкое молчание, но в этот момент появился брат Джон, ведя под уздцы мула.

– С добрым утром вас, – вежливо сказал он.

Мужчины резко повернулись, чтобы посмотреть на непрошеного гостя, и на их лицах появилось виноватое выражение. Брат Джон не был знаком с ними лично, хотя в прошлом ему доводилось видеть их вместе с лордом Бернардом. Меньше всего он знал о Николасе и всегда удивлялся тому, что все, кто был с ним знаком, знали о Николасе так же мало. Николас был высоким и сильным человеком с темными, как мокрая от дождя кора дерева, волосами и голубыми, словно ясное летнее небо, глазами, над которыми нависали широкие нормандские брови. В бою он был бы достойным и сильным противником.

О Луи он знал немного больше, так как тот приходил в их монастырь, чтобы помолиться Господу. Это было, когда он только приехал в Дорни. Молодой человек был белокур, цвет его волос напоминал свежескошенную пшеницу, а глаза необычайного темно-зеленого цвета привлекали всеобщее внимание. Его поведение весьма соответствовало его внешнему виду, так как он, будучи высоким и плечистым, всегда смотрел на людей с гордо поднятой головой либо же вовсе игнорировал их.

Адам был меньше ростом, чем остальные, но все же казался огромным из-за своего телосложения. Его глаза были чисто-серого цвета, а густые ярко-рыжие брови были чуть-чуть темнее огненных волос, золотом отливавших в свете солнечных лучей. Молодые девицы при виде его просто теряли голову.

– И вас также, брат, – произнес Адам, широко улыбнувшись. – Вам нужно помочь взобраться на мула?

– О нет, но я благодарю вас. Мы с Дейзи просто составили друг другу компанию, и, если вы не против, я хотел бы позаботиться о ее нуждах.

– Наша конюшня к вашим услугам, брат Джон, – сказал Луи. – Как видите, у нас много свободных стойл.

– Прошу прощения, брат, но сейчас как раз время принимать пищу. Нам подождать вас, или вы сами справитесь? – спросил Николас.

– Мой нюх разыщет кухню, где бы она ни пряталась, – улыбнулся брат Джон. – Вам не обязательно ждать меня. Ступайте. Я скоро присоединюсь к вам.

– Мы сообщим Изабель… и Ричарду о том, что вы приехали. Они позаботятся о вас, – пообещал Николас.

– Кто-нибудь ждал вашего приезда, брат? – спросил Адам, задержавшись у порога.

Все трое мужчин повернулись к монаху, ожидая его ответа.

– Нет, меня никто не ждал, – сказал брат Джон, снимая седло со спины Дейзи.

Когда он повернулся к выходу, единственное, что предстало его взору, было облако черных мух, лениво летающих над кучкой лошадиного навоза.

Когда трое рыцарей пересекали внутренний двор замка, небо было затянуто темными облаками; поднимался ветер.

Мужчины ускорили шаг, стараясь скорее укрыться от пронизывающе-холодного порывистого ветра. Николас первым поднялся по ступенькам, ведущим в холл замка. Рыцари шли навстречу манящим ароматам еды. Внезапно похолодевший воздух подстегивал их, заставляя двигаться к заветной цели все быстрее.

В холле стоял звон посуды, смешивающийся с приглушенными людскими голосами. Во главе высокого стола уже заняла свое место Изабель. На ней было зеленое платье, тон которого напоминал свежую весеннюю листву, и блио цвета бледного золота. Блестящие, распущенные по плечам Изабель волосы казались еще более темными на фоне красивого платья и придавали ее юному лицу особую выразительность. Сердце мужчины, обладающего такой девушкой, должно было бы наполняться гордостью и радостью…

Но ее очарование не действовало на монаха ордена Святого Бенедикта.

Ричарда не было с ней за столом.

Он стоял у камина, разговаривая со священником Дорни, как будто не замечая ничего вокруг себя: ни шума, ни соблазнительных запахов пищи, ни всего остального. Он оставил свою жену одну за столом, хотя это был ужин, посвященный их свадьбе. И хотя Изабель сидела во главе стола, что говорило о ее власти, вся мощь и сила все же исходили именно от Ричарда. Но он вел себя так, как будто не знал об этом: со стороны он выглядел как простой монах, спрашивающий совета у священника. Возможно, именно так он себя и ощущал.

Николас ухмыльнулся, глядя на все это. Ни один человек не может игнорировать власть, когда она ложится на его плечи, так же как ни один мужчина не может не заметить Изабель: столь желанную, соблазнительную женщину, которая тихо сидит во главе высокого стола, с женской покорностью ожидая, когда лорд Дорни соблаговолит присоединиться к ней и занять свое законное место рядом со своей женой. Может быть, Ричард просто создает видимость этого?

Священник прошептал что-то Ричарду, сделав знак рукой, и тот покорно пошел через холл по направлению к своей жене. Он не производил впечатления счастливого мужа, раз ему нужен был приказ священника, чтобы присоединиться к своей супруге. Адам молча внимательно наблюдал за этой сценой.

Улыбнувшись, Адам покинул своих собратьев рыцарей и стал протискиваться среди людей к месту, где сидела Изабель. Он первым добрался до нее, так как стоял к ней ближе, чем Ричард.

– Леди Изабель, – произнес он, касаясь губами ее руки, – я не успел выразить мою печаль по поводу смерти вашего отца и моего лорда, барона Бернарда. Ваше горе, должно быть, безутешно. Возможно, вам станет немного легче, если вы будете знать, что частичку вашей грусти я ношу в собственном сердце.

– Благодарю вас, Адам, – ответила она, улыбнувшись, – ваши слова очень поддержали меня.

Она выглядела так соблазнительно, открыто улыбаясь ему, ее глаза сияли, а кожа на бледных щеках казалась жемчужной. С этим бенедиктинцем она только потеряет время.

– Вы так быстро сбежали, миледи. Я с удовольствием сопровождал бы вас во время вашей поездки в монастырь. Вам вовсе не обязательно было ехать одной, чтобы найти безопасное место. И к тому же в этих стенах вы могли чувствовать себя в не меньшей безопасности, – добавил он.

«И ты была бы в моих руках».

– Еще раз благодарю вас, – сказала она, улыбаясь уже не так открыто. – В монастыре я нашла утешение и покой. Приятно чувствовать, что в любую минуту можешь позвать кого-то, если вдруг захочешь поговорить с мудрым и святым человеком, правда?

– Не могу не согласиться с вами, – пробормотал Адам с вежливой улыбкой. – Временами наша рыцарская компания становится довольно шумной… И что, обитатели монастыря смогли облегчить ваше горе?

– Только время может стереть из человеческого сердца боль утраты близкого, Адам. Я…

– Прощение Господа и его безграничная доброта и любовь – это больше, чем достаточно, чтобы человек мог достойно встречать испытания, посылаемые ему свыше, Адам. Изабель находится в руках Божьих. Никто и ничто не сможет причинить ей вред, если не будет на то воля Его, – вмешался в их разговор Ричард.

Он встал позади Изабель, положив руки ей на плечи. Его слова создавали прочный барьер между ней и Адамом, отгораживая девушку от его заигрывания. Он вел себя, как и должен вести настоящий муж, но говорил как обыкновенный монах. Адам улыбнулся. Ни один мужчина не может быть одновременно и верным слугой Господним, и любящим мужем. А Ричард определенно больше хочет остаться монахом, хоть и защищает сейчас Изабель с таким грозным видом.

– Конечно, милорд, – вежливо ответил Адам. – Миледи, – поклонился он Изабель и отошел, отыскав глазами свободное место за столом. И все же продолжал незаметно наблюдать за ними.

Ричард из Уорфилда, если верить Николасу, ушел в монахи, будучи оруженосцем. Вряд ли за год монашеской жизни он потерял сноровку. И должно быть, все это время он желал девушку, ставшую теперь его женой. А ведь только недавно он узнал, что дело и вправду идет к брачной ночи. Сейчас Ричард стоял, горой возвышаясь над Изабель, их темные волосы очень красиво смотрелись рядом. Глядя на них, Адам на секунду засомневался. Казалось, что, защищая жену от мужских глаз и мужских мыслей, Ричард нарочно встал так, чтобы сидящим за столом не было видно Изабель. Возможно, Ричард менее праведен, чем предполагал Николас. Но, в конце концов, это не имеет никакого значения: Изабель – слишком лакомый кусочек во всех отношениях, чтобы выпустить его из своих рук, не сделав отчаянной попытки удержать.

Адам улыбнулся, быстро поднеся к губам кубок с элем, и сделал большой глоток. Отчаянная попытка – хорошо сказано. Он пошлет своему дяде – близкому другу лорда Роберта – письмо… и может статься, что он сам окажется участником брачного договора, где его невестой будет значиться Изабель. Но для этого нужно, чтобы она была свободна и на ее руку не было других претендентов. И у Адама возник план, целью которого было сделать ее таковой. Он отхлебнул эля, затем еще и еще, заливая свои черные мысли искрящимся напитком.

От внимания Николаса не ускользнуло ни малейшее изменение выражения лица Адама, заметил он и хищную плотоядную улыбку на его губах.

– Адам хочет завладеть женой Ричарда, – тихо сказал он Луи. – Но этого не будет. Даже будучи монахом, Ричард не упустит то, что однажды попало к нему в лапы.

– Даже нежеланную жену? – спросил Луи, искоса взглянув на своего товарища по оружию.

– Это ты так говоришь, – ответил Николас. – Она его супруга. Он не допустит, чтобы другой мужчина похитил ее.

Николас сжал рукоять своего кинжала, задумчиво сощурив глаза. Но если убедить Ричарда вернуться к той жизни, которую он сам для себя выбрал, будет ли он думать о своей жене и о той жизни, которую оставит? Но в этом случае Изабель, будучи замужем, не сможет выйти за другого. Без своих земель она ему неинтересна вовсе. Значит, нужно заставить Ричарда аннулировать брак, оставив Изабель незамужней, какой она была еще вчера. Ричард никогда не был без ума от Изабель, она же всегда была влюблена в него. Возможно, что именно в этом направлении и нужно действовать с человеком, погруженным в молитвы и учения церкви.

– Пойдем. Давай повеселимся, ведь это все-таки свадебный ужин нашего лорда и его жены, – сказал Николас Луи.

Луи с задумчивым лицом стал локтями прокладывать себе путь к праздничному столу.

Холл был полон народа. За столами сидели все обитатели Дорни. За одним из столов плечом к плечу сидели рыцари Луи, Адам и Николас.

А за главным столом, помимо лорда и леди Дорни, сидели молодые девицы Элис и Элзбет, которые только готовились стать леди, рядом с ними сидел в качестве почетного гостя брат Джон, далее отец Лангфрид – священник Дорни, леди Джоан, которая была компаньонкой ныне покойной второй жены лорда Бернарда – Иды. В данный момент она охотно говорила что-то Изабель, хотя отец Лангфрид видел, что девушка сейчас не воспринимает никого из присутствующих, кроме Ричарда. Что ж, Бог услышал ее молитвы и, безусловно, исполнил самое заветное ее желание – Ричард стал ее мужем.

Но какой ценой?

Отец Лангфрид вздохнул и начал резать кинжалом жареного угря, стараясь не замечать, как кокетливая Элис безуспешно флиртует с Эдмундом. Но еще труднее ему было не обращать внимания на то, что Ричард всецело пренебрегает своей женой.

Похоже, что бы там ни пели трубадуры, весна вовсе не пора любви. Изабель получила в мужья человека, которого желала, да. И он сидит на месте лорда, облаченный в богатые одежды. Он даже держится как лорд и стал властным, как подобает человеку его положения. Но Изабель ему чужая. Она сидит рядом, но как бы со стороны наблюдает за ним. Он же сосредоточил на себе внимание окружающих, являясь главным – единственным главным – человеком во всем замке.

Сильный человек, не поддерживающий пустых разговоров, не находит свою жену достойной его внимания?

Изабель вся светится от радости, в то время как Ричард чернее тучи. Есть ли еще на белом свете два столь разных, но столь вынужденно близких человека? Да, Изабель получила Ричарда, как ей того хотелось, но оправдает ли этот брак ее надежды? Станет ли таким, каким она его видела и о каком мечтала? Лангфрид постарался забыть о своих волнениях. В конце концов, все в руках Божьих. Всему свое время.

Брак – это постепенное соединение двух разных жизней, разделение всех радостей и невзгод поровну между супругами.

Ричард сидит подле Изабель, ест с ней из одной тарелки, пьет из общего кубка, но все же он не стал ближе к ней. Это самый странный свадебный ужин, на котором приходилось присутствовать Лангфриду. И все присутствующие видели это, наблюдая за каждым движением молодоженов, отмечая презрение Ричарда и покорную преданность Изабель. А она знает об этом? Чувствует ли, насколько ее муж недоволен нынешним положением вещей? Зная ее, Лангфрид мог предположить, что да. Кроме того, Лангфрид понимал, что она, не обращая внимания на эти тягостные мысли, все же стремится к успеху. Она хотела Ричарда – она получила его. Горе не сильно занимало ее мысли.

Отец Лангфрид обвел глазами комнату, изучая лица присутствующих в зале. Эдмунд и Джиллс, оруженосцы, прислуживали за столом. Причем Эдмунд изо всех сил старался не смотреть в сторону юной Элис. Но отделаться от нее было не так-то просто, Эдмунд знал это по горькому опыту. Но все же старался держать дистанцию, которая, по его мнению, была достаточно вежливой и уместной. Чего он обычно добивался, так это плохо скрываемого отвращения. Джиллс же был пухленьким прыщавым коротышкой, поэтому ни одна девица даже не пыталась с ним заигрывать.

Отец Лангфрид никогда не доверял Адаму из Корселла, и особенно сейчас, когда тот так открыто и слишком уж наигранно любезничал с леди Изабель. Этот человек всегда ставил собственные интересы на первое место.

Луи тоже не внушал особого доверия, его невежественная любезность граничила с грубостью, и все же он казался человеком честным. Он не стал бы обманывать лорда, которому присягнул в верности. Но… никто из них не давал клятву верности Ричарду.

А Николас вообще мог отказаться от такой клятвы. У него были слишком высокие запросы, его заботило только его земное благополучие. Мысли о вечном редко посещали его голову.

Еще было много вассалов, оруженосцев и домашней прислуги, которые должны были принять неудавшегося бенедиктинца в качестве своего лорда, хотя он и не хотел быть таковым. Но сейчас Ричард сидел рука об руку с Изабель за высоким столом, и по нему нельзя было сказать, что он не хочет быть лордом, другое дело – мужем…

– Странное начало, – произнес сидящий рядом со священником брат Джон. Лангфриду всегда нравился этот монах, который одинаково хорошо разбирался как в лекарствах, так и в людях и всегда мог дать дельный совет.

Отец Лангфрид кивнул:

– Будем молиться, чтобы таким было только начало.

– «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них…» – процитировал Джон. – Я не перестаю молиться об этом. В этой ситуации много неясного, скрытого от наших глаз. Но Господь видит все, и я уверен, что Он не допустит, чтобы произошло что-нибудь плохое. И еще я прошу у Него уверенности, – добавил он с улыбкой. – Вам ведь известны обстоятельства этого брака, не так ли? Что брат Ричард, то есть лорд Ричард будет делать дальше?

– Не важно, кто он – брат или лорд, – ответ известен ему одному. Вы хотите дать ему наставления?

– Брат Ричард никогда не слушает ничьих наставлений. И не принимает во внимание данные ему советы, как бы упорно вы их ему ни навязывали.

– Непрошибаемый бенедиктинец?

– Нет, но человек, уверенно шагающий по жизни.

– Это хорошо для барона, но для монаха?..

Джон улыбнулся и некоторое время сидел молча.

– А Изабель, похоже, очень довольна этим браком.

– Да, она тоже уверенно идет к намеченной для себя цели, – в свою очередь улыбнулся Лангфрид.

– На ее пути было немало камней преткновения, – дипломатично сказал Джон.

– Да, безусловно, – согласился Лангфрид. – Но только один Господь знает, что нам уготовано в этой жизни, так ведь, брат?

– И что нужно нашим душам, – добавил Джон.

А ведь в душе Изабель зарождалось чувство вины: она считала себя причиной смерти двух мужчин, стоявших на пути их с Ричардом соединения. Но эту истину она открыла отцу Лангфриду во время исповеди, и он не мог нарушить обет молчания и обсуждать эту тему с братом Джоном.

– Для Изабель это было тяжелое время, – сказал Джон, как будто читая мысли Лангфрида.

– Да, обстоятельства давили на нее, ведь каждому поместью нужен лорд. Это большое счастье для Изабель, что она благополучно вышла замуж, не нарушив при этом брачного соглашения, чему также благоволили как наш сюзерен, так и сам король.

– Всему свое время и место, а каждому человеку – своя судьба.

– Истинно так, брат. Господь поддерживает на земле порядок.

– Истинно так, отец, – эхом отозвался Джон.

А если кто-то и подумал о том, сколько смертей понадобилось, чтобы Изабель получила то, чего желала всем сердцем, вслух он не сказал ни слова.

Ужин длился довольно долго. Каждое блюдо было шедевром, на который было приятно смотреть, – лакомые кусочки так и просились в рот. Ричарду и не снились такие богатые и большие яства. В монастыре редко ели мясо, и вот ему подают оленину, барашка, кролика, угрей и даже перепелов. Здесь еды больше, чем бенедиктинцу доводилось съесть за месяц. Он был хозяином Дорни, Уорфилда, Бледли, Хайлсдена и многих других.

Да, он лорд многих людей, в то время как хочет только одного – служить Господу. И он никогда не хотел жениться.

Но это «никогда» началось всего около года назад, как раз на Троицу. Ричард поднял глаза и взглянул на Изабель. Ее густые темные волосы, волной лежащие на хрупких плечах, – великолепное доказательство ее девственности. Он быстро отвел глаза и принялся неохотно жевать кусок оленины.

Хотя он и стал лордом, но отказываться от своих бенедиктинских привычек не собирается. Но сколько он сможет продержаться, прежде чем грех чревоугодия возьмет над ним верх?

Распущенность.

Он снова взглянул на Изабель. Она смотрела на него, и их глаза встретились. Он ясно видел по ее полуоткрытым губам и внезапно покрасневшим щекам, что она хочет его, и вся глубина ее желания отражалась в бездонных омутах ее глаз.

Так было всегда.

Она преследовала его своим соблазняющим взглядом, будучи сначала ребенком, затем зрелой девой и наконец его женой. Ричард стряхнул с себя ее чары, лишь на долю секунды окутавшие его. Он сопротивлялся ее очарованию и собирался поступать так и впредь.

Она слишком открыто изъявляла свое желание, и это было плохо. Перед лицом Бога и на глазах у людей она демонстрировала свое вожделение. Неужели она не понимает, что не должна делать этого? Ведь она была обручена с его братом и могла стать ему почти сестрой, а значит, ее связь с ним была бы прелюбодеянием и кровосмешением. Она следовала за ним повсюду, даже когда он того не желал. До сих пор у него перед глазами возникают ее длинные, развевающиеся на ветру волосы, когда он вспоминает, как она наблюдала за его тренировкой во дворе Молтона. Он выносил все это, потому что знал, как она вспыльчива и своенравна. И кроме того, ему надо было заниматься. Он не обращал на ее выходки внимания до тех пор, пока привязанность по-собачьи преданной ему Изабель не стала поводом для грубых насмешек и злых шуток со стороны мальчишек, обучающихся вместе с ним. И до тех пор, пока это не заметил лорд Хенли.

Она поставила под сомнение его честь и честь его семьи.

И вот сейчас он хотел отдать свою жизнь Господу, но она была отдана Изабель. Казалось, что вся его жизнь крутится вокруг Изабель, как Солнце вокруг Земли. Он старался думать о чем-нибудь другом, но его мысли постоянно возвращались к ней.

Поднося ко рту кусочек хлеба, он чувствовал, что она все еще смотрит на него. Она всегда это делала. Смотрела на него, и в ее взгляде не было ни стыда, ни скромности. Он чувствовал ее желание плотской близости с ним: об этом говорили и румянец на ее щеках, и подрагивающие пальцы рук. Он был знаком со всеми признаками того, что женщина хочет мужчину. Этому он научился в Молтоне.

Но Молтон остался в прошлом, и сейчас он в Дорни. Здесь мысли о Молтоне ему не помогут.

И Ричард принялся изучать лица мужчин, которые сидели за его столами и ели его пищу. Ему не понравилось, как вел себя один из них, по имени Адам. Они с Изабель общались слишком тесно, он бросал на его жену томные взгляды, фальшиво улыбался и был подозрительно нетерпелив.

Николаса он знал слишком хорошо, чтобы верить ему. Они достаточно много общались в Молтоне. И невинному взгляду Луи он тоже не доверял. Дворецкий относился к нему с осторожностью, управляющий считал подозрительным, среди своих друзей он слыл мрачным тихоней.

Но все же ни один из них не заботил Ричарда так, как плохо скрытый интерес к нему Изабель. Вот с кем ему надо бороться, ибо только она врывается в его жизнь, нарушает покой. Он часто вел с ней сражения, но так ни разу и не одержал победы. Вожделение Изабель было таким же горячим, ярким и неизменным, как свет солнца. Именно плотскому желанию Изабель он противостоял, потому что оно было так велико, что грозило поглотить его целиком.

Но именно сюда послал его Бог, пусть даже ненадолго, и он возьмет на себя ответственность за все, чему стал хозяином. Да и брат Джон приехал не просто так. Он явно хочет напомнить Ричарду о его обязанностях лорда Дорни.

И об обязанностях мужа? Он не хотел ни брать на себя ответственность за нее, ни быть ее супругом.

Стряхнув с себя эти мысли, Ричард заговорил с Изабель, но глаз на нее не поднял:

– Все ждут, что сегодня ночью мы разделим ложе, закрепив таким образом наш брак.

От неожиданности Изабель выронила нож, и он со стуком упал на стол, оставив на скатерти грязное пятно. Ричард поднял его и вернул Изабель, но все это время глаза его были опущены, как подобает смиренному бенедиктинцу.

– Это неприемлемо и непристойно, – быстро продолжил он, – тем более сразу после смерти лорда Бернарда. Господь не одобрит такое поведение, и я не хочу начинать нашу семейную жизнь со столь опрометчивого шага.

Он бросил на ее лицо быстрый взгляд. Она сидела неподвижно, как будто была сделана из мрамора. Глаза ее, не мигая, смотрели в одну точку. И в них отражались все ее чувства.

Она хотела его.

Но она не посмеет идти против его воли и противоречить ему.

Все это он увидел в ее глазах. Внезапно Ричард почувствовал прилив радости. У него родилась слабая надежда на то, что в конце концов он сможет пройти через все те трудности, что послал ему Бог.

– По воле Господа и из уважения к памяти лорда Бернарда, – сказал он громко, чтобы слышали все присутствующие, – мы с моей супругой всю ночь будем молиться об упокоении души усопшего. Каждый в этом зале волен присоединиться к нам.

Его порадовала тишина, которая последовала за его словами. Но еще больше ему понравилась та легкость, с которой он сумел избежать брачного ложа. Но все радостные чувства быстро улетучились, как только он заметил нескрываемую довольную улыбку на губах Адама.