Между тем события начали развиваться не совсем так, как рассчитывала Мелания. Сначала она и впрямь царила среди воинов Вулфреда и фактически могла делать с ними все, что хотела. Но затем ситуация круто изменилась. При одном ее появлении сакские воины в панике разбегались. А Синрик, казалось, только ждал случая, чтобы закидать римлянку камнями.
Такого поведения саксов Мелания никак не ожидала. Видимо, Вулфред дал им какие-то распоряжения. Или они просто боялись и не знали, как вести себя с ней.
Вулфред не был похож на ревнивого воздыхателя. Или на заинтересованного поклонника. Его поведение никак не напоминало влюбленного.
Глупый, капризный варвар… К тому же еще язычник!
Но почему тогда все остальные саксы делают все по одному мановению его руки? К ней же он относился так же, как и прежде. Мелания всегда была ухоженной, кожа ее благоухала от бодрящих снадобий, на плечах покоилась шерстяная шаль тонкой работы. Сам же Вулфред держался от нее на некотором расстоянии. Был немногословным и, как всегда, достаточно скучным. Но неужели он не видит, что она самая красивая из всех женщин, которых ему довелось встретить в своей серой жизни? И не понимает, что она гораздо умнее и образованнее, нежели другие женщины, с которыми ему приходилось сталкиваться, пробираясь сквозь чащи лесов и развалины крепостей? Неужели он все еще не оценил по достоинству ее красоту и сексуальность? Конечно, он оценил.
И Мелании доставляло удовольствие наблюдать за тем, как его терзает непреодолимое желание и жгучая ревность. Для нее увлекательная игра, которая занимает ее теперь, в один момент может превратиться в осуществление мести.
Она обязательно убьет его! Сейчас у нее хватит силы, тем более что за последнее время ей удалось отдохнуть, восстановить силы. Мелания облизала кончиком языка свои дрожащие губы. И если бы он был хоть чуточку умнее, то без оглядки бежал бы отсюда!
Но Вулфред не мог даже предположить, какие ужасные замыслы лелеет Мелания в своей голове, что давало ей некоторые надежды на успех. Она считала, что совершит не убийство, а возмездие за завоевание своей земли, за разорение своего дома, за смерть отца и близких ей людей.
Вулфред дорого заплатит за совершенные бесчинства и насилие! Ведь если она его не остановит, то он будет убивать и дальше!
Но как убить сакского монстра?
Конечно, самым верным способом мог бы стать удар кинжала прямо в сердце. Но ведь Вулфред, казалось, весь состоял из упругих мускулов, которые даже кинжалом пробить не так просто! Кроме того, он был высок ростом. И дотянуться до его груди она просто не смогла бы. Значит, надо улучить момент, когда сакс будет сидеть, но садился Вулфред крайне редко… Если бы он мог случайно упасть у ее ног!..
Мелания в задумчивости ходила из угла в угол по своей маленькой комнатке и никак не могла найти ответы на важные для нее вопросы. Конечно, все должно будет вскоре закончиться. До наступления осени остается всего лишь месяц. А с ней придут холода. И тогда Вулфред со своим отрядом наверняка уйдет отсюда. И уже никогда не вернется, ведь саксы не возвращаются в разграбленные ими места. Если Вулфред уедет, то навсегда! И она должна будет благодарить за это Бога!
А дом вновь станет ее.
Но она не может ждать, когда он уедет. Если он уедет, то она уже никогда его больше не увидит. И забудет… После того как дом будет отмыт и вычищен, от пребывания здесь саксов не останется и следа. Все пойдет по-прежнему, как будто варвары никогда не приходили сюда и никакого Вулфреда в ее жизни не было.
И останется лишь могила отца…
Мелания почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, которые вот-вот потекут по щекам. Она вытерла их ладонью и упрекнула себя в слабости. Теперь, когда Мелания поняла, что в саксе вспыхнуло желание к ней, она уже не хотела, чтобы он поскорее уехал. Но ведь она дала себе клятву убить его! А до начала осени и ухода саксов осталось так мало времени! И если продолжать медлить, то Вулфред может ускользнуть от нее!..
Мелания тяжело вздохнула и, посмотрев в окно, вышла на улицу. Она сама не знала, куда идет. Но как-то само собой получилось, что очутилась на берегу реки.
Она сбросила сандалии и опустила ноги в прохладную чистую воду. Приятная легкость наполнила ее тело. Мелания почувствовала, что, наверное, впервые за последние недели по-настоящему отдыхает. Тревоги и мрачные мысли, казалось, уносит освежающий поток реки. На душе стало спокойнее…
– А я думал, что ты действительно никогда не купаешься в реке, – раздался за спиной Мелании знакомый голос.
«Боже мой, он опять здесь!»
Приятная расслабленность, только что охватившая ее, скользнула по ногам в реку и исчезла, сменившись непонятным возбуждением и болезненными схватками в нижней части живота.
– Я не собираюсь купаться, сакс. И потом, почему ты меня постоянно преследуешь? Я тебя вижу повсюду, куда бы я ни пошла. Или не можешь найти себе другое развлечение?
Ее слова прозвучали значительно грубее, чем Мелания хотела. Но постоянное преследование Вулфреда действовало ей на нервы. Неужели она не может даже несколько минут побыть наедине? И почему должна вечно видеть перед собой полуодетого мужчину?
Мелания обернулась в смутной надежде, что на сей раз Вулфред все-таки надел на себя хотя бы тунику. Но увидела лишь золотистую кожу, стягивавшую упругие мускулы голого мужского тела. Однако сегодня его тело выглядело свежим и чисто вымытым. Более того, Вулфред был аккуратно причесан. И улыбался. Чему?
– Сегодня слишком жарко для развлечений без воды и купания, – хмыкнул Вулфред и опустился на траву рядом с Меланией. – Я знаю, что ты еще очень молода, но все же не думал, что ты сохранила детскую привычку плескаться в воде. Может быть, для тебя вырезать шарик из дерева? Право, тебе бы понравилась такая милая игрушка!
Снова он говорит с ней, как с малым ребенком! Интересно, не потому ли он не дает воли своему плотскому желанию, что считает ее невинной девушкой?
– Я уже взрослая и, как все говорят, красивая девушка, без каких-либо дефектов! Неужели ты не заметил этого?
– Ах вот почему ты постоянно стараешься меня учить!
– Но безуспешно!
– Разве? – улыбнулся Вулфред. – Но ты забыла о том, что приучила меня ежедневно принимать ванну.
– Пусть небольшая победа, но мой нос уже ее почувствовал!
– А глаза?
– Мои глаза?
– Да, твои глаза. Ты разве не заметила в них кое-какую перемену? Я в твоих – заметил.
Он заметил? Если так, то Вулфред до сих пор ничем себя не выдал. К какой новой хитрости он собирается теперь прибегнуть? И будет ли впредь замечать ее женскую красоту, если она не отметила его – мужскую? Хотя вряд ли его можно было назвать очень уж красивым! Да, Вулфред был высокого роста, с золотистой кожей и великолепно развитой мускулатурой.
Мелания постаралась загасить непонятный пожар, разгоравшийся у нее под животом, и принялась уверять себя, что Вулфред как был саксом, так и остался им. Просто теперь он выглядел несколько чище.
– Ну так что же? – с нетерпением спросил Вулфред. – Ты так и не видишь во мне никаких изменений?
– Вижу. Волосы стали длиннее, чем раньше. Тебя сейчас можно было бы принять за вымытую лошадь, если бы зубы были побелее.
Она говорила неправду. Зубы Вулфреда были на удивление белыми и чистыми. Он всегда за ними следил, а потому замечание Мелании его укололо.
Он сделал обиженную мину и досадливо сказал:
– Я надеялся, что теплая вода римской бани и кусок хорошего мыла смоют ненависть с омерзительной римской девчонки и можно будет разглядеть красивую женщину. Но теперь убедился, что никакая вода и никакое мыло не смогут превратить злобу разъяренного младенца в женское тепло.
Слова Вулфреда показались Мелании тем более обидными, что были сказаны намеренно безразличным тоном. Вулфред даже не смотрел в ее сторону.
– Ты хочешь тепла женского тела, сакс? – спросила Мелания, сморщив нос. – Или тебе оказалось мало огня ненависти, который охватил меня всю, когда я впервые увидела твою измазанную физиономию там, где ее никогда не должно было быть, – в моем доме?
– Только маленький ребенок скулит по дому! – проговорил Вулфред.
– И женщина, у которой отняли ее родной дом! Пойми, глупый сакский пес, я – та женщина. О том, что я женщина, может сказать тебе любой из твоих воинов. Спроси у них, если не веришь!
Вулфред смотрел ей в лицо и читал огонь почти звериной ненависти, таящейся под искрящейся голубизной глаз.
– Хорошо, допустим, я спрошу у них, маленькая римлянка. И что же, ты думаешь, они мне ответят? Скажут, что у тебя нежная женская грудь? Что у тебя гладкие бедра с изящным изгибом? Что у тебя черные пышные волосы, мягкие, как чистая шерсть? Или они расскажут мне, какие у тебя чувственные и маленькие губки, к которым так и хочется прильнуть?
Лицо Вулфреда приблизилось почти вплотную. Но все же Мелания не могла понять, чего он хочет. Уничтожить ее или любить?
А Вулфред продолжал говорить: – Смогут ли они сказать мне о тебе нечто такое, чего я еще не знаю?
Мелания видела свое отражение в его голубых, горящих скрытым пламенем глазах. И теперь сомнений у нее уже не осталось.
Да, он хочет ее! Она не только видела, но и чувствовала его желание!
Итак, она добилась того, что должно было стать первым шагом на пути к мести!
Мелания пробудила в саксе желание. Но она не жаждала его прикосновений. Как раз наоборот: Мелания опасалась, что поцелуй Вулфреда испепелит ее легкие, а объятие – задушит. Поэтому она не могла позволить ему даже слегка дотронуться до себя. Ибо теперь, когда Мелания поняла, что Вулфред хочет ее, ей оставалось лишь выбрать момент, чтобы убить его. Она улыбнулась горевшему на его лице непреодолимому желанию и сказала с усмешкой:
– А ведь ты хочешь меня, сакс!
Вулфред отскочил от нее как ошпаренный и что-то пробормотал на своем варварском языке. Увидев растерянность на его лице, Мелания уже откровенно расхохоталась.
– Я не шучу, – сказала Мелания. – Ты проявил изобретательность, пытаясь меня добиться. Это делает тебе честь!
Вулфред долго и очень внимательно смотрел ей в лицо. Потом сказал, стараясь скрыть смущение:
– Ты говоришь, что я хочу тебя, но почему-то улыбаешься? От радости или потому что считаешь, будто одержала полную победу надо мной? Если – последнее, то ответь мне на вопрос.
– Задавай.
– Ты будешь все так же высокомерно улыбаться, если я скажу, что намерен овладеть тобой?
Усмешка мгновенно сбежала с лица Мелании. В нижней части живота началась форменная буря, когда она представила себе огромного сакса лежащим на ней.
– Значит, ты решил овладеть мною? – прошептала Мелания, задыхаясь от бессильной ярости. – Я сказала, что заметила в тебе некоторые проблески интеллекта. Но обладать собой я тебе не позволю!
Вулфред вскочил на ноги как ужаленный и схватил Меланию за обе руки повыше локтей. Она почувствовала боль, но ничего не сказала и никак не прореагировала на его грубую выходку. Нет, ему не удастся распоряжаться ею, как вещью!
Вулфред молчал, но глаза его горели каким-то почти звериным огнем. Как маленькая римлянка посмела сказать ему, что не позволит обладать ею?! Так пусть почувствует, что ему ничего не стоит добиться своего!
И он еще сильнее сжал руки Мелании. Его глаза сделались совсем безумными. Мелания уже видела перед собой человека, обладающего страшной силой и лишенного способности мыслить, беспощадного, все зло которого было направлено против нее.
Ярость Вулфреда стала союзницей его предполагаемой жертвы, как и его плотское желание к ней. Сейчас Мелания предельно ясно почувствовала, что стоявший перед ней мужчина – ее смертельный враг. Враг, не знающий пощады. А значит, и она к нему будет беспощадной! Потому что она – римлянка, а он – сакс. И ни он, ни она не должны забывать ни на минуту, кто они.
Мелания почувствовала в себе прилив уверенности и силы.
– Я никогда не соглашусь тебе принадлежать, – холодным тоном сказала она.
– А мне и не надо твоего согласия! – ответил Вулфред с улыбкой на лице.
– И уж совершенно определенно, не буду тебе помогать, если все-таки такое и произойдет против моей воли!
– Твоя помощь также не потребуется!
– Да, ведь я совсем забыла, что ты привык брать силой все, что только захочешь, не спрашивая чьего-либо согласия. А теперь решил добавить к списку своих жертв и меня. Наверное, желание обладать мною в тебе уже перевалило через край!
Он был слабее ее, поскольку безумная страсть ослепляла и ослабляла его. Ее холодная голова давала ей немалые преимущества и даже становилась весомым оружием против врага.
– У тебя не хватит сил мне противостоять, – убежденно сказал Вулфред. Он повернулся к ней спиной и, глядя на бегущую вдаль воду потока, тихо сказал: – Ты будешь мне принадлежать… Как жена…
Мелании показалось, что она потеряла всякую способность чувствовать. Но – нет! Она не позволит себе упасть в обморок перед сакским варваром! Для него слишком уж большая победа над ней!
Нет, ей надо смотреть на него спокойно и хладнокровно. И трезво все обдумать. Только тогда можно будет найти правильный выход из создавшегося положения. А выход непременно должен быть! В любом случае она никогда не сможет быть женой сакса!
Не сможет, хотя бы потому, что их свадьба будет ненастоящей. Мелания в душе рассмеялась. Какой же глупец Вулфред! Или он забыл, что языческая свадьба никак не может связать их. А потому станет совершенно бессмысленным ритуалом. И даже если кто-то и поверит в его законность, то Мелании не составит никакого труда тут же добиться развода! Ибо на территории Римской империи, куда входила и Британия, языческие браки не признаются законными и их расторгнет любой местный суд! Но, Вулфред, очевидно, не разбирался в такого рода делах.
Мелания продолжала молчать и только чуть насмешливо посматривала на сакса. Правда, когда он обернулся к ней, лицо римлянки тут же сделалось серьезным. Пусть он думает, будто запугал ее своим неожиданным заявлением. Тем слаще будет для нее победа.
– Ты заранее выбрал сегодняшний день, чтобы сказать о столь знаменательном событии? – спокойно спросила Мелания.
Вулфред нахмурился, помолчал немного, после чего угрюмо произнес:
– Да, но день, когда ты станешь мне женой, я выберу сам.
Мелания наклонила голову и посмотрела на него с озорной улыбкой:
– И когда же?
– Не сегодня, – ухмыльнулся Вулфред.
– Но скоро?
– Узнаешь, когда я скажу тебе.
– Естественно. Что ж, обязательно скажи! Девушка должна приготовиться к такому событию. Что касается меня, то я не смогу долго ждать!
Предводитель саксов ушел, а Мелания стала размышлять, какой же день выберет Вулфред, чтобы навсегда, как она предполагала, распрощаться с миром живых.