Следующий день выдался ненастным, небо сплошь затянули тучи. Однако Доминик заметил, что не он один отважился выбраться из дома, рискуя промокнуть до нитки, и сидит в прибрежной ротонде. Сначала он решил, что это Табита, с которой они уже несколько дней не виделись. Он подумал, что вернулись из столицы ее родственники и теперь ей сложно ускользнуть незамеченной из дома.

Подойдя ближе, он увидел в ротонде женщину, но это была не Табита, а Амелия Монтекью. Доминик был искренне удивлен, что она делает в этом уединенном и пустынном месте, да еще в такой хмурый, ненастный день.

Доминик, не склонный понуждать себя к напускной вежливости и светским разговорам с девицей, чье общество было ему малоинтересно, уже хотел повернуть назад, но было поздно. Амелия его заметила, узнала, поднялась со скамейки и приветливо помахала рукой. Пришлось Доминику приблизиться к узенькому деревянному мостику, перекинутому с берега к ротонде.

– Доминик Риз! – воскликнула Амелия. – Когда мы виделись в последний раз? Ты очень изменился! – Тут взгляд ее скользнул по шраму на его щеке, и девушка, покраснев, запнулась. – Я не имела в виду… то есть я… ты просто выглядишь так.

– Знаю, мы оба повзрослели, – пришел он ей на помощь.

– Да. – Она улыбнулась и робко посмотрела ему в лицо. – Надеюсь, это комплимент.

Доминик внимательно окинул взглядом девушку, отметил чистую ухоженную кожу, уложенные в красивую прическу густые рыжеватые волосы.

– Конечно, – ответил он.

Кокетливая Амелия, взмахнув ресницами, бросила на него лукавый взгляд, взяла за руку и потянула на скамейку рядом с собой.

– Доминик, посиди со мной немного, я тебя так просто не отпущу. Почему ты к нам не заходишь? Все это время был в Европе?

– Нет. Несколько раз приезжал в Лондон, но в Уорикшире не был лет пять.

– Как интересно! Мне хочется, чтобы ты обо всем рассказал, я сегодня не в настроении, и мне нужно отвлечься.

Доминик понимал, что Амелия пришла в замешательство и старается не смотреть на его обезображенное лицо. Впрочем, за два года Доминик к этому давно привык. Он вздохнул, смирившись с неизбежным, и вкратце рассказал ей о походе герцога Веллингтона и о собственной незначительной роли в этой героической операции, о чем рассказывал каждому, кто обращался к нему с подобными просьбами.

– Насколько я знаю, Амелия, – заметил он, исполненный решимости сменить тему разговора на ту, которая была ему намного интереснее да и ей тоже, как он подозревал, – в мае ты выходишь замуж.

– Это так.

– Тогда почему плохое настроение? Ты просто должна сиять от счастья, не так ли?

– Разумеется. Совсем недавно я была очень счастливой. – Она запнулась и продолжила: – Дело в том, что я повздорила с мамой впервые в жизни.

Доминик не горел желанием узнать причину ссоры между леди Монтекью и ее дочерью и уже был готов откланяться, но сказанное дальше Доминика насторожило.

– Понимаешь, я должна была принять чью-то сторону. Табите больше некому помочь, и хотя она клянется, что, как бы мама ни вынуждала ее принять его…

– Принять кого? Что?! – перебил ее Доминик.

– Принять предложение мистера Теккерея.

– Кто он такой, этот мистер Теккерей, черт возьми?

– Викарий. Но такой старый и…

– Викарий?! Эта подлая тварь, помощник преподобного Холла? – воскликнул Доминик.

– Ну да, он недавно получил собственный приход, кажется, где-то в Кенте и теперь может позволить себе содержать жену. Он сделал предложение Табите, мама требует, чтобы она согласилась.

Доминик видел Джосая Теккерея не более двух-трех раз и то мельком, потому что поместье Монтекью относилось к соседнему приходу. Но ему хорошо запомнились и манера себя держать, и физиономия этого господина. При мысли о Табите, ангельски чистой Табите, насильно выданной за него замуж, Доминик пришел в ужас.

– Ты говоришь, что твоя мать заставляет Табиту принять предложение этого… мистера?

– Да, но Табита ему отказала, причем в резкой форме, да еще в присутствии преподобного Холла и мамы. И мама пришла в неописуемую ярость.

– Могу себе представить, – хмуро заметил Доминик.

Леди Монтекью способна на все. На этот счет Доминик не питал никаких иллюзий. Лицо его приняло гневное выражение, когда он снова повернулся к Амелии.

– Каким же образом твоя мама собирается убедить Табиту принять предложение этого господина?

Амелия с готовностью рассказала, что утром поднялась в комнату кузины, потому что Табита к завтраку не вышла, и увидела на ее спине следы побоев.

– Боже мой! – в ярости воскликнул Доминик. – Твоя мама… Прости за прямоту, но такой жестокой женщины я еще не встречал. Как только совесть ей позволяет издеваться над этой девочкой?!

Он вскочил со скамейки, повернулся спиной к Амелии, облокотился о перила руками и устремил взгляд на спокойные воды озера, изо всех сил стараясь обуздать свой гнев. Вдруг он стремительно обернулся.

– Ей ведь плохо?

– Спина вся в кровоподтеках, живого места нет. Однако мама ничего не добилась. Табита гораздо смелее меня.

– Смелости у нее больше, чем у кого бы то ни было, – произнес Доминик. – А что было потом? Ты, кажется, сказала, что поссорилась с матерью.

– Да. С Табитой я побыла совсем недолго. Мама явилась к ней в комнату и велела мне убираться, а я не послушалась. Я так боялась, что она снова станет ее бить. Я никогда маме не возражала. – Голос у Амелии дрогнул. – И не только маме, Ричарду тоже. Они всегда заставляли меня делать то, что нужно им. Но я не могу спокойно смотреть на то, как мучают Табиту. Я выхожу замуж за любимого человека и то, что происходит с кузиной, принимаю особенно близко к сердцу. И я пригрозила маме, что не приду на мою помолвку, если она не перестанет мучить Табиту.

– Так и сказала? – поразился Доминик и поднял брови. – Какая же ты молодец!

– Возможно, сейчас это поможет, – сказала Амелия. – А что потом?

– Не знаю. Но ведь всегда можно что-то сделать. За этого господина ей никак нельзя выходить замуж.

– Нельзя, – согласилась Амелия и поднялась. – Мне, пожалуй, пора. Может, и не стоило все это тебе рассказывать, только я знаю, что Табита тебе нравилась гораздо больше, чем мы с Ричардом.

– Твоего братца сложно полюбить. – Доминик расплылся в веселой улыбке. – А вот ты меняешься к лучшему прямо на глазах, честное слово.

– Стараюсь, – смущенно покраснела Амелия. – Господь знает, сколько раз меня грызло чувство вины, когда я стояла рядом и ничего не делала, чтобы хоть как-нибудь ей помочь. Но на стороне Ричарда я не была никогда. Кстати, он приедет на мою помолвку. А ты придешь?

– Можешь быть в этом уверена.

– Тогда я прощаюсь до следующей недели.

Доминик сжал руку Амелии.

– Ты за ней приглядывай, хорошо?

– Обещаю.

Доминик смотрел вслед уходившей Амелии Монтекью. Девушка его несказанно удивила. Он и не подозревал, что у нее хватит смелости вступиться за Табиту. Он не забыл, с каким пренебрежением и высокомерием обращалась она со своей младшей кузиной в детстве, не упуская случая потешить свое себялюбие. Сам он, если потребуется, сделает все, что в его силах, лишь бы помочь Табите. Брак с этим изворотливым и лицемерным церковником не должен состояться ни при каких обстоятельствах. Он попросит свою мать пригласить Табиту погостить в Лондон. Люси будет на седьмом небе от счастья. Надо хоть на время избавить Табиту от травли, которую ей устроила Минерва Монтекью.