Они приехали в Глен-Брик на склоне дня, когда воздух был теплым и чистым, солнечный свет, еще падавший в долине на воду, превращал ее в живое серебро. Так был мил сердцу этот знакомый вид, что Изабо захотелось раскинуть руки и обнять все вокруг. Но она возвращается без Робби и с такой болью в душе, что ее почти невозможно вынести.

Правда, Алистер уже рассказал им. Он избавил ее от муки выражать свое горе словами, что наверняка разбило бы им сердце.

Он прекрасно знал, о чем думает Изабо, поэтому, желая отвлечь ее, наклонился, поцеловал в щеку и беспечно спросил:

— Тебя беспокоит, что ты привозишь домой скверного человека вроде меня?

Обернувшись, Изабо слабо улыбнулась.

— Да.

— Но ты забываешь, что я уже познакомился с твоим Дунканом. Я был здесь раньше.

— Но тогда они не знали, кто ты, а теперь я должна им сказать.

— Дункан знает, что я Кемпбелл. А если попытаются повесить меня или насадить на вертел, ты ведь придешь мне на помощь, моя маленькая жена?

— Я не твоя жена, Алистер Кемпбелл, — резко сказала она. — И вряд ли ею буду.

Он улыбнулся, предпочитая видеть Изабо сердитой, чем скорбной, и поцеловал ее в шею.

— Отсутствие волос имеет некоторое преимущество.

Я могу целовать тебя вот так… и так. Очень привлекательная часть, ты знаешь это?

— Перестань! — сказала она и, наклонившись вперед, попыталась увернуться. — Мы уже приехали, они увидят нас. Прекрати, Алистер!

— Хорошо. Но только на время, запомни. Чтобы сохранить твою репутацию.

Дункан, работавший во дворе, увидел их первым. Он прикрыл от солнца глаза рукой, чтобы рассмотреть, кто едет, и быстро исчез в доме. Вслед за этим на порог вышла женщина, потом еще одна.

Изабо соскользнула с лошади, бросилась к двери, обняла сначала одну, потом другую женщину. Все три заплакали. Алистер, зная причину их слез, отошел в сторону, чтобы они без помех излили свое горе.

Как же она рада, что ей не нужны слова! Она могла просто обнимать их. Они понимают и разделяют ее боль.

Наконец Изабо оставила женщин, взяла Алистера за руку и потянула к двери.

— Это Алистер Кемпбелл. Я очень ему благодарна.

Алистер, ты знаком с Дунканом?

Мужчины улыбнулись друг другу, потом старик подошел к нему и сжал его руку.

— Мы страшно беспокоились. Не знали, найдете вы Бо или нет.

— Я сам очень беспокоился, — ответил Алистер. — Мне повезло, и я все-таки нашел ее. — Он перевел взгляд на статную женщину лет пятидесяти, стоявшую рядом с Дунканом, которая смотрела только на Изабо.

— Это его жена Элис, а это, — добавила Изабо, подводя его к другой женщине, — Мойра.

Он содрогнулся и мог лишь надеяться, что его чувства не отразились на лице. Она была очень маленькой, худой, со скрюченными руками, похожими на лапки с когтями, которые цеплялись за одежду, ее верхняя губа была раздвоена до основания носа, а странные желтые глаза сверлили его таким пронизывающим взглядом, что Алистеру стало не по себе и он предпочел смотреть на Изабо.

— Глен-Брик давно бы пропал без Элис и Мойры, — продолжала она. — Мы с Робби еще в детстве умерли бы с голоду.

— Не желаете войти? — спросила Элис. — Я надеюсь, вы хоть ненадолго останетесь?

— Да. Но прежде чем войти, я хочу вам кое-что сказать. Возможно, после этого мне придется ночевать в долине под открытым небом. По моему имени вы уже, наверное, догадались, что я не якобит, служу королю и воевал против вас. То есть вы можете назвать меня врагом.

После его грубоватой речи наступило молчание. Алистер заметил, что все глядят на Изабо. Все, кроме Мойры, которая пялила на него свои желтые глаза. Он даже подумал, что у женщины неладно с рассудком.

— То, что он говорит, правда. Но он спас меня, — заявила Изабо. — Я благодарна Алистеру и не откажу ему в гостеприимстве. Элис, у тебя найдется какая-нибудь еда?

Я умираю с голоду.

«Она бодрится перед этими людьми, но выглядит изможденной», — подумал Алистер. Он-то знал, чего стоило ей заключение и долгое путешествие. Он вошел за ней в дом, решив уложить ее в постель, как только она поест.

За длинным столом, кроме тех, кого Алистер уже знал, сидели еще несколько человек и среди них Рори Маклауд, сын Мойры. Крепкий, жилистый, выносливый, с такими же, как у матери, глазами, похожий на волка-одиночку. Он мало ел, а говорил и того меньше. Другие, судя по виду, работники, явно не обрадовались его присутствию. Время от времени они устремляли взгляды на него, врага и причину их несчастий. Однако в них было и замешательство, разве не он спас Изабо?

Они ели великолепный бараний суп с овощами и горячие ячменные лепешки. К концу обеда Изабо совершенно обессилела и клевала носом. Возле нее тут же оказалась Элис.

— Иди в постель, Бо, пока не уснула за столом. — Ее тон говорил, что она ждет возражений.

Но Изабо с трудом открыла глаза и покорно встала.

— Хорошо, я иду. — Она поцеловала всех по очереди и, дойдя до Алистера, спросила:

— А где будет спать Алистер? Постель в гостевой комнате постелена?

Она чуть не сказала «в комнате Робби», которая была рядом с ее спальней, но вовремя опомнилась. Это совсем ни к чему. Есть комната на втором этаже, предназначенная для гостей.

Мойра встала из-за стола.

— Я позабочусь.

О чем это она позаботится? Если выражение лица соответствует ее намерению, то вряд ли это будут его удобства, подумал Алистер.

Изабо улыбнулась, поцеловав и его тоже.

— До завтра.

Он погладил ее по щеке.

— Спокойной ночи, Изабо.

Это проявление чувств не осталось незамеченным.

Когда женщины ушли наверх, а затем потихоньку исчезли остальные, Дункан повернулся к Алистеру и сурово произнес:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. Она страшно горюет по брату. Вам не нужно волочиться за ней.

Алистер встал и серьезно посмотрел на старика.

— Я хочу на ней жениться. И можете быть уверены, я никогда ее не обижу.

— Думаете, она согласится?

— Если честно, не знаю. — Алистер сел и взял бокал с вином. — Ей кажется, что привязанность ко мне и верность делу несовместимы.

— А как насчет вас? — спросил Дункан. — Брак с якобиткой не мешает вашей преданности?

Алистер перестал разглядывать бокал.

— Меня это вообще не беспокоит. Все кончено. Не могу сказать, что при необходимости я не стану опять сражаться за Аргила и короля. Но мои чувства к Изабо не имеют никакого отношения к войне. Это… — Он замолчал, так как дверь открылась и вошла Мойра.

— Я позаботилась о вас, — отрывисто сказала она.

— Благодарю. — Алистер поднялся, допил остатки вина и поставил бокал на стол. — Спокойной ночи, Дункан.

Он повернулся, намереваясь спросить Мойру, куда идти, но та уже исчезла.

— Я провожу вас.

Алистеру показалось, что в глазах Дункана мелькнула насмешка. Значит, хоть у кого-то из этих людей есть чувство юмора.

Комната была просторной, хорошо обставленной, правда, с низкими балками, и Алистеру пришлось нагнуться. Он поставил свечу на маленький столик у кровати и начал раздеваться.

Удобная постель, теплое одеяло, но все удобства он бы отдал за то, чтобы с ним была Изабо, чтобы он чувствовал ее податливое тело, ее руки, обнимающие его за шею, теплое дыхание.

Задувая свечу, он подумал, спит ли Изабо спокойно.

Проведет ли она эту ночь без кошмаров, которые мучили ее во сне. Он все еще бодрствовал, когда она прокралась к нему со свечой в руке и на миг замерла у двери. Призрачная фигура в свободной белой ночной рубашке.

— Я не могла заснуть, — прошептала она. — Я немножко побуду с тобой, не возражаешь?

— Нет.

Закрыв дверь, она подошла к нему.

— Я тебя не разбудила?

— Нет, я тоже не могу заснуть. Иди сюда, Изабо. — Он положил ее рядом с собой, заботливо укутал одеялом.

Почувствовав, что ноги и руки у нее холодные, Алистер обнял ее. — Твои верные Элис с Мойрой наверняка бы прикончили меня, знай они, где ты сейчас находишься.

— Да. — Изабо хихикнула и прижалась к нему. — Ой, Алистер! Ведь на тебе ничего нет?

— Верно.

Она немного помолчала.

— У тебя что, привычка спать голым? Ты не мерзнешь?

— Никогда.

— Ты в самом деле теплый, — согласилась Изабо. — Я рада, что пришла к тебе.

— Но это не безвозмездно. С тебя плата. — Алистер почувствовал, как она слегка напряглась.

— Плата?

— Да. Платой будет поцелуй.

— Хорошо. Значит, только поцелуй.

Закрыв глаза, она подставила ему губы. Алистер медлил, позволив взгляду задержаться на ее лице, она выглядела потрясающе красивой. Он погладил ее по щеке и слегка прикоснулся губами к приоткрытому рту. Это даже нельзя было назвать поцелуем.

Неудовлетворенная тем, что все так быстро кончилось и она не успела как следует это почувствовать, Изабо сама припала к его рту. Господи, только бы ее слишком жаркий поцелуй не показался ему бесстыдным.

Очевидно, Алистер так не считал, потому что, прижав ее к подушкам, начал покрывать ее лицо поцелуями.

Когда он завладел ее ртом, его рука медленно прокралась к ее груди. Изабо затаила дыхание и непроизвольно вцепилась ему в плечи. Тогда он решился на следующий шаг: развязав ленты ночной рубашки, накрыл ладонью обнаженную грудь и начал ее массировать, пока не почувствовал ответное движение Изабо.

Подняв голову, Алистер увидел, что глаза у нее открыты и она завороженно смотрит на него. Потом он снова наклонился и припал к ее груди. Изабо почувствовала, что уже не властна над собственным телом, которое теперь существовало как бы само по себе, томясь от неуемного желания. Его рот, казалось, поглощал ее грудь, рука скользила под ночной рубашкой, поглаживая, исследуя сокровенные места, которых не касался ни один мужчина… кроме Летбриджа. Она тщетно пыталась отогнать ужасную, непрошеную мысль. У нее было такое ощущение, словно она стоит, шатаясь, на краю пропасти. Изабо окаменела от страха. Но губы Алистера ласкали ее, руки нежно успокаивали, и ужас быстро исчез. Она снова отвечала на его поцелуи, и даже более пылко, чем минуту назад.

Он раздвинул ей ноги, пальцы осторожно скользнули внутрь, сначала неуверенно, пробуя, отступая. Он проделывал это снова и снова, каждый раз входя немного глубже, пока шепот удовольствия не превратился у нее в крики. Он закрыл ей рот поцелуем.

— Тише, любовь моя, — прошептал он.

Но сдерживать себя Изабо уже была не в состоянии, Он лег на нее и, заглушая ртом ее крики, начал входить.

Хотя он заранее решил сделать это очень медленно, учитывая неопытность Изабо, когда их тела сплелись, он думал лишь о том, как бы не причинить ей боль в своем безумном желании овладеть ею. Она вдруг открыла глаза, и он понял, что ей больно. Сердце у него перевернулось. Он нежно целовал ее, бормоча успокаивающие слова, пока не вошел до конца. Несколько секунд он лежал, пытаясь обрести самообладание. Но боль, видимо, прошла. Изабо сама прижималась к нему, и он стал опасаться, что все будет кончено раньше, чем начнется.

— Изабо, полежи спокойно, одну минуту… просто не двигайся, любовь моя…

— Алистер! Я не могу!

Он тоже не мог. От его попыток сохранить самообладание не осталось и следа. Мощными толчками он входил в нее до тех пор, пока не почувствовал, что она замерла, и не услышал ее крики. Через секунду он, простонав, так сжал ее в объятиях, что она чуть не задохнулась.

Какое-то время оба лежали, приходя в себя. Потом Алистер вспомнил про свой вес и освободил Изабо от тяжести.

— Это был самый необычный поцелуй в моей жизни, — сказал он, нежно глядя на нее.

Изабо улыбнулась. Она не знала, что все будет именно так. Что он с ней сделал, если она в такое время потеряла голову от страсти? Она глубоко вздохнула.

— Ты не сдержал слово, — с укором сказала она. — Ты обманщик и соблазнитель.

Алистер легонько поцеловал ее.

— Ты, любовь моя, легла в постель с обнаженным мужчиной, который хотел тебя все эти недели. Ты соблазнишь и святого, не говоря уж о дьяволе вроде меня.

— Да ты и есть дьявол.

— Ах, дьявол? — Он резко прижался к ней бедрами.

Изабо охнула. Когда он сделал это снова, она ему ответила. — Подними руки. — Она подняла, и он стянул с нее рубашку. — Так-то лучше. Ах, Изабо, до чего же ты восхитительна.

— И ты тоже.

Он засмеялся.

— Восхитительный? Я? Меня еще никто так не называл.

— Ты очень красивый, Алистер, не стану этого отрицать, — улыбнулась она, погладив его плечи, затем руку, чуть задержалась на шраме, который портил бицепс. — Вырезано рукой мастера, но ты живой и теплый.

— Что живой и теплый, я согласен. Чувствуешь, насколько я живой ради тебя, Изабо?

— Да. — Она закрыла глаза.

— Изабо…

Уже не опасаясь сделать ей больно, Алистер полностью отдался страсти, и она вторила ему, пока оба, совершенно выдохшиеся, не заснули в объятиях друг друга.