Джулия смотрела на обнаженного по пояс Гилберта. У него была совершенная, пропорциональная фигура, упругие мускулы перекатывались под нежными прикосновениями ее ладоней. Она гладила и с жадностью разглядывала его — вот небольшой шрам, вот — царапина. Ниже пояса — полоска незагорелой белой-белой кожи.
Он обнял ее, прижал к себе, коснулся губами щеки.
— Все прекрасно, принцесса, — шептал он. — Все по-настоящему прекрасно!
Мерцала лампа, ее золотистый свет отражался в сияющих глазах Гилберта. Джулия чувствовала, как напряжены его упругие мышцы, каким горячим становится сильное мужское тело под ласками ее ладоней. В этот момент он принадлежал только ей. Ей было все равно, если он останется с ней только однажды. Не имело значения ни будущее, ни прошлое. Только эта ночь впереди! И этот мужчина!
Склонившись над ней, он расстегивал непослушными пальцами ее блузку. Сняв и отбросив ее, спустил с плеч Джулии сорочку. Он смотрел на нее изумленно и радостно. Она же испытывала неведомое до сей поры блаженство: его взгляд возбуждал и будоражил. Во всем, теле вспыхивали крохотные искорки, сливаясь и обжигая. Гилберт коснулся ладонью обнаженной груди Джулии и — пламя вспыхнуло. Перед ним стояла не прежняя Джулия, а роскошная чувственная женщина.
— Прекрасно, — прошептал он. — Я не предполагал, что ты будешь так хороша.
— Меня не слишком много.
— У тебя превосходная фигура.
Он снова поцеловал ее в губы. Горячий язык проник в ее влажный рот, от прикосновений языка, чувственных и требовательных, в ней разгорелось желание. Она страстно и жадно хотела этого мужчину. Провела руками по его ягодицам, погладила бедра, коснулась ладонью его горячей, набухшей, напряженной плоти.
— Джулия… — страстно прошептал он и попытался расстегнуть ее юбку. Мягко отстранив его руку, она нашла крючки…
Губы Гилберта не отрывались от ее рта. Его руки, казалось, были одновременно всюду — на груди, на шее, на спине. Они ласкали ее бедра и гладили живот. Он шагнул к кровати, увлекая ее за собой. Она споткнулась неловко, он подхватил ее сильными руками. Не размыкая объятий, они упали на мягкий пуховый матрас.
Для Джулии ничего больше не существовало, кроме его рук и губ… О, Боже! Какие у него губы! Ей было известно, что мужчины целуют лицо, губы, руки. Но Гилберт жадно целовал все ее тело — грудь, плечи, шею. Ненасытные губы и чувственные прикосновения влажного языка сводили ее с ума.
Она прижималась к нему, перебирала пальцами жесткие упругие волосы, гладила шею, спину, ласкала его горячую плоть, пульсирующую под ее пальцами.
Гилберт был неистов, прерывисто и жарко дыша, сорвал с нее юбку, резко дернул за пояс панталоны. Сквозь кружева и шелковые ленточки, его пальцы пробирались к заветной цели…
— О, Гиб!..
Нежные ласки его пальцев, дразнящие движения вызвали в Джулии ощущения, никогда ранее не испытываемые. Все тело трепетало и вздрагивало от возбуждения, бедра ритмично двигались… Словно сквозь сон она слышала свое учащенное желание, страстные вздохи и стоны Гилберта. Он прошептал:
— О, Боже! Джулия!
Желание переполняло ее.
— Гиб, я не могу больше это вынести. Это мучительно…
Он поднялся, лихорадочно стягивая брюки, снова торопливо вернулся к ней. Джулия ласкала его упругие, мускулистые бедра, его восставшую плоть. Руки Гилберта жадно ласкали ее тело. Стоны прерывались страстными поцелуями. Гилберт неистово овладел Джулией, глубоко проникая в нее. Ей казалось, что сейчас она потеряет сознание от нахлынувших ощущений. Крепко схватила за плечи, словно боялась, что он исчезнет. Стремительный горячий поток подхватил ее и унес неведомо куда. Она задохнулась от наслаждения, время остановилось. Она плавно парила на волнах удовольствия. Плоть Гилберта наполнилась, он закричал и его губы снова впились в ее рот.
Он лежал рядом. Джулия была обессилена, усталая, слушала, как сильно стучит его сердце… То, что они ощутили минуту назад, понемногу уходило, оставляя чувство щемящей нежности и благодарности. Джулии казалось, что перевернулся весь мир. Она не понимала и не хотела понимать, как все случилось. Теперь она твердо знала одно: — Гиб Бут — тот мужчина, с которым она хочет прожить жизнь. Ей все равно, кем он был и кем может стать!
— Принцесса, ты проснулась?..
Джулия вздохнула, потянувшись.
— Да…
— Я был немного грубоват… Я не хотел, чтобы так было.
Джулия коснулась ладонями его груди, потеребила волосы. Ему это понравилось, как и все, что она делала.
— Нет, ты вовсе не груб…
Они лежали рядом, голова Джулии покоилась на его плече. Губами он прижимался к ее волосам и думал о том, что теперь необходимо внести изменения в план. Вполне возможно, могут возникнуть осложнения, в которых виноват он сам. Но сейчас ему не хотелось ни о чем задумываться. Рядом с ним под разноцветным одеялом лежала самая прекрасная женщина на свете!
— Ты уверена, что я не обидел тебя?
Джулия взглянула в его глаза. Мерцающий свет лампы придавал ее коже удивительный оттенок, глаза сияли, волосы переливались золотистыми искорками.
— Это было замечательно.
Ему было приятно слышать такие слова. Хотя, быть может, ее восторг связан не столько с ним лично, сколько с тем, что она в замужней жизни не знала настоящей близости с мужчиной. Ему казалось, что он взял ее, как дикарь, в безумном страстном порыве. Он просто не мог справиться с собой…
— Теперь у меня кудрявые волосы?
— Нет, кажется, они все еще прямые, — рассмеялась Джулия.
Гилберт не мог отвести от нее глаз. Она светилась красотой и счастьем. Никогда она не была еще так прекрасна, так очаровательна. И принадлежала только ему!.. На эту ночь.
Он слышал, что в город уже приехал новый доктор. Теперь ей не придется лечить бедных шахтеров, вваливающихся к ней в приемную ночью и днем… Она положила деньги на его счет. Ему только нужно взять их. Больше он не задержится в Стайлзе ни на день!
Гилберт перебирал пряди блестящих шелковистых волос.
— Ты написала жене Мосси?
— Да. Неделю назад. Когда я заговорила с ним о его семье, он очень расстроился. Сначала не хотел говорить. А потом подумал и согласился, чтобы я написала его жене.
Гилберт был рад. Ему не хотелось оставлять Мосси одного. Как и Ли. Но теперь у Ли есть Сарабет, он не так одинок. А у Мосси нет никого, кроме Джулии.
Она зашевелилась, устраиваясь поудобнее.
— Когда ты рассказал о Мосси, я много думала о войне. Почему война приносит много горя таким людям, как Мосси и Ада? А другим — нет… А ты?..
Гилберт посмотрел на нее, не зная, что ответить. Он никогда не задумывался. Просто запрещал себе вспоминать о войне. Но Джулия ждала от него ответа. Внезапно все показалось простым, ответ пришел сам собой.
— Мне довольно легко удалось справиться с воспоминаниями. Наверное, все скандалы я устраивал ради того, чтобы забыть о войне!
— Ты был ранен?
— Нет. Мне было несладко, но я не получил ни единой царапины! — он задумался. — Наверное, слишком боялся умереть. Может быть, даже… боялся встретиться на том свете с мамой.
— Почему? — Джулия встрепенулась, удивленно посмотрела на него.
— Она была квакером, — ответил он, не задумываясь. — Ненавидела оружие, войны, любое насилие. И воспитывала меня в том же духе.
Он замолчал, ожидая, что скажет Джулия. Будет удивлена или шокирована?.. Джулия молчала.
— Ты спрашивала у меня однажды, как моя мать относилась к тому, что я ушел воевать?
— Да. Когда мы сидели на крыльце… Но ты почти ничего не ответил, вернее чего-то недоговорил…
— Да, мы с тобой тогда ели рисовый пудинг.
Джулия улыбнулась. Господи, как с ней легко! Она все понимает. Слова будто бы сами просятся наружу.
— Когда началась война, я рвался сражаться. Мама хорошо понимала, что у меня на уме. Но знала также, что скоро умрет. Перед смертью она умоляла меня не отступать от нашей веры. Говорила, что мы не должны участвовать в смертельной борьбе. Убеждала меня, что на войне я познаю зло и порок. И я пообещал, что не отступлюсь от нашей веры. Я поклялся умирающей маме!
Прошлое и до сих пор не давало ему покоя, тревожило. Он не мог простить себе, что нарушил клятву и обманул мать… Он говорил тихо и медленно, пытаясь как можно полнее выразить чувства, таившиеся в душе много лет.
— Когда мама умерла, мне исполнилось четырнадцать лет. Меня отправили в сиротский приют. Я не мог жить на новом месте, среди чужих мне людей. Потом убежал и вступил в армию.
Джулия молчала. Даже не зная, о чем она сейчас думает, он чувствовал, что она не осуждает его. Он никогда никому не рассказывал, что нарушил клятву, данную матери. Стыдился говорить, упоминать, считая, что этим только доказывает низость своего характера. Он был уверен, что Джулия не подумает так. Похоже, она не собирается видеть в нем только порочное.
— Гиб, ты успокоил ее перед смертью, — тихо сказала Джулия. — Ты сказал то, что ей хотелось услышать, предоставил возможность умереть в мире.
— Она всегда учила меня быть добрым, нежным для того, чтобы я познал милость Божию. Выходит, она зря тратила время. На войне, когда пришлось стрелять, я убивал людей так же, как все остальные. А потом застрелил Хокета. Он заслуживал того, такой человек не имеет права ступать по земле. И все равно после убийства я чувствовал себя самым последним человеком. Потому что еще раз предал свою мать!
Джулия ласково обняла его.
— Люди не должны жить для мертвых. Мы должны жить для себя. Твоя мать была прекрасной, великодушной женщиной. И она тебя очень любила!
— Ты так считаешь? — вздохнул Гилберт.
— На детские плечи легла чересчур тяжкая ноша. Нечего удивляться, что ты такой необузданный!
Гилберт наклонился и поцеловал Джулию. Мягким движением она убрала с его лба жесткие непослушные волосы.
— Гиб, ты очень нежный. Твоя мама воспитала тебя таким. Что бы тебе не приходило в голову, ты очень чуткий мужчина, знай об этом.
Он долго смотрел на ее упругую прекрасную грудь. Наклонился и стал ласкать языком ее соски. Впивался губами в дивные сочные плоды, вдыхал свежий аромат лимона и женского тела. Ее дыхание участилось, стало прерывистым, пальцы охватили его затылок. Волна желания снова окатила его. Он погладил рукой ее живот, пальцы опускались все ниже, наконец, настойчиво и нежно коснулись бутона страсти. Джулия вздрогнула и затрепетала. Он снова хотел ее, желал утонуть в горячем трепещущем теле!
Они отдавались друг другу нежно. В спальне стояла тишина, изредка нарушаемая еле слышными страстными вздохами. Она шептала ласковые слова, которые успокаивали его изболевшуюся душу.
Наконец, он не смог удержаться и овладел ею сильно и жадно. Она закрыла глаза и закричала, но не испуганно, а радостно — от полноты ощущений. Он качался вместе с ней на волнах страсти, а вокруг сверкали и гасли звезды.
Для него исчез весь окружающий мир. Была только эта прекрасная женщина, ее жаркое тело, ее нежность.
Неожиданно ему пригрезился дом, в котором царит мир и покой. Где уютно и тепло, где его ждут с нетерпением. На крыльце в солнечных лучах греется и нежится пушистая кошка. Из окон слышатся веселые журчащие звуки пианино… Мирно жужжат пчелы, ползая по цветам… слышны беззаботные детские голоса…
— Я люблю тебя, Гиб! — прошептала Джулия.
Гилберт закрыл глаза, сцепив зубы, старался отогнать колдовство мечтаний и грез. Если он не будет осторожен, то слишком увязнет. Джулия потребует от него больше, чем он сможет дать!
Джулия проснулась, разнеженно протянула руку. Но подушка была пустой и уже остывшей. Под пальцами зашелестела бумага. Джулия села, подняла записку, прочитала:
«Дорогая Спящая Красавица — ты действительно прекрасна! Я хотел разбудить тебя поцелуем, но не посмел нарушить твои сладкие сны. Увидимся в церкви. Твой Г. Б.»
Она перечитала еще раз.
«Твой Г. Б.»
«Твой! Мой!» — подумала она и посмотрела в окно. Ярко светило солнце, весело щебетали птицы, стоял великолепный летний день.
Надев халат, спустилась вниз. На кухне топилась плита, кофейник полон горячего кофе. Печенье разложено на тарелках. Оставшиеся с прошлого вечера миски и ложки перемыты и вытерты, на столе — чистота. Порядок на кухне был такой, будто здесь прибирала сама Мэри Херли!
«Гиб!» — задумчиво улыбнулась Джулия. Доброе сердце, нежные ласки, страстные поцелуи, сводящие с ума — все, о чем только может мечтать любая женщина!
Она взяла кувшин с горячей водой и поднялась наверх. Умывшись, достала из шкафа темно-розовый костюм из тонкой шерсти. Юбка костюма отделана ниспадающими фалдами, закрепленными на спине турнюром. Облегающий жакет с двумя рядами изящных перламутровых пуговиц. Это был ее выходной наряд. Конечно, он намного изысканнее тех туалетов, которые можно будет увидеть сегодня в церкви.
Нарядившись в костюм, причесалась, надела шляпку. Застегивая выходные лайковые туфельки, что-то тихо напевала. Взяла сумку, перчатки и направилась к лестнице. Она не знала, уместен ли будет такой наряд в церкви? Может быть, ей просто хочется очаровать своего возлюбленного?..
На церковном дворе толпились мужчины в темных торжественных костюмах. Джулия невольно отыскивала Гилберта. Но опомнилась, понимая, что надо вести себя благоразумно и сдержанно.
Мосси подал ей руку, помог выйти из коляски. Неся корзинку с печеньем, она степенно прошествовала к длинному столу, накрытому для праздничного чаепития. За столы все приглашенные сядут после службы и крестин.
От легкого ветра колыхались складки белоснежной скатерти, шелестели молодые листья на деревьях. Дотти Кейди, расправляя скатерть, улыбнулась Джулии из-под полей темно-зеленой шляпки.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо, Дотти. То же, самое я хочу сказать и о тебе, — на Дотти было темно-зеленое платье в черную клетку, изящно облегающее статную фигуру.
— Прекрасный день для крестин! — сказала Дотти.
— Да, действительно.
— Как замечательно выглядит сегодня Гилберт! Я никогда еще не видела его таким привлекательным.
Джулия проследила за направлением взгляда подруги. Неподалеку от них, под тополями, Гилберт увлеченно разговаривал о чем-то с Барнетом Кейди и Ли Тейбором. Гилберт был одет в черный костюм, белую рубашку с узким галстуком и жилет, расшитый серебряной нитью. У него был сильный, мужественный и чертовски красивый вид! Джулия почувствовала прилив желания.
Взгляды молодых людей встретились. Он восхищенно поднял брови и улыбнулся. Для стороннего наблюдателя его взгляд и улыбка, скорее всего, не говорили ни о чем. Но Джулия поняла все, что хотела понять и почувствовать. Она принялась раскладывать печенье. Несколько золотистых кружочков упало на землю от неловкого движения. Джулия не успела отступить и наступила на них. Печенье громко захрустело под ногами.
— Вчера приехал доктор Бичем, — сообщила Дотти. — Он, оказывается, довольно молодой человек. Будет жить у Луизы и Джорджа Уиливеров, пока не подыщет себе дом.
Рассеянно переговариваясь с Дотти, Джулия выкладывала печенье на тарелки. Да, она рада, что в город приехал доктор. С нетерпением ждет с ним встречи. Про себя же тоскливо перебирала все, что ожидает сегодня. Церковь, чаепитие, воскресный обед у Луизы, разговор с Гарланом, знакомство с Бичемом, крокет на лужайке… Еще раз взглянула на Гилберта, грустно подумав, каким скучным и длинным будет предстоящий день! Она хочет быть только с ним и может думать только о нем…
Во двор въехала коляска Хэриет. Выйдя из коляски, Хэриет заторопилась к столу, прижимая к себе корзинку. Проходя мимо Джулии, неприязненно покосилась в ее сторону колючими глазками.
Джулия покорно подошла к экипажу Уиливеров, возле которого стоял Гарлан — большой, самоуверенный и важный.
— Леди! — оглушил он всех зычным голосом, взяв ее под руку, прижал к себе и подвел к молодому человеку. — Джулия, позволь представить тебе доктора Стэнли Бичема. Доктор, это вдова Эдварда Меткалфа!
Стэнли Бичем оказался миниатюрным молодым человеком с бородкой клинышком. Глаза были увеличены стеклами очков.
— Добро пожаловать в Стайлз, доктор Бичем! — улыбнулась Джулия. — Мы очень рады вашему приезду. Молодой человек взял ее за руку и поклонился.
— Мадам, я тоже очень рад, что приехал сюда!
— Миссис Меткалф нелегко пришлось в последние месяцы, — участливо заговорил Гарлан, пожимая локоть Джулии. — После смерти мистера Меткалфа на нее легла обязанность ухаживать за пациентами. Это испытание стало тяжким грузом для ее хрупких плеч. Теперь освободившись от бремени, она сможет вздохнуть свободно!
— Примите мои искренние соболезнования, мадам, — печально и сочувственно вздохнул доктор. — Я слышал только восторженные отзывы о докторе Меткалфе. Он был специалистом своего дела!
— Вы очень добры, — ответила Джулия, задумавшись про себя, почему Гарлан решил, что она собирается оставить медицинскую практику?..
Пока доктор Бичем обменивался любезностями с Дотти, она с любопытством разглядывала молодого человека. Если он надеялся, что бородка и очки должны сделать его старше, то ожидания доктора совершенно не оправдались. Джулия подумала, что, скорее всего, он слишком неопытен, чтобы работать самостоятельно. Посмотрела на его руки и решила, что сильные руки с длинными гибкими пальцами — единственная черта, внушающая доверие. У доктора Бичема были руки настоящего хирурга. И тут же Джулия мысленно выбранила себя — не стоит чересчур придираться к молодому доктору.
— В конце недели я заеду к вам, оставлю список, необходимых мне вещей. Доктор Фрай, ваш брат, сказал, что вы обеспечите меня всем, что потребуется для оборудования врачебного кабинета, — обратился к Джулии Стэнли Бичем.
Она не успела и рта открыть, как за нее ответил Гарлан.
— Я уверен, что миссис Меткалф сделает его с большим удовольствием!
Луиза громко хлопнула в ладоши с видом добродушной, гостеприимной хозяйки большого дома и сообщила всем, что пора идти в церковь. К Джулии подошла Дотти, бережно взяла ее за руку.
— Дорогая, — мягко сказала она, — я не знаю, что произошло между тобой и Гилбертом, но слишком многое написано на ваших лицах. Послушай моего совета и постарайся не выказывать своих чувств!
Прихожане сидели на отполированных церковных скамьях. Большинство испуганно и настороженно посматривали на Гилберта Бута. Его присутствие в церкви казалось невероятным событием.
Смущенно поглядывая вокруг, Гилберт думал, что, конечно же, церковь никогда не станет для него вторым домом. Однако здесь довольно приятно посидеть и подумать. Он задумался над своим положением с тех пор, как покинул дом Джулии.
Проснувшись на рассвете, держа в объятиях томную, обнаженную и прекрасную Джулию, долго смотрел на нее, на свою спящую принцессу. И решил, что должен уйти. Он встал, оделся, прибрал на кухне и отправился завтракать в «Пикакс».
Солнечный свет играл на отполированных колоннах и деревянных скамьях. Гилберт отгонял от себя воспоминания о прошедшей ночи. Каждый раз, когда представлял обнаженную Джулию в своих объятиях, его одолевали безрассудные желания. Он хотел остаться в Стайлзе. И каждый раз, обдумывая возможные последствия такого шага, отлично понимал, что оставаться не имеет права. Если он останется, все закончится неприятностями и скандалом. Начальник полиции и Хьюз, конечно же, позаботятся о нем. Плюс ко всему, он знал, что Уайли и Траск разыщут и убьют его.
Джулия сидела за органом. Чувство охватившее его не было грустью или сожалением. Гилберт первый раз в жизни горько и безнадежно скорбел обо всем, что теряет! Джулия была прекрасной, страстной женщиной. О такой женщине мечтает любой мужчина. Но она ничем не могла помочь ему, ничего не могла изменить! Ради ее расположения Гилберт с огромным трудом отказался от своих старых привычек. Сейчас им завладели двойственные чувства. С одной стороны уже давала о себе знать укоренившаяся привычка жить свободно, без обязательств и обещаний. Но, вместе с тем, хотелось узнать и другую жизнь.
Он решил, что поступит наиболее справедливо, если оставит Джулию. Просто уйдет из ее жизни. Она когда-нибудь обязательно встретит достойного человека и выйдет за него замуж. Такого, например, как Уолт Стрингер — умный, красивый, уравновешенный. Именно такой мужчина и нужен Джулии!
Молодой человек вздохнул, поерзал на скамейке, снова попытался отвлечься от гнетущих мыслей.
Священник объявил церковный гимн. Джулия взяла аккорд. Присутствующие встали. Ли толкнул Гилберта и подал ему сборник духовных гимнов. Гилберт запел, не обращая внимания на мелодию. Макквиг, стоящий неподалеку, обернулся и грозно взглянул на него.
Пропев гимн, прихожане снова сели. Его преподобие Дадли монотонно бубнил проповедь. Гилберт посмотрел в окно… Завтра откроется банк, он снимет деньги, прыгнет в дилижанс, направляющийся в Диллон, а дальше — Солт-Лейк-Сити!..
— Святое крещение… Мистер и миссис Отис Чепмен…
Гилберт заставил себя прислушаться.
— Мистер Гилберт Бут…
Губы задрожали, он растерянно посмотрел на Ли.
— Миссис Джулия Меткалф…
Гилберт встал, колени подрагивали, по спине бежали мурашки. В церкви было тихо. Чуть слышно попискивал маленький Гилберт. Гиб вспомнил, как наставляла его вчера Джулия. Он должен гордо стоять с малышом… Одернув жилет, пошел по проходу, стараясь выглядеть так, как хотела Джулия. Встретившись взглядом с Дотти Кейди, лукаво подмигнул ей.
Они встали вокруг эмалированной купели на деревянной подставке. Священник пристально смотрел на миссис Чепмен, которая держала на руках сына, одетого в длинную белую сорочку. Отис, судя по всему, был обрадован и смущен… Гилберт сложил перед собой руки, строго и торжественно глядя вперед. Как трудно оказалось стоять рядом с Джулией и не выдавать чувств ни единым движением. Его тянуло к ней, словно она была магнитом, а он — огромным куском железа! Сводил с ума нежный лимонный запах, напоминающий о прошлой ночи. Он осторожно покосился на нее. Четкая линия носа и подбородка, припухшие губы, небольшая грудь. Шляпка напоминала цветочный горшок, утыканный птичьими перьями. Но на очаровательной головке с густыми блестящими волосами, выглядела красиво и элегантно.
Его преподобие Дадли принялся разъяснять смысл таинства крещения, сообщив, что крещение символизирует приобщение к вере. И церковь просит Господа нашего принять под покровительство младенца… все мы дети Божий… Он долго и неторопливо говорил о спасении душ, об избавлении от грехов, о милости Святого Духа, о вечной жизни, обо всех милостях, какими осыпает Господь истинных христиан. Он говорил о том, что Бог видит все и ни к чему не остается равнодушным… Замечает полет каждого воробья… Знает всех детей по именам!
Гилберт слушал отца Дадли с интересом, думая о том, что проповедь должна вызывать очень хорошие чувства. После такой проповеди вряд ли захочется совершать дурные и низменные поступки!..
Потом священник взял у миссис Чепмен Гилберта, окунул руку в купель и обрызгал головку малыша.
— Гилберт, крещу тебя именем Отца, Сына и Святого Духа!
Видимо, Гилберту не очень понравилось, что его взял на руки преподобный Дадли, да еще обрызгал водой. В тот момент, когда священник спрашивал родителей и крестных, согласны ли они воспитать ребенка в духе почитания церкви и христианской веры вплоть до его конфирмации, малыш громко закричал. Гилберт кивнул и что-то буркнул в знак согласия, но его слов никто не понял. Отец Дадли начал следующую проповедь, услышав которую, малыш заорал еще громче.
Гилберт смотрел на священника слегка насмешливо. Дадли держал младенца, прижимая к груди, словно пакет с продуктами. Совсем нетрудно научиться держать маленького так, как полагается. Мягко и нежно успокоить его. Гилберт всегда поглаживал ребенку животик, щекотал пальчики на ножках. Можно было просто потереться носом о личико плачущего малыша и тот успокаивался.
Наконец, священник закончил. Вернувшись на место, Гилберт заметил, что Ли весело улыбается. Женившись на Сарабет, Ли стал прежним — смелым, раскованным. Раньше, если поблизости находилась его мамочка, Ли, наверное, не смог бы сказать «Бу!» привидению. Но сегодня Ли подошел к Гибу смело и открыто, а в церкви предложил сесть рядом.
— Что тут смешного? — спросил Гиб.
— Ничего, — еще больше развеселился Ли.
Все снова запели гимн. Но Ли давился от смеха. Хэриет Тейбор грозно глядела на молодых людей. Утром, встретив ее в церковном саду, Гилберт снял шляпу и вежливо поздоровался. Но Хэриет надулась, как индюк, задрала кверху нос и фыркнула. Сейчас она смотрела на него сердито и угрожающе, словно он был воплощением дьявола!
Гилберт подумал о том, что случится, когда старуха узнает о женитьбе Ли на Сарабет. Ему бы очень хотелось посмотреть на этот спектакль!