Джулия неожиданно проснулась. Прищурив глаза, она внимательно огляделась вокруг, пытаясь определить, откуда исходит звук, который ее побеспокоил. Она посмотрела на часы: была почти половина третьего ночи. Скоби лежал на столе, и его дыхание было вполне нормальным. Прихватив с собой лампу, Джулия поспешила вверх по лестнице, чтобы проверить все ли было в порядке с Джимми Эймсом, который безмятежно спал, издавая хрюкающие звуки.

Она вернулась в операционную, надела чистый фартук и принялась за уборку. Она отложила в сторону хирургические инструменты, которые должны быть тщательно простерилизованны, опорожнила емкости, в которых находилась кипяченая вода, и собрала окровавленные губки, которые нужно было прокипятить и очистить от крови. Весь пол операционной был запачкан грязью и остатками жевательного табака. Завтра она должна все это протереть карболовой кислотой.

Застонал Скоби. Его следует перенести на кровать в соседнюю комнату, подумала Джулия. Придется попросить Мосси, чтобы он помог ей сделать это.

Затем она открыла дверь операционной комнаты и вышла наружу. Свет из окна освещал небольшую веранду, на которой смутно виднелась неясная фигура человека, сидящего на ступеньках.

— О! — воскликнула Джулия, запахнув свой халат от неожиданно охватившего ее страха.

Человек на ступеньках поднял голову. — Это я.

— Джиб! Вы напугали меня до смерти.

Заметно покачиваясь, он поднялся на ноги. Поначалу Джулия подумала, что он пьян. Затем он потер глаза, и она поняла, что он спал.

— Где Скоби? — спросил Джиб, проведя обеими руками по лицу и резко тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна.

— Он в операционной. Помогите перенести его в другую комнату.

Джиб последовал за Джулией в комнату, где лежал на столе Скоби. Он был накрыт одеялами, его плечи были обнажены и покрыты бинтами.

— Господи Всемогущий, — воскликнул Джиб, — да он же совсем голый!

— Он не голый, — шепотом сказала ему Джулия. — И, пожалуйста, потише. Он должен хорошо и долго спать.

Она пошла в небольшую кладовку и принесла оттуда носилки. — Поднимите его ноги, — приказала она. — Поосторожней, пожалуйста.

Скоби был худощавым человеком и поэтому не очень тяжелым. Они перенесли его в соседнюю комнату и положили на кушетку. Джулия принесла бутылки с горячей водой и положила их к его ногам. Затем она накрыла его одеялами и поставила рядом с кушеткой чашку с водой.

— Я останусь здесь на всю ночь, — сказал Джиб. — Я буду сидеть рядом с ним и позабочусь о том, чтобы этот сукин сын не стал громить тут все вокруг.

Боже мой, подумала Джулия. Скоби не в состоянии даже ползти, не говоря уже о том, чтобы устроить здесь погром. — Я дала ему хлороформ и морфин, и поэтому он все равно что мертв.

— Все равно я не оставлю вас здесь одну, — упрямо сказал Джиб. — В городе полно всяких придурков, которые стараются выпустить пар и в случае чего, они придут к вам в любое время ночи.

Подбородок Джиба выразил крайнюю форму упрямства. Джулия никогда не видела его таким решительным. Она вытолкала его из комнаты и прикрыла дверь. — Я оказываю помощь всем людям, Джиб, — сказала она мягко, но решительно. — Никто из них не собирается причинить мне зла.

— А что, если они пьяны в стельку, но при этом помнят, что вы хорошенькая женщина? И к тому же совсем одна?

Джулия резко повернулась к нему.

— Я оказываю медицинскую помощь. Сегодня ночью сюда привезли раненного человека, и я сделала все, что могла. И я буду продолжать это дело до тех пор, пока какой-нибудь квалифицированный специалист не займет мое место. А сейчас, вы можете остаться здесь или уйти прочь. Я слишком устала, чтобы предпочесть то или другое. Но я не желаю, чтобы вы вмешивались в мои медицинские дела.

Она подняла бутылки с хлороформом и морфином и поставила их в шкаф со стеклянной дверцей.

— А поскольку вы так озабочены моей безопасностью и моей репутацией, то возможно объясните мне, почему рассказывали Гарлану Хьюгзу всякие грязные истории обо мне.

Лицо Джиба вытянулось и окаменело. Он прислонился к стене и тупо уставился в пол. Всякие сомнения, которые могли быть у Джулии относительно его вины, моментально исчезли.

— Из всего того, что я слышала, я поняла, что вы сказали ему, что мы с вами были близки, — продолжала Джулия. — Я была бы крайне признательна, если бы вы мне точно сказали, что ему наговорили.

Он что-то пробормотал в ответ, но его голос был настолько тихим, что она с большим трудом могла хоть что-нибудь разобрать.

— Если вы не скажете мне сейчас же, то можете оставить мой дом и больше никогда не возвращаться сюда.

Он резко поднял голову, и на лице его появилось изумленное выражение.

— Ну? — Джулия казалась усталой и расстроенной. Всем своим видом она показывала, что у нее нет никакого настроения общаться с этим бестолковым человеком.

— Прежде всего я расскажу, что сказал сам Хьюгз, — начал Джиб.

— Мне безразлично, что он сказал обо мне.

— Нет, вы послушайте, потому что именно он начал этот дурацкий разговор.

Какой же он упрямый, подумала Джулия. Упрямый и агрессивный, как будто все дело заключалось в вине Гарлана, или ее собственной вине.

— Ну, хорошо. В таком случае, расскажите мне все, что знаете.

— Он сказал мне, чтобы я держался подальше от вас, — сказал Джиб. — Он также сказал, что если мне нужна женщина, то мне следует поехать на «Тумайл Роуд». Это мне будет стоить всего лишь два доллара.

Джулия перехватила его взгляд, со страхом ожидая, что же будет дальше.

— Я ему ответил, что если мне понадобится женщина, то вы меня устроите самым великолепным образом. Что вы не возьмете с меня денег, да еще и угостите обедом.

Джулия вспыхнула. Она была поражена такими откровенно грубыми и вульгарными словами.

Джиб скрестил руки на груди. Его темные, загорелые руки резко выделялись на фоне светлой кожи, видневшейся из-под рубашки.

— Мне не понравилось, как он это сказал. Мне не понравилось, что он посмел сказать мне, чтобы я держался подальше от вас.

— Грубость других людей никоим образом не оправдывает ваше грубое поведение, — мягко сказала Джулия.

Он скорчил недовольную гримасу, показывая, что не желает слушать никаких лекций. В сознании Джулии промелькнула мысль, что Гарлан, возможно, намеренно провоцировал его. Вероятно, он сам виноват в том, что Джиб ему нагрубил.

Чепуха, — сказала она себе. С таким же успехом можно сказать, что эти слова были вырваны у него под пыткой.

Она начала неспешно складывать чистые бинты в стопку и пришла к выводу, что она уже устала от его присутствия. Уж лучше это время потратить на пациента.

— Если вы не возражаете, я пойду и посижу с мистером Скоби.

Когда Джулия уже сняла свой хирургический фартук, она вспомнила о письмах. Она бросила взгляд на Джиба, не будучи уверенной в том, стоит ли упоминать о них. Она уже было открыла рот, помолчала немного, но все же сказала:

— Я получаю письма весьма неприличного содержания.

Джиб смотрел на нее, не отрывая глаз.

— Шериф уже пытался навесить их на меня. Вместе со всеми другими пакостями, которые пришли ему в голову.

— Это вы их написали?

Он высоко поднял голову, и на его лице появилась горькая улыбка:

— А как вы думаете?

Джулия покраснела и пожалела, что задала этот вопрос. Все, что он мог сказать сгоряча — это одно дело. Но писать письма — это совсем другое дело.

— Нет, — сказала она, — я не думаю, что это сделали вы.

— Ну, в таком случае скажите мне еще одно, — добавил он. — Вы в самом деле хотите выйти замуж за Хьюгза?

— Я ничего еще не решила, — сказала она. — У меня вообще не было мыслей относительно того, чтобы выходить за кого-либо замуж. — Она повесила свой фартук на крючок, вышла из комнаты и плотно закрыла дверь.

Джулия сидела в кресле рядом с кушеткой Скоби, глаза ее были закрыты, а истощенное последними событиями сознание напряженно работало. Она понимала, что Джиб запятнал ее репутацию своим дурацким разговором с Гарланом. Он сделал ее объектом грязных сплетен и даже не выразил сожаления по этому поводу. Она должна разорвать с ним всякие отношения и послать его подальше. Он не должен больше сюда приходить. Для этого нет никаких оснований.

Ее мысли затуманились, и она уснула, вспоминая тот прекрасный вечер на крыльце Чэпмена. Джиб принес камешки в подарок маленькому Джилберту. Затем он наклонился к ней и поцеловал ее, поцеловал нежно и как-то очень тепло. Внезапно в этот приятный сон ворвались слова: «Если мне нужна будет женщина, она меня прекрасно удовлетворит»…

Она неожиданно проснулась. Все ее тело ныло от усталости и страшно хотелось спать. Она поднялась и осмотрела Скоби, желая убедиться в том, что с ним все в порядке и она может оставить его.

В операционной было темно и не было никаких признаков присутствия Джиба. Джулия прошла через свой кабинет и вошла в холл. Перед лестницей она заметила, что дверь дом была приоткрыта. Она подошла поближе и широко распахнула ее. Затем она подняла лампу и осветила пространство перед входной дверью.

— Джиб?

Он стоял в темноте, прислонившись к косяку веранды.

— Я не знала, что вы еще здесь, — сказала она.

— Я же сказал, что я не оставлю вас.

Джулия вышла на веранду, окунувшись в ночную прохладу. Джиб был без куртки. Рукава рубашки были высоко подвернуты, обнажив его белые руки, покрытые темными шелковистыми волосами. Он засунул руки в карманы брюк и молча смотрел на нее, как будто ожидая от нее новых указаний.

— Вам не холодно? — спросила она.

— Нет. Все нормально. Как там Скоби?

— Он спит.

Ночь была темная и облачная. Луна скрылась за густыми тучами. И только небольшое пространство перед домом было слегка освещено. Джулии стало интересно, о чем думал Джиб, когда он стоял здесь перед ее домом.

— Джиб, — сказала наконец она. — Я думаю, что будет лучше, если вы не будете больше приходить сюда.

Легкая тень волнения пробежала по его лицу. Казалось, что оно перекосилось от боли. Он снял шляпу с головы и стал внимательно изучать ее внутреннюю часть. Когда он поднял глаза и посмотрел на нее, в них было столько неописуемого страдания и горя, что Джулия даже испугалась. Ей показалось, что он не выдержит такого напряжения.

— Я очень сожалею о том, что я сказал Хьюгзу, — сказал он. — Я сожалею об этом, так как только может сожалеть об этом мужчина. Если бы я мог взять свои слова обратно, я бы сделал это сию же минуту.

Его извинения заставили Джулию смягчить свой тон.

— Люди распускают всякие сплетни.

Он взял лампу из ее рук и показал жестом на ступеньки.

— Давайте присядем на минутку.

Джулия стояла в нерешительности. Она знала, что не должна проявлять слабость по отношению к Джибу, но с точки зрения справедливости, она должна была предоставить Джибу шанс объясниться. Запахнув плотнее халат, она села на ступеньки.

Он сел рядом с ней, положив руки на колени и сдвинув на затылок шляпу. Затем он уставился на свои сапоги, собираясь с мыслями.

— Шериф сказал, что Уолт Стрингер пытается оклеветать меня. Большая часть того, что он говорит, — явная ложь.

«Боже мой, — подумала Джулия. — ведь это все истории из газет. Гэрриэт все проверила»

— Уолт Стрингер не печатает всякую чушь, Джиб, — сказала она.

Он повернул голову и пристально посмотрел на нее.

— Он может это сделать, если верит тому, кто поставляет ему информацию.

— Какую именно ложь вы имеете в виду?

— Он говорит, что я принимал участие в разбоях на территории Аризоны, в округе Линкольн. Что я был членом банды Мерфи Долана и повинен в убийстве невинных людей.

Джулия пыталась припомнить все эти нашумевшие истории о разбойных нападениях в округе Линкольн. — Она знала о хладнокровных убийствах, которые там происходили.

— Я, конечно, не святой, — продолжал Джиб, — но я не убийца. Жизнь вооруженного бродяги мне не подходит.

Джулия потирала пальцами колени и думала, к чему может привести этот разговор.

— Вам нужно было сообщить Уолту свою точку зрения.

— Но я же сообщил ее вам. Разве это менее важно? — Он пристально посмотрел на Джулию.

Она все еще не была уверена в том, что хотела узнать все эти подробности. Мысли о прошлом Джиба заставляли ее содрогнуться. Причем ее интересовало не столько то, что он в действительности совершил, сколько те чувства, которые он в ней вызывал. Вопреки здравому смыслу, она все еще хотела думать о нем только хорошее.

— Ладно. Рассказывайте все.

Он суетливо заерзал на ступеньках и откашлялся. Сперва его голос был весьма неуверенным, но затем он стал чувствовать себя проще, подбадриваемый тем, что она его не прерывала. Он начал свой рассказ с того момента, когда он начал подрабатывать чернорабочим в Комстоке, загружая однотонные вагоны, до шестнадцати штук в сутки, до тех пор, пока чуть было не сломал себе шею. Со временем он изучил все тонкости горного дела — сверление скал, установление взрывчатки и тому подобные вещи. Он стал настоящим подрывником, специалистом горного дела. Он постоянно передвигался по всему Западу — Колорадо, Юта, Калифорния, оставаясь на одном месте лишь на четыре, пять месяцев.

— Я всегда находился под землей, — сказал он, — и никогда не интересовался наземными работами.

Наконец, он дошел до того момента, о котором рассказывал Гарлан. В одном из лагерей он был вовлечен в историю с похищением человека. Горняки похитили суперинтенданта и удерживали его до тех пор, пока не получили солидный выкуп. Затем он стал зарабатывать деньги игрой в карты, разъезжая по лагерям горнодобытчиков и обыгрывая их при помощи ловкости рук.

— Я так наловчился, что доставал нужные карты в нужный момент быстрее, чем кто-либо мог заметить это, — сказал он и посмотрел на Джулию, пытаясь определить ее реакцию. — Я надувал каждого простака, который имел неосторожность садиться за стол со мной. Разумеется, я много пил, пил, пока уши не посинели. Ну и с женщинами, естественно, не церемонился особо. — Джиб замолчал на минуту. — Я полагаю, до вас уже дошли слухи об этом.

Женщины. Все говорили, что он сильно приударял за женщинами в молодые годы. Рената думала, что после стольких лет скитаний он ищет спокойствия и комфорта.

— С меня достаточно всего этого, — сказал задумчиво Джиб. — С тех пор, как я приехал сюда, я был чист как мыльная пена, кроме этого случая с Хьюгзом.

«Он пытается всячески вернуть к себе ее расположение, — подумала Джулия. — Но он же нарушил все принципы, которые она считала самыми дорогими для себя — честность, рассудительность, моральная устойчивость. И он еще хочет, чтобы она его простила!»

— Вы сказали, что были в Мексике.

Он неожиданно вздрогнул.

— Неужели?

— Вы говорили, что опыт работы на железнодорожной эстакаде напоминал землетрясение в Мексике.

Джиб уставился в темноту.

— Это было не совсем землетрясение, — уточнил он. — Просто несколько толчков, в результате которых упало несколько кусков скалы.

— А что вы там делали?

— Я провел несколько лет в Сьерра Мадре.

— Горные разработки?

— Да, горные разработки.

Ему больше нечего было добавить к сказанному, а Джулия не желала больше его расспрашивать. Она спрятала руки в рукава своего халата и передернулась от холода и усталости. Нет никакого смысла сидеть здесь, на веранде, подумала Джулия. Пора идти наверх и ложиться в свою теплую и мягкую постель.

— Извините, что я устроил скандал по поводу того, что вы проявили заботу о Скоби — извиняющимся тоном произнес Джиб. — Я не имел никакого права вмешиваться в ваши дела, тем более, что вы так много умеете. — Он снял шляпу и несколько раз подбросил ее в воздух. — Я бы даже сказал, что вы самая умная и сообразительная женщина, которую я только встречал. С точки зрения здравого смысла, вы даже более умны, чем большинство известных мне мужчин.

Джулия еще глубже засунула руки в рукава халата. Ей еще никогда не приходилось слышать от мужчины такую высокую оценку своих способностей. Даже Эдвард никогда не говорил ей таких слов, хотя он считал ее достаточно умной для женщины. Но при этом он был уверен, что мужчины по своей природе обладали гораздо большим интеллектом.

— Вы действительно так думаете? — недоверчиво спросила она, чувствуя, что немного польщена и смущена.

Джиб повернулся к ней и улыбнулся своей мягкой и ясной улыбкой.

— Конечно, я так думаю.

Глядя на него, Джулия подумала о матери, о ее скрытом очаровании и скандальном прошлом. Мама часто говорила, что женщины не менее умны, чем мужчины, а здравого смысла у них гораздо больше.

— Вы напомнили мне мою мать, — сказала она. Джиб ошарашенно уставился на нее.

— Я?

— У нее было добрейшее сердце, но все осуждали ее, особенно мой брат Рэндалл, который всегда был упрямым, как осел. — Джулия замолчала и погрузилась в воспоминания. — Моя мать была актрисой до того, как она вышла замуж за отца. С первым мужем она развелась. Мы с отцом обожали ее.

Джиб снова подбросил в воздух шляпу.

— Актриса. Ничего себе!

— Она пользовалась в Нью-Йорке ошеломляющим успехом. Она играла в Ксал Гарден, Барнумз Мьюзтем и в Театре Боуэри. Она играла роль Леди Амарант в пьесе «Дикие Свирели», а также главную роль в пьесе «Дженни Линд в Америке». Я, бывало, часами просматривала все ее старые театральные программы. — Джулия посмотрела на Джиба, чтобы убедиться, что ему это интересно. — Там на шкафу ее фотография.

На его лице появилось нежное выражение.

— Вы похожи на нее. Да, действительно, у вас такой же цвет глаз и волос тоже.

— У мамы были локоны.

— А, вот в чем разница.

Рассвет постепенно отодвигал ночной мрак. Лампа погасла. Где-то вдали начали чирикать птицы. Утренняя прохлада коснулась волос Джулии. Джиб потянулся к ней и разгладил рукой прядь волос на ее лбу. Его красивое лицо четко обозначилось в первых проблесках рассвета.

— Вы не будете возражать, если я вас поцелую, — осторожно спросил он.

Джулия почувствовала какой-то прилив жалости к нему. Несмотря на все шокирующие подробности его недавнего рассказа о своем прошлом, в нем было что-то такое, что заставляло ее проявить жалость к нему, нечто такое, что затрагивало ее великодушное сердце.

— Прошлый раз вы не спрашивали у меня разрешения.

— Вы правы. Я этого не делал.

Он положил руку ей на плечо и притянул ее к себе. Затем он наклонился к ней и прикоснулся губами к ее губам. Джулия закрыла глаза и почувствовала, как тепло разлилось по всему ее телу. Его губы разжались, и он стал ловить ее дыхание, заставляя гулко биться ее сердце.

Она невольно потянулась к нему, почувствовала нежную фланель его рубашки и скрытые под ней упругие мышцы груди.

Джиб отпрянул назад.

— Посмотрите на меня, — сказал он.

Она подчинилась ему. Его пальцы погрузились глубоко в ее волосы, расплели косу, и они тяжело опустились на ее плечи.

— Ну вот, теперь, — сказал он, — ты прекрасно выглядишь.

— Ты бесстыжий, Джиб.

— Конечно.

Он снова притянул ее к себе и поцеловал. Тепло его губ тут же превратилось в испепеляющий жар. Она почувствовала, что удовольствие от его прикосновения медленно перерастало в неудержимую страсть. Соблазнитель женщин, подумала Джулия, стараясь не потерять голову. Но она уже переставала что-либо соображать. Его язык коснулся ее губ, и ей показалось, что земля уходит из-под ног. Вся ее природная осторожность развеялась, как дым, превратилась в ничто. Он не спеша просунул язык в ее рот и застонал от удовольствия. Джулия нежно погладила рукой его спину и подарила ему ответный поцелуй.

Через мгновение он отодвинулся от нее.

— Ну, что теперь? — Его голос был мягким и слегка удивленным. Глаза ярко блестели, подчеркивая охватившую его страсть.

Джулия молча пожала плечами, ощущая ноющую потребность плоти, скрытой под одеждой. Она страстно желала его, но при этом была слишком скромна, чтобы продолжать любовную игру. Единственное, что она могла себе позволить, так это коснуться рукой его руки. Неожиданно она зевнула, не в силах подавить усталость. Она дрожала от напряжения и чрезмерного возбуждения. Ей даже пришлось покрепче сдвинуть колени, чтобы остановить дрожь в ногах.

— Тебе лучше пойти спать, — сказал Джиб, преодолевая волнение. — Я присмотрю за Скоби.

— Там наверху, в комнате Эдварда, спит Джимми Эймс.

— Я и о нем позабочусь. — Он застегнул халат на ее груди. — Ну, иди же!

После того, как Джулия пошла спать, Джиб осмотрел Скоби, затем подложил дров в печь, чтобы огонь не погас и поставил на печь чайник. Вернувшись в комнату, он освежился холодной водой, пальцами рук расчесал волосы и направился вверх по лестнице.

Мальчик с веснушчатым лицом лежал на большой кровати доктора, свернувшись калачиком вокруг кошки. Он периодически дул в ухо кошки и с интересом наблюдал, как она мотает головой.

— Ты Джимми Эймс? — спросил Джиб.

Джимми приподнялся на локте. Его песочного цвета волосы были смяты и запутаны во время сна.

— Кто ты такой? — удивленно спросил он.

— Меня зовут Джиб Бут. — Джиб подошел к кровати и протянул руку. Джимми с видимым удовольствием пожал ее. — Миссис Мэткаф спит, поэтому я этим утром присмотрю за тобой. — Он бросил взгляд на маленькое тело мальчика. — Что тебя беспокоит, солдат?

— У меня распухла нога. Ей пришлось делать операцию. — Он высунул ногу из-под одеяла, демонстрируя забинтованную конечность. — Мосси скоро отвезет меня домой.

Джиб огляделся вокруг, пытаясь обнаружить одежду мальчика.

— Тебе нужно помочь одеться?

— Нет, я сам могу это сделать.

Джимми хорошо справлялся со своими костылями, но не смог отказаться от помощи Джиба, когда ему пришлось спускаться вниз по лестнице.

Пока Джимми дошел до комнаты, Джиб приготовил яичницу, и они приступили к завтраку.

— Я слышал шум прошлой ночью, — сказал Джимми.

— Там одного парня подстрелили, — спокойно ответил Джиб. Он нашел в хлебнице остатки пирога и положил в печь, чтобы он там подогрелся. — Его зовут Берт Скоби. Миссис Мэткаф оказала ему необходимую помощь.

— Подстрелили Берта Скоби? — Уши Джимми неожиданно покраснели. — Он работает в «Континентале», в ту же самую смену, что и мой отец. Кто его подстрелил?

— Один жулик по имени Бьюилл. — Джиб налил себе чашку кофе. Он предложил кофе Джимми, но тот отказался, предпочитая молоко.

— Почему он это сделал?

— Я думаю, что произошло какое-то недоразумение из-за карты.

Джиб подготовил место для Мосси, который должен был вот-вот появиться, и сел рядом с Джимми за стол. Они молча принялись за яичницу, пирог и клубничное варенье.

— Где работает твой отец? — спросил Джиб.

— На уровне номер четыре, — гордо ответил мальчик. — Они там пробурили скважину и пытаются найти свинец. — Джимми слизал с губ клубничное варенье. — Отец говорит, что я уже достаточно взрослый, чтобы работать инструментальщиком. Вообще говоря, мне работать нравится больше, чем ходить в школу.

Джиб посмотрел на светлое лицо мальчика и подумал о том, что он сам провел свои детские годы под землей.

— Я бы на твоем месте предпочел школу.

Он закончил завтрак, не переставая думать о проблемах на «Континентале». Судя по тому, что он слышал в городе, они там копаются уже больше трех месяцев, опустились уже на новый уровень, но пока все безрезультатно. В основном это были темные личности, бродяги, крепкие и скрытные парни, но вместе с тем они были лучшими в этом деле. Если кто и может найти ценное сырье, так это они.

Пока Джиб мыл посуду после завтрака, Джимми продолжал расспрашивать о ночном происшествии в Бон Тоне. Затем он успокоился и потащил кошку на веранду, где увлекся игрой с ней. А Джиб поднялся наверх, чтобы посмотреть, как там Джулия.

Он подошел к спальне и тихо вошел внутрь через открытую дверь. Джулия безмятежно спала на боку, поджав ноги. Ее волосы ручейками струились по подушке. Джиб внимательно посмотрел на фотографию, висевшую на двери шкафа. Джулия сказала удивительную вещь — что он напоминает ее мать.

— Джиб, — Джулия открыла глаза.

— Ты уже проснулась? — Он смутился из-за того, что она застала его в своей спальне. Она сонно улыбнулась.

— Полагаю, что да. — Но она снова мигнула глазами и закрыла их, как бы не желая просыпаться.

Джиб сел на фиолетово-желто-голубое покрывало, обняв ее руками с обеих сторон. Он посмотрел на ее розовые щеки, ее мягкий рот и полные губы и припомнил, как он их целовал этой ночью. Они были такие нежные и страстные, они были такие желанные. Они предоставляли ему полную свободу действий. Эти губы могли позволить ему все, потому что она сама была предназначена только для него, для единственного мужчины, и в этом была ее тайна. Что же касается его самого, то ему сейчас нужно побольше говорить ласковых слов, побольше ухаживать за ней, чтобы вернуть ее хорошее расположение к себе. Это единственный способ осуществления его замысла.

Он знал, что находится на верном пути. Она поцеловала его этой ночью, потому что он нравился ей. Он был в этом абсолютно уверен. И он поцеловал ее, так как ничего не мог с собой поделать.

— Поспи еще немного, — сказал он, погладив ладонью ее лоб.

Джулия снова открыла глаза и подняла руки вверх, обняв его за шею.

— Джимми проснулся?

— Да. Я позаботился о нем. Он в полном порядке. Я присмотрел также за Скоби.

— Джиб, ты настоящее сокровище.

Ему хотелось казаться совершенно спокойным. — Означает ли это, что ты не прогонишь меня прочь?

Вместо ответа она нежно улыбнулась ему и крепче сжала пальцы на его шее. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать ее, ничего серьезного не имея в виду. Просто поцеловать ее из чувства благодарности. Но ее руки сжались на его шее в крепком объятии. Ее язык быстро зашевелился, преодолевая природную застенчивость. Это было так неожиданно, что Джиб вдруг потерял контроль над собой. Он утратил чувство реальности, забыв о том, где он находится и что он делает. Он был полностью поглощен каким-то новым, совершенно не известным ранее чувством. Это чувство было глубоким и искренним. Оно исходило из такой необъяснимой глубины его существа, которое не имело даже названия. Ему понадобилось немало времени, чтобы овладеть собой и вернуться на грешную землю.

— Нам лучше прекратить сейчас же эту игру, — сказал он, с трудом переводя дыхание, — иначе мы быстро привыкнем к ней.