Конец 1829-1830 г. Петербург

Милая жена {1}, трудно давать советы. Предложения Петра Марковича {2} могут удасться и нет. И в том и в другом случае вы будете раскаиваться, как бы вы ни поступили. Повинуйтесь сердцу. Это лучший совет мой. Сониньку я нынче не отпускаю к вам. Мне неможется; притом я боюсь, чтобы в ее положении она не получила кашля {3}. Будьте здоровы.

‹С. М. Дельвиг›:

Ma bonne amie! Ежели ты согласишься на предложение Петра Марковича, то муж поможет тебе написать верющее письмо. Я имела неосторожность сказать при нем, что у Ол‹ьги› коклюш, и он теперь боится, никак не соглашается меня пускать к тебе. Тебе бы написать отцу, что у тебя нет н_и у_м_а, н_и в_р_е_м_е_н_и, ни здоровья, чтобы о_т_в_е_ч_а_т_ь с_к_о_р_о. Эту спекуляцию надобно обдумать; тут и в самом деле надобно более думать, нежели чтобы отвечать на то, что людей не на что отправлять и что ты остаешься без человека (кажется, н_а э_т_о он не имеет н_и у_м_а, н_и в_р_е_м_е_н_и отвечать?). Мне очень грустно, что я не могу у тебя быть.

Между тем вот тебе известие: за твой перевод дают 300 рублей. Согласна ли ты на это? Ежели согласна, то мы сыщем писаря – ведь надобно переписать все это. Завтра, как поведут детей, я велю зайти к тебе, и ты напишешь мне ответ. А я все-таки узнаю, что возьмут за переписку. Надеюсь, что сюда не так еще скоро приедет твой отец. А ‹…› {Кусок листа вырван. (Примеч. сост.)} твои не могут к нему попасть. Целую тебя, мой ангел. Будь покойна. Нечего делать, коли бог дал такого отца.